Свержин Владимир. Когда наступит вчера

   – Так, ясное дело, знаю! – Толмач пожал плечами. – В прежние времена, еще до того, как в стражники к Юшке подался, я в королевской гвардии служил. Так оттуда, что ни год, самых проворных да лихих отряжали орехи к морю отвозить. И мне, – он широко расправил плечи, не без гордости вспоминая былые деньки, – тоже доводилось ездить!
   – Что ж ты раньше-то не говорил? – возмутился я.
   – Ну, так ведь и спроса не было. – Мой умудренный службой собеседник удивленно вскилул брови. – А как же ж без спросу вперед старшего лезть?!
   – А инициативу проявить? – вздохнул я.
   – На то приказу не было, – не задумываясь, отчеканил исправный служака.
   – Считай, что уже есть. – Я усмехнулся, меняя гнев на милость. – Впредь проявляй. А сейчас расскажи, будь добр, что ты еще знаешь о ключе, перстне, орехах и тому подобных секретных делах?
   – Да кому ж о сем толком ведомо! – замялся урядник. – Разве только самому королю из Хведонова Свитка. Я как-то пару раз к морю с орехами ездил, а вдругорядь тоже к морю, но в иное место, за смарагдами и золотом. Тогда Юшка-каан как раз казначеем был. Он у нас сокровища по весу принимал. Я тогда еще подивился, сколько мы из Елдина орехов вывезли – столько же обратно злата да каменьев привезли. Спросил о том у каана, а он мне в ответ: «Неча, мол, в государевы дела нос совать!» И больно так по носу щелкнул, аж перстнем кожу оцарапал! Ну да я не в обиде! Может, не спроси я его, он бы меня и не приметил. А так, срок службы моей вышел, и я уж было решил домой ворочаться, да тут Юшка меня к себе в стражу взял. Затем уж с вами повстречался. Вот и выходит, кабы не кольцо да не подранный нос – не быть бы мне сейчас урядником!
   – Да, забавно, – согласился я, вспоминая оставшегося в бесчувственном состоянии каана. – Лихой карьерный взлет! Не было б у каана перстней на пальце, остался бы с носом и без места.
   – А про остров тот байку старые люди сказывают…
   – Погоди-погоди, – остановил я собеседника. – Байки потом. Ты хочешь сказать, что когда Юшка-каан щелкнул тебя по носу, у него на указательном пальце был перстень?
   – Точно был, – подтвердил толмач. – Вот им-то он…
   – Но ведь Юшка на мурлюкский манер перстней на указательном пальце не носит!
   Неожиданный свидетель на минуту задумался.
   – Кажись, не носит.
   – А не то ли это Хведоново сокровище, о котором мы нынче толковали?
   – Да кто ж его знает? – смутился бывалый вояка. – Мне его на перстах королевских видеть не доводилось, да и саму священную особу зрил токмо на параде издаля.
   – Должно быть, оно, – вмешалась в наш разговор Делли. – Недосуг было Барсиаду всякий раз самому в сокровищницу спускаться. Вот он казначея доверием своим и облекал.
   – Понятно, – усмехнулся я. – В таком случае, если вдруг окажется, что нынешний казначей был из Юшкиного клана, то я, кажется, знаю, откуда у него взялось заветное колечко!
   – Зашибись! – подытожил результаты моего вдохновенного оперативно-следственного прозрения Вадим. – И че мы, в натуре, с этим знанием делать будем?
   – Похищенная священная регалия – серьезная улика, – торопливо бросился объяснять я. – Казначей, отдавая перстень государю, а он наверняка должен был его вернуть, без риска для жизни мог подсунуть королю фальшивку лишь в случае, если несчастный венценосец не будет иметь возможности быстро вскрыть подлог. Но копию-то нужно было сделать заранее, а перстень, если судить по варварским вкусам древности, был отнюдь не маленький и, вероятно, особым изяществом не отличался. Такая себе увесистая гайка с кучей загогулин! Так что заговор получается долгоиграющий. Всё нужно было продумать, подготовить и своевременно исполнить. Непонятно только, почему ключ на стороне оказался?
