Страница:
– Кто это сделал? – глухо спросил Хранитель, вновь приходя в состояние холодной ярости.
– Как кто? – удивилась Нилхат. – Работорговец, конечно…
– Зачем?
Она продолжала с немым удивлением смотреть на мужчину, зачем-то спрашивающего у нее элементарные вещи, затем пожала плечами и с полным недоумением в голосе ответила:
– Но ведь я – рабыня для удовольствий…
Хранитель потряс головой – они с девушкой не понимали друг друга.
– Там, откуда я родом, нет рабынь для удовольствий и вообще рабства, – попытался пояснить он. – Я не знаю, что это такое.
– А! – просияла девушка, поняв, видимо, для себя что-то. – Вы, Владыка, думали, что у меня там еще все есть и хотели отрезать все сами?
Йаарх чуть не подпрыгнул от подобного предположения.
– Да ты с ума сошла! – выкрикнул он. – Да у нас, человека, сотворившего подобное с девушкой, казнят! Или засадят в тюрьму до смерти, что, по-моему, ничуть не лучше, если не хуже.
На него смотрели широко раскрытые синие глаза, по курносому личику расползалось недоумение.
– Так что же вы хотели сделать, господин мой?.. – тихонько спросила она.
– Я хотел отблагодарить тебя, – несколько смутился Йаарх, – сделать тебе в ответ то же, что ты сделала для меня…
С девушки уже можно было ваять статую живого воплощения недоумения.
– А закон? – прошептала она.
– Какой закон?
– Основной… Если кто-нибудь, неважно при каких обстоятельствах, добровольно или нет, дотронется губами до полового органа другого человека или не человека, то дотронувшийся должен быть искалечен – ему должны быть удалены половые органы наиболее жестоким из всех возможных способов. И удалены тем, к кому он дотронулся, или кем-нибудь по его поручению. Вот!
Девушка явно откуда-то цитировала. Хранитель тупо смотрел в угол, переваривая услышанное. Теперь многое, уже виденное им в этом мире становилось на свои места. Теперь он понимал причину многих вещей, на которые раньше смотрел, как на случайности. Гнев его продолжал разрастаться.
«Почему ты меня об этом не предупредил?», – холодно спросил он у Меча.
«Я просто не знал об этом законе, – ответил тот. – В наши времена подобное было лишь в обычаях нескольких мелких племен на Фаллингаре»
«А в доме той… любительницы „композиций“?..», – недоверчиво спросил Хранитель.
«Я начинал догадываться…»
«Но почему же ты мне хоть о догадке не сказал?!», – чуть ли не закричал Йаарх, ощущая, как в его голове взрывается пузырь гнева.
«Мне необходимо было проверить эту догадку, – спокойно ответил ему Меч. – Ведь перебить ее охранников твои хралы смогли бы без особого труда…»
«Сволочь ты все-таки…», – только и смог выдавить из себя Хранитель.
На это собеседник не ответил ничего. А Йаарх вновь обернулся к несчастной рабыне и, ласково обняв потянувшуюся к нему девушку, сказал ей:
– В нашем мире нет таких зверских законов. И мужчины, и женщины любят друг друга так, как им того хочется…
Широко открытые глаза Нилхат вдруг наполнились слезами, и она, сотрясаясь в рыданиях, уткнулась в его плечо. Хранитель долго гладил бедняжку по голове, шепча утешительные благоглупости, прежде чем она смогла успокоиться. Потом все же решился спросить:
– А как же ты в рабыни попала, маленькая?
Девушка подняла на него заплаканные глаза и рассказала. Ее рассказ был прост и жуток для непривычного к подобному человека. Она была дочерью вельможи и училась в привилегированной школе с полным пансионом, но отец попал в немилость, и его казнили. Когда только в школе узнали об этом, то ее тут же изнасиловали всем классом. А потом недели три использовали ее рот, как туалет, избивая и мучая девушку, если она отказывалась выполнять хоть какое-либо их желание. Позже ее продали работорговцу и в его доме долго учили, как доставлять ртом удовольствие хоть мужчинам, хоть женщинам. И только в момент продажи работорговец и отрезал ей все, по его словам, лишнее. Говоря об этом, девушка вновь, тихонько, как котенок, заплакала.
– Это было так больно… Я так кричала… И сейчас еще иногда там болит… А ведь уж пять лет, как…
И она вновь заплакала, уткнувшись в его плечо.
– Успокойся, маленькая, успокойся, – гладил ее по голове Йаарх, сам едва сдерживая слезы.
– Вы добрый, господин… – прошептало несчастное существо сквозь слезы.
Хранитель продолжал гладить бедняжку по голове, а в душе его волнами и пузырями вздымалась и бурлила уже привычная ему холодная ярость. Он не знал, что же ему делать, но и стоять на месте не мог. Нельзя же так поступать с людьми! Кто и когда выдумал этот людоедский закон?! Это необходимо было выяснить. Он многое допускал и знал, что сам является извращенцем. Собственный дикий мазохизм порой поражал его же самого. Но считал, что творить подобное можно лишь с тем, кто как он сам, этого хочет! А не с беззащитными рабами. Рабства вообще не должно было быть. И Йаарх твердо решил, что уничтожит его, уничтожит, не считаясь со средствами, даже если ему придется ради этого полностью разрушить здешний мир.
– Владыка… – услышал он дрожащий голос девушки. – Не могли бы вы…
– Что, маленькая? – улыбнулся ей через силу Йаарх, но глаза его от гнева уже перестали быть глазами человека, они пылали серебром, и в них волнами раскаленного металла плескалась ярость. Нилхат, увидев это, вновь до смерти перепугалась и едва смогла пролепетать:
– Управитель… там… за дверью… И если вам не понравились… мои услуги… меня… опять… высекут… Или на кол посадят…
Хранитель ничего не ответил ей, лишь положил руку на плечо и несильно сжал. Встав с кровати, он окинул взглядом зал, пытаясь понять, где же его одежда.
«Посмотри в шкафу, – проворчал весьма довольный его гневом Меч. – Вон та, резная дверца в стене…»
Вещи действительно были там, куда указал Меч, и Йаарх быстро оделся. Почувствовав, что у него пересохло в горле, вернулся к столику, выпил вина и не удержался, чтобы вновь не погладить скорчившуюся на кровати, всхлипывающую девушку. Коротко приказав ей ждать его здесь и никуда не выходить, он создал очередной медальон, отдал его девушке с приказом никогда не снимать и вышел за дверь.
