Там лежала только одна фотография — старая, с потрепанными краями.
Фелисити очень осторожно извлекла ее и протянула Мадди.
Мадди долго молча разглядывала фотографию, в то время как Фелисити стояла позади дочери.
— Посмотри, какая ты была ласковая. Ты любила прильнуть ко мне — вот как на фотографии. Тебе было почти столько же, сколько сейчас Тимми, когда тебя щелкнули. Я только вытащила тебя из кроватки, ты была еще сонная, но, увидев, что я улыбаюсь, сразу же улыбнулась в ответ. — Фелисити полезла в сумочку за платком и вытерла глаза. — Посмотри, ты была красивым младенцем, Мадди. Прелестной, красивой, замечательной малышкой. — Фелисити обняла стоявшую к ней спиной Мадди и прижала к своей груди. — Если я тебя чему и научила, дорогая, — спокойно сказала Фелисити, — так это добиваться желаемого. Мне никогда не хотелось, чтобы ты чего-то лишала себя. Я говорю не только о карьере, Мадди. Я говорю о любви. О настоящей любви. О прочной любви. О любви, за которую ты готова сражаться. Я знаю, Майкл причинил тебе боль, но, возможно, когда он объяснит…
Мадди покачала головой у груди матери.
— Нет, я не хочу его объяснений. Я не хочу от него больше ничего.
Фелисити погладила волосы дочери.
— Ну, посмотрим, — тихо сказала она, — возможно, ты передумаешь.
— Нет, не передумаю, — упрямо сказала Мадди, выпрямляясь. Она повернулась, чтобы посмотреть на мать, и схватила ее за руку. — Ты должна помочь мне, мама. Если он вернется в пятницу, я не смогу его видеть. Не смогу. Ты поможешь мне?
Фелисити нагнулась и поцеловала макушку дочери.
— Я обещаю, Мадди. Оставь Майкла Харрингтона мне. — Ее карие глаза заблестели, как у встревоженной курицы-наседки. — Ты, возможно, не хочешь говорить с ним, но есть несколько слов, которые я должна сказать этому мужчине.
На лице Мадди мелькнула слабая улыбка. Сегодня утром она, вероятно, потеряла любимого, но приобрела мать.
Майкл прилетел в Бостон в пять вечера в пятницу. Он великолепно себя чувствовал. Его встречи с Барреттом и Эпстайном прошли гораздо лучше, чем он ожидал. Предстояло выполнить еще много подготовительной работы, но благодаря его стараниям колеса уже завертелись. Он был уверен, что его план осуществится, а значит, можно наконец сказать Мадди о его предложении. Это также означало, что пришло время сказать ей и про «Лямур». Он не сомневался, что его новое предложение сгладит то разочарование, которое она испытает, обнаружив, что ее обошли. Теперь все, что Майкл хотел для Мадди, могло осуществиться.
Он нашел автомат в аэропорту и позвонил своей сестре Синди.
— Привет. Мы только что сели. Послушай, в какое время праздничный обед?
— В семь часов. Почему бы тебе не прийти прямо сейчас — выпьешь, немного отдохнешь перед тем, как начнется это светопреставление.
Он засмеялся и взглянул на часы.
— Ммм, нет, мне нужно сделать один-два визита. Я буду там в шесть сорок пять.
— Ты придешь один?
— А?
Синди рассмеялась.
— Приведешь Мадди?
Майкл рассеянно потер подбородок.
— Вряд ли.
— Давай оставим вопрос открытым. Мы ведь всегда можем найти место за столом еще для одного человека. Поинтересуйся у нее — ты же сейчас к ней заедешь.
Майкл засмеялся.
— Ты не упустишь случая показать, какая ты, Син, догадливая.
— Мне бы хотелось думать, что я ясновидящая, но тебя, братец, видно насквозь… будто глядишь в стеклянное блюдо…
— Не увлекайся, Синди. Мадди — чудесная женщина. И у нас действительно есть… определенные чувства друг к другу. Но…
— Оставь эти речи, Майкл. Для меня не старайся — напрасно. Ты не сможешь убедить меня, я знаю, что ты на крючке. Сам себе заговаривай зубы, хорошо? Но я-то убеждена, что ты впустую потратишь время. Мне она нравится. Так и скажи ей, когда увидишь.
Огорошенный Майкл буркнул:
— Ладно. Скоро увидимся.
Повесив трубку, он еще с минуту смотрел на нее. Может, позвонить Мадди отсюда и сказать ей, что он заедет на несколько минут перед тем, как отправится на семейный обед? Майкл надеялся возвратиться в Бостон пораньше, днем, но не получилось. Взглянув на часы, он решил, что она сейчас как раз на пути домой. И лучше всего сразу поехать к ней.
Выехать с места стоянки в аэропорту в час пик было делом нелегким. Это требовало определенной решительности и ума. Того и другого у Майкла Харрингтона, к счастью, было достаточно.
За пять минут он выбрался на скоростную магистраль. Он неожиданно зевнул. Это были тяжелые три дня. И он признался себе, что отчасти измучен потому, что ему приходилось тратить значительные усилия, отгоняя соблазнительные видения Мадди. Они появлялись внезапно, захватывали его врасплох. В квартире. На встречах с Барреттом и Эпстайном. В ресторанах. На стоянке такси.
Мадди. Он видел ее так отчетливо. Вот она смеется. Краснеет. Укачивает Тимми на руках. Лежит, обнаженная, на своей постели, ее прекрасное, восхитительное тело пылает страстью. Это тело, которое так созвучно его телу… Мадди…
Он застрял в пробке на полчаса, прежде чем выехал через тоннель Коллоран на Юго-Восточную скоростную магистраль, после чего свернул на шоссе, ведущее к дому Мадди, и был там в шесть часов.
Черт побери, думал он, устремляясь к лифту и давя на кнопку. У него не хватало времени на Мадди. И совсем не оставалось времени, чтобы принять душ и переодеться перед обедом.
Лифт остановился на этаже Мадди. Майкл бросился через холл к ее квартире. Интересно, у Мадди ли еще Тимми, или Линда уже забрала его? Майкл соскучился по этому шустрому ребенку.
Он нажал на дверной звонок. Что же она так долго не открывает? Может быть, ее еще нет дома? Он снова надавил на звонок.
— Кто там?
Голос женщины, но не Мадди. Фелисити. Да, это она.
— Это я, Фелисити. Майкл Харрингтон.
— А!
Майкл был удивлен ее тоном и еще больше озадачен тем, как долго она возилась с замком и открывала дверь.
— Мадди еще не пришла? — Он бросил на Фелисити изумленный взгляд. Где весь шарм и живость? Ее лицо, суровое, жесткое, будто было высечено из гранита.
— Мадди дома. — Голос ее был холоден как лед. Радостные чувства Майкла скукожились, словно цветы на морозе.
— Что случилось?
— Мадди не хочет вас видеть.
— Что это значит?
— О, мистер Харрингтон, я полагаю, вы прекрасно знаете, что это значит.
