Страница:
— Как повезет на жеребьевке, — пояснил собеседник. — Это плохое место, оно прямо внизу, у самой границы. Будь у Кальдора на двух соревнующихся больше и если бы им удалось занять места по обеим сторонам от первого, соотношение было бы иным. Втроем они бы действовали как слаженная команда, понятно? И тогда я мог бы предложить, скажем, пятьдесят против одного.
— Этот участник — женщина. Даже девушка.
— Вот как? — Мужчина присвистнул. — Тогда двести против одного. Пять, если хотите. Явный аутсайдер. Никаких шансов.
Дюмарест пошел вперед, времени оставалось очень мало. Долго ли еще ворота будут открыты? Где же Блейн? Он повернулся, услышав свое имя.
— Эрл! — Это были Нада и Жако. — Не глупи, Эрл, — сказала Нада. — Твоя проблема решена.
— Дераи в зоне.
— Это я и хотела сказать. — Она улыбнулась. — Жако слышал, что говорил Блейн. Значит, Девчонка заняла твое место. Да, это очень плохо— для нее.
— Дрянь!
— Ты думал, я буду плакать над нею? — с вызовом произнесла Нада. — Какого черта! Кто она мне? Эрл, дурачок, что ты так терзаешься? Почему бы не играть в карты в том порядке, в каком они выпадают тебе? — Она посмотрела ему в глаза. — Ты втюрился, — горько произнесла она. — Ты влюблен в нее. Ты действительно в нее влюблен. Проклятье! Почему же не в меня?
— Ты играешь в карты, как они выпадают, — грустно сказал он. — Не забыла?
— Не можем ли мы помочь? — уже без улыбки спросил Жако. — Нада очень расстроена, — пояснил он. — Она не понимает и половины того, что говорит. Чем мы можем помочь?
— Не одолжите мне денег, чтобы оплатить участие в соревнованиях? — однако Дюмарест уже знал ответ. — Конечно, нет. К чему? С какой стати? — Он наклонил голову, обыскивая взглядом толпу. — Какого черта задерживается Блейн?
— Он ушел за деньгами? — Жако кивнул. — Естественно. Как же иначе? Он может дать тебе денег, но может, и я могу дать тебе кое-что, чего не может дать он. Клинок, — пояснил он. — Выгода, которую другие не имеют.
— Нож?
— Да. Будешь занимать позицию, встань поближе к стене. Посматривай, что может упасть сверху. Я передам тебе кинжал. Если повезет, обязательно.
— А если тебя поймают?
— Сожгут на месте, — спокойно произнес Жако. — Вполне в их силах. Я не хочу быть схваченным. Дай мне шанс, но долго не жди.
Дюмарест благодарно кивнул. Жако пошел прочь. Откуда-то донесся звон гонга, глубокий, звучный, от которого завибрировал воздух.
— Они готовятся закрывать ворота, — сказала Нада. Она крепко схватила Дюмареста за руку. — Одумайся, Эрл. Ты попытался сделать все, что в твоих силах.
Он нетерпеливо высвободился. Гонг прозвучал снова, и Дюмарест стал пробираться сквозь толпу к воротам. Огромный портал. В следующую минуту после гонга массивная панель ворот начала опускаться.
— Эрл! — Он оглянулся на звук своего имени. — Эрл! Где же ты?
— Блейн! — Он приподнялся на цыпочки, подпрыгнув, помахал в воздухе рукой. — Блейн! К воротам! Беги к воротам! Поторопись!
Он ловил взглядом зелень и серебро, поднятую руку Є что-то черное полетело над головами людей. Он поймал сумку, нащупал в ней деньги и устремился к воротам.
Панель уже почти опустилась. Теперь она опускалась быстрее, оставалась щель. Дюмарест нырнул головой вперед в оставшееся пространство, почувствовал, как посыпался на лицо мусор, край двери скользнул по его спине; он покатился; дверь на несколько миллиметров погрузилась в песок; затем Дюмарест поднял голову и увидел ствол. Он бросил сумку с деньгами стражнику.
— Вот плата, — сказал он.
Стражник поймал сумку, проверил содержимое, кивнул в знак согласия.
— Кого вы представляете?
— Кальдор.
Глава 12
Глава 13
— Этот участник — женщина. Даже девушка.
— Вот как? — Мужчина присвистнул. — Тогда двести против одного. Пять, если хотите. Явный аутсайдер. Никаких шансов.
Дюмарест пошел вперед, времени оставалось очень мало. Долго ли еще ворота будут открыты? Где же Блейн? Он повернулся, услышав свое имя.
— Эрл! — Это были Нада и Жако. — Не глупи, Эрл, — сказала Нада. — Твоя проблема решена.
— Дераи в зоне.
— Это я и хотела сказать. — Она улыбнулась. — Жако слышал, что говорил Блейн. Значит, Девчонка заняла твое место. Да, это очень плохо— для нее.
— Дрянь!
— Ты думал, я буду плакать над нею? — с вызовом произнесла Нада. — Какого черта! Кто она мне? Эрл, дурачок, что ты так терзаешься? Почему бы не играть в карты в том порядке, в каком они выпадают тебе? — Она посмотрела ему в глаза. — Ты втюрился, — горько произнесла она. — Ты влюблен в нее. Ты действительно в нее влюблен. Проклятье! Почему же не в меня?
— Ты играешь в карты, как они выпадают, — грустно сказал он. — Не забыла?
— Не можем ли мы помочь? — уже без улыбки спросил Жако. — Нада очень расстроена, — пояснил он. — Она не понимает и половины того, что говорит. Чем мы можем помочь?
— Не одолжите мне денег, чтобы оплатить участие в соревнованиях? — однако Дюмарест уже знал ответ. — Конечно, нет. К чему? С какой стати? — Он наклонил голову, обыскивая взглядом толпу. — Какого черта задерживается Блейн?
— Он ушел за деньгами? — Жако кивнул. — Естественно. Как же иначе? Он может дать тебе денег, но может, и я могу дать тебе кое-что, чего не может дать он. Клинок, — пояснил он. — Выгода, которую другие не имеют.
— Нож?
— Да. Будешь занимать позицию, встань поближе к стене. Посматривай, что может упасть сверху. Я передам тебе кинжал. Если повезет, обязательно.
— А если тебя поймают?
— Сожгут на месте, — спокойно произнес Жако. — Вполне в их силах. Я не хочу быть схваченным. Дай мне шанс, но долго не жди.
Дюмарест благодарно кивнул. Жако пошел прочь. Откуда-то донесся звон гонга, глубокий, звучный, от которого завибрировал воздух.
— Они готовятся закрывать ворота, — сказала Нада. Она крепко схватила Дюмареста за руку. — Одумайся, Эрл. Ты попытался сделать все, что в твоих силах.
