Страница:
Илтид поручил своим помощникам составить сводку данных по всем долинам и каньонам. Одна женщина занималась сопоставлением карт и схем местности, обозначая на сводной карте все границы временных карманов, безопасных водопоев, старых развалин, в которых мы могли бы найти укрытие, и мест, удобных для засады. Каждый участок был обозначен номером, соответствующим главе в сводке данных, и нам всем обещали сделать по копии для предварительного изучения и использования в пути.
Ближе к вечеру меня отпустили встретиться с Горком в храме Феникса. Император одобрил мысль взять в отряд жреца, и я счел это добрым знаком. Я без труда нашел рейдера, уже ожидавшего меня на ступенях храма Феникса.
– Вот и ты, Лок, – с улыбкой приветствовал меня одноглазый, хлопнув по плечу. – Я уже поговорил тут с одним Жрецом и думаю, мы получим помощь.
– Отлично! – я с тревогой огляделся по сторонам. – А где Кроч?
Рорк рассмеялся:
– Я заходил за тобой к твоей бабушке. Тебя не нашел и оставил Кроча с Нобом. Идем!
Тяжеловесный гранитный храм напоминал скорее крепость, чем дом молитвы. Колонны поддерживали фриз с изображением битвы Феникса с демонами Ночи, но в остальном суровость его словно насмехалась над щегольством соседних храмов. В темном тоннеле под воротами виднелись наверху грозные бойницы, а решетки, запиравшие его с обоих концов, могли бы превратить его в мышеловку для целой армии. Нигде я не увидел ни фресок, ни гобеленов, прославляющих деяния Феникса или свершения его последователей.
– Довольно мрачное место, правда?
Рорк пожал плечами:
– Они тратят свое золото на оружие и обучение боевым искусствам, и, с точки зрения нашей экспедиции, эти деньги потрачены не зря.
Тоннель выходил на просторный двор, через который от самых ворот плавно поднимался широкий пандус. Площадку окружали широкие мраморные галереи, приподнятые над землей и позволяющие передвигаться, не мешая занятиям Послушников, Братьев и Сестер, постигающих науку под руководством Учителей и Жрецов.
Поднявшись по пандусу ко входу во внутренний храм, я обернулся, чтобы сверху посмотреть на обучение Служителей Феникса. Разбившись на дюжины, они прогоняли серии разминок и упражнений с оружием. Увиденное напомнило мне школу деда, хотя здесь было, пожалуй, полегче.
Рорк указал на несколько дверей, открывающихся с пандуса.
– Кроме боевого искусства, они владеют и умением залечивать раны. А еще они дают приют ветеранам, и многие Братья записывают их рассказы и ведут летописи.
Наверху нас уже поджидали. Встречающий улыбнулся Рорку и кивнул мне:
– Я – Валариус. Я провожу вас к епископу. – По знаку ранга – кругу с семью равносторонними треугольниками внутри – я узнал в нем жреца. – Прошу вас следовать за мной.
Вслед за Валариусом мы прошли в торжественную часть храма. Здесь я увидел и фрески, и статуи более воинственного характера, чем в других храмах. В нишах стояли не бесконечные воплощения бога или богини, а статуи героев и доспехи. Передняя комната моих покоев походила на одно из святилищ Феникса. Оружие, висевшее здесь, использовалось редко.
Валариус привел нас в небольшой зал с углублением в полу в виде арены. На таких аренах проводились поединки и испытания для перехода в следующий ранг. Сам я никогда их не видел, но дедушка красочно описывал их, живописуя, как глупо я буду выглядеть на такой арене, если повторю очередную сделанную мной дурацкую ошибку.
– Господа, – Валариус указал нам на фигуру посреди арены, – перед вами епископ Осана.
Я не совсем так представлял себе духовное лицо. Это лицо было женское, к тому же, довольно молодое и энергичное. Вместо седобородого старца с лицом, изборожденным глубокими морщинами, я увидел высокую крепкую женщину, с ослепительной скоростью прогоняющую серию выпадов и отражений. Наверняка ранг не ниже защитника.
Закончив рубящим ударом, способным развалить пополам быка, она обернулась к нам, утирая пот. На ней были только сапоги, короткие штаны и кожаная заплатанная безрукавка. Пушистые каштановые волосы она убрала на затылок, и в них золотом вспыхивали отблески светильников. В глазах мне почудились слабые переливы "света Хаоса", какие могли быть у ветерана многих кампаний по Ту Сторону.
– Спасибо, Валариус, – проговорила Осана, медленно поднимаясь к нам по ступеням арены. Она внимательно разглядывала меня, и под ее спокойным взглядом мне стало не по себе, словно под взглядом хищного зверя.
Она перевела взгляд на Рорка:
– Судя по тому, что ты рассказал Валариусу, и по тому, что слышала я сама, задуманное вами предприятие – чистой воды безумие. Дюжина героев берется убедить Владыку Бедствий Фальчара уступить им Посох Эметерия? Уверена, что за этим что-то скрывается, но боюсь, что правда окажется еще хуже слухов.
– Ты права, твое святейшество, – Рорк кинул мне многозначительный взгляд. – Я и сам говорил Лахлану, что служители Феникса не заинтересуются этим Делом и откажутся в нем участвовать. Но он молод и полон надежд…
Глаза у меня округлились от удивления, выдав хитрость Рорка. Впрочем, мне показалось, что епископ раскусила его сразу и приняла мое удивление как должное. Я потряс головой, и она откровенно рассмеялась.
– Знаю я тебя, Рорк, и знаю твои хитрости. – Осана прищурила серебристые глаза. – Знаю достаточно, чтобы понять: если ты отправляешься в Хаос, то не за пустяком. А значит, по моей оценке, помочь тебе – в наших интересах.
Я постарался скрыть улыбку. Около ста лет тому назад служители Феникса самовольно передвинули Стену, освободив провинцию Таррис. Власти Империи были против этого предприятия, в результате которого на землях Империи оказалось множество тварей из Хаоса. С тех пор почитатели Феникса как могли старались замять то давнее разногласие с властями. Они обязательно окажут нам помощь, когда поймут, что участие в нашей экспедиции поможет восстановить репутацию храма.
А это, несомненно, так и будет, если мы добьемся успеха. И участие в нашем отряде пойдет на пользу карьере наших спутников. В храме Феникса война против Хаоса почитается священным долгом, и подобная вылазка воспринимается если и не вдохновленной, то по крайней мере благословленной свыше.
