Табб Эдвин Чарлз. Дераи

   Дюмарест заколебался, глядя на человека. Он был невысок, весь в шрамах и толстоват.
   — Он лжет, — прошептала Дераи. — Ему ничего не известно.
   Они прошли мимо.
   Они шли во всю длину мостовой и обратно вниз по другой стороне улицы и остановились, когда какая-то женщина выскочила им навстречу и обняла Дюмареста.
   — Эрл! — она прижималась к нему все крепче и теснее. — Какая приятная встреча. Не меня ли ты ищешь?
   — Нада. — Он отступил на шаг, расцепив ее объятие, удивленно глядя на нее. Но причины удивляться не было. Пока он был на Хайве и долго добирался на Фолгоун, прошло много времени, а карнавал шествовал по кольцу. Для него прошло несколько дней. Для нее — недели и месяцы. — Как поживает Айкен?
   — Он умер. — Она посмотрела на Дераи, на Блейна, снова на Дераи. — Ему пришлось путешествовать низшим классом и неудачно. Другими словами, — заметила она, — ты убил его. Если бы ты не покинул нас, он все еще был бы жив.
   — Сомневаюсь, — сухо заметил Дюмарест. Он представил Наду своим друзьям. Дераи не сказала ничего. Блейн был заинтересован.
   — Вы работаете на карнавале? — спросил он вежливо.
   — Там, — Нада кивнула головой на палатку, у которой какой-то мужчина жонглировал ножами, бросая их в полоску высоко в воздухе, ловко хватая их за рукоятку, когда они падали. — Он великолепен, — заметила она. — Может бросить нож и с двадцати шагов расщепить веточку. Лучше, чем ты, Эрл.
   — У него большая практика. — Дюмарест посмотрел на мужчину. Тот был молод, смуглокож, красив. Он белозубо улыбнулся и метнул нож в доску, лежавшую у его ног. Он прыгнул вперед и протянул руку.
   — Жако, — представился он. — Я слышал о вас. Может, когда-нибудь доведется поработать вместе?
   — Может быть, — сказал Дюмарест. — Я ищу сейчас того, кто уже побеждал на соревнованиях. Не того, — порывисто заметил он, — кто знает что-то о ком-то. И не того, кто говорит, что участвовал… Мне нужен человек, действительно побывавший там. Не знаете ли, где можно отыскать такого?
   — Зачем? — Нада большими глазами посмотрела на Дюмареста. — Так ты будешь соревноваться, — расстроенно произнесла она.
   Он кивнул.
   — Дурак! — сказала она. — Какой же ты дурак! — Она посмотрела на Дераи. — Это вы толкаете его туда?
   — Это мое собственное желание, — нетерпеливо произнес Дюмарест. — Знаком ли тебе какой-нибудь бывший участник или нет?
   — Я знаю одного, — сказала она. — Но то, что он скажет, вам не захочется слушать. Он скажет вам, что у вас нет ни малейшей надежды выйти из этих соревнований живым!
 
   Звали его Лучиан Нотто. Это был мужчина средних лет, высокий, худощавый, с глубоко посаженными глазами. Нижняя губа Нотто нервно подергивалась. Он вошел в палатку, украдкой огляделся и успокоился тогда, когда Нада представила ему присутствующих. Он уселся за маленький стол и без приглашения налил себе вина. Когда он наливал вино, горлышко бутылки стукнуло о край стакана.
   — Приходится быть осторожным, — сказал он. — И вам понятно, почему.
   — Ну и почему же? — Дюмарест был краток. — У вас есть информация, — твердо заявил он. — Вы хотите продать ее. Я хочу купить. Что же в этом опасного?
   Нотто выпил вино и налил себе еще. Свет, струившийся сквозь прозрачный материал палатки, придавал его лицу худобу и привиденческий аспект. Не растаявшие в воздухе духи Нады увеличивали несовместимость. У полога палатки стояли Блейн и Жако, охраняя их. Три человека в палатке располагались в изолированном сегменте пространства. Подходящее место для разглашения секретов.
