Страница:
Лео печально улыбнулся.
В нем есть величие, подумала Джейн. Тот же магнетизм, что и у Джерри, и та же безжалостность.
Она нашла его чрезвычайно привлекательным. Пугающе привлекательным. Она с легкостью могла бы представить, что занимается с ним сексом. Она могла бы с воодушевлением представить, что занимается сексом с ними обоими. Одновременно.
И потом, когда они вцепятся друг другу в глотки, она окажется раздавленной между ними, как мышь меж двух кирпичей.
Она откашлялась.
— Э-э… может быть, есть что-нибудь особенное, что бы я могла сделать для тебя, Лео?
— Собственно, да, — сказал Лео. — Кстати, между прочим, ты ведь не будешь возражать, если я распечатаю себе эти фотографии, правда?
— О, печатай, конечно!
— Так вот, насчет этой странной затеи с эф-шесть, — сказал Лео, в то время как его принтер издал породистое гудение. — Я вот подумал: не сможешь ли ты объяснить мне это немного более обстоятельно?
— Ну, — начала Джейн, — у Джерри есть такая теория…
— Это звучит несколько тревожаще, не правда ли? Торнадо масштабом на порядок больше всего виденного до сих пор…
— Строго говоря, это будет не торнадо как таковой — скорее просто очень большой вихрь, меньше по размерам, чем циклон, но другого происхождения и с другой структурой. И с другим поведением.
— Правильно ли я понял, что эта штука предположительно должна стать в атмосфере перманентным явлением?
— Нет, — сказала Джейн, — вовсе нет. То есть да, конечно, на это есть некоторые указания в моделях — если достаточно точно ввести параметры, то есть некоторые, э-э, указания на то, что эф-шесть может при определенных обстоятельствах стать стабильной конфигурацией… Послушай, Лео, но мы не делаем упор на этот аспект, понимаешь? Все леса переполнены спятившими любителями, играющими с самодельными климатическими моделями и провозглашающими всевозможные варианты всяческой бредовой светопреставленческой чуши. Если пресса объявит во всеуслышание, что Джерри предсказывает нечто вроде гигантского перманентного урагана над Оклахомой, это будет выглядеть очень плохо. Для ученого это просто безответственное поведение. У Джерри и так достаточно проблем с высоколобой братией, а это только еще больше подорвет доверие к нему.
— Однако Джерри действительно серьезно считает, что эф-шесть должен случиться?
— Э-э, ну да. Мы действительно так считаем. Мезо-масштабная конвекция развивается, Бермудский барический максимум, струйное течение… Да, мы думаем, что если это вообще когда-либо случится, то, скорее всего, в этом сезоне. Возможно, на протяжении шести следующих недель.
— Гигантский, беспрецедентно обширный и жестокий атмосферный вихрь? Над самым сердцем Соединенных Штатов?
— Да, именно так. В точности.
Лео замолчал, он выглядел серьезным и сосредоточенным.
— Лео, невозможно удваивать количество диоксида углерода в атмосфере без того, чтобы не происходили некоторые странности.
— К странностям я привык, — сказал Лео. — Однако не думаю, чтобы я был вполне привычен к такому.
— Знаешь, Джерри ведь не единственный, кто думает в этом направлении. Он на шаг впереди, но это не так уж много. В Европе есть палеоклиматологи, которые считают, что на протяжении Эемского межледниковья [34]гигантские ураганы были частым явлением. Этому есть физические подтверждения в отложениях того периода.
— Вот как?
— Еще в этом году вышла статья, где говорилось, что так называемый аккадский вулканизм был вовсе не вулканизмом, что эти пылевые слои и их трехсотлетняя засуха были целиком атмосферного происхождения… Я говорю об аккадской культуре, что была на Тигре и Евфрате.
— Прошу прощения?
— Ну, аккадцы, первая цивилизация, за две тысячи двести лет до Рождества Христова — знаешь, в Месопотамии? Их культура была самой первой на Земле, и это была первая культура, уничтоженная внезапным изменением климата.
— Конечно, — сказал Лео. — Не сомневаюсь, что эти вопросы были всецело освещены нашей одаренной и победоносной популярной прессой. Исчерпывающе. И к полному удовлетворению научного сообщества.
Он изящно повел плечами.
— Я понимаю, что погода сходит с ума сейчас и будет сходить с ума до конца наших жизней. Чего я не понимаю, так это зачем Джерри среди всего этого понадобилась ты?
— Я? — переспросила Джейн. — О, ну я взламываю интерфейс. Для бригады. И собственно говоря, как раз сейчас мне стоило бы вернуться к работе…
— Хуанита, ты не уловила, что я хотел сказать. Представь себе, что это будет действительно большой ураган. Представь, что это будет перманентный вихрь в атмосфере — как говорил Джерри, что-то наподобие земной версии Большого красного пятна на Юпитере. Перманентная планетарная сливная дыра для избыточного парникового тепла с центром где-то в Северном Техасе. Я понимаю, что это выглядит нелепым предположением, но все же — представь, что это действительно так.
— Ну и что? Я буду рядом, наблюдать.
— Ты погибнешь!
— Может быть. Возможно. Но я все равно буду там. Мы зафиксируем все.
— Зачем?
— Зачем? Потому что мы можем! Потому что мы знаем! Мы как раз этим здесь и занимаемся! И мы сделаем это еще раз — ради тех, кто выживет, полагаю.
Джейн с напряженным лицом провела рукой по волосам.
— Впрочем, если этот эф-шесть действительно окажется наихудшим из возможных вариантов, то выживших можно будет считать неудачниками.
Лео ничего не ответил. Джейн услышала странный рокочущий звук и не сразу поняла, что он барабанит пальцами по столу.
— Я должна идти, Лео. У меня куча работы.
— Спасибо, что была со мной столь откровенна, Хуанита. Я оценил это.
— Мои друзья зовут меня Джейни.
— О! Разумеется. Hasta la vista, Джейни. Лео повесил трубку.
Джейн поежилась и снова огляделась по сторонам. В юрту вошел Рик.
— Я беру меди… То есть я беру Алекса лететь со мной в паре на ультралайте сегодня вечером, — сообщил он. — Он сам сказал, что хочет полететь!
Джейн молча смотрела. Рик улыбнулся ей.
— Я же говорил тебе, что парню здесь действительно нравится!