— Хорошо, тогда почему она не хочет меня видеть?
— Я полагаю, мистер Харрингтон, что вы знаете ответ и на этот вопрос.
Темные глаза Майкла сощурились.
— Я не понимаю, что происходит, Фелисити…
— Миссис Сарджент, — зловеще уточнила она.
— С ума сойти! Я хочу видеть Мадди. Что бы ни происходило, мне бы хотелось узнать это от нее.
— Нет, мистер Харрингтон. Вы узнаете это от меня. И я не поскуплюсь на подробности. Вы проделали паршивый трюк с моей дочерью. Вы лгали ей, обманывали ее и таким недостойным образом пробрались к ней в постель. Это уже гадко, мистер Харрингтон. Но вы также пробрались в ее сердце. А сердце Мадди, как ни странно, очень дорого для меня. Вы разбили ей сердце. Она любит вас. Но это не много значит для таких, как вы. Для вас, мистер Харрингтон, любовь — это 1'amour, не так ли? «Лямур». Лично я, — она вскинула голову, — думаю, что это второсортная компания. — Она намеревалась захлопнуть дверь, но вытянутая вперед рука Майкла помешала ей.
— Послушайте, я все объясню.
— Мне меньше всего нужны ваши объяснения. Гнев угрожал захлестнуть его. Он изо всех сил старался держать себя в руках, но тем не менее продолжал толкать дверь.
— Я хочу все объяснить Мадди.
— Вне всякого сомнения, вы сильнее меня, мистер Харрингтон, и вы можете, вне всякого сомнения, ворваться сюда. Но я заверяю вас, Мадди не будет с вами разговаривать. А если вы будете настаивать, я позвоню в полицию и скажу им, что вы непрошеный гость.
Майкл уставился на нее, его рука все еще лежала на двери, но он больше не делал попыток ее распахнуть.
— Я не хотел причинить ей боль. Черт побери, именно этого я меньше всего хотел. Разве вы не понимаете?
— Я знаю, что Мадди увидела в вас нечто особенное, чего она никогда не видела в других мужчинах. — Голос Фелисити немного смягчился. — Вот в чем настоящая трагедия. Если бы преступление, которое вы совершили, относилось только к области бизнеса, Мадди разозлилась бы, переживала, но эти раны затянулись бы. И она бы нашла другие контракты, возможно, лучше упущенного. Но раны, которые вы нанесли, гораздо глубже, мистер Харрингтон.
Он устало прислонился к дверному косяку, рука его все еще придерживала дверь на случай, если ее внезапно захлопнут.
— Мне необходимо поговорить с ней, Фели… миссис Сарджент. Согласен, я должен был сразу сказать ей про «Лямур». Но все так запуталось. Я не пытался обманывать ее. Господи, да я сам не мог контролировать ситуацию, чего со мной никогда не бывало. Все произошло так быстро. Я никогда не мечтал… — Он увидел, что Фелисити не слушала его, что она уже осудила его, признав виновным. И с ее точки зрения, да — он был виновен.
Он опаздывал. Даже если бы он силой ворвался к Мадди, то все равно не хватило бы времени, чтобы все объяснить и разобраться с ней во всем.
На виске у него билась жилка. Он сделал глубокий вдох.
— Верите вы или нет, миссис Сарджент, но я на стороне Мадди. Я говорил ей, что занимаюсь новым проектом для нее. Да, он действительно стоящий. Если бы я только мог увидеть ее…
Фелисити оставалась непреклонной.
Майкл на этот раз смирился.
— Хорошо, миссис Сарджент, вы выиграли этот раунд. Но борьба не закончена. Никоим образом.
После того как Фелисити закрыла входную дверь, из комнаты вышла Мадди с Тимми на руках.
Фелисити повернулась к ней.
— Он вернется.
Мадди пожала плечами.
— Он хочет объясниться. Говорит, что у него для тебя есть новый проект.
Мадди презрительно рассмеялась.
— Возможно, ты ошибаешься в отношении этого мужчины.
— Лучше бы я никогда не встречала его. Ужасно, я чувствую себя так глупо.
Фелисити ближе подошла к дочери и увидела круги под глазами Мадди.
— В любви нет абсолютно ничего глупого.
— При чем тут любовь? — слишком поспешно возразила Мадди.
— Может быть, тебе следует поговорить с ним, Мадди?
— Нет.
Тимми начал капризничать у Мадди на руках, и Фелисити взяла его.
— В какое время, Линда говорила, она должна быть здесь? Она звонила почти час назад.
— К семи. — Мадди разглядывала Тимми с загадочным выражением на лице. — Если бы не Тимми… — Мадди замолкла, сдерживая слезы.
Свободной рукой Фелисити обняла Мадди и крепко прижала ее к себе.
— Пойдем, Мадди. Искупаем, накормим и переоденем Тимми, чтобы Линда могла его взять сразу домой и уложить спать.
Мадди чуть улыбнулась, отступая назад.
— По-моему, ты очень полюбила этого малыша, мама.
Фелисити улыбнулась в ответ.
— Ты абсолютно права. — Слезы показались у нее на глазах. — Если ты когда-нибудь выйдешь замуж и у тебя будут дети, уверена, я стану далеко не посредственной бабушкой. — Она взяла руку дочери. — А ты, дорогая, будешь прекрасной матерью.
— Не надо. Пожалуйста. — В голосе Мадди была беспомощность и мольба.
— Поговори с ним, Мадди.
— Я не могу. Я не вынесу еще одного удара.
— Не обязательно кончится этим.
— Обязательно, — сказала Мадди так резко, что Тимми заплакал. Но Фелисити быстро успокоила его. — Неужели ты не понимаешь? — продолжала Мадди, идя с матерью на кухню. — Дело не только в том, что он солгал мне в отношении «Лямур». Майкл с самого начала дал ясно понять, что ему не нужно ничего постоянного. Никаких обещаний. Никакого брака. Никаких пут.
— О, дорогая, поначалу они все так говорят.
— Майкл и думает так. Он категорически против женитьбы и детей.
Фелисити попросила Мадди приготовить ванну для Тимми, пока она раздевала его.
— Я помню, дорогая, — небрежно сказала она, стягивая одежду с малыша, — ты всегда сама думала точно так же. Ты всегда была настроена завоевывать мир в одиночку.
Мадди подставила пальцы под струю теплой воды. Я не нуждаюсь в нем, думала она, и перестану чувствовать себя несчастной, лишившись его. Это случилось так быстро. Вот в чем проблема. У нее был Майкл, большие планы в отношении ее компании, смех, страсть, наслаждение. И вдруг все изменилось. Исчез Майкл, рухнули планы. Боль терзала ее изнутри… подобно родовым схваткам, вдруг подумалось ей.
Она повернулась и грустно посмотрела на мать. Потом сдавленным голосом прошептала:
— Я устала завоевывать мир в одиночку.
— Мадди…
— Давай сменим тему, Фелисити.
