Сташеф Кристофер. Чародей раскованный

   — И склонить его, если можно, к добру? — дополнил Пак. — В том представлении, в котором вы его понимаете.
   — А ты видишь в нем изъяны? — Отец Ал поднял подбородок и пристально взглянул на Пака, вспомнив про долгую вражду между христианским анклавом и эльфейцами, и ослаблении влияния фейри по мере роста авторитета Христа. Пак прожег его ответным взглядом, несомненно тоже зная все это и вновь анализируя проповедуемые клиром ценности.
   — Нет, по правде сказать, не вижу, — признался наконец эльф. — В том случае, когда вы живете в согласии со своими проповедями. И все равно не сомневаюсь в добрых намерениях. Эльфы наделены чутьем, умением распознавать доброту в смертном.
   Отец Ал, передохнув, спросил:
   — Значит ты отведешь меня к Верховному Чародею?
   — Отвел, если бы мог, — мрачно отозвался эльф, — но он исчез, и никто не знает куда.
   Отец Ал стоял как вкопанный, борясь с возрастающим беспокойством, читая про себя молитву.
   — Тогда допусти меня к его жене и детям, возможно, они знают причину его исчезновения.
   Но Пак покачал головой.
   — Они пропали вместе с ним, кроме одного, а он так мал, что не умеет говорить.
   — Позволь мне тогда взглянуть на него. — Отец Ал остановил Пака твердым взглядом. — Я поднабрался кое-каких знаний, любезный Пак, может быть мне удастся увидеть то, чего не увидел ты.
   — Сомневаюсь в этом, — кисло отозвался Пак, — все же отведу тебя к нему. Но будь осторожней, инок — один признак угрозы ребенку и ты заквакаешь, запрыгаешь в поисках листа кувшинки, на каком сможешь сидеть и проведешь остаток своих дней, ловя мух липким длинным языком!
   Он направился к коттеджу. Отец Ал вместе с ведьмочкой последовали за ним.
   — Думаешь, он и впрямь мог бы превратить меня в лягушку? — тихо спросил отец Ал.
   — Несомненно, — ответила с робкой улыбкой девушка. — И самые мудрые головы могут превратиться в ослиные, коли Пак возьмется за них!
   Они прошли через дверь, и отец Ал остановился изумленный царившими в доме чистотой и уютом, ощущением комфорта и безопасности, исходившим от балок и грубо сложенных стен, от крепкого, простенького стола, лавок, сундуков, двух больших кресел у очага и полированного пола. Если б он смотрел на обстановку без эмоций, то она, наверняка, показалась бы ему спартанской — так мало тут имелось мебели. Атмосфера чистоты, любви и заботы окутала его настолько, что ему не хотелось уходить отсюда. Он предчувствовал, что ему обязательно понравиться жена Верховного Чародея, если ему повезет встретиться с ней.
   Отец Ал оживился, увидев колыбель у очага, возле которой сидели две маленькие крестьянки. Это были — эльфессы! Они со страхом уставились на него, но Пак подошел, шепнув что-то, и они, успокоенные, отодвинулись. Пак жестом подозвал священника. Отец Ал подошел к колыбели и посмотрел на миниатюрного философа.
   Иначе описать его трудно. У него было очень серьезное выражение лица, которое бывает у новорожденных, но этому ребенку от роду около года! Лицо у него выглядело более худощавым, чем положено младенцам, углы маленького рта опущены книзу. Волосы черные и негустые. Он спал, но у отца Ала сложилось впечатление, что ребенок встревожен.
   Опечалилась и ведьмочка. Она безвучно плакала, по щекам у нее струились слезы.
   — Бедный малютка! — прошептала она. — Разум его скитается, разыскивая мать!
   — Даже во сне?
   Она кивнула.
   — И я не могу сказать где он ищет, его мысли зашли в неведомые мне пределы.