Первое, что он увидел в коридоре, был склонившийся в поклоне благообразный старик в синем балахоне с шитым золотом поясом. Серебряные глаза Владыки остановились на нем, и слуга почувствовал, что его схватили за грудки. Он осмелился поднять глаза на Хранителя и тут же, до смерти перепугавшись той дикой ярости, что пылала в этих жутких, нелюдских глазах, уперся взглядом в пол. Сжавшись в комок, он услыхал пробирающий морозом по коже голос:
– Ты управитель?
– Да, Владыка… – поспешил ответить он.
– Девушка была великолепна, – в голосе говорившего перекатывались камни, – оставишь ее только для меня. Другим не давать. Понял?
– Все понял, Владыка! Будет так, как вы сказали, – мелко и часто закланялся старый слуга, весь дрожа от ужаса.
– А теперь слушай меня, тварь… – прошипел Йаарх, наклонившись к самому уху управителя и оскалив в кривой ухмылке зубы. – Прикажешь еще кого высечь, самого будут сечь, пока не сдохнешь. Пшел вон!
И отшвырнув ничего не понимающего слугу, он зашагал прочь. А управитель молча, перепугано, смотрел ему вслед и думал о том, что король Морхр конечно был не сахар, но по сравнению с этим белоглазым чудовищем… И зачем только король… Но старик тут же одернул себя, запретив себе даже и думать о подобном, не его это было дело, он всего лишь слуга и должен выполнять свою работу. Не ему вмешиваться в дела правителей народов. Вздохнув, старый управитель покачал головой и направился искать старшую горничную.
Глава 13.
– Как кто? – удивилась Нилхат. – Работорговец, конечно…
– Зачем?
Она продолжала с немым удивлением смотреть на мужчину, зачем-то спрашивающего у нее элементарные вещи, затем пожала плечами и с полным недоумением в голосе ответила:
– Но ведь я – рабыня для удовольствий…
Хранитель потряс головой – они с девушкой не понимали друг друга.
– Там, откуда я родом, нет рабынь для удовольствий и вообще рабства, – попытался пояснить он. – Я не знаю, что это такое.
– А! – просияла девушка, поняв, видимо, для себя что-то. – Вы, Владыка, думали, что у меня там еще все есть и хотели отрезать все сами?
Йаарх чуть не подпрыгнул от подобного предположения.
– Да ты с ума сошла! – выкрикнул он. – Да у нас, человека, сотворившего подобное с девушкой, казнят! Или засадят в тюрьму до смерти, что, по-моему, ничуть не лучше, если не хуже.
На него смотрели широко раскрытые синие глаза, по курносому личику расползалось недоумение.
– Так что же вы хотели сделать, господин мой?.. – тихонько спросила она.
– Я хотел отблагодарить тебя, – несколько смутился Йаарх, – сделать тебе в ответ то же, что ты сделала для меня…
С девушки уже можно было ваять статую живого воплощения недоумения.
– А закон? – прошептала она.
– Какой закон?
– Основной… Если кто-нибудь, неважно при каких обстоятельствах, добровольно или нет, дотронется губами до полового органа другого человека или не человека, то дотронувшийся должен быть искалечен – ему должны быть удалены половые органы наиболее жестоким из всех возможных способов. И удалены тем, к кому он дотронулся, или кем-нибудь по его поручению. Вот!
Девушка явно откуда-то цитировала. Хранитель тупо смотрел в угол, переваривая услышанное. Теперь многое, уже виденное им в этом мире становилось на свои места. Теперь он понимал причину многих вещей, на которые раньше смотрел, как на случайности. Гнев его продолжал разрастаться.
«Почему ты меня об этом не предупредил?», – холодно спросил он у Меча.
«Я просто не знал об этом законе, – ответил тот. – В наши времена подобное было лишь в обычаях нескольких мелких племен на Фаллингаре»
«А в доме той… любительницы „композиций“?..», – недоверчиво спросил Хранитель.
«Я начинал догадываться…»
«Но почему же ты мне хоть о догадке не сказал?!», – чуть ли не закричал Йаарх, ощущая, как в его голове взрывается пузырь гнева.
«Мне необходимо было проверить эту догадку, – спокойно ответил ему Меч. – Ведь перебить ее охранников твои хралы смогли бы без особого труда…»
«Сволочь ты все-таки…», – только и смог выдавить из себя Хранитель.
На это собеседник не ответил ничего. А Йаарх вновь обернулся к несчастной рабыне и, ласково обняв потянувшуюся к нему девушку, сказал ей:
– В нашем мире нет таких зверских законов. И мужчины, и женщины любят друг друга так, как им того хочется…
Широко открытые глаза Нилхат вдруг наполнились слезами, и она, сотрясаясь в рыданиях, уткнулась в его плечо. Хранитель долго гладил бедняжку по голове, шепча утешительные благоглупости, прежде чем она смогла успокоиться. Потом все же решился спросить:
– А как же ты в рабыни попала, маленькая?
Девушка подняла на него заплаканные глаза и рассказала. Ее рассказ был прост и жуток для непривычного к подобному человека. Она была дочерью вельможи и училась в привилегированной школе с полным пансионом, но отец попал в немилость, и его казнили. Когда только в школе узнали об этом, то ее тут же изнасиловали всем классом. А потом недели три использовали ее рот, как туалет, избивая и мучая девушку, если она отказывалась выполнять хоть какое-либо их желание. Позже ее продали работорговцу и в его доме долго учили, как доставлять ртом удовольствие хоть мужчинам, хоть женщинам. И только в момент продажи работорговец и отрезал ей все, по его словам, лишнее. Говоря об этом, девушка вновь, тихонько, как котенок, заплакала.
– Это было так больно… Я так кричала… И сейчас еще иногда там болит… А ведь уж пять лет, как…
И она вновь заплакала, уткнувшись в его плечо.
– Успокойся, маленькая, успокойся, – гладил ее по голове Йаарх, сам едва сдерживая слезы.
– Вы добрый, господин… – прошептало несчастное существо сквозь слезы.
Хранитель продолжал гладить бедняжку по голове, а в душе его волнами и пузырями вздымалась и бурлила уже привычная ему холодная ярость. Он не знал, что же ему делать, но и стоять на месте не мог. Нельзя же так поступать с людьми! Кто и когда выдумал этот людоедский закон?! Это необходимо было выяснить. Он многое допускал и знал, что сам является извращенцем. Собственный дикий мазохизм порой поражал его же самого. Но считал, что творить подобное можно лишь с тем, кто как он сам, этого хочет! А не с беззащитными рабами. Рабства вообще не должно было быть. И Йаарх твердо решил, что уничтожит его, уничтожит, не считаясь со средствами, даже если ему придется ради этого полностью разрушить здешний мир.
