Свет Жанна Леонидовна. Роман

   Проводив детей, Алла взяла свой ноутбук, решив поработать на воздухе. Она расположилась в беседке в компании обоих псов и стала перечитывать готовый материал.
   На удивление, работалось очень легко, и она не только отредактировала те семнадцать страниц, что уже были написаны, но проработала целую главу и начала ее писать. Время летело незаметно, она даже не знала, который час, когда от дома прибежал Николай и не прокричал:
   — Алла Сергеевна, штормовое предупреждение, сейчас по радио объявили.
   — Нужно детей домой вернуть, сколько времени есть в запасе?
   — Обещали часа два, но, думаю, что меньше.
   — Я сейчас позвоню туда, чтобы Толик срочно вез их домой. А вы позвоните ему в машину.
   — Невозможно, радиосвязи нет. И телефон тоже не работает. Я сам туда съезжу — у нас тут мотоцикл есть.
   — Я с вами!
   — Что вы, зачем?! Вы лучше тут подготовьтесь к непогоде — ведь на несколько дней задуть может.
   Он быстро ушел, и через пару минут стал слышен треск мотоцикла.
   Алла отнесла свои вещи в дом и пошла в летнюю кухню, чтобы забрать из нее продукты. Она полностью освободила и выключила холодильник, перетащила корзины с фруктами и овощами, опустила ставни, которыми закрывали помещение на зиму — окон и дверей в нем не было, оно, по сути дела, было открытой верандой.
   Пока она раскладывала все принесенное по местам в кухне большого дома, снаружи стемнело, и в окна забили дождевые струи.
   Снаружи бушевала буря, а в доме было тепло и тихо: окна она успела задраить раньше. Спустившись в подвал, она разожгла огонь в водогрее, чтобы все промокшие и озябшие могли бы принять горячую ванну, а сама занялась ужином.
   Вдруг обе собаки залаяли и помчались в холл.
   Входная дверь с треском распахнулась, и в дом ввалились дети, Зойка и Николай с Толиком, которые несли какого-то человека, бывшего, явно, без сознания. Зойка поддерживала другого, который шел сам, но, хромал и одной рукой придерживал на весу другую, лицо у него было окровавлено, одежда, мокрая и грязная, кое-где была порвана.
   Появление этой группы было встречено яростным лаем и рычанием обоих псов. Они хрипели и скалились на идущего раненого, что заставило его побледнеть еще сильнее, он пошатнулся и чуть не упал. Зойка подхватила его и помогла сесть в кожаное кресло.
   Алла остолбенела, увидев эту картину.
   — Что случилось? — только и смогла промолвить она.
   — Мы их на шоссе у въезда к нам нашли. Ехали на мотоцикле, ветром их сбило на полном ходу. Алла Сергеевна, их нужно переодеть, и покрывало какое-нибудь дайте, чтобы обивку на диване не испачкать.
   Когда пострадавшие были переодеты, умыты, перевязаны и уложены в мансарде, Алла вызвала Николая в кухню и шепотом, чтобы не услыхали остальные, сказала:
   — Николай, их нужно в больницу!
   — Это невозможно, в городе нет электричества, генератор в больнице испорчен…
   Тут в кухню ворвались дети и хором закричали:
   — Мам, представляешь, у Машки аппендицит! Ей только успели операцию сделать и шов зашить, свет погас!
   — Вы откуда знаете?
   — Мы в больнице были. Темнотища, генератор не работает, нянечки стали свечки зажигать!
   — Ага, а тут приезжают дядя Коля с Толиком и Зойка с ними…
   — Толик, где же вы были, почему домой не вернулись?
   — Да мы с Зоей погулять пошли. Договорились, что приеду за ребятами в шесть. Звонил вам, звонил — не ответил никто, ну, я поехал за ними, а их нету, в больнице у подружки, говорят, мы туда, а потом и Николай приехал…
   — Мам, какой шторм ужасный! Мы еле проехали — волны почти до шоссе доставали, сейчас уже, наверное, достают…
   Юлька стала толкать брата, чтобы тот умолк и не выдавал матери лишнюю информацию, но Алла уже успела представить себе, что было бы, если бы волна достала до шоссе, и побледнела.