   Отец Ал нахмурился:
   — Как такое может быть? — Затем вспомнил, что ребенок слишком мал, чтобы обрести мысленные рамки, придающие человеческому разуму стабильность, но и ставящие ему пределы. Он обнаружил, что гадает, до какого предела могла дотянуться мысль этого маленького мозга, — и не вызовет ли такое напряжение безумие у человека во взрослом состоянии.
   Он снова посмотрел на ребенка и обнаружил, что глаза у него открылись и казались огромными на этом крошечном личике. Они пристально глядели на него. Отец Ал ощутил пробежавшие у него по телу мурашки жути и понял, что это необычный ребенок.
   — Дитя, — выдохнул он, — если б я только мог остаться и наблюдать за каждым твоим движением!
   — Нельзя, — отрезал Пак.
   Отец Ал повернулся к эльфу.
   — Да, к большому сожалению, ибо мое дело касается отца, а не ребенка. Расскажи мне, как он исчез.
   Пак нахмурился, словно генерал, спорящий сам с собой открывать или нет секретную информацию, а затем пожал плечами.
   — Рассказывать особо нечего. Джефри — третий ребенок — пропал во время игры. Они вызвали Верховного Чародея с совещания короля и аббата. Отец узнал у старшего сына, в каком месте исчез мальчик, а затем шагнул туда сам — и исчез. Жена и другие дети в испуге побежали следом за ним и точно также пропали.
   Отец Ал смотрел на эльфа, а мозг его перебирал дюжину возможных объяснений. Тут, конечно, могли быть и чары, но отец Ал пока еще не мог отказаться от понятия рациональности. Искривление пространства или искривление времени? Маловероятно на поверхности планеты — но кто мог утверждать, будто это невозможно?
   Затем он вспомнил про Йорика и его претензии на путешествия по времени. Может быть, может быть...
   Он откашлялся.
   — Мне думается я должен увидеть это место.
   — Последовать за ними? — с кислой улыбкой покачал головой Пак. — Думаю хватит и пятерых пропавших, любезный инок.
   Отец Ал не думал о последствиях, но теперь когда Пак упомянул об этом он почувствовал жуткую уверенность.
   — Нет, думаю ты сам объяснил все, — медленно произнес он. — Так как там, куда попал Верховный Чародей, возможно, и приобретет он Силу, о которой он не ведает. Я должен быть рядом, дабы наставить его в применении ее!
   — Ты настолько сведущ в колдовстве, поп? — Пак так и излучал сарказм.
   — Не в колдовстве, но в свойствах разной магии, — нахмурился отец Ал. — Ибо я всю жизнь изучал это, чтобы научиться узнавать, когда смертный одержим демоном, а когда нет, и чтобы доказать как то, что кажется итогом колдовства, делается другими средствами. Изучая, я по необходимости многое узнал о всех известных смертным видах магии. Никогда я прежде не думал, что настоящая магия может существовать. То письмо, о котором я рассказывал, предупреждало нас, что Род Гэллоуглас приобретет магическую власть. И все-таки я по-прежнему думаю, что сила его окажется естественного происхождения, но редкая. И ему понадобится тот, кто покажет ему ее истинную природу, и проведет его мимо искушений к злу, которые всегда приносит великая власть.
   — Я думаю Род Гэллоуглас едва ли нуждается, чтобы кто-то учил его добру, а если и возникнет такая надобность, то его жена несомненно справиться с этой задачей, — но Пак все-таки почувствовал тень сомнения. — Я приведу тебя туда. А там уж — твоя забота.
   Ведьмочка осталась в доме помочь, если сумеет, присмотреть за с ребенком. Пак повел отца Ала по лесной тропинке. Священник постоянно отмечал в какой стороне солнце, всякий раз, когда оно пробивалось сквозь листву, чтобы удостовериться, в каком направлении его ведут. Наконец, они вышли на луг. В ста метрах от них, легкий ветерок гнал рябь на озере, окаймленном немногими деревьями. Огромный черный конь поднял голову, увидев их, а затем зарысил прочь от водоема.
