Стаут Рекс. Отравление

днем.
Возьмите двадцать четыре кусочка бумаги и на двенадцати из них напишите
имена гостей и положите их так, как они сидели за столом. На двенадцати
других кусочках напишите имена двенадцати девушек. Затем попытайтесь
манипулировать двенадцатью кусочками с девушками так, чтобы одна из них или
принесла две тарелки сразу и не дала одну из них Пайлу, или вернулась
обратно за второй тарелкой и не дала ни первую, ни вторую Пайлу. Это
невозможно. Так как, если бы одна из этих вещей случилась, то не могло бы
быть перепутано один раз, тогда тарелки должны были быть перепутаны два
раза. Так как там путаница произошла только один раз, у Пайла не было
возможности быть обслуженным девушкой, которая не принесла две тарелки сразу
или вернулась обратно за второй тарелкой. Поэтому теория, что девушка
принесла невинно две тарелки, отпадает.
- Я в это не верю, - решительно заявила Нора.
- Это не вопрос веры, - я все еще был симпатичным. - Вы также можете
сказать, что вы не верите в то, что два плюс два - четыре. Я покажу вам.
Можно мне немного бумаги? Какой-нибудь старой?
Нора пошла к столу и принесла бумагу.
Я взял мою ручку и написал двадцать четыре фамилии, оставив между ними
промежутки, и разорвал бумагу на двадцать четыре кусочка. Затем я встал на
колени на ковер и разложил двенадцать кусочков с именами гостей в том
порядке, в каком они сидели за столом - не потому, что это имело значение, а
так было проще. Девушки собрались вокруг. Нора опустилась на колени лицом ко
мне. Люси придвинулась поближе и оперлась на локти. Кэрол подошла и присела
рядом со мной на корточки, Пегги шлепнулась на ковер с другой стороны, а
Эллен встала сзади Норы.
- О'кей, - сказал я, взял "Квин" и положил за "Лейкрафтом". - Об этом
спора нет. Мэриор Квин взяла первую тарелку и отдала ее Лейкрафту. Помните,
что была только одна путаница, начатая Пегги, когда она увидела, что Пайл
уже обслужен, и отдала свою тарелку Ниро Вулфу. Попытайтесь взять
какую-нибудь девушку и предположить, что она принесла вторую тарелку или
принесла две сразу, если вы еще думаете, что это могло случиться и что она
обслужила Пайла или начала вторую путаницу.
Моя память имела длительную тренировку, связанную с характером и
давлением Ниро Вулфа, но я бы никогда не предпринял, чтобы отчитаться,
столько комбинаций, сколько попытались сделать они, ползая вокруг меня по
полу, даже если быть очень заинтересованным в этом.
Они убили на это полчаса или больше. Наиболее настойчивой была Пегги
Чоут, рыжеволосая. После того, как все остальные отказались, она еще
осталась, хмурясь и кусая губы, опираясь то на одну руку, то на другую.
Наконец она сказала "ерунда", протянула руку и смешала кусочки бумаги гостей
и девушек, поднялась и вернулась на стул. Я оставался таким же.
- Это просто трюк, - сказала Кэрол Эннис, снова возвратившись на
кушетку.
- Я все еще не верю в это, - объявила Нора Ярет. - Я не верю, что одна
из нас умышленно отравила человека, одна из нас, сидящих здесь. - Ее большие
карие глаза остановились на мне. - Боже мой, посмотрите на нас! Укажите ее!
Укажите на нее. Ну, укажите!
Это, конечно, и было тем, из-за чего я здесь находился - не указать ее
точно, а, по крайней мере, получить намек. У меня была неопределенная
надежда, что это может получиться, если понаблюдать, как они манипулируют
кусочками бумаги, но это не произошло. Я ожидал, что Эллен Джаконо начнет с
девушками болтовню на тему образа жизни Винсента Пайла, но она, по-видимому,
это решила оставить на меня. С тех пор, как мы приехали, она не сказала
больше двадцати слов.
