Сувестр Пьер. Жюв против Фантомаса

   — Ваше такси ждет вас, доктор…
   — Хорошо, спасибо!
   Шалек быстро захлопнул журнал, бросился к выходу, чуть не сбив по пути привратника, который замер на месте, ошеломленный такой спешкой, и прыгнул в автомобиль, бросив на ходу адрес водителю.
   Наконец, оправившись от изумления, Шарль заметил, что журнал, где только что расписался доктор Шалек, закрыт.
   — Черт, там же нет промокашки, от чернил появится пятно!
   И хотя уже было поздно, прилежный служащий поспешил к столу, где лежал журнал. Едва он открыл тетрадь, как его глаза округлились, а взгляд замер на странице, где стояли подписи сотрудников больницы.
   — Ну и дела! — прошептал он.

Глава X

Кровавая подпись

   — Войдите! — громко крикнул господин де Мофиль.
   Дверь кабинета заведующего приоткрылась, и из-за нее робко выглянул мужчина:
   — Господин заведующий, можно к вам на минутку?
   — А, это вы, Шарль?
   И, обернувшись к Жюву, господин де Мофиль добавил:
   — Привратник с главного входа больницы…
   — Что там у вас?
   Мужчина на этот раз решительно вошел в кабинет.
   — Господин заведующий, — объяснил он, — я насчет подписей, которые вы приказали мне требовать от всех, кто покидает больницу, ну, из-за этого преступления…
   — Хорошо, так в чем же дело?
   — Уже одиннадцать часов, господин заведующий, и больше никто не сможет выйти из больницы.
   — Прекрасно! Но стоило ли беспокоить меня ради того, чтобы сообщить мне об этом?
   — Дело в том, господин директор… Тут вот какая штука, на моем журнале кровь…
   В то же мгновение Жюв подскочил с кресла, бросился к привратнику и вырвал у него из рук толстую тетрадь, которую тот держал у себя под мышкой.
   — Кровь!..
   Жюв лихорадочно листал журнал. Когда он дошел до злополучной страницы, у него из груди вырвался крик. Тут же, не спрашивая на то согласия господина де Мофиля, он отпустил привратника:
   — Хорошо, дружище! Я с вами позже поговорю.
   Дверь еще не успела закрыться за исполнительным привратником, как Жюв, положив палец на открытую страницу журнала, задумчиво произнес:
   — Подпись доктора Шалека!.. Взгляните! А вот здесь, рядом с ней, как раз в том месте, где легла его рука, небольшое пятно крови… Что вы скажете по этому поводу, месье?
   — Но… Но…
   Доктор Шалек поранил себе палец и, несмотря на то, что он знал о ведущемся нами расследовании, скрыл от нас этот факт
   — Но доктор Шалек… — начал заведующий.
   — Доктор Шалек, — перебил его Жюв, — находился в палате в тот момент, когда раздались выстрелы… Он сам признался в том, что за мгновение до этого вошел в комнату через дверь, возле которой я позднее обнаружил пистолет, а также, что никто в этот момент не проходил перед ним и не следовал за ним…
   — Но это безумие! Шалек не может быть преступником!
   — Почему же?
   — Потому что я хорошо его знаю.
   — Правда?
   — Семь месяцев назад мне его рекомендовал, я хорошо это помню, один из моих старых друзей, префект… Шалек — серьезный человек, доктор, иностранец. Он приехал сюда из Бельгии специально, чтобы заняться исследованием случаев лихорадки, при которой приступы чередуются с относительным покоем организма… Это уважаемый человек. Что может у него быть общего с Лупаром? С этой девицей Жозефиной? Все доказательства говорят за то, что доктор Шалек ни в чем не виноват!
   Жюв тяжело и властно, как это он часто делал в серьезных случаях, положил руку на плечо заведующему и, глядя ему прямо в глаза, сухо подчеркнул:
   — Месье, предположение, что он не виновен, еще не есть доказательство.