   — То скакун Верховного Чародея, Векс, — объяснил Пак. — Если ты желаешь последовать за его Хозяином, то должен сперва договориться с ним. — Когда конь подъехал к ним, Пак обратился к нему:
   — Привет тебе, любезный Векс! Разреши представить тебе доброго монаха, чей интерес к твоему хозяину кажется мне честным. — А потом попросил отца Ала:
   — Скажи ему, кто ты такой, любезный чернец.
   Ну! Отец Ал слыхивал, что эльфы испытывали родственные чувства к глупым животным, но это заходило чересчур далеко! Тем не менее Пак казался искренним, и отцу Алу очень не хотелось обижать его...
   — Я, отец Алоизий Ювэлл, из ордена святого Видикона Катодского... — Померещилось ему или конь и впрямь навострил уши при упоминании имени доброго святого? Ну святой Видикон обладал влиянием во многих самых странных местах. — Я явился сюда помочь твоему хозяину, ибо получил достоверные известия, что он может оказаться в опасности, независимо от того ведает он о том или нет.
   Конь смотрел на него с очень внимательным видом. Должно быть, это отцу Алу померещилось. Он повернулся к Паку.
   — Ты не мог бы показать мне, где исчез Верховный Чародей?
   — Вон там, — показал Пак, обходя Векса и идя к озеру. — Мы отметили место.
   Отец Ал последовал за ним.
   Большой черный конь шагнул в сторону, преграждая ему путь.
   — Вот этого-то я и боялся, — вздохнул Пак. — Он никому не позволяет приблизится к этому месту.
   Внезапно отец Ал почувствовал абсолютную уверенность в том, что он должен обязательно последовать за Родом Гэллоугласом.
   — Да! Никакой конь, несмотря на все его достоинства, не сможет помешать... — Он уклонился в сторону, пустившись бегом.
   Конь встал на дыбы, развернулся и опустился, стукнув оземь передними копытами как раз перед священником.
   Пак тихо рассмеялся.
   Отец Ал нахмурился:
   — Нет, любезный зверь. Неужели ты не понимаешь, что в интересах твоего хозяина? — Он отступил, вспоминая гимнастические упражнения в колледже.
   Векс настороженно следил за ним.
   Отец Ал рванул с места бегом, прямо на большого коня. Высоко подпрыгнув, он ухватился за переднюю и заднюю луку седла и перебросил обе ноги в боковом соскоке.
   Векс протанцевал, описав полукруг.
   Отец Ал приземлился, сразу припустив бегом — и обнаружил, что направляется прямиком к Паку. Эльф разразился хохотом. Отец Ал остановился и повернулся кругом, сердито глядя на Векса.
   — Крайне необычный конь, любезный Пак.
   — А ты чего ждал от лошади Верховного Чародея?
   — Явно чего-то меньшего, чем он ждет от меня, — отец Ал подтянул пояс-веревку. — Но теперь я знаю его получше. — Он остановился, наблюдая прищуренными глазами за Вексом, а затем побежал прямо к коню и в последнюю секунду свернул влево. Векс тоже прыгнул налево, но отец Ал уже делал зигзаг вправо. Векс с изумительной скоростью дал задний ход, подставляя свой бок священнику. Отец Ал нырнул ему под брюхо.
   Векс сел.
   Пак умирал от смеха. Отец Ал, спотыкаясь, выбрался из свалки, шатаясь словно пьяный.
   — Думается... возможно надо... сменить тактику.
   — И я тоже так думаю, — усмехнулся Пак, уперев руки в бока. — И значит, попробуй вразумить по-хорошему, поп.
   Отец Ал, нахмурясь, посмотрел на него, вспоминая пристрастие Пака к розыгрышу. Пожал плечами и снова повернулся к Вексу:
   — Почему бы и нет? Ситуация и так выглядит настолько нелепой, что еще малость нелепости не повредит. — Он подошел к зверю. — Итак, послушай меня, Векс — твоему хозяину грозит большая опасность. Возможно я смогу ему помочь.
   Векс покачал головой.
   Отец Ал уставился на него. Если б он не знал, что это фантастика, то подумал бы, что конь его понял.
