– Мы забыли одно очень важное дело. Мы прибыли на остров, устраиваемся здесь, и не сделали еще визита хозяину. Вы найдете дорогу туда, где вы видели его кости?
– Конечно, – ответил Гаспар и повел капитана через кустарники. Вскоре он отыскал тот бугор, на котором Ив нашел останки пирата. Череп лежал рядом.
Капитан поднял его, осмотрел и вдруг с торжествующим смехом подбросил вверх и поймал.
– Вы, кажется, довольны? – удивленно сказал Гаспар.
– Да, – ответил Сажес, продолжая смеяться. – Эта штука сказала мне: «Ты ошибаешься, сокровища на корабле! Протяни руку и возьми их!»
С этими словами капитан бросил череп в кусты и пошел прочь.
____________________
Вечером Гаспар решился наконец заговорить о том, что его так мучило.
– У нас все готово, – начал он, обращаясь к капитану. – Лодку перетащили через остров и спустили на воду, аппараты в порядке. Можно приступать к работе. Но сначала мне хотелось бы сказать вам кое-то…
– А именно?
– Я говорю о своей доле участия в находке. Мы сошлись на пятнадцати процентах. Этого мало. Вы тогда запугали меня тем, что донесете насчет Ива. А это справедливо?
– Сколько же вы хотите?
– Тридцать.
– Вы, очевидно, хотите получить, кроме своей доли, еще долю убитого?
– Вот именно.
– Мне кажется, что это тоже будет несправедливо, – сухо сказал Сажес.
– Если бы это было несправедливо, я не стал бы требовать, – ответил Гаспар.
– Да, но мне кажется, что события, повлекшие за собой смерть Ива, несколько меняют дело. Вы убили этого человека и вы же хотите получить его долю по наследству. Что вы на это скажете?
– А что вы скажете о Педро, которого вы убили?
– Ах, вот что! Вы думаете, что поймали меня, прижали меня в угол? Ну, а не полагаете ли вы, что это несколько опасно – вести со мной такую игру?
Сажес говорил рассчитано спокойно, как будто вел самую обычную беседу.
Гаспар улыбнулся.
– Я вооружен, – заявил он, ударяя рукой по карману.
Лицо Сажеса выразило нескрываемое презрение.
– Вооружен? Нет, положительно, вы простак, друг мой. За кого вы меня принимаете? Предположите, что я убью вас сегодня ночью. Команда узнает об этом, и я окажусь у нее в руках. Нет, я никогда не убиваю.
– Ну, все равно, – сказал Гаспар, – убиваете ли вы или нет, я требую свои права.
– И вы их получите, – спокойно сказал Сажес.
– Вы дадите мне тридцать процентов? Сажес кивнул головой.
– Хорошо! – сказал Гаспар, протягивая руку. Сажес пожал ее и весело сказал:
– А теперь забудем наши споры и выпьем на сон грядущий.
Он встал, порылся в палатке и вынес стаканы и ром. Капитан пил мало и только усердно подливал в стакан собутыльника.
Ночью Гаспар долго не мог заснуть, а когда начинал дремать, сновидения его были так ярки, как будто это была действительность. Ему снилось, что мимо палатки без конца ходили и тихо переговаривались люди, переносившие что-то тяжелое на спине, как будто происходила все та же работа по разгрузке, которую он наблюдал днем.
XVIII. Покинут
XIX. Дары моря
ХХ. Сен-Пьер
– Конечно, – ответил Гаспар и повел капитана через кустарники. Вскоре он отыскал тот бугор, на котором Ив нашел останки пирата. Череп лежал рядом.
Капитан поднял его, осмотрел и вдруг с торжествующим смехом подбросил вверх и поймал.
– Вы, кажется, довольны? – удивленно сказал Гаспар.
– Да, – ответил Сажес, продолжая смеяться. – Эта штука сказала мне: «Ты ошибаешься, сокровища на корабле! Протяни руку и возьми их!»
С этими словами капитан бросил череп в кусты и пошел прочь.
____________________
Вечером Гаспар решился наконец заговорить о том, что его так мучило.
– У нас все готово, – начал он, обращаясь к капитану. – Лодку перетащили через остров и спустили на воду, аппараты в порядке. Можно приступать к работе. Но сначала мне хотелось бы сказать вам кое-то…
– А именно?
– Я говорю о своей доле участия в находке. Мы сошлись на пятнадцати процентах. Этого мало. Вы тогда запугали меня тем, что донесете насчет Ива. А это справедливо?
– Сколько же вы хотите?
– Тридцать.
– Вы, очевидно, хотите получить, кроме своей доли, еще долю убитого?
– Вот именно.
– Мне кажется, что это тоже будет несправедливо, – сухо сказал Сажес.
– Если бы это было несправедливо, я не стал бы требовать, – ответил Гаспар.
– Да, но мне кажется, что события, повлекшие за собой смерть Ива, несколько меняют дело. Вы убили этого человека и вы же хотите получить его долю по наследству. Что вы на это скажете?
– А что вы скажете о Педро, которого вы убили?
– Ах, вот что! Вы думаете, что поймали меня, прижали меня в угол? Ну, а не полагаете ли вы, что это несколько опасно – вести со мной такую игру?
Сажес говорил рассчитано спокойно, как будто вел самую обычную беседу.
Гаспар улыбнулся.
– Я вооружен, – заявил он, ударяя рукой по карману.
Лицо Сажеса выразило нескрываемое презрение.
– Вооружен? Нет, положительно, вы простак, друг мой. За кого вы меня принимаете? Предположите, что я убью вас сегодня ночью. Команда узнает об этом, и я окажусь у нее в руках. Нет, я никогда не убиваю.
– Ну, все равно, – сказал Гаспар, – убиваете ли вы или нет, я требую свои права.
– И вы их получите, – спокойно сказал Сажес.
– Вы дадите мне тридцать процентов? Сажес кивнул головой.
– Хорошо! – сказал Гаспар, протягивая руку. Сажес пожал ее и весело сказал:
– А теперь забудем наши споры и выпьем на сон грядущий.
Он встал, порылся в палатке и вынес стаканы и ром. Капитан пил мало и только усердно подливал в стакан собутыльника.
Ночью Гаспар долго не мог заснуть, а когда начинал дремать, сновидения его были так ярки, как будто это была действительность. Ему снилось, что мимо палатки без конца ходили и тихо переговаривались люди, переносившие что-то тяжелое на спине, как будто происходила все та же работа по разгрузке, которую он наблюдал днем.
XVIII. Покинут
Гаспар проснулся и сразу не мог понять, где он находится. Во рту его все распухло, руки были тяжелы и вялы, как подушки. Постепенно соображение вернулось к нему. Он припомнил, что испытал уже однажды подобное ощущение, когда ему прибавили в вино каких-то капель. Кроме того, он вспомнил, что выпил накануне слишком много рома. Он был пьян, и это ухудшало его самочувствие.
В палатку задувал легкий ветерок, море было гладкое и серое. Давящей тяжестью раскинулось над морем небо – свинцово-серое, темнее на горизонте, чем в зените.
Гаспар лежал, ожидая, что его окликнет Сажес. Он и не подозревал, какую гнусную штуку с ним сыграли ночью. Гаспар приписывал свое состояние действию рома, и ему было стыдно за себя.
