Потом мгновенные иллюзии рассеялись, и Эрл увидел молодую женщину во всей ее прелести: какой она была в жизни.
Она не была юной, но и не тех средних лет, как ему показалось раньше. Ей еще рано было опасаться конкуренции молодых или искать богатых покровителей на преуспевающих мирах. Овал ее лица был мягким, кожа нежной, губы пухлыми и чувственными. Густые волосы цвета бронзы были гладко причесаны, слегка спадая на глаза.
Она улыбнулась ему нежно, приглашая войти:
— Сударь, вы поистине оказали мне честь своим посещением.
— Вам знакомо мое имя, — сказал он, — зовите меня Эрл. Формальности совершенно излишни.
— Как вам нравится, Эрл. Мое имя — Майенн.
— Вы сейчас пели прекрасную песнь. О чем она?
— Мне необходимо петь постоянно, чтобы мастерство не слабело, — ответила она тихо. — А в песне говорилось о моем одиночестве.
Она действительно страшно одинока, вдруг понял он. Игрушка для услады богачей, настоящий художник, который живет своим тяжелым волшебным трудом и талантом. Дженки всегда одиноки; даже здесь, на корабле, ее почти никто не замечал, не искал ее общества.
Дюмарест осматривал ее каюту. Кровать оставалась в тени, но кабинет и столик были ярко освещены. Эрл заметил разные флаконы с косметикой, духи, кремы; снятые украшения были аккуратно сложены в уголке. На полу около столика Эрл увидел открытый кейс, в котором находился радиоприемник. Дюмарест подошел, выключил его и удивленно взглянул на Майенн:
— Необычная вещь для странствующей Дженки, не так ли, Майенн? Ну, плеер мне был бы еще понятен, но зачем вам передающее радио?
— Это подарок, и я привыкла возить его с собой. Он дарит мне возможность слышать песни и мелодии других миров. По-моему, в этом нет ничего опасного, не так ли?
— Да, — легко согласился он, — но включать его в пустоту, когда извне не доносится ни звука? Вы же прекрасно знаете нашу ситуацию. На что вы надеетесь?
— Ни на что.
— Вы передаете свои песни в пустоту, просто чтобы доставить удовольствие себе?
— Не только удовольствие. Мне было очень грустно и одиноко; а космос таил в себе только мертвое молчание пустоты. Я вдруг решила послать вдаль какую-нибудь песнь, сообщение, в призрачной надежде на помощь. Ответа не было. Только тишина и пустота. Она была такой острой, такой всеохватывающей, что мне стало холодно, и я запела для себя, для этой пустоты, для кого-то еще… не знаю, поймете ли вы меня.
Дюмарест прекрасно помнил статическую тишину приборов рубки, когда внутрь не проникал ни малейший звук; помнил и чувство безысходности, тоски и бессилия, которые эта тишина рождала в душе. Для тонкой натуры Дженки было несложно материализовать пустоту, наполнить ее словами песни, которая напоминала присутствие людей, жизнь и движение. И он не находил ничего странного в том, как она пыталась говорить с мертвой пустотой словами песен: как человек говорит с растениями, птицами, или еще чем-то или кем-то, что не сможет ответить ему. Одиночество идет странными путями…
Эрл присел на краешек койки:
— Вам не следует беспокоиться. Через некоторое время мы починим генератор и продолжим свой путь на Селегал. Там вы найдете друзей, и вам не будет так одиноко и тяжело.
— Вы пытаетесь успокоить меня, Эрл, но так не будет. Не будет ничего похожего. — Она села рядом, настолько близко, что он явственно ощутил тепло и упругость ее женственного тела. — Люди не принимают меня легко и чисто, как вы полагаете. Женщины ненавидят меня за то внимание, которое по их мнению якобы уделяют мне принадлежащие им мужчины. А мужчины хотят владеть мной — но не как женщиной, а как каким-то призом, выигрышем, вещью, доставшейся им в соревновании. Богатые — снисходят, а бедняки — завидуют. Менеджеры стараются обмануть и обокрасть. Вас теперь не удивляет то, что мне нужна защита?
— Можно нанять охрану, выбрать порядочного антрепренера.
— А вы, Эрл, вы мне по-прежнему откажете?
Он почувствовал в ее голосе невысказанную надежду, обещание большего, чем деньги, если он согласится. Ее мягкие губы были совсем близко.
Он сказал тихо:
— Я не могу. У меня много других дел. Может, стоит обратиться к Чому?
— К этому созданию? — в ее голосе звучало презрение. — Он просто животное. Глупое и алчное. Знаете ли вы, что он пытался влезть в каюту убитого? Я услышала звуки из коридора и выглянула: он старался взломать замок.
— В каюте Битолы?
— Да. Причем, совсем недавно. На что иное он способен, кроме того, чтобы шарить по каютам мертвых?
Это было возможно и очень похоже на правду. Антрепренер вряд ли прошел мимо такой явной возможности обогатиться за чужой счет, но Эрла это не шокировало, да и Майенн, он полагал, тоже не сильно поразило. Они остались в живых, а жизнь очень сложна. Мертвым ни к чему их богатства, но их вещи могут помочь выжить оставшимся.
Но если Майенн видела Чома, значит она вполне могла заметить и его, когда он входил в каюту Горлика. Он немного обеспокоился, но потом понял, что зря. Дверь ее каюты открывалась в противоположную сторону, и он бы заметил движущуюся створку. Впрочем, это лишь в том случае, если она действительно была Дженкой, а не кем-то еще.
Стала бы обычная Дженка возить с собой ультраволновый приемник, да еще столь дорогой? Подарок, уверяла она; но от кого и за что?
— Вы чем-то озабочены, Эрл, — шепотом произнесла она, — хотите, я спою для вас? Не все мои песни печальны. Я могу вызывать смех, веселье, страсть и даже забытье! Слушайте!
Она начала мягко, нежно; мелодия становилась ярче, звала, убеждала: говорила о сильной и преданной любви, страсти и желании. Ритм вдруг сменился; звучание осталось нежным и сладким, но песня рассказывала уже о другом: оставленном доме, уютном очаге, детишках, прижавшихся к ногам. О долгих дорогах космоса, испытаниях, трудностях, о торжестве добра и любви. Снова смена ритма, темы. Эрл напрягся, ощутив накал и ярость схватки, напряжение мышц, желание выжить и победить… И сквозь все мелодии неизменно сквозила нота одиночества, тоски и веры, что это когда-нибудь закончится хорошо и счастливо.
