Свет Жанна Леонидовна. Роман

   — И то верно. А дальше?
   — Ну, папа тут и говорит, отец, ты что, не вздумай! Ведь на войну работаешь, оно тебе нужно? А дед говорит, что сам не понимает, как это получается: хочет решить частную задачу, а потом вдруг оказывается, что ее решение военным очень подходит для их целей… Папа и говорит, что, отец, ведь они в эти костюмы армию оденут! Дед молчал-молчал, а потом выдал, что если такой прибор на подводной лодке поставить или на танке, то они тоже станут невидимыми. Представляешь, Михаил, невидимая армия на невидимой технике?! Ар…ар…гедо…
   — Армаггедон?!
   — Точно! Папа говорит, отец, уйди ты из этого кошмара, уволься, работай на гражданке. А дед ему — а кто меня финсировать будет.
   — Финансировать…
   — Ну, да. Тут они меня увидели, и замолчали.
   — А как это они тебя до сих пор не увидели?
   — А мы с ним в кустах сидели, а потом нам скучно стало, и мы вылезли.
   — Так и ты это слыхала?!
   — Ага. Лешка все точно рассказал. Папа говорит, отец, уничтожь черновики, а дед: черновиков нет, все тут — и по лбу себя постучал. Есть, говорит, пара бумажек, но в них никто не разберется, шифр.
   — Если вы слыхали, то и еще кто-то мог услыхать.
   — Не, мам, никого не было, мы в кустах одни были.
   — Одни, много вы знаете! Там могли быть микрофоны… Так они за этими бумажками охотятся… Зачем? Если зашифровано…Вот что, молчите, никому об этом ни слова.
   — И дяде Коле?
   — И ему.
   — А почему? Он хороший.
   — Он всего лишь охранник. У него допуска нет — такие секреты знать.
   — А у папы есть?
   — И у него нет, дед не имел права ему рассказывать. Боже, он знал!
   — Что знал?!
   — Он знал, что за ним следят, и потому папе рассказал, чтобы тот мог объяснить, кому надо, если случится что-нибудь…Ох, нет! — ей пришло в голову, что, не найдя материалов тот или те, что ищут их, могут приняться за свекра, чтобы заставить его выдать идею. Она содрогнулась.
   — Мам, чего ты?!
   — Ничего, ничего. — взяла себя в руки Алла. — Значит, давайте договоримся: мы ничего не знаем. Говорить эту фразу не нужно: сразу станет ясно, что, как раз-таки, знаем. Если кто-нибудь будет спрашивать про работу дедушки, говорите, что он генерал — и все. Умеете сделать вид, что вы дурачки?
   — Я не могу.
   — Почему?
   — Потому что я девочка и дурачком быть не могу. Я могу сделать вид, что я дурочка!
   — Юлька, нашла время шутить! Знаешь, как я нервничаю?!
   — Ну, мамочка, не сердись. Вот Лешка может увлечься и проболтаться.
   — Ты чо?! Я дурак, что ли, тебе?! Мы когда в войну играем, я самый стойкий пленный всегда! Военная тайна!
   — Ну, хорошо, хорошо! Не сердись на Юлю, она за тебя же опасается.
   — Не нужно за меня опасаться!
   — Хорошо, хорошо! Ну, и новости!
   В этот момент Алле послышался какой-то звук за дверью. Она посмотрела на собак: те вскочили и, подняв шерсть на загривках, беззвучно скалили зубы на дверь. Алла приложила палец к губам, стараясь ступать неслышно, подошла к двери и рывком открыла ее.
   За дверью, слегка наклонив голову, словно прислушиваясь к чему-то стоял Николай.
   Он, явно, не ожидал, что дверь откроется, и вздрогнул, но уже в следующую секунду заулыбался, взяв себя в руки. Правда, перед улыбкой лицо его имело странное выражение — Алла не успела понять, какое.
   — Николай, — сказала она удивленно, — вы не отдыхаете?
   — Мы собирались поговорить, помните?
   — Ах, да! Но если откровенно, я ужасно устала и собиралась вздремнуть.
