Стоун Джин. Тайные судьбы

   Джо отступил назад.
   – Не пугай меня, Тесс, все равно не удастся. Я всегда знал, что Делл лесбиянка.
   Тесс покрепче ухватила трубку. Потом плюнула. Джо увернулся от плевка, и слюна попала ему на ботинок.
   – Ублюдок! – повторила она и поднесла трубку почти к самому его лицу.
   Джо протянул руку и схватил трубку. Раскаленный конец обжег ему ладонь. Он вскрикнул и отпрыгнул назад.
   – Грязный ублюдок! – заорала Тесс, преследуя Джо и размахивая трубкой, нацеленной прямо на него.
   Джо снова отступил назад и наткнулся на металлический шкаф. От удара дверь шкафа распахнулась.
   – Грязный ублюдок и в придачу педераст! – наступала на него Тесс, задыхаясь и продолжая в опасной близости размахивать трубкой.
   Джо попытался встать на ноги и снова толкнул шкаф, из открытой дверцы которого посыпались коробки.
   – Паршивый ублюдок, посмотри, что ты наделал! – задохнулась от ярости Тесс и, отбросив в сторону трубку, нагнулась и принялась собирать коробки.
   Джо положил ей руку на плечо.
   – Тесс, – очень спокойно сказал он, – что это за коробки?
   – А тебе какое дело?
   – Я спрашиваю тебя, что это за коробки?
   – Пустые коробки, вот и все. – Тесс подняла одну и помахала ею перед его носом. – Пустые паршивые коробки.
   – Для чего они тебе?
   Тесс продолжала держать коробку в руке.
   – Это подарочные коробки, задница. Для моих елочных игрушек. Чтобы продать их подороже. – Она презрительно хмыкнула. – Тебе ведь все равно, – бормотала она, – тебе на меня наплевать.
   – Тесс, – снова начал Джо, – мне надо хорошенько рассмотреть эти коробки.
   Тесс закрыла глаза и глубоко вздохнула. Затем схватила серебристого цвета подарочную коробку, швырнула ею в Джо, упала на пол и расплакалась.
   – Ты понимаешь, – упорствовал Джо, – разбитое яйцо Фаберже лежало точно в такой же коробке?
   Тесс подняла голову и уставилась на него.
   – Ах ты, гад, значит, это ты все спланировал?
   Джо не ответил.
   Тесс шмыгнула носом и рукой вытерла сопли. Она хотела встать и не могла, охваченная слабостью. Словно в один миг кто-то высосал из нее всю энергию и душевные силы.
   – Где Дженни? – спросил Джо.
   Дженни, Дженни, Дженни... Имя мигало перед ней, как неоновая вывеска. Красавица Дженни, которая могла бы принадлежать ей одной...
   Тесс вскочила на ноги и бросилась к печи. Три трубки нагревались внутри в ожидании момента, когда с их помощью родится на свет произведение искусства. Тесс выхватила из печи одну из них с раскаленным красным концом и направила ее на Джо.
   – Ублюдок, – твердила она. – Грязный ублюдок.
   Джо, защищаясь, поднял руку.
   – Тесс, остановись!
   Но она уже бросилась вперед, целя ему в лицо.
   – Боже мой, Тесс! – увернулся Джо.
   – Никаких «Боже мой»! – вопила Тесс, атакуя Джо раскаленной трубкой.
   В ужасе Джо прикрыл лицо руками.
   – Ну что ж, прячься! Но сначала я выжгу твои яйца!
   Она сделала новый выпад, целясь трубкой ему ниже пояса. Джо схватил трубку за пылающий конец, оттолкнул в сторону, и Тесс выпустила ее из рук, а Джо поднял вверх ладони и взвыл от боли.
   – Чертова сука!
   Тесс взглянула на белый след на его левой руке. Запах горелого мяса наполнил комнату. Тесс часто обжигалась и знала, что скоро белый след станет красным, а потом почернеет. Он вздуется и будет гноиться и мокнуть. И болеть. Господи, как сильно он будет болеть. Тесс вспомнила, как ладони Джо когда-то касались ее груди, и рухнула на колени.
