Страница:
– Да, и о том, что давно не было дождей.
– И о Клеоне?
– Да, – он кивнул, – и о нем тоже. – Его рука сжалась в кулак. – Несчастье! Нужен был всего только год – и он был бы в безопасности! Я… – он осекся, с горечью вспоминая о прошлом. Но у него есть еще семь детей, и надо думать о них, об их судьбах и счастье.
– Извини, – произнес он тихо. – Просто я никак не могу привыкнуть. Конечно, это мог быть не Клеон, а кто-то другой…
– Не обязательно, – ответила она, ловя его взгляд. – Ты мог освободить нашу семью от повинности.
– Да, мог, – согласился он горько. – Не думай, что я мало взвешивал и решал. А что бы тогда сказали обо мне соседи? Работники? Ты же знаешь, что случилось с гроуэром Рентайлом. Он сделал это, и однажды утром проснулся в горящем доме. Сгорело почти все. Рабочие не глупы, а люди, пришедшие в ярость и гнев, совершенно забывают о традиционном уважении и повиновении. Если мы хотим выжить, нам надо все решать вместе, сообща.
– И умирать тоже вместе, – в ее голосе звучала горечь. – Я видела счета в твоей конторе, говорила с агрономом Лидерманом. Он хороший специалист, но он же и трусливый лжец. Урожаи не увеличиваются, кривая их графика не идет вверх. А если подумать об урагане, ветре, проливных дождях – то что будет с землями? Что мы сможем сделать?
– Ничего. Не надо бояться. – Он старался говорить твердо. – Дождь смоет с почвы вредные семена сорняков. Значит, дождь – это друг. Ураган? – Он пожал плечами. – Никто, конечно, не застрахован от капризов природы, но мы будем надеяться на удачу. Лидерман строит свои прогнозы, основываясь на очень призрачных и ничтожных вероятностях событий.
Квендис постарался придать своему голосу побольше бодрости и сменил тему:
– Ньяла просила отпустить ее на праздник урожая. Я был не против. Она обещала родить нам много-много помощников. Неужели мы не справимся с каким-то ураганом, если вокруг нас такие хорошие люди?
Он слегка пожал ее руку:
– Не волнуйся, дорогая. Все будет хорошо. Мы справимся.
– Да, – ответила Сюзанна не слишком уверенно. – Конечно.
– Ты сомневаешься?
Он был готов приводить новые и новые аргументы, чтобы убедить и ее и самого себя в успешном исходе; но звонок телефона прервал их разговор и ответить она не успела. Служанка сняла трубку, послушала:
– Это вас, гроуэр. Из Сити.
Это был Колтон. Его лицо на экране было очень озабоченным:
– Привет, Квендис. Ты занят?
– А что случилось?
– Я созвал совещание. Есть несколько срочных проблем для обсуждения. Я думаю, тебе следует присутствовать. Это предельно важно, Квендис; иначе я бы не позвонил тебе.
Квендис колебался. Разум подсказывал ему, что от его присутствия там ничего не может измениться; времена, когда он посещал все собрания местных гроуэров, отошли в прошлое. Он колебался, глядя в лицо человека на экране. Колтон не был гроуэром в полном смысле этого слова: у него не было своей земли. Но он умело представлял интересы гроуэров при заключении разного рода контрактов и сделок, очень умело направлял ход всех собраний, если обстановка грозила слишком накалиться, спокойно улаживал возникающие конфликты и недоразумения.
– Я не уверен, что смогу присутствовать, – ответил Квендис медленно. – У нас плохие метеоусловия, и нам…
– Плохая погода – повсеместно. По этой причине мы и хотим собраться; если, конечно, ты по-прежнему считаешь, что лучше бороться и легче устоять всем вместе. Сбор в полдень. И если хочешь, чтобы был полный порядок, то лучше приходи.
Это прозвучало почти как угроза, задумчиво решил Квендис…
Что-то случилось на таможне, на выходе. Дюмарест терпеливо стоял в цепочке готовящихся к отлету пассажиров. Очередь двигалась медленно; офицер в форме дотошно опрашивал каждого. Он вальяжно расположился за столом, гордый своими обязанностями, не упуская возможности унизить другого, чтобы доказать свою собственную значительность. Он задавал вопросы резким, неприятным голосом:
– Имя?
– Френ Горшен.
– Ваш спонсор?
– Гроуэр Горшен, сектор номер 19, квартал номер пять, дом номер 15. Это мой брат.
– Я спрашивал только имя, а не адрес.
Инспектор развернулся к стоящему тут же компьютеру:
– Зачем вы летите на Лоум?
– Умер мой отец. Я должен быть на церемонии прощания.
– Отвратительный обычай. – Инспектор нажал какие-то клавиши компьютера, подождал ответа и, удовлетворенный, бросил:
– Можете пройти. Следующий!
Человек, стоявший за Эрлом, прерывисто вздохнул:
– Черт-те что творят! – пробормотал он. – Когда я был здесь в последний раз, Лоум считался свободной планетой. А сейчас – посмотрите! Мужланы, разодетые в свою форму, как петухи, слоняются туда-сюда, не зная, к чему и кому придраться! Если бы у меня были лишние деньги, я бы развернулся и сделал отсюда ноги и улетел бы другим рейсом. У тебя есть спонсор? – он обращался к Дюмаресту.
– Да, – ответил Эрл.
– У меня – нет, и, похоже, меня просто завернут. Может, ты выручишь меня? Найдешь спонсора, а? Я – профессиональный механик и неплохо разбираюсь в технике и разных машинах.
Он потянул Эрла за рукав:
– Если поможешь, то я в долгу не останусь!
– Извини. – Дюмарест даже не взглянул на него. – Я не могу помочь. Поговори с кем-нибудь еще.
– Не можешь или не хочешь?
Эрл развернулся и взглянул на говорившего. Тот был крупным мужчиной с бегающими злыми глазами.
– И то, и другое, – ответил он резко. – А теперь отпусти мой рукав, иначе я сломаю тебе руку.
– Ваше имя? – таможенный инспектор обратился к мужчине, стоявшему прямо перед Дюмарестом.
– Бастедо.
– Ваш спонсор?
– У меня его нет. – Мужчина поднял свой объемистый портфель и примостил его на краешке стола:
– Я продавец сельхозмашин. У меня с собой полный набор трехмерных слайдов и голограмм; есть и макеты образцов предлагаемой продукции. Я агент-посредник.
Инспектор обратился к своему компьютеру:
– У нас нет информации, подтверждающей вашу благонадежность. Вылет на Лоум для вас исключен.
– Что? – лицо торговца исказил гнев. – Нет, вы только послушайте! Я – честный бизнесмен, и вы не имеете права отказать мне во въезде! Кто вы такие, в конце концов? У меня… – Он замолчал, увидев, как два вооруженных стражника, одетых в ту же красно-черную форму, что и инспектор, по сигналу направились в их сторону.
