Страница:
Магистр отпустил плащ, тот взметнулся вверх, превращаясь в подобие тормозного парашюта. В итоге беглец плюхнулся на пассажирское сиденье возле Бэйла Органы.
Пока Йода затягивал ремень безопасности, алде-раанский сенатор бросил арендованную машину в вираж, который привел бы в восторг даже Анакина Скайуокера, и помчался к ближайшему перекрестку небесных дорог Корусканта.
Древний магистр зажмурился.
— Мастер Йода? Вы ранены?
— Гордость моя пострадала только, — сказал магистр и говорил абсолютно серьезно, хотя сенатор Органа, вероятно, не понимал, насколько глубока рана и как сильно она кровоточит. — Гордость только.
Кости были готовы сломаться, оба меча медленно, но верно опускались, и Оби-Ван отбросил все.
Вообще все.
Надежды. Страхи. Обязательства перед Храмом, обещание Куай-Гону, неудачу с Анакином.
И оба лазерных меча.
Отшатнувшись, Скайуокер машинально разжал одну руку, чтобы вернуть себе оружие; в ту же секунду Кеноби освободил из его хватки вторую руку и поймал свой меч. Парируя удар, он так развернул клинок, чтобы оба меча воткнулись в стену у него за спиной. Обводка, вторая, Скайуокер был вынужден кромсать дюрастил, а затем оба противника вывалились наружу в дым под дождь из пепла и золы.
Скайуокер не уставал атаковать; Оби-Ван вновь отступил к узкому балкону высоко над засыпанным черным песком берегом огненной реки.
Мустафар гудел смертью за его спиной, где-то неподалеку, среди рек расплавленной породы. Кеноби позволил противнику гнать себя в ту сторону.
Он решил, что туда они попадут только вместе.
Анакин заставлял его отступать и отступать, Скайуокер рубился с такой мощью, будто клинок его черпал силу из вулкана у них над головами. Словно вихрь высекал из стены острые, как зубы ранкора, осколки металла и швырял их в Кеноби со всем жаром своей ненависти. Он раскроил пульт — испарился энергетический щит, который удерживал лаву.
На противников обрушилось пламя.
Оби-Ван добрался до края балкона; позади оставалась лишь узкая труба, не толще его руки, соединяющая балкон с центральным коллектором старой шахты над речным руслом, заполненным раскаленным до бела жидким камнем. Кеноби ступил на хлипкий мостик без колебаний, равновесие его оставалось безупречным.
Анакин не отставал.
Когда они преодолели трубу, клинки засверкали быстрее прежнего. Противники резали, рубили, парировали и блокировали. Лавовые бомбы падали на помост между ними, рассыпая раскаленные угли, которые прожигали дыры в плащах бойцов. Дым затянул небо, закрыв солнце, и теперь свет давала только лава внизу и клинки мечей.
Бился не ситх против джедая. Не свет против тьмы, не добро против зла, поединок не имел ни малейшего отношения к долгу или философии, религии или морали.
Дрались Анакин и Оби-Ван.
Лично.
Их тут было только двое, и вред они причиняли только друг другу.
Кеноби перепрыгнул с трубы на балку основного коллектора. Когда Анакин взлетел вдогонку, Оби-Ван прыгнул опять. Они скакали по уровням, по лестницам, с платформы на платформу, и на самом краю пропасти, пригнувшись под ковшом, который только что выплеснул добрую порцию лавы, отражая непрерывные атаки и удары Великой силы от существа из бешенства и ярости, которое некогда было его лучшим другом, Оби-Ван неожиданно осознал абсолютную истину.
Человек, с которым он сражался, был всем, что Оби-Ван поклялся уничтожать своей жизнью. Убийцей. Предателем. Павшим джедаем. Повелителем тьмы. Ситхом. И несмотря ни на что, здесь и сейчас…
Кеноби по-прежнему любил его.
Йода так обыденно сказал: отбросить такие привязанности из своей жизни джедай обязан, но Оби-Ван никогда не позволял себя вникать в смысл этих слов. Он спорил из-за Анакина, придумывал объяснения, покрывал выходки Скайуокера вновь, вновь и вновь, и все это время привязанность, которую он отрицал, ослепляла его, он не видел темной дороги, по которой шел его лучший друг.
И теперь Оби-Ван в конце концов понял, что существует единственный ответ на привязанность…
И освободился от нее.
Огненное озеро, больше не сдерживаемое энергетическим щитом, кусок за куском слизывало берег, на котором стоял завод. Массивное сооружение накренилось, оба воина покатились вниз по дюрас-тиловому откосу, отчаянно цепляясь за все, что попадалось под руки. Они повисли на кабелях, пока завод медленно тонул в лаве.
Анакин спрыгнул, по широкой дуге пролетев над кипящей породой. Оби-Ван оттолкнулся и последовал за Скайуокером, держась за кабель одной рукой и Великой силой, а второй занося меч. Противник провел удар по коленям Кеноби. Оби-Ван поджал ноги и перерезал кабель в руке Анакина. Скайуокер упал.
На поверхности лавы лопались пузыри, испуская язычки пламени, словно руки, протянутые в желании схватить Анакина.
Но тот уже устремился к коллектору, и Великая сила принесла ему в руку другой трос. Оби-Ван обхватил свой кабель ногами, изменил направление, чтобы дотянуться до того, на котором сейчас болтался Скайуокер, но Анакин усвоил правила игры и теперь перепрыгивал с троса на трос впереди противника, пользуясь Великой силой, чтобы подниматься все выше и выше. Сейчас высота над уровнем лавы решала все.
Потоки Силы одновременно перебросили их на покоившуюся грузовую палубу. Не успел Кеноби подняться на ноги, как Анакин вновь набросился на него. Они стояли чуть ли не нос к носу, мечи вращались и наносили удары со всех сторон, а вокруг обслуживающие завод дроиды продолжали бездумно латать обреченную аппаратуру. Они так и будут возиться с ней до тех пор, пока не подступит лава и не расплавит на отдельные молекулы, а молекулы унесет огненным потоком.
Река внизу ревела громче вулкана. Потек, вскрикивая, металл. Река исчезала в окруженном короной пламени отверстии.
Туда же плыл и коллектор.
Оби-Ван счел, что обладает желанием узнать, что находится на дне пышущего нестерпимым жаром провала.
Он отбил клинок Анакина двуручным блоком и вложил душу в удар ногой. Прежде чем Скайуокер восстановил равновесие, Кеноби с разбега нырнул вниз с грузовой палубы. Он пролетал уровень за уровнем, и лишь в нескольких десятках метров от лавы Великая сила призвала болтающийся неподалеку трос ему в ладонь, превращая нырок в движение маятника, а оно уже вынесло Кеноби верх.
На самой высокой точке он отпустил трос.
