Страница:
Мусульманский геноцид поставил под угрозу само существование христианских культур и народов Кавказа. Нет, не жажда наживы побудила хана Артыка с 45 тысячами кипчакских воинов выступить против 300–тысячного войска арабо–сельджукской коалиции в одно из утр 1125 года, на поле Дидгори, близ Тбилиси.
П р и м е ч а н и е
1. «Тураном» иранские и кавказские источники называли страну. населенную тюрками. Среднюю Азию, в частности.
Кочевники и Русь. Торкины, торки
Схема отношений христианской Руси с кочевниками во многих частях повторяет византийскую: агглютинативная связь (военные союзы; тюркские дружины у отдельных правителей; тюркские колонии в русских городах). Отличие — Русь была раздроблена на удельные княжества, Византия — едина. Поэтому отдельные русские княжества находились по отношению к Полю как бы в вассальной зависимости. Об этом свидетельствуют и княжеские браки. Удельные князья женятся на принцессах Турандот, и, скрепив, таким образом, союз со степными владыками, расширяют свои земли в Руси. Эти браки означали долгосрочный воинский союз. Род, выдавший девицу, обязан был относиться к князю как к родственнику, не нападал на его княжество, а при случае защищал. Те же самые обязательства принимал на себя и русский «зять». Теркины, т.е. родственники по женской линии, пользуются у тюрков особыми привилегиями и правами. Они считались ближе чем родственники по мужской линии. И эта традиция сохранилась до позднейших времен. По свидетельству Гродекова, казахи кочевали обществами одного рода, допуская в свои аулы из других родов лишь родственников по женской линии, т.е. торкинов или бедняков, нанимающихся в работники.
Народ, к которому принадлежит жена, по–тюркски — «торкин». Слово, вовлеченное в русскую грамматическую эволюцию, переразложилось — торки, так называют летописи кочевое племя, самоназванием которого было — узы (ед. число «торкин», «торчин». Окончание тюркского слова совпало с русским суффиксом ринадлежности — ин).
Впервые торки упоминаются в «Повести временных лет», под 985 годом, когда Владимир Святославич со своим дядей Добрьшей пошел против волжских болгар. «А торки берегомъ приводе на конихъ». Здесь не говорится, что русские князья и их торки участвуют в совместных действиях впервые.
Далее по летописи торки помогают отражать печенегов, потом половцев.
В конце XII века летопись упоминает «Торцького князя» Кунтувды 1, которого арестовал Святослав Всеволодич (двоюродный брат князя Игоря) по ложному доносу. За него вступились другие русские князья, как за человека храброго и преданного Руси. Вступились и степные родственники, которые в отместку за обиду Куятувдыя совершают набег на киевское княжество. Кунтувдый переходит на службу к Рюрику, и тот дает ему город Дверень, по реке Рось, — «русской земли для».
Есть многочисленные доказательства тому, что кочевники прочно оседали на территории Киевского государства. Об этом ясно говорит и топонимика: Торчиново городище, село Торское — Харьковщина, урочище Торч, Торчин, река Торчанка (приток Уши), село Торчица на реке Торчице, село Торчевский степак, река Торча, Торчицкое взгорье (Киевщина), город Торчин на Волыни, село Торчицы — в Черной Руси, город Торчин, город Торков (в Подолии), в Галицкой земле — Торки (Пермыш. повет), Торки (Сокальский повет), Торчиновичи (Самборский повет),
Город Торческ в Поросье в истории военных столкновении князей удельного периода играет роль центра, к которому тянулись другие торкские поселения. Торки жили не только в тех городах, которые сохраняют их имя в своих названиях. Они вероятно составляли значительный элемент в смешанном населении многих южнорусских городов и поселений.
П р и м е ч а н и е
1. Кунтувды — буквально «Солнце взошло». Сравните имя половецкого хана —
Куначук — буквально «Ясное соянце».
Брачные свидетельства в языке
Характерно, что летопись не упоминает случаев женитьбы князей XI–XII веков на дочерях торков. Они уже «свои». Здесь возможно была обратная связь — русские княжны выходят за вассалов. Но, к. сожалению, хроники не уделяют внимания бракам вождей подчиненных тюрков.
Зато появление в русских дворах XII века половецких «красных девок» часто отмечается. Союза с предводителями кипчакских племен, захватившими пространство южнорусских степей, после разгрома печенегов, князья добивались.
Именно история XII века наиболее насыщена сведениями о династийных браках с Полем.
Без преувеличения можно сказать, что почти все влиятельные княжеские рода в Киевской Руси состояли в кровном родстве со Степью. Укажем родословную линию Ольговичей, героев «Слова».
Олег, благодаря женитьбе на дочери Тугра–хана, стал князем черниговским. Сын от этого брака, Святослав, продолжает политику отца, и женившись на дочери Аепы, добивается титула «великий князь киевский».
В жилах сыновей его Игоря и Всеволода течет добрая струя кипчакской крови. На ком они женаты, летописи не сообщают, но сын Игоря Владимир в плену справляет свадьбу с дочерью Кончака.
В. А. Пархоменко в статье «Следы половецкого эпоса в летописях» 1отмечает: «Даже прославленный «добрый страдалец за Русскую землю» Владимир Мономах женил двоих своих сыновей — Юрия в 1107 году и Андрея в 1117 году на половчанках. Тут уж не приходится говорить о каком–то расовом или культурном антагонизме. Очевидно, высшие общественные классы и Руси и половцев имели кое–что общее, какими–то общими интересами друг к другу притягивались».
Интересы эти, на мой взгляд, очевидны — политический союз, в котором заинтересованы русские князья. Брак с Полем означает мир и поддержку. В летописи под 1107 годом: «Иде Владимир и Давыд и Олег к Аепе и ко другому Аепе и створиша мир; и поя Владимир за Юргя Аепину дщерь, Осеневу внуку, а Олег поя за сына Аепину дщерь, Гиргеневу внуку, месяца генваря 12 день».
В XI–XII веках половцы воюют против отдельных княжеств, входивших в систему Киевской Руси, в качестве союзников, заступаясь за своих «сватов».
