— Я обычно так поступала с Мадди, когда она капризничала, — говорила Фелисити. — Давно это было. Как много мы забываем. — И затем, поглаживая Тимми по спинке, она сказала больше для себя, чем для Майкла:
— Все прошло так быстро. Слишком быстро.
Мадди была удивлена и тронута поведением и словами Фелисити. Едва справляясь с нахлынувшими теплыми чувствами к матери, она пыталась представить себе, как та держала ее, маленькую, на руках, ласкала… нянчила. Мадди всегда думала, что ее мама не могла дождаться, когда пройдут те дни, не могла дождаться, когда дочь подрастет и отправится в школу-интернат. Неужели мать действительно оглядывалась на те дни с тоской?
Майкл поднялся, заметив Мадди, молча стоявшую у входа. Их глаза встретились на мгновение. У Мадди было такое чувство, что Майкл умеет читать ее мысли.
Он улыбнулся ей, затем взглянул на Фелисити.
— Было приятно познакомиться с вами, миссис Сарджент.
— Называйте меня «Фелисити», пожалуйста. Миссис Сарджент звучит так формально. Так старит.
— Фелисити, — тепло повторил Майкл. — Я уверен, что мы снова встретимся, если вы пробудете в Бостоне несколько дней. Я вернусь в пятницу.
— Я должна пробыть в городе чуть ли не до середины следующей недели. Затем я полечу в Париж. — Она поднялась, причем ей пришлось постараться, чтобы сделать это с присущим ей изяществом, ведь она одновременно пыталась удержать вырывавшегося у нее из рук младенца. Однако и Мадди, и Майкл заметили, что она даже не подумала от него освободиться. — Я всегда останавливаюсь в «Рице». Возможно, вы с Мадди зайдете ко мне — пропустить рюмочку в уик-энд?
Майкл взглянул на Мадди, пытаясь прочесть ее мысли. Она, казалось, была не против.
— Может быть, в воскресенье? В субботу моя сестра выходит замуж.
— В воскресенье было бы чудесно. Мадди подошла к матери.
— Ну, давай мне Тимми. Видишь, — голос ее сел на мгновение, — ты прекрасно справилась.
Фелисити, судя по ее виду, была довольна комплиментом. Она с нежностью погладила Тимми по спинке.
— Если Линда не вернется к воскресенью, чтобы забрать своего сына, конечно, приходи с Тим-ми, дорогая. Но обязательно принеси бутылочку для него. Я сомневаюсь, чтобы бармен разбирался в коктейлях для младенцев.
Мадди засмеялась.
— Об этом нечего беспокоиться. Линда поклялась, что она вернется в пятницу. А если не вернется, я сажусь на самолет и лечу туда, где бы она ни была, — верну ей этот фунтик сладости. — Она усмехнулась, глядя на Тимми. — Не обижайся, парень, но у меня действительно много других неотложных дел, которыми я должна заниматься.
Фелисити опустила голову.
— Я должна сказать, Маделин, что ты годишься на роль матери гораздо лучше, чем я могла бы себе это представить.
Мадди почувствовала, что ее щеки краснеют. Она сознательно избегала взгляда Майкла.
Однако Фелисити втянула и его в разговор, спросив его мнения.
Майкл задумчиво посмотрел на Мадди.
— Она удивительна в этой роли. Мадди охватил невероятный жар.
— У тебя тоже необыкновенные способности, — услышала она свой голос, встретив наконец взгляд Майкла. Мадди было трудно поверить в это, но она заметила краску, проступившую на загорелом лице Майкла. Она улыбнулась ему и только усилила его смущение.
— Мне надо идти, — сказал он немного напряженным голосом.
— Я провожу тебя до двери. — В ее голосе слышалось разочарование.
— Тогда дай мне ребенка, пока вы попрощаетесь, — предложила Фелисити.
— Ничего, ничего.
Но Фелисити вырвала малыша из рук дочери.
— Иди.
У входной двери Мадди и Майкл чувствовали себя скованно. Немного помолчав, он наклонился и чмокнул ее в щеку.
— До пятницы?
Мадди кивнула. Они оба одновременно схватились за дверную ручку. Мадди отдернула руку, давая возможность Майклу открыть дверь. Он ступил за порог, остановился, затем чуть повернулся.
Мадди улыбнулась, изо всех сил стараясь казаться беспечной.
— До встречи. — Черт побери эти гипнотизирующие его глаза. Ну как она могла разыграть перед ним равнодушие, когда эти темные глаза светились таким огнем?
Он провел рукой по ее волосам. Затем, поколебавшись, наклонился и коснулся губами ее губ. Этот невиннейший поцелуй ее опьянил.
Она подалась к нему, и Майкл схватил ее за запястье, вытащил в холл, захлопнул дверь и крепко поцеловал — все это в едином порыве.
Он оставил ее прислоненной к стене рядом с дверью — задохнувшуюся, с блаженной улыбкой на губах. Боясь потерять равновесие, Мадди так и стояла, пока он на прощание не помахал ей рукой и не вошел в лифт.
Мадди перевела дух. Потом, несколько овладев собой, подергала дверную ручку и убедилась, что Майкл захлопнул дверь. Смущенная и все еще взволнованная, Мадди нажала на кнопку звонка.
— Кто это? — донесся деланный голос Фелисити.
— Очень забавно. Открой дверь, Фелисити, — отозвалась Мадди — голос ее все еще хрипел после жаркого поцелуя.
Фелисити от души улыбалась, открывая дверь. Даже у Тимми на личике была озорная улыбка.
Мадди, с трудом сохранявшая самообладание, теперь полностью его лишилась. Казалось, она вот-вот заплачет.
— Любить — действительно так ужасно? — допытывалась Фелисити.
На этот раз Мадди не стала отрицать. На лице ее показалась жалкая улыбка.
— Да, дорогая, — передразнила она свою мать, — это требует некоторой подготовки. Майкл застал меня врасплох.
Фелисити усмехнулась.
— Пришло время. Теперь я уже могу сказать тебе, Мадди, что очень за тебя беспокоилась. Успешная карьера — это хорошо, но тебя не наградят за то, что ты делаешь ее в одиночестве.
— Ты прекрасно справлялась одна. Так же и я — пока не появился Майкл. О, я знаю, ты увлекалась мужчинами, но тебе всегда удавалось сохранять равновесие. Я же потеряла голову сразу, как только увидела Майкла.
— Ты ошибаешься в отношении меня, Мадди. Случалось это редко, но и в моей жизни было двое мужчин, которые вскружили мне голову. Твой отец — один из них.
— Мой отец? — Мадди изумленно смотрела на мать. — В самом деле?
Выражение лица Фелисити было немного печальным.
— Моя проблема в том, что я всегда увлекалась не теми мужчинами — мужчинами, которые избегали ответственности, которые слишком дорожили своей свободой.