– А теперь слушайте и, не перебивайте, – сказал офицер жестко. – Будете спорить – мы арестуем вас; будете сопротивляться – расстреляем. Я понятно объяснил?
Лихорадочно сглотнув, торговец кивнул.
– Лоум находится в административном подчинении Техноса, – продолжил объяснения инспектор. – Так как вы не имеете ни подтверждения вашей благонадежности, ни спонсора, ваше пребывание на Лоуме нежелательно. А раз так, то въездную визу вы не получите. У вас есть ограниченный выбор: вы можете покинуть планету в другом направлении или, если у вас нет средств, воспользоваться ближним перелетом на Технос. Там вы будете обязаны отработать стоимость вашего перелета, а затем сможете поступать, как вам заблагорассудится.
– А как мне получить бумаги, подтверждающие мою благонадежность здесь, в Кловисе?
– Это исключено, – ответил инспектор. – Люди, подобные вам, крайне нежелательны на Лоуме. Следующий!
Дюмарест оттеснил плечом торговца. Он назвался и уточнил:
– Я – путешественник. И у меня срочное послание к человеку, живущему на Лоуме. Это гроуэр Лимейн. Его адрес…
– Это не имеет значения. – Инспектор придирчиво изучал Эрла. – Вы являетесь представителем промышленности Техноса?
Эрл подавил в себе желание солгать. У представителя должны быть при себе подтверждающие документы, а у него их не было. На этом его легко могли поймать. Единственно возможная в этой ситуации ложь – это та, которую невозможно быстро проверить и опровергнуть.
– Нет, – ответил он.
– Послание, что еще?
– Несколько слов умирающего, – прибавил Эрл. Дальше он лгал, понимая необходимость какой-то дополнительной информации:
– Он спас мою жизнь ценой собственной. И поэтому я здесь. Перед смертью он взял с меня обещание. Я очень суеверен в этом отношении.
– Понятно. – Инспектор вновь занялся манипуляциями на клавиатуре компьютера:
– Имя умершего?
– Лимейн. Карл Лимейн.
– Кем он приходился человеку, к которому вы направляетесь?
– Младшим братом.
Офицер без интереса взглянул на него:
– Не хотите воспользоваться возможностью передать послание сейчас, с помощью наших средств?
– Нет, – ответил Эрл. – Спасибо. Не стоит беспокоиться…
Глава 3
– И о Клеоне?
– Да, – он кивнул, – и о нем тоже. – Его рука сжалась в кулак. – Несчастье! Нужен был всего только год – и он был бы в безопасности! Я… – он осекся, с горечью вспоминая о прошлом. Но у него есть еще семь детей, и надо думать о них, об их судьбах и счастье.
– Извини, – произнес он тихо. – Просто я никак не могу привыкнуть. Конечно, это мог быть не Клеон, а кто-то другой…
– Не обязательно, – ответила она, ловя его взгляд. – Ты мог освободить нашу семью от повинности.
– Да, мог, – согласился он горько. – Не думай, что я мало взвешивал и решал. А что бы тогда сказали обо мне соседи? Работники? Ты же знаешь, что случилось с гроуэром Рентайлом. Он сделал это, и однажды утром проснулся в горящем доме. Сгорело почти все. Рабочие не глупы, а люди, пришедшие в ярость и гнев, совершенно забывают о традиционном уважении и повиновении. Если мы хотим выжить, нам надо все решать вместе, сообща.
– И умирать тоже вместе, – в ее голосе звучала горечь. – Я видела счета в твоей конторе, говорила с агрономом Лидерманом. Он хороший специалист, но он же и трусливый лжец. Урожаи не увеличиваются, кривая их графика не идет вверх. А если подумать об урагане, ветре, проливных дождях – то что будет с землями? Что мы сможем сделать?
– Ничего. Не надо бояться. – Он старался говорить твердо. – Дождь смоет с почвы вредные семена сорняков. Значит, дождь – это друг. Ураган? – Он пожал плечами. – Никто, конечно, не застрахован от капризов природы, но мы будем надеяться на удачу. Лидерман строит свои прогнозы, основываясь на очень призрачных и ничтожных вероятностях событий.
Квендис постарался придать своему голосу побольше бодрости и сменил тему:
– Ньяла просила отпустить ее на праздник урожая. Я был не против. Она обещала родить нам много-много помощников. Неужели мы не справимся с каким-то ураганом, если вокруг нас такие хорошие люди?
Он слегка пожал ее руку:
– Не волнуйся, дорогая. Все будет хорошо. Мы справимся.
– Да, – ответила Сюзанна не слишком уверенно. – Конечно.
– Ты сомневаешься?
Он был готов приводить новые и новые аргументы, чтобы убедить и ее и самого себя в успешном исходе; но звонок телефона прервал их разговор и ответить она не успела. Служанка сняла трубку, послушала:
– Это вас, гроуэр. Из Сити.
Это был Колтон. Его лицо на экране было очень озабоченным:
– Привет, Квендис. Ты занят?
– А что случилось?
– Я созвал совещание. Есть несколько срочных проблем для обсуждения. Я думаю, тебе следует присутствовать. Это предельно важно, Квендис; иначе я бы не позвонил тебе.
Квендис колебался. Разум подсказывал ему, что от его присутствия там ничего не может измениться; времена, когда он посещал все собрания местных гроуэров, отошли в прошлое. Он колебался, глядя в лицо человека на экране. Колтон не был гроуэром в полном смысле этого слова: у него не было своей земли. Но он умело представлял интересы гроуэров при заключении разного рода контрактов и сделок, очень умело направлял ход всех собраний, если обстановка грозила слишком накалиться, спокойно улаживал возникающие конфликты и недоразумения.
– Я не уверен, что смогу присутствовать, – ответил Квендис медленно. – У нас плохие метеоусловия, и нам…
– Плохая погода – повсеместно. По этой причине мы и хотим собраться; если, конечно, ты по-прежнему считаешь, что лучше бороться и легче устоять всем вместе. Сбор в полдень. И если хочешь, чтобы был полный порядок, то лучше приходи.
Это прозвучало почти как угроза, задумчиво решил Квендис…
Что-то случилось на таможне, на выходе. Дюмарест терпеливо стоял в цепочке готовящихся к отлету пассажиров. Очередь двигалась медленно; офицер в форме дотошно опрашивал каждого. Он вальяжно расположился за столом, гордый своими обязанностями, не упуская возможности унизить другого, чтобы доказать свою собственную значительность. Он задавал вопросы резким, неприятным голосом:
– Имя?
– Френ Горшен.
– Ваш спонсор?
