– Где ты был? – Это были Друль и Гальянка.
Настрадамус смутился.
– Да тут у меня одна знакомая совушка живет, – стал оправдываться он. – Летал ее навестить. Очень старая знакомая. Вдова и готовит великолепно.
– Все ты выдумываешь, – перебила его принцесса. – Небось, летал на охоту? И кого ты в этот раз поймал? Мышь или зайца?
– Крысу, – признался филин и сытно икнул.
– Фу-у-у! – Гальянка сморщила курносый носик и зажала его пальцами.
Спать уже никому кроме Настрадамуса не хотелось, и Друль объявил, что они едут дальше.
Быстро собрались и тронулись в путь. Было очень рано. Даже самые ранние птахи еще не проснулись, и друзья ехали по безмолвному лесу. Местность была ровной, не особо заросшей, и Лариса скакала легкой рысью. Путешественники сидели на ней втроем. Впереди – Настрадамус, который пытался уснуть и все время валился на бок. За ним Друль, который поддерживал филина, чтобы тот не выпал. За Друлем восседала принцесса. Постепенно, как они ехали, Колдовской лес просыпался. В кронах деревьев стали раздаваться голоса диковинных птиц, с ветки на ветку в поисках плодов запрыгали голубые белки. Дикий лесной петух пропел зарю, и небо окрасилось розовым цветом. Начался восход солнца.
Прямо перед Ларисой пробежала стая длинноногих ежей. Пронеслась летучая мышь, размером куда больше Настрадамуса. Она торопилась вернуться в свое логово. Ее ночное время кончилось. Мирно паслись на цветочной поляне тушканчики, каждым ростом с крупную собаку. Увидев путешественников, они испугались и молниеносно огромными мощными прыжками умчались в лесную чащу. Где-то протрубил золоторогий олень. Застучал по дереву дятел.
Друль все время сверялся с картой, доставал ее каждый раз, хотя выучил ее почти наизусть.
– Скоро Ручей мудрости, – объявил он.
– А что это за Ручей Мудрости? – спросила Гальянка, которая было уснула, но от любопытства сразу проснулась.
– Он волшебный, как и все в этом лесу.
– И чем же он волшебный?
– Кто попадет в его воды, сразу станет мудрым, – с улыбкой ответил Друль.
– Ну, тогда я обязательно в нем искупаюсь. Очень хочу быть мудрой принцессой. Как все удивятся, когда узнают, что я умнее королевского звездочета.
– Я бы не советовал тебе этого делать.
– Почему?
– Потому что Ручей вместе с мудростью и умом награждает и опытом.
– Опыт мне тоже пригодится. Плохо ли быть опытной?
– Видишь ли, опыт приобретают с годами. Чем ты старше, тем опытнее.
– Ты хочешь сказать, что я стану старше, если попаду в воды Ручья?
– Вот именно. Ты станешь не просто старше. Ты моментально состаришься и станешь глубокой старухой. Мудрой, умной, опытной, но невероятно старой. Тебе хочется быть старушкой? Хотя об эльфах стариках я никогда не слыхивал.
Гальянка поежилась.
– Нет, я не хочу состариться.
– Я тоже этого не желаю, – сказал Друль. – Мы сделаем плот и спустимся вниз по течению, потому что по берегу пройти невозможно. Он на многие тысячи шагов зарос железными кактусами. Попасть в их заросли – верная смерть. Далее мы выйдем на берег, там есть проход, он ведет к Колыбельному озеру.
– А это еще что за штука?
– Это озеро не лучше, чем Ручей. Как ты думаешь, в кого ты превратишься, если попадешь в него?
– Наверно в младенца.
– Правильно. Ты станешь маленьким нектарным эльфенком. Я стану бледно-розовым тролльчонком, а Настрадамус превратится в мокрого голенького птенца. И нам придется начинать свою жизнь заново.
