Страница:
значительной степени подобны автоматам.
Я собираюсь сегодня, с одной стороны, изложить некоторые соображения о
том, зачем нужно быть внимательным, что помогает и что препятствует этому, а
с другой -- предложить ряд средств, позволяющих стать внимательными в нашей
повседневной жизни. Однако эти средства окажутся совершенно бесполезными,
если вы не станете ими пользоваться; они будут работать только в том случае,
если работать будете вы.
ВНИМАТЕЛЬНОСТЬ
Быть внимательным не так уж и трудно. Здесь не требуется особых усилий.
Проблема состоит лишь в том, чтобы постоянно помнить об этом.
Идеальный способ выработать внимательность предполагает, что вы все
время делаете небольшое усилие для того, чтобы быть более внимательным. Это
именно то, что мы должны практиковать. Однако, поскольку мы не в состоянии
проделать это достаточно хорошо, нам необходимо иметь рядом просветленного
учителя, который тонко чувствует, когда мы соскальзываем в фантазию,
принимающую вид обыденного сознания, и говорит нам в этот момент:
"Проснись!" Это было бы особенно полезно в те моменты, когда наблюдение
собственной механичности могло бы привести к серьезному прозрению. Но найти
такого учителя нелегко, тем более если речь идет о его присутствии, когда
внимательность особенно важна. Так что подобная идея тоже не очень хороша.
Эту работу необходимо делать самим. Существуют методы, которые могут помочь
человеку помнить себя.
Если вы не в состоянии определить, в какие моменты полезнее всего
вспомнить о необходимости быть внимательным (обычно это моменты, когда
человек глубоко погружается в фантазию, искаженно воспринимает
действительность или готов сделать какую-то глупость), то мы прежде всего
можем посоветовать напоминать себе о внимательности как можно чаще. Но может
оказаться и так, что человек не вспомнит об этом даже в решающий для него
момент, когда внимательность привлекла бы его к чему-то такому, что могло бы
его глубоко обеспокоить, потрясти или изменить его жизнь. Наши
бессознательные психологические защиты позволяют нам избегать беспокойства.
Иными словами, мы склонны претворять практику в повседневную реальность в
моменты наименьших, а не наибольших возможностей, то есть не в те
психологически богатые моменты, когда мы научились бы большему и больше
могли бы сделать.
Не имея постоянно рядом с собой просветленного учителя, мы можем
воспользоваться стохастическим, то есть случайным, вероятностным учителем,
который напоминает нам о внимательности, не ожидая, пока нам покажется, что
мы пребываем в соответствующем для этого настроении. Некоторые из
стохастически определяемых моментов могут оказаться совершенно пустыми (хотя
и они перестанут быть пустыми, если мы станем немного внимательнее), а
некоторые -- представить интерес с точки зрения обнаружения собственных
психологических привычек и того, что мы защищаем и что мешает нам быть более
внимательными.
КОЛОКОЛ, ЗОВУЩИЙ К ПРОБУЖДЕНИЮ
Таким стохастическим учителем может быть магнитофон. Он будет
воспроизводить звук колокола через произвольные промежутки времени. Что бы
мы ни делали в эти моменты, нужно на мгновение остановиться. Если мы
находимся в движении, остановимся на несколько секунд, но важнее всего при
этом остановиться психически. Дайте уйти поезду мысли! Не бойтесь ее
потерять, на ее смену придут другие. Я могу вам это гарантировать.
Итак, когда зазвонит колокол, остановитесь на несколько секунд и
придите в себя. В особенности постарайтесь прочувствовать свое тело. Мы
будем много говорить о том, как использовать его для сосредоточения
внимания, потому что оно обладает замечательным качеством, которое
отсутствует у ума: оно живет только в здесь и теперь. Оно не знает ничего о
прошлом или будущем, в то время как ум обычно находится либо в прошлом, либо
в будущем. Вы можете использовать свое тело как орудие для закрепления себя
в настоящем моменте [2]. (Прямо сейчас прочтите примечание на стр. 187.)
После того как я в течение ряда лет использовал на семинарах эту
технику, мне довелось услышать от своего приятеля рассказ одного буддийского
монаха из Вьетнама о том, что во вьетнамских деревнях существовал обычай (не
знаю, сохранился ли он) неожиданно звонить в колокол. При этом все на
мгновение останавливались. Какая прекрасная картина: люди, занятые различной
работой и находящиеся на расстоянии одной-двух миль от колокола, замирают на
миг и вспоминают посреди повседневных занятий о своей внутренней природе! У
нас будет нечто подобное, пока мы вместе [3].
ЭКСПЕРИМЕНТИРОВАНИЕ С УБЕЖДЕНИЯМИ
Чтобы начать с чего-то практического, мне хотелось бы предложить вам
мысленный эксперимент, прежде чем я начну излагать трудный теоретический
материал. Этот эксперимент можно назвать экспериментированием с убеждениями.
Он состоит в том, чтобы вы произвольно на строго определенный отрезок
времени (например, на десять минут) поверили, насколько это возможно для
вас, в те или иные предпосылки. Подобная процедура значительно отличается от
того, как формируются многие из наших убеждений, которые мы сохраняем затем
в течение всей жизни. Обычно мы не принимаем никаких решений относительно их
содержания и продолжительности существования. Экспериментирование же с
убеждениями -- это именно эксперимент: вы принимаете определенное убеждение
и смотрите, что будет происходить в течение того времени, пока вы этого
убеждения придерживаетесь; затем расстаетесь с ним и оцениваете его
воздействие.
В этом эксперименте я хочу затронуть некоторые убеждения, важные для
западной культуры, хотя они и распространены по всему миру. Эксперимент
также дает возможность прояснить такие вещи, в которые мы верим, не
задумываясь, не отдавая себе в этом отчета. Мы прочтем "утверждение веры"
как стилизованное под христианское "символ веры", но отражающее современные
представления. Мы не имеем в виду само христианство; это касается лишь того,
что происходит в нашей культуре, внушаемых нам представлений о реальном мире
и нас самих, а также тех последствий, которые вытекают из этого
обусловливания. Мы собираемся произвольно поверить в это и проследить за
своей реакцией.
