Старк Ричард. Проклятый изумруд

   -- Отлично, -- одобрил Дортмундер и пошел помогать Гринвуду и Келпу убирать металлические сходни в грузовик.
   Чефуик, Гринвуд и Келп уже влезли в черные гидрокостюмы, блестевшие на солнце. Они еще ре надели ни перчаток, ни масок, но все их тело было защищено резиной. Это разрешало проблему высокого напряжения.
   Дортмундер, Гринвуд и Келп влезли на тендер, и Дортмундер закричал Чефуику:
   -- Давай!
   -- Ага! -- откликнулся Чефуик. -- Ту-ту! -- добавил он, и "Мальчик-с-пальчик" пошел по рельсам.
   Гидрокостюм Дортмундера лежал в тендере, на ящике с оружием.
   Он надел его и сказал:
   -- Не забывайте... Когда будем пересекать провода, держите руки прижатыми к лицу.
   -- Понятно, -- отозвался Келп.
   "Мальчик-с-пальчик" катил со скоростью около 25 километров в час, и они быстро добрались до санатория "Лунный свет". Чефуик остановился точно перед стрелкой, откуда бывшая железная дорога сворачивала по направлению к бывшей фабрике.
   Гринвуд соскочил на землю, побежал перевести стрелку и вернулся назад.
   Они провели две ночи, смазывая стрелку и рычаг перевода.
   Теперь стрелка переводилась как по маслу.
   Все надели капюшоны, перчатки и маски, и Чефуик направил локомотив по рельсам бывшей фабрики. "Мальчик-с-пальчик", его тендер и все прочее было гораздо легче "форда", с которого сняли мотор, и скорость достигла девяноста километров в час, когда локомотив ударил в изгородь.
   Трах!.. Искры, треск, дым. Провода болтались в воздухе.
   Колеса скрежетали и скрипели на старых ржавых рельсах, потом заскрипели еще громче, когда Чефуик 'затормозил. Они прошли ограждение как спринтер, рвущий грудью ленточку на финише, и остановились посреди хризантем и гардений.
   На другой стороне здания , в своем кабинете, доктор Пончард Л. Уискам сидел за письменным столом и перечитывал статью, которую он написал для "Американского журнала прикладной психиатрии". Статья называлась: "Случаи индуцированных галлюцинаций у работников психиатрических больниц". Не успел он ее дочитать, как в кабинет ворвался санитар и, задыхаясь, выпалил:
   -- Доктор! В саду появился локомотив!
   Доктор Уискам посмотрел на санитара, потом на статью. Потом снова на санитара и снова на статью.
   -- Садитесь, Фостер, поговорим, -- предложит он.
   Дортмундер, Гринвуд и Келп выскочили из тендера в гидрокостюмах и масках для подводного плавания, вооруженные пулеметами.
   По всей лужайке бегали, прыгали и кричали больные в белом и сторожа в голубом. Психиатрическая лечебница стала настоящим сумасшедшим домом.
   Дортмундер поднял пулемет и выстрелил в воздух, после чего сразу наступила тишина. Полнейшая тишина.
   Повсюду были видны только глаза, круглые, как шары. Дортмундер все же опознал среди других глаза Проскера. Он наставил на него пулемет и закричал:
   -- Проскер! Иди сюда!
   Проскер пытался сделать вид, что он -- это не он, а совершенно посторонний человек, и продолжал стоять на месте, притворяясь, что Дортмундер глядит не на него.
   -- Прострелить тебе ноги и перенести на руках? -- взревел Дортмундер. -- Иди сюда!
   Докторша, стоявшая позади толпы, в очках и белой курточке, внезапно закричала:
   -- Вам должно быть стыдно! Вы отдаете себе отчет, как искажаете понятие о мире у людей, которым мы стараемся внушить правильное представление о действительности? Как им отличить фантазию от реальности, когда вы проделываете такие штучки?
   -- Замолчите,-- приказал Дортмундер и закричал Проскеру:
   -- Я теряю терпение!
   Но Проскер оставался прикованным к месту, прикидываясь непонимающим, пока к нему быстро не подошел сторож и не толкнул его вперед, прошипев:
   -- Идете вы или нет? Мы ведь не знаем, хорошо ли он стреляет.
   Хотите, чтобы погибли невинные?
