Степанов Николай. Арлангур

   Юноша непроизвольно сжал свободный кулак и спрятал его за спину.
   – Тебе отказали в предназначении?! – поразился собственной догадке говорящий зверь. – Неужели такое еще случается?
   – Не твое дело! – насупился парень. В нем вновь окрепло желание наказать черного хищника.
   – Тогда я тебе тем более нужен. Существует единственный способ справиться с бедой, и я его знаю.
   – Точно знаешь? – Глаза юного охотника засветились надеждой.
   – Как и то, что меня зовут… – зверь на секунду задумался, – Варлок.
   – А я – Арлангур, – снова представился подросток. Он безбоязненно подошел к животному и, используя древко копья в качестве рычага, приподнял толстую лапу тразона.
   – Какое блаженство! – не удержался Варлок, подтянув хвост к морде. Зверь пытался подуть на больное место, но после нескольких безуспешных попыток сложить усатые губы в трубочку, бережно уложил хвост вокруг лап. – Ты местный?
   – Не совсем. Моя деревня находится там, – парень указал на запад, – но идти далеко. Дня два, наверное.
   – Что же тебя занесло в такую даль, да еще одного?
   – Вчера у нас был день Посвящения, – тяжело вздохнул юноша.
   – Погоди, если к твоей деревне топать два дня, то как ты здесь очутился сегодня утром? Крыльев у тебя за спиной не наблюдается, а на драгане по такому лесу особо не разгонишься.
   – Нет у меня ни крыльев, ни драгана! – обиженно простонал парнишка. – Только вот это копье!
   – Ладно, успокойся! Намек я понял. Постараюсь больше не наступать на больную мозоль. Но рассказать, как все произошло, тебе придется. Для правильного выбора лечения я должен знать точный диагноз.
   – Я здоров, – возмутился Арлангур. Этот хвостатый считает его ненормальным?
   – Как ребенок ты действительно не болен, но как взрослый мужчина, которым ты, несомненно, считаешься со вчерашнего дня…
   – Ладно, слушайте. – Охотник не стал дожидаться, когда собеседник закончит фразу.
 
   Агрольд проснулся в прекрасном расположении ду-ха – с сегодняшнего дня он считал себя полноправным хозяином Далгании. К тому же теперь Дербиант имел отличное средство для усмирения непокорных, коих некоронованный владыка предвидел на своем пути немало. Возможности Еерчопа несколько обескураживали, однако отрицать их сокрушительную силу язык не поворачивался. Уничтожить гору, пусть и рукотворную, – это не под силу даже верховному магу.
   Открывавшиеся грандиозные перспективы приятно возбуждали Дербианта. «Сегодня собирался заехать Пардензак с дочерью. Если девица окажется смазливой, сразу и свадебку организуем, а то потом некогда будет. Столько дел впереди – дух захватывает!»
   Агрольд, не одеваясь, вышел на балкон. Диск солнца уже давно отделился от линии горизонта и слепил глаза, отражаясь в водной глади озера, на берегу которого был построен замок. На противоположном берегу виднелись высокие стены Батренга, второго по величине города Далгании. Он немногим уступал столице и являлся гордостью Дербианта. В свое время агрольд сильно постарался, чтобы его город был ничуть не хуже резиденции короля.
   Голый вельможа небрежно толкнул ногой створку ограждения балкона и остановился на самом краю. Громкий всплеск оповестил прислугу о начале рабочего дня.
   Пловец добрался до середины озера и повернул обратно. Отсюда его дворец смотрелся как грозное трехглавое чудище, вынырнувшее из воды. Три массивные башни, увенчанные причудливыми надстройками, действительно напоминали морды тразонов. Из-за этого сходства сооружение и получило название Трехглавого замка.
   – Почему халат мокрый? – прорычал Дербиант немолодому мужчине, подававшему купальщику одежду на берегу.
   – Виноват, господин.
   – Десять плетей.
   – Спасибо, господин, – слуга искренне поблагодарил владельца Трехглавого замка: обычное наказание за сухой халат, надетый на мокрое после купания тело и ставший после этого влажным, составляло два десятка ударов.
   По дороге в обеденный зал агрольд заглянул в кабинет, чтобы захватить колбочку с ядом. Вельможа страдал маниакальной подозрительностью и во всех окружающих видел потенциальных наемных убийц. Вот почему к вопросам своего питания Дербиант относился с предельным вниманием.
