Страница:
Стоит мне только о чем-нибудь подумать, как оно тут же сбывается — в тамбуре нас поставили лицом к стене, заставили поднять руки и начали обыскивать. Вот и говори после этого, что мысль нематериальна! Руки рядового заскользили по моему телу вниз. Скоро он дойдет до моих ног, к которым приторочены ножи и кобура... Сейчас главное — фактор внезапности. Я переглянулся с моими парнями — доля секунды... Когда рядовой присел, ощупывая мои ноги, я нанес ему короткий и точный удар. Милиционер без стона осел на пол. Столь же мгновенные удары нанесли и Муха с Артистом... В результате милицейский наряд «сдался» без боя — сержант и рядовые лежали на грязном заплеванном полу без сознания...
Природа, создав человека с мозгами, одновременно лишила его многих защитных функций, которыми обладают животные. Мало того что на нас нет защитной шерсти, так у нас еще и огромное количество точек, удар по которым приводит если не к смерти, то к мгновенной потере сознания. Каждый спецназовец эти точки знает... Бей первым, Фредди!
Муха встал около дверей, держась за ручки, чтобы никто не мог войти в тамбур, а я всунул между автоматическими дверьми нож и резко повернул его в сторону. На мгновение двери слегка раздвинулись, и Артист сунул в щель руку. Мы отжали их в стороны. Первым прыгнул Муха, затем Артист, последним — я. Все трое кубарем покатились по склону, потом вскочили на ноги и побежали. Милиционеры придут в себя минуты через две-три, все зависит от того, у кого какая сопротивляемость организма «на ударное воздействие». Придут в себя, объявят тревогу, и вскоре к району нашей «высадки» начнут стягиваться милицейские подразделения. Хорошо, что нас вычислили на Савеловской дороге, а не по пути к Затопино, иначе те, кто затеял всю эту игру, знали бы о конечной цели нашего путешествия. Боюсь, правда, что они и так знают! Эти люди все просчитывают на несколько шагов вперед. Впрочем, мы действуем вопреки логике, нагло. Может быть, и ошибутся... Минут через пятнадцать бега по перелеску мы очутились у какого-то забора, за которым возвышалось трехэтажное кирпичное здание. Мы без колебаний полезли через забор...
Природа, создав человека с мозгами, одновременно лишила его многих защитных функций, которыми обладают животные. Мало того что на нас нет защитной шерсти, так у нас еще и огромное количество точек, удар по которым приводит если не к смерти, то к мгновенной потере сознания. Каждый спецназовец эти точки знает... Бей первым, Фредди!
Муха встал около дверей, держась за ручки, чтобы никто не мог войти в тамбур, а я всунул между автоматическими дверьми нож и резко повернул его в сторону. На мгновение двери слегка раздвинулись, и Артист сунул в щель руку. Мы отжали их в стороны. Первым прыгнул Муха, затем Артист, последним — я. Все трое кубарем покатились по склону, потом вскочили на ноги и побежали. Милиционеры придут в себя минуты через две-три, все зависит от того, у кого какая сопротивляемость организма «на ударное воздействие». Придут в себя, объявят тревогу, и вскоре к району нашей «высадки» начнут стягиваться милицейские подразделения. Хорошо, что нас вычислили на Савеловской дороге, а не по пути к Затопино, иначе те, кто затеял всю эту игру, знали бы о конечной цели нашего путешествия. Боюсь, правда, что они и так знают! Эти люди все просчитывают на несколько шагов вперед. Впрочем, мы действуем вопреки логике, нагло. Может быть, и ошибутся... Минут через пятнадцать бега по перелеску мы очутились у какого-то забора, за которым возвышалось трехэтажное кирпичное здание. Мы без колебаний полезли через забор...
2
Генерал Зеленцов сидел за столом в своем кабинете. Стрелки на напольных часах показывали восьмой час. Еще одно дело, один доклад, и все, и можно будет ехать домой, к жене. Зеленцова тревожило, что не звонит Антон Владленович. Обещал — и не звонит. Генерал несколько раз набирал и номер дачи, и квартиры, и сотовый — все тщетно, как отрезало! Может, что случилось? Но тогда Зеленцов знал бы об этом! Все-таки он не какой-нибудь там рядовой фээсбэшник, вся оперативная информация со всех концов страны поступает к нему в течение часа.
Пискнул селектор.
— Да?
— К вам полковник Голубков, — раздался в селекторе голос секретаря.
— Давай его сюда! — приказал генерал.
Голубков вошел в кабинет с папкой под мышкой, поздоровался, Зеленцов кивнул в знак приветствия, жестом предложил сесть.
— Ну что, чем порадуешь, полковник? — спросил он, когда Голубков опустился на стул.
— Честно сказать, ничем, — вздохнул Голубков.
— Что значит — ничем? — Генерал метнул на полковника недобрый взгляд. — По твоей вине произошла утечка информации. По твоей вине оперативный работник, вместо того чтобы выполнить возложенное на него задание, совершил преступление в составе банды и ушел в бега! Давай, давай, докладывай!
Голубков со вздохом расстегнул папку, вынул из нее какие-то бумаги.
— Я вам уже говорил, что считаю Пастухова невиновным в провале операции...
— Вот что, полковник Голубков, хотите написать рапорт об отставке? Пожалуйста, я препятствовать не буду. Сейчас ваша задача не выгораживать Пастухова, а вычислить его до того, как он предпримет шаги, угрожающие безопасности, в том числе и нашей. Ну?
— Час назад трое мужчин уложили в тамбуре милицейский наряд и на полном ходу выпрыгнули из электрички.
— Что значит — уложили? Убили? — нахмурился генерал.
— Нет, ну что вы! Просто отключили ненадолго, — невольно усмехнулся Голубков, вспомнив о мгновенной реакции Пастухова. — По описаниям, данным пострадавшими милиционерами, это были Сергей Пастухов, Семен Злотников и Олег Мухин.
— Они что, опять вместе? — поинтересовался генерал.
— Они всегда вместе, — ответил Голубков. — Это такая команда, что... Побольше бы нам таких...
— Провальных, — добавил Зеленцов, усмехнувшись. — Ну, дальше.
— Дальше их след теряется. Предполагать можно только одно — поймали машину и выбрались из зоны оцепления не по Дмитровскому шоссе, которое находится под усиленным контролем милиции, а окольными путями.