— Ну, тогда я унаследовала твою проблему, Фелисити, — уныло сказала Мадди. — Майкл рос в большой семье. Отец его умер, когда он был мальчиком, и он оказался обремененным столькими обязательствами, что мысль взвалить на себя еще какое-нибудь пугает его до смерти. И дальше, идя по твоим стопам, я позволила себе влюбиться в человека, с которым очень надеялась сотрудничать. — Она подробно рассказала о контракте, который стремилась заключить с Барреттом.
— Я не понимаю, почему же это не получится, Мадди. Я в восторге от вашей продукции по уходу за кожей. Если Майклу нужны еще доказательства, он может обратиться ко мне. На твоем месте я бы не переживала по этому поводу.
Фелисити говорила с такой убежденностью, что настроение Мадди начало подниматься. Спустя минуту-другую настроение у нее резко упало.
Она только принялась надевать на Тимми его комбинезон, собираясь взять малыша с собой на работу, как зазвонил телефон.
На этот раз звонила Лиз. Голос ее был усталым и расстроенным.
— Приезжай скорей на помощь, Мадди. Прорвало трубу в одной из лабораторий, и у нас настоящий бедлам. Я уже раз десять звонила — вызывала аварийную бригаду, но оказалось, что мы не единственные пострадавшие в здании. Они говорят, что и до нас дойдет очередь. Но у нас уже по щиколотку воды на полу. Загублено несколько экспериментов. И у Крофорда истерика.
— Представляю себе эту картину, — уныло произнесла Мадди. — Только держи оборону. Когда я приеду, я успокою Крофорда. Через десять минут я буду.
— Еще проблемы? — спросила Фелисити, видя, с каким угрюмым выражением дочь положила трубку.
— Я должна бежать. Прорвало трубу.
— О Господи!
Мадди надевала пальто.
— Я позже позвоню тебе. — Она обмотала шарф вокруг шеи и открыла входную дверь.
Только увидев дочь у порога, Фелисити сообразила, что Мадди забыла что-то, а если точнее — кого-то.
— Мадди! Подожди! Подожди минутку! Тимми! Ты совсем забыла про Тимми! Мадди резко остановилась.
— Ох… — Она нахмурилась. — Но я не могу взять его сейчас, Фелисити. В офисе авария. Ты же справишься!
Фелисити плохо уловила смысл сказанных Мадди слов.
— Нет… неужели ты думаешь… я справлюсь… с Тимми?
Мадди подбежала и быстро обняла мать.
— Все будет в порядке. У меня даже есть упаковка памперсов в гостевой комнате. С ними все легче легкого… Позвони мне, если будут проблемы. Я постараюсь вернуться рано.
— Проблемы? Не уходи, Мадди. Мадди! Вернись! — Фелисити смотрела, как ее дочь неслась через холл. — Вернись немедленно, Маделин!
Мадди помахала ей, не оборачиваясь, и помчалась к лестнице, чтобы быть уверенной, что мать не догонит ее, пока придет лифт.
— Мадди! Пожалуйста, не поступай так со мной! — Фелисити увидела, как за Мадди закрылась дверь на лестницу, и обреченно уставилась на Тимми. — Она ушла.
— С одним происшествием справилась. — Мадди вздохнула, откидываясь в своем крутящемся кресле и пробегая пальцами по светлым волосам.
Когда зазвонил телефон, Лиз попросила ее оставаться на месте и побежала в свой офис, чтобы снять трубку, сказав, что ждет звонка.
Спустя пять минут Лиз снова появилась в дверях.
— Тебе это не понравится, — нерешительно сказала она.
— Что теперь? — Мадди оторвалась от своих бумаг. Она едва ли была в состоянии выслушать очередную плохую новость.
— На самом деле это не проверено.
— Лиз, говори!
— Звонил Колин Эйкерз, один из наших торговых представителей в Палм-Бич.
— Ну? — Мадди почувствовала неладное. Это было трудно объяснить, но Мадди была уверена — что бы ни сказала Лиз, ее, Мадди, ждет удар. Она только не знала, какой силы удар.
— Утром Эйкерз встретил знакомого торгового агента фирмы «Лямур». И этот агент случайно упомянул в разговоре, что… — Лиз глубоко вдохнула, — вчера Барретт подписал контракт с фирмой «Лямур» на эксклюзивную серию продукции по уходу за кожей. Сведения из третьих рук, но, кажется, Харрингтон в прошлую пятницу все уже решил с ними.
Мадди не понимала Лиз. Тем временем Лиз продолжала говорить, распаляясь все больше:
— Подонок. Да, я знаю, Харрингтон говорил тебе, что у нас есть конкуренты. Но он не упомянул, что уже сделал свой выбор до того, как прилетел в Бостон в субботу. Единственное, чего я не понимаю, почему он не сказал тебе, что «Сарджент» вышла из игры. Зачем водить тебя за нос? — Лиз внезапно замолчала, сожалея, что не может взять свои слова обратно. — Ох, Мадди, прости.
Множество ответов пронеслось в голове у Мадди, терзаемой противоречивыми чувствами, но в итоге, ошеломленная, она просто уставилась на Лиз.
— Я не могу поверить, что он так поступил со мной, — бормотала она. — Лишь только для того, чтобы затащить меня в постель? Нет, Майкл не такой.
— А как насчет того — другого проекта, о котором он упоминал? Может быть, у него действительно есть что-то более подходящее для нас. Или, может, Эйкерз ошибся. — В голосе Лиз не было уверенности.
Мадди никогда не прельщали обещания лучшей для них сделки, которые она слышала от Майкла. Что же могло быть еще лучше, чем эксклюзивный контракт с Барреттом? И если Майкл решил, что она удовольствуется третьеразрядным утешительным призом, то он заблуждался.
Она печально смотрела на Лиз.
— Может, ты права. Может, Эйкерз ошибся. — Но она ни на мгновение не верила в это.
Фелисити позвонила ближе к полудню, чтобы уточнить планы Мадди в отношении ланча.
— Да ведь… она ушла уже час тому назад. Она сказала, что поедет домой, — говорила Лиз, безуспешно стараясь скрыть тревогу в голосе.
— Дорога отнимает всего двадцать минут, даже при пробках. А в полдень — какие пробки…
— Может быть, она где-то задержалась… по делам?
— Лиз, что случилось? С Мадди все в порядке? Все это очень странно.
— Да… только что нам стало известно, что проект, которым занималась Мадди, провалился.
— Какой проект?
Лиз осеклась. Мадди бы не понравилось, что она распространяет эту новость.
— Извините, миссис Сарджент. У меня срочная работа. Я уверена, Мадди будет скоро дома. Она вам расскажет.
— Уж не имеешь ли ты в виду сделку с Барреттом? — спросила Фелисити.
— Пожалуйста, миссис Сарджент, не расстраивайтесь. Мне, вероятно, не следовало вообще что-либо говорить. Вы же знаете Мадди.