   — Вы молоды, — сказал Нотто, глядя на свое вино. — Нетерпеливы. И, — добавил он, — может быть, даже немного наивны. Неужели вы искренне верите, что местные жители, такие, например, как я, скажут вам все, что знают?
   — Какие они например — неважно, — грубо заметил Дюмарест. — А то, что вы скажете мне, — важно. — Он протянул руку. Дераи взяла ее и сжала. — Я ничего не хочу, кроме правды, — предупредил он. — Я все равно узнаю ее. Если хотите солгать, лучше сразу уходите.
   — А если я останусь?
   — Я заплачу вам, — сказал Дюмарест. — Но вначале скажите, вы побеждали на этих соревнованиях?
   — Да.
   Дюмарест ожидал легкого нажатия на пальцы. Ничего. Мужчина говорил правду.
   — Расскажите мне о них. — Он протянул руку и взял бутылку, стоявшую на столе Нотто. — Это — позже! Когда мы покончим с делами. А теперь говорите!
   Он внимательно слушал, ощущая влажную руку Дераи на своей руке. Система оказалась довольно простой. В определенное время ближние ворота открываются и стоят открытыми, пока не пройдут все соревнующиеся. Потом участники тянут жребий, чтобы занять место у внутренней стены. Некоторые приходят пораньше, чтобы занять лучшее место. Другие приходят позже, перед самым закрытием ворот, считая, что прочие заняли неблагоприятные места. Наконец ворота закрываются, и подается сигнал. И тогда уже каждый борется за себя.
   — А эти места, — сказал Дюмарест, — откуда известно, какие плохие, а какие хорошие?
   — Вам дают карту, — сказал Нотто. — За воротами что-то вроде лабиринта. Есть дороги легкие, есть — трудные. Хороший старт позволяет выбрать дорогу.
   — Другие не должны идти по ней?
   — Могут, но это неразумно. Могут встретиться кусты и деревья. Первый человек может что-то упустить, а второй — заметить ошибку первого.
   — Упустить? — Дюмарест нахмурился. — Например?
   — Ловушки, западни, вещи, которые могут уязвить и вцепиться в вас, создания разного вида. Ваша догадка правильна.
   — Вам не все известно о них?
   — Я их не встречал, — признался Нотто. — Мне повезло, как счастливчику. Я выбрал хороший маршрут и шел по нему. Попадались мне два плохих места, — припомнил он, — но ничто не может поколебать подвижного и стремительного человека.
   — Карта, — сказал Дюмарест, — на ней обозначены дальние ворота?
   Нотто кивнул. Дюмарест взял бутылку и плеснул на стол вина. Влажным пальцем он начертил начало карты.
   — Закончи, — попросил он.
   — Но я же говорил вам, у вас будет карта!
   — Операционной зоны, — может быть, но она мне не интересна. — Дюмарест указал на свой чертеж. — Закончи.
   Нотто нахмурился, потянулся, заколебался и стал чертить.
   — Вот все, что я могу сделать, — сказал он. — Мне надо вспомнить.
   Операционная зона предстала ровным овалом с воротами почти одни напротив других через короткую ось. Позади дальних ворот была неопределенная зона. Дюмарест указал на нее.
   — Что здесь?
   — Центр. Там берут соревнующихся. За ним — еще что-то. Я не присматривался, но, кажется, какие-то заросли. Нечто похожее на лес, — объяснял Нотто. — Лес из невысоких деревьев с большими стручками около двенадцати метров в длиной.
   — Когда вы победили, что случилось? — Дюмарест нахмурился над картой. — Как вы вернулись обратно? — спросил он. — Должна быть другая дорога к центру, — заметил он, — вы можете вспомнить?
   — Нет. Меня вели сквозь лабиринт проходов и устраивали пышные проводы. — Нотто пожевал нижнюю губу. — Это все, что я могу сказать.
   Недостаточно. Дюмарест сердито провел ладонью по столу, стирая карту.
   — Что насчет оружия?
   Нотто отрицательно покачал головой.
   — Все идут без оружия. — Он перегнулся через стол и взял бутылку. Дюмарест подался вперед и вырвал вино у него из рук.