   — Но это важно. И я много времени не займу — пара минут, буквально.
   — Хорошо, заходите.
   — При детях неловко как-то…
   — Дети пока сходят в мою комнату и принесут мне шаль, что-то я зябну.
   — Вы не заболеваете?
   — Нет, я всегда мерзну при сильной усталости. Так что вы хотели мне сказать?
   — Я этих дурачков допросил — Зойку и Анатолия.
   — Что вы говорите! Какой результат, что вы у них спросили?
   — Прямо спросил, что это за разговор мы слыхали в подвале.
   — И?
   — Любовь они крутят.
   — Но ведь они только вчера познакомились.
   — Дык… я и спросил, как же так… только познакомились. Любовь с первого взгляда, вот как!
   — Что это за любовь, при которой парень с любимой девушкой так грубо разговаривает?!
   — Алла Сергеевна, да вы посмотрите на них! Ну, кто они такие есть — ни воспитания, ни культуры… Я склонен поверить.
   — И оба говорят одно и то же?
   — В том то и дело! Я их по отдельности допрашивал — одно и то же говорят.
   — О каком деле Толик говорил? Про какие-то тысячи, про то, что Зойка завалить дело может…
   — А, это ее подруга собирается квартиру купить, Зойка в деле, нужно, чтобы подруга не узнала — обидится, что ее же приятельница на ней нажиться хочет.
   — Да, это совпадает.
   — С чем совпадает?
   — Она час назад приходила сюда.
   — Зачем?
   — Требовала ключ от кабинета.
   — Зачем?
   — Рассказала дикую историю о сберкнижке, которая на сохранении у Родиона Михайловича в сейфе лежит, а ей деньги срочно понадобились.
   — И что вы?
   Алла внимательно посмотрела на Николая: «Напрягся он, или мне показалось?» — подумала она.
   Вслух она произнесла:
   — Что значит — «что я»? Вы полагаете, я могу позволить ей ковыряться в чужом кабинете? Да и ключа у меня, все равно, нет.
   Теперь ей показалось, что он расслабился. Нет, нужно остановиться, это уже паранойя — нельзя ведь из-за одной взбалмошной девчонки никому не верить.
   — Вы все равно, не могли бы ей помочь: кабинет поставлен на сигнализацию.
   — Она в спальню ко мне рвалась — я даже сходила заперла дверь. Сейф она ищет. Что-то лежит в этом сейфе, нужное кому-то, кто ее подослал. Может быть, тому же Анатолию. Я даже думаю, что они не вчера познакомились.
   — Сейф тоже на сигнализации — где он ни находится. От одного ключа толку не будет — нужно шифр знать…
   — Она еще про ожидание что-то говорила в подвале. Устала ждать и так далее.
   — Она… вы меня извините… хочет в постель с ним…прошу прощения, но что делать — из песни слов не выкинешь… А он ей говорил, что сперва уборку нужно сделать, чтобы мы не цеплялись
   — Да уж, песня первой любви, ничего не скажешь!
   — Не умеют эти люди иначе. Вот, она его в постель тянет и в ЗАГС, а он боится, что я рапорт напишу и отбрыкивается. Всяко, здесь лучше сторожить, чем в казарме париться, — вот он ее и уговаривает подождать до увольнения с первым и до дембеля — со вторым — ему четыре месяца всего служить осталось. А она не хочет ждать, ну, и ругаются.
   — Вчера познакомились и уже в ЗАГС?!
   — Получается, так.
   — Ну, а меня она почему возненавидела? Я ей что плохого сделала?
   — Вы не поверите, — ревность.
   — Да ладно вам! Кого к кому?
   — Анатолия — к вам.
   — Она нездорова?
   — Да нет, вроде. Он, дурачок, стал распинаться перед ней, что вот, такую бы жену, как вы найти — и умная, и красивая, книжки пишет… Зойка и взбесилась…
   Тут вернулись дети, и разговор был скомкан. Николай пошел к двери со словами:" Пойду поваляюсь, все равно, делать больше нечего".
   Когда дверь за ним закрылась, Алла подождала пару минут, а потом выглянула в коридор — там было пусто.