Фелисити понимающе улыбнулась. В течение этих дней Мадди не называла ее по имени. А назвав сейчас, показывала, что она отчаянно нуждается в небольшой передышке.
— Вот и мы, — сказала она, передавая малыша Мадди. — Ты выкупай его, а я приготовлю ему кашку.
Мадди согласно кивнула матери и, приступая к делу, подумала, пока Тимми весело плескался в воде, что его ей будет тоже не хватать.
Когда, немного позже семи, Линда появилась под руку со своим мужем Дональдом, чтобы забрать Тимми, и Фелисити и Мадди обе неохотно отдавали малыша. Но они обрадовались, что Дональд первым схватил его и наградил сына теплым, нежным поцелуем. Линда обняла Мадди и горячо благодарила за предоставленную им с Дональдом возможность все исправить.
После ухода сияющих родителей с сыном квартира казалась пустой и пугающе тихой. Мадди включила радио, но нежная, спокойная музыка только усилила ощущение потери.
Фелисити видела, что Мадди пыталась читать журнал, сидя напротив нее в гостиной. Наконец Мадди швырнула журнал на кофейный столик и скрестила руки на груди. Фелисити встала, молча подошла к диванчику и, сев на другом его конце, похлопала себя по коленям.
— Ты выглядишь измученной, малышка. Давай, вытянись. Положи голову мне на колени.
Мадди поколебалась мгновение, а потом легла, как предложила мать. Фелисити нежно гладила лоб дочери, убрав волосы с ее лица.
Мадди вздохнула: тело ее отдохнет, думала она, даже если голова не сможет отключиться.
— Мама?
— Да?
— Ты пела мне колыбельные, когда я была маленькой?
Фелисити ответила не сразу.
— Нет, — наконец призналась она. — Но сожалею об этом.
Мадди кивнула головой и закрыла глаза. Прежде чем задремать, она повернулась и посмотрела на мать.
— Я люблю тебя, — сказала она почти шепотом.
В тот вечер Майкл без вдохновения отрепетировал роль главы семьи и «отца» невесты. Он почти не прикоснулся к обеду и пропускал положенные ему «реплики». Вся семья понимала, что что-то не так и за этим стоит Мадди. Но Майкл метал молнии на любого, кто осмеливался упомянуть ее имя.
Весь тот вечер слова Фелисити эхом отдавались в его памяти. Он не мог их выбросить из головы, как и образ Мадди. Только теперь он видел ее побелевшей от гнева. Вот она вытянулась на кровати и плачет, вот смотрит на него своими чудесными карими глазами, в которых ярость и боль. Эти видения пронзали его сердце.
Но еще было время все исправить, надеялся он. Он примчится туда ночью после обеда с родственниками, постучит в дверь, потребует, чтобы его пустили к ней. Он обнимет ее. Почувствует ее податливое тело…
Фелисити сказала, что Мадди любит его. Это Фелисити так думала? Или Мадди ей говорила, что любит? Ему она никогда этого не говорила. Он чувствовал себя обманутым.
— Майкл, ты опять не в такт. Помедленнее. Ты ведешь меня к алтарю, а не спасаешь из горящего здания, — пожаловалась его сестра Джесси.
— Извини, — пробурчал он.
Он попробовал сосредоточиться, но не тут-то было. Я на самом деле люблю Мадди? Так это любовь? Я знаю, что хочу ее. Я не могу выбросить ее из головы. Мне чертовски хорошо с ней — так, что петь хочется. Когда нас соединяет желание, я пьянею от радости. Это любовь?
Он вспотел. Его лихорадило.
— Ну же, Майкл. Мы почти справились, — шептала его сестра. — Главное — держи ритм.
Держи ритм. Сердце его бешено колотилось. Держи ритм. Ритм собственного сердца.
Глава 12
Фелисити очень осторожно извлекла ее и протянула Мадди.
Мадди долго молча разглядывала фотографию, в то время как Фелисити стояла позади дочери.
— Посмотри, какая ты была ласковая. Ты любила прильнуть ко мне — вот как на фотографии. Тебе было почти столько же, сколько сейчас Тимми, когда тебя щелкнули. Я только вытащила тебя из кроватки, ты была еще сонная, но, увидев, что я улыбаюсь, сразу же улыбнулась в ответ. — Фелисити полезла в сумочку за платком и вытерла глаза. — Посмотри, ты была красивым младенцем, Мадди. Прелестной, красивой, замечательной малышкой. — Фелисити обняла стоявшую к ней спиной Мадди и прижала к своей груди. — Если я тебя чему и научила, дорогая, — спокойно сказала Фелисити, — так это добиваться желаемого. Мне никогда не хотелось, чтобы ты чего-то лишала себя. Я говорю не только о карьере, Мадди. Я говорю о любви. О настоящей любви. О прочной любви. О любви, за которую ты готова сражаться. Я знаю, Майкл причинил тебе боль, но, возможно, когда он объяснит…
Мадди покачала головой у груди матери.
— Нет, я не хочу его объяснений. Я не хочу от него больше ничего.
Фелисити погладила волосы дочери.
— Ну, посмотрим, — тихо сказала она, — возможно, ты передумаешь.
— Нет, не передумаю, — упрямо сказала Мадди, выпрямляясь. Она повернулась, чтобы посмотреть на мать, и схватила ее за руку. — Ты должна помочь мне, мама. Если он вернется в пятницу, я не смогу его видеть. Не смогу. Ты поможешь мне?
Фелисити нагнулась и поцеловала макушку дочери.
— Я обещаю, Мадди. Оставь Майкла Харрингтона мне. — Ее карие глаза заблестели, как у встревоженной курицы-наседки. — Ты, возможно, не хочешь говорить с ним, но есть несколько слов, которые я должна сказать этому мужчине.
На лице Мадди мелькнула слабая улыбка. Сегодня утром она, вероятно, потеряла любимого, но приобрела мать.
Майкл прилетел в Бостон в пять вечера в пятницу. Он великолепно себя чувствовал. Его встречи с Барреттом и Эпстайном прошли гораздо лучше, чем он ожидал. Предстояло выполнить еще много подготовительной работы, но благодаря его стараниям колеса уже завертелись. Он был уверен, что его план осуществится, а значит, можно наконец сказать Мадди о его предложении. Это также означало, что пришло время сказать ей и про «Лямур». Он не сомневался, что его новое предложение сгладит то разочарование, которое она испытает, обнаружив, что ее обошли. Теперь все, что Майкл хотел для Мадди, могло осуществиться.
Он нашел автомат в аэропорту и позвонил своей сестре Синди.
— Привет. Мы только что сели. Послушай, в какое время праздничный обед?
— В семь часов. Почему бы тебе не прийти прямо сейчас — выпьешь, немного отдохнешь перед тем, как начнется это светопреставление.
Он засмеялся и взглянул на часы.
— Ммм, нет, мне нужно сделать один-два визита. Я буду там в шесть сорок пять.
— Ты придешь один?
— А?
Синди рассмеялась.
— Приведешь Мадди?