   — Мамочка, успокойся, все ведь обошлось, все хорошо.
   — Так значит, врач не сумеет проехать…Я подумала, что, может быть, съездить за врачом.
   — Что вы, вот утром увидите — весь пляж будет под водой, а ведь шоссе за туннелем ближе к морю подходит, чем ваш участок.
   — Что же с ними делать?
   — Во-первых, нужно попробовать их напоить и накормить чем-нибудь горячим. Перевязал я их по всем правилам, сыворотку противостолбнячную вколол, болеутоляющее. Нужно еще снотворного им дать. А утром посмотрим, будем действовать по обстановке. Вкусно пахнет! Покормите нас?
   Все собрались на кухне за большим обеденным столом. Псы лежали снаружи: в кухню им заходить запрещалось, а поели они раньше — Алла всегда кормила их до людей, чтобы собаки не завидовали.
   Алла смотрела на своих невольных домочадцев и думала, как по-разному все едят, и как манера есть выдает характер человека.
   Толик ел истово, как и полагается молодому человеку, солдату, которому надоела казенная кухня. У него, что называется, « за ушами трещало», а лицо выражало блаженство.
   Николай ел со сдержанным аппетитом, быстро, но не жадно.
   Зойка лениво ковырялась в тарелке и еле жевала, весь вид ее выражал скуку. Несколько раз она вынимала сигарету из кармана своей бессменной курточки, но, словно опомнившись, быстро взглядывала на Аллу и прятала обратно в карман.
   Алла порадовалась, что дети приняли ванну до ужина. Они сидели в своих пижамках и халатах такие чистенькие и умилительные, такой румянец сиял на их загорелых мордахах, что у нее заныло сердце в странном предчувствии непонятно чего.
   Глаза у них слипались, но ели они довольно активно, правда, всего не съели и отправились спать, предварительно «клюнув» Аллу с двух сторон в щеки теплыми носами.
   — Зубы почистите, — сказала Алла им вслед, и дети вышли из кухни. Ральф поплелся за ними.
   Только— только Алла открыла рот, чтобы заговорить, как раздался дикий крик двух детских голосов, одного мужского и бешеный лай Ральфа. Николай тут же вскочив и, выхватив откуда-то из своей одежды пистолет, кинулся на крик. Рекс бежал впереди адъютанта,
   Алла бросилась за ними.
   — Держитесь за мной, — коротко кинул Николай ей, а сам широкими прыжками через несколько ступеней помчался вверх по лестнице следом за собакой.
   На втором этаже возле кабинета хозяина жался к стене один из мотоциклистов — тот, что шел сам, — Ральф лаял, рычал и наскакивал на него с одной стороны, Рекс с другой, а на ковре сидели дети и плакали.
   — Что здесь происходит? — мрачно спросил Николай, — Алла Сергеевна, отгоните собак, вас они слушаются.
   — Да вот, я пить захотел… а дети… я не знаю…— он с ужасом косился то на собак, то на пистолет в руке Николая и был, судя по всему, напуган не меньше детей.
   — Ребятки, что с вами, почему вы кричали? — обнимая и целуя детей, спрашивала Алла.
   — Да-ааа, мы ид-дд-дем, а-а-а тут кто-то… мы ис… ис… испугались.
   — Так ведь вы же знали, что наверху люди.
   — Мы заб… забылиии…
   — Вы есть хотите? — спросил Николай больного. — Кстати, питьевая вода у вас в комнате есть, я специально графин со свежей поставил.
   — Да, не отказался бы, есть хочется. Не увидел я графин, извините.
   — Да, при чем тут «извините»! Просто можно было не вставать, вам отдых нужен. А как ваш друг?
   — Он спит.
   Николай подошел к перилам и свесившись вниз позвал негромко:
   — Анатолий, ко мне.
   Толик выскочил из кухни, тоже с пистолетом в руке и примчался наверх.
