– Конечно правда, – согласился я. – Зачем тебе было говорить об этом, если это неправда?
Я смотрел на него, а он следил за тем, как я убираю деньги.
– Пока, Роули, – сказал я.
Он пожал плечами и поправил очки. Я оставил его наедине с вонью.
Я проехал мимо «Бата», расположенного на углу Хай-стрит и той улицы, где находилась моя берлога. Подростки поднимались но ступенькам «Бата» небольшими группами человек по шесть. Руки в карманах, куртки распахнуты. Воротники рубашек расстегнуты, прически в стиле «Братьев Уокеров».
Я повернул налево, сбавил скорость, задом въехал на площадку перед моим пансионом и вылез из машины. Все окна «Бата» были открыты, чтобы выпускать наружу пар, валивший от танцующих, и музыку, которая быстро затихающими волнами вырывалась в холодный воздух. По сравнению с игравшей в заведении группой Дейв Ди, Доузи, Бики, Мик и Тич[9] были не хуже квартета Моцарта.
Я запер машину, вышел на тротуар и направился к главному входу. Послышался звук шагов. Быстрых. Бегущих. Я остановился так, что бегущий человек не видел меня. Шаги приближались. Из-за угла показалась чья-то фигура. Это был Кейт. Я поймал его за руку.
– Проклятье, – выдохнул он. – Ты до смерти напугал меня.
Он обливался потом. Над его правым глазом начал наливаться синяк. Узел галстука съехал куда-то к левому уху. Рукав куртки и колени брюк были мокрыми и в пыли. На костяшках правой руки кожа была содрана почти до мяса.
– В чем дело? – спросил я.
Из-за угла с визгом выехала машина и тут же замедлила ход.
– Торпи, – сказал Кейт. – Они ждали в парке. Они думали, что все будет легко.
– Сколько их?
– Четверо.
– Включая Торпи?
Он кивнул.
– Тогда трое, – подытожил я.
Старый «зодиак» прошуршал мимо нас со скоростью две мили в час. Четыре пары глаз таращились в темноту. Машина остановилась, загородив выезд со стоянки. Никто из машины не вышел.
– Будь рядом, – сказал я Кейту.
Заднее стекло с нашей стороны опустилось.
– Джек? – послышался голос Торпи.
– Добрый вечер, – поздоровался я.
– Хотел бы переброситься с тобой парой слов, Джек, – сказал Торпи. В его голосе не было особой радости.
– Замечательно, – сказал я.
– Наедине.
– Оставайся в машине, а я подойду и выслушаю тебя.
– Ладно.
Я подошел к машине и оказался в круге желтого света. Наклонившись вперед, я положил руки на дверцу.
– Торпи, что ты хотел сказать мне? – спросил я. Торпи высунул в окно свою дрожащую клешню.
В клешне что-то было.
– Просили передать тебе, – сказал он.
Мне в руку легла бумажка. Это оказался железнодорожный билет до Лондона. Я улыбнулся.
– Поезд уходит в четыре минуты первого, – добавил Торпи. – Ты успеешь.
– Это, конечно, очень мило со стороны не знаю кого, – сказал я. – Так кого мне благодарить?
Торпи ничего не сказал. Его крысиные глазки поблескивали желтым из темноты салона.
– А что будет, если я опоздаю на поезд? – спросил я.
– Меня просили позаботиться о том, чтобы ты не опоздал, – ответил он.
С каждой минутой в его голосе звучало все больше отваги, однако этой отваги все равно на него не хватало.
– Ну? – сказал я. – С возрастом становишься оптимистом, да, Торпи?
– Хватит сотрясать воздух, – прозвучал голос с переднего сиденья.
– Так ты едешь, Джек? – спросил Торпи. – Так будет лучше.
Я бросил билет на асфальт.
– Давайте, ребята, – скомандовал Торпи.
Дверцы машины – все, кроме дверцы Торпи, – открылись. Тот, кому не понравилось наше сотрясание воздуха, начал выбираться с переднего сиденья. Я взялся за ручку и распахнул дверцу пошире, а потом изо всех сил стукнул его ею. Я очень точно выбрал момент. Он был на полпути, поэтому верхняя часть дверцы въехала ему в лоб и по носу, а нижняя – по коленной чашечке. Удар получился очень сильным. Он упал на переднее сиденье и начал стонать. Я запрыгнул на капот и ногой ударил водителя по голове как раз в тот момент, когда он, выбравшись из машины и поставив ноги на землю, начал распрямляться. Третий уже успел распрямиться. Я спрыгнул с капота. Третий совершил ошибку, бросившись на меня, вместо того чтобы подпустить поближе. Он бросился, я схватил его за руку и дернул, и одновременно нанес ему удар в кадык. Судорожно хватая ртом воздух, он начал оседать. Для гарантии я хорошенько врезал ему в основание шеи, и он ткнулся мордой в асфальт прежде, чем рухнуло его тело. Я оглянулся, чтобы проверить, как там водитель. Он уже успел подняться на ноги, и Кейт по-боксерски наносил ему удар правой. Пока я стоял спиной к машине, Торпи выбрался и понесся по улице, как испуганный заяц.
– Торпи! – заорал я. Он продолжал бежать.