Это необходимо потому, что мы приходим к внимательности не просто как
нейтральные наблюдатели, незаинтересованные лица, видящие вещи такими,
каковы они есть на самом деле. Мы несем с собой значительный культурный
багаж, и этот факт важно пережить на собственном опыте.
Но прежде чем начать эксперимент, закройте глаза и спросите свое "я",
хотите ли вы принять в нем участие. Прислушайтесь к себе: соглашается ли ваш
ум на это?
(Читатель, остановитесь на минутку и проделайте то же самое.) Если в
ответ вы услышите "нет", попытайтесь уговорить себя, спросите, не позволит
ли ваше глубинное "я" поэкспериментировать минут десять-пятнадцать, а после
этого вы вновь вернетесь к тем убеждениям, которые запрограммированы в вас и
которые вы считаете своими.
(Читатель, проделайте и это, если необходимо.) Если вы все же получите
ответ "нет", то притворитесь, что участвуете в эксперименте, не вкладывая в
него в действительности никакой энергии. Так вы не будете выделяться среди
других.
Чтобы использовать различные культурные нормы для усиления
эмоционального воздействия эксперимента, я попрошу вас встать,
сконцентрировать свое внимание, положить правую руку на сердце -- так, как
если бы вы приносили присягу флагу. Давайте встанем в несколько рядов и
медленно прочтем текст вместе.
(Читатель может встать в указанной позе, вообразить группу людей вокруг
себя, проделывающих все это вместе с ним. Читать надо громко, твердым
голосом.)
КРЕДО ЗАПАДНОГО ЧЕЛОВЕКА
Я ВЕРЮ, что материальная Вселенная, управляемая неизменными физическими
законами и случайностью, является единственной и предельной реальностью.
Я УТВЕРЖДАЮ, что Вселенная не имеет Творца, объективной цели, смысла
или предназначения.
Я СЧИТАЮ, что все идеи относительного Бога или богов, просветленных,
пророков и святых, нефизических существ или сил -- сплошные предрассудки и
иллюзии. Жизнь и сознание совершенно идентичны физическим процессам и
возникают из случайного взаимодействия слепых физических сил. Как и вся
остальная жизнь, моя жизнь и мое сознание не имеют ни объективной цели, ни
смысла, ни предназначения.
Я ВЕРЮ, что все суждения, ценности и нормы морали -- мои собственные
или других людей -- субъективны и возникают исключительно на биологической
основе, личной истории и случайности. Свободная воля -- это иллюзия.
Следовательно, все наиболее рациональные ценности, в соответствии с которыми
я могу жить, должны быть основаны на знании, что для меня хорошо то, что
приносит мне удовлетворение, и плохо то, что доставляет страдание. Тот, кто
помогает мне получить удовольствие и избежать страданий, -- мой друг; тот
же, кто мешает мне в этом или приносит страдания, -- мой враг. При
рациональном подходе друзья и враги должны служить увеличению моих
удовольствий и уменьшению страданий.
Я УТВЕРЖДАЮ, что церкви нужны только для оказания социальной поддержки,
что не существует таких грехов, которые можно было бы совершить и получить
за них прощение, что нет наказания за грехи и награды за добродетель, кроме
тех, которые я сам себе могу воздать, непосредственно или через других.
Добродетель для меня состоит в том, чтобы получать все, что я хочу, не
будучи пойманным и наказанным другими.
Я СЧИТАЮ, что смерть тела -- это смерть ума. Жизни после смерти не
существует, и всякая надежда на это -- чепуха.
Теперь сядьте, закройте глаза и понаблюдайте за состоянием своего тела
и за своими чувствами. Продолжайте наблюдение, сохраняя веру в эти
утверждения. Не думайте при этом об интеллектуальных доводах и аргументах.
(Читатель, уделите этому по крайней мере две минуты. Может быть, вам
стоит сделать какие-то заметки относительно своих реакций, прежде чем читать
дальше.)
Было бы очень полезно уделить какое-то время обмену мнениями и
рассказам о собственных ощущениях, но, поскольку нам предстоит еще много
другого, я просто расскажу о том, что обычно испытывают люди во время этого
эксперимента.
Некоторые участники жаловались на то, что чувствовали подавленность и
готовность махнуть на все рукой. Многие были опечалены. По вашим лицам я
вижу, что вы их понимаете. Иные рассказывали, что чувствовали себя
маленькими и запертыми в замкнутом пространстве. На физическом уровне
некоторые ощущали мышечные зажимы и головокружение, боль в шее, усиленное
сердцебиение. Были и такие, кто отмечал, что эксперимент помогал им
почувствовать себя "здесь и теперь".
Фактически убеждения, которые предлагаются в данном эксперименте, не
так уж и отличаются от обычных представлений того интеллектуального круга, в
котором живут большинство из нас. Они редко формулируются в виде кредо, то
есть системы убеждений, но это как раз то, к чему нас приучают: это
рациональность.
Участники эксперимента нередко обнаруживали, что какая-то часть их
действительно верит во многое из этого "кредо западного человека", хотя в
целом они считают себя духовными людьми, которые ни в коем случае не
согласились бы с подобными утверждениями. Я полагаю, что, как бы ни были
наши сознательные убеждения далеки от этого "кредо", мы, будучи западными
людьми, отчасти верим в него, и в немалой степени. Это присутствует в нас и
подкрепляется тем или иным способом в течение многих лет. Некоторые люди,
считающие себя религиозными, начинали плакать, обнаружив, что какая-то часть
их сущности действительно верит во многое в этом "кредо".
Я могу найти любое из фактических его утверждений. Они содержатся в той
или иной форме в различных учебниках. Лженаука служит религией нашего
времени. Это то, чему нас официально учат. Конечно, можно возразить против
такого "кредо", можно иметь свою систему убеждений, но мы знаем, что так
называемые люди науки сочтут все это проявлением слабости и неспособностью
трезво смотреть на вещи.
Если вы верите в Бога, в духовную природу Вселенной, в высшую цель
жизни, бывают ли у вас моменты, когда вам кажется, что вы ошибаетесь? Может
быть, ваши убеждения нелепы? Может быть, они являются проявлением
незрелости? Нам постоянно твердят, что вера в Бога нужна людям примитивным,
а мы, мол, люди образованные и должны стоять выше предрассудков.