Эрл произнес дрогнувшим вдруг голосом:
— Хватит, Майенн. Пожалуйста.
Ее рука коснулась его щеки, мягко и нежно; ее пальцы ласково, со скрытой страстью перебирали его волосы:
— Эрл, любимый. Я так долго искала тебя. Мне так не хватало тебя. Не уходи, побудь рядом…
Он вздрогнул, ощутив неожиданную силу ее рук, ласку, неутоленное желание горячего и ждущего тела. Запах ее духов дурманил, обострял его ощущения, чувства, силу его собственного желания. Его руки осторожно обняли ее гибкое тело, прижимая его все сильней и требовательней, пальцы ласкали струящееся золото мягких волос…
— Майенн!
Свет погас, когда она тихо коснулась выключателя, комната погрузилась в странный, обволакивающий полумрак, остались лишь только ласково-бессвязный шепот и тепло ее губ, желанное и близкое, нежное и страстное тело…
Но это не относилось к генератору. Дюмарест остановился у двери машинного зала и заглянул внутрь. Отдельные металлические части, провода, инструмент были разложены на полках и скамьях. Карн взглянул на него поверх остова молчавшего генератора и кивнул, приглашая войти.
— Ну как, Эрл? Ты доволен осмотром трюма?
— По-моему, он в самом лучшем состоянии за все годы своего существования.
— Хотелось бы мне сказать то же самое об этом чертовом генераторе. — Офицер говорил скупо и устало; он был измотан до предела. Его лицо осунулось, под красными, воспаленными глазами лежали темные тени.
Эрл мягко спросил его:
— Почему вы не хотите отдохнуть?
— Позже, не сейчас.
— За такой малый срок ничего не изменится. И братья Кволиш смогут поработать здесь, пока вы поспите хоть немного.
— Они действуют мне на нервы, — устало сказал Карн, — наверное, они неплохие инженеры, но как только дело касается ремонта машины, им ничего не приходит в голову, кроме необходимости замены неисправных узлов. Черт, если их слушать, то можно подумать, что у меня здесь под боком есть небольшой заводик, производящий все необходимое. Они никак не могут вбить в свои тупые головы то, что мы должны умудриться обойтись тем малым, что есть в нашем распоряжении здесь, на борту.
— Вы очень устали, — тихо сказал Эрл.
— Да, устал. Очень. Ну и что это меняет? — Карн посмотрел на Эрла. — Что ж, мне не повезло с помощниками. Они не механики, и не смогли помочь так, как мы надеялись. И с их точки зрения они вполне правы. Есть несколько деталей, которые можно только поменять, а не отремонтировать. Фактически, нам нужен новый генератор, и мы, конечно, заменим этот, как только… если только будем иметь возможность.
Эрл уловил нотку безысходности и отчаяния в тихом голосе Карна:
— Если?
— Все очень паршиво, Эрл. Ты теперь — офицер, и я с тобой полностью откровенен. Я думаю, что братья Кволиш тоже все прекрасно поняли, хотя не подали вида. Если нам удастся запустить эту машину, то я поверю в миражи и привидения. Вот так.
— Все так плохо?
— Да, я полагаю. Ты знаешь что-нибудь о генераторе Эрхарта? Они производятся на специальных заводах и просто заменяются один на другой при каких-либо неполадках. Самое плохое, что может произойти — это выпадение из синхронизации, но на них стоит мощная защита, которая заранее предупреждает об опасности этого. Если это все же происходит, то кораблю может посчастливиться и он приземлится целым и невредимым на ближайшей обитаемой планете. Такие поломки случались, если какой-нибудь нетерпеливый капитан старался выжать из двигателя больше, чем тот способен дать. Но удача и везение — непредсказуемы.
Эрл помолчал, размышляя:
— Я не очень понимаю. То есть, ты хочешь сказать, что виноват тот, кто у руля?
— Да, но не всегда. Никто не может сказать ничего определенного в подобных случаях. Корабли просто исчезают в неведомом межзвездном пространстве. Иногда пульсирующее поле генератора восстанавливается, синхронизация появляется через некоторое время и машина снова входит в нужный режим. Но если этого не происходит, то корабль ложится в вынужденный дрейф, который может продолжаться до бесконечности. У нас не получился вариант аварийного восстановления синхронизации и, скорее всего, нам суждено со временем превратиться в еще один корабль-призрак из легенды, который будет нести на борту несколько скелетов из ниоткуда в никуда. Мы станем притчей на устах многих праздных бездельников, которым нечем заняться, кроме последних сплетен, слухов и тайн. Черт возьми, Эрл, ты наверняка слышал и сам не меньше дюжины подобных сказок.
— Часто, — Эрл согласно кивнул, — но мы не будем стараться стать подобной легендой и миражем.
Карн глубоко и горько вздохнул. Усталость давила, лишала ясности мышления и ощущений. Он посмотрел на молчавший генератор:
— Взгляни на него, — произнес он горько, — когда этот проклятый зверь сокрушил его, это было похоже на пулю, поразившую тончайший хронометр. Внешние повреждения — это еще полбеды. Когда начинаешь опробовать подачу энергии… — вот тогда только остается развести руками и выругаться в бессилии. Мы буквально разобрали всю машину на части, проверили каждую деталь, каждый узел и блок. Большую часть можно использовать, что-то можно отремонтировать, но есть такие части, которые можно только заменить. Наши ресурсы слишком скудны, мы вынуждены довольствоваться малым, приспосабливаясь ко многому. Сопла не доставят нам особых хлопот; мы можем исхитриться починить направляющие сельсины, но кристаллы… Это то, что требует замены. Эти чертовы кристаллы двигателя должны иметь конкретные размеры и форму. Скажи мне, где их найти, и я скажу с точностью до часа, когда мы прибудем в Селегал.
— Может мы сможем вырастить эти кристаллы? — спросил Эрл, — это возможно?
— Это зависит от того, что взять за исходный компонент. Но в любом случае, это требует определенного оборудования и приборов, которых у нас нет.
— А можно ли адаптировать, изменить те, что есть в нашем распоряжении? — Эрл мучительно жалел, что ему не хватает конкретных знаний из этой области. — Ведь, скажем, ультразвуковой передатчик имеет подобные кристаллы? Нельзя ли как-то использовать их, чтобы воспроизвести поле Эрхарта?
Он прочел ответ в горьком взгляде Карна.