Майкл рассеянно потер подбородок.
— Вряд ли.
— Давай оставим вопрос открытым. Мы ведь всегда можем найти место за столом еще для одного человека. Поинтересуйся у нее — ты же сейчас к ней заедешь.
Майкл засмеялся.
— Ты не упустишь случая показать, какая ты, Син, догадливая.
— Мне бы хотелось думать, что я ясновидящая, но тебя, братец, видно насквозь… будто глядишь в стеклянное блюдо…
— Не увлекайся, Синди. Мадди — чудесная женщина. И у нас действительно есть… определенные чувства друг к другу. Но…
— Оставь эти речи, Майкл. Для меня не старайся — напрасно. Ты не сможешь убедить меня, я знаю, что ты на крючке. Сам себе заговаривай зубы, хорошо? Но я-то убеждена, что ты впустую потратишь время. Мне она нравится. Так и скажи ей, когда увидишь.
Огорошенный Майкл буркнул:
— Ладно. Скоро увидимся.
Повесив трубку, он еще с минуту смотрел на нее. Может, позвонить Мадди отсюда и сказать ей, что он заедет на несколько минут перед тем, как отправится на семейный обед? Майкл надеялся возвратиться в Бостон пораньше, днем, но не получилось. Взглянув на часы, он решил, что она сейчас как раз на пути домой. И лучше всего сразу поехать к ней.
Выехать с места стоянки в аэропорту в час пик было делом нелегким. Это требовало определенной решительности и ума. Того и другого у Майкла Харрингтона, к счастью, было достаточно.
За пять минут он выбрался на скоростную магистраль. Он неожиданно зевнул. Это были тяжелые три дня. И он признался себе, что отчасти измучен потому, что ему приходилось тратить значительные усилия, отгоняя соблазнительные видения Мадди. Они появлялись внезапно, захватывали его врасплох. В квартире. На встречах с Барреттом и Эпстайном. В ресторанах. На стоянке такси.
Мадди. Он видел ее так отчетливо. Вот она смеется. Краснеет. Укачивает Тимми на руках. Лежит, обнаженная, на своей постели, ее прекрасное, восхитительное тело пылает страстью. Это тело, которое так созвучно его телу… Мадди…
Он застрял в пробке на полчаса, прежде чем выехал через тоннель Коллоран на Юго-Восточную скоростную магистраль, после чего свернул на шоссе, ведущее к дому Мадди, и был там в шесть часов.
Черт побери, думал он, устремляясь к лифту и давя на кнопку. У него не хватало времени на Мадди. И совсем не оставалось времени, чтобы принять душ и переодеться перед обедом.
Лифт остановился на этаже Мадди. Майкл бросился через холл к ее квартире. Интересно, у Мадди ли еще Тимми, или Линда уже забрала его? Майкл соскучился по этому шустрому ребенку.
Он нажал на дверной звонок. Что же она так долго не открывает? Может быть, ее еще нет дома? Он снова надавил на звонок.
— Кто там?
Голос женщины, но не Мадди. Фелисити. Да, это она.
— Это я, Фелисити. Майкл Харрингтон.
— А!
Майкл был удивлен ее тоном и еще больше озадачен тем, как долго она возилась с замком и открывала дверь.
— Мадди еще не пришла? — Он бросил на Фелисити изумленный взгляд. Где весь шарм и живость? Ее лицо, суровое, жесткое, будто было высечено из гранита.
— Мадди дома. — Голос ее был холоден как лед. Радостные чувства Майкла скукожились, словно цветы на морозе.
— Что случилось?
— Мадди не хочет вас видеть.
— Что это значит?
— О, мистер Харрингтон, я полагаю, вы прекрасно знаете, что это значит.
— Хорошо, тогда почему она не хочет меня видеть?
— Я полагаю, мистер Харрингтон, что вы знаете ответ и на этот вопрос.
Темные глаза Майкла сощурились.
— Я не понимаю, что происходит, Фелисити…
— Миссис Сарджент, — зловеще уточнила она.
— С ума сойти! Я хочу видеть Мадди. Что бы ни происходило, мне бы хотелось узнать это от нее.
— Нет, мистер Харрингтон. Вы узнаете это от меня. И я не поскуплюсь на подробности. Вы проделали паршивый трюк с моей дочерью. Вы лгали ей, обманывали ее и таким недостойным образом пробрались к ней в постель. Это уже гадко, мистер Харрингтон. Но вы также пробрались в ее сердце. А сердце Мадди, как ни странно, очень дорого для меня. Вы разбили ей сердце. Она любит вас. Но это не много значит для таких, как вы. Для вас, мистер Харрингтон, любовь — это 1'amour, не так ли? «Лямур». Лично я, — она вскинула голову, — думаю, что это второсортная компания. — Она намеревалась захлопнуть дверь, но вытянутая вперед рука Майкла помешала ей.
— Послушайте, я все объясню.
— Мне меньше всего нужны ваши объяснения. Гнев угрожал захлестнуть его. Он изо всех сил старался держать себя в руках, но тем не менее продолжал толкать дверь.
— Я хочу все объяснить Мадди.
— Вне всякого сомнения, вы сильнее меня, мистер Харрингтон, и вы можете, вне всякого сомнения, ворваться сюда. Но я заверяю вас, Мадди не будет с вами разговаривать. А если вы будете настаивать, я позвоню в полицию и скажу им, что вы непрошеный гость.
Майкл уставился на нее, его рука все еще лежала на двери, но он больше не делал попыток ее распахнуть.
— Я не хотел причинить ей боль. Черт побери, именно этого я меньше всего хотел. Разве вы не понимаете?
— Я знаю, что Мадди увидела в вас нечто особенное, чего она никогда не видела в других мужчинах. — Голос Фелисити немного смягчился. — Вот в чем настоящая трагедия. Если бы преступление, которое вы совершили, относилось только к области бизнеса, Мадди разозлилась бы, переживала, но эти раны затянулись бы. И она бы нашла другие контракты, возможно, лучше упущенного. Но раны, которые вы нанесли, гораздо глубже, мистер Харрингтон.
Он устало прислонился к дверному косяку, рука его все еще придерживала дверь на случай, если ее внезапно захлопнут.
— Мне необходимо поговорить с ней, Фели… миссис Сарджент. Согласен, я должен был сразу сказать ей про «Лямур». Но все так запуталось. Я не пытался обманывать ее. Господи, да я сам не мог контролировать ситуацию, чего со мной никогда не бывало. Все произошло так быстро. Я никогда не мечтал… — Он увидел, что Фелисити не слушала его, что она уже осудила его, признав виновным. И с ее точки зрения, да — он был виновен.
Он опаздывал. Даже если бы он силой ворвался к Мадди, то все равно не хватило бы времени, чтобы все объяснить и разобраться с ней во всем.
На виске у него билась жилка. Он сделал глубокий вдох.
— Верите вы или нет, миссис Сарджент, но я на стороне Мадди. Я говорил ей, что занимаюсь новым проектом для нее. Да, он действительно стоящий. Если бы я только мог увидеть ее…
Фелисити оставалась непреклонной.
