Карн держал руки на панели контроля:
— Все. Порядок. Может, в этот раз оно решит все-таки отправить нас в полет прямо на Селегал, где взлетное поле заждалось нас, — он вздрогнул, услышав, как радио вновь заговорило:
— …ошибка… субстанция… общение посредством колебаний мембран… нет… нет… вибрация, передаваемая газообразной субстанцией… нет… неважно… сигнал ограничен по площади распространения… корреляции электромагнитной эмиссии… разрушение… нефункциональны…
Доносившийся холодный и бесстрастный голос нес странное чувство опасности. Эрлу казалось, что они сейчас похожи на крошечное насекомое, которое огромная рука подняла с тропинки, отнесла в лабораторию и поместила в стеклянную банку: чтобы изучить, рассмотреть, а позже, возможно, уничтожить. Что же это за силы, которые наблюдают за ними? Каковы их цели, их природа? Технический монстр, наслаждающийся вседозволенностью?
— Эрл, — прошептала Майенн, — мне страшно.
Неужели ей тоже не по себе, и у нее возникли ощущения, похожие на его собственные? Прежде, чем он успел спросить ее, они услышали громкий, пронзительный звук, который доносился, казалось, со всех сторон. Звук был таким оглушающе громким, что вызывал физическую боль. Казалось, что все стены, переборки, части корабля содрогаются, вибрируют в такт работы какой-то мощнейшей машины, двигателя, который оказался вдруг кем-то включен, словно сирена… Им оставалось только ждать.
— Неподходящее стимулирование, — проговорил эфир, — приспосабливайтесь. — И снова корабль затрясся от воя.
А потом планета заговорила. Ей не требовался рот: он необходим лишь для передачи механической вибрации окружающей субстанции. Ей не требовалось и радио: она могла контролировать поток электронов, эмиссию энергий — это было ее качеством, частью ее существования. Все, что требовалось для общения с ней, — это диафрагма, способная воспринимать колебания звука. А любое человеческое ухо имеет подобную мембрану…
Для подобного могучего разума не составило никакого труда осмыслить слова и фразы, произнесенные людьми и, исходя из полученных данных, суметь ответить с помощью понятной терминологии.
Они поняли это. Цель этого разума, которая шла вразрез с их собственными планами и не совпадала с их надеждами — тоже была ясна им. Спасение и возвращение на Селегал отодвигалось на неопределенный срок. Вопрос времени.
Для него не имело значения такое понятие, как время, длительность чего-либо. Повторяющиеся яркие картины рождения, расцвета и гибели разных Галактик стали для него обычным явлением; словно страницы бесконечной книги, не имеющей конца. Рождение солнц, постепенное затухание светил… его собственное «я», существование которого он мастерски научился поддерживать…
Он превратился в субстанцию, не знающую преград, расстояний и ограничений ресурсов, необходимых для его существования. Все было обыденно и просто…
Слишком просто. И он понял, что начал скучать… Песня, услышанная им, вдруг всколыхнула в нем что-то, заставила ответить, слегка заинтересоваться. Он пытался уйти от скуки и… одиночества.
Карн вошел в салон. Все собрались здесь, словно подобная общность давала ощущение безопасности и спокойствия. Необходимости давать какие-либо объяснения у него не было: послание планеты слышали все. Карн кивнул Дюмаресту и взял чашку бульона с подноса, поднесенного Мари.
— Я позаботился о капитане. Использовал один из контейнеров. Он хотел быть похороненным в космосе, а не на планете, в земле.
— Разум, всемогущий, — Харг горько ухмыльнулся, — этот червяк заставил меня почувствовать себя человеком.
— Но он может помочь нам, — обратилась Лолис к Эрлу, — ведь нет ничего такого, чего он сделать не в силах. Например, он может отремонтировать корабль и отправить нас домой.
— Мы не можем заставить его сделать что-то для нас, — горько покачал головой Эрл, — мы можем только просить его о помощи.
— Но ты сделаешь это?
Эрл знал, что ответственность за подобные переговоры лежит на Карне, но не хотел спорить с ней. Да, они будут говорить с ним; они будут просить его о помощи. Но этот разговор будет вести Тормайл, его инициатива, желание, прихоть — вот от чего они все зависят теперь. Тормайл. Так назвала себя планета-разум, на которой они оказались.
Дарока посмотрел на Майенн:
— Может, стоит снова спеть ему? Это — не только своеобразный подкуп, но и возможность как-то убедить.
Чом задумчиво тер подбородок:
— Эрл, а ведь перед нами открываются отличные возможности! Этот разум хранит миллионы бесценных секретов и знаний; например то, как он «принес» нас сюда. Если он поделится с нами хоть немногим из своего запаса, то мы сможем великолепно устроить свои дела в дальнейшем!
Дюмарест посмотрел на Чома и понял, что он говорит вполне серьезно. Жизненная философия, необходимость выживать, приспосабливаясь ко всему, стремясь при этом обеспечить себе не только минимум, но и большее, свели его понимание ситуации в узкие рамки житейского благополучия, стремления получить выгоду из всего, что попадается на глаза. Для Чома этот могучий разум был ни чем иным, как еще одним источником разбогатеть, утвердиться в жизни. А ведь он был отчасти прав. Человеческий мозг не может долго существовать в состоянии сомнения, страха, неуверенности. Они не должны бояться Тормайла лишь потому, что он огромен; мельчайший вирус может оборвать жизнь человека с таким же успехом, что и планетарный мозг.
— Я должен поговорить с ним, — медленно произнес Горлик, — и я полагаю, что вы изберете меня своим представителем для переговоров. Среди вас только я обладаю необходимыми навыками для этого. Машина должна апеллировать к логическому мышлению, а я посвятил долгие годы изучению ментальных дисциплин.
Карн спросил его:
— Почему вы называете его машиной?
— А чем иным он может быть? Ни одна органическая субстанция не смогла бы жить столько лет. Ни одно живое существо не может достигнуть в развитии таких огромных размеров.
— Но он сказал, что ему скучно, — сказал Дарока, — а разве машина может чувствовать подобные эмоции?
— Для поддержания нормальной функциональной активности мозгу требуется постоянный приток свежей информации, — ответил Горлик, — и для меня совершенно очевиден тот факт, что Тормайл не порождение органической жизни. Это — машина; возможно, самосовершенствующийся, сложный механизм.
