Свержин Владимир. Когда наступит вчера

   – Какой корабль? – поспешил уточнить я, открывая свой потрепанный блокнот.
   – Большой, – отозвался Фуцик. – Он среди лета в наши края завсегда прибывает. Команды на ём нет. По волнам морским самоходом идет да завсегда близ дикого берега якорь бросает. Одним словом – волшебство чародейское. Но вот, стоит кораблю пристать к земле, как море тотчас вспучивается, и из вод в надраенных латах, от которых точно огнем пышет, выходит пешая морская рать. Всего-то тридцать три человека при воеводе. А каждый росту двухсаженного, да в плечах, почитай, сажень. Обычного стражника чихом с ног сшибают! Окружают они стоянку железною стеной, чтоб никто чужой к кораблю не прокрался. И горе несчастному, который осмелится бесправно рядом стать.
   – Ну и что дальше? – заторопил я сказителя.
   – В эту же пору в город приходит большой обоз.
   – С орехами? – проявил догадливость я.
   – Именно так, – радостно закивал Фуцик. – И в тот год он тоже прибыл. И как только первые возы появились близ крепостных стен, Лазурен призвал меня к себе и молвил: «Ты уже вполне разумный отрок и подаешь большие надежды. Если выполнишь от слова до слова то, что я велю, то станешь несметно богатым. Даже правнуки твои не смогут истратить того, что получишь!» Я, вестимо, согласился. Когда еще такая-то удача выпадет! Придал нам Лазурен вид чужих обличий, и под той личиной отправились мы на берег, где как раз мешки с орехами на корабль грузили. С тем мы на борт и проникли. А там Лазурен при помощи чародейства своего подменил мною носовую фигуру. Стал я точнехонько, как она. Тогда учитель велел мне внимательно смотреть, слушать, всё запоминать. Особенно же, что воевода пешей морской рати говорить будет, когда отсель к другому берегу приплывет. С тем я и отплыл.
   И вот шли мы, шли по морю. Корабль сам собой бежит, я у него на носу, да витязи морские вкруг него по морю, аки посуху. Не долго, не коротко, а в самый раз, прибыли мы к острову, что зовется Алатырь.
   – Откуда вам это известно? – делая пометку в блокноте, поинтересовался я.
   – Словцо это воевода крикнул, только лишь корабль от берега нашего отвалил. Так вот, приплыли мы к острову. Я глазами зыркаю, а место-то ой какое непростое! Людского жилья на нем нет, а живут там одни лишь полканы.
   – И подполканы, – под нос себе пробормотал я. – Собаки, что ли?
   – Да уж какие там собаки?! – возмутился оскорбленный в лучших чувствах очевидец. – Сверху они вроде как люди, снизу глянуть – кони, за спиной крылья, а в руках оружие. Их, сказывают, ни сталь, ни огонь не берут. Ликом они свирепы, а отважней их во всём мире не сыскать!
   – Уже страшно! – отмахнулся я. – Дальше что было?
   – Главный-то их увидел воеводу, нахмурился, как рявкнет ему вопросец заковыристый!
   – А конкретней? – Я перевел взгляд с бумаги на допрашиваемого.
   – Не расслышал, – виновато сознался лазутчик, на секунду отводя глаза в сторону. – Шумно было. Оружие звенело, полканы всякое непотребство выкрикивали, генерал-полкан копытом так землю рыл, что остров, как живой, ходуном ходил. А только после этого витязи морские мешки с орехами аккуратно разгрузили, а на замену им точнехонько по весу другие мешки из глубины острова доставили. А в тех мешках, я своими глазами видел, когда воевода проверял, злато червонное да каменья яркоцветные.
   – Это в обмен на орехи-то? – удивился я.
   – На них, – подтвердил свидетель. – Видать, драгоценности полканам не для чего, а вот орехи на что-то в пригоде.
   – Странно, но предположим. – Я поставил в блокноте три вопросительных знака, затем, поразмыслив, нарисовал еще столько же восклицательных. – Что дальше?