Он нетерпеливо высвободился. Гонг прозвучал снова, и Дюмарест стал пробираться сквозь толпу к воротам. Огромный портал. В следующую минуту после гонга массивная панель ворот начала опускаться.
— Эрл! — Он оглянулся на звук своего имени. — Эрл! Где же ты?
— Блейн! — Он приподнялся на цыпочки, подпрыгнув, помахал в воздухе рукой. — Блейн! К воротам! Беги к воротам! Поторопись!
Он ловил взглядом зелень и серебро, поднятую руку Є что-то черное полетело над головами людей. Он поймал сумку, нащупал в ней деньги и устремился к воротам.
Панель уже почти опустилась. Теперь она опускалась быстрее, оставалась щель. Дюмарест нырнул головой вперед в оставшееся пространство, почувствовал, как посыпался на лицо мусор, край двери скользнул по его спине; он покатился; дверь на несколько миллиметров погрузилась в песок; затем Дюмарест поднял голову и увидел ствол. Он бросил сумку с деньгами стражнику.
— Вот плата, — сказал он.
Стражник поймал сумку, проверил содержимое, кивнул в знак согласия.
— Кого вы представляете?
— Кальдор.
Глава 12
Внутри зоны воздух был перегретым, зловонным, пахло гнилью и резко — насекомыми — напоминание о Хайве. Но пчел нигде не было. Пчелы нуждаются в цветах, а здесь кругом не было ни цветка. Дюмарест посмотрел вверх. Стена позади него чуть выпячивалась в зону, верхний край на десять футов нависал над нижним. Кривизна и бахрома шипов не позволяли на нее взобраться. Стражники теперь патрулировали сверху — дополнительная предосторожность. Он забеспокоился, сможет ли Жако переправить ему нож.
Дюмарест прижался к стене и стал осматривать происходящее. Его позиция имела номер сорок три — плохо, но могло быть и хуже. Между ним и Дераи находилось тридцать семь соревнующихся, каждый из которых был способен пойти на убийство, чтобы увеличить свои шансы. Подали сигнал, все пришли в движение, стараясь успеть к дальним воротам; кто-то покинул позицию, присоединяясь к своим и создавая группу, а одиночки сразу набирали дистанцию, чтобы быть впереди всех. В эти начальные минуты мысль была гораздо важнее поступка.
Он вспомнил о Нотто. Может, Нада велела ему лгать, а может быть, он в самом деле верил тому, что говорил. Но все это неважно. Не теперь. Сейчас важно остаться в живых. Мертвый он был бы бесполезен для Дераи.
Он двинулся вперед и почувствовал, как камень резанул по его голой коже. Из одежды у него остались лишь шорты и обувь — одежда создавала бы преимущество, и потому стражник приказал им всем раздеться. Ему оставили обувь — он был рад этому. Он хотел знать, какая одежда осталась на девушке.
Тянулось время — тянулось слишком долго. Ее уже могли убить, или она могла оказаться в опасности. Он нетерпеливо изучал карту, которую ему сунули в руки. Как Нотто и говорил, местность представляла собой лабиринт с извилистыми оврагами, испещренный глубокими каналами, прорытыми в земле, и изобиловавший местами, где можно спрятаться. Сплошная линия показывала путь к дальним воротам. Ими оканчивался вытянутый язык лабиринта. «Там, — подумал он, — наиболее опасное место». Из всех опасностей, представленных на карте, наибольшую опасность представляли люди.
Снаружи донесся крик, слабый и приглушенный каменной стеной. Стражник наверху выкрикнул какой-то приказ. Шум стал громче, что-то мелькнуло в воздухе, сверкнув у самой земли. Дюмарест на бегу схватил эту вещь, его рука сжала рукоятку кинжала. Жако сдержал обещание. Возможно он отвлек внимание охраны. Может, даже погиб, метнув кинжал. Все это не имело значения. Дюмарест получил преимущество.
Он побежал на позицию Дераи, ориентируясь по стене, напряженно внимая любому признаку опасности. Здесь это, может, не так и нужно, но в зоне цена жизни — постоянная бдительность. Его внимание привлекло что-то белое впереди. Какой-то мужчина, движимый теми же мыслями, что и Дюмарест, шел ему навстречу. Он сжимал в руках два камня. Когда Дюмарест подошел ближе, человек, взмахнув правой рукой, метнул в него камень.
Дюмарест поймал его, почувствовав удар в левую ладонь, и одним координированным движением бросил его обратно. Камень ударил противника между глаз, немедленно превратив белое в красное: у противника был разбит нос. Человек застонал и опустился на колени. Не останавливаясь, Дюмарест перепрыгнул через него и побежал дальше.
Один готов. Мужчина, возможно, умер или просто потерял сознание, но его промедление в победители его уже не выведет. Один готов — сколько еще впереди?
Сотня, по крайней мере. Вероятно, больше. Где же, черт побери, Дераи?
Он механически начал считать шаги. Он прибыл уже на место по примерным параметрам, но девушки нигде не было видно. Он остановился; грудь вздымалась, хватая порциями воздух. «Время, — подумал он. — Слишком много времени прошло после сигнала. Жако меня задержал. Где-то она должна быть. Как ее отыскать?»
Он хмуро посмотрел на карту. Дераи могла быть напугана, может быть, это даже слабо сказано. Всю зону заполняли мысли о боли и смерти. Возможно, ей пришлось бежать— но куда? Помчалась прямо в неизвестное? Может, подождать ее, покричать? Или идти вдоль стены? Он вспомнил недавнего соперника, его страшную злобу. Почему же он не сдержал руку, может быть, его первая жертва — Дераи? Но если она мертва, где же тело?
Он посмотрел на кинжал — теперь уже бесполезный и сунул его в сапог, заставляя себя мыслить, анализировать события, а не эмоции. Преимущество. Нож. Нож был один, но был ли у него второй?
Если он не отыщет его, она может умереть.
Кибер не мог испытывать чувство злобы. Он не мог отвечать на прилив адреналина в кровь, сужение сосудов и напряжение мышц. Его тело было безупречным инструментом для поддержания деятельности мозга, но этим все и ограничивалось. Злость, ненависть, страх, любовь — все это присутствовало в королевстве неизвестных ему слабостей, от которых страдали второстепенные организмы. Сила кибера заключалась в его холодности, спокойствии, тонком расчете его ничем непоколебимого ума. Но если бы хоть один кибер познал злобу, то и Регор тоже непременно узнал бы, что это такое.
— Вы сами верите в то, что говорите? — Его монотонный голос ничего не выдал. Глаза его — двойные линзы робота, но в атмосфере комнаты ощущалось напряжение.