— Не следует делать столь скоропалительных выводов. — Сак Кволиш посмотрел на свои руки: они огрубели за последние дни, работы было слишком много. — Это существо прибыло сюда совершенно из другой области Вселенной, а мы не знаем, какие формы жизни могут существовать в других Галактиках. Нам известно лишь одно: Тормайл скучает и хочет поэкспериментировать над нами для своеобразной мозговой и интеллектуальной стимуляции. Что вы можете предложить ему в этом плане?
— Мне известно много способов.
Сак пожал плечами: — Я бы не сказал этого о себе, — он взглянул на брата, — а что думаешь ты, Тек?
— Я тоже не смогу. Мои размышления и выводы похожи на те, что сделал Харг. Мы словно подопытные букашки под микроскопом гигантского и всемогущего исследователя. Или как провинившиеся дети на ковре перед грозным родителем в ожидании неизбежного наказания.
Карн произнес:
— Существо не говорило ничего об интеллектуальной стимуляции, уточнив лишь то, что оно скучает. Оно надеется на то, что мы внесем разнообразие в мир его ощущений, но не уточняло, каким образом.
— Но это и есть не что иное, как ментальная стимуляция, — пожал плечами Горлик. — Так вы согласны поручить переговоры мне?
Чом проговорил, усмехнувшись:
— Не торопитесь так явно, друг мой. Парламентер, которого мы изберем, будет, безусловно, иметь определенные преимущества перед остальными, но этот человек должен обладать дьявольским умом и интуицией, чтобы суметь извлечь из переговоров максимум полезного не только для себя, но, прежде всего, для всех нас. И поэтому, мне кажется, спикером должен быть я — у меня профессиональная подготовка для ведения бесед на разные неожиданные темы, а уж насчет того, чтобы упустить шанс или выгоду — можете быть спокойны!
— Тормайл не опустится до разговора с грязным дельцом и лжецом вроде вас, — произнес Горлик холодно.
— Какого черта вы оскорбляете меня!
— Это реальность, которую подтверждают все ваши поступки. Может, мне привести факты?
— Замолчите оба! — сказал Харг.
— Но наши шансы зависят от правильного выбора, и я настаиваю на том, чтобы послали меня.
— Настаивайте, сколько хотите, — вмешалась в перебранку Мари. Она, как и Харг, прекрасно знала, что в данной обстановке, когда нервы напряжены до предела, любая вспыхнувшая ссора грозит перерасти в гораздо большее. — Пусть нашим представителем будет кто угодно, лишь бы это помогло нам выбраться отсюда. Я даю твердое обещание, что этот умелец получит свободный вход в любой из моих домов.
— Не бросайтесь тем, что вам не принадлежит, — прошипел Чом, — мне не хочется доверять свою жизнь подобному проходимцу. Эрл, что скажешь?
— Решайте это без меня, — ответил Эрл.
— Карн, а вы? Окончательное решение всегда за капитаном.
— Оставьте этот спор и лучше займитесь картами. Это отвлечет ваши головы и лишит возможности вцепиться друг другу в горло.
— Прекрасная идея. — Харг улыбнулся. — Я — полностью «за»!
— Постойте. — Дарока, как обычно, говорил мягко. — Горлик прав в одном: наш спикер должен быть лучшим из нас. Наши жизни могут зависеть от того, насколько правильно он оценит возникшую ситуацию. При всем моем уважении к остальным, я полагаю, что нас должен представлять либо капитан, либо Дюмарест. Впрочем, я не совсем точен: капитан должен оставаться на корабле. Эрл, что вы скажете?
— Прекрасный выбор, — одобрила Мари, — не так ли, Харг?
Игрок кивнул, а Горлик спросил: — Почему мы обязаны выбирать из этих двоих?
— Они оба — офицеры, — ответил Дарока, глядя ему в глаза и мягко улыбаясь, — единственные, оставшиеся среди нас. Вполне возможно, что Тормайлу придет в голову иметь дело с официальными представителями. Я не настаиваю, но мой выбор — Дюмарест.
Лолис поддержала его:
— И мой тоже. Эрл, дорогой, вы согласны?
— Я подумаю.
— Обо всем?
Приглашение было слишком прозрачным, и Эрл заметил, как криво усмехнулась Мари и сжались губы Майенн. У него не было желания быть осторожным. Лолис была глупа, она рассердила его своей назойливостью.
— Госпожа, вы зря теряете время.
— Но почему, Эрл? Если тебе так нравится Дженка, то почему не могу понравиться я? Неужели я настолько уродлива?
Они все очень устали. И жесткий отпор с его стороны мог стать неоправданной жестокостью, и он сказал, стараясь быть мягким:
— Вы очень красивы, Лолис, и знаете это. Но вам еще столькому надо научиться!
Эрл повернулся к Карну:
— Капитан, нам надо продолжить наблюдение.
Ландшафт вокруг корабля менялся. Потеплело; над долиной висела дымка тумана. В небе светила одинокая звезда, словно глаз наблюдателя.
— Атмосфера, — произнес Карн, глядя на приборы, — но когда мы приземлились, здесь был вакуум. — Он снова провел измерения, — и давление скоро приблизится к норме. Эрл, что ты думаешь?
— Он готовит нам место для высадки, — ответил Эрл, — привычные и подходящие для нас условия вне корабля. Наверняка он позаботится и о воде и о пище. Он все может.
— Как Господь Бог, — пробормотал Карн, — создает подвластный ему мир…
Глава 7
— Все. Порядок. Может, в этот раз оно решит все-таки отправить нас в полет прямо на Селегал, где взлетное поле заждалось нас, — он вздрогнул, услышав, как радио вновь заговорило:
— …ошибка… субстанция… общение посредством колебаний мембран… нет… нет… вибрация, передаваемая газообразной субстанцией… нет… неважно… сигнал ограничен по площади распространения… корреляции электромагнитной эмиссии… разрушение… нефункциональны…
Доносившийся холодный и бесстрастный голос нес странное чувство опасности. Эрлу казалось, что они сейчас похожи на крошечное насекомое, которое огромная рука подняла с тропинки, отнесла в лабораторию и поместила в стеклянную банку: чтобы изучить, рассмотреть, а позже, возможно, уничтожить. Что же это за силы, которые наблюдают за ними? Каковы их цели, их природа? Технический монстр, наслаждающийся вседозволенностью?
— Эрл, — прошептала Майенн, — мне страшно.
