Татьяна Алюшина. Счастье среднего возраста

   От неожиданности Иван сбился с волны, на которую настроился, на которую она его настроила своими сжатыми ладошками, просительно-настойчивым тоном.
   Она его заинтриговала. Сразу.
   Понравилась. Включила сексуально-интригующий моторчик, как включается он у любого нормального тридцатидевятилетнего, здорового во всех отношениях мужика при встрече с интересной женщиной. А тут еще гарниром к основному блюду и работа, и неожиданность ситуации, в которой ему пришлось выступать в пошлой до тошнотворности роли героя-спасителя, и ее нестандартное поведение, и все «нельзя», потому что работа, и все, что он уже знал о ней, прочитав ее данные. И хоть он видел ее фотографию на компьютере и видел, как она выходила из машины и садилась в нее, в первый раз столкнувшись взглядом в непосредственной близости, почувствовал странную смесь чувств и эмоций.
   Усаживаясь в ее машину, он был уверен, что в первую очередь надо вывести дамочку из ступора страха и остановить истерику с паникой, и обалдел! Она сидела в весьма интригующей позе – с расставленными ногами и торчащей между ними ручкой коробки передач, и вид у нее при этом был совершенно царственный – холодный, рассудительный, отстраненный.
   Он рассмотрел ее всю в одно мгновение. Короткая стильная стрижка с оставленными кое-где длинными прядками, цвет волос – сразу видно, родной, естественный – темный, теплый, с рыжим отливом. Не голубые, не серые, а очень светлые, какие-то балтийские глаза, тонкий нос и офигенные губки – цвета неспелой вишни, без тени помады, она вообще была без какого-либо макияжа. Тонкие брови, которые она все время хмурила, и маленькая морщинка, уже образовавшаяся между ними.
   А фигурка – класс!
   От новомодных глянцевых журналов с их трактовкой «правильных» и идеальных женских форм ее отделяло килограммов пять, великолепно распределенных на аппетитную попку, полные груди и мягкие линии.
   Э-эх! Скорбно, потому что нельзя!
   А ведь все это – балтийские глаза, сдвинутые бровки, груди, попка, рыжая, слегка выцветшая от солнца длинная челка, которую она то и дело откидывала умопомрачительным жестом, – все это двигалось, дышало, пахло женщиной и наитончайшими дорогими духами, в придачу к тому же обладало убойным юмором, силой воли и разящей язвительностью.
   Она принимала каждый его пас, каждую подачу и жестко, сильно, уверенно отправляла назад. Он балдел от словесной пикировки и получал удовольствие от достойного противника в язвительном дурашливом поединке.
   Опупеть!
   Конечно, он помнил, что данная барышня непонятна и может быть по самую макушку замешана в чем угодно, и еще более непонятно, каким боком она неожиданно образовалась в их деле, да еще подверглась попытке похищения.
   И тем не менее, лихо закладывая виражи по улицам, уходя от хлопцев в джипе, не без излишней рисовки – не без нее, вот как она его завела, – он испытывал такую радость от своего ухарства, от неожиданного удовольствия обмена язвительно-балагурскими замечаниями, что, видимо, расслабился.
   Она нахамила, извинилась, бесцеремонно рассмотрела его под уличным фонарем, пресекла все попытки остановить и, хлопнув дверцей, умотала на дребезжащем жигуленке.
   Ну и кто, спрашивается, был в стрессовой ситуации? Он или она? И на чьих умственных способностях данная ситуация отразилась?
   Послав подальше все свои встрепенувшиеся мужские инстинкты, он сказал себе все, что положено, в весьма конкретных выражениях, не забыв пройтись по теперь уже вызывающим сомнения ее мыслительным способностям.
   А он был уверен, что умная. Ошибся, что ли?
   Он позвонил мужикам, описал ситуацию, приказал отогнать его машину, когда получится, позвонил Буру, отрапортовал. Ну что ж, надо снова выручать шальную девку.
   Когда он повернул на Большую Никитскую, сразу увидел ее, птицей летящую по улице. Иван вздохнул тяжко – а кто сомневался!
   Ох, бабы, бабы! Даже самые умные из вас бывают порой непроходимыми идиотками! Извечное противостояние «Мэ» и «Жо».
   И все бы ничего – барышню спасли, и приструнили, и даже позволили себе мужскую снисходительность. И вдруг вот так – с бухты-барахты, без перехода от сцепленных лапок у груди и страдальчески наморщенного лобика:
   – Вы в этом бизнесе подвизаетесь?
