Страница:
– Бездельники, сволочи, лентяи, на костер вас всех, шестеро уртазов под носом прошли, а вы моргаете! Ты, живо, беги туда, – тыкаю пальцем, – там наш десяток, и передай, что уртазы уходят вдоль предгорий, поперек старой дороги, живо!
Снага, напуганный начальственной бурей, кидается бегом, а Студент, смекнув что к чему, шипит на второго, не давая опомнится:
– А ты, недоделок, лезь наверх, и смотри кого увидишь!
«Недоделок» кидается к ближайшей сосне, усыпанной сучьями, как ступеньками лестницы, и ловко взбирается наверх, к самой макушке.
– Ну что?
– Да ничего!
– Ну и ладно.
Я поднимаю винтовку, и целясь через оптику убираю ненужное действующее лицо – орк картинно падает, переваливаясь с ветки на ветку, и наконец пластом – на хвойную подстилку. Студент:
– А если гонца не перехватят?
– Да ты что!
– А если не поверят?
– Поверят, он ведь сам верит в то, что будет говорить.
– Это да.
– А теперь – пошли оставлять следы!
– Вон, первый след лежит уже.
– Ну и хорошо.
И мы начинаем оставлять следы – каждый за троих, а на месте орк-поста оставляем одноразовый сигнализатор, их у нас еще три штуки, и особо беречь нечего. Дело, надо сказать, непростое – оставлять шесть дорожек, и немного помучавшись, я и Студент переходим на «след в след», а еще минут через шесть срабатывает сигнализатор.
– Отлично, теперь этот хвост за нами потянется.
Студент особой радости, правда, не проявляет.
– Ага, так что ходу!
Итак задача: в лесу, без хорошей техники и толковых проводников уйти от эльфов. То есть нужна просто скорость, темп, которого ни я, ни Студент долго не удержим. Выходы? Да никаких, и поэтому и я, и мой напарник перебираем ногами с максимальной быстротой, которая возможна в таких условиях. Шуму и треску мы создаем как небольшое стадо лосей, спасающееся от волков, но слушать нас скорее всего некому. Эсте:
– Алек, как там обстановка? – объясняю.
– У нас еще часа на три работы, и еще с полчаса на уйти.
– Понял, я вызову тебя, когда будет надо, – и снова вперед.
Где-то через полчаса мы вываливаемся на старую дорогу – она проходит под очень крутым склоном, заросшим цепким кустарником.
Студент:
– Ну, куда – вправо, влево?
– Вверх, и живее!
На четвереньках, цепляясь за ветки, особо не поспешишь, а поспешишь – так и вниз полететь кувырком можно, вот Студент кстати чуть не сорвался. Местами земля размыта, и каньончики блестят на солнце осколками гранита и отполированного водой базальта. Где-то к середине подъема склон становится поположе, и уже можно подниматься на свои две.
– Передых.
Студент валится на землю, сдвигает щиток в сторону и жадно дышит, да и у меня в горле хрипы-стоны стоят, но дело прежде всего. Беру винтовку и через оптику разглядываю лежащую снизу местность – морщинистую, коричнево-серую, на запад становящуюся все ровней и ровней. Но рельеф мне сейчас нужен меньше всего, я ищу, и довольно скоро нахожу преследователей: еле заметно их фигурки мелькают на одной из проплешин, которую я просто помню, и специально на нее гляжу.
– Еще пять минут посидим. Студент, дай карту.
Судя по ней этот склон – самый высокий гребень полукруглого холма, за которым начинаются уже скалы и прочие прелести горного ландшафта. Двинем-ка мы вот сюда и сюда – вот восточный склон, а вот речушка вдоль него, и сделаем вид, что уплыли по ней куда-нибудь подальше, а сами под воду заляжем часочков так на шесть. А дальше соваться не будем, дальше подробной карты нет.
– Эсте, ну что у вас там?
– Все по плану идет, работаем, в округе спокойно.
– Время, время!
– В общей сложности нам еще часа три надо, если, конечно, отвлекаться не будем.
– Понял. У нас все отлично, те, кому нужны уртазы, сейчас за нами бегут, пока все.
Студент:
– Алек, смотри, я ничего не понимаю!
Смотрю: далеко внизу на старой дороге постепенно собираются друзья-эльфы, но ни один к штурму кручи не приступает. Через прицел хорошо видно как они сначала толкутся, глядя вверх, а затем – вот так фокус! – поворачивают, и без всякой торопливости трогаются по старой дороге на север. Студент:
– Это что же, а мы им не нужны?
– Похоже на то, но нет, этого не может быть! Что будем делать, а?
– Откуда я знаю! Хода нет, ходи с бубей, так, кажется?
Студент кивает и вдруг хихикает:
– А пословица-то эта, на ирчисленге смотри как звучать будет, ты вспомни, что слово «буббей» у них значит!
И действительно смешно, тем более что Студент ее так перевел, что смысл получается в совсем другую сторону. Я уже собираюсь фыркнуть, и тут – удовлетворенный голос:
– Ну вот, наконец-то на нормальный язык перешли, а то все чирикали по даже непонятно какому!
Резкий оборот – в кустиках возвышается здоровенная волосатая туша, фигура у нее человеческая, но рыжими волосами покрыта, а лицо бородой да волосами вчистую скрыто, лишь глаза сверкают, взгляд оценивающий:
– Так, ну с ними церемонится не стоит, так, Старший, я прав?
Голос справа: «Да, чего там!…» А, это говорит точно такой же злодей, но раз в семь меньше, что ростом, что объемом. А слева-сзади еще один персонаж – изящнейшая фигура в рыцарском одеянии, только вместо шлема – широкополая шляпа с вуалью. Здоровенный делает шаг вперед, и Студент орет:
– Стой, назад! – но со вторым шагом верзила не задерживается, и тогда парнишка согнув колени и чуть подавшись назад всаживает в рыжеволосое брюхо очередь.
Верзила удивлен:
– Ого, таким манером меня еще не дырявили! Это стоит небольшой задержки!
Тот, кого назвали Старшим, поддакивает хорошим звонким голосом:
– Да, сперва с ними побеседуем. Средний, ты как?
Рыцарь – видимо, Средний, безмолвствует. Беседа – это хорошо, это есть шанс выйти сухими и посему перехожу на всеобщий:
– А что, побеседовать мы всегда рады, тем более что тут какое-то явное недоразумение. Мы никого из вас, господа, не знаем, и никаких претензий не имеем. Идем своим путем, и все.
Троица весело ржет, особенно верзила.
– Это хорошо, что своим путем идешь, это молодец. А нам таких и надобно!
Студент целится и вгоняет еще одну пулю точно в лоб весельчаку – сухая дырка, которая быстро заплывает.
– Ну ладно, хватит. Мне, между прочим, больно.