   – То и другое вместе может нести либо король, либо его наследник перед вступлением на трон. В прочих же случаях в сокровищницу спускается урядник казначейства и хранитель сокровищницы, – пояснила многоопытная в тонкостях государственного правления Делли. – А чтобы не дразнить гусей, казначей и хранитель испокон веку назначались из разных кланов. Коли первый с западного берега, второй – завсегда с восточного. И наоборот.
   – Угу, с этим более или менее понятно. Вероятно, у заговорщиков был план, как изъять ключ, но по какой-то причине он не сработал. Таким образом, этот атрибут королевской власти оказался в руках криминального авторитета Яна, Кукуева сына. Вполне возможно также, что и дубликат перстня ему же достался. И поскольку наш славноизвестный незнакомец пока что выжидает и дорогу себе разгораживает, то, можно предположить, нет у него уверенности, что перстенек без подвоха. А если перстень не тот, как только Кукуев сын сунется в сокровищницу, его ожидает глубокое разочарование в чужой порядочности, вероятно, несовместимое с жизнью.
   – Хорошо бы, – вздохнул Вадюня, забывая от полноты чувств вставить свое любимое «чисто конкретно».
   – Но пока что он туда не суется. Вероятно, какая-то добрая душа возле Юшки банально стучит Кукуевичу на своего хозяина. Тогда здешнему доктору Мориарти известно о существовании как минимум двух Хведоновых перстней, а это уже значительно больше, чем нужно. Давайте-ка прикинем, какова последовательность действий, так сказать, гипотетического наследника престола. Имея на руках весь набор требуемых атрибутов власти, он проникает в сокровищницу, где хранится древнее руководство к действию. В этой инструкции, среди прочего, должно быть, содержатся полные наставления о ритуальных прихлопах и притопах, которые требуется совершить, чтобы, как и прежде, наполнить казну ореховым золотом и камушками. Кстати, друзья мои, простите за наивный вопрос, кто-нибудь может сказать, с какого бодуна вообще островные полканы снабжают Субурбанию этим продуктом полураспада лесных орехов?
   Гнетущая тишина повисла над дорогой, и вдруг стало слышно, как врезаются в утоптанный грунт лошадиные копыта, как всхлипывает за моей спиной безучастная к разговору Оринка и что-то вяло бормочет себе под нос Финнэст.
   – Так ведь издревле так повелось, – прервал затянувшуюся неловкую паузу Вавила Несусветович. – Хведонов куш.
   – Толковое объяснение, – скривился я. – А если бы островитяне вдруг отказались платить дань, или уж как там ее называть, вы бы силой могли их заставить?
   – У того с головою полный разлад, кто тщится на полканов силой ополчиться!
   – Понятно, – резюмируя услышанное, кивнул я. – Вернее, непонятно, но здорово. Вон Соловей с Фуциком, а вместе с ними и королевский наушник вполне в здравом уме были, а налет всё же замышляли. Ладно, с этим всё непонятно. Тогда, может, кто-нибудь объяснит мне, с какого боку к острову Буяну прилепился сфинкс, и какого рожна душегубы-разбойнички его так искали?
   Очередной вопрос вызвал новый приступ задумчивого молчания. Я невольно почувствовал себя преподавателем, который случайно ошибся классом. Эту тему они, кажется, не проходили.
   – А вот так, по жизни, – решительно вставил свои пять копеек исполняющий обязанности государя, – я уже видел сфинкса. Не, ну в натуре, – поспешил заверить он, ловя недоуменные взгляды окружающих. – Мы с Олегом, старшим моим, туда за всякой лабудой ездочились, и он там сидел. Ну, в смысле не Олег, а типа сфинкс. Нам один знающий мужик по ушам тер, что ему, ну, то есть не ему, а сфинксу, какие-то стремные бойцы, по приколу, нос отстрелили. Конкретный беспредел, одним словом!
