Страница:
кабинет банкира Этвуда тоже входил в их число, так что обсуждать в нем
сокровенную тайну, хранившуюся годами, было бы неразумно. Однако, поскольку
просто сидеть молча и таращиться на Эми было неучтиво, я встал, подошел к
книжной полке и начал рассматривать корешки. Мое внимание привлек
"Международный банковский справочник". Я снял его с полки, раскрыл на
разделе "Нью-Йорк" и нашел нужную страницу.
Шансов на то, что среди управляющих компании "Сиборд Бэнк энд Траст"
окажется кто-то хорошо нам знакомый, было не больше одного из миллиона, так
что, прочитав в алфавитном списке совета директоров имя Эвери Баллу, я не
сумел сдержаться и воскликнул "Черт побери!" так громко, что Эми
встревоженно вскинула голову и повернулась ко мне.
- Что случилось?
Я ответил, что ничего, что мне просто очень повезло и я расскажу об
этом позже.
В одиннадцать часов мы уже сидели с Эми в закусочной на углу
Мэдисон-авеню. На столике перед Эми стояла чашечка кофе, а передо мной
стакан молока. Все двенадцать конвертов я бросил в почтовый ящик, а пустая
коробка стояла возле меня на соседнем стуле. Я уже успел объяснить Эми,
почему не дал ей заговорить в банке и чем было вызвано мое восклицание. Я,
правда, не назвал ей имени Баллу, но предложил поспорить на пятерку, что мы
разыщем ее отца в течение трех дней, но Эми отказалась, объяснив это тем,
что для нее такие условия неприемлемы. В десять минут двенадцатого я
отлучился позвонить, набрал до боли знакомый номер и восемь звонков спустя
добился желаемого:
- Ну? - ворвался в ухо его голос.
Вулф прекрасно знал, что так говорят только невежи, но хотел бы я
посмотреть на того, кто попробовал бы его переделать.
- Я, - сказал я. - Мы тут сидим с клиентом в закусочной, попивая
прохладительные напитки. Письма отправлены, а коробку она забирает домой в
память об отце или о матери, точно не скажу. У меня три дела. Первое,
которое я начал излагать вам утром, но вы не выслушали, наорав на меня.
Поскольку может позвонить Кремер, вам следует знать, что в субботу днем я
звонил Стеббинсу. Я сказал ему, что накануне мы с вами точили лясы насчет
разгула преступности, случайно припомнили историю о наезде, когда погибла
Элинор Деново, вот я и поинтересовался у Стеббинса, нет ли чего новенького в
связи с этим делом, Стеббинс наябедничал Кремеру, а Кремер, естественно,
решил, что коль скоро мы этим заинтересовались, значит, тут пахнет жареным.
Я сказал, что кроме того, о чем сообщилось в газетах, нам ничего не
известно. Если он позвонит, вы...
- Фу. Что еще?
- Второе. В пятницу вечером вы сказали, что после банка я должен
заехать к Реймонду Торну. Вы по-прежнему на этом настаиваете?
- Да.
- Тогда третье. В банке все прошло без сучка и без задоринки. Чеки
выдала банковская компания "Сиборд Бэнк энд Траст", они выписаны на
предъявителя. Я заглянул в "Международный банковский справочник", откопал
там "Сиборд Бэнк энд Траст" и наткнулся на одного нашего хорошего знакомого.
Не стану называть его по телефону, только напомню: позапрошлой зимой в вашем
кабинете сидел человек, который сказал следующее - цитирую: "Я никогда не
проводил времени в розовой спальне"*. Так вот, этот человек является членом
совета директоров "Сиборд Бэнк энд Траст компани".
* См. Рекс Стаут "Смерть потаскушки".
- Вот как? - Последовало пятисекундное молчание. - Приемлемо.
- Еще как! Такое только в сказках случается. Может, мне сперва заняться
им, а Торна оставить на десерт?
- Нет. - Вновь молчание. - Я должен подумать.
- О'кей. Только не торчите больше в прихожей в обеденное время. Я могу
опоздать к трапезе.
Когда я вернулся к нашему столику, Эми потягивала уже третью чашечку
кофе. Увидев меня, девушка просияла.
- Я тут немного думала, мистер Гудвин, - сказала она, - и пришла к
выводу, что вы просто чудо. Жаль, что... Словом, я хочу называть вас просто
Арчи.
- Что ж, попробуйте, посмотрим, что из этого выйдет. Боюсь, что мне это
может понравиться. Поскольку вы сказали, что мать словно в насмешку
окрестила вас Эми, я думаю, что вам подошло бы имя Араминта или Хефсибая.
Впрочем, я не настаиваю, вы можете выбрать и что-нибудь другое.
- Да, я могла бы придумать имя поприятнее.
- Согласен. Теперь пора заняться делом. Мне нужно расспросить кое-каких
людей про вашу матушку, и начать я собираюсь с Реймонда Торна. Вы должны
позвонить ему и сказать, что посылаете меня к нему и надеетесь, что он нам
поможет. Я не буду говорить, что меня интересуют только мужчины, с которыми
ваша мать могла встречаться летом сорок четвертого года - тогда случилось
знаменательное слияние генов, - чтобы никто не узнал и не заподозрил, что мы
охотимся за вашим отцом. В связи с этим хочу сделать вам предложение, уже
одобренное Ниро Вулфом. Надеюсь, вы с ним согласитесь.
- О, я согласна на все, что вы... - Она умолкла и сжала губы. Потом
улыбнулась. - Вы, должно быть, считаете меня дурочкой, да? Скажите, что я
должна делать.
И я сказал.
Контора Реймонда Торна размещалась на шестом этаже одного из выросших
за последнее время как грибы многоэтажных ульев из стекла и стали,
расположенного на Мэдисон-авеню в районе Сороковых улиц. Судя по размерам
помещений, мебели, убранству и улыбкам секретарш, телевизионное искусство, а
может быть, и индустрия процветала. Правда, прежде чем проникнуть к Торну,
мне пришлось прождать целых двадцать минут, хотя этот лицемер сказал Эми по
телефону, что его двери всегда открыты как для нее, так и для любого ее
посланца.
Конечно, я даже в мыслях не рассматривал Торна как того человека, за
которым мы охотимся. Элинор в своем письме Эми призналась, что в последний
раз общалась с ее отцом за четыре месяца до рождения Эми, а никаких причин
заподозрить Элинор во лжи у меня не было. Не могла же она в самом деле
общаться с отцом ребенка почти каждый день в течение двадцати лет и при этом
ежемесячно получать от него банковский чек по почте! Верно, конечно, что
сыщик должен всегда подозревать всех и вся, но - в разумных пределах.
Торн и его кабинет хорошо подходили друг другу. И тот и другой были
внушительных размеров и выглядели вполне современно. Торн крепко пожал мне
руку, заверил, что готов сделать все от него зависящее, чтобы помочь Эми,
предложил мне сесть, вернулся на свое место и заявил, что не имеет ни
малейшего представления о цели моего визита, поскольку Эми ровным счетом
ничего не объяснила.