— Девушка и в самом деле в операционной зоне?
— Да, — сказал Блейн.
— Вы позволили ей войти туда?
— Я не мог ее остановить. Я подумал, она пошла взглянуть на Дюмареста. Она вошла в зону раньше, чем я догадался о ее намерении.
— Дюмарест! — Кибер помолчал. — Он последовал за ней туда?
— Да, — сказал Блейн. — Мне удалось принести ему входную плату как раз вовремя. — Он посмотрел на дядю. — Эмиль дал мне деньги. Он не хотел. — Потом добавил:— Мне пришлось уговаривать его. — «С ножом у горла», — подумал он и думал уже сейчас о том, смог бы он убить дядю, если бы не получил денег.
— Он согласился с неохотой?
— Да. — Эмиль обдумывал случившееся. — Это означает выбросить деньги на доброе дело после того, как уже выбросили на никудышное. Какая может быть у девушки уверенность, что она выживет?
Он уже обнаружил хорошую сторону происходящего. Если Дераи умрет, трудности с нежелательным замужеством исчезнут. Законного наследника нет, а значит не будет упреков от завистливых родственников. Прадед умер. Джоан становится главой дома. А после него? Кто же, если не Устар? Блейн же будет прекрасным свидетелем невиновности Эмиля. Он сжал зубы, вспомнив нож у своего горла. А этот юноша скоро умрет.
Послышался скрип шагов за дверью. Вошел Карлен — их гид. Он принес одежду, свисающую у него с руки.
— Это принадлежит вашему участнику, — пояснил он. — Дюмаресту. Оставляю вещи вам.
Блейн взял одежду.
— Что опять случилось?
— Поскольку Кальдор имеет двух соревнующихся, существует возможность, что они оба могут победить, поэтому вам разрешается послать двух ожидающих в район дальних ворот. Вас туда проводят. — Его взгляд перебегал с одного на другого. — Кого послать — решайте сами.
— Я пойду, — быстро произнес Блейн. — Дюмаресту потребуются его вещи. Я помогу переправить дедушку.
— Старейшина рода мертв, — произнес Регор. — Но ты можешь отправиться к воротам.
— Умер? — Блейн посмотрел на дядю. — Когда?
— Это неважно, — сказал Регор. — А теперь отправляйся и жди там. — Он посмотрел на Эмиля, когда они остались вдвоем. — Вы неправы, — заявил он. — Я много раз говорил вам, что с девушкой не должно приключиться несчастье.
— Это был ее собственный выбор.
— Не так, — возразил кибер. — Возможный ход событий прост с самого начала. Вы знаете, что она неравнодушна к Дюмаресту. Эта ее преданность заставляет ее действовать под влиянием эмоционального порыва. Вам не разрешается вмешиваться в течение событий. Дюмареста следовало бы вытеснить из всех событий с самого начала.
— Меня ли надо за это порицать?
— Кого же еще? Вы — руководитель группы и, следовательно, должны были принять на себя всю ответственность. По вашей вине Дераи в опасности и может погибнуть.
— Почему это вас так волнует? — Эмиль задумчиво посмотрел на кибера.
— Да, волнует, — сказал тот.
— Почему? В чем ваш интерес к девушке? Киклан потребовал ее в свой колледж. Что-то заставило ее оттуда сбежать. Где вы получили инструкции, как заботиться о ней? Вы все равно потерпели неудачу. Как поступает Киклан с тем, кто проваливает задание? Что происходит в подобных случаях?
Регор не ответил.
— Я начинаю понимать, — задумчиво протянул Эмиль. — Так, как работают ваши представители, — тайно, всегда скрытно маневрируя людьми, как куклами-марионетками. Почему, Регор? Что тебе нужно на Хайве?
— Ничего.
— Не лги мне! Я хочу правды!
— Правда с тобой. Что может интересовать Киклан в вашем жалком мире? Анахронизм социальных структур? Желе мутантов-пчел? Нет, любезный. Только одно имеет реальную ценность в вашем мире — Дераи.
— И она тебе нужна. — Эмиль сжал зубы при мысли о том, как подло его использовали. — И вы всегда пытались вплести в нее свои постромки. Вначале колледж, а когда девчонка сбежала — нечто иное. И всегда с невинным видом. Вы всегда бескорыстные советчики и ничего более. А наш старейшина, — внезапно вспомнил он, — в самом ли деле у него где-то были припрятаны деньги? Или это просто розыгрыш?
— План сработал, — сказал Регор. — Вместе с девушкой вы покинули Хайв. Вы освободили ее из-под защиты ее жилища.
— Значит, все это был сплошной обман, — произнес Эмиль. — И ты убил деда прежде, чем он сознался в своей невиновности. Но, может быть, он и просто умер — неважно. Однако ты провалил дело, кибер. Девушки-то нет. — Он победоносно заявил:— Ты провалил дело!
— Нет, — сказал Регор. — Нет еще. Вы забываете Дюмареста. И Киклан не лишен влияния в этом мире. Но ты теперь знаешь слишком много.
— И узнаю еще больше, — заявил Эмиль. Его внутреннему взору представилось, как он держит Киклан в своей власти и как требует денег за свое молчание. Он смотрел, как Регор встал и коснулся его рукой. Маленькая капля крови выступила из ранки на коже Эмиля. — Что?..
Смерть наступила мгновенно. Не из-за ненависти, не из-за мести или страха. Наступила потому, что Эмиль больше не был нужен и, более того, мог явиться только помехой для тонкой, подпольной, всеобъемлющей власти Киклана.
Она шла в кошмаре странных силуэтов и странных голосов, почвы, чавкающей под ногами, и камней, цеплявшихся за платье. Скользили картины, начертанные визжащими линиями боли: парализованный мужчина, молящийся про себя в то время, как колючие полые виноградные лозы пили его кровь; другой угодил в колодец, на дне которого, яростно предвещая неизбежное, щелкали огромные клешни… Смерть, боль и страх смерти взметались вокруг нее, как морские волны. Повсюду читалось безумие.
И только один здравый голос слышала она:
— Дераи, Дераи. Иди же ко мне. Это Дюмарест говорит. Я у подножья каменной колонны. Первая отметка вправо на твоей карте. Дераи, Дераи. Иди ко мне…
Временами голос доносился волнами. Дважды он умолкал, и красное бешенство рисовалось на его месте. Но голос неизменно возвращался. Она слепо двигалась к нему.
— Дераи!
Она вытаскивала ноги из чавкающей тины.
— Дераи!
Это был уже не мысленный призыв, а повторяющийся звук в ее голове, звучащий настойчиво-громко, заглушающий вопрошающее эхо. Голос прозвучал реально, произведенный языком и губами, горячим телом и живой кровью.