Как в игровых залах Храма. Скорость полета помогла ему выбраться к берегу.
К нему. Но не совсем на.
Тем не менее его вела Великая сила, и в который раз не предала его: внизу с гудением проплывала большая, старая и очень неторопливая репульсаци-онная баржа, перевозившая дроидов и оборудование на завод и обратно. В ее не слишком изощренных мозгах не укладывался простой факт, что коллектор уже не существует.
Оби-Ван приземлился как раз на нее. Быстрый змеиный удар отключил автопилот; теперь можно было править к берегу простым смещением веса.
Кеноби посмотрел на коллектор, который, исчезая в провале, вопил, словно обреченный на корел-лианскую преисподнюю грешник.
Затем опустил голову.
— Прощай, старый друг.
Но Великая сила подсказала не торопиться, Оби-Ван поднял голову — Анакин летел к нему из кипения дыма над провалом. Скайуокер балансировал на крошечном репульсационном дроиде. В гонке маленького дроида против старой кзлоши баржа безусловно проигрывала. Анакин легко обгонит противника и отрежет от берега. Кеноби раскачивал свое неторопливое транспортное средство из стороны в сторону, но дроид Скайуокера был проворен, как песчаная пантера, — деваться было некуда. Лава дышала огнем слишком близко, от жара завивались волосы.
— Ну вот, учитель, финал, — объявил Скайуокер. — Хотел бы я, чтобы было иначе.
— Да, Анакин, и я тоже, — ответил Кеноби, в прыжке замахиваясь клинком словно копьем.
Противник отклонился и отбил укол чуть ли не с презрением; но промахнулся, когда бил по ногам Кеноби, пока тот пролетал мимо.
Оби-Ван кувыркнулся, едва удержавшись на краю уступа над мягким черным песком речной отмели. Анакин процедил ругательство, когда сообразил, как его провели, и прыгнул следом.
Но чуть-чуть опоздал.
Кеноби развернулся, встречая удар, но его меч не встретился с клинком Скайуокера. Он встретил его колено. А затем — второе колено.
И пока Анакин еще находился в воздухе, сожженные ноги еще только срывались с уступа, движение Кеноби заставило меч отсечь левую руку Скайуокера выше локтя. Оби-Ван шагнул назад.
Выронив оружие, Анакин вцепился за край механическими пальцами, но сжал чересчур крепко, и камень раскрошился. Скайуокер соскользнул на черный песок. Отрубленные конечности сгорели в лаве дотла, вспыхнув неожиданно алым пламенем.
Того же цвета, что и клинок ситха, как отрешенно вспомнил Оби-Ван.
Анакин барахтался в мягком песке, но лишь соскальзывал дальше. Сам песок был раскален настолько, что перчатка на металлической руке сгорела.
Оби-Ван подобрал меч противника, взвесил вместе со своим собственным на ладонях. Свое оружие Анакин создавал, взяв за образец меч Кеноби. Так они были похожи.
Так по-разному ими воспользовались.
— Оби-Ван…
Он опустил взгляд. Пламя уже облизывало подол скайуокеровского плаща, длинные волосы Анакина почернели и начали тлеть.
— Ты же Избранный! Было сказано, что ты уничтожишь ситхов, а не присоединишься к ним. Ты же должен был принести равновесие в Великую силу, а не погружать ее во тьму. Ты был мне братом, Анакин, — сказал Оби-Ван Кеноби.Я любил тебя, но не сумел спасти.
В небе сверкнул металл, Кеноби почувствовал тьму, обступающую их обоих. Он знал этот корабль: челнок Верховного канцлера. Хотя теперь его, наверное, следует называть императорским.
У учителя Йоды ничего не получилось. Возможно, он уже умер.
И оставил Кеноби в одиночестве — последним джедаем Галактики.
Внизу, у его ног, Дарта Вейдера охватило пламя.
— Ненавижу тебя! — выкрикнул ситх. Кеноби опустил голову. Было бы милосерднее убить его.
Он ощущал спокойствие и ясность, он знал, что спуск на тот черный берег займет больше времени, чем есть у него в распоряжении.
Приближался еще один ситх.
Выбирать особого не из чего. Он уже сделал выбор много лет назад, когда прошел испытание и стал рыцарем и поклялся в вечной верности Ордену. В конце концов, он по-прежнему был Оби-Ваном Кеноби и по-прежнему был джедаем и не мог убить беспомощного человека.
Он предоставил решать Великой силе.
Он повернулся и ушел прочь.
А потом и вовсе побежал.
Потому что сообразил, что если поторопится, то еще кое-что сумеет сделать для Анакина. Кое-что — в память о человеке, которого любил, и об исчезнувшем ныне Ордене, которому они оба служили.
На посадочной площадке от трапа скиффа ему махал Ц-ЗПО.
— Мастер Кеноби! Прошу вас, быстрее!
— Где Падме?
— уже внутри, но она тяжело ранена.
Оби-Ван взбежал по рампе трапа и завел двигатели. Пока челнок канцлера опускался на площадку, узкий зеркальный кораблик взмывал навстречу звездам.
Кеноби ни разу не оглянулся назад.
Глава 21
Пока Йода затягивал ремень безопасности, алде-раанский сенатор бросил арендованную машину в вираж, который привел бы в восторг даже Анакина Скайуокера, и помчался к ближайшему перекрестку небесных дорог Корусканта.
Древний магистр зажмурился.
— Мастер Йода? Вы ранены?
— Гордость моя пострадала только, — сказал магистр и говорил абсолютно серьезно, хотя сенатор Органа, вероятно, не понимал, насколько глубока рана и как сильно она кровоточит. — Гордость только.
***
Кости были готовы сломаться, оба меча медленно, но верно опускались, и Оби-Ван отбросил все.
Вообще все.
Надежды. Страхи. Обязательства перед Храмом, обещание Куай-Гону, неудачу с Анакином.
И оба лазерных меча.
Отшатнувшись, Скайуокер машинально разжал одну руку, чтобы вернуть себе оружие; в ту же секунду Кеноби освободил из его хватки вторую руку и поймал свой меч. Парируя удар, он так развернул клинок, чтобы оба меча воткнулись в стену у него за спиной. Обводка, вторая, Скайуокер был вынужден кромсать дюрастил, а затем оба противника вывалились наружу в дым под дождь из пепла и золы.
Скайуокер не уставал атаковать; Оби-Ван вновь отступил к узкому балкону высоко над засыпанным черным песком берегом огненной реки.
Мустафар гудел смертью за его спиной, где-то неподалеку, среди рек расплавленной породы. Кеноби позволил противнику гнать себя в ту сторону.
Он решил, что туда они попадут только вместе.
