Страница:
– Я убил его не из-за денег – это ложь. Если я сказал это – я солгал. Это вышло случайно. Правда, мы поссорились из-за денег, но я не из-за этого убил его. Нож только оцарапал его, и он упал. Я спас ему жизнь. Разве человек станет убивать того, кого он только что спас? Когда я рассказывал вам, я опьянел от вашего проклятого рома. Если бы я хотел убить его, разве я стал бы рассказывать? Я не из-за денег убил его, вы верите мне?
– Друг мой, – сказал Сажес спокойно, – я вам верю. Но вы ведь сами говорили, что убили его.
– Да, случайно.
– И взяли деньги?
– Это были не его деньги. Он сам только что нашел их в кустарниках – пояс и деньги. Почему вы качаете головой, вы не верите мне?
– Разве это важно, верю я вам или нет! Этот человек нашел деньги, вы – случайно – убили его ножом и взяли деньги. Разве ваш рассудок не говорит вам, что этого достаточно для того, чтобы быть повешенным. Послушайтесь моего совета и оставьте все это в покое. Не тревожьте мертвых костей. Забудем это и будем рассуждать, как деловые люди. Если бы я захотел, я мог бы завтра же передать вас властям на Мартинике. Я отметил на карте то место, где я подобрал вас, и тот единственный остров, который находится поблизости. Но я не получу никакой выгоды от того, что сделаю вам эту неприятность. Никакой! Мне, напротив, хочется помочь вам. Поэтому давайте говорить серьезно. Эти деньги будут вам врагом, а не другом, если вы начнете тратить их на берегу. Их сначала надо разменять на настоящие американские доллары. Давайте их сюда, я вам разменяю их.
– Клянусь, – сказал Гаспар, – что я ничего не предприму прежде, чем вы не поверите, что я взял эти деньги честным путем, что они не в крови, что все это вышло случайно и что я не убийца.
Сажес, успевший уже отлично изучить своего земляка, встал и ударил рукой по столу ладонью вверх.
– Кончено! – заявил он. – Я вам верю, и больше не будем говорить об этом. Поверят ли вам другие – этого я не знаю. Перейдем к делу.
Он опять сел, а Гаспар вынул пояс из-под куртки и высыпал деньги на стол. Сажес пересчитал их.
– Черт побери! – сказал он, разглядывая одну из монет. – Попытаться разменять этакую штучку в банке? Да это может замарать самую безгрешную репутацию! Но я сумел бы сплавить их. С трудом, конечно, но сумел бы. Только я не люблю рисковать без пользы для себя. Я дам вам за все это сорок долларов.
– Меньше двух долларов за штуку?
– Около того.
– Тогда я лучше выброшу их за борт, – запальчиво сказал Гаспар.
Сажес поставил оба локтя на стол и засмеялся. Началась торговля.
– Ну, ладно, шестьдесят долларов, – сказал капитан полчаса спустя. – Вы должны согласиться. Я, конечно, наживусь, но какое вам дело до этого? Я человек деловой и дам вам больше, чем шестьдесят долларов, я дам вам добрый совет.
– Ну?
– Не идите опять в кочегары. С шестьюдесятью долларами на Мартинике можно начать дело. Купите себе долю на рыболовном судне, торгуйте фруктами, вы молоды и проворны. Шестьдесят долларов на Мартинике равны шестистам в Париже. Я вас научу! Пьер Сажес своими советами помог не одному десятку людей на Мартинике стать на ноги.
Он встал и принялся рыться в шкафу, где лежали карты. Наконец он вытащил оттуда кошелек с деньгами и высыпал его содержимое на стол. Там оказалось ровно 60 долларов золотом и немного серебра.
Гаспар подивился этому, собирая деньги, и задумчиво вышел на палубу. Он понимал, что если бы капитану это было выгодно, он передал бы его в руки властей. Облокотившись на перила, он смотрел в ту сторону, где остался остров чаек. Он был далеко теперь, но по-прежнему властвовал над сердцем Гаспара.
X. Сказочный город
XI. Дождь и радуга
– Друг мой, – сказал Сажес спокойно, – я вам верю. Но вы ведь сами говорили, что убили его.
– Да, случайно.
– И взяли деньги?
– Это были не его деньги. Он сам только что нашел их в кустарниках – пояс и деньги. Почему вы качаете головой, вы не верите мне?
– Разве это важно, верю я вам или нет! Этот человек нашел деньги, вы – случайно – убили его ножом и взяли деньги. Разве ваш рассудок не говорит вам, что этого достаточно для того, чтобы быть повешенным. Послушайтесь моего совета и оставьте все это в покое. Не тревожьте мертвых костей. Забудем это и будем рассуждать, как деловые люди. Если бы я захотел, я мог бы завтра же передать вас властям на Мартинике. Я отметил на карте то место, где я подобрал вас, и тот единственный остров, который находится поблизости. Но я не получу никакой выгоды от того, что сделаю вам эту неприятность. Никакой! Мне, напротив, хочется помочь вам. Поэтому давайте говорить серьезно. Эти деньги будут вам врагом, а не другом, если вы начнете тратить их на берегу. Их сначала надо разменять на настоящие американские доллары. Давайте их сюда, я вам разменяю их.
– Клянусь, – сказал Гаспар, – что я ничего не предприму прежде, чем вы не поверите, что я взял эти деньги честным путем, что они не в крови, что все это вышло случайно и что я не убийца.
Сажес, успевший уже отлично изучить своего земляка, встал и ударил рукой по столу ладонью вверх.
– Кончено! – заявил он. – Я вам верю, и больше не будем говорить об этом. Поверят ли вам другие – этого я не знаю. Перейдем к делу.
Он опять сел, а Гаспар вынул пояс из-под куртки и высыпал деньги на стол. Сажес пересчитал их.
– Черт побери! – сказал он, разглядывая одну из монет. – Попытаться разменять этакую штучку в банке? Да это может замарать самую безгрешную репутацию! Но я сумел бы сплавить их. С трудом, конечно, но сумел бы. Только я не люблю рисковать без пользы для себя. Я дам вам за все это сорок долларов.
– Меньше двух долларов за штуку?
– Около того.
– Тогда я лучше выброшу их за борт, – запальчиво сказал Гаспар.
Сажес поставил оба локтя на стол и засмеялся. Началась торговля.
– Ну, ладно, шестьдесят долларов, – сказал капитан полчаса спустя. – Вы должны согласиться. Я, конечно, наживусь, но какое вам дело до этого? Я человек деловой и дам вам больше, чем шестьдесят долларов, я дам вам добрый совет.