Осана на минуту прикрыла глаза, бормоча молитву.
– Я обсудила это дело со стоящими выше меня, и мне ясно, что оно в самом деле важно и наш долг – способствовать его успеху.
Рорк кивнул:
– Потому-то мы и обратились в храм с просьбой послать кого-нибудь с нами.
– Я рада, что наши мысли совпадают, Рорк! – она снова открыла глаза. – Я приняла решение присоединиться к вам.
Рорк остолбенел:
– Ты, твое святейшество?
– А почему бы и нет? – Осана не сводила с него глаз. – Ты полагаешь, что такое дело можно доверить человеку менее обученному и способному?
– А? Нет, я просто, э… – Рорк передернул плечами, – мне просто не приходило в голову, что церковь может пожертвовать епископом ради такого рискованного предприятия.
Она улыбалась, не скрывая удовольствия видеть его в таком замешательстве:
– Признаться, Рорк, я в Хаосе чувствую себя больше на своем месте, нежели здесь. Моя непоседливость тревожит кое-кого из нашего высшего священства. По взаимному согласию мы решили, что мне лучше представлять Храм в этом деле.
– Понятно, – Рорк протянул ей руку, и она твердо пожала ее. – Мы рады, что вы будете с нами. Лок, дай ей медальон.
Я подал ей медальон, и она взвесила его на ладони.
– Постараюсь, чтобы император получил от меня больше, чем потратил.
Выйдя из храма, я остановил Рорка:
– Что она имела в виду насчет того, что в Хаосе она на своем месте?
Он пожал плечами:
– Многим из тех, кто выбирался когда-нибудь из Лона, здесь не по себе. Похоже, она принадлежит к их числу.
– Но у нее в глазах почти нет "света Хаоса". Сколько она могла там бывать?
Рорк улыбнулся:
– Побольше меня, Лок. Слабый "свет Хаоса" больше говорит о покровительстве ее божества, чем о недостатке опыта. Она, наверное, провела в Хаосе больше времени, чем любой из нашей компании, если не считать Нагрендры.
– Но если Феникс может помешать Хаосу вторгнуться в ее тело, значит, у него есть власть над Хаосом? Почему же он не сметет его с лица земли?
– Лок, тебе не случалось поймать муху и сунуть ее в паучью сеть?
Я кивнул:
– Бывало.
– Зачем?
– Хотел посмотреть, что из этого выйдет, – я скрестил руки и потупился, со стыдом вспоминая свою мальчишескую жестокость. – Просто от скуки – я же был тогда ребенком.
– Лок, – одноглазый потрепал меня по макушке, – богам тоже бывает скучно, и кто тебе сказал, что они взрослые?
18
19
Ближе к вечеру меня отпустили встретиться с Горком в храме Феникса. Император одобрил мысль взять в отряд жреца, и я счел это добрым знаком. Я без труда нашел рейдера, уже ожидавшего меня на ступенях храма Феникса.
– Вот и ты, Лок, – с улыбкой приветствовал меня одноглазый, хлопнув по плечу. – Я уже поговорил тут с одним Жрецом и думаю, мы получим помощь.
– Отлично! – я с тревогой огляделся по сторонам. – А где Кроч?
Рорк рассмеялся:
– Я заходил за тобой к твоей бабушке. Тебя не нашел и оставил Кроча с Нобом. Идем!
Тяжеловесный гранитный храм напоминал скорее крепость, чем дом молитвы. Колонны поддерживали фриз с изображением битвы Феникса с демонами Ночи, но в остальном суровость его словно насмехалась над щегольством соседних храмов. В темном тоннеле под воротами виднелись наверху грозные бойницы, а решетки, запиравшие его с обоих концов, могли бы превратить его в мышеловку для целой армии. Нигде я не увидел ни фресок, ни гобеленов, прославляющих деяния Феникса или свершения его последователей.
– Довольно мрачное место, правда?
Рорк пожал плечами:
– Они тратят свое золото на оружие и обучение боевым искусствам, и, с точки зрения нашей экспедиции, эти деньги потрачены не зря.
Тоннель выходил на просторный двор, через который от самых ворот плавно поднимался широкий пандус. Площадку окружали широкие мраморные галереи, приподнятые над землей и позволяющие передвигаться, не мешая занятиям Послушников, Братьев и Сестер, постигающих науку под руководством Учителей и Жрецов.
Поднявшись по пандусу ко входу во внутренний храм, я обернулся, чтобы сверху посмотреть на обучение Служителей Феникса. Разбившись на дюжины, они прогоняли серии разминок и упражнений с оружием. Увиденное напомнило мне школу деда, хотя здесь было, пожалуй, полегче.
Рорк указал на несколько дверей, открывающихся с пандуса.
– Кроме боевого искусства, они владеют и умением залечивать раны. А еще они дают приют ветеранам, и многие Братья записывают их рассказы и ведут летописи.
Наверху нас уже поджидали. Встречающий улыбнулся Рорку и кивнул мне:
– Я – Валариус. Я провожу вас к епископу. – По знаку ранга – кругу с семью равносторонними треугольниками внутри – я узнал в нем жреца. – Прошу вас следовать за мной.
Вслед за Валариусом мы прошли в торжественную часть храма. Здесь я увидел и фрески, и статуи более воинственного характера, чем в других храмах. В нишах стояли не бесконечные воплощения бога или богини, а статуи героев и доспехи. Передняя комната моих покоев походила на одно из святилищ Феникса. Оружие, висевшее здесь, использовалось редко.
Валариус привел нас в небольшой зал с углублением в полу в виде арены. На таких аренах проводились поединки и испытания для перехода в следующий ранг. Сам я никогда их не видел, но дедушка красочно описывал их, живописуя, как глупо я буду выглядеть на такой арене, если повторю очередную сделанную мной дурацкую ошибку.
– Господа, – Валариус указал нам на фигуру посреди арены, – перед вами епископ Осана.
Я не совсем так представлял себе духовное лицо. Это лицо было женское, к тому же, довольно молодое и энергичное. Вместо седобородого старца с лицом, изборожденным глубокими морщинами, я увидел высокую крепкую женщину, с ослепительной скоростью прогоняющую серию выпадов и отражений. Наверняка ранг не ниже защитника.