   Шепот одобрения последовал за этими словами. Поведение толпы изменилось. Проскера передавали из рук в руки в направлении локомотива.
   Проскер внезапно ожил:
   -- Мне плохо! -- завопил он. -- Я болен, болен, у меня неприятности, я ничего не помню, ничего ни о чем не знаю.
   -- Влезай-ка сюда! -- рявкнул Дортмундер. -- Мы освежим твою память.
   Подталкиваемый сзади, Проскер неохотно поднялся на тендер.
   Келп и Гринвуд поставили его между собой. Дортмундер обратился к толпе и посоветовал оставаться всем на местах.
   -- И еще, -- добавил он, -- пошлите кого-нибудь перевести стрелку, когда мы уедем. Вы ведь не хотите, чтобы к вам заезжали поезда?
   Сотни голов утвердительно закивали.
   -- Отлично, -- сказал Дортмундер и повернулся к Чефуику. -- Давайназад.
   -- Есть, -- откликнулся Чефуик и добавил вполголоса -- Ту-ту!
   Он не хотел произносить эти слова громко, чтобы сумасшедшие чего не подумали.
   Локомотив задним ходом медленно вышел из цветочной клумбы. Дортмундер, Келп Гринвуд, обступив Проскера, схватили его за локти и подняли над полом. Он висел, зажатый со всех сторон гидрокостюмами. Ноге в домашних тапочках болтались в воздухе. Он спросил:
   -- Что вы делаете? Зачем вы подняли меня?
   -- Чтобы тебя не убило током, -- разъяснил Гринвуд. -- Мы проедем по проводам высокого напряжения. Будешь вам помогать?
   -- О, конечно, конечно. Буду, -- пообещал Проскер.
   -- Я не сомневаюсь в этом, -- сказал Дортмундер.
   Марч стоял возле путей и курил. За последнее полчаса проехал один грузовик -- зеленый старый рыдван, с фермером за рулем.
   Когда он проезжал по рельсам, в кузове загремело, и фермер злобно посмотрел на Марча, будто тот был виноват в этом шуме.
   Спустя минуту где-то вдалеке раздалась короткая очередь.
   Марч внимательно прислушался, но звук не повторился. Без сомнения, простое предупреждение, а не признак беды.
   Наконец загудели рельсы. Марч щелчком отбросил сигарету и побежал к фургону. Когда локомотив подошел, все уже было готово.
   Чефуик остановил "Мальчика-с-пальчик" в нескольких метрах позади грузовика. Пока Гринвуд сторожил Проскера в тендере, Дортмундер и Келп вылезли из гидрокостюмов, спустились и установили сходни 1" нужное место. Чефуик, осторожно маневрируя, задним ходом ввел локомотив в фургон, а Келп и Дортмундер задвинули сходни на место. Келп влез внутрь фургона, Дортмундер закрыл за ним дверь, потом, обойдя фургон, сел в кабину рядом с Марчем.
   -- Все хорошо? -- спросил Марч.
   -- Никаких проблем.
   Марч отъехал и тремя километрами далее свернул на узкую проселочную дорогу, которую они высмотрели неделю назад.
   Дорога эта переходила в тропинку, которая углублялась в лес и терялась посреди сухой долины.
   Марч завел грузовик как можно дальше, потом остановился.
   -- Послушайте тишину! -- предложил он.
   Вечерело, в лесу действительно стояла тишина. Полнейшая тишина -- как в сумасшедшем доме после предупредительной пулеметной очереди. Дортмундер вышел из кабины и захлопнул дверцу, будто выстрелил. Марч спустился с другой стороны.
   Дортмундер открыл заднюю дверь н влез вместе с Марчем в фургон. Внутренность фургона была освещена тремя лампочками, расположенными на потолке. Локомотив занимал практически все место, оставалось лишь небольшое пространство справа, чтобы можно было протиснуться. Дортмундер и Марч добрались до тендера и влезли в него.
   Проскер сидел на ящике с оружием, и выражение невинного сумасществия начало понемногу исчезать с его лица. Келп, Гринвуд и Чефуик стояли рядом.
   Дортмундер подошел к Проскеру и сказал:
   -- Проскер, все ясно, как божий день. Если мы не получим изумруд, ты долго не проживешь. Выкладывай!
   Проскер глядел на Дортмундера с видом провинившегося щенка, который случайно наделал мимо бумаги.