Я запрыгнул на место водителя. Времени на то, чтобы сдвигать с сиденья мордоворота, которого я ударил дверцей, не было, поэтому я сел прямо на него. Я завел двигатель и, дав задний ход, поравнялся с Торпи в конце улицы, но тот повернул на Хай-стрит, а я не мог задом выехать на главную улицу. Поэтому я выскочил из машины и побежал за ним. Прохожих было много, однако ни меня, ни Торпи они не интересовали в той степени, в какой их интересовали мы.
Ошибка Торпи заключалась в том, что он решил спрятаться в «Бате». «Проклятье!» – подумал я в первую секунду, когда увидел, как он взбегает по ступенькам. Вдруг он споткнулся и повалился лицом вниз. Несколько человек рассмеялись, но, увидев, как я взлетаю по ступенькам, хватаю Торпи за грудки и ставлю на ноги, остановились. Вернее, их остановило не это, а мощный удар в солнечное сплетение, полученный от меня Торпи.
– Итак, – сказал я, – какую конфиденциальную информацию ты хотел сообщить мне?
– Не надо, Джек, – повторял он, – Джек, не надо. Честное слово, это была не моя идея.
– Ладно, – кивнул я. – Пойдем-ка выясним, чья была эта чертова идея.
Я взял его за шиворот и потащил за собой вниз по ступенькам. В этот момент кто-то сильно ударил меня в грудь.
– Кто это тут разыгрался? – раздался возмущенный голос.
Передо мной, на ступеньку ниже, стоял один из юных завсегдатаев «Бата». Еще на ступеньку ниже стоял второй такой же. Оба с интересом смотрели на меня.
– Не твоего ума дело, – отмахнулся я.
– Да? – сказал он и обратился к Торпи: – Что случилось, приятель? Помощь нужна?
Торпи не знал, что ответить.
– Послушайте, парни, – сказал я, – не лезьте в то, из чего потом не выберетесь.
– Да? – повторил фанат «Братьев Уокеров».
Я опять двинулся вниз по ступенькам. Щенок опять ударил меня в грудь. На этот раз сильнее.
– Он меньше тебя, – сказал он.
– И ты тоже, – сказал я. – Так зачем испытывать судьбу?
Дурачок отступил на шаг, чтобы ударить. Он думал, что выглядит угрожающе, а на самом деле просто потерял инициативу. Я пихнул его в живот. Согнувшись пополам, он осел на колени. Длинные волосы свесились вниз, закрывая лицо. Его приятель, ошарашенно следивший за ним, медленно перевел взгляд на меня.
– Тоже хочешь? – спросил я. – Или ты всего лишь дублер?
Он промолчал. Я прошел мимо него и его приятеля, который стоял уткнувшись лбом в ступеньку и пытался сообразить, откуда взялась эта адская боль в кишках. Больше никто не решился встать у меня на пути, и я пошел дальше, оставив несчастного молокососа молиться перед дверями «Бата». Торпи, естественно, пошел со мной. Я отпустил его, только когда мы повернули на ту улицу, где я оставил машину. Машина была на месте. Один из прихвостней Торпи помогал тому, которому я врезал по кадыку. Тот, кто помогал, посмотрел на нас с Торпи, обошел машину и запихнул под приборную панель ноги третьего, который все это время так и пролежал на переднем сиденье. После этого он сел на водительское место и сделал то, что не сделал я: быстро выехал задом на Хай-стрит. Торпи проявил благоразумность. Он не побежал с воплями за машиной. Кейт стоял там, где я его оставил, и беседовал с женщиной. А женщиной была моя квартирная хозяйка. На противоположной стороне улицы в домах зажегся свет.
– Черт побери, – сказала моя хозяйка, когда я подошел, – что вы себе позволяете?
– Я очень извиняюсь, – сказал я.
– Так я и поверила, – ухмыльнулась она.
– Нет, честное слово, – заверил ее я.
– Хватит морочить мне голову, – сказала она. – Если вы путешественник, то я – Твигги. Что здесь происходит? И кто он такой?
Торпи так и не обрел дар речи. С противоположной стороны улицы приковыляла пожилая женщина в огромном халате.
– Что происходит? Вы совсем не думаете о других! – закричала она. Ветер подхватывал ее визгливый голос и уносил ввысь, далеко за уличные фонари.
– Вероятно, будет лучше, если мы пройдем внутрь, – предложил я.
– Внутрь? – переспросила моя хозяйка. – А с какой стати мне предоставлять жилье такому типу, как вы?
– Все знают, кто ты такая, Эдна Гарфут, – кричала старуха. – Все знают, что от тебя одни проблемы. Здесь живут уважаемые люди.
Я посмотрел на свою домохозяйку и улыбнулся. А она нахмурилась.
– Ма, захлопни свою чертову пасть, – сказала она старухе.
– Ах! Ах! – запричитала та. – Вот я напущу на тебя своего старика!
– Ага, и тем самым только порадуешь его, сушеная склочница, – отпарировала моя хозяйка.
– Ах! – завопила старуха. – Ах!
И начала отступать к противоположной стороне улицы. Я кивнул Кейту. Тот пихнул Торпи. Мы вошли в дом.
– Эй! – закричала моя хозяйка и побежала по дорожке. Мы поджидали ее в холле. Она не стала закрывать дверь.