   – Как загрузили всё в мешки, крикнул воевода новое словцо, и корабль за ним, точно собачка на привязи, пошел. Не к нашему городу, а совсем к иному. Верст этак двести от нашего будет. Там его вновь государева стража поджидала на конях с совами промеж ушей. А как всё на возы загрузили да уехали, волшебство и кончилось. Я в воду плюхнулся чуть жив: столько-то дней не ел, не пил! Денег в кармане – ни монеты. Но я не растерялся, отыскал на свалке всяких пузырьков, набрал в них морской воды, заклинанием цветочный запах похитил да с водой той смешал. Очень даже недурно вышло. Барышни местные по пять хвостней за флакон давали. Жаль, заклинание слабовато оказалось, уже к вечеру благовоние тиной отдавать начало. Тогда-то меня, – Фуцик грустно вздохнул, – в первый раз за высокие стены и упекли. Через год вышел, а учителя моего и след простыл. Сказывают, за Хребет подался, да там его тоже приняли под белы руки. Стал я самолично к волшебному кораблю приглядываться да принюхиваться, да всё соображать, как бы так умыслить, чтоб этакий куш сорвать. Пока соображал, еще разок успел кайлом помахать. В тот раз с Яном Кукуевичем знакомство и свел. Он как вышел – большое имя себе сделал и про меня не забыл. Как я ему поведал, что можно сокровища несметные перенять, так он покой и сон утратил. Начали с ним исподволь дело готовить. За тем и на кичу по третьему кругу пошел, чтоб своими глазами убедиться, так ли хорош Соловей, как о нем сказывали. Всё придумал, всё учел, а тут – э-э-эх!.. – Голос Фуцика зазвучал печально, но раскаяния в нем было не больше, чем в вое плотно отобедавшего шакала.
   – А где сейчас можно найти этого… Яна?
   – Да кто ж его знает? – разочарованно покачал головой чародей-неудачник. – Когда Барсиад пропал, я думал, и он сгинул. Ан нет – объявился, на беду мою! Этот и за травинкой хорониться может. А уж где пребывает, поди, ему и самому не всегда ведомо.
   – Угу-угу. – Я закрыл блокнот. – Думаю, вы несколько преувеличиваете его возможности. Скажите мне лучше другое. Как человек неглупый, вы, конечно, понимали и понимаете, что ни Соловей, ни Ян Кукуевич. особо нежных чувств к вам не питают. То есть вы им интересны постольку, поскольку имеете, насколько я понял, проработанный план налета. Но, вероятно, у вас был и дополнительный план, позволяющий в случае успеха унести ноги подобру-поздорову со своей долей немалой добычи. Стало быть, всех деталей предстоящей операции, кроме вас, не знал никто.
   – Истинно так, – нехотя согласился Фуцик.
   – И несмотря на это, ваш подельник внезапно потерял всякий интерес к ореховому делу, которое готовил не один год?
   – Выходит, что потерял. – Разочарованный мошенник с невыплаканной слезой уставился на потолок.
   – Мужики! – В импровизированную камеру, радуясь посетившей его мысли, ввалился исполняющий обязанности государя, сияющий, точно корона, которой у него пока еще не было. – У меня есть конкретно толковая идея! В натуре давайте раздадим орехи крестьянам! Пусть сеют!
   – Обойдутся! – покачал головой я. – У меня есть другая идея.

Глава 13
Сказ о собачьем хвосте и такой же работе

   При сообщении о свежей идее, с неофициальным дружественным визитом загулявшей в голову руководителя следственной группы, уши Фуцика зримо вытянулись и изменили угол наклона, точно подсолнечник, неуклонно следующий за дневным светилом.
   – Пойдемте, досточтимый господин И.О. – Я взял Вадима под локоть и подтолкнул к двери. – И вы, господин урядник, тоже следуйте за нами.
   Польщенный приглашением к участию в решении государственных дел, Вавила Несусветович, по старой армейской привычке, браво щелкнул каблуками, и серебряные шпоры по-гусарски звякнули глубоким и чистым тоном. Стража у дверей отсалютовала клинками и принялась за нашими спинами обсуждать виды на урожай правительственных наград и возможные направления карьерного роста.
   – Вадик, отечество по-прежнему в опасности, поэтому орехи раздавать не будем, – вновь повторил я. – Перебьются!
   – А че, мы это типа их себе закрысим?
   – Вадим! – Я с укором посмотрел на друга. – В конце концов, ну что за лексикон! Ты без пяти минут король великой державы! Выдающемуся политическому деятелю не к лицу подобные словечки.
   – И че, в натуре? У нас в дабле газета висела, там было написано, что, по жизни, каждый народ имеет то правительство, которое его имеет.
   – Которое заслуживает, – принимая на себя роль исправителя общественных нравов и регулировщика моральных исканий, весомо проговорил я.