   Комната, где будущий властитель Далгании обычно трапезничал, выглядела довольно мрачно. Низкие окошки под самым потолком пропускали слишком мало света, да и тот поглощался темно-бордовыми шпалерами на стенах. На этом фоне резко выделялась мебель столовой. Стол из светлых пород дерева являлся настоящим произведением искусства, скатерть сверкала белизной, а расставленные на столе блюда возбуждали аппетит одним своим внешним видом, не говоря уже об умопомрачительных запахах, распространявшихся по всему замку.
   Дербиант внимательно осмотрел каждое кушанье и только после этого позвонил в колокольчик. В комнату вошли два охранника и дворцовый дегустатор – маг, специализирующийся на экспертизе пищи.
   Дегустатор подошел к столу и подержал пару секунд над каждым блюдом ладони, словно грея их.
   – Салат из овощей и кисель отравлены, – невозмутимо доложил он хозяину.
   Тот одними глазами указал на дверь. Слуги удалились.
   Нынешним специалистом по определению пригодности пищи агрольд был доволен. За пять лет этот волшебник ни разу не промахнулся. До него попадались сплошные шарлатаны: месяц-два – и роковая ошибка с летальным исходом. Если уж ты считаешь, что пища в порядке, должен доказать это на деле. А яды у Дербианта всегда были лучшие.
   Хозяин Трехглавого замка терпеть не мог присутствия посторонних во время еды, ведь они могли проделать тот же трюк с ядом. А посторонними он считал каждого, кроме себя, поэтому в столовой во время трапезы всегда было немноголюдно: Дербиант, агрольд, хозяин замка – и все это в одном лице.
   – Приступим, – сам себе сказал вельможа, поднимая бокал красного вина.
   – Привет, агрольд! Ты никак завтракать собрался? – На противоположном конце стола материализовался Еерчоп и плюхнулся на стул так, что все блюда подпрыгнули, оставив часть содержимого на скатерти. – Почему меня не зовешь?
   – А разве духи питаются обычной пищей? – проскрежетал Дербиант, готовый в эту минуту собственноручно задушить непрошеного сотрапезника.
   – Мы, конечно, не испытываем потребности в подобных житейских слабостях, но я же гость. Значит, должен уважить хозяина и разделить с ним его скудную трапезу, даже если мне это неприятно. – Еерчоп потянул скатерть на себя, и все блюда переместились на его край стола. – Что тут у тебя самое вкусное?
   Голодный взгляд призрака из далекого прошлого вызывал сомнения по поводу правдивости сказанного.
   – Начни с салата, он сегодня удался на славу. Опять же кисель мне нахваливали.
   Незваный гость вылил рекомендованный напиток в тарелку с овощами и единым махом опрокинул ее содержимое в рот. Громкая отрыжка сообщила, что пища доставлена по назначению.
   – Твои повара умеют готовить, – восторженно сообщил дух, принимаясь за жаркое из беренки – любимое блюдо агрольда.
   – Мясо после киселя жрать неприлично!
   – А, брось, – отмахнулся призрак. – Мы же с тобой за столом одни. К чему эти условности?
   Еерчоп зачерпнул липкой рукой жаркое из сотейника и бросил пригоршню в маленькую тарелку, которую затем по воздуху доставил сотрапезнику:
   – Угощайся.
   Агрольд сжал бокал с такой силой, что тот не выдержал, рассыпавшись на мелкие осколки:
   – Как ты смеешь!
   – Извини, я не знал, что ты не любишь жаркое.
   Тарелка лишилась невидимой опоры и грохнулась на колени Дербианта. Естественно, содержимым вниз.
   – Да я тебя….
   – Не стоит меня благодарить. Это сущие пустяки из всего, что я умею. Слушай, а почему у тебя здесь так темно? Хочешь, я уберу одну стенку? – Дух абсолютно не обращал внимания на интонации хозяина и слышал только то, что хотел услышать.
   – Не надо, – сразу пошел на попятную владелец Трехглавого замка. – Дворец достался мне от отца, и в память о нем я бы не хотел ничего тут менять.
   – Понимаю. – Еерчоп напустил на себя задумчивость, дожевывая последний кусок окорока. – Слушай, а откуда ты узнал, что мне для здоровья яд полезен?
   – Э… Во сне приснилось, – на ходу придумал изумленный агрольд.