Закончив рубящим ударом, способным развалить пополам быка, она обернулась к нам, утирая пот. На ней были только сапоги, короткие штаны и кожаная заплатанная безрукавка. Пушистые каштановые волосы она убрала на затылок, и в них золотом вспыхивали отблески светильников. В глазах мне почудились слабые переливы "света Хаоса", какие могли быть у ветерана многих кампаний по Ту Сторону.
– Спасибо, Валариус, – проговорила Осана, медленно поднимаясь к нам по ступеням арены. Она внимательно разглядывала меня, и под ее спокойным взглядом мне стало не по себе, словно под взглядом хищного зверя.
Она перевела взгляд на Рорка:
– Судя по тому, что ты рассказал Валариусу, и по тому, что слышала я сама, задуманное вами предприятие – чистой воды безумие. Дюжина героев берется убедить Владыку Бедствий Фальчара уступить им Посох Эметерия? Уверена, что за этим что-то скрывается, но боюсь, что правда окажется еще хуже слухов.
– Ты права, твое святейшество, – Рорк кинул мне многозначительный взгляд. – Я и сам говорил Лахлану, что служители Феникса не заинтересуются этим Делом и откажутся в нем участвовать. Но он молод и полон надежд…
Глаза у меня округлились от удивления, выдав хитрость Рорка. Впрочем, мне показалось, что епископ раскусила его сразу и приняла мое удивление как должное. Я потряс головой, и она откровенно рассмеялась.
– Знаю я тебя, Рорк, и знаю твои хитрости. – Осана прищурила серебристые глаза. – Знаю достаточно, чтобы понять: если ты отправляешься в Хаос, то не за пустяком. А значит, по моей оценке, помочь тебе – в наших интересах.
Я постарался скрыть улыбку. Около ста лет тому назад служители Феникса самовольно передвинули Стену, освободив провинцию Таррис. Власти Империи были против этого предприятия, в результате которого на землях Империи оказалось множество тварей из Хаоса. С тех пор почитатели Феникса как могли старались замять то давнее разногласие с властями. Они обязательно окажут нам помощь, когда поймут, что участие в нашей экспедиции поможет восстановить репутацию храма.
А это, несомненно, так и будет, если мы добьемся успеха. И участие в нашем отряде пойдет на пользу карьере наших спутников. В храме Феникса война против Хаоса почитается священным долгом, и подобная вылазка воспринимается если и не вдохновленной, то по крайней мере благословленной свыше.
Осана на минуту прикрыла глаза, бормоча молитву.
– Я обсудила это дело со стоящими выше меня, и мне ясно, что оно в самом деле важно и наш долг – способствовать его успеху.
Рорк кивнул:
– Потому-то мы и обратились в храм с просьбой послать кого-нибудь с нами.
– Я рада, что наши мысли совпадают, Рорк! – она снова открыла глаза. – Я приняла решение присоединиться к вам.
Рорк остолбенел:
– Ты, твое святейшество?
– А почему бы и нет? – Осана не сводила с него глаз. – Ты полагаешь, что такое дело можно доверить человеку менее обученному и способному?
– А? Нет, я просто, э… – Рорк передернул плечами, – мне просто не приходило в голову, что церковь может пожертвовать епископом ради такого рискованного предприятия.
Она улыбалась, не скрывая удовольствия видеть его в таком замешательстве:
– Признаться, Рорк, я в Хаосе чувствую себя больше на своем месте, нежели здесь. Моя непоседливость тревожит кое-кого из нашего высшего священства. По взаимному согласию мы решили, что мне лучше представлять Храм в этом деле.
– Понятно, – Рорк протянул ей руку, и она твердо пожала ее. – Мы рады, что вы будете с нами. Лок, дай ей медальон.
Я подал ей медальон, и она взвесила его на ладони.
– Постараюсь, чтобы император получил от меня больше, чем потратил.
Выйдя из храма, я остановил Рорка:
– Что она имела в виду насчет того, что в Хаосе она на своем месте?
Он пожал плечами:
– Многим из тех, кто выбирался когда-нибудь из Лона, здесь не по себе. Похоже, она принадлежит к их числу.
– Но у нее в глазах почти нет "света Хаоса". Сколько она могла там бывать?
Рорк улыбнулся:
– Побольше меня, Лок. Слабый "свет Хаоса" больше говорит о покровительстве ее божества, чем о недостатке опыта. Она, наверное, провела в Хаосе больше времени, чем любой из нашей компании, если не считать Нагрендры.
– Но если Феникс может помешать Хаосу вторгнуться в ее тело, значит, у него есть власть над Хаосом? Почему же он не сметет его с лица земли?
– Лок, тебе не случалось поймать муху и сунуть ее в паучью сеть?
Я кивнул:
– Бывало.
– Зачем?
– Хотел посмотреть, что из этого выйдет, – я скрестил руки и потупился, со стыдом вспоминая свою мальчишескую жестокость. – Просто от скуки – я же был тогда ребенком.
– Лок, – одноглазый потрепал меня по макушке, – богам тоже бывает скучно, и кто тебе сказал, что они взрослые?
18
Мы с Рорком расстались. Он вернулся в Умбру, а я отправился обратно во дворец. То, что к нашему отряду присоединилась епископ Осака, изменило мое отношение к предстоящему. Я понимал, что у нас мало шансов выжить и еще меньше – победить, но теперь их уже можно было сосчитать, не прибегая к магии.
Меня удивляло, что я больше не чувствую страха. Конечно, мне помогало неведение. К тому же неотложность и важность миссии заставляла на время забыть о страхах. Я не позволял себе бояться. Пока все шло неплохо, а в будущее я старался не заглядывать.
Задумавшись о предстоящей мне работе с моделью Хаоса, я завернул за угол и налетел на девушку, да так, что сбил ее с ног. Склонившись, чтобы помочь ей подняться, я вдруг узнал ее:
– Ксоя, какая неожиданная встреча!
Уже стоя и отряхиваясь, она ответила:
– Неожиданная, что правда, то правда!
Я улыбнулся:
– Неужели ты не предвидела, что мы встретимся на этом самом месте?
– Ох, предвидела, только не ждала, что встреча будет такой бурной! – она запахнула зеленый бархатный плащ и подняла капюшон, скрыв свои медные волосы. – Мне надо с тобой поговорить. Я хочу тебя кое о чем попросить.
– Валяй, проси!
Она обожгла меня взглядом:
– Ты должен взять меня с собой в Хаос!