   А затем нахмурился, — несомненно, тут просто случайное совпадение.
   — Мы получим письмо. Оно было написано тысячу лет назад человеком, давно умершим. Он предсказал нам, что в данном времени и месте некий Род Гэллоуглас обнаружит в себе большую магическую силу, чем когда-либо знали смертные.
   Конь двинулся в сторону и мотнул головой, словно зовя за собой.
   Отец Ал посмотрел ему в след. А затем плотно зажмурив глаза, помотал головой. Но, когда он снова открыл их, конь все еще подзывал его.
   Векс стоял у клочка голой земли, царапая по ней копытом. Отец Ал понаблюдал за этим копытом а затем почувствовал, как по всему телу у него пробежала дрожь, когда увидел что же нарисовал конь.
   На земле образовалось написанное аккуратными заглавными буквами слово «КТО?»
   Отец Ал поднял взгляд на коня и начал кое о чем догадываться.
   — Конь Верховного Чародея! И ты прибыл вместе с ним, с другой планеты, не так ли? Конь уставился на него. Почему? А! Он же сказал «с другой планеты». Что выдавало его с головой. — Да я тоже с другой планеты, из Ватикана на Земле. А ты... — Священник молниеносно ударил коня по груди.
   Она зазвенела: «буммммммм».
   А отец Ал подхватил «Уууу!» — и погладил отбитые пальцы.
   Пак впал в истерику, катаясь по земле.
   Отец Ал кивнул.
   — Очень убедительная искусственная конская шкура поверх металлического тела. И у тебя компьютер в качестве мозга, не так ли? — он пристально посмотрел на коня.
   Векс медленно кивнул.
   — Ну, понятно. — Отец Ал выпрямился во весь рост, упершись кулаками в бока. — Неплохо знать основной фон, не правда ли? А теперь позволь мне рассказать тебе все целиком.
   И рассказал на современном английском. При упоминании Энгуса Мак-Арана Векс резко вскинул голову; у него явно уже бывали какие-то контакты с главным спецом по паутине времени. Поощренный отец Ал продолжил краткое изложение рассказов о своей встрече с Йориком, и при упоминании его имени Векс громко фыркнул. Ну, отец Ал тоже прореагировал на него в некотором роде именно так.
   — Поэтому, если Мак-Аран прав, — закончил отец Ал. — то там, куда исчез Род Гэллоуглас, случится нечто такое, что пробудит в нем великую Силу, спавшую все время. Какой бы ни была природа этой власти над магией, она может призвать его к злу, — и он даже не поймет этого. В конце концов, некоторые вещи кажущиеся правыми в определенную минуту — такие как месть — могут понемногу привести человека к духовному разложению и большому злу.
   Копь мотнул головой и опять принялся царапать копытом. Отец Ал следил, затаив дыхание, и увидел как появляются слова: ВЛАСТЬ РАЗЛАГАЕТ. Он почувствовал облегчение: он достучался!
   — Да, именно так. Поэтому, ты понимаешь, священнослужитель рядом с ним может ему очень пригодится. Но я больше, чем священнослужитель, я — антрополог, и всю свою жизнь изучал магию.
   Векс резко поднял голову.
   Отец Ал кивнул.
   — Да. Полагаю меня можно назвать магом-теоретиком; сам я не могу наложить ни единого заговора, но многое знаю о том, как это может сделать человек, обладающий магической Силой. Существуют неплохие шансы, что я смогу помочь ему вычислить, как использовать его новую Силу для возвращения сюда самого себя с семьей!
   Но Векс опустил голову и снова зацарапал по земле: И ЕЩЕ БОЛЬШЕ ШАНСОВ, ЧТО ТЫ ТОЖЕ ПРОПАДЕШЬ.
   Отец Ал вскинул подбородок.
   — Это уж моя забота. Я и сам мало верю случившемуся. Первый раз в жизни мне удалось чего-то добиться от компьютера. — Он молча послал короткую благодарственную молитву святому Видикону, и последовал за Вексом.
