Узнав об успехе Грозного-Афонина, начальник штаба высадки Загребин предложил направить к мысу Зюк и 1-й отряд под командой капитан-лейтенанта Ф. П. Шиповникова, который из-за шторма еще долго бы добирался до Казантипа - самой дальней точки высадки. Командующий флотилией согласился, и мы передали Шиповникову приказ изменить маршрут. Но его корабли подошли к новому месту высадки только в 10 часов 30 минут. К тому времени враг на мысе Зюк усилил сопротивление. Корабли в бухточку пройти не смогли. Сейнеры "Декабрист", "Буревестник" и катерный тральщик "Акула" приблизились к открытому берегу. Они высадили 291 человека, при этом все шлюпки, на которых шли десантники, выбросило на камни. Эта участь постигла и "Акулу", команда которой присоединилась к десанту.
Отряд Шиповникова мы подчинили Грозному-Афонину, а потом в его распоряжение послали еще два отряда высадки. Так что забот ему и нашему Запребину хватало.
Восхищение в штабе вызвали подробности о действиях уже упоминавшегося тральщика "Советская Россия". Командовал им старший лейтенант Н. А. Шатаев. Когда корабль приблизился к берегу, несколько краснофлотцев во главе с военкомом политруком К. К. Козьминым бросились в воду, закрепили швартовы, а потом, оставаясь в ледяной воде, помогли 450 десантникам выбраться на сушу. Подтянувшись на швартовах ближе к берегу, тральщик послужил причалом, и через него сходили подразделения десанта с других кораблей. Тральщик сильно повредило вражескими снарядами, но экипаж довел свой корабль до Темрюкй и принял на борт десантников второго эшелона.
Начиная с 10 часов утра кораблям пришлось отбиваться от массированных ударов вражеской авиации. Через наш узел связи мы не раз обращались к авиаторам - и своим, и армейским. Но самолеты не могли взлететь. Недавняя оттепель превратила временные грунтовые аэродромы, на которых базировались наши истребители, в сплошную жижу. К тому же бездорожье не дало пополнить запасы горючего.
Вся борьба с вражеской авиацией легла на корабельных артиллеристов, что ослабило и без того недостаточную огневую поддержку десанта.
Корабли продолжали высаживать десантников. Успеха добился 4-й отряд капитана 3 ранга В. М. Дубовова. Еще в темноте часть его судов проникла в бухту Булганак в районе мыса Храни и организованно, без потерь высадила пехоту, выгрузила танки и орудия. Маневрируя мористее, канонерская лодка "Днестр" вела меткий огонь по вражеским батареям, пытавшимся преградить путь десанту.
В первый день операции мы потеряли несколько судов. От вражеских бомб затонул и земснаряд "Ворошилов". Самоотверженно руководил спасением с него людей и доставкой их на берег комиссар судна старшина 1-й статьи Иван Соколов, шока не был сражен осколком.
Были ошибки, досадные промахи. Из-за пассивности и нерешительности командиров вернулись с десантниками на борту суда 3-го и 5-го отрядов. Там пришлось сменить командование. Случалось, что продвинувшиеся вперед подразделения не закрепляли за собой участки берега - базы высадки, и отрядам второго эшелона приходилось снова штурмовать берег, так как его успевал занять противник.
В эти дни военком флотилии С. С. Прокофьев побывал во всех пунктах высадки. Он не только беседовал с десантниками, выяснял, в чем они нуждаются, но и показывал пример храбрости, делал все для того, чтобы успешно выполнить поставленную задачу. В районе Еникале Сергей Сергеевич лично возглавил атаку бойцов. Здесь удалось высадить 1354 человека с 15 орудиями и минометами. В бою получил тяжелые повреждения колесный пароход "Ейск". Полковой комиссар организовал спасение с него людей, а затем, приняв с берега раненых, на малом охотнике доставил их в Темрюк.
28 декабря шторм, наконец, угомонился. Мы воспользовались этим, чтобы перебросить побольше людей и грузов на захваченные плацдармы. Но 29 декабря снова задул девятибалльный ветер, сопровождавшийся пятнадцатиградусным морозом. Возвращавшиеся с моря малые охотники и сейнеры походили на ледяные глыбы. Баржу "Донец" с ранеными оторвало от буксира и унесло. Посланная нами канлодка No 4 только через два дня разыскала ее и доставила полузамерзших, но, к счастью, еще живых людей в уже освобожденный к тому времени Керченский порт.
За дни операции флотилией было высажено в районах Зюк, Хрони и Еникале 6140 десантников, выгружены 9 танков, артиллерия и боеприпасы.
Успешно справились со своими задачами моряки Керченской военно-морской базы. Они высадили войска 51-й армии в Эльтигене и Камыш-Буруне вблизи Керчи.
Высадка войск севернее и южнее Керчи вынудила противника оттянуть сюда силы, что облегчило действия десанта в районе Феодосии. Там высадка началась 29 декабря. Причиной отсрочки было начавшееся 17 декабря вражеское наступление на Севастополь. В главную базу флота пришлось срочно отправить корабли с войсками, подготовленными к высадке в Феодосию. Вел их командующий флотом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский. Прибыв в Севастополь, войска с кораблей направились на передовую и помогли защитникам города отбросить врага.
Только после этого корабли вернулись в кавказские базы, приняли на борт новые войска и с ними направились в Феодосию. Как и планировалось, крейсера и другие крупные корабли ворвались в порт и, преодолев бешеное сопротивление противника, высадили десант.
Опасаясь окружения, керченская группировка врага отошла с полуострова. Керченский пролив к тому времени замерз, и наши войска могли переправляться через него по льду. Войска шли и шли. На Керченском полуострове создавался новый, Крымский, фронт...
Наконец-то мы снова вместе, в нашей маленькой кают-компании. Командующий доволен, подшучивает над нами. Но нет-нет и задумается.
- Аркадий Владимирович, не помните, откуда это: "Небываемое бывает"?
- Такая надпись вычеканена на одной из медалей петровских времен. Относится она к 1703 году, когда в устье Невы русские моряки на гребных лодках пленили два крупных шведских корабля.
- Я сказал бы так и о пашем десанте. Чудо у нас, а не люди. Ничего невозможного для них нет.
В кабинете командующего просматриваем наградные листы. Их много. С. Г. Горшков, С. С. Прокофьев, В. А. Лизарский отбирают наиболее отличившихся. В список, который я веду, попадает человек двести. Штаб флота срезал наполовину. А в Указ будет внесено и того меньше - тридцать фамилий. Скупо тогда награждали...