   — Проводи человека до кухни и покормите его, а мы с Аллой Сергеевной детей уложим.
   Толик пистолетом велел больному идти вперед, но тот зашатался и ухватился за перила. Толик поддержал его, и они стали медленно и осторожно спускаться, причем ужас больного перед пистолетом, который Толик так и держал в руке, выражался в том, что он все старался отодвинуться от своего провожатого и спускался, почти лежа на перилах.
   Николай и Алла с детьми поднялись в мансарду. Алла пошла с ребятами в их комнату, а Николай заглянул в спальню, где лежал пострадавший.
   — Мамочка, ты посидишь с нами? — спросила Юлька.
   — Конечно, мои хорошие, ложитесь и засыпайте, все будет в порядке.
   Дети уснули быстро, и Алла спустилась в кухню, оставив перед дверью детской Ральфа.
   Внутри у нее все дрожало мелкой дрожью, и она подумала, что нужно бы выпить рюмку коньяка, чтобы успокоиться.
   Захватив из бара в гостиной бутылку, она вошла в кухню.
   Больной ел под присмотром Толика. Николай сидел у стола и что-то чертил на листке бумаги, а Зойка стояла у окна.
   — Хотите выпить? — спросила Алла у Николая.
   — Спасибо, нет, — ответил тот.
   — Я хочу, — вскинулся Толик.
   — Вот и хоти молча, понял?
   — А почему?
   — Рядовой Бурмистров, вы как разговариваете со старшим по званию?! — возмущенный рык Николая был, тем не менее приглушенным: он помнил о детях и не хотел их разбудить, — вы на службе, какие могут быть выпивки?
   — Я думал… То есть… Виноват, товарищ… — тут Николай жестом прервал его и разрешил сесть.
   Больной перестал есть и смотрел на обоих вытаращенными глазами и забыв закрыть рот.
   — Кушайте, кушайте, — успокаивающе сказал ему Николай, а потом обратился к Алле, — вы рюмочку выпейте, много не надо. Будете лучше спать. Зоя, вымойте посуду и уберите со стола — нужно хозяйке дать отдых. Так, Анатолий, ты ночуешь в комнате с пострадавшими.
   — А вы, — заикнулась Алла.
   — А я в холле на диване.
   — Зоя, ты можешь занять одну из спален в мансарде. Тебе там будет удобно: при ней ванная комната, все есть. Я тебе на кровать положу нужные вещи.
   Зойка только дернула плечом и небрежным тоном сказала:
   — Ваще-то Толян может в моей комнате спать. Я видела — там во всех спальнях по две кровати.
   — А чо, — загорелся Толик, — я готов, в их комнате все равно обе кровати заняты.
   — В другой раз, — осек его Николай, — я сказал, где ты ночуешь. Идем, я тебе раскладушку выдам и постель. Идемте с нами, — кинул он больному, и тот, шатаясь пошел к двери. Николай и Толик подхватили его под руки и почти понесли по лестнице.
   Алла тоже медленно побрела вверх. Она заняла спальню хозяев, пока их не было. Комната была просторная и уютная. Алла села в кресло, налила себе рюмку коньяка и попыталась осмыслить все события дня.
   Что— то странное было в происходящем, но она никак не могла понять, что именно.
   Какая— то смутная догадка, тень мысли, мелькала в мозгу, но поймать ее Алла не успевала.
   Оставалось ощущение, что эта мысль уже посещала ее, и это неузнавание было мучительно.
   Алла набрала ванну воды и сидела в душистой пене с бокалом в руке, пока коньяк не кончился. В желудке ее он зажег солнце, тело расслабилось, накатилась сонливость, и Алла, двигаясь очень медленно — не было сил шевелиться быстрее — вылезла из ванны, вытерлась и рухнула в постель, даже не выпустив из ванны воду и бросив полотенце на полу.
   Заснула она мгновенно и так же мгновенно проснулась — было утро, часы показывали девять часов, в комнате было темно от закрытых ставень, но было слышно, хоть и приглушенно, что буря не утихла.