Неужели ей тоже не по себе, и у нее возникли ощущения, похожие на его собственные? Прежде, чем он успел спросить ее, они услышали громкий, пронзительный звук, который доносился, казалось, со всех сторон. Звук был таким оглушающе громким, что вызывал физическую боль. Казалось, что все стены, переборки, части корабля содрогаются, вибрируют в такт работы какой-то мощнейшей машины, двигателя, который оказался вдруг кем-то включен, словно сирена… Им оставалось только ждать.
— Неподходящее стимулирование, — проговорил эфир, — приспосабливайтесь. — И снова корабль затрясся от воя.
А потом планета заговорила. Ей не требовался рот: он необходим лишь для передачи механической вибрации окружающей субстанции. Ей не требовалось и радио: она могла контролировать поток электронов, эмиссию энергий — это было ее качеством, частью ее существования. Все, что требовалось для общения с ней, — это диафрагма, способная воспринимать колебания звука. А любое человеческое ухо имеет подобную мембрану…
Для подобного могучего разума не составило никакого труда осмыслить слова и фразы, произнесенные людьми и, исходя из полученных данных, суметь ответить с помощью понятной терминологии.
Они поняли это. Цель этого разума, которая шла вразрез с их собственными планами и не совпадала с их надеждами — тоже была ясна им. Спасение и возвращение на Селегал отодвигалось на неопределенный срок. Вопрос времени.
* * *
Мир, на котором они оказались, был очень старым. Когда-то, миллионы лет назад, когда разум еще только начинал свое существование, он был охвачен сомнениями, стремлением познавать, мыслить, видеть и снова мыслить и анализировать. Это не давало ему покоя и лишало стационарности. Он пришел к мысли о перемещении во имя новых впечатлений и знаний. Путешествие продолжалось долго; форма разума менялась, он жил на разных планетах в виде совершенно непохожих субстанций. Прошли тысячелетия. Разум решил начать степенный, статичный образ жизни, обдумать и осмыслить все увиденное. Он выбрал для этого довольно удаленный и обособленный уголок Вселенной. Но пока он выжидал, здесь сильно похолодало и, стремясь выжить, он вновь переместился в другой удаленный регион, где светила были жаркими, а космос насыщен необходимой для его жизни радиацией. Но скоро и эти солнца погасли, и он снова двинулся в путь…Для него не имело значения такое понятие, как время, длительность чего-либо. Повторяющиеся яркие картины рождения, расцвета и гибели разных Галактик стали для него обычным явлением; словно страницы бесконечной книги, не имеющей конца. Рождение солнц, постепенное затухание светил… его собственное «я», существование которого он мастерски научился поддерживать…
Он превратился в субстанцию, не знающую преград, расстояний и ограничений ресурсов, необходимых для его существования. Все было обыденно и просто…
Слишком просто. И он понял, что начал скучать… Песня, услышанная им, вдруг всколыхнула в нем что-то, заставила ответить, слегка заинтересоваться. Он пытался уйти от скуки и… одиночества.
Карн вошел в салон. Все собрались здесь, словно подобная общность давала ощущение безопасности и спокойствия. Необходимости давать какие-либо объяснения у него не было: послание планеты слышали все. Карн кивнул Дюмаресту и взял чашку бульона с подноса, поднесенного Мари.
— Я позаботился о капитане. Использовал один из контейнеров. Он хотел быть похороненным в космосе, а не на планете, в земле.
— Разум, всемогущий, — Харг горько ухмыльнулся, — этот червяк заставил меня почувствовать себя человеком.
— Но он может помочь нам, — обратилась Лолис к Эрлу, — ведь нет ничего такого, чего он сделать не в силах. Например, он может отремонтировать корабль и отправить нас домой.
— Мы не можем заставить его сделать что-то для нас, — горько покачал головой Эрл, — мы можем только просить его о помощи.
— Но ты сделаешь это?
Эрл знал, что ответственность за подобные переговоры лежит на Карне, но не хотел спорить с ней. Да, они будут говорить с ним; они будут просить его о помощи. Но этот разговор будет вести Тормайл, его инициатива, желание, прихоть — вот от чего они все зависят теперь. Тормайл. Так назвала себя планета-разум, на которой они оказались.
Дарока посмотрел на Майенн:
— Может, стоит снова спеть ему? Это — не только своеобразный подкуп, но и возможность как-то убедить.
Чом задумчиво тер подбородок:
— Эрл, а ведь перед нами открываются отличные возможности! Этот разум хранит миллионы бесценных секретов и знаний; например то, как он «принес» нас сюда. Если он поделится с нами хоть немногим из своего запаса, то мы сможем великолепно устроить свои дела в дальнейшем!
Дюмарест посмотрел на Чома и понял, что он говорит вполне серьезно. Жизненная философия, необходимость выживать, приспосабливаясь ко всему, стремясь при этом обеспечить себе не только минимум, но и большее, свели его понимание ситуации в узкие рамки житейского благополучия, стремления получить выгоду из всего, что попадается на глаза. Для Чома этот могучий разум был ни чем иным, как еще одним источником разбогатеть, утвердиться в жизни. А ведь он был отчасти прав. Человеческий мозг не может долго существовать в состоянии сомнения, страха, неуверенности. Они не должны бояться Тормайла лишь потому, что он огромен; мельчайший вирус может оборвать жизнь человека с таким же успехом, что и планетарный мозг.
— Я должен поговорить с ним, — медленно произнес Горлик, — и я полагаю, что вы изберете меня своим представителем для переговоров. Среди вас только я обладаю необходимыми навыками для этого. Машина должна апеллировать к логическому мышлению, а я посвятил долгие годы изучению ментальных дисциплин.
Карн спросил его:
— Почему вы называете его машиной?
— А чем иным он может быть? Ни одна органическая субстанция не смогла бы жить столько лет. Ни одно живое существо не может достигнуть в развитии таких огромных размеров.
— Но он сказал, что ему скучно, — сказал Дарока, — а разве машина может чувствовать подобные эмоции?
— Для поддержания нормальной функциональной активности мозгу требуется постоянный приток свежей информации, — ответил Горлик, — и для меня совершенно очевиден тот факт, что Тормайл не порождение органической жизни. Это — машина; возможно, самосовершенствующийся, сложный механизм.