   – Я этого не делала, – всхлипывала она. – Почему все меня подозревают? Разве я могу причинить вред Дженни? Разве я могу причинить вред кому-нибудь? Я не хотела причинить вред Чарли... Я никогда не хотела обидеть тебя... Я хочу тебя... Я так тебя хотела... но ты так и не вернулся...
   Тесс нанизывала слова, как нанизывают на веревочку воздушную кукурузу, чтобы этими гирляндами украсить елки в домах людей, у которых есть семьи и дети...
   Внезапно Тесс приняла решение. Она должна была осуществить его немедленно, без всякой задержки, ей хотелось этого больше всего на свете.
   Она бросилась к печи, вытащила следующую трубку, рывком раскрыла на груди рубашку и направила на себя раскаленный конец. Но Джо опередил ее и выбил трубку из рук. Трубка упала ей на грудь, сжигая тело, сжигая сердце, безжалостно сжигая все на своем пути. Как это всегда случалось в жизни Тесс...
 
   Марина вернулась после встречи с Эдвардом, и агенты ФБР рассказали ей о случившемся.
   – Мисс Ричардс поместили в отделение для нервнобольных, – уточнил агент Коннорс. – У нее и у Джо ожоги третьей степени, но, я думаю, Джо поправится гораздо быстрее.
   – Ей нужна помощь, – сказала Марина. – Она в ней нуждалась годами. Помощь и понимание.
   Коннорс согласно кивнул.
   – Они там отлично лечат. Кстати, Джо сказал, что не станет подавать на нее в суд.
   Марина устало опустилась на старый диван в гостиной. Ну и история, все перемешалось и пришло в движение. И все из-за ее эгоизма. Если бы тогда она сделала аборт... Или призналась в своем поступке... Ей не следовало скрывать беременность, а вместо этого она разыграла роль мученицы, бедной принцессы, которая хочет обеспечить свободу своему дитяти. Но это было в прошлом, а теперь Марина знала, что в действительности ее заботили лишь собственная свобода и удовлетворение себялюбивых стремлений. Виктор назвал ее «избалованной принцессой», что она и подтвердила своими бессмысленными браками и скандальным поведением, куда худшим, чем козни сестры. И вот теперь она пытается загладить свою вину, погрузившись в работу, которая, как она утверждает, направлена «на благо народа». Что ж, она не лучше своекорыстной Алексис. Она даже хуже Алексис, потому что та по крайней мере не причинила никому вреда.
   – Тесс не виновата, – с уверенностью сказала Марина.
   – Мы обнаружили в мастерской гору подарочных коробок, точно таких, как та, в которой находилось яйцо, – напомнил Коннорс. – К тому же в мастерской отдельная телефонная линия. Тесс была там, когда позвонили.
   – Тесс не виновата, – повторила Марина. – И Вилли Бенсон тоже.
   Коннорс откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
   – Вам что-то известно, мисс Маршан?
   – Мне надо позвонить, – ушла от ответа Марина. – Прошу вас оставить меня в покое.
   – Надеюсь, вы знаете, что за сокрытие информации предусмотрено суровое наказание, – напомнил Гринберг.
   Марина отбросила назад волосы.
   – А вы, похоже, забываете, что я принцесса Новокии. Насколько я понимаю, у меня есть право на дипломатическую неприкосновенность.
   Агенты обменялись озадаченными взглядами.
   – Возможно, завтра я уже смогу сообщить вам, кто это сделал, – продолжала Марина.
   – Многое может случиться до завтрашнего дня, – недовольно нахмурился Коннорс.
   – Значит, завтра, – снова пообещала Марина.
 
   Это был самый тяжелый телефонный разговор в жизни Марины. Когда отец взял трубку, она чуть было не бросила свою, готовая вновь обратиться в бегство. Но бежать было некуда: прошлое продолжало жить, как ни старалась она с ним расстаться. Оно продолжало жить в Дженни, а она желала своему ребенку только добра.