– Владыка… – услышал он дрожащий голос девушки. – Не могли бы вы…
– Что, маленькая? – улыбнулся ей через силу Йаарх, но глаза его от гнева уже перестали быть глазами человека, они пылали серебром, и в них волнами раскаленного металла плескалась ярость. Нилхат, увидев это, вновь до смерти перепугалась и едва смогла пролепетать:
– Управитель… там… за дверью… И если вам не понравились… мои услуги… меня… опять… высекут… Или на кол посадят…
Хранитель ничего не ответил ей, лишь положил руку на плечо и несильно сжал. Встав с кровати, он окинул взглядом зал, пытаясь понять, где же его одежда.
«Посмотри в шкафу, – проворчал весьма довольный его гневом Меч. – Вон та, резная дверца в стене…»
Вещи действительно были там, куда указал Меч, и Йаарх быстро оделся. Почувствовав, что у него пересохло в горле, вернулся к столику, выпил вина и не удержался, чтобы вновь не погладить скорчившуюся на кровати, всхлипывающую девушку. Коротко приказав ей ждать его здесь и никуда не выходить, он создал очередной медальон, отдал его девушке с приказом никогда не снимать и вышел за дверь.
Первое, что он увидел в коридоре, был склонившийся в поклоне благообразный старик в синем балахоне с шитым золотом поясом. Серебряные глаза Владыки остановились на нем, и слуга почувствовал, что его схватили за грудки. Он осмелился поднять глаза на Хранителя и тут же, до смерти перепугавшись той дикой ярости, что пылала в этих жутких, нелюдских глазах, уперся взглядом в пол. Сжавшись в комок, он услыхал пробирающий морозом по коже голос:
– Ты управитель?
– Да, Владыка… – поспешил ответить он.
– Девушка была великолепна, – в голосе говорившего перекатывались камни, – оставишь ее только для меня. Другим не давать. Понял?
– Все понял, Владыка! Будет так, как вы сказали, – мелко и часто закланялся старый слуга, весь дрожа от ужаса.
– А теперь слушай меня, тварь… – прошипел Йаарх, наклонившись к самому уху управителя и оскалив в кривой ухмылке зубы. – Прикажешь еще кого высечь, самого будут сечь, пока не сдохнешь. Пшел вон!
И отшвырнув ничего не понимающего слугу, он зашагал прочь. А управитель молча, перепугано, смотрел ему вслед и думал о том, что король Морхр конечно был не сахар, но по сравнению с этим белоглазым чудовищем… И зачем только король… Но старик тут же одернул себя, запретив себе даже и думать о подобном, не его это было дело, он всего лишь слуга и должен выполнять свою работу. Не ему вмешиваться в дела правителей народов. Вздохнув, старый управитель покачал головой и направился искать старшую горничную.
Глава 13.
Мышиная возня больших котов
Йаарх несся по коридорам, ярость его все нарастала. Он не знал дороги, просто куда-то шел, не понимая ничего и не видя окружающего. Воздух казался жидким огнем, обжигающим легкие, и он задыхался, постоянно сглатывая комки в горле. Хранитель пробегал по коридорам с такой скоростью, что слуги едва успевали отскакивать в сторону, удивленно посматривая ему вслед, а близнецы изо всех сил старались не отстать от него.
«А теперь стой!», – голос Меча был хлестким, как удар кнута.
«Пошел ты…», – только и прохрипел в ответ Хранитель, но вдруг его тело перестало ему повиноваться.
Он так резко остановился, что хралы чуть не налетели на него. Пытаясь освободиться, Йаарх страшно матерился в уме, так как Меч парализовал его полностью, ни один мускул не подчинялся.
«А ну прекрати, сволочь!», – взвыл он, не прекращая безнадежных попыток вырваться.
«Слушай меня, и внимательно!», – рявкнул в ответ Меч.
«Оставь меня в покое и отпусти!», – ничуть не более любезно отозвался Йаарх.
«Нет, ты будешь меня слушать!», – голос его внутреннего собеседника стал еще непреклоннее.
«Ну что ты от меня хочешь?!», – чуть ли не в голос заорал Хранитель.
«Хватит яриться! Запрячь свою ярость вглубь и используй по мере надобности. Тебя ждут дела поважнее, чем порезанная девчонка!»
«Ничего нет важнее, чем прекратить мучения невинных…», – уже устало ответил Совмещающему разности Йаарх.
«Есть!»
«Я должен запретить и подобные законы, и рабство…»
Меч, наконец, отпустил его, и Хранитель обхватил руками голову, так застонав сквозь зубы, что даже его молчаливые телохранители забеспокоились, и Махр спросил что-то, но он не обратил внимания и лишь отмахнулся.
«Отменишь и получишь кровавую баню… – спокойно ответил ему Совмещающий Разности. – Ты бы уже должен понимать, что может случиться в случае отмены того, чем люди жили долгие поколения. Вспомни шок от отмены коммунистической идеологии в твоей бывшей стране»
«Это далеко не одно и то же! – возмутился Хранитель, все еще скрежеща зубами от злости, перед его глазами стоял страшный шрам несчастной рабыни. – Я хочу лишь уничтожить чудовищные зверства, творящиеся тут. Я не могу вынести подобного!»
«Прекращать надо. Но не так! И не это сейчас главное»
«А что же?!» – Йаарх едва удержался, чтобы не прокричать этот вопрос вслух.
«Война! – коротко ответил ему Меч. – Тебе принесли клятву шесть государей, а остальные, подзуживаемые Советом Магов, тут же накинутся на вас, как стая голодных псов. И в этой войне погибнут и будут искалечены десятки, если не сотни миллионов. Это ты понимаешь? Они все надеются, что ты совершишь чудо и спасешь их! Ибо ухватились за тебя, как за последнюю надежду избавиться от тех самых зверств, которыми ты так возмущен. Вот о чем нужно думать!»
«Сотни миллионов?.. Но зачем?..», – от необъятности этой цифры Йаарх просто растерялся.
«А затем, что война будет страшной, твои не сдадутся до последнего, ибо прекрасно понимают, что им пощады не будет. Магам не впервой выпалывать народы, как сорную траву…»
«И я этому причина?!», – чуть не задохнулся Йаарх.