Алекс совершал ночной полет высоко над Техасом. Его голова была запрятана в шлем, лицо укутывал кислород, а между коленей тлел крошечный янтарный огонек, подсвечивавший джойстик и трекбол. Еще немного света просачивалось сквозь прозрачный лицевой щиток виртуального шлема — призрачное подводное мерцание меню, разворачивавшегося откуда-то с его лба на черные как смоль крылья летательного аппарата.
На горизонте показалась горячая искорка спутника глобального наблюдения. Наверху были миллионы звезд, серпик луны, межзвездный речной туман Млечного Пути, завиток пушистых перистых облачков. Пропеллер за его спиной толкал машину вперед почти бесшумно, словно бы просто понемногу подпитывался энергией, поддерживая медленное движение наравне с наземным караваном бригады далеко внизу.
Пока Алекс не испытывал большего удовольствия.
На этот раз ему позволили на самом деле управлять машиной вручную. Сарыч подключил для него ультралайт «Берилл», с обязательной установкой «защиты от дурака». Любое неуклюжее движение джойстика немедленно сглаживалось, превращаясь в мягкий, несмертельный вираж или нырок.
Полет на таких условиях сильно напоминал Алексу езду на моторизованном инвалидном кресле. Те же изящные, чувствительные кнопки управления, то же почти неслышное жужжание мотора. И ощущение то же самое: ты сидишь, закутанный в несколько слоев безопасности, отданный на попечение умной машине. Алексу отчаянно хотелось сделать какую-нибудь глупость, но пока он держался. Нет, он подождет, пока не завоюет их доверие, пока они не предоставят ему значительно большую инициативу и свободу действий. Вот тогда можно будет попробовать сделать какую-нибудь глупость.
Рик со своей винтовкой летел на ультралайте «Янтарь», прикрывая местность позади бригады. Непосредственно перед запуском он прочел Алексу леденящую кровь лекцию о хитрости и жестокости живущих в лесной глуши бандитов и о крайней необходимости соблюдать постоянную бдительность, пока он «ведет голову».
Алексу оказалось непросто проглотить это — по крайней мере так же непросто, как выданный ему на ночь рацион: отвратительное месиво из зайца, сушеного зерна и нарубленного корня бизоновой тыквы. Корень, впрочем, оказался чем-то совершенно особенным: чтобы его перетащить, понадобилось два человека, а на вкус это было нечто среднее между сельдереем и карандашными очистками. Это был самый большой корень, какой бригаде когда-либо доводилось выкапывать из земли.
Алекс не мог не чувствовать некоторой гордости за этот факт. И «вести» для бригады голову каравана было намного лучше, чем ехать в одном из битком набитых автобусов. Однако он не мог себе представить, чтобы это было действительно так уж опасно. В конце концов, поисковые команды бригады уже объездили все глухие дороги по всему Западному Техасу, и их ни разу никто не остановил и не ограбил.
Понятно, что у большинства бандитов — предполагая, что здесь в окрестностях действительно водились бандиты, — не возникало желания связываться с Хуанитой и ее модифицированным для ведения боевых действий прыгающим адским пауком. На машине Хуаниты не было установлено никакого стрелкового оружия, но выглядела она так, будто была нашпигована им под завязку; к тому же паук передвигался как безумный. Но аэродромный фургон и радарный автобус представляли собой жирные и легкие жертвы, битком набитые ценным оборудованием, и, однако, никто не причинял им беспокойства.
Алекс рассудил, что если здешние бандиты настолько робки и неприспособленны, что не смогли устроить засаду на одинокий автобус, то нет никаких шансов, что они справятся со всем караваном бригады. Караван двигался прямо под ним, медленно прокладывая себе путь по извилистой черной дороге. Два автомобиля преследования, два робота-автобуса с прицепами, радарный автобус, аэродромный фургон, старый песчаный багги, два продовольственных робота-джипа с прицепами, три робопеда с колясками и маленький трактор.
Во всей колонне не виднелось ни одного огонька. Все машины двигались в темноте, якобы для большей безопасности. Умные автомобили преследования шли в голове, разнюхивая дорогу микроволновым радаром. Алекс то и дело ловил в окне автобуса или грузовика слабый отблеск света — экран ноутбука кого-нибудь из бригадиров, пытавшегося доделать недоделанную работу или просто просматривавшего диск, чтобы убить время.
Караван стал выглядеть гораздо интереснее, когда Алекс переключил виртуальный шлем на инфракрасный диапазон. Здесь были яркие выхлопы зернистого пиксельного тепла от работавших на алкоголе автобусов и древнего песчаного багги. И еще от трактора. Все остальные машины питались от аккумуляторов. В окнах автобусов виднелось слабое туманное мерцание тепла человеческих тел. Ночью на Высоких равнинах холодно, и автобусы были переполнены.
У Алекса не было оружия. Он был вроде как даже рад, что бригада не стала навешивать на него кучу пушек. Согласно его опыту, нестандартные малочисленные социальные группы, снаряженные оружием, имели много шансов быть быстро разгромленными нервозными, всегда готовыми спустить курок правительственными командами спецназа. Так что оружия у него не было. У него были шесть пыльных, по виду неработающих аварийных вспышек и большой фонарь.
Еще Рик тайком снабдил его айбогеновой жевательной резинкой для обеспечения максимальной боевой готовности. Алекс пока что не пробовал ее — ему не хотелось спать. Кроме того, он не очень любил айбоген.
В его наушниках затрещало.
— Здесь Рик. Как твои дела? Прием.
— Отлично. Уютно. Я переустановил сиденье, прием.
— Каким образом?
— Вылез наружу, встал на стремя и вытащил штифт.
— Тебе не следовало этого делать!
— Послушай, Рик, здесь наверху только ты и я. Никто нас не слышит, никого это не заботит. Я не собираюсь падать с этой штуковины. Мне было бы проще выпасть из огородной тележки.
Рик мгновение помолчал.
— Только не делай глупостей, хорошо? — Он отключился.
Алекс летел еще около часа. Время тянулось неспешно, все было в порядке. Час, проведенный с кислородом, никогда не смог бы утомить его. Он старался продлить кислород, прихлебывая из контейнера маленькими порциями, но знал, что к тому времени, как он приземлится, контейнер все равно будет пуст. После этого он рассчитывал каким-нибудь образом прикупить себе еще кислорода.
А еще он собирался начинать покупать нужные вещи для бригады.
Несмотря на все их высказывания, Алекс видел, что именно это лежало в основе сделки, по крайней мере в отношении него. Та же самая не выраженная в словах сделка касалась по большей части и Хуаниты. Эти люди водились с Хуанитой не просто потому, что им действительно так уж нравились большие толстобедрые выпускницы киберартучилищ. Хуанита нравилась им, потому что она покупала им барахло и брала на себя заботу об их многочисленных и разнообразных нуждах. Она была их патронессой — и он, Алекс, был на пути к тому, чтобы стать следующим в очереди на раздачу.