Анакин заставлял его отступать и отступать, Скайуокер рубился с такой мощью, будто клинок его черпал силу из вулкана у них над головами. Словно вихрь высекал из стены острые, как зубы ранкора, осколки металла и швырял их в Кеноби со всем жаром своей ненависти. Он раскроил пульт — испарился энергетический щит, который удерживал лаву.
На противников обрушилось пламя.
Оби-Ван добрался до края балкона; позади оставалась лишь узкая труба, не толще его руки, соединяющая балкон с центральным коллектором старой шахты над речным руслом, заполненным раскаленным до бела жидким камнем. Кеноби ступил на хлипкий мостик без колебаний, равновесие его оставалось безупречным.
Анакин не отставал.
Когда они преодолели трубу, клинки засверкали быстрее прежнего. Противники резали, рубили, парировали и блокировали. Лавовые бомбы падали на помост между ними, рассыпая раскаленные угли, которые прожигали дыры в плащах бойцов. Дым затянул небо, закрыв солнце, и теперь свет давала только лава внизу и клинки мечей.
Бился не ситх против джедая. Не свет против тьмы, не добро против зла, поединок не имел ни малейшего отношения к долгу или философии, религии или морали.
Дрались Анакин и Оби-Ван.
Лично.
Их тут было только двое, и вред они причиняли только друг другу.
Кеноби перепрыгнул с трубы на балку основного коллектора. Когда Анакин взлетел вдогонку, Оби-Ван прыгнул опять. Они скакали по уровням, по лестницам, с платформы на платформу, и на самом краю пропасти, пригнувшись под ковшом, который только что выплеснул добрую порцию лавы, отражая непрерывные атаки и удары Великой силы от существа из бешенства и ярости, которое некогда было его лучшим другом, Оби-Ван неожиданно осознал абсолютную истину.
Человек, с которым он сражался, был всем, что Оби-Ван поклялся уничтожать своей жизнью. Убийцей. Предателем. Павшим джедаем. Повелителем тьмы. Ситхом. И несмотря ни на что, здесь и сейчас…
Кеноби по-прежнему любил его.
Йода так обыденно сказал: отбросить такие привязанности из своей жизни джедай обязан, но Оби-Ван никогда не позволял себя вникать в смысл этих слов. Он спорил из-за Анакина, придумывал объяснения, покрывал выходки Скайуокера вновь, вновь и вновь, и все это время привязанность, которую он отрицал, ослепляла его, он не видел темной дороги, по которой шел его лучший друг.
И теперь Оби-Ван в конце концов понял, что существует единственный ответ на привязанность…
И освободился от нее.
Огненное озеро, больше не сдерживаемое энергетическим щитом, кусок за куском слизывало берег, на котором стоял завод. Массивное сооружение накренилось, оба воина покатились вниз по дюрас-тиловому откосу, отчаянно цепляясь за все, что попадалось под руки. Они повисли на кабелях, пока завод медленно тонул в лаве.
Анакин спрыгнул, по широкой дуге пролетев над кипящей породой. Оби-Ван оттолкнулся и последовал за Скайуокером, держась за кабель одной рукой и Великой силой, а второй занося меч. Противник провел удар по коленям Кеноби. Оби-Ван поджал ноги и перерезал кабель в руке Анакина. Скайуокер упал.
На поверхности лавы лопались пузыри, испуская язычки пламени, словно руки, протянутые в желании схватить Анакина.
Но тот уже устремился к коллектору, и Великая сила принесла ему в руку другой трос. Оби-Ван обхватил свой кабель ногами, изменил направление, чтобы дотянуться до того, на котором сейчас болтался Скайуокер, но Анакин усвоил правила игры и теперь перепрыгивал с троса на трос впереди противника, пользуясь Великой силой, чтобы подниматься все выше и выше. Сейчас высота над уровнем лавы решала все.
Потоки Силы одновременно перебросили их на покоившуюся грузовую палубу. Не успел Кеноби подняться на ноги, как Анакин вновь набросился на него. Они стояли чуть ли не нос к носу, мечи вращались и наносили удары со всех сторон, а вокруг обслуживающие завод дроиды продолжали бездумно латать обреченную аппаратуру. Они так и будут возиться с ней до тех пор, пока не подступит лава и не расплавит на отдельные молекулы, а молекулы унесет огненным потоком.
Река внизу ревела громче вулкана. Потек, вскрикивая, металл. Река исчезала в окруженном короной пламени отверстии.
Туда же плыл и коллектор.
Оби-Ван счел, что обладает желанием узнать, что находится на дне пышущего нестерпимым жаром провала.
Он отбил клинок Анакина двуручным блоком и вложил душу в удар ногой. Прежде чем Скайуокер восстановил равновесие, Кеноби с разбега нырнул вниз с грузовой палубы. Он пролетал уровень за уровнем, и лишь в нескольких десятках метров от лавы Великая сила призвала болтающийся неподалеку трос ему в ладонь, превращая нырок в движение маятника, а оно уже вынесло Кеноби верх.
На самой высокой точке он отпустил трос.
Как в игровых залах Храма. Скорость полета помогла ему выбраться к берегу.
К нему. Но не совсем на.
Тем не менее его вела Великая сила, и в который раз не предала его: внизу с гудением проплывала большая, старая и очень неторопливая репульсаци-онная баржа, перевозившая дроидов и оборудование на завод и обратно. В ее не слишком изощренных мозгах не укладывался простой факт, что коллектор уже не существует.
Оби-Ван приземлился как раз на нее. Быстрый змеиный удар отключил автопилот; теперь можно было править к берегу простым смещением веса.
Кеноби посмотрел на коллектор, который, исчезая в провале, вопил, словно обреченный на корел-лианскую преисподнюю грешник.
Затем опустил голову.
— Прощай, старый друг.
Но Великая сила подсказала не торопиться, Оби-Ван поднял голову — Анакин летел к нему из кипения дыма над провалом. Скайуокер балансировал на крошечном репульсационном дроиде. В гонке маленького дроида против старой кзлоши баржа безусловно проигрывала. Анакин легко обгонит противника и отрежет от берега. Кеноби раскачивал свое неторопливое транспортное средство из стороны в сторону, но дроид Скайуокера был проворен, как песчаная пантера, — деваться было некуда. Лава дышала огнем слишком близко, от жара завивались волосы.
— Ну вот, учитель, финал, — объявил Скайуокер. — Хотел бы я, чтобы было иначе.
— Да, Анакин, и я тоже, — ответил Кеноби, в прыжке замахиваясь клинком словно копьем.
Противник отклонился и отбил укол чуть ли не с презрением; но промахнулся, когда бил по ногам Кеноби, пока тот пролетал мимо.
Оби-Ван кувыркнулся, едва удержавшись на краю уступа над мягким черным песком речной отмели. Анакин процедил ругательство, когда сообразил, как его провели, и прыгнул следом.
Но чуть-чуть опоздал.