– Гроуэр Горшен, сектор номер 19, квартал номер пять, дом номер 15. Это мой брат.
– Я спрашивал только имя, а не адрес.
Инспектор развернулся к стоящему тут же компьютеру:
– Зачем вы летите на Лоум?
– Умер мой отец. Я должен быть на церемонии прощания.
– Отвратительный обычай. – Инспектор нажал какие-то клавиши компьютера, подождал ответа и, удовлетворенный, бросил:
– Можете пройти. Следующий!
Человек, стоявший за Эрлом, прерывисто вздохнул:
– Черт-те что творят! – пробормотал он. – Когда я был здесь в последний раз, Лоум считался свободной планетой. А сейчас – посмотрите! Мужланы, разодетые в свою форму, как петухи, слоняются туда-сюда, не зная, к чему и кому придраться! Если бы у меня были лишние деньги, я бы развернулся и сделал отсюда ноги и улетел бы другим рейсом. У тебя есть спонсор? – он обращался к Дюмаресту.
– Да, – ответил Эрл.
– У меня – нет, и, похоже, меня просто завернут. Может, ты выручишь меня? Найдешь спонсора, а? Я – профессиональный механик и неплохо разбираюсь в технике и разных машинах.
Он потянул Эрла за рукав:
– Если поможешь, то я в долгу не останусь!
– Извини. – Дюмарест даже не взглянул на него. – Я не могу помочь. Поговори с кем-нибудь еще.
– Не можешь или не хочешь?
Эрл развернулся и взглянул на говорившего. Тот был крупным мужчиной с бегающими злыми глазами.
– И то, и другое, – ответил он резко. – А теперь отпусти мой рукав, иначе я сломаю тебе руку.
– Ваше имя? – таможенный инспектор обратился к мужчине, стоявшему прямо перед Дюмарестом.
– Бастедо.
– Ваш спонсор?
– У меня его нет. – Мужчина поднял свой объемистый портфель и примостил его на краешке стола:
– Я продавец сельхозмашин. У меня с собой полный набор трехмерных слайдов и голограмм; есть и макеты образцов предлагаемой продукции. Я агент-посредник.
Инспектор обратился к своему компьютеру:
– У нас нет информации, подтверждающей вашу благонадежность. Вылет на Лоум для вас исключен.
– Что? – лицо торговца исказил гнев. – Нет, вы только послушайте! Я – честный бизнесмен, и вы не имеете права отказать мне во въезде! Кто вы такие, в конце концов? У меня… – Он замолчал, увидев, как два вооруженных стражника, одетых в ту же красно-черную форму, что и инспектор, по сигналу направились в их сторону.
– А теперь слушайте и, не перебивайте, – сказал офицер жестко. – Будете спорить – мы арестуем вас; будете сопротивляться – расстреляем. Я понятно объяснил?
Лихорадочно сглотнув, торговец кивнул.
– Лоум находится в административном подчинении Техноса, – продолжил объяснения инспектор. – Так как вы не имеете ни подтверждения вашей благонадежности, ни спонсора, ваше пребывание на Лоуме нежелательно. А раз так, то въездную визу вы не получите. У вас есть ограниченный выбор: вы можете покинуть планету в другом направлении или, если у вас нет средств, воспользоваться ближним перелетом на Технос. Там вы будете обязаны отработать стоимость вашего перелета, а затем сможете поступать, как вам заблагорассудится.
– А как мне получить бумаги, подтверждающие мою благонадежность здесь, в Кловисе?
– Это исключено, – ответил инспектор. – Люди, подобные вам, крайне нежелательны на Лоуме. Следующий!
Дюмарест оттеснил плечом торговца. Он назвался и уточнил:
– Я – путешественник. И у меня срочное послание к человеку, живущему на Лоуме. Это гроуэр Лимейн. Его адрес…
– Это не имеет значения. – Инспектор придирчиво изучал Эрла. – Вы являетесь представителем промышленности Техноса?
Эрл подавил в себе желание солгать. У представителя должны быть при себе подтверждающие документы, а у него их не было. На этом его легко могли поймать. Единственно возможная в этой ситуации ложь – это та, которую невозможно быстро проверить и опровергнуть.
– Нет, – ответил он.
– Послание, что еще?
– Несколько слов умирающего, – прибавил Эрл. Дальше он лгал, понимая необходимость какой-то дополнительной информации:
– Он спас мою жизнь ценой собственной. И поэтому я здесь. Перед смертью он взял с меня обещание. Я очень суеверен в этом отношении.
– Понятно. – Инспектор вновь занялся манипуляциями на клавиатуре компьютера:
– Имя умершего?
– Лимейн. Карл Лимейн.
– Кем он приходился человеку, к которому вы направляетесь?
– Младшим братом.
Офицер без интереса взглянул на него:
– Не хотите воспользоваться возможностью передать послание сейчас, с помощью наших средств?
– Нет, – ответил Эрл. – Спасибо. Не стоит беспокоиться…
Глава 3
Собрание походило на все предыдущие, которые регулярно созывали с тех пор, как общие беды и опасности поставили перед гроуэрами Лоума схожие проблемы. Квендис понимал весомость аргументов, приводимых Колтоном. Но Квендис не собирался быть в первых рядах тех, кто выделит средства и людей на общие нужды, не видя перспективы быстрой отдачи. Конечно, председатель имел право призывать и предупреждать, апеллируя к здравомыслию присутствующих, но у него не было своих земель, и он отказывался понять позицию тех, кто их имел. Земля давала все; ухаживая, лелея ее, человек получал возможность жить и продолжать свой род. Совместный труд, решение общих проблем сообща – это одно, но жертвование средств во имя какого-то абстрактного общего или чужого благополучия – это совсем другое. Председатель хотел слишком многого, говоря пространно об объединенных усилиях и наемном труде.
Квендис вышел из зала на воздух, посмотрел на небо. Солнце уже перевалило за полуденную отметку, и Квендис задумался над тем, чем ему стоит сейчас заняться. Очередной прилетевший корабль уже высадил пассажиров и Квендис, вглядываясь в лица прибывших, в который раз распрощался со своей хрупкой надеждой встретить дорогого ему человека. Квендис старался убить в себе этот огонек надежды на встречу; слишком болезненны были воспоминания, касавшиеся прошлого, связанного с очень родным для него человеком. Квендис отошел немного в сторону от выхода, стараясь не привлекать внимания охранников своей назойливостью и не вызывать лишних вопросов своим присутствием.
Он уже развернулся, собираясь уходить, когда кто-то коснулся его руки. Квендис почувствовал, как сердце начинает быстро колотиться при виде ненавистного красно-черного мундира.
Солдат был очень корректен:
– Ваше имя Лимейн?
– Да. Я – гроуэр Лимейн, – он подчеркнул свой статус. – Что вы хотите?
