Страница:
Вулф слизнул с губ пену и посмотрел на Баллу.
- Что ж, - сказал он, - самое трудное позади. Облечь просьбу словами
мне уже гораздо проще. Если верить мистеру Гудвину, вы занимаете пост
директора "Сиборд Бэнк энд Траст компани"?
Баллу кивнул.
- Я вхожу в совет директоров. Я член совета директоров нескольких
компаний. Восьми, если быть точным.
- Вот как? Я слабо разбираюсь в советах директоров, но мне
представляется, что директор должен быть знаком хотя бы с некоторыми из
своих подчиненных. А дело вот в чем. Двадцать два года назад, в июне тысяча
девятьсот сорок пятого года, некто - назовем его Икс - получил из "Сиборд
Бэнк энд Траст компании заверенный чек ни предъявителя на сумму в одну
тысячу долларов. В июле, а затем в августе он получил точно такой же чек.
Это продолжалось каждый месяц в течение двадцати двух лет - всего Икс
получил двести шестьдесят четыре чека. Последний из них датирован маем этого
года; с тех пор ни одного чека выписано не было и не будет выписано впредь.
Мне необходимо знать, кто такой Икс. Я должен задать ему несколько вопросов.
Вот и все.
Баллу отпил из бокала.
- А остальное?
- Это все.
- Господи! Все это представление, все ухищрения, чтобы заманить меня
сюда, - ради такого пустяка!
- Я не знал, что это пустяк.
- Полная ерунда. Конечно, было бы еще проще, если бы чеки были выписаны
не на предъявителя, а на конкретное лицо, но я и так не вижу никаких
сложностей, поскольку чеки выдавались на одну и ту же сумму в течение
двадцати двух лет. Любой клерк в два счета управится с этой задачей. Гудвину
достаточно было попросить меня об этом по телефону. Я завтра позвоню ему.
Или кто-то от моего имени. - Он вновь прихлебнул из бокала. - Вы, конечно,
здорово меня напугали, за что я на вас зол, но, поскольку вы завели этот
разговор, готов признать, что до сих пор не забыл и чрезвычайно высоко ценю
ту услугу, которую вы оказали мне в то время, когда помощь требовалась мне
несравненно больше, чем сейчас вам.
Он опустошил бокал и повернулся ко мне.
- Как сыскной бизнес? Процветает? Вообще-то вы меня удивили, Гудвин.
Вулфу простительно - он никуда не ходит и не знает банковского дела, но уж
вы-то должны были знать, что такие дела проще пареной репы. Завтра вам
позвонят.
Баллу встал, пожал Вулфу руку, потом обменялся рукопожатием со мной. Я
проводил его, вернулся в кабинет и обратился к Вулфу:
- Уже другой, не тот, что был в прошлом году. Это все враки, что
владельцы предпочитают ездить на одном и том же "роллс-ройсе" всю жизнь.
Возможно, вы поспешили согласиться с Баллу, что ни к чему было
устраивать такое представление и прибегать к подобным ухищрениям, чтобы
заманить его к нам, но делать такой поспешный вывод вам не следовало. Ведь
Баллу не знал о том, что Икс - отец Эми, который вовсе не хотел, чтобы его
таким образом выследили. Не говоря уже о том, что он мог оказаться и
убийцей. Как бы то ни было, и вас и меня подстерегал крайне неприятный
сюрприз.
На следующий день после встречи с Баллу, во вторник в четверть седьмого
в нашу дверь позвонили. Я пошел открывать и увидел на крыльце Баллу.
Откровенно говоря, еще раньше, когда обещанного телефонного звонка так
и не последовало, я догадался, что все не так уж просто, как казалось Баллу.
Поэтому весь день я не отходил от телефона и лишь в четыре часа, позвонив
Реймонду Торну и узнав, что фотокопии уже готовы, я сказал Вулфу, что
переключаю телефон на оранжерею, и отлучился.
Воздух на улице был еще раскаленнее, чем накануне, так что я был
несказанно рад, когда наконец, вернулся в наш дом с кондиционером. Копии
получились очень удачные, почти неотличимые от оригиналов. В четверть
седьмого, когда в дверь позвонили, Вулф как раз сидел за столом и
разглядывал их. Когда я сказал ему, что пришел Баллу, Вулф только хрюкнул,
но фотографии убрал.
На этот раз Баллу не протянул Вулфу руки. И в красное кресло уселся с
таким видом, словно собирался обосноваться в нем надолго. Баллу устремил
взгляд на Вулфа и выпалил:
- Дорого бы я отдал за то, чтобы узнать, что вы знали вчера.
Вулф устроился поудобнее. Похоже, меня ожидало еще одно представление.
- Вы не совсем ясно выразились, - произнес Вулф. - Я даже затрудняюсь
дать вам ответ. Вчера я знал, да и сейчас знаю чрезвычайно много. Если вас
интересует, что я знал про Икс, то ответ прост - ничего. Мало того, что в
моем распоряжении не было ни единого факта, у меня не было и до сих пор нет
серьезных оснований для предположений и умозаключений. Я совершенно...
- Вы слишком многословны. Вы знали, зачем вам нужны сведения. Вы знали
достаточно, чтобы вам было важно затащить меня сюда. Это вы вполне можете
мне сейчас сказать, и я настаиваю на том, чтобы вы это сделали.
Вулф запрокинул голову на спинку кресла и смежил очи. Чаще всего, когда
очередной посетитель ставит его в затруднительное положение, Вулф смотрит на
меня, но сейчас это ему не помогло бы. Не на того напал. Увертываться и
тянуть время было совершенно бесполезно. Да и стоило ли? Чем рисковал Вулф,
посвящая в случившееся Баллу? Да ровным счетом ничем. Я пришел к такому
выводу за десять секунд. Вулф, судя по всему, тоже. Он открыл глаза, чуть
выпрямился и сказал:
- Я бы рассказал вам это еще вчера, если бы вы об этом попросили. Все
дело в том, что одна молодая женщина попросила меня помочь отыскать ее отца.
У меня имеются основания полагать, что мы существенно продвинемся вперед,
если сумеем выяснить, кто выписывал эти банковские чеки. Раскрыть вам имя
моего клиента я не могу, поскольку это было бы нарушением профессиональной
этики, но...
Он замолк, поскольку Баллу его не слушал. Член восьми советов
директоров откинул назад голову и совершенно неприлично хохотал. Вулф
вопросительно посмотрел на меня, и я развел руки в стороны, одновременно
изогнув брови. Баллу досыта нахохотался, утер слезы, одарил нас с Вулфом
широчайшей улыбкой и сказал:
- Изумительно. Просто потрясающе. Так он скрывался целых двадцать два
года? Просто не могу поверить.
- Судя по всему, вы его знаете.
- Еще бы! Кстати, возможно, вам не помешает знать, что деньги по этим
чекам получала Элинор Деново.