— Мадди меня удивляет в последнее время. Лиз не могла не улыбнуться, несмотря на то, что была расстроена.
— Меня тоже.
— Ой, мне кажется, я слышу, что ключ поворачивается в замке. Это, должно быть, она. Всего хорошего, Лиз.
Мадди выглядела спокойной, когда вошла в квартиру, — смертельно спокойной. Лицо у нее было белое как мел. Фелисити с тревогой разглядывала ее, но Мадди не подняла глаз.
— Как насчет чашки чая? — легким тоном спросила Фелисити. Лучше подойти к этому постепенно. Она никогда не видела свою дочь такой подавленной. — Довольно холодно сегодня. — Она наблюдала, как Мадди, не говоря ни слова в ответ, медленно снимает пальто, стягивает ботинки. — Пойду поставлю чайник, — сказала Фелисити, не дождавшись ответа от Мадди. А из кухни крикнула:
— Тебе будет приятно узнать, что мы с Тимми подружились. Ты была права. С этими памперсами никаких забот. Да, я дала ему час назад бутылочку с молоком, и он спит с тех пор.
Она прислушалась, но не услышала шагов Мадди. Поставив чайник на плиту, она выглянула из, кухни, но гостиная была пуста.
— Мадди, где ты? — Фелисити вышла в холл, заглянула в гостевую комнату проверить, спит ли Тимми, и направилась в комнату Мадди. Фелисити тихо постучала.
Не услышав ответа, Фелисити осторожно приоткрыла дверь.
— Мадди.
Ее дочь сидела на кровати, комкая в руках ярко-красное платье. Не поднимая головы, Мадди пробормотала:
— Я совсем забыла. Мне надо было сходить в химчистку. Они испортили… мое платье.
Фелисити пошире открыла дверь и, войдя в комнату, присела на кровать рядом с дочерью. Она нежно погладила ее по волосам.
— Расскажи мне, что случилось, Мадди. Не держи в себе. — Она чувствовала, что все тело дочери напряжено, но лицо ее оставалось спокойным.
— Не о чем рассказывать, Фелисити. У меня просто был сумасшедший день на работе.
— Я понимаю. Всегда мужественная, верно? Сильная, независимая, самостоятельная. Рассчитываешь сама со всем справиться, так?
Мадди вздрогнула.
— Я делаю это всю жизнь, разве нет? Так же, как и ты.
— Это было ошибкой. Для меня. И для тебя. Когда мы держим все в себе, делается еще хуже. И боль становится значительно сильнее.
Фелисити продолжала гладить волосы дочери, несмотря на то что Мадди держалась все так же отстранение.
— Со мной все в порядке, Фелисити.
— Сделка с Барреттом провалилась, да? И Майкл не сказал тебе.
Суставы на пальцах Мадди побелели, когда она сжала в руках свое красное платье.
— Мне действительно надо было пойти в химчистку и потребовать свои деньги обратно. Они не имели права… — Голос ее осекся. — Никакого права. — Она почувствовала, что дрожит. — Я доверяла ему… им. В химчистке. — Голова ее звенела, горло сжималось. Она глотнула немного воздуха, стараясь подавить рыдания, рвавшиеся из груди.
Фелисити обхватила рукой плечи дочери.
— Бедная малышка, — прошептала она. — Бедная малышка.
Мадди подняла голову, глядя на мать, слезы навернулись ей на глаза, лицо Фелисити перед ней расплывалось.
Обхватив мать руками, Мадди больше не сдерживала слез. Слова прорывались сквозь рыдания.
— О, Фелисити… я так люблю его. Он лгал мне. Он обманывал меня. О, как же больно!
Фелисити крепко прижимала к себе дочь, покачивая ее, целуя в макушку.
Рыдая, Мадди прильнула к матери.
— Хорошо, что я здесь, малышка. — Фелисити говорила почти шепотом. — Я знаю, как тебе больно. И понимаю. Я очень хорошо тебя понимаю. Я помогу тебе, дорогая. Ты увидишь, все будет хорошо. Я обещаю. — Фелисити почувствовала, как слезы потекли по ее лицу, ощутила жжение в глазах от косметики. Она не придала этому значения, а Мадди, всегда тайно злившаяся, что ее матери никогда не было рядом, блаженствовала от ее близости.
Они сидели на кровати, обе плакали, прижимаясь друг к другу, нашептывая слова, к которым не надо было прислушиваться, чтобы их понимать. Наконец Мадди взяла мать за руку.
— Спасибо, мама, — прошептала она. — Нет, на этот раз я не оговорилась. — Она хотела еще много чего сказать, но слова не шли с языка. Впрочем, они и не были нужны.
Глава 11
— Все прошло так быстро. Слишком быстро.
Мадди была удивлена и тронута поведением и словами Фелисити. Едва справляясь с нахлынувшими теплыми чувствами к матери, она пыталась представить себе, как та держала ее, маленькую, на руках, ласкала… нянчила. Мадди всегда думала, что ее мама не могла дождаться, когда пройдут те дни, не могла дождаться, когда дочь подрастет и отправится в школу-интернат. Неужели мать действительно оглядывалась на те дни с тоской?
Майкл поднялся, заметив Мадди, молча стоявшую у входа. Их глаза встретились на мгновение. У Мадди было такое чувство, что Майкл умеет читать ее мысли.
Он улыбнулся ей, затем взглянул на Фелисити.
— Было приятно познакомиться с вами, миссис Сарджент.
— Называйте меня «Фелисити», пожалуйста. Миссис Сарджент звучит так формально. Так старит.
— Фелисити, — тепло повторил Майкл. — Я уверен, что мы снова встретимся, если вы пробудете в Бостоне несколько дней. Я вернусь в пятницу.
— Я должна пробыть в городе чуть ли не до середины следующей недели. Затем я полечу в Париж. — Она поднялась, причем ей пришлось постараться, чтобы сделать это с присущим ей изяществом, ведь она одновременно пыталась удержать вырывавшегося у нее из рук младенца. Однако и Мадди, и Майкл заметили, что она даже не подумала от него освободиться. — Я всегда останавливаюсь в «Рице». Возможно, вы с Мадди зайдете ко мне — пропустить рюмочку в уик-энд?
Майкл взглянул на Мадди, пытаясь прочесть ее мысли. Она, казалось, была не против.
— Может быть, в воскресенье? В субботу моя сестра выходит замуж.
— В воскресенье было бы чудесно. Мадди подошла к матери.
— Ну, давай мне Тимми. Видишь, — голос ее сел на мгновение, — ты прекрасно справилась.
Фелисити, судя по ее виду, была довольна комплиментом. Она с нежностью погладила Тимми по спинке.
— Если Линда не вернется к воскресенью, чтобы забрать своего сына, конечно, приходи с Тим-ми, дорогая. Но обязательно принеси бутылочку для него. Я сомневаюсь, чтобы бармен разбирался в коктейлях для младенцев.