Однако вдобавок ко всему этому имелся еще один озадачивающий момент, касавшийся Джерри Малкэхи. Жизнь бригады в конце концов неизбежно сводилась к Малкэхи, поскольку любой бригадир, который не боялся, не любил и не преклонялся перед этим парнем, с очевидностью получал билет на выход в очень скором времени. Алекс до сих пор не был уверен насчет истинных мотивов Малкэхи; тот от природы был очень запутанным субъектом. Все это время Алекс внимательно наблюдал за ним и теперь был совершенно уверен в двух вещах: а) Малкэхи действительно обладал некоторой долей гениальности и б) Малкэхи не имел особенно четкого представления о том, за каким чертом людям нужны деньги. Когда они с Хуанитой появлялись перед народом, Малкэхи обращался с ней с непривычной архаической учтивостью: ждал, пока она первая сядет у лагерного костра, помогал ей подняться на ноги впоследствии, не начинал есть, пока не начала она, и все такое прочее. Ни он, ни она никогда не придавали большого значения этим молчаливым маленьким любезностям, но Малкэхи редко упускал возможность проделать их.
Довольно часто, когда в бригаде возникало какое-нибудь не очень серьезное разбирательство, Малкэхи позволял Хуаните говорить вместо себя. Она в таких случаях очень оживлялась и глубоко входила в суть дела, а он сидел с абсолютно каменным лицом, отрешенный и замкнутый. Словно он позволял ей выражать за него его эмоции — причем оба явно выигрывали от такого соглашения. Время от времени он внезапно заканчивал какую-нибудь начатую ею фразу, и все вокруг подпрыгивали.
Но самые странные симптомы проявлялись у Малкэхи в те минуты, когда Хуанита вообще не смотрела на него. Она могла сделать что-нибудь этакое в манере хорошенькой девочки — например, потянуться всем телом и наклониться вперед в своем тоненьком бумажном комбинезоне, — и в такие минуты на лице Малкэхи внезапно появлялось выражение страшной борьбы с собой.
Словно он умирал от голода, а она была дорогим обедом и он изо всех сил старался себя сдержать, чтобы тут же на месте не наброситься, как собака, на блюдо и не начать есть с разбитого фарфора, стоя на четвереньках. Этот взгляд поспешно отводился прочь, и Малкэхи вновь обретал свое обычное сверхвыдержанное лицо индейца из сигарной лавки, но этот взгляд определенно был там, без всяких сомнений, и это был не такой взгляд, который человек может подделать.
Алекс не был уверен, как все это может отразиться на Хуаните. Она знала этого парня уже по меньшей мере год, и для мужчины и женщины, которые были любовниками на протяжении такого долгого времени, было чертовски странно не остыть хотя бы немного. Или, может быть, они как раз уже остыли? В таком случае начало должно было быть чем-то действительно необычным.
Алекс посмотрел на расстилавшийся внизу пейзаж: каравана не было видно. Углубившись в свои мысли, он оставил его далеко позади. Стоило бы повернуть и пролететь немного назад.
Разворачивая ультралайт с навязанной автоматикой медлительной осторожностью, он пересек гребень холма. В инфракрасном диапазоне дорога, вымощенная здесь камнем, лишь слегка тлела аккумулированным в ней дневным жаром, однако задний склон холма весь сиял от яркого живого тепла.
Алекс приостановил маневр, решив выяснить этот вопрос.
Вначале он подумал, что на дороге стоит целая армия, сотня человек, не меньше. Затем он осознал, что большая часть светящихся пятен тепла стояла на четырех конечностях. Это были олени… нет, козы!
Кто-то выгнал на шоссе стадо коз.
Алекс щелкнул переключатель радиоканала.
— Здесь Алекс, — сказал он. — Рик, тут дорога полна коз, прием.
— Ну-ка скопируй, Алекс. Ты что, кого-то видишь?
— Да, кажется. Сложно сказать с такой высоты. Рик, зачем кому-нибудь могло понадобиться выгонять стадо коз на дорогу посреди ночи? Прием.
— Здесь ты меня сделал, парень.
— Может быть, они тоже передвигаются ночью для большей безопасности, как и мы?
— А они двигаются?
— Да нет, просто стоят.
— Возможно, это фармакозы, и тогда это могут быть козокрады, ожидающие рандеву с каким-нибудь мясным фургоном из города.
— А что, люди правда этим занимаются? Угоняют коз?
— Некоторые люди за деньги займутся всем, чем угодно, парнишка!
Рик громко щелкнул в микрофон своим повышающим бдительность пузырем из жевательной резинки.
— Или, может быть, они намеренно блокируют козами дорогу, а в кустах у них засада, прием.
Алекс поднял лицевую пластину и выглянул наружу, чтобы посмотреть невооруженным глазом. В темноте было довольно сложно сказать, но похоже, что там были весьма густые заросли мескита по обеим сторонам дороги. И мескита вполне рослого — с пару этажей высотой. В таких зарослях можно было бы спрятать целое племя команчей.
— Может быть, тебе лучше подобраться сюда, Рик?
— Как можно, парень! Мы же не хотим оголить тыл каравана в ситуации, когда возможна засада!
— Но у тебя пушка!
— Я не собираюсь ни в кого стрелять, ты что, шутишь? Если это действительно настоящие bandidos, мы заворачиваем к чертям назад и вызываем техасских рейнджеров!
— Ясно, — проговорил Алекс. — Смерть с высоты… Я типа так и думал.
Он рассмеялся.
— Послушай, медикаментозный, я буду стрелять, если у меня не будет другого выхода! Но если мы примемся просто так, не задавая никаких вопросов, расстреливать людей посреди глухомани, тогда это мы будем теми, на кого пошлют техасских рейнджеров.
— Угу.
— Выключи мотор и пролети над ними на бреющем, посмотри на них тихонько.
— Хорошо, — сказал Алекс- Понял.
Он сделал несколько глубоких вдохов кислорода — это было великолепно. Затем обнаружил, что мотор не хочет выключаться. Он не мог переспорить систему контроля. Ну ладно. Все равно мотор был не особенно шумным.