Я кивнул.
- Да, она решила, что у меня это лучше получится. Дело совершенно
простое - выеденного яйца не стоит. Она хочет, чтобы Ниро Вулф... Вы знаете,
кто это такой?
- Еще бы!
- Так вот, она хочет, чтобы Ниро Вулф отыскал убийцу ее матери. Мне
кажется, она немного на этом зациклилась, но это ее право. Она считает, что
убийцу должны были давно поймать и что полицейские не проявляют должного
рвения. По ее мнению, это было предумышленное убийство. На сей раз сомнений
у Эми нет. Я спросил ее, на чем основана эта уверенность, и Эми ответила,
что исключительно на интуиции. В каком возрасте вы поняли, что с интуицией
не спорят?
- О, это было так давно, что я уж и не упомню.
- Я тоже. Но интуиция не подсказала Эми, где искать убийцу. Она
составила список из двадцати восьми человек, которые дружили с ее матерью
или были с ней на короткой ноге, но сама же всех их и отвергла. Ни один из
этих людей, по словам Эми, не имел причин для того, чтобы убить ее мать,
следовательно, искать нужно вне этого круга - возможно, среди тех, кто
сталкивался с Элинор по работе, или среди тех, кто знал ее раньше, когда Эми
была еще слишком мала, чтобы их вспомнить. Вот почему я обратился к вам.
Элинор работала у вас. Сколько времени вы ее знали?
- Больше двадцати лет. - Он склонил голову набок. - А вы тоже считаете,
что это было преднамеренное убийство?
- Мистер Вулф сказал бы, что это "неотвергаемо". Он любит такие
вывихнутые словечки. Вполне возможно - фактов, доказывающих противное, у нас
нет. Остается только найти хоть одного человека, у которого был мотив. Но в
первую очередь мне хотелось бы получить от вас фотографию миссис Деново. У
вас наверняка есть ее снимки.
Его взгляд на миг скользнул вправо и вниз, потом вернулся ко мне.
- Мне не кажется... - Он не закончил. - А Эми вам разве не дала
фотографию?
- У нее нет ни одной фотографии матери. Она всю квартиру перерыла. Но у
вас-то наверняка хоть одна найдется.
- Дело в том... - Он снова посмотрел вниз. - Меня вовсе не удивляет,
что дома не нашлось ни одной фотографии. У миссис Деново били на этот счет
свои убеждения. Когда нам требовались фотографии наших сотрудников - для
повышения по службе, например, - нам всегда приходилось обходиться без нее.
Ни на какие уговоры она не поддавалась. Отказалась даже сняться для
памятного альбома. Так что ни одной ее фотографии не сохранилось - Он потер
подбородок кончиком пальцев. - Но одна у меня все-таки есть.
- Да... - Я вытянул руку. - В нижнем ящике стола.
Торн резко вздернул голову.
- Откуда вы знаете?
- Любой сыщик знает, как это делается, а я уж в сыскном деле собаку
съел. Когда я попросил у вас фотографию, вы посмотрели вниз и вправо. Потом
еще раз.
Торн улыбнулся.
- Понятно, но вы ошиблись. Фотографии находятся во втором ящике снизу.
Не одна, а две. Фотограф искал лучший ракурс, и миссис Деново случайно
попала в кадр. Она даже не подозревала о существовании этих снимков.
Примерно неделю спустя после ее смерти я вспомнил про эти фотографии и
разыскал их в старых папках. Я, правда, не уверен, что вправе... Понимаете,
если бы она знала об их существовании, она бы их давно уничтожила. Вы
согласны?
- Наверное. Но она мертва. Но если интуиция не подводит Эми, и речь и
впрямь идет об убийстве, то считаете ли вы нужным уничтожить фотографии?
- Нет! Конечно же, нет.
- Разумеется. Могу я взглянуть на фотографии?
Торн потянулся вниз, выдвинул ящик, достал коричневый конверт и вынул
из него два фотоснимка размером примерно пять дюймов на восемь.
- Да, я даже забыл, какая она была красавица, - задумчиво произнес
Торн, разглядывая фотографии. - Снимки сделаны примерно в сорок шестом или в
сорок седьмом, примерно через год после того, как она пришла к нам. Господи,
до чего время меняет людей.
Я встал, обогнул стол и Торн протянул мне фотографии. На одной Элинор
стояла, повернувшись к фотографу боком, на второй лицо вышло анфас, примерно
на три четверти. В целом сходство с Эми было довольно заметным, хотя лоб у
Элинор был чуть шире, а подбородок чуть поострее. Я перевернул фотографии,
но даты съемки на обратной стороне не было.
- Я не могу отдать их вам, - сказал Торн, - но закажу для вас копии.
Сколько вам потребуется.
Я еще раз взглянул на фотографии.
- Да, они нам очень нужны. Давайте я сам сделаю копии и верну вам
фотографии.
Торн возразил, что это единственные фотографии, оставшиеся у него от
женщины, которую он давно знал и высоко ценил, поэтому он не хочет с ними
расставаться. Я протянул ему оба снимка, сказав, что мне нужны по меньшей
мере шесть, а лучше десять копий, после чего вернулся к своему столу, сел и
достал записную книжку.
- Теперь - самое главное, - сказал я. - Вы, конечно, отвечать не
станете, но спросить я все равно должен. Эми считает, что убийцей мог быть
кто-то, работавший здесь. Вы можете кого-нибудь заподозрить?
Торн потряс головой.
- Поскольку вы уже об этом говорили, я отвечу. Это - безнадежная затея.
Сейчас в конторе служат сорок шесть человек. За последние двадцать лет здесь
сменилось человек сто пятьдесят. Не все, конечно, считали, что мисс Деново,
- само совершенство - случались у нас и мелкие стычки и ссоры, но убийство?
Нет, это исключено. Выкиньте это из головы.
Что я с удовольствием и сделал, поскольку еще раньше пришел к
заключению, что в письме к Эми Элинор лгать бы не стала.
- Хорошо, - сказал я, открывая записную книжку, - пусть так. Теперь я
хочу кое-что уточнить. Когда миссис Деново поступила к вам на службу?
- Я проверил это в тот же день, как отыскал ее фотографии. Второго июля
тысяча девятьсот сорок пятого года.
- Были ли вы с ней знакомы до этого?
- Нет. В то утро она пришла и прямо с порога заявила, что, насколько ей
известно, мне требуется стенографистка. Я тогда еще работал на радио и у
меня в штате было всего четверо - мы ютились в трех комнатенках на Тридцать
девятой улице. Моя секретарша как раз ушла в отпуск, и я сразу надиктовал
миссис Деново несколько писем. Ее работа мне так понравилась, что я решил
взять миссис Деново на службу.
- Ее направило к вам какое-нибудь агентство?
- Нет. Я задавал ей этот вопрос, но она ответила, что просто узнала от
кого-то о том, что мне нужна стенографистка.