«Нет, – с легкой насмешкой в голосе ответил Меч. – Ты – повод. Твои вассалы просто давно уже не согласны жить в таком мире, но возможности изменить что-либо у них не было, и они вынуждены были смиряться, чтобы выжить. А ты им эту самую возможность дал, и за нее тут же ухватились. Ко всему, конечно, примешиваются еще и личные амбиции, ненависть к магам и так далее…»
«Понятно…», – пробормотал Хранитель, ошеломленный «великолепной» перспективой стать инициатором всемирного побоища.
«Ничего тебе, парень, не понятно…», – проворчал Совмещающий Разности.
«И войны никак не избежать?», – мрачно спросил его Хранитель, его ярость действительно как бы отошла в сторону и стояла там огненной стеной.
«Увы»
«Хорошо, – губы Йаарха мрачно сжались, глаза вновь стали серебряными. – Я выполню свой долг»
«Именно так, парень! Именно так, – спокойно ему Меч. – Ты за них всех теперь в ответе. Почему я и не хотел, чтобы на тебя так быстро валилась власть. Ты еще не готов, ты еще не можешь делать жестокие, подлые, отвратительные лично тебе вещи во имя долга. Надеюсь, научишься…»
– Научусь, – твердо и вслух ответил Хранитель. – Научусь.
«Хорошо, коли так…», – с глубоким сомнением в голосе ответил ему невидимый для других собеседник.
Йаарх ничего не сказал, он поймал за шкирку пробегавшую служанку и приказал отвести его к Морхру. Девушка поклонилась и повела его с хралами через вереницу коридоров, комнат, залов, зальчиков, лестниц и галерей. Но Йаарх абсолютно не обращал внимания на нелепое и пышное убранство дворца. Он был погружен в свои невеселые мысли, пытаясь понять, каким же образом на него свалилась такая нечеловеческая ответственность. Он ведь не хотел подобной власти, а пришлось ее принять… И выхода нет. «Война, значит? – ощерил он зубы в хищной ухмылке. – Ну что же, господа маги, держитесь…»
«Стой, Йаарх! – в голосе Меча звучала паника. – В покоях Морхра маг! И очень сильный. Маг Предела… Я то, по наивности своей, думал, что их уже не осталось…»
«Маг?! – зашипел, как разъяренная кошка, Хранитель. – Морхр меня предал?!»
«После клятвы он просто не способен это сделать. Тут что-то другое…»
Йаарх увидел огромную резную дверь, охраняемую четырьмя стражниками, по двое с каждой стороны. Не обратив никакого внимания на них, он попытался войти, но охрана воспрепятствовала ему. Тогда Хранитель несколькими невидимыми глазу движениями расшвырял стражников в стороны, и обеими руками толкнул створки. Те распахнулись, и он ворвался в небольшой зал, где за круглым столом сидели семеро.
Шестеро монархов и маг обернулись на звук распахнувшихся дверей и увидели разъяренного донельзя Владыку с серебряного цвета нечеловеческими глазами. Он, казалось, был воплощенной яростью, и каждый в комнате содрогнулся, представив себе, что эта ярость направлена именно на него. Владыка указал пальцем на мага и прохрипел:
– Морхр, кто это?
Элинор встал, поклонился, с восторгом ощущая жуткую силу Предела, клубящуюся вокруг Повелителя Тени, и ответил:
– Мое имя Элинор, маг высшей степени, член Совета Магов Серой Башни.
– Маг Совета Башни… – ярость Повелителя Тени стала еще больше, и он даже не заметил, как его тело на глазах потрясенных зрителей изменилось – оно подернулось серебристо-серым туманом и через несколько секунд перед столом стоял, хлеща хвостом от гнева по полу, совсем небольшой, метров четырех всего росту, серебристый дракон.
Но дракон!
Меч был в восторге. Без подготовки, совершенно инстинктивно принять вид дракона, перейти в истинный облик? Это казалось ему совершенно невозможным, но, тем не менее, случилось. В который уже раз нынешний хранитель поражал его. Такого у Совмещающего Разности действительно еще ни разу не было. За каких-то восемнадцать дней так овладеть Пределом? Видимо на Йаарха возлагалась кем-то особая задача. Какая и кем? Этого Меч не знал, но не особо-то и беспокоился по этому поводу – придет время, и он все поймет. Ему хотелось хихикать от возбуждения, но он сдержал себя. Пускай теперь парень гневается, устраивает войны, революции, казнит, милует – лишь бы только не увлекся слишком уж большим кровопролитием, а то может и забыть об истинном своем предназначении. От остального его можно уберечь. Йаарх нравился ему все больше и больше, хоть и был несколько наивен. Меч фыркнул про себя – уж от этой-то беды Архр быстро его избавит. Даже хорошо, что этот мир столь жесток, иначе ведь хранитель мог бы остаться при своих заблуждениях, и пришлось бы ломать его значительно более жестоко, что пришлось делать с предыдущим. Мечу вспомнились сексуальные увлечения его подопечного, и он покачал бы головой, если бы она у него была. Надо будет побыстрее провести его через обряд схорров, а то молодой дурень может увлечься собственным мазохизмом и позволить искалечить себя раньше, чем это станет для него безопасным. Совмещающий Разности отметил для себя особую важность этого вопроса и вновь обратил внимание на окружающее.
Маг медленно встал с места, вышел в центр комнаты и, спокойно смотря прямо в пылающие яростью и гневом глаза дракона, сказал:
– Я не враг вам, Владыка… Я – ваш человек.
– Это правда, Повелитель, – поклонился дракону олтиярский король. – Именно от господина мага я и узнал, что тот, за кем нам приказали охотиться – Серый Убийца.
Огонек ярости казалось начал притухать в глазах дракона, его хвост уже не бил по полу, а серебристо-черные крылья перестали судорожно подергиваться.
– Вот как? – прогрохотал гулкий голос. – И почему же?
Тогда Элинор неспешно и обстоятельно рассказал свою историю. Он не скрыл ничего – ни своих сомнений, ни диких выходок, ни сумасшедших экспедиций. И подробно попытался объяснить, за что он так ненавидит Совет, членом которого теперь был.
– Значит, пятая колонна? – в голосе Владыки послышалась ирония.
– Что? – переспросил не понявший маг.
– Не обращайте внимания, идиома из моего мира, – уже добродушно махнул передней лапой дракон, осмотрелся и остановил взгляд на пустующем кресле. – Я хотел бы сесть.
– Сейчас мы что-нибудь придумаем, Владыка, – вновь подхватился с места Морхр. – При ваших нынешних габаритах…
– А что необычного в моих габаритах? – спросил ничего не понимающий дракон. – Я просто сяду вон в то свободное кресло.