   Дети, напряженно сидевшие у стола зашевелились, и Юлька сказала:
   — Я еще вспомнила! Папа спросил, как это деду пришло в голову такую задачу решать, а дед и говорит, что сказку нам читал про шапку-невидимку, когда был у нас в гостях, и его как будто стукнуло. Почему в разных странах есть сказки про шапку-невидимку? Может быть, было посещение — мам, а что это такое? — и они были в таких костюмах или шлемах… мам, «они» это кто?
   — Пришельцы, я думаю. Наверное, ваш дедушка считал, что на Землю прилетали инопланетяне, и у них были такие приборы.
   — Вот здорово! Наш дедушка такой же умный, как марсиане.
   — Мам, так ведь можно всю Землю сделать невидимой! Враги прилетят, а нас нет, пустое место в небе, они обалдеют, куда планета делась? А тут мы по ним: ды-дых, ды-дых, тарарах, бумц — и все их ракеты взорвем!
   — Леша, ты чего такой кровожадный?
   — А чего они… летают… планеты захватывают, принцесс воруют! Как бандиты!
   — Это вы вчера такой фильм смотрели?
   — Ну!
   — Не «ну», а «да».
   — Ну, да!
   — Охламон ты! Слушайте, я устала смертельно просто. Я тут у вас полежу, а вы продолжайте свои дела, хорошо?
   Алла прилегла. Засыпая, она поняла, что за выражение было на лице Николая, когда она так внезапно открыла дверь: оно было злобно-растерянным. Не успев удивиться своей догадке, она провалилась в сон и спала, пока ее не разбудил Лешка: он теребил ее плечо и голосил: «Мама, мамочка, проснись!»
   — А? Что такое — вскочила Алла.
   — Мама, Юльку рвет в туалете!
   — Боже, что произошло? Что вы ели?
   — Ничего. Она пошла в кладовку за фруктами, а потом прибежала и стала рвать. Я тоже хотел пойти — поискать пластик для коробки, а она сказала, чтобы я с тобой оставался, а то в этом доме как-то странно, и нельзя друг друга без присмотра оставлять.
   Алла бросилась в туалет. Юлька сидела на полу и была совершенно обессилена.
   — Девочка моя, что такое, что случилось?
   — Ох, мамочка, — простонала Юлька, — там, в подвале…
   — Что — в подвале?
   Ну тут Юльку стало выворачивать снова, Алла придерживала ее, потом помогла умыться, напоила, уложила в постель и принесла из своей комнаты успокоительное.
   Спускаясь и поднимаясь по лестнице, она отметила мертвую тишину в доме. Решив, что все спят, перестала думать об этом, дала таблетку дочери и посидела с нею, пока та не заснула.
   Потом велела Лешке быть с сестрой и пошла в подвал.
   Алла не сразу поняла, что имела в виду Юлька и озиралась, стоя посреди обширного помещения. Она уже совсем собралась уходить, как вдруг возле мусоросжигателя увидела то, что так испугало Юльку: раскинув ноги и уткнувшись носом в бетонный пол, в луже крови лежала Зойка, а рядом с нею валялись осколки фаянсовой миски.
   В доме было тихо. Николай и Толик спали на диванах в холле. Свои вечные кобуры с пистолетами они сняли и положили на журнальный столик между диванами. Когда Алла прибежала будить их, они вскочили с ошалевшими лицами и не сразу поняли, что происходит.
   Алла не сказала им, в чем дело, а просто поманила за собой, и они, переглянувшись, двинулись за нею к подвалу.
   Увидев Зойку, оба окаменели.
   Алла незаметно наблюдала за их лицами, и ей показалось искренним выражение растерянности, которое эти лица приобрели.
   Мужчины переглянулись и уставились на Аллу.
   — Я пришла взять фруктов для детей и увидела.
   Николай подошел к телу и стал рассматривать его, стараясь ни к чему не прикасаться…
   — Все ясно, — произнес он, наконец, — она упала и наткнулась на кочергу — та ей в глаз вошла. Может быть, выжила, если бы ее сразу нашли, а так истекла кровью.