   Под дверью поскуливал Рекс. С вечера Алла заперла дверь спальни — слишком много было в доме чужих людей — и пес не смог войти, чтобы разбудить ее.
   — Как же быть с собаками, — в панике подумала она. — Ведь им нужно гулять, это не кошка, тазиком с песочком не обойтись.
   Она уже хотела вскочить с кровати, чтобы выпустить собак на прогулку, но вспомнила, что в подвале есть дверь, ведущая на задний двор, а в ней специальная дверка для собак, чтобы они могли выйти сами, не тревожа хозяев. Было ясно, что собаки, скорее всего, уже побеспокоились о своем туалете, поэтому Алла решила полежать еще пару минут и додумать то, что не получилось понять перед сном.
   Что ее тревожило?
   Это она знала. Ее тревожило появление Зойки.
   — И мотоциклистов тоже, — сказал кто-то внутри ее сознания.
   — Да, и мотоциклистов…
   Появление Зойки было странным, а уж эта авария… Куда они ехали? Шоссе было проложено специально для поселка и кончалось тупиком. И почему они появились сразу за Зойкой?
   Ей подумалось, что они из-за Зойки приехали сюда. Но зачем?
   Тут еще буря эта…
   В этот момент в дверь постучали и детские голоса заверещали:
   — Мама, ты проснулась? А то все уже встали, завтракать зовут.
   — Доброе утро, мои хорошие, встаю, — ответила Алла, решив сегодня же выяснить все, что ей было непонятно.
   Сделать это ей не удалось. Но зато непонятного стало гораздо больше.
   Спустившись, Алла увидела, что все уже сидят вокруг накрытого стола, на котором стояли большая миска с салатом, блюдо сырников и керамический горшочек со сметаной.
   — Ничего себе, — удивилась она, — кто это такие деликатесы приготовил?
   — Плод коллективного труда, — ответил Николай, — садитесь, нужно быстро съесть сырники, пока не остыли.
   Завтракали в молчании. Зойка сидела скучная, ела, не поднимая глаз.
   Толик опять предался обжорству, а «мотоциклист» — как его мысленно называла Алла — все время к чему-то тревожно прислушивался.
   Выглядел он лучше, чем вчера, но ссадины на лице были ужасными. Левая, поврежденная, рука была свежеперевязана и подхвачена косынкой, сложенной из полотенца.
   — Николай постарался, — подумала она и поняла, какое большое везение — присутствие здесь этого спокойного и умелого человека.
   Она с благодарностью подняла на него глаза и увидела, что его напряженный взгляд устремлен на Зойку. Он, явно пытался что-то понять, но Зойка глаз от тарелки не поднимала, и Николай отвернулся от нее.
   Когда все поели, Николай сказал:
   — Нам сидеть в доме не меньше двух дней, поэтому я предлагаю распределить домашнюю работу между всеми. Алла Сергеевна, какие у вас планы?
   — Да я хотела уборку сделать. Ани вчера не было, сколько шторм продлится, не понятно, не сидеть же в грязи. И обед нужно приготовить…
   — Так, Зоя, что Вы предпочитаете — уборку или мыть посуду?
   Зойка скривилась:
   — А чего список развлечений короткий, да и мероприятия скучные? Я предпочитаю танцы.
   — Вот когда уберем и все сделаем, можно будет и танцы устроить.
   — Ура! — закричали дети, — а давайте бал устроим! Маскарад, с костюмами! Мам, давай, а?!
   — Хорошая идея, мы ее обдумаем.
   Николай смотрел на Зойку:
   — Зоя, я жду вашего ответа.
   — А ничего не делать нельзя?
   — Можно. Но тогда к обеду мы вас не пригласим.
   Зойка пренебрежительно дернула плечом — дескать, плевала я на ваш обед, но все-таки ответила нехотя:
   — Ладно, сделаю уборку. Во всем доме, что ли?!
   — Кроме запертых комнат, моей спальни и детской, — поспешила успокоить ее Алла.
   — И то хорошо, что барыню с барчатами не придется обслуживать…
   — Зоя, — голос Николая выдавал его гнев, — держитесь рамок, пока я не принял меры.