Азовская флотилия не была упомянута в поздравительной телеграмме И. В. Сталина по случаю освобождения Керчи и Феодосии. Кое-кого это удивило.
- Вклад наш в боевые дела не велик. - грустно улыбнулся Прокофьев. Нам еще доказывать и доказывать, что мы что-то значим.
Настанет время, доблесть азовцев оценят. Высоко оценят - Золотыми Звездами Героев и салютами над Москвой.
Главное - люди
В 1942 году наши надежды на освобождение Крыма не сбылись. Командование Крымского фронта медлило с наступлением. Враг воспользовался этим и перехватил инициативу. В мае он нанес мощный удар, прорвал оборону наших войск, и те отошли к Керчи. Азовская флотилия участвовала в их эвакуации через пролив. А в начале июля завершилась восьмимесячная героическая оборона Севастополя. Теперь весь Крым был в руках врага.
Гитлеровцы рвались на Кавказ, к бакинской нефти. Кратчайший путь на Кавказ они видели из Крыма через Керченский пролив. Но его перекрыли наши войска на Таманском полуострове. Тогда враг начал наступление с севера, через Ростов. Это грозило тяжелыми последствиями и для флотилии. Если гитлеровцы захватят азовское побережье, мы лишимся последних своих баз.
Оправдалась забота о создании укреплений по всему побережью от Азов а до Керченского пролива. Зимой, во время относительного затишья, отряды моряков рыли здесь окопы и ходы сообщения, строили блиндажи, устанавливали новые стационарные батареи. Штаб флотилии контролировал и направлял эти работы, в которых активно участвовало и местное население.
Азовцы всю зиму не давали покоя противнику. Разведчики и штурмовые группы почти каждую ночь совершали по льду Таганрогского залива переходы в тридцать и более километров, внезапно нападали на вражеские гарнизоны, на берегу, нанося гитлеровцам немалый урон. Возвращались утром с "языками" и трофеями. Нередко противник преследовал храбрецов. И нам приходилось принимать экстренные меры. В бой вступала береговая артиллерия, летели на выручку самолеты. Заводилой таких вылазок часто был начальник штаба 40-го отдельного артдивизиона старший лейтенант И. Я. Солуянов. Он отличился еще под Одессой. Затишье в боях угнетало, и он не упускал случая напроситься в рискованный рейд.
Бои развертывались тяжелые. И не только на суше. Пользуясь выходом к Керченскому проливу, гитлеровцы вводили в Азовское море все больше кораблей. На борьбу с ними нам приходилось выделять корабли и авиацию (к тому времени мы немного разбогатели - нам добавили эскадрильи бомбардировщиков и штурмовиков).
Еще теснее стало боевое содружество с сухопутными соседями. Был разработан план взаимодействия при обороне побережья. Он предусматривал удары с моря и воздуха по коммуникациям противника и скоплениям его судов в портах Мариуполя и Таганрога. Важно было не давать ему перебрасывать войска морем. Этой же цели служили минные постановки. Особое внимание мы уделили системе огневой поддержки частей, действующих на побережье.
Мне довелось докладывать этот план командующему Северо-Кавказским фронтом Маршалу Советского Союза С. М. Буденному. В кабинете находился и его заместитель по морской части адмирал И. С. Исаков, заместитель наркома ВМФ.
Маршал рассмотрел план и приложенную к нему карту. Придирчиво оценивал расположение стационарных и подвижных батарей, рубежей обороны, кораблей, которые мы сосредоточивали на реках - Дону и Кубани. Спросил о калибре орудий на кораблях. Когда я ответил, вздохнул:
- Слабоваты пушечки. Да и мало их.
- Зато они в умелых руках, - вмешался И. С. Исаков. - А вы знаете лучше нас, что меткий выстрел сорокапятки иногда значит больше дюжины тяжелых снарядов, пущенных куда придется.
- Это верно. Ну что ж, со всем, что касается взаимодействия моряков с пехотой, я согласен. А море - это уж по вашей части, адмирал.
- Все рассчитано правильно, - отозвался И. С. Исаков. - План разработан с учетом интересов сухопутных войск и боевых возможностей флотилии, - Иван Степанович повернулся ко мне. - Форсируйте минные постановки. Сейчас это очень важно.
- Ну как, одобрим? - взглянул маршал на адмирала. Тот молча кивнул головой.
"Утверждаю" - крупными буквами вывел маршал в углу карты, проставил дату и расписался.
Сводки тревожили. Наши войска с тяжелыми боями отходили на воронежском и ворошиловградском направлениях. Линия фронта выгибалась к Сталинграду. На нашем направлении бои шли уже на Дону. От таких вестей и до уныния недолго. Иные, случалось, говорили: "Второй год воюем, а дела все хуже..." Военком флотилии сердился:
- Что вы все об отходе и об отходе? Позабыли зиму - Москву, Керчь, Феодосию? Можем мы бить врага! За год он потерял миллионы своих солдат. Видите, уже не в силах наступать по всему фронту, как прошлым летом... Все решает стойкость бойцов и командиров, твердость их духа, умение воевать.
Прокофьев, Лизарский, все работники политотдела дни и ночи проводили на кораблях, на переднем крае у морских пехотинцев, на батареях. Они поддерживали боевой порыв людей, укрепляли их (веру в свои силы. Краснофлотцы, старшины и офицеры флотилии еще теснее сплачивались вокруг ленинской партии. Они хотели идти в бой коммунистами. Только с 28 июня по 31 августа 1942 года, в период защиты военно-морских баз, в партийные организации кораблей и частей было подано 250 заявлений о приеме в партию{3}.
Известно, что главное - это люди, их настрой. Зимой я видел, как бойцы в шторм бросались в ледяную воду, под огнем выбегали на берег, в звенящей на морозном ветру одежде атаковали и побеждали врага. Видел, как, рискуя жизнью, краснофлотцы и старшины спасали свои израненные корабли, чтобы снова вести их в бой.
Верилось, что с такими людьми одолеем любого врага. Жаль, конечно, что у нас мало крупных боевых кораблей, да и малых кораблей не хватает. Но с нашими людьми и нынешний состав флотилии - сила. Важно правильно эту силу использовать. У нас, моряков, большое преимущество - свобода и широта маневра. Мы можем наносить удары там, где враг не ожидает. Мы научились высаживать десанты - и малые, и большие. Научились снимать людей с берега после выполнения ими задачи. А это много значит, когда человек знает, что его не покинут в беде, что командиры, товарищи выручат, спасут.