   -- Я не понимаю, о чем вы. Я болен.
   Обозленный Гринвуд предложил:
   -- Давайте привяжем его к рельсам, и пусть по нему пару раз пройдется поезд. Может, он тогда заговорит?
   -- Честно говоря, меня бы это удивило, -- заметил Чефуик.
   -- Марч, Келп, -- сказал Дортмундер, -- отведите его в конец фургона и покажите ему, где мы находимся.
   Марч и Келп схватили Проскера за локти и стали толкать его по узкому проходу к двери фургона. Они открыли ее и показали ему лес, освещенный солнцем, и, когда он хорошо все рассмотрел, закрыли дверь, втолкнули его в тендер и вновь усадили на ящик с оружием.
   -- Мы в лесу, не так ли? -- сказал Дортмундер.
   -- Да, мы в лесу. -- Проскер кивнул.
   -- Что такое "лес", ты помнишь? Очень хорошо. Теперь посмотри сюда. Что это за предмет прислонен к борту?
   -- Лопата, -- ответил Проскер.
   -- Ты вспомнил, что это лопата. Я восхищен. А ты помнишь, что такое могила?
   В образе невинной овечки появилась еще одна трещина.
   -- Вы не сделаете такого с больным, -- сказал Проскер и слабо прижал руку к сердцу.
   -- Нет, -- кивнул Дортмундер, -- но я сделаю это с мертвым.
   -- Он дал Проскеру несколько секунд для размышления, потом предложил: -- Я скажу тебе, что будет. Мы проведем здесь ночь, предоставив полицейским искать локомотив, а завтра уедем. Если ты отдашь нам изумруд, мы отпустим тебя.
   Сможешь объяснить, что удрал от нас и ничего не знаешь и не понимаешь, что случилось. Разумеется, ты не произнесешь ни одного имени, в противном случае, мы найдем тебя опять.
   Ты знаешь, что мы всегда сможем наложить на тебя лапу, куда бы ты не спрятался, так?
   Проскер бросил взгляд на локомотив, на тендер, на застывшие Лица, окружавшие его.
   --О, да,-- сказал он. -- Знаю.
   -- Хорошо. Умеешь пользоваться лопатой? -- спросил Дортмундер.
   -- Лопатой? -- удивленно повторил Проскер.
   -- На случай, если ты не отдашь нам изумруд, -- пояснил Дортмундер. -- Мы уедем завтра утром без тебя и не хотим, чтобы тебя нашли. Поэтому надо вырыть яму.
   Проскер облизнул губы.
   -- Я... -- начал он и вновь посмотрел на окружавшие его лица. -- Я бы хотел помочь вам. Серьезно. Но я больной человек.
   У меня неприятности по работе, неверная любовница, личные проблемы, нервная депрессия. Почему же еще я попал в лечебницу?!
   -- Чтобы спрятаться от нас. Ты сам себя туда засадил. Если ты помнишь, что находился в лечебнице, то можешь также вспомнишь, куда дел изумруд?
   -- Не знаю, что и сказать...
   -- Не беда, -- сказал Дортмундер. У тебя целая ночь для размышлений.
   -- Так достаточно глубоко?
   Дортмундер подошел и заглянул в яму.
   Проскер в своей белой пижаме стоял на дне ямы глубиной сантиметров сорок и, несмотря на утреннюю прохладу, исходил ом. Начинался новый солнечный день, воздух осеннего леса был чист и свеж, но адвокат всем своим видом наводил на мысль о знойном августе.
   -- Мелко, -- неодобрительно покачал головой Дортмундер. -- и хочешь лежать в мелкой могиле? У тебя нет чувства собственного достоинства!
   -- Вы не посмеете убить меня! -- задыхаясь, проговорил Проскер.
   -- Ради денег? Человеческая жизнь дороже денег, а вы гораздо человечнее, чем хотите казаться, и...
   -- Проскер, -- оборвал его Гринвуд. -- Я могу убить тебя просто потому, что я к бешенстве. Ты меня обманул! Надул меня. Меня! Ты всем доставил массу хлопот, и виноват я.
   Так что если будешь продолжать притворяться ничего не помнишь, я с удовольствием тебя прикончу.
   Проскер болезненно скривился и бросил взгляд на дорогу, по которое они приехали.