В действительности с точки зрения реальной науки все это не научные
утверждения, а социальная система; это "кредо" внушено нам обучением,
выработано в нас, как рефлекс у собак Павлова выделять слюну на звук
колокольчика. Это западное "кредо" -- не что иное, как наука, искаженная до
нетерпимой фундаменталистской системы верований.
КОГДА УБЕЖДЕНИЯ СТАНОВЯТСЯ ПРИВЫЧКОЙ
Духовные поиски многих из нас питаются надеждой на то, что жизнь --
нечто большее, чем это утверждает "кредо". Однако его положения кажутся
систематическим и доказанным научным знанием, что постоянно воздействует на
людей, ищущих свой путь.
Я убежден, что чем больше у человека неосознанных, неподкрепленных
убеждений, действующих более или менее автоматически, тем сильнее он
порабощен. Используя буддийскую терминологию, можно сказать, что чем больше
у человека подспудных убеждений, тем больше у него кармы. Если вы осознанно
верите во что-то, то можете проверить свое убеждение. Если вы, скажем,
сознательно убеждены, что люди часто предают вас, вы можете при желании
проверить это. Например, можно сказать: "Я считаю, что люди недостойны
доверия, но, возможно, я ошибаюсь. Так почему бы мне не довериться некоторым
из них и не посмотреть, предадут ли они меня?"
К сожалению, наши убеждения становятся просто привычками мышления,
привычками восприятия. Они буквально извращают наше мировосприятие и кажутся
и при этом совершенно естественными. Мы упускаем возможность усомниться в
них, проверить их непоколебимость. Один из важных аспектов тренировки
внимательности -- научиться наиболее критично относиться к своим убеждения,
наблюдая их в действии, и замечать, к чему они обычно приводят. Тогда вы
получите возможность не просто принимать свои убеждения на веру, а решать,
хотите ли вы сохранить или изменить их.
Итак, десять минут, которые мы отвели на эксперимент, закончились, и
можно вернуться к своей прежней системе убеждений (хотя в некотором смысле
вы, наверное, уже не сможете вернуться точно в то же состояние, в каком были
раньше). Я надеюсь, вы всегда будете более чувствительными к этим аспектам
вашей системы убеждений.
Один из великих духовных учителей мира, американский политический
деятель Патрик Генри, говорил, что "вечная бдительность -- цена свободы". Мы
обычно воспринимаем эту фразу в политическом плане, но она также имеет
важное психологическое и духовное значение. Не стоит, конечно, вырывать ее
из основного контекста и полагать, что паранойя -- лучший духовный путь. Но
нам нужно учиться быть бдительными, поскольку очень многое в нашем уме
автоматически происходит само по себе, отнимая у нас свободу.
КТО ТАКОЙ ГУРДЖИЕВ?
В качестве пояснения к тому, как убеждения и привычки определяют наше
восприятие так называемой реальности, я хочу рассказать историю про
"кундабуфер". Но сначала нужно сказать несколько слов о Георгии Ивановиче
Гурджиеве (именно ему принадлежит этот термин), поскольку я и дальше часто
буду ссылаться на него.
Гурджиев родился в Армении. (Во всяком случае, место, где он родился,
периодически относилось к Армении. Это было в той части Малой Азии, которую
примерно каждые полвека кто-нибудь завоевывал, что влекло за собой
определенные изменения.) Он жил на перекрестке культур. На ближайшем рынке
он мог одновременно встретить буддистов, экзотических христиан, в том числе
православных, зороастрийцев, езидов, суфиев и т.д. Он рос, имея возможность
постичь относительность убеждений: одни люди были абсолютно убеждены в
одном, другие -- не менее глубоко -- в другом.
Он также понял, что за всей пестротой воззрений кто-то мог
действительно знать истину или, по крайней мере, иногда приближаться к ней.
Древние системы, в которых когда-то были крупицы истинного знания, могли
выродиться в рутинно и обусловленно принимаемые верования. Гурджиев провел
свою жизнь в поиске людей, обладавших этим знанием. Он побывал в Тибете, в
Индии, долго жил в среднеазиатских странах, и все это в те времена, когда
путешествовать было весьма нелегко. Он старался держаться в тени, чтобы люди
сами могли оценить передаваемые им знания, на основе того опыта, который они
приобретали в процессе общения с ним, а не на основе рассказов о том, что-де
он учился у авторитетных учителей таинственного Востока. Однако у многих это
вызывало еще большее желание разузнать подробности о его путешествиях.
Известно, что пребывание Гурджиева в Тибете связано с его работой там в
качестве агента царской разведки: просто отправиться путешествовать в то
время в столь экзотическую страну было крайне сложно, особенно людям, не
имеющим средств. Работая на русского царя, он одновременно много узнал о
тибетском буддизме. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, насколько он был полезен
царской разведке (разве что теперь опубликуют наконец соответствующие
документы). Но в одном нет сомнений: Гурджиев -- очень колоритная фигура.
Он был неутомимым искателем истины. Он раскапывал древние руины,
надеясь обнаружить нужные рукописи, учился у суфиев, буддистов, йогов,
зороастрийцев и других экзотических учителей. Примерно к середине своей
жизни Гурджиев вошел в контакт с тайным Сармунским братством, сохранявшим в
живой форме реальное древнее знание. Предполагают, что он учился в этом
братстве -- тайном среднеазиатском ордене. Возможно, оно является
родоначальником многих известных сегодня традиций.
Как я отметил, все это предположения: у нас нет возможности обратиться
в деканат Сармунского университета и спросить, получал ли человек по фамилии
Гурджиев степень Мастера в начале девятисотых годов. Для нас это миф,
неразрешимая загадка; однако я присоединяюсь к Гурджиеву в том, что его идеи
следует оценивать на основе собственного опыта обращения с ними, а не на
основе рассказов о нем самом.
На Западе Гурджиев появился, по-видимому, с чем-то вроде учительской
миссии, хотя он никогда не писал об этом -- по крайней мере, публично --
достаточно определенно. Он отмечал, что нужно бы посмотреть, как западные
люди будут воспринимать некоторые основополагающие духовные идеи.
Мне кажется, что он во многих смыслах экспериментировал с жителями
Запада. Гурджиев располагал идеями и методами, характерными для культур,
сильно отличающихся от современной западной культуры. Ему хотелось
удостовериться, можно ли приспособить эти идеи для западного человека.