Командующий по-прежнему требовал от нас, штабистов, одного - думать. Думать, как лучше использовать возможности, которыми мы располагаем, выискивать слабые места у противника, разгадывать его намерения.
Командование торопило с минными постановками. На флотилии не было минных заградителей и миноносцев. Использовали мало приспособленные к этому канонерские лодки, малые охотники, катера-тральщики. Но флагманский минер флотилии капитан 3 ранга В. М. Дубовов и начальник отдела гидрографии капитан 2 ранга А. А. Николаев сумели организовать дело. За несколько дней моряки выставили на основных коммуникациях противника 325 якорных мин. Еще 446 мин поставили на подходах к берегу{4}. По данным морской и воздушной разведки, на наших минах подорвалось 17 вражеских кораблей. Это вынудило гитлеровцев резко сократить перевозки морем и отказаться от высадки десантов на наше побережье.
Когда враг захватил Ростов, мы усилили Отдельный Донской отряд кораблей. В него вошли монитор "Железняков", речные канлодки "Октябрь", "Ростов-Дон", "Серафимович", шесть бронекатеров и два дивизиона речных сторожевых катеров. Сюда же подтянули бронепоезд "За Родину", 40-й отдельный подвижной артдивизион и подразделения морской пехоты.
Моряки сражались на суше вместе с армейскими частями. Когда наши войска были вынуждены оставить северный берег Дона, корабли и подвижные батареи прикрывали огнем переправы, катера перевозили людей и технику. Огонь кораблей и высаженные с них небольшие десанты мешали противнику форсировать реку.
Надо отдать должное штабу Донского отряда кораблей во главе с его начальником капитаном 3 ранга А. А. Ураганом. В сложнейших условиях он обеспечивал оперативное управление силами.
Враг продолжал теснить наши войска. После упорных боев пришлось оставить Азов, выведя из устья Дона корабли. К сожалению, не все. Некоторым из них путь отрезали фермы взорванных мостов. Пытавшиеся пройти под ними бронекатера были расстреляны вражеской артиллерией. Три уцелевшие бронекатера и полуглиссер капитан-лейтенант С. П. Шулик и политрук А. И. Кондрапшин повели вверх по Дону, поддерживая огнем подразделений пехоты, еще сражавшиеся на берегу. Моряки пробивались к реке Маныч, надеясь, что там наши войска. Но и тут был противник. Выпустив по врагу последние снаряды, моряки взяли с собой личное оружие, 24 пулемета и взорвали свои корабли. С боями вышли на железнодорожную станцию Сальск. Здесь метались врачи и сестры. Враг рядом, а на их попечении 450 раненых, и никакого транспорта. Моряки - народ смекалистый. Пригнали вагоны с подъездных путей, разыскали исправный паровоз. В созданную таким образом санитарную летучку погрузили раненых. Моряки устроились на паровозе и в головных вагонах. То и дело спрыгивали на землю, чтобы ремонтировать разрушенный бомбами путь. Так добрались до станции Кавказской, сдали раненых в госпитали и зашагали дальше.
Им удалось добраться до Кубани. В тот же день нам доложили о прибытии Шулика и его подчиненных, которых мы уже считали погибшими. Докладывали с радостью: как-никак почти сотня матросов, да каких - орлы!
- Где сейчас Шулик и Кондрашкин? - спросил меня командующий.
- Все еще на Кубани, возле Краснодара.
- Пусть там и остаются. Будут командовать дивизионом бронекатеров. Проследите, чтобы приказ сейчас же был оформлен и передан. Такие люди там очень понадобятся.
Враг подошел к Ейску. Две недели моряки отбивали здесь атаки немецкой пехоты и танков. Возглавляли оборону командир военно-морской базы контр-адмирал С. Ф. Белоусов, военком батальонный комиссар В. П. Королев и начальник штаба капитан 3 ранга Ф. Ф. Павлов. Они умело организовали огонь кораблей и береговых батарей. Конкретные задачи получала морская пехота.
Бои достигли и Приморско-Ахтарской. От маршала С. М. Буденного поступил приказ эвакуировать базы, корабли и все остальные силы флотилии сосредоточить в районе Темрюка, чтобы обеспечить оборону приморского фланга 56-й армии{5}.
Командующий флотилией распорядился вывезти из Ейска и Приморско-Ахтарской по возможности все, что можно использовать для боевых действий. А главное - людей.
- Берегите матросов. Потеряем их - потеряем все! Пришлось нам и штаб перемещать на новое место. Дело сложное и ответственное. Мы осуществляли его в два этапа.
Командующий с оперативной группой оставался в Приморско-Ахтарской, продолжая управлять силами флотилии. А я с остальными сотрудниками штаба перешел на кораблях в Темрюк. Здесь быстро развернули новый флагманский командный пункт и узел связи. Установили контакт с кораблями и частями, приняли на себя управление. Только после этого командующий покинул прежний ФКП. Из Темрюка шло управление боями за базы, а также эвакуацией этих баз.
Малочисленные подразделения морской пехоты при поддержке корабельной артиллерии отстаивали последние рубежи, пока на суда грузили военное имущество. В порту Ейска гремели взрывы. Уничтожалось все, что невозможно было взять с собой. Разрушалось портовое оборудование, стационарные батареи, командные пункты, узлы связи, железнодорожные ветки - все, что создавалось с таким трудом. Вражеские танки уже подходили к порту. Командир базы Белоусов приказал кораблям обрушить огонь на вражеские заслоны у берега. Не давая гитлеровцам опомниться, отряды прикрытия ринулись на противника. В прорыв двинулись и батареи подвижной артиллерии. Маневр удался. Моряки пробились к Ясенской переправе, а через нее - в Ахтари. Здесь их посадили на корабли и доставили в Темрюк.
Только убедившись, что в порту никого из наших не осталось, Белоусов на последнем корабле вышел в море, заминировав по пути фарватер.
С тяжелыми боями проходила эвакуация и из Приморско-Ахтарской.
За неделю из покинутых баз мы вывезли 4057 человек, 30 орудий (калибром от 45 до 152 миллиметров), 10 автомашин и 1670 тонн грузов{6}. На подступах к базам враг потерял более 4000 солдат и офицеров.
Экипажи кораблей с трудом отбивались от вражеской авиации. Не обошлось без потерь. Бомбы тяжело повредили канонерскую лодку "Днестр". Смертельно раненный ее командир старший лейтенант Л. Л. Пушенко направил корабль на мель, чтобы спасти находившихся на борту людей. Ожесточенные бои развернулись и за Темрюк, на который наступал вражеский корпус. В это время азовцы бились и на реке Кубань, где действовали дивизион бронекатеров, которым теперь командовал С. П. Шулик, и два дивизиона речных сторожевых катеров под командованием старших лейтенантов Д. П. Козлова и С. Ф. Белецкого. И опять моряки дрались до последнего снаряда, после чего взорвали корабли и пошли воевать на суше.