   -- На это не рассчитывай, Проскер -- посоветовал Дортмундер, заметивший взгляд. -- Если ты стараешься выиграть время и ждешь, пока здесь появятся полицейские на мотоциклах, то ты напрасно надеешься. Мы потому и выбрали это место, что око безопасное.
   Простер внимательно посмотрел на Дортмундера. Лицо адвоката уже утратило выражение оскорбленной невинности; теперь оно выражало раздумье. Проскер с минуту поразмышлял, потом бросил лопату на землю.
   -- Ладно, -- решительно проговорил он. -- Вы конечно, меня не убьете, вы не убийцы, но я отлично понимаю, что вы от меня не отвяжетесь. И похоже на то, что мне никто не поможет. Помогите вылезти. Поговорим.
   Все его поведение резко изменилось, голос стал уверенным, жесты живыми и твердыми.
   Дортмундер и Гринвуд протянули ему руки и помогли вылезти из ямы.
   -- Итак, изумруд, -- напомнил Дортмундер.
   Проскер повернулся к нему.
   -- Разрешите задать вам гипотетический вопрос. Оставите ли вы меня без наблюдения до того, как я отдам вам изумруд?
   -- Это даже не смешно, -- сказал Дортмундер.
   -- Я так и думал, -- вздохнул Проскер, разведя руками. -- В таком случае, к моему прискорбию, вы его никогда не получите.
   -- Я все-таки его убью -- завопил Гринвуд. Подошли Марч и Чефуик, чтобы послушать разговор.
   -- Объясни, -- велел Дортмундер.
   -- Изумруд находится в моем сейфе в одном из банков Манхэттена, на углу Пятой авеню и Сорок шестой улицы. Нужно иметь два ключа, чтобы открыть сейф: мой и банковский. Правит предусматривают, чтобы я спускался в бронированную комнату в сопровождении одного из служащих банка. Мы должны быть одни. Перед входом в бронированную комнату я должен расписаться в регистрационной книге, а они сверяют подпись с той, что есть у них в досье. Другими словами, это должен быть я, и я должен быть один. Если я дам вам слово, что не стану просить служащего банка вызвать полицию, пока мы будем там, вы окажете мне доверие, и я не обману вас. Но вы не окажете мне доверия, и я не могу вас в этом упрекать. Изумруд останется в банке, бесполезный для вас и для меня.
   -- Черт побери, -- возмутился Дортмундер.
   -- Жаль. Мне искренне жаль. Если бы я хранил камень где-нибудь в другом месте, я уверен, мы пришли бы к соглашению.
   Вы бы выплатили мне компенсацию за убытки и вознаграждение...
   -- Я сейчас набью ему морду! -- взорвался Гринвуд.
   -- Замолчи, -- прикрикнул Дортмундер и обратился к Проскеру: -Продолжай.
   Проскер пожал плечами.
   -- Проблема неразрешима. Я положил камень в такое место, из которого вам его не достать.
   -- А где ключ?-- спросил Дортмундер.
   -- От сейфа? В моем кабинете в городе. Спрятан. Если вы думаете, что сможете послать кого-нибудь вместо меня, чтобы подделать мою подпись, то я буду играть честно: оба полицейских в банке знают меня лично. Весьма возможно, что ваш человек встретится ни с одним из них, но я не думаю, что вы пойдете на такой риск.
   Дортмундер, -- вмешался Гринвуд, -- а если этот прохвост умрет?
   Жена наследует его камень, а мы забираем его у жены.
   Нет, -- сказал Проскер, -- тоже не пойдет. В случае моей смерти сейф будет вскрыт в присутствии моей жены, двух великих банка, адвоката жены и, вероятно, нотариуса. Боюсь, моя жена не сможет даже забрать камень домой.
   И -- Черт побери! -- воскликнул Дортмундер.
   -- Ты знаешь, что это означает, Дортмундер? -- спросил Келп.
   -- Не желаю и слушать, -- сказал Дортмундер.
   -- Нам придется ограбить банк, -- сказал Келп.
   -- Мне жаль, -- деловым тоном произнес Проскер" -- но выхода нет.
   Гринвуд ударил его в глаз, и адвокат полетел в яму.
   -- Где лопата? -- спросил Гринвуд.
   Тут вмешался Дортмундер.