   Толик, не отрываясь смотрел на то, что совсем недавно было девушкой и трясся мелкой дрожью. Увидев это, Николай рявкнул:
   — Приди в себя! Что ты, как… — он хотел сказать:"баба", — но осекся при виде ледяного спокойствия Аллы.
   — Ее трогать не будем. Буря закончится — вызовем милицию. Я запру подвал и опечатаю.
   — Нужно прежде отсюда продукты забрать — овощи, фрукты, консервы. И подумать, как гулять собакам. Придется из холла их выпускать, другого выхода нет.
   — Хорошо, вы идите к детям, а мы с Анатолием все перенесем в кухню.
   — Я хочу взять еду в комнату — вряд ли мне захочется сегодня спускаться. Да и Юлька плохо себя чувствует, нужно будет ее покормить в спальне.
   Выбрав момент, когда Николай и Толик в очередной раз вышли из кухни, она вынула из-под шали осколки миски, подобранные в подвале, и сунула в мусорное ведро, постаравшись зарыть их как можно глубже под очистки овощей.
   Потом она набрала корзинку фруктов и кое-какой еды, взяла фляжку с молоком и пару бутылок воды.
   Когда в кухню ввалились мужчины с тяжелыми коробками в руках, Алла мыла в раковине виноград и складывала его в корзину.
   Поднимаясь по лестнице, на площадке второго этажа она увидел «мотоциклиста», который, как ей показалось, что-то делал с дверью кабинета.
   — Что вы тут делаете? — спросила она.
   «Мотоциклист» оглянулся и прижал палец к губам, призывая ее к молчанию.
   — Идите в комнату к детям и запритесь.
   — Почему? Кто вы такой, что даете мне подобные советы? И что вы делали с дверью кабинета?!
   На звук ее голоса из кухни выскочил Николай и стал подниматься по лестнице.
   — Что случилось, Алла Сергеевна?
   — Да, не знаю даже, мне показалось, наверное…
   — Что показалось? Что он пытался дверь в кабинет открыть? Это ведь уже во второй раз, верно? Первый раз — помните — когда он детей напугал. Я еще тогда подумал, что дело не в «водички попить»… Ну-ка, в чем дело?
   — Ни в чем, вы ошибаетесь. Я шел вниз — сказать, что товарищ мой очнулся, а у меня голова закружилась, вот я к стенке и прислонился, а оказалось, что к двери — чистая случайность.
   — Случайность, говоришь… Чтобы такая случайность больше не случилась, я тебя, пожалуй, в твоей комнате запру. Целее будете — и ты, и твой товарищ. С вами, как с людьми, помогают, а ты воровать вздумал? Твое счастье, что буря, а то я бы тебя сию секунду на улицу выкинул бы. Ну-ка, покажи, что это у тебя тут?!
   С этими словами Николай стал обыскивать слабо отбивающегося от него «мотоциклиста».
   — Вы не имеете права…
   — Я? Я — имею. Я здесь за все отвечаю. А вот твои права милиция проверит. Вы посмотрите, Алла Сергеевна, что я у него нашел!
   И Николай торжествующе поднял руку с зажатой в ней отверткой.
   Алла непонимающе уставилась на нее:
   — Зачем вам отвертка?
   — Это не моя, не было у меня отвертки! Это он мне свою подсунул!
   — И зачем мне это, можешь объяснить?! Так, я объявляю вам с приятелем домашний арест!
   С этими словами Николай взял «мотоциклиста» за шиворот и потащил в мансарду.
   Алла побрела за ними.
   Этот инцидент запутал ее окончательно. Только-только ей начало казаться, что она поймала… или почти поймала некую догадку, как снова все смешалось и нужно было опять распутывать этот бесконечный клубок странных событий, слов и поступков.
   Зайдя в комнату детей, она обнаружила, что оба спят — Юлька в своей постели, а Лешка — притулившись в ее ногах.
   Алла помогла ему перелечь на другую кровать, сама села в кресло и стала думать, что именно произошло минуту назад и как этот эпизод вписывается в рисунок двух последних дней.
   — Так. Не буду торопиться, — думала она. — Что произошло в эти дни?