— Эрл!
Она побежала вперед и почувствовала, как его руки обняли ее— сильные руки, защищающие и укрывающие ее от ужасов, звучащих в операционной зоне.
— Дераи! — Он ощупывал ее, гладил ее волосы, затем оттолкнул ее от себя. — Не поранилась?
— Нет.
— Ты уверена? — Он снова стал осматривать девушку. Дераи прикрывал простой кусок синтетического материала, затянутый на талии шелковым пояском. У нее забрали всю верхнюю одежду и оставили ее в женских шортах. Она где-то потеряла свои сандалии и была босая. При виде капель крови на его очень белой коже, она поджала губы. — Ничего не колет тебя? Быстрее говори, Дераи!
— Ничего, — затем она поправилась:— Я наступила на куст, — сказала она. — Он был покрыт колючками, и я расцарапала ноги. — Она посмотрела вниз. — Не знаю даже, где я потеряла сандалии.
— И больше ничего? — Он затаил дыхание, пока она отрицательно качала головой. — Слава Богу!
Его план сработал. Другое тонкое преимущество, которым они владели, подарило им необходимый кинжал. Искать его было безнадежно, но Дераи нашла его. Она нашла нож, следуя его мысленным указаниям. Он доверился ее телепатической способности, чтобы решить эту проблему. Но это было не так легко.
— Эрл! — Она посмотрела ему в лицо, вытянувшееся от концентрации мысли и преследуемый страхом, что он напрасно тратит свое время, что она уже умерла. Кровавое пятно на его правой руке. Не его кровь, подумала она в приливе благодарности; он не был ранен. Красное бешенство, которое она почувствовала, должно быть, имело место, когда он отбил атаку. — Это так нелегко, — сказала она, легонько касаясь его лица. — Сидеть, ничего не делать, только думать. Сконцентрироваться так, как ты.
— Нет, — сказал он, — это нелегко.
— Ты пошел сюда вслед за мною, — сказала она. — Почему? — Это был глупый вопрос. Она знала, почему. — Эрл, дорогой мой. Я люблю тебя. Я люблю тебя!
Он посмотрел ей в глаза.
— Ты тоже любишь меня, — сказала девушка. — Я знаю это. Я знала об этом все время, но…
— Ты пыталась спасти меня, — сказал он, — я понимаю. Здесь нет необходимости говорить об этом снова. Но ты все еще сомневаешься во мне?
Ее руки, ее губы ответили ему.
— Стоп! — Они нашли друг друга и не больше. Им предстояло путешествие к дальним воротам, потерянное время требовалось наверстать. Он внимательно оглядел ее: она походила на ребенка с серебристыми волосами, в порванной и запачканной комбинации с босыми и поцарапанными ногами. Ни дать ни взять ребенок из рабочих трущоб. Было трудно вспомнить, что она наследница огромного богатства и власти. Очень трудно. Он предпочитал думать о ней так, как она виделась ему в этот момент: молодая, слабая, нуждающаяся в его защите.
Нуждающаяся в его силе, как он нуждается в ее способностях.
— Мы можем победить, — сказал он. — Мы можем выбраться из этой передряги, мы должны пройти весь путь вместе. Подумай, — попросил он, — ты сможешь определить расстояние до источника звук, который ты слышишь?
— Иногда это у меня получается, — призналась она. — Чем сильнее голос, тем он ближе. Средний ум — я теряюсь.
Естественно, не существует слов, чтобы описать явления телепатии. Но «голоса» сослужат им службу.
— Ты будешь вести меня, — сказал он ей. — Я понесу тебя на плечах. Ты будешь слушать все, что походит на угрозу. Если услышишь что— нибудь, немедленно говори мне. Не пытайся убеждаться. Если хоть малейшая опасность — сразу говори. Понятно?
Она медленно кивнула.
— Ты сможешь назвать различие между, скажем, овощами и человеком?
— Овощи не мыслят, — сказала она. — Это именно так.
— А насекомые?
Она передернула плечами.
— Нет слов. Только холодная жестокость.
— Хорошо, — сказал он, решившись. — Концентрируйся на людях. Когда услышишь хоть одного — сразу давай мне знать. Взбирайся. — Он подождал, чтобы она поднялась ему на плечи, спустив ноги по обеим сторонам от головы. — Села?
Она обхватила его волосы.
— Да, Эрл.
— Тогда покрепче держись.
С ножом в руках он побежал к дальним воротам.
Дальние ворота походили на входные как две капли воды и занимали тридцать футов стены, сложенной из колючего камня, — огромный портал, гильотина, готовая разрезать любого. Над ними горела огромная цифра четыре. Почему? Четверо уже прибыли? Осталось только четыре места? Дюмарест остановился, поудобнее перехватив свою ношу. Торопиться теперь означало бы самоубийство. Мужчины, должно быть, прячутся, поджидают запоздавших из своей группы, чтобы совместно перебить тех, кто пришел первым.
Он встряхнул девушку, лежавшую у него на руках.
— Дераи!
Она покачивалась, вся как воск, синяк на виске выделялся лиловым цветом на белой коже. Его лицо посуровело, когда он увидел его. Камень, брошенный кем-то, чуть не убил Дераи. Сидя у него на плечах, она представляла соблазнительную мишень и поздно распознала опасность. Последние три часа Дюмарест нес ее на руках, бежал, в одиночку принюхиваясь к опасности.
— Дераи!
Она застонала, слегка покачивая головой; поблизости никого не было видно. Он нахмурился и огляделся, стреляя взглядом и напрягая слух. Ничего. Но все это показалось ему подозрительным. Так близко от ворот должны быть слышны крадущиеся движения осторожных людей. Должны быть слышны возгласы, крики отчаяния или победы и, может быть, вопли умирающих. Молчание и спокойствие было неестественным.
Он боролся с желанием присесть и отдохнуть. Казалось, целую вечность он бежал и останавливался, уклонялся и кружил, уходил от опасности и атаковал, когда атака была неизбежной. Его тело горело и болело от усталости. Глаза казались полными песка и пыли и были ненадежны. Дюмарест и Дераи шли с хорошим временем. До самого инцидента с брошенным камнем они шли с хорошим временем. У него сжимались кулаки, когда он думал обо всем этом. Человек, бросивший камень, не имел больше камней. Но необходимость нести девушку мертвым грузом сильно замедлила его продвижение. Отсутствие ее телепатического сотрудничества еще более замедлило его продвижение.
Он осторожно пошел вперед. Почти тотчас же он остановился, осознав, насколько стал уязвим с девушкой на руках. Он положил Дераи на землю, склонился над ней и перекинул ее через плечо, обхватив ее руку своей левой рукой и поддерживая за ноги. Горящая цифра над воротами внезапно изменилась на тройку.