— Ну-ка, покажи мне карту! — приказал Зеленцов. Полковник Голубков развернул на столе крупномасштабную карту.
— Вот здесь они выпрыгнули с поезда, рядом с Хлебниковом. — Палец Голубкова заскользил по карте. — Влево не пойдешь — там канал, река. Можно только вправо, к шоссе, но обязательно нужно пересекать автомобильный мост.
— Дальнейшие действия спрогнозировал?
— Пытался.
— Ну?
— Есть несколько вариантов: во-первых, они попробуют прорваться к Затопино. Пастухов там все места знает, спрячется так, что ни в жизнь не найти, во-вторых, Артист. Злотниковский театр сейчас находится на гастролях, в здании пусто, осталась только охрана и несколько человек из администрации. Трем спецназовцам проникнуть незамеченными в помещение театра ничего не стоит. Отсиживаться там можно долго, очень долго. Вариант третий — Мухин. У него на паях с Хохловым детективное агентство...
— "Лунный свет", — неожиданно сказал генерал.
— При чем тут свет? — удивился Голубков.
— Кино такое смотрел. Про парочку, которая создала агентство. А где, кстати, Хохлов и этот, как его, который у них в качестве Айболита?
— Перегудов, что ли?
— Да, он самый.
— Ищем. Да никуда они не денутся, объявятся. Насколько я вас понял, вы опасаетесь утечки от Пастухова?
— Понятливый какой! Я ничего не опасаюсь. Это тебе надо думать, чем после провала задницу прикрыть.
Зеленцов слукавил, он боялся. В последнее время он чувствовал, как прочный фундамент, который он себе выстроил, поднимаясь по служебной лестнице, вдруг дал трещину, словно его тряхнуло сильным землетрясением.
— Я думаю, — вздохнул Голубков, — Муха вполне может разместить друзей в своем офисе. Место тихое, клиентов нет, места предостаточно.
— Так-так, — задумчиво произнес генерал. — Вот что, полковник, последние две версии годятся. А насчет Затопино — забудь. Пастухов никогда не поведет своих бойцов к себе домой. Он ведь прекрасно знает, что тем самым может подставить под удар жену и дочь.
— Но...
— Никаких «но»! — строго сказал Зеленцов.
— Есть отрабатывать две последние версии и забыть про Затопино! — отчеканил Голубков.
— Что за ор, полковник, мы не на плацу! — поморщился генерал.
— Ладно, не буду, — кивнул Голубков. Он свернул карту, сунул ее в папку вместе с бумагами. — Разрешите идти?
— Да, и докладывать мне о ситуации каждый час! — приказал Зеленцов.
— Есть! — Голубков вышел и прикрыл за собой дверь.
Полковник замер на полушаге.
— Да что ж это такое! — покачал головой генерал. — Связисты хреновы! Поувольнять всех к чертовой матери!
Наконец ему удалось дозвониться.
— Циркач?
— Да.
— Как там у тебя?
— Тихо и красиво. Воздух чистый.
— Ты на точке?
— Давно.
— Вот что. Объект может быть не один, а с компанией. Всего трое. Так что поосторожней мне там.
— Не впервой. А что с компанией делать? Оставить или?..
— То же самое, что и с объектом. Это его друзья-вояки. Я тебе подкрепление пришлю.
— Нет. Я в такие игры не играю. Никаких подкреплений! Мне вообще наплевать, сколько их там, хоть целый полк! Все!
Трубка запикала короткими гудками.
«Своенравный парень этот Циркач, — подумал Зеленцов. — Во времена, когда я начинал, попробуй-ка вот так поговорить с начальством — мигом поставят под холодный душ! А сейчас ничего. Потому что этот Циркач прекрасно знает, насколько я от него завишу. Нет, он никогда не осмелится меня шантажировать, но и никакого страха у него нет... Впрочем, его тоже можно понять — он одиночка, „нелегал“, ходит так, что лист не шелохнется, а я предлагаю ему подкрепление! Ладно, лишь бы ликвидация прошла успешно».
Зеленцов скинул с ног парадные туфли, в которых он всегда ходил на работе, и сунул ноги в ботинки. Сейчас он поедет домой и забудет на время обо всех заботах и волнениях. Жена просила зайти в магазин, купить продуктов. Сто раз говорил ей — найми горничную! Нет, не хочет. Боится, что та начнет воровать, а то еще хуже — положит глаз на мужа... Ну а что? Все люди, все живые... Теперь вот езди, покупай сырковую массу и александровский кефир!
Пискнул селектор.
— Да?
— К вам полковник Голубков, — раздался в селекторе голос секретаря.
— Давай его сюда! — приказал генерал.
Голубков вошел в кабинет с папкой под мышкой, поздоровался, Зеленцов кивнул в знак приветствия, жестом предложил сесть.
— Ну что, чем порадуешь, полковник? — спросил он, когда Голубков опустился на стул.
— Честно сказать, ничем, — вздохнул Голубков.
— Что значит — ничем? — Генерал метнул на полковника недобрый взгляд. — По твоей вине произошла утечка информации. По твоей вине оперативный работник, вместо того чтобы выполнить возложенное на него задание, совершил преступление в составе банды и ушел в бега! Давай, давай, докладывай!
Голубков со вздохом расстегнул папку, вынул из нее какие-то бумаги.
— Я вам уже говорил, что считаю Пастухова невиновным в провале операции...
— Вот что, полковник Голубков, хотите написать рапорт об отставке? Пожалуйста, я препятствовать не буду. Сейчас ваша задача не выгораживать Пастухова, а вычислить его до того, как он предпримет шаги, угрожающие безопасности, в том числе и нашей. Ну?
— Час назад трое мужчин уложили в тамбуре милицейский наряд и на полном ходу выпрыгнули из электрички.
— Что значит — уложили? Убили? — нахмурился генерал.
— Нет, ну что вы! Просто отключили ненадолго, — невольно усмехнулся Голубков, вспомнив о мгновенной реакции Пастухова. — По описаниям, данным пострадавшими милиционерами, это были Сергей Пастухов, Семен Злотников и Олег Мухин.
— Они что, опять вместе? — поинтересовался генерал.
— Они всегда вместе, — ответил Голубков. — Это такая команда, что... Побольше бы нам таких...