   — Хорошо, — сдержанно произнес он. — Посмеялись, и хватит. А теперь давайте перейдем к реальным фактам. Вы не сказали мне ничего, за что нам следовало бы платить. Если я рискую затылком, я точно хочу узнать, с чем мне придется столкнуться; я хочу знать, что мне нужно сделать, чтобы победить. Если вы хотите получить деньги, именно это вы и должны мне сейчас сообщить. Говорите! — резко бросил он. — Или получите эту бутылку обратно — точным ударом в голову!
   Нотто сглотнул слюну, его затрясло, на лбу проступил пот. — Я…— задыхаясь произнес он. — Я… не смотрите на меня так!
   — Я хочу услышать правду, — сказал Дюмарест. — Только правду. Почему Нада сказала, что мне не повезет в соревнованиях?
   — Просто не повезет, — заявил Нотто. Он вытер лицо запачканным платком. — Не повезет, если ты неудачник. Это зафиксировано, — быстро произнес он. — Вам непонятно? Это зафиксировано. Победители определяются в самом начале соревнования!

Глава 11

   Он проснулся, услышав пронзительные крики, и одним рывком соскочил с кровати. Крики послышались снова, и он побежал, ударился обо что-то твердое, рванул пластмассовые двери, чтобы поскорее выйти. Блейн с перекошенным лицом смотрел на него, сжимая в руках обнаженный кинжал.
   — Дераи!
   Крики послышались в третий раз, но Дюмарест уже был в ее комнате и, стоя на коленях перед кроватью, говорил успокоительные слова, обволакивая ими ее с защитной нежностью. Как ребенок, она, вся дрожа, вцепилась в него.
   — Дераи! — Блейн вошел в комнату. Быстро обшарил ее взглядом. — С тобой все хорошо?
   — Ночной кошмар, — сказал ему Дюмарест через плечо, — Теперь уже все хорошо.
   — И надолго? Ты уверен?
   — Уверен.
   Блейн заколебался, посмотрев на свой кинжал. Против страха мозга оружие бесполезно. Он нетерпеливо вложил его в ножны. Ни он, ни его кинжал тут были уже не нужны.
   — Эрл! — ее ногти вонзились ему в спину. — Эрл!
   — Успокойся, — повторял он. — Тебе просто что-то приснилось. Все уже прошло.
   Она покачала головой.
   — Как это было страшно! Я увидела бесконечные ряды обнаженного мозга, лежащего в контейнерах, все они мыслили, все были живые. Я услышала голоса, и затем, казалось, открылась вселенная и я стала одной из них; мыслящим мозгом. — Она задрожала сильнее. — Эрл, я сошла с ума?
   — Тебе все это снилось, — сказал он. — Ночной кошмар.
   — Нет. Не кошмар. — Она чуть отстранилась от него, не отводя взгляда от его лица. Голодными глазами отчаянно, будто пила черты его лица. — Все это было так реально, — сказала она. — Как если бы мой ум был чужим. Как если бы меня полностью затянуло в чужой мозг. Кто-то будто полностью расслабился. Расслабился и сконцентрировался только на одной вещи. Такое могут делать немногие люди, — сказала она. — При этом всегда что-то мешает. Но это был очень тренированный ум. Ясный. Очень ясный.
   Он ничего не сказал, поглаживая серебряное чудо ее волос, его тело отвечало на близость ее тела.
   — Похоже на мозг Регора, — сказала она. — Именно у него мозг должен быть таким. Тренированным, холодно-логическим, эффективным инструментом для достижения таких целей.
   — Ты завидуешь ему?
   — Нет, — сказала Дераи. — Он пугает меня. Он смотрит на меня, как на свою собственность. Чем можно пользоваться. А не как на женщину, — добавила она. — Он этого не чувствует. Как нечто важное, что должно подвергаться вскрытию.
   — Тут я с тобой согласен, — сказал Дюмарест.
   Она прижалась к его груди.
   — А эта женщина, — сказала она. — Ту, которую ты зовешь Надой. Она любит тебя.
   — Нет.
   — Любит, — настаивала Дераи. — Я знаю. Она любит тебя и ревнует ко мне. Ревнует! — Слово прозвучало криком боли. — С чего? Чудачка!