   – А я думал, ты знал, как меня убили. – Глядя на ошарашенную физиономию агрольда, призрак снисходительно пояснил: – Нам в этом мире полезно то, что отправило когда-то в мир иной.
   – А что же вам тогда вредно?
   – Неужели я тебе так надоел?
   – Как можно? Не хочешь – не говори, только потом не жалуйся, если невзначай подсуну какую-нибудь гадость.
   – Ты и тебе подобные этого сделать не смогут. Даже если сильно захотят.
   Топот копыт драгана отвлек внимание собеседников.
   «Кто бы это мог быть? Для Пардензака еще слишком рано».
   Смерч на горизонте появился рано утром, но к деревне он продвигался медленно, петляя и извиваясь, как охотник, случайно забредший в хмельные заросли. Наконец вихрь ворвался в Маргуду и, добравшись до центральной площади, замер над тем самым кострищем, где исчезла Верина. Воронка становилась все тоньше и тоньше, пока не пропала, оставив вместо себя широкоплечего седого мужчину со свежим шрамом на лице. Он внимательно огляделся по сторонам и вышел из кострища.
   – Приветствуем вас, добрый человек. – Главы кланов уже собрались на площади. – Что привело путника в Маргуду?
   – Дело у меня важное, не терпящее лишних ушей, – властно сказал незнакомец. – С кем я могу говорить под клятвой молчания?
   Вперед вышел Прэлтон.
   – Полагаю, вы сможете обсудить все вопросы со мной. – Глава клана Быстрого огня предложил незнакомцу следовать за ним.
   – Меня интересуют все подробности вчерашнего дня. В особенности те, что выходят за рамки обыденного.
   – Вчера у нас был день Посвящения, – убитым голосом начал Прэлтон, – что само по себе является неординарным событием. Но то, как он прошел, не упомнит ни один из наших старожилов….
   – И вы заставили юношу прыгнуть с обрыва?! – Седой маг прервал повествование на самом трагическом месте.
   – Таковы наши законы. Иначе он стал бы проклятым.
   – Кто писал вам эти законы?! – в сердцах воскликнул незнакомец.
   – Старики рассказывают, что мы живем по предписаниям верховных магов, которые стояли у основания Маргуды.
   – Тогда понятно. Эти могли и не такое придумать. А парню пришлось погибнуть ни за что… Хоть могилу его покажите.
   Кощунственные слова в адрес могучих волшебников несколько озадачили представителя деревенской знати, но он все же продолжил разговор.
   – А нет никакой могилы. Тело мы не нашли, словно человек не долетел до земли.
   – Как такое могло случиться? – удивился прибывший на смерче.
   – Откуда мы можем знать? В тот день у нас все было необычным. Сначала прыгнувший в никуда отрок, затем очнувшаяся древняя прорицательница Верина, которая предупредила о вашем сегодняшнем визите…
   – Я могу с ней повидаться?
   – Нет. Вчерашнее предсказание старухи стало для нее последним.
   – Исчезла вместе с туманом? – не удивился незнакомец.
   – Да. Перед уходом просила вам передать: «Проклятие сие простерло свои черные крыла над всеми нашими землями. Оно огромное, словно небо, и неизбежное, как уходящее время. Неисчислимые темные силы стоят за ним, настолько могучие, что нет им равных в нашем мире. Только двое абсолютно несхожих, объединенных одной слабостью, смогут перечеркнуть планы зла». Вам это о чем-нибудь говорит?
   – О многом… Вот только откуда ей это стало известно? Кто такая эта ваша Верина? Она не из рода верховных магов.
   – Она просто предсказательница.
   – Я знаю, но если ей открылось такое… – Седовласый мужчина взглянул на небо. Он что-то прошептал одними губами, затем продолжил: – Верина права: будущее Маргуды настолько ужасно, что я бы не советовал никому оставаться в деревне до вечера.
   – Она нас предупредила. После полудня все жители до единого покинут деревню.
   – Встречаются еще настоящие мастера своего дела…
   – Старушка была вдвое старше самого древнего жителя Маргуды. Никто не знал, на чем держалась ее жизнь.
   – Зато теперь понятно, для чего она жила. – Седой маг положил руку на плечо собеседника. – Не хочу больше вас задерживать. Покажите, где находится Лысая гора, мне тоже нужно спешить.
   Прэлтон указал на восток:
   – Если идти пешком, то за четверть дня доберетесь. Ее ни с чем не спутаешь.