- Да, спасибо. Моего клиента зовут не так, но к нашему делу это тоже
имеет отношение. Так вот, мистер Баллу, поскольку вы знаете, кто... Я хочу
только вас предупредить, чтобы не было никаких недоразумений. Если вы
назовете мне имя этого человека, а я надеюсь, что вы это сделаете, то я не
смогу расценивать полученные от вас сведения как конфиденциальные. Более
того, я собираюсь использовать их в интересах моего клиента.
- Да, я понимаю. - Баллу явно получал удовольствие от происходящего.
Глаза его еще лучились смехом. - Еще пару часов назад я думал, что не сделаю
этого; я хотел даже позвонить вам и сказать, что ничего не вышло, однако
любопытство пересилило. Теперь, когда вы рассказали, в чем дело, я решил,
что назову вам его. Если, конечно, вы не водите меня за нос. Вы мне сказали
правду - дело и впрямь только в том, что эта молодая женщина хочет знать,
кто ее отец?
- Да, это правда. Кстати, имя Элинор Деново, которое вы назвали,
убеждает меня в том, что я прав.
- Поразительно! Просто не верится. А сколько лет этой женщине?
- Двадцать два. Первый чек пришел через две недели после ее появления
на свет.
- Давайте посчитаем... От семидесяти шести отнять двадцать два... Ему
было пятьдесят четыре. Тогда я знал его не так хорошо, как сейчас. Его
фамилия Джаррет - Сайрус М. Джаррет. В том, что я вам рассказываю, ничего
конфиденциального нет - в банковских кругах это знают все. Двадцать два года
назад он был президентом "Сиборд". В пятьдесят третьем году - ему было
шестьдесят два, - он стал председателем правления. Некоторые из нас хотели,
чтобы он сложил с себя полномочия, но у него слишком большой пакет акций. К
тому же он чрезвычайно богат. Обычно в шестьдесят пять принято уходить от
дел, но он не захотел. Тем не менее, большинство проголосовало за его
отставку, и он ушел с поста председателя правления, оставшись, правда, в
совете директоров. Хотя на заседаниях он почти не появляется.
Баллу чуть приумолк, словно переводя дыхание, потом продолжил:
- Все это общеизвестно, но я хочу еще добавить, что никогда не
симпатизировал Джаррету, да и сейчас мое отношение к нему не изменилось.
Кстати, его многие недолюбливают. И меня вовсе не беспокоит, если станет
известно, что именно я рассказал вам про него. Сомневаюсь, чтобы вам удалось
лишить его сна - этого никому еще не удавалось, - но буду рад, если вы
попытаетесь.
Баллу кинул взгляд на часы.
- Мне пора. - Он встал, шагнул к двери, но обернулся. - Если у вас
появятся вопросы, Гудвин, приходите.
И вышел так быстро, что я даже не успел его проводить.
Когда хлопнула входная дверь, Вулф посмотрел на часы. До ужина
оставалось тридцать пять минут. Вулф перевел взгляд на меня.
- Что скажешь?
Я поскреб себя за ухом.
- Скакать козлом и кричать "ура!" я не собираюсь, - признался я. -
Теперь мы знаем, что он уже стар и, судя по всему, крепкий орешек. Если в
сорок пятом ему было пятьдесят четыре, значит, сейчас ему семьдесят шесть. Я
слыхал о нем; даже читал статью в "Форчун", но как к нему подкопаться - не
знаю.
- У тебя есть номер телефона мисс Деново?
- Конечно.
- Набери его. Я сам поговорю.
Я сверил номер в записной книжке, развернул к себе телефон и,
накручивая диск, решил представиться как Арчи Гудвин, а не просто Арчи. Не
хотелось давать Вулфу лишний повод язвить по поводу моей способности быстро
находить общий язык с молоденькими особами женского пола.
- Алло!
- Эми Деново?
- Да. Это Арчи?
Пришлось на ходу менять сценарий.
- Совершенно верно. Я звоню из кабинета. Мистер Вулф хочет поговорить с
вами.
Вулф снял трубку. Я слушал по параллельному аппарату.
- Мисс Деново, это Ниро Вулф. Я хочу кое о чем спросить вас. У вас один
телефонный аппарат?
- Да.
- Я все равно буду осторожен. Терпеть не могу телефонов и не доверяю
им. Пожалуйста, не говорите ничего лишнего. Мы уже выяснили, кто посылал эти
чеки. Сведения...
- Как? Уже?
- Пожалуйста, не перебивайте. Так вот, сведения получены из вполне
надежного источника. Человек, который подписывал эти чеки, жив, ему
семьдесят шесть лет, он богат и принадлежит к высшему обществу. Живет он в
Нью-Йорке... Впрочем, в этом я не могу быть уверен, но знаю, что связаться с
ним можно. Итак, теперь мой вопрос. Вы сами знаете, с какой целью прибегли к
моим услугам. Человек, присылавший чеки, найден. Хотите ли вы...
- Я хочу знать, кто он!
- Вы непременно узнаете. Если придете сегодня вечером в девять часов
или позже. Хочу же я спросить следующее - хотите ли вы, чтобы я продолжил
расследование или сами возьметесь за него? Я должен знать это до ужина.
- Конечно же, я хочу, чтобы расследование продолжили вы Я сейчас
приеду. Я... я могу сейчас приехать?
- Нет. Как же можно - посреди ужина? Я жду вас, начиная с девяти.
Вулф положил трубку, вынул из ящика фотографии, хмуро посмотрел на них
и бросил на стол. Я развернулся к Вулфу лицом и спросил:
- Может быть, я позвоню Сайрусу М. Джаррету и скажу, чтобы завтра к
одиннадцати утра он явился сюда, если это его не слишком затруднит?
- Да-с, - прошипел Вулф. Очень странно - он никогда не шипит. Потом
Вулф извлек свою многопудовую тушу из кресла и протопал на кухню.
В половине четвертого в среду я сидел в шезлонге под сенью развесистого
клена на самой вершине обрывистого утеса в округе Датчес. Внизу раскинулась
живописная долина Гудзона. Слева от меня ярдах в ста высилась увитая плющом
стена огромного особняка (с таким же успехом я мог бы назвать его дворцом,
чертогом или даже замком), насчитывающего, должно быть, не менее полусотни
зал и комнат. Вокруг меня, куда ни кинь взгляд, росли деревья, кусты, цветы
и были понатыканы статуи, изображающие, например, лань, принимающую пищу
прямо из рук девушки. В восьми футах напротив меня в таком же шезлонге, но с
подставкой для ног сидел худой старик с длинным костистым лицом, обрамленным
копной густых седых волос и с пронизывающими голубовато-серыми глазами,
которые не выражали ровным счетом ничего. Так вот, в половине четвертого я
как раз говорил этому старику:
- Это была просто уловка. Никаких серебряных счетов у меня нет. Более
того, я их никогда и в глаза не видел.