- Если бы я мог указать ее, - сказал я, - и я бы не беспокоился об
остальных. Также и фараоны, если бы они могли указать ее. Раньше или позже
они, конечно, найдут ее, но начнет казаться, что им придется получить это с
другого конца. Мотив. Им придется выяснить, у кого из вас был мотив, и они
это рано или поздно выяснят. И в этом, может быть, я могу помочь. Я могу
сказать, помочь не им, а помочь вам. Не той, которая его убила, а остальным.
Эта мысль пришла мне, когда я узнал, что Эллен Джаконо призналась, что она
несколько раз выезжала с Пайлом прошлой зимой. Что, если бы она сказала, что
этого не было? Когда полиция выяснила бы, что она солгала, а они это
выяснили бы, она уже была бы в какой-то мере соучастницей. Это не доказало
бы, что она его убила, но могло бы быть неприятным. Я понимаю так, что все
остальные из вас отрицали, что они когда-либо имели дело с Пайлом.
Правильно, мисс Эллен?
- Конечно. - Она вздернула подбородок. - Конечно, я встретилась с ним.
Однажды, когда он пришел за кулисы в "Короне" и однажды где-то на вечере, и
еще раз, я не помню где.
- Мисс Морган?
Она улыбнулась кривой улыбкой.
- Это вы называете помочь нам? - потребовала она.
- Это может привести к тому, что я буду знать, в каком вы положении.
Кроме того, у фараонов есть ваше заявление.
Она передернула плечами.
- Я работаю дольше, чем Кэрол, поэтому мне пришлось разговаривать с ним
больше, чем ей. Однажды я танцевала в "Фламинго", два года назад. Это было
самое близкое, что у меня с ним было.
- Мисс Чоут?
- Я была лишена этой чести. Я приехала в Нью-Йорк только прошлой
осенью. Из Монтары. Мне как-то на расстоянии показали его, но он не
отпечатался у меня в памяти.
- Мисс Ярет?
- Он был на Бродвее, - сказала она. - Я на ТВ.
- Эти двое даже не встречаются?
- О, конечно, единственное место, где я как-то видела великого Пайла, -
это у Сорди, но я не была с ним знакома.
Я хотел скрестить ноги, но среагировала шаткая ножка стула, и я
подумал, что лучше не надо.
- Так вот, вы все, - сказал я, - скомпрометированы. Если одна из вас
отравила его, и хотя мне просто ужасно говорить об этом, но я не вижу
другого пути, то одна из вас лжет, если вы виделись с ним больше, чем
предполагаете, вам лучше побыстрее это вспомнить. Если вы не хотите говорить
фараонам, расскажите мне, расскажите мне сейчас, я передам это дальше и
скажу, что я выпытал это из вас. Поверьте мне, что вы будете сожалеть, если
не сделаете это.
- Арчи Гудвин, - сказала Люси, - лучший друг девушек. Мой закадычный
друг.
Больше никто ничего не сказал.
- На самом деле, - подтвердил я, - я ваш друг, всех вас, кроме одной. Я
испытываю дружеские чувства ко всем хорошеньким девушкам, особенно к тем,
кто работает, и я восхищаюсь и уважаю вас за то, что вы хотели заработать
честные пятьдесят долларов за то, чтобы принести тарелки с едой куче мелочно
требовательных людей. - Я ваш друг, Люси, если вы не убийца.
Я откинулся назад, позабыв про шаткую ножку стула, но он не возражал.
Настало время помешать личному плану Эллен.
- Еще одна вещь. Вполне возможно, что кто-нибудь из вас видел, как она
возвращалась на кухню за другой тарелкой, но вы не сказали о том, потому что
не хотели выдавать ее. Если это так, то скиньте этот груз сейчас. Чем дольше
он висит, тем горячее становится. Когда он станет слишком давить на вас, и
вы решите, что вы должны рассказать об этом, будет, может быть, слишком
поздно. Если вы завтра пойдете с этим к фараонам, то, возможно, они не
поверят вам. Они уже решат для себя, что это сделали вы и пытаетесь спасти
себя. Если вы не хотите рассказать мне здесь, и сейчас перед ней, пойдемте
со мной в кабинет Ниро Вулфа, и мы поговорим там.