   – Отец, – медленно начала Марина, – мне надо кое-что сказать тебе.
   Она говорила в трубку, словно обращаясь в пространство, словно на другом конце провода не было ее отца, короля Новокии. Она рассказала о своей беременности, о том, как обманула его, и о том, как Чарли и Питер удочерили ее ребенка.
   – И вот теперь девочку похитили, – продолжала Марина. – Наверное, Виктор каким-то образом узнал о ней. Мне кажется, это он похитил ее и требует выкуп в три миллиона долларов.
   Наконец Марина замолкла в ожидании реакции отца.
   – Марина, – очень спокойно произнес король Андрей, – прошу тебя, называй ее по имени. Ее зовут Дженни. Я всегда знал о ее существовании.
   Все завертелось перед глазами Марины, мир перевернулся с ног на голову.
   – Что ты говоришь? – переспросила она отца.
   – Николас всегда оставался мне верен. Он рассказал мне обо всем в тот самый день, когда ты позвонила и попросила остаться в Нортгемптоне на лето... Насколько я помню, ты что-то говорила о летних курсах.
   Значит, Николас рассказал королю? Марина оглянулась, ожидая увидеть Николаса за своей спиной, выполняющего привычные обязанности охранника. Но Николаса не было. Ведь она приехала одна, не позаботившись о сопровождении. Страх подкрался к сердцу. Боль начала пульсировать в висках.
   – Отец... – наконец собралась она с силами.
   – Все в порядке, дорогая. Тогда мы решили, что ты вольна поступать по своему усмотрению. Я всегда молил небо, чтобы прошлое не вернулось и не стало преследовать нас. И не причинило тебе вреда.
   – Боюсь, что теперь именно это и случилось, отец.
   Марина крутила телефонный шнур. Король Андрей молчал в поисках выхода из положения. Это была новая проблема, совсем не похожая на те, что возникали из-за неразумных публичных высказываний Алексис или газетных заголовков, объявлявших об очередном громком разводе Марины. Это было нечто другое, из-за чего могли пострадать многие люди.
   – Отец, почему ты скрыл от меня, что знаешь? – спросила Марина.
   – Я всегда помнил, какая у вас трудная жизнь, у тебя и твоей сестры, – после паузы сказал король Андрей. – В моей молодости все было по-другому. Меня воспитывали, чтобы я стал королем. Конечно, надо учесть, что я был мальчиком. Я не женоненавистник, но в таком вопросе пол имеет значение. В мое время быть принцем было куда легче, чем теперь принцессой. Люди отличались большей терпимостью и не были столь заражены любопытством, они не старались сбросить идолов с пьедестала в угоду злой зависти.
   – Отец, что же мне делать? – спросила Марина со слезами в голосе. – Я должна буду все рассказать полиции. Чтобы разыскать Дженни, им надо знать, с чего начинать.
   Марина услышала, как тяжело вздохнул отец на другом конце провода. Чувство вины не оставляло ее. «Господи, прости меня», – попросила она и тут же вспомнила о матери, которая не терзалась и не знала страданий, так как слабоумие отгородило ее от внешнего мира с его несправедливостью и суетой.
   – Ты права, – наконец отозвался отец. – Полиция должна знать правду. Они должны знать, что Дженни – твоя дочь.
   «Дженни – твоя дочь». Марина слышала слова, но не воспринимала их смысла.
   – А дальше что? – спросила она.
   – А дальше, когда ее найдут, – ответил король Андрей, – возможно, мы все по-другому посмотрим на вещи. Девочка, в конце концов, является законной наследницей престола.
   – Но имеем ли мы право принуждать ее к этому? – осторожно спросила Марина и тут же вспомнила, что Дженни не только наследница престола Новокии, но и внучка короля Андрея, его плоть и кровь.