   Первое: я появилась здесь внезапно — никто не ожидал, родители Миши тоже.
   Второе: появилась Зойка — я теперь почти уверена, что она не родственница свекрови.
   Три: Толик должен был отвезти детей в гости и вернуться сюда. Он нарушил приказ, но Николай спустил ему это нарушение.
   Четыре: Толик провел весь день с Зойкой, которую увидел впервые в жизни за час до поездки в город.
   Пятое: шторм.
   Шестое: мотоциклисты, попавшие в аварию и ехавшие, неизвестно куда.
   Седьмое: Зойкино требование открыть кабинет или поискать сейф в спальне.
   Восьмое: она, явно, слушалась Николая.
   Девятое: рассказ детей о разговоре Миши с отцом.
   Десятое: рассказ Николая о романе Зойки и Толика.
   Одиннадцатое: гибель Зойки.
   Двенадцатое: стычка с «мотоциклистом», отвертка…
   Интересно, как совпало появление Зойки и мотоциклистов с началом бури… Случайность, слишком много случайностей. Случайность, что Мише предложили эту подработку, что я решила приехать, что Толик влюбился в Зойку…
   Нет, я не с того конца начала.
   Допустим, что Зойка родственница, в самом деле.
   Допустим, что мотоциклистам было куда ехать по нашему шоссе.
   Тогда никаких проблем, кроме одной: кто убил Зойку?
   Стоп, почему — «убил»? Может быть, это несчастный случай!
   Если это несчастный случай, что ее понесло в подвал? Логичнее было бы предположить, что она зазвала Толика к себе, и они развлекались бы в постели. Но нет, Толик спит в холле и знать не знает, чем занимается его девушка, на которой он собирается жениться.
   Все очень странно. Надо бы самой с ним поговорить. Но о чем? Что ему сказать: «Я слышала ваш разговор в подвале?»
   Все не годится. Или все-таки, поговорить? Фу, черт, ощущаю себя абсолютной дурой — ни одна мысль в голову не приходит. Выпить коньяку, что ли… Бутылку я в спальне оставила…
   Опять раздался стук в дверь — и опять это был Николай.
   — Алла Сергеевна, извините, что докучаю. С Толиком плохо: плачет, трясется. Вы бы не поговорили с ним, мягко, по-женски? Может быть, успокоите его.
   Алла молча смотрела на него и понимала, что не хочет никуда идти, не хочет никого успокаивать. Хотелось лечь, закрыть глаза и выключить сознание, а проснувшись, забыть все происходящее раз и навсегда. Но она понимала, что отвертеться не получится, а потому, со вздохом, сказала:
   — Хорошо. Вы идите, я умоюсь и спущусь.
   Умывшись и причесавшись, она написала детям записку, на тот случай, если бы они проснулись до ее возвращения, заперла дверь комнаты и пошла вниз.
   Николай и Толик были в холле. Толик уже перестал плакать и сидел, раскачиваясь и сжав голову руками. Николай с беспомощным видом сидел рядом с ним.
   Увидев Аллу, он уступил ей место, а сам ушел в кухню.
   Алла взяла руку Толика и стала по ней похлопывать, одновременно говоря:
   — Толик, ты не стесняйся, поплачь, в этом ничего стыдного нет, но тебе станет легче.
   Толик вдруг уткнулся лицом в ее плечо, и она сидела, застыв, боясь его потревожить. Ей и в самом деле, стало его жалко.
   Вдруг он поднял лицо и заговорил лихорадочно:
   — Дура какая! Приревновала меня к вам, это какой дурой быть нужно, а?! Уже слова доброго ни о ком не скажи — сразу найдется кто-нибудь, кто в любовники запишет. Хоть бы подумала, дура, на черта я вам — нет, зачем нам думать, мы так, одной задницей обойдемся, голову нагружать не будем. Она ведь чего в подвале свалилась? Напилась в стельку — вот бутылка.
   И он показал Алле бутылку, которая до сих пор стояла на полу и не была Алле видна. Это была ополовиненная бутылка, из которой Алла днем наливала себе коньяк.
