– Встречаются, встречаются, – успокоил ее Фикс.
– Вы не догадываетесь о моем заветном желании? – обратилась Бьюти к черному магу.
Бэрр изобразил на лице улыбку:
– О чем бы вы ни мечтали, мадам, я уверен, это исполнится.
Глаза у Бьюти заблестели – в лицемерной любезности ей почудилось обещание вернуть ей дочь.
– Давайте чокнемся! – предложила она.
Зазвенело стекло. Сякли, со всеми чокаясь, вошел в такой раж, что разлил половину бокала. Фикс понюхал шипучку, сделал глоточек, поставил бокал. Он поднес к глазам бутылку и на этикетке прочел: «Хоть стой, хоть падай».
– Так я и думал, – с этими словами он медленно осел на пол.
– Все бросились приводить его в чувство.
– Где я? – спросил детектив, открывая глаза. Он долго отказывался верить, что это не тот свет, – вот и павлин разгуливает, – и только увидев разбойничью физиономию Афрозины, облегченно вздохнул: если и ведьма здесь, то это, точно, не рай.
– Вам лучше? – спросила Бьюти.
– Яд может подействовать не сразу, – ответил сыщик слабым голосом.
– Яд?
– Я надеюсь, вы не притронулись к этому напитку?
– Притронулись, – просиял Сякли, – еще как притронулись, шипучка что надо!
Фикс всматривался в склоненные над ним лица, ища признаки отравления, но вместо ожидаемых гримас боли видел одни лишь улыбки. Фикс, конечно, сел на свое место и даже сам разлил шипучку, однако его бдительность не притупилась. Наоборот. «Не отравят, так зарежут, – утешался он, словно оправдывая свою подозрительность. – Не меня, так другого».
– Позвольте и мне сказать тост, – боясь зевнуть, Йонинг откашлялся. – Медицине известны случая, когда люди молчат вовсе не потому, что им нечего сказать. Я пью за то, чтобы все однажды заговорили!
И снова Дэвид подумал: «Уж сейчас-то Афрозина возмутится и станет доказывать, что мистер Фосс и Кэнди замолчали не по ее вине…»
И снова ошибся. Ведьма даже бровью не повела. Она разглядывала розовые блюшечки и глотала их, не разжевывая.
– Я поддерживаю ваш тост, доктор. – сказал черный маг. Мы как раз проводим эксперименты по теле «человек без речи или речь без человека?». Результаты обнадеживающие.
– Не скромничайте, мэтр, – проговорила Афрозина с полным ртом, – ваш доклад на симпозиуме проведет сенсацию.
Грубая лесть Афрозины почему-то не понравилась мэтру.
– Это еще когда будет, – мрачно пробурчал он.
Тут зажегся экран телевизора, и Камилла как бы между прочим сообщила:
– Завтра в Ньюкасле открывается антинаучный симпозиум по аномальным явлениям. Регистрация участников только началась, а уже отмечено первое «чудо». У некоторых танцоров из местного ансамбля чечеточников, как выяснилось, на ногах копытах. Какого они происхождения – на этот вопрос предстоит ответить ученым.
– Вы с нами не поужинаете? – обратилась Флокси к Камилле.
– Сейчас никак не могу, но если вы мне оставите немного осиной печенки, я буду вам очень признательна.
Экран погас.
– Не понимаю, как можно жить с таким телевизором, – всплеснула руками Афрозина. – Это же позавчерашний день. Хотите вопль моды? Беззвучный! Нет информации – нет стрессов!
– Вообще-то я равнодушна к новой технике, – сказала Флокси. – А ты, Дэвид?
Дэвид неопределенно мотнул головой, скорее всего он даже не слышал вопроса. Он раздумывал над мамиными словами: «от тебя, Дэвид, зависит, сумеют ли враждующие стороны найти общий язык». Если они вправду хотят найти общий язык, зачем этот лондонский туман? Чего проще: «Кэнди стала немой, потому что вы, ведьма, ее заколдовали»! А Йонинг: «медицине известно», «когда люди молчат»… Так они не то что общий язык не найдут, еще и свой сломают…
Сказать вам честно, недоумение Дэвида я полностью разделяю. А ведь на этом хитроумном языке разговаривают сотни и сотни людей! Они говорят «день», а подразумевают «ночь». Это, знаете ли, целое искусство. Многие взрослые владеют им в совершенстве, ну а детям, конечно, поначалу трудно.
– Равнодушна к новой технике – это еще мягко сказано, – объясняла мама Афрозине. – Я ведь давно перестала включать телевизор. Зачем? Все, что имеет ко мне непосредственное отношение, Камилла сообщает сама.
– Значит, за сообщников? – оживилась Афрозина, поднимая бокал.
– За друзей, – поправила ее мама.
– Нетушки, нетушки… Раз «сообщает» – значит «сообщница», – ведьма выделяла слова, точно вколачивала их в стол костяшками пальцев. Вот вам и шипучка! Детям хоть бы что, а старуха заметно захмелела.
Бэрр поспешил ведьме на помощь:
– Выпьем за тех, кто не сует свой нос в чужие дела.
– Вы на кого намекаете? – напрягся Фикс.
– Это он так, – Йонинг на всякий случай положил свою крупную пятерню на плечо сыщику. – Под хряпчиков.
– Ну, если под хряпчиков… – сразу оттаял Фикс.
Глядя на черного мага грустными глазами, Бьюти спросила:
– Вы, я так понимаю, не относите сюда тех, кто считает чужие дела своими?
– Не будем уточнять, – улыбнулся ей Бэрр.
– Мам, – тихо позвал Дэвид, показывая кивком головы направо.
Он имел в виду близнецов. Один спал, привалившись к его плечу, второй посапывал в обнимку с вазочкой, где давно плавала подтаявшая вкусника в сахаре.
– Надо зажечь свечи, – мама тоже понизила голос. – совсем про них забыла.
Она поставила на стол семисвечник, и Дэвид помог ей зажечь все свечи.
– Вы не проводите близнецов домой, доктор? – обратилась она к Йонингу.
– Разумеется.
Близнецов растормошили, натолкали им в карманы всякой всячины и подвели к забору. Доски раздвинули – Такли, а за ним и Сякли скрылись в проеме. Когда очередь дошла до толстяка доктора, всем стало ясно, что не только он, но скорее всего никто из взрослых в такую щель не пролезет.
– А что если мне попробовать?
Хрупкая как девочка Флокси легко проскользнула в проем вслед за коротышками.
– Не скучайте! – крикнула она из-за забора.
– Может, мы тоже, а? – Ведьма наклонилась к самому уху черного мага.