   – Мы обсудим это позже, дорогая. Сначала надо найти Дженни.
   – Я расскажу полиции о Викторе, – сказала Марина.
   – Хорошо. Подожди, Марина, есть еще одна вещь, о которой я хочу тебя спросить. Николас не мог мне ответить, он утверждал, что не знает этого.
   Марина догадалась, что спросит король, и ее сердце забилось сильнее.
   – Кто отец ребенка? Кто отец моей внучки?
   – Он обычный человек незнатного происхождения. Хороший, порядочный человек, но без титула.
   – Он американец?
   – Да, отец. Это все, что я могу тебе сказать.
   Марина положила трубку и задумалась. Значит, отец все это время знал ее тайну. Все эти годы человек, от которого она больше всего ее прятала, надежно ее хранил. Вот они, неожиданные повороты судьбы, ошеломляющие события, которые не предскажешь.
 
   – Виктор не похищал Дженни.
   Голос Делл вывел Марину из задумчивости. Она быстро повернулась к старой женщине.
   – О чем вы говорите? И откуда вы явились?
   – Я была в спальне Тесс, собирала вещи, чтобы отнести ей в больницу.
   – И так удачно сложилось, что вы подслушали мой телефонный разговор? – рассмеялась Марина. – Зачем все-таки вы явились сюда, Делл? Почему вы не дома, где вас поджидает Вилли Бенсон? Наверное, полиция потому и не может его найти, что вы его прячете.
   – Я не знаю, где Вилли Бенсон.
   – Врете. Этот «бедный, несчастный, маленький человечек» всю жизнь укрывался под вашими юбками. Одному Богу известно, что он там делал. И это после того, что он сотворил с Чарли...
   – Немедленно прекратите этот разговор, Марина. – Обычно бледное лицо Делл покраснело. – Откуда вам знать, что такое быть отверженным, как себя чувствуешь, когда все тебя презирают. Неужели вы думаете, что я не виню себя за случай с Чарли? Сколько бессонных ночей я провела, коря себя за то, что позволяла Вилли целые дни проводить в магазине. Не будь этого, он бы никогда не встретил Чарли. А теперь слушайте, что я вам скажу, ваше высочество. Я давно уже поняла, что в случившемся не было моей вины, виновато общество, позволяющее таким, как Вилли, и многим другим свободно разгуливать по улицам городов, когда от них можно ожидать чего угодно...
   Марина предостерегающе подняла руку:
   – Прошу избавить меня от ваших лекций, Делл. Или вы мне сейчас скажете, что Виктор не виноват в похищении Дженни по той причине, что это сделал Вилли.
   – Какой бред, – с отвращением произнесла Делл. – Как можно даже вообразить, что такое существо, как Вилли Бенсон, способно кого-нибудь похитить? А что касается того, что я «укрываю» Вилли, то вы, Марина, единственный человек, которого я когда-либо «укрывала».
   Марина подошла к окну и посмотрела на улицу, узкую, извивающуюся и удивительно спокойную, и это в то время, когда здесь, в доме, кипели такие страсти. Она вспомнила тот вечер, когда увидела Делл, выходящую из квартиры Виктора, и старый гнев зашевелился у нее в душе. Она вспомнила ту ночь, когда Дженни появилась на свет. Тогда Делл что-то кричала ей, грозила рассказать Виктору, какая она избалованная девчонка... И еще что-то о том, как она, Делл, хранит тайны Виктора. Так где же разгадка? Значит, все эти годы Делл поддерживала связь с Виктором. Делл утверждает, что Виктор ни в чем не замешан. Чтобы так говорить, сама Делл должна быть соучастницей. Это они вместе с Виктором совершили преступление, чтобы наконец-то отомстить избалованной принцессе. Нет, она им этого не простит, она не даст им одержать верх и доберется до истины. Надо только подыгрывать Делл.
   – Откуда вы знаете, что Виктор не похищал Дженни? – спросила Марина.
   – Я только сказала вам, что он в этом не замешан.