   — Но у вас также нет доказательств!
   — У меня их достаточно!
   — Интересно, интересно!
   — Во-первых, красное пятнышко, легкий след крови на странице журнала, господин де Мофиль, уже это доказывает, что у доктора Шалека был ранен палец и он это скрыл.
   — Простое совпадение!
   — Возможно, но, в таком случае, очень досадное совпадение!
   Заведующий Ларибуазьер смутился, не зная, что ответить на эту свалившуюся на него новость. Жюв, глядя на озадаченного собеседника, церемонно склонил голову.
   — Месье, — заявил он, — разумеется, я пока ничего не утверждаю и не принимаю никаких решений. То, что вы только что услышали от меня, остается между нами. Надеюсь, что завтра к утру мы узнаем, подтвердились наши опасения или нет.
   И, поклонившись еще раз, Жюв распрощался с господином де Мофилем.
   Выйдя из кабинета и закрыв за собой дверь, ас парижской полиции потер руки от удовольствия.
   «На этот раз, — сказал он про себя, — ты у меня в руках!..»
   Он быстро сбежал по лестнице, пересек просторный двор больницы и постучал в дверь привратницкой:
   — Ну, дружище, расскажите мне поподробнее о чем вы разговаривали с доктором Шалеком, когда тот покидал больницу?
   Старый вояка рассказал, как доктор Шалек появился у входной двери, как он отправил его искать такси, пока расписывался в журнале, и как быстро убежал, захлопнув перед этим журнал…
   — Отлично! Спасибо! — поблагодарил Жюв.
   На этот раз полицейский уже окончательно покинул больницу.
   «Оплошность, свидетельствующая о многом! — размышлял он, шагая по улице. — Теперь понятна спешка доктора Шалека, запачкавшего журнал своей кровью и старающегося побыстрее исчезнуть…»
   Дойдя до бульвара Маджента, Жюв подозвал фиакр:
   — Улица Монмартр, остановите меня возле редакции «Капиталь».
   Через несколько минут Жюв входил в кабинет Жерома Фандора.
   — Есть новости? — спросил Фандор.
   — Много новостей! Ради этого я и зашел к тебе.
   — Узнаю старого друга! Спасибо, Жюв. Благодаря вам я получаю самые сенсационные сведения, а «Капиталь» раньше своих конкурентов выдает читателям захватывающую информацию.
   Полицейский кратко рассказал о своем открытии, сделанном только что в больнице Ларибуазьер.
   — Вот… ты мог бы к завтрашнему дню из этого раскрутить интересный репортаж, а малыш?
   — Конечно, смогу.
   — Арест, я думаю, остается лишь вопросом времени.
   — Как вы хотите действовать?
   Жюв поднялся.
   — Пока точно не знаю… Ладно, прощай!
   Фандор проводил взглядом полицейского до двери и, когда тот уже собирался выходить, остановил его:
   — Жюв!
   — Что, Фандор?
   — Вы что-то скрываете от меня?
   — Я? Помилуй бог, совсем нет!
   — Да, да, — настаивал Фандор, — вы что-то скрываете! Не отрицайте! Я слишком хорошо вас знаю, дорогой мой. чтобы довольствоваться вашими недомолвками…
   — Моими недомолвками?
   Повернувшись к журналисту и присев на край его письменного стола, Жюв с удивленным видом рассматривал друга:
   — Что ты хочешь этим сказать?
   — Признайтесь, вы пришли сюда не только ради того, чтобы сообщить мне о вашем сенсационном открытии насчет доктора Шалека?
   — Но…
   — Нет, у вас была какая-то идея, когда вы шли ко мне, но затем вы передумали, почему?
   — Я уверяю тебя, ты ошибаешься.
   — Жаль! С вами, Жюв, всегда нужно идти на крайние средства… Вы собираетесь отправиться на серьезное дело и скрываете это от меня. Ну что ж, опять придется за вами проследить.