– Ну? – сказала она.
– Ну, – ответил я, – можно было бы закрыть дверь. Мы уже вошли.
Она минуту сверлила меня взглядом, потом вздохнула и закрыла дверь. Торпи, Кейт и я стали подниматься по лестнице.
– Куда это вы направились? – осведомилась хозяйка.
– В мою комнату, – ответил я. – Нам надо кое-что обсудить.
Она последовала за нами.
– Что вы собираетесь делать? – спросила она. Я открыл дверь в свою комнату.
– А почему бы вам не приготовить нам чаю? – предложил я, кивнул Кейту, и тот втолкнул Торпи в комнату.
– Что вы собираетесь делать? – снова спросила хозяйка.
Я захлопнул дверь у нее перед носом и запер на замок.
– Сделаете нам чаю, тогда расскажу, – крикнул я. – Возможно, даже впущу, чтобы вы посмотрели.
– Я вызову полицию, – пригрозила она.
– Не вызовете, – сказал я. Ответом было молчание.
– Не беспокойтесь, – сказал я. – Ничего не случится. Просто приготовьте нам чаю.
И опять ответом мне было молчание: очевидно, она ушла.
Кейт и Торпи стояли посередине комнаты. Кейт держал руки в карманах брюк. И смотрел на меня. Торпи тоже смотрел на меня, но руки в карманах не держал. Он стоял по стойке «смирно», напоминая солдата из Британского легиона. Большие пальцы рук были вытянуты строго вниз, вдоль воображаемой линии лампасов.
– Садись, Тории, – сказал я. Тот не шевельнулся.
– Успокойся, – сказал я. – Кейт, дай Торпи стул.
Кейт взял тот самый стул, на котором моя хозяйка недавно демонстрировала свои прелести, и поставил его позади Торпи.
Торпи остался стоять.
Порывшись в сумке, я достал бутылку и фляжку.
Я отвинтил колпачок и очень осторожно налил во фляжку виски из бутылки, потом передал фляжку Кейту и сел на кровать. Кейт сделал глоток, а я снял куртку и расшнуровал ботинки.
Торпи продолжал стоять.
Я отпил виски из бутылки, поставил ее на пол, достал сигареты и предложил одну Кейту. Мы закурили.
– Ну, Торпи, – сказал я.
Он промолчал.
– Кажется, у меня появился тайный доброжелатель, – сказал я.
Я снова глотнул виски. Торпи проследил путь бутылки от пола до моего рта и обратно.
– Приятно сознавать это, – продолжал я. – Правда, Кейт?
Кейт не ответил. И даже не кивнул. У меня создалось впечатление, что он чем-то встревожен.
– Беда с тайными доброжелателями в том, – сказал я, – что их никто не знает, и человек оказывается в затруднительном положении. То есть не может сказать спасибо, верно?
Торпи таращился на бутылку.
– Есть и еще кое-что, – добавил я. – Имея доброжелателя такого рода, начинаешь спрашивать себя, почему выбрали именно тебя. Из всех нищих и убогих, имеющихся в наличии в настоящий момент.
Молчание.
– Торпи, я хочу знать, кто это.
Молчание.
– Ладно, ладно, – устало проговорил я. – Если хочешь, мы перестанем ходить вокруг да около. Кто-то поручил тебе посадить меня на поезд, потому что они обкакались от страха, увидев, что я сую свой нос то туда, то сюда. А я отлично представляю, что это за «туда» и «сюда», куда мне не следует совать свой нос. Если я прав, то кому-то грозят неприятности. Не знаю, но допускаю, что одним из них можешь быть ты. Если это так – да поможет тебе Господь. А ведь я выясню, так ли это. Однако не исключено, что ты ничего не знаешь. Возможно, тебе известно только то, что тебе дали пачку пятерок за порученную работу. И вот я хочу, чтобы ты сказал мне, кто дал тебе деньги. Торпи посмотрел на меня.
– Не могу, Джек, – сказал он. – Ну не могу.
– Можешь, Торпи.
– Честное слово, приятель. Не могу.
– Давай рассказывай. Ты сам знаешь, что это будет на пользу.
Он уставился в пол и покачал головой.
– Торпи, ты имеешь к этому какое-то отношение? – спросил я.
– К чему?
– К Фрэнку.
– К чему?
– Ты был там?
– Когда?
– Когда они вливали виски ему в глотку?
– Что?
– Ты держал бутылку?
– Что?
В дверь постучали. Я кивнул Кейту. Он впустил ее. Она несла поднос.
– Ты хорошо повеселился, когда он сблевывал виски с той же скоростью, с которой ты вливал его?
Торпи изумленно уставился на меня.
– Наверное, хохотал до упаду, когда отпустил ручник и машина Фрэнка покатилась вниз с холма?
У Торпи затряслась голова.
– А потом, когда машина проскочила через живую изгородь, вы пустили бутылку по кругу, верно? Ту самую бутылку, из которой вливали в него виски?
– Джек, я не знаю, о чем ты говоришь, – сказал Торпи.
– Зато я знаю, – уверенно заявил я.
Я вскочил с кровати, схватил Торпи за небритый подбородок и толкнул его на стул.