Бэрр согласно кивнул, и вдруг…
Сверху послышались крадущиеся шаги. Все, как по команде, подняли головы. По стеклянной крыше медленно ступал большой рыжий кот. Весь он был какой-то ободранный, шерсть висела клочьями, левую заднюю лапу стягивал бинт… нет, не бинт, а капроновая лента в красный горошек.
Бэрр побледнел, у Афрозины задергалось веко.
Рыжий кот глянул вниз, на людей, и с той же расчетливой медлительностью направился в сторону дымохода. Шлеп-шлеп-шлеп. Он старался не ступать на больную лапу.
Черный маг поднялся.
– Тишина, свечи… остается только затопить камин.
Он полез в смокинг и вспомнил, что его зажигалку забрал этот Фикс, возомнивший себя Шерлоком Холмсом. Отдадим Бэрру должное – он умел владеть собой. Скрыв досаду, он вытащил из подсвечника одну свечу.
– У кого-нибудь найдется листок бумаги?
– Такая подойдет? – Фикс протянул ему страницу… плотная бумага, какой-то печатный текст в столбик.
«Какой-то»! Афрозина тотчас узнала его, и рука ее сама потянулась к странице. Узнали и Дэвид с Бьюти и тоже шагнули из-за стола. Еще мгновение – и добыча досталась бы Афрозине, но тут из-под ее локтя высунулась маленькая темно-синяя с прозеленью головка и, цапнув листок, исчезла.
– Отдай! – закричала ведьма павлину.
Тот хорошо знал крутой нрав свой хозяйки и нырнул под скатерть, свисавшую почти до пола. Бормоча проклятья, опрокидывая стулья, Афрозина пыталась ухватить за хвост проклятую птицу.
– Дался вам этот листок, у меня есть целая пачка, – небрежно заметил детектив.
– Сколько? – Афрозина подскочила как ужаленная.
– Целая пачка, – невозмутимо повторил Фикс.
– Дайте, – властно приказал Бэрр.
– И сразу всем стало ясно, кто здесь диктует условия. И сразу стало ясно, что покорность, с какой черный маг подчинился требованию сдать оружие, была сплошным притворством. Все оцепенели. Даже павлин.
Фикс достал из кармана пачку обыкновенной почтовой бумаги.
– Он еще издевается! – взвизгнула Афрозина.
Воспользовавшись общим замешательством, Дэвид выхватил из павлиньего клюва листок и поднял его вверх.
– Дамы и господа, садитесь! Разве вам не хочется послушать, о чем здесь говорится?
Все молча заняли свои места. А что им оставалось делать?
И когда воцарилась тишина и стало слышно, как потрескивает свечка, Дэвид начал…
Швабра, Совок, Кочерга и Ухват
ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой Квинтер Финтер Жос дает несколько полезных советов
– Вы не догадываетесь о моем заветном желании? – обратилась Бьюти к черному магу.
Бэрр изобразил на лице улыбку:
– О чем бы вы ни мечтали, мадам, я уверен, это исполнится.
Глаза у Бьюти заблестели – в лицемерной любезности ей почудилось обещание вернуть ей дочь.
– Давайте чокнемся! – предложила она.
Зазвенело стекло. Сякли, со всеми чокаясь, вошел в такой раж, что разлил половину бокала. Фикс понюхал шипучку, сделал глоточек, поставил бокал. Он поднес к глазам бутылку и на этикетке прочел: «Хоть стой, хоть падай».
– Так я и думал, – с этими словами он медленно осел на пол.
– Все бросились приводить его в чувство.
– Где я? – спросил детектив, открывая глаза. Он долго отказывался верить, что это не тот свет, – вот и павлин разгуливает, – и только увидев разбойничью физиономию Афрозины, облегченно вздохнул: если и ведьма здесь, то это, точно, не рай.
– Вам лучше? – спросила Бьюти.
– Яд может подействовать не сразу, – ответил сыщик слабым голосом.
– Яд?
– Я надеюсь, вы не притронулись к этому напитку?
– Притронулись, – просиял Сякли, – еще как притронулись, шипучка что надо!
Фикс всматривался в склоненные над ним лица, ища признаки отравления, но вместо ожидаемых гримас боли видел одни лишь улыбки. Фикс, конечно, сел на свое место и даже сам разлил шипучку, однако его бдительность не притупилась. Наоборот. «Не отравят, так зарежут, – утешался он, словно оправдывая свою подозрительность. – Не меня, так другого».
– Позвольте и мне сказать тост, – боясь зевнуть, Йонинг откашлялся. – Медицине известны случая, когда люди молчат вовсе не потому, что им нечего сказать. Я пью за то, чтобы все однажды заговорили!
И снова Дэвид подумал: «Уж сейчас-то Афрозина возмутится и станет доказывать, что мистер Фосс и Кэнди замолчали не по ее вине…»
И снова ошибся. Ведьма даже бровью не повела. Она разглядывала розовые блюшечки и глотала их, не разжевывая.
– Я поддерживаю ваш тост, доктор. – сказал черный маг. Мы как раз проводим эксперименты по теле «человек без речи или речь без человека?». Результаты обнадеживающие.
– Не скромничайте, мэтр, – проговорила Афрозина с полным ртом, – ваш доклад на симпозиуме проведет сенсацию.
Грубая лесть Афрозины почему-то не понравилась мэтру.
– Это еще когда будет, – мрачно пробурчал он.
Тут зажегся экран телевизора, и Камилла как бы между прочим сообщила:
– Завтра в Ньюкасле открывается антинаучный симпозиум по аномальным явлениям. Регистрация участников только началась, а уже отмечено первое «чудо». У некоторых танцоров из местного ансамбля чечеточников, как выяснилось, на ногах копытах. Какого они происхождения – на этот вопрос предстоит ответить ученым.
– Вы с нами не поужинаете? – обратилась Флокси к Камилле.
– Сейчас никак не могу, но если вы мне оставите немного осиной печенки, я буду вам очень признательна.
Экран погас.
– Не понимаю, как можно жить с таким телевизором, – всплеснула руками Афрозина. – Это же позавчерашний день. Хотите вопль моды? Беззвучный! Нет информации – нет стрессов!
– Вообще-то я равнодушна к новой технике, – сказала Флокси. – А ты, Дэвид?
Дэвид неопределенно мотнул головой, скорее всего он даже не слышал вопроса. Он раздумывал над мамиными словами: «от тебя, Дэвид, зависит, сумеют ли враждующие стороны найти общий язык». Если они вправду хотят найти общий язык, зачем этот лондонский туман? Чего проще: «Кэнди стала немой, потому что вы, ведьма, ее заколдовали»! А Йонинг: «медицине известно», «когда люди молчат»… Так они не то что общий язык не найдут, еще и свой сломают…
Сказать вам честно, недоумение Дэвида я полностью разделяю. А ведь на этом хитроумном языке разговаривают сотни и сотни людей! Они говорят «день», а подразумевают «ночь». Это, знаете ли, целое искусство. Многие взрослые владеют им в совершенстве, ну а детям, конечно, поначалу трудно.