— Я, конечно, не инженер, — добавил Эрл, — стреляю наугад, в темноте. Я не могу предложить реальной помощи, но я твердо знаю одно: если ты признаешь свое поражение, бессилие, то ни у одного из нас не останется даже шанса на спасение. А теперь, почему бы тебе все-таки не отдохнуть хоть немного? Усталый ум — плохой помощник в решении сложной проблемы. Ты запросто можешь ошибиться, упустить из вида что-то важное, допустить роковую неточность. — Его голос стал жестче. — Ты доверил мне оставшихся пассажиров, но ведь ты — из того же человеческого теста, что и они все. Согласен ли ты сам пройти в свою каюту, или мне отнести тебя?
— Ты превышаешь свои полномочия, Эрл.
— Нет, Карн. Это просто здравый смысл, и ты прекрасно понимаешь это. А теперь скажи мне, что надо делать, и иди отдыхать.
Карн вздохнул, признавая свое поражение:
— Хорошо, Эрл. Будь по-твоему. Но если тебе не удастся сделать эти проклятые кристаллы, то нам останется только одно, — он помолчал и мягко закончил, — нам останется только молиться. И ничего иного…
Глава 5
Она не была юной, но и не тех средних лет, как ему показалось раньше. Ей еще рано было опасаться конкуренции молодых или искать богатых покровителей на преуспевающих мирах. Овал ее лица был мягким, кожа нежной, губы пухлыми и чувственными. Густые волосы цвета бронзы были гладко причесаны, слегка спадая на глаза.
Она улыбнулась ему нежно, приглашая войти:
— Сударь, вы поистине оказали мне честь своим посещением.
— Вам знакомо мое имя, — сказал он, — зовите меня Эрл. Формальности совершенно излишни.
— Как вам нравится, Эрл. Мое имя — Майенн.
— Вы сейчас пели прекрасную песнь. О чем она?
— Мне необходимо петь постоянно, чтобы мастерство не слабело, — ответила она тихо. — А в песне говорилось о моем одиночестве.
Она действительно страшно одинока, вдруг понял он. Игрушка для услады богачей, настоящий художник, который живет своим тяжелым волшебным трудом и талантом. Дженки всегда одиноки; даже здесь, на корабле, ее почти никто не замечал, не искал ее общества.
Дюмарест осматривал ее каюту. Кровать оставалась в тени, но кабинет и столик были ярко освещены. Эрл заметил разные флаконы с косметикой, духи, кремы; снятые украшения были аккуратно сложены в уголке. На полу около столика Эрл увидел открытый кейс, в котором находился радиоприемник. Дюмарест подошел, выключил его и удивленно взглянул на Майенн:
— Необычная вещь для странствующей Дженки, не так ли, Майенн? Ну, плеер мне был бы еще понятен, но зачем вам передающее радио?
— Это подарок, и я привыкла возить его с собой. Он дарит мне возможность слышать песни и мелодии других миров. По-моему, в этом нет ничего опасного, не так ли?
— Да, — легко согласился он, — но включать его в пустоту, когда извне не доносится ни звука? Вы же прекрасно знаете нашу ситуацию. На что вы надеетесь?
— Ни на что.
— Вы передаете свои песни в пустоту, просто чтобы доставить удовольствие себе?
— Не только удовольствие. Мне было очень грустно и одиноко; а космос таил в себе только мертвое молчание пустоты. Я вдруг решила послать вдаль какую-нибудь песнь, сообщение, в призрачной надежде на помощь. Ответа не было. Только тишина и пустота. Она была такой острой, такой всеохватывающей, что мне стало холодно, и я запела для себя, для этой пустоты, для кого-то еще… не знаю, поймете ли вы меня.
Дюмарест прекрасно помнил статическую тишину приборов рубки, когда внутрь не проникал ни малейший звук; помнил и чувство безысходности, тоски и бессилия, которые эта тишина рождала в душе. Для тонкой натуры Дженки было несложно материализовать пустоту, наполнить ее словами песни, которая напоминала присутствие людей, жизнь и движение. И он не находил ничего странного в том, как она пыталась говорить с мертвой пустотой словами песен: как человек говорит с растениями, птицами, или еще чем-то или кем-то, что не сможет ответить ему. Одиночество идет странными путями…
Эрл присел на краешек койки:
— Вам не следует беспокоиться. Через некоторое время мы починим генератор и продолжим свой путь на Селегал. Там вы найдете друзей, и вам не будет так одиноко и тяжело.
— Вы пытаетесь успокоить меня, Эрл, но так не будет. Не будет ничего похожего. — Она села рядом, настолько близко, что он явственно ощутил тепло и упругость ее женственного тела. — Люди не принимают меня легко и чисто, как вы полагаете. Женщины ненавидят меня за то внимание, которое по их мнению якобы уделяют мне принадлежащие им мужчины. А мужчины хотят владеть мной — но не как женщиной, а как каким-то призом, выигрышем, вещью, доставшейся им в соревновании. Богатые — снисходят, а бедняки — завидуют. Менеджеры стараются обмануть и обокрасть. Вас теперь не удивляет то, что мне нужна защита?
— Можно нанять охрану, выбрать порядочного антрепренера.
— А вы, Эрл, вы мне по-прежнему откажете?
Он почувствовал в ее голосе невысказанную надежду, обещание большего, чем деньги, если он согласится. Ее мягкие губы были совсем близко.
Он сказал тихо:
— Я не могу. У меня много других дел. Может, стоит обратиться к Чому?
— К этому созданию? — в ее голосе звучало презрение. — Он просто животное. Глупое и алчное. Знаете ли вы, что он пытался влезть в каюту убитого? Я услышала звуки из коридора и выглянула: он старался взломать замок.
— В каюте Битолы?
— Да. Причем, совсем недавно. На что иное он способен, кроме того, чтобы шарить по каютам мертвых?
Это было возможно и очень похоже на правду. Антрепренер вряд ли прошел мимо такой явной возможности обогатиться за чужой счет, но Эрла это не шокировало, да и Майенн, он полагал, тоже не сильно поразило. Они остались в живых, а жизнь очень сложна. Мертвым ни к чему их богатства, но их вещи могут помочь выжить оставшимся.
Но если Майенн видела Чома, значит она вполне могла заметить и его, когда он входил в каюту Горлика. Он немного обеспокоился, но потом понял, что зря. Дверь ее каюты открывалась в противоположную сторону, и он бы заметил движущуюся створку. Впрочем, это лишь в том случае, если она действительно была Дженкой, а не кем-то еще.