По плану, заранее разработанному штабом флотилии, вокруг Темрюка заняли позиции морская пехота, подвижные береговые батареи, а в гавани корабли. Руководил обороной города и порта тот же контр-адмирал С. Ф. Белоусов, назначенный командиром Темрюкской военно-морской базы. Штаб базы возглавил капитан 3 ранга Ф. Ф. Павлов.
Из моряков, оставшихся без кораблей, спешно формировались роты и батальоны. Этим занимались работники штаба флотилии майоры М. И. Перебасов и М. Д. Григорьев. На рубежах Темрюка дрались созданные здесь же 14, 144 и 305-й отдельные батальоны морской пехоты, три истребительных батальона, в которые вошли добровольцы из молодежи Ейска, Приморско-Ахтарской и Старощербиновки, местный отряд партизан.
Схватки завязывались отчаянные. В одну из контратак против превосходившей по численности части вражеских кавалеристов подразделения 144-го батальона повел военном батальонный комиссар В. В. Анфиногенов. Морские пехотинцы задержали гитлеровцев на занимаемом рубеже, но военком в этом бою был сражен вражеской пулей. На другом участке противник прорвался к командному пункту батальона. Начальник штаба старший лейтенант Н. М. Герасименко поднял в ружье всех, кто был на КП и поблизости, - связистов, посыльных из подразделений, писарей, поваров. Под его командованием горстка бойцов бросилась в рукопашную, уничтожила 20 гитлеровцев и отбила атаку.
В ночь на 18 августа группа бойцов 305-го батальона морской пехоты, возглавляемая военкомом сектора береговой обороны полковым комиссаром А. А. Ефимовым, стремительной атакой выбила врага из укрытия. Одним из первых в расположение гитлеровцев ворвался полковой комиссар. Разорвавшейся у ног гранатой Ефимов был тяжело ранен в ноги и голову. Из боя его вынес воспитанник батальона комсомолец Михаил Хайновский.
Днем 19 августа роте 144-го батальона, которой командовал лейтенант А. В. Попов, часто приходилось переходить в рукопашные схватки с противником, наседавшим на участке колхоз "Светлый путь", поселок Калабатка. Поддерживаемая огнем батарей старшего лейтенанта Г. Н. Тернопольского и капитана Д. А. Хлебникова, рота отбрасывала врага с большими для него потерями и прочно удерживала занимаемые рубежи. В этот же день коммунисты старшины П. Г. Коробейников, Н. П. Покрышкин и Широков из взвода ПВО установили в кузове автомашины три пулемета. Машина, которую вел краснофлотец Перфильев, на предельной скорости ворвалась в Калабатку, где противник накапливал силы для атаки. Группа обстреляла разбегавшихся в панике гитлеровцев и, уничтожив до 60 из них, сорвала очередную вражескую атаку, после чего без потерь возвратилась.
Примеров мужества и героизма защитников Темрюка можно было бы привести немало. Враг нес большие потери. Только за первые шесть суток боев, с 14 по 19 августа, захватчики потеряли под Темрюком более 3 тысяч солдат и офицеров.
Командование 305-м батальоном принял уже знакомый читателю Цезарь Куников. Военкомом батальона по-прежнему оставался батальонный комиссар И. А. Парфенов. Начальником штаба был капитан В. С. Богословский. Роты этого батальона мы посылали на самые горячие участки, веря, что они выстоят.
Почти не смолкали пушки канонерских лодок "Бут", "Дон", No 4, "Ростов-Дон", "Октябрь", монитора "Железняков". Управлял их артиллерией начальник штаба дивизиона канонерских лодок капитан 3 ранга А. Д. Николаев, бывший наш флагштурман. Огнем стационарных и подвижных батарей управлял И. Б. Яблонский. Для повышения точности стрельбы на передовой находились корректировочные посты, объединенные в специальную группу под командованием лейтенанта А. С. Ткаченко. Организована она была еще зимой и постоянно находилась в распоряжении штаба флотилии. Мы посылали ее туда, где наша корабельная и береговая артиллерия взаимодействовала с сухопутными частями.
Поврежденная авиабомбами, наша славная "четверка" села на грунт в порту. Погибли ее командир П. Я. Кузьмин и военком К. К. Козьмин. Моряки экипажа сошли на берег, влились в ряды морокой пехоты. Все кроме артиллеристов. Палуба канлодки возвышалась над водой, и корабельные комендоры остались у пушек, вели огонь по самолетам и танкам противника.
Экипажи канлодок "Дон" и "Бут" под командованием старшего лейтенанта Т. П. Перекреста и капитан-лейтенанта М. С. Мурыгина, срубив мачты и дымовые трубы (чтобы корабли, ошвартованные у стенки гавани, были меньше заметны), стреляли по врагу, пока не кончился боезапас. После этого подорвали корабли, которые не могли выйти в море из-за отсутствия топлива, и тоже сошли сражаться на берег.
Темрюк мы отстаивали до последней возможности. Стремились отвлечь сюда как можно больше войск противника, чтобы замедлить его продвижение на юг, к Новороссийску.
23 августа маршал С. М. Буденный в присланной нам радиограмме высоко оценил стойкость защитников Темрюка и разрешил им отойти на Тамань. А там уже шли бои. Гитлеровцы нацелили туда удар, чтобы дать возможность переправить свои войска через Керченский пролив на Кавказ.
К тому времени на Таманском полуострове наших войск оставалось мало. Части 47-й армии были отведены к Новороссийску, над которым все более нависала опасность. Два батальона морской пехоты мы отправили в Туапсе, в районе которого противник штурмовал горные перевалы, пытаясь выйти к побережью.
Оборона Таманского полуострова возлагалась на командование Азовской флотилии, как и оборона всего побережья до Новороссийска. Нам часто приходилось перемещать ФКП флотилии, чтобы уберечь его от ударов противника и в то же время не отрываться от основных районов боевых действий. Перемещали командный пункт уже оправдавшимся приемом - поэшелонно, чтобы ни на миг не прерывать управление силами. Так мы оказались сначала в Анапе, затем в прибрежном селении Псу-Псех и наконец в самом Новороссийске.