— Не следует делать столь скоропалительных выводов. — Сак Кволиш посмотрел на свои руки: они огрубели за последние дни, работы было слишком много. — Это существо прибыло сюда совершенно из другой области Вселенной, а мы не знаем, какие формы жизни могут существовать в других Галактиках. Нам известно лишь одно: Тормайл скучает и хочет поэкспериментировать над нами для своеобразной мозговой и интеллектуальной стимуляции. Что вы можете предложить ему в этом плане?
— Мне известно много способов.
Сак пожал плечами: — Я бы не сказал этого о себе, — он взглянул на брата, — а что думаешь ты, Тек?
— Я тоже не смогу. Мои размышления и выводы похожи на те, что сделал Харг. Мы словно подопытные букашки под микроскопом гигантского и всемогущего исследователя. Или как провинившиеся дети на ковре перед грозным родителем в ожидании неизбежного наказания.
Карн произнес:
— Существо не говорило ничего об интеллектуальной стимуляции, уточнив лишь то, что оно скучает. Оно надеется на то, что мы внесем разнообразие в мир его ощущений, но не уточняло, каким образом.
— Но это и есть не что иное, как ментальная стимуляция, — пожал плечами Горлик. — Так вы согласны поручить переговоры мне?
Чом проговорил, усмехнувшись:
— Не торопитесь так явно, друг мой. Парламентер, которого мы изберем, будет, безусловно, иметь определенные преимущества перед остальными, но этот человек должен обладать дьявольским умом и интуицией, чтобы суметь извлечь из переговоров максимум полезного не только для себя, но, прежде всего, для всех нас. И поэтому, мне кажется, спикером должен быть я — у меня профессиональная подготовка для ведения бесед на разные неожиданные темы, а уж насчет того, чтобы упустить шанс или выгоду — можете быть спокойны!
— Тормайл не опустится до разговора с грязным дельцом и лжецом вроде вас, — произнес Горлик холодно.
— Какого черта вы оскорбляете меня!
— Это реальность, которую подтверждают все ваши поступки. Может, мне привести факты?
— Замолчите оба! — сказал Харг.
— Но наши шансы зависят от правильного выбора, и я настаиваю на том, чтобы послали меня.
— Настаивайте, сколько хотите, — вмешалась в перебранку Мари. Она, как и Харг, прекрасно знала, что в данной обстановке, когда нервы напряжены до предела, любая вспыхнувшая ссора грозит перерасти в гораздо большее. — Пусть нашим представителем будет кто угодно, лишь бы это помогло нам выбраться отсюда. Я даю твердое обещание, что этот умелец получит свободный вход в любой из моих домов.
— Не бросайтесь тем, что вам не принадлежит, — прошипел Чом, — мне не хочется доверять свою жизнь подобному проходимцу. Эрл, что скажешь?
— Решайте это без меня, — ответил Эрл.
— Карн, а вы? Окончательное решение всегда за капитаном.
— Оставьте этот спор и лучше займитесь картами. Это отвлечет ваши головы и лишит возможности вцепиться друг другу в горло.
— Прекрасная идея. — Харг улыбнулся. — Я — полностью «за»!
— Постойте. — Дарока, как обычно, говорил мягко. — Горлик прав в одном: наш спикер должен быть лучшим из нас. Наши жизни могут зависеть от того, насколько правильно он оценит возникшую ситуацию. При всем моем уважении к остальным, я полагаю, что нас должен представлять либо капитан, либо Дюмарест. Впрочем, я не совсем точен: капитан должен оставаться на корабле. Эрл, что вы скажете?
— Прекрасный выбор, — одобрила Мари, — не так ли, Харг?
Игрок кивнул, а Горлик спросил: — Почему мы обязаны выбирать из этих двоих?
— Они оба — офицеры, — ответил Дарока, глядя ему в глаза и мягко улыбаясь, — единственные, оставшиеся среди нас. Вполне возможно, что Тормайлу придет в голову иметь дело с официальными представителями. Я не настаиваю, но мой выбор — Дюмарест.
Лолис поддержала его:
— И мой тоже. Эрл, дорогой, вы согласны?
— Я подумаю.
— Обо всем?
Приглашение было слишком прозрачным, и Эрл заметил, как криво усмехнулась Мари и сжались губы Майенн. У него не было желания быть осторожным. Лолис была глупа, она рассердила его своей назойливостью.
— Госпожа, вы зря теряете время.
— Но почему, Эрл? Если тебе так нравится Дженка, то почему не могу понравиться я? Неужели я настолько уродлива?
Они все очень устали. И жесткий отпор с его стороны мог стать неоправданной жестокостью, и он сказал, стараясь быть мягким:
— Вы очень красивы, Лолис, и знаете это. Но вам еще столькому надо научиться!
Эрл повернулся к Карну:
— Капитан, нам надо продолжить наблюдение.
Ландшафт вокруг корабля менялся. Потеплело; над долиной висела дымка тумана. В небе светила одинокая звезда, словно глаз наблюдателя.
— Атмосфера, — произнес Карн, глядя на приборы, — но когда мы приземлились, здесь был вакуум. — Он снова провел измерения, — и давление скоро приблизится к норме. Эрл, что ты думаешь?
— Он готовит нам место для высадки, — ответил Эрл, — привычные и подходящие для нас условия вне корабля. Наверняка он позаботится и о воде и о пище. Он все может.
— Как Господь Бог, — пробормотал Карн, — создает подвластный ему мир…
Глава 7
То, что открывалось взору, казалось призрачным, нереальным; это был мир грез и фантазий, напоминающий библейский рай.
Дюмарест стоял у открытой двери корабля и вдыхал полной грудью теплый воздух, насыщенный ароматами цветущих растений. Долина, лежавшая перед ним, за одну ночь превратилась в сказочное царство цветов, источавших тонкие, сладкие запахи, деревьев, радовавших глаз густой и сочной зеленью, зарослей кустарника, разнообразных трав — все поражало глаз, дразнило обоняние, вызывало восхищение и удивление. Где-то на краю долины, за возвышавшимися скалами, вставало солнце: золотистое, теплое и ласковое.
— Как здесь красиво! — Майенн смотрела вокруг, улыбаясь, радуясь и удивляясь одновременно, — о таком мире я всегда грезила, мечтала! Если бы я могла жить здесь, с тобой, Эрл, любимый! Мне ничего больше не было бы нужно.
— Что ж, — хладнокровно констатировал Карн, — сработано вполне добротно.
Добротно, умело и очень быстро, на основе информации, извлеченной из их подсознания, решил Дюмарест. Он наблюдал за своими спутниками, которые восхищенно взирали на открывшееся царство изобилия.