Мадди засмеялась.
— Об этом нечего беспокоиться. Линда поклялась, что она вернется в пятницу. А если не вернется, я сажусь на самолет и лечу туда, где бы она ни была, — верну ей этот фунтик сладости. — Она усмехнулась, глядя на Тимми. — Не обижайся, парень, но у меня действительно много других неотложных дел, которыми я должна заниматься.
Фелисити опустила голову.
— Я должна сказать, Маделин, что ты годишься на роль матери гораздо лучше, чем я могла бы себе это представить.
Мадди почувствовала, что ее щеки краснеют. Она сознательно избегала взгляда Майкла.
Однако Фелисити втянула и его в разговор, спросив его мнения.
Майкл задумчиво посмотрел на Мадди.
— Она удивительна в этой роли. Мадди охватил невероятный жар.
— У тебя тоже необыкновенные способности, — услышала она свой голос, встретив наконец взгляд Майкла. Мадди было трудно поверить в это, но она заметила краску, проступившую на загорелом лице Майкла. Она улыбнулась ему и только усилила его смущение.
— Мне надо идти, — сказал он немного напряженным голосом.
— Я провожу тебя до двери. — В ее голосе слышалось разочарование.
— Тогда дай мне ребенка, пока вы попрощаетесь, — предложила Фелисити.
— Ничего, ничего.
Но Фелисити вырвала малыша из рук дочери.
— Иди.
У входной двери Мадди и Майкл чувствовали себя скованно. Немного помолчав, он наклонился и чмокнул ее в щеку.
— До пятницы?
Мадди кивнула. Они оба одновременно схватились за дверную ручку. Мадди отдернула руку, давая возможность Майклу открыть дверь. Он ступил за порог, остановился, затем чуть повернулся.
Мадди улыбнулась, изо всех сил стараясь казаться беспечной.
— До встречи. — Черт побери эти гипнотизирующие его глаза. Ну как она могла разыграть перед ним равнодушие, когда эти темные глаза светились таким огнем?
Он провел рукой по ее волосам. Затем, поколебавшись, наклонился и коснулся губами ее губ. Этот невиннейший поцелуй ее опьянил.
Она подалась к нему, и Майкл схватил ее за запястье, вытащил в холл, захлопнул дверь и крепко поцеловал — все это в едином порыве.
Он оставил ее прислоненной к стене рядом с дверью — задохнувшуюся, с блаженной улыбкой на губах. Боясь потерять равновесие, Мадди так и стояла, пока он на прощание не помахал ей рукой и не вошел в лифт.
Мадди перевела дух. Потом, несколько овладев собой, подергала дверную ручку и убедилась, что Майкл захлопнул дверь. Смущенная и все еще взволнованная, Мадди нажала на кнопку звонка.
— Кто это? — донесся деланный голос Фелисити.
— Очень забавно. Открой дверь, Фелисити, — отозвалась Мадди — голос ее все еще хрипел после жаркого поцелуя.
Фелисити от души улыбалась, открывая дверь. Даже у Тимми на личике была озорная улыбка.
Мадди, с трудом сохранявшая самообладание, теперь полностью его лишилась. Казалось, она вот-вот заплачет.
— Любить — действительно так ужасно? — допытывалась Фелисити.
На этот раз Мадди не стала отрицать. На лице ее показалась жалкая улыбка.
— Да, дорогая, — передразнила она свою мать, — это требует некоторой подготовки. Майкл застал меня врасплох.
Фелисити усмехнулась.
— Пришло время. Теперь я уже могу сказать тебе, Мадди, что очень за тебя беспокоилась. Успешная карьера — это хорошо, но тебя не наградят за то, что ты делаешь ее в одиночестве.
— Ты прекрасно справлялась одна. Так же и я — пока не появился Майкл. О, я знаю, ты увлекалась мужчинами, но тебе всегда удавалось сохранять равновесие. Я же потеряла голову сразу, как только увидела Майкла.
— Ты ошибаешься в отношении меня, Мадди. Случалось это редко, но и в моей жизни было двое мужчин, которые вскружили мне голову. Твой отец — один из них.
— Мой отец? — Мадди изумленно смотрела на мать. — В самом деле?
Выражение лица Фелисити было немного печальным.
— Моя проблема в том, что я всегда увлекалась не теми мужчинами — мужчинами, которые избегали ответственности, которые слишком дорожили своей свободой.
— Ну, тогда я унаследовала твою проблему, Фелисити, — уныло сказала Мадди. — Майкл рос в большой семье. Отец его умер, когда он был мальчиком, и он оказался обремененным столькими обязательствами, что мысль взвалить на себя еще какое-нибудь пугает его до смерти. И дальше, идя по твоим стопам, я позволила себе влюбиться в человека, с которым очень надеялась сотрудничать. — Она подробно рассказала о контракте, который стремилась заключить с Барреттом.
— Я не понимаю, почему же это не получится, Мадди. Я в восторге от вашей продукции по уходу за кожей. Если Майклу нужны еще доказательства, он может обратиться ко мне. На твоем месте я бы не переживала по этому поводу.
Фелисити говорила с такой убежденностью, что настроение Мадди начало подниматься. Спустя минуту-другую настроение у нее резко упало.
Она только принялась надевать на Тимми его комбинезон, собираясь взять малыша с собой на работу, как зазвонил телефон.
На этот раз звонила Лиз. Голос ее был усталым и расстроенным.
— Приезжай скорей на помощь, Мадди. Прорвало трубу в одной из лабораторий, и у нас настоящий бедлам. Я уже раз десять звонила — вызывала аварийную бригаду, но оказалось, что мы не единственные пострадавшие в здании. Они говорят, что и до нас дойдет очередь. Но у нас уже по щиколотку воды на полу. Загублено несколько экспериментов. И у Крофорда истерика.
— Представляю себе эту картину, — уныло произнесла Мадди. — Только держи оборону. Когда я приеду, я успокою Крофорда. Через десять минут я буду.
— Еще проблемы? — спросила Фелисити, видя, с каким угрюмым выражением дочь положила трубку.
— Я должна бежать. Прорвало трубу.
— О Господи!
Мадди надевала пальто.
— Я позже позвоню тебе. — Она обмотала шарф вокруг шеи и открыла входную дверь.
Только увидев дочь у порога, Фелисити сообразила, что Мадди забыла что-то, а если точнее — кого-то.
— Мадди! Подожди! Подожди минутку! Тимми! Ты совсем забыла про Тимми! Мадди резко остановилась.
— Ох… — Она нахмурилась. — Но я не могу взять его сейчас, Фелисити. В офисе авария. Ты же справишься!
Фелисити плохо уловила смысл сказанных Мадди слов.
— Нет… неужели ты думаешь… я справлюсь… с Тимми?
Мадди подбежала и быстро обняла мать.