   – Прощайте и помните о клятве молчания. Наш разговор слишком опасен для сильных мира сего.
   Беседу двух волшебников никто не мог слышать, поскольку они отгородились стеной отчуждения, а клятва не позволяла выдать разговор даже под пытками. Ни человеку, ни его духу в случае гибели первого.
   – Волосы у него белые, зато ладони иссиня-черные, – единственное, что сказал глава клана Быстрого огня, вернувшись к соплеменникам.
   Те понимающе закивали, с уважением взглянув на Прэлтона – не каждому повезет встретить, а тем более поговорить с верховным магом.
   – Теперь можно и отправляться.
 
   – Я все рассказал, – вздохнул Арлангур.
   К этому времени юноша и зверь неизвестной породы залезли на дерево, где Варлок соорудил себе нечто вроде гнезда из веток.
   – Невеселая история, – черный хищник почесал задней лапой за ухом.
   – Но ты же мне поможешь, правда?
   – А куда я денусь, раз обещал? Только и ты запомни: исцеление не придет мгновенно. Случай у тебя тяжелый, а значит, и лечение будет долгим.
   – Я не боюсь трудностей. Все сделаю, лишь бы стать таким же, как другие.
   – Не обобщай. Двух одинаковых людей на свете не бывает, и ты не станешь похожим ни на одного из своих сверстников. Я берусь решить основную проблему, если ты сам мне поможешь.
   – Ты прав. Я был лучшим среди подростков, и я стану одним из первых среди взрослых, – по-своему истолковал услышанное Арлангур.
   – Не задирай нос, иначе будешь ходить с синяками.
   – Это еще почему? Я не проиграл ни одного поединка со сверстниками. Даже когда их было несколько, а я один. Я…
   – Первое условие моего лечения, – перебил юношу остроухий зверь, – вычеркни слово «я» из своей речи. До тех пор, пока не почувствуешь себя настоящим мужчиной. Понял? Иначе исцеления не будет. Теперь о синяках – тот, кто задирает нос, не видит, что у него под ногами, и часто падает. А отсюда синяки.
   Юноша хотел сказать, что так нечестно, однако в последний момент передумал. Нельзя поддаваться слабостям, если решил достичь чего-то важного в жизни. Сейчас же самым желанным для Арлангура было обретение предназначения.
   – Условие принято.
   – И еще, – не унимался «лекарь». – Твоего полного имени мне никак не выговорить. Ничего, если я буду называть тебя Ар?
   – Согласен, но только до тех пор, пока Ар не станет настоящим мужчиной. А вот потом ты уж постарайся… Взрослых называют полным именем.
   – Договорились. Скреплять договор печатями и подписями не будем. «Странно, откуда я об этом знаю?» – удивился зверь.
   – Можем поклясться на крови, – торжественно заявил парнишка и чиркнул лезвием копья по руке.
   – Да куда же ты торопишься?! – Варлок лизнул ранку человека. – Считай, что клятва состоялась.
   – Значит, можно приниматься за исцеление?
   – Важные дела начинают утром, а сейчас неплохо бы пообедать.

Глава 6
ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ ПРИЗНАНИЕ

   – Я ничего не делал вашим иностранцам! – В камере пыток полуживой от боли в ноге Мурланд пытался доказать свою невиновность королевскому следователю.
   Обстановка камеры располагала к самому «дружескому» общению. На всех столах и стенах были разложены и развешены инструменты, помогающие стеснительным и неразговорчивым собеседникам открыть в себе талант ораторского мастерства. Правда, в случае с берольдом в таких инструментах не было необходимости. Заключенный, несмотря на местную анестезию перед выдалбливанием конечности из камня, еле сдерживался, чтобы не закричать от боли. Нога так и осталась закованной в кусок стены.
   – Возможно, но тогда объясните, почему вас обнаружили на месте преступления? – Худощавый мужчина громко высморкался в носовой платок. – Не собирались же вы пожелать им доброго утра?
   Следователь, как это ни забавно, попал в самую точку, но берольд прекрасно понимал, что ему никто не поверит.
   – Его Величество поручил мне присматривать за иностранными гостями и велел всем покинуть замок как можно раньше. Вот я и зашел поторопить кронда и его родственников.
   – А они так медлили, что вы применили Магдур? Не проще ли было их сначала разбудить? – Следователь продолжал упрямо гнуть свою линию, не обращая внимания на разъяренного узника.