И он направился в обход стола. Но, поскольку он не знал, что у него появился хвост, то тут же об этот самый хвост и споткнулся, грохнувшись на пол всеми пятьюстами килограммами массы. Хранитель только сейчас начал понимать, что с ним что-то не так и тупо уставился на собственный хвост, на котором и сидел, с трудом принимая истину, что у него этакое чудо выросло. Потом обратил внимание на свои крылья, застонал, обхватил руками голову и нащупал клыки. Внимательно обследовав на ощупь всего себя, он тупо спросил:
– Что это?
– Вы, Владыка, – поклонился ему Элинор, с величайшим трудом сдерживая выдирающуюся на поверхность ехидную ухмылку. – Вы превратились в дракона…
– В дракона? – с полным недоумением в голосе повторил Йаарх. – Но как?..
«Ой, держите меня, я падаю! – дико захохотал Меч. – Превратился в дракона и даже не заметил, что у него хвост вырос? Ну, дорогой друг, ты и номера откалываешь!»
«Чего ржешь, железяка ржавая? – чуть ли не слезами в голосе ответил Хранитель. Лучше помоги! Что мне теперь, в этом облике до смерти расхаживать?»
«А что плохого? – продолжал смеяться Меч. – Большой, красивый и все боятся. А хвост какой… Хвост-то, хвост…»
«Иди ты в задницу! – взвыл в полном отчаянии Йаарх. – Помоги!»
«А какую просьбу выполнять, первую или вторую?», – осведомился Совмещающий Разности.
Хранитель только отчаянно замычал в ответ.
«Ну, так и быть… – протянул сжалившийся над ним Меч, продолжая непотребно хихикать, и в голове Йаарха возникла формула заклинания Изменений облика. – Но не делай такого больше, особенно если ты не знаешь, что именно ты делаешь. Надо было бы оставить тебя в таком виде на недельку, чтобы прочувствовал. Ну да ладно…»
Хранитель только отмахнулся от него и знакомым уже усилием перешел Предел. Он быстро произнес необходимое заклинание, на ходу подставляя в него все необходимые параметры, и с облегчением уставился на собственные, обтянутые черным металлом боевого костюма, ноги. Несколько секунд он еще сидел на полу, приходя в себя, затем, встал и, пошатываясь, направился к пустому креслу. Усевшись, обвел присутствующих дикими глазами и хрипло прокаркал:
– Морхр, дайте вина…
Король тут же налил и протянул ему полный кубок, стараясь не улыбнуться – и Владыка, выходит, ошибается…
Хранитель, между тем, вдруг осознал, что после случившегося с ним конфуза гнев отступил внутрь и стал холодным, отстраненным. Наконец-то! Он спокойно оглядел своих вассалов, решая, что ему делать дальше, а затем приказал Морхру:
– Нам с магом необходимо переговорить наедине. Покажите, где это можно сделать, и пришлите ко нам в комнату паренька по имени Гадал, которого я привел с собой.
Король молча склонил голову, лицо его стало непроницаемым и он, подойдя к выходу, коротко отдал какой-то приказ стоявшему у дверей стражнику. Затем подошел к столику у стены, налил себе бокал вина, выпил и показал на небольшую дверцу слева от стола со словами:
– Прошу сюда, господа. Там вам будет удобно, и никто не помешает.
«А ведь ты обидел их, парень, – услыхал Хранитель у себя в голове негромкий голос Меча. – Зря ты с ними так, они короли, и тебе с ними вместе и жить, и воевать…»
Йаарх ничего не ответил, он лишь окинул взглядом сидящих за столом монархов и понял, что Совмещающий Разности, увы, прав. То на одном, то на другом лице он видел следы тщательно скрываемой обиды. «Эх ты, идиот! – обругал он себя. – Не хотел ведь оскорблять людей, они же тебе и себя, и свои народы отдали, а ты…» Он улыбнулся и негромко сказал:
– Простите меня, господа, если я чем-то вас обидел. Просто ваш мир подбрасывает мне столько сюрпризов, что я почти постоянно нахожусь в ярости. А в этом состоянии чего только не наговоришь… И с магом мне действительно нужно обсудить наедине некоторые вещи, касающиеся только магии.
– Ничего страшного, Владыка, – мягко улыбнулся ему Светоч Древа. – Мы понимаем вас.
Йаарх еще раз как можно мягче улыбнулся им. Судя по их глазам, его вассалам понравилось, что Владыка извинился перед ними. И это было хорошо, так как затаенная обида, как уже давно знал Хранитель, приводила порой к очень печальным последствиям. Он мысленно поблагодарил Меч за помощь и коротко передернул плечами от необходимости удерживать в памяти столько всего. Затем вслед за Элинором вошел в узкую дверь, затворив ее за собой. Комната, в которой они оказались, была небольшой, но уютной. В правом углу стояли у небольшого низкого столика два мягких, на вид удобных, кресла, напротив стоял диван. На столике лежали сигары, стояло вино нескольких сортов и три резных костяных кубка. Йаарх сел первым и разлил по бокалам красное колхрийское вино. Маг сел в кресло напротив него и настороженно спросил:
– О чем вы хотели поговорить со мной, Владыка?
– Хотел бы подробнее расспросить о некоторых гнусных законах вашего мира.
– Я с удовольствием просвещу вас…
– Я имею в виду, – глухо проговорил Йаарх, и от воспоминаний в нем вновь начала подыматься волна гнева, – закон об урезании признаков пола того, кто совершит запретное в интимных отношениях. И о рабах для удовольствий.
– Ах, это? – горько усмехнулся в ответ Элинор и рассказал ему все, что знал сам по этому поводу, включая и то, что сам услышал недавно от схорра.
– И ведь с благими намерениями… – столь же глухо, как и ранее, протянул потрясенный его рассказом Хранитель.
– В том-то же все и дело… – с болью ответил ему маг. – И ведь сперва казалось, что действительно найдена панацея от бед. Ведь после установления этих законов за каких-то сто лет исчезли войны, по всему миру был введен единый язык, ликвидированы эпидемии, голод, улучшена жизнь людей в столь многих областях, что остается только удивляться. Были построены десятки новых городов, городков и поселков, освоены новые, незаселенные до сих пор пространства, огромные эскадры движимых магией кораблей поплыли от материка к материку, перевозя товары и поселенцев. Чуть ли в каждом городе мира были открыты университеты, десятки тысяч талантливых молодых людей стремились попасть в Академию Магии на Колхрии. И если человек действительно был способен на что-то, то он мог поступить, невзирая на свое происхождение. Единственное, чего требовали маги очень жестко, было соблюдение их законов.