   Черный конь остановился и выжидающе оглянулся. Отец Ал побежал, догоняя его, и замер, увидев выложенную на траве линию из камней — порог Врат — но куда?
   Большой черный конь посторонился, ожидая.
   Отец Ал посмотрел на него, сделал глубокий вздох и расправил плечи.
   — Тогда пожелай мне удачи. Возможно ты последнее разумное существо, какое я увижу за долгое-предолгое время.
   И не давая себе время подумать об этом, он шагнул вперед. Ничего не случилось, поэтому он сделал еще один шаг, и еще один, и еще...
   ... и вдруг сообразил, что у деревьев серебряные стволы.

ГЛАВА 15

   Гвен внезапно остановилась «Ш-Ш!»
   — Разумеется, — любезно согласился Род. — Почему бы и нет?
   — Да тише ты! Я улавливаю след чего-то, что мне не нравиться!
   — Погоня? — сделался серьезным Род.
   Гвен, нахмурясь, покачала головой.
   — Там герцог Фойдин и он беседует; у меня возникает лишь ощущение того, с кем он говорит, и оно какое-то угрожающее. — Она опустила взгляд на детей. — Вы чувствуете еще чего-нибудь?
   Они покачали головами.
   — То не совсем человек, мама, — добавил свои наблюдения Магнус.
   Уголком глаза Род заметил, что Элидор дрожит. Он взял мальчика за плечо.
   — Спокойно, мальчуган. Ты теперь с нами. — Он снова повернулся к Гвен. — Конечно самым умным будет подкрасться и посмотреть.
   Гвен кивнула.
   Род повернулся и пошел. Они молча пробирались между стволами в ослепительном лунном свете, отражавшемся от серебряной листвы. Минут через десять, Гвен прошептала:
   — Ощущение становится сильнее.
   Род продолжал идти прежним шагом.
   — Значит они стоят у нас на пути. Беспокоиться о том, как избежать их, мы будем, когда узнаем, где они.
   Вдруг они вышли из леса на вершине взгорка. Под ними, в естественной впадине, подымался невысокий холм. Вокруг него пылал свет, исходящий от сверкающих, двигающихся фигур.
   — Эльфейский Холм! — ахнул Элидор.
   — Ложись! — прошипел Род. И вся семья плюхнулась ничком в траву. Протянув руку вверх Род рванул наземь Элидора. — Если я оскорбил вас, то ненамеренно, Ваше Величество, — прошептал он. — Просто речь идет о безопасности. — Затем повернулся к Магнусу. — Ты, сказал, что картина мыслей не совсем человеческая?
   Магнус кивнул:
   — Потому я не смог их разобрать, папа.
   — Ты попал в точку. — Род сосредоточился, напрягая слух. — Тихо, по-моему мы можем разобрать, о чем они говорят.
   Герцога Фойдина и его рыцарей было легко различать по тусклости. Они стояли в самом низу впадины, влево от Рода. Существо, стоявшее лицом к нему, было на голову выше и, казалось, светилось. Это был самый красивый мужчина, какого когда-либо видел Род. Плавность его движений, когда он переступал с ноги на ногу, указывала на мускулатуру и координацию, недоступную человеку. И он блистал. Казалось, так и пылал его экстравагантный костюм, который не обладал никаким цветом. А имел лишь разные степени света. Лоб его окружала серебряная диадема, заткнутая за заостренные уши.
   — Король Феерии? — прошептал Элидору Род.
   Мальчик покачал головой.
   — На нем диадема, а не корона. Возможно какой-то герцог, если у них такие есть.
   Руки эльфейского герцога скрестились.
   — Кончено! Мы уже слышали все и не нашли ничего важного. Это не причина для нас эльфейцев впутываться в войну смертных.
   — И все ж подумай! — возразил герцог Фойдин, — ведь Верховный Чародей борется за дело Белого Христа!
   — Также, как боролись последние две тысячи лет короли, — отозвался Фейри.
   Две тысячи? Судя по средневековому виду, этой стране скорее лет восемьсот.