Я полагаю, что некоторые эксперименты Гурджиева не удались. Примером
может служить первая написанная им книга -- "Все и Вся: рассказы Вельзевула
своему внуку", -- которую отдельные гурджиевские группы воспринимают как
некое евангелие, требующее неустанного чтения, перечитывания и штудирования.
Это крайне трудная книга. Я слышал, что Гурджиев использовал ее в качестве
материала для проверки утверждения о том, что люди не оценят идеи
по-настоящему, если не потратят достаточно много сил на ее освоение, чтобы
их получить. Он брал некоторые из идей своего учения, писал о них главу,
умышленно пользуясь высокопарным языком, строя длиннейшие предложения,
придумывая многосложные и многоязычные технические термины для того, чтобы
понимать ее было не так-то просто. Затем читал главу своим ученикам. Если
оказывалось, что многие из них поняли, о чем идет речь, он переписывал
текст, делая его еще более трудным. После этого читал снова и, если ученики
опять что-то понимали, переписывал главу заново, еще более усложняя. Ему
вполне удалось сделать окончательную редакцию трудночитаемой.
Лично мне эта история (правдива она или нет) нравится, потому что она
оправдывает мое нежелание продираться сквозь все эти сложности. Так что
судите сами.
Я не сомневаюсь, что кто-то, поняв наконец кое-что из содержания книги,
действительно будет ценить ее из-за той огромной работы, которую он
проделал. Но большинство людей читают книгу, как религиозный текст, снова и
снова чувствуя, что не понимают ее, и порицая себя за это. Так что это
эксперимент со смешанными результатами, если не полная неудача.
ТРИ ТИПА ЛЮДЕЙ, ЧЕТЫРЕ ПУТИ
Итак, Гурджиев много экспериментировал с западными людьми, и главный
его эксперимент состоял в том, чтобы найти методы, применимые в повседневной
жизни. Он говорил, что отправиться в монастырь хорошо для одного типа людей
и не столь хорошо для другого. Он подразделял главные духовные мировые
традиции на четыре типа, соответствующие трем основным типам людей.
Чтобы выйти за рамки последних, необходима огромная работа. К первому
типу относятся люди, внимание которых сконцентрировано на своем теле: для
достижения своих целей они пользуются физической силой и ее аналогами. Эти
люди имеют определенные преимущества и определенные недостатки. Второй тип
-- эмоционально ориентированные люди. Их главный способ реагирования на мир
-- эмоции, которые могут быть как полезными, так и весьма разрушительными.
Третий тип людей -- преимущественно интеллектуалы. Их основной способ связи
с миром -- интеллектуальный подход, размышление, анализ, связывание нового с
уже известным с целью получения еще более нового понятия.
Путь факира
Существуют духовные пути, соответствующие каждому из этих типов.
Первому типу соответствует путь, который Гурджиев называл путем факира. Он
имел в виду индийских факиров -- людей, развивших такую силу воли, что они
могли, например, принять определенную позу и оставаться в ней годами. Он
видел людей, принявших молитвенную позу и действительно не двигавшихся в
течение двадцати лет. В Индии и до сих пор есть подобные люди, хотя, думаю,
что их стало гораздо меньше. Факиры начинают свой путь, подражая
какому-нибудь из своих коллег. Поначалу они могут лишь непродолжительное
время удерживать позу и время от времени расслабляются, но потом вновь
возвращаются в это положение. И так снова и снова, несмотря на жару, мух,
других насекомых, грязь и палящее солнце.
Все факиры имеют учеников. Им необходимо иметь учеников, так как к тому
времени, когда они чего-то достигнут, они в буквальном смысле не в состоянии
двигаться: их соединительные ткани застывают. Ученикам приходится их
кормить, мыть после естественных отправлений и т.д.
Чтобы стать продвинутым факиром, необходимо приложить невероятные
усилия. Гурджиев подчеркивал, что это полный духовный тупик. Развив до
предела силу воли, они никак не используют ее, кроме как для неподвижного
стояния! И хотя эта духовная борьба впечатляет людей, Гурджиев считает, что
все это довольно глупо. По его мнению, все надежды этих людей связаны с тем,
чтобы кто-то из духовных людей иного рода мог спасти их и дать им
возможность применить свою силу воли более продуктивно. В противном случае
они останутся просто духовными экспонатами.
Путь монаха
Люди второго типа, люди эмоциональные, следуют обычно пути монаха. Этот
путь подразумевает концентрацию на молитве, интенсивнейшую эмоциональную
вовлеченность, стремление к получению помощи, достижению спасения, глубокие
эмоциональные переживания. Обычно это требует подчинения себя чьей-то воле в
качестве практики перед подчинением воле Божьей.
По Гурджиеву, люди на этом пути зачастую достигают парапсихических
способностей, то есть могут творить чудеса. Но он отмечал также, что если
этим путем следовать до крайности, то результатом может быть "глупый
святой", способный вершить чудеса, но не слишком умные. В качестве
современного примера представьте себе человека, который в стране, в течение
двух тысячелетий страдающей от перенаселения, начинает искренней молитвой
излечивать супружеские пары от бесплодия. Это, конечно, чудо, но если
взглянуть на него под другим углом зрения, то вряд ли в данном случае это
наилучший способ использовать чудесную силу.
Путь йога
Люди третьего -- интеллектуального -- типа следуют путям
интеллектуальных видов йоги. Я вслед за Гурджиевым буду использовать здесь
это слово в крайне ограниченном смысле, на самом же деле есть много других
видов традиционной индийской йоги. Йог в гурджиевском смысле -- это человек,
имеющий ряд прозрений, научившийся понимать вещи, способный концептуально
связывать все со всем. Но если он умеет только это, то он оказывается, как
говорит Гурджиев, "слабым йогом", то есть человеком, который знает все, но
ничего не может делать.
Я полагаю, что прекрасным примером "слабых йогов" являются
университетские профессора. Они много знают, блестяще владеют словом, могут
что угодно объяснить и взаимосвязать. Но если посмотреть на качество их
личной жизни, то можно обнаружить, что они так же тупы и невротичны, как и
все остальные. Я говорю об этом на основании довольно богатого личного
опыта!