- Но вы проверяли ее рекомендации?
- Нет, я никогда даже не спрашивал ее об этом. За три дня я сполна
убедился в ее высоком профессионализме, а остальное меня не волновало.
Я закрыл записную книжечку и упрятал ее в карман.
- Что ж, так вы мне и не помогли, - заключил я. - Сперва заверили, что
никто из тех, кто здесь работал, не может иметь отношения к убийству, а
теперь еще говорите, что не знаете, чем она занималась до второго июля сорок
пятого года.
- Да, это так.
- Несмотря на то, что вы проработали вместе двадцать два года? Не верю.
Торн кивнул.
- Вы не первый детектив, который не может в это поверить. Тем не менее,
это правда. Миссис Деново никогда не рассказывала о своем прошлом или о
своей семье. Она вообще избегала говорить на личные темы. Держалась
несколько отчужденно. Хотите, приведу пример? Как-то раз одна дама - важная
для нас, она представляла высокопоставленного клиента - что-то рассказывала
про свою сестру и ненароком спросила миссис Деново, есть ли у той сестра.
Так вот, миссис Деново просто пропустила ее вопрос мимо ушей. Не сказала ни
да, ни нет. Я довольно неплохо разбираюсь в людях, и уже месяц спустя после
прихода к нам миссис Деново я твердо уяснил, что есть определенные пределы,
через которые, общаясь с ней, переступать нельзя. И все годы, что мы
проработали вместе, я соблюдал это правило. Если хотите порасспросить еще
кого-то из ее сослуживцев, я не возражаю, но только предупреждаю, что вы зря
потратите время. Хотите попытаться?
В обычное время я бы ответил, что да, возможно, так и следовало бы
поступить, но пришел я к нему по наущению Вулфа, в то время как мои мысли
были устремлены к предстоящей встрече с Эвери Баллу. Поэтому я ответил, что
не хочу нарушать их трапезу - было как раз время ленча - и зайду позже,
возможно, завтра. После чего поблагодарил его от имени мисс Деново. Торн
сказал, что к четырем часам следующего дня копии фотоснимков будут уже у
него, и я вновь поблагодарил его и откланялся.
По дороге к лифту я решил, что обедать пойду в закусочную Эла - там
замечательно готовят жареную картошку и яичницу с ветчиной. В доме Вулфа на
кухне безраздельно царствует Фриц, который скорее даст отрезать себе руку,
чем пожарит яичницу или картошку, но дело было не в этом. Просто мне претила
сама мысль о том, что придется сидеть за одним столом с Вулфом и слушать его
разглагольствования о будущем компьютерной техники или о влиянии спорта на
американскую культуру, в то время как нужно было бы обсудить, какой подход
подобрать к Баллу.
С другой стороны, поскольку Вулф, по зрелому размышлению, согласился с
тем, что я должен был во что бы то ни стало встретиться с Баллу, я решил,
попивая кофе, что можно несколько смягчить кару для этого заносчивого
гордеца, но все-таки проучить его, чтобы расквитаться за это дурацкое
правило - не вести деловых разговоров за обеденным столом. Поэтому я сидел и
выжидал, посматривая на циферблат наручных часов.
Ровно в два я вышел из закусочной, прошагал три квартала до нашего
старого особняка, в пять минут третьего вошел в кабинет, вынул из сейфа
деньги, заглянул в столовую и, остановившись в дверном проеме, провозгласил:
- Вы велели мне как можно быстрее поместить полученные от мисс Деново
деньги в банк, и я уже бегу. Вернусь через полчаса.
- Нет. - Он отставил кофейную чашечку в сторону. - Это может подождать.
Нам нужно принять решение.
- Извините, - я развел руками. - Я привык подчиняться приказам.
И был таков.
Путешествие на Лексингтон-авеню и обратно заняло у меня тридцать шесть
минут. Телевизор был включен, а Вулф высился посреди комнаты и свирепо
пялился на экран. Похоже, он так раскипятился, что сознательно пошел на то,
чтобы раскипятиться еще больше, поскольку телевизор всегда выводил его из
себя.
Я упрятал банковскую книжечку в сейф, а Вулф, процедив что-то сквозь
зубы, выключил телевизор и грузно протопал к своему столу. Я, в свою
очередь, занял место за собственным столом.
- Где ты шлялся, черт возьми? - прорычал Вулф.
Даже не "где тебя носило".
Я неторопливо закинул ногу на ногу.
- На обед мне подали чересчур жирную пищу, и ел я слишком поспешно.
Подробности опускаю, хотя, если вы будете настаивать, готов выложить все без
утайки. Потом я хотел успеть отнести двадцать тысяч в банк, прежде чем он
закроется. Назад я несся как угорелый, поскольку знал, что вам не терпится
поделиться со мной своим планом обработки Эвери Баллу. Но сперва, конечно,
вы хотите, чтобы я рассказал о беседе с Реймондом Торном.
- Нет. Если только ты не узнал нечто такое, что делает разговор с Баллу
бессмысленным.
- Увы, нет. Мне удалось только раздобыть две фотографии Элинор Деново,
а в остальном - полное фиаско. Вы уже звонили, чтобы узнать, на месте ли
Баллу?
- Нет. Сам позвонишь.
- Угу. Хотя в августе президент корпорации может быть где угодно. А что
мне делать, если окажется, что он на месте? Уговариваться на сегодня? Вы,
надеюсь, уже разработали для меня план действий.
- Не для тебя. - Вулф откашлялся. - Арчи. У тебя множество достоинств,
в том числе довольно редких, но здесь нужен особый подход. К тому же и
прежде вести все переговоры с ним приходилось мне. Ты только при этом
присутствовал. Но я должен быть уверенным в фактах. Ты сказал по телефону,
что чеки, по которым миссис Деново получала наличные деньги, были выписаны
па предъявителя в "Сиборд Банк энд Траст компани". Насколько достоверны эти
сведения?
- Я узнал это от главы филиала "Континентал", расположенного на
Восемьдесят шестой улице, в котором миссис Деново получала деньги. Его
фамилия Этвуд.
- А мистер Баллу занимает пост одного из директоров "Сиборд Бэнк энд
Траст компани"?
- Да, если только его не уволили в самое последнее время. Источник
информации - свежее издание "Международного банковского справочника" под
редакцией Ренда Макнелли.
- Можем ли мы узнать что-нибудь про эти чеки без помощи мистера Баллу?
- Думаю, что это практически невозможно. У "Сиборда" двухмиллиардный
оборот. В год они обрабатывают десятки тысяч чеков. Я даже не представляю, с
какого конца подступиться. Быть может, уговорить Сью Корбетт или саму мисс
Деново соблазнить одного из помощников вице-президента, а потом, если ничего
из этого не выйдет, подождать годок-другой и соблазнить другого, и так по
очереди...
- Позвони мистеру Баллу.
- Говорить будете вы?