Проклиная ром и себя самого, он тяжело поднялся на ноги и, шатаясь, вышел на берег. Первое, что его поразило, было пустое место там, где вчера был сложен провиант. От целой горы, прикрытой брезентом, остался только мешок с сухарями да ящик консервов. Гаспар перевел взгляд на тот уголок бухты, где вчера была привязана лодка, – ее там не было. Тогда сняв башмаки, он с трудом вскарабкался на несколько ярдов по стволу пальмы и взглянул на море.
«Прекрасная Арлезианка» исчезла.
Гаспар, почти теряя сознание от ужаса, опустился на землю. Губы его были болезненно сухи, а с ладоней стекал холодный пот. Он понял: его бросили на острове одного, как котенка. Сажес, очевидно, напоил его чем-то одурманивающим. Но почему с ним поступили так жестоко? Ответ был не труден для того, кто знал Пьера Сажеса…
Почему капитан решил бежать, оставив коралловый корабль в лагуне? Откуда он узнал, что на нем не было сокровищ и что он бесплодно потратит время на поиски? Стараясь найти ответ на эту загадку, Гаспар бессознательно пошел по пути, который проложили накануне матросы, протаскивая лодку.
Не успел он дойти до северной бухты, как две вещи бросились ему в глаза. В лагуне стояла привязанная лодка с водолазными аппаратами, а вдали виднелась «Прекрасная Арлезианка», стоявшая на месте с повисшими парусами.
Гаспару показалось, что она имела какой-то зловещий вид. Совершив свое гнусное дело, она намеревалась улизнуть, но была поймана и прикована к месту. Штиль держал ее в своих железных руках так крепко, как будто она засела во льдах. Течение, очень медленное в этих местах, могло передвигать ее к северу не больше, чем на одну милю в час. Она будет оставаться на виду острова целый день, может быть, дольше.
Гаспар сжал кулаки и послал «Прекрасной Арлезианке» проклятье. Проклятая барка увезла его с проклятого острова, она же доставила его опять туда. На ее борту он выдал свою тайну Пьеру Сажесу. Она доставила его в Сен-Пьер, дала ему Мари и надежду на счастливое будущее, и она же отняла все это от него. Он беспомощно смотрел ей вслед и посылал бессильные проклятья, не замечая, что кругом в воздухе струилась и осаждалась на землю едва заметная мельчайшая серая пыль.
Ветер совершенно утих. Гаспар не имел ни малейшего представления о том, какое могло быть время дня. Судить по солнцу было невозможно. Густая свинцовая пелена тумана закрывала небо. Он перевел глаза с судна на оставленную в лагуне лодку. Почему капитан решил бросить ее и дорогие водолазные аппараты? Сажес, который переворачивал дважды каждый пенни, прежде чем его истратить? Гаспар повернулся и пошел обратно.
На полпути, там, где когда-то Ив нашел череп Симона Серпенте, он вдруг остановился и, подняв руки к небу, отчаянно закричал. Бугра, около которого лежал череп, больше не существовало. Вместо него у ног Гаспара зияла довольно глубокая яма. Он понял: золото пирата было не на корабле. Оно было зарыто в землю, и пират сложил возле него свои кости.
Гаспар заглянул в яму. На дне виднелась старая, совсем почерневшая монета. Он поднял ее и надкусил. Это было золото.
Отчаянная мысль пришла ему в голову. Что если он попытается догнать «Арлезианку» на лодке? Безумие! Ему одному никогда не удастся перевести ее через буруны.
Пока он стоял, глядя на судно, черное, точно уснувшее, море вдруг глубоко вздохнуло. Высокая волна тихо, как вор, подкралась к берегу и разлилась по песку.
Гаспар отвел взгляд от барки и заметил что-то странное на восточной стороне неба. Он стал напряженно всматриваться. Неясная серая полоска прорезала небо на востоке. Она заметно двигалась. Постепенно она изменила свою форму и сделалась похожей на дымную комету, неудержимо летевшую на остров.
Это были птицы, огромная стая чаек, разрезавшая воздух своими острыми крыльями и испускавшая один общий печальный крик. Другая стая, населявшая соседний островок, поднялась навстречу и присоединила к общему хору свои тревожные голоса. В одно мгновение воздух наполнился птицами, беспорядочно носившимися над головой Гаспара.
Через несколько минут огромная стая опять разбилась на две, и точно сметенная ураганом, исчезла на юго-западе. Мгновенно водворилась полная тишина.
Гаспар вернулся к южной бухте, вошел в палатку и бросился на землю лицом вниз. Обманутый, он вспомнил теперь Мари, которой лишился в погоне за золотом.
Он потерял все, потерял и любимую. Чтобы найти ее, надо было сначала вернуться на Мартинику. Может случиться, что его заметит и спасет какое-нибудь судно, но это судно должно непременно направляться именно на этот остров. Иначе пройдут годы, прежде чем он вернется в Сен-Пьер. Можно написать Сегену, но где и когда при своей бродячей жизни он получит ответ?
Внезапно поднялся ветер. Сразу стемнело. Гаспар остановился, и ему показалось, что издалека, с моря, доносится неясный шум, глухой и мощный. Ветер крепчал, налетая порывами. Гаспар посмотрел на небо. Вся северная часть его была, точно бронзовая.
Опять он вернулся на северный берег и взглянул на судно.
«Прекрасная Арлезианка» казалась белой на темном фоне неба. Паруса ее наконец надулись. Но какие страшные волны катились по морю! Глухой, все усиливавшийся и становившийся яснее шум шел за ними. Казалось, будто легионы бурь и циклонов бешено рвались в наглухо запертую дверь, чтобы наброситься на притаившийся мир.
Прямо навстречу этой угрозе неслась «Прекрасная Арлезианка». Сажес убавил парусов, хотя недостаточно, судя по размерам надвигавшейся бури: никто лучше Пьера Сажеса не знал, что море было полно подводных скал и рифов, и он спешил уйти от них.
Ветер налетал свистящими порывами, а пенящиеся волны, разбиваясь о рифы, бросали соленые брызги в лицо Гаспару. Послышались первые раскаты грома.
В эту самую минуту заходящее солнце, бледное, как испуганный свидетель, проглянуло между туч, осветило море и надвигающиеся валы, и убегавшую барку.
Покрыв шум воды и рев ветра, на море и на остров пролился бурными потоками ливень. Он свалил Гаспа-ра с ног и чуть не смыл его в море. Оглушенный и захлебывающийся, он попытался встать. Новый порыв ветра отшвырнул его в кусты, набив рот песком.
Лежа лицом вниз, Гаспар старался подняться на ноги, но не мог, точно ему навалили на спину железную плиту. Чудовищный удар грома заставил его припасть к земле, и ему казалось, что она расступается под ним.
Наконец он с трудом приподнялся и ползком добрался до густых зарослей кустарника. Черную тьму то и дело разрезали ослепительные молнии, освещая крутящиеся смерчи и пену, которые сейчас же исчезали в ревущем мраке.
Гаспар, оглушенный, потерял сознание. Шум вокруг него казался ему гулом человеческих голосов Он не знал, сколько времени пролежал без чувств, но когда очнулся, попробовал подняться на локтях.
Первоначальная сила урагана уменьшилась. Ветер был все еще силен, но тучи поредели и сквозь них светила луна. Гаспар хотел встать на ноги, но сейчас же опять упал. Он целые сутки не ел, а снадобье, которое ему подлил Сажес, продолжало действовать.