Они обменялись взглядами, и это не были дружеские взгляды. Когда я
приехал, ни одна из них, наверное, исключая убийцу, не верила, что среди них
присутствует отравительница, но сейчас они все верили, или, по крайней мере,
они думали, что "она может быть", и когда пришло это чувство - прощай,
дружба. Было бы полезно, если бы я смог уловить страх в одном из взглядов,
но страх, подозрение и неловкость часто так похожи, что их не отличить по
отдельности.
- Вы помогли, - едко сказала Кэрол Эннис. - Теперь вы заставили нас
ненавидеть друг друга. Теперь каждая из нас подозревает каждую.
Я отбросил милое симпатичное лицо.
- Это только временно, - сказал я ей. Я взглянул на мои часы. - Еще нет
полуночи. Если я заставил вас осознать, что это не продукция Бродвея, а
также и не ТВ, и что чем дольше откладывается расплата, тем хуже будет для
каждой из вас, то тогда я вам помог. - Я встал. - Пойдемте. Я не скажу, что
мистер Вулф сможет сделать это одним щелчком пальцев, но он может удивить
нас. Он много раз удивлял меня.
- Хорошо, - сказала Нора. Она поднялась. - Пойдемте. Это становится
слишком мучительно. Пойдемте.
Я не собираюсь сказать, что это было то, за чем я пришел. Я полагаю,
что это было сделано моим языком. Если я приеду с этой бригадой, и Вулф уже
пошел спать, то он, почти наверняка, откажется играть. Если даже он еще не
лег, то мог отказаться работать просто, чтобы дать мне урок, так как я не
следовал его инструкциям. Эти мысли пронеслись в моей голове, когда вскочила
Пегги Чоут, и Кэрол Эннис начала вставать с кушетки.
Но мои страхи были напрасны. Борьба с Вулфом всегда безуспешна. Дверь в
другом конце комнаты, которая была приоткрыта, неожиданно распахнулась, и
там стояла двуногая фигура с плечами, они почти равнялись дверному проему.
Я узнал сержанта Перли Стеббинса из Манхэттенского бюро по
расследованию убийств. Он двинулся вперед, гаркнув:
- Я удивляюсь на вас, Гудвин. Эти леди должны немного поспать.

Глава 6

Конечно, я был обезьяной. Если бы тем, кто подшутил надо мной, был
Стеббинс, я полагаю, я бы подскочил к окну и выпрыгнул из него. Упасть на
тротуар с высоты четвертого этажа было бы достойным концом для обезьяны, и
это было бы даже не хуже, чем жить, будучи обманутым Перли Стеббинсом. Но
ясно, что это было сделано не им. Это была Пегги Чоут, или Нора Ярет, или же
обе. Перли просто принял приглашение прийти и послушать.
Поэтому я сохранил спокойствие. Сказать, что я был весел, было бы
преувеличением, но я не завизжал и не стал рвать на себе волосы.
- Приветствую, - сказал я сердечно. - И милости прошу. Я удивлялся,
почему вы не присоединились к нам, вместо того чтобы стоять там в темноте.
- Еще бы! - Он подошел ко мне на расстояние вытянутой руки и
остановился. Затем повернулся. - Вы можете успокоиться, леди. - И повернулся
снова ко мне. - Вы находитесь под арестом за препятствование ведению
следствия. Пойдемте.
- Минуточку. У вас впереди целая ночь. - Я повернул голову. - Конечно,
Пегги и Нора знали, что этот герой находится там, но я...
- Я сказал пойдемте, - гаркнул он.
- А я сказал минуточку. Я собираюсь задать пару вопросов. Я не думаю
сопротивляться аресту, но из-за долгого пребывания на коленях у меня в ногах
судорога, а если вы торопитесь, вам придется меня нести.
Я огляделся.
- Я хотел бы знать, все ли знали. Вы, мисс Джаконо?
- Конечно, нет.
- Мисс Морган?
- Нет.
- Мисс Эннис?