Проведя целое утро в библиотеке и в архиве "Газетт", я узнал про
Сайруса М. Джаррета достаточно, чтобы исписать несколько дюжин страниц, но
какая вам разница - левую или правую ногу он сломал, когда упал с лошади в
1958 году? Но кое-какие факты я вам приведу. Возвел эти хоромы его дед, а
Сайрус в них родился. У него была одна жена, которая умерла в 1943 году,
одна дочь, в настоящее время проживающая в Риме с мужем-графом, и, наконец,
один сын по имени Юджин, сорока трех лет, занимающий пост одного из девяти
вице-президентов "Сиборд Бэнк энд Траст компани". Сам Сайрус М. Джаррет был
членом девяти советов директоров, побив тем самым нашего Баллу. И так далее.
Мне пригодились сведения о том, что в шести комнатах своего дворца
Джаррет разместил одну из трех лучших в мире коллекций предметов ручной
работы колониального периода. Покопавшись в справочной литературе, я пришел
к неутешительному заключению, что для того, чтобы поддержать разговор на
тему творчества ранних поселенцев в течение пяти минут, мне потребовался бы
месяц усердных занятий. Поэтому я отважно изобрел предмет ручной работы
прямо у себя в голове, нашел телефон-автомат и набрал код 914, а потом сам
номер.
Сдержанный мужской голос выведал у меня, с какой целью, именно целью я
хочу встретиться с мистером Джарретом, и я честно признался, что являюсь
обладателем уникальных серебряных счетов, изготовленных лично Полем Ревером.
Голос попросил меня подождать, а пять минут спустя возвестил, что, по словам
мистера Джаррета, Поль Ревер не изготавливал никаких серебряных счетов. Я
ответил, что мне это даже слушать смешно, поскольку счеты сейчас при мне.
Сработало. Прош то еще несколько минут, и голос известил, что мистер Джаррет
готов принять меня вместе со счетами в три часа дня.
Я приехал точно в назначенное время. Меня проводили к шезлонгам на краю
обрыва под кленом и поведали, что мистер Джаррет сейчас придет. "Сейчас"
растянулось ровно на двадцать две минуты - по одной минуте на каждый год,
прожитый Эми. Будь я суеверен, я счел бы это за доброе предзнаменование.
Когда наконец появился Джаррет, я сразу подметил, что выглядит он как
раз на свои семьдесят шесть, хотя передвигается, как пятидесятишестилетний.
Когда же он подошел поближе и я заглянул в его глаза, я дал бы ему все
тысячу и семьдесят шесть. Джаррет сел, закинул ноги на подставку и лишь
тогда впервые раскрыл рот.
- Где они? - проскрипел он.
Вот тут-то я и сказал:
- Это была просто уловка. Никаких серебряных счетов у меня нет. Более
того, я их никогда и в глаза не видел.
Джаррет повернул голову и прокричал:
- Оскар!
- Но зато у меня для вас есть кое-что другое, - добавил я. - Послание
от вашей дочери.
- От моей дочери? Вранье!
- Не от Катерины. От Эми. Эми Деново. - Я бросил взгляд в сторону
приближавшегося со стороны дворца Оскара. - Причем послание чрезвычайно
личного характера.
- По-моему, у вас просто не все дома.
- С удовольствием побеседую с вами на эту тему, но только с глазу на
глаз.
Оскар наконец добрался до нас и величественно застыл в двух шагах от
Джаррета.
- Вы меня звали, сэр?
Джаррет ответил, не поворачивая головы:
- Я кое-чего хотел, но передумал. Проваливай!
Оскар повернулся и столь же величаво зашагал прочь.
- Я даже не подозревал, что у нас где-то еще сохранилось рабство, -
произнес я. - В чем провинился этот бедолага?
- Кто вы такой? - пролаял Джаррет.
- Я же назвался по телефону - Арчи Гудвин. Я работаю на частного сыщика
по имени Ниро Вулф. А Эми просила передать вам следующее: поскольку ее мать
погибла, ей хотелось бы разузнать хоть что-нибудь про своего отца.
- Я мог бы приказать вышвырнуть вас вон, - прошипел Джаррет, - но я
теперь дождусь, когда вы откроете карты, и вызову полицию. И я сказал, что у
вас не все дома, потому что только сумасшедшему могло прийти в голову, что я
способен уступить шантажисту. Вы ведь шантажист, не так ли?
- А что? - Я поерзал, устраиваясь на сиденье поудобнее. - Вас и в самом
деле не мешало бы пошантажировать, но Эми уже уплатила Ниро Вулфу задаток,
так что мы работаем на нее. Уплатила она, правда, из ваших денег. Во всяком
случае - некогда ваших. Вы посылали эти деньги ее матери на содержание Эми.
- Продолжайте.
- Послушайте, мистер Джаррет. - Я с трудом выдерживал его пронизывающий
ледяной взгляд. - Мы ведь могли с вами особенно не церемониться. Вместо
того, чтобы обратиться прямо к вам, я мог без особого труда покопаться в
вашем прошлом, но на это ушли бы деньги и время, а Эми было нужно только
одно - отыскать вас. Письменную гарантию я вам дать не могу, но абсолютно
уверен, что Эми ничего от вас не потребует - ни удочерения, ни чего-либо
другого в таком духе. И не думайте, что я просто ловлю рыбку в мутной воде.
Про чеки нам все известно. Мы знаем, что отправляли их вы - все двести
шестьдесят четыре штуки, это подтверждается документами. И мы так же знаем,
что получала деньги по этим чекам Элинор Деново.
- Продолжайте, пожалуйста. Чего вы от меня хотите? И что нужно этому
Ниро Вулфу?
- Ниро Вулфу не нужно ровным счетом ничего. Что касается меня, то я бы
был только рад, если бы вы вызвали полицию. Вы заявите, что я вас
шантажирую, а я откажусь отвечать на вопросы, и тогда им придется меня
задержать. А дальше начнется самая потеха - в дело вмешается мой адвокат и
знакомый репортер из "Газетт". Сегодня среда, а уже в пятницу десять
миллионов читателей будут живо сочувствовать вам - надо же, двадцать два
года человек свято выполнял свой отцовский долг, а тут - такие неприятности!
Так позовете Оскара, или мне позвать?
Он даже не моргнул. Я понемногу начинал понимать, почему старика не
любят: люди справедливо считают, что собеседник должен хоть как-то
реагировать на их слова.
Наконец Джаррет заговорил.
- Эти чеки лежат в архиве "Сиборд Бэнк энд Траст компани". Кто вам про
них рассказал?
Я покачал головой. Баллу сказал, что его вовсе не беспокоит, если
Джаррету станет известно о том, кто его заложил, но я не собирался хоть в
чем-то помогать этому истукану.
- Это не имеет отношения к моему делу, - сказал я, - у меня есть другое
предложение. Поскольку мы с вами, похоже, не слишком поладили, я мог бы
привести завтра Эми. Она очень милая девушка. Как вы, должно быть, знаете,
она закончила Смит, очень недурна, хорошо воспитана и...
Я замолк, поскольку Джаррет вдруг зашевелился. Он неспешно сполз с
шезлонга, выпрямился и устремил пронизывающий взгляд на меня.
- Я совершенно ничего не знаю ни про какую Эми, - сказал он, - ни про
Элинор Деново. Если деньги по чекам получала какая-то Элинор Деново, мне это
абсолютно безразлично. Если же посмеете опубликовать эту дикую чушь, я с вас
шкуру спущу.