В ту минуту, когда матрос пытался встать, он увидел ужасное зрелище.
«Прекрасная Арлезианка» мчалась к берегу, то поднимаясь на гребне волны, то исчезая в бездне. Катастрофический ураган сохранил ей только обломок фок-мачты с обрывком паруса на ней. Ветер нес судно на лагуну, окруженную рифами.
Настал час расчета. На этот раз Пьеру Сажесу уже не поможет ни хитрость, ни железная воля. Неумолимая стихия несла его навстречу смерти…
Протекли немногие томительные секунды. Гаспар различал жалобные крики негров. На одно мгновение он еще раз увидел судно, взлетевшее на высоком гребне волны. Потом луна зашла за тучу, и непроглядная тьма вновь окутала его. Через несколько минут луна появилась опять, но судна уже не было видно. Оно покоилось на дне глубокой лагуны, над которой с грохотом перекатывались волны.
В палатку задувал легкий ветерок, море было гладкое и серое. Давящей тяжестью раскинулось над морем небо – свинцово-серое, темнее на горизонте, чем в зените.
Гаспар лежал, ожидая, что его окликнет Сажес. Он и не подозревал, какую гнусную штуку с ним сыграли ночью. Гаспар приписывал свое состояние действию рома, и ему было стыдно за себя.
Проклиная ром и себя самого, он тяжело поднялся на ноги и, шатаясь, вышел на берег. Первое, что его поразило, было пустое место там, где вчера был сложен провиант. От целой горы, прикрытой брезентом, остался только мешок с сухарями да ящик консервов. Гаспар перевел взгляд на тот уголок бухты, где вчера была привязана лодка, – ее там не было. Тогда сняв башмаки, он с трудом вскарабкался на несколько ярдов по стволу пальмы и взглянул на море.
«Прекрасная Арлезианка» исчезла.
Гаспар, почти теряя сознание от ужаса, опустился на землю. Губы его были болезненно сухи, а с ладоней стекал холодный пот. Он понял: его бросили на острове одного, как котенка. Сажес, очевидно, напоил его чем-то одурманивающим. Но почему с ним поступили так жестоко? Ответ был не труден для того, кто знал Пьера Сажеса…
Почему капитан решил бежать, оставив коралловый корабль в лагуне? Откуда он узнал, что на нем не было сокровищ и что он бесплодно потратит время на поиски? Стараясь найти ответ на эту загадку, Гаспар бессознательно пошел по пути, который проложили накануне матросы, протаскивая лодку.
Не успел он дойти до северной бухты, как две вещи бросились ему в глаза. В лагуне стояла привязанная лодка с водолазными аппаратами, а вдали виднелась «Прекрасная Арлезианка», стоявшая на месте с повисшими парусами.
Гаспару показалось, что она имела какой-то зловещий вид. Совершив свое гнусное дело, она намеревалась улизнуть, но была поймана и прикована к месту. Штиль держал ее в своих железных руках так крепко, как будто она засела во льдах. Течение, очень медленное в этих местах, могло передвигать ее к северу не больше, чем на одну милю в час. Она будет оставаться на виду острова целый день, может быть, дольше.
Гаспар сжал кулаки и послал «Прекрасной Арлезианке» проклятье. Проклятая барка увезла его с проклятого острова, она же доставила его опять туда. На ее борту он выдал свою тайну Пьеру Сажесу. Она доставила его в Сен-Пьер, дала ему Мари и надежду на счастливое будущее, и она же отняла все это от него. Он беспомощно смотрел ей вслед и посылал бессильные проклятья, не замечая, что кругом в воздухе струилась и осаждалась на землю едва заметная мельчайшая серая пыль.
Ветер совершенно утих. Гаспар не имел ни малейшего представления о том, какое могло быть время дня. Судить по солнцу было невозможно. Густая свинцовая пелена тумана закрывала небо. Он перевел глаза с судна на оставленную в лагуне лодку. Почему капитан решил бросить ее и дорогие водолазные аппараты? Сажес, который переворачивал дважды каждый пенни, прежде чем его истратить? Гаспар повернулся и пошел обратно.
На полпути, там, где когда-то Ив нашел череп Симона Серпенте, он вдруг остановился и, подняв руки к небу, отчаянно закричал. Бугра, около которого лежал череп, больше не существовало. Вместо него у ног Гаспара зияла довольно глубокая яма. Он понял: золото пирата было не на корабле. Оно было зарыто в землю, и пират сложил возле него свои кости.
Гаспар заглянул в яму. На дне виднелась старая, совсем почерневшая монета. Он поднял ее и надкусил. Это было золото.
Отчаянная мысль пришла ему в голову. Что если он попытается догнать «Арлезианку» на лодке? Безумие! Ему одному никогда не удастся перевести ее через буруны.
Пока он стоял, глядя на судно, черное, точно уснувшее, море вдруг глубоко вздохнуло. Высокая волна тихо, как вор, подкралась к берегу и разлилась по песку.
Гаспар отвел взгляд от барки и заметил что-то странное на восточной стороне неба. Он стал напряженно всматриваться. Неясная серая полоска прорезала небо на востоке. Она заметно двигалась. Постепенно она изменила свою форму и сделалась похожей на дымную комету, неудержимо летевшую на остров.
Это были птицы, огромная стая чаек, разрезавшая воздух своими острыми крыльями и испускавшая один общий печальный крик. Другая стая, населявшая соседний островок, поднялась навстречу и присоединила к общему хору свои тревожные голоса. В одно мгновение воздух наполнился птицами, беспорядочно носившимися над головой Гаспара.
Через несколько минут огромная стая опять разбилась на две, и точно сметенная ураганом, исчезла на юго-западе. Мгновенно водворилась полная тишина.
Гаспар вернулся к южной бухте, вошел в палатку и бросился на землю лицом вниз. Обманутый, он вспомнил теперь Мари, которой лишился в погоне за золотом.
Он потерял все, потерял и любимую. Чтобы найти ее, надо было сначала вернуться на Мартинику. Может случиться, что его заметит и спасет какое-нибудь судно, но это судно должно непременно направляться именно на этот остров. Иначе пройдут годы, прежде чем он вернется в Сен-Пьер. Можно написать Сегену, но где и когда при своей бродячей жизни он получит ответ?
Внезапно поднялся ветер. Сразу стемнело. Гаспар остановился, и ему показалось, что издалека, с моря, доносится неясный шум, глухой и мощный. Ветер крепчал, налетая порывами. Гаспар посмотрел на небо. Вся северная часть его была, точно бронзовая.
Опять он вернулся на северный берег и взглянул на судно.
«Прекрасная Арлезианка» казалась белой на темном фоне неба. Паруса ее наконец надулись. Но какие страшные волны катились по морю! Глухой, все усиливавшийся и становившийся яснее шум шел за ними. Казалось, будто легионы бурь и циклонов бешено рвались в наглухо запертую дверь, чтобы наброситься на притаившийся мир.
Прямо навстречу этой угрозе неслась «Прекрасная Арлезианка». Сажес убавил парусов, хотя недостаточно, судя по размерам надвигавшейся бури: никто лучше Пьера Сажеса не знал, что море было полно подводных скал и рифов, и он спешил уйти от них.
Ветер налетал свистящими порывами, а пенящиеся волны, разбиваясь о рифы, бросали соленые брызги в лицо Гаспару. Послышались первые раскаты грома.