   – Как так нос отстрелили? – с замиранием спросил толмач.
   – Начисто. Он там какой-то обкумаренный был, типа на солнце перегрелся и всем в душу лез, просил ему ноги пересчитать. А бойцы чисто не при делах были. Ну, там базар, то-се. Они его и пошли мочить. А он с пирамиды прыгнул, а теперь каменный сидит и помалкивает.
   – А почему с пирамиды? – не удержался от нового вопроса жадный до знаний урядник Нежданных Дел.
   – А там больше прыгать неоткуда, – без тени сомнений выпалил Вадюня. – Я четко помню. Этот крендель с полотенцем на голове, который нам всё показывал, говорил, без балды, что сфинкс с какой-то верхотуры навернулся. Не, ну честно, у него ж вид такой, что если бы он не был каменный, его надо было бы в гипс закатать.
   Завороженная публика, услышав о каменной природе монстра, несколько потеряла интерес к путаному рассказу Вадима о посещении Египта, но его, похоже это ничуть не смутило.
   – И как он, бедный, на пирамиде-то сидел? – не унимался он. – Конкретно ж неудобно такой-то тушей!
   Я не спешил вмешиваться в это бойкое повествование, стараясь хоть немного обдумать, сложившуюся обстановку. Что и говорить, дельце выдалось не нашего уровня. Проще зернышку меж жерновами просчитать движущие силы и установить побудительные мотивы происходящего вокруг процесса. Но раз уж попались меж жерновов, то выбор, увы, невелик. Либо в муку, либо заклинить систему, к черту, чтоб легче было новое построить, чем старое отремонтировать.
   А коли так, то спокойно, без паники. Что у нас известно по сфинксу, кроме того, что без него здесь вода почему-то не освятится? Первое: он имеет непосредственное касательство к изъятию островных драгоценностей. Иначе бы дю Ремар с Фуциком его не искали, и Кукуевичу он тоже ни за грош бы не сдался. Второе: тварь содержат конспиративно, причем ограничивают ей свободу передвижения. Стало быть, участие древнего монстра в изъятии ценностей с острова Буяна, или как там его… Алатырь, не физическое, а так сказать, виртуальное. В чем же оно может заключаться?
   Сфинкс – чудовище древнее, и хоть родом из чужедальних краев, на землях Субурбании обосновалось куда как ранее пресловутого Хведона, основателя местной правящей династии. Значит, можно предположить, что первому из субурбанских королей каким-то образом удалось договориться с этим ужасом античного мира, и тот измыслил для него всю хитроумную систему безопасности, задействованную на Алатыре.
   Отчего бы, спрашивается, нет? Сфинкс, конечно, чудовище свирепое и безжалостное, однако при этом слывет хранителем великих тайн, а заодно и признанным мудрецом. Как уж ему это «три в одном» удается, ума не приложу! Но если классики не врут, то так оно и есть.
   Чем еще может помочь монстр, сидящий на цепях под свалкой? Сообщить координаты острова? Вряд ли. Даже если предположить, что он их знает, нужды в том особой нет. Во-первых, зачарованный ореховоз заготовленное сырье самоходом к месту назначения доставляет. Во-вторых, Фуцик, пока носовой фигурой работал, наверняка для себя фиксировал, куда, сколько времени и с какой скоростью шли, где в этот момент солнце находилось, где звезды. Всё равно там заниматься, больше нечем было.
   Так что координаты Фуцику, а с ним и Кукуевичу, не нужны. Собственных заметок хватит. Чем же еще может быть полезен старый, дряхлый, страдающий язвой (как же иначе при таком питании и положении) сфинкс? Ну, разве что проект субурбанского бюджета на следующий год сочинить. При этой мысли я невольно улыбнулся, представляя себе древнего хранителя тайных знаний, который круглый год, не покидая своей зловонной дыры, корпит над государственным планом доходов и расходов. Вызванное буйной фантазией видение предстало поэтому в образе бухгалтера. Чудовище имело очки-велосипед на носу, суконные нарукавники и дедовский арифмометр. Я с неохотой отогнал забавный образ. Как ни крути, со сфинксом нам еще предстояло встретиться, и при этом хорошо было бы знать, о чем его спрашивать и как при этом не превратиться в праздничный обед.