– Следуйте за мной к выходу. – Солдат не ответил на его вопрос. – Немедленно.
Подчиняясь и внутренне негодуя, Квендис пошел за охранником, ловя на себе вопросительные и непонимающие взгляды слоняющихся вокруг рабочих и гроуэров, бывших на собрании. Он машинально отметил, что вокруг слишком много здоровых людей шатается без дела, хотя сейчас наступило напряженное время уборки урожая. Наверное, это работники из разоренных фермерских хозяйств, решил он для себя. Им не удалось найти новую работу, и сейчас они слонялись в ожидании удачного найма или в надежде на недорогой ближний перелет на соседнюю планету в поисках работы. Невостребованные силы и рабочие руки, потенциальные работники покидают планету, с горечью отметил он. Но такова жизнь.
– Подождите здесь. – Охранник ушел, даже не глянув в его сторону. Лимейн почувствовал глухое раздражение и растущий протест. Наденьте на нормального человека форму, дайте ему в руки оружие – и вот вам монстр, не ведающий чувств и желаний нормальных людей, думал Квендис с горечью и болью.
Со стороны взлетной полосы к нему приближался офицер. Подойдя вплотную и внимательно оглядев его, он спросил:
– Вы – Лимейн?
– Я – гроуэр Лимейн, – ответил он чуть громче, чем следовало.
– Здесь вас дожидается один человек, чтобы передать послание. – Как и солдат, офицер был предельно лаконичен. Он повернулся к Дюмаресту. – Говорите.
Квендис оглядывал незнакомца. Тот был одет в тунику с длинными рукавами, брюки, заправленные в высокие сапоги. Вся его одежда была серых тонов. Черты лица незнакомца были твердыми, даже тяжелыми, словно вырубленными из камня. Очень волевой, выдающийся вперед подбородок и неожиданно мягкие губы. Квендис подумал, что это лицо может принадлежать человеку, который с юных лет привык рассчитывать только на себя, на свои силы и опыт, а не на поддержку Гильдии или Семьи. И этот человек должен сообщить ему какое-то известие! Боже! Дай ему силы и ума правильно оценить ситуацию; не выложить ничего лишнего, чтобы самому не погореть и не потащить за собой его, Квендиса! Слишком все сложно и запутанно, а постороннему понять это сразу очень трудно!
– Я от вашего брата, – медленно произнес Дюмарест. – Он мертв, и сделать уже ничего нельзя.
Карл – мертв! Квендис чувствовал, что его плечи дрожат и он не может сдержать рвущийся из глубины стон отчаяния и боли. Он слишком любил Карла и слишком во многом виноват перед ним! Квендис старался взять себя в руки, зная, что таможенный офицер внимательно следит за каждым его жестом, взглядом и словом.
– Вы принесли тяжелое известие, – проговорил он, обращаясь к Эрлу. – А что Карл просил передать на словах?
– Он просил простить его. Объяснил, что был слишком юн тогда, чтобы правильно оценить выбор Сюзанны. Он просил передать также, что он любит вас обоих и полагает, что она сделала правильный выбор.
Черты лица Квендиса обозначились резче, посуровели.
– Я очень признателен вам за то, что вы передали мне последние слова родного мне человека, – произнес он медленно. – Как вы, наверное, смогли догадаться, мы жестоко поссорились перед разлукой и расстались обиженные и разгневанные. Я был бы очень признателен вам, если бы вы рассказали мне и жене о последних часах его жизни. Окажите нам честь и будьте нашим гостем.
– Можете пройти, – обратился инспектор к Эрлу. – Я отметил ваши въездные документы. Вы обязаны отметиться на таможне через семь дней.
Он взглянул на Квендиса:
– Вы ответственны за его пребывание в городе.
Офицер развернулся и направился в свое рабочее помещение. Квендис проводил его глазами, затем посмотрел на Эрла:
– У меня здесь летающий кар. Если вы не против, мы отправимся сейчас же и скоро будем у меня.
Кар был небольшим и предназначался для деловых поездок. Размеры его были приблизительно шесть на двадцать футов; высота борта – около трех. На одной стороне располагалась кабина, защищавшая от непогоды приборы и руль управления. Остальной площади вполне хватало, чтобы достаточно комфортно разместить трех пассажиров. Квендис возобновил разговор, только когда быстрый полет, сопровождавшийся порывами ветра и перестуком приборов, сменился мягким планированием над полями, простиравшимися, казалось, до самого горизонта.
– Как ваше имя?
Дюмарест ответил и, немного помолчав, продолжил:
– Ваш брат умер на Кловисе. Должен ли я сообщить вам правдивые факты его смерти, или мне продолжать лгать?
– Мне нужна правда.
И Квендис услышал рассказ о трудных последних часах, которые Эрл провел с его младшим братом. Его лицо оставалось спокойным, лишь руки чуть крепче, чем следовало, сжимали рычаги управления.
– Печальный конец, – подытожил он, когда Эрл окончил свой рассказ. – Вам, пожалуй, придется смягчить некоторые подробности этой истории, когда вы будете рассказывать ее моей жене. Она слишком любила Карла.
Он немного помолчал и добавил:
– А теперь можете передать мне послание. То, что просил Карл.
– Он очень хотел, чтобы вы услышали следующее: по-прежнему нет ответов относительно Шема, Делфа и Кловиса. Для меня это лишь набор слов, не имеющий смысла.
– И тем не менее, вы лгали инспектору на таможне, – скороговоркой произнес Квендис, – почему?
– У меня были на то свои причины, – ответил Эрл. Он слишком отчетливо видел на таможне высокие стены, окружавшие взлетное поле, все ближайшие окрестности, буквально наводненные вооруженной охраной, которая пристально всматривалась и вслушивалась в слова каждого прибывшего. И еще он прекрасно чувствовал страх, опасения собеседника, что он скажет что-то лишнее, что повлечет за собой необратимые тяжелые последствия. Поэтому ему показалось правильнее солгать в той обстановке слежки и напряженности, поскольку переданное через него послание могло нести двойной смысл, а Эрлу не хотелось оказаться вовлеченным в местную политическую борьбу.
Эрл откинулся на сиденье, чуть прикрыв глаза, вспоминая офицера на Кловисе, его вопросы, его компьютер, информацию, которая могла быть заложена в нем и передана по назначению. Офицер был излишне дотошным, задавал подробные вопросы и все, что узнавал, мог передать с помощью компьютера. Дюмареста не покидало необъяснимое чувство, что он, помимо своей воли, оказался вовлечен в какую-то сложную, затяжную игру-борьбу и что так просто выйти из этого дела ему не удастся. Эрл шевельнулся; луч заходящего солнца заиграл на кровавом камне перстня, который он носил на среднем пальце левой руки.