– Я, Торпи, говорю о своем брате. Вот о чем я говорю. Так что отвечай на мои вопросы, иначе…
Торпи смотрел мне в лицо. Я врезал ему, и он, прикрыв голову руками, взмолился:
– Не надо, Джек. Не надо.
– Кто убил его, Торпи?
– Не знаю, не знаю.
– Но ты же знаешь, что его убили.
– Нет. Нет.
– Кто поручил тебе выпроводить меня?
Он замотал головой. Я еще раз ударил его по склоненной голове. Звук удара разнесся по комнате.
– Не бей меня, Джек, – проговорил он.
– Тогда ответь нам.
– Ладно, ладно, – сказал Торпи, – отвечу.
Я отошел на шаг. Он продолжал скрючившись сидеть на краешке стула.
– Брамби, – произнес Торпи. – Он дал нам денег. Но больше я ничего не знаю. Честное слово.
– Что он тебе сказал?
– Велел только выяснить, где ты находишься, и убедиться, что ты сел на двенадцатичасовой поезд.
– И это все?
– Все. Честное слово, Джек.
– А ребята знают, откуда деньги?
– Нет, только я.
Я вернулся к кровати и сел.
– Брамби, да? – сказал я.
– Ради бога, не говори ему, что я рассказал тебе, Джек. Пожалуйста.
– Значит, сейчас ты на него работаешь? – спросил я.
– Нет, – ответил Торпи, – выполняю разовые поручения.
– А в последнее время он не платил тебе за некое поручение? К примеру, в прошлое воскресенье?
– Честное слово, Джек, это все. Честное слово.
Я глотнул из бутылки. Моя хозяйка все еще стояла у двери с подносом в руках.
– Ах, как здорово, – сказал я. – Как раз то, что нам нужно. Чашечка хорошего чаю.
От ее былого негодования не осталось и следа. Она поставила поднос на комод и принялась разливать чай.
– Брамби, – повторил я.
– Мне можно идти? – спросил Торпи.
– Нет, черт побери, нельзя, – отрезал я.
– Кто такой Брамби? – спросил Кейт.
– Клифф Брамби? – сказал я. – Ты когда-нибудь был в «Клиторпс»? – Кейт кивнул. – Заходил в галерею игровых автоматов и бросал монетку в автомат?
– Да, – ответил Кейт.
– Так вот, наверняка этот автомат принадлежит Брамби. Не исключено, что и вся галерея. Верно, Торпи?
Торпи не ответил.
– Торпи, а где теперь обретается Клифф?
Без ответа.
– Торпи?
– Найдешь его в «Клубе консерваторов». Он бывает там почти каждую пятницу. Играет в снукер.
– А где он живет?
– У него дом в Бернхеме.
– Адрес?
Без ответа.
– Торпи?
– Дом называется «Черепичная крыша». Он построил его примерно год назад.
– Понятно, – сказал я. – Большое спасибо.
Моя хозяйка подала мне чашку чаю.
– Огромное спасибо, миссис Гарфут. Или вы позволите называть вас Эдна?
– Если вы объясните мне, что здесь, черт побери, происходит. Ведь это как-никак мой дом.
Я налил в чай немного виски и помешал.
– Да, – сказал я. – Вы, Эдна, отлично проявили себя в сложившейся ситуации. Поверьте мне.
– Не пытайтесь умаслить меня. Ближе к делу.
Я отпил чаю и встал.
– Сейчас я ничего не могу объяснить, – сказал я. – Мне нужно ненадолго уйти. Кейт обрисует вам картину.
– Кейт?
– О, – сказал я, надевая куртку, – прошу прощения. Эдна, это Кейт. Кейт, это Эдна.
– А кто сказал, что он останется здесь? – недовольно спросила хозяйка.
– Ну, ведь ему придется, не так ли? Пока я не вернусь. Проследи, чтобы Торпи не выходил из комнаты и никуда не звонил.
– Подонок, – проговорил Торпи.
– Одну минутку… – начала хозяйка.
– Спасибо большое, – перебил ее я. – И тебе, Кейт, спасибо. Ты очень помог мне. Я позабочусь о том, чтобы у тебя все было в порядке. Договорились, старик?
На губах Кейта появилась слабая улыбка. – Договорились, старик, – ответил он. Я закрыл дверь и спустился но лестнице.
В этом заведении никаких стоек с администратором не было. Я спокойно прошел внутрь. Два игорных автомата, как вышибалы, стояли в начале плохо освещенного коридора. На них никто не играл. По обе стороны коридора были двери в комнаты, а в конце – двойная дверь, из-за которой слышался стук бильярдных шаров. Я прошел по коридору и открыл двойную дверь.
В зале стояло шесть столов, и все были заняты. Лампы, висевшие на тонкой проволоке, которая уходила куда-то ввысь, в бесконечную темноту очень высокого потолка, выглядели по-идиотски. По периметру вдоль стен шел невысокий подиум со скамейками для тех, кто не играет, но хочет понаблюдать за играющими. Брамби не оказалось ни в одной из этих групп. Кроме бильярдных столов, в зале был освещен один угол, в котором находился крохотный бар. Бармен стоял и наблюдал за игрой на ближайшем столе, облокотившись на стойку и подперев руками подбородок. До тех пор, пока не увидел меня.