   Интересно, что в этой связи намерены предпринять конкурирующие организации? Им ведь тоже с чудищем разговоры разговаривать! Если предположить, что каким-то образом ключ и перстень окажутся у королевского наушника, то скорее всего он, не мороча себе голову, гордой поступью направится в сокровищницу. И будет секрету дю Ремара и Фуцика цена – ломаный грош по безналичному расчету. К чему разбойничьему атаману, севшему на престол, чересчур знающие соратники из бывших?! Тем более что по имеющейся у нас информации, они, в отличие от нового хозяина свитка, слабо представляют, о чем беседовать со сфинксом. Но ежели нокаутированный Вадимом каан всё еще жив, что более чем вероятно, наверняка он решит воткнуть некоторое количество палок в чужое колесо. Возможностей у него для этого вполне достаточно. Так что, кроме полканов, у сокровищницы может появиться еще одна стража, и до сфинкса дело может вовсе не дойти. В общем, паны решили-таки сцепиться. Самое время позаботиться о собственных чубах.
   – Клин, я че-то не вдуплил, – вывел меня из раздумья озабоченный голос Ратникова. – Тут че, еще грифоны водятся, или это в натуре Проглот по дороге метется?
   – Что? – Я поднялся на стременах.
   Зоркий глаз не обманывал Вадима Ратникова. Навстречу железнобоким «ниссанам», расправив мощные крылья, планировал юный грифон с венком волчьей плети на шее. Он несся, сопровождая чемпионские прыжки в длину радостным клекотом и грациозными взмахами хвоста. Оставленный в замке в качестве «боевой техники» малочисленного гарнизона, он мчал навстречу кавалькаде, и счастливое воодушевление долгожданной встречи крупными буквами было написано у него на морде. Тьфу ты черт, на клюве! В общем, в том самом месте, где должно было читаться осознание важности исполняемого долга.
   – Что за чертовщина! Действительно Проглот! – настороженно проговорил я, вглядываясь вдаль. – Хотел бы я знать, что он тут делает?
   Жизнерадостный грифон, не сбавляя хода, крутанул головой, выбирая, к кому из друзей броситься первому. Затем резким толчком оторвался от земли и очутился на крупе моего «ниссана», рядом с Оринкой. Мощный скакун вздрогнул, принимая чувствительный вес домашней зверушки, и сразу же вслед за этим до меня донеслось призывно-ласковое воркование. Проглот, как мог, пытался согреть и утешить опечаленную кудесницу.
   – Ты откуда взялся? – встревоженно глядя на клювастого соратника, поинтересовалась Делли.
   Уловив суровые нотки в голосе феи, юный монстр уселся по стойке «смирно», обернув длинный хвост вокруг ног.
   – Ты что же – сбежал?
   Молчание было ей ответом. К великому, быть может, сожалению, и в нашем мире, и здесь грифоны лишены возможности словами излагать свои мысли, что, впрочем, не мешает быстрокрылым тварям их иметь. Всем известно, что грифон – животное необычайно разумное. Поэтому, не говоря ни слова, – и хотел бы, может, да не судьба, – он ткнул носом в сторону дороги, призывая нас уделить должное внимание проезжей части. Мы, не сговариваясь, привстали в стременах, тщась высмотреть в ближнем подлеске объект, достойный внимания.
   «Что-то случилось!» – крутилось у меня в голове. Просто так щен бы не прибежал. Выросший за высоким забором двора, точно в закрытом вольере, Проглот, конечно, любил, как это водится у желторотых юнцов, побегать, пошалить. Но чаще львиная натура брала верх, и он лениво валялся в густой высокой траве, задумчиво прикрыв глаза и вяло отгоняя мух хлопками длинного хвоста. Встретить его здесь, верст за десять от замка, было событием чрезвычайным.