– Ну?
– Не идите опять в кочегары. С шестьюдесятью долларами на Мартинике можно начать дело. Купите себе долю на рыболовном судне, торгуйте фруктами, вы молоды и проворны. Шестьдесят долларов на Мартинике равны шестистам в Париже. Я вас научу! Пьер Сажес своими советами помог не одному десятку людей на Мартинике стать на ноги.
Он встал и принялся рыться в шкафу, где лежали карты. Наконец он вытащил оттуда кошелек с деньгами и высыпал его содержимое на стол. Там оказалось ровно 60 долларов золотом и немного серебра.
Гаспар подивился этому, собирая деньги, и задумчиво вышел на палубу. Он понимал, что если бы капитану это было выгодно, он передал бы его в руки властей. Облокотившись на перила, он смотрел в ту сторону, где остался остров чаек. Он был далеко теперь, но по-прежнему властвовал над сердцем Гаспара.
X. Сказочный город
На другое утро его разбудил шум якорной цепи. Он поспешно вышел на палубу и увидел вершину Мон-Пеле, увенчанную облаками, розовыми от восходящего солнца. По склону горы к городу спускался потоком зелени лес; город, казалось, вырастал прямо из леса; верхушки пальм виднелись над красными крышами домов; дома, пальмы, сады, лестницы, заросшие мхом, ведущие с нижних улиц к верхним, опять дома, старые, тяжеловесные, окрашенные светлой краской, опускались уступами от края леса до самого края гавани, вода которой лежала еще в ночной тени.
Несмотря на раннее утро, город уже проснулся, и Гаспар повсюду видел людей, стремившихся к гавани. Он знал много тропических городов, где среди пальм можно было видеть однообразные серые дома европейцев, но такой красоты он еще никогда не встречал.
Другие суда стояли на якоре рядом с «Прекрасной Арлезианкой». С берега доносились запахи земли, перемешиваясь с запахом моря. Пахло тропическими цветами, жасмином, ванилью и соленой водой.
Капитан Сажес, одетый в чистый белый китель и празднично настроенный, подошел к Гаспару.
– Лучше, чем у котлов? – сказал он, видя, что Гаспар любуется городом. – Лучше, чем в машинной, а? Ну, идем! А то мы не успеем позавтракать до прибытия таможенных чиновников.
Они отправились в каюту, куда повар принес кофе. Завтрак еще не был закончен, когда таможенные чиновники явились. Капитан угостил их вином и папиросами. Они, по-видимому, были с ним на приятельской ноге: груз и здоровье черной команды беспокоили их очень мало. Гаспар оставил каюту и вышел на палубу.
Сен-Пьер стал совсем другим. Краски сбежали со склонов Мон-Пеле, свет протянул свою руку и нарушил нежную игру красок рассвета. Когда Гаспар вышел из полутемной каюты, яркая лазурь ослепила его. Голубое небо, ликующее, блестящее, пылающее, а посреди этого моря лазури – Сен-Пьер, как мечтатель, разбуженный солнцем.
Воздух был так прозрачен, что красные черепицы на крышах точно горели; над каким-то консульством развевался флаг; пальмы качались от ветра, пропитанного пряными ароматами земли и доносившего звуки города, который был скорее похож на ослепительно прекрасную картину, чем на живой город.
Вокруг «Прекрасной Арлезианки» сновали лодочники – желтые ребятишки в маленьких челноках. Они кричали что-то черным матросам и, увидя Гаспара, начали предлагать ему бросить монету, чтобы нырнуть за ней. Но не успел он сунуть руку в карман, как капитан и чиновники вышли на палубу. Гости предложили доставить Гаспара и капитана на берег. Сажес, по-видимому, успел им рассказать об участи «Роны», потому что дорогой чиновники засыпали Гаспара вопросами.
При виде капитана маленькие лодочники рассыпались во все стороны. Гаспар слышал, что они все поют какую-то песенку, но слов он не мог разобрать. Видно было, что капитан не пользовался их любовью.
Гавань была полна народа: голые дети, полуголые мужчины, черные, бронзовые, всех оттенков люди, болтавшие без умолку на исковерканном французском языке. Среди зевак, лодочников, рыбаков и грузчиков кое-где виднелись женские фигуры, пестрые, как тропические птицы, грациозные в своих полосатых юбках и ярко-желтых тюрбанах. Никогда Гаспар не приставал к более чудесному порту, такому действительно живому, такому своеобразному. Выйдя на берег, он сейчас же испытал то, что испытывает всякий в Сен-Пьере впервые, – он почувствовал, что город захватил его.
Сажес, простившись с чиновниками, пошел в город вместе с Гаспаром. На улицах все время слышался шум моря и журчанье потоков, бежавших с гор. Лестницы вели на улицы, ослепительно пестрые, местами затемненные черной тенью домов, наполненные ярко одетыми людьми, подвижными, болтливыми, стройными, как пальмы. Наряду со старыми костюмами туземцев, там можно было видеть женщин, одетых в давно сданные модой в архив платья, отзвук тех мод, которых больше нельзя встретить нигде.
Они поднялись в гору по улице Виктора Гюго. Гаспар оглянулся и увидел гавань; на темной поверхности воды, точно повиснув в воздухе, виднелась «Прекрасная Арлезианка».
Это была картинка, помещенная в конце первой главы его жизни. Море, остров, вечно кричащие чайки, убитый Ив, машинное отделение, Марсель – все лежало за ней. А здесь была новая земля и начиналась новая жизнь. Все прежнее казалось далеким, давно прошедшим, но на самом деле оно было совсем рядом с ним, в образе капитана Сажеса, и могло во всякую минуту протянуть руку и взять его за плечо.
Белые зонтики, полосатые занавески на верандах, черные тени, смех, движение, краски, пестрые люди, пестрые платья, бледно-желтые дома, синее небо, потоки яркого света под лазурным небом, – такова улица Виктора Гюго, на которой очутился Гаспар.
Шагов не было слышно – все ходили босые. Эти стройные, грациозные люди двигались бесшумно. Звучали лишь постоянные крики продавцов сигар и фруктов, голоса детей и их веселый смех. Вы проходите мимо продавцов и лавок и выходите на небольшую площадку, посреди которой, словно алмазный цветок, вечно бежит и искрится, играя на солнце певучий фонтан. Везде ручейки и фонтаны. Всю эту воду с неусыпной заботливостью посылает в город вулкан Мон-Пеле, восседающий за лесом на своем высоком троне в тюрбане из облаков.
