Стил Джессика. Уйти или остаться?

   — Я думала, что вы обманываете вашего друга, а потом, из-за всех этих бесконечно звонящих женщин, думала, что и жену его вы тоже обманываете.
   — Значит, вы все же ревновали? — настаивал он. — Ну, немножко?
   — Злилась, — сказала Эмми. — Я злилась.
   — Любовь моя, — Барден поймал ее руку и поднес к своим губам. — Я не святой, Эмми, и сознаю это, но все те звонки, за одним исключением, были по поводу приглашений, разосланных Робертой.
   Он сказал: «Одно исключение».
   — Карла Несбитт, — произнесла она, сразу перестав смеяться.
   — Несколько раз мы с Карлой обедали. Но в прошлое воскресенье, когда она без приглашения появилась у меня, я сказал ей, что мы не будем больше видеться.
   — Вы порвали с ней?
   — Если честно — а я хочу, чтобы между нами не оставалось никакой недоговоренности, — то и рвать-то было особенно нечего. Боюсь, это повредит моему образу неотразимого обольстителя, но я встречался с Карлой, скорее, чтобы отвлечься от мыслей о вас, и понял, что не смогу.
   — Простите, — улыбнулась она.
   — Я люблю вас.
   — О, Барден! — прошептала она трепеща.
   — Вы любите меня? — спросил он, пытаясь прочитать ответ в ее глазах.
   Ей не справиться с нервной дрожью. Она покачала головой.
   — Я… — слова потерялись.
   — Нет?! — воскликнул он хрипло.
   — Я… — попыталась она снова.
   — Вы еще не готовы? — Глаза его не отрывались от ее лица. — Что я еще могу сказать вам о смятении и ревности, которые вы возбуждаете во мне? Надо ли мне рассказать, как я получил пачку безобразных характеристик с ваших прежних мест работы? Там говорилось о грубости — мне ли не знать о вашем поразительном нахальстве? И об опозданиях, это тоже знакомо. Я пытался дозвониться вам, но…
   — Вы рассердились.
   — Как я мог не рассердиться? Дон позвонила и отпросилась. И вот я сижу без секретаря и без помощника секретаря тоже. Ваши характеристики не солгали. И вы мне были совсем не симпатичны, дорогая Эмми, когда явились с дурацким оправданием: «домашние проблемы».
   — Мне больше ничего не пришло в голову, — пробормотала она.
   — Все проклятое самолюбие, вы ведь уязвили меня, надо же было вас наказать… Откуда мне было знать, что вам придется пробираться через снежные заносы и пургу? И… мне никогда не забыть вас той ночью — синюю от холода. — Он рискнул прикоснуться губами к ее щеке. — Одна ваша верность искупила все эти мерзкие характеристики. Думаю, что в ту ночь я в вас и влюбился.
   Эмми вздохнула. О, она так его любит! Ей даже трудно дышать от любви.
   — А когда мы приехали в вашу квартиру, то я понял, что вы, прирожденная лгунья, опять пытаетесь скрыть что-то от меня.
   — Тетю Ханну.
   — Тетю Ханну, — подтвердил он. — Если бы я знал тогда о тете Ханне! Я беспокоился, позвонил, а вы мне отвечаете, что веселитесь в компании. Я жутко ревновал. Был уверен, что у вас мужчина. Неудивительно, что я был потрясен, когда вы представили меня миссис Витфорд, и я понял, какое вы чудо.
   — О, Барден, вы перехвалите меня, — прошептала она, любя его с новой силой, мечтая лишь о его добрых словах. Наверное, частичка ее чувств отразилась в глазах. Что еще могло зажечь этот свет у него на лице?
   — Когда вы поняли? — спросил он быстро.
   — Что?
   — Что любите меня.
   — Это было… — она застыла, испугавшись. Он улыбнулся, сама радость.