– Равнодушна к новой технике – это еще мягко сказано, – объясняла мама Афрозине. – Я ведь давно перестала включать телевизор. Зачем? Все, что имеет ко мне непосредственное отношение, Камилла сообщает сама.
– Значит, за сообщников? – оживилась Афрозина, поднимая бокал.
– За друзей, – поправила ее мама.
– Нетушки, нетушки… Раз «сообщает» – значит «сообщница», – ведьма выделяла слова, точно вколачивала их в стол костяшками пальцев. Вот вам и шипучка! Детям хоть бы что, а старуха заметно захмелела.
Бэрр поспешил ведьме на помощь:
– Выпьем за тех, кто не сует свой нос в чужие дела.
– Вы на кого намекаете? – напрягся Фикс.
– Это он так, – Йонинг на всякий случай положил свою крупную пятерню на плечо сыщику. – Под хряпчиков.
– Ну, если под хряпчиков… – сразу оттаял Фикс.
Глядя на черного мага грустными глазами, Бьюти спросила:
– Вы, я так понимаю, не относите сюда тех, кто считает чужие дела своими?
– Не будем уточнять, – улыбнулся ей Бэрр.
– Мам, – тихо позвал Дэвид, показывая кивком головы направо.
Он имел в виду близнецов. Один спал, привалившись к его плечу, второй посапывал в обнимку с вазочкой, где давно плавала подтаявшая вкусника в сахаре.
– Надо зажечь свечи, – мама тоже понизила голос. – совсем про них забыла.
Она поставила на стол семисвечник, и Дэвид помог ей зажечь все свечи.
– Вы не проводите близнецов домой, доктор? – обратилась она к Йонингу.
– Разумеется.
Близнецов растормошили, натолкали им в карманы всякой всячины и подвели к забору. Доски раздвинули – Такли, а за ним и Сякли скрылись в проеме. Когда очередь дошла до толстяка доктора, всем стало ясно, что не только он, но скорее всего никто из взрослых в такую щель не пролезет.
– А что если мне попробовать?
Хрупкая как девочка Флокси легко проскользнула в проем вслед за коротышками.
– Не скучайте! – крикнула она из-за забора.
– Может, мы тоже, а? – Ведьма наклонилась к самому уху черного мага.
Бэрр согласно кивнул, и вдруг…
Сверху послышались крадущиеся шаги. Все, как по команде, подняли головы. По стеклянной крыше медленно ступал большой рыжий кот. Весь он был какой-то ободранный, шерсть висела клочьями, левую заднюю лапу стягивал бинт… нет, не бинт, а капроновая лента в красный горошек.
Бэрр побледнел, у Афрозины задергалось веко.
Рыжий кот глянул вниз, на людей, и с той же расчетливой медлительностью направился в сторону дымохода. Шлеп-шлеп-шлеп. Он старался не ступать на больную лапу.
Черный маг поднялся.
– Тишина, свечи… остается только затопить камин.
Он полез в смокинг и вспомнил, что его зажигалку забрал этот Фикс, возомнивший себя Шерлоком Холмсом. Отдадим Бэрру должное – он умел владеть собой. Скрыв досаду, он вытащил из подсвечника одну свечу.
– У кого-нибудь найдется листок бумаги?
– Такая подойдет? – Фикс протянул ему страницу… плотная бумага, какой-то печатный текст в столбик.
«Какой-то»! Афрозина тотчас узнала его, и рука ее сама потянулась к странице. Узнали и Дэвид с Бьюти и тоже шагнули из-за стола. Еще мгновение – и добыча досталась бы Афрозине, но тут из-под ее локтя высунулась маленькая темно-синяя с прозеленью головка и, цапнув листок, исчезла.
– Отдай! – закричала ведьма павлину.
Тот хорошо знал крутой нрав свой хозяйки и нырнул под скатерть, свисавшую почти до пола. Бормоча проклятья, опрокидывая стулья, Афрозина пыталась ухватить за хвост проклятую птицу.
– Дался вам этот листок, у меня есть целая пачка, – небрежно заметил детектив.
– Сколько? – Афрозина подскочила как ужаленная.
– Целая пачка, – невозмутимо повторил Фикс.
– Дайте, – властно приказал Бэрр.
– И сразу всем стало ясно, кто здесь диктует условия. И сразу стало ясно, что покорность, с какой черный маг подчинился требованию сдать оружие, была сплошным притворством. Все оцепенели. Даже павлин.
Фикс достал из кармана пачку обыкновенной почтовой бумаги.
– Он еще издевается! – взвизгнула Афрозина.
Воспользовавшись общим замешательством, Дэвид выхватил из павлиньего клюва листок и поднял его вверх.
– Дамы и господа, садитесь! Разве вам не хочется послушать, о чем здесь говорится?
Все молча заняли свои места. А что им оставалось делать?
И когда воцарилась тишина и стало слышно, как потрескивает свечка, Дэвид начал…
Швабра, Совок, Кочерга и Ухват
Швабра, Совок, Кочерга и Ухват
Перед сном прокатиться решили.
Тили– бом, тили-бом! – затянув вчетвером,
В экипаже они покатили.
Мистер Совок прославляет чистюль.
Мистер Ухват отдыхает.
Мисс Кочерга теребил ридикюль.
Миссис Швабра цепочкой играет.
– Тили-бом, тили-бом,
Как мы чудно поем!
– Ах, моя Кочерга, – рассыпался Ухват, —
Я влюблен в вас, влюблен как мальчишка!
Но когда мы вдвоем – тили-бом, тили-бом,
У меня замирает сердчишко.
Как смешно убегают от вас угольки,
Раздувая веселое пламя!
Как движения ваши точны и легки,
Как стройны и подвижны вы сами!
Тили– бом, тили-бом,
Загляните в мой дом.
– Миссис Швабра, я с детства, – заохал Ухват, —
Так измучен своей худобою
И одышкой притом – тили-бом, тили-бом! —
Мне ль сражаться со злою судьбою?
Вы стройней и изящней, чем сам кипарис.
Подметание ваше – искусство.
Но зачем же смотреть на меня сверху вниз?
Мне доступны пылкие чувства!
Тили– бом, тили-бом,
Виноват ли я в чем?
Миссис Швабра и мисс Кочерга им в ответ:
– Что за чушь вы плетете сегодня?
– Надоел мне, – кричит Кочерга, – этот бред!
– Вон, прикрикнул Швабра, – негодник!