Кеноби развернулся, встречая удар, но его меч не встретился с клинком Скайуокера. Он встретил его колено. А затем — второе колено.
И пока Анакин еще находился в воздухе, сожженные ноги еще только срывались с уступа, движение Кеноби заставило меч отсечь левую руку Скайуокера выше локтя. Оби-Ван шагнул назад.
Выронив оружие, Анакин вцепился за край механическими пальцами, но сжал чересчур крепко, и камень раскрошился. Скайуокер соскользнул на черный песок. Отрубленные конечности сгорели в лаве дотла, вспыхнув неожиданно алым пламенем.
Того же цвета, что и клинок ситха, как отрешенно вспомнил Оби-Ван.
Анакин барахтался в мягком песке, но лишь соскальзывал дальше. Сам песок был раскален настолько, что перчатка на металлической руке сгорела.
Оби-Ван подобрал меч противника, взвесил вместе со своим собственным на ладонях. Свое оружие Анакин создавал, взяв за образец меч Кеноби. Так они были похожи.
Так по-разному ими воспользовались.
— Оби-Ван…
Он опустил взгляд. Пламя уже облизывало подол скайуокеровского плаща, длинные волосы Анакина почернели и начали тлеть.
— Ты же Избранный! Было сказано, что ты уничтожишь ситхов, а не присоединишься к ним. Ты же должен был принести равновесие в Великую силу, а не погружать ее во тьму. Ты был мне братом, Анакин, — сказал Оби-Ван Кеноби.Я любил тебя, но не сумел спасти.
В небе сверкнул металл, Кеноби почувствовал тьму, обступающую их обоих. Он знал этот корабль: челнок Верховного канцлера. Хотя теперь его, наверное, следует называть императорским.
У учителя Йоды ничего не получилось. Возможно, он уже умер.
И оставил Кеноби в одиночестве — последним джедаем Галактики.
Внизу, у его ног, Дарта Вейдера охватило пламя.
— Ненавижу тебя! — выкрикнул ситх. Кеноби опустил голову. Было бы милосерднее убить его.
Он ощущал спокойствие и ясность, он знал, что спуск на тот черный берег займет больше времени, чем есть у него в распоряжении.
Приближался еще один ситх.
Выбирать особого не из чего. Он уже сделал выбор много лет назад, когда прошел испытание и стал рыцарем и поклялся в вечной верности Ордену. В конце концов, он по-прежнему был Оби-Ваном Кеноби и по-прежнему был джедаем и не мог убить беспомощного человека.
Он предоставил решать Великой силе.
Он повернулся и ушел прочь.
А потом и вовсе побежал.
Потому что сообразил, что если поторопится, то еще кое-что сумеет сделать для Анакина. Кое-что — в память о человеке, которого любил, и об исчезнувшем ныне Ордене, которому они оба служили.
На посадочной площадке от трапа скиффа ему махал Ц-ЗПО.
— Мастер Кеноби! Прошу вас, быстрее!
— Где Падме?
— уже внутри, но она тяжело ранена.
Оби-Ван взбежал по рампе трапа и завел двигатели. Пока челнок канцлера опускался на площадку, узкий зеркальный кораблик взмывал навстречу звездам.
Кеноби ни разу не оглянулся назад.
Глава 21
НОВЫЙ ОРДЕН
Скифф вернулся в реальное пространство и торопливо направился к медицинскому центру в астероидном поясе Полис Масса.
«Быстроходный IV» отстал от него на секунду. А на планете Мустафар под облаками кроваво-красных вулканических выбросов ситх уже поднял со спекшегося песка обугленные останки того, что некогда было человеком, и без особых усилий вознесся на утес. И уже выкрикнул клонам распоряжение немедленно принести медицинскую капсулу!
Ситх бережно опустил обмякшее тело человека на прохладную землю, положил ладонь на почерневшую растрескавшуюся массу, когда-то бывшую лбом, и отдал мысленный приказ:
Живи, Дарт Вейдер. Живи, мой мальчик. Живи.
За прозрачными стенами обзорного купола на лишенных воздуха отрогах Полис Масса под вуалью бесконечной ночи, разбрасывая холодные, режущие глаз искры, вращалась Галактика.
Под куполом сидел Йода. На звезды он не смотрел.
Он уже очень долго там сидел.
Дорога самопознания ухабиста и терниста, и даже если живешь на этом свете почти девятьсот стандартных лет, все равно остаются раны и ссадины.
Магистр заговорил, но не сам с собой.
Хотя рядом с ним никого не было, он не был одинок.
— Моя вина это. Поражение джедаев на мне лежит.
Он беседовал с Великой силой.
И получил ответ. Не вини себя.
У Великой силы был знакомый голос. За эти тринадцать лет учитель джедаев начал привыкать, что в те мгновения, когда Великая сила обращалась к нему, то всегда говорила именно этим голосом.
— Слишком стар я, — пожаловался Йода. — Слишком косен. Слишком самонадеян, не видел, что прежний путь — не единственный. Те джедаи, учил я которых, чтобы стали такими, как те, кто учили меня много столетий назад… но в другое время жили те. Изменилась Галактика. Не изменился Орден. Потому что измениться не позволил я.
Гораздо легче сказать, чем сделать, мой друг.
— Безгранична тайна Силы, — Йода поднял ушастую голову и взглянул на звездное колесо. — Много чему учиться, да.
У тебя будет время.
— Безграничному знанию…— Йода тряхнул головой. — Безграничного времени нужно.
Я помогу, если хочешь. Можно объединиться с Великой силой, но сохранить сознание. Тогда навечно объединишься со светом. Может, со временем даже физически.
Йода не шелохнулся.
— Вечная жизнь…
Конечная цель ситхов, которой те не сумели достичь. Можно лишь отпустить себя, не возвысить. Сострадание, а не жадность — вот путь. Ответ на тьму — любовь.
— Единым с Великой силой стать, все же влияние иметь…— задумчиво произнес миниатюрный учитель. — Могущества равному нет.
Его нельзя обрести, ему можно лишь научиться. Если хочешь. й медленно учитель джедаев склонил голову.
— Величайшим магистром стал ты, Куай-Гон Джинн. Самым великим из джедаев всегда был, но слеп я, не видел.
Он поднялся, сложил руки и поклонился, выражая уважение к собеседнику.
Поклон ученика в присутствии учителя.
— Твоим падаваном с благодарностью стану я. Они неплохо продвинулись в первом уроке, когда открылся внутренний шлюз. Йода обернулся.
В коридоре стоял убитый горем Бэйл Органа.
— Оби-Ван спрашивает, не могли бы вы подойти в операционную, — сказал он. — Падме… она умирает.
Оби-Ван сидел рядом, обеими руками сжимая холодную неподвижную ладонь девушки.
— Не сдавайся, Падме.