Может быть, историки отнеслись бы к степнякам благосклонней, если бы Русь и ее союзники вели в этот период войны с внешними врагами. Но беда в том, что княжества спорили в подавляющем большинстве случаев только друг с другом и вовлекали в междоусобные распри своих степных родственников.
Чтобы правильно понять эпоху «Слова», надо учесть следующее обстоятельство — Русь XI–XIII веков не вела ни религиозных, ни общенародных, ни расовых войн, только — феодальные.
Князь, как правило, — патриот только своей вотчины. Великий, славный, чтимый летописями и академиям» радетель Руси Владимир Мономах первый навел половцев на земли русские, чтобы завоевать Полоцкое княжество. Только один Мономах приводил их 19 раз, а все Ольговичи (включая деда и внука) — 151.
…Биографические сведения в летописях весьма скудны: далеко не все браки русских князей «зарегистрированы». А из тех, что фиксировались, не все сохранены в процессе многочисленных позднейших переписок.
Браки Х века вовсе не указаны. Как протекали отношения славян с кочевыми соседями во времена дохристианизации, нам, по сути, почти ничего неизвестно, кроме отдельных упоминаний византийских историков (союз с аварами против Византии) и факта ассимиляции булгар.
Остается один источник исторических сведений — язык. Наиболее объективный, беспристрастный документ прошедших эпох. Он лишен предвзятости летописцев. Он вне временных предрассудков; не подвластен идеологическим колебаниям. Самый точный источник.
В русском, украинском, болгарском, сербохорватском бытует книжное слово «брак» — женитьба, супружество. В древнерусском «брак» — союз («Быть же брак велик»). Предлагали (Траутман) производить от глагола «брать». Таким образом, «брак» должно было означать — взятие. Преображенский и Фасмер (авторы самых известных этимологических словарей русского языка) соглашаются, однако, с сомнением. Но такая этимология не объясняет оригинальности морфологического и семантического процесса.
Судя по тому, что термин не получает общеелавянского распространения и не стал простонародным в указанных языках, образован (или заимствован) он сравнительно недавно и скорее всего в южнославянских (по типу неполногласных врата, злато, вран, враг и т.п.) В восточнославянских он не успел преобразоваться в полногласную форму «борок». Такая метаморфоза произошла бы в случае, если слово получило общенародное распространение. (Так в русском языке почти каждому «болгаризму» соответствует древнерусский фонетический вариант. Злато — золото, врата — ворота, вран — ворон, славий — соловей и т.п.) До низов слово «брак» не дошло, хотя появилось уже в старославянском.
Я предлагаю взять за исходную форму кипчакскую «бiрак» — союз (буквально «соединение, сочетание», от числительного бip — один).
Так как чаще всего союз скреплялся женитьбой князя, слово приобрело новое конкретное значение. То, что термин не стал народным, свидетельствует в пользу этой версии. Только княжеские супружества назывались браком, ибо лишь они выражали идею объединения, политического союза. (В монгольском языке понятия «союз», «примирение» тождественны и выражается термином «эвлэх», происходящим от древнетюркского еблек — женитьба, от ебле — женись, букв. «обзаводись домом»).
Во времена общения с булгаро–аварскими племенами в южнославянские языки могло войти то же слово, но в форме булгарской — пiрак — соединение (пipaгy — соединить). Оно стало общенародным, ибо выражало не политическое понятие, и конкретизировалось в терминах ремесла. Благодаря тесному народному общению славян с дружественными тюрками, заимствованное слово сохраняет оригинальные фонетические черты — мягкость гласных. Чего не произошло в случае предыдущем. Даже колебание к/г в тюркских образцах отражается в славянских дублях. (В тюркских «к» перед любым гласным превращается в «г»). В славянских эти согласные палатализуются только под влиянием мягких гласных: к/ч.
Лексема эта пришлась славянам весьма кстати. От нее образовано целое гнездо слов, объединенных смыслом — соединить.
Сравните: пряжа, пряжка, упряжь, спряжение, прясть, пряду, прясло, напряг, запряг (но — запрячь, напрячь).
Чередования я/у в данном случае я объясню возможной метатезой — пipaгy — пipyгa.
Сравните: 1) сопруга, сопруг (гласный приставки ассимилируется ударным, корневым гласным — супруга, супруг); 2) подпруга; 3) упруг, пружина.
В церковнославянском деформируется не только форма, но и смысл. Книжники взяв из народного словаря термин «распряг», т.е. разъединил, придают ему политическую окраску, и выделяют ложное существительное — распря — разъединение, разделение. Не очень точно определив смысл приставки рас (раз), они вычленяют новое слово «пря» в значении «ссора» (масштабно ослабленная распря). Но именно приставка придавала негативный, обратный смысл корню пряг, пря. Калькой «распряг» можно считать русское новообразование — «разъединил», где «единил» занимает место «пряг».
Славяне встречались со многими тюркскими племенами, и поэтому часты заимствования, сохраняющие диалектные особенности тюркских языков. Числительное «один» представлено в современных тюркских такими формами: пир (шорское), пip (хакасско–тувинское), пер, перре (чувашское), бир (азербайджанское, кумыкское, туркменское, алтайское), бip (ногайское, каракалпакское, киргизское, узбекское, казахское, уйгурское, турецкое), бер (татарское, башкирское), биир (якутское).
В языке орхоно–енисейских надписей (VIII век) — бip. Праславянской «прягу» предшествовала скорее всего — пipaгy, где i — ослабленный мягкий полугласный звук, который может в славянской передаче редуцироваться или просто влиять на качество предшествующего согласного.
В слове бьраты — единять (собьрати, собирати — соединять. Сравните: разбирать — разъединять) участвует скорее всего форма — «бip». Корень полногласный — бир появился в славянской литературе позднее.
Форма «пер», уцелевшая только в чувашском (она и повлияла на татарский и башкирский, превратив из «бip» — в «бер»), отразилась в славянских вариантах порядкового числительного «первь», «перший». В местоимениях — «перед», «предь», «прежде». В приставках — пре-; пере-; при-.
(Давно лингвисты обратили внимание на супплетивность форм количественного и порядкового числительных «один» и «первый» в индоевропейских языках. Эта черта констатирована, но не объяснена. Ибо истолкованию не поддается и не поддастся, если и дальше не будут учитываться данные тюркских языков для выяснения некоторых «темных» страниц биографий индоевропейских языков).