- Нет. Твое нахальство должно сыграть нам на руку. Скажи, что если его
устроит, я готов принять его в шесть.
Я развернулся, нашел в адресной книге телефон "Федерал Холдинг
Корпорейшн" и набрал нужный помер. Как и в первый раз, когда я звонил Баллу,
мне пришлось поочередно пообщаться с тремя голосами, прежде чем удалось
пробиться к самому Баллу. Наконец я услышал знакомый голос:
- Гудвин? Арчи Гудвин?
- Совершенно верно. Рад, что застал вас на месте. Я звоню по просьбе
Ниро Вулфа. Если это вас устроит, он готов принять вас в шесть вечера в
своем кабинете. В крайнем случае - чуть позже.
Молчание. Потом:
- Сегодня?
- Да. Дело не терпит отлагательства.
Вновь молчание. Ясное дело - Баллу никак не мог спросить, что
случилось. Боялся, что кто-то может подслушать. Тем не менее он все-таки
исхитрился и задал вопрос:
- Сколько времени это займет?
- Думаю, что немного. Возможно, полчаса.
Короткое молчание, потом:
- Хорошо, к шести я буду.
И он положил трубку.
Я повернулся к Вулфу, который не спускал с меня глаз.
- Бедняга, должно быть, решил, что старые грешки выплыли наружу, -
посочувствовал я.
Вулф ответил, что тем приятнее Баллу будет убедиться в том, что он
ошибся. Потом Вулф посмотрел на настенные часы, прикинул, что у него есть
еще час до посещения оранжереи и велел мне приготовить блокнот. Еще с
прошлой недели накопилось несколько писем, на которые он не ответил.
В половине шестого, расправившись примерно с дюжиной писем, я поднялся
в свою комнату, чтобы сменить рубашку - беготня по нью-йоркским улицам в
такую жару не лучший способ сохранить воротнички чистыми. Двадцать минут
спустя я уже сидел в кабинете, дожидаясь, пока спустится Вулф.
Он вышел из лифта и направился к столу, когда в дверь позвонили.
Мне кажется, что, описывая дело о расследовании убийства Изабел Керр*,
я упоминал, что лицо Баллу было с морщинками, но не дряблое. Так вот теперь,
когда я впустил Баллу в прихожую, дряблость была уже заметна. Тем не менее
бедняга силился придать себе мужественное и решительное выражение. Он
мужественно и решительно прошагал в кабинет, уселся в красное кожаное
кресло, сухо кивнул Вулфу и потер лоб. Этот жест мне уже приходилось видеть,
когда Баллу нервничал.
* См. Рекс Стаут "Смерть потаскушки".
- Я не привык... - начал было он, но осекся, поскольку получилось
слишком хрипло. Чуть прокашлявшись, он начал заново:
- Я не привык, чтобы со мной разговаривали таким повелительным тоном!
Вулф кивнул.
- Вы правы. Просто у меня не было другого выхода. Мне нужно было срочно
поговорить с вами, а я, как вам известно, никогда не выхожу из дома по
делам. Кроме того, у меня есть основания полагать, что приди мы с мистером
Гудвином к вам в кабинет, вам бы это тоже не пришлось по вкусу. Но первым
делом...
- Что случилось?
- Сейчас, не спешите. Итак, первым делом я хотел бы вас успокоить. Эта
встреча никоим образом не связана с тем, что случилось восемнадцать месяцев
назад. Ни к вам, ни к вашим личным делам это вообще не имеет никакого
отношения.
- Тогда почему, черт побери...
- Прошу вас, не перебивайте. Поверьте, я и так испытываю неловкость и
даже смущен, что случается со мной крайне редко. Я даже не вполне уверен, с
чего начать. Дело в том, что мне нужна ваша помощь, но я еще не представляю,
в какие слова облечь свою просьбу, чтобы она нашла у вас понимание.
Баллу недоверчиво посмотрел на него.
- Вот уж за словами-то вы точно никогда в карман не лезете. Так вы не
шутите? Это и в самом деле со мной не связано?
- Да. Это касается лично меня. И мистера Гудвина.
Баллу испустил душераздирающий вздох, откинулся на спинку кресла,
перевел взгляд на меня и произнес:
- Я бы не отказался промочить горло.
- Джин со льдом и долькой лимона? - спросил я.
- Вы запомнили? Ну и память у вас, черт возьми!
Я не шелохнулся - никакая сила на свете не заставила бы меня пропустить
хоть малую толику того, что должно было случиться в ближайшие пять минут.
Вулф, видя, что я незыблем как скала, нажал на кнопку и, когда появился
Фриц, сделал сразу тройной заказ: джин для гостя, пиво для себя и молоко для
меня.
Потом, прищурившись, посмотрел на Баллу.
- Положение чертовски затруднительное. Вы не связаны со мной ровным
счетом никакими обязательствами. Вы уплатили мне вполне приемлемую сумму за
щекотливую и весьма непростую работу, которую я проделал. Вы говорили, что
готовы уплатить любую цену за то, чтобы я помог вызволить вас из той
передряги, но ничего другого вам и не оставалось - вы были приперты к
стенке. Тогда вы честно уплатили мне то, что причиталось, так что, повторяю,
вы свободны от каких бы то ни было обязательств по отношению ко мне. Тем не
менее мы с мистером Гудвином попрежнему располагаем определенными
сведениями, разглашение которых вы были бы готовы предотвратить любой ценой.
Понимаете теперь, в чем щепетильность этой ситуации? Как мне обратиться к
вам за помощью, не рискуя быть обвиненным в вымогательстве? Или в шантаже?
Не судом, конечно, - вами.
Вулф поджал губы и покачал головой.
- Проклятье Никакие слова тут не помогут. Никакие слова не в состоянии
заглушить ваши подозрения, что я способен выдать вашу тайну. Мы-то с
мистером Гудвином отдаем себе отчет в том, что никакая сила на свете не
заставит нас пойти на попятный и предать вас, но вы знать этого не можете, а
я, в свою очередь, не могу вскрыть ваш череп и заменить одни мысли на
другие.
Вулф снова покачал головой.
- Попробую по-другому. Мне необходима ваша помощь. Я могу обратиться к
вам за ней, основываясь на предпосылке, что вы до сих пор цените ту услугу,
что я оказал вам в свое время. Если же это не так, обращаться к вам я не
стану.
- Нет, это как раз так. - Баллу даже улыбнулся. - Жаль только, что вы
сразу не придумали, как донести это до меня. Я рад также, что вам не
придется вскрывать мой череп. Итак, в чем состоят ваши трудности?
Вулф не ответил, поскольку в кабинет вошел Фриц с подносом, уставленным
напитками. Сначала он обслужил Вулфа - пиво, как водится, подается Вулфу
неоткупоренным, после чего Вулф извлекает из стола золотую открывалку -
подарок Марко Вукчича - и откупоривает бутылочку сам. Когда Фриц, поставив
передо мной стакан молока, вышел из кабинета и закрыл за собой дверь, Баллу
успел уже наполовину опорожнить свой бокал.