Сажес купил себе цветок и сунул его в петлицу. Проходя мимо кафе, он взял Гаспара под руку и ввел его в помещение, заставленное мраморными столиками. На каждом столике стояла ваза с яркими цветами. За столиками сидели люди, одетые в белые костюмы и широкие панамы. Все они здоровались с капитаном, но без признака радости, как будто по принуждению.
Усевшись за столиком в углу, Сажес позвал официанта и один из них торопливо подбежал к нему.
– Здравствуй, Жюль.
– Здравствуйте, мисси [3].
– Как шли дела с тех пор, как я уехал?
– Хорошо, мисси. Жюль работал, много работал, целый месяц, а раньше – не так хорошо.
Сажес приказал подать вина и, предложив Гаспару сигару, закурил сам. Закинув ногу на ногу, он проговорил совсем другим тоном:
– Поговорим о деле!
– О деле?
– Да! Здесь это называется делами. Вот что! Я хочу знать истинную историю золота в поясе. Я хочу знать побольше об этом острове – острове чаек – и корабле с сокровищами.
Гаспар воображал, что дело об острове кончено между ними на том, что капитан получил свою долю. Он ничего не рассказывал ему о коралловом корабле и не мог понять, о каких сокровищах толкует капитан.
– Да это ведь дело конченое, – сказал он, помолчав. – Я рассказал вам свою историю, вы получили свою долю… И потом я не понимаю, о каком корабле с сокровищами вы толкуете. Я ничего подобного не говорил.
– Друг мой, – ответил Сажес, – между капитанской каютой и каютой помощника – тонкая перегородка, через которую слышно каждое слово. Если обитатель каюты помощника во сне беседует с Ивом о сокровищах, которыми наполнен корабль – капитан делает свои заключения. Если, кроме того, этот человек явился на судно с какого-то острова и у него в кармане старое испанское золото, если он сознается, что убил какого-то Ива, с которым он во сне беседует о дележе, – словом, вы понимаете?
– Что?
– А вот что: или выкладывайте все, что вы знаете об этом деле, или я даю вам честное слово, что сейчас же иду к властям и рассказываю им то, что знаю.
При этих словах лицо капитана совсем изменилось. Маску добродушия сняло как рукой, и капитан явился таким, каким он был на самом деле, – не романтическим злодеем, нет, мелочным, расчетливым торгашом.
Гаспар молчал. Сердце его сжалось – не от страха перед властями, а от страха перед капитаном и его образом действий. Он чувствовал себя в липких тисках шантажа. Он испытывал это ощущение на «Прекрасной Арлезианке» и думал, что избавится от него, когда сойдет на берег. Теперь он почувствовал, что щупальцы охватили его еще сильнее. Он сознавал, что бороться с капитаном бесполезно, что он окончательно потерял себя, выболтав ему свою тайну за стаканом рома.
– Вот что, – сказал он наконец. – Прежде чем рассказывать, я хочу знать, почему вы не спросили меня об этом раньше? Зачем вы торговались со мной из-за этих монет? Зачем вы прикинулись другом?
– Зачем я торговался? Вот так вопрос! Я хотел получить золото как можно дешевле. Я привел вас сюда, чтобы получить вашу тайну тоже как можно дешевле, имея власти под рукой. Я не хотел делать этого на судне, чтобы не испортить репутацию его тем, что с него уводят человека в кандалах. Я не желаю, чтобы полиция являлась на мое судно. Что же касается дружбы, то я друг вам и поделюсь с вами, Но правду я должен знать. Выкладывайте ее! Гаспар начинал раздражаться.
– Я ничего не скрыл от вас, – сказал он. – Около острова чаек лежит погибшее судно. Я думал, что на нем есть сокровища, но я забыл об этом. Если я говорил об этом во сне, значит, я продолжал об этом думать. Я расскажу вам все…
И, облокотившись на стол обеими руками, он рассказал капитану о том, как Ив нашел коралловый корабль, и описал его. Сажес, тоже поставив оба локтя на стол, внимательно слушал его.
– Вот и все, – сказал Гаспар, окончив свой рассказ. – Возможно, что он до краев полон золота, – я этого не знаю, да мне и безразлично.
Сажес откинулся на спинку стула и крутил усы.
– Вы были на этом острове, – сказал он наконец, – вы видели корабль, вы нашли золото и скелет человека, вы подозревали, что там может быть еще много золота. Если бы я не вытянул из вас эту историю, вы никому ничего не рассказали бы об этом. Я же собираюсь теперь взорвать корпус корабля динамитом и познакомиться хорошенько с его грузом. Как только «Прекрасная Арлезианка» выгрузится, я возьму водолазный аппарат и все необходимое и отправляюсь на этот остров. Вы отправитесь со мной…
– Я?
– Ну да, вы! Неужели вы думаете, что я хочу посадить себе на шею весь Сен-Пьер? Я заберу с собой свою черную команду, среди них есть хорошие водолазы. Но мне нужен вдобавок еще европеец. Я поделюсь с вами, вы получите пятнадцать процентов найденного. Может быть, это будет много, может быть, ничего. Но вам придется работать, потому что добраться до корабля будет трудно, если он лежит так, как вы говорите. На острове что-то есть, – прибавил он помолчав, – я это чую…
Слушая капитана, Гаспар начал испытывать какое-то воодушевление. Всего полчаса тому назад перспектива вернуться на остров чаек казалась Гаспару тяжелой необходимостью. Теперь он всем сердцем рвался к интересному предприятию. Он знал основные черты характера капитана, по крайней мере, воображал, что знает их. Он казался ему хладнокровным, бессердечным и расчетливым. Но он верил, что капитан сдержит слово и выдаст ему обещанную долю находки. Доля была так мала, что ее легче было отдать, чем не сдержать слова и нажить неприятности.
– То, что вы мне предлагаете, – ответил он наконец, – может быть и очень хорошо, но одно я должен сказать. Сегодня утром вы обращались со мной, как с другом, вы взяли меня под руку, привели меня сюда, угощали вином, а потом начали угрожать мне. Кто бы вы ни были, я должен сказать, что это мне не нравится.
Сажес затянулся сигарой, а потом начал объяснять терпеливо, как ребенку.
– Сегодня утром вы походили на человека, у которого в пустом черепе скрыт алмаз. Я извлек его оттуда, как хирург. Это было неприятно, но алмаз здесь. И вместо того, чтобы требовать с вас награду за операцию, я предлагаю вам некоторую долю этого алмаза. Не начни я вам угрожать, вы бы не сказали мне ничего. Правда? Ну, что вы на это скажете?