   — Прекрати!
   — Почему прекрати? Это правда, не так ли? Ведь именно так все думают обо мне. Устар, и Эмиль, и иногда даже мой отец. Что-то необычное. Что-то особенное. Человек, находиться рядом с которым стыдно. Удобно ли ты себя чувствуешь, когда ты со мною? — Ее глаза ищуще и страстно вцепились в его взгляд. — Скажи.
   — Я люблю тебя.
   — Это ответ, Эрл?
   — Да, ответ. То, что я чувствую, и есть любовь. Что еще я могу сказать?
   — Ничего, — сказала Дераи, — Но говори, говори, мне так нравится слышать это.
   Он повиновался, поглаживая рукой ее волосы, ее худенькие плечи. Она вздохнула.
   — Эта женщина, — сказала она, — Нада. Она может дать тебе очень многое. Сына, нормальную жизнь, общество, которому везде будут рады. Ты будешь счастлив с ней. Ты можешь отдыхать и мыслить своим собственным умом и не бояться, что в какой-то момент твои мысли могут прочитать. Почему же ты не любишь ее, Эрл?
   — Потому, что я люблю тебя.
   — В самом деле, Эрл!
   Он схватил ее за плечи и повернул так, чтобы смотреть ей в глаза.
   — Послушай, — сказал он хрипло, — все это совсем не игра. Не игра для меня и, надеюсь, для тебя тоже. Читай в моем уме, — приказал он. — Прочти и найди там правду. Когда найдешь ее, прекрати разыгрывать ребенка.
   — А ты перестань стыдиться меня, — сказала она спокойно. — Перестань сомневаться, когда я с кем-то разговариваю. Перестань мучиться сомнением, меня ли ты любишь и что я могу тебе дать. Деньги, Эрл. Много денег. Ведь ты же думал об этом?
   Он смотрел на нее с каменным лицом.
   — Ты думал об этом, Эрл, — настаивала она. — Будешь отрицать?
   — Нет. — Дакарти заронил в него эту мысль, он не мог этого отрицать.
   — Что же, Эрл?
   Он поднялся, сознавая всю пустоту слов, зная, что на это ему нечего сказать и только одну вещь он мог бы сделать.
   Оставшись одна, она долго рыдала в подушку.
 
   Стены были выкрашены кричащими красками: красное, зеленое, желтое, голубое — десять квадратных метров пластика открывались взору до самой крыши наверху. Яркие всполохи красок жизни, занесенных сюда, в подземную пещеру, насмехались над неподвижной фигурой, лежащей в центре комнаты.
   На носилках, будто на катафалке, лежал мертвый старейшина Кальдор.
   — Когда? — Регор стоял у красной стены, его одежда сливалась с фоном, так что он выглядел не просто как бритоголовый, а походил на ожившую картину без рамы. Он сделал шаг, и иллюзия нарушилась, алый цвет его одежды теперь резко выделялся на желтом фоне.
   — Я не знаю. — Эмиля сжигало нервное напряжение. Он мерил шагами узкое пространство комнаты, не в силах стоять спокойно. — Я был занят, — сказал он. — Обсуждал детали оплаты соревнований. Когда я вернулся, я сразу вошел сюда. И тут же заподозрил, что что-то не в порядке. Я проверил все. Ничего. Ни пульса, ни дыхания, никаких признаков жизни. Я пытался разыскать вас, — обвиняюще произнес он. — И не смог вас найти.
   — Я был занят иным делом, — кибер проворно стал осматривать смешной кокон на носилках. — Девушка приходила сюда, чтобы убедиться?
   — Я предлагал, но она отказалась. Но я слышал ее крики некоторое время назад. Блейн сказал, что ей приснился кошмар. Может быть, и так, а может быть, она уловила мысли умирающего. — Эмиль остановился и уставился на мертвеца. — Умер, — произнес он горько. — И ничего нам не сказал.
   Регор воздержался от комментариев.
   — Все эти деньги, — произнес Эмиль. — Пятнадцать тысяч. Они исчезли!