– Что? – ее требование ошеломило меня. Я не представлял, откуда она вообще знает о предстоящей экспедиции – не захаживает же она в Умбру, и вряд ли знакома с кем-нибудь из завсегдатаев, а кроме того, она в Хаосе и минуты не проживет. – Невозможно, Ксоя.
– Не говори так, Лок, – она обхватила ладонями мою руку. – Я должна идти. Это моя судьба.
Она сжала мне локоть до боли.
– Я не могу тебя взять. Отряд уже набран. Я роздал все медальоны.
Ксоя затрясла головой:
– Я знаю, Лок. Я видела, как ты их отдавал. Идут Рорк и Ирин, Нагрендра и Тиркон, и еще эта епископ Феникса. Медальоны просто дают им право получить провизию и снаряжение за счет императора. А я заплачу за все сама.
– Это военный поход, Ксоя, а не прогулка в парке, – я вырвал руку из ее пальцев, чтобы доказать ей ее слабость. – Нам придется сражаться за свою жизнь.
– Я знаю.
– Тогда ты должна понимать, что тебе там нечего делать.
Глаза у нее стали, как щелки.
– Я знаю, Лок, что понадоблюсь вам. Да, я не могу сражаться, но это не значит, что я совсем бесполезна. Я немного владею магией исцеления, и если придется сражаться, вам это пригодится.
Я мотнул головой:
– Нам дороже обойдется думать во время боя о том, что тебя надо защищать. Тебе нельзя с нами.
Она потупила взгляд, и тон из требовательного стал умоляющим:
– Но я должна! Это моя судьба.
Я поднял бровь:
– Ты что, видела себя с нами?
Она помедлила, борясь с желанием соврать.
– Нет, я не видела, но видели другие. Видения о себе, особенно важные, всегда приходят с запозданием или так сильно запутаны, что я не могу в них разобраться.
– Но ты ведь знала об этой нашей встрече?
Она покачала головой:
– Нет. Я знала только, что ты пройдешь здесь. Это самый короткий путь от храма Феникса.
– Так что на самом деле ты не знаешь, что поход в Хаос или наша встреча – твоя судьба?
– Но это так, Лок, честное слово!
– Твои слова меня не убеждают.
Она снова схватила меня за руку, но на этот раз полегче.
– Я могу доказать!
– Как?
– Пойдем к моей бабушке. – Лицо Ксои просветлело, и в голосе появилась уверенность. – Она первая заметила мой дар, она моя наставница. И она видела меня в Хаосе, вместе с тобой и Китом. Она убедит тебя, что я должна отправиться с вами.
Мне хотелось сказать «нет» и положить конец спору. Она твердо верила в истинность видений. Раз ее видели в Хаосе, значит, она будет там. Но я не разделял ее веры и сильно подозревал, что видения, и ее, и бабушки, – всего лишь сны, возникшие под влиянием слухов. То обстоятельство, что она узнала об епископе Осане заранее и сумела перехватить меня по дороге, добавляло кое-что на ее чашу весов, но недостаточно, чтобы перевесить мою убежденность.
Однако мне подумалось, что, если я сумею вразумить старушку, она поможет удержать Ксою. Не надо иметь провидческого дара, чтобы предвидеть, как тяжело будет для девушки наше путешествие и как легко она может погибнуть. Я считал себя в ответе за каждого из своих спутников и не хотел видеть никого раненым или убитым, но они-то по крайней мере знали, на что идут. А Ксоя руководствовалась своими видениями, которые могли оказаться результатом несварения желудка, и вряд ли стоило ради них рисковать жизнью.
Я кивнул:
– Веди.
Держа меня за руку, Ксоя спустилась с Дворцового холма, обошла открытый рынок с севера, где располагались богатые кварталы, подошла к Восточному холму и поднялась по крутой улочке к одному из узких домов, теснившихся с обеих сторон. Возможно, они были не теснее, чем дом моей бабушки, но росли вверх, а не вширь.
Ксоя ввела меня в обитые железом ворота и повернула за угол, к ступеням, ведущим в подвал. Они уходили под широкую парадную лестницу. Обычно такие лесенки соединяли помещения для слуг, но здесь я не сомневался, что иду к хозяйке дома.
Когда Ксоя ввела меня в затхлый подвал, он, как ни странно, напомнил мне наши с отцом комнаты в бабушкином доме. На первый взгляд, ничего общего, но меня охватило то же чувство. Здесь все было замусорено и разбросано в беспорядке, темно и пропахло плесенью и пылью. Как и в отцовских комнатах, здесь, казалось, ничего не изменилось за последние двадцать лет, и только время наложило на все свою руку.
Что показалось мне особенно похожим на отцовские покои, так это огромная коллекция вещей и чучел, явно доставленных из Хаоса. Оскаленные морды ха'пантер – некоторые с полным набором острых рогов – таились в темных углах, между тем как их шкуры устилали пол. Чучела всевозможных созданий Хаоса словно застыли в броске. Выставка была впечатляющей, и снова оживила страхи, которые я так старательно отгонял от себя.
Рычащий медведь-вонючка разевал пасть и расставлял белые лапы, готовый раздавить и растерзать девочку, огненный ястреб целился на нее с потолка, распустив когти, а она как ни в чем не бывало откинула капюшон и встала посреди всех ужасов, словно показывая, как беззащитна она будет в нашей экспедиции. Это зрелище укрепило мою решимость ни в коем случае не брать Ксою в Хаос.
Пройдя в комнату, мимо саблезубого льва, до ужаса напоминавшего бхарашади, я увидел бабушку Ксои. Она сидела у стола в белом платье, с седыми волосами, собранными в узел. Достаточно было взглянуть на нее, чтобы начать верить в ее мрачные видения, может быть, оттого, что лицо освещалось только сиянием большого хрустального шара, стоявшего посреди стола.
Я смутно припомнил ее среди гостей бабушки и, поклонившись, проговорил:
– Приветствую вас, госпожа Джазра.
– И тебе привет, Лахлан, – она поманила меня к себе. – Я знаю, зачем ты пришел.
– Вот и хорошо, – я не смог сдержать улыбки. – Может быть, вам известно и чем кончится наш спор?
– Думаю, что известно, и его окончание начнется с того, что из твоего голоса исчезнет насмешка.
Я смутился:
– Простите. Я не хотел смеяться над вами.
Старушка чуть улыбнулась:
– Пусть будет так, – она взглянула на Ксою. – Хотя наш спор и касается тебя, ты в нем не участвуешь. Иди, приготовь для гостя чай и печенье. Я скажу, когда они понадобятся.