Стала бы обычная Дженка возить с собой ультраволновый приемник, да еще столь дорогой? Подарок, уверяла она; но от кого и за что?
— Вы чем-то озабочены, Эрл, — шепотом произнесла она, — хотите, я спою для вас? Не все мои песни печальны. Я могу вызывать смех, веселье, страсть и даже забытье! Слушайте!
Она начала мягко, нежно; мелодия становилась ярче, звала, убеждала: говорила о сильной и преданной любви, страсти и желании. Ритм вдруг сменился; звучание осталось нежным и сладким, но песня рассказывала уже о другом: оставленном доме, уютном очаге, детишках, прижавшихся к ногам. О долгих дорогах космоса, испытаниях, трудностях, о торжестве добра и любви. Снова смена ритма, темы. Эрл напрягся, ощутив накал и ярость схватки, напряжение мышц, желание выжить и победить… И сквозь все мелодии неизменно сквозила нота одиночества, тоски и веры, что это когда-нибудь закончится хорошо и счастливо.
Эрл произнес дрогнувшим вдруг голосом:
— Хватит, Майенн. Пожалуйста.
Ее рука коснулась его щеки, мягко и нежно; ее пальцы ласково, со скрытой страстью перебирали его волосы:
— Эрл, любимый. Я так долго искала тебя. Мне так не хватало тебя. Не уходи, побудь рядом…
Он вздрогнул, ощутив неожиданную силу ее рук, ласку, неутоленное желание горячего и ждущего тела. Запах ее духов дурманил, обострял его ощущения, чувства, силу его собственного желания. Его руки осторожно обняли ее гибкое тело, прижимая его все сильней и требовательней, пальцы ласкали струящееся золото мягких волос…
— Майенн!
Свет погас, когда она тихо коснулась выключателя, комната погрузилась в странный, обволакивающий полумрак, остались лишь только ласково-бессвязный шепот и тепло ее губ, желанное и близкое, нежное и страстное тело…
* * *
Тела мертвых были уже убраны. Осколки ламп, обломки ящиков, контейнеров — тоже. Даже пол был отмыт от крови, грязи и слизи настолько, что казалось, будто здесь не было никакой жестокой кровавой схватки, стонов боли и смертей. Дюмарест открыл створку одного из контейнеров, из металла, а не из привычного пластика, и почувствовал прохладу воздуха внутри. Эрл закрыл крышку и включил механизм контроля понижения внутренней температуры. Удовлетворенный проверкой, он обошел и осмотрел все остальные контейнеры, дотошно проверяя режим работы каждого. Затем, вернувшись в начало ряда, он начал проверку по выдерживанию подъема температуры внутри: так же скрупулезно и тщательно. Он окончательно удостоверился, что, по крайней мере, здесь все функционирует как следует.Но это не относилось к генератору. Дюмарест остановился у двери машинного зала и заглянул внутрь. Отдельные металлические части, провода, инструмент были разложены на полках и скамьях. Карн взглянул на него поверх остова молчавшего генератора и кивнул, приглашая войти.
— Ну как, Эрл? Ты доволен осмотром трюма?
— По-моему, он в самом лучшем состоянии за все годы своего существования.
— Хотелось бы мне сказать то же самое об этом чертовом генераторе. — Офицер говорил скупо и устало; он был измотан до предела. Его лицо осунулось, под красными, воспаленными глазами лежали темные тени.
Эрл мягко спросил его:
— Почему вы не хотите отдохнуть?
— Позже, не сейчас.
— За такой малый срок ничего не изменится. И братья Кволиш смогут поработать здесь, пока вы поспите хоть немного.
— Они действуют мне на нервы, — устало сказал Карн, — наверное, они неплохие инженеры, но как только дело касается ремонта машины, им ничего не приходит в голову, кроме необходимости замены неисправных узлов. Черт, если их слушать, то можно подумать, что у меня здесь под боком есть небольшой заводик, производящий все необходимое. Они никак не могут вбить в свои тупые головы то, что мы должны умудриться обойтись тем малым, что есть в нашем распоряжении здесь, на борту.
— Вы очень устали, — тихо сказал Эрл.
— Да, устал. Очень. Ну и что это меняет? — Карн посмотрел на Эрла. — Что ж, мне не повезло с помощниками. Они не механики, и не смогли помочь так, как мы надеялись. И с их точки зрения они вполне правы. Есть несколько деталей, которые можно только поменять, а не отремонтировать. Фактически, нам нужен новый генератор, и мы, конечно, заменим этот, как только… если только будем иметь возможность.
Эрл уловил нотку безысходности и отчаяния в тихом голосе Карна:
— Если?
— Все очень паршиво, Эрл. Ты теперь — офицер, и я с тобой полностью откровенен. Я думаю, что братья Кволиш тоже все прекрасно поняли, хотя не подали вида. Если нам удастся запустить эту машину, то я поверю в миражи и привидения. Вот так.
— Все так плохо?
— Да, я полагаю. Ты знаешь что-нибудь о генераторе Эрхарта? Они производятся на специальных заводах и просто заменяются один на другой при каких-либо неполадках. Самое плохое, что может произойти — это выпадение из синхронизации, но на них стоит мощная защита, которая заранее предупреждает об опасности этого. Если это все же происходит, то кораблю может посчастливиться и он приземлится целым и невредимым на ближайшей обитаемой планете. Такие поломки случались, если какой-нибудь нетерпеливый капитан старался выжать из двигателя больше, чем тот способен дать. Но удача и везение — непредсказуемы.
Эрл помолчал, размышляя:
— Я не очень понимаю. То есть, ты хочешь сказать, что виноват тот, кто у руля?
— Да, но не всегда. Никто не может сказать ничего определенного в подобных случаях. Корабли просто исчезают в неведомом межзвездном пространстве. Иногда пульсирующее поле генератора восстанавливается, синхронизация появляется через некоторое время и машина снова входит в нужный режим. Но если этого не происходит, то корабль ложится в вынужденный дрейф, который может продолжаться до бесконечности. У нас не получился вариант аварийного восстановления синхронизации и, скорее всего, нам суждено со временем превратиться в еще один корабль-призрак из легенды, который будет нести на борту несколько скелетов из ниоткуда в никуда. Мы станем притчей на устах многих праздных бездельников, которым нечем заняться, кроме последних сплетен, слухов и тайн. Черт возьми, Эрл, ты наверняка слышал и сам не меньше дюжины подобных сказок.
— Часто, — Эрл согласно кивнул, — но мы не будем стараться стать подобной легендой и миражем.