сокровенную тайну, хранившуюся годами, было бы неразумно. Однако, поскольку
просто сидеть молча и таращиться на Эми было неучтиво, я встал, подошел к
книжной полке и начал рассматривать корешки. Мое внимание привлек
"Международный банковский справочник". Я снял его с полки, раскрыл на
разделе "Нью-Йорк" и нашел нужную страницу.
Шансов на то, что среди управляющих компании "Сиборд Бэнк энд Траст"
окажется кто-то хорошо нам знакомый, было не больше одного из миллиона, так
что, прочитав в алфавитном списке совета директоров имя Эвери Баллу, я не
сумел сдержаться и воскликнул "Черт побери!" так громко, что Эми
встревоженно вскинула голову и повернулась ко мне.
- Что случилось?
Я ответил, что ничего, что мне просто очень повезло и я расскажу об
этом позже.
В одиннадцать часов мы уже сидели с Эми в закусочной на углу
Мэдисон-авеню. На столике перед Эми стояла чашечка кофе, а передо мной
стакан молока. Все двенадцать конвертов я бросил в почтовый ящик, а пустая
коробка стояла возле меня на соседнем стуле. Я уже успел объяснить Эми,
почему не дал ей заговорить в банке и чем было вызвано мое восклицание. Я,
правда, не назвал ей имени Баллу, но предложил поспорить на пятерку, что мы
разыщем ее отца в течение трех дней, но Эми отказалась, объяснив это тем,
что для нее такие условия неприемлемы. В десять минут двенадцатого я
отлучился позвонить, набрал до боли знакомый номер и восемь звонков спустя
добился желаемого:
- Ну? - ворвался в ухо его голос.
Вулф прекрасно знал, что так говорят только невежи, но хотел бы я
посмотреть на того, кто попробовал бы его переделать.
- Я, - сказал я. - Мы тут сидим с клиентом в закусочной, попивая
прохладительные напитки. Письма отправлены, а коробку она забирает домой в
память об отце или о матери, точно не скажу. У меня три дела. Первое,
которое я начал излагать вам утром, но вы не выслушали, наорав на меня.
Поскольку может позвонить Кремер, вам следует знать, что в субботу днем я
звонил Стеббинсу. Я сказал ему, что накануне мы с вами точили лясы насчет
разгула преступности, случайно припомнили историю о наезде, когда погибла
Элинор Деново, вот я и поинтересовался у Стеббинса, нет ли чего новенького в
связи с этим делом, Стеббинс наябедничал Кремеру, а Кремер, естественно,
решил, что коль скоро мы этим заинтересовались, значит, тут пахнет жареным.
Я сказал, что кроме того, о чем сообщилось в газетах, нам ничего не
известно. Если он позвонит, вы...
- Фу. Что еще?
- Второе. В пятницу вечером вы сказали, что после банка я должен
заехать к Реймонду Торну. Вы по-прежнему на этом настаиваете?
- Да.
- Тогда третье. В банке все прошло без сучка и без задоринки. Чеки
выдала банковская компания "Сиборд Бэнк энд Траст", они выписаны на
предъявителя. Я заглянул в "Международный банковский справочник", откопал
там "Сиборд Бэнк энд Траст" и наткнулся на одного нашего хорошего знакомого.
Не стану называть его по телефону, только напомню: позапрошлой зимой в вашем
кабинете сидел человек, который сказал следующее - цитирую: "Я никогда не
проводил времени в розовой спальне"*. Так вот, этот человек является членом
совета директоров "Сиборд Бэнк энд Траст компани".
* См. Рекс Стаут "Смерть потаскушки".
- Вот как? - Последовало пятисекундное молчание. - Приемлемо.
- Еще как! Такое только в сказках случается. Может, мне сперва заняться
им, а Торна оставить на десерт?
- Нет. - Вновь молчание. - Я должен подумать.
- О'кей. Только не торчите больше в прихожей в обеденное время. Я могу
опоздать к трапезе.
Когда я вернулся к нашему столику, Эми потягивала уже третью чашечку
кофе. Увидев меня, девушка просияла.
- Я тут немного думала, мистер Гудвин, - сказала она, - и пришла к
выводу, что вы просто чудо. Жаль, что... Словом, я хочу называть вас просто
Арчи.
- Что ж, попробуйте, посмотрим, что из этого выйдет. Боюсь, что мне это
может понравиться. Поскольку вы сказали, что мать словно в насмешку
окрестила вас Эми, я думаю, что вам подошло бы имя Араминта или Хефсибая.
Впрочем, я не настаиваю, вы можете выбрать и что-нибудь другое.
- Да, я могла бы придумать имя поприятнее.
- Согласен. Теперь пора заняться делом. Мне нужно расспросить кое-каких
людей про вашу матушку, и начать я собираюсь с Реймонда Торна. Вы должны
позвонить ему и сказать, что посылаете меня к нему и надеетесь, что он нам
поможет. Я не буду говорить, что меня интересуют только мужчины, с которыми
ваша мать могла встречаться летом сорок четвертого года - тогда случилось
знаменательное слияние генов, - чтобы никто не узнал и не заподозрил, что мы
охотимся за вашим отцом. В связи с этим хочу сделать вам предложение, уже
одобренное Ниро Вулфом. Надеюсь, вы с ним согласитесь.
- О, я согласна на все, что вы... - Она умолкла и сжала губы. Потом
улыбнулась. - Вы, должно быть, считаете меня дурочкой, да? Скажите, что я
должна делать.
И я сказал.
Контора Реймонда Торна размещалась на шестом этаже одного из выросших
за последнее время как грибы многоэтажных ульев из стекла и стали,
расположенного на Мэдисон-авеню в районе Сороковых улиц. Судя по размерам
помещений, мебели, убранству и улыбкам секретарш, телевизионное искусство, а
может быть, и индустрия процветала. Правда, прежде чем проникнуть к Торну,
мне пришлось прождать целых двадцать минут, хотя этот лицемер сказал Эми по
телефону, что его двери всегда открыты как для нее, так и для любого ее
посланца.
Конечно, я даже в мыслях не рассматривал Торна как того человека, за
которым мы охотимся. Элинор в своем письме Эми призналась, что в последний
раз общалась с ее отцом за четыре месяца до рождения Эми, а никаких причин
заподозрить Элинор во лжи у меня не было. Не могла же она в самом деле
общаться с отцом ребенка почти каждый день в течение двадцати лет и при этом
ежемесячно получать от него банковский чек по почте! Верно, конечно, что
сыщик должен всегда подозревать всех и вся, но - в разумных пределах.
Торн и его кабинет хорошо подходили друг другу. И тот и другой были
внушительных размеров и выглядели вполне современно. Торн крепко пожал мне
руку, заверил, что готов сделать все от него зависящее, чтобы помочь Эми,
предложил мне сесть, вернулся на свое место и заявил, что не имеет ни
малейшего представления о цели моего визита, поскольку Эми ровным счетом
ничего не объяснила.