   – Слышь, Клин! – Вадюня поудобнее перехватил копье «мосберга». – Чует мое сердце, где-то нас прокинули! Может, того… Урла вернулась?
   – Не знаю, – покачал головой я, затем добавил, обращаясь к уряднику: – Надо послать разведку.
   – Сделаю, – бойко отрапортовал тот, оборачиваясь к отставшим всадникам и набирая в грудь воздух, чтобы огласить имена счастливцев, которым надлежало первым вступить на родной порог.
   – Ну-ка глянь-ка, мил-свет. – Остроглазая фея подставила к бровям руку козырьком. – Не твои ли там всадники мчат?
   – Кажись, мои, – пристально всматриваясь в далекие фигуры, растерянно произнес толмач. – И возок с ними. Что ж стряслось-то?
   Можно было бы, конечно, предположить, что заскучавший в четырех стенах замка гарнизон просто не нашел ничего лучшего, как всем скопом выгулять застоявшегося грифона, но для человека трезвомыслящего такая версия представлялась довольно надуманной. Оставалось лишь пришпорить коней и самолично выяснить, что ж за напасть выгнала вооруженных до зубов стражей из лесного убежища.
   – Не велите казнить! – традиционным дружеским кличем приветствовали высокое начальство переполошенные участники исхода. – Не по своей воле, не по злому умыслу!
   – Молчать! – рявкнул я. – Кто старший?
   – Я. – Один из всадников подался чуть вперед.
   – Почему оставили пост?
   – Так ведь, извольте понять, то
   го… – Старший печально вздохнул. – Опечатали замок!Глава 19

Сказ о том, что не плюй в колодец, вылетит – не поймаешь

   Мои брови, должно быть, изобразили движение разводного моста в момент, когда под ним, вздымая буруны, проходит многотонный лайнер.
   – Еще раз и внятно: кто, что и почему сделал?
   – Опечатали, – вновь с тоскливой безысходностью в голосе и безнадежной тоской на лице сознался дежурный стольник. – Красной сургучевой печатью на витом шнуре.
   – Это что еще за игры? Кто посмел?! – с яростью сжимая кулаки, взорвался я, в этот миг чувствуя себя мускулистой правой рукой претендента на опустевший престол.
   – Именитые мздоимцы из Уряда ХладгладМоржараренд-надзора.
   – Че за байда? – обалдело хлопая глазами, возмутился отчим местной государственности. – Я не понял в натуре, что там за быдло на нас ощерилось? Конкретно не понял! – Он поудобнее перехватил «мосберг», демонстрируя готовность растолковать кому следует всё, что надо, до последнего патрона.
   Заявление Вадима о внезапно нахлынувшей «конкретной непонятливости» было истолковано бывшим толмачом с педантичной буквальностью.
   – Сей Уряд, – начал он менторским полушепотом, чтобы не создавать излишний ажиотаж вокруг политической безграмотности руководства, – надлежащим образом бдит, чтобы всякое строение, которое государевой казне принадлежит, содержалось в подобающей чистоте и порядке. Чтобы болезни там всякие изживались, и мор никого не косил. А еще, дабы, ежели вдруг пожар случится, то к тушению все готово было. Ну, и всякое другое.
   – Ясно, – сквозь зубы процедил я. – Санэпидемстанция, пожарка и прочие джентльмены в поисках десятки. А от нас-то что им надо было?
   – Известно чего, – досадуя на мою непонятливость, отозвался стражник. – Мзды хотели. Говорят, котлов для воды, чтоб полымя заливать, нет, из бойниц хладом да сыростью тянет, по углам тараканы, по двору крысы бегают. Ров, почитай, десять лет не чищен, а в нем комарье да блохи всякие, того и гляди – мор случится! Кто, спрашивается, за всё это платить будет?