В тюркских языках имеются три вида числительных: количественное, порядковое, избирательное. Например, казахские: бip — один, бipiншi — первый, бipey — один из многих (в русской транскрипции — брев).
Славяне ныне знают лишь два вида: количественное и порядковое. Из каких моделей они могли исходить, чтобы получить «первь» и «перший»? Мне кажется из булгаризмов — «пepiв» — один из многих и «перiншi — первый.
При определении направления, в котором шло заимствование, я придерживаюсь морфологического принципа. Если анализ сходных лексем, взятых из разных языков показывает, что этимологии (прежде всего — грамматической схематизации) поддается одна из них, то ее и следует признать первичной.
Например, славянское перший не этимологизируется средствами славянских языков. Тюркское перший — легко разлагается на корень пер — один, и суффикс порядкового числительного — iншi, восходящий к пратюркскому — iнтi. Выпадение согласного «н» объясняется фонетическим законом («падение носовых»), действие которого на раннем этапе испытали все славянские языки. Таким образом, я прихожу к выводу о первичности тюркской лексемы по отношению к славянской.
Связь тюркских числительных с индоевропейскими — тема обширная и многозначная. Она давно должна была бы стать объектом специальных лингвистических (палеографических) исследований, результаты коих могут оказаться неожиданными для историков.
Моя задача значительно уже — обосновать возможность проникновения в славянские языки тюркских лексем, связанных с идеей объединения.
В «1001 слове» выделены в самостоятельное семантическое гнездо все тюркизмы, несущие значение совокупности, связи, умножения. В эту группу включено и слово «брак».
Браки временно усиливали удельных князей, и это объективно ускоряло процесс объединения Руси.
Форма вассальных союзов со степью, ещё продуктивная в начале XII века, за столетие обнаружила свою историческую непригодность. Русь крепла и все чаще наносила удары по Полю. Родственные коммуникации настолько усложнились к тому времени, что браки со степью утрачивали главный смысл. Почти все княжеские роды имели в степи влиятельных свойственников.
Туграхан выдает всех своих дочерей за русских князей. Всех зятьев он по брачному договору обязан поддерживать в их удельных устремлениях. Но даже женитьба на сестрах не примирила их. Они продолжают враждовать. Тесть оказывается в ложном положении. Принимая сторону одного зятя, он вынужден стать врагом другого. Так и получилось.
Великий Туграхан, защитивший византийскую империю от нашествия печенегов, гибнет в мелком сражении от стрел воинов своего зятя Святополка.
Эта смерть символична. Она знаменует собой крах идеи династийного брака со степью в условиях Руси начала XII века. Все меньше князей ездят в степь за невестами.
И постепенно забывается первое значение термина брак — «женитьба князя на дочери хана с целью установления тесных политических отношений».
Уже любая свадьба (правда, пока ещё только в высшем боярском сословии) называется браком. И остается в конце концов упрощенный смысл — «вступление в супружество». Вынужденная женитьба сына Игоря на Кончаковне — пожалуй, одно из последних звеньев в цепи династийных союзов с Полем, идущей из веков дохристианской Руси. Эпоха ига степных невест завершалась.
П р и м е ч а н и я
1. Проблемы источниковеденья. М. — Л., 1940, т. III, стр.391.
2. Соловьев С. М. История России. М., 1960, т. I, стр. 347 и 379.
ЦВЕТЫ МЯКИНЫ
(Обобщающие имена степняков до XIII века)
Берендеи
По примеру торкинов шли на службу к русским князьям и другие тюркские роды, даже не связанные княжеским браком. Чаще всего это были обиженные печенегами, а позже половцами мелкие кочевые роды, которые не выдерживали конкуренции в Диком поле и становились федератами сильных северных соседей. Этих кочевников, отклонившихся, предавшихся Руси, надо полагать, печенеги и половцы прозвали «берiyдi, т.е. предавшиеся, отдавшие себя. В русских летописях — берендеи. (Берiндi — в ассимиляции — берендi. I — в русском произношении — и, совпало с окончанием множественяого числа. В таких случаях, в единственном числе появлялся рефлекс «й». Сравните: зодчи — зодчий, казначи — казначей. Такого происхождения «й» в окончаниях польских фамилий: Успенски — Успенский и т,д.) Берендеи отличались от обычных наемников жестокостью по отношению к своим степным соплеменникам.
В 1155 году берендеи, состоящие на службе у Юрия Долгорукого, захватили в плен много половцев. Уцелевшие сбегали в степь за «помочью», подошли к Киеву и просили Юрия, чтобы он приказал наемникам вернуть пленных. Долгорукий только руками развел, ибо берендеи отказались: «Мы умираем за русскую землю с твоим сыном и головы свои складываем за твою честь». Они отстояли свое право федератов на военную добычу и право изгоев на месть.
Берендеи, как и большинство торкинов, жили в Руси постоянно, «с родом своим». Они хотят за службу не денег, как того требовали вряги у новгородцев, но города для жительства (бенефицию).
В 1159 году предводители берендеев Дудар Сатмазович, Каракоз Миюзович и Кораз Кокей сочли для себя выгодным перейти от князя Изяслава — к Мстиславу. Они послали Мстиславу сказать: «если нас хочешь любить, как нас любил отец твой, и по городу лучшему (лепшему) нам дать, то мы на том от Изяслава отступим».
Мстислав согласился и выделил для них города.
Не все города русские, в которых жили берендеи, сохранили в названиях память о них. На Житомирщине, например, известен город Бердичев (в XVIII веке — ещё Берендичев).
Ковуи
Рода ковуев пришли в Русь необычном путем. По летописной легенде XI века хан Редедя (Ер–дада), правивший народом косог, предложил Мстиславу храброму вместо боя поединок на условиях: победил — все мое переходит к тебе. И войско и весь народ становится рыцарской добычей.
Мстиславу бог помог, и он «зарезал» Редедю. И увел косогов в Чернигов. Потомки их служили верой и правдой Ярославу Черниговскому, который отпустил часть своей тюркской дружины с Игорем, и они полегли до единого на берегах Каялы. Половцы их в плен не брали. Потомки Мстиславских косогов в XII еке выступают уже под именем — ковуй.