Черт, кто же это такие? Не призраки, это явно, но почему тогда не боятся «дырок»? Не орки, не люди, вообще никто… никто – это пожалуй, и щепкачей так называли, да, они! А если так, то дело плохо, у них могут быть самые неожиданные свойства, и вообще эти обломки непредсказуемы.
– Студент! Говори с ними, о чем хочешь, живее!
Студент пускается в препирательства, грозится и бахвалится, а Средний, которого этот разговор забавляет, тихо смеется – то над Студентом, то над карликом, который прикидывается то дурачком, то мудрецом. Это просто здорово, и теперь есть время вспоминать – чем я лихорадочно и занят – как и каких уродов распознавать и давить. Если эта живность спектра Белого Старика, то надо… А вот что надо – уже не успеваю. Рыцарь сухо говорит:
– Хватит развлечений, Старший, давай! – и свет вокруг начинает с ощутимой скоростью меркнуть, а на руки-ноги наваливается страшная усталость – что там наша гонка по лесу, пустяк! Вот уже и не видно ничего вокруг, только Студент да эти три фигуры как подсвечены на фоне почти полной черноты. Лениво, как о ком-то третьем проходит мысль: «Наверное, это последнее, что я вижу». Хотя кое-какие остатки воли у меня еще есть, и я направляю рассуждения в другое русло. Так же спокойно и неспешно думаю, на что это похоже и что надо делать – может всего-то два слова сказать. А карлик прямо на глазах начинает пухнуть, вытягиваться, и наконец становится вровень с верзилой – теперь они как близнецы, но тут темнота резко спадает – снова сверху предвечернее небо, коричневые всхолмья под ногами и чистый прохладный воздух. А троица стоит к нам спиной обернувшись – уставились на очередного персонажа. Вот это, пожалуй, сила. Старичок-боровичок в ярко-зеленом плаще и с зеленым посохом с изумрудом, и остальная одежонка плохонькая. Студент рядом, он тоже очнулся, шепчет: «Надо исчезать!», голос хриплый такой, тоскливый, но я ему также шепчу: «Тихо!». Что-то мне такое рассказывали, да, это ни кто иной, как Радагнар Дрикэлрин, если по иному говорить, то неторопливый мудрец цвета листьев.
– Студент, ты пока помалкивай. Это первая сила, понял? – он молча кивает головой, догадавшись не перебивать Радагнара – речь у мудреца соответственно прозвищу тоже неторопливая.
– Опять вы за свое взялись, разбойники?! Теперь я вас не пожалею, и сделаю то, что обещал. Убирайтесь! – и троица, словно сдунутая ветром, или смытая водой исчезает с глаз долой.
– Вы уж – это он теперь к нам обращается – Вы уж не сердитесь, а то совсем нехорошо получается, когда еще я сказал, что эти кровососы перестанут тут злодействовать, так нет же, опять начали.
Студент:
– Да нет, что вы, мы и не знали вовсе, спасибо большое!
– Да вижу, что не знали, раз в такие худые места пришили. Тут у нас и волки еще тех времен бродят, и гоблинское отродье тоже есть, и еще кое-какие хитрые существа, умеют ведь прятаться и выжидать! А у меня своих забот по горло хватает, чтобы еще и с ними воевать. Но раз уж со мною встретились вы, то хоть немного попробую вам помочь. Вы что за люди-то будете?
– Люди, да не совсем – отвечаю. – Уртазы мы.
Пауза, старичок молчит, переваривает информацию. Потом тянет:
– М-м-да. Ну и что теперь? Обратно этим отдавать по такому случаю? Вот так вот и подводит меня доброта-то моя. Садитесь, поговорим.
Студент:
– А здесь удобно ли будет?
– Ничего, сейчас будет удобно, а пока устраивайтесь.
Сам он опирается на жесткий куст – ветки пружинно пригибаются и образуют что-то вроде кресла. А прямо перед нами, оказывается, есть пара очень удобных коряг – даже спиной есть на что облокотиться. Я не понимаю, откуда они взялись, пока не замечаю, что одна из коряг вытягивается, делаясь видимо комфортабельней, и снова замирает. Студент с достоинством благодарит и садится, а я не успеваю – Эсте снова подает голос:
– Але, але, мы почти все, не больше часа осталось.
– То есть как?
– Да так, время-то уже к шестому часу близко. Я тут вас уже вызывал, да молчали что-то. Ну так ты как?
– Все нормально, я… я потом с тобой поговорю.
Радагнар:
– Это что за разговор у тебя? Ра-де-о?…
– Да. Радио.
– Слышал я про это. Ну так вот, господа уртазы: я, Радагнар, никогда в политике силен не был, и старался не мешаться в войны, союзы, споры и прочее. Даже в последней сваре участия почти не принимал. Но об событиях я все-таки понятие имел раньше, а сейчас не очень. Дело в том, что не так давно узнал я о решении Совета Светлых Сил про ваш народ. Дескать, уртазы есть опасность, они по своей воле меняют течение судьбы нашего мира, и это грозит ему бедами… У посему уртазов этих – сиречь вас – необходимо всякими способами из Средних земель гнать, о дружбе с ними и не заикаться, услуг ихних также не принимать ни под каким видом.
Я:
– Лихо! То есть это не только королям всяческим команды такие спустили, а вообще, так сказать повсеместно. А что же не просто порезать или потравить, да и дело с концом?
– Да я, право, и сам не знаю, но думаю так: ваши ведь никогда никаких по-настоящему злых дел не творили?
– Ну вроде бы так.
– А значит, пустись скажем вот я в смертоубийство, так сам бы себя черным мазать бы начал. А свой цвет каждому дорог. Да и вообще, я про уртазов просто ничего не знаю – слышал что есть такие да и все. Не та причина, чтобы всерьез накидываться.
Я молчу, Студент молчит, старичок тоже примолк, думает видимо. А вокруг нас совсем что-то непонятное творится: словно зеленые стены, плотно стоят мохнатые зеленые вроде как можжевельники, а верх уже наполовину зарос широколиственными ветками. Листья свежие, пахучие, но ведь конец сентября месяца! А свету между тем не убавилось, и откуда он, я даже и не знаю. Впрочем, чудеса чудесами, а диалог надо продолжать, пока у Радагнара настроение хорошее.