– Ой, не надо! – замахала руками принцесса. – Тут ждешь, не дождешься, когда тебя посветят в отроки, а снова становиться эльфенком и пить из соски один только цветочный нектар, лежать в пеленках и сидеть на горшке, а кругом глупые няньки. Нет, эта жизнь мне и так уже надоела до смерти.
И тут подал голос Настрадамус.
– А я бы не прочь снова стать птенцом. Старость и мудрость это не такая уж и хорошая штука. Старики ни кому не нужны. А вот вокруг птенцов всегда все так хлопочут, прыгают, суют тебе в клюв еду, и не надо всю ночь мотаться по лесу. Вы уж мне поверьте. Говорю по собственному опыту.
– Бедный Настрадамус, – пожалела филина девочка. – Если ты так хочешь, то мы тебя окунем в Колыбельное озеро, и ты станешь птенчиком. Я буду за тобой ухаживать.
Филин задумался. Видно эта мысль ему пришлась по душе.
– Как-нибудь в следующий раз, – сказал он, подумав. – Сейчас у нас слишком много дел. Надо достать золотую паутину, спасти твое королевство, расколдовать эльфов, уничтожить Мартодуина и отправить Друля в Большой мир. Нет, без меня вы не справитесь, дети мои. Так что мы еще повоюем.
За разговорами не заметили, как впереди блеснули воды Ручья Мудрости. Он был совсем не широкий этот ручей. Но его противоположный берег был покрыт непроходимыми зарослями железного кактуса, некоторые из которых были ничуть не ниже деревьев.
– А из чего мы построим плот? – Гальянка стала оглядываться вокруг. – У нас есть топор? Никогда не видела, как рубят деревья. Это наверно ужасно. Я на это и смотреть не смогу. Расплачусь.
– Не волнуйся. Никто не будет рубить деревья. Во-первых, эти деревья не умеют плавать. А во-вторых, плот у меня уже есть. Он лежит в моей походной сумке. Я специально взял с собой плот, а не лодку, потому что с нами Лариса, а она не поместится ни в какой лодке.
Гальянка и Настрадамус вытаращили на него глаза.
– Плот? У тебя в сумке?
– Конечно. Вот он, – и Друль вынул из своей дорожной сумки маленький игрушечный плотик, какие делают мальчишки, когда наступает весна, и начинают журчать ручьи. Сделан он был очень хорошо, совсем как настоящий. На нем даже была мачта.
– Каким же образом мы на нем поплывем? – усмехнулась Гальянка. – Тут даже Настрадамус не поместится.
– Мы все уместимся на нем. Даже Лариса.
Друль положил плотик на землю, почти у самой воды. Один его уголок даже касался ее, затем достал из кармана маленькую коробочку и вытащил из нее щепоть рыжего порошка. Этим порошком он посыпал игрушечный плотик, и тот прямо на глазах начал расти и увеличиваться. Через минуту перед путниками на воде качался самый настоящий плот. Не очень большой, но и совсем не маленький.
Гостеприимной рукой хозяина маленький волшебник пригласил своих друзей взойти на плот.
Последней погрузили Ларису. Друль, ласково с ней разговаривая и гладя по круглому боку, ввел ее на плот. Они уже готовы были отчалить, как в лесу раздалось знакомое щелканье. Друзья прислушались. Они еще не поняли, что это за звук, как из леса к берегу ручья выскочил маленький человечек сделанный из веток и с шишкой вместо головы.
– Сучок-Проводничок! – захлопала в ладоши Гальянка.
И Сучок-Проводничок, это именно он и был, радостно затрещав, прыгнул ей на руки.
– Теперь вся команда в сборе, – сказал Друль и оттолкнулся шестом от берега.
Плот поплыл. Течение ручья было медленное, и Друль помогал ему шестом.