— Все будет в порядке. У меня даже есть упаковка памперсов в гостевой комнате. С ними все легче легкого… Позвони мне, если будут проблемы. Я постараюсь вернуться рано.
— Проблемы? Не уходи, Мадди. Мадди! Вернись! — Фелисити смотрела, как ее дочь неслась через холл. — Вернись немедленно, Маделин!
Мадди помахала ей, не оборачиваясь, и помчалась к лестнице, чтобы быть уверенной, что мать не догонит ее, пока придет лифт.
— Мадди! Пожалуйста, не поступай так со мной! — Фелисити увидела, как за Мадди закрылась дверь на лестницу, и обреченно уставилась на Тимми. — Она ушла.
— С одним происшествием справилась. — Мадди вздохнула, откидываясь в своем крутящемся кресле и пробегая пальцами по светлым волосам.
Когда зазвонил телефон, Лиз попросила ее оставаться на месте и побежала в свой офис, чтобы снять трубку, сказав, что ждет звонка.
Спустя пять минут Лиз снова появилась в дверях.
— Тебе это не понравится, — нерешительно сказала она.
— Что теперь? — Мадди оторвалась от своих бумаг. Она едва ли была в состоянии выслушать очередную плохую новость.
— На самом деле это не проверено.
— Лиз, говори!
— Звонил Колин Эйкерз, один из наших торговых представителей в Палм-Бич.
— Ну? — Мадди почувствовала неладное. Это было трудно объяснить, но Мадди была уверена — что бы ни сказала Лиз, ее, Мадди, ждет удар. Она только не знала, какой силы удар.
— Утром Эйкерз встретил знакомого торгового агента фирмы «Лямур». И этот агент случайно упомянул в разговоре, что… — Лиз глубоко вдохнула, — вчера Барретт подписал контракт с фирмой «Лямур» на эксклюзивную серию продукции по уходу за кожей. Сведения из третьих рук, но, кажется, Харрингтон в прошлую пятницу все уже решил с ними.
Мадди не понимала Лиз. Тем временем Лиз продолжала говорить, распаляясь все больше:
— Подонок. Да, я знаю, Харрингтон говорил тебе, что у нас есть конкуренты. Но он не упомянул, что уже сделал свой выбор до того, как прилетел в Бостон в субботу. Единственное, чего я не понимаю, почему он не сказал тебе, что «Сарджент» вышла из игры. Зачем водить тебя за нос? — Лиз внезапно замолчала, сожалея, что не может взять свои слова обратно. — Ох, Мадди, прости.
Множество ответов пронеслось в голове у Мадди, терзаемой противоречивыми чувствами, но в итоге, ошеломленная, она просто уставилась на Лиз.
— Я не могу поверить, что он так поступил со мной, — бормотала она. — Лишь только для того, чтобы затащить меня в постель? Нет, Майкл не такой.
— А как насчет того — другого проекта, о котором он упоминал? Может быть, у него действительно есть что-то более подходящее для нас. Или, может, Эйкерз ошибся. — В голосе Лиз не было уверенности.
Мадди никогда не прельщали обещания лучшей для них сделки, которые она слышала от Майкла. Что же могло быть еще лучше, чем эксклюзивный контракт с Барреттом? И если Майкл решил, что она удовольствуется третьеразрядным утешительным призом, то он заблуждался.
Она печально смотрела на Лиз.
— Может, ты права. Может, Эйкерз ошибся. — Но она ни на мгновение не верила в это.
Фелисити позвонила ближе к полудню, чтобы уточнить планы Мадди в отношении ланча.
— Да ведь… она ушла уже час тому назад. Она сказала, что поедет домой, — говорила Лиз, безуспешно стараясь скрыть тревогу в голосе.
— Дорога отнимает всего двадцать минут, даже при пробках. А в полдень — какие пробки…
— Может быть, она где-то задержалась… по делам?
— Лиз, что случилось? С Мадди все в порядке? Все это очень странно.
— Да… только что нам стало известно, что проект, которым занималась Мадди, провалился.
— Какой проект?
Лиз осеклась. Мадди бы не понравилось, что она распространяет эту новость.
— Извините, миссис Сарджент. У меня срочная работа. Я уверена, Мадди будет скоро дома. Она вам расскажет.
— Уж не имеешь ли ты в виду сделку с Барреттом? — спросила Фелисити.
— Пожалуйста, миссис Сарджент, не расстраивайтесь. Мне, вероятно, не следовало вообще что-либо говорить. Вы же знаете Мадди.
— Мадди меня удивляет в последнее время. Лиз не могла не улыбнуться, несмотря на то, что была расстроена.
— Меня тоже.
— Ой, мне кажется, я слышу, что ключ поворачивается в замке. Это, должно быть, она. Всего хорошего, Лиз.
Мадди выглядела спокойной, когда вошла в квартиру, — смертельно спокойной. Лицо у нее было белое как мел. Фелисити с тревогой разглядывала ее, но Мадди не подняла глаз.
— Как насчет чашки чая? — легким тоном спросила Фелисити. Лучше подойти к этому постепенно. Она никогда не видела свою дочь такой подавленной. — Довольно холодно сегодня. — Она наблюдала, как Мадди, не говоря ни слова в ответ, медленно снимает пальто, стягивает ботинки. — Пойду поставлю чайник, — сказала Фелисити, не дождавшись ответа от Мадди. А из кухни крикнула:
— Тебе будет приятно узнать, что мы с Тимми подружились. Ты была права. С этими памперсами никаких забот. Да, я дала ему час назад бутылочку с молоком, и он спит с тех пор.
Она прислушалась, но не услышала шагов Мадди. Поставив чайник на плиту, она выглянула из, кухни, но гостиная была пуста.
— Мадди, где ты? — Фелисити вышла в холл, заглянула в гостевую комнату проверить, спит ли Тимми, и направилась в комнату Мадди. Фелисити тихо постучала.
Не услышав ответа, Фелисити осторожно приоткрыла дверь.
— Мадди.
Ее дочь сидела на кровати, комкая в руках ярко-красное платье. Не поднимая головы, Мадди пробормотала:
— Я совсем забыла. Мне надо было сходить в химчистку. Они испортили… мое платье.
Фелисити пошире открыла дверь и, войдя в комнату, присела на кровать рядом с дочерью. Она нежно погладила ее по волосам.
— Расскажи мне, что случилось, Мадди. Не держи в себе. — Она чувствовала, что все тело дочери напряжено, но лицо ее оставалось спокойным.
— Не о чем рассказывать, Фелисити. У меня просто был сумасшедший день на работе.
— Я понимаю. Всегда мужественная, верно? Сильная, независимая, самостоятельная. Рассчитываешь сама со всем справиться, так?
Мадди вздрогнула.
— Я делаю это всю жизнь, разве нет? Так же, как и ты.
— Это было ошибкой. Для меня. И для тебя. Когда мы держим все в себе, делается еще хуже. И боль становится значительно сильнее.