…Тюркские самоназвания в разные эпохи создаются по разным семантическим схемам. Летописи и «Поучение Владимира Мономаха» называют ряд имен половецких вождей, которые оказываются при рассмотрении названиями родов: Арслан–оба («дом Арслана»), Китан–оба («дом Китана»), Алтун–опа («дом Алтуна»), Аепа («дом Айа») и т.д. 1.
В Ипатьевской летописи под 1185 годом перечисляются половецкие роды, участвовавшие в битве против Игоря: «И токсобичи, и етебичи, и тертробичи и колобячи».
Я восстанавливаю: токсоба («девять домов»), «eтiоба» («семь домов»), тертоба («четыре дома»), колоба («пять домов»).
В этнонимах лексика сохраняется, подчас в весьма древнем состоянии. Так, форма «терт» — 4 во всех наречиях изменилась в «торт» (дорт, дурт, турт). Кол — уцелела лишь в значении «рука», а как числительное уже не употребляется. Вытеснена индоевропейским пес (бес) — 5.
Этноним «токсоба» ещё в XIX веке отмечался в Средней Азии как одно из родовых названий кипчаков.
…В орхоно–енисейских памятниках (VIII век) и в огузском эпосе распространены этнонимы «он ок» (десять стрел), «уч ок («три стрелы»), «бес ок» («пять стрел»).
Слово «ок» — в большинстве тюркских наречений выступает в одном значении — «стрела».
В языках Алтая сохраняется «?к» — дом, род. Случайно,участвуя в составе этнонимов, ок — стрела стало обозначать — дом, род. К этому семантическому ряду я отношу и отмеченный летописью термин «косок» (косогы) — буквально: «объединенные роды».
Это уже название союза родов. Редедя руководил, вероятно, одним из родов косогов.
Переселившись в Чернигов этот род стал называть себя — кобуй («много домов») — ослабленная калька «косога» 2. В «Слове» перечисляются «дома» (семьи), входящие в состав ковуев — могуты, татраны, щельбиры ольберы, топчаки, ревуги.
С. Малое видел здесь имена батыров — предводителей отряда ковуев. С некоторыми его этимологиями можно согласиться. Реконструкции «Ер–буга» (ревуга) «Алп–ер» (ольбер) вероятны, ибо подобные имена встречаются в тюркской (в частности, казахской) ономастике; Как и Ер–дада (Редедя), Челебир (шельбир).
П р и м е ч а н и е
1. Древнетюркское еб, аб — дом, юрта. В огузских и кипчакских наречиях формы развивались: оба (турецкое, крымское, ногайское, туркменское), уй (казахское, татарское, башкирское и др.).
2. В Западном Казахстане и поныне сохраняются этнонимы этого типа: жетiру — «семь родов», бесуй — «пять домов», «кобей» (вероятно, из «кобуй» — много домов) и т.д. В Башкирии есть род — дюртуй — «четыре дома», имя стало названием города.
Чёрные клобуки
Еще одним, очень распространенным именем «своих» тюрков стало — «чёрные клобуки» (историки считают буквальным переводом известного поныне тюркского этнонима — Каракалпак). Если ковуи — гвардия черниговских князей, то чёрные клобуки — киевских. Черные клобуки очень влиятельны в Киеве XII века. Участвуют в киевском вече, наравне с русским населением избирают князя. Их мнение в выборе князя постоянно подчеркивается летописью.
Сын Юрия Долгорукого обращается к своему отцу в 1149 году со словами: «Слышал я в Киеве, что хочет тебя вся Русская земля и Черные клобуки».
Смерть киевского князя Изяслава оплакивала «вся Русская земля и все чёрные клобуки».
А когда на киевский стол прибыл Ростислав Мстиславич (сын Владимира Мономаха), то «были ему рады все: и вся Русская земля и все чёрные клобуки обрадовались».
После смерти Ростислава киевляне и «чёрные клобуки» приглашают Мстислава. Эта характерная формула «вся русская земля и чёрные клобуки» показывает, какое активное участие в политической жизни Киева принимало племя Каракалпак.
Нехристи
Психологически необходимость отрицательного имени — лжеэтнонима оправдана. Этнически и расово отличные миры находят Друг другу универсальные определения, в основу которых подчас ложатся весьма общие характеристики.
1. В дохристианской Руси функцию обобщающего имени кочевников несли слова — языги, язычники — т.е. степняки (от древнетюркского йазык — степь, равнина).
Церковь придала этому лжеэтнониму новое значение — нехристиане, нехристи. В связи с этим он теряет конкретную направленность, им нарекают уже не только степняков, но и литовцев, и русских, не принявших истинной веры. Потребовалось новое имя для кочевников.
2. У греков заимствуется «немас» — пастух. Проходит стадию «народной этимологии», превращается в «немее», «немец» (корень совпадает с «нем» — т.е. дикоговорящий, неговарящий, непонимающий). Приложилось к западным народам, языков которых славяне не понимали.
3. Известно слово «паган», но церковники и ему со временем добавляют смысл — нехристь (старославянское «погань» — язычник, варвар, болгарское «поганен» — язычник, славянское «похан», древнепольское — «поган», современное польское «поганин», литовское «пагонас», латышское «паганс»). Сейчас производят от латинского «паганус» — сельский, новогреческого «паганос» — мужицкий (Фасмер и др.)
Едва ли славяне исходили из этих значений. Не все славяне были горожанами и не все жители сел — нехристями. И в древности, насколько нам известно, таких психологических ножниц между городом и деревней ещё не было.
Источником для славянского термина (и для греческого, латинского, болгарского), мне кажется, могло послужить тюркское паган — «пастух» (паган, пакган, баккан, бакган) — причастие прошедшего времени от пак (бак) — паси.
В дохристианские времена «паган» скорее всего было нормальным, рядовым земледельческим термином в славянских языках. Во всяком случае корень «пак» им известен. От него происходили глаголы «паси», «паши». Термином же, выражающим значение «возделывай землю», во всех славянских было — «ори» (орать). (Сравни чешское пахать -1) пасти скот; 2) делать работу). Лишь в русском «орать» заменяется глаголом «пахать».