Враг занял все побережье Азовского моря. Эвакуируя Темрюк, мы старались вывести корабли в Черное море. Пролив плотно простреливался противником. Для проводки судов использовали ночное время, чтобы уберечься от налетов авиации. Береговая и корабельная артиллерия прикрывала конвои. Но слишком узок был пролив для маневра. Понятно, что не обошлось без потерь. Моряки с погибших и поврежденных кораблей сходили на берег, сохраняя корабельные флаги, чтобы под ними сражаться на сухопутье.
Отряд Шиповникова мы подчинили Грозному-Афонину, а потом в его распоряжение послали еще два отряда высадки. Так что забот ему и нашему Запребину хватало.
Восхищение в штабе вызвали подробности о действиях уже упоминавшегося тральщика "Советская Россия". Командовал им старший лейтенант Н. А. Шатаев. Когда корабль приблизился к берегу, несколько краснофлотцев во главе с военкомом политруком К. К. Козьминым бросились в воду, закрепили швартовы, а потом, оставаясь в ледяной воде, помогли 450 десантникам выбраться на сушу. Подтянувшись на швартовах ближе к берегу, тральщик послужил причалом, и через него сходили подразделения десанта с других кораблей. Тральщик сильно повредило вражескими снарядами, но экипаж довел свой корабль до Темрюкй и принял на борт десантников второго эшелона.
Начиная с 10 часов утра кораблям пришлось отбиваться от массированных ударов вражеской авиации. Через наш узел связи мы не раз обращались к авиаторам - и своим, и армейским. Но самолеты не могли взлететь. Недавняя оттепель превратила временные грунтовые аэродромы, на которых базировались наши истребители, в сплошную жижу. К тому же бездорожье не дало пополнить запасы горючего.
Вся борьба с вражеской авиацией легла на корабельных артиллеристов, что ослабило и без того недостаточную огневую поддержку десанта.
Корабли продолжали высаживать десантников. Успеха добился 4-й отряд капитана 3 ранга В. М. Дубовова. Еще в темноте часть его судов проникла в бухту Булганак в районе мыса Храни и организованно, без потерь высадила пехоту, выгрузила танки и орудия. Маневрируя мористее, канонерская лодка "Днестр" вела меткий огонь по вражеским батареям, пытавшимся преградить путь десанту.
В первый день операции мы потеряли несколько судов. От вражеских бомб затонул и земснаряд "Ворошилов". Самоотверженно руководил спасением с него людей и доставкой их на берег комиссар судна старшина 1-й статьи Иван Соколов, шока не был сражен осколком.
Были ошибки, досадные промахи. Из-за пассивности и нерешительности командиров вернулись с десантниками на борту суда 3-го и 5-го отрядов. Там пришлось сменить командование. Случалось, что продвинувшиеся вперед подразделения не закрепляли за собой участки берега - базы высадки, и отрядам второго эшелона приходилось снова штурмовать берег, так как его успевал занять противник.
В эти дни военком флотилии С. С. Прокофьев побывал во всех пунктах высадки. Он не только беседовал с десантниками, выяснял, в чем они нуждаются, но и показывал пример храбрости, делал все для того, чтобы успешно выполнить поставленную задачу. В районе Еникале Сергей Сергеевич лично возглавил атаку бойцов. Здесь удалось высадить 1354 человека с 15 орудиями и минометами. В бою получил тяжелые повреждения колесный пароход "Ейск". Полковой комиссар организовал спасение с него людей, а затем, приняв с берега раненых, на малом охотнике доставил их в Темрюк.
28 декабря шторм, наконец, угомонился. Мы воспользовались этим, чтобы перебросить побольше людей и грузов на захваченные плацдармы. Но 29 декабря снова задул девятибалльный ветер, сопровождавшийся пятнадцатиградусным морозом. Возвращавшиеся с моря малые охотники и сейнеры походили на ледяные глыбы. Баржу "Донец" с ранеными оторвало от буксира и унесло. Посланная нами канлодка No 4 только через два дня разыскала ее и доставила полузамерзших, но, к счастью, еще живых людей в уже освобожденный к тому времени Керченский порт.
За дни операции флотилией было высажено в районах Зюк, Хрони и Еникале 6140 десантников, выгружены 9 танков, артиллерия и боеприпасы.
Успешно справились со своими задачами моряки Керченской военно-морской базы. Они высадили войска 51-й армии в Эльтигене и Камыш-Буруне вблизи Керчи.
Высадка войск севернее и южнее Керчи вынудила противника оттянуть сюда силы, что облегчило действия десанта в районе Феодосии. Там высадка началась 29 декабря. Причиной отсрочки было начавшееся 17 декабря вражеское наступление на Севастополь. В главную базу флота пришлось срочно отправить корабли с войсками, подготовленными к высадке в Феодосию. Вел их командующий флотом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский. Прибыв в Севастополь, войска с кораблей направились на передовую и помогли защитникам города отбросить врага.
Только после этого корабли вернулись в кавказские базы, приняли на борт новые войска и с ними направились в Феодосию. Как и планировалось, крейсера и другие крупные корабли ворвались в порт и, преодолев бешеное сопротивление противника, высадили десант.
Опасаясь окружения, керченская группировка врага отошла с полуострова. Керченский пролив к тому времени замерз, и наши войска могли переправляться через него по льду. Войска шли и шли. На Керченском полуострове создавался новый, Крымский, фронт...
Наконец-то мы снова вместе, в нашей маленькой кают-компании. Командующий доволен, подшучивает над нами. Но нет-нет и задумается.
- Аркадий Владимирович, не помните, откуда это: "Небываемое бывает"?
- Такая надпись вычеканена на одной из медалей петровских времен. Относится она к 1703 году, когда в устье Невы русские моряки на гребных лодках пленили два крупных шведских корабля.
- Я сказал бы так и о пашем десанте. Чудо у нас, а не люди. Ничего невозможного для них нет.
В кабинете командующего просматриваем наградные листы. Их много. С. Г. Горшков, С. С. Прокофьев, В. А. Лизарский отбирают наиболее отличившихся. В список, который я веду, попадает человек двести. Штаб флота срезал наполовину. А в Указ будет внесено и того меньше - тридцать фамилий. Скупо тогда награждали...
Азовская флотилия не была упомянута в поздравительной телеграмме И. В. Сталина по случаю освобождения Керчи и Феодосии. Кое-кого это удивило.
- Вклад наш в боевые дела не велик. - грустно улыбнулся Прокофьев. Нам еще доказывать и доказывать, что мы что-то значим.
Настанет время, доблесть азовцев оценят. Высоко оценят - Золотыми Звездами Героев и салютами над Москвой.