   — Значит, правда! — воскликнул он. — Вы любите, любите меня. Я так надеялся. Бессонной прошлой ночью я думал, что заметил признаки вашей любви, но потом засомневался. Ведь это правда, да? Вы любите меня, Эмми?
   — Да, — прошептала она. Больше он и не хотел ничего услышать. В следующее мгновение она была в его объятиях.
   — Эта последняя неделя прошла как в аду, — бормотал он в ее волосы, потом откинулся назад и прошептал:
   — Скажи же, милая, что не позволишь мне и дальше пребывать в отчаянии.
   — Я люблю тебя, — произнесла Эмми трепеща и была вознаграждена самым страстным из поцелуев.
   Он не отпускал ее, прижимая к себе, как величайшую драгоценность.
   — Когда это началось?
   — Любовь подкралась, когда я смотрела в другую сторону.
   — Но все-таки?
   — Мне ужасно не нравился длинный список интересующихся тобой женщин. Мне не хотелось снова работать у бабника в подчинении.
   — Ой, милая, как давно у меня не было подобных отношений с женщинами!
   — Но ведь какие-то были?
   — Поверь, волноваться тебе не стоит. Все, что было, кончилось давным-давно. И я никогда не встречал никого, похожего на тебя, Эмми. Я хочу, чтобы ты любила только меня! Ведь ты любишь?
   — Да.
   — Вот это гораздо лучше, — пробормотал он. (Трудно поверить, подумала Эмми, что он тут и можно его поцеловать. Только чуть придвинуться.) — Ой, Эмми, Эмми, как я люблю тебя! — произнес он прямо у ее губ.
   — Я думала, что ты выгонишь меня тогда, когда узнал о тете Ханне, а ты повез выручать мою машину.
   — Но до Давида-Адриана мне было далеко.
   — Ты ревновал к Адриану? — А точно, ведь это с Адрианом она собиралась ехать за машиной.
   — Я бы не стал называть это ревностью. Хотя вопрос миссис Витфорд, собираешься ли ты выйти за него замуж, мне отнюдь не понравился.
   — Об этом и речи никогда не было.
   — И потому-то вы, как два голубка, отправились сегодня утром по магазинам?
   — Да не ходили мы по магазинам! У Адриана квартира над моей и…
   — Разве?
   — А ты что, не знаешь? Потому он и явился тем утром, когда ты очаровывал его тетиным халатом. Наверное, он пришел, чтобы что-нибудь занять, он постоянно ходит. Между прочим, у него сейчас возобновились отношения с его бывшей подружкой. Он не мог дождаться, так его распирало поделиться своими новостями…
   — И поэтому спустился вниз, схватил твои пакеты и… поцеловал тебя, — закончил Барден за нее. — Ревность — страшное чудовище!
   — Барден… — тихонько посочувствовала она. — Так ты заходил ко мне, когда меня не было? А потом почему не мог просто подойти?
   — После того, как ты миловалась на крыльце с подлым Адрианом? Хорошо, что я ушел, иначе не собрать бы ему костей.
   — Ой! — воскликнула она в благоговейном страхе.
   — Я понял, что надо действовать поскорее. Тогда и родился мой дьявольский план. Я позвонил отцу и сказал ему, что мне позарез необходимо, чтобы он вывез миссис Витфорд на прогулку. Мы с ним хорошо понимаем друг друга.
   — Ты был уверен, что я приеду?
   — Милая Эмми, ты так заботишься о старой леди! Я был уверен, что ты ринешься сюда, потому что настоял, чтобы она записала мой адрес в соответствующей книге.
   — Негодяй!
   — Влюбленный негодяй.
   — А кто вывозил на обед Карлу Несбитт?
   — И провел весь вечер, тоскуя о тебе. А как я мучился, думая, что не увижу тебя целых пятнадцать дней!
   — И пригласил тетю Ханну пойти в музей мотоциклов!
   — Я надеялся, что ты не отпустишь нас одних. Но ничего не вышло. А тем временем зловещие Симоны в любой момент могли воспользоваться моим отсутствием. Или те же Адрианы! Вот я и решил позвонить. Придумал срочную работу.