– Но не слишком ли велика цена за все это «благоденствие»? – с иронией спросил Йаарх.
– В том то все и дело, что слишком, – тяжело вздохнул Элинор. – Древние маги довели мир до определенного ими уровня, и развитие остановилось. Вся человеческая энергия и фантазия были направлены на достижение запретных видов наслаждения. Сперва было узаконено обычное рабство, а затем придуманы рабы для удовольствий. И их урезание при стечении народа… Нам объясняли это тем, что человеческой жестокости и агрессивности необходимо дать выход. Вы даже себе представить не можете, до какого же зверства способна дойти человеческая фантазия, особенно если людей поощрять в нем…
– Уже могу… – вздохнул Хранитель. – Уже могу…
– Была тщательно разработана и воплощена в жизнь программа воздействия на молодежь, и люди привыкали жить с уверенностью, что только так и нужно. Что дико мучить другого человека, в случае нарушения им запрета, даже если нарушить его заставили насильно, достойно и правильно. И с тех пор развитие остановилось. Появлялись лишь новые способы издеваться друг над другом. А если кто-нибудь начинал всерьез заниматься наукой и придумывать что-либо новое, неугодное Серой Башне, то его или забирали на Колхрию, или уничтожали… С тех пор, уже более двух тысяч лет, движения вперед в нашем мире нет. Даже магия начала забываться, ибо, когда все силы отдаются грязным политическим играм, то сил на разработку новых заклинаний не остается. Иногда мне кажется, что магия Предела была забыта сознательно. Хотя зачем? Не понимаю, хоть и очень много размышлял над этим.
– Но неужели же не было совсем никакого движения вперед? – недоверчиво спросил Йаарх. – Так ведь просто не бывает.
«А теперь стой!», – голос Меча был хлестким, как удар кнута.
«Пошел ты…», – только и прохрипел в ответ Хранитель, но вдруг его тело перестало ему повиноваться.
Он так резко остановился, что хралы чуть не налетели на него. Пытаясь освободиться, Йаарх страшно матерился в уме, так как Меч парализовал его полностью, ни один мускул не подчинялся.
«А ну прекрати, сволочь!», – взвыл он, не прекращая безнадежных попыток вырваться.
«Слушай меня, и внимательно!», – рявкнул в ответ Меч.
«Оставь меня в покое и отпусти!», – ничуть не более любезно отозвался Йаарх.
«Нет, ты будешь меня слушать!», – голос его внутреннего собеседника стал еще непреклоннее.
«Ну что ты от меня хочешь?!», – чуть ли не в голос заорал Хранитель.
«Хватит яриться! Запрячь свою ярость вглубь и используй по мере надобности. Тебя ждут дела поважнее, чем порезанная девчонка!»
«Ничего нет важнее, чем прекратить мучения невинных…», – уже устало ответил Совмещающему разности Йаарх.
«Есть!»
«Я должен запретить и подобные законы, и рабство…»
Меч, наконец, отпустил его, и Хранитель обхватил руками голову, так застонав сквозь зубы, что даже его молчаливые телохранители забеспокоились, и Махр спросил что-то, но он не обратил внимания и лишь отмахнулся.
«Отменишь и получишь кровавую баню… – спокойно ответил ему Совмещающий Разности. – Ты бы уже должен понимать, что может случиться в случае отмены того, чем люди жили долгие поколения. Вспомни шок от отмены коммунистической идеологии в твоей бывшей стране»
«Это далеко не одно и то же! – возмутился Хранитель, все еще скрежеща зубами от злости, перед его глазами стоял страшный шрам несчастной рабыни. – Я хочу лишь уничтожить чудовищные зверства, творящиеся тут. Я не могу вынести подобного!»
«Прекращать надо. Но не так! И не это сейчас главное»
«А что же?!» – Йаарх едва удержался, чтобы не прокричать этот вопрос вслух.
«Война! – коротко ответил ему Меч. – Тебе принесли клятву шесть государей, а остальные, подзуживаемые Советом Магов, тут же накинутся на вас, как стая голодных псов. И в этой войне погибнут и будут искалечены десятки, если не сотни миллионов. Это ты понимаешь? Они все надеются, что ты совершишь чудо и спасешь их! Ибо ухватились за тебя, как за последнюю надежду избавиться от тех самых зверств, которыми ты так возмущен. Вот о чем нужно думать!»
«Сотни миллионов?.. Но зачем?..», – от необъятности этой цифры Йаарх просто растерялся.
«А затем, что война будет страшной, твои не сдадутся до последнего, ибо прекрасно понимают, что им пощады не будет. Магам не впервой выпалывать народы, как сорную траву…»
«И я этому причина?!», – чуть не задохнулся Йаарх.
«Нет, – с легкой насмешкой в голосе ответил Меч. – Ты – повод. Твои вассалы просто давно уже не согласны жить в таком мире, но возможности изменить что-либо у них не было, и они вынуждены были смиряться, чтобы выжить. А ты им эту самую возможность дал, и за нее тут же ухватились. Ко всему, конечно, примешиваются еще и личные амбиции, ненависть к магам и так далее…»
«Понятно…», – пробормотал Хранитель, ошеломленный «великолепной» перспективой стать инициатором всемирного побоища.
«Ничего тебе, парень, не понятно…», – проворчал Совмещающий Разности.
«И войны никак не избежать?», – мрачно спросил его Хранитель, его ярость действительно как бы отошла в сторону и стояла там огненной стеной.
«Увы»
«Хорошо, – губы Йаарха мрачно сжались, глаза вновь стали серебряными. – Я выполню свой долг»
«Именно так, парень! Именно так, – спокойно ему Меч. – Ты за них всех теперь в ответе. Почему я и не хотел, чтобы на тебя так быстро валилась власть. Ты еще не готов, ты еще не можешь делать жестокие, подлые, отвратительные лично тебе вещи во имя долга. Надеюсь, научишься…»
– Научусь, – твердо и вслух ответил Хранитель. – Научусь.
«Хорошо, коли так…», – с глубоким сомнением в голосе ответил ему невидимый для других собеседник.
Йаарх ничего не сказал, он поймал за шкирку пробегавшую служанку и приказал отвести его к Морхру. Девушка поклонилась и повела его с хралами через вереницу коридоров, комнат, залов, зальчиков, лестниц и галерей. Но Йаарх абсолютно не обращал внимания на нелепое и пышное убранство дворца. Он был погружен в свои невеселые мысли, пытаясь понять, каким же образом на него свалилась такая нечеловеческая ответственность. Он ведь не хотел подобной власти, а пришлось ее принять… И выхода нет. «Война, значит? – ощерил он зубы в хищной ухмылке. – Ну что же, господа маги, держитесь…»
«Стой, Йаарх! – в голосе Меча звучала паника. – В покоях Морхра маг! И очень сильный. Маг Предела… Я то, по наивности своей, думал, что их уже не осталось…»
«Маг?! – зашипел, как разъяренная кошка, Хранитель. – Морхр меня предал?!»