— Сказочно, просто прекрасно. — Дарока изумленно смотрел вокруг. — Это что-то из области фантазий и вымыслов далекого детства!
Мари засмеялась, искренне и не стесняясь, когда неожиданно рядом с ней коробочка спор гигантского папоротника вдруг лопнула, выбросив в воздух ароматное облачко золотистых семян.
Сак Кволиш протянул руку и сорвал с дерева сочный розовато-желтый плод:
— Попробуй это, Тек. Это что-то поистине восхитительное, — и, видя колебания брата, добавил, — и не беспокойся понапрасну. Если бы Тормайл собирался уничтожить нас, он не стал бы размениваться на такую мелочь, как отравленные фрукты. Пойдемте осмотрим все вокруг, и давайте не волноваться!
Карн, глядя на разбредающихся спутников, сказал Эрлу:
— Мы должны остановить их, Эрл.
— Нет, мы не в силах сделать это. Сак прав: нам наверняка нечего опасаться со стороны зарослей, плодов и растений. — Дюмарест смотрел, как Майенн сорвала красивый цветок и поднесла его к лицу, наслаждаясь запахом.
Лолис танцевала на маленькой лужайке, залитой солнцем, радуясь окружающему, как ребенок:
— Это чудесно, — смеялась она, — когда я выйду замуж, обязательно буду жить во дворце, который будет окружен точно таким же раем! Любовь делает чудеса! Эрл, пойдем вдвоем и посмотрим все вокруг!
Она пожала плечами, видя его неподвижность:
— Ты не хочешь? Что ж, я полагаю, что Горлик окажется более внимательным!
— Подождите! — Карн чувствовал себя очень неуверенно, его терзали сомнения и чувство опасности. — Мы должны быть вместе. Если Тормайл захотел, чтобы мы покинули корабль — что ж, мы сделали это; но мы не имеем права расслабляться.
— Ты слишком беспокоишься, — засмеялась в ответ Лолис, — нам здесь нечего опасаться!
Если бы все обстояло именно так, думал Дюмарест. Он задумчиво смотрел на сорванный лист, лежавший на его ладони. Что это: реальность или плод воображения? Долина расцвела неожиданно, став для них убежищем, пристанищем, уютной гаванью. Но с другой стороны все это могло быть лишь результатом их фантазий, воплощением их надежд и мыслей. Просто мираж.
Он вздрогнул, услышав смех, и увидел Лолис, смеющуюся и танцующую вокруг Горлика, который выглядел достаточно комично в венке из цветов, который она водрузила ему на голову. Братья Кволиш уютно устроились под деревом; их лица были измазаны соком фруктов, которые они поглощали в неимоверных количествах. Майенн с легкой полуулыбкой на губах, отдавшись своим мыслям, собирала цветы на маленькой лужайке. Даже Карн, казалось, позволил себе немного расслабиться.
— Эрл, это настоящий рай, — сказал он, расстегивая ворот блузы и подставляя грудь ласковому ветру и солнечным лучам, — о таком уголке некоторые люди мечтают всю жизнь. А нам удалось отыскать его.
— Но какой ценой!
— Я надеюсь, что мы в силах расплатиться за все. Нас — десять человек и, я думаю, мы сумеем придумать что-нибудь, что доставит удовольствие Тормайлу, развлечет его. Он не может хотеть нам чего-то плохого, даря этот сказочный сад.
Роскошный сад, райский. Если только быть уверенным, что здесь не водятся змеи…
Дюмарест почувствовал, что лист, лежавший на ладони, начал слегка вибрировать, и в такт вибрации донеслись слова; казалось, сам воздух, все живое вокруг, говорит с ними:
— Это я. Тормайл.
Началось, подумал Эрл, внутренне напрягаясь. Голос — холодный, бесцветный, был словно ушат ледяной воды, вылитый на их расслабленно-разнеженные души. Такой голос мог принадлежать только машине. Что ж, все-таки он снизошел до общения с ними; и это уже что-то.
— Вы — воплощение органической формы жизни, и каждый из вас обладает индивидуальным электромагнитным полем. Почему вы не пользуетесь им для связи?
— Он говорит о нашем мозге, — сказал Карн, напряженно думая, — как лучше ответить ему?
Горлик сделал шаг вперед, словно для того, чтобы обратить на себя внимание Тормайла, и произнес, обращаясь к окружающему воздуху:
— У нас есть разные несовершенства в этой области, пока идет процесс эволюции и, возможно, со временем, мы будем способны общаться без слов, на уровне подсознания, импульсов. Сейчас же для этих целей мы используем разные машины и механизмы.
— Понятно.
Установилась тишина, и Дюмарест почувствовал прикосновение к своей коже потока невидимой энергии. Мягкое, изучающее, словно давление ветерка, оно обволакивало, исследовало. Потом все исчезло так же внезапно, как и появилось.
— Мягкая субстанция, — прошелестело из воздуха, — и различная. Среди вас можно выделить два типа. Как это объяснить?
— Это связано с задачами воспроизводства себе подобных, — быстро сказал Горлик. Он взял на себя функции спикера. — Мы подразделяемся на два пола: мужчины и женщины. Женщины рожают детей. — Он помолчал и добавил, — я отношусь к мужскому полу.
— Понятно.
Он словно играл с ними, представил вдруг Эрл. Спрашивал о том, что ему уже известно. Если он подверг анализу их мозг и сумел установить его ментальные способности, то и всю остальную информацию он считал наверняка. Но, похоже, в природе машин, каковой он все-таки был, заложена дотошная пунктуальность и задача выяснения всех данных до мельчайших подробностей. Дюмарест спросил резко и отчетливо:
— Вы сумеете отремонтировать наш корабль?
— Не говори с ним, — чуть раздражаясь произнес Горлик, — ведь мы же условились, что наш официальный представитель — я.
— Заткнись! — Чом просто вышел из себя. Он терпеть не мог Горлика. — Мы здесь не в игрушки играем!
Дюмарест не обратил внимания ни на одного из них. Он снова отчетливо спросил:
— Я задал тебе конкретный вопрос. Ты можешь ответить?
Листья зашелестели, завибрировали: — Диссонанс. Конфликтная ситуация. Столкновение электромагнитных полей; любопытно.
— Не слушай их, Тормайл, — Горлик стал говорить громче, — ты должен говорить только со мной.