С этими словами он круто повернулся и направился к дому.
Я продолжал сидеть в своем шезлонге, любуясь изумительной долиной реки
Гудзон. Вскоре притопал Оскар и занял наблюдательный пост в тени дерева с
длинными узкими листьями.
- Как называется это дерево? - воззвал я к Оскару, но он не соизволил
ответить.
Я был бы, возможно, не прочь позабавиться и поторчать тут еще
часок-другой, чтобы определить, хватит ли у Оскара терпения стоять столбом,
ничего не делая, но мне уже чертовски хотелось пить, а чутье подсказывало,
что напоить меня никто не собирается. Так что, бросив последний взгляд на
живописные окрестности, я с независимым видом прошагал мимо Оскара, едва не
отдавив ему ногу.
Асфальтированная подъездная аллея протянулась на добрых четверть мили.
В конце ее, напротив каменной колоннады, я свернул влево и двадцать минут
спустя (включая посещение придорожной закусочной, где я опустошил кружку
пива) я выкатил на шоссе и свернул в сторону, указанную щитом со стрелкой
"Нью-Йорк - 88 миль".
Сидя за рулем, я стараюсь не занимать I олову серьезными мыслями;
подобные мысли ни к чему хорошему не приводят, а езда может закончиться
плачевно. Собственно говоря, думать мне было не о чем - я и так знал, что
делать дальше. Во вторник вечером, проводив Эми, мы с Вулфом единодушно
выработали план действий на тот случай, если Джаррет отошьет меня.
Я пообещал держать Эми в курсе дел, поэтому, свернув с парковой дороги
имени Генри Хадсона на Девяносто шестую улицу, я пересек Центральный парк и
покатил к гаражу на Второй авеню, в котором Эми Деново держала свою машину.
Не спрашивайте меня как и почему, но я всегда стараюсь лишний разок побывать
на том месте, которое связано с каким-либо интересующим нас событием. Вот и
сейчас, идя пешком от гаража к дому Эми (а найти свободное место для моего
"герона" на улице было так же невозможно, как попытаться втиснуть еще одно
зернышко в спелый кукурузный початок), я выбрал тот маршрут, которым в
последний раз в своей жизни воспользовалась Элинор Деново. Я пришел к
выводу, что тому, кто захотел бы свести с ней счеты, выполнить затею было бы
парой пустяков.
Наш разговор с Джарретом излагать Эми дословно я не стал. Мы редко
удостаиваем клиентов подобной чести. Не стал я также посвящать Эми в наши
дальнейшие планы. Когда я закончил разговаривать, Эми тут же спросила в лоб,
верю ли я, что Джаррет и в самом деле ее отец, на что я честно ответил, что
не знаю. Я признался, что хотя все указывает на то, что ее отец именно
Джаррет, биться об заклад я бы не стал. Дальше я попытался выведать у Эми,
что она сделает, когда факт отцовства будет твердо установлен, но меня
постигла неудача; более того, у меня создалось впечатление, что Эми и сама
еще не знает, чего хочет.
Когда я вернулся домой, до ужина оставалось всего десять минут, так что
с дословным рапортом Вулфу мне пришлось повременить до тех пор, пока мы не
расправились с телячьим рулетом под острым соусом, с салатом из петрушки и
мускусной дыни и с черничным муссом и перешли пить кофе в кабинет.
Когда я закончил рассказывать, Вулф сказал, одновременно прихлебывая
кофе:
- Я считаю вполне возможным, что Поль Ревер мог смастерить серебряные
счеты. А вот как ты до этого додумался?
Я постучал себя по голове костяшками пальцев.
- Вы как-то изволили выразиться, что чем больше набивать мозг, тем
больше в него влезает. Так вот, поскольку в данном случае мой мозг был чист
как стеклышко, можно считать, что на меня снизошло озарение.
- Ерунда, все нужные слова в твоем мозгу были. Ты знал, кто такой Поль
Ревер, и ты знаком со словами "серебряный" и "счеты". Другое дело, что ты не
в состоянии объяснить, каким образом тебе удалось объединить их воедино, да
еще в тот самый миг, когда это потребовалось. Хорошо, я снимаю свой вопрос.
- Он отпил кофе. - Можешь ты утром позвонить мистеру Баллу или заехать к
нему?
- Я лучше заеду. Показать ему фотографию по телефону - дело довольно
заковыристое.
- Что, по-твоему, может предпринять мистер Джаррет?
- Трудно сказать. Сами понимаете: если тот наезд был предумышленным, а
следовательно, было совершено убийство, то наш клиент сейчас в опасности.
Если вы спросите, считаю ли я возможным, чтобы этот богатый, чванливый,
респектабельный старикан угнал машину и сбил ею Элинор Деново, та я отвечу
да. По-моему, этот индюк способен на все.
Вулф кивнул.
- Да, это, конечно, маловероятно, но все-таки... Ты предупредил ее?
- Нет. Пока ему известно лишь одно: что мы знаем про чеки. Поэтому,
если Элинор владела какими-то тайнами или угрожала ему чем-то, из-за чего с
ней пришлось расправиться, у Джаррета нет оснований думать, что она
рассказала об этом Эми. С другой стороны, я позвоню ей и предупрежу, чтобы
она была поосмотрительнее, когда переходит улицу. Только как бы ей не пришло
в голову, что я больше забочусь о ней самой, чем о ее деле.
- Очень хорошо.
Его плечи приподнялись, а потом опустились на одну восьмую дюйма. Я уже
упоминал про его идиотские представления насчет моего отношения к женщинам.
Вулф снял с каких-то бумаг пресс-папье - увесистый кусок нефрита, которым
одна дамочка несколько лет назад ухлопала своего мужа, и сказал:
- Если ты не занят вечером, то я бы продиктовал три или четыре письма.
Я ответил, что половина вечера уже прошла, и вынул блокнот.
Утром в четверг я совершил ошибку, которую совершал уже не впервые.
Вместо того, чтобы позвонить Баллу и уговориться о встрече, я выехал без
звонка и в результате проторчал целых два часа в приемной на тридцать
четвертом этаже сорокаэтажной цитадели финансистов на Уолл-Стрит. Мистер
Баллу проводил важное совещание. Это могло означать все что угодно - от
того, что у мистера Баллу разыгрался острый приступ несварения желудка, до
того, что он и впрямь председательствовал на совещании, где решалось будущее
десятков тысяч людей. Впрочем, для меня важнее было то, что страдало, мое
настоящее. В приемную постоянно заходили какие-то люди, стояли, переминаясь
с ноги на ногу, сидели в ожидании вроде меня, но я был так раздосадован
из-за своей промашки, что даже всегда столь интересующее меня мелькание
новых лиц не могло меня развлечь. Лишь в пять минут первого молоденькая
финансистка провела меня по коридорам в кабинет Баллу.