Бармен выпрямился и нахмурился. Он уже собирался выйти из-за стойки и сказать мне пару ласковых, однако я его опередил. Я оказался у стойки прежде, чем он успел выговорить: «Только для постоянных членов».
– Простите, что так бесцеремонно вторгаюсь в ваш клуб, но у меня срочное сообщение для мистера Брамби. Вы не могли бы подсказать, где его найти?
– Это против правил, – ответил он. – Мы пускаем сюда посторонних только в сопровождении членов клуба.
– Да, я знаю, – сказал я. – Я еще раз извиняюсь за свое вторжение, но у меня срочное дело.
– И никто не допускается после семи, – гнул свое бармен.
– Да, – повторил я, – знаю. Но, видите ли, мне сказали, что мистер Брамби может быть здесь, а возникшая проблема требует его внимания…
– Это связано с его бизнесом, верно? – у бармена взыграло любопытство.
– Нет, не совсем, – ответил я. – Но дело действительно очень срочное.
– Кто вы? – спросил он.
– Друг мистера Брамби. А теперь…
– Никогда раньше вас не видел.
– Да. Я только что из Лондона.
– Вот как?
Я пошел прочь от стойки.
– И куда это вы направились? – окликнул меня бармен.
– Искать мистера Брамби.
– Здесь его искать нечего, – сказал он. – Сегодня мистер Брамби не приходил.
Я повернулся. – Да?
– Да, – сказал он, – и не придет. Сегодня Полицейский бал, не так ли?
Дорога пошла под уклон, и в свете фар появился указатель «Бернхем». Я сбавил скорость. Бернхем представлял собой небольшую деревушку, и я не хотел проскочить мимо нужного мне дома.
Как выяснилось, его нельзя было проскочить при всем желании. Я остановился и опустил стекло. Длинный дом с пологой крышей стоял в стороне от дороги на довольно крутом склоне. Он был залит светом. На аллее и вдоль дороги было припарковано множество машин. Наверняка, внутри было шумно, только я не слышал этот шум, я видел людей, которые шумят. Дом был переполнен подростками. Пока мама и мама лижут задницу старшему инспектору, отпрыск устраивает небольшую вечеринку. Звонить в звонок смысла не было. Я сдал задом на травянистую обочину напротив ворот, закурил сигарету и стал наблюдать. Несколько человек вышли из дома, сели в машины и уехали. Один парнишка на четвереньках выполз на лужайку и принялся облевывать бегонии. За время моего ожидания больше ничего не случилось, только окна дома запотели, а музыка стала громче.
Примерно без четверти два новенький «ровер» въехал на аллею и резко затормозил. Двигатель затих.
С минуту или две ничего не происходило. Потом открылась правая передняя дверь, и из машины вылез Клифф Брамби. Выглядел он великолепно: темное двубортное пальто было распахнуто, с шеи свисал белый шелковый шарф с кисточками. Красиво подстриженные седеющие волосы и высокий рост добавляли ему элегантности. Он больше походил сенатора конца прошлого века, вернувшегося из Белого дома, чем на короля игорных автоматов прямиком с Полицейского бала.
Он целую минуту неподвижно стоял, опершись на дверцу машины, и смотрел на дом.
– Проклятье, – сказал он. И не двинулся.
– Эй, Клифф, – послышался женский голос из машины, – не сходи с ума. Потом пожалеешь об этом.
Клифф захлопнул дверцу с той же силой, что и я, когда дрался сегодня с одним из его «шестерок».
– Прибью сучку, – процедил он.
– Клифф… – произнесла женщина в машине. Клифф нарочно медленно пошел по аллее. Остановился он только один раз, чтобы взглянуть на юного кутилу, спавшего в бегониях. Он довольно долго смотрел на него, а потом отвернулся. Дойдя до двери, он не вошел. Он позвонил в звонок, сделал шаг назад и сложил руки на груди. Мелодия оказалась достаточно резкой, чтобы перекрыть шум. За узорчатым стеклом двери появилась фигура в красном. Дверь открылась. Девочка была очень красива. Ее глаза блестели, щечки заливал румянец, и она вся светилась от счастья до той секунды, пока не увидела, кто стоит перед ней.
– Папа, – проговорила она.
– Верно, – сказал Клифф. – Папа-бармалей.
– Но ведь еще только без четверти два, – вслух подумала девочка. – А бал заканчивается в два.
– Тоже верно, – сказал Клифф. – Возможно, это научит тебя никогда не полагаться на факты.
Лицо девочки начало кривиться.
– И вот это ты называешь «позвать несколько друзей на чашку кофе»? – спросил Клифф.
– О-о, – проговорила девочка. Клифф прошел мимо нее в дом.
– Развалились на моей мебели, пьют мою выпивку, блюют на мой…
Остального я не услышал, так как он исчез внутри. Водительская дверь «ровера» открылась, и оттуда вылезла женщина. На ней было белое вечернее платье, очень простое и красивое, и норковая шубка, тоже очень простая и красивая. Проблема заключалась в том, что женщина была толстой, поэтому красота платья и шубки терялась. Она стояла и задумчиво смотрела на дом. Мне трудно было представить, что Клифф проводит с этой женщиной больше времени, чем положено.