   – Откуда у вас такая уверенность?
   Делл пригладила свою длинную ситцевую юбку, «крестьянскую», припомнила Марина, как их много лет назад называли.
   – Мы с Виктором не теряли друг друга из виду, когда он уехал из Нортгемптона, – сказала Делл. – Я обещала ничего не рассказывать вам, но теперь, наверное, это не имеет значения.
   – Не рассказывать о чем?
   – Я помогала Виктору получать социалистические газеты. Действительно, уже в те времена он хотел покончить с монархией в Новокии. Но он хотел покончить с ней совсем не по тем причинам, о которых вы думаете. Он хотел избавить вас от будущих обязанностей королевы.
   Марина в изумлении смотрела на Делл и не могла поверить тому, что слышала.
   – Вы глупышка, Марина, – продолжала Делл. – Виктор Коу был так сильно в вас влюблен, что плохо соображал. После того вашего свидания он должен был уехать отсюда. Он понимал, что вы сможете быть вместе только в том случае, если Новокия и вы тоже освободитесь от монархии.
   Марина слушала и сомневалась, но что-то внутри подсказывало, что Делл говорит правду.
   – Но почему, – начала Марина, – почему он не сказал мне? И почему все эти годы он только и делал, что прятался в горах и посылал угрозы моему отцу и моей стране? И почему теперь он похитил Дженни?
   – Вы меня не слушаете, – покачала головой Делл. – Я уже сказала вам, что он не имеет никакого отношения к похищению Дженни. Я сказала, что Виктор вас любил.
   Марина прижала пальцы к вискам, пытаясь понять.
   – Я сказала, он любил вас, Марина, – продолжала Делл. – Любил в прошедшем времени.
   – Значит, теперь он переменил свое отношение ко мне?
   – Он не сумел этого сделать, хотя я не раз убеждала его побороть свое чувство.
   – Не могу понять, что вы говорите!
   – Я говорю, что Виктор ничего не знал о Дженни. Потому что тринадцать лет назад, через год после рождения Дженни, я получила записку от одного из друзей Виктора. В ней он рассказывал об их попытке заложить бомбу во дворце вашего отца. Бомба взорвалась в пути, еще до того, как Виктор с небольшой группой повстанцев добрался до дворца. Виктор Коу был убит на месте.

Глава 24

   Чарли и Питер сидели в полутемном зале гостиничного ресторана. Чарли ковыряла вилкой в знаменитом фирменном салате и не ела.
   – Я сделал слишком много ошибок. – Питер смотрел на свой нетронутый бокал шардоне. – Я был плохим отцом для Дженни.
   – А я плохой матерью.
   – Это неправда. Ты замечательная мать.
   – Нет, Питер. Я слишком много времени тратила на то, чтобы понравиться твоей матери и мало времени уделяла Дженни. Совсем мало.
   В зале царила тишина. Чарли смотрела на толстые деревянные балки низкого потолка, на небольшие отдельные кабины с уютными столиками и старинными оловянными лампами. Какое множество людей перебывало здесь более чем за сто лет, и у каждого были свои проблемы. Но, наверное, никто не испытал такого горя, как похищение дочери.
   – Мы можем все изменить, – сказал Питер. – Вернется Дженни, и все пойдет по-другому.
   Чарли взглянула на лежавший рядом с ней на диване бумажный пакет с рюкзаком, купленным по пути в гостиницу. Большой коричневый брезентовый рюкзак, который поможет им вернуть Дженни.
   Или не поможет.
   – Ты думаешь, Питер, мы сумеем собрать такую сумму?
   Он поднес бокал к губам и, не отпив, поставил его обратно.
   – Есть один тайваньский предприниматель по имени Тонг Бо. Вот уже целое десятилетие он пытается купить отделение нашей компании в Сингапуре. Я заказал телефонный разговор с ним.
   – В Сингапуре? Но, Питер, ты вложил туда столько труда с тех самых пор, как умер отец Тесс.