Прежде чем приблизиться к необъятному письменному столу, за которым
обычно сидел Баллу (в данную минуту Баллу стоял у окна), я успел осмотреться
- Что ж, - сказал он, - самое трудное позади. Облечь просьбу словами
мне уже гораздо проще. Если верить мистеру Гудвину, вы занимаете пост
директора "Сиборд Бэнк энд Траст компани"?
Баллу кивнул.
- Я вхожу в совет директоров. Я член совета директоров нескольких
компаний. Восьми, если быть точным.
- Вот как? Я слабо разбираюсь в советах директоров, но мне
представляется, что директор должен быть знаком хотя бы с некоторыми из
своих подчиненных. А дело вот в чем. Двадцать два года назад, в июне тысяча
девятьсот сорок пятого года, некто - назовем его Икс - получил из "Сиборд
Бэнк энд Траст компании заверенный чек ни предъявителя на сумму в одну
тысячу долларов. В июле, а затем в августе он получил точно такой же чек.
Это продолжалось каждый месяц в течение двадцати двух лет - всего Икс
получил двести шестьдесят четыре чека. Последний из них датирован маем этого
года; с тех пор ни одного чека выписано не было и не будет выписано впредь.
Мне необходимо знать, кто такой Икс. Я должен задать ему несколько вопросов.
Вот и все.
Баллу отпил из бокала.
- А остальное?
- Это все.
- Господи! Все это представление, все ухищрения, чтобы заманить меня
сюда, - ради такого пустяка!
- Я не знал, что это пустяк.
- Полная ерунда. Конечно, было бы еще проще, если бы чеки были выписаны
не на предъявителя, а на конкретное лицо, но я и так не вижу никаких
сложностей, поскольку чеки выдавались на одну и ту же сумму в течение
двадцати двух лет. Любой клерк в два счета управится с этой задачей. Гудвину
достаточно было попросить меня об этом по телефону. Я завтра позвоню ему.
Или кто-то от моего имени. - Он вновь прихлебнул из бокала. - Вы, конечно,
здорово меня напугали, за что я на вас зол, но, поскольку вы завели этот
разговор, готов признать, что до сих пор не забыл и чрезвычайно высоко ценю
ту услугу, которую вы оказали мне в то время, когда помощь требовалась мне
несравненно больше, чем сейчас вам.
Он опустошил бокал и повернулся ко мне.
- Как сыскной бизнес? Процветает? Вообще-то вы меня удивили, Гудвин.
Вулфу простительно - он никуда не ходит и не знает банковского дела, но уж
вы-то должны были знать, что такие дела проще пареной репы. Завтра вам
позвонят.
Баллу встал, пожал Вулфу руку, потом обменялся рукопожатием со мной. Я
проводил его, вернулся в кабинет и обратился к Вулфу:
- Уже другой, не тот, что был в прошлом году. Это все враки, что
владельцы предпочитают ездить на одном и том же "роллс-ройсе" всю жизнь.
Возможно, вы поспешили согласиться с Баллу, что ни к чему было
устраивать такое представление и прибегать к подобным ухищрениям, чтобы
заманить его к нам, но делать такой поспешный вывод вам не следовало. Ведь
Баллу не знал о том, что Икс - отец Эми, который вовсе не хотел, чтобы его
таким образом выследили. Не говоря уже о том, что он мог оказаться и
убийцей. Как бы то ни было, и вас и меня подстерегал крайне неприятный
сюрприз.
На следующий день после встречи с Баллу, во вторник в четверть седьмого
в нашу дверь позвонили. Я пошел открывать и увидел на крыльце Баллу.
Откровенно говоря, еще раньше, когда обещанного телефонного звонка так
и не последовало, я догадался, что все не так уж просто, как казалось Баллу.
Поэтому весь день я не отходил от телефона и лишь в четыре часа, позвонив
Реймонду Торну и узнав, что фотокопии уже готовы, я сказал Вулфу, что
переключаю телефон на оранжерею, и отлучился.
Воздух на улице был еще раскаленнее, чем накануне, так что я был
несказанно рад, когда наконец, вернулся в наш дом с кондиционером. Копии
получились очень удачные, почти неотличимые от оригиналов. В четверть
седьмого, когда в дверь позвонили, Вулф как раз сидел за столом и
разглядывал их. Когда я сказал ему, что пришел Баллу, Вулф только хрюкнул,
но фотографии убрал.
На этот раз Баллу не протянул Вулфу руки. И в красное кресло уселся с
таким видом, словно собирался обосноваться в нем надолго. Баллу устремил
взгляд на Вулфа и выпалил:
- Дорого бы я отдал за то, чтобы узнать, что вы знали вчера.
Вулф устроился поудобнее. Похоже, меня ожидало еще одно представление.
- Вы не совсем ясно выразились, - произнес Вулф. - Я даже затрудняюсь
дать вам ответ. Вчера я знал, да и сейчас знаю чрезвычайно много. Если вас
интересует, что я знал про Икс, то ответ прост - ничего. Мало того, что в
моем распоряжении не было ни единого факта, у меня не было и до сих пор нет
серьезных оснований для предположений и умозаключений. Я совершенно...
- Вы слишком многословны. Вы знали, зачем вам нужны сведения. Вы знали
достаточно, чтобы вам было важно затащить меня сюда. Это вы вполне можете
мне сейчас сказать, и я настаиваю на том, чтобы вы это сделали.
Вулф запрокинул голову на спинку кресла и смежил очи. Чаще всего, когда
очередной посетитель ставит его в затруднительное положение, Вулф смотрит на
меня, но сейчас это ему не помогло бы. Не на того напал. Увертываться и
тянуть время было совершенно бесполезно. Да и стоило ли? Чем рисковал Вулф,
посвящая в случившееся Баллу? Да ровным счетом ничем. Я пришел к такому
выводу за десять секунд. Вулф, судя по всему, тоже. Он открыл глаза, чуть
выпрямился и сказал:
- Я бы рассказал вам это еще вчера, если бы вы об этом попросили. Все
дело в том, что одна молодая женщина попросила меня помочь отыскать ее отца.
У меня имеются основания полагать, что мы существенно продвинемся вперед,
если сумеем выяснить, кто выписывал эти банковские чеки. Раскрыть вам имя
моего клиента я не могу, поскольку это было бы нарушением профессиональной
этики, но...
Он замолк, поскольку Баллу его не слушал. Член восьми советов
директоров откинул назад голову и совершенно неприлично хохотал. Вулф
вопросительно посмотрел на меня, и я развел руки в стороны, одновременно
изогнув брови. Баллу досыта нахохотался, утер слезы, одарил нас с Вулфом
широчайшей улыбкой и сказал:
- Изумительно. Просто потрясающе. Так он скрывался целых двадцать два
года? Просто не могу поверить.
- Судя по всему, вы его знаете.
- Еще бы! Кстати, возможно, вам не помешает знать, что деньги по этим
чекам получала Элинор Деново.