Четвертый путь
Гурджиев говорит, что он учит четвертому пути, который, в отличие от
Я собираюсь сегодня, с одной стороны, изложить некоторые соображения о
том, зачем нужно быть внимательным, что помогает и что препятствует этому, а
с другой -- предложить ряд средств, позволяющих стать внимательными в нашей
повседневной жизни. Однако эти средства окажутся совершенно бесполезными,
если вы не станете ими пользоваться; они будут работать только в том случае,
если работать будете вы.
ВНИМАТЕЛЬНОСТЬ
Быть внимательным не так уж и трудно. Здесь не требуется особых усилий.
Проблема состоит лишь в том, чтобы постоянно помнить об этом.
Идеальный способ выработать внимательность предполагает, что вы все
время делаете небольшое усилие для того, чтобы быть более внимательным. Это
именно то, что мы должны практиковать. Однако, поскольку мы не в состоянии
проделать это достаточно хорошо, нам необходимо иметь рядом просветленного
учителя, который тонко чувствует, когда мы соскальзываем в фантазию,
принимающую вид обыденного сознания, и говорит нам в этот момент:
"Проснись!" Это было бы особенно полезно в те моменты, когда наблюдение
собственной механичности могло бы привести к серьезному прозрению. Но найти
такого учителя нелегко, тем более если речь идет о его присутствии, когда
внимательность особенно важна. Так что подобная идея тоже не очень хороша.
Эту работу необходимо делать самим. Существуют методы, которые могут помочь
человеку помнить себя.
Если вы не в состоянии определить, в какие моменты полезнее всего
вспомнить о необходимости быть внимательным (обычно это моменты, когда
человек глубоко погружается в фантазию, искаженно воспринимает
действительность или готов сделать какую-то глупость), то мы прежде всего
можем посоветовать напоминать себе о внимательности как можно чаще. Но может
оказаться и так, что человек не вспомнит об этом даже в решающий для него
момент, когда внимательность привлекла бы его к чему-то такому, что могло бы
его глубоко обеспокоить, потрясти или изменить его жизнь. Наши
бессознательные психологические защиты позволяют нам избегать беспокойства.
Иными словами, мы склонны претворять практику в повседневную реальность в
моменты наименьших, а не наибольших возможностей, то есть не в те
психологически богатые моменты, когда мы научились бы большему и больше
могли бы сделать.
Не имея постоянно рядом с собой просветленного учителя, мы можем
воспользоваться стохастическим, то есть случайным, вероятностным учителем,
который напоминает нам о внимательности, не ожидая, пока нам покажется, что
мы пребываем в соответствующем для этого настроении. Некоторые из
стохастически определяемых моментов могут оказаться совершенно пустыми (хотя
и они перестанут быть пустыми, если мы станем немного внимательнее), а
некоторые -- представить интерес с точки зрения обнаружения собственных
психологических привычек и того, что мы защищаем и что мешает нам быть более
внимательными.
КОЛОКОЛ, ЗОВУЩИЙ К ПРОБУЖДЕНИЮ
Таким стохастическим учителем может быть магнитофон. Он будет
воспроизводить звук колокола через произвольные промежутки времени. Что бы
мы ни делали в эти моменты, нужно на мгновение остановиться. Если мы
находимся в движении, остановимся на несколько секунд, но важнее всего при
этом остановиться психически. Дайте уйти поезду мысли! Не бойтесь ее
потерять, на ее смену придут другие. Я могу вам это гарантировать.
Итак, когда зазвонит колокол, остановитесь на несколько секунд и
придите в себя. В особенности постарайтесь прочувствовать свое тело. Мы
будем много говорить о том, как использовать его для сосредоточения
внимания, потому что оно обладает замечательным качеством, которое
отсутствует у ума: оно живет только в здесь и теперь. Оно не знает ничего о
прошлом или будущем, в то время как ум обычно находится либо в прошлом, либо
в будущем. Вы можете использовать свое тело как орудие для закрепления себя
в настоящем моменте [2]. (Прямо сейчас прочтите примечание на стр. 187.)
После того как я в течение ряда лет использовал на семинарах эту
технику, мне довелось услышать от своего приятеля рассказ одного буддийского
монаха из Вьетнама о том, что во вьетнамских деревнях существовал обычай (не
знаю, сохранился ли он) неожиданно звонить в колокол. При этом все на
мгновение останавливались. Какая прекрасная картина: люди, занятые различной
работой и находящиеся на расстоянии одной-двух миль от колокола, замирают на
миг и вспоминают посреди повседневных занятий о своей внутренней природе! У
нас будет нечто подобное, пока мы вместе [3].
ЭКСПЕРИМЕНТИРОВАНИЕ С УБЕЖДЕНИЯМИ
Чтобы начать с чего-то практического, мне хотелось бы предложить вам
мысленный эксперимент, прежде чем я начну излагать трудный теоретический
материал. Этот эксперимент можно назвать экспериментированием с убеждениями.
Он состоит в том, чтобы вы произвольно на строго определенный отрезок
времени (например, на десять минут) поверили, насколько это возможно для
вас, в те или иные предпосылки. Подобная процедура значительно отличается от
того, как формируются многие из наших убеждений, которые мы сохраняем затем
в течение всей жизни. Обычно мы не принимаем никаких решений относительно их
содержания и продолжительности существования. Экспериментирование же с
убеждениями -- это именно эксперимент: вы принимаете определенное убеждение
и смотрите, что будет происходить в течение того времени, пока вы этого
убеждения придерживаетесь; затем расстаетесь с ним и оцениваете его
воздействие.
В этом эксперименте я хочу затронуть некоторые убеждения, важные для
западной культуры, хотя они и распространены по всему миру. Эксперимент
также дает возможность прояснить такие вещи, в которые мы верим, не
задумываясь, не отдавая себе в этом отчета. Мы прочтем "утверждение веры"
как стилизованное под христианское "символ веры", но отражающее современные
представления. Мы не имеем в виду само христианство; это касается лишь того,
что происходит в нашей культуре, внушаемых нам представлений о реальном мире
и нас самих, а также тех последствий, которые вытекают из этого
обусловливания. Мы собираемся произвольно поверить в это и проследить за
своей реакцией.