Квендис медленно произнес:
– Вам пришлось проделать столь дальний путь, чтобы передать мне послание Карла. Я очень вам обязан. Скажите, могу ли я чем-нибудь отплатить вам за ваши хлопоты и услугу?
– Вы можете помочь мне найти одного человека; он коллекционер старины и его имя – Делмайер. Вы не можете сказать, где он живет?
– Это просто, – ответил Квендис. – Но вряд ли вам понравится то, что вы там увидите…
Дюмарест смотрел с борта кара на лежащие внизу земли, покрытые странными желтыми растениями, обширные виноградники с лозами, сплетенными в каком-то сумасшедшем беспорядке; огороды, тянувшиеся разноцветным ковром к северу, перемежались с цветущими и плодоносящими фруктовыми садами – все чередовалось и перемежалось, не подчиняясь какой-либо гармонии или порядку.
– Вы не поверите, Эрл, но когда-то здесь были ухоженные сады и уютная ферма.
– Делмайера?
– Вы можете теперь получить заочное представление о его усадьбе. – Квендис поднял руку. – Вон там, на пригорке, видите?
Дюмарест посмотрел, куда показывал гроуэр; среди буйных виноградных лоз, усыпанных яркими алыми цветами, горящими в лучах заходящего солнца, почти не было видно небольшого строения, оно буквально тонуло в окружающих его кострах цветов и лоз.
– Это было чудесное место, – произнес Квендис с сожалением. – В него был вложен труд многих и многих поколений. Я часто бывал здесь раньше. Делмайер был очень гостеприимным хозяином; он любил и умел принимать гостей. Есть что вспомнить. Разные прекрасные вина, блюда из мяса и рыбы, приготовленные рукой настоящего мастера, свежие фрукты и десятки видов овощей. Мы сидели ночи напролет; он всегда собирал интересные компании и знал, чем удивить и порадовать гостей!
Он, помолчав, вздохнул:
– Но сейчас ничего этого уже нет.
– И давно?
– Уже три года, с тех пор, как буйные, неуправляемые мутационные изменения, вызванные какой-то инфекцией, принесенной с дождем, поразили его угодья.
– А что Делмайер?
– Он покончил с собой, когда стало ясно, что земли нельзя вернуть к жизни. Он пытался; мы делали все, чтобы оживить ее; но ничто не дает нужного эффекта, если подобный сорняк укореняется в почве.
Голос Квендиса звучал глухо и устало.
– Делмайер был хорошим человеком. У него было около тысячи работников на фермах, и он нанимал рабочих с разоренных северных ферм; благодаря ему они могли жить. Поэтому он смог только умереть, когда понял, что земли для жизни больше нет, а они все пришли к нему с пустыми протянутыми руками…
Эрл ступил на склон у бывшей усадьбы, где Квендис посадил кар. Склон был покрыт той же буйной растительностью яркого, ядовитого оттенка, что и все вокруг. Он наклонился, рассматривая могучих уродов, захвативших землю. Это были очень сильные и живучие особи; Эрл видел тонкий верхний отросток, который тянулся от второго, толщиной в палец, а тот, в свою очередь, гнездился на основном стебле толщиной в руку. Растение было упругим, крепким и скользким, все покрыто колючками, шипами и буграми. Густой сок вытек из стебля, сломанного Эрлом. Капля попала ему на ладонь, и он быстро стер ее, почувствовав ожог кислотой. От сока растений исходил отвратительный, удушливый запах, быстро распространявшийся в воздухе.
– Мы не смогли справиться с этой нечистью, – сказал Квендис, когда Эрл выпрямился. – Трехлетние растения достигают толщины человеческого тела; скорость их роста и способность к регенерации просто феноменальны! Они начинают давать семена через год, не считая зимы; эти семена вбуравливаются в почву, заражают воздух и отравляют все. Их нельзя вырубить, потому что кислота жжет кожу; их нельзя сжечь, потому что, сгорая, они выбрасывают в воздух ядовитые продукты горения, которые попадают в легкие человека и вызывают спазмы и остановку дыхания. Их можно только выпалывать вместе с корнями, потому что любой оставшийся в земле кусок снова порождает растение. Эти сорняки, – объяснил он, – результат какой-то неизвестной мутации. И обычные, культивированные растения не выживают в борьбе с ними.
Дюмарест взглянул на заросшую усадьбу. Он подумал, что к ней можно пробиться, имея отряд рабочих, одетых в защитные костюмы и вооруженных лазерами.
Квендис покачал головой, выслушав его:
– Нет, Эрл, ничего не получится.
– Почему?
– Мы уже все это испробовали. Усадьба находится примерно в миле от этого места, где мы с тобой стоим. Если даже ты наймешь отряд из нескольких хорошо экипированных человек и вооружишь их лазерами, то они, сжигая стебли и задыхаясь в защитных масках от ядовитых запахов, смогут с трудом проходить в день лишь около десяти ярдов, не больше: толщина стволов там, в низине, огромна. А за неделю, пока вы будете приближаться к усадьбе, новые растения заполонят дорогу, которую вы с таким трудом отвоевали.
– Хорошо, есть другой путь, – не сдавался Эрл. – Я могу использовать кар, добраться до усадьбы, с помощью лазера освободить вход и проникнуть внутрь!
– И что ты рассчитываешь найти там? Пустой дом, наполненный разными старинными книгами, вещами, раритетами? Кабинеты, которые только и ждут, как бы помочь тебе в исследовании? А найдешь ты там кучу хлама, тлен, остатки и ошметки старинных вещей, уничтоженных ядовитыми продуктами дыхания этих гигантских сорняков. И все твои траты окажутся бессмысленными.
Он помолчал, вздохнул и тихо произнес:
– И еще не забывай, Эрл. У тебя в распоряжении всего семь дней до возвращения на таможню.
– И что?
– Проникновение в усадьбу с воздуха, использование лазеров и поиск займут гораздо больше времени. Ты просто не успеешь.
Время! Эрл сжал кулаки: он снова опоздал! Все знания и документы, которыми владел Делмайер, уже недоступны, утеряны безвозвратно! Уже около трех лет!
– А Карл не знал об этом несчастье?
– Нет. Он улетел пять лет назад, – ответил Квендис. – Чуть позже, чем этот сорняк впервые появился в наших краях. Карл был очень умен, он догадался, что нам предстоит жестокая борьба с этим страшным врагом, и он был занят поисками оружия: средства, или метода, которые помогли бы нам победить этих чудовищ. Из его послания следует, что по крайней мере три планеты просто не в силах нам помочь.
Дюмарест был нетерпелив:
– Эти растения можно уничтожить лазером! Вы можете подвергнуть зараженные площади кратковременному облучению, потом сжечь остатки растений. Пепел поможет удобрить землю; для ее восстановления, ликвидации последствий, вы можете использовать специальные бактерии и низшие организмы. Вы оживите землю постепенно и через пять лет сможете выращивать здесь нормальные посевы.