Плыли они долго. День был в самом разгаре, Солнышко висело высоко и припекало. Гальянка разделась и осталась в одной рубашонке. Несколько раз они с Настрадамусом летали вперед на разведку, проверить, нет ли впереди прохода к Колыбельному озеру. К обеду стало совсем жарко, и всем очень хотелось искупаться. Воды ручья так и манили в свою прохладу. Волны ласково плескались у бревен плота, словно уговаривали путешественников нырнуть и поплавать с ними. Но естественно, что никому не хотелось состариться, и их усилия были тщетными. Особенно друзья опомнились, когда мимо них тяжело вынырнул и проплыл, а потом снова нырнул огромный пятиметровый сом, черный и с длиннющими двухметровыми усами, и старыми мудрыми глазами. Он так мудро посмотрел на путников, что тем очень не захотелось стать подобными ему.
– Мудрость и опыт мы добудем своими силами, – сказал Друль.
– Год за годом, год за годом. Глядишь, и поумнеем и опыта наберемся. А сейчас нам спешить некогда.
Вот, наконец, впереди показался песчаный берег без кактусов и колючек. Друль направил плот к пляжу, и скоро они высадились на берег. Затем он снова уменьшил плот и взял его подмышку.
– Скоро он нам понадобится.
И они пошли по проходу, который шел между кактусовыми джунглями.
– Ой, – облегченно вздохнула Гальянка, когда Ручей Мудрости пропал за спиной. – Я ведь чуть было не полезла купаться. Так тяжело, когда вода рядом, и в нее нельзя окунуться.
– Это еще что, – сочувственно отозвался Друль. – Вот впереди Колыбельное озеро. Она будет с нами разговаривать по-другому.
– Оно разве умеет разговаривать?
– А это увидишь.
И вот очень скоро Колыбельное озеро растелилось перед ними. Оно было очень большое и светлое. Лазурное небо отражалось в нем как в зеркале со всеми облаками, солнцем и птицами. Берега его поросли кувшинками и лилиями, с которых прыгали в воду веселые лягушата.
– Ныряйте за нами! – увидев путников, заквакали они.
Кроме лягушат на берегу кого только не было. Зверята, птенцы, и маленькие, самым старшим из которых было не больше пяти лет, мальчики и девочки, все они носились в воде, играли, смеялись и пели песни. Из воды им махали руками девочки русалочки и маленькие водяные, которые никого не собирались топить. Были тут и два детеныша гоблина, и даже один тридцатилетний тролльчонок. Веселье и радость царили здесь на пляжах колыбельного озера и в его водах.
– И что, все они когда-то были взрослыми? – широко раскрыв глаза от изумления, спросила Друля Гальянка.
– Да. Каким-то образом они попали в это озеро и превратились в детей. Да так и остались жить здесь. Тут можно жить вечно. Как только они вырастают до определенного возраста, озеро снова делает их младенцами, и они начинают жить заново. Само озеро пестует их как самая хорошая мать. Кормит и поит их. В холода согревает, в жару овевает прохладой. Дети живут здесь веками и не знают ни хлопот ни забот. Вечный праздник детства. Им ничего не надо, только играть, купаться и веселиться. Если не хочешь к ним, даже палец не суй в воду, а то схватит тебя за него шаловливая русалка и утащит в воду.
Гальянка послушалась Друля и встала на самую середину плота. Не хотелось ей становиться младенцем. Праздником ее было не удивить. У эльфов и так вся жизнь – праздник. А самое главное ей было не до игр. Нужно было спасть эльфов, маму и папу.
Они снова погрузились на плот и поплыли к противоположному берегу, который узкой лентой виднелся впереди. Когда они отплыли от берега на порядочное расстояние, то вода заходила вокруг них волнами, и послышался хрустальный звон ее голоса.
– Дети мои, – ласково, ласково, красиво и певуче стало говорить озеро, – вы устали, вам нужно отдохнуть. Сколько можно бегать по свету и делать глупости? Но теперь все позади, и я вас не оставлю. Идите ко мне, я обниму вас и успокою, согрею своими ласками, сниму с ваших плеч все заботы и нужды. Вы забудете про страдания и боль, про печаль и горе. Никто не обидит вас, никто не побьет. Я защищу вас от кого угодно. Идите же ко мне!