   — Тю! А какие ты можешь принять против меня меры?! Ты кто?! Адъютант! А я родственница настоящей хозяйки, а не этой… — она мотнула подбородком в сторону Аллы, — поэтому сиди тихо, чтобы я тебя похвалила и хозяйке про тебя ничего такого не рассказала. Еще непонятно, чего ты так о ней заботишься! Рога, что ли решили муженьку…
   Закончить тираду она не успела. Николай схватил ее за руку и вытащил из кухни под ее крики:
   — Отпусти, козел, не смей меня трогать!
   В кухне все сидели, как громом пораженные. У детей были круглые глаза, Толик, открыв рот, смотрел на кухонную дверь, «мотоциклист» весь сжался и побледнел.
   Алла ничего не могла понять. Ясно было, что эта вспышка была вызвана не требованием Николая заняться уборкой. Но чем?!
   Все более подозрительной казалась ей Зойка и ее появление в доме. Все сильнее Алла утверждалась во мнении, что девчонка эта не может быть родственницей ее свекрови. Но кто же она и зачем пришла? Никаких версий на этот счет у Аллы не было, и это ее раздражало.
   Тут вернулся Николай, ведя Зойку за локоть. Они остановились в центре кухни и Николай сказал:
   — Ну?!
   Зойка молчала. Все тоже молчали и смотрели на нее. Николай тряхнул ее руку и угрожающе повторил:
   — Ну!
   Зойка строптиво дернулась, но он держал ее крепко, и она произнесла бесстрастным голосом и глядя с ненавистью на Аллу:
   — Прошу у всех прощения. Я плохо спала ночью… нервы…
   Она умолкла, и Николай отпустил ее руку.
   — Даю вам в помощь Анатолия — тяжелое принести или подвинуть, пыль на шкафах вытереть. Анатолий, понятно задание?
   — Так точно!
   — Выполняйте. Я мою посуду. Алла Сергеевна, за вами обед. Ребята, вы на подхвате! Так, все за работу.
   Алла решила, что жарить котлеты на такую ораву ей не хочется, что проще приготовить борщ и жаркое.
   Она начала возиться с овощами и мясом, дети помогали ей чистить морковь, половину которой съели сами, и лук — он щипал им глаза, они пищали и хохотали сквозь слезы, что разрядило обстановку, и на кухне скоро стало весело.
   Потом они все трое стали петь песенку про десять негритят и «шел верблюд, шел другой…», настроение у всех стало совсем хорошее, Николай подтягивал им басом, даже «мотоциклист», сходив наверх, чтобы проведать товарища, спустился и улыбался молча из облюбованного им угла кухни.
   — Ребятки, сбегайте в кладовку за томатом, — сказала Алла, и дети унеслись.
   Она задумчиво помешивала жарящееся мясо, когда кто-то дернул ее за рукав.
   Это была Юлька. Она прижала к губам палец и поманила Аллу за собой. Алла вопросительно посмотрела на нее, но девочка нетерпеливо притопнула ногой, и Алла пошла за ней. Юлька потянула за собой и Николая.
   Идя на цыпочках она повела их к двери в подвал. Они невольно подчинились ей и тоже старались идти как можно тише. Собаки хотели войти вместе с ними, но девочка им не позволила, закрыть перед их носами дверь, она привела взрослых в кладовую, где Лешка, стоял в напряженной позе, прислушиваясь к чему-то. Он тоже приложил палец к губам и сделал знак, чтобы они тоже послушали…
   Разговаривали Зойка и Толик.
   — Ну, и чего ты завелась, — спрашивал Толик недовольным голосом, — чо она тебе сделала?
   — Она что-то подозревает. Вчера так на меня смотрела! Она не верит, что я родственница.
   — Конечно, не верит. И никто не верит. Ты бы еще большей хабалкой себя вела! Ты хозяйку видела? Разве у такой могут быть родственницы вроде тебя?
   — Я манерам не обучалась. Какая есть, такая есть!