— Это…— ее глаза слепо закатились. — Это девочка. Анакин говорит, что девочка.
— Мы еще не знаем. Еще минуточку… ты обязана остаться с нами.
Под матовым тентом, закрывающим девушку до груди, трудились два дроида-хирурга. Меддроид выше рангом суетился возле сканеров и мониторов.
— Если будет… девочка… о нет! Нет! Оби-Ван бросил взгляд на медицинского дроида. -|Да сделайте что-нибудь!
— Органические повреждения исправлены, — дроид сверился с показаниями приборов. — Невозможно объяснить обвал системы.
Не физическое, подумал Кеноби. Он сильнее сжал руку Падме, как будто простым давлением мог сохранить жизнь в умирающем теле.
— Держись, ты должна выстоять.
— Если будет девочка, — выдохнула она в ответ, — назовите ее Лейей…
Из-под навеса вынырнул дроид-хирург, держа в манипуляторах крошечного уже вымытого младенца. Дитя дышало и смотрело на мир без примеси страха.
— Это мальчик, — возвестил дроид.
Падме протянула трясущуюся руку, но сил взять младенца ей не хватило, Падме сумела лишь прикоснуться кончиками пальцев ко лбу ребенка.
И слабо улыбнуться.
— Люк…
Второй дроид тоже показался на свет с еще одним младенцем, спокойным и тихим.
— …и девочка.
Но молодая мать уже бессильно откинулась на подушку.
— Падме, у тебя близнецы, — отчаянно сказал Оби-Ван. — Ты нужна им… пожалуйста, держись.
— Анакин…
— Анакина… здесь нет, Падме, — произнес Оби-Ван, хотя не думал, что его слышат.
— Анакин, прости меня. Мне так жаль… Анакин, пожалуйста, я люблю тебя…
Великая сила подсказала, что пришел Йода. Оби-Ван поднял голову и увидел древнего магистра рядом с Бэйлом Органой, оба с одинаковым мрачным вопросом смотрели через прозрачную панель на операционную.
А Кеноби мог лишь беспомощно покачать в ответ головой.
Падме что-то вложила ему в ладонь.
На мгновение взгляд девушки прояснился.
— Оби-Ван… знаешь, он все-таки добрый. Я знаю, он… все…
Ее голос угас с легким вздохом. Падме безжизненно замерла на подушках. Завизжала на разные голоса аппаратура поддержания жизни, и медицинские дроиды выставили Кеноби из комнаты.
Он стоял за дверями и разглядывал предмет, сунутый ему в руку — какая-то подвеска на кожаном ремешке, а может быть, амулет, незнакомый знак, вырезанный из органического материала. Непонятная вещь еще сохраняла воспоминания о прикасавшихся к нему руках.
Когда подошли Йода и Бэйл Органа, рыцарь все еще стоял на прежнем месте и рассматривал амулет.
— Она отдала его…— в который раз за день Оби-Вану пришлось бороться с подступающими слезами. — А я даже не знаю, что это такое.
— Ценная для нее быть должна, — медленно произнес Йода. — Похоронить вместе с ней, наверное, надо.
Оби-Ван еще раз взглянул на простенькие, почти детские символы, вырезанные на талисмане, и услышал сквозь светящуюся паутину эхо высшей любви и черного невыносимого отчаяния разбитого сердца.
— Да, — сказал он. — Да. Наверное, так будет лучше.
Собравшись вокруг стола на «Быстроходном IV» Бэйл Органа, Оби-Ван Кеноби и Йода решали судьбу Галактики.
— На Набу отошлем тело…— Йода вытянул шею, как будто принюхивался к течению Великой силы. — Беременной по-прежнему должна выглядеть. Спрятанными, в безопасности будут дети. Основанием нового Ордена станут они.
— Их надо разделить, — предложил Оби-Ван. — Даже если ситх найдет одного, второй уцелеет. Я возьму мальчика, учитель Йода, а вы — девочку. Мы спрячем их, будем охранять и обучим так, как следовало обучить Анакина…
— Нет, — древний магистр опять склонил голову, закрыл глаза, опустив подбородок на ладони, сложенные на кривой палке.
Оби-Ван растерялся.
— Но как же иначе они узнают обо всем, что необходимо джедаю? Как обучатся владению Великой силой?
— Джедая по одиночке не учат. Когда придет нужное время, приведет их к учителю Сила всех прочих. До тех пор ждать будем, наблюдать и учиться.
— Я мог бы…— Бэйл Органа замолчал, покраснев до ушей. — Простите, что вмешиваюсь, магистры, я мало знаю о Силе, но знаю кое-что о любви. Мы с королевой… ну, мы всегда говорили, что хотим удочерить какую-нибудь девочку. Если вы не возражаете, я бы забрал Лейю на Алдераан и вырастил как собственную дочь. Мы с королевой любили бы ее.
Джедаи обменялись взглядами. Йода наклонил голову к плечу.
— Судьбы счастливее никакое дитя не попросит. С нашего благословения и благословения Силы пусть Лейя твоим ребенком станет.
Бэйл неуклюже порывисто встал, как будто больше не мог усидеть на одном месте. Лицо его по-прежнему сияло румянцем, но теперь не от смятения, а от бьющей через край радости.
— Благодарю вас, магистры… не знаю, что еще сказать? Спасибо, больше ничего на ум не приходит. А как быть с мальчиком?
— Клигг Ларc все еще живет на Татуине, по-моему… Сводный брат Анакина — Оуэн и жена его Беру работают на ферме неподалеку от Мое Айсли…
— Родственники близкие самые, — одобрительно кивнул Йода.
— Но Татуин — далеко на Внешних территориях, там опасно, это дикое место.
— Анакин там выжил, — возразил Оби-Ван. — Люк тоже сумеет. Как и я… я, пожалуй, отвезу его туда и буду присматривать. Охранять его от опасностей, пока он не научится сам себя охранять.
— Как отец, каким всегда хотел быть, молодой Оби-Ван, м-мм?
— Скорее… как чудаковатый старый дядюшка, по-моему. Эту роль мне легко сыграть. Присматривать за сыном Анакина…— Кеноби вздохнул, и на его лице наконец-то опять появилась тень прежней улыбки. — Не могу представить лучшего способа провести остаток жизни.
— Решено, значит. Да. На Татуин заберешь его. Бэйл сделал шаг к дверям.
— Если магистры меня извинят, я свяжусь с королевой…— на пороге он оглянулся. — Мастер Йода, так вы думаете, что близнецы победят Палпатина?
— По линии Скайуокеров Великой силы в избытке. Единственная надежда. Пока не пришло время исчезнуть нам.
Бэйл кивнул.