Он упал на дюжину метров к вершинам деревьев и пересек дорогу под углом, справа налево. Козы, по-видимому, ничего не заметили — или не обратили внимания. Однако он отметил интенсивное инфракрасное свечение какого-то бездымного электрического нагревательного прибора возле края мескитовых зарослей. Люди там тоже были — самое малое полдюжины. Они поднимались на ноги.
Он снова открыл канал.
— Здесь Алекс. Я насчитал около восьмидесяти коз и по меньшей мере шестерых мужиков, стоящих возле зарослей. Они не спят. По-моему, они там что-то варят, прием.
— Мне это не нравится, прием.
— Мне тоже. Человече, это же каким нужно быть отморозком, чтобы красть коз у людей, которые умудряются выкармливать их в таком треклятом, богом проклятом месте, как это!
Алекс был сам удивлен неожиданной глубиной своего гнева. Но, черт побери, он ведь и сам пас коз! У него развилось искреннее чувство классового родства с козопасами.
— Ну ладно, — Рик вздохнул. — Сейчас я посмотрю, кто там не спит у нас в караване.
Алекс медленно кружил над стадом. В поле зрения показались новые светящиеся двуногие фигуры, на этот раз с другой стороны дороги.
— Грег говорит, сбрось на них вспышку и посмотри, — доложил Рик.
— Хорошо, — отозвался Алекс.
Он вытащил одну из вспышек из пластикового зажима, крепившегося на распорке с правой стороны. Вспышки были старыми и пыльными, из армейского снабжения, их покрывали нанесенные по трафарету надписи на кириллице. Алекс сомневался, что они станут хорошо работать, но по крайней мере в использовании они были сама простота.
Он откинул верхнюю часть вспышки. Она издала хлопок, задымилась, и вдруг из нее вырвалось пламя, яркое, как у сварочной горелки. Невольно застигнутый врасплох, Алекс выронил ее.
Вспышка описала аккуратную параболу и приземлилась, подскакивая, посреди шоссе, на самом краю козьего стада, которое немедленно ударилось в панику. Впрочем, козы не убежали далеко — они все были стреножены.
С края дороги донеслись резкие хлопки. Алекс моргнул, увидев нескольких людей в больших шляпах и неопрятной, болтающейся одежде.
— Рик, — сказал он, — они стреляют в меня.
— Что?
— У них винтовки, чел, и они пытаются меня пристрелить!
— Сейчас же убирайся оттуда!
— Хорошо, — пробормотал Алекс.
Ему пришлось приложить некоторое усилие, чтобы набрать высоту. Ультралайт отвечал на его понукания с грацией и скоростью дивана, втаскиваемого наверх по лестничному пролету. Ослепленные пылающей на уровне земли вспышкой, люди, по-видимому, не могли хорошенько разглядеть его. Их стрельба была неровной, и патроны у них были старого образца — громкие, с химическим капсюлем. Это, впрочем, не будет иметь значения, если они продолжат стрелять и дальше.
Алекса внезапно охватило глубокое убеждение, что его вот-вот убьют. Смерть была рядом. Его окатил приступ ужаса, столь интенсивного, что он буквально ощутил, как пуля врезается в него. Она ударит в его тело как раз под тазовой костью, пройдет через внутренности, словно раскаленный докрасна катетер, и оставит его умирать во всей этой сбруе, истекая кровью и блевотиной. Он умрет посередине между небом и землей, в объятиях умной машины. Бригадиры посадят машину и обнаружат в ней его, по-прежнему привязанного к сиденью, холодного, серого, окровавленного, мертвого…
Зная со всей силой иррационального убеждения, что его жизнь окончена, Алекс ощутил головокружительный спазм мрачного удовлетворения. Застрелен из винтовки. Насколько же это было лучше того способа умирания, к мысли о котором он давно привык! Он умрет как нормальный человек, словно его жизнь действительно чего-то стоила и словно у него была какая-то реальная альтернатива смерти. Он умрет как бригадир, и любой, кто узнает об этом, несомненно решит, что он умер таким образом, имея какую-то цель. Как будто он умер за их дело.
На какой-то безумный момент Алекс действительно поверил в дело, поверил всем сердцем. Все в его жизни вело к этому моменту. Вот сейчас его убьют, и все это было предрешено, все было задумано именно так с самого начала.
Однако люди с винтовками продолжали по-прежнему мазать, а через какое-то время и вовсе прекратили огонь. А затем человек в мешковатой одежде, пригибаясь, подбежал к пылавшей посреди дороги вспышке и растоптал ее в угольки.
Алекс вдруг осознал, что Рик уже какое-то время что-то хрипло кричит ему в ухо.
— Я в порядке! — сказал Алекс. — Прошу прощения.
— Ты где?
— Я, э-э… между ними и караваном. Довольно высоко над землей. Кажется, они уводят коз с дороги. Сложно сказать…
— Ты не ранен? Что с самолетом?
Алекс осмотрелся. Ультралайт был совершенно невидим. Он вытащил из кобуры фонарик и помахал им над крыльями, над носом, над кожухом пропеллера.
— Ничего, — сказал он, выключая свет. — Никаких повреждений, они промазали на десять километров, они даже толком не поняли, где я был!
Алекс визгливо расхохотался, закашлялся, прочистил глотку.
— Черт побери, это было круто!
— Мы заворачиваем, парень. Здесь есть другой маршрут… Давай возвращайся к каравану.
— А может, сбросить на них еще одну вспышку?
— Нет, черт тебя побери! Отваливай подальше от этих ублюдков!
Алекс ощутил внезапный прилив злости.
— Но эти люди — они же просто ничто! Это какие-то придурки, они ничто! Мы можем пойти и надрать им задницы!
— Алекс, дружок, успокойся. Это работа рейнджеров. Мы охотимся за ураганами, а не за бандитами.
— Но мы можем накрыть их за просто так!
— Алекс, не болтай глупостей. Я говорю тебе, что есть другие маршруты. Мы сейчас отойдем назад на пару кликов и пустимся по другой дороге. Это займет у нас полчаса. Что ты хочешь больше — потерять полчаса или ввязаться в перестрелку и потерять кого-нибудь из своих друзей?
Алекс хмыкнул.
— Вот почему мы ставим людей лететь в голове в первую очередь, дружище, — сказал Рик, щелкая своей жвачкой. — Ты сделал отличную работу. А теперь расслабься.
— Хорошо, — ответил Алекс. — Да, я понял. Если это то, чего вы хотите, то конечно. Поступайте как знаете.
Он был все еще жив. Жив — и дышал. Жив, жив, жив…
ГЛАВА 6
В нем есть величие, подумала Джейн. Тот же магнетизм, что и у Джерри, и та же безжалостность.