   – Я не применял запрещенного заклинания! К моему приходу они все уже были с крестом на виске.
   – И вы, конечно, испугались, что подумают на вас, и решили сбежать с места преступления? – словно пытаясь успокоить расстроенного собеседника, елейным голосом проворковал дознаватель.
   – Именно так! – пробурчал молодой берольд.
   – И почему все преступники, пойманные на месте преступления, поют одну и ту же песню? Хоть бы для приличия подбирали другие слова. – Худощавый отодвинул в сторону бумаги. – Только послушайте, какая, с ваших слов, получается картина: один из зирканцев по неизвестной нам причине решил наказать своих родственников. Сотворив злодеяние, он либо внезапно раскаялся, либо, из желания обеспечить себе стопроцентное алиби, каким-то невероятным образом применил Магдур к себе, хотя опыт тысяч волшебников утверждает, что подобное невозможно. И как вы думаете, в Далгании или Зиркане найдется хотя бы один суд, который поверит в такую ерунду?
   – А вы не допускаете, что перед моим приходом в комнатах побывал кто-то еще?
   – Там никого не было. Неужели вы думаете, что у нас нет средств наблюдения за своими гостями? Напрасно. В замке имеется множество интересных приспособлений, способных фиксировать присутствие даже самых скрытных посетителей. Так вот, эти приспособления, кроме иностранцев и вас, никого более не отметили.
   Дядя как раз недавно рассказывал Мурланду о новом магическом изобретении. «Полезная штука – этот определитель личности, – отметил он. – Всегда сможешь узнать, кто в течение дня заходил в твой кабинет».
   – Их наверняка можно отключить. – Берольд скривился от резкой боли из-за неосторожного движения замурованной ногой. – Специалистов, как я понимаю, у вас хватает.
   – Молодой человек, – покровительственно произнес следователь, – давайте не будем отрываться от реальности. Рассуждая подобным образом, мы докатимся до того, что в подозреваемых у нас окажется сам король. Лучше объясните мне: почему вчера ночью вы разговаривали с потерпевшими на повышенных тонах?
   «Король может оказаться в подозреваемых? А почему бы и нет? Его поведение вчера было чрезвычайно странным, словно он увидел оживших мертвецов». – Мурланд сознавал, что шансов на положительный исход дела у него оставалось все меньше и меньше.
   – Извините, я очень устал. Вы не могли бы позвать мне лекаря?
   Страшная боль не давала мастеру третьего круга сосредоточиться, чтобы самому сбросить камень с ноги, не позволяла мыслить ясно. Сейчас знахарка была нужна берольду как воздух.
   Следователь догадывался о проблемах своего подопечного и поэтому не спешил с помощью.
   – Вам предоставят лекаря сразу после чистосердечного признания. Как видите, все в ваших руках. – Немигающим взглядом он вонзился в горящие от боли глаза Мурланда.
   «Интересно, сколько минут я проживу после? А если не подпишу? Тогда сойду с ума от боли. Это еще хуже».
   – Я могу переговорить с королем? – Берольд предпринял последнюю попытку к спасению.
   – В принципе, нет ничего невозможного. Сейчас Его Величество занят, но к полудню обещал освободиться.
   Анестезия заканчивала свое действие.
   – Хорошо. Что я должен написать?
   – Ответ всего на два вопроса: зачем вы пришли к зирканцам и почему так неласково с ними обошлись? – Криво усмехнувшись, следователь подвинул лист бумаги и перо.
   Жгучее желание придушить мерзавца заставило на мгновение забыть про производственную травму, но стоило Мурланду попытаться привстать, как все вернулось на круги своя, и он, скрипя зубами, начал писать.
   «Я, верноподданный Его Величества берольд Мурланд, накануне вечером был шокирован поведением высокопоставленных гостей из Зирканы – они позволили нелестные высказывания в адрес моего короля. Желая проучить грубиянов, утром я тайком проник в их апартаменты и хотел хорошенько напугать невеж. Однако моя шутка была воспринята неадекватно. В целях самообороны мне пришлось воспользоваться первым попавшимся под руку заклинанием, о чем я сильно сожалею».
   Заключенный приложил к бумаге перстень и подписался.
   – Надеюсь, это вас устроит? – с трудом произнес он.
   Дознаватель внимательно изучил результаты своей работы.