   При этом заявлении журналиста Жюв устало вздохнул. Опустившись на один из стульев, стоявших в кабинете, он вяло произнес:
   — Именно этого я и боялся! Но послушай, малыш, это просто смешно каждый раз рисковать своей шкурой.
   — А! — воскликнул Фандор. — Понятно!
   — Что тебе понятно?
   — Я все понял! Жюв, вы пришли сюда, чтобы предложить мне участвовать в каком-то опасном расследовании, а затем… на вас нашли сомнения и вы передумали брать меня с собой?
   Полицейский опустил голову:
   — Поставь себя на мое место, разумеется, я всегда думаю о тебе, поскольку знаю о твоем мужестве, но… это не твое ремесло.
   Вместо ответа Жером Фандор зажег сигарету и потер руки.
   — Куда мы идем? — просто спросил он.
   Жюв с минуту молчал.
   — Мы идем, — наконец сухо ответил он тоном, каким он обычно излагал свои планы перед той или иной операцией, — этой ночью мы идем к доктору Шалеку!
   — Идем! — повторил Фандор.
   — Да. Разумеется, это рискованное предприятие, поскольку, я так думаю, доктор не может не догадываться о тех подозрениях, что созрели на его счет, но игра стоит свеч.
   И уже игривым тоном, который на него всегда находил после принятия серьезных решений, он добавил:
   — Естественно, как завзятый взломщик, я захватил свою связку отмычек… Мы сможем войти в дом, не тревожа доктора Шалека стуками или звонками в дверь. Ночь темная, нам это на руку…
   И Жюв довольно улыбнулся, вновь обретя прекрасное настроение.

Глава XI

Песчаный душ

   — Поистине, — сказал Жюв, — в этот дом входишь, как к себе домой.
   Фандор улыбнулся. Мужчины стояли бок о бок в передней небольшого особняка доктора Шалека, что размещался в квартале Фрошо. Несколько минут назад они, не таясь, подошли к домику привратника и спросили, возвратился ли доктор домой. Охранник квартала утвердительно кивнул головой:
   — Да, господа, доктор у себя, я сам около двух часов назад видел, как он прошел к своему дому.
   После этого Жюв и Фандор вышли на улицу, осторожно прошли вдоль стены, отделяющей сад доктора Шалека от внешнего мира, и наконец, оглянувшись по сторонам, приоткрыли дверь, ведущую в сад. Затем, крадучись, они прошли сад и подошли к подъезду дома.
   Секунду Жюв размышлял, не позвонить ли самым обычным образом в дверь и объясниться с Шалеком, но тишина и покой, царившие внутри дома и заставлявшие предположить, что доктор в настоящий момент крепко спит, натолкнули его на мысль проникнуть в дом без объявления о своем прибытии. Если входная дверь не на запоре и не закрыта изнутри на задвижку, то полицейскому не составит огромного труда найти среди своих отмычек подходящий ключ, способный открыть эту дверь.
   Без шума и приключений журналист и полицейский проникли в дом.
   Прежде чем отправиться в опасное приключение, Жюв захватил с собой по паре калош, и сейчас они оба натянули на туфли гибкую и бесшумную резину. Затем, по знаку Жюва, Фандор начал медленно подыматься за ним на второй этаж.
   Идея инспектора заключалась в том, чтобы ворваться в спальню и, воспользовавшись минутным замешательством доктора, напрямую задать ему, еще не отошедшему ото сна, ряд вопросов, а также осмотреть пальцы на его правой руке, которая оставила на журнале больницы Ларибуазьер небольшое пятно крови.
   Фандор резко щелкнул выключателем спальни, в то время как Жюв приготовился броситься к кровати доктора. Но что это? Комната была пуста!
   — В кабинет, — скомандовал Жюв.
   Но Шалека не было и там.
   Фандор обыскал находившуюся рядом ванную, затем, не обращая внимания на грохот задеваемой им мебели, опрокинув по пути несколько ширм, стоявших на лестничной площадке второго этажа, спустился на первый этаж, где уже находился Жюв.