Это необходимо потому, что мы приходим к внимательности не просто как
нейтральные наблюдатели, незаинтересованные лица, видящие вещи такими,
каковы они есть на самом деле. Мы несем с собой значительный культурный
багаж, и этот факт важно пережить на собственном опыте.
Но прежде чем начать эксперимент, закройте глаза и спросите свое "я",
хотите ли вы принять в нем участие. Прислушайтесь к себе: соглашается ли ваш
ум на это?
(Читатель, остановитесь на минутку и проделайте то же самое.) Если в
ответ вы услышите "нет", попытайтесь уговорить себя, спросите, не позволит
ли ваше глубинное "я" поэкспериментировать минут десять-пятнадцать, а после
этого вы вновь вернетесь к тем убеждениям, которые запрограммированы в вас и
которые вы считаете своими.
(Читатель, проделайте и это, если необходимо.) Если вы все же получите
ответ "нет", то притворитесь, что участвуете в эксперименте, не вкладывая в
него в действительности никакой энергии. Так вы не будете выделяться среди
других.
Чтобы использовать различные культурные нормы для усиления
эмоционального воздействия эксперимента, я попрошу вас встать,
сконцентрировать свое внимание, положить правую руку на сердце -- так, как
если бы вы приносили присягу флагу. Давайте встанем в несколько рядов и
медленно прочтем текст вместе.
(Читатель может встать в указанной позе, вообразить группу людей вокруг
себя, проделывающих все это вместе с ним. Читать надо громко, твердым
голосом.)
КРЕДО ЗАПАДНОГО ЧЕЛОВЕКА
Я ВЕРЮ, что материальная Вселенная, управляемая неизменными физическими
законами и случайностью, является единственной и предельной реальностью.
Я УТВЕРЖДАЮ, что Вселенная не имеет Творца, объективной цели, смысла
или предназначения.
Я СЧИТАЮ, что все идеи относительного Бога или богов, просветленных,
пророков и святых, нефизических существ или сил -- сплошные предрассудки и
иллюзии. Жизнь и сознание совершенно идентичны физическим процессам и
возникают из случайного взаимодействия слепых физических сил. Как и вся
остальная жизнь, моя жизнь и мое сознание не имеют ни объективной цели, ни
смысла, ни предназначения.
Я ВЕРЮ, что все суждения, ценности и нормы морали -- мои собственные
или других людей -- субъективны и возникают исключительно на биологической
основе, личной истории и случайности. Свободная воля -- это иллюзия.
Следовательно, все наиболее рациональные ценности, в соответствии с которыми
я могу жить, должны быть основаны на знании, что для меня хорошо то, что
приносит мне удовлетворение, и плохо то, что доставляет страдание. Тот, кто
помогает мне получить удовольствие и избежать страданий, -- мой друг; тот
же, кто мешает мне в этом или приносит страдания, -- мой враг. При
рациональном подходе друзья и враги должны служить увеличению моих
удовольствий и уменьшению страданий.
Я УТВЕРЖДАЮ, что церкви нужны только для оказания социальной поддержки,
что не существует таких грехов, которые можно было бы совершить и получить
за них прощение, что нет наказания за грехи и награды за добродетель, кроме
тех, которые я сам себе могу воздать, непосредственно или через других.
Добродетель для меня состоит в том, чтобы получать все, что я хочу, не
будучи пойманным и наказанным другими.
Я СЧИТАЮ, что смерть тела -- это смерть ума. Жизни после смерти не
существует, и всякая надежда на это -- чепуха.
Теперь сядьте, закройте глаза и понаблюдайте за состоянием своего тела
и за своими чувствами. Продолжайте наблюдение, сохраняя веру в эти
утверждения. Не думайте при этом об интеллектуальных доводах и аргументах.
(Читатель, уделите этому по крайней мере две минуты. Может быть, вам
стоит сделать какие-то заметки относительно своих реакций, прежде чем читать
дальше.)
Было бы очень полезно уделить какое-то время обмену мнениями и
рассказам о собственных ощущениях, но, поскольку нам предстоит еще много
другого, я просто расскажу о том, что обычно испытывают люди во время этого
эксперимента.
Некоторые участники жаловались на то, что чувствовали подавленность и
готовность махнуть на все рукой. Многие были опечалены. По вашим лицам я
вижу, что вы их понимаете. Иные рассказывали, что чувствовали себя
маленькими и запертыми в замкнутом пространстве. На физическом уровне
некоторые ощущали мышечные зажимы и головокружение, боль в шее, усиленное
сердцебиение. Были и такие, кто отмечал, что эксперимент помогал им
почувствовать себя "здесь и теперь".
Фактически убеждения, которые предлагаются в данном эксперименте, не
так уж и отличаются от обычных представлений того интеллектуального круга, в
котором живут большинство из нас. Они редко формулируются в виде кредо, то
есть системы убеждений, но это как раз то, к чему нас приучают: это
рациональность.
Участники эксперимента нередко обнаруживали, что какая-то часть их
действительно верит во многое из этого "кредо западного человека", хотя в
целом они считают себя духовными людьми, которые ни в коем случае не
согласились бы с подобными утверждениями. Я полагаю, что, как бы ни были
наши сознательные убеждения далеки от этого "кредо", мы, будучи западными
людьми, отчасти верим в него, и в немалой степени. Это присутствует в нас и
подкрепляется тем или иным способом в течение многих лет. Некоторые люди,
считающие себя религиозными, начинали плакать, обнаружив, что какая-то часть
их сущности действительно верит во многое в этом "кредо".
Я могу найти любое из фактических его утверждений. Они содержатся в той
или иной форме в различных учебниках. Лженаука служит религией нашего
времени. Это то, чему нас официально учат. Конечно, можно возразить против
такого "кредо", можно иметь свою систему убеждений, но мы знаем, что так
называемые люди науки сочтут все это проявлением слабости и неспособностью
трезво смотреть на вещи.
Если вы верите в Бога, в духовную природу Вселенной, в высшую цель
жизни, бывают ли у вас моменты, когда вам кажется, что вы ошибаетесь? Может
быть, ваши убеждения нелепы? Может быть, они являются проявлением
незрелости? Нам постоянно твердят, что вера в Бога нужна людям примитивным,
а мы, мол, люди образованные и должны стоять выше предрассудков.