– В общем так, – говорю. – Я тебе сейчас попробую про нас рассказать, а тебе уж решать, причина, или нет. Мы люди из другого мира, совсем другого, а сюда дорогу случайно нашли. Никаких претензий на власть само собой не имеем, единственный грех – знать много любим. Вот сейчас например так дело поворачивается, что если мы как следует с вашим миром разберемся – что он, по каким законам живет, откуда взялся, то поймем и свой тоже. Похожи наши миры, только в вашем кое-что… ну не проще, а явственней что ли… И есть у нас дома сейчас такие проблемы, которые можно решить, только разобравшись с их механизмом, а тут это получится быстрее и надежнее. А что на судьбу этого мира наше присутствие влияет – какая с этого беда? Если живо Круглое царство, и не дает восточным ордам проникнуть к западу от Большой реки, так разве ж это плохо?! Если мы помогали королю управлять одновременно двумя половинками своего государства – разве это преступление?! Нас можно обвинить только в том, что Средние земли стало в чем-то зависеть от нашей помощи, но это же глупо! Так можно обвинять одно весло в том, что от него зависит весь корабль. Но вот он же нас в этой зависимости и обвинил, а ведь его глупцом никто не назовет!
Радагнар отрывает от своей мебели веточку, и начинает ее задумчиво грызть. Сгрыз, повертел в пальцах остаток, выкинул и вздыхает:
– Да, сложно. Видимо в Совете говорилось о чем-то серьезном, более серьезном, чем рассказал сейчас ты. Давненько я там не бывал, лет шестьсот уже наверно…
Студент открывает было рот, и тут же спешно его закрывает, и делает равнодушное лицо – чему, мол, тут удивляться! Радагнар:
– Ну а сюда как вас занесло?
Студент смотрит на меня, я киваю, можно дескать, и он объясняет:
– Тот, которого Стариком называли помнишь, как он о власти мечтал, как стал игрушкой Врага и цвет свой потерял? Так вот, в здешних местах часть его архива спрятана, и несколько наших людей его сейчас читают и… э-э-э… быстро переписывают и передают по радио. Но нас охотятся – и люди, и эльфы, и орки. Мы вот вдвоем этих ловцов за собой уводили. Вот и вся история. Видимо в этом Совете кто-то крепко против нас, раз такую травлю устроили.
Радагнар снова молчит, долго, минут пять наверное, наконец встает в рост и объявляет:
– Идите. Я не буду вам мешать, но помощи тоже не ждите. Нет у меня против уртазов ничего, но – решение Совета! И помните – и над Советом тоже есть власть, и с ней спорить… бойтесь одним словом. Прощайте!
Радагнар речь заканчивает, и сразу темнеет. С «потолка» сыпятся на глазах желтеющие и сворачивающиеся в трубку листья, а ветки распрямляются, открывая темно-синее небо. И вокруг уже вроде и стволы не так густо стоят, и коряги-кресла уже не смахивают на комфортабельную мебель. Студент смотрит в ту сторону, куда собеседник наш ушел, и говорит:
– Наверное я ему зря про архив сказал. Теперь эти за Эсте возьмутся.
– Ерунда. Ты же слышал – светлые-благородные своими руками ничего делать не будут. Был Старик Белый, стал Старик никакой, а потом и вовсе Старика не стало – такая участь никого не прельщает. А натравить кого-нибудь, так на это время нужно, а у наших с этим проще. Кстати, как у них? – и я вызываю Эсте. У него все в порядке, правда Хао пришлось потрудиться, ловушку нашли довольно злую, ставленную правда не на людей, а на эльфов, это только и помогло. Обсудили мы с ним разговор с Радагнаром, и стали договариваться, где встречаться будем. Из Гавани самолет лучше не вызывать – нам крюка делать, и им лишние хлопоты, да расход горючего. Но: если с бербазы за нами транспорт пришлют – надо выбирать озеро, потому что на нем воздушной подушки нету. Подходящий водоем есть, но далековато, это ночь не спать, а идти – но тем не менее мы выбираем этот вариант. Итак, Эсте сейчас выходит на дальнюю связь и договаривается, чтобы лодка была здесь к утру, а мы со Студентом рвем с места в карьер к месту посадки.
Студент усмехается:
– Не завидую Эсте. На бербазе за голову схватятся, да что, да как это, да с бухты-барахты поднимать самолет, да над сушей идти, да скорость за полтыщи держать, это ж сколько коллоиду уйдет!
– Да – говорю – Литров сорок точно вылетит. Честное слово, я бы сам поговорил, да аппарат у Эсте.
Студент дослушал, и принимается ползать по карте, искать дорогу. Хрен его знает как идти! Нормального пути нету: там болото, сям скалы, а напрямую – лес повышенной дремучести. Из трех зол приходится выбирать, даже не их двух, и выбираем лес, как зло наиболее знакомое, что ли, и главное – самая короткая дорога через него.
– Вперед? – Студент кивает, и мы трогаемся наискось вдоль склона, а когда добираемся до дороги, вызывает нас Эсте, и сообщает, что транспорт будет часам к десяти утра, на что я отвечаю в том смысле, что все равно раньше и не успеем.
Еще с километр старой мостовой, а потом она резко кончается – то ли не достроили, то ли строили иначе. Кончилась – и началось. Теперь приходится продираться по немыслимым зарослям молоденьких ив и осинок – я иду вторым, и их упругие ветки барабанят по стеклу забрала. Вечер доживает последние минуты – это если считать по открытой местности, а в лесу так и вовсе темно. И хотя молодняк сошел на нет, идем уже между нормальных взрослых деревьев, все равно дело адово. То и дело приходится перебираться через лежащие деревья, то в гору лезть, то вниз сползать. Наконец это надоедает настолько, что плюнув на все страхи, разрешаю Студенту зажечь фонарь – сразу веселее жить стало, хотя и не легче. Часов в одиннадцать меняемся, я впереди теперь буду. И до сих-то пор особых условий для отвлеченных развлечений не было, а сейчас и вовсе – знай вперед глазей, на компас косись да проходы почище выискивай, лучом шарь. Это дело настолько увлекает, что не сразу слышу как Студент пыхтит в спину:
– Алек, на тестере угроза.
– Что?
– Я говорю, на тестере что-то неясное. Сам погляди.
Останавливаюсь, гляжу. Действительно неясно. Если данные со всех режимов вместе сложить, получается полузверь, полуорк, но нематериальность его выше того же орка на два порядка. Дальность – километр, направление – слева.
– Ладно, – говорю, – кто б это ни был, наше дело сторона. Я думаю, проскочим, – и опять бесконечная полоса препятствий. Еще через пятнадцать минут Студент уже кричит:
– Они идут на нас! Расстояние уменьшается!
– Спокойно. Как у тебя с зарядами?
– Всего сорок пуль и шестьдесят зарядов. Комплект.
– И у меня тоже, плюс еще три десятка в пистолете. Отобьемся – если только будет прок от нашего железа. А то после той троицы я себя малость неуютно чувствую. А как лазер?
– На полчаса прицела, или полминуты ослепления.
– А у меня хуже.
– Алек, они прошли половину. Гаси фонарь и давай вон к тому валуну.