   Первый этаж был также безлюден.
   — Или мы заблуждаемся, или… — произнес Жюв, глядя в темноту.
   — Или?
   — Или доктор Шалек догадывается о нашем присутствии, поскольку у меня есть все основания считать, что из дома он не выходил; значит, нам предстоит играть в открытую с этим молодцом.
   Внезапно со второго этажа раздался легкий шум; в тишине ночи скрипнул пол, послышались приглушенные звуки шагов, затем затрещала падающая мебель.
   Жюв в темноте зарядил свой револьвер. Фандор вытащил свой браунинг и сделал то же самое.
   Внезапно им в глаза ударил сильный свет, который был еще более ослепительным из-за зеркал, украшавших все углы лестничной площадки второго этажа, которые до бесконечности отражали яркое свечение электрических лампочек.
   Почти добравшись до лестницы второго этажа, Жюв вновь четко расслышал, как кто-то возится в кабинете доктора.
   Спустя минуту Жюв, озабоченно нахмурив лоб, выходил из кабинета. На пороге он столкнулся с Фандором.
   — Что такое? — воскликнул полицейский, поворачивая выключатель. — Откуда ты идешь? Я думал, что ты позади меня?
   — Но, — быстро вставил Фандор, — так оно и было, только при входе в кабинет, в котором послышался шум, я вас на мгновение покинул…
   — Извини, извини, — отреагировал Жюв, — это я был в кабинете. Шум, который тебе послышался…
   Но Фандор перебил его:
   — Что вы говорите такое, Жюв? Это я был в кабинете, а не вы…
   Жюв чиркнул спичкой, поднес ее к лицу Фандора и, пристально глядя молодому человеку в глаза, озабоченно произнес:
   — Подожди, подожди! — полицейский поднес руку ко лбу. — Давай не будем путать друг друга! Я выхожу из кабинета, встречаю тебя, ты, в свою очередь, утверждаешь, что также только что вышел оттуда; это какая-то чертовщина, ведь ясно как божий день, что вместе мы в кабинете не находились, поскольку друг друга там не видели. Начнем сначала, я, как только поднялся на лестничную площадку, сразу же вошел в кабинет…
   — Но я тоже! — воскликнул Фандор.
   Жюв, несмотря на все свое хладнокровие, начинал нервничать.
   — Послушай, малыш, ты несешь ерунду, так как…
   — Давайте проведем эксперимент еще раз, идет? И зажжем свет…
   — Нет, — ответил Жюв, — не надо света, это будет неразумно с нашей стороны.
   В темноте они оба вновь поднялись по лестнице.
   — Точно так же я делаю вперед четыре шага, — шептал Жюв, — и вот я на середине площадки; я приподнимаю портьеру, поворачиваюсь и вхожу…
   В точности исполняя те движения, которые он называл, Жюв действительно прошел в кабинет и ладонью руки провел по письменному столу в стиле министр, стоявшему посреди рабочего кабинета доктора, затем нащупал угловой диван…
   — Ну вот, я здесь, в рабочем кабинете…
   Но едва он произнес эти слова, как тут же чуть не упал от удивления. Голос Фандора, очень четко и спокойно, хоть как-то и отдаленно, ответил ему в ночной тишине:
   — Я тоже здесь, в рабочем кабинете!
   На этот раз Жюв, забыв о всякой осторожности, щелкнул выключателем, и комната осветилась электрическим светом. Но Фандора в комнате не было!
   Жюв рывком бросился назад, к лестничной площадке, где нос к носу столкнулся с Фандором. Оба одновременно начали:
   — Я выхожу из кабинета…
   Мужчины схватились за плечи и, словно оглушенные, стояли, открыв рот и глядя друг на друга.
   Они забыли о преследовании, Шалеке, Лупаре, не думали больше ни о Жозефине, ни о больнице, ни о незнакомой женщине, найденной изуродованной в этом странном жилище.
   — Жюв!