— И мне тоже… метафорически. Вы, должно быть, уже слышали… тревожные новости… о том, что я делаю в Сенате. Я должен внешне поддерживать Империю, как и мои товарищи. Таково было… желание Падме, а она всегда лучше меня разбиралась в политике. Умоляю, поверьте, что это — всего лишь прикрытие нашим истинным целям. Мы вас никогда не предадим. Я ни за что не отдам Республику ситхам.
— Верим, как всегда будем верить. Идите, счастливых вестей ждет королева.
Бэйл Органа поклонился и исчез за дверьми. Оби-Ван засобирался следом, но дорогу ему преградила палка из дерева гимер.
— Минуту, мастер Кеноби. Пока в одиночестве сидишь на Татуине, урок есть у меня для тебя. У меня и моего нового учителя.
Оби-Ван заморгал.
— Вашего нового учителя?
— Да, — Йода хитро улыбнулся. — И твоего прежнего…
Вместе с Р2-Д2, следом за сенатором Органой, который, по сути, унаследовал их обоих, по коридору корабля шагал Ц-ЗПО.
— Уверен, что не могу понять, почему она не функционирует, — говорил маленькому астромеханику робот-секретарь. — Сам знаешь, органические существа такие сложные!
Сенатора Органу встречал человек, чья униформа, как подсказал Ц-ЗПО алгоритм распознавания, оповещала, что владелец — капитан королевского гражданского флота Алдераана.
— Передаю этих дроидов вашим заботам, — сказал сенатор. — Пусть их вычистят, отполируют и дадут все, что они пожелают. Они принадлежат моей дочери.
— Как мило! — воскликнул Ц-ЗПО и пояснил специально для Р2-Д2. — Дочь сенатора — на самом деле ребенок мастера Анакина и сенатора Амидалы. Не могу дождаться, когда расскажу ей о ее родителях! Уверен, она будет гордиться…
— Да, и что касается робота-секретаря, — задумчиво произнес сенатор Органа. — Сотрите ему память.
Капитан взял под козырек.
— О! — сказал Ц-ЗПО. — Ох беда…
В медицинском реконструкторском центре на Корсуканте невероятно сложный прототип убриккианского дроида-хирурга ДД-13 отодвинулся от завершенного проекта, над которым много дней трудился вместе с дроидом-ассистентом улучшенной модели.
Он повернулся к тени, закутанной в темный плащ, которая стояла на самой границе лужицы ослепительного света.
— Конструкция завершена, мой повелитель. Он жив.
— Хорошо… Хорошо.
Тень перетекла через светлый блик, как будто произошел сбой в освещении.
Дроиды попятились, уступив ей место у хирургического стола.
К которому был привязан самый первый пациент медицинского центра имени недавно провозглашенного Императора Палпатина.
Постороннему взгляду он показался бы гибридом между дроидом и человеком, заключенным в отполированный черный панцирь для поддержания жизни. Постороннему взгляду его руки и ноги могли показаться неловкими, неуклюжими, даже чудовищными. Невидящие черные линзы, что служили ему глазами, выглядели нечеловеческими, а обводы дыхательной маски придавали ему вид хищного ящера, выплавленного из черного металла. Но для тени, что склонилась над ним…
…он был великолепен.
Прекрасный ларец, созданный чтобы хранить и беречь величайшее сокровище ситхов.
Внушающий страх.
Притягивающий.
Идеальный.
Хирургический стол медленно повернулся в вертикальное положение, тень придвинулась ближе.
— Дарт Вейдер… Дарт Вейдер, ты слышишь меня?
Вот что отныне и навсегда будет чувствовать Анакин Скайуокер.
Первые лучи рассвета в твоей вселенной приносят боль.
Свет сжигает тебя. И будет сжигать вечно. Часть тебя навсегда осталась лежать на черном, спекшемся в стекло песке возле озера пламени, где огненные языки поедают твою плоть.
Ты слышишь собственное дыхание. Оно затрудненное и хриплое, звук его царапает уже обнаженные нервные окончания, но ты не можешь остановиться. И не сможешь. Тебе даже не сбиться с него, не замедлить.
Легких у тебя больше нет.
За тебя дышат импланты, вживленные в твою грудь. Это они будут вечно насыщать твою кровь кислородом.
Дарт Вейдер… Дарт Вейдер, ты слышишь меня?
Нет, не слышишь. Вернее, не так, как прежде. Сенсоры в оболочке, в которую заключена твоя голова, передают сигналы прямо в мозг.
Ты открываешь побелевшие от жара глаза. Оптические сенсоры перерабатывают свет и тень в отвратительное подобие окружающего тебя мира.
Или образ точен, и сам мир — отвратителен?
Падме? Ты здесь? Что с тобой? Ты пытаешься выговорить слова, но их вместо тебя произносит вокодер, которые служит тебе вместо сожженных губ и гортани.
— Падме? Ты здесь? Что с тобой? — гремит чужой бас.
Мне крайне жаль, повелитель Вейдер. Боюсь, что она умерла. Похоже, что в гневе вы сами убили ее.
Слова жгут сильнее, чем лава.
— Нет… нет, это невозможно!
Ты любил ее. Ты всегда будешь ее любить. Ты никогда не пожелал бы ей смерти.
«Быстроходный IV» отстал от него на секунду. А на планете Мустафар под облаками кроваво-красных вулканических выбросов ситх уже поднял со спекшегося песка обугленные останки того, что некогда было человеком, и без особых усилий вознесся на утес. И уже выкрикнул клонам распоряжение немедленно принести медицинскую капсулу!
Ситх бережно опустил обмякшее тело человека на прохладную землю, положил ладонь на почерневшую растрескавшуюся массу, когда-то бывшую лбом, и отдал мысленный приказ:
Живи, Дарт Вейдер. Живи, мой мальчик. Живи.
***
За прозрачными стенами обзорного купола на лишенных воздуха отрогах Полис Масса под вуалью бесконечной ночи, разбрасывая холодные, режущие глаз искры, вращалась Галактика.
Под куполом сидел Йода. На звезды он не смотрел.
Он уже очень долго там сидел.
Дорога самопознания ухабиста и терниста, и даже если живешь на этом свете почти девятьсот стандартных лет, все равно остаются раны и ссадины.
Магистр заговорил, но не сам с собой.
Хотя рядом с ним никого не было, он не был одинок.
— Моя вина это. Поражение джедаев на мне лежит.
Он беседовал с Великой силой.
И получил ответ. Не вини себя.
У Великой силы был знакомый голос. За эти тринадцать лет учитель джедаев начал привыкать, что в те мгновения, когда Великая сила обращалась к нему, то всегда говорила именно этим голосом.
— Слишком стар я, — пожаловался Йода. — Слишком косен. Слишком самонадеян, не видел, что прежний путь — не единственный. Те джедаи, учил я которых, чтобы стали такими, как те, кто учили меня много столетий назад… но в другое время жили те. Изменилась Галактика. Не изменился Орден. Потому что измениться не позволил я.