   Ну, не девка, а…
   – Нет, не там, – быстро пришел он в себя, – я уже вам говорил, что по молодости увлекался экстремальным вождением и всем, что связанно с машинами. В принципе я могу вскрыть любую машину.
   – Ну да… – не поверила она. – А по старости вы сделали это делом вашей жизни? И можете вскрыть даже такой джип со сложной сигнализацией?
   – Даже такой, – не дал развить тему его трудоустроенности Иван. – По-моему, вы хотели поговорить о другом?
   – Да, – сбилась с ернического тона Сашка, сразу отвлекаясь от расспросов, – о другом. – И вновь удивила его неожиданным поворотом разговора: – Нам, наверное, надо познакомиться, Иван – это как-то маловато для знакомства.
   – Я хотя бы Иван, а вы все еще незнакомка.
   – Да, неправильно, – согласилась Сашка и протянула ладонь для рукопожатия: – Александра Владимировна Романова.
   Он принял ее ладонь, слегка сжал холодные тонкие пальцы.
   – Иван Федорович Гуров.
   Они посмотрели друг на друга, она вытащила ладонь из его руки и перевела взгляд вперед, на улицу.
   – Может, где-нибудь кофе выпьем? Так разговаривать удобней. И вы не будете больше косить под идиота, – попросила Саша, ей бы сейчас это мешало.
   – Не буду, – пообещал он и завел машину.
   А она в который раз лихо заложила вираж разговора.
   – Вы извините, если я грублю, язвлю, излишний снобизм проявляю. Просто я привыкла с людьми общаться только по делу, личных отношений не иметь.
   – Извиню и приму к сведению, но это странно, – ответил он, вглядываясь в витрины, мимо которых они неспешно проезжали.
   – Что странно? – уточнила она и напряглась.
   Сейчас начнет умничать, говорить всякие прописные истины, глупые комплименты!
   – Вы молодая, интересная женщина и, наверное, не только работаете?
   На глупые комплименты это не тянуло. Уже хорошо!
   Сашку всегда раздражало, когда окружающие излагали свои убеждения о том, как надо жить. По стереотипу – должно быть так, и все! А все, что не так, – не может, не должно, права не имеет быть! Например, чтобы незамужняя девица нигде не бывала, ни с кем не общалась и так далее.
   Ух, как она это терпеть не могла!
   – Вот, по-моему, вполне приличное заведение, – отвлек ее Иван. – Вы здесь бывали?
   Сашка наклонилась вперед к лобовому стеклу и рассмотрела вывеску кафе.
   – Бывала. Вполне сойдет.
   Они устроились возле огромного витринного окна за столиком на двоих и заказали по чашке кофе, отказавшись от предложенного официантом спиртного и творческих успехов шеф-повара заведения в виде фирменных блюд. Только кофе.
   – А может, вам хлопнуть? – заботливо поинтересовался товарищ Гуров. – Все-таки у вас стресс.
   – Нет, – отказалась Сашка, – мне думать надо!
   – Тогда излагайте, что надумали, – ненавязчиво, но все же поторопил он ее.
   – Да! – Сашка сделала глоток кофе. – Думаю, надо начать рассуждения от печки, так сказать. А именно: какие могут существовать причины для похищения человека? Это либо деньги, либо месть, либо какие-то межличностные отношения.
   – Нет, – не согласился он, – нет, Александра, это почти всегда деньги, в девяноста пяти процентах из ста.
   – В смысле?
   – Видите ли, – пояснил он, – в девяноста пяти случаях из ста всех криминальных действ, от разборок бомжей до геополитических, это деньги или материальные вопросы, в остальные пять процентов входят межличностные претензии, в том числе и месть. Власть – это к пункту первому. Убой друг друга после распития на кухне сильно алкогольных напитков и сигание с десятого этажа от большой любви мы с вами, я думаю, не рассматриваем.
   – Нет, не рассматриваем, – согласилась Александра. – Значит, деньги или месть.
   По большому счету она сейчас делала за него его работу – с воодушевлением, подогреваемым, как в печке котелок, непосредственной угрозой ее жизни, пыталась понять, что и кому могло от нее понадобиться. А заодно помогала ему сообразить, с какого она и Лилия Иванова боку к его делу.
   – Тогда от печки, – предложил он. – У вас есть богатый муж?
   – Нет.
   – Любовник или бойфренд?
   – Нет.
   – Богатые родители?
   – Нет.
   – Вы чиновник высокого уровня? Из тех, через которых проходят многомиллионные деньги и решения?