Главное - люди
В 1942 году наши надежды на освобождение Крыма не сбылись. Командование Крымского фронта медлило с наступлением. Враг воспользовался этим и перехватил инициативу. В мае он нанес мощный удар, прорвал оборону наших войск, и те отошли к Керчи. Азовская флотилия участвовала в их эвакуации через пролив. А в начале июля завершилась восьмимесячная героическая оборона Севастополя. Теперь весь Крым был в руках врага.
Гитлеровцы рвались на Кавказ, к бакинской нефти. Кратчайший путь на Кавказ они видели из Крыма через Керченский пролив. Но его перекрыли наши войска на Таманском полуострове. Тогда враг начал наступление с севера, через Ростов. Это грозило тяжелыми последствиями и для флотилии. Если гитлеровцы захватят азовское побережье, мы лишимся последних своих баз.
Оправдалась забота о создании укреплений по всему побережью от Азов а до Керченского пролива. Зимой, во время относительного затишья, отряды моряков рыли здесь окопы и ходы сообщения, строили блиндажи, устанавливали новые стационарные батареи. Штаб флотилии контролировал и направлял эти работы, в которых активно участвовало и местное население.
Азовцы всю зиму не давали покоя противнику. Разведчики и штурмовые группы почти каждую ночь совершали по льду Таганрогского залива переходы в тридцать и более километров, внезапно нападали на вражеские гарнизоны, на берегу, нанося гитлеровцам немалый урон. Возвращались утром с "языками" и трофеями. Нередко противник преследовал храбрецов. И нам приходилось принимать экстренные меры. В бой вступала береговая артиллерия, летели на выручку самолеты. Заводилой таких вылазок часто был начальник штаба 40-го отдельного артдивизиона старший лейтенант И. Я. Солуянов. Он отличился еще под Одессой. Затишье в боях угнетало, и он не упускал случая напроситься в рискованный рейд.
Бои развертывались тяжелые. И не только на суше. Пользуясь выходом к Керченскому проливу, гитлеровцы вводили в Азовское море все больше кораблей. На борьбу с ними нам приходилось выделять корабли и авиацию (к тому времени мы немного разбогатели - нам добавили эскадрильи бомбардировщиков и штурмовиков).
Еще теснее стало боевое содружество с сухопутными соседями. Был разработан план взаимодействия при обороне побережья. Он предусматривал удары с моря и воздуха по коммуникациям противника и скоплениям его судов в портах Мариуполя и Таганрога. Важно было не давать ему перебрасывать войска морем. Этой же цели служили минные постановки. Особое внимание мы уделили системе огневой поддержки частей, действующих на побережье.
Мне довелось докладывать этот план командующему Северо-Кавказским фронтом Маршалу Советского Союза С. М. Буденному. В кабинете находился и его заместитель по морской части адмирал И. С. Исаков, заместитель наркома ВМФ.
Маршал рассмотрел план и приложенную к нему карту. Придирчиво оценивал расположение стационарных и подвижных батарей, рубежей обороны, кораблей, которые мы сосредоточивали на реках - Дону и Кубани. Спросил о калибре орудий на кораблях. Когда я ответил, вздохнул:
- Слабоваты пушечки. Да и мало их.
- Зато они в умелых руках, - вмешался И. С. Исаков. - А вы знаете лучше нас, что меткий выстрел сорокапятки иногда значит больше дюжины тяжелых снарядов, пущенных куда придется.
- Это верно. Ну что ж, со всем, что касается взаимодействия моряков с пехотой, я согласен. А море - это уж по вашей части, адмирал.
- Все рассчитано правильно, - отозвался И. С. Исаков. - План разработан с учетом интересов сухопутных войск и боевых возможностей флотилии, - Иван Степанович повернулся ко мне. - Форсируйте минные постановки. Сейчас это очень важно.
- Ну как, одобрим? - взглянул маршал на адмирала. Тот молча кивнул головой.
"Утверждаю" - крупными буквами вывел маршал в углу карты, проставил дату и расписался.
Сводки тревожили. Наши войска с тяжелыми боями отходили на воронежском и ворошиловградском направлениях. Линия фронта выгибалась к Сталинграду. На нашем направлении бои шли уже на Дону. От таких вестей и до уныния недолго. Иные, случалось, говорили: "Второй год воюем, а дела все хуже..." Военком флотилии сердился:
- Что вы все об отходе и об отходе? Позабыли зиму - Москву, Керчь, Феодосию? Можем мы бить врага! За год он потерял миллионы своих солдат. Видите, уже не в силах наступать по всему фронту, как прошлым летом... Все решает стойкость бойцов и командиров, твердость их духа, умение воевать.
Прокофьев, Лизарский, все работники политотдела дни и ночи проводили на кораблях, на переднем крае у морских пехотинцев, на батареях. Они поддерживали боевой порыв людей, укрепляли их (веру в свои силы. Краснофлотцы, старшины и офицеры флотилии еще теснее сплачивались вокруг ленинской партии. Они хотели идти в бой коммунистами. Только с 28 июня по 31 августа 1942 года, в период защиты военно-морских баз, в партийные организации кораблей и частей было подано 250 заявлений о приеме в партию{3}.
Известно, что главное - это люди, их настрой. Зимой я видел, как бойцы в шторм бросались в ледяную воду, под огнем выбегали на берег, в звенящей на морозном ветру одежде атаковали и побеждали врага. Видел, как, рискуя жизнью, краснофлотцы и старшины спасали свои израненные корабли, чтобы снова вести их в бой.
Верилось, что с такими людьми одолеем любого врага. Жаль, конечно, что у нас мало крупных боевых кораблей, да и малых кораблей не хватает. Но с нашими людьми и нынешний состав флотилии - сила. Важно правильно эту силу использовать. У нас, моряков, большое преимущество - свобода и широта маневра. Мы можем наносить удары там, где враг не ожидает. Мы научились высаживать десанты - и малые, и большие. Научились снимать людей с берега после выполнения ими задачи. А это много значит, когда человек знает, что его не покинут в беде, что командиры, товарищи выручат, спасут.
Командующий по-прежнему требовал от нас, штабистов, одного - думать. Думать, как лучше использовать возможности, которыми мы располагаем, выискивать слабые места у противника, разгадывать его намерения.