– Хорошо, бабушка, – Ксоя склонила головку и направилась к двери, выходившей, видимо, на лестницу.
Джазра снова повернулась ко мне:
– Прежде всего я хочу поблагодарить тебя: ты подсказал Ксое мысль использовать музыку, чтобы упорядочить мысли. Тебе удалось то, что не удавалось ни мне, ни другим и принесет большую пользу.
Я кивнул и сел напротив:
– Я рад, что сумел помочь. Ксоя необыкновенная девушка, и мне не нравится видеть ее в беде.
– Что означает: ты не хочешь брать ее в Хаос.
– Добром это не кончится.
Джазра пронзительно уставилась на меня. Ее полные света Хаоса глаза сузились и потемнели.
– Ты прав, если она отправится с тобой, это не кончится добром, но это не значит, что ей нужно остаться.
Я разинул рот:
– Вы тоже думаете, что она попадет там в беду, и все же хотите, чтобы она шла с нами? Что же вы за бабушка?
– Бабушка, которая не спорит с судьбой, – она вздернула подбородок. – Такая же, как Ивадна, которая не мешает своим внукам собираться в эту экспедицию.
– Ничего себе, да ведь есть же разница между нами и Ксоей! Мы с Китом – воины и сумеем постоять за себя в сражении. И физически мы сильнее. Даже добраться до Хаоса будет нелегко. Мы вместе с Ксоей проделали путь от Города Магов до Геракополиса, и, уверяю вас, она непригодна к таким путешествиям.
Джазра поставила локти на стол и свела вместе кончики пальцев. Тень упала на ее лицо, подчеркнув запавшие глаза.
– Я знаю, и она знает – это будет трудный путь, полный лишений и опасностей. Но она знает, и я знаю, что ей придется пройти его.
– Без меня!
– Тут ничего не поделаешь, Лок. – Джазра постучала пальцем по хрустальному шару. – Я видела это, и потому знаю, что ты согласишься.
Я хлопнул ладонью по столу:
– Нет. Я не верю, что все, увиденное вами, должно исполниться. Каждый из нас сам определяет свое будущее, принимая решения. Если это не так, если жизнь – просто сыгранная игра, повторяющаяся в потоке времени, тогда в ней нет смысла!
– Быть может, жизнь – большая игра богов.
– Боги заскучали бы от такой игры, – я припомнил, что сказал мне о богах Рорк, и добавил:
– Не могу поверить, что их развлекает сказка, конец которой известен заранее.
– А сам ты разве не любишь слушать одну и ту же балладу по несколько раз?
– Я не о том говорю. Слушая знакомую балладу, вспоминаешь о первом впечатлении и словно снова встречаешься со старым знакомым.
Я побарабанил пальцами по столу.
– К тому же, если вы правы, тогда и сами боги несвободны в своих действиях. А если свободны, тогда они могут изменять и судьбы других. А если на это способны боги, тогда почему этого не сделать и другим?
– Интересное рассуждение. Не новое, конечно, но все равно интересное, – она протянула левую руку. – Дай мне свою ладонь.
Я заколебался:
– Зачем?
– Может быть, я смогу рассказать тебе что-нибудь о твоей собственной судьбе.
Я опустил ладонь:
– Спасибо, не надо.
Она подняла брови:
– Тебе предстоит опасная экспедиция в Хаос. Разве не интересно узнать, что тебя ожидает?
– К чему? Если вы увидите мою гибель, а ваши рассуждения о предопределении верны, ваше предсказание не поможет мне избежать ее. – Я покачал головой. – С другой стороны, если я могу изменять свою судьбу и изменю ее, чего стоит ваше предсказание? Значит, я не могу доверять вашему предвидению, но знание того, что вы ожидаете, и поиск соответствия между вашими словами и реальными событиями будут отвлекать меня в Хаосе, а это уже совсем лишнее.
Джазра медленно склонила голову:
– Давай доведем твое рассуждение до логического конца. Если ты прав, то для каждого из нас существует множество путей в будущее. Будущее, которое мы проживем, определяется мириадами выборов, больших и малых. Видения, мои или Ксои, могут выхватывать картины одного или некоторых из этих путей. В зависимости от твоих действий, наши видения могут оказаться истинными или ложными.
– Именно так.
– Я думаю, ты согласишься, что многие из этих возможностей будут различаться лишь в мелочах. Например, наденешь ли ты синюю или красную рубашку, это мало скажется на исходе вашего похода.
Я чувствовал какую-то ловушку, но аргументы казались вполне логичными.
– Вы предполагаете, что события и возможности будущего могут разниться, но в общем развиваются в нескольких главных направлениях, руслах?
– Да, и эти русла определяются главными, значительными решениями. – Джазра снова сцепила пальцы. – Ты согласен?
– Несомненно, если мы допускаем множественное будущее.
– И я, провидица, могу видеть сцены из этого множества будущих?
Я неохотно кивнул:
– И поход с нами в Хаос – лишь одно из многих будущих Ксои.
Ее лицо немного смягчилось, но не оттого, что она настояла на своем, а так, словно бы боль или сожаление смыли напряженность.
– Вот что заботит меня, Лахлан, и о чем я не сказала Ксое. Твое рассуждение интересно, и хотя я не нахожу его полностью убедительным, сейчас я цепляюсь за него, как за спасение. Я хочу верить: будущих много. Готова даже признать: порой я вижу обрывки других будущих. Смутные и отдаленные, как будто их малая вероятность ослабляет силу восприятия.
Она опустила взгляд на свои руки и сложила их на сердце.
– Для Ксои я вижу только одно будущее. Я вижу ее в Хаосе, вижу, как она пытается спасти тебя. Кроме этого, я не вижу ничего.
На последнем слове ее голос прервался.
– Ничего? – меня пробрал озноб, – Ты хочешь сказать, что для Ксои нет другого будущего, как отправиться в Хаос? И если она останется, она умрет?
– А как иначе это можно объяснить?
Я уставился на хрустальный шар, ища вдохновения в его глубине. Я мог как-то принять мысль о своей гибели или гибели кого-то из моих товарищей. Казалось, есть какая-то справедливость в том, чтобы ради большого дела идти на большой риск. Мы оставались хозяевами своей судьбы. Наше будущее зависело от наших поступков во время экспедиции. Мы могли победить и могли управлять положением дел.