   – Нет.
   – Какие у вас доходы?
   – У меня своя фирма, уже семь лет.
   – С какими оборотами? – Он поймал себя на том, что ведет разговор в форме допроса, и сбавил напор и тон: – Я имею в виду, достаточно ли интересна ваша фирма конкурентам или людям, желающим ее заполучить?
   Александра напряглась от тона и формы его вопросов, но расслабилась немного, когда он пояснил, о чем спрашивает, и призадумалась.
   – Ну, естественно, она интересна и конкурентам, и просто желающим что-то заполучить. Фирма небольшая, но имеющая свою марку, имя, налаженное производство, постоянных клиентов и довольно известная в своих кругах. Мы занимаемся косметическими средствами – шампуни, кремы, гели и все в этом русле, а еще продаем составляющие, основы для косметических средств, другим фирмам, даже известным. С конкурентами мы не толкаемся, все давно и прочно заняли свои ниши, имеют свою клиентуру, с рэкетом, бандюками и ментами давно разобрались, расплатились и полюбовно, довольные друг другом, распрощались. Время теперь другое, хотя всякое еще бывает. Обороты приличные, но весьма далеки от безумных каких-то, я ж не нефтью занимаюсь! Так, средний бизнес, к криминальной фармакологии я никогда отношения не имела, предложений навязчивых последнее время не поступало, – вслух рассуждала Санька.
   – А когда поступали и какие? – живо поинтересовался Иван Федорович.
   – Да поначалу каких только не поступало! От простодушных «сдаться и не выступать» до интеллигентных работать на паях.
   – Не сдались? – улыбнулся он, блеснув глазами.
   От радости, что ли?
   – Ща-ас! – язвительно пообещала Сашка.
   – Значит, выстояли?
   – А-а! – неопределенно махнула рукой Саша. – Что теперь об этом говорить, дела давно минувших дней!
   – Так, а строили и вели к процветанию фирму вы одна? Партнеры были?
   – Нет. Одна. Всегда.
   – Из всего вышесказанного следует, что у вас не тот уровень бизнеса, чтобы вызвать чей-то жгучий интерес так жестко «уговорить» вас все отдать? – подвел итог своим расспросам и ее ответам Гуров.
   – Иван Федорович, я не знаю, чем вы занимаетесь, подозреваю, что не картошку окучиваете, но все же думаю, какое-то представление, и, скорее всего, не умозрительное, о нашем российском бизнесе имеете.
   Сашка посмотрела на него в ожидании утвердительного ответа. Но он никак не отреагировал, даже не кивнул – смотрел на нее с интересом, и все.
   Ладно.
   – Никто не будет ни с того ни с сего вот так просто похищать человека, чтобы заставить его отдать бизнес или поделиться. Во-первых, это не такая уж простая процедура в плане документального оформления, а во-вторых, это делается совсем по-другому. Сначала придет какой-нибудь адвокат или непонятный представитель кого-либо, изложит «пожелания» и предложения, потом вам напомнят об этом несколько раз по телефону, не забыв припугнуть, параллельно начнется прессинг всяческих инстанций, неприятности от мелких до глобальных. Словом, запустят обычный в таких случаях механизм, суть которого сводится к одному: у кого нервы окажутся крепче, связи круче и денег хватит на всю эту кутерьму. И это в лучшем случае! В худшем: хоть я делаю все, чтобы не подставиться, но бизнес есть бизнес, и если в одно далеко не прекрасное утро кто-то решит, что ему нужна моя фирма, и натравит на меня рейдеров, то я прекрасно отдаю себе отчет, что меня вполне могут сожрать, а я потом запарюсь в судах доказывать, что я собственник. А пока я стану бегать по судам, фирму перепродадут пару раз так называемому «добросовестному» покупателю – и пишите письма! И все это банальней, наглей и притом действеннее и для рейдеров безопасней, чем похищать, пытать, заставлять что-то подписывать! Да и отработано уже не один раз и не дает сбоев, и не надо разборок с ментами!
   – Саш, – вдруг перебил он ее монолог, спокойным, снисходительным тоном, – не нервничайте вы так!
   Сашка внутренне остановилась, словно на стену налетела.
   – Да… – и повторила: – Да.
   Допила остывший кофе. Горько и невкусно. Холодный кофе почему-то всегда невкусно. Странный напиток: горячий – замечательно, холодный – гадость!
   – Из вашей эмоциональной речи я понял, что никаких таких предложений вам не поступало? – вернул ее к продуктивному разговору товарищ принц.