Из дома посыпались подростки. Музыка стихла. Взревели двигатели машин. Через окна дома было видно, как Клифф ходит из комнаты в комнату, руководя операцией. Наконец он появился на крыльце с мальчишкой и девчонкой, которых держал за шиворот. У девчонки был взъерошенный вид, а у мальчишки возникли проблемы с молнией на ширинке, никак не хотевшей застегиваться.
Придав парочке ускорение, Клифф направился к бегониям, подобрал с земли спящего кутилу и отнес его за ворота.
– Клифф, осторожнее, – предупредила женщина.
– Заткнись, – бросил он.
Он пошел к дому. Женщина последовала за ним. Клифф поднялся на крыльцо, отошел в сторону, пропуская последних гостей, и заглядывал в лицо каждому, когда они проходили мимо. Наконец поток гостей иссяк.
Я смотрел на него, а он следил за тем, как я убираю деньги.
– Пока, Роули, – сказал я.
Он пожал плечами и поправил очки. Я оставил его наедине с вонью.
* * *
Я поехал в город. Меня мучила жажда. Виски остался дома. Я решил заехать домой, выпить и поразмышлять. Время было раннее. Из пабов только начали выгонять зарвавшихся посетителей. Китайские рестораны только начали заполняться гостями, в «Бате», где каждую пятницу до часу ночи работал бар и танцевали, раковины в мужском туалете только начали забиваться. Танцы до десяти, драки до часу. Адаптированные для города деревенские драки. Новый квикстеп с ударами в пах.Я проехал мимо «Бата», расположенного на углу Хай-стрит и той улицы, где находилась моя берлога. Подростки поднимались но ступенькам «Бата» небольшими группами человек по шесть. Руки в карманах, куртки распахнуты. Воротники рубашек расстегнуты, прически в стиле «Братьев Уокеров».
Я повернул налево, сбавил скорость, задом въехал на площадку перед моим пансионом и вылез из машины. Все окна «Бата» были открыты, чтобы выпускать наружу пар, валивший от танцующих, и музыку, которая быстро затихающими волнами вырывалась в холодный воздух. По сравнению с игравшей в заведении группой Дейв Ди, Доузи, Бики, Мик и Тич[9] были не хуже квартета Моцарта.
Я запер машину, вышел на тротуар и направился к главному входу. Послышался звук шагов. Быстрых. Бегущих. Я остановился так, что бегущий человек не видел меня. Шаги приближались. Из-за угла показалась чья-то фигура. Это был Кейт. Я поймал его за руку.
– Проклятье, – выдохнул он. – Ты до смерти напугал меня.
Он обливался потом. Над его правым глазом начал наливаться синяк. Узел галстука съехал куда-то к левому уху. Рукав куртки и колени брюк были мокрыми и в пыли. На костяшках правой руки кожа была содрана почти до мяса.
– В чем дело? – спросил я.
Из-за угла с визгом выехала машина и тут же замедлила ход.
– Торпи, – сказал Кейт. – Они ждали в парке. Они думали, что все будет легко.
– Сколько их?
– Четверо.
– Включая Торпи?
Он кивнул.
– Тогда трое, – подытожил я.
Старый «зодиак» прошуршал мимо нас со скоростью две мили в час. Четыре пары глаз таращились в темноту. Машина остановилась, загородив выезд со стоянки. Никто из машины не вышел.
– Будь рядом, – сказал я Кейту.
Заднее стекло с нашей стороны опустилось.
– Джек? – послышался голос Торпи.
– Добрый вечер, – поздоровался я.
– Хотел бы переброситься с тобой парой слов, Джек, – сказал Торпи. В его голосе не было особой радости.
– Замечательно, – сказал я.
– Наедине.
– Оставайся в машине, а я подойду и выслушаю тебя.
– Ладно.
Я подошел к машине и оказался в круге желтого света. Наклонившись вперед, я положил руки на дверцу.
– Торпи, что ты хотел сказать мне? – спросил я. Торпи высунул в окно свою дрожащую клешню.
В клешне что-то было.
– Просили передать тебе, – сказал он.
Мне в руку легла бумажка. Это оказался железнодорожный билет до Лондона. Я улыбнулся.
– Поезд уходит в четыре минуты первого, – добавил Торпи. – Ты успеешь.
– Это, конечно, очень мило со стороны не знаю кого, – сказал я. – Так кого мне благодарить?
Торпи ничего не сказал. Его крысиные глазки поблескивали желтым из темноты салона.
– А что будет, если я опоздаю на поезд? – спросил я.
– Меня просили позаботиться о том, чтобы ты не опоздал, – ответил он.
С каждой минутой в его голосе звучало все больше отваги, однако этой отваги все равно на него не хватало.
– Ну? – сказал я. – С возрастом становишься оптимистом, да, Торпи?
– Хватит сотрясать воздух, – прозвучал голос с переднего сиденья.
– Так ты едешь, Джек? – спросил Торпи. – Так будет лучше.
Я бросил билет на асфальт.
– Давайте, ребята, – скомандовал Торпи.