— Провальных, — добавил Зеленцов, усмехнувшись. — Ну, дальше.
— Дальше их след теряется. Предполагать можно только одно — поймали машину и выбрались из зоны оцепления не по Дмитровскому шоссе, которое находится под усиленным контролем милиции, а окольными путями.
— Ну-ка, покажи мне карту! — приказал Зеленцов. Полковник Голубков развернул на столе крупномасштабную карту.
— Вот здесь они выпрыгнули с поезда, рядом с Хлебниковом. — Палец Голубкова заскользил по карте. — Влево не пойдешь — там канал, река. Можно только вправо, к шоссе, но обязательно нужно пересекать автомобильный мост.
— Дальнейшие действия спрогнозировал?
— Пытался.
— Ну?
— Есть несколько вариантов: во-первых, они попробуют прорваться к Затопино. Пастухов там все места знает, спрячется так, что ни в жизнь не найти, во-вторых, Артист. Злотниковский театр сейчас находится на гастролях, в здании пусто, осталась только охрана и несколько человек из администрации. Трем спецназовцам проникнуть незамеченными в помещение театра ничего не стоит. Отсиживаться там можно долго, очень долго. Вариант третий — Мухин. У него на паях с Хохловым детективное агентство...
— "Лунный свет", — неожиданно сказал генерал.
— При чем тут свет? — удивился Голубков.
— Кино такое смотрел. Про парочку, которая создала агентство. А где, кстати, Хохлов и этот, как его, который у них в качестве Айболита?
— Перегудов, что ли?
— Да, он самый.
— Ищем. Да никуда они не денутся, объявятся. Насколько я вас понял, вы опасаетесь утечки от Пастухова?
— Понятливый какой! Я ничего не опасаюсь. Это тебе надо думать, чем после провала задницу прикрыть.
Зеленцов слукавил, он боялся. В последнее время он чувствовал, как прочный фундамент, который он себе выстроил, поднимаясь по служебной лестнице, вдруг дал трещину, словно его тряхнуло сильным землетрясением.
— Я думаю, — вздохнул Голубков, — Муха вполне может разместить друзей в своем офисе. Место тихое, клиентов нет, места предостаточно.
— Так-так, — задумчиво произнес генерал. — Вот что, полковник, последние две версии годятся. А насчет Затопино — забудь. Пастухов никогда не поведет своих бойцов к себе домой. Он ведь прекрасно знает, что тем самым может подставить под удар жену и дочь.
— Но...
— Никаких «но»! — строго сказал Зеленцов.
— Есть отрабатывать две последние версии и забыть про Затопино! — отчеканил Голубков.
— Что за ор, полковник, мы не на плацу! — поморщился генерал.
— Ладно, не буду, — кивнул Голубков. Он свернул карту, сунул ее в папку вместе с бумагами. — Разрешите идти?
— Да, и докладывать мне о ситуации каждый час! — приказал Зеленцов.
— Есть! — Голубков вышел и прикрыл за собой дверь.
* * *
«Неужели Зеленцов ведет двойную игру? — думал Голубков, идя по коридору. — Совершенно очевидно, что он как огня боится Пастуха и его команды. Что такого может знать Сергей, чего не знаю я? Ведь там, в Сочи, мы были вместе. А может быть, операция по прикрытию министра была провалена специально?»Полковник замер на полушаге.
* * *
Зеленцов торопливо набирал номер сотового, но, как назло, звонок срывался на пятой цифре.— Да что ж это такое! — покачал головой генерал. — Связисты хреновы! Поувольнять всех к чертовой матери!
Наконец ему удалось дозвониться.
— Циркач?
— Да.
— Как там у тебя?
— Тихо и красиво. Воздух чистый.
— Ты на точке?
— Давно.
— Вот что. Объект может быть не один, а с компанией. Всего трое. Так что поосторожней мне там.
— Не впервой. А что с компанией делать? Оставить или?..
— То же самое, что и с объектом. Это его друзья-вояки. Я тебе подкрепление пришлю.
— Нет. Я в такие игры не играю. Никаких подкреплений! Мне вообще наплевать, сколько их там, хоть целый полк! Все!
Трубка запикала короткими гудками.
«Своенравный парень этот Циркач, — подумал Зеленцов. — Во времена, когда я начинал, попробуй-ка вот так поговорить с начальством — мигом поставят под холодный душ! А сейчас ничего. Потому что этот Циркач прекрасно знает, насколько я от него завишу. Нет, он никогда не осмелится меня шантажировать, но и никакого страха у него нет... Впрочем, его тоже можно понять — он одиночка, „нелегал“, ходит так, что лист не шелохнется, а я предлагаю ему подкрепление! Ладно, лишь бы ликвидация прошла успешно».
Зеленцов скинул с ног парадные туфли, в которых он всегда ходил на работе, и сунул ноги в ботинки. Сейчас он поедет домой и забудет на время обо всех заботах и волнениях. Жена просила зайти в магазин, купить продуктов. Сто раз говорил ей — найми горничную! Нет, не хочет. Боится, что та начнет воровать, а то еще хуже — положит глаз на мужа... Ну а что? Все люди, все живые... Теперь вот езди, покупай сырковую массу и александровский кефир!
3
Была глубокая ночь. Антон Владленович велел водителю остановиться около ворот коллективного сада. Охранники выбрались из машины, огляделись, сделали Антону Владленовичу знак — можно. Он вышел из «мерседеса». Один из охранников открыл калитку и направился по дорожке вдоль домов. Антон Владленович шел за его спиной. Второй охранник прикрывал его сзади. Скоро они свернули на вторую аллею.
«Первая, вторая, третья, четвертая», — считал про себя Антон Владленович, чувствуя, как внутри все противно дрожит. Раньше он не боялся никого и ничего, а сейчас ему очень хотелось бросить охранников и убежать без оглядки, спрятаться в нору и сидеть там, не высовывая носа, как какой-нибудь сурок.
Первый охранник нерешительно остановился около калитки. В доме горел свет. Освещены были и плотно зашторенные окна веранды. Охранник вопросительно посмотрел на Антона Владленовича.
— Давай, — шепотом подбодрил его тот.