Карн глубоко и горько вздохнул. Усталость давила, лишала ясности мышления и ощущений. Он посмотрел на молчавший генератор:
— Взгляни на него, — произнес он горько, — когда этот проклятый зверь сокрушил его, это было похоже на пулю, поразившую тончайший хронометр. Внешние повреждения — это еще полбеды. Когда начинаешь опробовать подачу энергии… — вот тогда только остается развести руками и выругаться в бессилии. Мы буквально разобрали всю машину на части, проверили каждую деталь, каждый узел и блок. Большую часть можно использовать, что-то можно отремонтировать, но есть такие части, которые можно только заменить. Наши ресурсы слишком скудны, мы вынуждены довольствоваться малым, приспосабливаясь ко многому. Сопла не доставят нам особых хлопот; мы можем исхитриться починить направляющие сельсины, но кристаллы… Это то, что требует замены. Эти чертовы кристаллы двигателя должны иметь конкретные размеры и форму. Скажи мне, где их найти, и я скажу с точностью до часа, когда мы прибудем в Селегал.
— Может мы сможем вырастить эти кристаллы? — спросил Эрл, — это возможно?
— Это зависит от того, что взять за исходный компонент. Но в любом случае, это требует определенного оборудования и приборов, которых у нас нет.
— А можно ли адаптировать, изменить те, что есть в нашем распоряжении? — Эрл мучительно жалел, что ему не хватает конкретных знаний из этой области. — Ведь, скажем, ультразвуковой передатчик имеет подобные кристаллы? Нельзя ли как-то использовать их, чтобы воспроизвести поле Эрхарта?
Он прочел ответ в горьком взгляде Карна.
— Я, конечно, не инженер, — добавил Эрл, — стреляю наугад, в темноте. Я не могу предложить реальной помощи, но я твердо знаю одно: если ты признаешь свое поражение, бессилие, то ни у одного из нас не останется даже шанса на спасение. А теперь, почему бы тебе все-таки не отдохнуть хоть немного? Усталый ум — плохой помощник в решении сложной проблемы. Ты запросто можешь ошибиться, упустить из вида что-то важное, допустить роковую неточность. — Его голос стал жестче. — Ты доверил мне оставшихся пассажиров, но ведь ты — из того же человеческого теста, что и они все. Согласен ли ты сам пройти в свою каюту, или мне отнести тебя?
— Ты превышаешь свои полномочия, Эрл.
— Нет, Карн. Это просто здравый смысл, и ты прекрасно понимаешь это. А теперь скажи мне, что надо делать, и иди отдыхать.
Карн вздохнул, признавая свое поражение:
— Хорошо, Эрл. Будь по-твоему. Но если тебе не удастся сделать эти проклятые кристаллы, то нам останется только одно, — он помолчал и мягко закончил, — нам останется только молиться. И ничего иного…
Глава 5
Лолис с улыбкой смотрела на компанию мужчин, собравшуюся в салоне за карточным столом: Харг, Чом и молчаливый Горлик. Она глубоко вздохнула, распрямляя спину, и слегка потянулась, чувствуя на себе их взгляды. Чом привстал, предлагая ей кресло рядом с собой:
— Присаживайтесь, госпожа.
Как и другие, он выглядел усталым и обеспокоенным; его глаза глубоко запали, скулы осунулись. По сравнению с остальными, Лолис, напротив, чувствовала себя выспавшейся, отдохнувшей и словно заново рожденной, благодаря введенному ускорителю времени и продолжительному сну; ее глаза ярко блестели, сочные губы улыбались всем и вся.
Она спросила:
— А где Дюмарест?
— Он на посту, исполняет обязанности вахтенного. — Харг поднес карты к самому лицу, не найдя более нужных слов и действий.
— А он вам очень нужен, госпожа? — Чом снова улыбкой пригласил ее присоединиться к ним. — Я бы предложил вам вина, но Дарока стал слишком угрюмым и негостеприимным, а наш новый стюард, или, точнее, стюардесса сейчас занята приготовлением еды для всех нас. Но несмотря ни на что, у нас есть карты и возможность беседовать, что вполне может скрасить часы бесконечного ожидания. Садитесь около меня, и я расскажу вам одно захватывающее приключение, которое произошло со мной на далекой планете, согреваемой ярким двойным солнцем. На этой планете вся власть была в руках женщин, и они требовали от мужчин определенного подхода и ухаживаний. Я был тогда молод, но, впрочем, достаточно состоятелен: у меня было несколько очень ценных бриллиантов, и если бы я оказался достаточно предусмотрительным и осторожным, то правил бы на той планете до сих пор.
Чом замолчал, ожидая ее просьбы о продолжении рассказа, но ей не хотелось слушать чужие воспоминания; она повернулась к Харгу, который угрюмо спросил ее:
— Ваша подруга мертва, вам известно это?
— Да, я знаю. Битола — тоже. Старая карга уже успела сообщить мне об этом.
— И еще четверо мужчин из команды, — продолжил Харг, — корабль сильно поврежден и жизнь оставшихся — под угрозой.
Он взглянул на нее и был поражен спокойствием и равнодушием, сквозившими во всем ее облике. Это все было ей уже далеко безразлично. Инцидент был слишком неприятным, чтобы долго помнить о нем; единственное, о чем она немного жалела — так это о том, что лишилась служанки и приятного знакомого. Карты скрипнули в руках Харга, он до боли сжал зубы, сдерживая негодование. Может ему удастся убедить ее сесть за карточный стол и сыграть, и он хоть частично сможет отомстить ей, если сумеет выкачать из этой пустышки часть бриллиантов, которыми она так гордится.
Мысль показалась ему достаточно заманчивой: получить деньги, которые позволят ему принять предложение Мари и войти в долю в ее предприятии. Он сразу забыл об опасности, которая нависла над ними всеми; он слишком много путешествовал, чтобы долго бояться или строить иллюзии. Пусть другие думают, что угодно, но ему было достаточно один раз взглянуть на капитана и увидеть выражение глаз Карна, который бился над ремонтом машины. Но он всегда верил в удачу; удачная посадка, неожиданная встреча — а при этом деньги никогда не будут лишними.
Харг увидел Мари, вошедшую в салон. Она выглядела измученной и усталой; ее руки получили минутный отдых. Взгляд ее словно споткнулся о благоухающую свежестью Лолис:
— Вы наконец-то соблаговолили присоединиться к нам, — буквально прошипела она, — я ведь сказала вам помогать мне на кухне.