Она нашла его чрезвычайно привлекательным. Пугающе привлекательным. Она с легкостью могла бы представить, что занимается с ним сексом. Она могла бы с воодушевлением представить, что занимается сексом с ними обоими. Одновременно.
И потом, когда они вцепятся друг другу в глотки, она окажется раздавленной между ними, как мышь меж двух кирпичей.
Она откашлялась.
— Э-э… может быть, есть что-нибудь особенное, что бы я могла сделать для тебя, Лео?
— Собственно, да, — сказал Лео. — Кстати, между прочим, ты ведь не будешь возражать, если я распечатаю себе эти фотографии, правда?
— О, печатай, конечно!
— Так вот, насчет этой странной затеи с эф-шесть, — сказал Лео, в то время как его принтер издал породистое гудение. — Я вот подумал: не сможешь ли ты объяснить мне это немного более обстоятельно?
— Ну, — начала Джейн, — у Джерри есть такая теория…
— Это звучит несколько тревожаще, не правда ли? Торнадо масштабом на порядок больше всего виденного до сих пор…
— Строго говоря, это будет не торнадо как таковой — скорее просто очень большой вихрь, меньше по размерам, чем циклон, но другого происхождения и с другой структурой. И с другим поведением.
— Правильно ли я понял, что эта штука предположительно должна стать в атмосфере перманентным явлением?
— Нет, — сказала Джейн, — вовсе нет. То есть да, конечно, на это есть некоторые указания в моделях — если достаточно точно ввести параметры, то есть некоторые, э-э, указания на то, что эф-шесть может при определенных обстоятельствах стать стабильной конфигурацией… Послушай, Лео, но мы не делаем упор на этот аспект, понимаешь? Все леса переполнены спятившими любителями, играющими с самодельными климатическими моделями и провозглашающими всевозможные варианты всяческой бредовой светопреставленческой чуши. Если пресса объявит во всеуслышание, что Джерри предсказывает нечто вроде гигантского перманентного урагана над Оклахомой, это будет выглядеть очень плохо. Для ученого это просто безответственное поведение. У Джерри и так достаточно проблем с высоколобой братией, а это только еще больше подорвет доверие к нему.
— Однако Джерри действительно серьезно считает, что эф-шесть должен случиться?
— Э-э, ну да. Мы действительно так считаем. Мезо-масштабная конвекция развивается, Бермудский барический максимум, струйное течение… Да, мы думаем, что если это вообще когда-либо случится, то, скорее всего, в этом сезоне. Возможно, на протяжении шести следующих недель.
— Гигантский, беспрецедентно обширный и жестокий атмосферный вихрь? Над самым сердцем Соединенных Штатов?
— Да, именно так. В точности.
Лео замолчал, он выглядел серьезным и сосредоточенным.
— Лео, невозможно удваивать количество диоксида углерода в атмосфере без того, чтобы не происходили некоторые странности.
— К странностям я привык, — сказал Лео. — Однако не думаю, чтобы я был вполне привычен к такому.
— Знаешь, Джерри ведь не единственный, кто думает в этом направлении. Он на шаг впереди, но это не так уж много. В Европе есть палеоклиматологи, которые считают, что на протяжении Эемского межледниковья [34]гигантские ураганы были частым явлением. Этому есть физические подтверждения в отложениях того периода.
— Вот как?
— Еще в этом году вышла статья, где говорилось, что так называемый аккадский вулканизм был вовсе не вулканизмом, что эти пылевые слои и их трехсотлетняя засуха были целиком атмосферного происхождения… Я говорю об аккадской культуре, что была на Тигре и Евфрате.
— Прошу прощения?
— Ну, аккадцы, первая цивилизация, за две тысячи двести лет до Рождества Христова — знаешь, в Месопотамии? Их культура была самой первой на Земле, и это была первая культура, уничтоженная внезапным изменением климата.
— Конечно, — сказал Лео. — Не сомневаюсь, что эти вопросы были всецело освещены нашей одаренной и победоносной популярной прессой. Исчерпывающе. И к полному удовлетворению научного сообщества.
Он изящно повел плечами.
— Я понимаю, что погода сходит с ума сейчас и будет сходить с ума до конца наших жизней. Чего я не понимаю, так это зачем Джерри среди всего этого понадобилась ты?
— Я? — переспросила Джейн. — О, ну я взламываю интерфейс. Для бригады. И собственно говоря, как раз сейчас мне стоило бы вернуться к работе…
— Хуанита, ты не уловила, что я хотел сказать. Представь себе, что это будет действительно большой ураган. Представь, что это будет перманентный вихрь в атмосфере — как говорил Джерри, что-то наподобие земной версии Большого красного пятна на Юпитере. Перманентная планетарная сливная дыра для избыточного парникового тепла с центром где-то в Северном Техасе. Я понимаю, что это выглядит нелепым предположением, но все же — представь, что это действительно так.
— Ну и что? Я буду рядом, наблюдать.
— Ты погибнешь!
— Может быть. Возможно. Но я все равно буду там. Мы зафиксируем все.
— Зачем?
— Зачем? Потому что мы можем! Потому что мы знаем! Мы как раз этим здесь и занимаемся! И мы сделаем это еще раз — ради тех, кто выживет, полагаю.
Джейн с напряженным лицом провела рукой по волосам.
— Впрочем, если этот эф-шесть действительно окажется наихудшим из возможных вариантов, то выживших можно будет считать неудачниками.
Лео ничего не ответил. Джейн услышала странный рокочущий звук и не сразу поняла, что он барабанит пальцами по столу.
— Я должна идти, Лео. У меня куча работы.
— Спасибо, что была со мной столь откровенна, Хуанита. Я оценил это.
— Мои друзья зовут меня Джейни.
— О! Разумеется. Hasta la vista, Джейни. Лео повесил трубку.
Джейн поежилась и снова огляделась по сторонам. В юрту вошел Рик.
— Я беру меди… То есть я беру Алекса лететь со мной в паре на ультралайте сегодня вечером, — сообщил он. — Он сам сказал, что хочет полететь!
Джейн молча смотрела. Рик улыбнулся ей.
— Я же говорил тебе, что парню здесь действительно нравится!
Алекс совершал ночной полет высоко над Техасом. Его голова была запрятана в шлем, лицо укутывал кислород, а между коленей тлел крошечный янтарный огонек, подсвечивавший джойстик и трекбол. Еще немного света просачивалось сквозь прозрачный лицевой щиток виртуального шлема — призрачное подводное мерцание меню, разворачивавшегося откуда-то с его лба на черные как смоль крылья летательного аппарата.