- Да, спасибо. Моего клиента зовут не так, но к нашему делу это тоже
имеет отношение. Так вот, мистер Баллу, поскольку вы знаете, кто... Я хочу
только вас предупредить, чтобы не было никаких недоразумений. Если вы
назовете мне имя этого человека, а я надеюсь, что вы это сделаете, то я не
смогу расценивать полученные от вас сведения как конфиденциальные. Более
того, я собираюсь использовать их в интересах моего клиента.
- Да, я понимаю. - Баллу явно получал удовольствие от происходящего.
Глаза его еще лучились смехом. - Еще пару часов назад я думал, что не сделаю
этого; я хотел даже позвонить вам и сказать, что ничего не вышло, однако
любопытство пересилило. Теперь, когда вы рассказали, в чем дело, я решил,
что назову вам его. Если, конечно, вы не водите меня за нос. Вы мне сказали
правду - дело и впрямь только в том, что эта молодая женщина хочет знать,
кто ее отец?
- Да, это правда. Кстати, имя Элинор Деново, которое вы назвали,
убеждает меня в том, что я прав.
- Поразительно! Просто не верится. А сколько лет этой женщине?
- Двадцать два. Первый чек пришел через две недели после ее появления
на свет.
- Давайте посчитаем... От семидесяти шести отнять двадцать два... Ему
было пятьдесят четыре. Тогда я знал его не так хорошо, как сейчас. Его
фамилия Джаррет - Сайрус М. Джаррет. В том, что я вам рассказываю, ничего
конфиденциального нет - в банковских кругах это знают все. Двадцать два года
назад он был президентом "Сиборд". В пятьдесят третьем году - ему было
шестьдесят два, - он стал председателем правления. Некоторые из нас хотели,
чтобы он сложил с себя полномочия, но у него слишком большой пакет акций. К
тому же он чрезвычайно богат. Обычно в шестьдесят пять принято уходить от
дел, но он не захотел. Тем не менее, большинство проголосовало за его
отставку, и он ушел с поста председателя правления, оставшись, правда, в
совете директоров. Хотя на заседаниях он почти не появляется.
Баллу чуть приумолк, словно переводя дыхание, потом продолжил:
- Все это общеизвестно, но я хочу еще добавить, что никогда не
симпатизировал Джаррету, да и сейчас мое отношение к нему не изменилось.
Кстати, его многие недолюбливают. И меня вовсе не беспокоит, если станет
известно, что именно я рассказал вам про него. Сомневаюсь, чтобы вам удалось
лишить его сна - этого никому еще не удавалось, - но буду рад, если вы
попытаетесь.
Баллу кинул взгляд на часы.
- Мне пора. - Он встал, шагнул к двери, но обернулся. - Если у вас
появятся вопросы, Гудвин, приходите.
И вышел так быстро, что я даже не успел его проводить.
Когда хлопнула входная дверь, Вулф посмотрел на часы. До ужина
оставалось тридцать пять минут. Вулф перевел взгляд на меня.
- Что скажешь?
Я поскреб себя за ухом.
- Скакать козлом и кричать "ура!" я не собираюсь, - признался я. -
Теперь мы знаем, что он уже стар и, судя по всему, крепкий орешек. Если в
сорок пятом ему было пятьдесят четыре, значит, сейчас ему семьдесят шесть. Я
слыхал о нем; даже читал статью в "Форчун", но как к нему подкопаться - не
знаю.
- У тебя есть номер телефона мисс Деново?
- Конечно.
- Набери его. Я сам поговорю.
Я сверил номер в записной книжке, развернул к себе телефон и,
накручивая диск, решил представиться как Арчи Гудвин, а не просто Арчи. Не
хотелось давать Вулфу лишний повод язвить по поводу моей способности быстро
находить общий язык с молоденькими особами женского пола.
- Алло!
- Эми Деново?
- Да. Это Арчи?
Пришлось на ходу менять сценарий.
- Совершенно верно. Я звоню из кабинета. Мистер Вулф хочет поговорить с
вами.
Вулф снял трубку. Я слушал по параллельному аппарату.
- Мисс Деново, это Ниро Вулф. Я хочу кое о чем спросить вас. У вас один
телефонный аппарат?
- Да.
- Я все равно буду осторожен. Терпеть не могу телефонов и не доверяю
им. Пожалуйста, не говорите ничего лишнего. Мы уже выяснили, кто посылал эти
чеки. Сведения...
- Как? Уже?
- Пожалуйста, не перебивайте. Так вот, сведения получены из вполне
надежного источника. Человек, который подписывал эти чеки, жив, ему
семьдесят шесть лет, он богат и принадлежит к высшему обществу. Живет он в
Нью-Йорке... Впрочем, в этом я не могу быть уверен, но знаю, что связаться с
ним можно. Итак, теперь мой вопрос. Вы сами знаете, с какой целью прибегли к
моим услугам. Человек, присылавший чеки, найден. Хотите ли вы...
- Я хочу знать, кто он!
- Вы непременно узнаете. Если придете сегодня вечером в девять часов
или позже. Хочу же я спросить следующее - хотите ли вы, чтобы я продолжил
расследование или сами возьметесь за него? Я должен знать это до ужина.
- Конечно же, я хочу, чтобы расследование продолжили вы Я сейчас
приеду. Я... я могу сейчас приехать?
- Нет. Как же можно - посреди ужина? Я жду вас, начиная с девяти.
Вулф положил трубку, вынул из ящика фотографии, хмуро посмотрел на них
и бросил на стол. Я развернулся к Вулфу лицом и спросил:
- Может быть, я позвоню Сайрусу М. Джаррету и скажу, чтобы завтра к
одиннадцати утра он явился сюда, если это его не слишком затруднит?
- Да-с, - прошипел Вулф. Очень странно - он никогда не шипит. Потом
Вулф извлек свою многопудовую тушу из кресла и протопал на кухню.
В половине четвертого в среду я сидел в шезлонге под сенью развесистого
клена на самой вершине обрывистого утеса в округе Датчес. Внизу раскинулась
живописная долина Гудзона. Слева от меня ярдах в ста высилась увитая плющом
стена огромного особняка (с таким же успехом я мог бы назвать его дворцом,
чертогом или даже замком), насчитывающего, должно быть, не менее полусотни
зал и комнат. Вокруг меня, куда ни кинь взгляд, росли деревья, кусты, цветы
и были понатыканы статуи, изображающие, например, лань, принимающую пищу
прямо из рук девушки. В восьми футах напротив меня в таком же шезлонге, но с
подставкой для ног сидел худой старик с длинным костистым лицом, обрамленным
копной густых седых волос и с пронизывающими голубовато-серыми глазами,
которые не выражали ровным счетом ничего. Так вот, в половине четвертого я
как раз говорил этому старику:
- Это была просто уловка. Никаких серебряных счетов у меня нет. Более
того, я их никогда и в глаза не видел.