Майкл на этот раз смирился.
— Хорошо, миссис Сарджент, вы выиграли этот раунд. Но борьба не закончена. Никоим образом.
После того как Фелисити закрыла входную дверь, из комнаты вышла Мадди с Тимми на руках.
Фелисити повернулась к ней.
— Он вернется.
Мадди пожала плечами.
— Он хочет объясниться. Говорит, что у него для тебя есть новый проект.
Мадди презрительно рассмеялась.
— Возможно, ты ошибаешься в отношении этого мужчины.
— Лучше бы я никогда не встречала его. Ужасно, я чувствую себя так глупо.
Фелисити ближе подошла к дочери и увидела круги под глазами Мадди.
— В любви нет абсолютно ничего глупого.
— При чем тут любовь? — слишком поспешно возразила Мадди.
— Может быть, тебе следует поговорить с ним, Мадди?
— Нет.
Тимми начал капризничать у Мадди на руках, и Фелисити взяла его.
— В какое время, Линда говорила, она должна быть здесь? Она звонила почти час назад.
— К семи. — Мадди разглядывала Тимми с загадочным выражением на лице. — Если бы не Тимми… — Мадди замолкла, сдерживая слезы.
Свободной рукой Фелисити обняла Мадди и крепко прижала ее к себе.
— Пойдем, Мадди. Искупаем, накормим и переоденем Тимми, чтобы Линда могла его взять сразу домой и уложить спать.
Мадди чуть улыбнулась, отступая назад.
— По-моему, ты очень полюбила этого малыша, мама.
Фелисити улыбнулась в ответ.
— Ты абсолютно права. — Слезы показались у нее на глазах. — Если ты когда-нибудь выйдешь замуж и у тебя будут дети, уверена, я стану далеко не посредственной бабушкой. — Она взяла руку дочери. — А ты, дорогая, будешь прекрасной матерью.
— Не надо. Пожалуйста. — В голосе Мадди была беспомощность и мольба.
— Поговори с ним, Мадди.
— Я не могу. Я не вынесу еще одного удара.
— Не обязательно кончится этим.
— Обязательно, — сказала Мадди так резко, что Тимми заплакал. Но Фелисити быстро успокоила его. — Неужели ты не понимаешь? — продолжала Мадди, идя с матерью на кухню. — Дело не только в том, что он солгал мне в отношении «Лямур». Майкл с самого начала дал ясно понять, что ему не нужно ничего постоянного. Никаких обещаний. Никакого брака. Никаких пут.
— О, дорогая, поначалу они все так говорят.
— Майкл и думает так. Он категорически против женитьбы и детей.
Фелисити попросила Мадди приготовить ванну для Тимми, пока она раздевала его.
— Я помню, дорогая, — небрежно сказала она, стягивая одежду с малыша, — ты всегда сама думала точно так же. Ты всегда была настроена завоевывать мир в одиночку.
Мадди подставила пальцы под струю теплой воды. Я не нуждаюсь в нем, думала она, и перестану чувствовать себя несчастной, лишившись его. Это случилось так быстро. Вот в чем проблема. У нее был Майкл, большие планы в отношении ее компании, смех, страсть, наслаждение. И вдруг все изменилось. Исчез Майкл, рухнули планы. Боль терзала ее изнутри… подобно родовым схваткам, вдруг подумалось ей.
Она повернулась и грустно посмотрела на мать. Потом сдавленным голосом прошептала:
— Я устала завоевывать мир в одиночку.
— Мадди…
— Давай сменим тему, Фелисити.
Фелисити понимающе улыбнулась. В течение этих дней Мадди не называла ее по имени. А назвав сейчас, показывала, что она отчаянно нуждается в небольшой передышке.
— Вот и мы, — сказала она, передавая малыша Мадди. — Ты выкупай его, а я приготовлю ему кашку.
Мадди согласно кивнула матери и, приступая к делу, подумала, пока Тимми весело плескался в воде, что его ей будет тоже не хватать.
Когда, немного позже семи, Линда появилась под руку со своим мужем Дональдом, чтобы забрать Тимми, и Фелисити и Мадди обе неохотно отдавали малыша. Но они обрадовались, что Дональд первым схватил его и наградил сына теплым, нежным поцелуем. Линда обняла Мадди и горячо благодарила за предоставленную им с Дональдом возможность все исправить.
После ухода сияющих родителей с сыном квартира казалась пустой и пугающе тихой. Мадди включила радио, но нежная, спокойная музыка только усилила ощущение потери.
Фелисити видела, что Мадди пыталась читать журнал, сидя напротив нее в гостиной. Наконец Мадди швырнула журнал на кофейный столик и скрестила руки на груди. Фелисити встала, молча подошла к диванчику и, сев на другом его конце, похлопала себя по коленям.
— Ты выглядишь измученной, малышка. Давай, вытянись. Положи голову мне на колени.
Мадди поколебалась мгновение, а потом легла, как предложила мать. Фелисити нежно гладила лоб дочери, убрав волосы с ее лица.
Мадди вздохнула: тело ее отдохнет, думала она, даже если голова не сможет отключиться.
— Мама?
— Да?
— Ты пела мне колыбельные, когда я была маленькой?
Фелисити ответила не сразу.
— Нет, — наконец призналась она. — Но сожалею об этом.
Мадди кивнула головой и закрыла глаза. Прежде чем задремать, она повернулась и посмотрела на мать.
— Я люблю тебя, — сказала она почти шепотом.
В тот вечер Майкл без вдохновения отрепетировал роль главы семьи и «отца» невесты. Он почти не прикоснулся к обеду и пропускал положенные ему «реплики». Вся семья понимала, что что-то не так и за этим стоит Мадди. Но Майкл метал молнии на любого, кто осмеливался упомянуть ее имя.
Весь тот вечер слова Фелисити эхом отдавались в его памяти. Он не мог их выбросить из головы, как и образ Мадди. Только теперь он видел ее побелевшей от гнева. Вот она вытянулась на кровати и плачет, вот смотрит на него своими чудесными карими глазами, в которых ярость и боль. Эти видения пронзали его сердце.
Но еще было время все исправить, надеялся он. Он примчится туда ночью после обеда с родственниками, постучит в дверь, потребует, чтобы его пустили к ней. Он обнимет ее. Почувствует ее податливое тело…
Фелисити сказала, что Мадди любит его. Это Фелисити так думала? Или Мадди ей говорила, что любит? Ему она никогда этого не говорила. Он чувствовал себя обманутым.
— Майкл, ты опять не в такт. Помедленнее. Ты ведешь меня к алтарю, а не спасаешь из горящего здания, — пожаловалась его сестра Джесси.
— Извини, — пробурчал он.
Он попробовал сосредоточиться, но не тут-то было. Я на самом деле люблю Мадди? Так это любовь? Я знаю, что хочу ее. Я не могу выбросить ее из головы. Мне чертовски хорошо с ней — так, что петь хочется. Когда нас соединяет желание, я пьянею от радости. Это любовь?