   — Но ведь я оставила ее в спальне! — промелькнула мысль, — как же она попала к Зойке?
   — Подождите меня, — сказала она Толику и пошла в кухню сообщить Николаю о бутылке.
   Тот как раз добавлял воду в рюмку с каплями. В кухне пахло валерьянкой.
   — Что такое, вам нехорошо? — спросила она встревожено.
   — Нет, это я ему дать хочу. Пусть успокоится и заснет.
   — Николай, странная история. Помните, я днем пила коньяк? Бутылку я оставила у себя в спальне, а Толик утверждает, что Зойка из нее напилась коньяку и потому упала в подвале.
   — У вас в спальне? Пойдемте — посмотрим. Вы поднимайтесь, я Толику дам капли и приду.
   Алла пошла в спальню. Открыв дверь, она не сумела удержать возглас: в комнату невозможно было войти — она была разгромлена. Постель была сброшена с кровати, мебель перевернута, картины сорваны со стен, из шкафов выброшены все вещи — белье и одежда. В комнате, явно, кто-то что-то искал.
   На крик Аллы прибежал Николай и застыл ошарашено в дверях.
   Алла хотела войти в комнату, но он ее не пустил, сказав:
   — Не ходите, затопчете все следы.
   Он взял из ее руки ключ и запер дверь. Они пошли, было вниз, но вторично испытали шок: дверь кабинета была исцарапана в районе замка, а ручка изогнута, почти вырвана и висела на одном шурупе…
   В совершенном ступоре Алла пошла вниз, сама не зная, зачем. Спустившись, она обнаружила, что Толик лежит с закрытыми глазами на диване. Рядом стояла пустая бутылка, и Алла поняла, что он допил коньяк.
   Она хотела уложить Толика поудобнее, но Николай сказал, что сам его уложит и чтобы она шла наверх — он придет поговорить.
   На чугунных ногах побрела она вверх по лестнице — уже в который раз за этот сумасшедший день, — и еле преодолела ее, настолько обессилела.
   Дети спали. Она села в кресло и стала ждать Николая, уже не думая ни о чем и не делая никаких предположений.
   Николай пришел через несколько минут.
   — Алла Сергеевна, вам придется спать здесь. Я раскладушку принес и постель — в коридоре оставил.
   — Спасибо, Николай.
   — Что вы обо всем этом думаете?
   — Уже ничего не думаю. Ясно, как бутылка попала к Зойке: она ее во время обыска в комнате обнаружила и прихватила. Ничего не нашла, выпила с досады… Вот только непонятно, что ей в подвале нужно было, зачем она туда отправилась.
   — Может быть, за закуской?
   — В кухне полон холодильник.
   — Да. Странно.
   — Я удивилась, что Толик был не с нею, а спал в холле. А теперь мне понятно: он вас отвлекал, пока она обыск делала. Вы чем занимались, пока не заснули?
   — В карты играли, — смущенно ответил Николай.
   — Вот, точно. Отвлекал он вас.
   — Потом мы заснули, а она увидела, что кавалер спит, разозлилась еще больше и напилась. Будить его она не решилась, чтобы и меня не разбудить. Как вы ее нашли?
   — Дети захотели фруктов, я пошла в подвал за ними, а она там лежит.
   Она четко помнила, что уже говорила это Николаю, и ей показалось, что он ее проверяет.
   — Я вам уже это говорила. Вы меня подозреваете в чем-то?
   — Что вы, Алла Сергеевна! Конечно, нет. Просто забыл. Когда вы сказали, вспомнил, что да, говорили.
   — Ну, хорошо, не обижайтесь. Знаете, давайте спать — поздно уже. Я ужасная хозяйка. Больных не накормила.
   — Ничего, я их накормил, — сказал Николай вставая, — не хватало еще, чтобы вы посторонних мужиков обслуживали. Спокойной ночи. Постарайтесь поспать. Если есть снотворное, примите — чтобы заснуть наверняка.
   Он пошел к двери, но остановился.
   — Вы не задумывались, как Зойка в вашу комнату попала? Дверь была заперта, верно? Где же она ключ взяла?