4. Еще одним обобщающим названием степняков стало кощей, кощий. В былинах — кощей, кощеище.
Термин встречается и в «Слове о полку Игореве»: «пересел Игорь из седла злата в седло кощиево».
П р и м е ч а н и е
1. «Тураном» иранские и кавказские источники называли страну. населенную тюрками. Среднюю Азию, в частности.
Кочевники и Русь. Торкины, торки
Схема отношений христианской Руси с кочевниками во многих частях повторяет византийскую: агглютинативная связь (военные союзы; тюркские дружины у отдельных правителей; тюркские колонии в русских городах). Отличие — Русь была раздроблена на удельные княжества, Византия — едина. Поэтому отдельные русские княжества находились по отношению к Полю как бы в вассальной зависимости. Об этом свидетельствуют и княжеские браки. Удельные князья женятся на принцессах Турандот, и, скрепив, таким образом, союз со степными владыками, расширяют свои земли в Руси. Эти браки означали долгосрочный воинский союз. Род, выдавший девицу, обязан был относиться к князю как к родственнику, не нападал на его княжество, а при случае защищал. Те же самые обязательства принимал на себя и русский «зять». Теркины, т.е. родственники по женской линии, пользуются у тюрков особыми привилегиями и правами. Они считались ближе чем родственники по мужской линии. И эта традиция сохранилась до позднейших времен. По свидетельству Гродекова, казахи кочевали обществами одного рода, допуская в свои аулы из других родов лишь родственников по женской линии, т.е. торкинов или бедняков, нанимающихся в работники.
Народ, к которому принадлежит жена, по–тюркски — «торкин». Слово, вовлеченное в русскую грамматическую эволюцию, переразложилось — торки, так называют летописи кочевое племя, самоназванием которого было — узы (ед. число «торкин», «торчин». Окончание тюркского слова совпало с русским суффиксом ринадлежности — ин).
Впервые торки упоминаются в «Повести временных лет», под 985 годом, когда Владимир Святославич со своим дядей Добрьшей пошел против волжских болгар. «А торки берегомъ приводе на конихъ». Здесь не говорится, что русские князья и их торки участвуют в совместных действиях впервые.
Далее по летописи торки помогают отражать печенегов, потом половцев.
В конце XII века летопись упоминает «Торцького князя» Кунтувды 1, которого арестовал Святослав Всеволодич (двоюродный брат князя Игоря) по ложному доносу. За него вступились другие русские князья, как за человека храброго и преданного Руси. Вступились и степные родственники, которые в отместку за обиду Куятувдыя совершают набег на киевское княжество. Кунтувдый переходит на службу к Рюрику, и тот дает ему город Дверень, по реке Рось, — «русской земли для».
Есть многочисленные доказательства тому, что кочевники прочно оседали на территории Киевского государства. Об этом ясно говорит и топонимика: Торчиново городище, село Торское — Харьковщина, урочище Торч, Торчин, река Торчанка (приток Уши), село Торчица на реке Торчице, село Торчевский степак, река Торча, Торчицкое взгорье (Киевщина), город Торчин на Волыни, село Торчицы — в Черной Руси, город Торчин, город Торков (в Подолии), в Галицкой земле — Торки (Пермыш. повет), Торки (Сокальский повет), Торчиновичи (Самборский повет),
Город Торческ в Поросье в истории военных столкновении князей удельного периода играет роль центра, к которому тянулись другие торкские поселения. Торки жили не только в тех городах, которые сохраняют их имя в своих названиях. Они вероятно составляли значительный элемент в смешанном населении многих южнорусских городов и поселений.
П р и м е ч а н и е
1. Кунтувды — буквально «Солнце взошло». Сравните имя половецкого хана —
Куначук — буквально «Ясное соянце».
Брачные свидетельства в языке
Характерно, что летопись не упоминает случаев женитьбы князей XI–XII веков на дочерях торков. Они уже «свои». Здесь возможно была обратная связь — русские княжны выходят за вассалов. Но, к. сожалению, хроники не уделяют внимания бракам вождей подчиненных тюрков.
Зато появление в русских дворах XII века половецких «красных девок» часто отмечается. Союза с предводителями кипчакских племен, захватившими пространство южнорусских степей, после разгрома печенегов, князья добивались.
Именно история XII века наиболее насыщена сведениями о династийных браках с Полем.
Без преувеличения можно сказать, что почти все влиятельные княжеские рода в Киевской Руси состояли в кровном родстве со Степью. Укажем родословную линию Ольговичей, героев «Слова».
Олег, благодаря женитьбе на дочери Тугра–хана, стал князем черниговским. Сын от этого брака, Святослав, продолжает политику отца, и женившись на дочери Аепы, добивается титула «великий князь киевский».
В жилах сыновей его Игоря и Всеволода течет добрая струя кипчакской крови. На ком они женаты, летописи не сообщают, но сын Игоря Владимир в плену справляет свадьбу с дочерью Кончака.
В. А. Пархоменко в статье «Следы половецкого эпоса в летописях» 1отмечает: «Даже прославленный «добрый страдалец за Русскую землю» Владимир Мономах женил двоих своих сыновей — Юрия в 1107 году и Андрея в 1117 году на половчанках. Тут уж не приходится говорить о каком–то расовом или культурном антагонизме. Очевидно, высшие общественные классы и Руси и половцев имели кое–что общее, какими–то общими интересами друг к другу притягивались».
Интересы эти, на мой взгляд, очевидны — политический союз, в котором заинтересованы русские князья. Брак с Полем означает мир и поддержку. В летописи под 1107 годом: «Иде Владимир и Давыд и Олег к Аепе и ко другому Аепе и створиша мир; и поя Владимир за Юргя Аепину дщерь, Осеневу внуку, а Олег поя за сына Аепину дщерь, Гиргеневу внуку, месяца генваря 12 день».
В XI–XII веках половцы воюют против отдельных княжеств, входивших в систему Киевской Руси, в качестве союзников, заступаясь за своих «сватов».
Может быть, историки отнеслись бы к степнякам благосклонней, если бы Русь и ее союзники вели в этот период войны с внешними врагами. Но беда в том, что княжества спорили в подавляющем большинстве случаев только друг с другом и вовлекали в междоусобные распри своих степных родственников.