   – Да ну! Гониво! – возмутился выдающийся деятель. – Если бы имел то, которое заслуживает, то, рубль за сто даю, вообще бы никакого не имел.
   – Ладно. Оставим в покое государственные устои и вернемся к нашим орехам. Понимаешь, – я огляделся по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии чужих ушей, – в данном случае пред нами не банальный продукт питания, это как бы не простые орехи, которых в любом «Натсе» навалом, а…
   – А орешки не простые, в них скорлупки золотые, ядра – чистый изумруд!
   – Что? – Я остановился как вкопанный. – Что ты сказал?
   – А что? – недоумевая, вскинул брови Ратников. – Слуги белку стерегут… Ты че, Клин, об этом же в натуре все знают? Это же сказка! А.С. Пушкин! Я на той неделе Дашке читал.
   – Вадим, я тормоз! Они мне своими рассказками уже всю голову заморочили! Ну конечно, всё сходится: пешая морская рать – «в чешуе, как жар, горя, тридцать три богатыря». Тогда выходит, что Алатырь – это остров Буян!
   – Верно, – дивясь моей необразованности, подал голос молчавший дотоле толмач. – Вот только Буяном его не у нас величают, а в Груси. Уж больно полканы, что на том острове живут, нравом буйные. А еще и по-другому то место кличут…
   – Погоди, Несусветович, – отмахнулся я, торопясь высказать накопившиеся предположения. – Об этом в другой раз. Тут вот какая история с географией получается: если верить показаниям Фуцика, имеет место быть некая волшебная белка, которая из любви к искусству превращает обычные лесные орехи в золото и драгоценные камни. Дальше они в обстановке строгой секретности доставляются на континент и являются едва ли не основной статьей доходов в здешней казне. Вероятнее всего, местоположение данной волшебной аномалии и есть остров Буян, тире, Алатырь!
   – Почему ты так решил? – Исполняющего обязанности государя, кажется, даже несколько огорчили вскрытые нетрудовые доходы вверенной ему державы.
   – Да ты вспомни, что Делли говорила? Основные экспортные товары при торговле с Грусью – стратегическое сало и стратегический рассол. Чайнаусцам и вовсе продавали железо с мурлюкского Великого Тына. Так что основные доходы – десятина от всеобщей мзды да пошлины за транзит из Империи Майна в Грусь и обратно. И вот это ореховое золото и каменья.
   – Хведонов куш, – весомо пояснил знаток местных реалий. – В честь древнейшего предка наших королей, князя Хведона, который в незапамятные времена остров Алатырь к Субурбании присоединил. С тех пор полканы нам дань и платят. Князя того еще Хведоном Заначником именуют.
   – Ладно, бог с тем, как его называют!
   – Так ведь он же ж всему, что есть в королевстве субурбанском, начало положил. Сиречь, заначил! – В словах толмача была слышна невольная обида.
   – Уговорил, – отмахнулся я. – Но сейчас речь о другом. Посудите сами. Этот самый куш – огромная ценность. Вы себе только представьте: несколько возов золота и драгоценных камней! Вероятно, они составляют большую часть здешней казны. Ян Кукуевич, для того, чтобы такой богатой добычей овладеть, затеял сложнейшую операцию, втерся в доверие к Барсиаду II, вдруг… трах-бабах! Батька Соловей ему не нужен, Фуцик ему не нужен, орехи ему не нужны. Спрашивается, отчего бы вдруг такие внезапные перемены?
   – Может, чисто у него другие орехи есть? – предположил Вадим.
   – Именно так, – кивнул я. – Другие орехи, другой отряд для изображения стражи и другой план, в котором нашему фокуснику места уже не остается.
   – Что ты имеешь в виду? – На лице Злого Бодуна отразилось недоумение.
   – Вадим, сам подумай, отказаться от такого жирного куска уважающий себя налетчик может только в одном случае. Смерть и тяжкие хронические заболевания я в расчет не беру.
   – Если масть поменяет! – догадавшись, выпалил Ратников, немилосердно тыкая в воздух указательным перстом.
   – Правильно. То есть если из высокопоставленного бандита он превратится в самого высокопоставленного. В просторечии именуемого – король.
   – А че так сразу, бандита? – обиделся Вадюня, в неуемном воображении своем, очевидно, уже намозоливший высокое чело тяжестью венца. – Я тут, можно сказать, всё утро думаю, как мне народ осчастливить!