Первый охранник достал из кобуры под мышкой пистолет, его примеру последовал второй. Держа пистолеты стволом вверх, они двинулись к крыльцу. Неслышно взошли на него, обследовали дверь. Второй охранник пнул ее ногой, дверь распахнулась. Охранники нырнули внутрь. Антон Владленович заозирался по сторонам. Они его оставили без прикрытия. А что, если сейчас какой-нибудь Вэн выскочит из-за угла с винтовкой наперевес? Что тогда?.. Но все было тихо. Дачный поселок дремал погруженный в темноту.
Через минуту первый охранник показался в дверном проеме и махнул рукой — можно! Антон Владленович, беспрестанно оглядываясь, зашагал к дому.
— Один Саша на чердаке, и больше никого, — шепотом сообщил охранник Антону Владленовичу.
Антон Владленович, войдя, сразу же увидел издырявленный, в подтеках крови потолок. Кровь была и на полу, и на столе. Кажется, все тут было забрызгано ею.
— Пойдемте, — кивнул второй охранник.
Они поднялись по лестнице на чердак. Охранник подал руку, помогая Антону Владленовичу перешагнуть через высокий чердачный порог.
Здесь было темно, и охранник посветил фонарем. Яркий луч выхватил фигуру Саши, лежащего в неестественной позе на боку в луже крови. Рядом валялся выпавший из его руки пистолет и гильзы.
— Фу! — сморщился Антон Владленович и торопливо схватился за балку, почувствовав, как закружилась голова.
— Вам плохо?
— Нет-нет, ничего. — Антон Владленович начал торопливо спускаться по лестнице. — Вот что, ребята, найдите-ка лопаты. Здесь надо как следует прибраться...
Лопаты нашлись в сарае за домом. Охранники вырыли у забора рядом с соседним участком яму метра в полтора глубиной, на одеяле, которое нашлось в комнате, перетащили труп Саши и сбросили его в яму. Торопливо засыпали яму землей, сверху набросали листвы и веток, так чтобы никто не мог догадаться, что здесь находится могила. Потом началась генеральная уборка на веранде. Охранники смывали кровь с потолка, с пола, со стола, с посуды, собирали разлетевшиеся по веранде и чердаку гильзы... Антон Владленович в это время сидел в комнате и читал книгу, которую, судя по всему, забыл Вэн, — «Золотой храм» Мисимы. Через час с небольшим все было кончено. Даже дырки от пуль на потолке были заклеены кусочками обоев.
— Молодцы! — похвалил охранников Антон Владленович. — Будем считать, что я вам должен. Сколько — позже поговорим.
В пятом часу утра «мерседес» Антона Владленовича с потушенными фарами отъехал от ворот коллективного сада «Связьмонтаж»...
«Первая, вторая, третья, четвертая», — считал про себя Антон Владленович, чувствуя, как внутри все противно дрожит. Раньше он не боялся никого и ничего, а сейчас ему очень хотелось бросить охранников и убежать без оглядки, спрятаться в нору и сидеть там, не высовывая носа, как какой-нибудь сурок.
Первый охранник нерешительно остановился около калитки. В доме горел свет. Освещены были и плотно зашторенные окна веранды. Охранник вопросительно посмотрел на Антона Владленовича.
— Давай, — шепотом подбодрил его тот.
Первый охранник достал из кобуры под мышкой пистолет, его примеру последовал второй. Держа пистолеты стволом вверх, они двинулись к крыльцу. Неслышно взошли на него, обследовали дверь. Второй охранник пнул ее ногой, дверь распахнулась. Охранники нырнули внутрь. Антон Владленович заозирался по сторонам. Они его оставили без прикрытия. А что, если сейчас какой-нибудь Вэн выскочит из-за угла с винтовкой наперевес? Что тогда?.. Но все было тихо. Дачный поселок дремал погруженный в темноту.
Через минуту первый охранник показался в дверном проеме и махнул рукой — можно! Антон Владленович, беспрестанно оглядываясь, зашагал к дому.
— Один Саша на чердаке, и больше никого, — шепотом сообщил охранник Антону Владленовичу.
Антон Владленович, войдя, сразу же увидел издырявленный, в подтеках крови потолок. Кровь была и на полу, и на столе. Кажется, все тут было забрызгано ею.
— Пойдемте, — кивнул второй охранник.
Они поднялись по лестнице на чердак. Охранник подал руку, помогая Антону Владленовичу перешагнуть через высокий чердачный порог.
Здесь было темно, и охранник посветил фонарем. Яркий луч выхватил фигуру Саши, лежащего в неестественной позе на боку в луже крови. Рядом валялся выпавший из его руки пистолет и гильзы.
— Фу! — сморщился Антон Владленович и торопливо схватился за балку, почувствовав, как закружилась голова.
— Вам плохо?
— Нет-нет, ничего. — Антон Владленович начал торопливо спускаться по лестнице. — Вот что, ребята, найдите-ка лопаты. Здесь надо как следует прибраться...
Лопаты нашлись в сарае за домом. Охранники вырыли у забора рядом с соседним участком яму метра в полтора глубиной, на одеяле, которое нашлось в комнате, перетащили труп Саши и сбросили его в яму. Торопливо засыпали яму землей, сверху набросали листвы и веток, так чтобы никто не мог догадаться, что здесь находится могила. Потом началась генеральная уборка на веранде. Охранники смывали кровь с потолка, с пола, со стола, с посуды, собирали разлетевшиеся по веранде и чердаку гильзы... Антон Владленович в это время сидел в комнате и читал книгу, которую, судя по всему, забыл Вэн, — «Золотой храм» Мисимы. Через час с небольшим все было кончено. Даже дырки от пуль на потолке были заклеены кусочками обоев.
— Молодцы! — похвалил охранников Антон Владленович. — Будем считать, что я вам должен. Сколько — позже поговорим.
В пятом часу утра «мерседес» Антона Владленовича с потушенными фарами отъехал от ворот коллективного сада «Связьмонтаж»...
4. ПАСТУХОВ
Я прекрасно понимал, что менты будут охотиться за частниками и таксистами, поэтому решил применить «лисью» тактику. Ловили мы не легковушки, а «Газели» и «Бычки». «Легенда» была придумана простая.
— Слушай, мужик, помоги барахло перевезти. Видишь, грузчики мерзнут. Тут всего-то ничего!