Речи Колыбельного озера были так сладки и нежны, так проникали в самую душу, что всем просто захотелось броситься в его волны, чтобы насладиться покоем и счастьем. А оно продолжало:
– К чему куда-то спешить и подвергаться опасностям, когда можно просто наслаждаться жизнью. Зачем суетиться и стремиться к невозможному? Остановитесь на миг и подумайте, неужели то что вы делаете так уж необходимо? Так нужно? Ведь все это просто мираж. Даже если вам что-то и удастся, то что из того? Тут же появятся новые заботы, новые задачи куда сложнее и труднее прежних. И все опять начнется заново. И так до самой смерти. Вы даже не успеете оглянуться, как она придет за вами и позовет за собой. И тут начнешь понимать, что жизнь прошла впустую, и ничего в ней не сделано. Ничего не получено. Опомнитесь и идите ко мне. У меня счастье, радость, веселье и покой. У меня бессмертие и вечное детство.
В такт своей песне озеро начало раскачивать плот на волнах, чтобы те, кто находился на нем, почувствовали себя как в колыбели. Головы у них закружились, в глазах затуманилось. Песня успокаивала и убаюкивала. Каждый чувствовал себя на вершине блаженства.
А волшебное озеро стало обращаться к каждому в отдельности и начало с филина.
– Настрадамус, – звало оно, – Настрадамус. Ты стар и одинок. Ты никому кроме меня не нужен. Иди ко мне, под моими крыльями ты обретешь счастье, молодость, силу. Ты видел, как резвятся молодые филинята на берегу. Неужели тебе не стало завидно? Но еще ничего не потеряно. Взмахни крыльями, сделай вперед несколько шагов, и я отнесу тебя к ним. Ты будешь уже другим. Ты будешь счастливым.
И Настрадамус не выдержал. Он попытался взлететь, но так как стоял на бревнах, а филины не могут взлетать с ровной площадки, у него не получилось. Тогда он побежал к воде.
Тут Друль и Гальянка словно проснулись, опомнились и схватили его за крылья. Еще бы миг, и они не успели бы. А филин возмущенно загугукал и стал вырываться.
– Отпустите меня, друзья мои, – кричал он. – Отпустите! На что вам такой старик как я? Лучше я стану молодым и сильным, и принесу вам намного больше пользы! Дайте мне омочиться в этом чудном озере.
А Друль и Гальянка уговаривали его остаться с ними, потому что понимали, что филин всего лишь околдован озером и говорит не от себя. Зато сами они полностью освободились от его чар.
Тут вдруг раздалось громкое ржание. Они обернулись и увидели Ларису. Пони встала на дыбы, поводья, что держали ее на привязи у мачты, порвались, и она бросилась в воду и поплыла к берегу, где веселились все те, кого заманило Колыбельное озеро. Волны подхватили ее и понесли туда словно на прозрачных ладонях. С каждым метром лошадка становилась все меньше и моложе, пока не стала новорожденной пони. Скоро она скрылась из глаз.
– Лариса! – чуть не со слезами крикнул ей вслед Друль. – Куда же ты? Ай-яй-яй! Ведь тебя мне подарил Женя! Что же я ему скажу, когда он спросит про тебя, где ты?
Зато Настрадамус стал самим собой и виновато крутил головой и хлопал глазищами.
– Что это со мной было? – бормотал он. – Чуть ведь было не бросил вас. Ай, как стыдно!
А Гальянка так обрадовалась, что он так говорит, что стала обнимать и целовать его.
– Как здорово, что ты не улетел от нас, – говорила она. – Да я и сама чуть было не прыгнула в воду. Хорошо, что меня Друль вовремя взял за руку.
Настрадамус закивал головой.
– Точно, точно, просто невозможно было удержаться, – сказал он. – Ведь я явственно слышала голос моей матушки. Это она меня звала. Прямо как в детстве, когда я выглядывал из любопытства из гнезда, она звала меня обратно. Да так, эдак ласково, ласково.