Лолис спокойно пожала плечами:
— Я не кухарка.
— А ты полагаешь, что я собиралась заниматься этим? — Мари повысила голос. — Послушай, красавица, поумерь свой гонор на время. Есть вещи, которые должны делаться. Мужчинам нужны чистые постели и калорийная еда после тяжелой работы. Займись-ка этим.
— Я — не служанка, — упрямо повторила Лолис, — и я не верю, что приготовление еды и уборка отнимают такую уйму времени и сил, как вы это представляете.
— А ты сделай все это сама — и проверишь!
— Это совсем несложно, — ответила девушка, — я не раз это проделывала во дворце. У нас не было идеальных слуг. И я знаю, что вам не составит большого труда справиться самой со всей работой. — Она засмеялась и прибавила едко: — И, я уверена, стелить постели — для вас очень привычная обязанность!
— Самка! Глупая и пустая!
— Старая карга!
— Видит Бог, — проговорила Мари сквозь зубы, — если бы ты попалась мне в одном из моих отелей, я просто спустила бы кожу с твоей спины и научила бы тебя хорошим манерам, будь уверена. Я бы выбила из тебя всю спесь!
— Мари! — Харг не забывал о предусмотрительной дальновидности и осторожности. Селегал, конечно, был очень далеко от Айетта, но руки наемных убийц — очень длинны, а девица принадлежала к типу людей, которые не привыкли прощать кому-либо обиду, и в своей мстительности пойдет до конца. — Она просто очень устала, — объяснил он Лолис, — она совсем не это имела в виду. Вы должны простить ее. Простить всех нас. Мы все слишком устали от напряжения.
— Она очень пожилая женщина, много пережившая на своем веку, — поддержал его Чом, — вы должны понять ее чувства.
Лолис показалось приятным проявить снисходительность и добросердечность. С обворожительной улыбкой она произнесла:
— У вас удивительно прекрасные и преданные друзья, Мари. Когда я окажусь на Айетте, я попрошу моего будущего супруга преподать вам хороший урок, который надолго останется у вас в памяти. А сейчас — принесите мне поесть, да побыстрее!
— Когда придет время, не раньше.
— А я сказала — сейчас!
Она зашла слишком далеко. Лолис и сама осознала это, когда увидела, что Мари направилась к ней, сверкая глазами полными ярости, готовая вцепиться ей в волосы и выцарапать глаза. Лицо женщины было бледным и напоминало маску, а в ее глазах Лолис прочитала такую ненависть, словно заглянула в свою будущую смерть, когда ее красота поблекнет и она станет такой же страшной и отталкивающей.
— Нет! — закричала Лолис, отскакивая назад и прячась за спинами мужчин, — только дотронься до меня, и я пожалуюсь Дюмаресту!
— Ты полагаешь, что его это тронет?
— Он любит меня! — уверенность и искренность, с которой были произнесены эти слова, мгновенно остановили Мари, как не могло остановить ничто другое. Ее гнев почему-то сразу иссяк и на его место пришли усталость и удивление:
— Тебя? Такой мужчина, как он, и вдруг — ты? Девочка, ты просто бредишь!
— Нет, я видела его, — сказала Лолис, — он заходил ко мне в каюту, и я видела его глаза. Если бы я смогла совсем проснуться тогда, он бы не ушел!
Она действительно верит в то, что говорит, вдруг устало поняла Мари. Маленькая шутка, которую сыграло с ней воображение, полусон-полуявь под действием наркотика и лекарств. Он отверг ее, ей было слишком больно, и она построила целый замок фантазий, который окончательно материализовался под влиянием пережитого ужаса и потрясений. Или еще чего-нибудь весомого. Ей очень хотелось, чтобы Дюмарест любил ее, и это желание стало явью в ее лихорадочно возбужденном сознании.
Господи, вдруг подумала Мари, да ведь она еще совсем ребенок! А я решила наказать ее, как взрослую женщину. Хотя, конечно, и детей надо изредка наказывать.
А вслух она произнесла:
— Девочка, ты просто забыла, что провела несколько дней во сне под действием наркотиков. Эрл любит Дженку.
— Это неправда!
— Почему же? Лишь потому, что ты тоже женщина, ты полагаешь, что другая не сможет обойти тебя? Эрл — настоящий мужчина, пойми это, дитя. Он не может находить ничего интересного в общении с такой молоденькой и глупой девушкой, как ты. Дженке он пришелся по сердцу, и я думаю, что он тоже любит ее. Почему бы и нет? Они прекрасно подходят друг другу.
В ее голосе прозвучала такая убежденность, что она не могла ускользнуть от внимания Харга. Он посмотрел на Чома, и по выражению его вдруг спрятавшихся глаз, понял, что в своем предположении и уверенности он не одинок. Но Чом был по отечески снисходителен:
— Мари, ты действительно устала. Тебе просто необходимо отдохнуть хоть немного… Госпожа, наше путешествие еще далеко не закончено, и кто знает, что случится с нами завтра. Любому игроку известно, что тот, кто выигрывает сегодня, может все потерять завтра в одно мгновение. И, — добавил он, хитро улыбаясь, — некоторым мужчинам нравятся фрукты, которые сами просятся им в руки.
Намек был слишком прозрачен даже для недалекой Лолис. Она была молода, хороша собой, богата и желанна. Эрл не мог пропустить такого подарка, который сам просился в руки. Почему бы и нет? У него просто появилась возможность выбрать. Сейчас, когда не стало строгой Геры, кто сможет рассказать что-то плохое ее будущему мужу? Чома легко можно купить, Харг — достаточно напуган, чтобы молчать, Мари можно не принимать во внимание, а Горлик?..
Лолис мягко присела за спиной Горлика и положила свою нежную ручку на его плечо:
— Мы до сих пор как следует не поговорили, — с улыбкой произнесла она, — расскажите мне немного о себе…
Дюмарест горько стоял рядом, понимая, что они бессильны что-либо изменить. Внутренние повреждения, полученные капитаном, оказались гораздо серьезнее, чем они предполагали; сломанные ребра, должно быть, порвали ткань легких или повредили еще что-то внутри. Введенное лекарство вылечило его мозг, но для израненного тела нужно было гораздо больше: помощь квалифицированных врачей.
— Вы должны хоть немного поесть. — Майенн была бледна и расстроена. — Пожалуйста, хоть немного. Дарока угостил всех кое-чем вкусным из своих запасов, это прибавит вам аппетит.
— Позже.
Майенн в растерянности посмотрела на Дюмареста.