   – Правильно поняли. Даже намеков отдаленных не было.
   – Хорошо. Идем дальше. Кто наследует ваше имущество в случае вашей смерти? Дети? Муж? Родители?
   Сашка уставилась на него удивленно, даже пару раз хлопнула глазами от неожиданности, как филин.
   – Никто, – растерянно ответила она. – Мама, наверное.
   – Завещания нет?
   – Нет.
   – Может, вас хотели заставить написать завещание с последующим вашим устранением? – предложил он версию.
   Санька задумалась. Покрутила головой в поисках официанта, увидела, махнула ему рукой и заказала еще кофе, когда он подошел к их столику.
   Надо подумать, вот так сразу и не ответишь. Она не заметила, как перед ней оказалась чашка горячего кофе, сделала глоток, обожглась и удивилась.
   Ах да!
   – Моя мама отсудит все и у всех, кому бы я чего ни завещала!
   – По ныне действующему законодательству она сможет отсудить только половину. И мама ваша не препятствие, раз у вас нет других наследников. Она ведь не молода, и если кто-то решился действовать с вами подобными методами, то ваша мама – это так, семечки.
   – Да господи боже мой! – громко возмутилась Сашка. – Да на хрена такие сложности?! Красть меня, убирать маму! Это же больших денег стоит – нанимать кого-то для исполнения, озадачиваться результатом и реализацией плана!
   Она возмущалась громко, так что оборачивались малочисленные ночные посетители в зале, но Сашка не видела ничего вокруг. А он молчал, смотрел жалостливо и молчал, давая ей пошуметь.
   «Нет, странный он все-таки какой-то!» – подумала Сашка и вмиг успокоилась.
   – Извините.
   – Да орите на здоровье! – разрешил господин Гуров, по имени Иван и отчеству Федорович. – Но лучше бы вы коньку выпили, отлично помогает стресс снимать.
   – Да не хочу я коньку! Я разобраться хочу, понять хоть что-то!
   – В таком случае, – очень жестко, резко сказал он, – возьмите себя в руки и думайте!
   – Беру! – последний раз громко, как обиженная девочка, которую загоняют домой за уроки, пообещала Сашка.
   – Примем за версию номер один завещание, – вернул ее на дорогу рассуждений Иван. – Такое возможно?
   – Ну, возможно, наверное, – согласилась она. – А версия номер два?
   – Вас пытались похитить с целью выкупа. Банального и пошлого.
   Сашка посмотрела в не смеющиеся золотисто-шоколадные глаза, а ведь…
   «Выкуп?» – задала она вводную мыслительному процессу.
   Задумавшись, посмотрела в окно, перевела невидящий взгляд на чашку с кофе, допила, поразглядывала гущу. Кофейная гуща не дала никаких ответов, Сашка нашла их сама.
   – Сколько за вас могли потребовать? – поторапливал он ее вопросами.
   – Не знаю. А сколько сейчас требуют?
   – Александра! – расстроился он.
   Что, неужели у нее заряд кончился? Да не может быть! Иван был уверен, что она сильнее. Намного!
   – Соображайте! – потребовал он. – Что вы растерялись и думать перестали!
   Сашка посмотрела на его недовольное лицо. Действительно, что это она растерялась?! Это ведь ее проблема и ее неприятности, свалившиеся невесть откуда. И каким бы необычайно благородным ни был Иван Федорович Гуров, он совсем не должен сидеть здесь среди ночи, выслушивать ее и подтирать за ней что бы ни было – проблемы, сопли, страхи и ее идиотизм!
   – Значит, так… – начала она деловым тоном.
   Собралась в три секунды, наподдавав себе мысленно, и в голове у нее все выстроилось в ряд по данной версии.
   – Отвечаю!
   Он восхитился про себя. Не так чтобы сильно – в меру, но все же восхитился!
   Она откинула челку, зло сверкнула балтийскими глазами и вернулась в привычное для нее состояние язвительной, умной, надменно-отстраненной женщины.
   Молодец!
   – Меня бесполезно красть для выкупа. Никто бы ничего за меня не дал.
   Опля! Это как же? А он только позволил себе немного расслабиться.
   – Как это? А ваша мама? Друзья, сотрудники, родственники? Любимый?