Кучер ахнул и ну погонять лошадей,
Те от страха галопом пустились.
Седоки же, слегка поваляв дурака,
Посмеялись и враз помирились.
Тили-бом, тили-бом,
Со счастливым концом!
ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой Квинтер Финтер Жос дает несколько полезных советов
Со счастливым концом? В нашей истории до развязки еще далеко, мы должны набраться терпения. Мне весело от мысли, что кто-то сейчас лежит с этой книжкой в сгущающихся сумерках. Что в самый интересный момент войдет мама со словами: «Ты испортишь себе глаза!» И что перед сном, зевнув, кто-то, может быть, вспомнит доктора Йонинга. А заглядывать на последнюю страницу мы не будем, правда? Она от нас не убежит. Другое дело кот, пусть даже с перевязанной лапой…
– Мья-ууу! – донеслось из камина.
Все повернули головы, и Дэвид быстро сунул Бьюти листок, который она незаметно спрятала. Из камина вылез рыжий кот, иди, лучше сказать, кот, который когда-то был рыжим. Черный от сажи, взъерошенный, он больше напоминал уличного бродягу и драчуна, чем пушистого домашнего баловня, каким Дэвид привык его видеть. Усталые, совершенно человеческие глаза кота уткнулись в черные, по-кошачьи узкие зрачки Бэрра, и кот вдруг поджался и зашипел.
– Смотрите! – воскликнула Бьюти. – У него лапа перевязана лентой Кэнди!
– Та-ак, – Фикс обвел присутствующих взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. – Та-ак, – медленно повторил он, – зафиксировали.
Первым делом Дэвид снял повязку и осмотрел больную лапу. Кот вел себя смирно. Затем Дэвид стал изучать капроновую ленту:
– Ни на лапе, ни на ленте нет следов крови. Лапа распухла, вероятно, от сильного ушиба. Как вы считаете, доктор?
Йонинг положил кота на колени и нацепил очки, сделавшие его сразу похожим на австралийского медвежонка коалу.
– Диагноз, по-моему, правильный. На подушечках трех других лап тоже видны припухлости.
– Это может означать только одно, – продолжал Дэвид. – Кот упал с большой высоты…
– И моя Кэнди перевязала ему лапу! – воскликнула Бьюти.
– Нет. Девочка завязала бы бантиком, а здесь, видите, по-мужски, раз и два.
– По-мужски, это ты верно заметил, – одобрительно отозвался Фикс.
– Точнее, по-кошачьи, – пробормотал мальчик. – Он сам себя перевязывал передними лапами и, наверное, очень торопился: на ленточке остались следы от когтей. Но кот не сумел бы сделать даже такую простейшую повязку, если бы у него не было человеческих навыков. Да, не может быть никаких сомнений – в прошлой жизни этот кот был человеком… мужчиной!
Афрозина с Бэрром обменялись выразительными взглядами, и ведьма потянулась за ридикюлем:
– Засиделись мы тут у вас…
– И еще посидите, – словно невзначай уронил сыщик.
– Что-о? – повысил голос Бэрр.
– Я распорядился, чтобы ваш лимузин отогнали на стоянку. Помоют, заправят. Надеюсь, вы не против?
Бэрр выглянул в окно: автомобиль, стоявший у подъезда, куда-то исчез.
– Черт знает что! – возмутился маг.
– Вот именно, – поддакнула ведьма.
А Дэвид продолжал изучать ленту. Лицо его выражало озабоченность.
– Ну что? – Бьюти смотрела на него, как на сказочного героя, бесстрашного и всемогущего, который один может сокрушить все препятствия на пути к благородной цели. – Что с Кэнди?
– Ее, наверное, поместили в темницу… лента еще хранит запах сырости. И, скорее всего, держат на хлебе и воде.
– Почему ты так решил? – поинтересовался детектив.
– Видите крошки? В ленточку был завернут кусочек черного хлеба.
– Зачем? – удивился доктор.
– Точно не знаю. У кота на одном боку следы красной кирпичной пыли. Может быть, он пробирался к Кэнди по узкому карнизу и сорвался вниз. А она увидела, завернула в свою ленту кусок хлеба для тяжести и бросила в окно. Вместо письма.
– Любопытно, любопытно, – бормотал доктор, поглаживая кота. Кот не вырывался, но весь напрягся. Внимательно слушая Дэвида, он следил за каждым движением Бэрра и Афрозины, словно ожидая от них какой-нибудь каверзы. – Если это действительно письмо от Кэнди, то ты хорошо его прочел, мой мальчик.
– Что толку, вздохнул Дэвид, – если на письме нет обратного адреса!
Кажется, впервые с момента появления кота Бэрр и Афрозина позволили себе немного перевести дух. Ведьма достала из ридикюля зеркальце и начала наводить марафет, а черный маг, разливая по бокалам шипучку, сказал?
– С такой фантазией, Дэвид, ты мог бы сочинять неплохие сказки, вот только время сейчас для сказок не подходящее. Сейчас людям подавай сюжеты с тайными заговорами, отравлениями и прочими прелестями.
Между тем Фикс забрал у доктора кота, чтобы тоже взглянуть на его лапы. Коту не понравилось, что его держат на весу, к тому же пальцы Фикса пребольно впивались в тело. Как животное деликатное, он попробовал сделать осторожные намеки хвостом, но, не будучи понятым, запротестовал более энергично.
– Кто сказал, что нет обратного адреса? – детектив цепко держал над головой извивающегося кота. – Сила удара о землю позволяет нам определить высоту, с которой этот кот упал, с точностью до метра. Так вот, он пролетел в воздухе ни много ни мало восемьдесят три фута или двадцать пять метров. Высотой в восемьдесят три фута есть в Англии только один замок, чье название совпадает с названием местности. Я говорю о Ньюкасле.
– Ньюкасл… Новый замок… – задумчиво пробормотал доктор.
Фикс выпустил кота из железных тисков.
– Ранняя готика, – продолжил он. – Неприступные башни, щелевидные окна. Мрачноватое сооружение. В путеводителях неизменно упоминается нечистая сила, так что от туристов, сами понимаете, нет отбоя. Вы хотели что-то добавить, мистер Бэрр?
Маг усмехнулся:
– Дались вам средневековые замки. Можно подумать, в современных домах мало чертовщины. Чувствуете, как тянет из этой дыры?
Когда-то Флокси, задумав написать звездное небо, покрыла холст густой черной краской, да так и оставила. Странное дело, он «дыры» ощутимо веяло холодком. Все повернулись к картине, и тут Бэрр играючи крутанул трость двумя пальцами, массивный набалдашник завис на бокалом мальчика, змеиная голова открыла пасть и выпустила в бокал бесцветную стручку. Когда Бьюти, зябко поводя плечами, повернулась к черному магу, он уже сидел вполне непринужденно, нога на ногу, уперев конец трости в носок лакированного башмака и любовно поглаживал набалдашник своими длинными холеными пальцами.