Хороший валун, размером с одноэтажную избенку, а формой не сильно уродливую картофелину напоминает. Фонарь погас, и еле-еле угадываются теперь темные стволы. Студент уже винтовку изготовил – в кого пулять собрался? Тихо, ветра нет, и в этой тишине очень хорошо, отчетливо раздается недалекий вой – негромкий, но уверенный. Ну конечно. Только волколаков нам на хватало для букета. А вон и огонечки замелькали зеленые. Ого, да сколько же их тут?! Студент вопросами не терзается, а просто включает свет. Волки на секунду застывают, прежде чем кинуться в тень – и я без всяких прицелов укладываю самого ближнего и самого, наверное, наглого. Следующий трофей – Студентова заслуга – он впопыхах пальнул зажигательной и теперь в сероватой туше трещит и мерцает огонек – впрочем, скоро гаснет. Студент свет прибирает – правильно, нечего зря энергию тратить, а вполнакала тоже видно неплохо. Волколаки разобрались правильным полукругом и изредка мелькают в просветы меж деревьями – Студент еще двоих подбил, а мне не повезло. Эта стая быстро уразумела, что значит вылезать на открытое место, прячется зверье, но уходить не уходит. Студент в недоумении:
– Что им надо? Ведь не жрать же хотят?
– А может, и жрать. Или, скажем, их на нас эти, светлые мудрецы натравили. В любом случае надо от них отвязаться.
Студент после раздумья произносит:
– А что стоять-то? Кольчугу они не прокусят, я-то сразу и не сообразил!
– Можно попробовать. Давай вперед, а я страхую.
Студент отдает мне фонарь и бодро топает от камня. Шагов через сорок на него с трех сторон кидаются волколаки – он стреляет, но мимо. Студента валят наземь и пытаются перегрызть горло. Он пытается отпихнуться, но его рука с ножом прочно зажата в челюстях одного из волков, и он только дергается. Хватит экспериментов. Я даю очередь облегченными пулями, затем вторую и третью, растрачивая весь их запас. Один точно убит, да и остальных зацепило – освобожденный Студент резво кидается ко мне.
Стоит, дрожит, жалуется:
– Ты в меня тоже попал. Теперь синяки будут.
– Ну как волки вблизи?
– Неприятно. Они, сволочи, сильные и тяжелые – хорошо, что ты со мной не пошел. Сам бы я не вырвался, факт.
– Ладно. Следи вокруг, а я с Эсте поговорю.
Как узнал он про нашу незадачу, так сразу всю свою сдержанность потерял. Обругал все на свете, потом заявляет:
– Я так понимаю, до рассвета вы не тронетесь. И на месте будете после полудня, а то и позже. Сделаем тогда так – мы погрузимся с утра в лодку, затем уйдем наверх, а потом, как вы подойдете, снова сядем. Так будет лучше.
По ходу разговора еще одного пришлось угостить – забывчивый, видимо, экземпляр. Студент глотает подряд две таблетки, затем и меня угощает – сразу и усталость уплывает, и вокруг смотреть интересней становится. До утра этой заправки должно хватить – и хватает. Вместе с утром к нам приходит туман – плотная белесая мгла охватывает все вокруг. Но это уже не страшно – скоро встанет солнце, и от волколаков останутся лишь прозрачные тени. Мы со Студентом для верности ждем первых лучей а затем покидаем место осады.
Ему правда охота посмотреть, как будут исчезать трупы волков, но я не даю, и так застряли безбожно.
Утро – самое подходящее время для ходьбы по всякого рода опасным и просто непонятным местам. Всяческая нечисть, умаявшись за ночь, уже отправилась восвояси, а не менее опасная, так сказать, «чисть» еще как следует не взялась за дело. И может быть поэтому, а может и по какой другой причине, никаких дополнительных приключений с нами в это не происходит. Да лесок стал поровнее, погостеприимней, свежо и хорошо. Ровно в пол-одиннадцатого я слышу переговоры Эсте с самолетом – ребята уже грузятся, добрались без потерь. Я приподнятом настроении, Студент тоже, насвистывает даже. В полдень останавливаемся пообедать, и тут меня вызывают с самолета. Незнакомый голос:
– Алек, здесь пилот Угол.
– Да, Угол, слушаю.
– Сколько вам осталось до озера?
– Расстояние или время?
– Время.
– Часа три, самое большее четыре.
– А самое меньшее?
– Ну скажем два с половиной, а что случилось?
– Пока ничего, погоди минутку.
Пауза. Затем я слышу, как Угол обращается к оператору, видимо забыв отключить внешнюю связь. Та часть диалога, которую слышно, выглядит так: «Орри, а сколько у нас времени?… И не больше? Так они же не успеют, черт!… А с юга обойти?… Сейчас?!» Я не выдерживаю:
– Эй, эй, Угол, да что там у вас?
– Алек, дело, в общем, плохо. Через час тут будет вихрь-кольцо. А по всему материку растет напряжение.
– Замечательно! А от кольца перехлест волн ожидается?
– Да, причем очень сильный. – Угол говорит спокойно, но я понимаю, ему сейчас куда как неуютно. Кольцо – это верная гибель для всего летающего размерами крупнее хорошо откормленной вороны. Одно дело, когда на спокойном фоне кто-то устраивает прямой канал, и всех, кто туда попал, просто тащит по потоку. В такие каналы наши не раз попадали, пока обстановку щупать не научились, и обходилось без ущерба. А кольцо рвет на части, просто раскидывает в стороны кусками все что попадется, и с тем большим удовольствием, чем крупнее добыча. И волны от него, да еще при повышенном фоне вещь опасная – и зашвырнуть куда угодно могут, и просто по квадратным милям размазать.
– Еще лучше. Угол, а чего ты, собственно медлишь? Улепетывай, пока цел!
– А вы?
– Мы сами собой, а ждать будешь – и машину угробишь, и всех кто там. Все, мы к месту не идем. Проваливай!
– Погоди, но ведь можно…
– Ничего нельзя, рви назад. Я отключился. – И вправду, с последней фразой я отключаю связь, и даже сдираю наушник. Студент ничего не понимает, глазами хлопает. Наконец задает вопрос:
– Так мы… все? Не полетим сегодня?
– Да, мой юный друг. – Парень не виноват, но обращаюсь я к нему почему-то издевательски и раздраженно: – Вы удивительно догадливы нынешним утром. Мы действительно сегодня не полетим. Более того, ни завтра, ни послезавтра мы тоже не полетим. И вообще воздушная экскурсия отменяется. Ты теорию А-каналов знаешь?
– Ну.
– Здесь собирается кольцо.
Студент в ответ молча, но с чувством шмякает кулаком оземь. Эмоция простительная.
– И что же теперь делать? А, Алек? Нам же нельзя на этом месте оставаться!
– Опять в самую точку попал! Ты сегодня прямо гений!