- Нет, я не знала, но я думаю, что вы знали. - Она вскинула голову, и
блеснул пшеничный шелк. - Это было унизительно. Сказать, что вы хотите
помочь нам, чтобы мы заговорили при подслушивании полисмена.
- И после этого он меня арестовывает.
- Просто сцена.
- Я бы хотел, чтобы это было так. Спросите ваших приятельниц Пегги и
Нору, знал ли я, только я полагаю, вы не поверили бы им. Они знали и не
сказали вам. Вы бы лучше подумали все обо всем, что вы сказали. О'кей,
сержант, судорога прошла.
Он на самом деле хотел взять меня под руку, но я пошел, и он этого не
сделал.
Я открыл дверь в холл. Конечно, он пропустил меня вперед, чтобы
спуститься вниз на три этажа. Ни один фараон с его умом не стал бы
спускаться с лестницы впереди опасного преступника.
Когда мы спустились на тротуар, и он велел мне повернуть влево, я
спросил:
- Почему не наручники?
- Кривляйтесь, если вам хочется, - проворчал он.
Он взял такси на Амстердам-авеню и, когда мы были уже внутри и ехали, я
заговорил:
- Я думал о законах, о свободных и тому подобном. Возьмем, например,
незаконный арест. И возьмем препятствование проведению следствия. Если
человек арестован за препятствование проведения следствия и выясняется, что
он этого не делал, делает ли это арест незаконным? Я хотел бы знать больше
об этом законе. Я полагаю, мне придется спросить адвоката, Натаниэль Паркер
должен знать.
Напоминание о Паркере, адвокате, которого в случае надобности
использует Вулф, дошло до него. Ему приходилось видеть Паркера в действии.
- Они вас слышали, - сказал он, - и слышал я, и я сделал несколько
заметок. Вы вмешались в расследование убийства. Вы им цитировали полицию, вы
так сказали. Вы рассказали им, что думает полиция и что она делает, а также,
что собирается делать. Вы играли с ними в игру с этими кусочками бумаги,
чтобы показать им точно, как это представляется. Вы пытались вынудить их
рассказывать вам вместо полиции, и вы собирались взять их к Ниро Вулфу,
чтобы он мог вытянуть из них все, и у вас даже не было оправдания, что Вулф
представляет клиента. У него нет клиента.
- Неверно. Есть.
- Какого черта у него есть. Назовите ее.
- Не ее, его, Фриц Бренер. Он в ярости, потому что приготовленная им
еда была отравлена и убила человека.
- Очень удобно иметь клиента, живущего прямо в доме.
- Вы должны признать, что детектив с лицензиями имеет право вести
расследование от имени клиента.
- Я ничего не признаю.
- Это разумно, - сказал я утвердительно. - Вам не следует ничего
признавать. Когда против вас будет возбуждено дело о незаконном аресте, два
к одному, что шоферы такси могут давать свидетельские показания. Шофер, вы
нас слышите?
- Конечно, я вас слышу, - прокричал он. - Это очень интересно.
- Тогда следите за вашим языком, - сказал я Перли. - Вы можете
поплатиться годовым жалованьем. Что касается цитирования полиции, я просто
сказал, что они считают, что это была одна из этих пяти, и когда Кремер
говорил об этом Вулфу, он не сказал, что это конфиденциально. Что касается
того, что думает полиция, те же комментарии. Что касается этой игры с ними,
почему нет? А что касается попытки вынудить их рассказать мне, я даже совсем
не собираюсь это комментировать, я не хочу быть грубым. Это, должно быть,
просто оговорка. Если вы спросите меня, почему я не заартачился там, в
квартире, и не высказал эти соображения тогда и там, какая в этом польза? Вы
испортили вечер. Они бы не пошли вниз со мной. К тому же я сэкономил деньги
Вулфа, потому что вы меня арестовали, и поэтому плата за такси приходится на
счет города Нью-Йорка. Я еще под арестом?
- Чертовски правильно. Вы под арестом.
- Это может оказаться неблагоразумием. Вы его слышали, шофер?
- Конечно, я его слышал.
- Прекрасно. Попытайтесь это запомнить.