   – И много хотели?
   – Не то чтобы очень, – честно сознался повествователь. – Всё, как водится, без запросу. За каждую провину– штраф, да плюс копытные за то, что сами господа мздоимцы в этакую даль коней гоняли.
   – Так заплатили бы, – недоуменно пожал плечами я.
   – С каких денег, ваше преимущество?
   – Вы что, с ума все посходили от караульной службы?! Господа стольники, я вами недоволен! Пора бы уже привыкнуть к высокому званию мздоимца! У вас под рукой полный сундук хвостней! Хватит, чтобы три таких замка купить, причем с вычищенными рвами, отловленными крысами и нынешними гостями в качестве лакеев! – не на шутку разошелся я.
   – Оно-то так, конечно, – ежась под начальственными взглядами, пробормотал, оправдываясь, проштрафившийся страж. – Так ведь деньги-то ваши, сиречь, казенные! Как же можно, без указу-то? – суетливо добавил он. – А окромя того, они всё какого-то Соловья спрашивали. Мол, аренду с ним подписывали и о мзде, стало быть, с ним рядились. Так что хошь – не хошь, а вынь Соловья, да положь.
   – Я шалею от этой публики. – Ищущий поддержки взгляд, брошенный на Делли, заставил меня с грустью убедиться, что она вполне разделяет логику приводимых караульщиком аргументов. – Ты бы им сказал, – с напором продолжил я, – что здесь нынче квартирует Уряд Нежданных Дел. Мол, руководства сейчас на базе нет, что ты, как положено, всё дословно передашь, а дальше дело не твое. Урядники промеж собою спишутся и всё решат.
   – Я говорил, – порывисто вздохнув, сознался аппаратчик-новобранец. – А они ни в какую! Твердят, коли Уряд Прихода Государева Соловью замок внаем под жилье выделил, то никакого права сей честный муж не имел от своего имени казенную собственность кому иному переуступать.
   – Так! – с угрозой начал я. – Забавные вещи тут вырисовываются! Разбойник, беглый каторжник, глазом не моргнув, замки в аренду берет.
   – По бумагам значится, что он там ослов разводить обязался, – педантично уточнил начетчик.
   – На бабки? – радостно вставил Вадим.
   – На дедки! – огрызнулся я. – А целый, можно сказать, Уряд из-за каких-то долбаных штрафов должен ночевать среди леса?
   – Мздоимцы объявили, – рассматривая грунт вокруг лошадиных копыт, пустился в объяснения незадачливый переговорщик, – что при всем уважении против Разрядного Уложения идти не могут. На том к сургучу алому печать и приложили. Сказывали только, что по истечении трех дней в обратную дорогу пустятся. Вот, стало быть, и заедут, чтоб сию незадачу добром, как водится, решить.
   – Бред какой-то! – устало отозвался я. – И что ж прикажешь нам делать эти три дня?
   – Да разве ж мне по чину приказывать? Мы вот в Елдин направлялись, вас дожидаться.
   – Нет, в Елдин нам сейчас ехать ни к чему, – отрицательно покачал головой я.
   – Тогда, может, к Харитиеву пойдем сфинкса искать? – неуверенно предложил Вавила Несусветович.
   – Пойдем, конечно, – резко оборвал его я. – Только есть три «но». Первое: после взрыва по всему западному берегу Непрухи наверняка патрули, а пробиваться с боем в наши планы не входит. Второе: надо что-то решать с Финнэстом, в таком состоянии ему никуда ехать нельзя. – Я спиной почувствовал благодарный взгляд Оринки, и это придало мне уверенности в том, что выбранное направление верно. – И третье: мы этот сундук на колесах за собой по всей стране таскать будем?
   – Так что ж делать-то? – обескураженно спросил урядник.
   – Возвращаться в замок! – отчеканил я.
   – Да ведь опечатан он, – глядя на меня, точно на умственно расстроившегося, напомнил вещавший ранее стражник.