   — Сперва священники были для нас угрозой, — добавил Фейри. — Угрозой было и Холодное Железо появившееся незадолго до них, а мы устояли. Попы убедились, что не могут перечеркнуть нас, так же, как и мы избавиться от них.
   Герцог Фойдин сделал глубокий вдох.
   — Тогда я предлагаю цену!
   — Чего может предложить смертный такого, что пожелал бы Фейри? — презрительно фыркнул эльфеец.
   — Смертных кудесников, — не замедлил с ответом Фойдин. — Двоих — мужчину и женщину?
   — Что нам, разводить их что ли? Нет, для пленных людей у нас есть применение, но от кудесников будет больше хлопот, чем пользы, ибо они всегда стараются выведать наши тайны.
   — Детей.
   Фейри застыл.
   Рода пронзил ток чистой ярости, пришедший, казалось, откуда-то извне, от какого-то другого, пугая своей силой. Он слышал сказки о подмененных, пожилых эльфах, оставленных в колыбелях смертных, вместо унесенных эльфейцами красивых младенцев. История утверждала, что эльфейцы любили иметь рабов-смертных и предпочитали выращивать их сами.
   Род догадывался, о каких детях думал Фойдин.
   Фойдин увидел, что эльфейский герцог заинтересовался, поэтому пояснил:
   — Младенец, не достигший и года, я скоро заполучу его.
   Род чуть не бросился на него. Этот гад говорил о Грегори!
   Но ладонь Гвен прикоснулась к нему, и он попытался взять себя в руки. Нет, конечно же не о нем; Фойдин и не ведал о существовании Грегори. Его даже не было в этом мире.
   — Это единственное у смертных, что мы ценим, — медленно произнес Фейри, — и все ж ради этого едва ли стоит сражаться. У нас есть способ добывать детей смертных, куда менее дорогостоящий, чем война.
   И круто повернулся, зашагав прочь.
   Герцог Фойдин уставился ему вслед, не веря, своим глазам, с нарастающей яростью.
   — Подлый Фейри, — так и завизжал он. — Ужель ничто тебя не тронет?
   Эльфейский герцог остановился, а затем медленно обернулся, и воздух вокруг него, казалось, сгустился и засветился, выглядя хрупким, готовым сломаться.
   — С какой стати нам эльфейцам волноваться из-за дел смертных? — тон его был угрожающим. — Кроме, как для отмщения за оскорбление. Берегитесь, смертный герцог! Возможно ты добьешься войны, которую ищешь, но в ней народ Феерии будет алкать кровь твоего сердца! А теперь, убирайся отсюда!
   Герцог Фойдин стоял с побелевшими губами и трепеща, желая нанести удар, но чересчур боясь.
   — Может ты сомневался в нашей силе. — Голос эльфейского герцога сделался вдруг медовым. — Тогда позволь нам показать тебе сколь легко мы приобретем все, что ты предлагал. — И его правая рука взметнулась вверх, быстро сделав круговое движение.
   Внезапно тело Рода плотно обхватили невидимые веревки, прижимая ему руки к бокам, а ноги друг к другу. Он издал полный ярости рев, вызванный ужасом, а затем на рту у него распласталось что-то липкое. Гвен, дети, и даже Элидор, тоже оказались связанными по рукам и ногам, и с кляпами. Повсюду вокруг них из травы повыскакивали уродливые лесовики, топая в танце и визжа от восторга. Их шершавая одежда была похожа на кору деревьев; у них были огромные оттопыренные уши, широченные вислогубые рты, глаза-блюдца и бородавчатые носы — картошки. Самый рослый из них едва ли тянул на три фута.
   — Всегда они приходят, подглядывать за нами! — кричали они.
   — Большие и не видят нас, сторожей-спригганов!
   — Отличный улов, спригтаны! — крикнул им эльфейский герцог — А теперь принесите-ка их сюда!