   — Фандор!
   — Ну что, вы что-нибудь понимаете?
   — Нет.
   Но Жюв не мог сдаться за просто живешь, да и Фандор был не из тех, кто легко теряет голову в неожиданных ситуациях. Нужно было во что бы то ни стало разгадать эту невероятную загадку и выяснить, каким образом, почему два человека, находясь одновременно в одной и той же комнате, не видят друг друга!
   Может быть, с помощью какого-то фокуса с зеркалами часть комнаты закрывалась и была видна лишь другая ее половина? Однако это предположение выглядело слишком невероятным.
   Что же делать?
   Жюв взял Фандора за руку, крепко сжал ее, словно опасаясь, что какая-то неведомая сила сможет их внезапно разъединить.
   Цепко схватившись за руки, друзья вновь начали подыматься по лестнице. Жюв, открывая процессию, шагал впереди, а Фандор след в след шел за ним. Так они дошли до рабочего кабинета доктора, где вновь внимательно посмотрели друг на друга.
   Желая убедиться, что здесь не идет речь об оптическом обмане, они обошли комнату, потрогали мебель, постучали по стенам, но ничего подозрительного не обнаружили.
   — Итак, — сказал Жюв, — ты можешь что-нибудь мне объяснить?
   — Я, однако, не пойму, — заметил побледневший Фандор, — если я не ошибаюсь, вы, отодвинув портьеры, взяли немного вправо, чтобы зайти в кабинет, я же убежден, что заходил в прошлый раз, взяв немного левее.
   — Это невозможно…
   — Но это тем не менее так. В конце концов, — прошептал он, — возможно, в этой комнате есть два выхода, а может быть, существуют разные коридоры, ведущие к единственной входной двери?
   Жюв и Фандор в очередной раз вернулись на лестничную площадку. Теперь, ведя за собой Жюва, первым шел Фандор. Проверяя свое предположение, он отодвинул портьеру, повернул налево, чтобы войти в кабинет доктора.
   Стало ясно, что в кабинет можно было войти как с одной, так и с другой стороны, хотя там существовал лишь один выход! Жюв, задумавшись, в сомнении произнес:
   — Вроде все ясно, но все равно я ничего не понимаю, действительно ли я сейчас свернул налево, а не направо? Это звучит совсем невероятно… но все же…
   Наступила тишина, затем Жюв с силой ударил кулаком по столу.
   — Черт возьми! — выругался он. — Я выясню это. начнем сначала.
   Инспектор, по лбу которого, не столько из-за страха или пережитых волнений, сколько из-за мучительного любопытства, которое точило его ум, струился холодный пот, машинально бросил шляпу на стоящий в углу диван и вышел из кабинета, по-прежнему держа Фандора за руку.
   При других обстоятельствах эти манипуляции двух взрослых людей, которые с встревоженными лицами ходили по дому, не отрываясь друг от друга ни на секунду, вызвали бы смех у стороннего наблюдателя.
   Однако Жюву и Фандору было не до смеха.
   Словно контролируя одновременно свои действия и слова, чтобы убедиться, что последние соответствуют первым, Жюв начал говорить вслух:
   — Я прохожу под портьерой, которую отодвигаю левой рукой… Я в маленьком коридоре, поворачиваю направо, то есть в сторону, противоположную той, с какой я только что приподнял портьеру. Я прохожу прямо и вхожу в…
   Фандор закончил фразу:
   — В рабочий кабинет…
   Но теперь наступила очередь Жюва перебить своего собеседника возгласом удивления.
   Когда они вышли из темноты коридора и окунулись в яркое освещение комнаты, Жюв на секунду задержался у двери. Его взгляд машинально остановился на угловом диване, где несколько мгновений назад он оставил свою шляпу. Шляпы там не было.
   Фандор в этот момент подошел к камину и обернулся к Жюву:
   — Это становится любопытным, только что, минуту тому назад, я остановил часы на камине и перевел стрелки на шесть часов. Однако посмотрите, часы идут и показывают точное время — полночь без двадцати двух минут. Как вы это объясните?