   — Вы лично не потеряли ничего, — напомнил ему кибер.
   — Ты сошел с ума? — Эмиль посмотрел на Регора. — Ты же знаешь, как мне нужны эти деньги. Ты знаешь, что бы я сделал, имея их. Он мог бы рассказать нам об этом перед отлетом с Хайва. Вместо этого он хранил секрет. Теперь он умер и унес его с собою. — Он снова начал ходить по комнате. — А ты еще говоришь, что я ничего не потерял!
   — Все правильно, — сказал Регор своим обычным тоном. — Вы не можете потерять то, чего никогда не имели. Рассуждайте логически, а не эмоционально. Соглашаться с возможным, как с совершившимся фактом — неверно. Обещание есть обещание, ничего более. Пока деньги действительно не окажутся в вашем распоряжении — они не ваши. А поскольку они не ваши, вы не можете их потерять.
   — А как же те деньги, которые я потратил на то, чтобы привезти его сюда? — резко заметил Эмиль. — Стоимость перелета? Расходы на соревнование? Деньги, которые мы с трудом можем позволить себе тратить. Ушли. Все ушли. И на что? На капризы умирающего! — Он остановился и посмотрел на тело, как бы стремясь вернуть его к жизни. — Я был таким послушным, — скрежетал он, — таким добрым. Мне следовало заставить его заговорить. Выудить у него секрет. Даже убить его. Что я мог бы потерять?
   — Так ли полностью все потеряно?
   — Что вы хотите сказать? — Эмиль остро взглянул на кибера. В его глазах вспыхнула надежда. — Дераи, — произнес он, — может, она знает? Может быть, он сказал ей в последний момент? Я сумею заставить ее сказать это мне. — Он шагнул к выходу, но Регор преградил ему путь. — Что еще?
   — Не надо делать девушке зла, — сказал кибер. Его голос был обычен, как всегда, — утверждение факта, но не желания.
   — Но…
   — Не надо делать ей зла.
   Эмиль сдался.
   — Ну что еще?
   — Давайте обсудим ситуацию, — предложил Регор. Он посмотрел вниз, на умершего старика. Он не чувствовал ни сожаления, ни печали. Даже если бы он захотел, он бы ничего не почувствовал. Старик служил его целям. — Изначальная причина нашего полета на Фолгоун аннулировалась, — продолжал он. — Что же остается? Дюмарест пойдет на соревнование. Деньги заплачены, и их нам никто не вернет. Мы ничего не теряем, позволив ему соревноваться, как уславливались. Он может даже победить.
   Эмиль задумчиво кивнул.
   — Старик мертв, — сказал он. — Теперь его место свободно. Если Дюмарест победит, можно будет предложить завоеванное место для продажи. Такие места идут по высокой цене, и мы сможем выручить больше денег, чем потратили. А если он не победит?
   Он умрет, подумал он. Тоже не плохо. Это уберет его с нашей дороги, сказал он сам себе. Освободиться от него раз и навсегда. Дераи тогда не будет ни к кому стремиться. И упрекать ей будет некого. Устар будет отомщен, и ему освободится путь для женитьбы. Эмиль почувствовал облегчение.
   В любом случае он ничего не терял.
 
   — Выпей это, — сказала ему Нада. — Пей все.
   Она стояла возле его кровати и протягивала пенящийся стакан с каким-то питьем. Вдыхая запах ее духов, чувствуя ее женственность, Дюмарест посмотрел на нее. На ней было облегающее платье, четко обрисовывающее контуры тела. Длинные, черные вьющиеся волосы свободно рассыпались по плечам. Сильный макияж придавал лицу Нады безучастное спокойствие египетской богини. Это был ее рабочий костюм, бросающийся в глаза, когда она стояла у деревянного щита, глядя на Жако и его ножи. С каждым броском ножи срезали застежки, снимали с платья украшения и наконец оставляли Наду совсем нагой в фокусе яркого света.
   — Ну же, — нетерпеливо повторяла она. — Пей до дна!
   Он поднялся на одной руке и послушно проглотил питье.