– И я тоже слышала мамин голос, – призналась Гальянка. – Как же так, думаю, ведь я оставила ее во дворце. Откуда она здесь? а голос был точь в точь ее.
Друль тут же опустил голову.
– А я вот никогда не слышал голос моей мамы, – тихо сказал он. – У троллей не бывает мам. Как только тролльчиха рожает на свет тролльчонка, она тут же бросает его и убегает прочь. И их воспитывают тролли. А разве тролли могут дать хорошее воспитание? Выращивают таких же злых как и они сами. А разве будешь тут хорошим и добрым, когда тебя бросила мама?
Этот неожиданный рассказ Друля полностью расстроил его друзей.
– Вот и наша Лариса наверно тоже услышала ржание свое мамы-пони, – всхлипнула Гальянка. – А мы ее и не удержали. Как жалко!
– А может ей теперь хорошо? – гугукнул Настрадамус. – Может она и впрямь думает, что она маленькая и рядом с ней ее мама-пони? Как ты считаешь, дружище Друль?
– Кто-то из нас все равно должен был здесь остаться, – грустно произнес Друль, усердно работая шестом. Берег был уже близко. – Я слышал, что это озеро никогда никого не отпускает, не взяв себе хотя бы одну жертву, Оказывается это не легенда, а чистая правда.
Глава пятнадцатая
ПЧЕЛЫ ЯНТАРНОЙ ПОЛЯНЫ
Колыбельное озеро тоже осталось за спиной. Друзья спешили как можно быстрее убраться от него подальше. Только теперь им пришлось идти пешком. Что было делать? Друль взвалил себе на спину походный мешок, который к счастью был не на Ларисе, когда та прыгнула в воду, и пошел, предварительно справившись с картой. Сучок-Проводничок беззаботно бежал впереди и отыскивал наиболее удобную дорогу. Настрадамус улетел вперед на разведку. А Гальянка шла рядом с Друлем, держа его за руку. Она даже не шла, а летела, для виду переставляя ноги, которые вовсе не касались земли. Ей было грустно, а когда эльфам грустно, это бывает очень редко, они совершенно теряют вес. Вот почему принцесса была сейчас как воздушный шарик на веревочке.
Друлю тоже было грустно. И они шли молча.
Вернулся Настрадамус.
– Впереди только лес. Деревья, деревья, кусты и опять деревья.
– Завтра мы будем на Янтарной поляне, – сказал Друль. – И встретимся с пчелиной королевой.
– С пчелиной королевой? – переспросила Гальянка. – А как она выглядит?
– Как она выглядит? Так как должна выглядеть пчелиная королева. Самая большая пчела в королевстве. Она отвечает за пчелиное потомство, откладывает яйца, из которых появятся новые пчелы. Но делает она это только раз в десять лет, вот почему волшебные пчелы так медленно размножаются. Из-за этого они очень боятся, что кто-нибудь нападет на них и убьет их королеву. Ее стерегут самые большие и сильные пчелы-воины.
– Если ее стерегут, то как мы ее увидим?
– Еще не знаю.
Настрадамус поежился, услыхав этот разговор.
– Не хотел бы я лезть в пчелиное логово. Они и медведя закусают, не то, что старого больного филина. Помню, зацепил я раз крылом осиное гнездо, еле потом унес крылья. Осы за мной по всему лесу гнались. До сих пор перья дыбом встают от этих воспоминаний.
– Ничего, что-нибудь придумаем, – ободрил спутников Друль.
– Пчелы не осы. Они никогда не бросаются без разбору. К тому же у нас нет плохих намерений, а они это чувствуют.
Вечером снова устроили привал, перекусили и улеглись отдохнуть. Огонь и в этот раз разводить не стали. Ни к чему было привлекать к себе внимания.
– Надеюсь, что сегодняшней ночью ничего не случится, что бы нарушило наш сон, – с надеждой пробормотал Друль, когда они с Гальянкой устраивались под его чудесным пледом.