Скоро нам повезло, попалась цельнометаллическая «Газель» с двумя сиденьями, на которых мы и разместились. «Газель» съехала с шоссе и пошла петлять по разбитым проселочным дорогам. Мест этих я не знал — догадывался только, что где-то впереди должны быть Подлипки или Мытищи. Долго на одном и том же виде транспорта передвигаться было нельзя, поэтому довольно скоро мы высадились из «Газели» в Беляниново около кирпичной «хрущевки». Я сначала по-честному расплатился с водителем, потом велел ему разворачиваться и открывать кузов, и пока он этим занимался, мы преспокойненько удрали. К нашему счастью, от Беляниново до Королева ходил рейсовый автобус, на который мы и сели. Впереди у нас было еще больше ста пятидесяти километров дороги на перекладных...
— Слушай, мужик, помоги барахло перевезти. Видишь, грузчики мерзнут. Тут всего-то ничего!
Скоро нам повезло, попалась цельнометаллическая «Газель» с двумя сиденьями, на которых мы и разместились. «Газель» съехала с шоссе и пошла петлять по разбитым проселочным дорогам. Мест этих я не знал — догадывался только, что где-то впереди должны быть Подлипки или Мытищи. Долго на одном и том же виде транспорта передвигаться было нельзя, поэтому довольно скоро мы высадились из «Газели» в Беляниново около кирпичной «хрущевки». Я сначала по-честному расплатился с водителем, потом велел ему разворачиваться и открывать кузов, и пока он этим занимался, мы преспокойненько удрали. К нашему счастью, от Беляниново до Королева ходил рейсовый автобус, на который мы и сели. Впереди у нас было еще больше ста пятидесяти километров дороги на перекладных...
5
Николай Викентьевич кивнул своей длинноногой секретарше, которая застыла в выжидательной подобострастной позе возле его стола.
— Зови всех!
— Сейчас, Николай Викентьевич, — кивнула секретарша и выпорхнула за дверь.
В кабинет начали входить люди. Восемь человек. Были они все, как на подбор, в почти одинаковых костюмах и начищенных тупоносых туфлях. Был среди них и Гера, гладко выбритый, собранный, подтянутый.
Все расселись по своим местам. Повисла пауза. Николай Викентьевич придирчиво оглядывал своих подчиненных, как командир полка оглядывает своих солдат во время строевого смотра.
— Ну что, все провалили, а теперь, значит, молчим? — произнес он наконец.
— Николай Викентьевич, мы же никак не могли знать, что у Мухина и Хохлова есть прикрытие из трех человек! Все было на мази. Никуда в они от нас не делись, но...
— Слушай, Гера, ты такой болтливый, — покачал головой Николай Викентьевич. — Нагадил, так помолчи. Александр Михалыч, что вы узнали о тех троих? — обратился он к седому мужчине в очках. По его военной выправке и холодному, сверлящему взгляду, еще более страшному из-за увеличивающих линз, сразу можно было понять, чем он занимался до прихода в фирму.
Александр Михайлович было вскочил со стула, но Николай Викентьевич жестом опять усадил его на место.
— Мы с вами не на параде, давайте-ка по-деловому — коротко и ясно.
— Хорошо, — кивнул седой и разложил перед собой бумажки. — Пастухов Сергей — училище ВДВ, спецназ, Чечня, уволен из армии в звании капитана, участие в десятках операций по защите интересов России за рубежом. Семен Злотников — училище ВДВ плюс ГИТИС, уже после увольнения из армии. Тоже Чечня, спецназ, бывший старший лейтенант, сейчас работает в театрах на Красной Пресне и «Человек». Иван Перегудов — Военно-медицинская академия, Чечня, спецназ, последнее звание — капитан медицинской службы. Вот так, если коротко, но вообще-то у меня есть их подробнейшие характеристики. Дело в том, что последние три года они выполняли самые разнообразные задания спецуправления, подчиненного не то ФСБ, не то ФСО...
— Не надо, я думаю, этого достаточно, — прервал его Николай Викентьевич. Он недоброжелательно посмотрел на Геру. — Почему связи Мухина и Хохлова не были выявлены до начала операции?
Гера потупил взгляд.
— Скажи спасибо, что мне некогда устраивать разборки. Потом! Сейчас прежде всего дело. Итак, установить круглосуточное наружное наблюдение за офисом Мухина и Хохлова, вычислить всех их друзей. Может быть, их не пятеро, а семеро или одиннадцать, теперь я уже ни в чем не уверен. Ирина могла сболтнуть им лишнего, поэтому круг людей, знающих о нашей проблеме, увеличился в несколько раз, а значит, усложнилась и наша задача. Нужно быть готовым ко всему: к наглому шантажу, к появлению в компании налоговиков, ОБЭПА и прочей шушеры. Я, конечно, с ними разберусь, все будет, как и раньше, но мне очень хотелось бы, чтобы вы не мешали мне, а всячески помогали. — Николай Викентьевич выразительно посмотрел на Геру. — Далее. Во что бы то ни стало установить местонахождение Ирины. И учтите, мне она нужна живой и невредимой. Если хоть один волосок... Собственно говоря, это все. Служба безопасности может быть свободна, а программистов попрошу остаться.
Шестеро, в том числе и Гера, торопливо покинули кабинет, а двое остались на своих местах. Николай Викентьевич подождал, когда закроются двери, и продолжил:
— Надеюсь, хоть у вас результаты утешительные?
— Не так, чтобы очень, — вздохнул один из программистов — высокий нескладный парень в очках с золотой оправой. — Но кое-что все-таки удалось. Фирма, которая занимается интересующим нас «хайтеком», называется «Борсолина», штаб-квартира в Италии, цеха в Сингапуре, Малайзии, в Гонконге, в Бразилии и частично в Европе — Нидерланды и Швеция. Разработка, которую они держат в строжайшем секрете, касается проблем искусственного интеллекта. Точнее — это электронный наркотик.
— Что? — переспросил Николай Викентьевич.
— Электронный наркотик. Информация поступила нам от надежного источника, который занимается промышленным шпионажем. Он полагал, что скачал с локальной сети новую технологию по микрокомпьютерному производству, а оказалось — игрушка для наркоманов.
— Так... Вот это поподробней, пожалуйста.