   Жюв ответить не успел. Неожиданно раздался сухой щелчок, после чего комната погрузилась в полную темноту.
   — Выскочила пробка предохранителя!
   Фандор, вернувшись к двери, попытался выйти на лестничную площадку, но столкнулся с новой неожиданностью.
   — Жюв! — закричал он глухим голосом. — Жюв! Дверь закрыта! Мы в ловушке!
   Полицейский тщетно щелкал выключателем, пытаясь зажечь свет в кабинете, затем, взяв в руку карманный фонарик, подошел к Фандору. Вместе они попытались выломать дверь, но та легко устояла перед их ударами.
   Жюв рывком бросился к окну, но, отодвинув шторы и открыв оконную раму, он наткнулся на две массивные металлические ставни, которые были заперты снаружи на висячий замок и которые убивали всякую надежду выбраться из этой проклятой комнаты.
   — Замурованы, — бормотал Жюв, — мы замурованы!
   Но внезапно новое происшествие заставило друзей застыть на месте.
   Задыхаясь, Фандор закричал:
   — Что происходит?
   — Не знаю!
   — Мы пропали!
   — Дом обваливается!
   — Похоже на то…
   Комната, превратившаяся для них в ловушку, в самом деле начала слегка раскачиваться. Полицейский и журналист явно ощущали, как пол кабинета уходит вниз. Это было похоже на ощущение, которое испытываешь, когда спускаешься в лифте.
   На мгновение они подумали, что произошла какая-то катастрофа, что дом рушится, но плавное опускание комнаты убедило их, что они находятся в лифте — странном лифте! — который уносил их вниз…
   Впрочем, лифт-кабинет опускался не очень долго. Жюв и Фандор вскоре почувствовали характерный толчок, говоривший о том, что лифт прибыл к своей конечной цели. Он дернулся еще раз и наконец неподвижно застыл на месте.
   — Ну как, Жюв?
   — Как ты, Фандор?
   — Это не так страшно, как я думал.
   — Да, мы приехали. Остается узнать куда.
   Первые волнения остались позади, и друзья вновь начали подшучивать друг над другом.
   Пока они видели, что целы и невредимы, они нисколько не теряли присутствия духа. Совсем наоборот, раскрыв еще одну тайну, они сразу повеселели!
   Существование двух абсолютно одинаковых рабочих кабинетов, один из которых был переоборудован в кабину лифта, теперь все объясняло.
   В ту ночь, когда произошло преступление, когда Жюв и Фандор, спрятавшись за занавесками, созерцали, как доктор Шалек напряженно и долго работал, сидя за письменным столом, в другом кабинете громила Лупар спокойно разделывался со своей жертвой.
   — Проклятье! — подвел итог Жюв. — Мы находимся в бутафорском доме, обстановка которого является лишь камуфляжем…
   — Откровенно говоря, трудно было это предвидеть!
   — Ошибаешься, малыш, — заметил Жюв, — я настоящий осел, что не догадался подумать об этом, хотя фокус с нами сыграли отменный.
   Фандор пожал плечами:
   — Не стоит горячиться, Жюв! Должно быть, случилось что-то такое, что нам понять не под силу… Что касается сыгранной только что с нами шутки…
   Жюв перебил его:
   — Помолчи, малыш! Тебе не известна, нам не известна цель убийцы, за которой кроются, возможно, какие-то глубокие тайны…
   — Жюв, вы все носитесь со своим Рокамболем, хотя тот уже давно мертв.
   — Да, Рокамболь мертв, но зато жив Фантомас!..
   Несмотря на все свое хладнокровие, Фандор вздрогнул при последних словах инспектора.
   Уже в течение нескольких минут журналист, не осмеливаясь признаться самому себе, чувствовал, как в его мозгу, терзаемом мучительным ожиданием, вырисовывается загадочный силуэт таинственного и никогда и никем не видимого вблизи Фантомаса, который вот уже несколько лет нарушал спокойствие общества, внезапно исчезал, также внезапно появлялся, сея на своем пути смерть и ужас.