На горизонте показалась горячая искорка спутника глобального наблюдения. Наверху были миллионы звезд, серпик луны, межзвездный речной туман Млечного Пути, завиток пушистых перистых облачков. Пропеллер за его спиной толкал машину вперед почти бесшумно, словно бы просто понемногу подпитывался энергией, поддерживая медленное движение наравне с наземным караваном бригады далеко внизу.
Пока Алекс не испытывал большего удовольствия.
На этот раз ему позволили на самом деле управлять машиной вручную. Сарыч подключил для него ультралайт «Берилл», с обязательной установкой «защиты от дурака». Любое неуклюжее движение джойстика немедленно сглаживалось, превращаясь в мягкий, несмертельный вираж или нырок.
Полет на таких условиях сильно напоминал Алексу езду на моторизованном инвалидном кресле. Те же изящные, чувствительные кнопки управления, то же почти неслышное жужжание мотора. И ощущение то же самое: ты сидишь, закутанный в несколько слоев безопасности, отданный на попечение умной машине. Алексу отчаянно хотелось сделать какую-нибудь глупость, но пока он держался. Нет, он подождет, пока не завоюет их доверие, пока они не предоставят ему значительно большую инициативу и свободу действий. Вот тогда можно будет попробовать сделать какую-нибудь глупость.
Рик со своей винтовкой летел на ультралайте «Янтарь», прикрывая местность позади бригады. Непосредственно перед запуском он прочел Алексу леденящую кровь лекцию о хитрости и жестокости живущих в лесной глуши бандитов и о крайней необходимости соблюдать постоянную бдительность, пока он «ведет голову».
Алексу оказалось непросто проглотить это — по крайней мере так же непросто, как выданный ему на ночь рацион: отвратительное месиво из зайца, сушеного зерна и нарубленного корня бизоновой тыквы. Корень, впрочем, оказался чем-то совершенно особенным: чтобы его перетащить, понадобилось два человека, а на вкус это было нечто среднее между сельдереем и карандашными очистками. Это был самый большой корень, какой бригаде когда-либо доводилось выкапывать из земли.
Алекс не мог не чувствовать некоторой гордости за этот факт. И «вести» для бригады голову каравана было намного лучше, чем ехать в одном из битком набитых автобусов. Однако он не мог себе представить, чтобы это было действительно так уж опасно. В конце концов, поисковые команды бригады уже объездили все глухие дороги по всему Западному Техасу, и их ни разу никто не остановил и не ограбил.
Понятно, что у большинства бандитов — предполагая, что здесь в окрестностях действительно водились бандиты, — не возникало желания связываться с Хуанитой и ее модифицированным для ведения боевых действий прыгающим адским пауком. На машине Хуаниты не было установлено никакого стрелкового оружия, но выглядела она так, будто была нашпигована им под завязку; к тому же паук передвигался как безумный. Но аэродромный фургон и радарный автобус представляли собой жирные и легкие жертвы, битком набитые ценным оборудованием, и, однако, никто не причинял им беспокойства.
Алекс рассудил, что если здешние бандиты настолько робки и неприспособленны, что не смогли устроить засаду на одинокий автобус, то нет никаких шансов, что они справятся со всем караваном бригады. Караван двигался прямо под ним, медленно прокладывая себе путь по извилистой черной дороге. Два автомобиля преследования, два робота-автобуса с прицепами, радарный автобус, аэродромный фургон, старый песчаный багги, два продовольственных робота-джипа с прицепами, три робопеда с колясками и маленький трактор.
Во всей колонне не виднелось ни одного огонька. Все машины двигались в темноте, якобы для большей безопасности. Умные автомобили преследования шли в голове, разнюхивая дорогу микроволновым радаром. Алекс то и дело ловил в окне автобуса или грузовика слабый отблеск света — экран ноутбука кого-нибудь из бригадиров, пытавшегося доделать недоделанную работу или просто просматривавшего диск, чтобы убить время.
Караван стал выглядеть гораздо интереснее, когда Алекс переключил виртуальный шлем на инфракрасный диапазон. Здесь были яркие выхлопы зернистого пиксельного тепла от работавших на алкоголе автобусов и древнего песчаного багги. И еще от трактора. Все остальные машины питались от аккумуляторов. В окнах автобусов виднелось слабое туманное мерцание тепла человеческих тел. Ночью на Высоких равнинах холодно, и автобусы были переполнены.
У Алекса не было оружия. Он был вроде как даже рад, что бригада не стала навешивать на него кучу пушек. Согласно его опыту, нестандартные малочисленные социальные группы, снаряженные оружием, имели много шансов быть быстро разгромленными нервозными, всегда готовыми спустить курок правительственными командами спецназа. Так что оружия у него не было. У него были шесть пыльных, по виду неработающих аварийных вспышек и большой фонарь.
Еще Рик тайком снабдил его айбогеновой жевательной резинкой для обеспечения максимальной боевой готовности. Алекс пока что не пробовал ее — ему не хотелось спать. Кроме того, он не очень любил айбоген.
В его наушниках затрещало.
— Здесь Рик. Как твои дела? Прием.
— Отлично. Уютно. Я переустановил сиденье, прием.
— Каким образом?
— Вылез наружу, встал на стремя и вытащил штифт.
— Тебе не следовало этого делать!
— Послушай, Рик, здесь наверху только ты и я. Никто нас не слышит, никого это не заботит. Я не собираюсь падать с этой штуковины. Мне было бы проще выпасть из огородной тележки.
Рик мгновение помолчал.
— Только не делай глупостей, хорошо? — Он отключился.
Алекс летел еще около часа. Время тянулось неспешно, все было в порядке. Час, проведенный с кислородом, никогда не смог бы утомить его. Он старался продлить кислород, прихлебывая из контейнера маленькими порциями, но знал, что к тому времени, как он приземлится, контейнер все равно будет пуст. После этого он рассчитывал каким-нибудь образом прикупить себе еще кислорода.
А еще он собирался начинать покупать нужные вещи для бригады.
Несмотря на все их высказывания, Алекс видел, что именно это лежало в основе сделки, по крайней мере в отношении него. Та же самая не выраженная в словах сделка касалась по большей части и Хуаниты. Эти люди водились с Хуанитой не просто потому, что им действительно так уж нравились большие толстобедрые выпускницы киберартучилищ. Хуанита нравилась им, потому что она покупала им барахло и брала на себя заботу об их многочисленных и разнообразных нуждах. Она была их патронессой — и он, Алекс, был на пути к тому, чтобы стать следующим в очереди на раздачу.