   — Я никогда раньше не видела тебя пьяным, — сказала Нада. — Никогда таким холодным, низким, дерущимся. Ты чуть не разрушил мостовую. Поломал, во всяком случае. Ты одновременно удерживал трех человек, — добавила она. — Голыми руками. Они подумали, что одного из них ты задушил. Да и двое других чувствовали себя не лучше. Несчастья тридцать к одному были против тебя.
   Он поднял над кроватью свои обутые в ботинки ноги и резко сел на край. Это была ее кровать. Палатка была заполнена ее вещами, одеждой, безделушками и прочей мелочью. Он провел руками по всклокоченным волосам. На языке ощущалась горечь, какой-то налет.
   — Ты все помнишь? — она поставила стакан, который он ей подал.
   — Да.
   — Значит, ты не сильно был пьян. Я рада это слышать. — Она присела на край кровати рядом с ним, прижалась к нему, так что он почувствовал округлость ее бедра, знойное тепло ее тела. — Что случилось, Эрл? Она дала тебе от ворот поворот?
   Он ничего не ответил.
   — Я думала, что у тебя больше вкуса, — безучастно продолжала Нада. — Тряпка ты. Нашел леди! Развратная уличная девка вышла погулять, чтобы поразвлечься. А ты и раскис. Это ты-то!
   — Замолчи!
   — С какой стати? Правда глаза колет? Я затронула твое «я»? Опомнись, Эрл! Она человек не нашего круга. На какое будущее ты рассчитываешь, если останешься с нею?
   Она еще сильнее прижалась к нему, взывала к нему всем телом, используя женственность, которой владела, зная, что это древнее волшебство сработает. И не только оно.
   — Помнишь? — шептала она. — Когда ты пришел сюда. Что ты сказал и что сделал?
   Это было время света, шума и кровавых действий. Была боль, и было желание побороть ее, побороть ее самым лучшим образом, каким — он знал. А что потом? Нада, ее палатка и бутылка вина. Вина и …? Он снова почувствовал какой-то налет на языке.
   — Ты что-то подмешала мне, — сказал он. — Подмешала что-то в мой стакан. И это свалило меня.
   Она не стала отрицать.
   — Что еще я могла сделать? Позволить тебе уйти, чтобы тебя потом убили? Ты был в полубезумен, Эрл. Я решила спасти тебя от тебя самого.
   — На какое время? — Он встал и посмотрел сквозь полы палатки. Дорога была пустынна. — Давно я здесь?
   — Давно.
   — Она победно улыбнулась. — Ворота открылись, — заявила она. — Соревнование скоро начнется. Очень много соревнующихся. А тебя там нет, Эрл. Я не хочу, чтобы ты позволил убить себя. Останься со мной, и мы вместе улетим отсюда.
   — Где же мы возьмем деньги?
   — Заработаем.
   — Нет. — Он откинул полог палатки и двинулся вперед. Нада поймала его за руку.
   — Не будь дураком, Эрл. Ты слышал, что сказал Нотто. У тебя нет шансов выйти оттуда живым.
   — Я заключил сделку, — сдержанно произнес он. — Я собираюсь выполнить свое обязательство. Позже, когда у меня будут деньги, мы решим, что нам делать. А теперь мне надо заняться работой.
   — Для нее?
   — Для себя, — поправил он ее. — Я без гроша. Мне нужны наличные. Это мой шанс раздобыть хоть что-то.
   Он высвободился из рук Нады и вышел из палатки. Жако посмотрел на него, не прерывая репетиции. Он улыбался, играя с поблескивающей сталью. Не успел Дюмарест и рта раскрыть, кто-то окликнул его со стороны:
   — Эрл!
   Это был Блейн. Он бежал, по его лицу струился пот, нож подскакивал у бедра.
   — Эрл! Милостивый боже, я нашел тебя!
   — Я был здесь, — сказал Дюмарест. — Я все время был здесь. Тебе надо было только спросить.
   — Я спрашивал. Мне отвечали, что не видели тебя. — Блейн едва переводил дух. — Дераи, — задыхаясь, произнес он. — Она заняла твое место на соревнованиях. Она вошла в операционную зону.