Дверцы машины – все, кроме дверцы Торпи, – открылись. Тот, кому не понравилось наше сотрясание воздуха, начал выбираться с переднего сиденья. Я взялся за ручку и распахнул дверцу пошире, а потом изо всех сил стукнул его ею. Я очень точно выбрал момент. Он был на полпути, поэтому верхняя часть дверцы въехала ему в лоб и по носу, а нижняя – по коленной чашечке. Удар получился очень сильным. Он упал на переднее сиденье и начал стонать. Я запрыгнул на капот и ногой ударил водителя по голове как раз в тот момент, когда он, выбравшись из машины и поставив ноги на землю, начал распрямляться. Третий уже успел распрямиться. Я спрыгнул с капота. Третий совершил ошибку, бросившись на меня, вместо того чтобы подпустить поближе. Он бросился, я схватил его за руку и дернул, и одновременно нанес ему удар в кадык. Судорожно хватая ртом воздух, он начал оседать. Для гарантии я хорошенько врезал ему в основание шеи, и он ткнулся мордой в асфальт прежде, чем рухнуло его тело. Я оглянулся, чтобы проверить, как там водитель. Он уже успел подняться на ноги, и Кейт по-боксерски наносил ему удар правой. Пока я стоял спиной к машине, Торпи выбрался и понесся по улице, как испуганный заяц.
– Торпи! – заорал я. Он продолжал бежать.
Я запрыгнул на место водителя. Времени на то, чтобы сдвигать с сиденья мордоворота, которого я ударил дверцей, не было, поэтому я сел прямо на него. Я завел двигатель и, дав задний ход, поравнялся с Торпи в конце улицы, но тот повернул на Хай-стрит, а я не мог задом выехать на главную улицу. Поэтому я выскочил из машины и побежал за ним. Прохожих было много, однако ни меня, ни Торпи они не интересовали в той степени, в какой их интересовали мы.
Ошибка Торпи заключалась в том, что он решил спрятаться в «Бате». «Проклятье!» – подумал я в первую секунду, когда увидел, как он взбегает по ступенькам. Вдруг он споткнулся и повалился лицом вниз. Несколько человек рассмеялись, но, увидев, как я взлетаю по ступенькам, хватаю Торпи за грудки и ставлю на ноги, остановились. Вернее, их остановило не это, а мощный удар в солнечное сплетение, полученный от меня Торпи.
– Итак, – сказал я, – какую конфиденциальную информацию ты хотел сообщить мне?
– Не надо, Джек, – повторял он, – Джек, не надо. Честное слово, это была не моя идея.
– Ладно, – кивнул я. – Пойдем-ка выясним, чья была эта чертова идея.
Я взял его за шиворот и потащил за собой вниз по ступенькам. В этот момент кто-то сильно ударил меня в грудь.
– Кто это тут разыгрался? – раздался возмущенный голос.
Передо мной, на ступеньку ниже, стоял один из юных завсегдатаев «Бата». Еще на ступеньку ниже стоял второй такой же. Оба с интересом смотрели на меня.
– Не твоего ума дело, – отмахнулся я.
– Да? – сказал он и обратился к Торпи: – Что случилось, приятель? Помощь нужна?
Торпи не знал, что ответить.
– Послушайте, парни, – сказал я, – не лезьте в то, из чего потом не выберетесь.
– Да? – повторил фанат «Братьев Уокеров».
Я опять двинулся вниз по ступенькам. Щенок опять ударил меня в грудь. На этот раз сильнее.
– Он меньше тебя, – сказал он.
– И ты тоже, – сказал я. – Так зачем испытывать судьбу?
Дурачок отступил на шаг, чтобы ударить. Он думал, что выглядит угрожающе, а на самом деле просто потерял инициативу. Я пихнул его в живот. Согнувшись пополам, он осел на колени. Длинные волосы свесились вниз, закрывая лицо. Его приятель, ошарашенно следивший за ним, медленно перевел взгляд на меня.
– Тоже хочешь? – спросил я. – Или ты всего лишь дублер?
Он промолчал. Я прошел мимо него и его приятеля, который стоял уткнувшись лбом в ступеньку и пытался сообразить, откуда взялась эта адская боль в кишках. Больше никто не решился встать у меня на пути, и я пошел дальше, оставив несчастного молокососа молиться перед дверями «Бата». Торпи, естественно, пошел со мной. Я отпустил его, только когда мы повернули на ту улицу, где я оставил машину. Машина была на месте. Один из прихвостней Торпи помогал тому, которому я врезал по кадыку. Тот, кто помогал, посмотрел на нас с Торпи, обошел машину и запихнул под приборную панель ноги третьего, который все это время так и пролежал на переднем сиденье. После этого он сел на водительское место и сделал то, что не сделал я: быстро выехал задом на Хай-стрит. Торпи проявил благоразумность. Он не побежал с воплями за машиной. Кейт стоял там, где я его оставил, и беседовал с женщиной. А женщиной была моя квартирная хозяйка. На противоположной стороне улицы в домах зажегся свет.
– Черт побери, – сказала моя хозяйка, когда я подошел, – что вы себе позволяете?
– Я очень извиняюсь, – сказал я.
– Так я и поверила, – ухмыльнулась она.
– Нет, честное слово, – заверил ее я.
– Хватит морочить мне голову, – сказала она. – Если вы путешественник, то я – Твигги. Что здесь происходит? И кто он такой?
Торпи так и не обрел дар речи. С противоположной стороны улицы приковыляла пожилая женщина в огромном халате.