   – Совершенно верно, – согласился Питер. – И смотри, что я от этого получил. Что получили мы с тобой. Я провожу там половину своей жизни, почти не вижу семью. – Он закрыл глаза. Чарли прежде не замечала, как много тонких морщинок появилось у него на лбу. – Возможно, все это только к лучшему.
   – Но отделение в Сингапуре стоит больше трех миллионов долларов.
   – Правильно. Но нам требуются наличные, Чарли. Я возьму три миллиона наличными и буду доволен сделкой.
   – А что скажет совет директоров?
   – Черт с ними. Если им это не нравится, пусть отправляют меня в отставку.
   Чарли прогнала мысль о том, что бы случилось, если бы Элизабет Хобарт была жива. Элизабет никогда не позволила бы Питеру продать отделение в Сингапуре, она не оценила бы Дженни в такую огромную сумму.
   – Если они тебя уволят, – заметила Чарли, – я всегда могу найти работу.
   Питер чуть заметно улыбнулся. Чарли отщипнула кусочек булочки, но так и не положила его в рот.
   – Какую же?
   – Прошу прощения, мистер Хобарт, но до замужества у меня были свои планы. Я собиралась открыть собственные фирменные магазины, разве вы не помните?
   – А ты знаешь, сколько надо денег, чтобы начать подобное дело?
   – Я хочу приносить пользу, Питер, – сказала Чарли. – Частично моя проблема состоит в том, что у меня нет цели в жизни. Если бы она у меня была, уверяю тебя, я стала бы куда лучшей матерью. Я уж не говорю о том, каким примером я служила для Дженни... Женщина, которая тратит жизнь на игру в бридж и коктейли.
   Официант налил воды в стакан Чарли. Она попросила убрать салат, который так и не попробовала.
   – И вот опять мы проводим время в пустой болтовне, – обратилась она к Питеру, – строим несбыточные планы, когда Дженни... Боже мой, Питер, как ты думаешь, где сейчас Дженни? А если с ней что-нибудь случилось? Может быть, она ранена?
   Питер ласково прикоснулся к ее щеке.
   – Дженни обязательно найдут, любимая. Вот увидишь, ее найдут. Нам уже недолго осталось ждать. А теперь пойдем к себе в номер. Тебе надо отдохнуть.
   Чарли, как автомат, последовала за Питером через зал, соединявший ресторан с холлом отеля. Когда они пересекали холл, внимание Чарли привлекла элегантная небольшого роста женщина, направлявшаяся к лифту.
   – Посмотри вон на ту женщину, – шепнула она Питеру.
   – Какую?
   – Вон ту, у лифта.
   На женщине были темные очки, голова закутана шелковым шарфом.
   Чарли нахмурилась, припоминая.
   – Мне кажется, я ее где-то видела. Уж очень она мне знакома.
   За женщиной закрылись двери лифта, а Чарли все еще была в недоумении.
   – Давай поторопимся, Питер. Надо выспаться, иначе, мне кажется, я лишусь рассудка.
 
   На следующее утро из Сингапура по факсу прислали документы. Питер сидел за небольшим круглым столом в номере, внимательно прочитывал, а затем быстро подписывал бумаги одну за другой. Чарли наблюдала, стоя у него за спиной. Он собирался отправить копии также факсом, а затем переслать срочной авиапочтой оригиналы. Если ничего не случится, курьер уже завтра доставит деньги наличными: три миллиона стодолларовыми банкнотами. Питер объяснил Чарли, что Тонг Бо договорился о получении денег прямо в Штатах, так как вывоз крупной суммы из Тайваня мог вызвать затруднения и задержки. Чарли очень надеялась, что завтра еще не будет поздно.
   – Ты слышишь? – спросил Питер, укладывая документы в конверт для пересылки срочной авиапочтой.
   – Что?
   – Ты слышишь, как мать переворачивается в своей могиле?
   Чарли наклонилась и обняла мужа.