— Изменение метаболизма без видимой причины, — донес воздух, — подъем температуры и мышечного напряжения. Изменения состава циркулирующей жидкости. Объясни.
Гнев, понял Дюмарест. Выдержка и самообладание изменили Горлику. Он должен быть взбешен его вмешательством и кажущимся посягательством на свой авторитет. Кибер никогда не почувствовал бы подобное. Значит, Горлик все-таки человек; по крайней мере, хоть одна проблема отпала.
Вслух же он произнес:
— Его эмоции слишком сильны.
— Объясни.
— Сейчас ему хочется уничтожить меня. Лишить функциональности.
— Объясни, что значит «эмоции».
— Сильные чувства, обусловленные внутренним или внешним стимулятором.
— Чувства?
— Радость, ненависть, гнев, любовь, страх, надежда. — Эрл подумав, добавил: — Это невозможно объяснить. Это надо прочувствовать на себе. Для существ, подобным нам, это очевидно; дается при рождении.
— Стимулятор?
— Противодействие, проигрыш, удача, открытие, успех. — Эрл остановился, думая, как ему объяснить неживой машине то, что чувствует, чем живет человек. — Я не могу пояснить тебе больше того, что уже сказано. Тебе или понятно то, что я сказал, или нет. Похоже, ты не уверен.
Воздух донес фразы:
— Нехватка данных для характеристики процесса. Необходимо детальное исследование для дальнейшего уточнения.
Горлик исчез…
Он исчез внезапно, неожиданно; только что он стоял, напряженно вглядываясь в небо, ожидая ответов и вопросов, мгновение — и его нет, а вакуум, образовавшийся на его месте, быстро заполнялся воздухом.
Лолис вскрикнула:
— Я почувствовала это! Словно огромная лапа схватила и унесла его прочь. Я стояла как раз позади него и все видела!
— Он должен быть где-то здесь, недалеко, — предположил Карн, внимательно осматривая примятую траву на месте, где только что стоял Горлик, — мы должны осмотреть все вокруг и попытаться найти его.
— Нет, — сказал Эрл, — это будет лишь потерянным временем. Мы все прекрасно понимаем, что произошло.
— Тормайл, — медленно сказал Дарока, — вы полагаете, что это его рук дело?
— Вы же слышали его последнюю фразу. Надо ли что-то еще объяснять?
— Образец существа, взятый для детального исследования, — Мари покачала головой, чувствуя неожиданный страх, — чертовски скверно. Мне не нравился Горлик, но он, по крайней мере, был человеческим творением. Не то, что это… — она смотрела на долину, скалы, растения, лежавшие перед ними, — может, нам лучше вернуться на корабль?
Это не давало ничего и, кроме всего прочего, оказалось просто невозможным. Входной люк оказался закрытым, намертво запаянным. И хотели они этого или нет, но им придется остаться снаружи. Люди инстинктивно собрались поближе друг к другу, словно ощущая приближение грозы.
Майенн спросила тревожно:
— Эрл, что он сделает с ним?
— С Горликом? Подвергнет исследованию.
— Но как?
— Я не знаю.
— Он убьет его?
Дюмарест нетерпеливо кивнул. Горлик исчез, и не требовалось много воображения, чтобы представить дальнейшее. Тормайл разберет его на части, на молекулы — исследуя дотошно и скрупулезно — и постарается найти ответ на вопрос, оказавшийся для него непонятным: что называют эмоциями прилетевшие существа. Впрочем, может, этот планетарный интеллект способен проводить тест без разрушения тела.
— Он наблюдает за нами, — произнес Чом немного брезгливо, — я просто кожей чувствую его взгляд. Словно маленькие иголочки вонзаются в мою кожу по всей поверхности.
— Но ведь он занят сейчас, — предположила Мари, — у него сейчас нет времени на оставшихся.
— Мозг, подобный ему, способен делать тысячу дел одновременно. Неужели ты полагаешь, что он похож на нас? Да и неужели ты сама никогда не делала два дела одновременно?
— Да, — согласилась она, — и часто.
— А у тебя только небольшой мозг, — внушительно говорил Чом, — так подумай, на что способен Тормайл. Это просто невероятно.
Чом вздрогнул слегка, и сжался, словно стараясь уйти от испытывающего, просвечивающего внешнего взгляда. Это чувство испытали все: инстинктивное желание убежать, спрятаться в убежище и переждать опасность. Но все в то же время понимали, насколько бессмыслен был бы подобный поступок.
Дюмарест произнес:
— По-моему, сейчас нам лучше перекусить. Давайте наберем фруктов и поищем что-нибудь еще.
— Ты думаешь, нам не опасно сейчас идти туда? — Мари кивнула в сторону рощи, — после всего случившегося?
— И ведь ты не хотел идти на поиски Горлика, говоря о потере времени, — напомнил Карн.
— Я и сейчас в этом уверен. Но я имею в виду не поиски Горлика. Мы не можем просто сидеть здесь и ждать, ничего не делая. Тормайл все равно сделает по-своему, и мы не в силах помешать ему.
— Хорошенькая философия, — ухмыльнулся Чом. — Эрл, оказывается не все можно решить с помощью ножа, не так ли? Но нам необходимо найти выход. Мы обязаны каким-то образом купить свою свободу у этого чудовища. У кого есть идеи?
Голоса спутников стихли за спиной Дюмареста, который решил пройтись в сторону близкой рощи. Майенн шла рядом с ним. Заросли, сквозь которые они пробирались, были густыми, но листья оказались мягкими и лишенными колючек. Они услышали журчание воды и, пройдя немного влево, увидели серебристый ручеек, бегущий среди камней под деревьями. На низко склонившихся к воде ветках висели сочные плоды. Эрл сорвал несколько, предложил Майенн и расположился на берегу, отдыхая и наслаждаясь сладостью фруктов.
Майенн сказала задумчиво:
— Ведь мы не собираемся оставаться здесь навсегда, Эрл?
Дюмарест стоял у открытой двери корабля и вдыхал полной грудью теплый воздух, насыщенный ароматами цветущих растений. Долина, лежавшая перед ним, за одну ночь превратилась в сказочное царство цветов, источавших тонкие, сладкие запахи, деревьев, радовавших глаз густой и сочной зеленью, зарослей кустарника, разнообразных трав — все поражало глаз, дразнило обоняние, вызывало восхищение и удивление. Где-то на краю долины, за возвышавшимися скалами, вставало солнце: золотистое, теплое и ласковое.