Он вспотел. Его лихорадило.
— Ну же, Майкл. Мы почти справились, — шептала его сестра. — Главное — держи ритм.
Держи ритм. Сердце его бешено колотилось. Держи ритм. Ритм собственного сердца.
Глава 12
Когда Фелисити, вместо того чтобы возвратиться в свой номер люкс в «Рице», в пятницу осталась с Мадди на ночь, та не возражала. Ей не хотелось быть одной. Больше того, присутствие матери очень ее радовало.
На следующее утро, когда Мадди проснулась чуть позже десяти, Фелисити уже была на кухне.
— Кофе?
Мадди неуверенно кивнула. Она села за кухонный стол. Фелисити поставила перед ней дымящуюся горячую кружку.
— Это не быстрорастворимый кофе, — восхитилась Мадди, сделав глоток.
— Я не переношу растворимый кофе, — весело сказала Фелисити. Мадди засмеялась.
— Я просто удивлена, что ты знаешь, как приготовить свежий кофе.
— Знаю, — усмехнулась Фелисити. — Ты, безусловно, думаешь, что я способна только делать заказы. Или звонить в гостиничную службу.
— Ну…
— Ты права. Но если ставишь перед собой цель справиться с непривычной ситуацией, то иногда самому себе удивляешься.
Мадди хитро посмотрела на мать.
— Мне кажется, мы продвинулись от приготовления свежего кофе к широким обобщениям, мама.
— Ты не должна сегодня пойти на свадьбу?
— Вчера вечером я говорила тебе, что при сложившихся обстоятельствах не пойду. — Она взглянула на кухонные часы. — Я позвоню миссис Харрингтон и скажу ей об этом. Чуть позже.
Фелисити внимательно рассматривала дочь.
— Ты ужасно выглядишь, дорогая. Мадди сухо засмеялась.
— Еще одна причина не ходить на свадьбу.
— Ты не будешь чувствовать себя или выглядеть лучше, пока не решишь эту проблему. Мадди сощурила глаза.
— Давай не будем усердствовать с материнскими советами. В самом деле, я уже взрослая. — Как только у нее вылетели эти слова, Мадди пожалела о них. Она подошла и взяла мать за руку. — Прости. Это вышло грубо.
Фелисити задумчиво посмотрела на Мадди.
— Наверное, я переборщила немного. Забавно. Все эти годы, пока ты росла, я и не думала, что тебе когда-нибудь потребуется материнский совет. Правда заключается в том, что я всегда испытывала некий трепет перед тобой.
Мадди смотрела на мать широко раскрытыми глазами.
— Трепет передо мной? Но Бога ради, почему?
— О, ты всегда казалась такой сдержанной, такой уверенной в себе… и все себе подчиняющей. Казалось, ты никогда не будешь нуждаться ни в чем… и ни в ком.
— Но… именно так я всегда воспринимала тебя.
Я просто последовала твоему примеру. Но не во всем удачно.
— Ты преуспела.
Несколько мгновений Мадди наблюдала за матерью.
— Кто преуспел, так это ты. Мне хотелось бы когда-нибудь сравняться с тобой.
Фелисити печально покачала головой.
— Это не та цель, к которой надо стремиться, дорогая, поверь мне. Одно дело — иметь уверенность в себе, осуществлять мечты, реализовывать способности. Но… все мы нуждаемся в ком-то. Все. Только некоторые из нас удачливее других и находят этого кого-то.
Мадди горестно смотрела на мать.
— Да, некоторые из нас очень неудачливы. — И потом со слабой улыбкой добавила:
— По крайней мере мы нашли друг друга.
Фелисити улыбнулась, сжимая руку дочери. Затем она окинула неторопливым взглядом комнату.
— Интересно, как там Тимми, дома?
— Да, — со вздохом сказала Мадди. — Без него квартира другая. — Она выпила еще немного кофе и встала. — Ладно, пойду приму душ и оденусь. — Она поколебалась. — Потом позвоню миссис Харрингтон.
Было почти одиннадцать, когда раздался звонок в дверь. Мадди переодевалась в своей комнате. Фелисити, все еще в халате, пошла узнать, кто пришел.
— Кто это?
— Майкл. Я не уйду отсюда, пока не увижу Мадди, миссис Сарджент. Вы можете звонить в полицию. Черт, вы можете поднять на ноги военных, но я должен увидеть ее.
Фелисити вздохнула и открыла дверь.
— О!.. — прошептала она, увидев его в вечернем костюме. Некоторые мужчины выглядят особенно хорошо в смокингах. В присутствии Майкла Харрингтона они бы все испытывали неловкость. Он выглядел в смокинге просто блестяще.
Его темно-синие глаза, глядевшие на Фелисити, блестели.
— На случай, если Мадди забыла сказать вам… мы идем сегодня на свадьбу. Я заехал за ней. — Он протиснулся мимо Фелисити.
— Подождите, Майкл. Пройдите на кухню и выпейте кофе. Я должна переговорить с Мадди. Майкл потер подбородок.
— Я с ума схожу. Мадди сводит меня с ума. Я не сплю. У меня нет аппетита. Я плохо соображаю. — Он замолчал. — Хорошо, пойду выпью кофе.
Как только Майкл пошел на кухню, Фелисити решительным шагом направилась в комнату Мадди.
— Кто это был? — спросила Мадди, натягивая через голову свитер.
Вместо ответа Фелисити с ног до головы осмотрела дочь.
— Нет, дорогая, это совсем не подойдет. Мадди посмотрела на свои ступни в шерстяных носках, на хлопчатобумажные брюки и свой любимый серый мохеровый свитер.
— Не подойдет — для чего?
— Для свадьбы, конечно.
Мадди попятилась, споткнулась о свой ботинок и упала на кровать.
— Это Майкл…
У Мадди заколотилось сердце.
— Ты прогнала его? Скажи мне, ведь ты прогнала его?
Фелисити весело улыбалась.
— Он на кухне пьет кофе.
Мадди была потрясена.
— На кухне? На моей кухне? Пьет кофе?
— Сваренный мною свежий кофе. Ой, вероятно, уже не свежий…
— Что с тобой, мама? Как ты можешь думать о каком-то кофе в такое время? Фелисити пожала плечами.
— Действительно, дорогая, но о кофе я думаю куда меньше, чем о том, что ты наденешь на свадьбу сестры Майкла. — Она лучезарно улыбнулась. — Мужчина выглядит абсолютно неотразимо в смокинге, Мадди. Ты должна надеть что-нибудь столь же великолепное.
Мадди едва сдерживала слезы.
— Зачем ты это делаешь? Ты же сказала, что поможешь мне.
Нежная улыбка мелькнула на лице Фелисити.
— Я стараюсь изо всех сил, малышка. Он любит тебя, Мадди.
— Он сказал тебе это? — Мадди с сомнением разглядывала мать.
— Ну… другими словами.