– Я скажу только одно: я пойду с вами лишь в том случае, если вы обещаете мне больше не напоминать об этом деле и не угрожать мне. Когда мы отправляемся?
– Мне нужно неделю, чтобы разгрузиться и приготовиться, – сказал Сажес. – У вас карманы полны долларов, можете пока повеселиться.
– Я приду через неделю.
– Даете слово?
– Даю!
Гаспар, легко поддававшийся порывам страсти, обладал душевной прямотой. Сажес это понял и оценил. Никто так высоко не ценит честность в человеке, как тот, кто его обманывает.
– Идем, – сказал Сажес, поднимаясь. – У меня есть дела, да и у вас тоже. Контора нашей компании недалеко, подите и сосчитайтесь. Портовые власти вы там тоже застанете. Я сказал им, что вы придете. Потом вам надо купить себе белый костюм, – ваш не годится для Мартиники, слишком тяжел. Комнату вы найдете внизу, в гавани.
С этими словами он вынул из кармана записную книжку, написал на ней имя и адрес, вырвал листок и дал Гаспару.
– Идите туда: мадам Фали, улица Горы, номер три. Она вас устроит.
– Мы не заплатили за вино, – сказал Гаспар, опуская руку в карман.
Сажес засмеялся.
– Я здесь никогда не плачу, я здесь хозяин. Жюль – мой управляющий.
Гаспар очень скоро узнал, как много несчастливцев относилось в Сен-Пьере к разряду «управляющих».
В двадцати шагах от ресторана находился магазин, где Гаспар купил себе два белых тиковых костюма, пару белых парусиновых туфель и дешевую панаму. Он надел один из новых костюмов и отослал другой по данному капитаном адресу. Когда он вышел на улицу, он почувствовал себя новым человеком. Прежде, сходя на берег, он никогда не был так хорошо одет. Берег всегда представлялся ему в виде попоек в грязных барах, где-нибудь около доков. Бродя по улочкам сказочно-красивого города, он испытывал всю прелесть новизны своего положения.
Проходившая мимо девушка бросила на Гаспара смеющийся взгляд, и это переполнило сердце его радостью. Войдя в помещение Трансатлантической компании, он смело и спокойно сделал свое донесение перед агентом и представителем портовых властей, а затем, вопреки совету капитана, потребовал не только свое жалованье, но и вознаграждение за погибший багаж. В первый раз мудрый Сажес оказался неправ, потому что агент, почувствовав, вероятно, уважение к этому нарядно одетому кочегару, без разговоров выписал ему чек на сто франков.
Прилив счастья, начавшийся с утра, не останавливался, и Гаспар легко и радостно отдавался ему. Он заглядывал в многочисленные магазины без витрин и выставок, проникая взглядом в сгущенный мрак за сводчатыми дверями, где виднелись пестрые товары, и оттуда шел на улицу, навстречу запахам духов, цветов и сочных спелых фруктов. Яркий свет, яркие краски, динамичность и легкомысленная атмосфера веселого города воспламеняли его южную натуру. Он чувствовал себя в родной стихии.
Он пересекал небольшую площадь, на которой играл алмазный фонтан, когда увидал перед собой девушку. Она шла ему навстречу. Освещенная ярким солнцем, – ей вряд ли было больше шестнадцати лет, – она была высока ростом, жива и грациозна. Это была разносчица: на голове у нее был лоток с каким-то товаром, прикрытым пестрым платком. Груз был бы в пору мужчине, но она несла его без признака напряжения. Она была босая, и полосатое платье, перехваченное на поясе, не стесняло ее движений и покрывало ее ноги только до колен. Она была похожа на статуэтку, простоявшую в течение тысячелетий на солнце, которое точно оставило на ней след золотых лучей. Ее сине-черные волосы были едва видны из-под платка. Она шла, держа голову неподвижно, но все время бросая по сторонам взгляды. Когда взгляд ее встретился с взглядом Гаспара, она не отвела от него глаза до тех пор, пока не прошла мимо.
Гаспар был точно ослеплен. Он оглянулся, но девушка уже исчезла в толпе улицы Виктора Гюго.
Взгляд – и только! – скользнул по нему, но они успели что-то сказать друг другу. Он прочел в ее глазах какую-то мысль, она точно сказала ему. «Я жду тебя…»
Фонтан продолжал играть на солнце, а сотни мужчин и женщин проходили мимо, но они казались Гаспа-ру лишь пестрыми оживленными манекенами. И вдруг где-то высоко раздался веселый звон. Это были часы на мэрии, которые играли три раза в день, будя серебристое эхо в горах и лесах и разливаясь по голубому морю…
Несмотря на раннее утро, город уже проснулся, и Гаспар повсюду видел людей, стремившихся к гавани. Он знал много тропических городов, где среди пальм можно было видеть однообразные серые дома европейцев, но такой красоты он еще никогда не встречал.
Другие суда стояли на якоре рядом с «Прекрасной Арлезианкой». С берега доносились запахи земли, перемешиваясь с запахом моря. Пахло тропическими цветами, жасмином, ванилью и соленой водой.
Капитан Сажес, одетый в чистый белый китель и празднично настроенный, подошел к Гаспару.
– Лучше, чем у котлов? – сказал он, видя, что Гаспар любуется городом. – Лучше, чем в машинной, а? Ну, идем! А то мы не успеем позавтракать до прибытия таможенных чиновников.
Они отправились в каюту, куда повар принес кофе. Завтрак еще не был закончен, когда таможенные чиновники явились. Капитан угостил их вином и папиросами. Они, по-видимому, были с ним на приятельской ноге: груз и здоровье черной команды беспокоили их очень мало. Гаспар оставил каюту и вышел на палубу.
Сен-Пьер стал совсем другим. Краски сбежали со склонов Мон-Пеле, свет протянул свою руку и нарушил нежную игру красок рассвета. Когда Гаспар вышел из полутемной каюты, яркая лазурь ослепила его. Голубое небо, ликующее, блестящее, пылающее, а посреди этого моря лазури – Сен-Пьер, как мечтатель, разбуженный солнцем.
Воздух был так прозрачен, что красные черепицы на крышах точно горели; над каким-то консульством развевался флаг; пальмы качались от ветра, пропитанного пряными ароматами земли и доносившего звуки города, который был скорее похож на ослепительно прекрасную картину, чем на живой город.