Проведя целое утро в библиотеке и в архиве "Газетт", я узнал про
Сайруса М. Джаррета достаточно, чтобы исписать несколько дюжин страниц, но
какая вам разница - левую или правую ногу он сломал, когда упал с лошади в
1958 году? Но кое-какие факты я вам приведу. Возвел эти хоромы его дед, а
Сайрус в них родился. У него была одна жена, которая умерла в 1943 году,
одна дочь, в настоящее время проживающая в Риме с мужем-графом, и, наконец,
один сын по имени Юджин, сорока трех лет, занимающий пост одного из девяти
вице-президентов "Сиборд Бэнк энд Траст компани". Сам Сайрус М. Джаррет был
членом девяти советов директоров, побив тем самым нашего Баллу. И так далее.
Мне пригодились сведения о том, что в шести комнатах своего дворца
Джаррет разместил одну из трех лучших в мире коллекций предметов ручной
работы колониального периода. Покопавшись в справочной литературе, я пришел
к неутешительному заключению, что для того, чтобы поддержать разговор на
тему творчества ранних поселенцев в течение пяти минут, мне потребовался бы
месяц усердных занятий. Поэтому я отважно изобрел предмет ручной работы
прямо у себя в голове, нашел телефон-автомат и набрал код 914, а потом сам
номер.
Сдержанный мужской голос выведал у меня, с какой целью, именно целью я
хочу встретиться с мистером Джарретом, и я честно признался, что являюсь
обладателем уникальных серебряных счетов, изготовленных лично Полем Ревером.
Голос попросил меня подождать, а пять минут спустя возвестил, что, по словам
мистера Джаррета, Поль Ревер не изготавливал никаких серебряных счетов. Я
ответил, что мне это даже слушать смешно, поскольку счеты сейчас при мне.
Сработало. Прош то еще несколько минут, и голос известил, что мистер Джаррет
готов принять меня вместе со счетами в три часа дня.
Я приехал точно в назначенное время. Меня проводили к шезлонгам на краю
обрыва под кленом и поведали, что мистер Джаррет сейчас придет. "Сейчас"
растянулось ровно на двадцать две минуты - по одной минуте на каждый год,
прожитый Эми. Будь я суеверен, я счел бы это за доброе предзнаменование.
Когда наконец появился Джаррет, я сразу подметил, что выглядит он как
раз на свои семьдесят шесть, хотя передвигается, как пятидесятишестилетний.
Когда же он подошел поближе и я заглянул в его глаза, я дал бы ему все
тысячу и семьдесят шесть. Джаррет сел, закинул ноги на подставку и лишь
тогда впервые раскрыл рот.
- Где они? - проскрипел он.
Вот тут-то я и сказал:
- Это была просто уловка. Никаких серебряных счетов у меня нет. Более
того, я их никогда и в глаза не видел.
Джаррет повернул голову и прокричал:
- Оскар!
- Но зато у меня для вас есть кое-что другое, - добавил я. - Послание
от вашей дочери.
- От моей дочери? Вранье!
- Не от Катерины. От Эми. Эми Деново. - Я бросил взгляд в сторону
приближавшегося со стороны дворца Оскара. - Причем послание чрезвычайно
личного характера.
- По-моему, у вас просто не все дома.
- С удовольствием побеседую с вами на эту тему, но только с глазу на
глаз.
Оскар наконец добрался до нас и величественно застыл в двух шагах от
Джаррета.
- Вы меня звали, сэр?
Джаррет ответил, не поворачивая головы:
- Я кое-чего хотел, но передумал. Проваливай!
Оскар повернулся и столь же величаво зашагал прочь.
- Я даже не подозревал, что у нас где-то еще сохранилось рабство, -
произнес я. - В чем провинился этот бедолага?
- Кто вы такой? - пролаял Джаррет.
- Я же назвался по телефону - Арчи Гудвин. Я работаю на частного сыщика
по имени Ниро Вулф. А Эми просила передать вам следующее: поскольку ее мать
погибла, ей хотелось бы разузнать хоть что-нибудь про своего отца.
- Я мог бы приказать вышвырнуть вас вон, - прошипел Джаррет, - но я
теперь дождусь, когда вы откроете карты, и вызову полицию. И я сказал, что у
вас не все дома, потому что только сумасшедшему могло прийти в голову, что я
способен уступить шантажисту. Вы ведь шантажист, не так ли?
- А что? - Я поерзал, устраиваясь на сиденье поудобнее. - Вас и в самом
деле не мешало бы пошантажировать, но Эми уже уплатила Ниро Вулфу задаток,
так что мы работаем на нее. Уплатила она, правда, из ваших денег. Во всяком
случае - некогда ваших. Вы посылали эти деньги ее матери на содержание Эми.
- Продолжайте.
- Послушайте, мистер Джаррет. - Я с трудом выдерживал его пронизывающий
ледяной взгляд. - Мы ведь могли с вами особенно не церемониться. Вместо
того, чтобы обратиться прямо к вам, я мог без особого труда покопаться в
вашем прошлом, но на это ушли бы деньги и время, а Эми было нужно только
одно - отыскать вас. Письменную гарантию я вам дать не могу, но абсолютно
уверен, что Эми ничего от вас не потребует - ни удочерения, ни чего-либо
другого в таком духе. И не думайте, что я просто ловлю рыбку в мутной воде.
Про чеки нам все известно. Мы знаем, что отправляли их вы - все двести
шестьдесят четыре штуки, это подтверждается документами. И мы так же знаем,
что получала деньги по этим чекам Элинор Деново.
- Продолжайте, пожалуйста. Чего вы от меня хотите? И что нужно этому
Ниро Вулфу?
- Ниро Вулфу не нужно ровным счетом ничего. Что касается меня, то я бы
был только рад, если бы вы вызвали полицию. Вы заявите, что я вас
шантажирую, а я откажусь отвечать на вопросы, и тогда им придется меня
задержать. А дальше начнется самая потеха - в дело вмешается мой адвокат и
знакомый репортер из "Газетт". Сегодня среда, а уже в пятницу десять
миллионов читателей будут живо сочувствовать вам - надо же, двадцать два
года человек свято выполнял свой отцовский долг, а тут - такие неприятности!
Так позовете Оскара, или мне позвать?
Он даже не моргнул. Я понемногу начинал понимать, почему старика не
любят: люди справедливо считают, что собеседник должен хоть как-то
реагировать на их слова.
Наконец Джаррет заговорил.
- Эти чеки лежат в архиве "Сиборд Бэнк энд Траст компани". Кто вам про
них рассказал?
Я покачал головой. Баллу сказал, что его вовсе не беспокоит, если
Джаррету станет известно о том, кто его заложил, но я не собирался хоть в
чем-то помогать этому истукану.
- Это не имеет отношения к моему делу, - сказал я, - у меня есть другое
предложение. Поскольку мы с вами, похоже, не слишком поладили, я мог бы
привести завтра Эми. Она очень милая девушка. Как вы, должно быть, знаете,
она закончила Смит, очень недурна, хорошо воспитана и...
Я замолк, поскольку Джаррет вдруг зашевелился. Он неспешно сполз с
шезлонга, выпрямился и устремил пронизывающий взгляд на меня.
- Я совершенно ничего не знаю ни про какую Эми, - сказал он, - ни про
Элинор Деново. Если деньги по чекам получала какая-то Элинор Деново, мне это
абсолютно безразлично. Если же посмеете опубликовать эту дикую чушь, я с вас
шкуру спущу.