Фелисити продолжала гладить волосы дочери, несмотря на то что Мадди держалась все так же отстранение.
— Со мной все в порядке, Фелисити.
— Сделка с Барреттом провалилась, да? И Майкл не сказал тебе.
Суставы на пальцах Мадди побелели, когда она сжала в руках свое красное платье.
— Мне действительно надо было пойти в химчистку и потребовать свои деньги обратно. Они не имели права… — Голос ее осекся. — Никакого права. — Она почувствовала, что дрожит. — Я доверяла ему… им. В химчистке. — Голова ее звенела, горло сжималось. Она глотнула немного воздуха, стараясь подавить рыдания, рвавшиеся из груди.
Фелисити обхватила рукой плечи дочери.
— Бедная малышка, — прошептала она. — Бедная малышка.
Мадди подняла голову, глядя на мать, слезы навернулись ей на глаза, лицо Фелисити перед ней расплывалось.
Обхватив мать руками, Мадди больше не сдерживала слез. Слова прорывались сквозь рыдания.
— О, Фелисити… я так люблю его. Он лгал мне. Он обманывал меня. О, как же больно!
Фелисити крепко прижимала к себе дочь, покачивая ее, целуя в макушку.
Рыдая, Мадди прильнула к матери.
— Хорошо, что я здесь, малышка. — Фелисити говорила почти шепотом. — Я знаю, как тебе больно. И понимаю. Я очень хорошо тебя понимаю. Я помогу тебе, дорогая. Ты увидишь, все будет хорошо. Я обещаю. — Фелисити почувствовала, как слезы потекли по ее лицу, ощутила жжение в глазах от косметики. Она не придала этому значения, а Мадди, всегда тайно злившаяся, что ее матери никогда не было рядом, блаженствовала от ее близости.
Они сидели на кровати, обе плакали, прижимаясь друг к другу, нашептывая слова, к которым не надо было прислушиваться, чтобы их понимать. Наконец Мадди взяла мать за руку.
— Спасибо, мама, — прошептала она. — Нет, на этот раз я не оговорилась. — Она хотела еще много чего сказать, но слова не шли с языка. Впрочем, они и не были нужны.
Глава 11
— Пойдем на кухню. — Фелисити взяла дочь за руку. — Я сделаю тебе сэндвич. Тебе нужно поесть.
Мадди позволила матери увести ее из спальни, легкая улыбка показалась на ее заплаканном лице.
Фелисити уловила эту улыбку и усмехнулась.
— Я знаю, так всегда говорят матери, верно? Мадди остановилась и внимательно посмотрела на мать.
— Мне это нравится. Фелисити покраснела.
— Неужели? И мне… — Она тихонько шмыгнула носом.
Мадди нежно провела ладонью по щеке матери.
— Твоя краска побежала.
— У меня, должно быть, ужасный вид. Мадди провела рукой по своему лицу.
— У меня тоже.
Фелисити обняла Мадди за плечи.
— Ну и ладно.
Проходя мимо гостевой комнаты, они услышали, что Тимми проснулся. Мадди привычно повернула в комнату, но Фелисити остановила дочь.
— Иди на кухню и подогрей бутылочку. Я справлюсь с Тимми.
Мадди наклонила голову.
— Ты уверена?
Фелисити потрепала Мадди за ухо.
— Некоторые люди вторично впадают в детство. Но почему бы — не в материнство? Мадди медленно покачала головой.
— Ты изумляешь меня, Фелисити. Я никогда не ожидала…
Фелисити задумалась.
— На самом деле я не уверена. — Она открыла дверь в гостевую комнату, какое-то мгновение глядела через плечо на Мадди. — Он славный малыш.
Мадди кивнула:
— Да.
Фелисити махнула ей рукой, поторапливая.
— Смотри, чтобы молоко не было слишком горячим.
— Нет-нет.
Спустя пять минут, когда Мадди уже наполняла бутылочку, вошла Фелисити с довольным, сухим и переодетым ребенком на руках.
Мадди надела на бутылочку соску.
— Ему надо дать лекарство. Когда я умчалась утром, я забыла сказать тебе об этом.
— Он болен? — В голосе Фелисити послышалась тревога. Фелисити вглядывалась в личико малыша. — Он прекрасно выглядит.
— Это всего лишь ушная инфекция. Фелисити поджала губы.
— У тебя тоже такое бывало…
— Да?
— Однажды доктор даже посчитал, что потребуется эта… аспирационная трубка. Я была в ужасе, несмотря на то что он сказал все, что мог, убеждая меня, что ты ничего не почувствуешь. Помню, я вздохнула с облегчением, когда он потом сказал, что в этом нет необходимости.
Мадди не находила слов. Она удивлялась, что ее мама говорит и ведет себя совсем как… мама.
Фелисити вручила малыша Мадди, чтобы она дала ему лекарство, а потом бутылочку с молоком, и направилась к холодильнику.
— Ты голодна?
— Нет, но вот ты, наверное, голодна. Фелисити обернулась к дочери.
— Что, если мы съедим по сэндвичу? И затем… если хочешь… поговорим о том, что случилось.
Мадди сразу напряглась, собираясь возразить. Она не хотела говорить о том, что случилось. Она не хотела говорить о Майкле. Не хотела думать о нем. Не хотела когда-либо снова его увидеть.
Фелисити повернулась к холодильнику и проверила его содержимое.
— Так, давай посмотрим, — сказала она, прежде чем Мадди смогла что-то ответить. — Что мне приготовить?
— В мясном отделении есть несколько холодных котлет. А хлеб — наверху.
— Замечательно. — Фелисити взяла три упаковки из мясного отделения. Затем вытащила горчицу и нашла батон хлеба.
Пока Фелисити готовила, Мадди наблюдала за матерью со смешанным чувством удивления и печали. Она не могла припомнить из своего детства хоть одной подобной сцены. Мадди вспоминала свои мечты, навеянные телевизионными шоу: вот мама готовит для нее ее любимые сэндвичи, наливает большой стакан молока, обещает сладости, если она съест все, что у нее на тарелке. Но как Мадди ни напрягала свою память, она видела только нянь, домработниц и соседок, которые действительно кормили ее ланчем. Если они не получали приглашения на обед от друзей или коллег Фелисити, то всегда, когда оказывались вдвоем, обедали в ресторанах. Рестораны не были роскошью для Фелисити. Рестораны были привычкой.
Фелисити просто положила мясо на ломтик хлеба, получила одобрение Мадди на горчицу и тщательно намазала ею другой ломтик хлеба, затем сделала сэндвич и разрезала его пополам.
— Тимми тебе не помешает? — спросила Фелисити, кладя половинку сэндвича на тарелку и поднося ее к сидящей Мадди.
— Конечно, — ответила Мадди. — С тех пор как у меня Тимми, я поняла, что матери или те, кто их заменяет, быстро овладевают способностями осьминогов.