– Я не знаю, как вам, мистер Бэрр, а мне уютно в этом доме, – сказала Бьюти.
– Потому что вы никогда не жили в настоящем замке! – возразил ей маг с неожиданной горячностью. Впрочем, лицо его тотчас же выразило живейшее расположение. – Извините, мадам. Я хочу выпить за красоту. – Он глядел ей в глаза. – Ибо если в этом скучном мире что-то еще способно творить чудеса, так только она.
Афрозина чуть зубами не заскрежетала, да вовремя остановилась. Бэрра она побаивалась.
Общество подняло бокалы, Дэвид поднес шипучку к губам…
– Не пей, Дэвид! – раздался детский голосок. – Бэрр подлил тебе яду!
Всем, в том числе и мальчику, показалось, что они ослышались. Дэвид уже готов был выпить шипучку, и тут словно рыжий метеорит пронесся: кот плюхнулся к нему на колени, мальчик отпрянул и расплескал половину бокала на платье Афрозины.
– Ха-ха-ха-ха, – оживился тот же детский голос. Смех, надо сказать, был какой-то грустный.
– Квинтер-Свинтер! – Ведьма запустила в зеркало пудреницей, но ее бросок не достиг цели.
За столом возникла напряженная пауза. Бэрр встал.
– Неужели кто-то мог поверить в эту чудовищную ложь? Я, магистр оккультных наук, способен отравить ребенка? Смотрите! – он взял у Дэвида бокал и осушил залпом.
Глаза у него полезли из орбит, а рот открылся так, словно он проглотил десяток перченых дулек. Йонинг хотел расстегнуть ему накрахмаленный воротничок, но в замешательстве остановился: маг пошел красными пятнами, судорожно вздохнул и вдруг улыбнулся:
– Ну что? Где ваш яд?
– Лишь бы оговорить! – возмутилась ведьма. – Никакого доверия к ближнему!
Она повернула на своем перстне изумруд и высыпала в бокал белый порошок – вода забурлила. Ведьма выпила успокоительное… и еще больше распалилась.
– Пригласили! Лобстеры недоваренные, дульки переперченные! От котов житья нет! Я думала: интеллигентный дом, фортепьяны, угощения… угостили! – она подхватила мокрое платье с явным намерением покинуть комнату.
– Вы не могли бы немного подождать, милейшая? – вежливо, но твердо сказал Фикс. – А вас, Йонинг, я попросил бы заглянуть в чулан под лестницей. Там я, кажется, выронил пакетик с лакмусовыми бумажками. С их помощью мы установим, был в бокале Дэвида яд или не было.
– Но я все выпил! – Маг начинал раздражаться и даже не пытался это скрыть.
– Не все, господин магистр. – Чем больше злился Бэрр, тем невозмутимее становился Фикс. Он повертел перед горящей свечой пустой бокал, любуясь тем, как маслянистая янтарная капля стекает по внутренней стенке. – Не все, – повторил он. – С вашей стороны было чрезвычайно любезно оставить последнюю каплю для маленького научного эксперимента, мистер…
– Брр! – весело передразнил тоненький голосок.
На этот раз Дэвид так быстро обернулся к зеркалу, что успел разглядеть кривой ствол, зеленую крону, а в кроне – большую шляпу, из-под которой торчали ножки в деревянных башмаках.
Все ждали продолжения. Йонинг, уже стоявший в дверях, замешкался.
– А что у меня есть!
С этими словами из зеркала, где уже не было никакой шляпы с ножками, вылетел листок плотной бумаги. Забыв про светские манеры, Афрозина сиганула метров на пять, но кот – опять этот кот! – оказался проворнее. Он подхватил листок, прошмыгнул мимо оторопевшего доктора и был таков. От досады ведьма сплюнула на паркет, что было уже верхом неприличия:
– Дорогая Бьюти, – всем своим видом Бэрр показывал, что ничего не произошло. – Поскольку хозяйка дома нас покинула, может быть, вы на прощание угостите нас чашечкой крепкого кофе?
– С удовольствием.
Бьюти отправилась на кухню. Едва она вышла, как в мастерской начали происходить загадочные вещи.
– Прикажете разыскать кота? – по-солдатски громко обратилась ведьма к Бэрру.
Магистр поморщился.
– Афрозина, в больших дозах вы вызываете у меня аллергический насморк.
– Я могу быть свободна?
Вместо ответа Бэрр великодушно махнул рукой.
Единственный выход из мастерской загораживал своей представительной фигурой доктор, поэтому Фикс не особенно встревожился. Он спокойно взирал, как ведьма тормошит уснувшего павлина, а потом водружает его на шляпу. Как она прихватывает с подзеркальника приглянувшийся ей флакусик. «Интересно, как она станет оправдываться?» – подумал детектив.
Но Афрозина вовсе не собиралась оправдываться. Она подошла к картине «Беззвездная ночь», секунду-другую постояла как бы в раздумья и вдруг нырнула в нее головой вперед!
Мальчик и детектив вскочили со своих мест.
Из черноты картины донесся резкий свист, и сразу затрепыхался узелок, в который Фикс завернул реквизированное оружие. Напор изнутри был так силен, что платок развязался, из него выпорхнула летучая мышь и с пронзительным свистом умчалась на зов ведьмы.
Кажется, магистр решил показать себя во всем блеске. Он словно брал реванш. Всеобщий испуг только подхлестнул его. Он отшвырнул трость, и так, свиваясь в кольца, зазмеилась по полу.
– Пропади все пропадом! – пробормотал Бэрр.
Не веря собственным глазам, Йонинг подбежал к картине. Лучше бы он этого не делал. Какая-то неведомая сила начала его натягивать. Доктор хотел не то зевнуть, не то позвать на помощь – не успел. Черная дыра всосала его, подобно мощной аэродинамической трубе.
И вот уже все пришло в движение. Вытягиваясь жгутом, поползла со стола скатерть, полетели на пол тарелки и соусницы, сваливая в одну кучу потрошки с фестончиками и пармезончики и анчоусами. С лязгом поскакали вперегонки ножи, вилки, ложечки. Перевернулась супница, и недоваренные розоватые лобстеры неуклюже заскользили по гладкому паркету. Все, от мала до велика, исчезало в ненасытной черной дыре: флаконы с подзеркальника, раскрытый этюдник, незаконченные картины вместе с подрамниками, китайская ширма, кресло, стулья, стол…
– Вы аресто… – Черная дыра проглотила Фикса.