– Что может случиться? – прогудел Настрадамус, который устроился рядом на колышке, и ждал, когда его спутники уснут, чтобы полететь на ночную охоту.
И конечно же спать им в эту ночь не пришлось, потому что не прошло и часа, как маленький волшебник и юная принцесса проснулись от того, что услышали громкий треск ломаемых деревьев. К треску и шуршанию прибавился еще и тихий тревожный и недовольный гул. Девочка и тролльчонок вскочили на ноги и стали всматриваться в ночной лес. Настрадамуса рядом конечно не было. Он уже улетел охотиться.
Шум становился все слышнее и громче. Он явно приближался к ним.
– Неужели это гоблины так быстро нас догнали? – прошептал Друль.
Гальянка вложила в арбалет стрелу и натянула тетиву.
Вот шум стал настолько близко, что они даже отступили на несколько шагов. Под ногами у них испугано шелестел Сучок-Проводничок.
И вот деревья расступились, и из-за них выскочило существо, которое было причиной всего происходящего. Оно было величиной со среднего гоблина и напоминало медведя. Уши у него были круглые, огромные и смешно торчали в стороны, как у лопоухого мальчишки, и ко всему этому еще и длиннющий как у муравьеда, а сам он был весь покрытый такой густой, длинной и плотной шерстью, что в ней запутается любая стрела и даже копье.
– Это медоед, – сказал Друль. – Он почти не опасен, потому что питается исключительно медом, который ворует у диких пчел. Иногда он залезает и в людские пчельники. Схватит улей, утащит его к реке, сунет в воду, подождет, когда все пчелы захлебнутся и утонут, потом достает мед и лакомится до утра.
Медоед и впрямь не обратил на них внимания, пыхтя, пробежал мимо и исчез в лесу.
– Ты видел? – Гальянка схватила Друля за руку. – Он и в этот раз украл улей, он нес его на спине и над ним гудели пчелы, большие как воробьи. И они не могли его даже ужалить, такой у него густой мех. Бедняжки. А вдруг это пчелы с Янтарной поляны?
– Так оно и есть, – ответил Друль. – Ты видела, какой большой улей, он нес? Это пчелы королевы Жужильды, а такие ульи ей подарила Фея вечной юности, когда все пни, в которых они жили, чуть не сгорели во время грозы. Видимо он понес их к воде.
– Так надо их спасти!
– Бежим!
И они побежали за медоедом. Это было не трудно, потому что тот шумел на весь лес, и вскоре они его нагнали. Но догнать это было одно, а вот как отобрать у такого чудища целый улей с пчелами и медом, когда целый рой пчел, каждая из которых была величиной с воробья, не мог этого сделать. Пчелы жалобно гудели, но медоед только отмахивался от них как от мух и продолжал топать к лесному озерку, вода коего уже начала хлюпать под его лапами. Еще немного и пчелы в украденном улье погибнут.
Гальянка взлетела с места и тоже налетела на медоеда.
– Сейчас же отнеси улей на место! – закричала она. – Или я тебе застрелю! Как тебе не стыдно обижать беззащитных пчелок и воровать у них мед?
Но медоед также отмахнулся и от принцессы эльфа. А стрелы Гальянки лишь запутались в его шерсти и не принесли ему никакого вреда. Девочка чуть не заплакала от обиды. Но зато она смогла задержать вора, потому что увидев ее, тот остановился и угрожающе заревел.
Тут подоспел Друль, у которого уже готово было нужное заклинание. Он всего лишь дунул на медоеда, и тот свалился, словно на него налетел страшной силы ураган. А когда он вскочил на лапы и попытался напасть на Друля, тот щелкнул пальцами, и в медоеда полетела маленькая молния. Маленькая, но яркая и громкая. Раздались шипение треск, громкий щелчок. Запахло паленой шерстью. Медоед подпрыгнул на месте, закрутился как волчок и жалобно заскулил. Молния ему явно пришлась не по душе. Когда Друль подошел к нему, тот опустился перед ним на все четыре лапы и волшебник громко щелкнул его по носу. Медоед громко взвизгнул, но не убежал, а продолжал предано смотреть на Друля.