— Да, — согласилась Фелисити. — Это насущная необходимость. Я часто сожалела, когда ты была ребенком, что у меня только две руки. — Она села за стол напротив Мадди, положив свою половинку сэндвича на пеструю, всех цветов радуги, салфетку, но не притронулась к еде. — Давай, — проговорила Фелисити. — Откуси и скажи мне, как он.
Мадди не могла не улыбнуться. По взволнованному, озабоченному лицу Фелисити можно было подумать, что речь идет о шедевре кулинарного искусства. Переложив Тимми на одну руку, Мадди взяла сэндвич и надкусила его.
— Очень вкусно, — сказала она, не успев прожевать.
Фелисити улыбнулась; гордость светилась в ее глазах, когда она взяла свою половинку.
— Конечно, не совсем как у «Росси», но неплохо. Тимми допил свою бутылочку, как раз когда Мадди и Фелисити закончили с едой. Фелисити встала.
— Теперь дай мне Тимми. Ему нужно срыгнуть. — Она улыбнулась, видя изумленное выражение на лице у дочери. — Ты, вероятно, удивишься, Маделин, но обычно я добивалась, чтобы ты несколько раз как следует срыгнула. Мадди усмехнулась.
— Надо же!
Фелисити прижала Тимми к своему плечу, вспомнив в последнюю минуту про полотенце, которым прикрыла плечо на случай, если Тимми срыгнет.
— Забавно, как все это возвращается. Будто навыки езды на велосипеде. — Она перестала похлопывать Тимми по спинке. — Хотя я и не училась ездить на велосипеде. — Она снова начала ритмично похлопывать Тимми, прислонившись к столу, но глаза ее, глядевшие на дочь, оставались немного печальными. — Я никогда не училась тому, что необходимо знать матери. — В ее голосе слышалось сожаление. — Иногда я думаю — ведь я могла бы быть другой.
— В каком смысле — другой? — тихо спросила Мадди.
— Мы обе упустили столько случаев быть вместе. Я никогда не приходила ни на один из твоих спортивных праздников и не была ни на одном школьном рождественском спектакле, где вы летали по сцене, будто вы ангелы… а однажды тебе поручили быть волхвом.
Мадди уставилась на мать.
— Я даже не думала, что ты знаешь, как я однажды была волхвом.
Фелисити печально улыбнулась.
— Я следила за всеми вашими школьными мероприятиями. Вероятно, ты бы не поверила, но я хотела быть на каждом из них. Да, я хотела. И — не могла. При наших обстоятельствах я была вынуждена делать карьеру. Впрочем, не скажу, что сожалела об этом. Я всегда любила то, что делала. Мне все хорошо удавалось с самого начала. Но вот забота о ребенке… Меня просто подавляла эта немыслимая ответственность материнства. Ты была такой маленькой, такой беспомощной. Мне полагалось быть сильной, уверенной. А я не была. Я тоже ощущала страх и беспомощность. Глаза Мадди наполнились слезами.
— Я была так одинока в этих ужасных школах-интернатах. Я чувствовала себя совсем покинутой. — Снова вырывались у нее с такой злостью, что Мадди сама испугалась — не меньше Фелисити.
Фелисити кивнула, не пытаясь оправдываться, но также отказываясь приносить извинения.
— Хотела бы я лучше совмещать роли деловой женщины и матери. Матери-одиночки, замечу. Я делала все, что могла. И тоже, поверь, очень часто страдала от одиночества. Бывало, сижу ночью в полной тишине в каком-нибудь отеле и борюсь с собой — мне хотелось просто позвонить в твою школу и потребовать, чтобы они отправили тебя ко мне ближайшим рейсом на самолете. Наши встречи были такими короткими. Но мне казалось, что нельзя нарушать распорядок твоей жизни. Может быть, я ошибалась.
Слова матери несколько смягчили боль Мадди. Она смогла наконец поверить, что ее мама по-настоящему о ней заботилась. Искренне любила ее. И собственный ее опыт в прошедшую неделю с Тимми… да и с Майклом тоже… помог Мадди понять, как бывает трудна любовь… и сколько горечи в материнстве.
В этот момент Тимми громко и непривычно срыгнул. Обе женщины рассмеялись, расставаясь на миг со сладостно-горькими воспоминаниями.
Тимми смотрел на них обеих и хихикал.
— Он — прелестный малыш, — сказала Мадди. Фелисити взглянула на дочь с нежной улыбкой.
— Не совсем такой, какой была ты. — Она резко передала Тимми дочери и пошла в холл за сумкой. Вернулась на кухню и достала свое портмоне. Открыла его в том месте, где было отделение для фотографий.
Мадди позволила матери увести ее из спальни, легкая улыбка показалась на ее заплаканном лице.
Фелисити уловила эту улыбку и усмехнулась.
— Я знаю, так всегда говорят матери, верно? Мадди остановилась и внимательно посмотрела на мать.
— Мне это нравится. Фелисити покраснела.
— Неужели? И мне… — Она тихонько шмыгнула носом.
Мадди нежно провела ладонью по щеке матери.
— Твоя краска побежала.
— У меня, должно быть, ужасный вид. Мадди провела рукой по своему лицу.
— У меня тоже.
Фелисити обняла Мадди за плечи.
— Ну и ладно.
Проходя мимо гостевой комнаты, они услышали, что Тимми проснулся. Мадди привычно повернула в комнату, но Фелисити остановила дочь.
— Иди на кухню и подогрей бутылочку. Я справлюсь с Тимми.
Мадди наклонила голову.
— Ты уверена?
Фелисити потрепала Мадди за ухо.
— Некоторые люди вторично впадают в детство. Но почему бы — не в материнство? Мадди медленно покачала головой.
— Ты изумляешь меня, Фелисити. Я никогда не ожидала…
Фелисити задумалась.
— На самом деле я не уверена. — Она открыла дверь в гостевую комнату, какое-то мгновение глядела через плечо на Мадди. — Он славный малыш.
Мадди кивнула:
— Да.
Фелисити махнула ей рукой, поторапливая.
— Смотри, чтобы молоко не было слишком горячим.
— Нет-нет.
Спустя пять минут, когда Мадди уже наполняла бутылочку, вошла Фелисити с довольным, сухим и переодетым ребенком на руках.
Мадди надела на бутылочку соску.
— Ему надо дать лекарство. Когда я умчалась утром, я забыла сказать тебе об этом.
— Он болен? — В голосе Фелисити послышалась тревога. Фелисити вглядывалась в личико малыша. — Он прекрасно выглядит.
— Это всего лишь ушная инфекция. Фелисити поджала губы.
— У тебя тоже такое бывало…
— Да?
— Однажды доктор даже посчитал, что потребуется эта… аспирационная трубка. Я была в ужасе, несмотря на то что он сказал все, что мог, убеждая меня, что ты ничего не почувствуешь. Помню, я вздохнула с облегчением, когда он потом сказал, что в этом нет необходимости.