Командование торопило с минными постановками. На флотилии не было минных заградителей и миноносцев. Использовали мало приспособленные к этому канонерские лодки, малые охотники, катера-тральщики. Но флагманский минер флотилии капитан 3 ранга В. М. Дубовов и начальник отдела гидрографии капитан 2 ранга А. А. Николаев сумели организовать дело. За несколько дней моряки выставили на основных коммуникациях противника 325 якорных мин. Еще 446 мин поставили на подходах к берегу{4}. По данным морской и воздушной разведки, на наших минах подорвалось 17 вражеских кораблей. Это вынудило гитлеровцев резко сократить перевозки морем и отказаться от высадки десантов на наше побережье.
Когда враг захватил Ростов, мы усилили Отдельный Донской отряд кораблей. В него вошли монитор "Железняков", речные канлодки "Октябрь", "Ростов-Дон", "Серафимович", шесть бронекатеров и два дивизиона речных сторожевых катеров. Сюда же подтянули бронепоезд "За Родину", 40-й отдельный подвижной артдивизион и подразделения морской пехоты.
Моряки сражались на суше вместе с армейскими частями. Когда наши войска были вынуждены оставить северный берег Дона, корабли и подвижные батареи прикрывали огнем переправы, катера перевозили людей и технику. Огонь кораблей и высаженные с них небольшие десанты мешали противнику форсировать реку.
Надо отдать должное штабу Донского отряда кораблей во главе с его начальником капитаном 3 ранга А. А. Ураганом. В сложнейших условиях он обеспечивал оперативное управление силами.
Враг продолжал теснить наши войска. После упорных боев пришлось оставить Азов, выведя из устья Дона корабли. К сожалению, не все. Некоторым из них путь отрезали фермы взорванных мостов. Пытавшиеся пройти под ними бронекатера были расстреляны вражеской артиллерией. Три уцелевшие бронекатера и полуглиссер капитан-лейтенант С. П. Шулик и политрук А. И. Кондрапшин повели вверх по Дону, поддерживая огнем подразделений пехоты, еще сражавшиеся на берегу. Моряки пробивались к реке Маныч, надеясь, что там наши войска. Но и тут был противник. Выпустив по врагу последние снаряды, моряки взяли с собой личное оружие, 24 пулемета и взорвали свои корабли. С боями вышли на железнодорожную станцию Сальск. Здесь метались врачи и сестры. Враг рядом, а на их попечении 450 раненых, и никакого транспорта. Моряки - народ смекалистый. Пригнали вагоны с подъездных путей, разыскали исправный паровоз. В созданную таким образом санитарную летучку погрузили раненых. Моряки устроились на паровозе и в головных вагонах. То и дело спрыгивали на землю, чтобы ремонтировать разрушенный бомбами путь. Так добрались до станции Кавказской, сдали раненых в госпитали и зашагали дальше.
Им удалось добраться до Кубани. В тот же день нам доложили о прибытии Шулика и его подчиненных, которых мы уже считали погибшими. Докладывали с радостью: как-никак почти сотня матросов, да каких - орлы!
- Где сейчас Шулик и Кондрашкин? - спросил меня командующий.
- Все еще на Кубани, возле Краснодара.
- Пусть там и остаются. Будут командовать дивизионом бронекатеров. Проследите, чтобы приказ сейчас же был оформлен и передан. Такие люди там очень понадобятся.
Враг подошел к Ейску. Две недели моряки отбивали здесь атаки немецкой пехоты и танков. Возглавляли оборону командир военно-морской базы контр-адмирал С. Ф. Белоусов, военком батальонный комиссар В. П. Королев и начальник штаба капитан 3 ранга Ф. Ф. Павлов. Они умело организовали огонь кораблей и береговых батарей. Конкретные задачи получала морская пехота.
Бои достигли и Приморско-Ахтарской. От маршала С. М. Буденного поступил приказ эвакуировать базы, корабли и все остальные силы флотилии сосредоточить в районе Темрюка, чтобы обеспечить оборону приморского фланга 56-й армии{5}.
Командующий флотилией распорядился вывезти из Ейска и Приморско-Ахтарской по возможности все, что можно использовать для боевых действий. А главное - людей.
- Берегите матросов. Потеряем их - потеряем все! Пришлось нам и штаб перемещать на новое место. Дело сложное и ответственное. Мы осуществляли его в два этапа.
Командующий с оперативной группой оставался в Приморско-Ахтарской, продолжая управлять силами флотилии. А я с остальными сотрудниками штаба перешел на кораблях в Темрюк. Здесь быстро развернули новый флагманский командный пункт и узел связи. Установили контакт с кораблями и частями, приняли на себя управление. Только после этого командующий покинул прежний ФКП. Из Темрюка шло управление боями за базы, а также эвакуацией этих баз.
Малочисленные подразделения морской пехоты при поддержке корабельной артиллерии отстаивали последние рубежи, пока на суда грузили военное имущество. В порту Ейска гремели взрывы. Уничтожалось все, что невозможно было взять с собой. Разрушалось портовое оборудование, стационарные батареи, командные пункты, узлы связи, железнодорожные ветки - все, что создавалось с таким трудом. Вражеские танки уже подходили к порту. Командир базы Белоусов приказал кораблям обрушить огонь на вражеские заслоны у берега. Не давая гитлеровцам опомниться, отряды прикрытия ринулись на противника. В прорыв двинулись и батареи подвижной артиллерии. Маневр удался. Моряки пробились к Ясенской переправе, а через нее - в Ахтари. Здесь их посадили на корабли и доставили в Темрюк.
Только убедившись, что в порту никого из наших не осталось, Белоусов на последнем корабле вышел в море, заминировав по пути фарватер.
С тяжелыми боями проходила эвакуация и из Приморско-Ахтарской.
За неделю из покинутых баз мы вывезли 4057 человек, 30 орудий (калибром от 45 до 152 миллиметров), 10 автомашин и 1670 тонн грузов{6}. На подступах к базам враг потерял более 4000 солдат и офицеров.
Экипажи кораблей с трудом отбивались от вражеской авиации. Не обошлось без потерь. Бомбы тяжело повредили канонерскую лодку "Днестр". Смертельно раненный ее командир старший лейтенант Л. Л. Пушенко направил корабль на мель, чтобы спасти находившихся на борту людей. Ожесточенные бои развернулись и за Темрюк, на который наступал вражеский корпус. В это время азовцы бились и на реке Кубань, где действовали дивизион бронекатеров, которым теперь командовал С. П. Шулик, и два дивизиона речных сторожевых катеров под командованием старших лейтенантов Д. П. Козлова и С. Ф. Белецкого. И опять моряки дрались до последнего снаряда, после чего взорвали корабли и пошли воевать на суше.