Значит, цифра обозначала число оставшихся мест. Дюмарест еще раз осмотрелся и понял, что пора проявлять осторожность миновала. Слишком мало времени у них оставалось.
Он побежал, сильно отталкиваясь от земли, жадно глотая воздух, глазами, как стрелами, прощупывая все впереди и по сторонам. Кровь гудела у него в ушах, пот заливал глаза. Будто стальные когти вцепились в легкие Дюмареста; его тело поглощало кислород быстрее, чем он успевал вдыхать его. Темнота застилала глаза. Спотыкаясь, он бежал вперед.
Человека, который перепрыгнул через что-то лежавшее на земле и помчался дальше, не замедляя хода, он заметил как раз вовремя. Вторая фигура лежала, рухнув на бок. У третьей он остановился, инстинкт прячущейся опасности обусловил его рефлекс, заставивший его упасть поодаль прямо в грязь.
Ничего. Ни крика. Ни выстрела. Не было даже мягкого топота ног или свистящего затрудненного дыхания. Только пульсация крови в голове и горящая агония в груди.
Он быстро осмотрел человека. Тот был мертв без видимой причины. Чистый затылок, никаких пятен на горле, ни одного синяка на теле. Никакого пореза, укола или ожога. Он просто умер.
Дюмарест почувствовал, как по телу пробежали мурашки, примитивное предупреждение об опасности. Он быстро подхватил девушку и бегом кинулся к воротам. Когда он приблизился к ним, число изменилось, лампочки высвечивали огромную цифру два. Тропинка перед ним протянулась в бесконечность, ворота, казалось, отодвигались по мере того, как он к ним приближался.
Наконец он достиг их, упал в проем коленями в грязь; девушка скатилась с его плеча; оскорбленные легкие заполняли его грудь болью.
Борясь с нахлынувшей тьмой, которая угрожала поглотить его, Дюмарест услышал грохот и стук опустившейся позади него двери.
Дюмарест прижался к стене и стал осматривать происходящее. Его позиция имела номер сорок три — плохо, но могло быть и хуже. Между ним и Дераи находилось тридцать семь соревнующихся, каждый из которых был способен пойти на убийство, чтобы увеличить свои шансы. Подали сигнал, все пришли в движение, стараясь успеть к дальним воротам; кто-то покинул позицию, присоединяясь к своим и создавая группу, а одиночки сразу набирали дистанцию, чтобы быть впереди всех. В эти начальные минуты мысль была гораздо важнее поступка.
Он вспомнил о Нотто. Может, Нада велела ему лгать, а может быть, он в самом деле верил тому, что говорил. Но все это неважно. Не теперь. Сейчас важно остаться в живых. Мертвый он был бы бесполезен для Дераи.
Он двинулся вперед и почувствовал, как камень резанул по его голой коже. Из одежды у него остались лишь шорты и обувь — одежда создавала бы преимущество, и потому стражник приказал им всем раздеться. Ему оставили обувь — он был рад этому. Он хотел знать, какая одежда осталась на девушке.
Тянулось время — тянулось слишком долго. Ее уже могли убить, или она могла оказаться в опасности. Он нетерпеливо изучал карту, которую ему сунули в руки. Как Нотто и говорил, местность представляла собой лабиринт с извилистыми оврагами, испещренный глубокими каналами, прорытыми в земле, и изобиловавший местами, где можно спрятаться. Сплошная линия показывала путь к дальним воротам. Ими оканчивался вытянутый язык лабиринта. «Там, — подумал он, — наиболее опасное место». Из всех опасностей, представленных на карте, наибольшую опасность представляли люди.
Снаружи донесся крик, слабый и приглушенный каменной стеной. Стражник наверху выкрикнул какой-то приказ. Шум стал громче, что-то мелькнуло в воздухе, сверкнув у самой земли. Дюмарест на бегу схватил эту вещь, его рука сжала рукоятку кинжала. Жако сдержал обещание. Возможно он отвлек внимание охраны. Может, даже погиб, метнув кинжал. Все это не имело значения. Дюмарест получил преимущество.
Он побежал на позицию Дераи, ориентируясь по стене, напряженно внимая любому признаку опасности. Здесь это, может, не так и нужно, но в зоне цена жизни — постоянная бдительность. Его внимание привлекло что-то белое впереди. Какой-то мужчина, движимый теми же мыслями, что и Дюмарест, шел ему навстречу. Он сжимал в руках два камня. Когда Дюмарест подошел ближе, человек, взмахнув правой рукой, метнул в него камень.
Дюмарест поймал его, почувствовав удар в левую ладонь, и одним координированным движением бросил его обратно. Камень ударил противника между глаз, немедленно превратив белое в красное: у противника был разбит нос. Человек застонал и опустился на колени. Не останавливаясь, Дюмарест перепрыгнул через него и побежал дальше.
Один готов. Мужчина, возможно, умер или просто потерял сознание, но его промедление в победители его уже не выведет. Один готов — сколько еще впереди?
Сотня, по крайней мере. Вероятно, больше. Где же, черт побери, Дераи?
Он механически начал считать шаги. Он прибыл уже на место по примерным параметрам, но девушки нигде не было видно. Он остановился; грудь вздымалась, хватая порциями воздух. «Время, — подумал он. — Слишком много времени прошло после сигнала. Жако меня задержал. Где-то она должна быть. Как ее отыскать?»
Он хмуро посмотрел на карту. Дераи могла быть напугана, может быть, это даже слабо сказано. Всю зону заполняли мысли о боли и смерти. Возможно, ей пришлось бежать— но куда? Помчалась прямо в неизвестное? Может, подождать ее, покричать? Или идти вдоль стены? Он вспомнил недавнего соперника, его страшную злобу. Почему же он не сдержал руку, может быть, его первая жертва — Дераи? Но если она мертва, где же тело?
Он посмотрел на кинжал — теперь уже бесполезный и сунул его в сапог, заставляя себя мыслить, анализировать события, а не эмоции. Преимущество. Нож. Нож был один, но был ли у него второй?
Если он не отыщет его, она может умереть.
Кибер не мог испытывать чувство злобы. Он не мог отвечать на прилив адреналина в кровь, сужение сосудов и напряжение мышц. Его тело было безупречным инструментом для поддержания деятельности мозга, но этим все и ограничивалось. Злость, ненависть, страх, любовь — все это присутствовало в королевстве неизвестных ему слабостей, от которых страдали второстепенные организмы. Сила кибера заключалась в его холодности, спокойствии, тонком расчете его ничем непоколебимого ума. Но если бы хоть один кибер познал злобу, то и Регор тоже непременно узнал бы, что это такое.