Мадди не находила слов. Она удивлялась, что ее мама говорит и ведет себя совсем как… мама.
Фелисити вручила малыша Мадди, чтобы она дала ему лекарство, а потом бутылочку с молоком, и направилась к холодильнику.
— Ты голодна?
— Нет, но вот ты, наверное, голодна. Фелисити обернулась к дочери.
— Что, если мы съедим по сэндвичу? И затем… если хочешь… поговорим о том, что случилось.
Мадди сразу напряглась, собираясь возразить. Она не хотела говорить о том, что случилось. Она не хотела говорить о Майкле. Не хотела думать о нем. Не хотела когда-либо снова его увидеть.
Фелисити повернулась к холодильнику и проверила его содержимое.
— Так, давай посмотрим, — сказала она, прежде чем Мадди смогла что-то ответить. — Что мне приготовить?
— В мясном отделении есть несколько холодных котлет. А хлеб — наверху.
— Замечательно. — Фелисити взяла три упаковки из мясного отделения. Затем вытащила горчицу и нашла батон хлеба.
Пока Фелисити готовила, Мадди наблюдала за матерью со смешанным чувством удивления и печали. Она не могла припомнить из своего детства хоть одной подобной сцены. Мадди вспоминала свои мечты, навеянные телевизионными шоу: вот мама готовит для нее ее любимые сэндвичи, наливает большой стакан молока, обещает сладости, если она съест все, что у нее на тарелке. Но как Мадди ни напрягала свою память, она видела только нянь, домработниц и соседок, которые действительно кормили ее ланчем. Если они не получали приглашения на обед от друзей или коллег Фелисити, то всегда, когда оказывались вдвоем, обедали в ресторанах. Рестораны не были роскошью для Фелисити. Рестораны были привычкой.
Фелисити просто положила мясо на ломтик хлеба, получила одобрение Мадди на горчицу и тщательно намазала ею другой ломтик хлеба, затем сделала сэндвич и разрезала его пополам.
— Тимми тебе не помешает? — спросила Фелисити, кладя половинку сэндвича на тарелку и поднося ее к сидящей Мадди.
— Конечно, — ответила Мадди. — С тех пор как у меня Тимми, я поняла, что матери или те, кто их заменяет, быстро овладевают способностями осьминогов.
— Да, — согласилась Фелисити. — Это насущная необходимость. Я часто сожалела, когда ты была ребенком, что у меня только две руки. — Она села за стол напротив Мадди, положив свою половинку сэндвича на пеструю, всех цветов радуги, салфетку, но не притронулась к еде. — Давай, — проговорила Фелисити. — Откуси и скажи мне, как он.
Мадди не могла не улыбнуться. По взволнованному, озабоченному лицу Фелисити можно было подумать, что речь идет о шедевре кулинарного искусства. Переложив Тимми на одну руку, Мадди взяла сэндвич и надкусила его.
— Очень вкусно, — сказала она, не успев прожевать.
Фелисити улыбнулась; гордость светилась в ее глазах, когда она взяла свою половинку.
— Конечно, не совсем как у «Росси», но неплохо. Тимми допил свою бутылочку, как раз когда Мадди и Фелисити закончили с едой. Фелисити встала.
— Теперь дай мне Тимми. Ему нужно срыгнуть. — Она улыбнулась, видя изумленное выражение на лице у дочери. — Ты, вероятно, удивишься, Маделин, но обычно я добивалась, чтобы ты несколько раз как следует срыгнула. Мадди усмехнулась.
— Надо же!
Фелисити прижала Тимми к своему плечу, вспомнив в последнюю минуту про полотенце, которым прикрыла плечо на случай, если Тимми срыгнет.
— Забавно, как все это возвращается. Будто навыки езды на велосипеде. — Она перестала похлопывать Тимми по спинке. — Хотя я и не училась ездить на велосипеде. — Она снова начала ритмично похлопывать Тимми, прислонившись к столу, но глаза ее, глядевшие на дочь, оставались немного печальными. — Я никогда не училась тому, что необходимо знать матери. — В ее голосе слышалось сожаление. — Иногда я думаю — ведь я могла бы быть другой.
— В каком смысле — другой? — тихо спросила Мадди.
— Мы обе упустили столько случаев быть вместе. Я никогда не приходила ни на один из твоих спортивных праздников и не была ни на одном школьном рождественском спектакле, где вы летали по сцене, будто вы ангелы… а однажды тебе поручили быть волхвом.
Мадди уставилась на мать.
— Я даже не думала, что ты знаешь, как я однажды была волхвом.
Фелисити печально улыбнулась.
— Я следила за всеми вашими школьными мероприятиями. Вероятно, ты бы не поверила, но я хотела быть на каждом из них. Да, я хотела. И — не могла. При наших обстоятельствах я была вынуждена делать карьеру. Впрочем, не скажу, что сожалела об этом. Я всегда любила то, что делала. Мне все хорошо удавалось с самого начала. Но вот забота о ребенке… Меня просто подавляла эта немыслимая ответственность материнства. Ты была такой маленькой, такой беспомощной. Мне полагалось быть сильной, уверенной. А я не была. Я тоже ощущала страх и беспомощность. Глаза Мадди наполнились слезами.
— Я была так одинока в этих ужасных школах-интернатах. Я чувствовала себя совсем покинутой. — Снова вырывались у нее с такой злостью, что Мадди сама испугалась — не меньше Фелисити.
Фелисити кивнула, не пытаясь оправдываться, но также отказываясь приносить извинения.
— Хотела бы я лучше совмещать роли деловой женщины и матери. Матери-одиночки, замечу. Я делала все, что могла. И тоже, поверь, очень часто страдала от одиночества. Бывало, сижу ночью в полной тишине в каком-нибудь отеле и борюсь с собой — мне хотелось просто позвонить в твою школу и потребовать, чтобы они отправили тебя ко мне ближайшим рейсом на самолете. Наши встречи были такими короткими. Но мне казалось, что нельзя нарушать распорядок твоей жизни. Может быть, я ошибалась.
Слова матери несколько смягчили боль Мадди. Она смогла наконец поверить, что ее мама по-настоящему о ней заботилась. Искренне любила ее. И собственный ее опыт в прошедшую неделю с Тимми… да и с Майклом тоже… помог Мадди понять, как бывает трудна любовь… и сколько горечи в материнстве.
В этот момент Тимми громко и непривычно срыгнул. Обе женщины рассмеялись, расставаясь на миг со сладостно-горькими воспоминаниями.
Тимми смотрел на них обеих и хихикал.
— Он — прелестный малыш, — сказала Мадди. Фелисити взглянула на дочь с нежной улыбкой.
— Не совсем такой, какой была ты. — Она резко передала Тимми дочери и пошла в холл за сумкой. Вернулась на кухню и достала свое портмоне. Открыла его в том месте, где было отделение для фотографий.