Мерцающий свет коснулся ее огненных волос, наполняя их россыпью бриллиантовых капель. Она сменила свое платье снова, чисто по-женски поняв, что алый цвет не нравится Эрлу. Сейчас на ней была золотистая тога в тон цвета волос; блики света ламп и экрана отражались и на нем, и казалось, что вся ее стройная фигурка осыпана водопадом серебристых снежинок.
Дюмарест сказал мягко:
— Капитан, нам необходимы ваш опыт и знания. Вы должны поесть.
— Это все философия путешественника, — отмахнулся Селим, — ешь, пока есть возможность, потому что никогда не известно, когда получишь следующий шанс. — Он закашлялся; кровь и мокрота выступили на его губах. — Позже, — пробормотал он.
— Эрл, — прошептала Майенн, — мы можем хоть что-то сделать для него?
Нет, Эрл это понимал. Врач бы проделал срочную операцию, соединив сломанные ребра, залечив внутренние разрывы и повреждения органов, ввел бы замедлитель времени и держал бы капитана под наркозом в специальной барокамере до приземления. У тех же, кто был сейчас на борту, не было ни специального медицинского опыта, ни инструментов, ни лекарств. Единственное, что они могли сделать сейчас, — это поместить Селима в один их спецконтейнеров и, снизив температуру, остановив все процессы в израненном теле, ждать удачного приземления и помощи тамошних специалистов.
— Присаживайтесь, госпожа.
Как и другие, он выглядел усталым и обеспокоенным; его глаза глубоко запали, скулы осунулись. По сравнению с остальными, Лолис, напротив, чувствовала себя выспавшейся, отдохнувшей и словно заново рожденной, благодаря введенному ускорителю времени и продолжительному сну; ее глаза ярко блестели, сочные губы улыбались всем и вся.
Она спросила:
— А где Дюмарест?
— Он на посту, исполняет обязанности вахтенного. — Харг поднес карты к самому лицу, не найдя более нужных слов и действий.
— А он вам очень нужен, госпожа? — Чом снова улыбкой пригласил ее присоединиться к ним. — Я бы предложил вам вина, но Дарока стал слишком угрюмым и негостеприимным, а наш новый стюард, или, точнее, стюардесса сейчас занята приготовлением еды для всех нас. Но несмотря ни на что, у нас есть карты и возможность беседовать, что вполне может скрасить часы бесконечного ожидания. Садитесь около меня, и я расскажу вам одно захватывающее приключение, которое произошло со мной на далекой планете, согреваемой ярким двойным солнцем. На этой планете вся власть была в руках женщин, и они требовали от мужчин определенного подхода и ухаживаний. Я был тогда молод, но, впрочем, достаточно состоятелен: у меня было несколько очень ценных бриллиантов, и если бы я оказался достаточно предусмотрительным и осторожным, то правил бы на той планете до сих пор.
Чом замолчал, ожидая ее просьбы о продолжении рассказа, но ей не хотелось слушать чужие воспоминания; она повернулась к Харгу, который угрюмо спросил ее:
— Ваша подруга мертва, вам известно это?
— Да, я знаю. Битола — тоже. Старая карга уже успела сообщить мне об этом.
— И еще четверо мужчин из команды, — продолжил Харг, — корабль сильно поврежден и жизнь оставшихся — под угрозой.
Он взглянул на нее и был поражен спокойствием и равнодушием, сквозившими во всем ее облике. Это все было ей уже далеко безразлично. Инцидент был слишком неприятным, чтобы долго помнить о нем; единственное, о чем она немного жалела — так это о том, что лишилась служанки и приятного знакомого. Карты скрипнули в руках Харга, он до боли сжал зубы, сдерживая негодование. Может ему удастся убедить ее сесть за карточный стол и сыграть, и он хоть частично сможет отомстить ей, если сумеет выкачать из этой пустышки часть бриллиантов, которыми она так гордится.
Мысль показалась ему достаточно заманчивой: получить деньги, которые позволят ему принять предложение Мари и войти в долю в ее предприятии. Он сразу забыл об опасности, которая нависла над ними всеми; он слишком много путешествовал, чтобы долго бояться или строить иллюзии. Пусть другие думают, что угодно, но ему было достаточно один раз взглянуть на капитана и увидеть выражение глаз Карна, который бился над ремонтом машины. Но он всегда верил в удачу; удачная посадка, неожиданная встреча — а при этом деньги никогда не будут лишними.
Харг увидел Мари, вошедшую в салон. Она выглядела измученной и усталой; ее руки получили минутный отдых. Взгляд ее словно споткнулся о благоухающую свежестью Лолис:
— Вы наконец-то соблаговолили присоединиться к нам, — буквально прошипела она, — я ведь сказала вам помогать мне на кухне.
Лолис спокойно пожала плечами:
— Я не кухарка.
— А ты полагаешь, что я собиралась заниматься этим? — Мари повысила голос. — Послушай, красавица, поумерь свой гонор на время. Есть вещи, которые должны делаться. Мужчинам нужны чистые постели и калорийная еда после тяжелой работы. Займись-ка этим.
— Я — не служанка, — упрямо повторила Лолис, — и я не верю, что приготовление еды и уборка отнимают такую уйму времени и сил, как вы это представляете.
— А ты сделай все это сама — и проверишь!
— Это совсем несложно, — ответила девушка, — я не раз это проделывала во дворце. У нас не было идеальных слуг. И я знаю, что вам не составит большого труда справиться самой со всей работой. — Она засмеялась и прибавила едко: — И, я уверена, стелить постели — для вас очень привычная обязанность!
— Самка! Глупая и пустая!
— Старая карга!
— Видит Бог, — проговорила Мари сквозь зубы, — если бы ты попалась мне в одном из моих отелей, я просто спустила бы кожу с твоей спины и научила бы тебя хорошим манерам, будь уверена. Я бы выбила из тебя всю спесь!
— Мари! — Харг не забывал о предусмотрительной дальновидности и осторожности. Селегал, конечно, был очень далеко от Айетта, но руки наемных убийц — очень длинны, а девица принадлежала к типу людей, которые не привыкли прощать кому-либо обиду, и в своей мстительности пойдет до конца. — Она просто очень устала, — объяснил он Лолис, — она совсем не это имела в виду. Вы должны простить ее. Простить всех нас. Мы все слишком устали от напряжения.
— Она очень пожилая женщина, много пережившая на своем веку, — поддержал его Чом, — вы должны понять ее чувства.