Мы ехали по Девятой авеню и по световому сигналу остановились у Сорок
второй улицы.
Когда свет сменился, Перли велел шоферу перебраться к обочине, тот стал
возражать. В это время ночи и так большие интервалы. Перли что-то вытащил из
кармана, показал шоферу и сказал:
- Отправляйся к Куку и возвращайся через десять минут, - и тот вылез и
пошел.
Перли повернул голову взглянуть на меня.
- Я заплачу за Кука, - сказал я. Он это проигнорировал.
- Лейтенант Роуклифф ждет нас на Двадцатой улице.
- Прекрасно. Можно дать вам пять, что даже под арестом через десять
минут я смогу заставить его заикаться.
- Вы не под арестом.
Я наклонился вперед, чтобы взглянуть на счетчик.
- Девяносто центов. Отсюда мы поделим пополам.
- Черт побери, бросьте кривляться, если вы думаете, что я струсил, то
вы ошибаетесь. Я просто не вижу в этом никакой пользы. Если я доставлю вас
под арестом, я чертовски хорошо знаю, что вы сделаете. Вы замолчите. Мы не
сможем вытянуть из вас ни звука, а утром вы позвоните по телефону, и придет
Паркер. Что это нам даст?
Я мог бы сказать: "судебный иск за незаконный арест", но это было бы
недипломатично, поэтому я сделаю так:
- Только удовольствие от моей компании.
У Перли и Кэрол была только одна сходная черта, только одна: отсутствие
чувства юмора.
- Но, - сказал он, - лейтенант Роуклифф ждет вас, и вы - важный
свидетель по делу об убийстве.
- Вы могли бы арестовать меня, как важного свидетеля, - предложил я.
Он произнес слово, которое порадовало меня тем, что его не слышал
шофер, и затем добавил:
- Вы бы заткнулись, и утром вас бы не выпустили под залог. Сейчас
больше полуночи, но лейтенант ждет вас.
- Он гордый человек, Перли, - и я был не так далек от того, чтобы
сказать ему, что ему нечем гордиться. Он неплохой фараон - как все фараоны.
У меня было искушение подразнить его еще, чтобы посмотреть, сколько времени
потребуется, чтобы он дошел до того, чтобы попросить меня выйти из машины,
но было поздно, и мне было нужно поспать.
- Вы понимаете, - сказал я, - что это напрасная трата времени и
энергии. Вы можете рассказать ему все, о чем мы говорили, и если он
попытается прийти к другим взглядам относительно меня, я просто начну
шутить, а он начнет заикаться. Это совершенно бесполезно.
- Да, я знаю, но...
- Но лейтенант ждет меня.
Он кивнул.
- Это ему Нора Ярет рассказала об этом, и он послал меня. Инспектора не
было рядом.
- О'кей. В интересах правосудия я дам ему час. Понятно? Точно один час.
- Понятно должно быть и мне. - Он был настойчив. - Когда мы приедем
туда, вы в его распоряжении, а он к вашим услугам. Я не знаю, сможет ли он
устоять против вас целый час.

Глава 7

На следующий день в полдень в четверг Фриц стоял у конца письменного
стола Вулфа, консультируясь с ним по важному вопросу политики: переключиться
ли к другому источнику поставки.
Я сидел, зевая, за моим столом. Было уже больше двух часов, когда я
вернулся домой, поболтав с лейтенантом Роуклиффом, и с девятью часами сна за
две ночи я очень отстал от нормы.
Прошел уже час после того, как Вулф в одиннадцать часов утра спустился
вниз после своего свидания с орхидеями. И большую часть этого часа я
докладывал, а Вулф слушал.
Описание моего визита к Роуклиффу заняло только пару фраз, поскольку
единственной деталью, представляющей какой-то интерес, было то, что мне
понадобилось восемь минут на то, чтобы он начал заикаться, но Вулф хотел
знать подробно мою беседу с девушками, а также мои впечатления и заключения.
Я сказал ему, что моим основным заключением является то, что
единственным путем, которым она может быть поймана, исключая удачу, может
быть следующий: взять несколько дюжин человек и, действуя обычными методами,
узнавать, как она достала яд после ее связи с Пайлом.