   — Дура. Всего-то и нужно было сидеть молча и улыбаться, а ты что устроила? Я удивляюсь, как тебя в такое дело взяли! Или ты наврала, чтобы меня развести? Так я не лох. Честно скажи — наврала? Такие дела делать — не твои мозги нужны, вот что я тебе скажу. Или ты думаешь, он тебе спасибо скажет, что ты дело заваливаешь?
   — Толик, не злись, прошу тебя! Чего ты ругаешься?! Тоже мне, любовь. Я так устала ждать! Когда уже все закончится? — следом за этими словами послышался звук поцелуя. Потом заговорил Толик:
   — Тебе лучше знать, когда закончится. Слышь, а со мной поделишься?
   — Чем делиться? Дурачок ты, все-таки.
   — Смотри-ка, я же и дурачок! А ты очень умная — все разболтала.
   — Я устала. Ждать, ждать, все время только ждать.
   — Ничего, зато свои тыщи получишь и можешь гулять.
   Голоса стали приближаться к кладовой. В приоткрытую дверь было видно, что Толик несет пылесос и ведра, а у Зойки в руках швабры и тряпки.
   Вскоре пылесос завыл в мансарде, и Алла с детьми вернулась на кухню, а Николай пошел наверх — посмотреть на заговорщиков.
   Хорошее настроение улетучилось, тревога снова овладела Аллой. Она чувствовала себя беспомощной и злилась из-за этого. Версий по-прежнему не было.
   Что было делать? Прижать этих двоих и потребовать объяснений? Не станут они ничего объяснять, но, припертые к стенке, могут пойти на какие-нибудь решительные действия — Алле не хотелось думать, что может сделать Толик, имея в руках оружие.
   Вернулся Николай, уселся с мрачным видом у стола. Дети тоже притихли и во все глаза смотрели на взрослых. «Мотоциклиста» в кухне не было — Николай сказал, что помог ему лечь в постель.
   — Что будем делать? — спросила Алла.
   — Эх, почему я вчера с нею не поговорил! — сокрушенно воскликнул Николай, — теперь понятно, как она во двор попала: Анатолий ей открыл. Собаки с вами на пляже были, я сигнализацию проверял — вот он и воспользовался.
   — Но кто она? Откуда он ее знает? О каком деле они говорили?
   — Не знаю. Может быть, ограбить дом хотят?
   — А здесь есть, что грабить? Вещей ценных много, я согласна, но их не унести, нужна машина! В такую погоду ни пешком, ни на машине не уйти. Ждать окончания бури глупо: мы можем обратиться в милицию. Если только, сделав «дело» всех нас обезвредить…— Алла содрогнулась.
   Николай вскочил, налил в стакан воды и подал ей. Алла машинально приняла стакан, но пить не стала, держала его в руке, не замечая, что вода тонкой струйкой стекает из стакана на пол.
   В себя ее привел громкий голос Толика, который явился с вопросом, скоро ли обед.
   Алла постаралась взять себя в руки и велела детям накрывать на стол.
   После обеда, прошедшего, по установившейся уже традиции, в полном молчании она поднялась с детьми и собаками в детскую комнату и, чтобы как-то занять ребят, предложила оформить гербарий, который им задали сделать на каникулах и для которого они прилежно собирали всякие веточки и травинки.
   Дети с жаром взялись за дело, она объясняла им, как крепить высушенные растения к листам ватмана, как писать названия.
   — Мам, а я коллекцию камешков собрал, хочу в школе показать, но как это сделать, чтобы видно их было?
   — А мы коробку склеим из толстого картона, с ячейками. А верх заклеим прозрачной пленкой — мне кажется, я в кладовой видела. Только сначала нужно гербарий закончить.
   Она и сама увлеклась работой: искала латинские названия растений, чертила рамки у паспарту, но тут раздалось рычание и одновременно — стук в дверь.
   Открыв, она увидела Зойку.
   — Алла Сергеевна, мне поговорить с вами нужно, выйдите на минутку.
   Алла вышла в коридор и вопросительно посмотрела на девушку.
   — Алла Сергеевна, тут такое дело… У дяди Родиона моя сберкнижка хранится…А мне деньги нужны.