— Ох, мама, не поступай так со мной.
— У него все симптомы, дорогая.
— Ох, нет, ты сейчас говоришь совсем как Лиз. Симптомы! А идите-ка вы обе со своими симптомами!
— Вот так-то лучше, — хладнокровно заявила Фелисити. — Позлись. Это гораздо полезнее, чем грустить. Теперь хоть появилось немного краски на щеках. — Она подошла к шкафу. — Итак, что ты собиралась надеть на свадьбу?
— Я не пойду на свадьбу.
— Боюсь, что Майкл связан обещанием и намерен взять тебя с собой. Я не поручусь, что он не увезет тебя в том, в чем ты есть. Тебе же будет неудобно.
— Он не посмеет.
— Пойдем выясним? Мадди промолчала.
— Ну вот же замечательное красное платье. Ох, нет, это то, которое ты хотела отнести назад в химчистку. Господи, оно действительно село, да?
Мадди стояла уперев руки в бока.
— Ладно, если это тебя порадует, я надену что-нибудь подходящее и пойду на свадьбу. Но только потому, что, боюсь, ты действительно подобьешь Майкла вытащить меня в таком виде. Не знаю, почему ты вдруг взяла его сторону. Майкл не любит меня. Он никогда и словом не обмолвился о любви. Ему ничего не нужно, кроме временной связи.
Она прошла к шкафу и вытащила очаровательное зеленое шифоновое платье.
— Я скажу тебе, почему я все-таки пойду на свадьбу. Чтобы доказать тебе, Майклу и себе, что смогу прекрасно прожить без него.
— Да, дорогая.
— Я серьезно. Фелисити улыбнулась.
— Тебе нужна моя помощь? Мадди сверкнула глазами.
— О, ты уже сделала достаточно.
— Ну, тогда я покидаю тебя. — Она направилась к двери. — Составлю Майклу компанию.
— Ты только этим и занимаешься. Фелисити повернула ручку двери.
— У меня есть с собой красивая золотая брошка, которая замечательно смотрелась бы на этом платье.
— Я не хочу выглядеть замечательно, — упрямо заявила Мадди.
Распаляя себя таким образом, она будет выглядеть потрясающе, подумала Фелисити.
Мадди оставалась в своей комнате еще несколько минут после того, как оделась и была готова. На самом деле она не была готова. Она не была готова встретиться лицом к лицу с Майклом. Мадди рассчитывала, что у нее окажется больше времени и… больше силы духа.
Она мысленно выстраивала их разговор: что она скажет, что он скажет, что она ответит. Репетиция только добавила ей волнения. Ладони ее были влажными от пота, когда она открывала дверь спальни. Ноги дрожали, когда она шла через холл.
Майкл, должно быть, услышал ее шаги. Он вышел из кухни в холл.
Его вид лишил Мадди дыхания. Контраст между его загорелым худощавым лицом и безукоризненным черным смокингом был сокрушительный. От него веяло такой неподдельной мужественностью, что Мадди впилась ногтями в ладонь своей руки, чтобы не утратить власть над собой.
Пространство между ними, не более десяти шагов, было заряжено электричеством. Темные глаза Майкла оторвались от ее лица, остановились на светло-зеленом шифоновом платье, потрясающем в своей простоте. Взгляд его возвратился к ее лицу. Он видел, что она заливается краской. Мадди была необыкновенно красива. Майкл уловил слабый завораживающий запах ее цветочных духов. К его досаде, он сразу же пришел в возбуждение.
— Чудесный день для свадьбы, — сказала Мадди с ноткой фальшивого энтузиазма в голосе, не обманувшей Майкла.
Вдруг, к своему ужасу, Мадди осознала, что прикована к месту, что не в состоянии сделать больше ни шага навстречу ему. Она почувствовала, что голова у нее закружилась — как будто она вот-вот потеряет сознание.
На следующее утро, когда Мадди проснулась чуть позже десяти, Фелисити уже была на кухне.
— Кофе?
Мадди неуверенно кивнула. Она села за кухонный стол. Фелисити поставила перед ней дымящуюся горячую кружку.
— Это не быстрорастворимый кофе, — восхитилась Мадди, сделав глоток.
— Я не переношу растворимый кофе, — весело сказала Фелисити. Мадди засмеялась.
— Я просто удивлена, что ты знаешь, как приготовить свежий кофе.
— Знаю, — усмехнулась Фелисити. — Ты, безусловно, думаешь, что я способна только делать заказы. Или звонить в гостиничную службу.
— Ну…
— Ты права. Но если ставишь перед собой цель справиться с непривычной ситуацией, то иногда самому себе удивляешься.
Мадди хитро посмотрела на мать.
— Мне кажется, мы продвинулись от приготовления свежего кофе к широким обобщениям, мама.
— Ты не должна сегодня пойти на свадьбу?
— Вчера вечером я говорила тебе, что при сложившихся обстоятельствах не пойду. — Она взглянула на кухонные часы. — Я позвоню миссис Харрингтон и скажу ей об этом. Чуть позже.
Фелисити внимательно рассматривала дочь.
— Ты ужасно выглядишь, дорогая. Мадди сухо засмеялась.
— Еще одна причина не ходить на свадьбу.
— Ты не будешь чувствовать себя или выглядеть лучше, пока не решишь эту проблему. Мадди сощурила глаза.
— Давай не будем усердствовать с материнскими советами. В самом деле, я уже взрослая. — Как только у нее вылетели эти слова, Мадди пожалела о них. Она подошла и взяла мать за руку. — Прости. Это вышло грубо.
Фелисити задумчиво посмотрела на Мадди.
— Наверное, я переборщила немного. Забавно. Все эти годы, пока ты росла, я и не думала, что тебе когда-нибудь потребуется материнский совет. Правда заключается в том, что я всегда испытывала некий трепет перед тобой.
Мадди смотрела на мать широко раскрытыми глазами.
— Трепет передо мной? Но Бога ради, почему?
— О, ты всегда казалась такой сдержанной, такой уверенной в себе… и все себе подчиняющей. Казалось, ты никогда не будешь нуждаться ни в чем… и ни в ком.
— Но… именно так я всегда воспринимала тебя.
Я просто последовала твоему примеру. Но не во всем удачно.
— Ты преуспела.
Несколько мгновений Мадди наблюдала за матерью.
— Кто преуспел, так это ты. Мне хотелось бы когда-нибудь сравняться с тобой.
Фелисити печально покачала головой.
— Это не та цель, к которой надо стремиться, дорогая, поверь мне. Одно дело — иметь уверенность в себе, осуществлять мечты, реализовывать способности. Но… все мы нуждаемся в ком-то. Все. Только некоторые из нас удачливее других и находят этого кого-то.
Мадди горестно смотрела на мать.
— Да, некоторые из нас очень неудачливы. — И потом со слабой улыбкой добавила:
— По крайней мере мы нашли друг друга.
Фелисити улыбнулась, сжимая руку дочери. Затем она окинула неторопливым взглядом комнату.