«После клятвы он просто не способен это сделать. Тут что-то другое…»
Йаарх увидел огромную резную дверь, охраняемую четырьмя стражниками, по двое с каждой стороны. Не обратив никакого внимания на них, он попытался войти, но охрана воспрепятствовала ему. Тогда Хранитель несколькими невидимыми глазу движениями расшвырял стражников в стороны, и обеими руками толкнул створки. Те распахнулись, и он ворвался в небольшой зал, где за круглым столом сидели семеро.
Шестеро монархов и маг обернулись на звук распахнувшихся дверей и увидели разъяренного донельзя Владыку с серебряного цвета нечеловеческими глазами. Он, казалось, был воплощенной яростью, и каждый в комнате содрогнулся, представив себе, что эта ярость направлена именно на него. Владыка указал пальцем на мага и прохрипел:
– Морхр, кто это?
Элинор встал, поклонился, с восторгом ощущая жуткую силу Предела, клубящуюся вокруг Повелителя Тени, и ответил:
– Мое имя Элинор, маг высшей степени, член Совета Магов Серой Башни.
– Маг Совета Башни… – ярость Повелителя Тени стала еще больше, и он даже не заметил, как его тело на глазах потрясенных зрителей изменилось – оно подернулось серебристо-серым туманом и через несколько секунд перед столом стоял, хлеща хвостом от гнева по полу, совсем небольшой, метров четырех всего росту, серебристый дракон.
Но дракон!
Меч был в восторге. Без подготовки, совершенно инстинктивно принять вид дракона, перейти в истинный облик? Это казалось ему совершенно невозможным, но, тем не менее, случилось. В который уже раз нынешний хранитель поражал его. Такого у Совмещающего Разности действительно еще ни разу не было. За каких-то восемнадцать дней так овладеть Пределом? Видимо на Йаарха возлагалась кем-то особая задача. Какая и кем? Этого Меч не знал, но не особо-то и беспокоился по этому поводу – придет время, и он все поймет. Ему хотелось хихикать от возбуждения, но он сдержал себя. Пускай теперь парень гневается, устраивает войны, революции, казнит, милует – лишь бы только не увлекся слишком уж большим кровопролитием, а то может и забыть об истинном своем предназначении. От остального его можно уберечь. Йаарх нравился ему все больше и больше, хоть и был несколько наивен. Меч фыркнул про себя – уж от этой-то беды Архр быстро его избавит. Даже хорошо, что этот мир столь жесток, иначе ведь хранитель мог бы остаться при своих заблуждениях, и пришлось бы ломать его значительно более жестоко, что пришлось делать с предыдущим. Мечу вспомнились сексуальные увлечения его подопечного, и он покачал бы головой, если бы она у него была. Надо будет побыстрее провести его через обряд схорров, а то молодой дурень может увлечься собственным мазохизмом и позволить искалечить себя раньше, чем это станет для него безопасным. Совмещающий Разности отметил для себя особую важность этого вопроса и вновь обратил внимание на окружающее.
Маг медленно встал с места, вышел в центр комнаты и, спокойно смотря прямо в пылающие яростью и гневом глаза дракона, сказал:
– Я не враг вам, Владыка… Я – ваш человек.
– Это правда, Повелитель, – поклонился дракону олтиярский король. – Именно от господина мага я и узнал, что тот, за кем нам приказали охотиться – Серый Убийца.
Огонек ярости казалось начал притухать в глазах дракона, его хвост уже не бил по полу, а серебристо-черные крылья перестали судорожно подергиваться.
– Вот как? – прогрохотал гулкий голос. – И почему же?
Тогда Элинор неспешно и обстоятельно рассказал свою историю. Он не скрыл ничего – ни своих сомнений, ни диких выходок, ни сумасшедших экспедиций. И подробно попытался объяснить, за что он так ненавидит Совет, членом которого теперь был.
– Значит, пятая колонна? – в голосе Владыки послышалась ирония.
– Что? – переспросил не понявший маг.
– Не обращайте внимания, идиома из моего мира, – уже добродушно махнул передней лапой дракон, осмотрелся и остановил взгляд на пустующем кресле. – Я хотел бы сесть.
– Сейчас мы что-нибудь придумаем, Владыка, – вновь подхватился с места Морхр. – При ваших нынешних габаритах…
– А что необычного в моих габаритах? – спросил ничего не понимающий дракон. – Я просто сяду вон в то свободное кресло.
И он направился в обход стола. Но, поскольку он не знал, что у него появился хвост, то тут же об этот самый хвост и споткнулся, грохнувшись на пол всеми пятьюстами килограммами массы. Хранитель только сейчас начал понимать, что с ним что-то не так и тупо уставился на собственный хвост, на котором и сидел, с трудом принимая истину, что у него этакое чудо выросло. Потом обратил внимание на свои крылья, застонал, обхватил руками голову и нащупал клыки. Внимательно обследовав на ощупь всего себя, он тупо спросил:
– Что это?
– Вы, Владыка, – поклонился ему Элинор, с величайшим трудом сдерживая выдирающуюся на поверхность ехидную ухмылку. – Вы превратились в дракона…
– В дракона? – с полным недоумением в голосе повторил Йаарх. – Но как?..
«Ой, держите меня, я падаю! – дико захохотал Меч. – Превратился в дракона и даже не заметил, что у него хвост вырос? Ну, дорогой друг, ты и номера откалываешь!»
«Чего ржешь, железяка ржавая? – чуть ли не слезами в голосе ответил Хранитель. Лучше помоги! Что мне теперь, в этом облике до смерти расхаживать?»
«А что плохого? – продолжал смеяться Меч. – Большой, красивый и все боятся. А хвост какой… Хвост-то, хвост…»
«Иди ты в задницу! – взвыл в полном отчаянии Йаарх. – Помоги!»
«А какую просьбу выполнять, первую или вторую?», – осведомился Совмещающий Разности.
Хранитель только отчаянно замычал в ответ.