– Мамочка! – Дэвид едва не улетел ногами вперед в черную неизвестность, но успел вцепиться в деревянную раму.
В этот критический миг в мастерскую вошла Бьюти. Она несла поднос с фарфоровым сервизом на шесть персон. В первую секунду она подумала, что ошиблась дверью: пустая мастерская с навощенным дубовым паркетом имела вид большого танцкласса. Потом она увидела застрявшего в картине Дэвида, бледного, выбивающегося из сил, и Бэрра в позе стороннего наблюдателя. Руки у Бьюти разжались…
Она вскрикнула и бросилась к Дэвиду на выручку.
Холодное безразличие на лице мага сменилось живейшим участием. Он успел у картине первым и рывком вытащил мальчика из гибельной черной дыры.
Ему это было совсем не трудно.
– Какое счастье, Бьюти, что вам здесь не было. – В голосе Бэрра звучала искренняя радость. – А ты, Дэвид, в рубашке родился. Еще бы немного и… Пойдемте, дорогая. – Он снова повернулся к Бьюти и взял ее под локоть. – Пойдемте. Это зрелище не для слабого женского сердца.
И Бьюти – кто бы мог подумать! – не высвободилась, не осадила лицемера, – напротив позволила ему себя увести. Так, рука об руку, они покинули мастерскую, спустились вниз, вышли из дома.
А Дэвид, бедняга, не в силах был слово вымолвить. Он видел в окно, как к подъезду подкатил черный лимузин, как магистр распахнул перед Бьюти дверцу…
Больше Дэвид ничего не видел – он потерял сознание.
…В себя он пришел от мелодичного звона бубенчиков. Он подумал, что это прекрасный сон, но тут же вспомнил про своих друзей. Дэвид полежал минутку с закрытыми глазами, наслаждаясь тихим музыкальным позвякиванием, а потом сделал над собой усилие и разлепил веки.
Напротив него, в зеркале, сидело на ветке раскидистого дерева лохматое существо и время от времени встряхивало головой. После каждого такого встряхивания бубенцы на шляпе вызванивали незатейливую мелодию.
– Лежишь? – печально спросило лохматое существую.
– Лежу, – ответил Дэвид, с некоторым удивлением осознавая, что он, кажется, уснул прямо на полу. Он чувствовал себя разбитым и никому не нужным.
– Это ты правильно. Береженого бог бережет. В нашей дыре все может случиться.
– Ты видел, как она их засосала?
– Видел, – печально подтвердил гном.
– Значит, это ты меня предупредил, что Бэрр подлил яду в бокал?
– Я, – без всякого энтузиазма сознался гном.
– Ты спас мне жизнь! Что я могу для тебя сделать?
– Что тут можно сделать! – Гном покачал головой, извлекая из шляпы невеселый перезвон. – Только ждать и надеяться на худшее.
– На худшее? – удивился Дэвид.
– Чтобы надеяться на лучшее, надо иметь что-то хорошее. А если ничего нет? Если ты растерял своих друзей и даже врагов? Вот я и говорю: в моем положении надо надеяться на худшее. Все-таки надежда.
Дэвид помолчал, обдумывая его слова.
– Я тоже растерял своих друзей. Как и вытащить из этой дыры – ума не приложу. Но я не отчаиваюсь.
– Видишь? – гном показал открытую коробку с зефиром, а вернее сказать, одну-единственную зефирину в пустой коробке. – Что, по-моему, я сейчас сделаю?
Дэвид облизнул губы.
– Да, – тяжело вздохнул гном, – я ее съем. – Он отправил в рот аппетитную нежно-розовую бомбошку и, пока она не растаяла у него во рту, хранил сосредоточенное молчание. – А что дальше?
Такая постановка вопроса показалась мальчику несколько неожиданной.
– Мья-ууу! – донеслось из камина.
Все повернули головы, и Дэвид быстро сунул Бьюти листок, который она незаметно спрятала. Из камина вылез рыжий кот, иди, лучше сказать, кот, который когда-то был рыжим. Черный от сажи, взъерошенный, он больше напоминал уличного бродягу и драчуна, чем пушистого домашнего баловня, каким Дэвид привык его видеть. Усталые, совершенно человеческие глаза кота уткнулись в черные, по-кошачьи узкие зрачки Бэрра, и кот вдруг поджался и зашипел.
– Смотрите! – воскликнула Бьюти. – У него лапа перевязана лентой Кэнди!
– Та-ак, – Фикс обвел присутствующих взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. – Та-ак, – медленно повторил он, – зафиксировали.
Первым делом Дэвид снял повязку и осмотрел больную лапу. Кот вел себя смирно. Затем Дэвид стал изучать капроновую ленту:
– Ни на лапе, ни на ленте нет следов крови. Лапа распухла, вероятно, от сильного ушиба. Как вы считаете, доктор?
Йонинг положил кота на колени и нацепил очки, сделавшие его сразу похожим на австралийского медвежонка коалу.
– Диагноз, по-моему, правильный. На подушечках трех других лап тоже видны припухлости.
– Это может означать только одно, – продолжал Дэвид. – Кот упал с большой высоты…
– И моя Кэнди перевязала ему лапу! – воскликнула Бьюти.
– Нет. Девочка завязала бы бантиком, а здесь, видите, по-мужски, раз и два.
– По-мужски, это ты верно заметил, – одобрительно отозвался Фикс.
– Точнее, по-кошачьи, – пробормотал мальчик. – Он сам себя перевязывал передними лапами и, наверное, очень торопился: на ленточке остались следы от когтей. Но кот не сумел бы сделать даже такую простейшую повязку, если бы у него не было человеческих навыков. Да, не может быть никаких сомнений – в прошлой жизни этот кот был человеком… мужчиной!
Афрозина с Бэрром обменялись выразительными взглядами, и ведьма потянулась за ридикюлем:
– Засиделись мы тут у вас…
– И еще посидите, – словно невзначай уронил сыщик.
– Что-о? – повысил голос Бэрр.
– Я распорядился, чтобы ваш лимузин отогнали на стоянку. Помоют, заправят. Надеюсь, вы не против?
Бэрр выглянул в окно: автомобиль, стоявший у подъезда, куда-то исчез.
– Черт знает что! – возмутился маг.
– Вот именно, – поддакнула ведьма.
А Дэвид продолжал изучать ленту. Лицо его выражало озабоченность.
– Ну что? – Бьюти смотрела на него, как на сказочного героя, бесстрашного и всемогущего, который один может сокрушить все препятствия на пути к благородной цели. – Что с Кэнди?
– Ее, наверное, поместили в темницу… лента еще хранит запах сырости. И, скорее всего, держат на хлебе и воде.