Чтобы правильно понять эпоху «Слова», надо учесть следующее обстоятельство — Русь XI–XIII веков не вела ни религиозных, ни общенародных, ни расовых войн, только — феодальные.
Князь, как правило, — патриот только своей вотчины. Великий, славный, чтимый летописями и академиям» радетель Руси Владимир Мономах первый навел половцев на земли русские, чтобы завоевать Полоцкое княжество. Только один Мономах приводил их 19 раз, а все Ольговичи (включая деда и внука) — 151.
…Биографические сведения в летописях весьма скудны: далеко не все браки русских князей «зарегистрированы». А из тех, что фиксировались, не все сохранены в процессе многочисленных позднейших переписок.
Браки Х века вовсе не указаны. Как протекали отношения славян с кочевыми соседями во времена дохристианизации, нам, по сути, почти ничего неизвестно, кроме отдельных упоминаний византийских историков (союз с аварами против Византии) и факта ассимиляции булгар.
Остается один источник исторических сведений — язык. Наиболее объективный, беспристрастный документ прошедших эпох. Он лишен предвзятости летописцев. Он вне временных предрассудков; не подвластен идеологическим колебаниям. Самый точный источник.
В русском, украинском, болгарском, сербохорватском бытует книжное слово «брак» — женитьба, супружество. В древнерусском «брак» — союз («Быть же брак велик»). Предлагали (Траутман) производить от глагола «брать». Таким образом, «брак» должно было означать — взятие. Преображенский и Фасмер (авторы самых известных этимологических словарей русского языка) соглашаются, однако, с сомнением. Но такая этимология не объясняет оригинальности морфологического и семантического процесса.
Судя по тому, что термин не получает общеелавянского распространения и не стал простонародным в указанных языках, образован (или заимствован) он сравнительно недавно и скорее всего в южнославянских (по типу неполногласных врата, злато, вран, враг и т.п.) В восточнославянских он не успел преобразоваться в полногласную форму «борок». Такая метаморфоза произошла бы в случае, если слово получило общенародное распространение. (Так в русском языке почти каждому «болгаризму» соответствует древнерусский фонетический вариант. Злато — золото, врата — ворота, вран — ворон, славий — соловей и т.п.) До низов слово «брак» не дошло, хотя появилось уже в старославянском.
Я предлагаю взять за исходную форму кипчакскую «бiрак» — союз (буквально «соединение, сочетание», от числительного бip — один).
Так как чаще всего союз скреплялся женитьбой князя, слово приобрело новое конкретное значение. То, что термин не стал народным, свидетельствует в пользу этой версии. Только княжеские супружества назывались браком, ибо лишь они выражали идею объединения, политического союза. (В монгольском языке понятия «союз», «примирение» тождественны и выражается термином «эвлэх», происходящим от древнетюркского еблек — женитьба, от ебле — женись, букв. «обзаводись домом»).
Во времена общения с булгаро–аварскими племенами в южнославянские языки могло войти то же слово, но в форме булгарской — пiрак — соединение (пipaгy — соединить). Оно стало общенародным, ибо выражало не политическое понятие, и конкретизировалось в терминах ремесла. Благодаря тесному народному общению славян с дружественными тюрками, заимствованное слово сохраняет оригинальные фонетические черты — мягкость гласных. Чего не произошло в случае предыдущем. Даже колебание к/г в тюркских образцах отражается в славянских дублях. (В тюркских «к» перед любым гласным превращается в «г»). В славянских эти согласные палатализуются только под влиянием мягких гласных: к/ч.
Лексема эта пришлась славянам весьма кстати. От нее образовано целое гнездо слов, объединенных смыслом — соединить.
Сравните: пряжа, пряжка, упряжь, спряжение, прясть, пряду, прясло, напряг, запряг (но — запрячь, напрячь).
Чередования я/у в данном случае я объясню возможной метатезой — пipaгy — пipyгa.
Сравните: 1) сопруга, сопруг (гласный приставки ассимилируется ударным, корневым гласным — супруга, супруг); 2) подпруга; 3) упруг, пружина.
В церковнославянском деформируется не только форма, но и смысл. Книжники взяв из народного словаря термин «распряг», т.е. разъединил, придают ему политическую окраску, и выделяют ложное существительное — распря — разъединение, разделение. Не очень точно определив смысл приставки рас (раз), они вычленяют новое слово «пря» в значении «ссора» (масштабно ослабленная распря). Но именно приставка придавала негативный, обратный смысл корню пряг, пря. Калькой «распряг» можно считать русское новообразование — «разъединил», где «единил» занимает место «пряг».
Славяне встречались со многими тюркскими племенами, и поэтому часты заимствования, сохраняющие диалектные особенности тюркских языков. Числительное «один» представлено в современных тюркских такими формами: пир (шорское), пip (хакасско–тувинское), пер, перре (чувашское), бир (азербайджанское, кумыкское, туркменское, алтайское), бip (ногайское, каракалпакское, киргизское, узбекское, казахское, уйгурское, турецкое), бер (татарское, башкирское), биир (якутское).
В языке орхоно–енисейских надписей (VIII век) — бip. Праславянской «прягу» предшествовала скорее всего — пipaгy, где i — ослабленный мягкий полугласный звук, который может в славянской передаче редуцироваться или просто влиять на качество предшествующего согласного.
В слове бьраты — единять (собьрати, собирати — соединять. Сравните: разбирать — разъединять) участвует скорее всего форма — «бip». Корень полногласный — бир появился в славянской литературе позднее.
Форма «пер», уцелевшая только в чувашском (она и повлияла на татарский и башкирский, превратив из «бip» — в «бер»), отразилась в славянских вариантах порядкового числительного «первь», «перший». В местоимениях — «перед», «предь», «прежде». В приставках — пре-; пере-; при-.
(Давно лингвисты обратили внимание на супплетивность форм количественного и порядкового числительных «один» и «первый» в индоевропейских языках. Эта черта констатирована, но не объяснена. Ибо истолкованию не поддается и не поддастся, если и дальше не будут учитываться данные тюркских языков для выяснения некоторых «темных» страниц биографий индоевропейских языков).
В тюркских языках имеются три вида числительных: количественное, порядковое, избирательное. Например, казахские: бip — один, бipiншi — первый, бipey — один из многих (в русской транскрипции — брев).