   – Сразу видно – человек писал правду. – Он с довольным видом убрал листок в папку и поднялся из-за стола. – Лекарь будет у вас через минуту.
   – Сейчас мне уже все равно – лекарь или палач.
   – Ну что вы, любезный, – умиротворяющим голосом произнес следователь, – ваша жизнь только начинается. Причем после сегодняшней ночи ее цена существенно возросла. Главное теперь – не ошибиться в покупателе.
   Дверь захлопнулась, пламя свечи погасло. Мурланд остался в темной комнате наедине с нестерпимой болью и противоречивыми мыслями, вызванными последней фразой ушедшего.
 
   – Чем отличается мальчик от мужчины? – экзаменовал своего подопечного Варлок.
   – У подростка нет предназначения, а у взрослого есть, – не задумываясь ответил Арлангур.
   В дремучих чащобах кровожадная живность всевозможных размеров и форм попадалась довольно часто, но обшаривали хищники, как, впрочем, и их добыча, не все закоулки неприветливого леса. Существовали редкие оазисы, куда их было не заманить никакими коврижками. Здесь произрастали все те же деревья-вампиры, известные у городских жителей под названием дурманиты. Черный остроухий хищник знал об одной полянке, на которой опасные для магических существ деревья росли по периметру, образуя привлекательную посадочную площадку для григлонов. С высоты птичьего полета вид растений определить трудно, а когда зверь приземлялся на краю поляны, сразу попадал под чары вампира и полностью лишался своих собственных, на сутки превращаясь из грозного хищника в большую беренку. Потом магия возвращалась, и он вспоминал, что умеет летать, если, конечно, его не успевали съесть другие любители плоти. Как не воспользоваться задумчивостью бредущего куда глаза глядят собрата по ремеслу? Не съешь ты его сейчас, он со временем опомнится и съест тебя. Закон леса – штука суровая.
   – Ответ неправильный, вернее, односторонний. – Варлок расположился в самом центре полянки, куда не доставали чары дурманитов. Если бы не поваленное молнией дерево, он не смог бы проникнуть на запретную территорию по земле. – Мужчиной можно считать лишь того человека, кто умеет постоять за себя и за своих близких. В противном случае он так и остается подростком, будь у него хоть десять предназначений.
   – Десять… – мечтательно произнес юноша. – Как у верховного мага?
   – Молодой человек, я попрошу быть внимательным и не отвлекаться по пустякам. Сейчас речь идет не о магии и не о предназначениях. Ты хочешь стать настоящим мужчиной?
   – Очень хочу.
   – Тогда перестань пускать слюни по поводу предназначения! – сурово отрезал Варлок.
   – Но как….
   – Узнаешь со временем. А мы начнем с выяснения того, что ты умеешь. Я обратил внимание, что у тебя западный стиль владения копьем.
   – Так меня учил отец.
   – Показывай.
   Юноша знал несколько боевых танцев с копьем. Западный стиль отличался от восточного тем, что на востоке удлиненное древко с наконечником чаще использовалось в качестве вспомогательного оружия. При столкновении лоб в лоб им сбивали противника с драгана или использовали как метательное оружие во время охоты. Не важно на кого – на зверя или человека. В Саргандии же, наоборот, копье считалось одним из основных видов вооружения. Копьеносцы редко применяли его для метания во врага и использовали в качестве колющего и рубящего инструмента. Вот почему наконечники копий на западе были похожи на укороченные мечи, да и длиной древка они значительно уступали восточным собратьям.
   Отряд специально подготовленных копьеносцев в войсках Саргандии часто называли мясорубкой. Варлок только теперь понял – почему. Несмотря на некоторую скованность движений парня, хищник, знающий толк в боевом искусстве, отметил смертоносность непредсказуемых выпадов мелькающего, как лопасти мельницы в ураган, лезвия.
   – Недурно, Ар, – сказал он запыхавшемуся пареньку, когда тот закончил. – Но дыхание никуда не годится. Десять минут такого боя – и ты выдохся. Будем работать. Что еще ты умеешь?
   Отрок, к нескрываемому удивлению остроухого учителя, легким движением отсоединил лезвие от древка.
   – Могу драться шестом. – Юноша едва не произнес запрещенное «я», спохватившись в последний момент. – Арлангур был первым бойцом в деревне. Самым лучшим среди подростков.
   Хвастовство ученика несколько покоробило учителя, но тот удержался от замечания: