Страница:
– Я, конечно, извиняюсь, – вмешался в пламенную речь собрата Лазарь Раввинович. – Но не надо ж всё являть в темном цвете! Какая война, Неждан! Что ты такое говоришь! Вокруг будет мир, до полной победы нашего оружия.
– И всё же, – насторожился я, – что за военные игры тут намечаются?
– Разве ж это игры? Почтеннейший одинец, это пока еще песни и пляски! Может, вы уже слышали последнюю хохму? В этой стране таки пропал король! А если внимательно приглядеться, и не он один. По слухам, это мало кого заботит здесь, и меня почему-то это совершенно не удивляет. Но среди тех, кого это волнует там, – наш любимый государь, что уже неприятно, особенно принимая во внимание его склонность к буйству. А с другой стороны, пусть живет наш король еще сто лет, а только чему ж тут удивляться?! Если столько человек будут столько раз на дню говорить: «Чтоб вы провалились!», то отчего бы местному Богу, из любви к собственному народу, не выполнить эту маленькую, буквально ничтожную просьбу хотя бы один раз, в честь праздника, которым теперь будет этот день?! Мне не дает спать другое: когда мудрый король Базилей решит проявить свое известное миролюбие и заботу и по-братски разместить заставы в субурбанских городах, там, пристально глядя на нас, могут догадаться, что по королевскому дворцу гуляют только сквозняки, и многие тут же захотят посидеть на троне. Вот это будет, таки да, игра, от которой вы устанете хлопать! Это я вам говорю, как славный витязь и просто неглупый человек.
Я оторопело уставился на храброго сына древнего народа. Черный кудрявый локон выбивался из-под его шлема и кокетливо развевался на ветру.
– И-и-и… когда же это произойдет? – негромко выдавил я.
– Передовые отряды уж близ малиновой линии! – гордо проговорил Неждан Незванович. – Коли будет на то приказ, так хоть сейчас на защиту соседей, мил-друг, станем. Оградим их от недруга злого стеной червленых щитов наших! Ужо попомнят супостаты блеск мечей булатных! Не сносить им головы. А нам сносить!
– Я бы так сказал, что завтра поутру здесь уже могут накрывать стол, встречать соседей, – поправил боевого товарища Лазарь Раввинович.
– Но… – послышался возбужденный голос подставного Юшки-каана, уже, впрочем, принявшего свой привычный образ, – это невозможно!!!
– Отчего же вдруг? – сдвинул брови Неждан Незванович, смеривая взглядом статную фигуру гридня и с тоской сознавая, что прямо сейчас схлестнуться с раненым воином было бы неспортивно: – Кто ты вообще таков, чтоб пред именитыми мужами дерзостные речи держать?
– Рода я чужедальнего, – горделиво расправив плечи, начал представляться гридень, – из холодной страны Финноэстии, что на самом краю Царства Вечных Льдов. Кличут меня Финнэст, а по прозванию – Ясный Беркут, потому как всякому ясно, что кто меня обидеть удумает, на того я птицею хищной брошусь, да как есть в клочья порву! Состою я стременным при особе Юшки-каана.
– Ну, особа не особо, – протяжно заговорил Неждан Незванович, – а уж больно слова твои на похвальбу смахивают. Был бы ты чуток поздоровее – схлестнулись бы в честном бою, да там бы сразу и узрели, на кого ты, юнак желторотый, хищной птицей кидаться будешь.
– Не о том речь. – Я с возмущением перебил задиристого витязя, как обычно, подыскивающего достойный повод для схватки. – Какой, к джапанским демонам, бой!
– Ну, хошь я правую руку к поясу прикручу, одной левой биться стану?
– Уймись, Неждан! – грозно прикрикнул Светозар Святогорович. – Дай парню слово молвить! Ты говори, малый, не пужайся.
– Я и не пужаюсь, – нахохлился Финнэст. – Как сказывал уже, я при Юшке-каане состою. Так он, стало быть, только вчерашним днем в Субурбанию из-за хребта примчался, как стало ведомо, что государь-надежа и верные челядинцы – все без вести сгинули. А дотоле он у генерального мурлюкского майора гостил. Тот ему по жене свойственником приходится.
– Ну, гостил себе и гостил, – пробурчал Неждан Незванович. – Я вон намедни тоже славно погостил.
– Король Барсиад, – не обращая внимания на реплики отчаянного забияки, продолжал стременной, – Юшку-каана за Хребет послал не щи хлебать. Он, сказывают, всё твердил, что вокруг вороги злые притаились, со свету его сжить хотят. Нужна, мол, ему крепкая оборона от всех недругов. Вот о том-то в Мурлюкии и рядили. О том же Юшка-каан в Елдин и привез договор, скрепленный вислыми печатями.
– Погоди-ка, – встревоженно прервал Ясного Беркута Светозар Святогорович. – Ведь это ж у нас с королем Барсиадом договор на вечные времена против общего ворога заедино стоять. Ведь это же…
– Это значит, – четко проговаривая каждое слово, перебил его я, – что стоит первому грусскому витязю пересечь малиновую линию, откуда ни возьмись, здесь объявится мурлюкская армия. Делли, это необходимо остановить немедля! Иначе завтра Субурбанию раскатают, как площадку для гольфа.
Гнилозубый призрак беспощадной полномасштабной бойни замаячил на горизонте, заклубился серой пылью вечного забвения над золотыми куполами елдинских храмов. Ситуация, с самого первого часа казавшаяся донельзя запутанной, теперь осложнялась еще больше. Как в старом анекдоте: пессимист говорит: «Хуже некуда!» «Есть куда!» – радостно утешает его оптимист.
Само по себе исчезновение монарха со всем его двором, насколько я помнил школьный курс истории, – дело небывалое. По крайней мере при таких обстоятельствах. Ну, хорошо, отложим в сторону боярские регалии и Вадюнины притязания на престол. В конце концов, нас интересует исключительно криминальная подоплека расследуемого дела.
Есть некто, кому на руку исчезновение короля со всеми его чиновными прихлебателями. Есть у него на то свои мотивы. Будь у меня под рукой соответствующая оперативно-следственная группа, я бы, пожалуй, дал задание отработать разнообразные боковые линии вроде тайной мести, похищения с целью выкупа и тому подобную несусветицу. Бывает всякое, даже вариант с пополнением своих продовольственных запасов каким-нибудь разгулявшимся драконом не стоит окончательно сбрасывать со счетов. Но всё же, на мой взгляд, наиболее вероятна и оправданна версия незаконного завладения имуществом, так сказать, в особо крупных, буквально гигантских размерах. Попросту говоря, желание правильно распорядиться освободившимся престолом. Сядет ли на него организатор преступления или же его ставленник – вопрос открытый. Я невольно представил себе Соловья-разбойника в короне, длинной горностаевой мантии и при остальных дорогостоящих причиндалах, с которыми любят изображать монархов придворные живописцы. А почему, собственно, нет?
Много ли нужно, чтобы грабитель с большой дороги обернулся народным мстителем, не щадившим живота ближнего своего в борьбе с зажравшимися государевыми мздоимцами. Благо, под рукой есть малый джентльменский набор: и тебе дерзкий побег из застенков, и борьба с иноземцами в лице Светозара Святогоровича, и раздача награбленного бедному люду. Тут я припомнил вчерашних представителей простого народа, по единому слову Вадима без оглядки бросившихся ускорять эту самую раздачу.
Впрочем, дай волю историкам – герой из Соловья-разбойника получится поистине легендарный! Хотя, пожалуй, королем ему не быть. Наш утренний пикничок в глазах высокого начальства ударил по его рейтингу не хуже, чем паровой молот по шляпки гвоздя. И с теми же результатами. Но всё же кто бы ни был загадочный хозяин разбойничьего атамана, военные действия на территории Субурбании вряд ли ему на руку. Бандитизм, даже хорошо организованный, требует состояния хотя бы относительной стабильности, поскольку даже самая большая разбойничья шайка по силе не идет в сравнение с регулярной армией, а перебиваться с полушки на грош определенно не в духе неведомого хозяина.
«А может, он и не субурбанец вовсе? – мелькнула у меня в голове шальная мысль. – Может, он нарочно решил стравить здесь мурлюков с Грусью, чтобы потом перейти на обескровленные земли таким себе избавителем? Нет. Это уж как-то совсем…» Я не нашелся, как определить это «совсем», просто подобный расклад казался мне чересчур навороченным. В конце концов, разбойник он, видно, матерый и влиятельный, но всё же только разбойник, а не какой-нибудь там кардинал Ришелье. А может, именно поэтому он и знать не знает ни о военном союзе с Грусью, ни о таком же соглашении с мурлюками? Вряд ли! Крышу он держал высоко, стало быть, где-то близ главной кормушки круги нарезал. Должен был знать! А может быть, это и не он вовсе эту бодягу затеял? Когда трон опустел, он, понятное дело, за шанс ухватился. А затеять все мог, скажем, тот же Юшка-каан. Например, с востока в Субурбанию войдут полки короля Базилея, а с запада, где у Юшки главная вотчина, мурлюкские борцы за мир. Если подсуетиться, сойдутся они лицом к лицу на берегах реки Непрухи, обложат друг друга по матушке, да и разделят бесхозную державу между собой? Так сказать, в целях обороны от всяческого недруга. Кто в таком случае станет править новоприобретенными мурлюкскими землями? Да уж и дятлу понятно – майорский сродственник. А может, еще кто здесь крутит? Никаких гарантий, что истинный организатор грядущего бедлама попал в зону нашего внимания. Абсолютно никаких!
– Виктор! – прерывая стремительный ход моих расчетов, удивленно проговорила фея. – Как же Базилея-то остановить? Нешто не ведаешь: коли он решил чего, тут хоть ужом извейся, хоть в колокола звони – толку чуть.
– Делли, ты лучше меня знаешь короля Базилея. Так что, хочешь – уговаривай, хочешь – околдовывай. Если тебе интересно довести до конца дело о пропаже здешнего монарха, войска в Субурбанию войти не должны. Иначе всё сведется к изучению формального повода к войне, но это уже забота не следознавцев, а дипломатов и историков.
– Оно-то, конечно, так, – вздохнула фея. – Да только…
– Слышь! – прервал затягивающуюся паузу Вадюня. – А если типа запустить мульку, что король не спекся, а ушел в народ? Ну, как мы на Соловьиной блатхате по ушам протерли.
– Негоже, брат, государю облыжные байки сказывать, – с укором покачал головой Светозар Святогорович.
– Братан, я тебе по жизни говорю, какие в натуре байки! Никто ж не в теме, где король. Может, он конкретно в этих лесах партизанит? Здесь без горячки четко всё надо разрулить. А если шобла на шоблу ломанутся, тут будет стоять такой пиф-паф, как у недоделанных отморозков на разборке. От такой предъявы мы здесь чисто конкретно сплетем лапти, и нихрена от этого мочилова толку не будет!
Ораторский дар моего друга, видно, не пропал даром. Он вверг собравшихся меж девяти дубов витязей в состояние недоуменной задумчивости. Даже Неждан Незванович, удивленно склонив голову, поскреб латной перчаткой заднюю часть шлемака, пытаясь добраться до затылка.
– А чего это ты молвил, брат?
– Не важно, – перебил его я. – Делли, я выдвигаю гипотезу, что король находится на территории страны. В каком состоянии – не имеет значения. Вполне может быть, что в здравом уме и полной памяти. В любом случае, Вадим, как старший по званию, на данный момент исполняет обязанности государя. Никаких возражений против этого со стороны местного населения мы еще не слышали. А поскольку, кроме всего прочего, И.О. здешнего короля еще и грусский боярин, волноваться Базилею не о чем. Как говорится, если вдруг чего, мы немедля призовем его на помощь. Правда, Вадик?
– Ну, так, ясный перец! – пожал могучими плечами Ратников.
– Что от меня потребно? – встрепенулся начавший было подремывать Финнэст.
– Он сказал перец, а не беркут. Это разные вещи, – отсекая возможные разночтения, заявил я. – Делли, отправляйся к королю. Убеди его вернуться в столицу, а мы пока выясним, откуда ветер дует.
– Да как же вы без меня-то управитесь? – всплеснула руками фея.
– Мы постараемся, – сухо ответил я, понимая, что слова чародейки отнюдь не лишены смысла. – Оринка поможет. Но ты уж, будь добра, не задерживайся.
– Так, стало быть, славою не покрывшись, к родным очагам ворочаемся? – совершенно разочарованный холостым пробегом, горестно нахмурился Неждан Незваныч. – Э-э-эх, вот ведь незадача!
– Почтеннейшая Делли, дочь Иларьева! – Лазарь Раввинович стремительным аллюром подскочил к фее. – Позвольте вас слегка приобнять с целью вашего удобства и полной безопасности по дороге отсюда и обратно.
– Эй ты, кенар-озорник! – заглушая куртуазную речь собрата, громыхнул Светозар Святогорович. – Иди-ка, миленок, в мои объятия! – Он распахнул клещи своих огромных ручищ, которыми, не особо напрягаясь, мог удавить быка. – Прогуляемся, дрозд ты мой певчий, как в былые времена!
Глава 10
– И всё же, – насторожился я, – что за военные игры тут намечаются?
– Разве ж это игры? Почтеннейший одинец, это пока еще песни и пляски! Может, вы уже слышали последнюю хохму? В этой стране таки пропал король! А если внимательно приглядеться, и не он один. По слухам, это мало кого заботит здесь, и меня почему-то это совершенно не удивляет. Но среди тех, кого это волнует там, – наш любимый государь, что уже неприятно, особенно принимая во внимание его склонность к буйству. А с другой стороны, пусть живет наш король еще сто лет, а только чему ж тут удивляться?! Если столько человек будут столько раз на дню говорить: «Чтоб вы провалились!», то отчего бы местному Богу, из любви к собственному народу, не выполнить эту маленькую, буквально ничтожную просьбу хотя бы один раз, в честь праздника, которым теперь будет этот день?! Мне не дает спать другое: когда мудрый король Базилей решит проявить свое известное миролюбие и заботу и по-братски разместить заставы в субурбанских городах, там, пристально глядя на нас, могут догадаться, что по королевскому дворцу гуляют только сквозняки, и многие тут же захотят посидеть на троне. Вот это будет, таки да, игра, от которой вы устанете хлопать! Это я вам говорю, как славный витязь и просто неглупый человек.
Я оторопело уставился на храброго сына древнего народа. Черный кудрявый локон выбивался из-под его шлема и кокетливо развевался на ветру.
– И-и-и… когда же это произойдет? – негромко выдавил я.
– Передовые отряды уж близ малиновой линии! – гордо проговорил Неждан Незванович. – Коли будет на то приказ, так хоть сейчас на защиту соседей, мил-друг, станем. Оградим их от недруга злого стеной червленых щитов наших! Ужо попомнят супостаты блеск мечей булатных! Не сносить им головы. А нам сносить!
– Я бы так сказал, что завтра поутру здесь уже могут накрывать стол, встречать соседей, – поправил боевого товарища Лазарь Раввинович.
– Но… – послышался возбужденный голос подставного Юшки-каана, уже, впрочем, принявшего свой привычный образ, – это невозможно!!!
– Отчего же вдруг? – сдвинул брови Неждан Незванович, смеривая взглядом статную фигуру гридня и с тоской сознавая, что прямо сейчас схлестнуться с раненым воином было бы неспортивно: – Кто ты вообще таков, чтоб пред именитыми мужами дерзостные речи держать?
– Рода я чужедальнего, – горделиво расправив плечи, начал представляться гридень, – из холодной страны Финноэстии, что на самом краю Царства Вечных Льдов. Кличут меня Финнэст, а по прозванию – Ясный Беркут, потому как всякому ясно, что кто меня обидеть удумает, на того я птицею хищной брошусь, да как есть в клочья порву! Состою я стременным при особе Юшки-каана.
– Ну, особа не особо, – протяжно заговорил Неждан Незванович, – а уж больно слова твои на похвальбу смахивают. Был бы ты чуток поздоровее – схлестнулись бы в честном бою, да там бы сразу и узрели, на кого ты, юнак желторотый, хищной птицей кидаться будешь.
– Не о том речь. – Я с возмущением перебил задиристого витязя, как обычно, подыскивающего достойный повод для схватки. – Какой, к джапанским демонам, бой!
– Ну, хошь я правую руку к поясу прикручу, одной левой биться стану?
– Уймись, Неждан! – грозно прикрикнул Светозар Святогорович. – Дай парню слово молвить! Ты говори, малый, не пужайся.
– Я и не пужаюсь, – нахохлился Финнэст. – Как сказывал уже, я при Юшке-каане состою. Так он, стало быть, только вчерашним днем в Субурбанию из-за хребта примчался, как стало ведомо, что государь-надежа и верные челядинцы – все без вести сгинули. А дотоле он у генерального мурлюкского майора гостил. Тот ему по жене свойственником приходится.
– Ну, гостил себе и гостил, – пробурчал Неждан Незванович. – Я вон намедни тоже славно погостил.
– Король Барсиад, – не обращая внимания на реплики отчаянного забияки, продолжал стременной, – Юшку-каана за Хребет послал не щи хлебать. Он, сказывают, всё твердил, что вокруг вороги злые притаились, со свету его сжить хотят. Нужна, мол, ему крепкая оборона от всех недругов. Вот о том-то в Мурлюкии и рядили. О том же Юшка-каан в Елдин и привез договор, скрепленный вислыми печатями.
– Погоди-ка, – встревоженно прервал Ясного Беркута Светозар Святогорович. – Ведь это ж у нас с королем Барсиадом договор на вечные времена против общего ворога заедино стоять. Ведь это же…
– Это значит, – четко проговаривая каждое слово, перебил его я, – что стоит первому грусскому витязю пересечь малиновую линию, откуда ни возьмись, здесь объявится мурлюкская армия. Делли, это необходимо остановить немедля! Иначе завтра Субурбанию раскатают, как площадку для гольфа.
Гнилозубый призрак беспощадной полномасштабной бойни замаячил на горизонте, заклубился серой пылью вечного забвения над золотыми куполами елдинских храмов. Ситуация, с самого первого часа казавшаяся донельзя запутанной, теперь осложнялась еще больше. Как в старом анекдоте: пессимист говорит: «Хуже некуда!» «Есть куда!» – радостно утешает его оптимист.
Само по себе исчезновение монарха со всем его двором, насколько я помнил школьный курс истории, – дело небывалое. По крайней мере при таких обстоятельствах. Ну, хорошо, отложим в сторону боярские регалии и Вадюнины притязания на престол. В конце концов, нас интересует исключительно криминальная подоплека расследуемого дела.
Есть некто, кому на руку исчезновение короля со всеми его чиновными прихлебателями. Есть у него на то свои мотивы. Будь у меня под рукой соответствующая оперативно-следственная группа, я бы, пожалуй, дал задание отработать разнообразные боковые линии вроде тайной мести, похищения с целью выкупа и тому подобную несусветицу. Бывает всякое, даже вариант с пополнением своих продовольственных запасов каким-нибудь разгулявшимся драконом не стоит окончательно сбрасывать со счетов. Но всё же, на мой взгляд, наиболее вероятна и оправданна версия незаконного завладения имуществом, так сказать, в особо крупных, буквально гигантских размерах. Попросту говоря, желание правильно распорядиться освободившимся престолом. Сядет ли на него организатор преступления или же его ставленник – вопрос открытый. Я невольно представил себе Соловья-разбойника в короне, длинной горностаевой мантии и при остальных дорогостоящих причиндалах, с которыми любят изображать монархов придворные живописцы. А почему, собственно, нет?
Много ли нужно, чтобы грабитель с большой дороги обернулся народным мстителем, не щадившим живота ближнего своего в борьбе с зажравшимися государевыми мздоимцами. Благо, под рукой есть малый джентльменский набор: и тебе дерзкий побег из застенков, и борьба с иноземцами в лице Светозара Святогоровича, и раздача награбленного бедному люду. Тут я припомнил вчерашних представителей простого народа, по единому слову Вадима без оглядки бросившихся ускорять эту самую раздачу.
Впрочем, дай волю историкам – герой из Соловья-разбойника получится поистине легендарный! Хотя, пожалуй, королем ему не быть. Наш утренний пикничок в глазах высокого начальства ударил по его рейтингу не хуже, чем паровой молот по шляпки гвоздя. И с теми же результатами. Но всё же кто бы ни был загадочный хозяин разбойничьего атамана, военные действия на территории Субурбании вряд ли ему на руку. Бандитизм, даже хорошо организованный, требует состояния хотя бы относительной стабильности, поскольку даже самая большая разбойничья шайка по силе не идет в сравнение с регулярной армией, а перебиваться с полушки на грош определенно не в духе неведомого хозяина.
«А может, он и не субурбанец вовсе? – мелькнула у меня в голове шальная мысль. – Может, он нарочно решил стравить здесь мурлюков с Грусью, чтобы потом перейти на обескровленные земли таким себе избавителем? Нет. Это уж как-то совсем…» Я не нашелся, как определить это «совсем», просто подобный расклад казался мне чересчур навороченным. В конце концов, разбойник он, видно, матерый и влиятельный, но всё же только разбойник, а не какой-нибудь там кардинал Ришелье. А может, именно поэтому он и знать не знает ни о военном союзе с Грусью, ни о таком же соглашении с мурлюками? Вряд ли! Крышу он держал высоко, стало быть, где-то близ главной кормушки круги нарезал. Должен был знать! А может быть, это и не он вовсе эту бодягу затеял? Когда трон опустел, он, понятное дело, за шанс ухватился. А затеять все мог, скажем, тот же Юшка-каан. Например, с востока в Субурбанию войдут полки короля Базилея, а с запада, где у Юшки главная вотчина, мурлюкские борцы за мир. Если подсуетиться, сойдутся они лицом к лицу на берегах реки Непрухи, обложат друг друга по матушке, да и разделят бесхозную державу между собой? Так сказать, в целях обороны от всяческого недруга. Кто в таком случае станет править новоприобретенными мурлюкскими землями? Да уж и дятлу понятно – майорский сродственник. А может, еще кто здесь крутит? Никаких гарантий, что истинный организатор грядущего бедлама попал в зону нашего внимания. Абсолютно никаких!
– Виктор! – прерывая стремительный ход моих расчетов, удивленно проговорила фея. – Как же Базилея-то остановить? Нешто не ведаешь: коли он решил чего, тут хоть ужом извейся, хоть в колокола звони – толку чуть.
– Делли, ты лучше меня знаешь короля Базилея. Так что, хочешь – уговаривай, хочешь – околдовывай. Если тебе интересно довести до конца дело о пропаже здешнего монарха, войска в Субурбанию войти не должны. Иначе всё сведется к изучению формального повода к войне, но это уже забота не следознавцев, а дипломатов и историков.
– Оно-то, конечно, так, – вздохнула фея. – Да только…
– Слышь! – прервал затягивающуюся паузу Вадюня. – А если типа запустить мульку, что король не спекся, а ушел в народ? Ну, как мы на Соловьиной блатхате по ушам протерли.
– Негоже, брат, государю облыжные байки сказывать, – с укором покачал головой Светозар Святогорович.
– Братан, я тебе по жизни говорю, какие в натуре байки! Никто ж не в теме, где король. Может, он конкретно в этих лесах партизанит? Здесь без горячки четко всё надо разрулить. А если шобла на шоблу ломанутся, тут будет стоять такой пиф-паф, как у недоделанных отморозков на разборке. От такой предъявы мы здесь чисто конкретно сплетем лапти, и нихрена от этого мочилова толку не будет!
Ораторский дар моего друга, видно, не пропал даром. Он вверг собравшихся меж девяти дубов витязей в состояние недоуменной задумчивости. Даже Неждан Незванович, удивленно склонив голову, поскреб латной перчаткой заднюю часть шлемака, пытаясь добраться до затылка.
– А чего это ты молвил, брат?
– Не важно, – перебил его я. – Делли, я выдвигаю гипотезу, что король находится на территории страны. В каком состоянии – не имеет значения. Вполне может быть, что в здравом уме и полной памяти. В любом случае, Вадим, как старший по званию, на данный момент исполняет обязанности государя. Никаких возражений против этого со стороны местного населения мы еще не слышали. А поскольку, кроме всего прочего, И.О. здешнего короля еще и грусский боярин, волноваться Базилею не о чем. Как говорится, если вдруг чего, мы немедля призовем его на помощь. Правда, Вадик?
– Ну, так, ясный перец! – пожал могучими плечами Ратников.
– Что от меня потребно? – встрепенулся начавший было подремывать Финнэст.
– Он сказал перец, а не беркут. Это разные вещи, – отсекая возможные разночтения, заявил я. – Делли, отправляйся к королю. Убеди его вернуться в столицу, а мы пока выясним, откуда ветер дует.
– Да как же вы без меня-то управитесь? – всплеснула руками фея.
– Мы постараемся, – сухо ответил я, понимая, что слова чародейки отнюдь не лишены смысла. – Оринка поможет. Но ты уж, будь добра, не задерживайся.
– Так, стало быть, славою не покрывшись, к родным очагам ворочаемся? – совершенно разочарованный холостым пробегом, горестно нахмурился Неждан Незваныч. – Э-э-эх, вот ведь незадача!
– Почтеннейшая Делли, дочь Иларьева! – Лазарь Раввинович стремительным аллюром подскочил к фее. – Позвольте вас слегка приобнять с целью вашего удобства и полной безопасности по дороге отсюда и обратно.
– Эй ты, кенар-озорник! – заглушая куртуазную речь собрата, громыхнул Светозар Святогорович. – Иди-ка, миленок, в мои объятия! – Он распахнул клещи своих огромных ручищ, которыми, не особо напрягаясь, мог удавить быка. – Прогуляемся, дрозд ты мой певчий, как в былые времена!
Глава 10
Сказ о правом деле и левом наезде
Взметнулись серые хрупкие листья, устилавшие землю вкруг заветных дубов. Взметнулись и закружили, подхваченные вихрем неведомых чар. Когда же стих чудодейственный порыв и унялся хоровод потревоженной волшебством опавшей листвы, лишь мы с Вадюней да Оринка с Финнэстом остались стоять на прогалине, точно и не было мгновение назад здесь никого более. Припорошенные листвяной трухой, вокруг нас лежали бесчувственные стрелки лесовой стражи в живописных позах. Но их в счет можно было не брать. В конце концов, стояли только мы!
– Ну вот, – печально вздохнул Ратников, глядя на то место, где совсем недавно находились его побратимы и Делли. – Блин горелый!
Чувства напарника были мне близки и понятны. Расставание с друзьями всегда наводит тоску. Однако времени для меланхоличного созерцания горизонта и махания вдаль заплаканным платком у нас не было. Этим ясным безоблачным утром тучи над Субурбанией собирались нешуточные. И раз уж дернула нелегкая впрячься в этот бесхозный воз, то, стало быть, самое время нам заняться своими прямыми тягловыми обязанностями.
Я кинул взгляд на просыпающийся Елдин. Где-то там сейчас готовился к решительным действиям Юшка-каан. Желал ли он и впрямь взойти на пустующий трон короля Барсиада, или же, как я предполагал, возглавить новую мурлюкскую колонию, простирающуюся от руин Железного Тына до неспешных вод Непрухи? Вопрос пока оставался открытым.
Но не стоило даже заключать пари, что смирно ожидать, когда всё разрешится само собой, Юшка не станет. Чего-чего, а амбиций в нем побольше, чем калорий в сале. Однако будь ты хоть весь из амбиций, но без головы останешься – корону возлагать будет не на что. А в том, чтобы оказаться с башкой порознь, каану готовы были весьма настойчиво помочь. Судя по описанию, неведомый хозяин Соловья-разбойника не оставит затею добраться до Юшки. Наверняка подобных «соловьев» у него не один десяток. Субурбания – государство не маленькое, и если на каждый порядочный большак такого вот пернатого сажать, птичник должен быть размером с королевский дворец.
– Клин, ты о чем думаешь? – настороженно оценивая мою задумчивость, поинтересовался Вадюня.
– Об этом типе из Зазеркалья, – поморщился я, массируя переносицу. – Похоже, этот тип собрался охотиться на Юшку, как фермер на кролика. Из разряда: всё перекантую, но не сдамся! Видимо, тот стоит между нашим таинственным собеседником и заветным троном. Но тут есть вопрос: желает ли он грохнуть соперника или же убедить его вдребезги и наповал весело плясать под свою дудку.
– Будьте покойны, бояре, – оскорбился за вельможного господина стременной. – Каан ни под чью дуду плясать не станет.
– Станет – не станет? Почем ты знаешь? – Я с сомнением махнул рукой. – Тут бы ему самому покойным не заделаться! А то ведь, сам видишь, наши тайные недоброжелатели умеют находить убедительные доводы.
Ясный Беркут обвел присутствующих возмущенным, точно море в шторм, взором, словно мы начали уже применять прогрессивные методы экспресс-убеждения к главе Союза Кланов Соборная Субурбания.
– Я силюсь понять, судари мои, кто же вы такие есть на самом деле? В замке разбойном вы изволили величаться мздоимцами государевыми. Тут нежданно-негаданно оказалось, что вы – бояре грусские. Может, и в мурлюкских землях у вас какой чин имеется, али в имперских – титул?
– Че ты суетишься, доходной? – не на шутку оскорбился Вадим. – Кто тебя в натуре из кичи вынул? Ты б там сейчас у соловьиной сборной мячом работал! Нет, чтоб спасибо сказать! Ишь, заговорил. Здрасьте-нате, хрен в томате!
– Остынь, Вадим. – Я положил руку на плечо друга. – Парень имеет право знать правду, если мы планируем с ним дальше работать.
– А мы че, планируем? – недовольно пробормотал Злой Бодун, недвусмысленно поигрывая «мосбергом».
Я пропустил последние слова мимо ушей и повернулся к гридню.
– Наши имена тебе уже известны. Титулы и звания, которые все здесь слышали, тоже целиком и полностью относятся к нам. Нравятся они тебе, нет ли, сути дела не меняет. А суть такова. Я и вправду завзятый одинец-следознавец. Вадим – мой помощник. Мы расследуем дело о небывалом исчезновении короля Барсиада II и его двора.
– А ты, – с укором переведя взгляд на свою милую спутницу, горестно промолвил Финнэст, – стало быть, тоже на них работаешь?
– Молодой человек! – резко вмешался я. – Орина работает не «на нас», как ты изволишь выражаться, а с нами. И прошу не забывать, что это спасло твою жизнь. Уж и не знаю, насколько тебе интересна судьба этой страны, но если не совсем безразлична, ты должен понять, что от нашей работы сейчас зависит, будет сия держава в дальнейшем существовать или же нет. Если ты этого уразуметь не способен – возвращайся побыстрей в свою Финнэстию, потому как здесь в скором времени может стать очень горячо.
– Я не из робкого десятка! – гордо выпрямился гридень.
– Да хоть из наихрабрейшей сотни, мне нет до этого никакого дела! – пожал плечами я. – Голова покуда твоя неотторжимая собственность. Хочешь, складывай ее здесь, хочешь – еще где.
– Я словом и честным именем на оружии клялся быть верным своему каану. – В словах молодого воина чувствовалось гордое безрассудство, вполне соответствующее его возрасту и званию. – И какие бы грозы здесь ни бушевали, я останусь при нем неотлучно.
Мне едва удалось спрятать под гримасой показной суровости предательскую улыбку. Сам того не сознавая, Финнэст сделал мне замечательный пасс, из тех, которые учитываются наравне с голами. Сам собою мой голос из резкого стал увещевающе ласковым.
– Это верно. Ты клялся преданно служить своему господину, клялся защищать его, не жалея жизни, от любого врага. Так вот, сейчас ему грозит опасность, которую никто не в силах предотвратить. По слогам повторяю – ни-кто. Кроме нас! А без тебя даже нам это будет сделать очень трудно. Почти невозможно.
На лице молодого воина отразилась задумчивость, призванная, точно масло, опрокинутое в бушующее море, смирить ураган разнонаправленных чувств, терзавших его неокрепшую душу.
– Коли желаете, я без промедления отправлюсь к приснославному каану, дабы упредить его о таящемся недруге. А уж затем и вас ему представлю. Не извольте сомневаться, он людей верных да полезных завсегда привечает и щедро оделяет.
– Да мы уж типа знакомы. – Желваки на Вадюниных скулах забегали, наглядно иллюстрируя характер этого знакомства. – И щедрот его нахавались, аж из ушей поперло!
– Ты отправишься в Елдин, это без сомнения, – почти нежно проговорил я. – И будешь охранять каана так, чтобы никто в его сторону и чихнуть не мог. Но говорить о том, что ты здесь видел и слышал, не стоит.
– Это почему же? – насторожился гридень.
– Тот, кто охотится на Юшку, жизнью крепко ученый, а потому бараном в запертые ворота ломиться не станет. У него наверняка свой присмотр за кааном налажен. Откуда-то ж он узнал о том, когда и где вы проедете. И о том, что Соловей его подставляет, тоже узнал. А этого без человечка рядом с твоим ненаглядным кааном он выяснить никак не мог. Теперь представим себе, что ты обо всем господину своему поведаешь. Охраны при нем станет не в пример больше, чем нынче, а толку от нее – меньше. У семи нянек, как водится, дитя без глазу. О всяком же изменении в порядке охраны ворогу в тот же день непременно станет известно. Юшка-каан – не иголка. Его в стоге сена не упрячешь. Он всегда на виду, а стало быть, в опасности. Пока же легкая доступность, – вникай, мнимая доступность, – будет подталкивать противника к действию. Здесь-то мы его и возьмем. Если же Юшка по подвалам, точно мышь, прятаться начнет, бойцов локоть к локтю поставит, проку от них будет, что жабе от расчески, и «соловьиный» хозяин, пользуясь неизбежной кутерьмой, обязательно улучит случай его по-тихому порешить. Хорошо бы, конечно, вычислить, кто из каановой свиты разбойникам барабанит, однако на разгадывание новых загадок времени у нас может и не хватить.
– Так что же выходит? – обескураженно заговорил Финнэст. – Стало быть, могучий каан, за которым десятки кланов субурбанских, будет точно наживка?! Точно червь земляной, у вас на крючке сидеть? А вы на того червя, стало быть, рыбку удить будете?!
– Брателла, вот ты нудный – это что-то! – не выдержал Ратников. – Я в натуре не догоняю. Ты что, чисто не врубаешься?! Какую рыбку, какую птичку, какие, на фиг, крючки?! Если мы главного здешнего пахана за шкворень не возьмем, твоего шефа самого червяки без хлеба зачавкают и в натуре спасибо не скажут! Пока ты тут корки мочишь, ля-ля-тополя, его уже, может быть, конкретно обложили флажками, что того волка. Там, на дороге, за тобой, что ли, охотились? Быстрее мозгами шурупай, горячий финнэстский парень!
Честно говоря, несговорчивость Ясного Беркута начала уже порядком утомлять меня. Несомненно, можно было понять все его сомнения и терзания, но в конце концов Вадим был прав. Времени для увещеваний и дебатов у нас не оставалось.
– Послушай, – скрывая раздражение, проговорил я, – давай с тобой договоримся. Когда-нибудь ты всё в подробностях расскажешь каану. Сейчас постарайся понять, или же принять на веру, что время для того еще не пришло. Пока что я прошу вас отправиться с Оринкой в Елдин. Представь там ее, честь по чести расскажи, как она вылечила каанского скакуна, как, не щадя головы своей, помогла справиться с разбойниками, как раны твои врачевала. Хранить господина рука об руку с ней тебе будет сподручнее. Она хоть юная девица, но кудесница знатная. Польза от нее может быть изрядная.
– Так, стало быть, Оринка со мной в Елдин отправится? – опасливо переспросил Финнэст, точно боясь спугнуть нежданную удачу.
– Ну так, понятное дело. – Я удивленно вскинул брови вверх, точно недоумевая, как столь очевидные вещи могут вызывать сомнения в проницательном собеседнике. – Что же ей, до старости в лесах с елками хороводить? Она уже давно в столицу идти собиралась. Может, как раз по-первости у тебя поживет? – Я мельком кинул взгляд на кудесницу, готовясь в случае чего отразить бурю стыдливого девичьего протеста.
Девушка, похоже, действительно смутилась и, затаив невольную улыбку, потупила взгляд. Однако вместо упоминавшихся ранее природных катаклизмов меня ожидал полнейший штиль согласия. Должно быть, превратности вчерашнего дня не прошли даром для обоих молодых путников. Известное дело! Говорят, правда, что чувства, возникшие в экстремальных ситуациях, непрочны и редко выдерживают испытания обыденностью будней. Но не рассказывать же об этом юным влюбленным! Тем более что в ближайшее время обыденных будней как раз не предвиделось.
– Будь по-вашему, – после краткого молчания со вздохом промолвил Ясный Беркут. – Хоть и не по уложению это, а я не стану говорить каану о нашем знакомстве. Но и вы поклянитесь, что против него зла не умыслите.
– Очень нужно, – сплюнув на землю, пробурчал Вадим. Непонятно, к чему относились эти слова – к персоне каана или же к необходимости давать клятву. Но ничего иного добиться от него не удалось.
– Я клянусь, что действую на пользу Субурбании и что мои действия не будут обращены во вред кому-либо из ее честных жителей, будь то каан или же простой селянин. – Слова эти были произнесены мной с большим пафосом, поднятой вверх правой рукой и левой, покоящейся в области сердца. Надеюсь, что за всей помпезностью гридень не уловил слово «честных». Юшку к таковым мало кто относил. И как бы ни ярились сторонники безукоризненной морали, этот невольный обман был меньшим из зол. И цель, будь она неладна, оправдывала средства.
Прощание было недолгим и довольно скомканным. Вадим был огорчен расставанием с юной спутницей гораздо больше, чем с ее новым кавалером. Проглот, остававшийся с нами, с воркованием терся об Оринкину ногу, требуя почесать его за ухом. Я же среди пожеланий счастливого пути и прочих напутствий едва успел попросить отважную кудесницу доставить весточку нашему старому знакомому, преуспевающему ныне мздоимцу, и, по совместительству, единственному в Субурбании толмачу с кроменецкого, с которым нелишне было бы переброситься словцом, приступая к столь щекотливому расследованию. А заодно назначить ему час и место конспиративной встречи.
Как, должно быть, огорчились, придя в себя, разложенные меж дубов бойцы лесной стражи! Вот уж, что называется, день не задался! Сначала воля неведомого заказчика погнала их в самый волчий час охотиться на дичь, которая и сама не раз промышляла охотой. Затем Переплутень, спешащий поделиться бьющими через край впечатлениями последних дней. На смену ему – Вадик, после встречи с которым далеко не всякий с ходу разберет, где верх, где низ, где лево, где право. И под конец – холодная, сырая от росы трава, оставляющая зеленые следы на промокшей одежде. Впрочем, с одеждой у лесных стражей как раз вышла непредвиденная заминка. Она умчалась вдаль на синебоком «ниссане» нарочитого мужа Вадима Злого Бодуна Ратникова, чтобы больше никогда не встречаться с хозяевами, опозорившими честь своего незамысловатого мундира.
– Ну вот, – печально вздохнул Ратников, глядя на то место, где совсем недавно находились его побратимы и Делли. – Блин горелый!
Чувства напарника были мне близки и понятны. Расставание с друзьями всегда наводит тоску. Однако времени для меланхоличного созерцания горизонта и махания вдаль заплаканным платком у нас не было. Этим ясным безоблачным утром тучи над Субурбанией собирались нешуточные. И раз уж дернула нелегкая впрячься в этот бесхозный воз, то, стало быть, самое время нам заняться своими прямыми тягловыми обязанностями.
Я кинул взгляд на просыпающийся Елдин. Где-то там сейчас готовился к решительным действиям Юшка-каан. Желал ли он и впрямь взойти на пустующий трон короля Барсиада, или же, как я предполагал, возглавить новую мурлюкскую колонию, простирающуюся от руин Железного Тына до неспешных вод Непрухи? Вопрос пока оставался открытым.
Но не стоило даже заключать пари, что смирно ожидать, когда всё разрешится само собой, Юшка не станет. Чего-чего, а амбиций в нем побольше, чем калорий в сале. Однако будь ты хоть весь из амбиций, но без головы останешься – корону возлагать будет не на что. А в том, чтобы оказаться с башкой порознь, каану готовы были весьма настойчиво помочь. Судя по описанию, неведомый хозяин Соловья-разбойника не оставит затею добраться до Юшки. Наверняка подобных «соловьев» у него не один десяток. Субурбания – государство не маленькое, и если на каждый порядочный большак такого вот пернатого сажать, птичник должен быть размером с королевский дворец.
– Клин, ты о чем думаешь? – настороженно оценивая мою задумчивость, поинтересовался Вадюня.
– Об этом типе из Зазеркалья, – поморщился я, массируя переносицу. – Похоже, этот тип собрался охотиться на Юшку, как фермер на кролика. Из разряда: всё перекантую, но не сдамся! Видимо, тот стоит между нашим таинственным собеседником и заветным троном. Но тут есть вопрос: желает ли он грохнуть соперника или же убедить его вдребезги и наповал весело плясать под свою дудку.
– Будьте покойны, бояре, – оскорбился за вельможного господина стременной. – Каан ни под чью дуду плясать не станет.
– Станет – не станет? Почем ты знаешь? – Я с сомнением махнул рукой. – Тут бы ему самому покойным не заделаться! А то ведь, сам видишь, наши тайные недоброжелатели умеют находить убедительные доводы.
Ясный Беркут обвел присутствующих возмущенным, точно море в шторм, взором, словно мы начали уже применять прогрессивные методы экспресс-убеждения к главе Союза Кланов Соборная Субурбания.
– Я силюсь понять, судари мои, кто же вы такие есть на самом деле? В замке разбойном вы изволили величаться мздоимцами государевыми. Тут нежданно-негаданно оказалось, что вы – бояре грусские. Может, и в мурлюкских землях у вас какой чин имеется, али в имперских – титул?
– Че ты суетишься, доходной? – не на шутку оскорбился Вадим. – Кто тебя в натуре из кичи вынул? Ты б там сейчас у соловьиной сборной мячом работал! Нет, чтоб спасибо сказать! Ишь, заговорил. Здрасьте-нате, хрен в томате!
– Остынь, Вадим. – Я положил руку на плечо друга. – Парень имеет право знать правду, если мы планируем с ним дальше работать.
– А мы че, планируем? – недовольно пробормотал Злой Бодун, недвусмысленно поигрывая «мосбергом».
Я пропустил последние слова мимо ушей и повернулся к гридню.
– Наши имена тебе уже известны. Титулы и звания, которые все здесь слышали, тоже целиком и полностью относятся к нам. Нравятся они тебе, нет ли, сути дела не меняет. А суть такова. Я и вправду завзятый одинец-следознавец. Вадим – мой помощник. Мы расследуем дело о небывалом исчезновении короля Барсиада II и его двора.
– А ты, – с укором переведя взгляд на свою милую спутницу, горестно промолвил Финнэст, – стало быть, тоже на них работаешь?
– Молодой человек! – резко вмешался я. – Орина работает не «на нас», как ты изволишь выражаться, а с нами. И прошу не забывать, что это спасло твою жизнь. Уж и не знаю, насколько тебе интересна судьба этой страны, но если не совсем безразлична, ты должен понять, что от нашей работы сейчас зависит, будет сия держава в дальнейшем существовать или же нет. Если ты этого уразуметь не способен – возвращайся побыстрей в свою Финнэстию, потому как здесь в скором времени может стать очень горячо.
– Я не из робкого десятка! – гордо выпрямился гридень.
– Да хоть из наихрабрейшей сотни, мне нет до этого никакого дела! – пожал плечами я. – Голова покуда твоя неотторжимая собственность. Хочешь, складывай ее здесь, хочешь – еще где.
– Я словом и честным именем на оружии клялся быть верным своему каану. – В словах молодого воина чувствовалось гордое безрассудство, вполне соответствующее его возрасту и званию. – И какие бы грозы здесь ни бушевали, я останусь при нем неотлучно.
Мне едва удалось спрятать под гримасой показной суровости предательскую улыбку. Сам того не сознавая, Финнэст сделал мне замечательный пасс, из тех, которые учитываются наравне с голами. Сам собою мой голос из резкого стал увещевающе ласковым.
– Это верно. Ты клялся преданно служить своему господину, клялся защищать его, не жалея жизни, от любого врага. Так вот, сейчас ему грозит опасность, которую никто не в силах предотвратить. По слогам повторяю – ни-кто. Кроме нас! А без тебя даже нам это будет сделать очень трудно. Почти невозможно.
На лице молодого воина отразилась задумчивость, призванная, точно масло, опрокинутое в бушующее море, смирить ураган разнонаправленных чувств, терзавших его неокрепшую душу.
– Коли желаете, я без промедления отправлюсь к приснославному каану, дабы упредить его о таящемся недруге. А уж затем и вас ему представлю. Не извольте сомневаться, он людей верных да полезных завсегда привечает и щедро оделяет.
– Да мы уж типа знакомы. – Желваки на Вадюниных скулах забегали, наглядно иллюстрируя характер этого знакомства. – И щедрот его нахавались, аж из ушей поперло!
– Ты отправишься в Елдин, это без сомнения, – почти нежно проговорил я. – И будешь охранять каана так, чтобы никто в его сторону и чихнуть не мог. Но говорить о том, что ты здесь видел и слышал, не стоит.
– Это почему же? – насторожился гридень.
– Тот, кто охотится на Юшку, жизнью крепко ученый, а потому бараном в запертые ворота ломиться не станет. У него наверняка свой присмотр за кааном налажен. Откуда-то ж он узнал о том, когда и где вы проедете. И о том, что Соловей его подставляет, тоже узнал. А этого без человечка рядом с твоим ненаглядным кааном он выяснить никак не мог. Теперь представим себе, что ты обо всем господину своему поведаешь. Охраны при нем станет не в пример больше, чем нынче, а толку от нее – меньше. У семи нянек, как водится, дитя без глазу. О всяком же изменении в порядке охраны ворогу в тот же день непременно станет известно. Юшка-каан – не иголка. Его в стоге сена не упрячешь. Он всегда на виду, а стало быть, в опасности. Пока же легкая доступность, – вникай, мнимая доступность, – будет подталкивать противника к действию. Здесь-то мы его и возьмем. Если же Юшка по подвалам, точно мышь, прятаться начнет, бойцов локоть к локтю поставит, проку от них будет, что жабе от расчески, и «соловьиный» хозяин, пользуясь неизбежной кутерьмой, обязательно улучит случай его по-тихому порешить. Хорошо бы, конечно, вычислить, кто из каановой свиты разбойникам барабанит, однако на разгадывание новых загадок времени у нас может и не хватить.
– Так что же выходит? – обескураженно заговорил Финнэст. – Стало быть, могучий каан, за которым десятки кланов субурбанских, будет точно наживка?! Точно червь земляной, у вас на крючке сидеть? А вы на того червя, стало быть, рыбку удить будете?!
– Брателла, вот ты нудный – это что-то! – не выдержал Ратников. – Я в натуре не догоняю. Ты что, чисто не врубаешься?! Какую рыбку, какую птичку, какие, на фиг, крючки?! Если мы главного здешнего пахана за шкворень не возьмем, твоего шефа самого червяки без хлеба зачавкают и в натуре спасибо не скажут! Пока ты тут корки мочишь, ля-ля-тополя, его уже, может быть, конкретно обложили флажками, что того волка. Там, на дороге, за тобой, что ли, охотились? Быстрее мозгами шурупай, горячий финнэстский парень!
Честно говоря, несговорчивость Ясного Беркута начала уже порядком утомлять меня. Несомненно, можно было понять все его сомнения и терзания, но в конце концов Вадим был прав. Времени для увещеваний и дебатов у нас не оставалось.
– Послушай, – скрывая раздражение, проговорил я, – давай с тобой договоримся. Когда-нибудь ты всё в подробностях расскажешь каану. Сейчас постарайся понять, или же принять на веру, что время для того еще не пришло. Пока что я прошу вас отправиться с Оринкой в Елдин. Представь там ее, честь по чести расскажи, как она вылечила каанского скакуна, как, не щадя головы своей, помогла справиться с разбойниками, как раны твои врачевала. Хранить господина рука об руку с ней тебе будет сподручнее. Она хоть юная девица, но кудесница знатная. Польза от нее может быть изрядная.
– Так, стало быть, Оринка со мной в Елдин отправится? – опасливо переспросил Финнэст, точно боясь спугнуть нежданную удачу.
– Ну так, понятное дело. – Я удивленно вскинул брови вверх, точно недоумевая, как столь очевидные вещи могут вызывать сомнения в проницательном собеседнике. – Что же ей, до старости в лесах с елками хороводить? Она уже давно в столицу идти собиралась. Может, как раз по-первости у тебя поживет? – Я мельком кинул взгляд на кудесницу, готовясь в случае чего отразить бурю стыдливого девичьего протеста.
Девушка, похоже, действительно смутилась и, затаив невольную улыбку, потупила взгляд. Однако вместо упоминавшихся ранее природных катаклизмов меня ожидал полнейший штиль согласия. Должно быть, превратности вчерашнего дня не прошли даром для обоих молодых путников. Известное дело! Говорят, правда, что чувства, возникшие в экстремальных ситуациях, непрочны и редко выдерживают испытания обыденностью будней. Но не рассказывать же об этом юным влюбленным! Тем более что в ближайшее время обыденных будней как раз не предвиделось.
– Будь по-вашему, – после краткого молчания со вздохом промолвил Ясный Беркут. – Хоть и не по уложению это, а я не стану говорить каану о нашем знакомстве. Но и вы поклянитесь, что против него зла не умыслите.
– Очень нужно, – сплюнув на землю, пробурчал Вадим. Непонятно, к чему относились эти слова – к персоне каана или же к необходимости давать клятву. Но ничего иного добиться от него не удалось.
– Я клянусь, что действую на пользу Субурбании и что мои действия не будут обращены во вред кому-либо из ее честных жителей, будь то каан или же простой селянин. – Слова эти были произнесены мной с большим пафосом, поднятой вверх правой рукой и левой, покоящейся в области сердца. Надеюсь, что за всей помпезностью гридень не уловил слово «честных». Юшку к таковым мало кто относил. И как бы ни ярились сторонники безукоризненной морали, этот невольный обман был меньшим из зол. И цель, будь она неладна, оправдывала средства.
Прощание было недолгим и довольно скомканным. Вадим был огорчен расставанием с юной спутницей гораздо больше, чем с ее новым кавалером. Проглот, остававшийся с нами, с воркованием терся об Оринкину ногу, требуя почесать его за ухом. Я же среди пожеланий счастливого пути и прочих напутствий едва успел попросить отважную кудесницу доставить весточку нашему старому знакомому, преуспевающему ныне мздоимцу, и, по совместительству, единственному в Субурбании толмачу с кроменецкого, с которым нелишне было бы переброситься словцом, приступая к столь щекотливому расследованию. А заодно назначить ему час и место конспиративной встречи.
Как, должно быть, огорчились, придя в себя, разложенные меж дубов бойцы лесной стражи! Вот уж, что называется, день не задался! Сначала воля неведомого заказчика погнала их в самый волчий час охотиться на дичь, которая и сама не раз промышляла охотой. Затем Переплутень, спешащий поделиться бьющими через край впечатлениями последних дней. На смену ему – Вадик, после встречи с которым далеко не всякий с ходу разберет, где верх, где низ, где лево, где право. И под конец – холодная, сырая от росы трава, оставляющая зеленые следы на промокшей одежде. Впрочем, с одеждой у лесных стражей как раз вышла непредвиденная заминка. Она умчалась вдаль на синебоком «ниссане» нарочитого мужа Вадима Злого Бодуна Ратникова, чтобы больше никогда не встречаться с хозяевами, опозорившими честь своего незамысловатого мундира.