Гораздо легче сказать, чем сделать, мой друг.
— Безгранична тайна Силы, — Йода поднял ушастую голову и взглянул на звездное колесо. — Много чему учиться, да.
У тебя будет время.
— Безграничному знанию…— Йода тряхнул головой. — Безграничного времени нужно.
Я помогу, если хочешь. Можно объединиться с Великой силой, но сохранить сознание. Тогда навечно объединишься со светом. Может, со временем даже физически.
Йода не шелохнулся.
— Вечная жизнь…
Конечная цель ситхов, которой те не сумели достичь. Можно лишь отпустить себя, не возвысить. Сострадание, а не жадность — вот путь. Ответ на тьму — любовь.
— Единым с Великой силой стать, все же влияние иметь…— задумчиво произнес миниатюрный учитель. — Могущества равному нет.
Его нельзя обрести, ему можно лишь научиться. Если хочешь. й медленно учитель джедаев склонил голову.
— Величайшим магистром стал ты, Куай-Гон Джинн. Самым великим из джедаев всегда был, но слеп я, не видел.
Он поднялся, сложил руки и поклонился, выражая уважение к собеседнику.
Поклон ученика в присутствии учителя.
— Твоим падаваном с благодарностью стану я. Они неплохо продвинулись в первом уроке, когда открылся внутренний шлюз. Йода обернулся.
В коридоре стоял убитый горем Бэйл Органа.
— Оби-Ван спрашивает, не могли бы вы подойти в операционную, — сказал он. — Падме… она умирает.
Оби-Ван сидел рядом, обеими руками сжимая холодную неподвижную ладонь девушки.
— Не сдавайся, Падме.
— Это…— ее глаза слепо закатились. — Это девочка. Анакин говорит, что девочка.
— Мы еще не знаем. Еще минуточку… ты обязана остаться с нами.
Под матовым тентом, закрывающим девушку до груди, трудились два дроида-хирурга. Меддроид выше рангом суетился возле сканеров и мониторов.
— Если будет… девочка… о нет! Нет! Оби-Ван бросил взгляд на медицинского дроида. -|Да сделайте что-нибудь!
— Органические повреждения исправлены, — дроид сверился с показаниями приборов. — Невозможно объяснить обвал системы.
Не физическое, подумал Кеноби. Он сильнее сжал руку Падме, как будто простым давлением мог сохранить жизнь в умирающем теле.
— Держись, ты должна выстоять.
— Если будет девочка, — выдохнула она в ответ, — назовите ее Лейей…
Из-под навеса вынырнул дроид-хирург, держа в манипуляторах крошечного уже вымытого младенца. Дитя дышало и смотрело на мир без примеси страха.
— Это мальчик, — возвестил дроид.
Падме протянула трясущуюся руку, но сил взять младенца ей не хватило, Падме сумела лишь прикоснуться кончиками пальцев ко лбу ребенка.
И слабо улыбнуться.
— Люк…
Второй дроид тоже показался на свет с еще одним младенцем, спокойным и тихим.
— …и девочка.
Но молодая мать уже бессильно откинулась на подушку.
— Падме, у тебя близнецы, — отчаянно сказал Оби-Ван. — Ты нужна им… пожалуйста, держись.
— Анакин…
— Анакина… здесь нет, Падме, — произнес Оби-Ван, хотя не думал, что его слышат.
— Анакин, прости меня. Мне так жаль… Анакин, пожалуйста, я люблю тебя…
Великая сила подсказала, что пришел Йода. Оби-Ван поднял голову и увидел древнего магистра рядом с Бэйлом Органой, оба с одинаковым мрачным вопросом смотрели через прозрачную панель на операционную.
А Кеноби мог лишь беспомощно покачать в ответ головой.
Падме что-то вложила ему в ладонь.
На мгновение взгляд девушки прояснился.
— Оби-Ван… знаешь, он все-таки добрый. Я знаю, он… все…
Ее голос угас с легким вздохом. Падме безжизненно замерла на подушках. Завизжала на разные голоса аппаратура поддержания жизни, и медицинские дроиды выставили Кеноби из комнаты.
Он стоял за дверями и разглядывал предмет, сунутый ему в руку — какая-то подвеска на кожаном ремешке, а может быть, амулет, незнакомый знак, вырезанный из органического материала. Непонятная вещь еще сохраняла воспоминания о прикасавшихся к нему руках.
Когда подошли Йода и Бэйл Органа, рыцарь все еще стоял на прежнем месте и рассматривал амулет.
— Она отдала его…— в который раз за день Оби-Вану пришлось бороться с подступающими слезами. — А я даже не знаю, что это такое.
— Ценная для нее быть должна, — медленно произнес Йода. — Похоронить вместе с ней, наверное, надо.
Оби-Ван еще раз взглянул на простенькие, почти детские символы, вырезанные на талисмане, и услышал сквозь светящуюся паутину эхо высшей любви и черного невыносимого отчаяния разбитого сердца.
— Да, — сказал он. — Да. Наверное, так будет лучше.
***
Собравшись вокруг стола на «Быстроходном IV» Бэйл Органа, Оби-Ван Кеноби и Йода решали судьбу Галактики.
— На Набу отошлем тело…— Йода вытянул шею, как будто принюхивался к течению Великой силы. — Беременной по-прежнему должна выглядеть. Спрятанными, в безопасности будут дети. Основанием нового Ордена станут они.
— Их надо разделить, — предложил Оби-Ван. — Даже если ситх найдет одного, второй уцелеет. Я возьму мальчика, учитель Йода, а вы — девочку. Мы спрячем их, будем охранять и обучим так, как следовало обучить Анакина…
— Нет, — древний магистр опять склонил голову, закрыл глаза, опустив подбородок на ладони, сложенные на кривой палке.
Оби-Ван растерялся.
— Но как же иначе они узнают обо всем, что необходимо джедаю? Как обучатся владению Великой силой?
— Джедая по одиночке не учат. Когда придет нужное время, приведет их к учителю Сила всех прочих. До тех пор ждать будем, наблюдать и учиться.
— Я мог бы…— Бэйл Органа замолчал, покраснев до ушей. — Простите, что вмешиваюсь, магистры, я мало знаю о Силе, но знаю кое-что о любви. Мы с королевой… ну, мы всегда говорили, что хотим удочерить какую-нибудь девочку. Если вы не возражаете, я бы забрал Лейю на Алдераан и вырастил как собственную дочь. Мы с королевой любили бы ее.
Джедаи обменялись взглядами. Йода наклонил голову к плечу.
— Судьбы счастливее никакое дитя не попросит. С нашего благословения и благословения Силы пусть Лейя твоим ребенком станет.