– Почему ты так решил? – поинтересовался детектив.
– Видите крошки? В ленточку был завернут кусочек черного хлеба.
– Зачем? – удивился доктор.
– Точно не знаю. У кота на одном боку следы красной кирпичной пыли. Может быть, он пробирался к Кэнди по узкому карнизу и сорвался вниз. А она увидела, завернула в свою ленту кусок хлеба для тяжести и бросила в окно. Вместо письма.
– Любопытно, любопытно, – бормотал доктор, поглаживая кота. Кот не вырывался, но весь напрягся. Внимательно слушая Дэвида, он следил за каждым движением Бэрра и Афрозины, словно ожидая от них какой-нибудь каверзы. – Если это действительно письмо от Кэнди, то ты хорошо его прочел, мой мальчик.
– Что толку, вздохнул Дэвид, – если на письме нет обратного адреса!
Кажется, впервые с момента появления кота Бэрр и Афрозина позволили себе немного перевести дух. Ведьма достала из ридикюля зеркальце и начала наводить марафет, а черный маг, разливая по бокалам шипучку, сказал?
– С такой фантазией, Дэвид, ты мог бы сочинять неплохие сказки, вот только время сейчас для сказок не подходящее. Сейчас людям подавай сюжеты с тайными заговорами, отравлениями и прочими прелестями.
Между тем Фикс забрал у доктора кота, чтобы тоже взглянуть на его лапы. Коту не понравилось, что его держат на весу, к тому же пальцы Фикса пребольно впивались в тело. Как животное деликатное, он попробовал сделать осторожные намеки хвостом, но, не будучи понятым, запротестовал более энергично.
– Кто сказал, что нет обратного адреса? – детектив цепко держал над головой извивающегося кота. – Сила удара о землю позволяет нам определить высоту, с которой этот кот упал, с точностью до метра. Так вот, он пролетел в воздухе ни много ни мало восемьдесят три фута или двадцать пять метров. Высотой в восемьдесят три фута есть в Англии только один замок, чье название совпадает с названием местности. Я говорю о Ньюкасле.
– Ньюкасл… Новый замок… – задумчиво пробормотал доктор.
Фикс выпустил кота из железных тисков.
– Ранняя готика, – продолжил он. – Неприступные башни, щелевидные окна. Мрачноватое сооружение. В путеводителях неизменно упоминается нечистая сила, так что от туристов, сами понимаете, нет отбоя. Вы хотели что-то добавить, мистер Бэрр?
Маг усмехнулся:
– Дались вам средневековые замки. Можно подумать, в современных домах мало чертовщины. Чувствуете, как тянет из этой дыры?
Когда-то Флокси, задумав написать звездное небо, покрыла холст густой черной краской, да так и оставила. Странное дело, он «дыры» ощутимо веяло холодком. Все повернулись к картине, и тут Бэрр играючи крутанул трость двумя пальцами, массивный набалдашник завис на бокалом мальчика, змеиная голова открыла пасть и выпустила в бокал бесцветную стручку. Когда Бьюти, зябко поводя плечами, повернулась к черному магу, он уже сидел вполне непринужденно, нога на ногу, уперев конец трости в носок лакированного башмака и любовно поглаживал набалдашник своими длинными холеными пальцами.
– Я не знаю, как вам, мистер Бэрр, а мне уютно в этом доме, – сказала Бьюти.
– Потому что вы никогда не жили в настоящем замке! – возразил ей маг с неожиданной горячностью. Впрочем, лицо его тотчас же выразило живейшее расположение. – Извините, мадам. Я хочу выпить за красоту. – Он глядел ей в глаза. – Ибо если в этом скучном мире что-то еще способно творить чудеса, так только она.
Афрозина чуть зубами не заскрежетала, да вовремя остановилась. Бэрра она побаивалась.
Общество подняло бокалы, Дэвид поднес шипучку к губам…
– Не пей, Дэвид! – раздался детский голосок. – Бэрр подлил тебе яду!
Всем, в том числе и мальчику, показалось, что они ослышались. Дэвид уже готов был выпить шипучку, и тут словно рыжий метеорит пронесся: кот плюхнулся к нему на колени, мальчик отпрянул и расплескал половину бокала на платье Афрозины.
– Ха-ха-ха-ха, – оживился тот же детский голос. Смех, надо сказать, был какой-то грустный.
– Квинтер-Свинтер! – Ведьма запустила в зеркало пудреницей, но ее бросок не достиг цели.
За столом возникла напряженная пауза. Бэрр встал.
– Неужели кто-то мог поверить в эту чудовищную ложь? Я, магистр оккультных наук, способен отравить ребенка? Смотрите! – он взял у Дэвида бокал и осушил залпом.
Глаза у него полезли из орбит, а рот открылся так, словно он проглотил десяток перченых дулек. Йонинг хотел расстегнуть ему накрахмаленный воротничок, но в замешательстве остановился: маг пошел красными пятнами, судорожно вздохнул и вдруг улыбнулся:
– Ну что? Где ваш яд?
– Лишь бы оговорить! – возмутилась ведьма. – Никакого доверия к ближнему!
Она повернула на своем перстне изумруд и высыпала в бокал белый порошок – вода забурлила. Ведьма выпила успокоительное… и еще больше распалилась.
– Пригласили! Лобстеры недоваренные, дульки переперченные! От котов житья нет! Я думала: интеллигентный дом, фортепьяны, угощения… угостили! – она подхватила мокрое платье с явным намерением покинуть комнату.
– Вы не могли бы немного подождать, милейшая? – вежливо, но твердо сказал Фикс. – А вас, Йонинг, я попросил бы заглянуть в чулан под лестницей. Там я, кажется, выронил пакетик с лакмусовыми бумажками. С их помощью мы установим, был в бокале Дэвида яд или не было.
– Но я все выпил! – Маг начинал раздражаться и даже не пытался это скрыть.
– Не все, господин магистр. – Чем больше злился Бэрр, тем невозмутимее становился Фикс. Он повертел перед горящей свечой пустой бокал, любуясь тем, как маслянистая янтарная капля стекает по внутренней стенке. – Не все, – повторил он. – С вашей стороны было чрезвычайно любезно оставить последнюю каплю для маленького научного эксперимента, мистер…
– Брр! – весело передразнил тоненький голосок.
На этот раз Дэвид так быстро обернулся к зеркалу, что успел разглядеть кривой ствол, зеленую крону, а в кроне – большую шляпу, из-под которой торчали ножки в деревянных башмаках.
Все ждали продолжения. Йонинг, уже стоявший в дверях, замешкался.
– А что у меня есть!