С Ксоей дело было хуже – ее ждала неизбежная гибель. Приняв решение оставить ее, я ее убивал. Она ничего не могла сделать, не могла драться с судьбой. Решение было в наших руках. Оставить ее позади – значило убить.
Я понял, что ее бабушка сумела настоять на своем, пользуясь моим же представлением о свободе воли. Нетрудно было поверить, что чье-то решение может привести к гибели, – это не противоречило предположению о свободе воли, поскольку другое решение, возможно, вело к спасению. Если не отвергать с налету вообще существование ясновидения – а это было бы глупо, потому что им занималась немалая часть магов Империи, – мне приходилось поверить, что Ксоя умрет, если я не возьму ее с собой.
Я поднял голову и встретил пристальный взгляд Джазры.
– Что вы видели для нее в Хаосе?
– Сумятицу картин, в которых не могла разобраться, – старая женщина сложила руки на столе перед собой. – Если ты прав, перед ней тысячи путей, ожидающих решений, которые она примет. Если права я, нужен кто-то посильнее меня, чтобы разобраться в том, что я видела. С меня довольно и того, что она будет жива.
– В этом что-то есть.
Джазра нагнулась через стол и схватила меня за руку:
– Пойми, Лахлан, ее судьба сплетена с твоей. Я не видела вас любовниками и редко видела в дружбе, но вы встретились не случайно.
Я мягко высвободил руку.
– Я постараюсь позаботиться о ней в Хаосе, если сумею. Вы ведь знаете.
Она снова потянулась к моей руке, но сдержалась:
– Я могла бы рассказать тебе многое о тебе самом – даже не ради тебя, а ради безопасности моей Ксои, – но не стану, уважая твое желание.
– Спасибо. У меня хватает поводов для беспокойства и без размышлений о будущем, которого может и не быть.
Она улыбнулась:
– Точно те же слова сказал мне тридцать лет назад твой отец, когда я предложила заглянуть в его будущее. Меня радует, что сын обладает той же силой духа, что и отец. В этом деле лучше полагаться на силу, чем на видения.
Меня удивляло, что я больше не чувствую страха. Конечно, мне помогало неведение. К тому же неотложность и важность миссии заставляла на время забыть о страхах. Я не позволял себе бояться. Пока все шло неплохо, а в будущее я старался не заглядывать.
Задумавшись о предстоящей мне работе с моделью Хаоса, я завернул за угол и налетел на девушку, да так, что сбил ее с ног. Склонившись, чтобы помочь ей подняться, я вдруг узнал ее:
– Ксоя, какая неожиданная встреча!
Уже стоя и отряхиваясь, она ответила:
– Неожиданная, что правда, то правда!
Я улыбнулся:
– Неужели ты не предвидела, что мы встретимся на этом самом месте?
– Ох, предвидела, только не ждала, что встреча будет такой бурной! – она запахнула зеленый бархатный плащ и подняла капюшон, скрыв свои медные волосы. – Мне надо с тобой поговорить. Я хочу тебя кое о чем попросить.
– Валяй, проси!
Она обожгла меня взглядом:
– Ты должен взять меня с собой в Хаос!
– Что? – ее требование ошеломило меня. Я не представлял, откуда она вообще знает о предстоящей экспедиции – не захаживает же она в Умбру, и вряд ли знакома с кем-нибудь из завсегдатаев, а кроме того, она в Хаосе и минуты не проживет. – Невозможно, Ксоя.
– Не говори так, Лок, – она обхватила ладонями мою руку. – Я должна идти. Это моя судьба.
Она сжала мне локоть до боли.
– Я не могу тебя взять. Отряд уже набран. Я роздал все медальоны.
Ксоя затрясла головой:
– Я знаю, Лок. Я видела, как ты их отдавал. Идут Рорк и Ирин, Нагрендра и Тиркон, и еще эта епископ Феникса. Медальоны просто дают им право получить провизию и снаряжение за счет императора. А я заплачу за все сама.
– Это военный поход, Ксоя, а не прогулка в парке, – я вырвал руку из ее пальцев, чтобы доказать ей ее слабость. – Нам придется сражаться за свою жизнь.
– Я знаю.
– Тогда ты должна понимать, что тебе там нечего делать.
Глаза у нее стали, как щелки.
– Я знаю, Лок, что понадоблюсь вам. Да, я не могу сражаться, но это не значит, что я совсем бесполезна. Я немного владею магией исцеления, и если придется сражаться, вам это пригодится.
Я мотнул головой:
– Нам дороже обойдется думать во время боя о том, что тебя надо защищать. Тебе нельзя с нами.
Она потупила взгляд, и тон из требовательного стал умоляющим:
– Но я должна! Это моя судьба.
Я поднял бровь:
– Ты что, видела себя с нами?
Она помедлила, борясь с желанием соврать.
– Нет, я не видела, но видели другие. Видения о себе, особенно важные, всегда приходят с запозданием или так сильно запутаны, что я не могу в них разобраться.
– Но ты ведь знала об этой нашей встрече?
Она покачала головой:
– Нет. Я знала только, что ты пройдешь здесь. Это самый короткий путь от храма Феникса.
– Так что на самом деле ты не знаешь, что поход в Хаос или наша встреча – твоя судьба?
– Но это так, Лок, честное слово!
– Твои слова меня не убеждают.
Она снова схватила меня за руку, но на этот раз полегче.
– Я могу доказать!
– Как?
– Пойдем к моей бабушке. – Лицо Ксои просветлело, и в голосе появилась уверенность. – Она первая заметила мой дар, она моя наставница. И она видела меня в Хаосе, вместе с тобой и Китом. Она убедит тебя, что я должна отправиться с вами.
Мне хотелось сказать «нет» и положить конец спору. Она твердо верила в истинность видений. Раз ее видели в Хаосе, значит, она будет там. Но я не разделял ее веры и сильно подозревал, что видения, и ее, и бабушки, – всего лишь сны, возникшие под влиянием слухов. То обстоятельство, что она узнала об епископе Осане заранее и сумела перехватить меня по дороге, добавляло кое-что на ее чашу весов, но недостаточно, чтобы перевесить мою убежденность.
Однако мне подумалось, что, если я сумею вразумить старушку, она поможет удержать Ксою. Не надо иметь провидческого дара, чтобы предвидеть, как тяжело будет для девушки наше путешествие и как легко она может погибнуть. Я считал себя в ответе за каждого из своих спутников и не хотел видеть никого раненым или убитым, но они-то по крайней мере знали, на что идут. А Ксоя руководствовалась своими видениями, которые могли оказаться результатом несварения желудка, и вряд ли стоило ради них рисковать жизнью.