   – Ты, главное, не мешай ему жить. Он сам осчастливится, – похлопав напарника по плечу, заверил я. – Пока же лучше меня послушай. Здесь ведь какой расклад получается. Сегодня Ян, Кукуев сын, планирует занять престол и заграбастать всё себе. И о дележе он, похоже, даже мысли не допускает. Но исходя из того, что нам известно, всего несколько дней назад он предполагал совсем иное.
   – И че с того?
   – А то, друг мой, что навряд ли господин королевский наушник готовил одновременно и налет на остров, и устранение Барсиада со двором. Вместе эти две акции проводить невозможно, да и глупо. Движение, так сказать, в противоположных направлениях, понимаешь? Так что по расследуемому делу какое-никакое, но алиби у Кукуевича всё же имеется. Он планировал другое преступление, а сейчас просто быстро и жестко пользуется случаем.
   – Так че, – в тоне Вадима слышалось неподдельное разочарование, – всё, что мы типа тут накрутили, чтобы его найти, – псу под хвост?! Извините, гражданин начальник, мы тут чисто прогуливаемся…
   – Ну, псу не псу… – Я покрутил рукой в воздухе, демонстрируя возможность множества путей решения стоящей перед нами задачи. – Знаешь, кстати, у англичан есть старинный такой вопросик: «Почему собака вертит хвостом?»
   – Ну и почему? – хмуро буркнул в пространство Вадим.
   – Потому что собака умнее хвоста. В противном случае хвост бы вертел собакой.
   – Смешно, – недовольно фыркнул Злой Бодун. – И конкретно в чем мораль?
   – А мораль конкретно в том, что у нас есть реальный шанс изобразить из себя хвост, машущий собакой.
   – Растолкуй.
   Я чуть оглянулся на толмача, и тот, с молоком матери впитавший тайную символику сановных жестов, поспешил сбавить шаг, точно вспомнив, что ему необходимо заняться рядом неотложных дел.
   – Ситуация в стране, точнее, не в самой стране, а в ее верхах, напряженная. Фактически законного наследника престола в державе нет.
   – Не понял, в натуре, а я?! – искренне возмутился Вадим.
   – Тебя поддержит Грусь, Юшку – мурлюки, Яна Кукуевича, так сказать, собратья по оружию, бандюки местные. А еще имеется Симон Ненька с его обществом Любителей Козьих Морд. Да мало ли кто отыщется?! И ни об одном из претендентов, кроме, разумеется, тебя, я не могу с уверенностью сказать, что он не причастен к делу о пропаже королевского двора.
   – Но ты же сам только что мне тут ля-ля разводил, что Кукуевич не при делах!
   – Я же сказал, – поводя пальцем из стороны в сторону перед носом витязя, пустился в объяснения я, – алиби довольно шаткое. Кто знает, может, Кукуевич готовился-готовился, а тут ему шанс обломился и черта съесть, и на рог не сесть. Одним словом, банально подфартило. Вот он быстренько планы и переиграл. Нам сейчас важно другое.
   Основные средства Субурбании, а следовательно, и фактическая власть будет у того, кому достанется груз с острова Буяна. Все остальные претенденты на престол будут иметь власти не больше, чем короли в колоде карт. Таким образом, если мы возьмем эту казну, то за нами, волей-неволей, будут вынуждены погнаться все, желающие усесться на вакантный трон.
   – Кли-ин! – Глаза Злого Бодуна изумленно округлились, точно я сообщил ему, что уборщица, прибиравшаяся утром в королевских покоях, обнаружила там короля Барсиада со всей свитой, закатившихся за кровать. – А типа менее изощренного способа самоубийства ты придумать не мог? Нас конкретно поймают и съедят на банкете в честь наполнения госбюджета. Может, в натуре хватит здесь церемонии разводить? Подумаешь, король у них пропал! Замутим тут республику чисто от всех по возможности, каждому по барабану. Все чин-чинарем, выборы устроим, этих… депутанов наклепаем!
   – Вот этого уж точно не надо! Живут себе люди, никому не мешают. Что они тебе плохого сделали? Если весь народ одной отдельно взятой страны каким-нибудь волшебным образом поместится в казино, если каждый человек, имеющий право голоса поставит на одно из полей, то шансов выиграть у всего народа в целом будет значительно больше, чем на честных демократических выборах. А главное, выигрыш будет реальным, его можно будет пощупать, увидеть и даже использовать по назначению. О «депутатах» твоих этого не скажешь.