Квендис ответил тихо, не глядя Эрлу в глаза:
– Неужели ты думаешь, что мы сможем убить землю?
– Не убить, а попытаться помочь!
– Облучая ее?
– Если поможет только это – то почему нет?
Квендис с трудом сдерживал гнев. Дюмарест был чужим на этой планете земледельцев. И не мог осознать всю чудовищность своего предложения. Поднять руку на землю! Убить землю огнем радиации! Своими руками отнять жизнь у каждой ее частички, отравить каждое семя, которое может дать жизнь множеству других семян, жизней! А восстановить – в этом просто нет никакой уверенности. Такой процесс убийства может стать необратимым.
Эрл наблюдал за ним; почувствовал его гнев и понял его мысли и настроения. Он произнес мягко и примирительно:
– Я – чужой здесь, плохо знаю ваши привычки и обычаи. Просто, если мне угрожают, я стараюсь защищаться, как могу.
– Здесь нет явного нападения, – устало ответил Квендис. Он слишком устал от внутреннего напряжения и переживаний; такой гнев, такие переживания – уже не для его возраста, и он был рад, что умеет терпеть, а не бить в ответ. А незнакомец слишком молод, и он всегда будет отвечать ударом на удар, даже если это ведет его к гибели.
Он терпеливо пояснил:
– Мысль об убийстве земли просто неприемлема для нас. И вы поступите мудро, если больше не будете говорить среди нас о подобном.
– Я понял это. – Дюмарест вновь посмотрел на море сорняков, поглотившее все живое вокруг. – Может быть, существуют какие-то живые организмы – насекомые, бактерии, – которые в состоянии справиться с этим видом сорняков?
– Это как раз то, что искал Карл. Если они существуют, то только здесь, в системе Техноса.
– А те семена, которые заразили ваши земли, – тоже с Техноса?
– Так вы знаете эту историю? – Квендис взглянул на Эрла, потом качнул головой: – Вы только догадываетесь, но это верная догадка. Мы были счастливы и спокойны когда-то; мы заботились о земле, возделывали ее из поколения в поколение, выращивали злаковые, фрукты и цветы. Продукция была очень хороша, многое шло на экспорт: еда, вина, семена, парфюмерия! Однажды Технос потребовал от нас людей, чтобы помочь им в войне с Гестом. Мы отказались. А через месяц появились эти сорняки. Они появились на севере, на одном малюсеньком клочке земли, но это было только начало. Они распространились мгновенно, подобно пожару, пожирая все новые и новые ухоженные земли. А с Техноса пришло предупреждение: пока мы упорствуем, на нашей планете будут появляться все новые и новые ядовитые растения-чудовища! И с тех пор мы стали зависимым миром, подчиняющимся и управляемым людьми в красно-черной форме.
Квендис вышел из зала на воздух, посмотрел на небо. Солнце уже перевалило за полуденную отметку, и Квендис задумался над тем, чем ему стоит сейчас заняться. Очередной прилетевший корабль уже высадил пассажиров и Квендис, вглядываясь в лица прибывших, в который раз распрощался со своей хрупкой надеждой встретить дорогого ему человека. Квендис старался убить в себе этот огонек надежды на встречу; слишком болезненны были воспоминания, касавшиеся прошлого, связанного с очень родным для него человеком. Квендис отошел немного в сторону от выхода, стараясь не привлекать внимания охранников своей назойливостью и не вызывать лишних вопросов своим присутствием.
Он уже развернулся, собираясь уходить, когда кто-то коснулся его руки. Квендис почувствовал, как сердце начинает быстро колотиться при виде ненавистного красно-черного мундира.
Солдат был очень корректен:
– Ваше имя Лимейн?
– Да. Я – гроуэр Лимейн, – он подчеркнул свой статус. – Что вы хотите?
– Следуйте за мной к выходу. – Солдат не ответил на его вопрос. – Немедленно.
Подчиняясь и внутренне негодуя, Квендис пошел за охранником, ловя на себе вопросительные и непонимающие взгляды слоняющихся вокруг рабочих и гроуэров, бывших на собрании. Он машинально отметил, что вокруг слишком много здоровых людей шатается без дела, хотя сейчас наступило напряженное время уборки урожая. Наверное, это работники из разоренных фермерских хозяйств, решил он для себя. Им не удалось найти новую работу, и сейчас они слонялись в ожидании удачного найма или в надежде на недорогой ближний перелет на соседнюю планету в поисках работы. Невостребованные силы и рабочие руки, потенциальные работники покидают планету, с горечью отметил он. Но такова жизнь.
– Подождите здесь. – Охранник ушел, даже не глянув в его сторону. Лимейн почувствовал глухое раздражение и растущий протест. Наденьте на нормального человека форму, дайте ему в руки оружие – и вот вам монстр, не ведающий чувств и желаний нормальных людей, думал Квендис с горечью и болью.
Со стороны взлетной полосы к нему приближался офицер. Подойдя вплотную и внимательно оглядев его, он спросил:
– Вы – Лимейн?
– Я – гроуэр Лимейн, – ответил он чуть громче, чем следовало.
– Здесь вас дожидается один человек, чтобы передать послание. – Как и солдат, офицер был предельно лаконичен. Он повернулся к Дюмаресту. – Говорите.
Квендис оглядывал незнакомца. Тот был одет в тунику с длинными рукавами, брюки, заправленные в высокие сапоги. Вся его одежда была серых тонов. Черты лица незнакомца были твердыми, даже тяжелыми, словно вырубленными из камня. Очень волевой, выдающийся вперед подбородок и неожиданно мягкие губы. Квендис подумал, что это лицо может принадлежать человеку, который с юных лет привык рассчитывать только на себя, на свои силы и опыт, а не на поддержку Гильдии или Семьи. И этот человек должен сообщить ему какое-то известие! Боже! Дай ему силы и ума правильно оценить ситуацию; не выложить ничего лишнего, чтобы самому не погореть и не потащить за собой его, Квендиса! Слишком все сложно и запутанно, а постороннему понять это сразу очень трудно!
– Я от вашего брата, – медленно произнес Дюмарест. – Он мертв, и сделать уже ничего нельзя.
Карл – мертв! Квендис чувствовал, что его плечи дрожат и он не может сдержать рвущийся из глубины стон отчаяния и боли. Он слишком любил Карла и слишком во многом виноват перед ним! Квендис старался взять себя в руки, зная, что таможенный офицер внимательно следит за каждым его жестом, взглядом и словом.
– Вы принесли тяжелое известие, – проговорил он, обращаясь к Эрлу. – А что Карл просил передать на словах?