Я кивнул.
- Да, она решила, что у меня это лучше получится. Дело совершенно
простое - выеденного яйца не стоит. Она хочет, чтобы Ниро Вулф... Вы знаете,
кто это такой?
- Еще бы!
- Так вот, она хочет, чтобы Ниро Вулф отыскал убийцу ее матери. Мне
кажется, она немного на этом зациклилась, но это ее право. Она считает, что
убийцу должны были давно поймать и что полицейские не проявляют должного
рвения. По ее мнению, это было предумышленное убийство. На сей раз сомнений
у Эми нет. Я спросил ее, на чем основана эта уверенность, и Эми ответила,
что исключительно на интуиции. В каком возрасте вы поняли, что с интуицией
не спорят?
- О, это было так давно, что я уж и не упомню.
- Я тоже. Но интуиция не подсказала Эми, где искать убийцу. Она
составила список из двадцати восьми человек, которые дружили с ее матерью
или были с ней на короткой ноге, но сама же всех их и отвергла. Ни один из
этих людей, по словам Эми, не имел причин для того, чтобы убить ее мать,
следовательно, искать нужно вне этого круга - возможно, среди тех, кто
сталкивался с Элинор по работе, или среди тех, кто знал ее раньше, когда Эми
была еще слишком мала, чтобы их вспомнить. Вот почему я обратился к вам.
Элинор работала у вас. Сколько времени вы ее знали?
- Больше двадцати лет. - Он склонил голову набок. - А вы тоже считаете,
что это было преднамеренное убийство?
- Мистер Вулф сказал бы, что это "неотвергаемо". Он любит такие
вывихнутые словечки. Вполне возможно - фактов, доказывающих противное, у нас
нет. Остается только найти хоть одного человека, у которого был мотив. Но в
первую очередь мне хотелось бы получить от вас фотографию миссис Деново. У
вас наверняка есть ее снимки.
Его взгляд на миг скользнул вправо и вниз, потом вернулся ко мне.
- Мне не кажется... - Он не закончил. - А Эми вам разве не дала
фотографию?
- У нее нет ни одной фотографии матери. Она всю квартиру перерыла. Но у
вас-то наверняка хоть одна найдется.
- Дело в том... - Он снова посмотрел вниз. - Меня вовсе не удивляет,
что дома не нашлось ни одной фотографии. У миссис Деново били на этот счет
свои убеждения. Когда нам требовались фотографии наших сотрудников - для
повышения по службе, например, - нам всегда приходилось обходиться без нее.
Ни на какие уговоры она не поддавалась. Отказалась даже сняться для
памятного альбома. Так что ни одной ее фотографии не сохранилось - Он потер
подбородок кончиком пальцев. - Но одна у меня все-таки есть.
- Да... - Я вытянул руку. - В нижнем ящике стола.
Торн резко вздернул голову.
- Откуда вы знаете?
- Любой сыщик знает, как это делается, а я уж в сыскном деле собаку
съел. Когда я попросил у вас фотографию, вы посмотрели вниз и вправо. Потом
еще раз.
Торн улыбнулся.
- Понятно, но вы ошиблись. Фотографии находятся во втором ящике снизу.
Не одна, а две. Фотограф искал лучший ракурс, и миссис Деново случайно
попала в кадр. Она даже не подозревала о существовании этих снимков.
Примерно неделю спустя после ее смерти я вспомнил про эти фотографии и
разыскал их в старых папках. Я, правда, не уверен, что вправе... Понимаете,
если бы она знала об их существовании, она бы их давно уничтожила. Вы
согласны?
- Наверное. Но она мертва. Но если интуиция не подводит Эми, и речь и
впрямь идет об убийстве, то считаете ли вы нужным уничтожить фотографии?
- Нет! Конечно же, нет.
- Разумеется. Могу я взглянуть на фотографии?
Торн потянулся вниз, выдвинул ящик, достал коричневый конверт и вынул
из него два фотоснимка размером примерно пять дюймов на восемь.
- Да, я даже забыл, какая она была красавица, - задумчиво произнес
Торн, разглядывая фотографии. - Снимки сделаны примерно в сорок шестом или в
сорок седьмом, примерно через год после того, как она пришла к нам. Господи,
до чего время меняет людей.
Я встал, обогнул стол и Торн протянул мне фотографии. На одной Элинор
стояла, повернувшись к фотографу боком, на второй лицо вышло анфас, примерно
на три четверти. В целом сходство с Эми было довольно заметным, хотя лоб у
Элинор был чуть шире, а подбородок чуть поострее. Я перевернул фотографии,
но даты съемки на обратной стороне не было.
- Я не могу отдать их вам, - сказал Торн, - но закажу для вас копии.
Сколько вам потребуется.
Я еще раз взглянул на фотографии.
- Да, они нам очень нужны. Давайте я сам сделаю копии и верну вам
фотографии.
Торн возразил, что это единственные фотографии, оставшиеся у него от
женщины, которую он давно знал и высоко ценил, поэтому он не хочет с ними
расставаться. Я протянул ему оба снимка, сказав, что мне нужны по меньшей
мере шесть, а лучше десять копий, после чего вернулся к своему столу, сел и
достал записную книжку.
- Теперь - самое главное, - сказал я. - Вы, конечно, отвечать не
станете, но спросить я все равно должен. Эми считает, что убийцей мог быть
кто-то, работавший здесь. Вы можете кого-нибудь заподозрить?
Торн потряс головой.
- Поскольку вы уже об этом говорили, я отвечу. Это - безнадежная затея.
Сейчас в конторе служат сорок шесть человек. За последние двадцать лет здесь
сменилось человек сто пятьдесят. Не все, конечно, считали, что мисс Деново,
- само совершенство - случались у нас и мелкие стычки и ссоры, но убийство?
Нет, это исключено. Выкиньте это из головы.
Что я с удовольствием и сделал, поскольку еще раньше пришел к
заключению, что в письме к Эми Элинор лгать бы не стала.
- Хорошо, - сказал я, открывая записную книжку, - пусть так. Теперь я
хочу кое-что уточнить. Когда миссис Деново поступила к вам на службу?
- Я проверил это в тот же день, как отыскал ее фотографии. Второго июля
тысяча девятьсот сорок пятого года.
- Были ли вы с ней знакомы до этого?
- Нет. В то утро она пришла и прямо с порога заявила, что, насколько ей
известно, мне требуется стенографистка. Я тогда еще работал на радио и у
меня в штате было всего четверо - мы ютились в трех комнатенках на Тридцать
девятой улице. Моя секретарша как раз ушла в отпуск, и я сразу надиктовал
миссис Деново несколько писем. Ее работа мне так понравилась, что я решил
взять миссис Деново на службу.
- Ее направило к вам какое-нибудь агентство?
- Нет. Я задавал ей этот вопрос, но она ответила, что просто узнала от
кого-то о том, что мне нужна стенографистка.