   — Жюв!
   — Фандор!
   — Вы почувствовали?
   — Да, почувствовал!
   — Что это такое?
   — Я не знаю!
   Только что и один и другой испытали совершенно странное чувство, которое невозможно описать!
   Они вдруг почувствовали, как что-то пощипывает, покалывает кожу на руках, на лице, на ушах. Воздух словно потяжелел и стало труднее дышать…
   Жюв выразил свои ощущения словами:
   — Я чувствую, как будто куча иголок сваливается мне на тело!
   Фандор вслух предположил:
   — Может, электричество?
   Действительно, это напоминало ощущение, которое испытываешь, когда соприкасаешься с оголенными проводами электроприборов и по всему телу начинают бегать мурашки, однако в данном случае не было заметно ни одной искры или вспышки, какие бывают при разряде электричества. И потом этот тяжелый воздух, который, казалось, был весь насыщен пылью!
   Ко всему прочему добавлялся какой-то тихий и непонятный скрежет, постепенно становившийся все громче и громче.
   Жюв после двух неудачных попыток наконец зажег свой карманный фонарик.
   При бледном свете фонарика пораженные Жюв и Фандор обнаружили, что же было причиной этого шума.
   Это был песок!
   Настоящий дождь из мелкого-мелкого песка медленно, но по всей площади комнаты падал с потолка.
   В то же мгновение друзья поняли, какая чудовищная участь им уготована.
   Фандор заорал:
   — Нам крышка!
   — Мы утонем в песке!
   Вокруг них заметно увеличивался слой песка.
   Жюв, как мог, успокаивал товарища:
   — Нужно слишком много песка, чтобы засыпать эту комнату и похоронить нас заживо! Скоро это прекратится…
   Но — о ужас! — пока уровень песка постепенно вырастал на полу, при слабом прерывистом свете маленького фонарика, питание которого они старались экономить, чтобы как можно дольше продлить его неяркое свечение, им показалось, что потолок, также ненастоящий, начал постепенно опускаться…
   Настал момент, когда Фандор, подняв руку, уже мог дотронуться до неумолимо надвигающегося потолка, который неизбежно должен был их раздавить!
   — Умоляю вас, — шептал Фандор, — умоляю вас, Жюв, не дайте мне умереть такой смертью, убейте меня!
   Полицейский молчал.
   Он ходил по комнате из угла в угол, словно хищник в клетке. Если сначала он чувствовал опустошение от пережитого, то сейчас в нем нарастала безудержная злоба…
   Он принялся бегать по кабинету, стуча кулаками по стене, бросая на пол мебель, стараясь в безумной надежде найти хоть какую-нибудь возможность выбраться из этой западни.
   — Тысяча чертей! — ревел он. — Мы должны найти какой-нибудь выход! Давай, Фандор, помоги мне!
   Жюв схватил стул и изо всех сил запустил его в дверь, надеясь, что та наконец не выдержит.
   Стул разлетелся на куски, наткнувшись на прочное препятствие, и Жюв услышал, как тонко завибрировал металл.
   Сомнений быть не могло, кабина лифта была сделана из железа. Было безумием пытаться проломить ее стены!
   — Ну что ж, будем бороться, чтобы не завязнуть в песке!
   Инспектор Жюв взгромоздил стул на письменный стол:
   — Поднимайся сюда, Фандор, здесь песок нас не достанет!
   Но Фандор, скорчившись, стоял в углу комнаты и качал головой, вероятно, уже смирившись с неизбежным.
   Он показывал на потолок, с ужасающей равномерностью опускавшийся на них…
   — Песок нас, возможно, не достанет, но нас раздавит, расплющит этот потолок, никакая мебель, ничто не устоит против мощного механизма, который заставляет его опускаться все ниже и ниже…