В действительности с точки зрения реальной науки все это не научные
утверждения, а социальная система; это "кредо" внушено нам обучением,
выработано в нас, как рефлекс у собак Павлова выделять слюну на звук
колокольчика. Это западное "кредо" -- не что иное, как наука, искаженная до
нетерпимой фундаменталистской системы верований.
КОГДА УБЕЖДЕНИЯ СТАНОВЯТСЯ ПРИВЫЧКОЙ
Духовные поиски многих из нас питаются надеждой на то, что жизнь --
нечто большее, чем это утверждает "кредо". Однако его положения кажутся
систематическим и доказанным научным знанием, что постоянно воздействует на
людей, ищущих свой путь.
Я убежден, что чем больше у человека неосознанных, неподкрепленных
убеждений, действующих более или менее автоматически, тем сильнее он
порабощен. Используя буддийскую терминологию, можно сказать, что чем больше
у человека подспудных убеждений, тем больше у него кармы. Если вы осознанно
верите во что-то, то можете проверить свое убеждение. Если вы, скажем,
сознательно убеждены, что люди часто предают вас, вы можете при желании
проверить это. Например, можно сказать: "Я считаю, что люди недостойны
доверия, но, возможно, я ошибаюсь. Так почему бы мне не довериться некоторым
из них и не посмотреть, предадут ли они меня?"
К сожалению, наши убеждения становятся просто привычками мышления,
привычками восприятия. Они буквально извращают наше мировосприятие и кажутся
и при этом совершенно естественными. Мы упускаем возможность усомниться в
них, проверить их непоколебимость. Один из важных аспектов тренировки
внимательности -- научиться наиболее критично относиться к своим убеждения,
наблюдая их в действии, и замечать, к чему они обычно приводят. Тогда вы
получите возможность не просто принимать свои убеждения на веру, а решать,
хотите ли вы сохранить или изменить их.
Итак, десять минут, которые мы отвели на эксперимент, закончились, и
можно вернуться к своей прежней системе убеждений (хотя в некотором смысле
вы, наверное, уже не сможете вернуться точно в то же состояние, в каком были
раньше). Я надеюсь, вы всегда будете более чувствительными к этим аспектам
вашей системы убеждений.
Один из великих духовных учителей мира, американский политический
деятель Патрик Генри, говорил, что "вечная бдительность -- цена свободы". Мы
обычно воспринимаем эту фразу в политическом плане, но она также имеет
важное психологическое и духовное значение. Не стоит, конечно, вырывать ее
из основного контекста и полагать, что паранойя -- лучший духовный путь. Но
нам нужно учиться быть бдительными, поскольку очень многое в нашем уме
автоматически происходит само по себе, отнимая у нас свободу.
КТО ТАКОЙ ГУРДЖИЕВ?
В качестве пояснения к тому, как убеждения и привычки определяют наше
восприятие так называемой реальности, я хочу рассказать историю про
"кундабуфер". Но сначала нужно сказать несколько слов о Георгии Ивановиче
Гурджиеве (именно ему принадлежит этот термин), поскольку я и дальше часто
буду ссылаться на него.
Гурджиев родился в Армении. (Во всяком случае, место, где он родился,
периодически относилось к Армении. Это было в той части Малой Азии, которую
примерно каждые полвека кто-нибудь завоевывал, что влекло за собой
определенные изменения.) Он жил на перекрестке культур. На ближайшем рынке
он мог одновременно встретить буддистов, экзотических христиан, в том числе
православных, зороастрийцев, езидов, суфиев и т.д. Он рос, имея возможность
постичь относительность убеждений: одни люди были абсолютно убеждены в
одном, другие -- не менее глубоко -- в другом.
Он также понял, что за всей пестротой воззрений кто-то мог
действительно знать истину или, по крайней мере, иногда приближаться к ней.
Древние системы, в которых когда-то были крупицы истинного знания, могли
выродиться в рутинно и обусловленно принимаемые верования. Гурджиев провел
свою жизнь в поиске людей, обладавших этим знанием. Он побывал в Тибете, в
Индии, долго жил в среднеазиатских странах, и все это в те времена, когда
путешествовать было весьма нелегко. Он старался держаться в тени, чтобы люди
сами могли оценить передаваемые им знания, на основе того опыта, который они
приобретали в процессе общения с ним, а не на основе рассказов о том, что-де
он учился у авторитетных учителей таинственного Востока. Однако у многих это
вызывало еще большее желание разузнать подробности о его путешествиях.
Известно, что пребывание Гурджиева в Тибете связано с его работой там в
качестве агента царской разведки: просто отправиться путешествовать в то
время в столь экзотическую страну было крайне сложно, особенно людям, не
имеющим средств. Работая на русского царя, он одновременно много узнал о
тибетском буддизме. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, насколько он был полезен
царской разведке (разве что теперь опубликуют наконец соответствующие
документы). Но в одном нет сомнений: Гурджиев -- очень колоритная фигура.
Он был неутомимым искателем истины. Он раскапывал древние руины,
надеясь обнаружить нужные рукописи, учился у суфиев, буддистов, йогов,
зороастрийцев и других экзотических учителей. Примерно к середине своей
жизни Гурджиев вошел в контакт с тайным Сармунским братством, сохранявшим в
живой форме реальное древнее знание. Предполагают, что он учился в этом
братстве -- тайном среднеазиатском ордене. Возможно, оно является
родоначальником многих известных сегодня традиций.
Как я отметил, все это предположения: у нас нет возможности обратиться
в деканат Сармунского университета и спросить, получал ли человек по фамилии
Гурджиев степень Мастера в начале девятисотых годов. Для нас это миф,
неразрешимая загадка; однако я присоединяюсь к Гурджиеву в том, что его идеи
следует оценивать на основе собственного опыта обращения с ними, а не на
основе рассказов о нем самом.
На Западе Гурджиев появился, по-видимому, с чем-то вроде учительской
миссии, хотя он никогда не писал об этом -- по крайней мере, публично --
достаточно определенно. Он отмечал, что нужно бы посмотреть, как западные
люди будут воспринимать некоторые основополагающие духовные идеи.
Мне кажется, что он во многих смыслах экспериментировал с жителями
Запада. Гурджиев располагал идеями и методами, характерными для культур,
сильно отличающихся от современной западной культуры. Ему хотелось
удостовериться, можно ли приспособить эти идеи для западного человека.