- Но вы проверяли ее рекомендации?
- Нет, я никогда даже не спрашивал ее об этом. За три дня я сполна
убедился в ее высоком профессионализме, а остальное меня не волновало.
Я закрыл записную книжечку и упрятал ее в карман.
- Что ж, так вы мне и не помогли, - заключил я. - Сперва заверили, что
никто из тех, кто здесь работал, не может иметь отношения к убийству, а
теперь еще говорите, что не знаете, чем она занималась до второго июля сорок
пятого года.
- Да, это так.
- Несмотря на то, что вы проработали вместе двадцать два года? Не верю.
Торн кивнул.
- Вы не первый детектив, который не может в это поверить. Тем не менее,
это правда. Миссис Деново никогда не рассказывала о своем прошлом или о
своей семье. Она вообще избегала говорить на личные темы. Держалась
несколько отчужденно. Хотите, приведу пример? Как-то раз одна дама - важная
для нас, она представляла высокопоставленного клиента - что-то рассказывала
про свою сестру и ненароком спросила миссис Деново, есть ли у той сестра.
Так вот, миссис Деново просто пропустила ее вопрос мимо ушей. Не сказала ни
да, ни нет. Я довольно неплохо разбираюсь в людях, и уже месяц спустя после
прихода к нам миссис Деново я твердо уяснил, что есть определенные пределы,
через которые, общаясь с ней, переступать нельзя. И все годы, что мы
проработали вместе, я соблюдал это правило. Если хотите порасспросить еще
кого-то из ее сослуживцев, я не возражаю, но только предупреждаю, что вы зря
потратите время. Хотите попытаться?
В обычное время я бы ответил, что да, возможно, так и следовало бы
поступить, но пришел я к нему по наущению Вулфа, в то время как мои мысли
были устремлены к предстоящей встрече с Эвери Баллу. Поэтому я ответил, что
не хочу нарушать их трапезу - было как раз время ленча - и зайду позже,
возможно, завтра. После чего поблагодарил его от имени мисс Деново. Торн
сказал, что к четырем часам следующего дня копии фотоснимков будут уже у
него, и я вновь поблагодарил его и откланялся.
По дороге к лифту я решил, что обедать пойду в закусочную Эла - там
замечательно готовят жареную картошку и яичницу с ветчиной. В доме Вулфа на
кухне безраздельно царствует Фриц, который скорее даст отрезать себе руку,
чем пожарит яичницу или картошку, но дело было не в этом. Просто мне претила
сама мысль о том, что придется сидеть за одним столом с Вулфом и слушать его
разглагольствования о будущем компьютерной техники или о влиянии спорта на
американскую культуру, в то время как нужно было бы обсудить, какой подход
подобрать к Баллу.
С другой стороны, поскольку Вулф, по зрелому размышлению, согласился с
тем, что я должен был во что бы то ни стало встретиться с Баллу, я решил,
попивая кофе, что можно несколько смягчить кару для этого заносчивого
гордеца, но все-таки проучить его, чтобы расквитаться за это дурацкое
правило - не вести деловых разговоров за обеденным столом. Поэтому я сидел и
выжидал, посматривая на циферблат наручных часов.
Ровно в два я вышел из закусочной, прошагал три квартала до нашего
старого особняка, в пять минут третьего вошел в кабинет, вынул из сейфа
деньги, заглянул в столовую и, остановившись в дверном проеме, провозгласил:
- Вы велели мне как можно быстрее поместить полученные от мисс Деново
деньги в банк, и я уже бегу. Вернусь через полчаса.
- Нет. - Он отставил кофейную чашечку в сторону. - Это может подождать.
Нам нужно принять решение.
- Извините, - я развел руками. - Я привык подчиняться приказам.
И был таков.
Путешествие на Лексингтон-авеню и обратно заняло у меня тридцать шесть
минут. Телевизор был включен, а Вулф высился посреди комнаты и свирепо
пялился на экран. Похоже, он так раскипятился, что сознательно пошел на то,
чтобы раскипятиться еще больше, поскольку телевизор всегда выводил его из
себя.
Я упрятал банковскую книжечку в сейф, а Вулф, процедив что-то сквозь
зубы, выключил телевизор и грузно протопал к своему столу. Я, в свою
очередь, занял место за собственным столом.
- Где ты шлялся, черт возьми? - прорычал Вулф.
Даже не "где тебя носило".
Я неторопливо закинул ногу на ногу.
- На обед мне подали чересчур жирную пищу, и ел я слишком поспешно.
Подробности опускаю, хотя, если вы будете настаивать, готов выложить все без
утайки. Потом я хотел успеть отнести двадцать тысяч в банк, прежде чем он
закроется. Назад я несся как угорелый, поскольку знал, что вам не терпится
поделиться со мной своим планом обработки Эвери Баллу. Но сперва, конечно,
вы хотите, чтобы я рассказал о беседе с Реймондом Торном.
- Нет. Если только ты не узнал нечто такое, что делает разговор с Баллу
бессмысленным.
- Увы, нет. Мне удалось только раздобыть две фотографии Элинор Деново,
а в остальном - полное фиаско. Вы уже звонили, чтобы узнать, на месте ли
Баллу?
- Нет. Сам позвонишь.
- Угу. Хотя в августе президент корпорации может быть где угодно. А что
мне делать, если окажется, что он на месте? Уговариваться на сегодня? Вы,
надеюсь, уже разработали для меня план действий.
- Не для тебя. - Вулф откашлялся. - Арчи. У тебя множество достоинств,
в том числе довольно редких, но здесь нужен особый подход. К тому же и
прежде вести все переговоры с ним приходилось мне. Ты только при этом
присутствовал. Но я должен быть уверенным в фактах. Ты сказал по телефону,
что чеки, по которым миссис Деново получала наличные деньги, были выписаны
па предъявителя в "Сиборд Банк энд Траст компани". Насколько достоверны эти
сведения?
- Я узнал это от главы филиала "Континентал", расположенного на
Восемьдесят шестой улице, в котором миссис Деново получала деньги. Его
фамилия Этвуд.
- А мистер Баллу занимает пост одного из директоров "Сиборд Бэнк энд
Траст компани"?
- Да, если только его не уволили в самое последнее время. Источник
информации - свежее издание "Международного банковского справочника" под
редакцией Ренда Макнелли.
- Можем ли мы узнать что-нибудь про эти чеки без помощи мистера Баллу?
- Думаю, что это практически невозможно. У "Сиборда" двухмиллиардный
оборот. В год они обрабатывают десятки тысяч чеков. Я даже не представляю, с
какого конца подступиться. Быть может, уговорить Сью Корбетт или саму мисс
Деново соблазнить одного из помощников вице-президента, а потом, если ничего
из этого не выйдет, подождать годок-другой и соблазнить другого, и так по
очереди...
- Позвони мистеру Баллу.
- Говорить будете вы?
- Нет. Твое нахальство должно сыграть нам на руку. Скажи, что если его
устроит, я готов принять его в шесть.