Бэйл неуклюже порывисто встал, как будто больше не мог усидеть на одном месте. Лицо его по-прежнему сияло румянцем, но теперь не от смятения, а от бьющей через край радости.
— Благодарю вас, магистры… не знаю, что еще сказать? Спасибо, больше ничего на ум не приходит. А как быть с мальчиком?
— Клигг Ларc все еще живет на Татуине, по-моему… Сводный брат Анакина — Оуэн и жена его Беру работают на ферме неподалеку от Мое Айсли…
— Родственники близкие самые, — одобрительно кивнул Йода.
— Но Татуин — далеко на Внешних территориях, там опасно, это дикое место.
— Анакин там выжил, — возразил Оби-Ван. — Люк тоже сумеет. Как и я… я, пожалуй, отвезу его туда и буду присматривать. Охранять его от опасностей, пока он не научится сам себя охранять.
— Как отец, каким всегда хотел быть, молодой Оби-Ван, м-мм?
— Скорее… как чудаковатый старый дядюшка, по-моему. Эту роль мне легко сыграть. Присматривать за сыном Анакина…— Кеноби вздохнул, и на его лице наконец-то опять появилась тень прежней улыбки. — Не могу представить лучшего способа провести остаток жизни.
— Решено, значит. Да. На Татуин заберешь его. Бэйл сделал шаг к дверям.
— Если магистры меня извинят, я свяжусь с королевой…— на пороге он оглянулся. — Мастер Йода, так вы думаете, что близнецы победят Палпатина?
— По линии Скайуокеров Великой силы в избытке. Единственная надежда. Пока не пришло время исчезнуть нам.
Бэйл кивнул.
— И мне тоже… метафорически. Вы, должно быть, уже слышали… тревожные новости… о том, что я делаю в Сенате. Я должен внешне поддерживать Империю, как и мои товарищи. Таково было… желание Падме, а она всегда лучше меня разбиралась в политике. Умоляю, поверьте, что это — всего лишь прикрытие нашим истинным целям. Мы вас никогда не предадим. Я ни за что не отдам Республику ситхам.
— Верим, как всегда будем верить. Идите, счастливых вестей ждет королева.
Бэйл Органа поклонился и исчез за дверьми. Оби-Ван засобирался следом, но дорогу ему преградила палка из дерева гимер.
— Минуту, мастер Кеноби. Пока в одиночестве сидишь на Татуине, урок есть у меня для тебя. У меня и моего нового учителя.
Оби-Ван заморгал.
— Вашего нового учителя?
— Да, — Йода хитро улыбнулся. — И твоего прежнего…
***
Вместе с Р2-Д2, следом за сенатором Органой, который, по сути, унаследовал их обоих, по коридору корабля шагал Ц-ЗПО.
— Уверен, что не могу понять, почему она не функционирует, — говорил маленькому астромеханику робот-секретарь. — Сам знаешь, органические существа такие сложные!
Сенатора Органу встречал человек, чья униформа, как подсказал Ц-ЗПО алгоритм распознавания, оповещала, что владелец — капитан королевского гражданского флота Алдераана.
— Передаю этих дроидов вашим заботам, — сказал сенатор. — Пусть их вычистят, отполируют и дадут все, что они пожелают. Они принадлежат моей дочери.
— Как мило! — воскликнул Ц-ЗПО и пояснил специально для Р2-Д2. — Дочь сенатора — на самом деле ребенок мастера Анакина и сенатора Амидалы. Не могу дождаться, когда расскажу ей о ее родителях! Уверен, она будет гордиться…
— Да, и что касается робота-секретаря, — задумчиво произнес сенатор Органа. — Сотрите ему память.
Капитан взял под козырек.
— О! — сказал Ц-ЗПО. — Ох беда…
***
В медицинском реконструкторском центре на Корсуканте невероятно сложный прототип убриккианского дроида-хирурга ДД-13 отодвинулся от завершенного проекта, над которым много дней трудился вместе с дроидом-ассистентом улучшенной модели.
Он повернулся к тени, закутанной в темный плащ, которая стояла на самой границе лужицы ослепительного света.
— Конструкция завершена, мой повелитель. Он жив.
— Хорошо… Хорошо.
Тень перетекла через светлый блик, как будто произошел сбой в освещении.
Дроиды попятились, уступив ей место у хирургического стола.
К которому был привязан самый первый пациент медицинского центра имени недавно провозглашенного Императора Палпатина.
Постороннему взгляду он показался бы гибридом между дроидом и человеком, заключенным в отполированный черный панцирь для поддержания жизни. Постороннему взгляду его руки и ноги могли показаться неловкими, неуклюжими, даже чудовищными. Невидящие черные линзы, что служили ему глазами, выглядели нечеловеческими, а обводы дыхательной маски придавали ему вид хищного ящера, выплавленного из черного металла. Но для тени, что склонилась над ним…
…он был великолепен.
Прекрасный ларец, созданный чтобы хранить и беречь величайшее сокровище ситхов.
Внушающий страх.
Притягивающий.
Идеальный.
Хирургический стол медленно повернулся в вертикальное положение, тень придвинулась ближе.
— Дарт Вейдер… Дарт Вейдер, ты слышишь меня?
***
Вот что отныне и навсегда будет чувствовать Анакин Скайуокер.
Первые лучи рассвета в твоей вселенной приносят боль.
Свет сжигает тебя. И будет сжигать вечно. Часть тебя навсегда осталась лежать на черном, спекшемся в стекло песке возле озера пламени, где огненные языки поедают твою плоть.
Ты слышишь собственное дыхание. Оно затрудненное и хриплое, звук его царапает уже обнаженные нервные окончания, но ты не можешь остановиться. И не сможешь. Тебе даже не сбиться с него, не замедлить.
Легких у тебя больше нет.
За тебя дышат импланты, вживленные в твою грудь. Это они будут вечно насыщать твою кровь кислородом.
Дарт Вейдер… Дарт Вейдер, ты слышишь меня?
Нет, не слышишь. Вернее, не так, как прежде. Сенсоры в оболочке, в которую заключена твоя голова, передают сигналы прямо в мозг.
Ты открываешь побелевшие от жара глаза. Оптические сенсоры перерабатывают свет и тень в отвратительное подобие окружающего тебя мира.
Или образ точен, и сам мир — отвратителен?
Падме? Ты здесь? Что с тобой? Ты пытаешься выговорить слова, но их вместо тебя произносит вокодер, которые служит тебе вместо сожженных губ и гортани.
— Падме? Ты здесь? Что с тобой? — гремит чужой бас.
Мне крайне жаль, повелитель Вейдер. Боюсь, что она умерла. Похоже, что в гневе вы сами убили ее.
Слова жгут сильнее, чем лава.
— Нет… нет, это невозможно!
Ты любил ее. Ты всегда будешь ее любить. Ты никогда не пожелал бы ей смерти.