Вокруг «Прекрасной Арлезианки» сновали лодочники – желтые ребятишки в маленьких челноках. Они кричали что-то черным матросам и, увидя Гаспара, начали предлагать ему бросить монету, чтобы нырнуть за ней. Но не успел он сунуть руку в карман, как капитан и чиновники вышли на палубу. Гости предложили доставить Гаспара и капитана на берег. Сажес, по-видимому, успел им рассказать об участи «Роны», потому что дорогой чиновники засыпали Гаспара вопросами.
При виде капитана маленькие лодочники рассыпались во все стороны. Гаспар слышал, что они все поют какую-то песенку, но слов он не мог разобрать. Видно было, что капитан не пользовался их любовью.
Гавань была полна народа: голые дети, полуголые мужчины, черные, бронзовые, всех оттенков люди, болтавшие без умолку на исковерканном французском языке. Среди зевак, лодочников, рыбаков и грузчиков кое-где виднелись женские фигуры, пестрые, как тропические птицы, грациозные в своих полосатых юбках и ярко-желтых тюрбанах. Никогда Гаспар не приставал к более чудесному порту, такому действительно живому, такому своеобразному. Выйдя на берег, он сейчас же испытал то, что испытывает всякий в Сен-Пьере впервые, – он почувствовал, что город захватил его.
Сажес, простившись с чиновниками, пошел в город вместе с Гаспаром. На улицах все время слышался шум моря и журчанье потоков, бежавших с гор. Лестницы вели на улицы, ослепительно пестрые, местами затемненные черной тенью домов, наполненные ярко одетыми людьми, подвижными, болтливыми, стройными, как пальмы. Наряду со старыми костюмами туземцев, там можно было видеть женщин, одетых в давно сданные модой в архив платья, отзвук тех мод, которых больше нельзя встретить нигде.
Они поднялись в гору по улице Виктора Гюго. Гаспар оглянулся и увидел гавань; на темной поверхности воды, точно повиснув в воздухе, виднелась «Прекрасная Арлезианка».
Это была картинка, помещенная в конце первой главы его жизни. Море, остров, вечно кричащие чайки, убитый Ив, машинное отделение, Марсель – все лежало за ней. А здесь была новая земля и начиналась новая жизнь. Все прежнее казалось далеким, давно прошедшим, но на самом деле оно было совсем рядом с ним, в образе капитана Сажеса, и могло во всякую минуту протянуть руку и взять его за плечо.
Белые зонтики, полосатые занавески на верандах, черные тени, смех, движение, краски, пестрые люди, пестрые платья, бледно-желтые дома, синее небо, потоки яркого света под лазурным небом, – такова улица Виктора Гюго, на которой очутился Гаспар.
Шагов не было слышно – все ходили босые. Эти стройные, грациозные люди двигались бесшумно. Звучали лишь постоянные крики продавцов сигар и фруктов, голоса детей и их веселый смех. Вы проходите мимо продавцов и лавок и выходите на небольшую площадку, посреди которой, словно алмазный цветок, вечно бежит и искрится, играя на солнце певучий фонтан. Везде ручейки и фонтаны. Всю эту воду с неусыпной заботливостью посылает в город вулкан Мон-Пеле, восседающий за лесом на своем высоком троне в тюрбане из облаков.
Сажес купил себе цветок и сунул его в петлицу. Проходя мимо кафе, он взял Гаспара под руку и ввел его в помещение, заставленное мраморными столиками. На каждом столике стояла ваза с яркими цветами. За столиками сидели люди, одетые в белые костюмы и широкие панамы. Все они здоровались с капитаном, но без признака радости, как будто по принуждению.
Усевшись за столиком в углу, Сажес позвал официанта и один из них торопливо подбежал к нему.
– Здравствуй, Жюль.
– Здравствуйте, мисси [3].
– Как шли дела с тех пор, как я уехал?
– Хорошо, мисси. Жюль работал, много работал, целый месяц, а раньше – не так хорошо.
Сажес приказал подать вина и, предложив Гаспару сигару, закурил сам. Закинув ногу на ногу, он проговорил совсем другим тоном:
– Поговорим о деле!
– О деле?
– Да! Здесь это называется делами. Вот что! Я хочу знать истинную историю золота в поясе. Я хочу знать побольше об этом острове – острове чаек – и корабле с сокровищами.
Гаспар воображал, что дело об острове кончено между ними на том, что капитан получил свою долю. Он ничего не рассказывал ему о коралловом корабле и не мог понять, о каких сокровищах толкует капитан.
– Да это ведь дело конченое, – сказал он, помолчав. – Я рассказал вам свою историю, вы получили свою долю… И потом я не понимаю, о каком корабле с сокровищами вы толкуете. Я ничего подобного не говорил.
– Друг мой, – ответил Сажес, – между капитанской каютой и каютой помощника – тонкая перегородка, через которую слышно каждое слово. Если обитатель каюты помощника во сне беседует с Ивом о сокровищах, которыми наполнен корабль – капитан делает свои заключения. Если, кроме того, этот человек явился на судно с какого-то острова и у него в кармане старое испанское золото, если он сознается, что убил какого-то Ива, с которым он во сне беседует о дележе, – словом, вы понимаете?
– Что?
– А вот что: или выкладывайте все, что вы знаете об этом деле, или я даю вам честное слово, что сейчас же иду к властям и рассказываю им то, что знаю.
При этих словах лицо капитана совсем изменилось. Маску добродушия сняло как рукой, и капитан явился таким, каким он был на самом деле, – не романтическим злодеем, нет, мелочным, расчетливым торгашом.
Гаспар молчал. Сердце его сжалось – не от страха перед властями, а от страха перед капитаном и его образом действий. Он чувствовал себя в липких тисках шантажа. Он испытывал это ощущение на «Прекрасной Арлезианке» и думал, что избавится от него, когда сойдет на берег. Теперь он почувствовал, что щупальцы охватили его еще сильнее. Он сознавал, что бороться с капитаном бесполезно, что он окончательно потерял себя, выболтав ему свою тайну за стаканом рома.
– Вот что, – сказал он наконец. – Прежде чем рассказывать, я хочу знать, почему вы не спросили меня об этом раньше? Зачем вы торговались со мной из-за этих монет? Зачем вы прикинулись другом?