Я кивнул:
– Веди.
Держа меня за руку, Ксоя спустилась с Дворцового холма, обошла открытый рынок с севера, где располагались богатые кварталы, подошла к Восточному холму и поднялась по крутой улочке к одному из узких домов, теснившихся с обеих сторон. Возможно, они были не теснее, чем дом моей бабушки, но росли вверх, а не вширь.
Ксоя ввела меня в обитые железом ворота и повернула за угол, к ступеням, ведущим в подвал. Они уходили под широкую парадную лестницу. Обычно такие лесенки соединяли помещения для слуг, но здесь я не сомневался, что иду к хозяйке дома.
Когда Ксоя ввела меня в затхлый подвал, он, как ни странно, напомнил мне наши с отцом комнаты в бабушкином доме. На первый взгляд, ничего общего, но меня охватило то же чувство. Здесь все было замусорено и разбросано в беспорядке, темно и пропахло плесенью и пылью. Как и в отцовских комнатах, здесь, казалось, ничего не изменилось за последние двадцать лет, и только время наложило на все свою руку.
Что показалось мне особенно похожим на отцовские покои, так это огромная коллекция вещей и чучел, явно доставленных из Хаоса. Оскаленные морды ха'пантер – некоторые с полным набором острых рогов – таились в темных углах, между тем как их шкуры устилали пол. Чучела всевозможных созданий Хаоса словно застыли в броске. Выставка была впечатляющей, и снова оживила страхи, которые я так старательно отгонял от себя.
Рычащий медведь-вонючка разевал пасть и расставлял белые лапы, готовый раздавить и растерзать девочку, огненный ястреб целился на нее с потолка, распустив когти, а она как ни в чем не бывало откинула капюшон и встала посреди всех ужасов, словно показывая, как беззащитна она будет в нашей экспедиции. Это зрелище укрепило мою решимость ни в коем случае не брать Ксою в Хаос.
Пройдя в комнату, мимо саблезубого льва, до ужаса напоминавшего бхарашади, я увидел бабушку Ксои. Она сидела у стола в белом платье, с седыми волосами, собранными в узел. Достаточно было взглянуть на нее, чтобы начать верить в ее мрачные видения, может быть, оттого, что лицо освещалось только сиянием большого хрустального шара, стоявшего посреди стола.
Я смутно припомнил ее среди гостей бабушки и, поклонившись, проговорил:
– Приветствую вас, госпожа Джазра.
– И тебе привет, Лахлан, – она поманила меня к себе. – Я знаю, зачем ты пришел.
– Вот и хорошо, – я не смог сдержать улыбки. – Может быть, вам известно и чем кончится наш спор?
– Думаю, что известно, и его окончание начнется с того, что из твоего голоса исчезнет насмешка.
Я смутился:
– Простите. Я не хотел смеяться над вами.
Старушка чуть улыбнулась:
– Пусть будет так, – она взглянула на Ксою. – Хотя наш спор и касается тебя, ты в нем не участвуешь. Иди, приготовь для гостя чай и печенье. Я скажу, когда они понадобятся.
– Хорошо, бабушка, – Ксоя склонила головку и направилась к двери, выходившей, видимо, на лестницу.
Джазра снова повернулась ко мне:
– Прежде всего я хочу поблагодарить тебя: ты подсказал Ксое мысль использовать музыку, чтобы упорядочить мысли. Тебе удалось то, что не удавалось ни мне, ни другим и принесет большую пользу.
Я кивнул и сел напротив:
– Я рад, что сумел помочь. Ксоя необыкновенная девушка, и мне не нравится видеть ее в беде.
– Что означает: ты не хочешь брать ее в Хаос.
– Добром это не кончится.
Джазра пронзительно уставилась на меня. Ее полные света Хаоса глаза сузились и потемнели.
– Ты прав, если она отправится с тобой, это не кончится добром, но это не значит, что ей нужно остаться.
Я разинул рот:
– Вы тоже думаете, что она попадет там в беду, и все же хотите, чтобы она шла с нами? Что же вы за бабушка?
– Бабушка, которая не спорит с судьбой, – она вздернула подбородок. – Такая же, как Ивадна, которая не мешает своим внукам собираться в эту экспедицию.
– Ничего себе, да ведь есть же разница между нами и Ксоей! Мы с Китом – воины и сумеем постоять за себя в сражении. И физически мы сильнее. Даже добраться до Хаоса будет нелегко. Мы вместе с Ксоей проделали путь от Города Магов до Геракополиса, и, уверяю вас, она непригодна к таким путешествиям.
Джазра поставила локти на стол и свела вместе кончики пальцев. Тень упала на ее лицо, подчеркнув запавшие глаза.
– Я знаю, и она знает – это будет трудный путь, полный лишений и опасностей. Но она знает, и я знаю, что ей придется пройти его.
– Без меня!
– Тут ничего не поделаешь, Лок. – Джазра постучала пальцем по хрустальному шару. – Я видела это, и потому знаю, что ты согласишься.
Я хлопнул ладонью по столу:
– Нет. Я не верю, что все, увиденное вами, должно исполниться. Каждый из нас сам определяет свое будущее, принимая решения. Если это не так, если жизнь – просто сыгранная игра, повторяющаяся в потоке времени, тогда в ней нет смысла!
– Быть может, жизнь – большая игра богов.
– Боги заскучали бы от такой игры, – я припомнил, что сказал мне о богах Рорк, и добавил:
– Не могу поверить, что их развлекает сказка, конец которой известен заранее.
– А сам ты разве не любишь слушать одну и ту же балладу по несколько раз?
– Я не о том говорю. Слушая знакомую балладу, вспоминаешь о первом впечатлении и словно снова встречаешься со старым знакомым.
Я побарабанил пальцами по столу.
– К тому же, если вы правы, тогда и сами боги несвободны в своих действиях. А если свободны, тогда они могут изменять и судьбы других. А если на это способны боги, тогда почему этого не сделать и другим?
– Интересное рассуждение. Не новое, конечно, но все равно интересное, – она протянула левую руку. – Дай мне свою ладонь.
Я заколебался:
– Зачем?
– Может быть, я смогу рассказать тебе что-нибудь о твоей собственной судьбе.