   – Невелика печаль, главное, замок на месте, а печать и сорвать можно!
   На лесной дороге моментально воцарилась такая тишина, что казалось, будто все поющие в терновнике, орущие в орешнике и шипящие в шиповнике вымерли в один момент.
   – Ой, не надо бы! – отвлекаясь от хлюпанья носом, настороженно прошептала Оринка.
   – Она права, – тихо подтвердила Делли. – Брось ты эту затею!
   Признаться, я не ожидал от верной спутницы такого подвоха, но, выдержав мой гневный взгляд, фея лишь покачала головой, точно увещевая непослушное дитя. Личный состав Уряда скорбно молчал, но по выражению всех имевшихся в наличии лиц было видно, что я сморозил глупость величиной с айсберг.
   – Тут это не принято, ваше преимущество, – наконец выдавил урядник. – Беда случиться может.
   – В чем проблема? – вертя головой из стороны в сторону, поинтересовался Ратников. – Тоже мне – печать! Фигня делов! Я ж типа И.О.! Так что все будет чики-пики! С кем надо перетрем, кому надо забашляем! Мы ж не какие-нибудь лохи зашуганные, мы ж – Уряд!
   Я узнал эту интонацию. С нею некий актер, залихватски пытавшийся изобразить из себя конкретного пацана, выдыхал отдающее стахановскими забоями словечко «бригада». Что мудрить?! Мелкое пижонство. Но мысль, которую, сам того не зная, подбросил Вадюня, меня позабавила.
   – Я так понял, печати срывать здесь не принято?
   – Да уж, вестимо, не принято, коли через нее сам Нычка благость свою и защиту людям являет, – оживился Вавила.
   – Вот и отлично! Получается, никто не ждет, что мы эту печать сорвем?
   – Не ждет, – тускнея и, вероятно, догадываясь, куда я клоню, тоскливо проговорил господин урядник.
   – Ну, так, выходит, дело-то получается нежданное? А кому такими делами заниматься, как не Уряду Нежданных Дел? – Несусветович попытался было что-то сказать, но я перебил его, не давая вставить слово: – Всё, разворачиваемся. Нечего тут посреди дороги ораторский клуб устраивать, и так народ мимо ходить боится. Возвращаемся на базу!
   – Я в замок не пойду, – шепотом, медленно и очень внятно произнесла Оринка. – И Финнэст не пойдет. И всякому иному идти туда не советую.
   – Бунт на корабле?! – нахмурился я. – Ошалели, что ли?!
   – Негоже печать рушить. Беда от того приключится, – упрямо наклонив голову, выдохнула кудесница.
   – А вот пугать не надо! Пуганые, – жестко отрезал я. – Ладно, разберемся на месте!
 
   Красная сургучная печать на витом шнуре была единственным запором, скреплявшим массивные створки ворот опустевшего замка. Подталкиваемые разошедшимся не на шутку ночным ветром, они кряхтели на старых петлях, пытаясь гостеприимно распахнуться навстречу недавним обитателям лесного чертога. Но действительно, словно неведомая волшебная сила удерживала сургуч на месте, не давая воротам распахнуться. Их негромкий жалобный скрип звучал для меня горьким сетованием на подневольную судьбу.
   – Не ходили бы вы туда! – разворачивая коня поперек опущенного моста, увещевающе промолвила Делли. – И здесь прекрасно заночевать можно.
   – Пойми, – я оглянулся на всадников кортежа, остановившихся шагах в двадцати за нашими спинами, – уже ничего не поделаешь. Точка возврата пройдена. Если сейчас у самых ворот мы ни с того ни с сего поменяем свое решение, эти красавцы возомнят, что отцы-командиры попросту струсили. Причем испугались не прямой угрозы, не оружия, не дикого зверя, а бабских сказок. Как потом отдавать приказы, если в глазах подчиненных мы будем слыть мягкотелыми хлюпиками?