— Все очень просто, Николай Викентьевич, — вступил в разговор второй программист — лысеющий мужчина лет сорока. — Любой наркотик, будь то ЛСД, героин или обычная марихуана, которая разрешена к свободной продаже в Голландии, воздействует на центр наслаждений, который находится в головном мозге человека. Химические вещества поступают в этот центр, происходит возбуждение, начинаются галлюцинации, жор, жажда, желание танцевать, смеяться и прочее, прочее. Потом возбуждение переходит в торможение, человеку хочется спать, возникают ломки и прочая неприятная фигня... Так вот, «Борсолина» разработала электронный наркотический заменитель типа виртуального шлема, сейчас таких полно. Можно и на самолетах погоняться, и Клавку Шиффер, почти живую, трахнуть. Слабый ток прибора раздражает центр наслаждений, одновременно вырабатывая химические вещества сродни ЛСД. Человек видит качественные глюки, ломки почти нет, потому что отсутствуют отравляющие организм вещества, но зависимость рано или поздно появляется. Говорят, схема, применяемая в электронном наркотике, разработана так хитро, что через несколько сеансов применения сгорает и что-либо сделать с ней нельзя, потому что она запаяна в эпоксидку. Поэтому, если привык, придется опять идти покупать игрушку... В общем, все как с настоящими наркотиками. Николай Викентьевич покачал головой:
— Хорошенькое дельце! Думаете, Ирине именно это удалось взломать?
— Думаю, да, — кивнул длинный. — Больше крупных взломов, которые могли бы иметь глобальный резонанс в мире, не было. А ведь именно об этом говорила Ирина, когда послала...
— Ну ладно, без комментариев, — оборвал программиста Николай Викентьевич.
— Извините, — вздохнул длинный. — Я не подумал...
— Не подумал! — передразнил программиста Николай Викентьевич. — Это тебе не электронные наркотики, а человеческая этика! Какой толк Ирине с этой игрушки?
— Многомиллионный. Хорошая альтернатива для наркомафии. Можно больше не зависеть от поставщиков, а производить все это дерьмо самим.
— Перспективы? — поинтересовался Николай Викентьевич.
— Хорошие, — сказал сорокалетний. — Вполне вероятно, что скоро за большие деньги золотая молодежь начнет кайфовать именно так.
— Кроме «Борсолины», никто этим не занимался?
— Нет сведений.
— Далеко им до промышленной разработки?
— По сведениям источника, не больше года.
— А реально ли нам запустить эту штуку в течение полугода?
— Почему бы нет? Была бы принципиальная схема, — пожал плечами длинный.
— Ну вот что, немедленно собрать все, что касается этой штуки, и доложить. Мы должны подсуетиться и быть первыми.
— Опытные образцы могут стоить несколько тысяч, — предупредил сорокалетний.
— Ничего, постепенно удешевим. Я золотые жилы носом чую.
— Мы, конечно, попробуем, но теперь, после взлома, боюсь, это невозможно, — покачал головой сорокалетний. — «Борсолина» наверняка на нелегальном положении, поэтому...
— Надо постараться, мужики. Я в долгу не останусь. Ладно, все.
Программисты поднялись и торопливо вышли, а Николай Викентьевич откинулся на спинку кресла.
— Вот, оказывается, Ирина, какие ты у нас «игрушки» ломаешь! Кто бы мог подумать! Да, интересно, интересно...
— Зови всех!
— Сейчас, Николай Викентьевич, — кивнула секретарша и выпорхнула за дверь.
В кабинет начали входить люди. Восемь человек. Были они все, как на подбор, в почти одинаковых костюмах и начищенных тупоносых туфлях. Был среди них и Гера, гладко выбритый, собранный, подтянутый.
Все расселись по своим местам. Повисла пауза. Николай Викентьевич придирчиво оглядывал своих подчиненных, как командир полка оглядывает своих солдат во время строевого смотра.
— Ну что, все провалили, а теперь, значит, молчим? — произнес он наконец.
— Николай Викентьевич, мы же никак не могли знать, что у Мухина и Хохлова есть прикрытие из трех человек! Все было на мази. Никуда в они от нас не делись, но...
— Слушай, Гера, ты такой болтливый, — покачал головой Николай Викентьевич. — Нагадил, так помолчи. Александр Михалыч, что вы узнали о тех троих? — обратился он к седому мужчине в очках. По его военной выправке и холодному, сверлящему взгляду, еще более страшному из-за увеличивающих линз, сразу можно было понять, чем он занимался до прихода в фирму.
Александр Михайлович было вскочил со стула, но Николай Викентьевич жестом опять усадил его на место.
— Мы с вами не на параде, давайте-ка по-деловому — коротко и ясно.
— Хорошо, — кивнул седой и разложил перед собой бумажки. — Пастухов Сергей — училище ВДВ, спецназ, Чечня, уволен из армии в звании капитана, участие в десятках операций по защите интересов России за рубежом. Семен Злотников — училище ВДВ плюс ГИТИС, уже после увольнения из армии. Тоже Чечня, спецназ, бывший старший лейтенант, сейчас работает в театрах на Красной Пресне и «Человек». Иван Перегудов — Военно-медицинская академия, Чечня, спецназ, последнее звание — капитан медицинской службы. Вот так, если коротко, но вообще-то у меня есть их подробнейшие характеристики. Дело в том, что последние три года они выполняли самые разнообразные задания спецуправления, подчиненного не то ФСБ, не то ФСО...
— Не надо, я думаю, этого достаточно, — прервал его Николай Викентьевич. Он недоброжелательно посмотрел на Геру. — Почему связи Мухина и Хохлова не были выявлены до начала операции?
Гера потупил взгляд.
— Скажи спасибо, что мне некогда устраивать разборки. Потом! Сейчас прежде всего дело. Итак, установить круглосуточное наружное наблюдение за офисом Мухина и Хохлова, вычислить всех их друзей. Может быть, их не пятеро, а семеро или одиннадцать, теперь я уже ни в чем не уверен. Ирина могла сболтнуть им лишнего, поэтому круг людей, знающих о нашей проблеме, увеличился в несколько раз, а значит, усложнилась и наша задача. Нужно быть готовым ко всему: к наглому шантажу, к появлению в компании налоговиков, ОБЭПА и прочей шушеры. Я, конечно, с ними разберусь, все будет, как и раньше, но мне очень хотелось бы, чтобы вы не мешали мне, а всячески помогали. — Николай Викентьевич выразительно посмотрел на Геру. — Далее. Во что бы то ни стало установить местонахождение Ирины. И учтите, мне она нужна живой и невредимой. Если хоть один волосок... Собственно говоря, это все. Служба безопасности может быть свободна, а программистов попрошу остаться.