   -- Брось, засунь его лучше в фургон.
   -- Куда мы едем? -- спросил Марч.
   -- Мы возвращаемся город, --ответил Дортмундер. -- 0брадуем майора.
   ФАЗА ПЯТАЯ
   -- Мне совсем не весело, -- огорчился майор.
   -- Можно подумать, -- заметил Дортмундер -- что я обхихикался.
   Майор, которому не дали закончить завтрак, сидел за своим столом; остальные располагались напротив него полукругом.
   Проскер, в перепачканной пижаме, находился в центре, у всех на виду.
   -- Я продолжаю искренне раскаиваться, -- сказал Проскер.
   -- Я поступил недальновидно, но причина в спешке. Теперь, на досуге, я раскаиваюсь.
   -- Заткнись! -- бросил Гринвуд. -- Не то будешь раскаиваться еще кос в чем.
   -- Я нанял вас, -- продолжал майор, -- потому что вы профессионалы, вы знаете, как нужно правильно проводить операцию.
   Келп раздраженно возразил:
   -- Мы профессионалы, майор, и вели операцию правильно.
   Мы провели уже четыре операции, и все на отлично. Мы украли изумруд. Мы вытащили Гринвуда из тюрьмы. Мы проникли в комиссариат и вышли оттуда. И мы похитили Проскера из сумасшедшего дома. Нам все удалось.
   -- Тогда почему же у меня нет изумруда "Балабомо"? -- возмутился майор и протянул пустую ладонь, чтобы подчеркнуть свои слова.
   Обстоятельства были
   -- Обстоятельства, -- ответил Келп. против нас.
   Майор насмешливо хмыкнул.
   -- Майор, -- вмешался Чефуик, -- сейчас вы в плохом настроении, и это совершенно понятно. Мы, кстати, тоже, и по той же причине. Я не хочу говорить о себе, но в течение двадцати трех лет, что я занимаюсь этим делом, у меня была возможность изучить людей, с которыми я работал, и могу вас заверить: вы не нашли лучшей группы!
   -- Безусловно, -- подтвердил Келп. -- Возьмите Дортмундер.
   Этот человек -- гений. Он организовал четыре операции за четыре месяца, и каждая из них удалась. Нет другого человека, который был бы способен так провести похищение Проскера, говоря уже о трех предыдущих делах.
   -- И то, что Чефуик сказал о нас, еще больше подходит к нему самому, -- продолжал Гринвуд. -- Потому что он не только лучший слесарь, но еще и первоклассный инженер-железнодорожник.
   Чефуик покраснел от удовольствия и смутился.
   -- Прежде чем вы продолжите восхвалять друг друга, -- сказал майор,
   -- позвольте вам напомнить: у меня нет изумруда "Балабомо"!
   -- Мы это знаем, майор, -- ответил Дортмундер. -- У нас тоже нет наших сорока тысяч долларов на каждого.
   -- Вы забираете их небольшими порциями, -- злобно возразил майор. -Вы отдаете себе отчет, что я уже выплатил вам более двенадцати тысяч долларов только жалованья? Еще около восьми тысяч пошло на экипировку и материалы для ваших операций.
   Двадцать тысяч долларов! А что взамен? Операция удалась, но больной умер!.. Так больше продолжаться не может.
   Не пойдет.
   Дортмундер медленно встал.
   -- Лично я согласен, майор, -- сказал он. -- Я пришел сюда сделать последнюю попытку, но если вы хотите бросить дело, то я спорить с вами не буду. Завтра исполняется четыре месяца, как я вышел из тюрьмы, и все, что я делал -- это занимался этим проклятым изумрудом. Если хотите знать правду, я сыт им по горло, и если бы. Проскер не стал тогда дразнить меня, я бы ни за что не согласился на последнее дело.
   -- Искренне раскаиваюсь, -- отозвался Проскер.
   -- Заткнись ты! -- бросил Гринвуд.
   Келп встал.
   -- Дортмундер, не нервничай. Вы тоже, майор, это ни к чему не приведет. Сейчас мы действительно знаем, где находится изумруд.
   -- Если Проскер не лжет, -- заметил майор.
   -- Я лгу?! -- возмутился Проскер.
   -- Я велел тебе заткнуться! -- закричал Гринвуд.