Я опустил ладонь:
– Спасибо, не надо.
Она подняла брови:
– Тебе предстоит опасная экспедиция в Хаос. Разве не интересно узнать, что тебя ожидает?
– К чему? Если вы увидите мою гибель, а ваши рассуждения о предопределении верны, ваше предсказание не поможет мне избежать ее. – Я покачал головой. – С другой стороны, если я могу изменять свою судьбу и изменю ее, чего стоит ваше предсказание? Значит, я не могу доверять вашему предвидению, но знание того, что вы ожидаете, и поиск соответствия между вашими словами и реальными событиями будут отвлекать меня в Хаосе, а это уже совсем лишнее.
Джазра медленно склонила голову:
– Давай доведем твое рассуждение до логического конца. Если ты прав, то для каждого из нас существует множество путей в будущее. Будущее, которое мы проживем, определяется мириадами выборов, больших и малых. Видения, мои или Ксои, могут выхватывать картины одного или некоторых из этих путей. В зависимости от твоих действий, наши видения могут оказаться истинными или ложными.
– Именно так.
– Я думаю, ты согласишься, что многие из этих возможностей будут различаться лишь в мелочах. Например, наденешь ли ты синюю или красную рубашку, это мало скажется на исходе вашего похода.
Я чувствовал какую-то ловушку, но аргументы казались вполне логичными.
– Вы предполагаете, что события и возможности будущего могут разниться, но в общем развиваются в нескольких главных направлениях, руслах?
– Да, и эти русла определяются главными, значительными решениями. – Джазра снова сцепила пальцы. – Ты согласен?
– Несомненно, если мы допускаем множественное будущее.
– И я, провидица, могу видеть сцены из этого множества будущих?
Я неохотно кивнул:
– И поход с нами в Хаос – лишь одно из многих будущих Ксои.
Ее лицо немного смягчилось, но не оттого, что она настояла на своем, а так, словно бы боль или сожаление смыли напряженность.
– Вот что заботит меня, Лахлан, и о чем я не сказала Ксое. Твое рассуждение интересно, и хотя я не нахожу его полностью убедительным, сейчас я цепляюсь за него, как за спасение. Я хочу верить: будущих много. Готова даже признать: порой я вижу обрывки других будущих. Смутные и отдаленные, как будто их малая вероятность ослабляет силу восприятия.
Она опустила взгляд на свои руки и сложила их на сердце.
– Для Ксои я вижу только одно будущее. Я вижу ее в Хаосе, вижу, как она пытается спасти тебя. Кроме этого, я не вижу ничего.
На последнем слове ее голос прервался.
– Ничего? – меня пробрал озноб, – Ты хочешь сказать, что для Ксои нет другого будущего, как отправиться в Хаос? И если она останется, она умрет?
– А как иначе это можно объяснить?
Я уставился на хрустальный шар, ища вдохновения в его глубине. Я мог как-то принять мысль о своей гибели или гибели кого-то из моих товарищей. Казалось, есть какая-то справедливость в том, чтобы ради большого дела идти на большой риск. Мы оставались хозяевами своей судьбы. Наше будущее зависело от наших поступков во время экспедиции. Мы могли победить и могли управлять положением дел.
С Ксоей дело было хуже – ее ждала неизбежная гибель. Приняв решение оставить ее, я ее убивал. Она ничего не могла сделать, не могла драться с судьбой. Решение было в наших руках. Оставить ее позади – значило убить.
Я понял, что ее бабушка сумела настоять на своем, пользуясь моим же представлением о свободе воли. Нетрудно было поверить, что чье-то решение может привести к гибели, – это не противоречило предположению о свободе воли, поскольку другое решение, возможно, вело к спасению. Если не отвергать с налету вообще существование ясновидения – а это было бы глупо, потому что им занималась немалая часть магов Империи, – мне приходилось поверить, что Ксоя умрет, если я не возьму ее с собой.
Я поднял голову и встретил пристальный взгляд Джазры.
– Что вы видели для нее в Хаосе?
– Сумятицу картин, в которых не могла разобраться, – старая женщина сложила руки на столе перед собой. – Если ты прав, перед ней тысячи путей, ожидающих решений, которые она примет. Если права я, нужен кто-то посильнее меня, чтобы разобраться в том, что я видела. С меня довольно и того, что она будет жива.
– В этом что-то есть.
Джазра нагнулась через стол и схватила меня за руку:
– Пойми, Лахлан, ее судьба сплетена с твоей. Я не видела вас любовниками и редко видела в дружбе, но вы встретились не случайно.
Я мягко высвободил руку.
– Я постараюсь позаботиться о ней в Хаосе, если сумею. Вы ведь знаете.
Она снова потянулась к моей руке, но сдержалась:
– Я могла бы рассказать тебе многое о тебе самом – даже не ради тебя, а ради безопасности моей Ксои, – но не стану, уважая твое желание.
– Спасибо. У меня хватает поводов для беспокойства и без размышлений о будущем, которого может и не быть.
Она улыбнулась:
– Точно те же слова сказал мне тридцать лет назад твой отец, когда я предложила заглянуть в его будущее. Меня радует, что сын обладает той же силой духа, что и отец. В этом деле лучше полагаться на силу, чем на видения.
19
Следующие четыре дня я провел во дворце, штудируя карту Хаоса. Я копался в отчетах, планах и дневниках, сверяя их с моделью в большом зале. Работы было полно, и однажды, в особенно снежный вечер, я даже заночевал там же, поленившись тащиться до бабушкиного дома.
Я так погрузился в изучение Хаоса, что не удивился бы, заметив "свет Хаоса" в своих глазах. Его холмы и долины я изучил лучше, чем окрестности дедушкиной фермы. По ночам мне снились великие рейды в Хаос, а проснувшись, я обнаруживал, что география и условия жизни в моих снах полностью соответствовали действительности. Не прошло и недели, как я почуствовал, что случись мне остаться в Хаосе без карты, я сумел бы найти дорогу домой.
Я так погрузился в изучение Хаоса, что не удивился бы, заметив "свет Хаоса" в своих глазах. Его холмы и долины я изучил лучше, чем окрестности дедушкиной фермы. По ночам мне снились великие рейды в Хаос, а проснувшись, я обнаруживал, что география и условия жизни в моих снах полностью соответствовали действительности. Не прошло и недели, как я почуствовал, что случись мне остаться в Хаосе без карты, я сумел бы найти дорогу домой.