   Спригганы взвыли от восторга, а затем толкнули его вниз. Небо и трава все кружили и кружили у него перед глазами, он скатывался по взгорку, а спригганы бежали рядом, вопя и ритмично подталкивая его, как ребенок катящий обруч. Его охватила паника, страх за Гвен и детей. А потом появилось ощущение какого-то сочувственного Присутствия, возмущение которого начинало расти вместе с гневом Рода.
   Его подкатили с глухим стуком к ногам герцога. Гвен врезалась ему в спину, смягчая удары, когда по ней застучали дети.
   Фойдин в ужасе уставился на них.
   — Элидор!
   — Король? — заинтересовавшись поднял голову эльфейский герцог. — Великое достижение! Нам никогда не доводилось выращивать смертного короля!
   Потрясенный Фойдин переметнул взгляд на него. А затем, побледнев и дрожа, прожег взглядом Рода.
   — Это подстроил ты! Ты привел к этому короля! Но... как? Что? Как ты добился? Я же оставил тебя под надежными запорами и стражей!
   Род замычал сквозь кляп.
   Эльфейский герцог презрительно кивнул.
   — Дайте ему говорить. — Спригган прыгнул вытащить Роду кляп.
   — Уууууй! — липкий пластырь причинял боль, когда его срывали. Он поразмял губы, гневно глядя на герцога. — Вам следовало б знать, милорд герцог, что запоры и стража не могут удержать чародея, если он сам этого не желает. Ваши запоры открылись без прикосновения к ним человеческих рук, а все ваши стражники спят.
   — Не может быть! — так и завопил герцог, его глаза расширились. — Такое может произойти только благодаря самой мощной магии!
   Род кисло улыбнулся.
   — Будьте поласковей со своими гостями. И не надейтесь, что этот эльфейский герцог крепко меня держит. Ибо теперь нам с вами надо будет свести счеты. — Он снова ощутил прикосновение, помогающего ему духа; у которого, как и у него, нарастала ярость. — Ты продал бы всю мою семью, чтобы добиться помощи от этого Фейри! Постарайся, чтоб мне никогда не выпало шанса оказаться с тобой один на один, потому что я без всякого труда применю свою магию! И этот ребенок... — теперь вдруг казалось, будто говорит не он сам, а то Присутствие — ...кто этот ребенок, которого ты хотел продать? Как ты завладеешь им?
   Герцог отвернулся, дрожа, чтобы скрыть возникшее на его лице выражение страха.
   — Не оторачивайся! — рявкнул Род. — Смотри мне в лицо, трус, и отвечай — чей это ребенок?
   — В самом деле, останься, — прожурчал эльфейский герцог. — Или ты так просто возьмешь да бросишь своего короля?
   — Король! — ахнул, резко оборачиваясь, Фойдин. — Нет, ты не можешь оставить его у себя, так как в таком случае рухнет моя власть! — он уставился на эльфейского герцога, раздавленный и парализованный, набираясь храбрости. А потом его рука метнулась к мечу.
   Эльфейский герцог презрительно щелкнул пальцами, и Фойдин согнулся пополам от внезапной пронзительной боли.
   — Ааааааай!
   Гвен мигом воспользовалась подходящей минутой; меч Рода вылетел из ножен, рассек ему путы, а затем развернулся и перерезал веревки Гвен. Уголком глаза он увидел как маленький клинок Магнуса кромсает его веревки, затем Род прыгнул на эльфейского герцога, повалив его, благодаря внезапности, перебросил его через колено, приставив к горлу кинжал.
   — Освободите мою семью, милорд или почувствуете в своих жилах холодное железо.
   Но Магнус уже рассек путы брата и сестры, и они с Джефом сдерживали отряд спригганов, бросавших в них камни, но постепенно отступавших перед шпагами мальчиков. Гвен и Корделия пригнувшись, выжидали, когда отряд эльфейцев с криком бросится вперед, рассекая воздух светящимися клинками.
   — Давай! — крикнула Гвен, и в эльфейцев полетел град камней, оставляя на них синяки и переломы. Некоторые завопили и замешкались, но большинство продолжали нажимать. Брошенные камни развернулись ударить их вновь.