— Как здесь красиво! — Майенн смотрела вокруг, улыбаясь, радуясь и удивляясь одновременно, — о таком мире я всегда грезила, мечтала! Если бы я могла жить здесь, с тобой, Эрл, любимый! Мне ничего больше не было бы нужно.
— Что ж, — хладнокровно констатировал Карн, — сработано вполне добротно.
Добротно, умело и очень быстро, на основе информации, извлеченной из их подсознания, решил Дюмарест. Он наблюдал за своими спутниками, которые восхищенно взирали на открывшееся царство изобилия.
— Сказочно, просто прекрасно. — Дарока изумленно смотрел вокруг. — Это что-то из области фантазий и вымыслов далекого детства!
Мари засмеялась, искренне и не стесняясь, когда неожиданно рядом с ней коробочка спор гигантского папоротника вдруг лопнула, выбросив в воздух ароматное облачко золотистых семян.
Сак Кволиш протянул руку и сорвал с дерева сочный розовато-желтый плод:
— Попробуй это, Тек. Это что-то поистине восхитительное, — и, видя колебания брата, добавил, — и не беспокойся понапрасну. Если бы Тормайл собирался уничтожить нас, он не стал бы размениваться на такую мелочь, как отравленные фрукты. Пойдемте осмотрим все вокруг, и давайте не волноваться!
Карн, глядя на разбредающихся спутников, сказал Эрлу:
— Мы должны остановить их, Эрл.
— Нет, мы не в силах сделать это. Сак прав: нам наверняка нечего опасаться со стороны зарослей, плодов и растений. — Дюмарест смотрел, как Майенн сорвала красивый цветок и поднесла его к лицу, наслаждаясь запахом.
Лолис танцевала на маленькой лужайке, залитой солнцем, радуясь окружающему, как ребенок:
— Это чудесно, — смеялась она, — когда я выйду замуж, обязательно буду жить во дворце, который будет окружен точно таким же раем! Любовь делает чудеса! Эрл, пойдем вдвоем и посмотрим все вокруг!
Она пожала плечами, видя его неподвижность:
— Ты не хочешь? Что ж, я полагаю, что Горлик окажется более внимательным!
— Подождите! — Карн чувствовал себя очень неуверенно, его терзали сомнения и чувство опасности. — Мы должны быть вместе. Если Тормайл захотел, чтобы мы покинули корабль — что ж, мы сделали это; но мы не имеем права расслабляться.
— Ты слишком беспокоишься, — засмеялась в ответ Лолис, — нам здесь нечего опасаться!
Если бы все обстояло именно так, думал Дюмарест. Он задумчиво смотрел на сорванный лист, лежавший на его ладони. Что это: реальность или плод воображения? Долина расцвела неожиданно, став для них убежищем, пристанищем, уютной гаванью. Но с другой стороны все это могло быть лишь результатом их фантазий, воплощением их надежд и мыслей. Просто мираж.
Он вздрогнул, услышав смех, и увидел Лолис, смеющуюся и танцующую вокруг Горлика, который выглядел достаточно комично в венке из цветов, который она водрузила ему на голову. Братья Кволиш уютно устроились под деревом; их лица были измазаны соком фруктов, которые они поглощали в неимоверных количествах. Майенн с легкой полуулыбкой на губах, отдавшись своим мыслям, собирала цветы на маленькой лужайке. Даже Карн, казалось, позволил себе немного расслабиться.
— Эрл, это настоящий рай, — сказал он, расстегивая ворот блузы и подставляя грудь ласковому ветру и солнечным лучам, — о таком уголке некоторые люди мечтают всю жизнь. А нам удалось отыскать его.
— Но какой ценой!
— Я надеюсь, что мы в силах расплатиться за все. Нас — десять человек и, я думаю, мы сумеем придумать что-нибудь, что доставит удовольствие Тормайлу, развлечет его. Он не может хотеть нам чего-то плохого, даря этот сказочный сад.
Роскошный сад, райский. Если только быть уверенным, что здесь не водятся змеи…
Дюмарест почувствовал, что лист, лежавший на ладони, начал слегка вибрировать, и в такт вибрации донеслись слова; казалось, сам воздух, все живое вокруг, говорит с ними:
— Это я. Тормайл.
Началось, подумал Эрл, внутренне напрягаясь. Голос — холодный, бесцветный, был словно ушат ледяной воды, вылитый на их расслабленно-разнеженные души. Такой голос мог принадлежать только машине. Что ж, все-таки он снизошел до общения с ними; и это уже что-то.
— Вы — воплощение органической формы жизни, и каждый из вас обладает индивидуальным электромагнитным полем. Почему вы не пользуетесь им для связи?
— Он говорит о нашем мозге, — сказал Карн, напряженно думая, — как лучше ответить ему?
Горлик сделал шаг вперед, словно для того, чтобы обратить на себя внимание Тормайла, и произнес, обращаясь к окружающему воздуху:
— У нас есть разные несовершенства в этой области, пока идет процесс эволюции и, возможно, со временем, мы будем способны общаться без слов, на уровне подсознания, импульсов. Сейчас же для этих целей мы используем разные машины и механизмы.
— Понятно.
Установилась тишина, и Дюмарест почувствовал прикосновение к своей коже потока невидимой энергии. Мягкое, изучающее, словно давление ветерка, оно обволакивало, исследовало. Потом все исчезло так же внезапно, как и появилось.
— Мягкая субстанция, — прошелестело из воздуха, — и различная. Среди вас можно выделить два типа. Как это объяснить?
— Это связано с задачами воспроизводства себе подобных, — быстро сказал Горлик. Он взял на себя функции спикера. — Мы подразделяемся на два пола: мужчины и женщины. Женщины рожают детей. — Он помолчал и добавил, — я отношусь к мужскому полу.
— Понятно.
Он словно играл с ними, представил вдруг Эрл. Спрашивал о том, что ему уже известно. Если он подверг анализу их мозг и сумел установить его ментальные способности, то и всю остальную информацию он считал наверняка. Но, похоже, в природе машин, каковой он все-таки был, заложена дотошная пунктуальность и задача выяснения всех данных до мельчайших подробностей. Дюмарест спросил резко и отчетливо:
— Вы сумеете отремонтировать наш корабль?
— Не говори с ним, — чуть раздражаясь произнес Горлик, — ведь мы же условились, что наш официальный представитель — я.