   — У Родиона Михайловича? Но почему?
   — Да… человек я ненадежный, боялась потратить, а теперь они мне понадобились.
   — Зоя, буря на улице, зачем тебе так срочно они понадобились? Вот приедет Родион Михайлович и отдаст тебе книжку.
   — Так это еще когда будет, а мне срочно нужно!
   — Зачем? Что за срочность?
   — Подруга у меня тут в городе живет. Хочет купить квартиру, а денег не хватает… Помочь я ей хочу, понимаете?
   — Но я-то тебе чем могу помочь?
   — Кабинет Родиона Михайловича откройте.
   — Не могу.
   — Почему это?
   — Во-первых, у меня нет ключа, а во-вторых, если бы и был, я не открыла бы.
   — Почему?
   — Потому что это чужой кабинет, и без разрешения хозяина туда входить нельзя.
   — Вот черт, блин, все пропало… Не успеет Верка заплатить, уйдет квартира!
   — Сожалею.
   — Я даже не знаю, где сейф.
   — Здравствуйте, что за новости?! Зачем тебе сейф?
   — Дяди Родиона сейф. Я его попросила в прошлом году взять книжку на сохранение, а он и сказал, что в сейф положит, а где тот сейф? Может, не в кабинете, а в спальне… Можно я посмотрю?
   — Нет.
   — Почему?
   — Опять «почему»! Потому! Потому что это не твой сейф, и не твое дело, где он находится! Хозяин приедет — разговаривай с ним!
   — А что ты тут распоряжаешься?! Подумаешь — нашлась мать-командирша! Мне мои деньги нужны, почему я ждать должна? Отдай ключ от кабинета, слышишь? И не смей мне указывать! Сопляками своими командуй, а не мной. Грымза!
   С этими словами Зойка развернулась и побежала вниз по лестнице.
   Алла осталась стоять, совершенно растерянная и недоумевающая. Что нужно этой девке, чего она цепляется?
   Усталость накатила на нее, она заглянула к детям, увидела, что они прилежно трудятся: Лешка старательно выписывал что-то из атласа растений, а Юлька, высунув от усердия язык, приклеивала к бумаге очередной стебелек.
   — Ребятки, я устала. Не будете возражать, если я пойду полежу у себя?
   — Иди, мам. Мам, а когда коробочку для камней сделаем?
   — Вот отдохну… Вы гербарий закончите — уберите все, как следует.
   И, услышав в ответ: «Угу», — Алла повернулась к двери, чтобы уйти, но тут Лешка заговорил:
   — Мам, а я знаю, что Зойка с Толиком ограбить хотят.
   — Что?! Что ты сказал?
   — Ну, помнишь, вы с дядей Колей думали, что они хотят у деда ограбить…
   — Нет, хотят ограбить деда. Хотят что-то украсть.
   — Хорошо, украсть. Я знаю.
   — Откуда?
   — А! Папа с дедом один раз в беседке вино пили и разговаривали, а я слыхал.
   — Так. Кажется, ты всерьез… Давай, рассказывай!
   — Нууу, я начала не слыхал — потом пришел, а они уже разговаривали…Дед говорил, что вот новая идея, очень…как это… когда дерево много фруктов дает, как говорят?
   — Плодоносящее.
   — Плодо… дальше не так… плодо… на творог похоже…
   — Ох, что же ты неграмотный такой! Плодотворная, может быть?
   — Ага, точно! Вот, говорит, человек вокруг себя создает разные поля. Биополе, тепловое, магнитное… Мам, я магнит, что ли? Почему тогда ко мне железки не прилипают?
   — Лешка, не томи, рассказывай!
   — Да я рассказываю. Еще и запах от человека. Вот если бы его одеть в костюм, который эти поля наружу не выпустит, человек станет невидимым. Еще мы свет отражаем. А в этом костюме не будем, и станем невидимками.
   — Ты не фантазируешь, мальчик?
   — Мама, если бы он умел так фантазировать, он бы уже книжки писал, а он всего только в третий класс перешел.