В эту самую минуту заходящее солнце, бледное, как испуганный свидетель, проглянуло между туч, осветило море и надвигающиеся валы, и убегавшую барку.
Покрыв шум воды и рев ветра, на море и на остров пролился бурными потоками ливень. Он свалил Гаспа-ра с ног и чуть не смыл его в море. Оглушенный и захлебывающийся, он попытался встать. Новый порыв ветра отшвырнул его в кусты, набив рот песком.
Лежа лицом вниз, Гаспар старался подняться на ноги, но не мог, точно ему навалили на спину железную плиту. Чудовищный удар грома заставил его припасть к земле, и ему казалось, что она расступается под ним.
Наконец он с трудом приподнялся и ползком добрался до густых зарослей кустарника. Черную тьму то и дело разрезали ослепительные молнии, освещая крутящиеся смерчи и пену, которые сейчас же исчезали в ревущем мраке.
Гаспар, оглушенный, потерял сознание. Шум вокруг него казался ему гулом человеческих голосов Он не знал, сколько времени пролежал без чувств, но когда очнулся, попробовал подняться на локтях.
Первоначальная сила урагана уменьшилась. Ветер был все еще силен, но тучи поредели и сквозь них светила луна. Гаспар хотел встать на ноги, но сейчас же опять упал. Он целые сутки не ел, а снадобье, которое ему подлил Сажес, продолжало действовать.
В ту минуту, когда матрос пытался встать, он увидел ужасное зрелище.
«Прекрасная Арлезианка» мчалась к берегу, то поднимаясь на гребне волны, то исчезая в бездне. Катастрофический ураган сохранил ей только обломок фок-мачты с обрывком паруса на ней. Ветер нес судно на лагуну, окруженную рифами.
Настал час расчета. На этот раз Пьеру Сажесу уже не поможет ни хитрость, ни железная воля. Неумолимая стихия несла его навстречу смерти…
Протекли немногие томительные секунды. Гаспар различал жалобные крики негров. На одно мгновение он еще раз увидел судно, взлетевшее на высоком гребне волны. Потом луна зашла за тучу, и непроглядная тьма вновь окутала его. Через несколько минут луна появилась опять, но судна уже не было видно. Оно покоилось на дне глубокой лагуны, над которой с грохотом перекатывались волны.
XIX. Дары моря
Когда Гаспар очнулся, было уже светло, а на небе не было ни облачка. Он вспомнил все, что произошло и безоблачное небо наполнило его радостью.
Он поднялся на ноги. Одежда его заскорузла от соли, свет ослеплял его. Вид острова поразил Гаспара и наполнил его сердце тяжелой грустью. Пальм больше не было, а кустарники и песок – все было покрыто солью, блестевшей как иней. Островок имел вид пустыни.
Гаспар пошел к южной бухте в надежде, что буря пощадила его запасы еды. Так оно и было. Ящик с консервами запутался в кустах, и его не унесло волной. Гаспар открыл одну из жестянок и начал жадно утолять свой голод. Он не ел давно и насытиться было не так легко. Продолжая жевать, он отправился к северной бухте, чтобы узнать, какая судьба постигла «Арлезианку». Он прошел по коралловой косе к тому месту, где лежал коралловый корабль пирата Серпенте. Сквозь прозрачную воду лагуны он увидел рядом с его сказочно-красивым корпусом изуродованный корпус барки.
Вернувшись на берег, он заметил в нескольких шагах от воды мертвое тело. Гаспар быстро направился к нему. Это был капитан Сажес. Никакой страх не удержал Гаспара от желания подойти ближе к своему недавнему врагу. Его тянула к нему какая-то непреодолимая сила.
Неожиданно Гаспару бросился в глаза огромный бриллиант на пальце Сажеса. Он судорожно наклонился и увидел выглядывавшую из-под шейного платка капитана голову змеи с крупными рубинами вместо глаз. Со всех сторон к трупу подбирались крабы, мелкие и крупные. Гаспар понял, что надо спешить. Он опустился на колени и развязал платок, а потом осторожно снял змею с шеи капитана. Правый карман его кителя оттопыривался – Гаспар сунул в него руку и вынул узелок с драгоценными украшениями. В левом кармане оказалась записная книжка, которую он тоже переложил в свой карман. Поспешно сдернув кольцо с пальца, он убежал прочь со своей добычей, наступая на крабов, размахивая руками и оглашая пустынный остров бурными криками радости. Добежав до южной бухты, он бросился на песок, рассыпал перед собой сокровища и начал играть ими, как ребенок, приговаривая: «Это все мое, все мое!»
Теперь ничто не помешает ему вернуться к Мари… Мертвая тишина острова больше не наводила на него тоску, хотя надежды на спасение у Гаспара было немного.
Гаспар влачил на острове в течение нескольких долгих дней жалкое существование. Главным занятием его было наблюдение за горизонтом, и он предавался ему с понятным усердием и настойчивостью. И усердие увенчалось наградой. Зоркий взгляд его различил наконец едва заметное пятнышко на море.
Чтобы привлечь на себя внимание судна, Гаспар быстро разложил костер. Началось томительное ожидание. Гаспар тревожно ходил по берегу. Отчаяние сменялось надеждой.
Вскоре он заметил, как от судна отделилась лодка и направилась к острову. Очевидно, остров чаек был известен капитану, потому что лодка, обогнув остров, подходила к нему с южной стороны.
Гаспар проворно спрятал драгоценности в карман и помчался к южной бухте. Там в ожидании лодки он испытал волнение актера, которому пришлось выйти на сцену с плохо выученной ролью. Он позаботился о том, чтобы спрятать свои сокровища, но забыл придумать правдоподобное объяснение своего появления на острове.
Теперь было уже поздно. Лодка подошла к острову, и Гаспар пошел ей навстречу по колени в воде. Матросы перестали грести, а сидевший на носу крикнул ему что-то по-английски, чего он не понял, и ответил по-французски.
В следующую минуту ему бросили конец, и он благополучно очутился в лодке. Посадив Гаспара рядом с собой, помощник капитана тотчас же отдал приказ матросам, и лодка отошла от берега.
– Француз? – спросил он его дорогой.
Гаспар кивнул головой и ответил опять по-французски.
– Потерпевший крушение, – добавил он потом по-английски. Это была одна из немногих известных ему английских фраз.
Гаспар прочел название судна на спасательном круге: «Анна Мартин».
– Какой порт? – спросил он.
– Сен-Пьер.
Гаспар чуть не подскочил на месте. Он не верил своим ушам. Судно, которое могло идти в тридцать, сорок других портов, шло именно на Мартинику, к Мари! Не помня себя от восторга, он начал неистово хлопать ладонями по коленам. Матросы смеялись, только помощник капитана сохранял серьезное выражение лица.
Покидая остров, Гаспар забыл сделать одно очень важное дело – снять с пальца старинный перстень с крупным бриллиантом. Помощник капитана, который не мог отвести глаз от блестящего камня, не сказал ни слова. Это был очень замкнутый человек, по имени Скиннер.
Вскоре лодка подошла к судну, и капитан, наклонившись над перилами, что-то крикнул вниз. В одну минуту команда оказалась на борту, лодку подняли, и «Анна Мартин» продолжала свой путь.
Только тогда капитан взглянул на Гаспара.
– Он француз, потерпевший крушение, – пояснил помощник. – Но у него на пальце бриллиант, стоящий не менее десяти тысяч долларов, который требует объяснения.