Я полагаю, что некоторые эксперименты Гурджиева не удались. Примером
может служить первая написанная им книга -- "Все и Вся: рассказы Вельзевула
своему внуку", -- которую отдельные гурджиевские группы воспринимают как
некое евангелие, требующее неустанного чтения, перечитывания и штудирования.
Это крайне трудная книга. Я слышал, что Гурджиев использовал ее в качестве
материала для проверки утверждения о том, что люди не оценят идеи
по-настоящему, если не потратят достаточно много сил на ее освоение, чтобы
их получить. Он брал некоторые из идей своего учения, писал о них главу,
умышленно пользуясь высокопарным языком, строя длиннейшие предложения,
придумывая многосложные и многоязычные технические термины для того, чтобы
понимать ее было не так-то просто. Затем читал главу своим ученикам. Если
оказывалось, что многие из них поняли, о чем идет речь, он переписывал
текст, делая его еще более трудным. После этого читал снова и, если ученики
опять что-то понимали, переписывал главу заново, еще более усложняя. Ему
вполне удалось сделать окончательную редакцию трудночитаемой.
Лично мне эта история (правдива она или нет) нравится, потому что она
оправдывает мое нежелание продираться сквозь все эти сложности. Так что
судите сами.
Я не сомневаюсь, что кто-то, поняв наконец кое-что из содержания книги,
действительно будет ценить ее из-за той огромной работы, которую он
проделал. Но большинство людей читают книгу, как религиозный текст, снова и
снова чувствуя, что не понимают ее, и порицая себя за это. Так что это
эксперимент со смешанными результатами, если не полная неудача.
ТРИ ТИПА ЛЮДЕЙ, ЧЕТЫРЕ ПУТИ
Итак, Гурджиев много экспериментировал с западными людьми, и главный
его эксперимент состоял в том, чтобы найти методы, применимые в повседневной
жизни. Он говорил, что отправиться в монастырь хорошо для одного типа людей
и не столь хорошо для другого. Он подразделял главные духовные мировые
традиции на четыре типа, соответствующие трем основным типам людей.
Чтобы выйти за рамки последних, необходима огромная работа. К первому
типу относятся люди, внимание которых сконцентрировано на своем теле: для
достижения своих целей они пользуются физической силой и ее аналогами. Эти
люди имеют определенные преимущества и определенные недостатки. Второй тип
-- эмоционально ориентированные люди. Их главный способ реагирования на мир
-- эмоции, которые могут быть как полезными, так и весьма разрушительными.
Третий тип людей -- преимущественно интеллектуалы. Их основной способ связи
с миром -- интеллектуальный подход, размышление, анализ, связывание нового с
уже известным с целью получения еще более нового понятия.
Путь факира
Существуют духовные пути, соответствующие каждому из этих типов.
Первому типу соответствует путь, который Гурджиев называл путем факира. Он
имел в виду индийских факиров -- людей, развивших такую силу воли, что они
могли, например, принять определенную позу и оставаться в ней годами. Он
видел людей, принявших молитвенную позу и действительно не двигавшихся в
течение двадцати лет. В Индии и до сих пор есть подобные люди, хотя, думаю,
что их стало гораздо меньше. Факиры начинают свой путь, подражая
какому-нибудь из своих коллег. Поначалу они могут лишь непродолжительное
время удерживать позу и время от времени расслабляются, но потом вновь
возвращаются в это положение. И так снова и снова, несмотря на жару, мух,
других насекомых, грязь и палящее солнце.
Все факиры имеют учеников. Им необходимо иметь учеников, так как к тому
времени, когда они чего-то достигнут, они в буквальном смысле не в состоянии
двигаться: их соединительные ткани застывают. Ученикам приходится их
кормить, мыть после естественных отправлений и т.д.
Чтобы стать продвинутым факиром, необходимо приложить невероятные
усилия. Гурджиев подчеркивал, что это полный духовный тупик. Развив до
предела силу воли, они никак не используют ее, кроме как для неподвижного
стояния! И хотя эта духовная борьба впечатляет людей, Гурджиев считает, что
все это довольно глупо. По его мнению, все надежды этих людей связаны с тем,
чтобы кто-то из духовных людей иного рода мог спасти их и дать им
возможность применить свою силу воли более продуктивно. В противном случае
они останутся просто духовными экспонатами.
Путь монаха
Люди второго типа, люди эмоциональные, следуют обычно пути монаха. Этот
путь подразумевает концентрацию на молитве, интенсивнейшую эмоциональную
вовлеченность, стремление к получению помощи, достижению спасения, глубокие
эмоциональные переживания. Обычно это требует подчинения себя чьей-то воле в
качестве практики перед подчинением воле Божьей.
По Гурджиеву, люди на этом пути зачастую достигают парапсихических
способностей, то есть могут творить чудеса. Но он отмечал также, что если
этим путем следовать до крайности, то результатом может быть "глупый
святой", способный вершить чудеса, но не слишком умные. В качестве
современного примера представьте себе человека, который в стране, в течение
двух тысячелетий страдающей от перенаселения, начинает искренней молитвой
излечивать супружеские пары от бесплодия. Это, конечно, чудо, но если
взглянуть на него под другим углом зрения, то вряд ли в данном случае это
наилучший способ использовать чудесную силу.
Путь йога
Люди третьего -- интеллектуального -- типа следуют путям
интеллектуальных видов йоги. Я вслед за Гурджиевым буду использовать здесь
это слово в крайне ограниченном смысле, на самом же деле есть много других
видов традиционной индийской йоги. Йог в гурджиевском смысле -- это человек,
имеющий ряд прозрений, научившийся понимать вещи, способный концептуально
связывать все со всем. Но если он умеет только это, то он оказывается, как
говорит Гурджиев, "слабым йогом", то есть человеком, который знает все, но
ничего не может делать.
Я полагаю, что прекрасным примером "слабых йогов" являются
университетские профессора. Они много знают, блестяще владеют словом, могут
что угодно объяснить и взаимосвязать. Но если посмотреть на качество их
личной жизни, то можно обнаружить, что они так же тупы и невротичны, как и
все остальные. Я говорю об этом на основании довольно богатого личного
опыта!
Четвертый путь
Гурджиев говорит, что он учит четвертому пути, который, в отличие от