— Заткнись! — Чом просто вышел из себя. Он терпеть не мог Горлика. — Мы здесь не в игрушки играем!
Дюмарест не обратил внимания ни на одного из них. Он снова отчетливо спросил:
— Я задал тебе конкретный вопрос. Ты можешь ответить?
Листья зашелестели, завибрировали: — Диссонанс. Конфликтная ситуация. Столкновение электромагнитных полей; любопытно.
— Не слушай их, Тормайл, — Горлик стал говорить громче, — ты должен говорить только со мной.
— Изменение метаболизма без видимой причины, — донес воздух, — подъем температуры и мышечного напряжения. Изменения состава циркулирующей жидкости. Объясни.
Гнев, понял Дюмарест. Выдержка и самообладание изменили Горлику. Он должен быть взбешен его вмешательством и кажущимся посягательством на свой авторитет. Кибер никогда не почувствовал бы подобное. Значит, Горлик все-таки человек; по крайней мере, хоть одна проблема отпала.
Вслух же он произнес:
— Его эмоции слишком сильны.
— Объясни.
— Сейчас ему хочется уничтожить меня. Лишить функциональности.
— Объясни, что значит «эмоции».
— Сильные чувства, обусловленные внутренним или внешним стимулятором.
— Чувства?
— Радость, ненависть, гнев, любовь, страх, надежда. — Эрл подумав, добавил: — Это невозможно объяснить. Это надо прочувствовать на себе. Для существ, подобным нам, это очевидно; дается при рождении.
— Стимулятор?
— Противодействие, проигрыш, удача, открытие, успех. — Эрл остановился, думая, как ему объяснить неживой машине то, что чувствует, чем живет человек. — Я не могу пояснить тебе больше того, что уже сказано. Тебе или понятно то, что я сказал, или нет. Похоже, ты не уверен.
Воздух донес фразы:
— Нехватка данных для характеристики процесса. Необходимо детальное исследование для дальнейшего уточнения.
Горлик исчез…
Он исчез внезапно, неожиданно; только что он стоял, напряженно вглядываясь в небо, ожидая ответов и вопросов, мгновение — и его нет, а вакуум, образовавшийся на его месте, быстро заполнялся воздухом.
Лолис вскрикнула:
— Я почувствовала это! Словно огромная лапа схватила и унесла его прочь. Я стояла как раз позади него и все видела!
— Он должен быть где-то здесь, недалеко, — предположил Карн, внимательно осматривая примятую траву на месте, где только что стоял Горлик, — мы должны осмотреть все вокруг и попытаться найти его.
— Нет, — сказал Эрл, — это будет лишь потерянным временем. Мы все прекрасно понимаем, что произошло.
— Тормайл, — медленно сказал Дарока, — вы полагаете, что это его рук дело?
— Вы же слышали его последнюю фразу. Надо ли что-то еще объяснять?
— Образец существа, взятый для детального исследования, — Мари покачала головой, чувствуя неожиданный страх, — чертовски скверно. Мне не нравился Горлик, но он, по крайней мере, был человеческим творением. Не то, что это… — она смотрела на долину, скалы, растения, лежавшие перед ними, — может, нам лучше вернуться на корабль?
Это не давало ничего и, кроме всего прочего, оказалось просто невозможным. Входной люк оказался закрытым, намертво запаянным. И хотели они этого или нет, но им придется остаться снаружи. Люди инстинктивно собрались поближе друг к другу, словно ощущая приближение грозы.
Майенн спросила тревожно:
— Эрл, что он сделает с ним?
— С Горликом? Подвергнет исследованию.
— Но как?
— Я не знаю.
— Он убьет его?
Дюмарест нетерпеливо кивнул. Горлик исчез, и не требовалось много воображения, чтобы представить дальнейшее. Тормайл разберет его на части, на молекулы — исследуя дотошно и скрупулезно — и постарается найти ответ на вопрос, оказавшийся для него непонятным: что называют эмоциями прилетевшие существа. Впрочем, может, этот планетарный интеллект способен проводить тест без разрушения тела.
— Он наблюдает за нами, — произнес Чом немного брезгливо, — я просто кожей чувствую его взгляд. Словно маленькие иголочки вонзаются в мою кожу по всей поверхности.
— Но ведь он занят сейчас, — предположила Мари, — у него сейчас нет времени на оставшихся.
— Мозг, подобный ему, способен делать тысячу дел одновременно. Неужели ты полагаешь, что он похож на нас? Да и неужели ты сама никогда не делала два дела одновременно?
— Да, — согласилась она, — и часто.
— А у тебя только небольшой мозг, — внушительно говорил Чом, — так подумай, на что способен Тормайл. Это просто невероятно.
Чом вздрогнул слегка, и сжался, словно стараясь уйти от испытывающего, просвечивающего внешнего взгляда. Это чувство испытали все: инстинктивное желание убежать, спрятаться в убежище и переждать опасность. Но все в то же время понимали, насколько бессмыслен был бы подобный поступок.
Дюмарест произнес:
— По-моему, сейчас нам лучше перекусить. Давайте наберем фруктов и поищем что-нибудь еще.
— Ты думаешь, нам не опасно сейчас идти туда? — Мари кивнула в сторону рощи, — после всего случившегося?
— И ведь ты не хотел идти на поиски Горлика, говоря о потере времени, — напомнил Карн.
— Я и сейчас в этом уверен. Но я имею в виду не поиски Горлика. Мы не можем просто сидеть здесь и ждать, ничего не делая. Тормайл все равно сделает по-своему, и мы не в силах помешать ему.
— Хорошенькая философия, — ухмыльнулся Чом. — Эрл, оказывается не все можно решить с помощью ножа, не так ли? Но нам необходимо найти выход. Мы обязаны каким-то образом купить свою свободу у этого чудовища. У кого есть идеи?
Голоса спутников стихли за спиной Дюмареста, который решил пройтись в сторону близкой рощи. Майенн шла рядом с ним. Заросли, сквозь которые они пробирались, были густыми, но листья оказались мягкими и лишенными колючек. Они услышали журчание воды и, пройдя немного влево, увидели серебристый ручеек, бегущий среди камней под деревьями. На низко склонившихся к воде ветках висели сочные плоды. Эрл сорвал несколько, предложил Майенн и расположился на берегу, отдыхая и наслаждаясь сладостью фруктов.
Майенн сказала задумчиво:
— Ведь мы не собираемся оставаться здесь навсегда, Эрл?