– Ну хватит тебе наказаний, – сказал Сладкоежка. – Но больше воровством не занимайся. Понимаю, я тоже люблю сладкое, а мед особенно, но я же не ворую его, и не топлю при этом пчел. Значит, больше не будешь? – Медоед заскулил и потерся о руку Друля. Это выглядело очень смешно. Он был такой огромный по сравнению с Друлем, который рядом с ним казался игрушкой. – Ладно, верю. А теперь бери этот улей и неси его обратно. А чтобы ты чего не натворил, я пойду и провожу тебя.
Медоед обиженно фыркнул, словно возмутился, что ему не доверяют, схватил огромный величиной с книжный шкаф улей, и понес его обратно.
Друль, взволнованно гудящие пчелы, которых уже собралось не меньше тысячи, и Гальянка пошли за ним следом.
– Здорово ты его, – восторженно восхищалась девочка. – Я ведь тоже умею пускать молнии. Но совершенно забыла, растерялась и стреляла в него, глупая, из арбалета.
– Ты тоже молодец, – если бы ты его не остановила, я бы не успел.
Шли долго. Видимо Янтарная поляна была все-таки довольно далеко. По пути забрали свои вещи, а через некоторое время их нагнал Настрадамус. Когда ему рассказали, что произошло, он разволновался, особенно за принцессу, и стал себя ругать, что оставил их одних без охраны, и поклялся никогда больше не бросать друзей на произвол судьбы.
Глубокой ночью пришли они на Янтарную поляну. По ночам пчелы спят, но сейчас над поляной висели целые тучи пчел, и они кинулись путникам навстречу, когда они появились вместе с медоедом, и с грозным гулом окружили их. Казалось, что пчелы сейчас набросятся на них и всех зажалят. Даже медоед сел на задние лапы и испуганно заворчал. Друзья сильно испугались. Но пчелы, которые были с ними, тоже окружили их плотной стеной и о чем-то громко жужжали. Друль и Гальянка вспомнили язык насекомых и поняли, что те рассказывают про их подвиг, как они спасли пчелиную королеву. Пчелы слушали и почтительно молчали.
– Мы спасли королеву? – громко воскликнули удивленные Друль и Гальянка.
И тут они увидел, что улей, который они принесли на поляну, отличался от тех, что уже стояли здесь. Те ульи тоже были большие, но они были простые большие ульи и ничем друг от друга не отличались. А этот был невероятно красив, с украшениями, резьбой и вязью, с золоченой крышей, с окошками с серебряными ставнями и дверцами из слоновой кости. И тут дверцы открылись, вокруг сразу стало светло, потому что из королевского улья вылетели светлячки и осветили поляну, а за ними появилась и сама пчелиная королева Жужильда Третья. Это была красивая пчела, размером почти с голубя, на маленькой головке ее сверкала золотая корона, а за спиной прикрывала крылышки алая мантия.
– Да, вы спасли королеву! – громко сказала она человеческим голосом. – И нет пределов моей благодарности вам! Утром я выслушаю вас, и отблагодарю по-королевски, а сейчас, прошу прощения, но и мне и моим подданным очень хочется спать. Мы пчелы дневные создания и не можем обходиться без сна по ночам.
– Конечно, ваше величество! – Друль и Гальянка почтительно поклонились.
– Проводите их в улей для гостей, – томным голосом и широко зевая, приказала королева пчелам и вернулась в свой дом.
Путешественники тоже отправились отдыхать. Пчелы повели их, но перед этим Друль отпустил медоеда. Он еще раз приказал ему не обижать пчел, велел ему каждый день обходить поляну и охранять честных тружениц днем и ночью и никого не пускать на Янтарную поляну.
– А за это, – сказал он, – пчелы будут кормить тебя медом. Ведь все нужно заслужить, заработать, а не красть и тащить без спроса.