— Вы сами верите в то, что говорите? — Его монотонный голос ничего не выдал. Глаза его — двойные линзы робота, но в атмосфере комнаты ощущалось напряжение.
— Девушка и в самом деле в операционной зоне?
— Да, — сказал Блейн.
— Вы позволили ей войти туда?
— Я не мог ее остановить. Я подумал, она пошла взглянуть на Дюмареста. Она вошла в зону раньше, чем я догадался о ее намерении.
— Дюмарест! — Кибер помолчал. — Он последовал за ней туда?
— Да, — сказал Блейн. — Мне удалось принести ему входную плату как раз вовремя. — Он посмотрел на дядю. — Эмиль дал мне деньги. Он не хотел. — Потом добавил:— Мне пришлось уговаривать его. — «С ножом у горла», — подумал он и думал уже сейчас о том, смог бы он убить дядю, если бы не получил денег.
— Он согласился с неохотой?
— Да. — Эмиль обдумывал случившееся. — Это означает выбросить деньги на доброе дело после того, как уже выбросили на никудышное. Какая может быть у девушки уверенность, что она выживет?
Он уже обнаружил хорошую сторону происходящего. Если Дераи умрет, трудности с нежелательным замужеством исчезнут. Законного наследника нет, а значит не будет упреков от завистливых родственников. Прадед умер. Джоан становится главой дома. А после него? Кто же, если не Устар? Блейн же будет прекрасным свидетелем невиновности Эмиля. Он сжал зубы, вспомнив нож у своего горла. А этот юноша скоро умрет.
Послышался скрип шагов за дверью. Вошел Карлен — их гид. Он принес одежду, свисающую у него с руки.
— Это принадлежит вашему участнику, — пояснил он. — Дюмаресту. Оставляю вещи вам.
Блейн взял одежду.
— Что опять случилось?
— Поскольку Кальдор имеет двух соревнующихся, существует возможность, что они оба могут победить, поэтому вам разрешается послать двух ожидающих в район дальних ворот. Вас туда проводят. — Его взгляд перебегал с одного на другого. — Кого послать — решайте сами.
— Я пойду, — быстро произнес Блейн. — Дюмаресту потребуются его вещи. Я помогу переправить дедушку.
— Старейшина рода мертв, — произнес Регор. — Но ты можешь отправиться к воротам.
— Умер? — Блейн посмотрел на дядю. — Когда?
— Это неважно, — сказал Регор. — А теперь отправляйся и жди там. — Он посмотрел на Эмиля, когда они остались вдвоем. — Вы неправы, — заявил он. — Я много раз говорил вам, что с девушкой не должно приключиться несчастье.
— Это был ее собственный выбор.
— Не так, — возразил кибер. — Возможный ход событий прост с самого начала. Вы знаете, что она неравнодушна к Дюмаресту. Эта ее преданность заставляет ее действовать под влиянием эмоционального порыва. Вам не разрешается вмешиваться в течение событий. Дюмареста следовало бы вытеснить из всех событий с самого начала.
— Меня ли надо за это порицать?
— Кого же еще? Вы — руководитель группы и, следовательно, должны были принять на себя всю ответственность. По вашей вине Дераи в опасности и может погибнуть.
— Почему это вас так волнует? — Эмиль задумчиво посмотрел на кибера.
— Да, волнует, — сказал тот.
— Почему? В чем ваш интерес к девушке? Киклан потребовал ее в свой колледж. Что-то заставило ее оттуда сбежать. Где вы получили инструкции, как заботиться о ней? Вы все равно потерпели неудачу. Как поступает Киклан с тем, кто проваливает задание? Что происходит в подобных случаях?
Регор не ответил.
— Я начинаю понимать, — задумчиво протянул Эмиль. — Так, как работают ваши представители, — тайно, всегда скрытно маневрируя людьми, как куклами-марионетками. Почему, Регор? Что тебе нужно на Хайве?
— Ничего.
— Не лги мне! Я хочу правды!
— Правда с тобой. Что может интересовать Киклан в вашем жалком мире? Анахронизм социальных структур? Желе мутантов-пчел? Нет, любезный. Только одно имеет реальную ценность в вашем мире — Дераи.
— И она тебе нужна. — Эмиль сжал зубы при мысли о том, как подло его использовали. — И вы всегда пытались вплести в нее свои постромки. Вначале колледж, а когда девчонка сбежала — нечто иное. И всегда с невинным видом. Вы всегда бескорыстные советчики и ничего более. А наш старейшина, — внезапно вспомнил он, — в самом ли деле у него где-то были припрятаны деньги? Или это просто розыгрыш?
— План сработал, — сказал Регор. — Вместе с девушкой вы покинули Хайв. Вы освободили ее из-под защиты ее жилища.
— Значит, все это был сплошной обман, — произнес Эмиль. — И ты убил деда прежде, чем он сознался в своей невиновности. Но, может быть, он и просто умер — неважно. Однако ты провалил дело, кибер. Девушки-то нет. — Он победоносно заявил:— Ты провалил дело!
— Нет, — сказал Регор. — Нет еще. Вы забываете Дюмареста. И Киклан не лишен влияния в этом мире. Но ты теперь знаешь слишком много.
— И узнаю еще больше, — заявил Эмиль. Его внутреннему взору представилось, как он держит Киклан в своей власти и как требует денег за свое молчание. Он смотрел, как Регор встал и коснулся его рукой. Маленькая капля крови выступила из ранки на коже Эмиля. — Что?..
Смерть наступила мгновенно. Не из-за ненависти, не из-за мести или страха. Наступила потому, что Эмиль больше не был нужен и, более того, мог явиться только помехой для тонкой, подпольной, всеобъемлющей власти Киклана.
Она шла в кошмаре странных силуэтов и странных голосов, почвы, чавкающей под ногами, и камней, цеплявшихся за платье. Скользили картины, начертанные визжащими линиями боли: парализованный мужчина, молящийся про себя в то время, как колючие полые виноградные лозы пили его кровь; другой угодил в колодец, на дне которого, яростно предвещая неизбежное, щелкали огромные клешни… Смерть, боль и страх смерти взметались вокруг нее, как морские волны. Повсюду читалось безумие.
И только один здравый голос слышала она:
— Дераи, Дераи. Иди же ко мне. Это Дюмарест говорит. Я у подножья каменной колонны. Первая отметка вправо на твоей карте. Дераи, Дераи. Иди ко мне…
Временами голос доносился волнами. Дважды он умолкал, и красное бешенство рисовалось на его месте. Но голос неизменно возвращался. Она слепо двигалась к нему.
— Дераи!
Она вытаскивала ноги из чавкающей тины.
— Дераи!