– Зачем я торговался? Вот так вопрос! Я хотел получить золото как можно дешевле. Я привел вас сюда, чтобы получить вашу тайну тоже как можно дешевле, имея власти под рукой. Я не хотел делать этого на судне, чтобы не испортить репутацию его тем, что с него уводят человека в кандалах. Я не желаю, чтобы полиция являлась на мое судно. Что же касается дружбы, то я друг вам и поделюсь с вами, Но правду я должен знать. Выкладывайте ее! Гаспар начинал раздражаться.
– Я ничего не скрыл от вас, – сказал он. – Около острова чаек лежит погибшее судно. Я думал, что на нем есть сокровища, но я забыл об этом. Если я говорил об этом во сне, значит, я продолжал об этом думать. Я расскажу вам все…
И, облокотившись на стол обеими руками, он рассказал капитану о том, как Ив нашел коралловый корабль, и описал его. Сажес, тоже поставив оба локтя на стол, внимательно слушал его.
– Вот и все, – сказал Гаспар, окончив свой рассказ. – Возможно, что он до краев полон золота, – я этого не знаю, да мне и безразлично.
Сажес откинулся на спинку стула и крутил усы.
– Вы были на этом острове, – сказал он наконец, – вы видели корабль, вы нашли золото и скелет человека, вы подозревали, что там может быть еще много золота. Если бы я не вытянул из вас эту историю, вы никому ничего не рассказали бы об этом. Я же собираюсь теперь взорвать корпус корабля динамитом и познакомиться хорошенько с его грузом. Как только «Прекрасная Арлезианка» выгрузится, я возьму водолазный аппарат и все необходимое и отправляюсь на этот остров. Вы отправитесь со мной…
– Я?
– Ну да, вы! Неужели вы думаете, что я хочу посадить себе на шею весь Сен-Пьер? Я заберу с собой свою черную команду, среди них есть хорошие водолазы. Но мне нужен вдобавок еще европеец. Я поделюсь с вами, вы получите пятнадцать процентов найденного. Может быть, это будет много, может быть, ничего. Но вам придется работать, потому что добраться до корабля будет трудно, если он лежит так, как вы говорите. На острове что-то есть, – прибавил он помолчав, – я это чую…
Слушая капитана, Гаспар начал испытывать какое-то воодушевление. Всего полчаса тому назад перспектива вернуться на остров чаек казалась Гаспару тяжелой необходимостью. Теперь он всем сердцем рвался к интересному предприятию. Он знал основные черты характера капитана, по крайней мере, воображал, что знает их. Он казался ему хладнокровным, бессердечным и расчетливым. Но он верил, что капитан сдержит слово и выдаст ему обещанную долю находки. Доля была так мала, что ее легче было отдать, чем не сдержать слова и нажить неприятности.
– То, что вы мне предлагаете, – ответил он наконец, – может быть и очень хорошо, но одно я должен сказать. Сегодня утром вы обращались со мной, как с другом, вы взяли меня под руку, привели меня сюда, угощали вином, а потом начали угрожать мне. Кто бы вы ни были, я должен сказать, что это мне не нравится.
Сажес затянулся сигарой, а потом начал объяснять терпеливо, как ребенку.
– Сегодня утром вы походили на человека, у которого в пустом черепе скрыт алмаз. Я извлек его оттуда, как хирург. Это было неприятно, но алмаз здесь. И вместо того, чтобы требовать с вас награду за операцию, я предлагаю вам некоторую долю этого алмаза. Не начни я вам угрожать, вы бы не сказали мне ничего. Правда? Ну, что вы на это скажете?
– Я скажу только одно: я пойду с вами лишь в том случае, если вы обещаете мне больше не напоминать об этом деле и не угрожать мне. Когда мы отправляемся?
– Мне нужно неделю, чтобы разгрузиться и приготовиться, – сказал Сажес. – У вас карманы полны долларов, можете пока повеселиться.
– Я приду через неделю.
– Даете слово?
– Даю!
Гаспар, легко поддававшийся порывам страсти, обладал душевной прямотой. Сажес это понял и оценил. Никто так высоко не ценит честность в человеке, как тот, кто его обманывает.
– Идем, – сказал Сажес, поднимаясь. – У меня есть дела, да и у вас тоже. Контора нашей компании недалеко, подите и сосчитайтесь. Портовые власти вы там тоже застанете. Я сказал им, что вы придете. Потом вам надо купить себе белый костюм, – ваш не годится для Мартиники, слишком тяжел. Комнату вы найдете внизу, в гавани.
С этими словами он вынул из кармана записную книжку, написал на ней имя и адрес, вырвал листок и дал Гаспару.
– Идите туда: мадам Фали, улица Горы, номер три. Она вас устроит.
– Мы не заплатили за вино, – сказал Гаспар, опуская руку в карман.
Сажес засмеялся.
– Я здесь никогда не плачу, я здесь хозяин. Жюль – мой управляющий.
Гаспар очень скоро узнал, как много несчастливцев относилось в Сен-Пьере к разряду «управляющих».
В двадцати шагах от ресторана находился магазин, где Гаспар купил себе два белых тиковых костюма, пару белых парусиновых туфель и дешевую панаму. Он надел один из новых костюмов и отослал другой по данному капитаном адресу. Когда он вышел на улицу, он почувствовал себя новым человеком. Прежде, сходя на берег, он никогда не был так хорошо одет. Берег всегда представлялся ему в виде попоек в грязных барах, где-нибудь около доков. Бродя по улочкам сказочно-красивого города, он испытывал всю прелесть новизны своего положения.
Проходившая мимо девушка бросила на Гаспара смеющийся взгляд, и это переполнило сердце его радостью. Войдя в помещение Трансатлантической компании, он смело и спокойно сделал свое донесение перед агентом и представителем портовых властей, а затем, вопреки совету капитана, потребовал не только свое жалованье, но и вознаграждение за погибший багаж. В первый раз мудрый Сажес оказался неправ, потому что агент, почувствовав, вероятно, уважение к этому нарядно одетому кочегару, без разговоров выписал ему чек на сто франков.
Прилив счастья, начавшийся с утра, не останавливался, и Гаспар легко и радостно отдавался ему. Он заглядывал в многочисленные магазины без витрин и выставок, проникая взглядом в сгущенный мрак за сводчатыми дверями, где виднелись пестрые товары, и оттуда шел на улицу, навстречу запахам духов, цветов и сочных спелых фруктов. Яркий свет, яркие краски, динамичность и легкомысленная атмосфера веселого города воспламеняли его южную натуру. Он чувствовал себя в родной стихии.