— Интересно, как там Тимми, дома?
— Да, — со вздохом сказала Мадди. — Без него квартира другая. — Она выпила еще немного кофе и встала. — Ладно, пойду приму душ и оденусь. — Она поколебалась. — Потом позвоню миссис Харрингтон.
Было почти одиннадцать, когда раздался звонок в дверь. Мадди переодевалась в своей комнате. Фелисити, все еще в халате, пошла узнать, кто пришел.
— Кто это?
— Майкл. Я не уйду отсюда, пока не увижу Мадди, миссис Сарджент. Вы можете звонить в полицию. Черт, вы можете поднять на ноги военных, но я должен увидеть ее.
Фелисити вздохнула и открыла дверь.
— О!.. — прошептала она, увидев его в вечернем костюме. Некоторые мужчины выглядят особенно хорошо в смокингах. В присутствии Майкла Харрингтона они бы все испытывали неловкость. Он выглядел в смокинге просто блестяще.
Его темно-синие глаза, глядевшие на Фелисити, блестели.
— На случай, если Мадди забыла сказать вам… мы идем сегодня на свадьбу. Я заехал за ней. — Он протиснулся мимо Фелисити.
— Подождите, Майкл. Пройдите на кухню и выпейте кофе. Я должна переговорить с Мадди. Майкл потер подбородок.
— Я с ума схожу. Мадди сводит меня с ума. Я не сплю. У меня нет аппетита. Я плохо соображаю. — Он замолчал. — Хорошо, пойду выпью кофе.
Как только Майкл пошел на кухню, Фелисити решительным шагом направилась в комнату Мадди.
— Кто это был? — спросила Мадди, натягивая через голову свитер.
Вместо ответа Фелисити с ног до головы осмотрела дочь.
— Нет, дорогая, это совсем не подойдет. Мадди посмотрела на свои ступни в шерстяных носках, на хлопчатобумажные брюки и свой любимый серый мохеровый свитер.
— Не подойдет — для чего?
— Для свадьбы, конечно.
Мадди попятилась, споткнулась о свой ботинок и упала на кровать.
— Это Майкл…
У Мадди заколотилось сердце.
— Ты прогнала его? Скажи мне, ведь ты прогнала его?
Фелисити весело улыбалась.
— Он на кухне пьет кофе.
Мадди была потрясена.
— На кухне? На моей кухне? Пьет кофе?
— Сваренный мною свежий кофе. Ой, вероятно, уже не свежий…
— Что с тобой, мама? Как ты можешь думать о каком-то кофе в такое время? Фелисити пожала плечами.
— Действительно, дорогая, но о кофе я думаю куда меньше, чем о том, что ты наденешь на свадьбу сестры Майкла. — Она лучезарно улыбнулась. — Мужчина выглядит абсолютно неотразимо в смокинге, Мадди. Ты должна надеть что-нибудь столь же великолепное.
Мадди едва сдерживала слезы.
— Зачем ты это делаешь? Ты же сказала, что поможешь мне.
Нежная улыбка мелькнула на лице Фелисити.
— Я стараюсь изо всех сил, малышка. Он любит тебя, Мадди.
— Он сказал тебе это? — Мадди с сомнением разглядывала мать.
— Ну… другими словами.
— Ох, мама, не поступай так со мной.
— У него все симптомы, дорогая.
— Ох, нет, ты сейчас говоришь совсем как Лиз. Симптомы! А идите-ка вы обе со своими симптомами!
— Вот так-то лучше, — хладнокровно заявила Фелисити. — Позлись. Это гораздо полезнее, чем грустить. Теперь хоть появилось немного краски на щеках. — Она подошла к шкафу. — Итак, что ты собиралась надеть на свадьбу?
— Я не пойду на свадьбу.
— Боюсь, что Майкл связан обещанием и намерен взять тебя с собой. Я не поручусь, что он не увезет тебя в том, в чем ты есть. Тебе же будет неудобно.
— Он не посмеет.
— Пойдем выясним? Мадди промолчала.
— Ну вот же замечательное красное платье. Ох, нет, это то, которое ты хотела отнести назад в химчистку. Господи, оно действительно село, да?
Мадди стояла уперев руки в бока.
— Ладно, если это тебя порадует, я надену что-нибудь подходящее и пойду на свадьбу. Но только потому, что, боюсь, ты действительно подобьешь Майкла вытащить меня в таком виде. Не знаю, почему ты вдруг взяла его сторону. Майкл не любит меня. Он никогда и словом не обмолвился о любви. Ему ничего не нужно, кроме временной связи.
Она прошла к шкафу и вытащила очаровательное зеленое шифоновое платье.
— Я скажу тебе, почему я все-таки пойду на свадьбу. Чтобы доказать тебе, Майклу и себе, что смогу прекрасно прожить без него.
— Да, дорогая.
— Я серьезно. Фелисити улыбнулась.
— Тебе нужна моя помощь? Мадди сверкнула глазами.
— О, ты уже сделала достаточно.
— Ну, тогда я покидаю тебя. — Она направилась к двери. — Составлю Майклу компанию.
— Ты только этим и занимаешься. Фелисити повернула ручку двери.
— У меня есть с собой красивая золотая брошка, которая замечательно смотрелась бы на этом платье.
— Я не хочу выглядеть замечательно, — упрямо заявила Мадди.
Распаляя себя таким образом, она будет выглядеть потрясающе, подумала Фелисити.
Мадди оставалась в своей комнате еще несколько минут после того, как оделась и была готова. На самом деле она не была готова. Она не была готова встретиться лицом к лицу с Майклом. Мадди рассчитывала, что у нее окажется больше времени и… больше силы духа.
Она мысленно выстраивала их разговор: что она скажет, что он скажет, что она ответит. Репетиция только добавила ей волнения. Ладони ее были влажными от пота, когда она открывала дверь спальни. Ноги дрожали, когда она шла через холл.
Майкл, должно быть, услышал ее шаги. Он вышел из кухни в холл.
Его вид лишил Мадди дыхания. Контраст между его загорелым худощавым лицом и безукоризненным черным смокингом был сокрушительный. От него веяло такой неподдельной мужественностью, что Мадди впилась ногтями в ладонь своей руки, чтобы не утратить власть над собой.
Пространство между ними, не более десяти шагов, было заряжено электричеством. Темные глаза Майкла оторвались от ее лица, остановились на светло-зеленом шифоновом платье, потрясающем в своей простоте. Взгляд его возвратился к ее лицу. Он видел, что она заливается краской. Мадди была необыкновенно красива. Майкл уловил слабый завораживающий запах ее цветочных духов. К его досаде, он сразу же пришел в возбуждение.
— Чудесный день для свадьбы, — сказала Мадди с ноткой фальшивого энтузиазма в голосе, не обманувшей Майкла.
Вдруг, к своему ужасу, Мадди осознала, что прикована к месту, что не в состоянии сделать больше ни шага навстречу ему. Она почувствовала, что голова у нее закружилась — как будто она вот-вот потеряет сознание.