Шестеро, в том числе и Гера, торопливо покинули кабинет, а двое остались на своих местах. Николай Викентьевич подождал, когда закроются двери, и продолжил:
— Надеюсь, хоть у вас результаты утешительные?
— Не так, чтобы очень, — вздохнул один из программистов — высокий нескладный парень в очках с золотой оправой. — Но кое-что все-таки удалось. Фирма, которая занимается интересующим нас «хайтеком», называется «Борсолина», штаб-квартира в Италии, цеха в Сингапуре, Малайзии, в Гонконге, в Бразилии и частично в Европе — Нидерланды и Швеция. Разработка, которую они держат в строжайшем секрете, касается проблем искусственного интеллекта. Точнее — это электронный наркотик.
— Что? — переспросил Николай Викентьевич.
— Электронный наркотик. Информация поступила нам от надежного источника, который занимается промышленным шпионажем. Он полагал, что скачал с локальной сети новую технологию по микрокомпьютерному производству, а оказалось — игрушка для наркоманов.
— Так... Вот это поподробней, пожалуйста.
— Все очень просто, Николай Викентьевич, — вступил в разговор второй программист — лысеющий мужчина лет сорока. — Любой наркотик, будь то ЛСД, героин или обычная марихуана, которая разрешена к свободной продаже в Голландии, воздействует на центр наслаждений, который находится в головном мозге человека. Химические вещества поступают в этот центр, происходит возбуждение, начинаются галлюцинации, жор, жажда, желание танцевать, смеяться и прочее, прочее. Потом возбуждение переходит в торможение, человеку хочется спать, возникают ломки и прочая неприятная фигня... Так вот, «Борсолина» разработала электронный наркотический заменитель типа виртуального шлема, сейчас таких полно. Можно и на самолетах погоняться, и Клавку Шиффер, почти живую, трахнуть. Слабый ток прибора раздражает центр наслаждений, одновременно вырабатывая химические вещества сродни ЛСД. Человек видит качественные глюки, ломки почти нет, потому что отсутствуют отравляющие организм вещества, но зависимость рано или поздно появляется. Говорят, схема, применяемая в электронном наркотике, разработана так хитро, что через несколько сеансов применения сгорает и что-либо сделать с ней нельзя, потому что она запаяна в эпоксидку. Поэтому, если привык, придется опять идти покупать игрушку... В общем, все как с настоящими наркотиками. Николай Викентьевич покачал головой:
— Хорошенькое дельце! Думаете, Ирине именно это удалось взломать?
— Думаю, да, — кивнул длинный. — Больше крупных взломов, которые могли бы иметь глобальный резонанс в мире, не было. А ведь именно об этом говорила Ирина, когда послала...
— Ну ладно, без комментариев, — оборвал программиста Николай Викентьевич.
— Извините, — вздохнул длинный. — Я не подумал...
— Не подумал! — передразнил программиста Николай Викентьевич. — Это тебе не электронные наркотики, а человеческая этика! Какой толк Ирине с этой игрушки?
— Многомиллионный. Хорошая альтернатива для наркомафии. Можно больше не зависеть от поставщиков, а производить все это дерьмо самим.
— Перспективы? — поинтересовался Николай Викентьевич.
— Хорошие, — сказал сорокалетний. — Вполне вероятно, что скоро за большие деньги золотая молодежь начнет кайфовать именно так.
— Кроме «Борсолины», никто этим не занимался?
— Нет сведений.
— Далеко им до промышленной разработки?
— По сведениям источника, не больше года.
— А реально ли нам запустить эту штуку в течение полугода?
— Почему бы нет? Была бы принципиальная схема, — пожал плечами длинный.
— Ну вот что, немедленно собрать все, что касается этой штуки, и доложить. Мы должны подсуетиться и быть первыми.
— Опытные образцы могут стоить несколько тысяч, — предупредил сорокалетний.
— Ничего, постепенно удешевим. Я золотые жилы носом чую.
— Мы, конечно, попробуем, но теперь, после взлома, боюсь, это невозможно, — покачал головой сорокалетний. — «Борсолина» наверняка на нелегальном положении, поэтому...
— Надо постараться, мужики. Я в долгу не останусь. Ладно, все.
Программисты поднялись и торопливо вышли, а Николай Викентьевич откинулся на спинку кресла.
— Вот, оказывается, Ирина, какие ты у нас «игрушки» ломаешь! Кто бы мог подумать! Да, интересно, интересно...
6
Дорога, освещенная фарами грузовика, бойко убегала под колеса. Теперь мы ехали на длинномерной фуре. Так получилось, что «на перекладных» добирались мы очень долго, кое-где пешком, что называется, по лесам да по болотам, и только поздним вечером вышли к стоянке дальнобойщиков в пятнадцати километрах к востоку от города. Мужики как раз готовили еду. Помочь им, кроме разговоров, нам было нечем, но голодными мы не остались. Оказалось, что гоняют они свои фуры из Казахстана аж до самого Таллина.
Разговорились с одним по имени Валентин. Мы не упоминали о своем недавнем «боевом прошлом», но он тем не менее довольно быстро смекнул, что с законной властью у нас временные нелады. Чтобы понять это, не надо иметь семи пядей во лбу — ведь до Затопина много всякого общественного транспорта ходит и незачем к деревне переть по лесу. Валентин, однако, не стал звонить по сотовому телефону в милицию и сообщать о трех подозрительных личностях, а предложил подвезти до своротки с шоссе с условием, что мы будем его развлекать веселыми разговорами (от шоссе до Затопина всего-то восемь километров. За час легко можно добежать). Мы обещали ему разговоры, но Артист, только забравшись в машину, сразу уснул — разморило от еды. Муха, который, по его же словам, с детства был молчуном и букой с незнакомыми ему людьми, роль рассказчика передоверил мне одному.