Студент мою язвительность игнорирует, и продолжает:
– Значит надо… Во! Надо добраться до Большой Реки, и сплавиться по нему вниз до Круглого…
Снага, напуганный начальственной бурей, кидается бегом, а Студент, смекнув что к чему, шипит на второго, не давая опомнится:
– А ты, недоделок, лезь наверх, и смотри кого увидишь!
«Недоделок» кидается к ближайшей сосне, усыпанной сучьями, как ступеньками лестницы, и ловко взбирается наверх, к самой макушке.
– Ну что?
– Да ничего!
– Ну и ладно.
Я поднимаю винтовку, и целясь через оптику убираю ненужное действующее лицо – орк картинно падает, переваливаясь с ветки на ветку, и наконец пластом – на хвойную подстилку. Студент:
– А если гонца не перехватят?
– Да ты что!
– А если не поверят?
– Поверят, он ведь сам верит в то, что будет говорить.
– Это да.
– А теперь – пошли оставлять следы!
– Вон, первый след лежит уже.
– Ну и хорошо.
И мы начинаем оставлять следы – каждый за троих, а на месте орк-поста оставляем одноразовый сигнализатор, их у нас еще три штуки, и особо беречь нечего. Дело, надо сказать, непростое – оставлять шесть дорожек, и немного помучавшись, я и Студент переходим на «след в след», а еще минут через шесть срабатывает сигнализатор.
– Отлично, теперь этот хвост за нами потянется.
Студент особой радости, правда, не проявляет.
– Ага, так что ходу!
Итак задача: в лесу, без хорошей техники и толковых проводников уйти от эльфов. То есть нужна просто скорость, темп, которого ни я, ни Студент долго не удержим. Выходы? Да никаких, и поэтому и я, и мой напарник перебираем ногами с максимальной быстротой, которая возможна в таких условиях. Шуму и треску мы создаем как небольшое стадо лосей, спасающееся от волков, но слушать нас скорее всего некому. Эсте:
– Алек, как там обстановка? – объясняю.
– У нас еще часа на три работы, и еще с полчаса на уйти.
– Понял, я вызову тебя, когда будет надо, – и снова вперед.
Где-то через полчаса мы вываливаемся на старую дорогу – она проходит под очень крутым склоном, заросшим цепким кустарником.
Студент:
– Ну, куда – вправо, влево?
– Вверх, и живее!
На четвереньках, цепляясь за ветки, особо не поспешишь, а поспешишь – так и вниз полететь кувырком можно, вот Студент кстати чуть не сорвался. Местами земля размыта, и каньончики блестят на солнце осколками гранита и отполированного водой базальта. Где-то к середине подъема склон становится поположе, и уже можно подниматься на свои две.
– Передых.
Студент валится на землю, сдвигает щиток в сторону и жадно дышит, да и у меня в горле хрипы-стоны стоят, но дело прежде всего. Беру винтовку и через оптику разглядываю лежащую снизу местность – морщинистую, коричнево-серую, на запад становящуюся все ровней и ровней. Но рельеф мне сейчас нужен меньше всего, я ищу, и довольно скоро нахожу преследователей: еле заметно их фигурки мелькают на одной из проплешин, которую я просто помню, и специально на нее гляжу.
– Еще пять минут посидим. Студент, дай карту.
Судя по ней этот склон – самый высокий гребень полукруглого холма, за которым начинаются уже скалы и прочие прелести горного ландшафта. Двинем-ка мы вот сюда и сюда – вот восточный склон, а вот речушка вдоль него, и сделаем вид, что уплыли по ней куда-нибудь подальше, а сами под воду заляжем часочков так на шесть. А дальше соваться не будем, дальше подробной карты нет.
– Эсте, ну что у вас там?
– Все по плану идет, работаем, в округе спокойно.
– Время, время!
– В общей сложности нам еще часа три надо, если, конечно, отвлекаться не будем.
– Понял. У нас все отлично, те, кому нужны уртазы, сейчас за нами бегут, пока все.
Студент:
– Алек, смотри, я ничего не понимаю!
Смотрю: далеко внизу на старой дороге постепенно собираются друзья-эльфы, но ни один к штурму кручи не приступает. Через прицел хорошо видно как они сначала толкутся, глядя вверх, а затем – вот так фокус! – поворачивают, и без всякой торопливости трогаются по старой дороге на север. Студент:
– Это что же, а мы им не нужны?
– Похоже на то, но нет, этого не может быть! Что будем делать, а?
– Откуда я знаю! Хода нет, ходи с бубей, так, кажется?
Студент кивает и вдруг хихикает:
– А пословица-то эта, на ирчисленге смотри как звучать будет, ты вспомни, что слово «буббей» у них значит!
И действительно смешно, тем более что Студент ее так перевел, что смысл получается в совсем другую сторону. Я уже собираюсь фыркнуть, и тут – удовлетворенный голос:
– Ну вот, наконец-то на нормальный язык перешли, а то все чирикали по даже непонятно какому!
Резкий оборот – в кустиках возвышается здоровенная волосатая туша, фигура у нее человеческая, но рыжими волосами покрыта, а лицо бородой да волосами вчистую скрыто, лишь глаза сверкают, взгляд оценивающий:
– Так, ну с ними церемонится не стоит, так, Старший, я прав?
Голос справа: «Да, чего там!…» А, это говорит точно такой же злодей, но раз в семь меньше, что ростом, что объемом. А слева-сзади еще один персонаж – изящнейшая фигура в рыцарском одеянии, только вместо шлема – широкополая шляпа с вуалью. Здоровенный делает шаг вперед, и Студент орет:
– Стой, назад! – но со вторым шагом верзила не задерживается, и тогда парнишка согнув колени и чуть подавшись назад всаживает в рыжеволосое брюхо очередь.
Верзила удивлен:
– Ого, таким манером меня еще не дырявили! Это стоит небольшой задержки!
Тот, кого назвали Старшим, поддакивает хорошим звонким голосом:
– Да, сперва с ними побеседуем. Средний, ты как?
Рыцарь – видимо, Средний, безмолвствует. Беседа – это хорошо, это есть шанс выйти сухими и посему перехожу на всеобщий:
– А что, побеседовать мы всегда рады, тем более что тут какое-то явное недоразумение. Мы никого из вас, господа, не знаем, и никаких претензий не имеем. Идем своим путем, и все.
Троица весело ржет, особенно верзила.
– Это хорошо, что своим путем идешь, это молодец. А нам таких и надобно!
Студент целится и вгоняет еще одну пулю точно в лоб весельчаку – сухая дырка, которая быстро заплывает.
– Ну ладно, хватит. Мне, между прочим, больно.