Лолис показалось приятным проявить снисходительность и добросердечность. С обворожительной улыбкой она произнесла:
— У вас удивительно прекрасные и преданные друзья, Мари. Когда я окажусь на Айетте, я попрошу моего будущего супруга преподать вам хороший урок, который надолго останется у вас в памяти. А сейчас — принесите мне поесть, да побыстрее!
— Когда придет время, не раньше.
— А я сказала — сейчас!
Она зашла слишком далеко. Лолис и сама осознала это, когда увидела, что Мари направилась к ней, сверкая глазами полными ярости, готовая вцепиться ей в волосы и выцарапать глаза. Лицо женщины было бледным и напоминало маску, а в ее глазах Лолис прочитала такую ненависть, словно заглянула в свою будущую смерть, когда ее красота поблекнет и она станет такой же страшной и отталкивающей.
— Нет! — закричала Лолис, отскакивая назад и прячась за спинами мужчин, — только дотронься до меня, и я пожалуюсь Дюмаресту!
— Ты полагаешь, что его это тронет?
— Он любит меня! — уверенность и искренность, с которой были произнесены эти слова, мгновенно остановили Мари, как не могло остановить ничто другое. Ее гнев почему-то сразу иссяк и на его место пришли усталость и удивление:
— Тебя? Такой мужчина, как он, и вдруг — ты? Девочка, ты просто бредишь!
— Нет, я видела его, — сказала Лолис, — он заходил ко мне в каюту, и я видела его глаза. Если бы я смогла совсем проснуться тогда, он бы не ушел!
Она действительно верит в то, что говорит, вдруг устало поняла Мари. Маленькая шутка, которую сыграло с ней воображение, полусон-полуявь под действием наркотика и лекарств. Он отверг ее, ей было слишком больно, и она построила целый замок фантазий, который окончательно материализовался под влиянием пережитого ужаса и потрясений. Или еще чего-нибудь весомого. Ей очень хотелось, чтобы Дюмарест любил ее, и это желание стало явью в ее лихорадочно возбужденном сознании.
Господи, вдруг подумала Мари, да ведь она еще совсем ребенок! А я решила наказать ее, как взрослую женщину. Хотя, конечно, и детей надо изредка наказывать.
А вслух она произнесла:
— Девочка, ты просто забыла, что провела несколько дней во сне под действием наркотиков. Эрл любит Дженку.
— Это неправда!
— Почему же? Лишь потому, что ты тоже женщина, ты полагаешь, что другая не сможет обойти тебя? Эрл — настоящий мужчина, пойми это, дитя. Он не может находить ничего интересного в общении с такой молоденькой и глупой девушкой, как ты. Дженке он пришелся по сердцу, и я думаю, что он тоже любит ее. Почему бы и нет? Они прекрасно подходят друг другу.
В ее голосе прозвучала такая убежденность, что она не могла ускользнуть от внимания Харга. Он посмотрел на Чома, и по выражению его вдруг спрятавшихся глаз, понял, что в своем предположении и уверенности он не одинок. Но Чом был по отечески снисходителен:
— Мари, ты действительно устала. Тебе просто необходимо отдохнуть хоть немного… Госпожа, наше путешествие еще далеко не закончено, и кто знает, что случится с нами завтра. Любому игроку известно, что тот, кто выигрывает сегодня, может все потерять завтра в одно мгновение. И, — добавил он, хитро улыбаясь, — некоторым мужчинам нравятся фрукты, которые сами просятся им в руки.
Намек был слишком прозрачен даже для недалекой Лолис. Она была молода, хороша собой, богата и желанна. Эрл не мог пропустить такого подарка, который сам просился в руки. Почему бы и нет? У него просто появилась возможность выбрать. Сейчас, когда не стало строгой Геры, кто сможет рассказать что-то плохое ее будущему мужу? Чома легко можно купить, Харг — достаточно напуган, чтобы молчать, Мари можно не принимать во внимание, а Горлик?..
Лолис мягко присела за спиной Горлика и положила свою нежную ручку на его плечо:
— Мы до сих пор как следует не поговорили, — с улыбкой произнесла она, — расскажите мне немного о себе…
* * *
А в рубке около приборов умирал капитан Селим… Он расслабленно сидел в своем кресле; его лицо было воскового цвета, дыхание — тяжелым и хриплым, воздух едва проходил сквозь покалеченные легкие. Пот капельками выступал на лице, Майенн белой тканью аккуратно и бережно стирала его, несмотря на слабые протесты Селима.Дюмарест горько стоял рядом, понимая, что они бессильны что-либо изменить. Внутренние повреждения, полученные капитаном, оказались гораздо серьезнее, чем они предполагали; сломанные ребра, должно быть, порвали ткань легких или повредили еще что-то внутри. Введенное лекарство вылечило его мозг, но для израненного тела нужно было гораздо больше: помощь квалифицированных врачей.
— Вы должны хоть немного поесть. — Майенн была бледна и расстроена. — Пожалуйста, хоть немного. Дарока угостил всех кое-чем вкусным из своих запасов, это прибавит вам аппетит.
— Позже.
Майенн в растерянности посмотрела на Дюмареста.
Мерцающий свет коснулся ее огненных волос, наполняя их россыпью бриллиантовых капель. Она сменила свое платье снова, чисто по-женски поняв, что алый цвет не нравится Эрлу. Сейчас на ней была золотистая тога в тон цвета волос; блики света ламп и экрана отражались и на нем, и казалось, что вся ее стройная фигурка осыпана водопадом серебристых снежинок.
Дюмарест сказал мягко:
— Капитан, нам необходимы ваш опыт и знания. Вы должны поесть.
— Это все философия путешественника, — отмахнулся Селим, — ешь, пока есть возможность, потому что никогда не известно, когда получишь следующий шанс. — Он закашлялся; кровь и мокрота выступили на его губах. — Позже, — пробормотал он.
— Эрл, — прошептала Майенн, — мы можем хоть что-то сделать для него?
Нет, Эрл это понимал. Врач бы проделал срочную операцию, соединив сломанные ребра, залечив внутренние разрывы и повреждения органов, ввел бы замедлитель времени и держал бы капитана под наркозом в специальной барокамере до приземления. У тех же, кто был сейчас на борту, не было ни специального медицинского опыта, ни инструментов, ни лекарств. Единственное, что они могли сделать сейчас, — это поместить Селима в один их спецконтейнеров и, снизив температуру, остановив все процессы в израненном теле, ждать удачного приземления и помощи тамошних специалистов.