   С этими словами он вышел из комнаты.
   Алла впустила в комнату собак, решив, что для безопасности ее и детей лучше, если псы будут спать рядом, и те улеглись возле двери.
   Она приготовила себе постель и легла, но заснуть не могла. Снотворное она пить не стала — лежала и думала о том, что не доживет до конца этой идиотской бури, которая за какие-то считанные часы натворила столько гадостей. Скорее бы уже установилась погода и можно было бы вызвать милицию, чтобы она занялась распутыванием того клубка, в который превратилась жизнь в доме.
   Потихоньку на нее наползала дрема, когда вдруг раздался звук, мгновенно вырвавший ее из сна.
   Собаки обнюхивали дверь, но признаков недовольства не проявляли.
   Алла рывком села на постели и прислушалась. Было тихо, только буря была слышна, и Алла легла снова.
   Звук раздался опять. Сомнений не было: кто-то пытался открыть дверь в комнату.
   Она подошла к двери и спросила:
   — Кто там?
   — Алла Сергеевна, это я Толик, — раздался за дверью сдавленный голос.
   Алла открыла дверь, и Толик, озираясь и пригибаясь, почти вполз в комнату.
   — Что с вами? — испуганно спросила Алла.
   — Да ничего, это я чтобы тише быть, а то когда идешь, обязательно шумишь, хоть и немного. Алла Сергеевна, я что сказать хотел, ведь Зойка не своей смертью умерла — убили ее.
   — Кто?!
   — Думаю, Николай.
   — Что ты, Толик, с чего ты взял это?
   — Они, по-моему, знакомы.
   — Почему ты так решил?
   — А вы вспомните! Она его слушалась. Со скрипом, но слушалась! И всегда он ее без свидетелей успокаивал… Она его любовница, я уверен… была.
   Тут его плечи затряслись, и он уткнулся лицом в ладони.
   — Успокойся, успокойся, расскажи, что ты об этом думаешь.
   Толик рывком поднялся и заходил по комнате.
   — Точно, она была его любовницей и приехала сюда ради него. Как она во двор попала?
   — Николай думал, ты впустил, — сказала Алла и тут же прикусила язык: совсем не нужно было Толику знать, что они с Николаем обсуждали зойкино появление.
   Но Толик не обратил внимания на ее слова.
   — Он ее впустил, он! Некому больше. Вы на пляже были, я машину мыл, а он по усадьбе болтался.
   — Он сигнализацию проверял.
   — Откуда вы знаете?
   Алла на секунду замешкалась, не зная, что ответить, но тут же нашлась:
   — А…а…он мне доложил, что с сигнализацией все в порядке.
   — Да? С чего это он вам стал докладывать? Здесь он главный, вы — только охраняемый объект.
   — Что это ты обо мне, как о вещи!
   — Не обижайтесь, это по инструкции.
   — По инструкции. На все есть инструкция? На любой случай?
   — Думаю, да.
   — Николай хоть раз нарушил хоть одну инструкцию?
   — Да… нет… вроде, — неуверенным голосом признал Толик. — Он себя правильно вел, вообще-то.
   — Так почему ты его в убийстве обвиняешь?
   — Потому что они с Зойкой себя вели, как знакомые, вот почему.
   Алла собралась с духом и сказала:
   — Но ведь это ты крутил любовь с Зойкой.
   Толик тут же сник.
   — Ну, я, — сказал он севшим голосом.
   — Вот видишь, тебя тоже можно заподозрить. Есть у тебя алиби?
   — Какое алиби — спал я в холле!
   — Вот и Николай спал. Когда я вас разбудила и показала Зойку, я за вами наблюдала. Вы оба выглядели так, словно не понимаете, что произошло.
   — Так я и не понимал и сейчас не понимаю!
   — Вот и Николай так же выглядел.
   Толик сел с удрученным видом.
   — Кто же тогда ее убил?
   — Строго говоря, под подозрением все, и я тоже. Вы спали, я могла заманить девчонку в подвал и там ее кокнуть.
   — Но ведь вы этого не делали, правда? — умоляющим голосом спросил Толик.