Черт, кто же это такие? Не призраки, это явно, но почему тогда не боятся «дырок»? Не орки, не люди, вообще никто… никто – это пожалуй, и щепкачей так называли, да, они! А если так, то дело плохо, у них могут быть самые неожиданные свойства, и вообще эти обломки непредсказуемы.
– Студент! Говори с ними, о чем хочешь, живее!
Студент пускается в препирательства, грозится и бахвалится, а Средний, которого этот разговор забавляет, тихо смеется – то над Студентом, то над карликом, который прикидывается то дурачком, то мудрецом. Это просто здорово, и теперь есть время вспоминать – чем я лихорадочно и занят – как и каких уродов распознавать и давить. Если эта живность спектра Белого Старика, то надо… А вот что надо – уже не успеваю. Рыцарь сухо говорит:
– Хватит развлечений, Старший, давай! – и свет вокруг начинает с ощутимой скоростью меркнуть, а на руки-ноги наваливается страшная усталость – что там наша гонка по лесу, пустяк! Вот уже и не видно ничего вокруг, только Студент да эти три фигуры как подсвечены на фоне почти полной черноты. Лениво, как о ком-то третьем проходит мысль: «Наверное, это последнее, что я вижу». Хотя кое-какие остатки воли у меня еще есть, и я направляю рассуждения в другое русло. Так же спокойно и неспешно думаю, на что это похоже и что надо делать – может всего-то два слова сказать. А карлик прямо на глазах начинает пухнуть, вытягиваться, и наконец становится вровень с верзилой – теперь они как близнецы, но тут темнота резко спадает – снова сверху предвечернее небо, коричневые всхолмья под ногами и чистый прохладный воздух. А троица стоит к нам спиной обернувшись – уставились на очередного персонажа. Вот это, пожалуй, сила. Старичок-боровичок в ярко-зеленом плаще и с зеленым посохом с изумрудом, и остальная одежонка плохонькая. Студент рядом, он тоже очнулся, шепчет: «Надо исчезать!», голос хриплый такой, тоскливый, но я ему также шепчу: «Тихо!». Что-то мне такое рассказывали, да, это ни кто иной, как Радагнар Дрикэлрин, если по иному говорить, то неторопливый мудрец цвета листьев.
– Студент, ты пока помалкивай. Это первая сила, понял? – он молча кивает головой, догадавшись не перебивать Радагнара – речь у мудреца соответственно прозвищу тоже неторопливая.
– Опять вы за свое взялись, разбойники?! Теперь я вас не пожалею, и сделаю то, что обещал. Убирайтесь! – и троица, словно сдунутая ветром, или смытая водой исчезает с глаз долой.
– Вы уж – это он теперь к нам обращается – Вы уж не сердитесь, а то совсем нехорошо получается, когда еще я сказал, что эти кровососы перестанут тут злодействовать, так нет же, опять начали.
Студент:
– Да нет, что вы, мы и не знали вовсе, спасибо большое!
– Да вижу, что не знали, раз в такие худые места пришили. Тут у нас и волки еще тех времен бродят, и гоблинское отродье тоже есть, и еще кое-какие хитрые существа, умеют ведь прятаться и выжидать! А у меня своих забот по горло хватает, чтобы еще и с ними воевать. Но раз уж со мною встретились вы, то хоть немного попробую вам помочь. Вы что за люди-то будете?
– Люди, да не совсем – отвечаю. – Уртазы мы.
Пауза, старичок молчит, переваривает информацию. Потом тянет:
– М-м-да. Ну и что теперь? Обратно этим отдавать по такому случаю? Вот так вот и подводит меня доброта-то моя. Садитесь, поговорим.
Студент:
– А здесь удобно ли будет?
– Ничего, сейчас будет удобно, а пока устраивайтесь.
Сам он опирается на жесткий куст – ветки пружинно пригибаются и образуют что-то вроде кресла. А прямо перед нами, оказывается, есть пара очень удобных коряг – даже спиной есть на что облокотиться. Я не понимаю, откуда они взялись, пока не замечаю, что одна из коряг вытягивается, делаясь видимо комфортабельней, и снова замирает. Студент с достоинством благодарит и садится, а я не успеваю – Эсте снова подает голос:
– Але, але, мы почти все, не больше часа осталось.
– То есть как?
– Да так, время-то уже к шестому часу близко. Я тут вас уже вызывал, да молчали что-то. Ну так ты как?
– Все нормально, я… я потом с тобой поговорю.
Радагнар:
– Это что за разговор у тебя? Ра-де-о?…
– Да. Радио.
– Слышал я про это. Ну так вот, господа уртазы: я, Радагнар, никогда в политике силен не был, и старался не мешаться в войны, союзы, споры и прочее. Даже в последней сваре участия почти не принимал. Но об событиях я все-таки понятие имел раньше, а сейчас не очень. Дело в том, что не так давно узнал я о решении Совета Светлых Сил про ваш народ. Дескать, уртазы есть опасность, они по своей воле меняют течение судьбы нашего мира, и это грозит ему бедами… У посему уртазов этих – сиречь вас – необходимо всякими способами из Средних земель гнать, о дружбе с ними и не заикаться, услуг ихних также не принимать ни под каким видом.
Я:
– Лихо! То есть это не только королям всяческим команды такие спустили, а вообще, так сказать повсеместно. А что же не просто порезать или потравить, да и дело с концом?
– Да я, право, и сам не знаю, но думаю так: ваши ведь никогда никаких по-настоящему злых дел не творили?
– Ну вроде бы так.
– А значит, пустись скажем вот я в смертоубийство, так сам бы себя черным мазать бы начал. А свой цвет каждому дорог. Да и вообще, я про уртазов просто ничего не знаю – слышал что есть такие да и все. Не та причина, чтобы всерьез накидываться.
Я молчу, Студент молчит, старичок тоже примолк, думает видимо. А вокруг нас совсем что-то непонятное творится: словно зеленые стены, плотно стоят мохнатые зеленые вроде как можжевельники, а верх уже наполовину зарос широколиственными ветками. Листья свежие, пахучие, но ведь конец сентября месяца! А свету между тем не убавилось, и откуда он, я даже и не знаю. Впрочем, чудеса чудесами, а диалог надо продолжать, пока у Радагнара настроение хорошее.
– В общем так, – говорю. – Я тебе сейчас попробую про нас рассказать, а тебе уж решать, причина, или нет. Мы люди из другого мира, совсем другого, а сюда дорогу случайно нашли. Никаких претензий на власть само собой не имеем, единственный грех – знать много любим. Вот сейчас например так дело поворачивается, что если мы как следует с вашим миром разберемся – что он, по каким законам живет, откуда взялся, то поймем и свой тоже. Похожи наши миры, только в вашем кое-что… ну не проще, а явственней что ли… И есть у нас дома сейчас такие проблемы, которые можно решить, только разобравшись с их механизмом, а тут это получится быстрее и надежнее. А что на судьбу этого мира наше присутствие влияет – какая с этого беда? Если живо Круглое царство, и не дает восточным ордам проникнуть к западу от Большой реки, так разве ж это плохо?! Если мы помогали королю управлять одновременно двумя половинками своего государства – разве это преступление?! Нас можно обвинить только в том, что Средние земли стало в чем-то зависеть от нашей помощи, но это же глупо! Так можно обвинять одно весло в том, что от него зависит весь корабль. Но вот он же нас в этой зависимости и обвинил, а ведь его глупцом никто не назовет!