Капитан взглянул на бриллиант и послал за матросом, говорившим по-французски. Это был толстый португалец Диего. Только теперь, уловив взгляд капитана, Гаспар заметил, что кольцо осталось у него на руке.
Капитан начал допрос.
– Давно ли потерпели крушение?
– Несколько дней назад.
– Какая причина?
– Буря.
– Откуда у вас кольцо?
– Нашел.
– Где?
– На острове.
– Оно валялось на земле?
– Да.
– Где?
– Около берега.
Здесь Гаспар прервал допрос и сказал:
– Скажите капитану, что кольцо мое, что я нашел его, продам в Сен-Пьере и щедро заплачу ему за спасение. У меня есть в Сен-Пьере друзья, которые поручатся за меня. Я хочу ехать на пароходе в качестве пассажира.
– Кого вы считаете своим другом в Сен-Пьере?
– Сегена, Поля Сегена.
Имя, по-видимому, произвело впечатление на капитана Скотта.
– А как называлось ваше судно?
– «Прекрасная Арлезианка».
Длинное лицо капитана при этих словах вытянулось еще больше. Он подошел к Гаспару и схватил его за руку.
– «Прекрасная Арлезианка» – Пьера Сажеса?
– Да.
– И он был на борту?
– Да.
– И погиб?
– Да.
– Это верно?
– О, да! Я оставил его, когда крабы принялись за него.
Скотт был одной из жертв капитана Сажеса. «Анна Мартин» не принадлежала ему, он был на службе у ее хозяина. Когда-то он плавал в Вест-Индии самостоятельно. Потом попал в сети капитана, и это его разорило. Немудрено поэтому, что он реагировал несколько бурным образом, услышав последнюю новость о крабах.
Он закинул голову назад, закрыл глаза и… захохотал… Потом велел позвать всю команду наверх и поднести каждому по чарке. После этого он схватил под руку Гаспара и потащил его в скромное помещение, носившее название салона. Открыв одну из дверей, выходивших в это помещение, он сказал Гаспару:
– Займите эту каюту. Я вас доставлю бесплатно. Будьте как дома, спрашивайте чего хотите. Вино и табак к вашим услугам. Обедаем в четыре часа. Вы за все заплатили мне известием о том, что Пьер Сажес переселился в ад.
Он поднялся на ноги. Одежда его заскорузла от соли, свет ослеплял его. Вид острова поразил Гаспара и наполнил его сердце тяжелой грустью. Пальм больше не было, а кустарники и песок – все было покрыто солью, блестевшей как иней. Островок имел вид пустыни.
Гаспар пошел к южной бухте в надежде, что буря пощадила его запасы еды. Так оно и было. Ящик с консервами запутался в кустах, и его не унесло волной. Гаспар открыл одну из жестянок и начал жадно утолять свой голод. Он не ел давно и насытиться было не так легко. Продолжая жевать, он отправился к северной бухте, чтобы узнать, какая судьба постигла «Арлезианку». Он прошел по коралловой косе к тому месту, где лежал коралловый корабль пирата Серпенте. Сквозь прозрачную воду лагуны он увидел рядом с его сказочно-красивым корпусом изуродованный корпус барки.
Вернувшись на берег, он заметил в нескольких шагах от воды мертвое тело. Гаспар быстро направился к нему. Это был капитан Сажес. Никакой страх не удержал Гаспара от желания подойти ближе к своему недавнему врагу. Его тянула к нему какая-то непреодолимая сила.
Неожиданно Гаспару бросился в глаза огромный бриллиант на пальце Сажеса. Он судорожно наклонился и увидел выглядывавшую из-под шейного платка капитана голову змеи с крупными рубинами вместо глаз. Со всех сторон к трупу подбирались крабы, мелкие и крупные. Гаспар понял, что надо спешить. Он опустился на колени и развязал платок, а потом осторожно снял змею с шеи капитана. Правый карман его кителя оттопыривался – Гаспар сунул в него руку и вынул узелок с драгоценными украшениями. В левом кармане оказалась записная книжка, которую он тоже переложил в свой карман. Поспешно сдернув кольцо с пальца, он убежал прочь со своей добычей, наступая на крабов, размахивая руками и оглашая пустынный остров бурными криками радости. Добежав до южной бухты, он бросился на песок, рассыпал перед собой сокровища и начал играть ими, как ребенок, приговаривая: «Это все мое, все мое!»
Теперь ничто не помешает ему вернуться к Мари… Мертвая тишина острова больше не наводила на него тоску, хотя надежды на спасение у Гаспара было немного.
Гаспар влачил на острове в течение нескольких долгих дней жалкое существование. Главным занятием его было наблюдение за горизонтом, и он предавался ему с понятным усердием и настойчивостью. И усердие увенчалось наградой. Зоркий взгляд его различил наконец едва заметное пятнышко на море.
Чтобы привлечь на себя внимание судна, Гаспар быстро разложил костер. Началось томительное ожидание. Гаспар тревожно ходил по берегу. Отчаяние сменялось надеждой.
Вскоре он заметил, как от судна отделилась лодка и направилась к острову. Очевидно, остров чаек был известен капитану, потому что лодка, обогнув остров, подходила к нему с южной стороны.
Гаспар проворно спрятал драгоценности в карман и помчался к южной бухте. Там в ожидании лодки он испытал волнение актера, которому пришлось выйти на сцену с плохо выученной ролью. Он позаботился о том, чтобы спрятать свои сокровища, но забыл придумать правдоподобное объяснение своего появления на острове.
Теперь было уже поздно. Лодка подошла к острову, и Гаспар пошел ей навстречу по колени в воде. Матросы перестали грести, а сидевший на носу крикнул ему что-то по-английски, чего он не понял, и ответил по-французски.
В следующую минуту ему бросили конец, и он благополучно очутился в лодке. Посадив Гаспара рядом с собой, помощник капитана тотчас же отдал приказ матросам, и лодка отошла от берега.
– Француз? – спросил он его дорогой.
Гаспар кивнул головой и ответил опять по-французски.
– Потерпевший крушение, – добавил он потом по-английски. Это была одна из немногих известных ему английских фраз.
Гаспар прочел название судна на спасательном круге: «Анна Мартин».
– Какой порт? – спросил он.
– Сен-Пьер.
Гаспар чуть не подскочил на месте. Он не верил своим ушам. Судно, которое могло идти в тридцать, сорок других портов, шло именно на Мартинику, к Мари! Не помня себя от восторга, он начал неистово хлопать ладонями по коленам. Матросы смеялись, только помощник капитана сохранял серьезное выражение лица.
Покидая остров, Гаспар забыл сделать одно очень важное дело – снять с пальца старинный перстень с крупным бриллиантом. Помощник капитана, который не мог отвести глаз от блестящего камня, не сказал ни слова. Это был очень замкнутый человек, по имени Скиннер.
Вскоре лодка подошла к судну, и капитан, наклонившись над перилами, что-то крикнул вниз. В одну минуту команда оказалась на борту, лодку подняли, и «Анна Мартин» продолжала свой путь.
Только тогда капитан взглянул на Гаспара.
– Он француз, потерпевший крушение, – пояснил помощник. – Но у него на пальце бриллиант, стоящий не менее десяти тысяч долларов, который требует объяснения.