   -- Он не лжет, -- сказал Келп. -- Он знает, что если изумруда в банке ее окажется, мы вернемся сюда и на этот раз церемониться с ним не будем.
   -- Умный адвокат знает, когда нужно говорить правду, -- вставил Проскер.
   Гринвуд наклонился вперед и похлопал Проскера по колену.
   -- Ты, наконец, заткнешься или нет?
   -- Факт в том, что на этот раз мы знаем, где камень, -- повторил Келп. -- Оттуда он никуда не денется. У нас есть человек, который может его взять, -- и речи не может быть, чтобы выпустить его. Бели мы, как всегда хорошо, выполним свою работу, изумруд будет нашим, и все расстанутся друзьями.
   -- Есть одна вещь, которой я не понимаю, Дортмундер, -- сказал майор. -- Вы утверждаете, что сыты этой истовей по горло. Ваши друзья были вынуждены уговаривать вас, и мне пришлось пообещать вам более крупную сумму, чтобы вы довели дело до конца. А теперь вы вдруг готовы продолжать даже без уговоров, без требования дополнительной суммы, без малейшего колебания с вашей стороны. Честно говоря, я вас не понимаю.
   -- Этот изумруд, -- сказал Дортмундер, --подобен камню на моей шее. Я надеялся, что смогу ускользнуть от него -- но это просто невозможно! Я могу уйти отсюда, попытаться тратить свое время на что-нибудь другое, но рано или поздно этот проклятый изумруд вновь появится, и я окажусь в кабале... Когда Проскер сказал нам, куда его спрятал, я внезапно понял, что это судьба. Если я не получу этот камень, то он получит меня: я все время буду думать о нем. Раз я не могу от него освободиться, то к чему бороться?
   -- Банк на Пятой авеню в центре Манхэттена, -- проговорил майор, -это не сумасшедший дом и даже не тюрьма в Лонг-Айленде.
   Я знаю, -- ответил Дортмундер.
   -- Это может оказаться самой сложной работой в вашей трущей биографии.
   -- Безусловно, -- подтвердил Дортмундер. -- Ваши Нью-Йорка оснащены самой совершенной в мире системой безопасности, сторожа там первоклассные и целая толпа полицейских перед входом. Потом еще вечные пробки в центре города, котом могут помешать бегству.
   -- Вы знаете все это и, тем не менее, готовы попытаться? -- спросил майор.
   -- Мы все этого хотим, --указал Келп.
   -- Это вопрос чести, -- вмешался Марч. -- Мы должны закончить дело.
   -- Я хочу лишь сходить на разведку, -- отрезал Дортмундер.
   -- Потом уж решать.
   -- А пока вы будете принимать решение, хотите получать деньги?
   -- едко спросил майор.
   Вы думаете, я здесь ради двухсот долларов в неделю?
   -- Не знаю, -- ответил майор, -- сейчас я уже ничего не знаю.
   -- Я дам вам ответ через неделю, -- сказал Дортмундер. -- В случае отказа вы потеряете лишь неделю оплаты. Пожалуй, майор, так как вы начинаете серьезно действовать мне на нервы, И если я скажу вам "нет", то верну деньги.
   В этом нет никакой необходимости, -- заверил майор.
   -- Не стесняйте себя временем. Дело не в двухстах долларов. Я, конечно, нервничаю, впрочем, как и все вы. И по той же причине Келп прав, мы не должны ссориться.
   -- А почему нет? -- с улыбкой проговорил Проскер.
   Гринвуд наклонился вперед и слегка ударил Проскера по уху.
   -- Опять начинаешь? -- прикрикнул он. -- Смотри у мет"!
   -- А что с ним" -- спросил майор, показывая на Проскера.
   -- Он сказал, где найти ключ от его конторы, -- ответил Дортмундер.
   -- Так что сам он теперь не нужен. Но отпускать его нельзя. У вас есть подвал?
   Майор удивился.
   -- Вы хотите, чтобы я его сторожил?
   -- Временно, -- сказал Дортмундер.
   Проскер посмотрел на майора и сказал:
   -- Это называется соучастием.
   Гринвуд не удержался и Одарил ногой по голени адвоката.
   -- Ты никогда не научишься?!
   Проскер повернулся к нему и сказал спокойно, но с явным раздражением:
   -- Довольно, Гринвуд.