Это был уже не мысленный призыв, а повторяющийся звук в ее голове, звучащий настойчиво-громко, заглушающий вопрошающее эхо. Голос прозвучал реально, произведенный языком и губами, горячим телом и живой кровью.
— Эрл!
Она побежала вперед и почувствовала, как его руки обняли ее— сильные руки, защищающие и укрывающие ее от ужасов, звучащих в операционной зоне.
— Дераи! — Он ощупывал ее, гладил ее волосы, затем оттолкнул ее от себя. — Не поранилась?
— Нет.
— Ты уверена? — Он снова стал осматривать девушку. Дераи прикрывал простой кусок синтетического материала, затянутый на талии шелковым пояском. У нее забрали всю верхнюю одежду и оставили ее в женских шортах. Она где-то потеряла свои сандалии и была босая. При виде капель крови на его очень белой коже, она поджала губы. — Ничего не колет тебя? Быстрее говори, Дераи!
— Ничего, — затем она поправилась:— Я наступила на куст, — сказала она. — Он был покрыт колючками, и я расцарапала ноги. — Она посмотрела вниз. — Не знаю даже, где я потеряла сандалии.
— И больше ничего? — Он затаил дыхание, пока она отрицательно качала головой. — Слава Богу!
Его план сработал. Другое тонкое преимущество, которым они владели, подарило им необходимый кинжал. Искать его было безнадежно, но Дераи нашла его. Она нашла нож, следуя его мысленным указаниям. Он доверился ее телепатической способности, чтобы решить эту проблему. Но это было не так легко.
— Эрл! — Она посмотрела ему в лицо, вытянувшееся от концентрации мысли и преследуемый страхом, что он напрасно тратит свое время, что она уже умерла. Кровавое пятно на его правой руке. Не его кровь, подумала она в приливе благодарности; он не был ранен. Красное бешенство, которое она почувствовала, должно быть, имело место, когда он отбил атаку. — Это так нелегко, — сказала она, легонько касаясь его лица. — Сидеть, ничего не делать, только думать. Сконцентрироваться так, как ты.
— Нет, — сказал он, — это нелегко.
— Ты пошел сюда вслед за мною, — сказала она. — Почему? — Это был глупый вопрос. Она знала, почему. — Эрл, дорогой мой. Я люблю тебя. Я люблю тебя!
Он посмотрел ей в глаза.
— Ты тоже любишь меня, — сказала девушка. — Я знаю это. Я знала об этом все время, но…
— Ты пыталась спасти меня, — сказал он, — я понимаю. Здесь нет необходимости говорить об этом снова. Но ты все еще сомневаешься во мне?
Ее руки, ее губы ответили ему.
— Стоп! — Они нашли друг друга и не больше. Им предстояло путешествие к дальним воротам, потерянное время требовалось наверстать. Он внимательно оглядел ее: она походила на ребенка с серебристыми волосами, в порванной и запачканной комбинации с босыми и поцарапанными ногами. Ни дать ни взять ребенок из рабочих трущоб. Было трудно вспомнить, что она наследница огромного богатства и власти. Очень трудно. Он предпочитал думать о ней так, как она виделась ему в этот момент: молодая, слабая, нуждающаяся в его защите.
Нуждающаяся в его силе, как он нуждается в ее способностях.
— Мы можем победить, — сказал он. — Мы можем выбраться из этой передряги, мы должны пройти весь путь вместе. Подумай, — попросил он, — ты сможешь определить расстояние до источника звук, который ты слышишь?
— Иногда это у меня получается, — призналась она. — Чем сильнее голос, тем он ближе. Средний ум — я теряюсь.
Естественно, не существует слов, чтобы описать явления телепатии. Но «голоса» сослужат им службу.
— Ты будешь вести меня, — сказал он ей. — Я понесу тебя на плечах. Ты будешь слушать все, что походит на угрозу. Если услышишь что— нибудь, немедленно говори мне. Не пытайся убеждаться. Если хоть малейшая опасность — сразу говори. Понятно?
Она медленно кивнула.
— Ты сможешь назвать различие между, скажем, овощами и человеком?
— Овощи не мыслят, — сказала она. — Это именно так.
— А насекомые?
Она передернула плечами.
— Нет слов. Только холодная жестокость.
— Хорошо, — сказал он, решившись. — Концентрируйся на людях. Когда услышишь хоть одного — сразу давай мне знать. Взбирайся. — Он подождал, чтобы она поднялась ему на плечи, спустив ноги по обеим сторонам от головы. — Села?
Она обхватила его волосы.
— Да, Эрл.
— Тогда покрепче держись.
С ножом в руках он побежал к дальним воротам.
Дальние ворота походили на входные как две капли воды и занимали тридцать футов стены, сложенной из колючего камня, — огромный портал, гильотина, готовая разрезать любого. Над ними горела огромная цифра четыре. Почему? Четверо уже прибыли? Осталось только четыре места? Дюмарест остановился, поудобнее перехватив свою ношу. Торопиться теперь означало бы самоубийство. Мужчины, должно быть, прячутся, поджидают запоздавших из своей группы, чтобы совместно перебить тех, кто пришел первым.
Он встряхнул девушку, лежавшую у него на руках.
— Дераи!
Она покачивалась, вся как воск, синяк на виске выделялся лиловым цветом на белой коже. Его лицо посуровело, когда он увидел его. Камень, брошенный кем-то, чуть не убил Дераи. Сидя у него на плечах, она представляла соблазнительную мишень и поздно распознала опасность. Последние три часа Дюмарест нес ее на руках, бежал, в одиночку принюхиваясь к опасности.
— Дераи!
Она застонала, слегка покачивая головой; поблизости никого не было видно. Он нахмурился и огляделся, стреляя взглядом и напрягая слух. Ничего. Но все это показалось ему подозрительным. Так близко от ворот должны быть слышны крадущиеся движения осторожных людей. Должны быть слышны возгласы, крики отчаяния или победы и, может быть, вопли умирающих. Молчание и спокойствие было неестественным.
Он боролся с желанием присесть и отдохнуть. Казалось, целую вечность он бежал и останавливался, уклонялся и кружил, уходил от опасности и атаковал, когда атака была неизбежной. Его тело горело и болело от усталости. Глаза казались полными песка и пыли и были ненадежны. Дюмарест и Дераи шли с хорошим временем. До самого инцидента с брошенным камнем они шли с хорошим временем. У него сжимались кулаки, когда он думал обо всем этом. Человек, бросивший камень, не имел больше камней. Но необходимость нести девушку мертвым грузом сильно замедлила его продвижение. Отсутствие ее телепатического сотрудничества еще более замедлило его продвижение.