Капитан взглянул на бриллиант и послал за матросом, говорившим по-французски. Это был толстый португалец Диего. Только теперь, уловив взгляд капитана, Гаспар заметил, что кольцо осталось у него на руке.
Капитан начал допрос.
– Давно ли потерпели крушение?
– Несколько дней назад.
– Какая причина?
– Буря.
– Откуда у вас кольцо?
– Нашел.
– Где?
– На острове.
– Оно валялось на земле?
– Да.
– Где?
– Около берега.
Здесь Гаспар прервал допрос и сказал:
– Скажите капитану, что кольцо мое, что я нашел его, продам в Сен-Пьере и щедро заплачу ему за спасение. У меня есть в Сен-Пьере друзья, которые поручатся за меня. Я хочу ехать на пароходе в качестве пассажира.
– Кого вы считаете своим другом в Сен-Пьере?
– Сегена, Поля Сегена.
Имя, по-видимому, произвело впечатление на капитана Скотта.
– А как называлось ваше судно?
– «Прекрасная Арлезианка».
Длинное лицо капитана при этих словах вытянулось еще больше. Он подошел к Гаспару и схватил его за руку.
– «Прекрасная Арлезианка» – Пьера Сажеса?
– Да.
– И он был на борту?
– Да.
– И погиб?
– Да.
– Это верно?
– О, да! Я оставил его, когда крабы принялись за него.
Скотт был одной из жертв капитана Сажеса. «Анна Мартин» не принадлежала ему, он был на службе у ее хозяина. Когда-то он плавал в Вест-Индии самостоятельно. Потом попал в сети капитана, и это его разорило. Немудрено поэтому, что он реагировал несколько бурным образом, услышав последнюю новость о крабах.
Он закинул голову назад, закрыл глаза и… захохотал… Потом велел позвать всю команду наверх и поднести каждому по чарке. После этого он схватил под руку Гаспара и потащил его в скромное помещение, носившее название салона. Открыв одну из дверей, выходивших в это помещение, он сказал Гаспару:
– Займите эту каюту. Я вас доставлю бесплатно. Будьте как дома, спрашивайте чего хотите. Вино и табак к вашим услугам. Обедаем в четыре часа. Вы за все заплатили мне известием о том, что Пьер Сажес переселился в ад.
ХХ. Сен-Пьер
Счастье не изменяло Гаспару.
Свежий ветер вздувал паруса «Анны Мартин», она приближалась к Мартинике. Дни проходили за днями, и Гаспар все чаще думал о Мари. Это заставляло его забывать о богатстве, которым он владел. Если он о нем и думал, то только в связи с Мари.
Однажды ночью он любовался фосфорической игрой света на воде под небом, усеянным звездами. Капитан Скотт вышел из своей каюты и на минуту присел рядом с Гаспаром.
– Завтра! – сказал он коротко.
Гаспар вздрогнул.
– Мартиника?
– Да.
Гаспар знал, что остров недалеко. И все же сообщение взволновало его… Завтра он увидит Мари, будет гулять с ней по очаровательным улицам Сен-Пьера. Он вспомнил о лавках на улице Виктора Гюго. Завтра он скажет ей: «Весь Сен-Пьер принадлежит тебе. Возьми все, что ты хочешь!»
Он осчастливит не одну Мари, а всех ее подруг, и многих-многих других. А сколько угнетенных обрадует он вестью о том, что Пьера Сажеса больше нет в живых.
Гаспар заснул, полный приятных мыслей.
Когда он проснулся, солнце уже встало, Гаспар вынул узелок с драгоценностями из-под подушки и положил его в карман. Затем он вышел на палубу. На юге шел дождь, непроницаемой пеленой закрывавший горизонт. Через полчаса он увидит Сен-Пьер!
Он хотел набить трубку, когда вдруг услышал на палубе торопливые шаги. Помощник спустился в каюту и через минуту снова появился с капитаном.
Оба подошли к носу. Гаспар последовал за ними. Он понял по их движениям, что видно было что-то интересное, и не встревожился. Скиннер посмотрел в бинокль, указал на Мартинику и передал бинокль Скотту.
В эту минуту ничего нельзя было разглядеть, потому что облака Мон-Пеле раскинулись веером над городом и бухтой, и занавес дождя скрывал порт от глаз. Но скоро дождь прекратился, и яркое солнце осветило остров.
Солнце было уже высоко и через плечи горы освещало западные склоны острова. На небе не осталось ни облачка, только едва заметный дымок поднимался с Мон-Пеле. Гаспару, который тщетно напрягал зрение, казалось, что густое серое облако спускалось с горы и тянулось до самого ее подножья, скрывая от него и пестрые дома, и красивую дугу бухты, и деревья.
– Что такое? – говорил Скиннер, и его рука, державшая бинокль, дрожала. Лицо его мертвенно побледнело. Капитан, не отрывая бинокля от глаз, что-то быстро говорил про себя. Гаспар, не видевший того, что видели они, и не понимавший, что они говорят, смутно соображал, что перед ними творилось что-то ужасное.
Сен-Пьер исчез совсем. Мон-Пеле уже не был великолепной зеленой горой, гордо возвышавшейся над цветущим городом. Голый, печальный конус вулкана, посылавшего к небу столб дыма, возвышался над серой грудой пепла, – это было все, что осталось от былой красоты. И над всем этим, как над древними развалинами, стояла мертвая тишина.
Скотт, хладнокровный американец, нелегко приходивший в волнение, пошатнулся. Гаспар взял у него бинокль, взглянул и как подкошенный упал на палубу. Его подняли и отнесли в каюту.
– Это все проклятая гора натворила, – сказал Скотт, – ей разорвало бок. Это случилось, вероятно, после нашего отплытия из Бостона. Иначе мы знали бы что-нибудь.
Они снова собрались на палубу, и по дороге зашли взглянуть на Гаспара. Он пришел в сознание, но лежал оглушенный, как человек, перенесший тяжелый удар. Моряки пытались заговорить с ним, но Гаспар только махнул рукой.
____________________
«Анна Мартин» приблизилась к бухте. Несколько военных и спасательных судов стояли у входа в нее. Вся команда была в тревоге, потрясенная страшным зрелищем.
Пушечный выстрел и сигнал на одном из военных судов заставили «Анну Мартин» остановиться. Бухта была опасна для плавания, так как во время катастрофы в ней затонуло несколько судов, стоящих там в то роковое утро. Уцелел только «Роддам», спасенный благодаря энергии и самоотверженности капитана.
Прежде чем бросить якорь, помощник капитана еще раз зашел в каюту к Гаспару: Гаспар лежал по-прежнему на койке и упорно смотрел в пространство. Когда он поглядел в бинокль и увидел всю картину разрушения с вершины Мон-Пеле до самой бухты, то понял, что случилось. Место, где он был счастлив, люди, которых полюбил, все, в чем была для него жизнь, погибло.
И ему стало казаться, что все его воспоминания были миражем, что ничего этого никогда не было, Мари никогда не существовала, он никогда не встречал ее на площади у Фонтана. Пестрые улицы, веселая толпа, цветы – ничего этого не было никогда. И только сердце говорило о том, что все это было и что Мари погибла. Мари потеряна навсегда…
Гаспар лежал не двигаясь, почти не дыша. Расширенные зрачки его глаз продолжали упорно смотреть куда-то. Шум якорной цепи вывел его из неподвижности. Он приподнялся и сел, как человек, которого разбудили. Потом встал, встряхнулся, как будто вся прежняя сила вернулась к нему, быстро оделся и вышел на палубу.