   – Любимого нет, ни богатого, что мы уже обсуждали, ни бедного, никакого, – четко, как на экзамене отвечала она, – друзья не в счет по разным причинам, но нет! На работе никто, кроме меня, не может распоряжаться средствами, заместитель мой имеет ограниченные права и вытащить требуемую сумму не сможет. Я понимаю, что меня могут заставить подписать любые документы, но и это не пройдет. Когда я начинала, меня «крышевали» и бандиты, и менты. Со стороны органов это был мой бывший одноклассник, и мы были пусть не в дружеских отношениях, но в неплохих. Он мне давал довольно дельные советы. По одному из его советов, в моих документах во всех инстанциях оговорен пункт, что заверять все деловые бумаги имеет право только один конкретный нотариус. В случае его смерти или ухода от дел его правопреемник из той же фирмы. Если я предоставлю документ, заверенный другим нотариусом, то это является поводом для обращения в органы. Это условие специально было оговорено, чтобы избежать таких вот случаев, я уж точно не помню, оформляли все юристы, но знаю, что никакие документы, предоставленные не мной лично и заверенные черт-те кем, не проканают. Потом, у меня штат юристов, которые так просто не дадут провести ни одну бумажку. В любом случае мы возвращаемся к тому, что сразу же будет привлечена милиция. – Она перевела дыхание и завершающим аккордом добавила ему поводов для раздумий: – И мама за меня денег не даст и ничего делать не станет.
   Вот вам и здрасте! Что ж там за мама такая?
   – Я уверена, что, когда планируется данный вид вымогательства, похитители узнают все об объекте, а потом действуют. Поэтому, думаю, версию номер два мы можем с вами смело отбросить.
   – Сомневаюсь, – не согласился он с ее категорическим утверждением. – Саш, всегда есть возможность и схемы, как заполучить деньги в обход, тем более если человек находится в руках у вымогателей. Да вы сами им подскажете, когда пытать начнут!
   – Возможно, но похитители должны понимать, что в моем случае будет привлечена милиция. И от меня это уже не зависит. Мне кажется, что версия с похищением для выкупа весьма сомнительна. Что вы еще можете предложить?
   Тоном, которым королева дает понять смущенному ювелиру, что бриллиант, который он ей предлагает, для нее мелковат оскорбительно. Видимо, не все так отболело про маму, как она представляет внешне, да и про друзей непонятных. Например, Лиля Иванова.
   – Да все то же, – отозвался «пристыженный ювелир». – Обидели какого-нибудь злопамятного и достаточно богатого любовника или кандидата в оные?
   – Нет, не отказывала и не бросала! – холодно отрезала она.
   Спохватилась, вспомнив, что он-то тут ни при чем, и вообще герой сегодняшнего бенефиса – спасает, помогает, выслушивает! И кинулась оправдываться:
   – Мы сейчас запускаем новую линию, поэтому у меня ни времени, ни сил, ни черта нет, чтобы заниматься еще и амурными делами! Мне выспаться некогда уже много лет!
   Пожаловалась она не пойми кому, ну не ему же!
   – Подведем итог. – Господин Гуров сочувствия не выказал. – Из всего сказанного следует, что вы даже отдаленно не представляете, кому и зачем понадобилось вас похищать. Я правильно понял?
   – Правильно.
   – Может, вы каким-то образом были раньше или сейчас замешаны в криминале? Я не спрашиваю, понимая, что незнакомому человеку, да и знакомому тоже, вы не признаетесь. Да и не надо! Я предлагаю вам самой обдумать этот вариант.
   – Да нечего думать! – попыталась возмутиться Сашка.
   На полноценную эмоцию сил не хватило, так что получилось что-то вроде сипения придушенной кошки.
   – Абсолютно, двухсотпудово нет! Нет, и все, без вариантов!
   – И что у нас остается? – невозмутимо спросил он, никак не прореагировав на праведное Сашкино шипение.
   – Только вариант с завещанием. И то все это туманно, уверена, что это не так делается.
   – А как делается? Вы точно знаете? – начал заводиться он.
   Тоже устал, наверное.
   – Да не знаю я! Но как-то все это слишком путано! Пытались меня утащить вместе с машиной, ждали у дома! И получается, что замешано в этом не менее четырех человек. Что их, банда целая? А если не банда, то даже я представляю, сколько стоит оплатить слежку, преследование! Да и не логично! Вот на кой ляд гоняться за мной по дорогам, когда можно проникнуть в квартиру, сейчас даже ребенку известно, что вскрыть можно любой замок, а у меня самые простые на дверях стоят! Спокойно меня дождаться, а там… засовывай паяльник куда хочешь, и без экстрима можно пару раз навалять, и завещание в руках! Завещание я могу у любого нотариуса подписать, к рабочим документам это не относится! Я же не партизанка на допросе! Я от боли и страху любую бумагу подпишу и расскажу что угодно, хоть о фрейдовских отклонениях папы римского!