Радагнар отрывает от своей мебели веточку, и начинает ее задумчиво грызть. Сгрыз, повертел в пальцах остаток, выкинул и вздыхает:
– Да, сложно. Видимо в Совете говорилось о чем-то серьезном, более серьезном, чем рассказал сейчас ты. Давненько я там не бывал, лет шестьсот уже наверно…
Студент открывает было рот, и тут же спешно его закрывает, и делает равнодушное лицо – чему, мол, тут удивляться! Радагнар:
– Ну а сюда как вас занесло?
Студент смотрит на меня, я киваю, можно дескать, и он объясняет:
– Тот, которого Стариком называли помнишь, как он о власти мечтал, как стал игрушкой Врага и цвет свой потерял? Так вот, в здешних местах часть его архива спрятана, и несколько наших людей его сейчас читают и… э-э-э… быстро переписывают и передают по радио. Но нас охотятся – и люди, и эльфы, и орки. Мы вот вдвоем этих ловцов за собой уводили. Вот и вся история. Видимо в этом Совете кто-то крепко против нас, раз такую травлю устроили.
Радагнар снова молчит, долго, минут пять наверное, наконец встает в рост и объявляет:
– Идите. Я не буду вам мешать, но помощи тоже не ждите. Нет у меня против уртазов ничего, но – решение Совета! И помните – и над Советом тоже есть власть, и с ней спорить… бойтесь одним словом. Прощайте!
Радагнар речь заканчивает, и сразу темнеет. С «потолка» сыпятся на глазах желтеющие и сворачивающиеся в трубку листья, а ветки распрямляются, открывая темно-синее небо. И вокруг уже вроде и стволы не так густо стоят, и коряги-кресла уже не смахивают на комфортабельную мебель. Студент смотрит в ту сторону, куда собеседник наш ушел, и говорит:
– Наверное я ему зря про архив сказал. Теперь эти за Эсте возьмутся.
– Ерунда. Ты же слышал – светлые-благородные своими руками ничего делать не будут. Был Старик Белый, стал Старик никакой, а потом и вовсе Старика не стало – такая участь никого не прельщает. А натравить кого-нибудь, так на это время нужно, а у наших с этим проще. Кстати, как у них? – и я вызываю Эсте. У него все в порядке, правда Хао пришлось потрудиться, ловушку нашли довольно злую, ставленную правда не на людей, а на эльфов, это только и помогло. Обсудили мы с ним разговор с Радагнаром, и стали договариваться, где встречаться будем. Из Гавани самолет лучше не вызывать – нам крюка делать, и им лишние хлопоты, да расход горючего. Но: если с бербазы за нами транспорт пришлют – надо выбирать озеро, потому что на нем воздушной подушки нету. Подходящий водоем есть, но далековато, это ночь не спать, а идти – но тем не менее мы выбираем этот вариант. Итак, Эсте сейчас выходит на дальнюю связь и договаривается, чтобы лодка была здесь к утру, а мы со Студентом рвем с места в карьер к месту посадки.
Студент усмехается:
– Не завидую Эсте. На бербазе за голову схватятся, да что, да как это, да с бухты-барахты поднимать самолет, да над сушей идти, да скорость за полтыщи держать, это ж сколько коллоиду уйдет!
– Да – говорю – Литров сорок точно вылетит. Честное слово, я бы сам поговорил, да аппарат у Эсте.
Студент дослушал, и принимается ползать по карте, искать дорогу. Хрен его знает как идти! Нормального пути нету: там болото, сям скалы, а напрямую – лес повышенной дремучести. Из трех зол приходится выбирать, даже не их двух, и выбираем лес, как зло наиболее знакомое, что ли, и главное – самая короткая дорога через него.
– Вперед? – Студент кивает, и мы трогаемся наискось вдоль склона, а когда добираемся до дороги, вызывает нас Эсте, и сообщает, что транспорт будет часам к десяти утра, на что я отвечаю в том смысле, что все равно раньше и не успеем.
Еще с километр старой мостовой, а потом она резко кончается – то ли не достроили, то ли строили иначе. Кончилась – и началось. Теперь приходится продираться по немыслимым зарослям молоденьких ив и осинок – я иду вторым, и их упругие ветки барабанят по стеклу забрала. Вечер доживает последние минуты – это если считать по открытой местности, а в лесу так и вовсе темно. И хотя молодняк сошел на нет, идем уже между нормальных взрослых деревьев, все равно дело адово. То и дело приходится перебираться через лежащие деревья, то в гору лезть, то вниз сползать. Наконец это надоедает настолько, что плюнув на все страхи, разрешаю Студенту зажечь фонарь – сразу веселее жить стало, хотя и не легче. Часов в одиннадцать меняемся, я впереди теперь буду. И до сих-то пор особых условий для отвлеченных развлечений не было, а сейчас и вовсе – знай вперед глазей, на компас косись да проходы почище выискивай, лучом шарь. Это дело настолько увлекает, что не сразу слышу как Студент пыхтит в спину:
– Алек, на тестере угроза.
– Что?
– Я говорю, на тестере что-то неясное. Сам погляди.
Останавливаюсь, гляжу. Действительно неясно. Если данные со всех режимов вместе сложить, получается полузверь, полуорк, но нематериальность его выше того же орка на два порядка. Дальность – километр, направление – слева.
– Ладно, – говорю, – кто б это ни был, наше дело сторона. Я думаю, проскочим, – и опять бесконечная полоса препятствий. Еще через пятнадцать минут Студент уже кричит:
– Они идут на нас! Расстояние уменьшается!
– Спокойно. Как у тебя с зарядами?
– Всего сорок пуль и шестьдесят зарядов. Комплект.
– И у меня тоже, плюс еще три десятка в пистолете. Отобьемся – если только будет прок от нашего железа. А то после той троицы я себя малость неуютно чувствую. А как лазер?
– На полчаса прицела, или полминуты ослепления.
– А у меня хуже.
– Алек, они прошли половину. Гаси фонарь и давай вон к тому валуну.