Вся команда собралась на носу. От борта судна отходила лодка с капитаном и помощником, направляясь к одному из военных судов. «Анна Мартин» стояла близко от берега, и бесформенный, сглаженный, серый город бросал печальный, черный отблеск на воду. Валы пепла, нанесенные бежавшими с гор дождевыми потоками, громоздились друг на друга.
Ничего, кроме пепла, уныния, разрушения.
Гаспар перелез через перила, бросился в воду и поплыл по направлению к берегу…
Гаспар плыл легко и почти бессознательно. В том состоянии, в котором он находился, для него не было ничего невозможного, ничего неосуществимого… Доплыв до берега, он вскарабкался на огромную каменную глыбу, составлявшую когда-то часть набережной Сен-Пьера, перебрался на другую и вышел на берег.
Медленно начал подниматься в гору, припоминая все, что когда-то было под грудами пепла, похожими на песчаные дюны.
Поднялся по руслу одного из потоков, стремившихся с горы. Здесь когда-то была улица.
Гаспар забирался все выше и выше. Немногочисленные спасательные отряды не замечали и не останавливали его. Почва местами была так горяча, что он невольно вспоминал то время, когда был кочегаром. Его бессознательно тянуло в горы – туда, где он был так счастлив с Мари, когда они возвращались домой из Большой Бухты.
Когда он поднялся над городом, донесся тихий шум океана. Но Гаспар не слышал и не сознавал ничего. Он останавливался только перевести дух и опять шел как одержимый. Он несколько раз падал, по его лицу струился пот, смешанный с пеплом. За несколько часов глаза его ввалились, лицо осунулось.
Он вышел на ровное пространство, которое было когда-то красивой дорогой, обсаженной пальмами, оглашаемой постоянно веселыми колокольчиками мулов. Гаспар умирал от жажды. Он шел, водя горящими глазами по сторонам в поисках воды.
Когда он обогнул хребет Мон-Пеле, спускавшийся к дороге, то вдруг увидел, что пепла больше не было. Пройдя несколько сот шагов, заметил, что на дороге лежал довольно тонкий слой серой пыли. Только город Сен-Пьер и западная часть острова подверглись разрушительной силе извержения.
Здесь все было как прежде, здесь вулканическая пыль лежала только местами на дороге, с деревьев и папоротников она была смыта дождями.
Он прошел мимо Красной Горы, миновал Апрельскую гору, и вдруг шум воды, звонкий и живой, нарушил тишину. Это был фонтан у дороги. Кристально чистая вода струилась из обросшей мхом пасти льва.
Это была живая вода, и она воскресила Гаспара. Горы вдали стали опять горами, ветер – ветром, солнце – солнцем, мир полумрака и неясных очертаний, через который он шел, исчез. Вода смыла следы усталости Гаспара.
Наполовину опьяневший, но чувствуя себя все бодрее, Гаспар смотрел перед собой и вдруг его взгляд остановился на какой-то точке на дороге.
На пыли, в том месте, где дорога была защищена скамьей от ветра, виднелся небольшой след босой ноги.
Женщина прошла здесь, очевидно, совсем недавно. След был совершенно ясный и живой на мертвом пепле. Гаспар рассматривал его с каким-то восторгом. Пятка обозначалась гораздо слабее, чем передняя часть ступни.
Он встал и пошел по следу. След то исчезал, то появлялся вновь. Затем след перешел на тропинку. Гаспар пошел по ней. Она привела его в заросли кустарников и громадных пальм. Пока он пробирался по тропинке, раздвигая ветви, его точно окликнул голос веселой птички, которую зовут на Мартинике горным свистуном.
Гаспар пошел дальше, раздвигая лианы, и вдруг услышал впереди себя знакомый голос…
В полумраке леса Гаспар увидел в нескольких шагах от себя… Мари!
Услышав шум шагов за собой, она оглянулась, и когда глаза ее упали на Гаспара, стоявшего на тропинке, она вздрогнула, остановилась и в страхе отпрянула назад…
Их ждал в Большой Бухте гостеприимный дом Поля Сегена и новая жизнь, но они не спешили туда. Не замечая ни времени, ни места, они просидели на скамье у фонтана до тех пор, пока длинные тени не потянулись через дорогу. Тогда они встали и пошли…
Сумерки застали их на разрушенной дороге, с которой открывался вид на исчезнувший под пеплом город.
Они смотрели на военные суда, стоявшие в темной гавани, когда море вдруг подернулось серебристым блеском и из-за плеча горы поднялась луна, залившая своим голубым светом темную бухту и серый город. Они увидели площадь Бертин и то место, где когда-то была улица Виктора Гюго…
При луне ландшафт утрачивал свой мрачный характер: она налагала на него отпечаток поэтической грусти…
Свежий ветер вздувал паруса «Анны Мартин», она приближалась к Мартинике. Дни проходили за днями, и Гаспар все чаще думал о Мари. Это заставляло его забывать о богатстве, которым он владел. Если он о нем и думал, то только в связи с Мари.
Однажды ночью он любовался фосфорической игрой света на воде под небом, усеянным звездами. Капитан Скотт вышел из своей каюты и на минуту присел рядом с Гаспаром.
– Завтра! – сказал он коротко.
Гаспар вздрогнул.
– Мартиника?
– Да.
Гаспар знал, что остров недалеко. И все же сообщение взволновало его… Завтра он увидит Мари, будет гулять с ней по очаровательным улицам Сен-Пьера. Он вспомнил о лавках на улице Виктора Гюго. Завтра он скажет ей: «Весь Сен-Пьер принадлежит тебе. Возьми все, что ты хочешь!»
Он осчастливит не одну Мари, а всех ее подруг, и многих-многих других. А сколько угнетенных обрадует он вестью о том, что Пьера Сажеса больше нет в живых.
Гаспар заснул, полный приятных мыслей.
Когда он проснулся, солнце уже встало, Гаспар вынул узелок с драгоценностями из-под подушки и положил его в карман. Затем он вышел на палубу. На юге шел дождь, непроницаемой пеленой закрывавший горизонт. Через полчаса он увидит Сен-Пьер!
Он хотел набить трубку, когда вдруг услышал на палубе торопливые шаги. Помощник спустился в каюту и через минуту снова появился с капитаном.
Оба подошли к носу. Гаспар последовал за ними. Он понял по их движениям, что видно было что-то интересное, и не встревожился. Скиннер посмотрел в бинокль, указал на Мартинику и передал бинокль Скотту.
В эту минуту ничего нельзя было разглядеть, потому что облака Мон-Пеле раскинулись веером над городом и бухтой, и занавес дождя скрывал порт от глаз. Но скоро дождь прекратился, и яркое солнце осветило остров.
Солнце было уже высоко и через плечи горы освещало западные склоны острова. На небе не осталось ни облачка, только едва заметный дымок поднимался с Мон-Пеле. Гаспару, который тщетно напрягал зрение, казалось, что густое серое облако спускалось с горы и тянулось до самого ее подножья, скрывая от него и пестрые дома, и красивую дугу бухты, и деревья.
– Что такое? – говорил Скиннер, и его рука, державшая бинокль, дрожала. Лицо его мертвенно побледнело. Капитан, не отрывая бинокля от глаз, что-то быстро говорил про себя. Гаспар, не видевший того, что видели они, и не понимавший, что они говорят, смутно соображал, что перед ними творилось что-то ужасное.