 
   У ворот стояла толпа: простые зеваки, множество участников, удержавшихся из-за своих предрассудков, или суеверно посчитав их невыгодными; все продавали советы и сомнительную информацию, были тут картежники и те, кто ставил ставки на своих. Четверо охранников, одетых в коричневое с желтым, стояли по обеим сторонам ворот, сжимая в руках лазерное оружие. Четверо других, вооруженных и одинаково одетых, стояли внутри портала. Фигура в капюшоне, не вооруженная, но с более относящейся к делу властью, слушала, что ей говорил Дюмарест.
   — Пожалуйста, — и стражник протянул руку, чтобы предупредить протест собеседника. — Вы должны знать правила. Попав в зону, ни один соревнующийся не имеет права выхода, кроме как через дальние ворота.
   — Но она вовсе не должна участвовать, — возмутился Дюмарест. — Она заняла мое место. А это не разрешается.
   — Момент. — Вытащив из кипы под мышкой листок бумаги, страж принялся изучать его.
   — Кого вы представляете?
   — Кальдор!
   — Участник, представляющий Кальдор, прошел в зону. Имя здесь отмечено, оплата произведена. Больше нам не о чем говорить.
   — Что за черт! — Дюмарест шагнул вперед. Двое гвардейцев из внутренней охраны немедленно подняли оружие.
   — Попытка насилия, и вы будете сожжены, — предупредил стражник. — Шаг вперед — и случится то же самое. Будьте разумны, мы не можем проверять удостоверение каждого участника. Достаточно того, что они говорят, кого представляют и оплачен ли вход. Очень редко бывает, — сухо добавил он, — что на соревнования попадают те, кто никого не представляет. Понятно ли вам, что здесь не ищут личной выгоды? Заинтересованный человек должен иметь очень высокие преимущества, чтобы занять ваше место.
   «Высочайшие», — горько подумал Дюмарест. Дераи пошла на то, что, по ее мнению, является верной смертью. Она пошла на это, чтобы спасти ему жизнь.
   — Я должен туда проникнуть, — сказал он. — Как это можно сделать?
   — Оплатите вход, этого будет достаточно, — страж хранил спокойствие. — Но вам надо поторопиться. Скоро ворота закроются. И откроются только на следующих соревнованиях.
   Дюмарест быстро повернулся; отыскав Блейна, поймал его за плечо.
   — Я не мог остановить ее, — сказал Блейн. — Я не знал о ее намерениях. Я подумал, что она пошла к воротам, чтобы пожелать тебе удачи или что-то в этом роде. Прежде, чем я догадался, она вошла внутрь.
   — Не думай больше об этом. — Прошлое непоправимо. У Дюмареста не было времени на сожаления. — Разыщи Эмиля, — приказал он. — Пусть он даст тебе деньги на оплату, и поскорее принеси их сюда.
   — Что ты собрался делать, Эрл?
   — Я пойду за нею. Да иди же, проклятье!
   Он протиснулся сквозь толпу, Оглянувшись, он увидел то, чего раньше не замечал. Высоко над порталом висело широкое иллюминированное табло. Оно подразделялось на секции. Во многих горело имя участника и его номер. В то мгновенье, когда Эрл посмотрел, включилась еще одна секция.
   — Дюмар, — прочел кто-то сбоку от него. — Пятнадцатая позиция. — Послюнив карандаш, он сделал запись в своей карточке. — Вот его трое соревнующихся, — протянул он, — двенадцать, восемьдесят два и пятнадцать. Восемьдесят второй ничего хорошего не дает. Я бы сказал, что соотношение возможности у Дюмара занимает место где-то около двенадцати или четырнадцати против одного. — Он поднял взгляд на Дюмареста. — Ну, что ты на это скажешь, приятель?
   — Значит, вы нисколько не отдаете ему предпочтения?
   — Может быть. Но я видел его ребят на практике. Отмечу, что они недурны.
   Дюмарест кивнул и поднял взгляд на табло, понимая теперь его назначение. Он нашел фамилию Кальдор — пятая позиция. Секции выше и ниже пустовали. Он толкнул в бок собеседника и спросил, какое тут соотношение.