Он осторожно пошел вперед. Почти тотчас же он остановился, осознав, насколько стал уязвим с девушкой на руках. Он положил Дераи на землю, склонился над ней и перекинул ее через плечо, обхватив ее руку своей левой рукой и поддерживая за ноги. Горящая цифра над воротами внезапно изменилась на тройку.
Значит, цифра обозначала число оставшихся мест. Дюмарест еще раз осмотрелся и понял, что пора проявлять осторожность миновала. Слишком мало времени у них оставалось.
Он побежал, сильно отталкиваясь от земли, жадно глотая воздух, глазами, как стрелами, прощупывая все впереди и по сторонам. Кровь гудела у него в ушах, пот заливал глаза. Будто стальные когти вцепились в легкие Дюмареста; его тело поглощало кислород быстрее, чем он успевал вдыхать его. Темнота застилала глаза. Спотыкаясь, он бежал вперед.
Человека, который перепрыгнул через что-то лежавшее на земле и помчался дальше, не замедляя хода, он заметил как раз вовремя. Вторая фигура лежала, рухнув на бок. У третьей он остановился, инстинкт прячущейся опасности обусловил его рефлекс, заставивший его упасть поодаль прямо в грязь.
Ничего. Ни крика. Ни выстрела. Не было даже мягкого топота ног или свистящего затрудненного дыхания. Только пульсация крови в голове и горящая агония в груди.
Он быстро осмотрел человека. Тот был мертв без видимой причины. Чистый затылок, никаких пятен на горле, ни одного синяка на теле. Никакого пореза, укола или ожога. Он просто умер.
Дюмарест почувствовал, как по телу пробежали мурашки, примитивное предупреждение об опасности. Он быстро подхватил девушку и бегом кинулся к воротам. Когда он приблизился к ним, число изменилось, лампочки высвечивали огромную цифру два. Тропинка перед ним протянулась в бесконечность, ворота, казалось, отодвигались по мере того, как он к ним приближался.
Наконец он достиг их, упал в проем коленями в грязь; девушка скатилась с его плеча; оскорбленные легкие заполняли его грудь болью.
Борясь с нахлынувшей тьмой, которая угрожала поглотить его, Дюмарест услышал грохот и стук опустившейся позади него двери.
Глава 13
Сначала он увидел обувь, коричневую с желтым форму, холодный взгляд опустился на его лицо.
— У вас был нож, — обвинил его стражник. Он перевел взгляд на рукоятку ножа, торчавшую из обуви. — Проносить оружие в зону запрещено.
— Я нашел его. — Дюмарест поднял голову, болезненно стал подниматься на ноги. Он допустил ошибку. Ему следовало выбросить нож, перед тем как пройти через ворота. Ошибка может оказаться серьезной. — Я нашел его, — повторил он. — Я входил без ножа. Вам известно это. Вы сами меня обыскивали.
— Это правда, — стражник стоял, размышляя. — У входных ворот отмечались беспорядки, — сказал он. — Один человек был убит. Вы договорились с ним, чтобы он вам кинул нож.
— Может, мне, а может — кому-то другому, — согласился Дюмарест. Значит, Жако мертв. Он знал, что идет на риск.
— Если это ваше бесчинство, — сказал стражник, — вы будете дисквалифицированы. Вас сожгут за нарушение правил.
— Я нашел нож, — настаивал Дюмарест. Тяжелым взглядом он смотрел на стражника в коричневом и желтом. — Нашел в зоне. Можно ли меня упрекать за то, что я воспользовался им?
Стражник колебался, он перевел взгляд на девушку.
— Есть сомнение, — согласился он. — С ножом вы могли иметь преимущество. Но считайте, что отныне вам вход на Фолгоун заказан.
Он ушел, и Дюмарест посмотрел ему вслед. Высокий, высокомерный, имеющий право карать и миловать. Он огляделся. За барьером, глядя на ворота, стояла толпа: все ждали своих участников. Из-за барьера вышла маленькая группа — те, кому повезло. Среди них Дюмарест заметил Блейна.
До его слуха донесся шум воды. Узкий ручей бежал по каменистой земле — узкая граница между Дюмарестом и растительностью. Он поднял девушку и пошел к ручью. Осторожно положив Дераи на землю, он погрузил голову, руки и плечи в ручей. По сравнению с душной атмосферой вода была холодна как лед. Он окунулся в ручей целиком, смывая грязь, кровь и болотные пятна с тела. Резкий холод объял его, заставил задохнуться, прогнал усталость. Дюмарест вернулся к девушке отнес ее к ручью, обмыл ей лицо и синяк на виске.
— У вас был нож, — обвинил его стражник. Он перевел взгляд на рукоятку ножа, торчавшую из обуви. — Проносить оружие в зону запрещено.
— Я нашел его. — Дюмарест поднял голову, болезненно стал подниматься на ноги. Он допустил ошибку. Ему следовало выбросить нож, перед тем как пройти через ворота. Ошибка может оказаться серьезной. — Я нашел его, — повторил он. — Я входил без ножа. Вам известно это. Вы сами меня обыскивали.
— Это правда, — стражник стоял, размышляя. — У входных ворот отмечались беспорядки, — сказал он. — Один человек был убит. Вы договорились с ним, чтобы он вам кинул нож.
— Может, мне, а может — кому-то другому, — согласился Дюмарест. Значит, Жако мертв. Он знал, что идет на риск.
— Если это ваше бесчинство, — сказал стражник, — вы будете дисквалифицированы. Вас сожгут за нарушение правил.
— Я нашел нож, — настаивал Дюмарест. Тяжелым взглядом он смотрел на стражника в коричневом и желтом. — Нашел в зоне. Можно ли меня упрекать за то, что я воспользовался им?
Стражник колебался, он перевел взгляд на девушку.
— Есть сомнение, — согласился он. — С ножом вы могли иметь преимущество. Но считайте, что отныне вам вход на Фолгоун заказан.
Он ушел, и Дюмарест посмотрел ему вслед. Высокий, высокомерный, имеющий право карать и миловать. Он огляделся. За барьером, глядя на ворота, стояла толпа: все ждали своих участников. Из-за барьера вышла маленькая группа — те, кому повезло. Среди них Дюмарест заметил Блейна.
До его слуха донесся шум воды. Узкий ручей бежал по каменистой земле — узкая граница между Дюмарестом и растительностью. Он поднял девушку и пошел к ручью. Осторожно положив Дераи на землю, он погрузил голову, руки и плечи в ручей. По сравнению с душной атмосферой вода была холодна как лед. Он окунулся в ручей целиком, смывая грязь, кровь и болотные пятна с тела. Резкий холод объял его, заставил задохнуться, прогнал усталость. Дюмарест вернулся к девушке отнес ее к ручью, обмыл ей лицо и синяк на виске.