– Он просил простить его. Объяснил, что был слишком юн тогда, чтобы правильно оценить выбор Сюзанны. Он просил передать также, что он любит вас обоих и полагает, что она сделала правильный выбор.
Черты лица Квендиса обозначились резче, посуровели.
– Я очень признателен вам за то, что вы передали мне последние слова родного мне человека, – произнес он медленно. – Как вы, наверное, смогли догадаться, мы жестоко поссорились перед разлукой и расстались обиженные и разгневанные. Я был бы очень признателен вам, если бы вы рассказали мне и жене о последних часах его жизни. Окажите нам честь и будьте нашим гостем.
– Можете пройти, – обратился инспектор к Эрлу. – Я отметил ваши въездные документы. Вы обязаны отметиться на таможне через семь дней.
Он взглянул на Квендиса:
– Вы ответственны за его пребывание в городе.
Офицер развернулся и направился в свое рабочее помещение. Квендис проводил его глазами, затем посмотрел на Эрла:
– У меня здесь летающий кар. Если вы не против, мы отправимся сейчас же и скоро будем у меня.
Кар был небольшим и предназначался для деловых поездок. Размеры его были приблизительно шесть на двадцать футов; высота борта – около трех. На одной стороне располагалась кабина, защищавшая от непогоды приборы и руль управления. Остальной площади вполне хватало, чтобы достаточно комфортно разместить трех пассажиров. Квендис возобновил разговор, только когда быстрый полет, сопровождавшийся порывами ветра и перестуком приборов, сменился мягким планированием над полями, простиравшимися, казалось, до самого горизонта.
– Как ваше имя?
Дюмарест ответил и, немного помолчав, продолжил:
– Ваш брат умер на Кловисе. Должен ли я сообщить вам правдивые факты его смерти, или мне продолжать лгать?
– Мне нужна правда.
И Квендис услышал рассказ о трудных последних часах, которые Эрл провел с его младшим братом. Его лицо оставалось спокойным, лишь руки чуть крепче, чем следовало, сжимали рычаги управления.
– Печальный конец, – подытожил он, когда Эрл окончил свой рассказ. – Вам, пожалуй, придется смягчить некоторые подробности этой истории, когда вы будете рассказывать ее моей жене. Она слишком любила Карла.
Он немного помолчал и добавил:
– А теперь можете передать мне послание. То, что просил Карл.
– Он очень хотел, чтобы вы услышали следующее: по-прежнему нет ответов относительно Шема, Делфа и Кловиса. Для меня это лишь набор слов, не имеющий смысла.
– И тем не менее, вы лгали инспектору на таможне, – скороговоркой произнес Квендис, – почему?
– У меня были на то свои причины, – ответил Эрл. Он слишком отчетливо видел на таможне высокие стены, окружавшие взлетное поле, все ближайшие окрестности, буквально наводненные вооруженной охраной, которая пристально всматривалась и вслушивалась в слова каждого прибывшего. И еще он прекрасно чувствовал страх, опасения собеседника, что он скажет что-то лишнее, что повлечет за собой необратимые тяжелые последствия. Поэтому ему показалось правильнее солгать в той обстановке слежки и напряженности, поскольку переданное через него послание могло нести двойной смысл, а Эрлу не хотелось оказаться вовлеченным в местную политическую борьбу.
Эрл откинулся на сиденье, чуть прикрыв глаза, вспоминая офицера на Кловисе, его вопросы, его компьютер, информацию, которая могла быть заложена в нем и передана по назначению. Офицер был излишне дотошным, задавал подробные вопросы и все, что узнавал, мог передать с помощью компьютера. Дюмареста не покидало необъяснимое чувство, что он, помимо своей воли, оказался вовлечен в какую-то сложную, затяжную игру-борьбу и что так просто выйти из этого дела ему не удастся. Эрл шевельнулся; луч заходящего солнца заиграл на кровавом камне перстня, который он носил на среднем пальце левой руки.
Квендис медленно произнес:
– Вам пришлось проделать столь дальний путь, чтобы передать мне послание Карла. Я очень вам обязан. Скажите, могу ли я чем-нибудь отплатить вам за ваши хлопоты и услугу?
– Вы можете помочь мне найти одного человека; он коллекционер старины и его имя – Делмайер. Вы не можете сказать, где он живет?
– Это просто, – ответил Квендис. – Но вряд ли вам понравится то, что вы там увидите…
Дюмарест смотрел с борта кара на лежащие внизу земли, покрытые странными желтыми растениями, обширные виноградники с лозами, сплетенными в каком-то сумасшедшем беспорядке; огороды, тянувшиеся разноцветным ковром к северу, перемежались с цветущими и плодоносящими фруктовыми садами – все чередовалось и перемежалось, не подчиняясь какой-либо гармонии или порядку.
– Вы не поверите, Эрл, но когда-то здесь были ухоженные сады и уютная ферма.
– Делмайера?
– Вы можете теперь получить заочное представление о его усадьбе. – Квендис поднял руку. – Вон там, на пригорке, видите?
Дюмарест посмотрел, куда показывал гроуэр; среди буйных виноградных лоз, усыпанных яркими алыми цветами, горящими в лучах заходящего солнца, почти не было видно небольшого строения, оно буквально тонуло в окружающих его кострах цветов и лоз.
– Это было чудесное место, – произнес Квендис с сожалением. – В него был вложен труд многих и многих поколений. Я часто бывал здесь раньше. Делмайер был очень гостеприимным хозяином; он любил и умел принимать гостей. Есть что вспомнить. Разные прекрасные вина, блюда из мяса и рыбы, приготовленные рукой настоящего мастера, свежие фрукты и десятки видов овощей. Мы сидели ночи напролет; он всегда собирал интересные компании и знал, чем удивить и порадовать гостей!
Он, помолчав, вздохнул:
– Но сейчас ничего этого уже нет.
– И давно?
– Уже три года, с тех пор, как буйные, неуправляемые мутационные изменения, вызванные какой-то инфекцией, принесенной с дождем, поразили его угодья.
– А что Делмайер?
– Он покончил с собой, когда стало ясно, что земли нельзя вернуть к жизни. Он пытался; мы делали все, чтобы оживить ее; но ничто не дает нужного эффекта, если подобный сорняк укореняется в почве.
Голос Квендиса звучал глухо и устало.