С этими словами он круто повернулся и направился к дому.
Я продолжал сидеть в своем шезлонге, любуясь изумительной долиной реки
Гудзон. Вскоре притопал Оскар и занял наблюдательный пост в тени дерева с
длинными узкими листьями.
- Как называется это дерево? - воззвал я к Оскару, но он не соизволил
ответить.
Я был бы, возможно, не прочь позабавиться и поторчать тут еще
часок-другой, чтобы определить, хватит ли у Оскара терпения стоять столбом,
ничего не делая, но мне уже чертовски хотелось пить, а чутье подсказывало,
что напоить меня никто не собирается. Так что, бросив последний взгляд на
живописные окрестности, я с независимым видом прошагал мимо Оскара, едва не
отдавив ему ногу.
Асфальтированная подъездная аллея протянулась на добрых четверть мили.
В конце ее, напротив каменной колоннады, я свернул влево и двадцать минут
спустя (включая посещение придорожной закусочной, где я опустошил кружку
пива) я выкатил на шоссе и свернул в сторону, указанную щитом со стрелкой
"Нью-Йорк - 88 миль".
Сидя за рулем, я стараюсь не занимать I олову серьезными мыслями;
подобные мысли ни к чему хорошему не приводят, а езда может закончиться
плачевно. Собственно говоря, думать мне было не о чем - я и так знал, что
делать дальше. Во вторник вечером, проводив Эми, мы с Вулфом единодушно
выработали план действий на тот случай, если Джаррет отошьет меня.
Я пообещал держать Эми в курсе дел, поэтому, свернув с парковой дороги
имени Генри Хадсона на Девяносто шестую улицу, я пересек Центральный парк и
покатил к гаражу на Второй авеню, в котором Эми Деново держала свою машину.
Не спрашивайте меня как и почему, но я всегда стараюсь лишний разок побывать
на том месте, которое связано с каким-либо интересующим нас событием. Вот и
сейчас, идя пешком от гаража к дому Эми (а найти свободное место для моего
"герона" на улице было так же невозможно, как попытаться втиснуть еще одно
зернышко в спелый кукурузный початок), я выбрал тот маршрут, которым в
последний раз в своей жизни воспользовалась Элинор Деново. Я пришел к
выводу, что тому, кто захотел бы свести с ней счеты, выполнить затею было бы
парой пустяков.
Наш разговор с Джарретом излагать Эми дословно я не стал. Мы редко
удостаиваем клиентов подобной чести. Не стал я также посвящать Эми в наши
дальнейшие планы. Когда я закончил разговаривать, Эми тут же спросила в лоб,
верю ли я, что Джаррет и в самом деле ее отец, на что я честно ответил, что
не знаю. Я признался, что хотя все указывает на то, что ее отец именно
Джаррет, биться об заклад я бы не стал. Дальше я попытался выведать у Эми,
что она сделает, когда факт отцовства будет твердо установлен, но меня
постигла неудача; более того, у меня создалось впечатление, что Эми и сама
еще не знает, чего хочет.
Когда я вернулся домой, до ужина оставалось всего десять минут, так что
с дословным рапортом Вулфу мне пришлось повременить до тех пор, пока мы не
расправились с телячьим рулетом под острым соусом, с салатом из петрушки и
мускусной дыни и с черничным муссом и перешли пить кофе в кабинет.
Когда я закончил рассказывать, Вулф сказал, одновременно прихлебывая
кофе:
- Я считаю вполне возможным, что Поль Ревер мог смастерить серебряные
счеты. А вот как ты до этого додумался?
Я постучал себя по голове костяшками пальцев.
- Вы как-то изволили выразиться, что чем больше набивать мозг, тем
больше в него влезает. Так вот, поскольку в данном случае мой мозг был чист
как стеклышко, можно считать, что на меня снизошло озарение.
- Ерунда, все нужные слова в твоем мозгу были. Ты знал, кто такой Поль
Ревер, и ты знаком со словами "серебряный" и "счеты". Другое дело, что ты не
в состоянии объяснить, каким образом тебе удалось объединить их воедино, да
еще в тот самый миг, когда это потребовалось. Хорошо, я снимаю свой вопрос.
- Он отпил кофе. - Можешь ты утром позвонить мистеру Баллу или заехать к
нему?
- Я лучше заеду. Показать ему фотографию по телефону - дело довольно
заковыристое.
- Что, по-твоему, может предпринять мистер Джаррет?
- Трудно сказать. Сами понимаете: если тот наезд был предумышленным, а
следовательно, было совершено убийство, то наш клиент сейчас в опасности.
Если вы спросите, считаю ли я возможным, чтобы этот богатый, чванливый,
респектабельный старикан угнал машину и сбил ею Элинор Деново, та я отвечу
да. По-моему, этот индюк способен на все.
Вулф кивнул.
- Да, это, конечно, маловероятно, но все-таки... Ты предупредил ее?
- Нет. Пока ему известно лишь одно: что мы знаем про чеки. Поэтому,
если Элинор владела какими-то тайнами или угрожала ему чем-то, из-за чего с
ней пришлось расправиться, у Джаррета нет оснований думать, что она
рассказала об этом Эми. С другой стороны, я позвоню ей и предупрежу, чтобы
она была поосмотрительнее, когда переходит улицу. Только как бы ей не пришло
в голову, что я больше забочусь о ней самой, чем о ее деле.
- Очень хорошо.
Его плечи приподнялись, а потом опустились на одну восьмую дюйма. Я уже
упоминал про его идиотские представления насчет моего отношения к женщинам.
Вулф снял с каких-то бумаг пресс-папье - увесистый кусок нефрита, которым
одна дамочка несколько лет назад ухлопала своего мужа, и сказал:
- Если ты не занят вечером, то я бы продиктовал три или четыре письма.
Я ответил, что половина вечера уже прошла, и вынул блокнот.
Утром в четверг я совершил ошибку, которую совершал уже не впервые.
Вместо того, чтобы позвонить Баллу и уговориться о встрече, я выехал без
звонка и в результате проторчал целых два часа в приемной на тридцать
четвертом этаже сорокаэтажной цитадели финансистов на Уолл-Стрит. Мистер
Баллу проводил важное совещание. Это могло означать все что угодно - от
того, что у мистера Баллу разыгрался острый приступ несварения желудка, до
того, что он и впрямь председательствовал на совещании, где решалось будущее
десятков тысяч людей. Впрочем, для меня важнее было то, что страдало, мое
настоящее. В приемную постоянно заходили какие-то люди, стояли, переминаясь
с ноги на ногу, сидели в ожидании вроде меня, но я был так раздосадован
из-за своей промашки, что даже всегда столь интересующее меня мелькание
новых лиц не могло меня развлечь. Лишь в пять минут первого молоденькая
финансистка провела меня по коридорам в кабинет Баллу.
Прежде чем приблизиться к необъятному письменному столу, за которым
обычно сидел Баллу (в данную минуту Баллу стоял у окна), я успел осмотреться