   Что же касается моего плана – дело, конечно, опасное, но не страшнее визита в гости к Повелительнице Драконов. В конце концов, вряд ли конкурирующие стороны договорятся между собой. Ну а поскольку мы для них будем представлять, как они полагают, наименьшее зло, или, если тебе нравится, наислабейших конкурентов, то для начала они перережут глотки друг другу, ибо в высокой политике поворачиваться спиной к оппоненту опаснее, чем при разборке в подворотне. Поэтому в гонке за хвостом к финишу придет один-единственный претендент.
   Вот здесь у нас появляется шанс выяснить, кто же затеял эту игру с пропажей королевского двора, поскольку я предполагаю, что заказчик преступления не мог сказать «а», не распланировав четко, как он скажет «б». Так что у него должен быть четкий план изъятия материальных ценностей. Фуцик, конечно, не договаривает, но о деталях похода на Буян и обратно он скорее всего не расскажет даже под пыткой. Как ни крути, три ходки, тертый калач. Понимает, что, выдай он всё, что известно, и грош цена его жизни. Но такие пароли должны быть, это к гадалке не ходить! Иначе бы на праздник изъятия казны каждый год съезжались многочисленные толпы желающих. Поэтому я и предлагаю бросить в воду камень и тщательно отследить круги, которые пойдут по ее поверхности. Возможно, здесь-то зацепочка и сыщется, потому как из колпака королевского мы, как ни бейся, ничего больше не вытащим.
   – А если они типа сначала нас замочат, а потом только между собой разборы чинить начнут?
   – Вопрос резонный. Как показывает практика, хищники всё же сначала дерутся за добычу, а потом уже расправляются с ней самой. Но в любом случае подставляться не следует.
   – Хороший совет! – криво усмехнулся могутный витязь. – Может, конкретно скажешь как?
   – Сейчас я как раз над этим работаю, – самую малость приврал я. – Выводы полагаю представить завтра.
   – Ну-ну. – Вадюня скептически покачал головой. – Успехов! Может, чисто лучше раздадим орехи подобру-поздорову, чтоб они тебе в натуре по мозгам не стучали.
   – Раздать мы их всегда успеем. Дай-ка я обдумаю, как их лучше использовать по-умному.
   – Клин, у тебя голова на шестидесятый размер фуражки! Мозгуй, кто тебе в натуре мешает! Только на фига, скажи мне, на себе опыты ставить? – Вадим замолчал, ожидая реакции, но, не дождавшись, продолжил: – Да, кстати, пока ты Фуцика трусил, Оринка отзвонилась. Или типа отзеркалилась, хрен их тут разберет! Короче, по утряне сегодня Юшка устроил сборняк. Собрались чисто конкретные тузы, главы кланов. Ну, в общем, авторитетный народ. Юшка толкнул речь на тему, что трудная година, король сгинул, все в натуре рассосались, так что надо брать кормило за штурвал и не упускать, не глядя на происки.
   – Ну, это понятно, – согласно кивнул я. – Этого следовало ожидать. А насчет поисков короля Барсиада уважаемый глава Союза Кланов ничего не говорил?
   – Да вроде нет, – напряженно освежая в памяти слышанное, замотал головой Ратников. – Оринка на эту тему, точно, словом не обмолвилась.
   – Вот это уже интересно.
   Вадим поглядел на меня с недоумением.
   – Ну, и че тут особенного?
   – Сам посуди, – предложил я. – Юшка-каан до недавнего времени был думным радником, то есть думал, чем бы порадовать государя. Вдруг этот самый монарх исчезает, а славнейший, быть может, из радников в ус не дует, чтобы его найти. Что, с глаз долой – из сердца вон?! Или, может, у почтеннейшего главы Союза Кланов есть основания считать, что Барсиада найти уже невозможно? Если так, то, может быть, ему как раз известно, куда и с чьей помощью стартовал отец-государь с чадами и домочадцами?
   – Выходит, его всё же Юшка попятил?
   – Возможно, он к этому причастен. – Я сгладил формулировку до максимума. – Во всяком случае, подозрение с него не снимается.
   – И че делать будем?
   – Для начала, полагаю, следует передать Оринке, что скрывающийся невесть где бывший каторжник Ян Кукуевич желает завладеть сокровищами острова Буяна. Пусть она там запустит побольше туману, вроде как видение ей было, голос свыше и всякая такая дребедень. Имени, пожалуй, называть не следует, пусть Юшка сам догадывается – вернее будет. Что мы, действительно, как бобики, высунув язык, будем вынюхивать, где этот Кукуев сын на дно лег?! Пусть его целый Союз Кланов выслеживает. У них тоже языки есть, вот пусть и высовывают.