- И, - добавил я, - ее связь с Пайлом может быть безнадежной.
Фактически это так и есть. Если это Эллен Джаконо, то все, что она нам
сказала, помочь не может. Если то, что она нам сказала, правда, то у нее не
было причин убивать его, а если это неправда, как вы собираетесь доказать
это?
Если же это одна из других, она, конечно, не дура, и может не быть
абсолютно ничего, что могло бы связать ее.
Быть очень осторожным с посетительницами в своей квартире - прекрасно,
пока ты жив, но это имеет свою отрицательную сторону, если одна из них
накормит тебя мышьяком. Это может спасти ее шею.
Он поблагодарил меня без всякого энтузиазма.
- В сущности, ты считаешь, что это должно быть оставлено для полиции. У
меня нет нескольких дюжин людей. Я могу разоблачить ее только благодаря
везению.
- Правильно. Или благодаря гениальности. Это ваша сфера. Мои заключения
- не для гениев.
- Тогда какого дьявола ты собирался привести их ко мне в полночь? Не
отвечай. Я знаю. Чтобы подразнить меня.
- Нет, сэр. Я рассказывал вам. Я потерпел с ними поражение, чего я
добился - это то, что они искоса поглядывали друг на друга. И это все. Я
продолжал болтать и неожиданно услышал, как приглашаю их пойти со мной домой
под предлогом того, что я хочу, чтобы они обсудили это с вами, но что
наверное, было просто прикрытием определенных инстинктов, на которые каждый
мужчина имеет право. Они - очень привлекательные девушки, все, кроме одной.
- Которой?
- Я не знаю. Это то, над чем мы работаем.
Он наверняка завел бы с этим волынку, если бы не вошел Фриц, чтобы
представить проблему водяного пресса. Пока они боролись с этим, обсуждая
проблему со всех сторон, я повернулся к ним спиной так, чтобы я мог позевать
наедине.
Наконец они кончили с этим, решив что-то, а потом я услышал, что Фриц
говорит:
- Есть еще одно дело, сэр. Сегодня утром мне звонил Феликс. Он и Золтан
хотели бы встретиться с вами после ленча, и я бы хотел присутствовать. Они
предложили половину третьего, если это будет удобно для разговора.
- В чем дело? - потребовал Вулф. - Что-нибудь не в порядке в ресторане?
- Нет, это касается несчастья во вторник вечером.
- Что об этом?
- Для них будет лучше рассказать вам самим. Это касается их.
Я повернулся, чтобы взглянуть на лицо Фрица. Утаили ли от нас
что-нибудь Феликс и Золтан? Выражение в лице Фрица ничего мне не рассказало,
но оно кое-что рассказало Вулфу: то было неразумно настаивать на том, чтобы
узнать о деле Феликса и Золтана, так как Фриц сказал все, что собирался
сказать. Нет человека более услужливого, чем Фриц.
Но также нет человека более непоколебимого, если он занял какую-то
позицию. Поэтому Вулф просто сказал, что в половине третьего будет вполне
удобно.
Когда Фриц вышел, я предложил пойти на кухню и посмотреть, смогу ли я
из него что-нибудь вытянуть, но Вулф сказал "нет", по-видимому, это не
срочно.
Как оказалось, было совсем не так. Вулф и я были еще в столовой, когда
в 2 часа 22 минуты зазвонил дверной звонок, и Фриц открыл дверь.
Когда мы прошли через холл в кабинет, Феликс уже сидел в красном
кожаном кресле. Золтан был в одном из желтых, а Фриц стоял.
Фриц снял передник и надел куртку, что было вполне правильно. Люди не
посещают деловые встречи в передниках.
Когда мы обменялись приветствиями, а Фрицу было сказано сесть, что он и
сделал, мы с Вулфом сели за наши письменные столы.
Заговорил Феликс:
- Вы не возражаете, мистер Вулф, если я задам вопрос? Прежде, чем я
скажу, почему мы пришли на эту встречу?