Хороший валун, размером с одноэтажную избенку, а формой не сильно уродливую картофелину напоминает. Фонарь погас, и еле-еле угадываются теперь темные стволы. Студент уже винтовку изготовил – в кого пулять собрался? Тихо, ветра нет, и в этой тишине очень хорошо, отчетливо раздается недалекий вой – негромкий, но уверенный. Ну конечно. Только волколаков нам на хватало для букета. А вон и огонечки замелькали зеленые. Ого, да сколько же их тут?! Студент вопросами не терзается, а просто включает свет. Волки на секунду застывают, прежде чем кинуться в тень – и я без всяких прицелов укладываю самого ближнего и самого, наверное, наглого. Следующий трофей – Студентова заслуга – он впопыхах пальнул зажигательной и теперь в сероватой туше трещит и мерцает огонек – впрочем, скоро гаснет. Студент свет прибирает – правильно, нечего зря энергию тратить, а вполнакала тоже видно неплохо. Волколаки разобрались правильным полукругом и изредка мелькают в просветы меж деревьями – Студент еще двоих подбил, а мне не повезло. Эта стая быстро уразумела, что значит вылезать на открытое место, прячется зверье, но уходить не уходит. Студент в недоумении:
– Что им надо? Ведь не жрать же хотят?
– А может, и жрать. Или, скажем, их на нас эти, светлые мудрецы натравили. В любом случае надо от них отвязаться.
Студент после раздумья произносит:
– А что стоять-то? Кольчугу они не прокусят, я-то сразу и не сообразил!
– Можно попробовать. Давай вперед, а я страхую.
Студент отдает мне фонарь и бодро топает от камня. Шагов через сорок на него с трех сторон кидаются волколаки – он стреляет, но мимо. Студента валят наземь и пытаются перегрызть горло. Он пытается отпихнуться, но его рука с ножом прочно зажата в челюстях одного из волков, и он только дергается. Хватит экспериментов. Я даю очередь облегченными пулями, затем вторую и третью, растрачивая весь их запас. Один точно убит, да и остальных зацепило – освобожденный Студент резво кидается ко мне.
Стоит, дрожит, жалуется:
– Ты в меня тоже попал. Теперь синяки будут.
– Ну как волки вблизи?
– Неприятно. Они, сволочи, сильные и тяжелые – хорошо, что ты со мной не пошел. Сам бы я не вырвался, факт.
– Ладно. Следи вокруг, а я с Эсте поговорю.
Как узнал он про нашу незадачу, так сразу всю свою сдержанность потерял. Обругал все на свете, потом заявляет:
– Я так понимаю, до рассвета вы не тронетесь. И на месте будете после полудня, а то и позже. Сделаем тогда так – мы погрузимся с утра в лодку, затем уйдем наверх, а потом, как вы подойдете, снова сядем. Так будет лучше.
По ходу разговора еще одного пришлось угостить – забывчивый, видимо, экземпляр. Студент глотает подряд две таблетки, затем и меня угощает – сразу и усталость уплывает, и вокруг смотреть интересней становится. До утра этой заправки должно хватить – и хватает. Вместе с утром к нам приходит туман – плотная белесая мгла охватывает все вокруг. Но это уже не страшно – скоро встанет солнце, и от волколаков останутся лишь прозрачные тени. Мы со Студентом для верности ждем первых лучей а затем покидаем место осады.
Ему правда охота посмотреть, как будут исчезать трупы волков, но я не даю, и так застряли безбожно.
Утро – самое подходящее время для ходьбы по всякого рода опасным и просто непонятным местам. Всяческая нечисть, умаявшись за ночь, уже отправилась восвояси, а не менее опасная, так сказать, «чисть» еще как следует не взялась за дело. И может быть поэтому, а может и по какой другой причине, никаких дополнительных приключений с нами в это не происходит. Да лесок стал поровнее, погостеприимней, свежо и хорошо. Ровно в пол-одиннадцатого я слышу переговоры Эсте с самолетом – ребята уже грузятся, добрались без потерь. Я приподнятом настроении, Студент тоже, насвистывает даже. В полдень останавливаемся пообедать, и тут меня вызывают с самолета. Незнакомый голос:
– Алек, здесь пилот Угол.
– Да, Угол, слушаю.
– Сколько вам осталось до озера?
– Расстояние или время?
– Время.
– Часа три, самое большее четыре.
– А самое меньшее?
– Ну скажем два с половиной, а что случилось?
– Пока ничего, погоди минутку.
Пауза. Затем я слышу, как Угол обращается к оператору, видимо забыв отключить внешнюю связь. Та часть диалога, которую слышно, выглядит так: «Орри, а сколько у нас времени?… И не больше? Так они же не успеют, черт!… А с юга обойти?… Сейчас?!» Я не выдерживаю:
– Эй, эй, Угол, да что там у вас?
– Алек, дело, в общем, плохо. Через час тут будет вихрь-кольцо. А по всему материку растет напряжение.
– Замечательно! А от кольца перехлест волн ожидается?
– Да, причем очень сильный. – Угол говорит спокойно, но я понимаю, ему сейчас куда как неуютно. Кольцо – это верная гибель для всего летающего размерами крупнее хорошо откормленной вороны. Одно дело, когда на спокойном фоне кто-то устраивает прямой канал, и всех, кто туда попал, просто тащит по потоку. В такие каналы наши не раз попадали, пока обстановку щупать не научились, и обходилось без ущерба. А кольцо рвет на части, просто раскидывает в стороны кусками все что попадется, и с тем большим удовольствием, чем крупнее добыча. И волны от него, да еще при повышенном фоне вещь опасная – и зашвырнуть куда угодно могут, и просто по квадратным милям размазать.
– Еще лучше. Угол, а чего ты, собственно медлишь? Улепетывай, пока цел!
– А вы?
– Мы сами собой, а ждать будешь – и машину угробишь, и всех кто там. Все, мы к месту не идем. Проваливай!
– Погоди, но ведь можно…
– Ничего нельзя, рви назад. Я отключился. – И вправду, с последней фразой я отключаю связь, и даже сдираю наушник. Студент ничего не понимает, глазами хлопает. Наконец задает вопрос:
– Так мы… все? Не полетим сегодня?
– Да, мой юный друг. – Парень не виноват, но обращаюсь я к нему почему-то издевательски и раздраженно: – Вы удивительно догадливы нынешним утром. Мы действительно сегодня не полетим. Более того, ни завтра, ни послезавтра мы тоже не полетим. И вообще воздушная экскурсия отменяется. Ты теорию А-каналов знаешь?
– Ну.
– Здесь собирается кольцо.
Студент в ответ молча, но с чувством шмякает кулаком оземь. Эмоция простительная.
– И что же теперь делать? А, Алек? Нам же нельзя на этом месте оставаться!
– Опять в самую точку попал! Ты сегодня прямо гений!
Студент мою язвительность игнорирует, и продолжает:
– Значит надо… Во! Надо добраться до Большой Реки, и сплавиться по нему вниз до Круглого…