   – А дальше типа че? – поинтересовался мой напарник.
   – А дальше мы передадим Кукуевичу всю информацию, полученную от Оринки, в своей, понятное дело, редакции.
   – Ты че, Клин, с головой поссорился? Как мы ему передадим? Станет он нас слушать!
   – Передать не проблема. Слава Богу, соловьиное зеркало работает. А если поискать, может, и Фуцик свое отыщет. А насчет доверия, я думаю, в обмен на определенные гарантии наш домашний фокусник согласится исправно постучать на захвативших его простофиль своему прежнему хозяину.
   – Ты че, в натуре, думаешь, Кукуевич не просечет? – задумчиво выразил сомнение Вадим.
   – Люди этой породы обычно считают, что схватили Бога за бороду, и обмануть их невозможно. Грех было бы это не использовать. Тем более, что такого невероятного мы сообщаем? Что Юшка-каан планирует стать королем – он и без нас знает. Что кааны западного берега единодушно поддержали своего главу – тоже можно было предполагать. То, что новый государь пожелает немедленно прибрать к рукам островные драгоценности, – так это и ежу понятно! Другой вопрос, что мы изо всех сил стараемся его опередить и фактически сделать то, что собирался сам Ян Кукуевич. Таким образом, этот доморощенный Аль Капоне будет вынужден лично пуститься за нами в погоню, потому что не родился еще разбойник, которому можно было бы доверить такие-то богатства. Вот на этот-то Хведонов куш мы ловить и будем, Пусть те и другие знают, что мы на него претендуем, что мы идем впереди и что исчезнувший король нас больше не интересует.
   – Не понял, – нахмурился Злой Бодун. – Поясни.
   – Наши действия вполне объяснимы, если считать нас авантюристами, метящими на вакантный престол. Кроме того, до сего дня мы были удачливыми авантюристами.
   – Ну, типа того и че?
   – А вот че: особого политического веса, по мнению преследователей, мы не имеем. Но наглости и ловкости нам не занимать, поэтому, глядишь, с сокровищами у нас что и получится! Как говорится, ежели нас съедят – невелика потеря, но в случае успеха кустарей-одиночек, то есть нашего, можно завладеть добычей без риска нарваться на полканов, пешую морскую рать, и уж не знаю, кто у них там еще на этом острове водится. Насколько я понимаю, на данный момент ни у одной из сторон нет точных инструкций по технологии изъятия ценностей с острова. Скорее всего это самая большая государственная тайна Субурбании. И еще, – я задумчиво потер переносицу, – судя по всему, наша с тобой благодетельница Вихорька, которая возглавляла Союз Кланов «За Соборную Субурбанию», сгинула в одном строю с любимым государем. Так что есть мнение, что ты теперь по совместительству еще и на это кресло можешь претендовать.
   – Да на хрена мне этот гарнитур сдался! – возмутился могутный витязь, и без того заметно тяготившийся государственными обязанностями.
   – Не скажи! – перебил его возражения я. – Кланы – вещь полезная. Сейчас, пожалуй, накатаем листовку и запустим ее по кланам восточного берега, как обращение ушедшего в народ государя к своим любезным подданным. Сообщим в ней о твоих особых полномочиях, а заодно и с повелением все жалобы и заявки передавать специально откомандированным мздоимцам Уряда Нежданных Дел.
   – Толково, – немного подумав, согласился Вадим. – В натуре пока все будут думать, что король где-то рядом – болтов тачку кто-то признает Юшку-каана и Кукуевича. А типа мздоимцев где возьмем?
   – Фигня делов! Из крестьян навербуем. А они под собой пусть сами варганят систему. Сетевой маркетинг, короче.
 
   Гусиное перо скользило по выбеленной бумаге, точно буер по ледяной поверхности, и черный след, остававшийся за ним, был первым в истории Субурбании обращением блуждающего короля к своему возлюбленному народу.
   – «Прогнило что-то в нашем королевстве!» – с чувством декламировал я, и непривычный к канцелярскому труду урядник Нежданных Дел, от старания прикусив кончик языка, буквицу за буквицей выводил четкие строки исторического послания. – «Быть иль не быть – вот в чем вопрос…»
   – Ой, до чего ж складно! – бормотал недавний толмач, восхищенный полетом государственной мысли.