«Ну, так и быть… – протянул сжалившийся над ним Меч, продолжая непотребно хихикать, и в голове Йаарха возникла формула заклинания Изменений облика. – Но не делай такого больше, особенно если ты не знаешь, что именно ты делаешь. Надо было бы оставить тебя в таком виде на недельку, чтобы прочувствовал. Ну да ладно…»
Хранитель только отмахнулся от него и знакомым уже усилием перешел Предел. Он быстро произнес необходимое заклинание, на ходу подставляя в него все необходимые параметры, и с облегчением уставился на собственные, обтянутые черным металлом боевого костюма, ноги. Несколько секунд он еще сидел на полу, приходя в себя, затем, встал и, пошатываясь, направился к пустому креслу. Усевшись, обвел присутствующих дикими глазами и хрипло прокаркал:
– Морхр, дайте вина…
Король тут же налил и протянул ему полный кубок, стараясь не улыбнуться – и Владыка, выходит, ошибается…
Хранитель, между тем, вдруг осознал, что после случившегося с ним конфуза гнев отступил внутрь и стал холодным, отстраненным. Наконец-то! Он спокойно оглядел своих вассалов, решая, что ему делать дальше, а затем приказал Морхру:
– Нам с магом необходимо переговорить наедине. Покажите, где это можно сделать, и пришлите ко нам в комнату паренька по имени Гадал, которого я привел с собой.
Король молча склонил голову, лицо его стало непроницаемым и он, подойдя к выходу, коротко отдал какой-то приказ стоявшему у дверей стражнику. Затем подошел к столику у стены, налил себе бокал вина, выпил и показал на небольшую дверцу слева от стола со словами:
– Прошу сюда, господа. Там вам будет удобно, и никто не помешает.
«А ведь ты обидел их, парень, – услыхал Хранитель у себя в голове негромкий голос Меча. – Зря ты с ними так, они короли, и тебе с ними вместе и жить, и воевать…»
Йаарх ничего не ответил, он лишь окинул взглядом сидящих за столом монархов и понял, что Совмещающий Разности, увы, прав. То на одном, то на другом лице он видел следы тщательно скрываемой обиды. «Эх ты, идиот! – обругал он себя. – Не хотел ведь оскорблять людей, они же тебе и себя, и свои народы отдали, а ты…» Он улыбнулся и негромко сказал:
– Простите меня, господа, если я чем-то вас обидел. Просто ваш мир подбрасывает мне столько сюрпризов, что я почти постоянно нахожусь в ярости. А в этом состоянии чего только не наговоришь… И с магом мне действительно нужно обсудить наедине некоторые вещи, касающиеся только магии.
– Ничего страшного, Владыка, – мягко улыбнулся ему Светоч Древа. – Мы понимаем вас.
Йаарх еще раз как можно мягче улыбнулся им. Судя по их глазам, его вассалам понравилось, что Владыка извинился перед ними. И это было хорошо, так как затаенная обида, как уже давно знал Хранитель, приводила порой к очень печальным последствиям. Он мысленно поблагодарил Меч за помощь и коротко передернул плечами от необходимости удерживать в памяти столько всего. Затем вслед за Элинором вошел в узкую дверь, затворив ее за собой. Комната, в которой они оказались, была небольшой, но уютной. В правом углу стояли у небольшого низкого столика два мягких, на вид удобных, кресла, напротив стоял диван. На столике лежали сигары, стояло вино нескольких сортов и три резных костяных кубка. Йаарх сел первым и разлил по бокалам красное колхрийское вино. Маг сел в кресло напротив него и настороженно спросил:
– О чем вы хотели поговорить со мной, Владыка?
– Хотел бы подробнее расспросить о некоторых гнусных законах вашего мира.
– Я с удовольствием просвещу вас…
– Я имею в виду, – глухо проговорил Йаарх, и от воспоминаний в нем вновь начала подыматься волна гнева, – закон об урезании признаков пола того, кто совершит запретное в интимных отношениях. И о рабах для удовольствий.
– Ах, это? – горько усмехнулся в ответ Элинор и рассказал ему все, что знал сам по этому поводу, включая и то, что сам услышал недавно от схорра.
– И ведь с благими намерениями… – столь же глухо, как и ранее, протянул потрясенный его рассказом Хранитель.
– В том-то же все и дело… – с болью ответил ему маг. – И ведь сперва казалось, что действительно найдена панацея от бед. Ведь после установления этих законов за каких-то сто лет исчезли войны, по всему миру был введен единый язык, ликвидированы эпидемии, голод, улучшена жизнь людей в столь многих областях, что остается только удивляться. Были построены десятки новых городов, городков и поселков, освоены новые, незаселенные до сих пор пространства, огромные эскадры движимых магией кораблей поплыли от материка к материку, перевозя товары и поселенцев. Чуть ли в каждом городе мира были открыты университеты, десятки тысяч талантливых молодых людей стремились попасть в Академию Магии на Колхрии. И если человек действительно был способен на что-то, то он мог поступить, невзирая на свое происхождение. Единственное, чего требовали маги очень жестко, было соблюдение их законов.
– Но не слишком ли велика цена за все это «благоденствие»? – с иронией спросил Йаарх.
– В том то все и дело, что слишком, – тяжело вздохнул Элинор. – Древние маги довели мир до определенного ими уровня, и развитие остановилось. Вся человеческая энергия и фантазия были направлены на достижение запретных видов наслаждения. Сперва было узаконено обычное рабство, а затем придуманы рабы для удовольствий. И их урезание при стечении народа… Нам объясняли это тем, что человеческой жестокости и агрессивности необходимо дать выход. Вы даже себе представить не можете, до какого же зверства способна дойти человеческая фантазия, особенно если людей поощрять в нем…
– Уже могу… – вздохнул Хранитель. – Уже могу…
– Была тщательно разработана и воплощена в жизнь программа воздействия на молодежь, и люди привыкали жить с уверенностью, что только так и нужно. Что дико мучить другого человека, в случае нарушения им запрета, даже если нарушить его заставили насильно, достойно и правильно. И с тех пор развитие остановилось. Появлялись лишь новые способы издеваться друг над другом. А если кто-нибудь начинал всерьез заниматься наукой и придумывать что-либо новое, неугодное Серой Башне, то его или забирали на Колхрию, или уничтожали… С тех пор, уже более двух тысяч лет, движения вперед в нашем мире нет. Даже магия начала забываться, ибо, когда все силы отдаются грязным политическим играм, то сил на разработку новых заклинаний не остается. Иногда мне кажется, что магия Предела была забыта сознательно. Хотя зачем? Не понимаю, хоть и очень много размышлял над этим.
– Но неужели же не было совсем никакого движения вперед? – недоверчиво спросил Йаарх. – Так ведь просто не бывает.