Однако вдобавок ко всему этому имелся еще один озадачивающий момент, касавшийся Джерри Малкэхи. Жизнь бригады в конце концов неизбежно сводилась к Малкэхи, поскольку любой бригадир, который не боялся, не любил и не преклонялся перед этим парнем, с очевидностью получал билет на выход в очень скором времени. Алекс до сих пор не был уверен насчет истинных мотивов Малкэхи; тот от природы был очень запутанным субъектом. Все это время Алекс внимательно наблюдал за ним и теперь был совершенно уверен в двух вещах: а) Малкэхи действительно обладал некоторой долей гениальности и б) Малкэхи не имел особенно четкого представления о том, за каким чертом людям нужны деньги. Когда они с Хуанитой появлялись перед народом, Малкэхи обращался с ней с непривычной архаической учтивостью: ждал, пока она первая сядет у лагерного костра, помогал ей подняться на ноги впоследствии, не начинал есть, пока не начала она, и все такое прочее. Ни он, ни она никогда не придавали большого значения этим молчаливым маленьким любезностям, но Малкэхи редко упускал возможность проделать их.
Довольно часто, когда в бригаде возникало какое-нибудь не очень серьезное разбирательство, Малкэхи позволял Хуаните говорить вместо себя. Она в таких случаях очень оживлялась и глубоко входила в суть дела, а он сидел с абсолютно каменным лицом, отрешенный и замкнутый. Словно он позволял ей выражать за него его эмоции — причем оба явно выигрывали от такого соглашения. Время от времени он внезапно заканчивал какую-нибудь начатую ею фразу, и все вокруг подпрыгивали.
Но самые странные симптомы проявлялись у Малкэхи в те минуты, когда Хуанита вообще не смотрела на него. Она могла сделать что-нибудь этакое в манере хорошенькой девочки — например, потянуться всем телом и наклониться вперед в своем тоненьком бумажном комбинезоне, — и в такие минуты на лице Малкэхи внезапно появлялось выражение страшной борьбы с собой.
Словно он умирал от голода, а она была дорогим обедом и он изо всех сил старался себя сдержать, чтобы тут же на месте не наброситься, как собака, на блюдо и не начать есть с разбитого фарфора, стоя на четвереньках. Этот взгляд поспешно отводился прочь, и Малкэхи вновь обретал свое обычное сверхвыдержанное лицо индейца из сигарной лавки, но этот взгляд определенно был там, без всяких сомнений, и это был не такой взгляд, который человек может подделать.
Алекс не был уверен, как все это может отразиться на Хуаните. Она знала этого парня уже по меньшей мере год, и для мужчины и женщины, которые были любовниками на протяжении такого долгого времени, было чертовски странно не остыть хотя бы немного. Или, может быть, они как раз уже остыли? В таком случае начало должно было быть чем-то действительно необычным.
Алекс посмотрел на расстилавшийся внизу пейзаж: каравана не было видно. Углубившись в свои мысли, он оставил его далеко позади. Стоило бы повернуть и пролететь немного назад.
Разворачивая ультралайт с навязанной автоматикой медлительной осторожностью, он пересек гребень холма. В инфракрасном диапазоне дорога, вымощенная здесь камнем, лишь слегка тлела аккумулированным в ней дневным жаром, однако задний склон холма весь сиял от яркого живого тепла.
Алекс приостановил маневр, решив выяснить этот вопрос.
Вначале он подумал, что на дороге стоит целая армия, сотня человек, не меньше. Затем он осознал, что большая часть светящихся пятен тепла стояла на четырех конечностях. Это были олени… нет, козы!
Кто-то выгнал на шоссе стадо коз.
Алекс щелкнул переключатель радиоканала.
— Здесь Алекс, — сказал он. — Рик, тут дорога полна коз, прием.
— Ну-ка скопируй, Алекс. Ты что, кого-то видишь?
— Да, кажется. Сложно сказать с такой высоты. Рик, зачем кому-нибудь могло понадобиться выгонять стадо коз на дорогу посреди ночи? Прием.
— Здесь ты меня сделал, парень.
— Может быть, они тоже передвигаются ночью для большей безопасности, как и мы?
— А они двигаются?
— Да нет, просто стоят.
— Возможно, это фармакозы, и тогда это могут быть козокрады, ожидающие рандеву с каким-нибудь мясным фургоном из города.
— А что, люди правда этим занимаются? Угоняют коз?
— Некоторые люди за деньги займутся всем, чем угодно, парнишка!
Рик громко щелкнул в микрофон своим повышающим бдительность пузырем из жевательной резинки.
— Или, может быть, они намеренно блокируют козами дорогу, а в кустах у них засада, прием.
Алекс поднял лицевую пластину и выглянул наружу, чтобы посмотреть невооруженным глазом. В темноте было довольно сложно сказать, но похоже, что там были весьма густые заросли мескита по обеим сторонам дороги. И мескита вполне рослого — с пару этажей высотой. В таких зарослях можно было бы спрятать целое племя команчей.
— Может быть, тебе лучше подобраться сюда, Рик?
— Как можно, парень! Мы же не хотим оголить тыл каравана в ситуации, когда возможна засада!
— Но у тебя пушка!
— Я не собираюсь ни в кого стрелять, ты что, шутишь? Если это действительно настоящие bandidos, мы заворачиваем к чертям назад и вызываем техасских рейнджеров!
— Ясно, — проговорил Алекс. — Смерть с высоты… Я типа так и думал.
Он рассмеялся.
— Послушай, медикаментозный, я буду стрелять, если у меня не будет другого выхода! Но если мы примемся просто так, не задавая никаких вопросов, расстреливать людей посреди глухомани, тогда это мы будем теми, на кого пошлют техасских рейнджеров.
— Угу.
— Выключи мотор и пролети над ними на бреющем, посмотри на них тихонько.
— Хорошо, — сказал Алекс- Понял.
Он сделал несколько глубоких вдохов кислорода — это было великолепно. Затем обнаружил, что мотор не хочет выключаться. Он не мог переспорить систему контроля. Ну ладно. Все равно мотор был не особенно шумным.
Он упал на дюжину метров к вершинам деревьев и пересек дорогу под углом, справа налево. Козы, по-видимому, ничего не заметили — или не обратили внимания. Однако он отметил интенсивное инфракрасное свечение какого-то бездымного электрического нагревательного прибора возле края мескитовых зарослей. Люди там тоже были — самое малое полдюжины. Они поднимались на ноги.