Вулф сказал:
- Нет, продолжай.
- Потому что мы хотели бы знать это прежде всего. У нас создалось
впечатление, что полиция не делает никаких успехов. Они этого не сказали,
они ничего нам не говорят, но у нас такое впечатление, - это правда?
- Это было правдой в два часа утра, то есть двенадцать часов назад.
Может быть, сейчас они что-то узнали, но я сомневаюсь в этом.
- Вы считаете, что они скоро сделают успехи?
- Я не знаю, я могу только предполагать. Арчи считает, что если им
нечаянно не повезет, то они будут расследовать еще долго, а может, и вообще
это закончится провалом.
Я склонен согласиться с ним.
Феликс кивнул.
- Это то, чего мы боялись - Золтан, и я, и остальные в ресторане. Это
приводит к печальным последствиям. Некоторые из наших наиболее хороших
постоянных посетителей еще отпускают шутки, но большая часть уже не шутит, а
некоторые совсем не приходят. Мы их понимаем. Если метрдотель и один из
наших шеф-поваров ассистируют на обеде, где гостю было подано отравленное
блюдо - это неприятно. Если...
- К черту это, Феликс! Я признал свою ответственность и извинился. Вы
пришли сюда, чтобы получить мрачное удовлетворение, упрекая меня?
- Нет, сэр, - он был шокирован, - конечно, нет! Мы пришли сказать, что
если отравитель не будет быстро раскрыт, то для ресторана это будет весьма
плохо. Поэтому, не надеясь на полицию, мы обращаемся к вам. Мы знаем, что
только вы можете решить этот вопрос быстро и окончательно. Мы знаем, что
неприлично платить вам из фондов ресторана, так как вы его попечитель.
Поэтому мы заплатим собственными деньгами. Этой ночью было собрание
персонала, и все будут участвовать, в нужных пропорциях. Мы обращаемся к
вам.
Золтан протянул руку.
- Тьфу! - хмыкнул Вулф.
Я ему сочувствовал. Не только сам факт их безграничного доверия был
лестным, но также их просьба, вместо требования, хотя он сам втянул их в
это, были очень трогательными.
Но человек с длительной репутацией грубого и тяжелого характера не
может позволить себе нежные чувства, независимо от побуждений. Это требовало
большого самоконтроля!
Феликс и Золтан обменялись взглядами.
- Он сказал "тьфу", - сообщил Золтан Феликсу.
- Я слышал, - огрызнулся Феликс. - У меня есть уши.
Заговорил Фриц:
- Я хотел присутствовать, чтобы добавить мою просьбу к их. Я предложил
внести свою долю, но они сказали "нет".
Вулф оглядел их справа налево.
- Это нелепо, - заявил он. - Я сказал "тьфу" не с возмущением, а с
удивлением. Я могу винить себя за путаницу, но вы предложили заплатить мне,
чтобы я сорвал большой куш. Нелепо! Вам следовало бы знать, что я уже
зашевелился. Арчи!
- Да, сэр. По крайней мере, вы пошевелили меня.
Он пропустил это.
- И, - сказал он им, - ваш приход очень своевременен. Перед ленчем я
сидел и обдумывал ситуацию и пришел к выводу, что единственный путь, которым
мы можем справиться с этим делом быстро - это заставить ее выдать саму себя.
Я придумал план. Для него я нуждаюсь в помощи. В твоей, Золтан. В твоей
помощи особенно. Ты мне ее окажешь? Я обращаюсь к тебе.
Золтан развел руками и поднял плечи:
- Ну, да! Но как?
- Это сложно. К тому же, это потребует большой сноровки и апломба. Как
ты говоришь по телефону? Некоторые люди чувствуют себя непринужденно, а
другие, при разговоре по телефону, приходят в замешательство. Ну, а ты как?
- Нет, я так не думаю.
- Если же это так, то тогда наш план не сработает. Он требует, чтобы ты
позвонил пяти из тех женщин, сегодня днем. Сначала позвонишь мисс Джаконо,
скажешь ей, кто ты, и попросишь ее где-нибудь с тобой встретиться, в