Сен-Пьер исчез совсем. Мон-Пеле уже не был великолепной зеленой горой, гордо возвышавшейся над цветущим городом. Голый, печальный конус вулкана, посылавшего к небу столб дыма, возвышался над серой грудой пепла, – это было все, что осталось от былой красоты. И над всем этим, как над древними развалинами, стояла мертвая тишина.
Скотт, хладнокровный американец, нелегко приходивший в волнение, пошатнулся. Гаспар взял у него бинокль, взглянул и как подкошенный упал на палубу. Его подняли и отнесли в каюту.
– Это все проклятая гора натворила, – сказал Скотт, – ей разорвало бок. Это случилось, вероятно, после нашего отплытия из Бостона. Иначе мы знали бы что-нибудь.
Они снова собрались на палубу, и по дороге зашли взглянуть на Гаспара. Он пришел в сознание, но лежал оглушенный, как человек, перенесший тяжелый удар. Моряки пытались заговорить с ним, но Гаспар только махнул рукой.
____________________
«Анна Мартин» приблизилась к бухте. Несколько военных и спасательных судов стояли у входа в нее. Вся команда была в тревоге, потрясенная страшным зрелищем.
Пушечный выстрел и сигнал на одном из военных судов заставили «Анну Мартин» остановиться. Бухта была опасна для плавания, так как во время катастрофы в ней затонуло несколько судов, стоящих там в то роковое утро. Уцелел только «Роддам», спасенный благодаря энергии и самоотверженности капитана.
Прежде чем бросить якорь, помощник капитана еще раз зашел в каюту к Гаспару: Гаспар лежал по-прежнему на койке и упорно смотрел в пространство. Когда он поглядел в бинокль и увидел всю картину разрушения с вершины Мон-Пеле до самой бухты, то понял, что случилось. Место, где он был счастлив, люди, которых полюбил, все, в чем была для него жизнь, погибло.
И ему стало казаться, что все его воспоминания были миражем, что ничего этого никогда не было, Мари никогда не существовала, он никогда не встречал ее на площади у Фонтана. Пестрые улицы, веселая толпа, цветы – ничего этого не было никогда. И только сердце говорило о том, что все это было и что Мари погибла. Мари потеряна навсегда…
Гаспар лежал не двигаясь, почти не дыша. Расширенные зрачки его глаз продолжали упорно смотреть куда-то. Шум якорной цепи вывел его из неподвижности. Он приподнялся и сел, как человек, которого разбудили. Потом встал, встряхнулся, как будто вся прежняя сила вернулась к нему, быстро оделся и вышел на палубу.
Вся команда собралась на носу. От борта судна отходила лодка с капитаном и помощником, направляясь к одному из военных судов. «Анна Мартин» стояла близко от берега, и бесформенный, сглаженный, серый город бросал печальный, черный отблеск на воду. Валы пепла, нанесенные бежавшими с гор дождевыми потоками, громоздились друг на друга.
Ничего, кроме пепла, уныния, разрушения.
Гаспар перелез через перила, бросился в воду и поплыл по направлению к берегу…
Гаспар плыл легко и почти бессознательно. В том состоянии, в котором он находился, для него не было ничего невозможного, ничего неосуществимого… Доплыв до берега, он вскарабкался на огромную каменную глыбу, составлявшую когда-то часть набережной Сен-Пьера, перебрался на другую и вышел на берег.
Медленно начал подниматься в гору, припоминая все, что когда-то было под грудами пепла, похожими на песчаные дюны.
Поднялся по руслу одного из потоков, стремившихся с горы. Здесь когда-то была улица.
Гаспар забирался все выше и выше. Немногочисленные спасательные отряды не замечали и не останавливали его. Почва местами была так горяча, что он невольно вспоминал то время, когда был кочегаром. Его бессознательно тянуло в горы – туда, где он был так счастлив с Мари, когда они возвращались домой из Большой Бухты.
Когда он поднялся над городом, донесся тихий шум океана. Но Гаспар не слышал и не сознавал ничего. Он останавливался только перевести дух и опять шел как одержимый. Он несколько раз падал, по его лицу струился пот, смешанный с пеплом. За несколько часов глаза его ввалились, лицо осунулось.
Он вышел на ровное пространство, которое было когда-то красивой дорогой, обсаженной пальмами, оглашаемой постоянно веселыми колокольчиками мулов. Гаспар умирал от жажды. Он шел, водя горящими глазами по сторонам в поисках воды.
Когда он обогнул хребет Мон-Пеле, спускавшийся к дороге, то вдруг увидел, что пепла больше не было. Пройдя несколько сот шагов, заметил, что на дороге лежал довольно тонкий слой серой пыли. Только город Сен-Пьер и западная часть острова подверглись разрушительной силе извержения.
Здесь все было как прежде, здесь вулканическая пыль лежала только местами на дороге, с деревьев и папоротников она была смыта дождями.
Он прошел мимо Красной Горы, миновал Апрельскую гору, и вдруг шум воды, звонкий и живой, нарушил тишину. Это был фонтан у дороги. Кристально чистая вода струилась из обросшей мхом пасти льва.
Это была живая вода, и она воскресила Гаспара. Горы вдали стали опять горами, ветер – ветром, солнце – солнцем, мир полумрака и неясных очертаний, через который он шел, исчез. Вода смыла следы усталости Гаспара.
Наполовину опьяневший, но чувствуя себя все бодрее, Гаспар смотрел перед собой и вдруг его взгляд остановился на какой-то точке на дороге.
На пыли, в том месте, где дорога была защищена скамьей от ветра, виднелся небольшой след босой ноги.
Женщина прошла здесь, очевидно, совсем недавно. След был совершенно ясный и живой на мертвом пепле. Гаспар рассматривал его с каким-то восторгом. Пятка обозначалась гораздо слабее, чем передняя часть ступни.
Он встал и пошел по следу. След то исчезал, то появлялся вновь. Затем след перешел на тропинку. Гаспар пошел по ней. Она привела его в заросли кустарников и громадных пальм. Пока он пробирался по тропинке, раздвигая ветви, его точно окликнул голос веселой птички, которую зовут на Мартинике горным свистуном.
Гаспар пошел дальше, раздвигая лианы, и вдруг услышал впереди себя знакомый голос…
В полумраке леса Гаспар увидел в нескольких шагах от себя… Мари!
Услышав шум шагов за собой, она оглянулась, и когда глаза ее упали на Гаспара, стоявшего на тропинке, она вздрогнула, остановилась и в страхе отпрянула назад…
* * *
Их ждал в Большой Бухте гостеприимный дом Поля Сегена и новая жизнь, но они не спешили туда. Не замечая ни времени, ни места, они просидели на скамье у фонтана до тех пор, пока длинные тени не потянулись через дорогу. Тогда они встали и пошли…
Сумерки застали их на разрушенной дороге, с которой открывался вид на исчезнувший под пеплом город.
Они смотрели на военные суда, стоявшие в темной гавани, когда море вдруг подернулось серебристым блеском и из-за плеча горы поднялась луна, залившая своим голубым светом темную бухту и серый город. Они увидели площадь Бертин и то место, где когда-то была улица Виктора Гюго…
При луне ландшафт утрачивал свой мрачный характер: она налагала на него отпечаток поэтической грусти…