Славяне ныне знают лишь два вида: количественное и порядковое. Из каких моделей они могли исходить, чтобы получить «первь» и «перший»? Мне кажется из булгаризмов — «пepiв» — один из многих и «перiншi — первый.
При определении направления, в котором шло заимствование, я придерживаюсь морфологического принципа. Если анализ сходных лексем, взятых из разных языков показывает, что этимологии (прежде всего — грамматической схематизации) поддается одна из них, то ее и следует признать первичной.
Например, славянское перший не этимологизируется средствами славянских языков. Тюркское перший — легко разлагается на корень пер — один, и суффикс порядкового числительного — iншi, восходящий к пратюркскому — iнтi. Выпадение согласного «н» объясняется фонетическим законом («падение носовых»), действие которого на раннем этапе испытали все славянские языки. Таким образом, я прихожу к выводу о первичности тюркской лексемы по отношению к славянской.
Связь тюркских числительных с индоевропейскими — тема обширная и многозначная. Она давно должна была бы стать объектом специальных лингвистических (палеографических) исследований, результаты коих могут оказаться неожиданными для историков.
Моя задача значительно уже — обосновать возможность проникновения в славянские языки тюркских лексем, связанных с идеей объединения.
В «1001 слове» выделены в самостоятельное семантическое гнездо все тюркизмы, несущие значение совокупности, связи, умножения. В эту группу включено и слово «брак».
Браки временно усиливали удельных князей, и это объективно ускоряло процесс объединения Руси.
Форма вассальных союзов со степью, ещё продуктивная в начале XII века, за столетие обнаружила свою историческую непригодность. Русь крепла и все чаще наносила удары по Полю. Родственные коммуникации настолько усложнились к тому времени, что браки со степью утрачивали главный смысл. Почти все княжеские роды имели в степи влиятельных свойственников.
Туграхан выдает всех своих дочерей за русских князей. Всех зятьев он по брачному договору обязан поддерживать в их удельных устремлениях. Но даже женитьба на сестрах не примирила их. Они продолжают враждовать. Тесть оказывается в ложном положении. Принимая сторону одного зятя, он вынужден стать врагом другого. Так и получилось.
Великий Туграхан, защитивший византийскую империю от нашествия печенегов, гибнет в мелком сражении от стрел воинов своего зятя Святополка.
Эта смерть символична. Она знаменует собой крах идеи династийного брака со степью в условиях Руси начала XII века. Все меньше князей ездят в степь за невестами.
И постепенно забывается первое значение термина брак — «женитьба князя на дочери хана с целью установления тесных политических отношений».
Уже любая свадьба (правда, пока ещё только в высшем боярском сословии) называется браком. И остается в конце концов упрощенный смысл — «вступление в супружество». Вынужденная женитьба сына Игоря на Кончаковне — пожалуй, одно из последних звеньев в цепи династийных союзов с Полем, идущей из веков дохристианской Руси. Эпоха ига степных невест завершалась.
П р и м е ч а н и я
1. Проблемы источниковеденья. М. — Л., 1940, т. III, стр.391.
2. Соловьев С. М. История России. М., 1960, т. I, стр. 347 и 379.
ЦВЕТЫ МЯКИНЫ
(Обобщающие имена степняков до XIII века)
Берендеи
По примеру торкинов шли на службу к русским князьям и другие тюркские роды, даже не связанные княжеским браком. Чаще всего это были обиженные печенегами, а позже половцами мелкие кочевые роды, которые не выдерживали конкуренции в Диком поле и становились федератами сильных северных соседей. Этих кочевников, отклонившихся, предавшихся Руси, надо полагать, печенеги и половцы прозвали «берiyдi, т.е. предавшиеся, отдавшие себя. В русских летописях — берендеи. (Берiндi — в ассимиляции — берендi. I — в русском произношении — и, совпало с окончанием множественяого числа. В таких случаях, в единственном числе появлялся рефлекс «й». Сравните: зодчи — зодчий, казначи — казначей. Такого происхождения «й» в окончаниях польских фамилий: Успенски — Успенский и т,д.) Берендеи отличались от обычных наемников жестокостью по отношению к своим степным соплеменникам.
В 1155 году берендеи, состоящие на службе у Юрия Долгорукого, захватили в плен много половцев. Уцелевшие сбегали в степь за «помочью», подошли к Киеву и просили Юрия, чтобы он приказал наемникам вернуть пленных. Долгорукий только руками развел, ибо берендеи отказались: «Мы умираем за русскую землю с твоим сыном и головы свои складываем за твою честь». Они отстояли свое право федератов на военную добычу и право изгоев на месть.
Берендеи, как и большинство торкинов, жили в Руси постоянно, «с родом своим». Они хотят за службу не денег, как того требовали вряги у новгородцев, но города для жительства (бенефицию).
В 1159 году предводители берендеев Дудар Сатмазович, Каракоз Миюзович и Кораз Кокей сочли для себя выгодным перейти от князя Изяслава — к Мстиславу. Они послали Мстиславу сказать: «если нас хочешь любить, как нас любил отец твой, и по городу лучшему (лепшему) нам дать, то мы на том от Изяслава отступим».
Мстислав согласился и выделил для них города.
Не все города русские, в которых жили берендеи, сохранили в названиях память о них. На Житомирщине, например, известен город Бердичев (в XVIII веке — ещё Берендичев).
Ковуи
Рода ковуев пришли в Русь необычном путем. По летописной легенде XI века хан Редедя (Ер–дада), правивший народом косог, предложил Мстиславу храброму вместо боя поединок на условиях: победил — все мое переходит к тебе. И войско и весь народ становится рыцарской добычей.
Мстиславу бог помог, и он «зарезал» Редедю. И увел косогов в Чернигов. Потомки их служили верой и правдой Ярославу Черниговскому, который отпустил часть своей тюркской дружины с Игорем, и они полегли до единого на берегах Каялы. Половцы их в плен не брали. Потомки Мстиславских косогов в XII еке выступают уже под именем — ковуй.