Он пересекал небольшую площадь, на которой играл алмазный фонтан, когда увидал перед собой девушку. Она шла ему навстречу. Освещенная ярким солнцем, – ей вряд ли было больше шестнадцати лет, – она была высока ростом, жива и грациозна. Это была разносчица: на голове у нее был лоток с каким-то товаром, прикрытым пестрым платком. Груз был бы в пору мужчине, но она несла его без признака напряжения. Она была босая, и полосатое платье, перехваченное на поясе, не стесняло ее движений и покрывало ее ноги только до колен. Она была похожа на статуэтку, простоявшую в течение тысячелетий на солнце, которое точно оставило на ней след золотых лучей. Ее сине-черные волосы были едва видны из-под платка. Она шла, держа голову неподвижно, но все время бросая по сторонам взгляды. Когда взгляд ее встретился с взглядом Гаспара, она не отвела от него глаза до тех пор, пока не прошла мимо.
Гаспар был точно ослеплен. Он оглянулся, но девушка уже исчезла в толпе улицы Виктора Гюго.
Взгляд – и только! – скользнул по нему, но они успели что-то сказать друг другу. Он прочел в ее глазах какую-то мысль, она точно сказала ему. «Я жду тебя…»
Фонтан продолжал играть на солнце, а сотни мужчин и женщин проходили мимо, но они казались Гаспа-ру лишь пестрыми оживленными манекенами. И вдруг где-то высоко раздался веселый звон. Это были часы на мэрии, которые играли три раза в день, будя серебристое эхо в горах и лесах и разливаясь по голубому морю…
XI. Дождь и радуга
На западной части острова Мартиники часто идут дожди. День стоит радостный, яркий, блестящий; Мон-Пеле горделиво красуется в своем тюрбане из облаков, – и вдруг начинается дождь. Облака затягивают небесную лазурь – шум дождя по крышам спорит с шумом ручьев, сбегающих с гор.
Так вышло и сегодня. Люди вдруг засуетились, полил дождь. Гаспар, спрятавшийся в какую-то открытую дверь, слышал, как дождь барабанил по крышам выходивших на улицу веранд. Поднялся ветер, и сверху донесся шум деревьев и вздохи папоротников, клонившихся от ветра. С улицы вместе с шумом дождя доносились оживленные голоса и смех спасавшихся от дождя людей.
И вдруг – тучи разорвались и проглянула лазурь. Последний удар дождевого барабана по крышам веранд, – и на голубом небе загорелась арка радуги.
Гаспар вышел из своего убежища и отправился отыскивать улицу Горы. Он все еще продолжал думать о девушке с хорошеньким личиком и серьезными глазами, но предстоявшее дело скоро вытеснило ее образ из головы.
– Послушайте, – обратился он к старому креолу под белым зонтиком, – не укажете ли мне, где находится улица Горы?
Креол охотно указал дорогу, но он объяснялся на совершенно непонятном Гаспару наречии. Моряк понял только, что улица находится где-то внизу и поэтому свернул в ближайший переулок и направился к голубой гавани.
Ребенок цвета банана и с бананом в руках стоял в открытых дверях какого-то дома. Гаспар снял панаму и, вежливо кланяясь, спросил:
– Гражданин, не можете ли вы указать дорогу на улицу Горы, номер три?
«Гражданин» извлек из своей гортани какой-то хриплый звук и показал толстым пальчиком прямо в небо. Привлеченная разговором, в дверях появилась пожилая креолка. Гаспар повторил ей свой вопрос.
– Это и есть улица Горы, номер три, – ответила она.
Это была мадам Фали. Она ввела Гаспара в дом, в чистенькую комнату почти без мебели. В углу находился «слон» – нечто вроде кровати в виде матраца в два фута толщиной. Гаспар дал задаток и опять поднялся на верхние улицы города.
Вечером, засыпая, Гаспар слушал голоса ночи. Южными ночами леса полны голосов. Днем там царит тишина, а в полдень, когда жара всего сильней, замирает даже ветер, и тишина в лесу делается жуткой. Ночью все меняется. Ночь врывается в лес, как безумный музыкант, дирижирующий таким же безумным оркестром. Эта музыка над Сен-Пьером продолжается до зари. Под звуки ее жители спокойно спят, а когда она умолкает, они просыпаются.
Когда Гаспар проснулся, утренняя заря начертила на черном полу комнаты сквозь створчатые ставни семь голубовато-серых полос. Гаспар видел во сне девушку, которую он встретил на площади у фонтана. Ему не хотелось просыпаться.
Постучали в дверь, и в комнату вошла хозяйка. Поставив поднос с кофе рядом с Гаспаром на полу, она отворила ставни, и в комнату ворвался запах моря и леса. Сен-Пьер был уже на ногах. Слышались крики разносчиков на улицах, женские и детские голоса. И все эти незнакомые звуки возбудили любопытство Гаспара. Он оделся и вышел из дому. Улица Горы была еще погружена в полумрак. В конце ее виднелась полоса моря, у берегов темного, а вдали уже освещенного солнцем и лазурного.
Гаспар дошел до ближайшей лестницы и поднялся на улицу Виктора Гюго, на которой разрасталось утреннее оживление. Огромная феерическая картина, изображавшая ночной город под усеянным звездами небом, исчезла с экрана, и на месте ее появилась другая – тот же город, освещенный солнцем. Фонтан на площади из танцующей радуги превратился в танцующий цветок из бриллиантов. Гаспар шел по улице, то поднимаясь в гору, то опускаясь с горы, и дошел до реки Рокселаны, все время думая о том, на какой улице и в каком доме скрывается вчерашняя незнакомка.
Когда он дошел до базарной площади, она была еще вся в тени. Пестрые цветы, плоды, рыба, пестро одетые торговцы и покупатели – сказочная картина движения и жизни в полумраке и почти без звуков. Мон-Пеле отбрасывал на все свою мрачную тень. И утро, и не утро. Но вот в одно мгновение все изменилось. Золотые лучи солнца брызнули через плечо великана Мон-Пеле, синее море ожило под синим небом, а площадь ярко осветилась и наполнилась звуками, как клетка с птицами.
Бродя по базару, Гаспар увидел среди толпы вчерашнюю девушку. Она была без лотка. Ее маленькая головка была повязана полосатым платком. В руках была корзина, – она шла покупать рыбу.
Когда незнакомка увидела Гаспара, взгляды их встретились, и она тотчас же отвернулась.
– Эй, Мари! Мари с Красной Горы! Куда же ты, покупай свежую рыбу! – окликнул ее один из рыбаков.
Но Мари прошла мимо, не оглядываясь.