   – Как я люблю тебя за твою смелость, – сказала она.
 
   В одиннадцать они вышли из отеля и пешком направились на Раунд-Хилл-роуд. Чарли надеялась, что прогулка поможет ей побороть чувство тоски и ужаса, с каждой минутой все сильнее сжимавшее ей сердце после похищения Дженни. И вот теперь еще Тесс, которая, как бы это выразиться, «распалась на части».
   На всем пути по небольшим тихим улицам рука Питера обнимала ее за плечи, а Чарли думала лишь об одном: кончится ли вообще эта история и чем она кончится.
   Лохматый Гровер выскочил им навстречу, изо всех сил махая хвостом, и Чарли наклонилась, чтобы погладить его, а он приветливо лизнул ее в лицо шершавым розовым языком.
   – Послушай, друг, – спросила Чарли, – а тебя кормили?
   Гровер смотрел на Чарли большими карими глазами и тяжело дышал.
   – Интересно, понимает ли он, что случилась беда? – сказал Питер.
   – Сначала исчезла Дженни и вот теперь Тесс. Бедный пес совсем растерялся. – Чарли почесала его за ухом. – Идем, Гровер, поищем для тебя еду.
 
   Марина сидела за столом в кухне и пила кофе.
   – Доброе утро, – сказала Чарли. – Есть какие-нибудь новости?
   – Никаких, – покачала головой Марина. – Агенты устроились в гостиной. Ты хоть немного поспала?
   – Совсем немного.
   Чарли открыла кухонный шкаф в поисках еды для собаки. Она обнаружила большую коробку сухого корма и насыпала его в пустую миску на полу, а вторую наполнила свежей водой. Бросила взгляд на большие настенные часы над холодильником, секундная стрелка которых медленно, слишком медленно ползла по пыльному циферблату. Потом села рядом с Мариной, и вместе они стали следить, как Питер ходит по комнате. Шаркающий звук его шагов да громкое лакание Гровера были единственными звуками, нарушавшими тишину.

* * *

   В двенадцать зазвонил телефон, и Чарли бросилась в прихожую, но приостановилась, ожидая знака от агента, и только когда тот утвердительно кивнул, сняла телефонную трубку, чувствуя, что все глаза были устремлены на нее: Питера, Марины, агентов и Джо Лайонса.
   – Алло?
   – У вас есть деньги?
   Голос был таким же невнятным, как и вчера.
   – Да, – подтвердила Чарли. И тут же опровергла себя. – Нет. Они в пути. Мы получим их завтра.
   Ответа не последовало. Чарли прикрыла рукой микрофон, ее лицо выражало муку.
   – Это очень большая сумма. Я могу получить ее только завтра.
   Кто-то вздохнул на другом конце провода:
   – Завтра и не позже. Иначе девочка умрет.
   Звонивший повесил трубку. Чарли стояла с трубкой в руке, звук отбоя назойливо терзал ее слух.
   – Черт побери, – сказал Гринберг. – Ваш разговор с ним был слишком коротким.
   Чарли затряслась. Она положила трубку и разрыдалась.
   – Если это так просто, то вы этим и занимайтесь! – выкрикнула она и выбежала из прихожей в кухню, а оттуда через заднюю дверь во двор.
 
   В эту ночь Чарли отказалась возвращаться в отель, она боялась, что похититель позвонит снова и не застанет ее на месте. Марина ушла к себе в комнату наверху, а Чарли и Питер всю ночь просидели на диване, обнимая друг друга и держась за руки.
   В какой-то момент, на границе между сном и бодрствованием, Чарли потрясла Питера за плечо:
   – Питер, ты спишь?
   – Угу...
   – Питер, я все думала... Та женщина, которую мы вчера видели... Там в отеле. Я, кажется, знаю, кто она.
   – Угу...
   – Проснись, Питер. Мне кажется, это сестра Марины. Та самая Алексис.
   Питер притянул Чарли поближе к себе, так чтобы ее голова легла ему на плечо.