…Тюркские самоназвания в разные эпохи создаются по разным семантическим схемам. Летописи и «Поучение Владимира Мономаха» называют ряд имен половецких вождей, которые оказываются при рассмотрении названиями родов: Арслан–оба («дом Арслана»), Китан–оба («дом Китана»), Алтун–опа («дом Алтуна»), Аепа («дом Айа») и т.д. 1.
В Ипатьевской летописи под 1185 годом перечисляются половецкие роды, участвовавшие в битве против Игоря: «И токсобичи, и етебичи, и тертробичи и колобячи».
Я восстанавливаю: токсоба («девять домов»), «eтiоба» («семь домов»), тертоба («четыре дома»), колоба («пять домов»).
В этнонимах лексика сохраняется, подчас в весьма древнем состоянии. Так, форма «терт» — 4 во всех наречиях изменилась в «торт» (дорт, дурт, турт). Кол — уцелела лишь в значении «рука», а как числительное уже не употребляется. Вытеснена индоевропейским пес (бес) — 5.
Этноним «токсоба» ещё в XIX веке отмечался в Средней Азии как одно из родовых названий кипчаков.
…В орхоно–енисейских памятниках (VIII век) и в огузском эпосе распространены этнонимы «он ок» (десять стрел), «уч ок («три стрелы»), «бес ок» («пять стрел»).
Слово «ок» — в большинстве тюркских наречений выступает в одном значении — «стрела».
В языках Алтая сохраняется «?к» — дом, род. Случайно,участвуя в составе этнонимов, ок — стрела стало обозначать — дом, род. К этому семантическому ряду я отношу и отмеченный летописью термин «косок» (косогы) — буквально: «объединенные роды».
Это уже название союза родов. Редедя руководил, вероятно, одним из родов косогов.
Переселившись в Чернигов этот род стал называть себя — кобуй («много домов») — ослабленная калька «косога» 2. В «Слове» перечисляются «дома» (семьи), входящие в состав ковуев — могуты, татраны, щельбиры ольберы, топчаки, ревуги.
С. Малое видел здесь имена батыров — предводителей отряда ковуев. С некоторыми его этимологиями можно согласиться. Реконструкции «Ер–буга» (ревуга) «Алп–ер» (ольбер) вероятны, ибо подобные имена встречаются в тюркской (в частности, казахской) ономастике; Как и Ер–дада (Редедя), Челебир (шельбир).
П р и м е ч а н и е
1. Древнетюркское еб, аб — дом, юрта. В огузских и кипчакских наречиях формы развивались: оба (турецкое, крымское, ногайское, туркменское), уй (казахское, татарское, башкирское и др.).
2. В Западном Казахстане и поныне сохраняются этнонимы этого типа: жетiру — «семь родов», бесуй — «пять домов», «кобей» (вероятно, из «кобуй» — много домов) и т.д. В Башкирии есть род — дюртуй — «четыре дома», имя стало названием города.
Чёрные клобуки
Еще одним, очень распространенным именем «своих» тюрков стало — «чёрные клобуки» (историки считают буквальным переводом известного поныне тюркского этнонима — Каракалпак). Если ковуи — гвардия черниговских князей, то чёрные клобуки — киевских. Черные клобуки очень влиятельны в Киеве XII века. Участвуют в киевском вече, наравне с русским населением избирают князя. Их мнение в выборе князя постоянно подчеркивается летописью.
Сын Юрия Долгорукого обращается к своему отцу в 1149 году со словами: «Слышал я в Киеве, что хочет тебя вся Русская земля и Черные клобуки».
Смерть киевского князя Изяслава оплакивала «вся Русская земля и все чёрные клобуки».
А когда на киевский стол прибыл Ростислав Мстиславич (сын Владимира Мономаха), то «были ему рады все: и вся Русская земля и все чёрные клобуки обрадовались».
После смерти Ростислава киевляне и «чёрные клобуки» приглашают Мстислава. Эта характерная формула «вся русская земля и чёрные клобуки» показывает, какое активное участие в политической жизни Киева принимало племя Каракалпак.
Нехристи
Психологически необходимость отрицательного имени — лжеэтнонима оправдана. Этнически и расово отличные миры находят Друг другу универсальные определения, в основу которых подчас ложатся весьма общие характеристики.
1. В дохристианской Руси функцию обобщающего имени кочевников несли слова — языги, язычники — т.е. степняки (от древнетюркского йазык — степь, равнина).
Церковь придала этому лжеэтнониму новое значение — нехристиане, нехристи. В связи с этим он теряет конкретную направленность, им нарекают уже не только степняков, но и литовцев, и русских, не принявших истинной веры. Потребовалось новое имя для кочевников.
2. У греков заимствуется «немас» — пастух. Проходит стадию «народной этимологии», превращается в «немее», «немец» (корень совпадает с «нем» — т.е. дикоговорящий, неговарящий, непонимающий). Приложилось к западным народам, языков которых славяне не понимали.
3. Известно слово «паган», но церковники и ему со временем добавляют смысл — нехристь (старославянское «погань» — язычник, варвар, болгарское «поганен» — язычник, славянское «похан», древнепольское — «поган», современное польское «поганин», литовское «пагонас», латышское «паганс»). Сейчас производят от латинского «паганус» — сельский, новогреческого «паганос» — мужицкий (Фасмер и др.)
Едва ли славяне исходили из этих значений. Не все славяне были горожанами и не все жители сел — нехристями. И в древности, насколько нам известно, таких психологических ножниц между городом и деревней ещё не было.
Источником для славянского термина (и для греческого, латинского, болгарского), мне кажется, могло послужить тюркское паган — «пастух» (паган, пакган, баккан, бакган) — причастие прошедшего времени от пак (бак) — паси.
В дохристианские времена «паган» скорее всего было нормальным, рядовым земледельческим термином в славянских языках. Во всяком случае корень «пак» им известен. От него происходили глаголы «паси», «паши». Термином же, выражающим значение «возделывай землю», во всех славянских было — «ори» (орать). (Сравни чешское пахать -1) пасти скот; 2) делать работу). Лишь в русском «орать» заменяется глаголом «пахать».
4. Еще одним обобщающим названием степняков стало кощей, кощий. В былинах — кощей, кощеище.
Термин встречается и в «Слове о полку Игореве»: «пересел Игорь из седла злата в седло кощиево».