По плану, заранее разработанному штабом флотилии, вокруг Темрюка заняли позиции морская пехота, подвижные береговые батареи, а в гавани корабли. Руководил обороной города и порта тот же контр-адмирал С. Ф. Белоусов, назначенный командиром Темрюкской военно-морской базы. Штаб базы возглавил капитан 3 ранга Ф. Ф. Павлов.
Из моряков, оставшихся без кораблей, спешно формировались роты и батальоны. Этим занимались работники штаба флотилии майоры М. И. Перебасов и М. Д. Григорьев. На рубежах Темрюка дрались созданные здесь же 14, 144 и 305-й отдельные батальоны морской пехоты, три истребительных батальона, в которые вошли добровольцы из молодежи Ейска, Приморско-Ахтарской и Старощербиновки, местный отряд партизан.
Схватки завязывались отчаянные. В одну из контратак против превосходившей по численности части вражеских кавалеристов подразделения 144-го батальона повел военном батальонный комиссар В. В. Анфиногенов. Морские пехотинцы задержали гитлеровцев на занимаемом рубеже, но военком в этом бою был сражен вражеской пулей. На другом участке противник прорвался к командному пункту батальона. Начальник штаба старший лейтенант Н. М. Герасименко поднял в ружье всех, кто был на КП и поблизости, - связистов, посыльных из подразделений, писарей, поваров. Под его командованием горстка бойцов бросилась в рукопашную, уничтожила 20 гитлеровцев и отбила атаку.
В ночь на 18 августа группа бойцов 305-го батальона морской пехоты, возглавляемая военкомом сектора береговой обороны полковым комиссаром А. А. Ефимовым, стремительной атакой выбила врага из укрытия. Одним из первых в расположение гитлеровцев ворвался полковой комиссар. Разорвавшейся у ног гранатой Ефимов был тяжело ранен в ноги и голову. Из боя его вынес воспитанник батальона комсомолец Михаил Хайновский.
Днем 19 августа роте 144-го батальона, которой командовал лейтенант А. В. Попов, часто приходилось переходить в рукопашные схватки с противником, наседавшим на участке колхоз "Светлый путь", поселок Калабатка. Поддерживаемая огнем батарей старшего лейтенанта Г. Н. Тернопольского и капитана Д. А. Хлебникова, рота отбрасывала врага с большими для него потерями и прочно удерживала занимаемые рубежи. В этот же день коммунисты старшины П. Г. Коробейников, Н. П. Покрышкин и Широков из взвода ПВО установили в кузове автомашины три пулемета. Машина, которую вел краснофлотец Перфильев, на предельной скорости ворвалась в Калабатку, где противник накапливал силы для атаки. Группа обстреляла разбегавшихся в панике гитлеровцев и, уничтожив до 60 из них, сорвала очередную вражескую атаку, после чего без потерь возвратилась.
Примеров мужества и героизма защитников Темрюка можно было бы привести немало. Враг нес большие потери. Только за первые шесть суток боев, с 14 по 19 августа, захватчики потеряли под Темрюком более 3 тысяч солдат и офицеров.
Командование 305-м батальоном принял уже знакомый читателю Цезарь Куников. Военкомом батальона по-прежнему оставался батальонный комиссар И. А. Парфенов. Начальником штаба был капитан В. С. Богословский. Роты этого батальона мы посылали на самые горячие участки, веря, что они выстоят.
Почти не смолкали пушки канонерских лодок "Бут", "Дон", No 4, "Ростов-Дон", "Октябрь", монитора "Железняков". Управлял их артиллерией начальник штаба дивизиона канонерских лодок капитан 3 ранга А. Д. Николаев, бывший наш флагштурман. Огнем стационарных и подвижных батарей управлял И. Б. Яблонский. Для повышения точности стрельбы на передовой находились корректировочные посты, объединенные в специальную группу под командованием лейтенанта А. С. Ткаченко. Организована она была еще зимой и постоянно находилась в распоряжении штаба флотилии. Мы посылали ее туда, где наша корабельная и береговая артиллерия взаимодействовала с сухопутными частями.
Поврежденная авиабомбами, наша славная "четверка" села на грунт в порту. Погибли ее командир П. Я. Кузьмин и военком К. К. Козьмин. Моряки экипажа сошли на берег, влились в ряды морокой пехоты. Все кроме артиллеристов. Палуба канлодки возвышалась над водой, и корабельные комендоры остались у пушек, вели огонь по самолетам и танкам противника.
Экипажи канлодок "Дон" и "Бут" под командованием старшего лейтенанта Т. П. Перекреста и капитан-лейтенанта М. С. Мурыгина, срубив мачты и дымовые трубы (чтобы корабли, ошвартованные у стенки гавани, были меньше заметны), стреляли по врагу, пока не кончился боезапас. После этого подорвали корабли, которые не могли выйти в море из-за отсутствия топлива, и тоже сошли сражаться на берег.
Темрюк мы отстаивали до последней возможности. Стремились отвлечь сюда как можно больше войск противника, чтобы замедлить его продвижение на юг, к Новороссийску.
23 августа маршал С. М. Буденный в присланной нам радиограмме высоко оценил стойкость защитников Темрюка и разрешил им отойти на Тамань. А там уже шли бои. Гитлеровцы нацелили туда удар, чтобы дать возможность переправить свои войска через Керченский пролив на Кавказ.
К тому времени на Таманском полуострове наших войск оставалось мало. Части 47-й армии были отведены к Новороссийску, над которым все более нависала опасность. Два батальона морской пехоты мы отправили в Туапсе, в районе которого противник штурмовал горные перевалы, пытаясь выйти к побережью.
Оборона Таманского полуострова возлагалась на командование Азовской флотилии, как и оборона всего побережья до Новороссийска. Нам часто приходилось перемещать ФКП флотилии, чтобы уберечь его от ударов противника и в то же время не отрываться от основных районов боевых действий. Перемещали командный пункт уже оправдавшимся приемом - поэшелонно, чтобы ни на миг не прерывать управление силами. Так мы оказались сначала в Анапе, затем в прибрежном селении Псу-Псех и наконец в самом Новороссийске.
Враг занял все побережье Азовского моря. Эвакуируя Темрюк, мы старались вывести корабли в Черное море. Пролив плотно простреливался противником. Для проводки судов использовали ночное время, чтобы уберечься от налетов авиации. Береговая и корабельная артиллерия прикрывала конвои. Но слишком узок был пролив для маневра. Понятно, что не обошлось без потерь. Моряки с погибших и поврежденных кораблей сходили на берег, сохраняя корабельные флаги, чтобы под ними сражаться на сухопутье.