   -- Мне, конечно, не по душе эта идея, -- признался майор, -- но, полагаю, иного выхода нет.
   -- Вот именно.
   Айко пожал плечами.
   -- Что ж, ладно.
   -- До скорого, -- сказал Дортмундер и направился к двери.
   -- Минуточку! -- быстро вставил майор. -- Подождите, пока я вызову подкрепление. Мне не хотелось бы оставаться с пленником наедине.
   -- Хорошо, -- кивнул Дортмундер, и вся компания стояла у двери, пока майор отдавал распоряжения по селектору.
   Проскер безмятежно развалился в кресле и благостно всем улыбался, засунув правую руку в карман пижамы. Вскоре в комнату вошли, два коренастых негра.
   -- Я дам вам знать, майор, -- сказал Дортмундер.
   -- Отлично. Надеюсь на вас.
   Дортмундер хмыкнул и вышел, за ним последовали остальные.
   Майор на родном языке дал приказание людям, чтобы Проскера заперли в подвале. Они уже взяли адвоката за локти, когда тот небрежно бросил:
   -- Славные ребята, эти пятеро. Но очень наивны.
   -- Прощайте, мэтр, -- сказал майор.
   Проскер сохранил свой приветливый вид, когда два негра тянули его к двери.
   -- Вы отдаете себе отчет, -- спокойно продолжил он, -- что ни у одного из них не мелькнуло и мысли: а собираетесь ли вы им платить, когда получите изумруд?
   -- Моkа! -- рявкнул майор, и подручные остановились на полпути к двери. -- Каminа lоЬа dai, -- приказал майор, и парни отнесли Проскера обратно в кресло. -- Тоrоlinа, -- велел майор, и его люди вышли из комнаты.
   Проскер был сама улыбка.
   -- А вы поделились с ними этой мыслью? -- спросил майор.
   -- Безусловно, нет.
   -- Почему?
   -- Майор, Вы негр, а я белый. Вы солдат, а я адвокат. Вы африканец, а я американец. И между тем я чувствую, что между нами есть что-то общее, майор, то, чего нет между мной и ушедшими джентльменами.
   Майор медленно сел за свой письменный стол.
   -- Вам-то какой интерес, Проскер?
   Проскер продолжал улыбаться.
   Я надеялся, что вы мне это и объясните.
   В среду, в девять часов вечера, два дня спустя после встречи у майора Айко, Дортмундер пришел в "Бар-и-Гриль" и кивнул головой Ролло.
   -- Рад тебя видеть, -- приветствовал тот.
   -- Остальные на месте?
   -- Все, кроме пива с солью. Твой стакан бурбона там.
   -- Спасибо.
   Дортмундер прошел в помещение, где вокруг стола сидели Келп, Гринвуд и Чефуик. В свете свисавшей с потолка на черном проводе лампы лежали многочисленные вещественные доказательства готовящегося преступления: фотографии, схемы и планы Пятой авеню. Сорок шестой улицы и банка.
   Дортмундер сел около пустого стакана, обменялся приветствиями с присутствующими и налил себе бурбона.
   -- Ну, что вы думаете?
   -- Трудно, -- ответил Келп.
   -- Паршиво, -- сказал Гринвуд.
   -- Согласен, -- кивнул Чефуик. -- А ты как полагаешь, Дортмундер?
   Открылась дверь, и 'вошел Марч. Он, занял свободный стул и, потупившись, произнес:
   -- Проклятые пробки? Не то я был бы здесь раньше всех.
   -- Вопрос: сумеем ли мы потом смыться? Твое мнение, Марч?
   -- Оттуда не уйти, -- весомо сказал Марч, -- это уж точно.
   Возьмите светофоры -- на каждом перекрестке, и все всегда красные. Бели ехать но Сорок шестой к Мэдисон, застрянешь посреди первого же квартала.. На Пятой авеню получше -- там "зеленая волна", но движение такое напряженное, что больше тридцати не дашь. Разве можно смыться при скорости тридцать в час?
   -- А ночью? -- подсказал Дортмундер.
   -- Полегче, -- признал Марч, -- но светофоров не меньше.
   К тому же в центре полно полицейских, так что там не очень-то нарушишь. Но даже если и пойдешь на красный, то в тебя непременно кто-то врежется. Нет, что днем, что ночью, на машине оттуда не уйти.