Я травил анекдоты, какие приходили на ум, а сам все думал о том, чем отличаемся мы от других народов. Допустим, вышли бы мы где-нибудь в Европе из лесу на автобан, напросились бы на ужин к тамошним дальнобойщикам. Нас тут же, не задумываясь, сдали бы полицейским! Оно и понятно — вдруг мы грабители и убийцы, никто ведь не знает, что у нас на уме! А у нас наоборот — чаще всего сочувствуют не тем, кто защищает закон, а тем, кто от этого закона страдает. Речь, конечно, не идет об убийцах и насильниках. Слишком многим в нашей стране пришлось посидеть, пострадать, испытать на себе гнет и жестокость государственной машины, поэтому нет у простого люда к ней никакого почтения. У нас вора в законе уважают больше, чем милиционера, потому что первый борется с этой самой немилосердной властью... А закон — он что дышло, куда повернул, туда и вышло. Лучше уж от него подальше...
— Ну вот, встречаются два мужика, один другому говорит: «В юности, бывало, ведро пива выпивал, а теперь только полведра могу...» — «Здоровье слабое стало?» — «Не, морда дальше середины не влазит...»
Валентин рассмеялся, а потом спросил, неожиданно посерьезнев:
— Мужики, вы че натворили-то?
Я внимательно посмотрел на него, помедлил мгновение.
— Поверишь — нет, самолет угнали.
— Да ну! — недоверчиво покачал головой водила. — И че, не вышло?
— Почему, вышло. Теперь вот бегаем по ночам.
— Ну а че ж не улетели никуда? Испугались?
— Нет, не испугались. Уж больно Родину любим. Не нужен нам берег турецкий, и Африка нам не нужна.
— То-то, я смотрю, странные вы какие-то, — произнес Валентин.
— Да нет, мы нормальные, за справедливость боремся. Странные те, кто грабит страну. Они нам палки в колеса и вставляют, жить нормально не дают.
— Это ты верно сказал, — согласился Валентин. — Никакого житья. Уж нажрались бы от пуза да не мешали бы...
В свете фар промелькнула синяя табличка с белыми буквами «ЗАТОПИНО 8».
— Тормози, приехали.
Заскрипели тормоза, мы растолкали Артиста, выбрались из машины.
— Спасибо, братан.
— Да не за что. Вы уж больше не угоняйте самолеты, мужики, — посоветовал Валентин на прощание.
— Постараемся, — пообещал я.
Тяжелый грузовик отъехал от обочины, и скоро его красные огоньки задних габаритов исчезли за поворотом. Я подумал, что на следующей стоянке Валентин непременно похвастается мужикам, что «странники», вышедшие из леса, оказались самолетными угонщиками, «...здят, конечно, но неплохо бы радио включить, а вдруг правда!» Вот будет прикол!
Разговорились с одним по имени Валентин. Мы не упоминали о своем недавнем «боевом прошлом», но он тем не менее довольно быстро смекнул, что с законной властью у нас временные нелады. Чтобы понять это, не надо иметь семи пядей во лбу — ведь до Затопина много всякого общественного транспорта ходит и незачем к деревне переть по лесу. Валентин, однако, не стал звонить по сотовому телефону в милицию и сообщать о трех подозрительных личностях, а предложил подвезти до своротки с шоссе с условием, что мы будем его развлекать веселыми разговорами (от шоссе до Затопина всего-то восемь километров. За час легко можно добежать). Мы обещали ему разговоры, но Артист, только забравшись в машину, сразу уснул — разморило от еды. Муха, который, по его же словам, с детства был молчуном и букой с незнакомыми ему людьми, роль рассказчика передоверил мне одному.
Я травил анекдоты, какие приходили на ум, а сам все думал о том, чем отличаемся мы от других народов. Допустим, вышли бы мы где-нибудь в Европе из лесу на автобан, напросились бы на ужин к тамошним дальнобойщикам. Нас тут же, не задумываясь, сдали бы полицейским! Оно и понятно — вдруг мы грабители и убийцы, никто ведь не знает, что у нас на уме! А у нас наоборот — чаще всего сочувствуют не тем, кто защищает закон, а тем, кто от этого закона страдает. Речь, конечно, не идет об убийцах и насильниках. Слишком многим в нашей стране пришлось посидеть, пострадать, испытать на себе гнет и жестокость государственной машины, поэтому нет у простого люда к ней никакого почтения. У нас вора в законе уважают больше, чем милиционера, потому что первый борется с этой самой немилосердной властью... А закон — он что дышло, куда повернул, туда и вышло. Лучше уж от него подальше...
— Ну вот, встречаются два мужика, один другому говорит: «В юности, бывало, ведро пива выпивал, а теперь только полведра могу...» — «Здоровье слабое стало?» — «Не, морда дальше середины не влазит...»
Валентин рассмеялся, а потом спросил, неожиданно посерьезнев:
— Мужики, вы че натворили-то?
Я внимательно посмотрел на него, помедлил мгновение.
— Поверишь — нет, самолет угнали.
— Да ну! — недоверчиво покачал головой водила. — И че, не вышло?
— Почему, вышло. Теперь вот бегаем по ночам.
— Ну а че ж не улетели никуда? Испугались?
— Нет, не испугались. Уж больно Родину любим. Не нужен нам берег турецкий, и Африка нам не нужна.
— То-то, я смотрю, странные вы какие-то, — произнес Валентин.
— Да нет, мы нормальные, за справедливость боремся. Странные те, кто грабит страну. Они нам палки в колеса и вставляют, жить нормально не дают.
— Это ты верно сказал, — согласился Валентин. — Никакого житья. Уж нажрались бы от пуза да не мешали бы...
В свете фар промелькнула синяя табличка с белыми буквами «ЗАТОПИНО 8».
— Тормози, приехали.
Заскрипели тормоза, мы растолкали Артиста, выбрались из машины.
— Спасибо, братан.
— Да не за что. Вы уж больше не угоняйте самолеты, мужики, — посоветовал Валентин на прощание.
— Постараемся, — пообещал я.
Тяжелый грузовик отъехал от обочины, и скоро его красные огоньки задних габаритов исчезли за поворотом. Я подумал, что на следующей стоянке Валентин непременно похвастается мужикам, что «странники», вышедшие из леса, оказались самолетными угонщиками, «...здят, конечно, но неплохо бы радио включить, а вдруг правда!» Вот будет прикол!