– Кто она такая? – спросил Гаспар.
– Разносчица с улицы Пропасти.
И рыбак занялся своими покупателями, навязывая рыбу всем, кто проходил мимо, и пересыпая речь бесконечными веселыми шутками. Гаспар пошел за Мари следом, но ее нигде не было видно. За что она рассердилась на него?
Он шел по базару, одурманенный запахом цветов и ослепленный обилием фруктов всех сортов и окрасок. Он остановился перед стойкой с фруктами и цветами и вдруг заметил, что Мари стоит рядом с ним. Она не видела его. Двигаясь вместе с толпой, она очутилась около него нечаянно. Но вот она оглянулась, и взгляды их встретились в третий раз…
Девушка покраснела, и Гаспар понял, что она узнала его. Он почему-то даже решил, что она думала о нем.
– Доброе утро, – рискнул он поздороваться.
– Доброе утро, – ответила она.
Так вышло и сегодня. Люди вдруг засуетились, полил дождь. Гаспар, спрятавшийся в какую-то открытую дверь, слышал, как дождь барабанил по крышам выходивших на улицу веранд. Поднялся ветер, и сверху донесся шум деревьев и вздохи папоротников, клонившихся от ветра. С улицы вместе с шумом дождя доносились оживленные голоса и смех спасавшихся от дождя людей.
И вдруг – тучи разорвались и проглянула лазурь. Последний удар дождевого барабана по крышам веранд, – и на голубом небе загорелась арка радуги.
Гаспар вышел из своего убежища и отправился отыскивать улицу Горы. Он все еще продолжал думать о девушке с хорошеньким личиком и серьезными глазами, но предстоявшее дело скоро вытеснило ее образ из головы.
– Послушайте, – обратился он к старому креолу под белым зонтиком, – не укажете ли мне, где находится улица Горы?
Креол охотно указал дорогу, но он объяснялся на совершенно непонятном Гаспару наречии. Моряк понял только, что улица находится где-то внизу и поэтому свернул в ближайший переулок и направился к голубой гавани.
Ребенок цвета банана и с бананом в руках стоял в открытых дверях какого-то дома. Гаспар снял панаму и, вежливо кланяясь, спросил:
– Гражданин, не можете ли вы указать дорогу на улицу Горы, номер три?
«Гражданин» извлек из своей гортани какой-то хриплый звук и показал толстым пальчиком прямо в небо. Привлеченная разговором, в дверях появилась пожилая креолка. Гаспар повторил ей свой вопрос.
– Это и есть улица Горы, номер три, – ответила она.
Это была мадам Фали. Она ввела Гаспара в дом, в чистенькую комнату почти без мебели. В углу находился «слон» – нечто вроде кровати в виде матраца в два фута толщиной. Гаспар дал задаток и опять поднялся на верхние улицы города.
Вечером, засыпая, Гаспар слушал голоса ночи. Южными ночами леса полны голосов. Днем там царит тишина, а в полдень, когда жара всего сильней, замирает даже ветер, и тишина в лесу делается жуткой. Ночью все меняется. Ночь врывается в лес, как безумный музыкант, дирижирующий таким же безумным оркестром. Эта музыка над Сен-Пьером продолжается до зари. Под звуки ее жители спокойно спят, а когда она умолкает, они просыпаются.
Когда Гаспар проснулся, утренняя заря начертила на черном полу комнаты сквозь створчатые ставни семь голубовато-серых полос. Гаспар видел во сне девушку, которую он встретил на площади у фонтана. Ему не хотелось просыпаться.
Постучали в дверь, и в комнату вошла хозяйка. Поставив поднос с кофе рядом с Гаспаром на полу, она отворила ставни, и в комнату ворвался запах моря и леса. Сен-Пьер был уже на ногах. Слышались крики разносчиков на улицах, женские и детские голоса. И все эти незнакомые звуки возбудили любопытство Гаспара. Он оделся и вышел из дому. Улица Горы была еще погружена в полумрак. В конце ее виднелась полоса моря, у берегов темного, а вдали уже освещенного солнцем и лазурного.
Гаспар дошел до ближайшей лестницы и поднялся на улицу Виктора Гюго, на которой разрасталось утреннее оживление. Огромная феерическая картина, изображавшая ночной город под усеянным звездами небом, исчезла с экрана, и на месте ее появилась другая – тот же город, освещенный солнцем. Фонтан на площади из танцующей радуги превратился в танцующий цветок из бриллиантов. Гаспар шел по улице, то поднимаясь в гору, то опускаясь с горы, и дошел до реки Рокселаны, все время думая о том, на какой улице и в каком доме скрывается вчерашняя незнакомка.
Когда он дошел до базарной площади, она была еще вся в тени. Пестрые цветы, плоды, рыба, пестро одетые торговцы и покупатели – сказочная картина движения и жизни в полумраке и почти без звуков. Мон-Пеле отбрасывал на все свою мрачную тень. И утро, и не утро. Но вот в одно мгновение все изменилось. Золотые лучи солнца брызнули через плечо великана Мон-Пеле, синее море ожило под синим небом, а площадь ярко осветилась и наполнилась звуками, как клетка с птицами.
Бродя по базару, Гаспар увидел среди толпы вчерашнюю девушку. Она была без лотка. Ее маленькая головка была повязана полосатым платком. В руках была корзина, – она шла покупать рыбу.
Когда незнакомка увидела Гаспара, взгляды их встретились, и она тотчас же отвернулась.
– Эй, Мари! Мари с Красной Горы! Куда же ты, покупай свежую рыбу! – окликнул ее один из рыбаков.
Но Мари прошла мимо, не оглядываясь.
– Кто она такая? – спросил Гаспар.
– Разносчица с улицы Пропасти.
И рыбак занялся своими покупателями, навязывая рыбу всем, кто проходил мимо, и пересыпая речь бесконечными веселыми шутками. Гаспар пошел за Мари следом, но ее нигде не было видно. За что она рассердилась на него?
Он шел по базару, одурманенный запахом цветов и ослепленный обилием фруктов всех сортов и окрасок. Он остановился перед стойкой с фруктами и цветами и вдруг заметил, что Мари стоит рядом с ним. Она не видела его. Двигаясь вместе с толпой, она очутилась около него нечаянно. Но вот она оглянулась, и взгляды их встретились в третий раз…
Девушка покраснела, и Гаспар понял, что она узнала его. Он почему-то даже решил, что она думала о нем.
– Доброе утро, – рискнул он поздороваться.
– Доброе утро, – ответила она.