   — Изобретатель! — Внезапно глаза ее потемнели, она вспомнила, чем кончилась та их встреча.
   — Что такое? — спросил Барден. Тень, набежавшая на ее лицо, не осталась незамеченной. — О чем ты думаешь? — Вдруг он понял и взорвался:
   — Этот чертов телефонный звонок! Это был мой дядя Тобин. Совсем забыл, что надо ему перезвонить.
   — Он сказал…
   — Что? Ну же, Эмми, у нас не должно быть больше секретов. Что он сказал?
   — Это верно, секретов быть не должно. Он сказал… конечно, он думал, что это ты снял трубку… он сказал, чтобы ты кончал соблазнять свою секретаршу и поговорил с ним.
   Барден застонал.
   — Ох, дорогая! Если бы ты была знакома с дядей, ты бы никогда не приняла близко к сердцу его слова. Одна из его вечных шуток — и не в бровь, а в глаз! Понятно, что ты не сильно обрадовалась.
   — Тогда я подумала, что ты нарочно все подстроил.
   — Иди сюда, — хрипло проговорил он. — Любовь моя, я позвонил потому лишь, что не мог провести последнее воскресенье перед разлукой без тебя. И совершенно не рассчитывал, что случится то, то случилось. Родная моя, — продолжал он, отклоняясь назад, чтобы увидеть ее лицо, — я слишком уважал тебя, чтобы соблазнить, а потом как ни в чем не бывало сесть на самолет. — Эмми поверила даже раньше, чем он добавил:
   — Я пытался контролировать наши отношения, только долго не продержался.
   — Это было взаимно, — развела она руками. Они нежно поцеловались.
   — Обещай, что никогда не будешь водить машину так, как той ночью.
   — Ты ехал за мной?
   — Сначала мне надо было разобраться с Карлой, хотя это и не отняло много времени, а потом я помчался следом за тобой, но быстро повернул назад: похоже было, что ты можешь разбиться в безумной попытке уйти от меня.
   — Это ты звонил потом?
   — Ты меня очень напугала — мне надо было убедиться, что с тобой все в порядке, а разговаривать мужества уже не хватило.
   — Ты отложил это до момента отправления твоего самолета. Так равнодушно говорил, — припомнила она.
   — Хотел тебя успокоить, и чем кончилось? Ты просто взбесила меня, объявив об уходе. Я все никак не мог опомниться, думал: ну что эта женщина со мной творит! А потом вдруг понял — словно осенило внезапно — я влюблен в нее!
   — Как прекрасно! — счастливо вздохнула она.
   — Но тогда я не очень-то радовался — и звонил, и пытался объяснить — все напрасно… Эмми, пожалуйста, поедем со мной!
   — В Нью-Йорк? — выдохнула она. — Но ты же улетаешь завтра.
   — Если ты быстро соберешься, то мы успеем. Эмми задумалась.
   — Но я не могу поехать.
   — Почему? Разве ты недостаточно любишь меня для этого? Эмми, я…
   — Тетя Ханна… — прервала она. — О, Барден, я так люблю тебя! Но мне надо искать работу. Я не могу думать только о себе.
   — Разве ты не слышала, что я говорил? Я люблю, обожаю тебя! Милая моя, тебе не надо беспокоиться о деньгах! — Он помолчал, потом начал снова:
   — Мои родители приглядят за миссис Витфорд. Мы сообщим их номер телефона в «Кесвике», чтобы было куда позвонить во время нашего отсутствия. Но если ты не хочешь оставлять миссис Витфорд, так давай возьмем ее с собой. Только, пожалуйста, пожалуйста, дорогая, поедем со мной! Ты ведь выйдешь за меня замуж?
   Эмми слушала Бардена, затаив дыхание.
   — Ты не будешь считать меня слишком легкомысленной, — прошептала она, — если я так сразу и соглашусь?