С этими словами из зеркала, где уже не было никакой шляпы с ножками, вылетел листок плотной бумаги. Забыв про светские манеры, Афрозина сиганула метров на пять, но кот – опять этот кот! – оказался проворнее. Он подхватил листок, прошмыгнул мимо оторопевшего доктора и был таков. От досады ведьма сплюнула на паркет, что было уже верхом неприличия:
– Дорогая Бьюти, – всем своим видом Бэрр показывал, что ничего не произошло. – Поскольку хозяйка дома нас покинула, может быть, вы на прощание угостите нас чашечкой крепкого кофе?
– С удовольствием.
Бьюти отправилась на кухню. Едва она вышла, как в мастерской начали происходить загадочные вещи.
– Прикажете разыскать кота? – по-солдатски громко обратилась ведьма к Бэрру.
Магистр поморщился.
– Афрозина, в больших дозах вы вызываете у меня аллергический насморк.
– Я могу быть свободна?
Вместо ответа Бэрр великодушно махнул рукой.
Единственный выход из мастерской загораживал своей представительной фигурой доктор, поэтому Фикс не особенно встревожился. Он спокойно взирал, как ведьма тормошит уснувшего павлина, а потом водружает его на шляпу. Как она прихватывает с подзеркальника приглянувшийся ей флакусик. «Интересно, как она станет оправдываться?» – подумал детектив.
Но Афрозина вовсе не собиралась оправдываться. Она подошла к картине «Беззвездная ночь», секунду-другую постояла как бы в раздумья и вдруг нырнула в нее головой вперед!
Мальчик и детектив вскочили со своих мест.
Из черноты картины донесся резкий свист, и сразу затрепыхался узелок, в который Фикс завернул реквизированное оружие. Напор изнутри был так силен, что платок развязался, из него выпорхнула летучая мышь и с пронзительным свистом умчалась на зов ведьмы.
Кажется, магистр решил показать себя во всем блеске. Он словно брал реванш. Всеобщий испуг только подхлестнул его. Он отшвырнул трость, и так, свиваясь в кольца, зазмеилась по полу.
– Пропади все пропадом! – пробормотал Бэрр.
Не веря собственным глазам, Йонинг подбежал к картине. Лучше бы он этого не делал. Какая-то неведомая сила начала его натягивать. Доктор хотел не то зевнуть, не то позвать на помощь – не успел. Черная дыра всосала его, подобно мощной аэродинамической трубе.
И вот уже все пришло в движение. Вытягиваясь жгутом, поползла со стола скатерть, полетели на пол тарелки и соусницы, сваливая в одну кучу потрошки с фестончиками и пармезончики и анчоусами. С лязгом поскакали вперегонки ножи, вилки, ложечки. Перевернулась супница, и недоваренные розоватые лобстеры неуклюже заскользили по гладкому паркету. Все, от мала до велика, исчезало в ненасытной черной дыре: флаконы с подзеркальника, раскрытый этюдник, незаконченные картины вместе с подрамниками, китайская ширма, кресло, стулья, стол…
– Вы аресто… – Черная дыра проглотила Фикса.
– Мамочка! – Дэвид едва не улетел ногами вперед в черную неизвестность, но успел вцепиться в деревянную раму.
В этот критический миг в мастерскую вошла Бьюти. Она несла поднос с фарфоровым сервизом на шесть персон. В первую секунду она подумала, что ошиблась дверью: пустая мастерская с навощенным дубовым паркетом имела вид большого танцкласса. Потом она увидела застрявшего в картине Дэвида, бледного, выбивающегося из сил, и Бэрра в позе стороннего наблюдателя. Руки у Бьюти разжались…
Она вскрикнула и бросилась к Дэвиду на выручку.
Холодное безразличие на лице мага сменилось живейшим участием. Он успел у картине первым и рывком вытащил мальчика из гибельной черной дыры.
Ему это было совсем не трудно.
– Какое счастье, Бьюти, что вам здесь не было. – В голосе Бэрра звучала искренняя радость. – А ты, Дэвид, в рубашке родился. Еще бы немного и… Пойдемте, дорогая. – Он снова повернулся к Бьюти и взял ее под локоть. – Пойдемте. Это зрелище не для слабого женского сердца.
И Бьюти – кто бы мог подумать! – не высвободилась, не осадила лицемера, – напротив позволила ему себя увести. Так, рука об руку, они покинули мастерскую, спустились вниз, вышли из дома.
А Дэвид, бедняга, не в силах был слово вымолвить. Он видел в окно, как к подъезду подкатил черный лимузин, как магистр распахнул перед Бьюти дверцу…
Больше Дэвид ничего не видел – он потерял сознание.
…В себя он пришел от мелодичного звона бубенчиков. Он подумал, что это прекрасный сон, но тут же вспомнил про своих друзей. Дэвид полежал минутку с закрытыми глазами, наслаждаясь тихим музыкальным позвякиванием, а потом сделал над собой усилие и разлепил веки.
Напротив него, в зеркале, сидело на ветке раскидистого дерева лохматое существо и время от времени встряхивало головой. После каждого такого встряхивания бубенцы на шляпе вызванивали незатейливую мелодию.
– Лежишь? – печально спросило лохматое существую.
– Лежу, – ответил Дэвид, с некоторым удивлением осознавая, что он, кажется, уснул прямо на полу. Он чувствовал себя разбитым и никому не нужным.
– Это ты правильно. Береженого бог бережет. В нашей дыре все может случиться.
– Ты видел, как она их засосала?
– Видел, – печально подтвердил гном.
– Значит, это ты меня предупредил, что Бэрр подлил яду в бокал?
– Я, – без всякого энтузиазма сознался гном.
– Ты спас мне жизнь! Что я могу для тебя сделать?
– Что тут можно сделать! – Гном покачал головой, извлекая из шляпы невеселый перезвон. – Только ждать и надеяться на худшее.
– На худшее? – удивился Дэвид.
– Чтобы надеяться на лучшее, надо иметь что-то хорошее. А если ничего нет? Если ты растерял своих друзей и даже врагов? Вот я и говорю: в моем положении надо надеяться на худшее. Все-таки надежда.
Дэвид помолчал, обдумывая его слова.
– Я тоже растерял своих друзей. Как и вытащить из этой дыры – ума не приложу. Но я не отчаиваюсь.
– Видишь? – гном показал открытую коробку с зефиром, а вернее сказать, одну-единственную зефирину в пустой коробке. – Что, по-моему, я сейчас сделаю?
Дэвид облизнул губы.
– Да, – тяжело вздохнул гном, – я ее съем. – Он отправил в рот аппетитную нежно-розовую бомбошку и, пока она не растаяла у него во рту, хранил сосредоточенное молчание. – А что дальше?
Такая постановка вопроса показалась мальчику несколько неожиданной.