Он снова открыл канал.
— Здесь Алекс. Я насчитал около восьмидесяти коз и по меньшей мере шестерых мужиков, стоящих возле зарослей. Они не спят. По-моему, они там что-то варят, прием.
— Мне это не нравится, прием.
— Мне тоже. Человече, это же каким нужно быть отморозком, чтобы красть коз у людей, которые умудряются выкармливать их в таком треклятом, богом проклятом месте, как это!
Алекс был сам удивлен неожиданной глубиной своего гнева. Но, черт побери, он ведь и сам пас коз! У него развилось искреннее чувство классового родства с козопасами.
— Ну ладно, — Рик вздохнул. — Сейчас я посмотрю, кто там не спит у нас в караване.
Алекс медленно кружил над стадом. В поле зрения показались новые светящиеся двуногие фигуры, на этот раз с другой стороны дороги.
— Грег говорит, сбрось на них вспышку и посмотри, — доложил Рик.
— Хорошо, — отозвался Алекс.
Он вытащил одну из вспышек из пластикового зажима, крепившегося на распорке с правой стороны. Вспышки были старыми и пыльными, из армейского снабжения, их покрывали нанесенные по трафарету надписи на кириллице. Алекс сомневался, что они станут хорошо работать, но по крайней мере в использовании они были сама простота.
Он откинул верхнюю часть вспышки. Она издала хлопок, задымилась, и вдруг из нее вырвалось пламя, яркое, как у сварочной горелки. Невольно застигнутый врасплох, Алекс выронил ее.
Вспышка описала аккуратную параболу и приземлилась, подскакивая, посреди шоссе, на самом краю козьего стада, которое немедленно ударилось в панику. Впрочем, козы не убежали далеко — они все были стреножены.
С края дороги донеслись резкие хлопки. Алекс моргнул, увидев нескольких людей в больших шляпах и неопрятной, болтающейся одежде.
— Рик, — сказал он, — они стреляют в меня.
— Что?
— У них винтовки, чел, и они пытаются меня пристрелить!
— Сейчас же убирайся оттуда!
— Хорошо, — пробормотал Алекс.
Ему пришлось приложить некоторое усилие, чтобы набрать высоту. Ультралайт отвечал на его понукания с грацией и скоростью дивана, втаскиваемого наверх по лестничному пролету. Ослепленные пылающей на уровне земли вспышкой, люди, по-видимому, не могли хорошенько разглядеть его. Их стрельба была неровной, и патроны у них были старого образца — громкие, с химическим капсюлем. Это, впрочем, не будет иметь значения, если они продолжат стрелять и дальше.
Алекса внезапно охватило глубокое убеждение, что его вот-вот убьют. Смерть была рядом. Его окатил приступ ужаса, столь интенсивного, что он буквально ощутил, как пуля врезается в него. Она ударит в его тело как раз под тазовой костью, пройдет через внутренности, словно раскаленный докрасна катетер, и оставит его умирать во всей этой сбруе, истекая кровью и блевотиной. Он умрет посередине между небом и землей, в объятиях умной машины. Бригадиры посадят машину и обнаружат в ней его, по-прежнему привязанного к сиденью, холодного, серого, окровавленного, мертвого…
Зная со всей силой иррационального убеждения, что его жизнь окончена, Алекс ощутил головокружительный спазм мрачного удовлетворения. Застрелен из винтовки. Насколько же это было лучше того способа умирания, к мысли о котором он давно привык! Он умрет как нормальный человек, словно его жизнь действительно чего-то стоила и словно у него была какая-то реальная альтернатива смерти. Он умрет как бригадир, и любой, кто узнает об этом, несомненно решит, что он умер таким образом, имея какую-то цель. Как будто он умер за их дело.
На какой-то безумный момент Алекс действительно поверил в дело, поверил всем сердцем. Все в его жизни вело к этому моменту. Вот сейчас его убьют, и все это было предрешено, все было задумано именно так с самого начала.
Однако люди с винтовками продолжали по-прежнему мазать, а через какое-то время и вовсе прекратили огонь. А затем человек в мешковатой одежде, пригибаясь, подбежал к пылавшей посреди дороги вспышке и растоптал ее в угольки.
Алекс вдруг осознал, что Рик уже какое-то время что-то хрипло кричит ему в ухо.
— Я в порядке! — сказал Алекс. — Прошу прощения.
— Ты где?
— Я, э-э… между ними и караваном. Довольно высоко над землей. Кажется, они уводят коз с дороги. Сложно сказать…
— Ты не ранен? Что с самолетом?
Алекс осмотрелся. Ультралайт был совершенно невидим. Он вытащил из кобуры фонарик и помахал им над крыльями, над носом, над кожухом пропеллера.
— Ничего, — сказал он, выключая свет. — Никаких повреждений, они промазали на десять километров, они даже толком не поняли, где я был!
Алекс визгливо расхохотался, закашлялся, прочистил глотку.
— Черт побери, это было круто!
— Мы заворачиваем, парень. Здесь есть другой маршрут… Давай возвращайся к каравану.
— А может, сбросить на них еще одну вспышку?
— Нет, черт тебя побери! Отваливай подальше от этих ублюдков!
Алекс ощутил внезапный прилив злости.
— Но эти люди — они же просто ничто! Это какие-то придурки, они ничто! Мы можем пойти и надрать им задницы!
— Алекс, дружок, успокойся. Это работа рейнджеров. Мы охотимся за ураганами, а не за бандитами.
— Но мы можем накрыть их за просто так!
— Алекс, не болтай глупостей. Я говорю тебе, что есть другие маршруты. Мы сейчас отойдем назад на пару кликов и пустимся по другой дороге. Это займет у нас полчаса. Что ты хочешь больше — потерять полчаса или ввязаться в перестрелку и потерять кого-нибудь из своих друзей?
Алекс хмыкнул.
— Вот почему мы ставим людей лететь в голове в первую очередь, дружище, — сказал Рик, щелкая своей жвачкой. — Ты сделал отличную работу. А теперь расслабься.
— Хорошо, — ответил Алекс. — Да, я понял. Если это то, чего вы хотите, то конечно. Поступайте как знаете.
Он был все еще жив. Жив — и дышал. Жив, жив, жив…
ГЛАВА 6
— Искусство дизайна, — сопела Эйприл Логан, — однажды потеряв свое стремление построить лучший мир, с неизбежностью угасает, превращаясь в наемную работу по наведению глянца на варварство.