– Делмайер был хорошим человеком. У него было около тысячи работников на фермах, и он нанимал рабочих с разоренных северных ферм; благодаря ему они могли жить. Поэтому он смог только умереть, когда понял, что земли для жизни больше нет, а они все пришли к нему с пустыми протянутыми руками…
Эрл ступил на склон у бывшей усадьбы, где Квендис посадил кар. Склон был покрыт той же буйной растительностью яркого, ядовитого оттенка, что и все вокруг. Он наклонился, рассматривая могучих уродов, захвативших землю. Это были очень сильные и живучие особи; Эрл видел тонкий верхний отросток, который тянулся от второго, толщиной в палец, а тот, в свою очередь, гнездился на основном стебле толщиной в руку. Растение было упругим, крепким и скользким, все покрыто колючками, шипами и буграми. Густой сок вытек из стебля, сломанного Эрлом. Капля попала ему на ладонь, и он быстро стер ее, почувствовав ожог кислотой. От сока растений исходил отвратительный, удушливый запах, быстро распространявшийся в воздухе.
– Мы не смогли справиться с этой нечистью, – сказал Квендис, когда Эрл выпрямился. – Трехлетние растения достигают толщины человеческого тела; скорость их роста и способность к регенерации просто феноменальны! Они начинают давать семена через год, не считая зимы; эти семена вбуравливаются в почву, заражают воздух и отравляют все. Их нельзя вырубить, потому что кислота жжет кожу; их нельзя сжечь, потому что, сгорая, они выбрасывают в воздух ядовитые продукты горения, которые попадают в легкие человека и вызывают спазмы и остановку дыхания. Их можно только выпалывать вместе с корнями, потому что любой оставшийся в земле кусок снова порождает растение. Эти сорняки, – объяснил он, – результат какой-то неизвестной мутации. И обычные, культивированные растения не выживают в борьбе с ними.
Дюмарест взглянул на заросшую усадьбу. Он подумал, что к ней можно пробиться, имея отряд рабочих, одетых в защитные костюмы и вооруженных лазерами.
Квендис покачал головой, выслушав его:
– Нет, Эрл, ничего не получится.
– Почему?
– Мы уже все это испробовали. Усадьба находится примерно в миле от этого места, где мы с тобой стоим. Если даже ты наймешь отряд из нескольких хорошо экипированных человек и вооружишь их лазерами, то они, сжигая стебли и задыхаясь в защитных масках от ядовитых запахов, смогут с трудом проходить в день лишь около десяти ярдов, не больше: толщина стволов там, в низине, огромна. А за неделю, пока вы будете приближаться к усадьбе, новые растения заполонят дорогу, которую вы с таким трудом отвоевали.
– Хорошо, есть другой путь, – не сдавался Эрл. – Я могу использовать кар, добраться до усадьбы, с помощью лазера освободить вход и проникнуть внутрь!
– И что ты рассчитываешь найти там? Пустой дом, наполненный разными старинными книгами, вещами, раритетами? Кабинеты, которые только и ждут, как бы помочь тебе в исследовании? А найдешь ты там кучу хлама, тлен, остатки и ошметки старинных вещей, уничтоженных ядовитыми продуктами дыхания этих гигантских сорняков. И все твои траты окажутся бессмысленными.
Он помолчал, вздохнул и тихо произнес:
– И еще не забывай, Эрл. У тебя в распоряжении всего семь дней до возвращения на таможню.
– И что?
– Проникновение в усадьбу с воздуха, использование лазеров и поиск займут гораздо больше времени. Ты просто не успеешь.
Время! Эрл сжал кулаки: он снова опоздал! Все знания и документы, которыми владел Делмайер, уже недоступны, утеряны безвозвратно! Уже около трех лет!
– А Карл не знал об этом несчастье?
– Нет. Он улетел пять лет назад, – ответил Квендис. – Чуть позже, чем этот сорняк впервые появился в наших краях. Карл был очень умен, он догадался, что нам предстоит жестокая борьба с этим страшным врагом, и он был занят поисками оружия: средства, или метода, которые помогли бы нам победить этих чудовищ. Из его послания следует, что по крайней мере три планеты просто не в силах нам помочь.
Дюмарест был нетерпелив:
– Эти растения можно уничтожить лазером! Вы можете подвергнуть зараженные площади кратковременному облучению, потом сжечь остатки растений. Пепел поможет удобрить землю; для ее восстановления, ликвидации последствий, вы можете использовать специальные бактерии и низшие организмы. Вы оживите землю постепенно и через пять лет сможете выращивать здесь нормальные посевы.
Квендис ответил тихо, не глядя Эрлу в глаза:
– Неужели ты думаешь, что мы сможем убить землю?
– Не убить, а попытаться помочь!
– Облучая ее?
– Если поможет только это – то почему нет?
Квендис с трудом сдерживал гнев. Дюмарест был чужим на этой планете земледельцев. И не мог осознать всю чудовищность своего предложения. Поднять руку на землю! Убить землю огнем радиации! Своими руками отнять жизнь у каждой ее частички, отравить каждое семя, которое может дать жизнь множеству других семян, жизней! А восстановить – в этом просто нет никакой уверенности. Такой процесс убийства может стать необратимым.
Эрл наблюдал за ним; почувствовал его гнев и понял его мысли и настроения. Он произнес мягко и примирительно:
– Я – чужой здесь, плохо знаю ваши привычки и обычаи. Просто, если мне угрожают, я стараюсь защищаться, как могу.
– Здесь нет явного нападения, – устало ответил Квендис. Он слишком устал от внутреннего напряжения и переживаний; такой гнев, такие переживания – уже не для его возраста, и он был рад, что умеет терпеть, а не бить в ответ. А незнакомец слишком молод, и он всегда будет отвечать ударом на удар, даже если это ведет его к гибели.
Он терпеливо пояснил:
– Мысль об убийстве земли просто неприемлема для нас. И вы поступите мудро, если больше не будете говорить среди нас о подобном.
– Я понял это. – Дюмарест вновь посмотрел на море сорняков, поглотившее все живое вокруг. – Может быть, существуют какие-то живые организмы – насекомые, бактерии, – которые в состоянии справиться с этим видом сорняков?
– Это как раз то, что искал Карл. Если они существуют, то только здесь, в системе Техноса.
– А те семена, которые заразили ваши земли, – тоже с Техноса?
– Так вы знаете эту историю? – Квендис взглянул на Эрла, потом качнул головой: – Вы только догадываетесь, но это верная догадка. Мы были счастливы и спокойны когда-то; мы заботились о земле, возделывали ее из поколения в поколение, выращивали злаковые, фрукты и цветы. Продукция была очень хороша, многое шло на экспорт: еда, вина, семена, парфюмерия! Однажды Технос потребовал от нас людей, чтобы помочь им в войне с Гестом. Мы отказались. А через месяц появились эти сорняки. Они появились на севере, на одном малюсеньком клочке земли, но это было только начало. Они распространились мгновенно, подобно пожару, пожирая все новые и новые ухоженные земли. А с Техноса пришло предупреждение: пока мы упорствуем, на нашей планете будут появляться все новые и новые ядовитые растения-чудовища! И с тех пор мы стали зависимым миром, подчиняющимся и управляемым людьми в красно-черной форме.