Я развернулся, нашел в адресной книге телефон "Федерал Холдинг
Корпорейшн" и набрал нужный помер. Как и в первый раз, когда я звонил Баллу,
мне пришлось поочередно пообщаться с тремя голосами, прежде чем удалось
пробиться к самому Баллу. Наконец я услышал знакомый голос:
- Гудвин? Арчи Гудвин?
- Совершенно верно. Рад, что застал вас на месте. Я звоню по просьбе
Ниро Вулфа. Если это вас устроит, он готов принять вас в шесть вечера в
своем кабинете. В крайнем случае - чуть позже.
Молчание. Потом:
- Сегодня?
- Да. Дело не терпит отлагательства.
Вновь молчание. Ясное дело - Баллу никак не мог спросить, что
случилось. Боялся, что кто-то может подслушать. Тем не менее он все-таки
исхитрился и задал вопрос:
- Сколько времени это займет?
- Думаю, что немного. Возможно, полчаса.
Короткое молчание, потом:
- Хорошо, к шести я буду.
И он положил трубку.
Я повернулся к Вулфу, который не спускал с меня глаз.
- Бедняга, должно быть, решил, что старые грешки выплыли наружу, -
посочувствовал я.
Вулф ответил, что тем приятнее Баллу будет убедиться в том, что он
ошибся. Потом Вулф посмотрел на настенные часы, прикинул, что у него есть
еще час до посещения оранжереи и велел мне приготовить блокнот. Еще с
прошлой недели накопилось несколько писем, на которые он не ответил.
В половине шестого, расправившись примерно с дюжиной писем, я поднялся
в свою комнату, чтобы сменить рубашку - беготня по нью-йоркским улицам в
такую жару не лучший способ сохранить воротнички чистыми. Двадцать минут
спустя я уже сидел в кабинете, дожидаясь, пока спустится Вулф.
Он вышел из лифта и направился к столу, когда в дверь позвонили.
Мне кажется, что, описывая дело о расследовании убийства Изабел Керр*,
я упоминал, что лицо Баллу было с морщинками, но не дряблое. Так вот теперь,
когда я впустил Баллу в прихожую, дряблость была уже заметна. Тем не менее
бедняга силился придать себе мужественное и решительное выражение. Он
мужественно и решительно прошагал в кабинет, уселся в красное кожаное
кресло, сухо кивнул Вулфу и потер лоб. Этот жест мне уже приходилось видеть,
когда Баллу нервничал.
* См. Рекс Стаут "Смерть потаскушки".
- Я не привык... - начал было он, но осекся, поскольку получилось
слишком хрипло. Чуть прокашлявшись, он начал заново:
- Я не привык, чтобы со мной разговаривали таким повелительным тоном!
Вулф кивнул.
- Вы правы. Просто у меня не было другого выхода. Мне нужно было срочно
поговорить с вами, а я, как вам известно, никогда не выхожу из дома по
делам. Кроме того, у меня есть основания полагать, что приди мы с мистером
Гудвином к вам в кабинет, вам бы это тоже не пришлось по вкусу. Но первым
делом...
- Что случилось?
- Сейчас, не спешите. Итак, первым делом я хотел бы вас успокоить. Эта
встреча никоим образом не связана с тем, что случилось восемнадцать месяцев
назад. Ни к вам, ни к вашим личным делам это вообще не имеет никакого
отношения.
- Тогда почему, черт побери...
- Прошу вас, не перебивайте. Поверьте, я и так испытываю неловкость и
даже смущен, что случается со мной крайне редко. Я даже не вполне уверен, с
чего начать. Дело в том, что мне нужна ваша помощь, но я еще не представляю,
в какие слова облечь свою просьбу, чтобы она нашла у вас понимание.
Баллу недоверчиво посмотрел на него.
- Вот уж за словами-то вы точно никогда в карман не лезете. Так вы не
шутите? Это и в самом деле со мной не связано?
- Да. Это касается лично меня. И мистера Гудвина.
Баллу испустил душераздирающий вздох, откинулся на спинку кресла,
перевел взгляд на меня и произнес:
- Я бы не отказался промочить горло.
- Джин со льдом и долькой лимона? - спросил я.
- Вы запомнили? Ну и память у вас, черт возьми!
Я не шелохнулся - никакая сила на свете не заставила бы меня пропустить
хоть малую толику того, что должно было случиться в ближайшие пять минут.
Вулф, видя, что я незыблем как скала, нажал на кнопку и, когда появился
Фриц, сделал сразу тройной заказ: джин для гостя, пиво для себя и молоко для
меня.
Потом, прищурившись, посмотрел на Баллу.
- Положение чертовски затруднительное. Вы не связаны со мной ровным
счетом никакими обязательствами. Вы уплатили мне вполне приемлемую сумму за
щекотливую и весьма непростую работу, которую я проделал. Вы говорили, что
готовы уплатить любую цену за то, чтобы я помог вызволить вас из той
передряги, но ничего другого вам и не оставалось - вы были приперты к
стенке. Тогда вы честно уплатили мне то, что причиталось, так что, повторяю,
вы свободны от каких бы то ни было обязательств по отношению ко мне. Тем не
менее мы с мистером Гудвином попрежнему располагаем определенными
сведениями, разглашение которых вы были бы готовы предотвратить любой ценой.
Понимаете теперь, в чем щепетильность этой ситуации? Как мне обратиться к
вам за помощью, не рискуя быть обвиненным в вымогательстве? Или в шантаже?
Не судом, конечно, - вами.
Вулф поджал губы и покачал головой.
- Проклятье Никакие слова тут не помогут. Никакие слова не в состоянии
заглушить ваши подозрения, что я способен выдать вашу тайну. Мы-то с
мистером Гудвином отдаем себе отчет в том, что никакая сила на свете не
заставит нас пойти на попятный и предать вас, но вы знать этого не можете, а
я, в свою очередь, не могу вскрыть ваш череп и заменить одни мысли на
другие.
Вулф снова покачал головой.
- Попробую по-другому. Мне необходима ваша помощь. Я могу обратиться к
вам за ней, основываясь на предпосылке, что вы до сих пор цените ту услугу,
что я оказал вам в свое время. Если же это не так, обращаться к вам я не
стану.
- Нет, это как раз так. - Баллу даже улыбнулся. - Жаль только, что вы
сразу не придумали, как донести это до меня. Я рад также, что вам не
придется вскрывать мой череп. Итак, в чем состоят ваши трудности?
Вулф не ответил, поскольку в кабинет вошел Фриц с подносом, уставленным
напитками. Сначала он обслужил Вулфа - пиво, как водится, подается Вулфу
неоткупоренным, после чего Вулф извлекает из стола золотую открывалку -
подарок Марко Вукчича - и откупоривает бутылочку сам. Когда Фриц, поставив
передо мной стакан молока, вышел из кабинета и закрыл за собой дверь, Баллу
успел уже наполовину опорожнить свой бокал.