   Он-то сразу смекнул, что на дороге ее тормознули не самые крутые ребятки, так, средней руки, и, скорее всего, приказ у них был вытащить ее из машины, засунуть в джип и доставить по определенному адресу, но жадные в своей ограниченности исполнители не смогли бросить хорошую тачку – тоже ведь бабки!
   Она была права во всех своих возмущенных выводах – ни черта не ясно, на кой она кому-то сдалась, да еще так, да еще если помнить, что оказалась в непосредственной близости от интересующего его объекта.
   Или случайность? Да ладно!
   Вот же, грехи наши тяжкие!
   И не имеет значения, что она ему нравится, очень, и зацепила чем-то, всем, но… Но какую-то роль она играет в деле, и придется в этом разбираться!
   А между прочим, он тоже мечтает выспаться, и давно!
   В данный момент желание неисполнимое, из разряда несбыточной мечты, потому как возникла необходимость срочно решать насущную проблему.
   Он усмехнулся:
   – Александра, нам придется сматываться. Прямо сейчас.
   – Как? Почему? – переполошилась Сашка.
   Он кивнул на окно, Сашка проследила за его взглядом и увидела паркующуюся за джипом, на котором они приехали, машину. Ту, что стояла возле ее дома.
   – Ваши поклонники нас обнаружили, – пояснил Иван. – Это было несложно, далеко мы не уехали, номер они запомнили. Покрутились по округе для порядка и натолкнулись.
   – Твою мать! – ругнулась Сашка.
   – Ничего себе! – порадовался Иван Федорович и «пожурил» цитаткой из фильма: – «А с виду интеллигентная женщина!»
   – Не умничайте! – огрызнулась Санька, приходя в бойцовское состояние.
   – Прелестно-о! – порадовался он и, кардинально сменив тон, приказал: – Все! Ходу!
   И, зацепив Сашку железной хваткой за руку, сорвался с места, увлекая ее за собой.
   И в тот момент, когда он дернул ее со стула, она абсолютно точно, с ясностью прозрачной небесной синевы, поняла: что-то надо ему от нее! И оказался он там, на дороге, не просто так, и ввязался в эту историю не потешить свое рыцарское благородство, не порисоваться перед самим собой и, уж тем более, не в расчете на какой-то возможный благодарный секс, замешанный на адреналине и все том же мужском самолюбовании! Нет!
   Нет, был у него какой-то свой интерес ко всей этой завертевшейся карусели и к ней, Александре Романовой.
   Она осознала это мгновенно, как будто водки стакан махнула, приняв со всей ее горечью просветление в уме.
   И сразу все изменилось внутри нее, и вопросов стало больше, чем было до сих пор, и на него она посмотрела совсем по-другому, и разглядела иного, не такого, которого видела до сих пор.
   «Ладно, – решила Санька. – В данный момент надо сбежать от более реальной угрозы! Хотя, может, он и есть самая реальная угроза? Но с этим я потом разберусь!»
   Она не будет сейчас даже предполагать, для каких целей и интересов она ему понадобилась! Повинуясь тянущей за собой сильной руке – через зал, лавируя между столиков, он на ходу отдал деньги официанту, что-то его спросил и потащил дальше – через кухню, к черному ходу и на улицу. Саша бежала за ним и пыталась расставить все по порядку в голове, как могла.
   «Первое, надо где-то отсидеться! Второе, постараться понять, что к чему и какие шаги предпринять! Третье… А что у меня третье? А, потом! Давай, Александра, осуществи пункт первый, добавив к нему хоть немного сна!»
   Ей бы только передохнуть немного, и она начнет соображать, а с тобой, Гуров Иван Федорович…
   Посмотрим.
   Что ж ты за гриб такой, который, как известно, не растение и не животное?
 
   И что бы это значило?
   Каким образом самая простецкая, банальная операция вдруг вышла из-под контроля? Он ругал себя – который уже раз! – не надо было нанимать этих полудурков!
   Кретины! Захотелось им еще и машину прихватить! О господи!
   Без этой Романовой весь его план, который он так долго, тщательно – годами! – строил, летит к черту!
   Он налил себе еще порцию виски и выпил одним большим глотком, не почувствовав вкуса. Размахнувшись, со всей силы запустил пустой бокал в стену, уступив клокочущей внутри ярости.