– Что происходит? Вы совсем не думаете о других! – закричала она. Ветер подхватывал ее визгливый голос и уносил ввысь, далеко за уличные фонари.
– Вероятно, будет лучше, если мы пройдем внутрь, – предложил я.
– Внутрь? – переспросила моя хозяйка. – А с какой стати мне предоставлять жилье такому типу, как вы?
– Все знают, кто ты такая, Эдна Гарфут, – кричала старуха. – Все знают, что от тебя одни проблемы. Здесь живут уважаемые люди.
Я посмотрел на свою домохозяйку и улыбнулся. А она нахмурилась.
– Ма, захлопни свою чертову пасть, – сказала она старухе.
– Ах! Ах! – запричитала та. – Вот я напущу на тебя своего старика!
– Ага, и тем самым только порадуешь его, сушеная склочница, – отпарировала моя хозяйка.
– Ах! – завопила старуха. – Ах!
И начала отступать к противоположной стороне улицы. Я кивнул Кейту. Тот пихнул Торпи. Мы вошли в дом.
– Эй! – закричала моя хозяйка и побежала по дорожке. Мы поджидали ее в холле. Она не стала закрывать дверь.
– Ну? – сказала она.
– Ну, – ответил я, – можно было бы закрыть дверь. Мы уже вошли.
Она минуту сверлила меня взглядом, потом вздохнула и закрыла дверь. Торпи, Кейт и я стали подниматься по лестнице.
– Куда это вы направились? – осведомилась хозяйка.
– В мою комнату, – ответил я. – Нам надо кое-что обсудить.
Она последовала за нами.
– Что вы собираетесь делать? – спросила она. Я открыл дверь в свою комнату.
– А почему бы вам не приготовить нам чаю? – предложил я, кивнул Кейту, и тот втолкнул Торпи в комнату.
– Что вы собираетесь делать? – снова спросила хозяйка.
Я захлопнул дверь у нее перед носом и запер на замок.
– Сделаете нам чаю, тогда расскажу, – крикнул я. – Возможно, даже впущу, чтобы вы посмотрели.
– Я вызову полицию, – пригрозила она.
– Не вызовете, – сказал я. Ответом было молчание.
– Не беспокойтесь, – сказал я. – Ничего не случится. Просто приготовьте нам чаю.
И опять ответом мне было молчание: очевидно, она ушла.
Кейт и Торпи стояли посередине комнаты. Кейт держал руки в карманах брюк. И смотрел на меня. Торпи тоже смотрел на меня, но руки в карманах не держал. Он стоял по стойке «смирно», напоминая солдата из Британского легиона. Большие пальцы рук были вытянуты строго вниз, вдоль воображаемой линии лампасов.
– Садись, Тории, – сказал я. Тот не шевельнулся.
– Успокойся, – сказал я. – Кейт, дай Торпи стул.
Кейт взял тот самый стул, на котором моя хозяйка недавно демонстрировала свои прелести, и поставил его позади Торпи.
Торпи остался стоять.
Порывшись в сумке, я достал бутылку и фляжку.
Я отвинтил колпачок и очень осторожно налил во фляжку виски из бутылки, потом передал фляжку Кейту и сел на кровать. Кейт сделал глоток, а я снял куртку и расшнуровал ботинки.
Торпи продолжал стоять.
Я отпил виски из бутылки, поставил ее на пол, достал сигареты и предложил одну Кейту. Мы закурили.
– Ну, Торпи, – сказал я.
Он промолчал.
– Кажется, у меня появился тайный доброжелатель, – сказал я.
Я снова глотнул виски. Торпи проследил путь бутылки от пола до моего рта и обратно.
– Приятно сознавать это, – продолжал я. – Правда, Кейт?
Кейт не ответил. И даже не кивнул. У меня создалось впечатление, что он чем-то встревожен.
– Беда с тайными доброжелателями в том, – сказал я, – что их никто не знает, и человек оказывается в затруднительном положении. То есть не может сказать спасибо, верно?
Торпи таращился на бутылку.
– Есть и еще кое-что, – добавил я. – Имея доброжелателя такого рода, начинаешь спрашивать себя, почему выбрали именно тебя. Из всех нищих и убогих, имеющихся в наличии в настоящий момент.
Молчание.
– Торпи, я хочу знать, кто это.
Молчание.
– Ладно, ладно, – устало проговорил я. – Если хочешь, мы перестанем ходить вокруг да около. Кто-то поручил тебе посадить меня на поезд, потому что они обкакались от страха, увидев, что я сую свой нос то туда, то сюда. А я отлично представляю, что это за «туда» и «сюда», куда мне не следует совать свой нос. Если я прав, то кому-то грозят неприятности. Не знаю, но допускаю, что одним из них можешь быть ты. Если это так – да поможет тебе Господь. А ведь я выясню, так ли это. Однако не исключено, что ты ничего не знаешь. Возможно, тебе известно только то, что тебе дали пачку пятерок за порученную работу. И вот я хочу, чтобы ты сказал мне, кто дал тебе деньги. Торпи посмотрел на меня.
– Не могу, Джек, – сказал он. – Ну не могу.
– Можешь, Торпи.
– Честное слово, приятель. Не могу.
– Давай рассказывай. Ты сам знаешь, что это будет на пользу.
Он уставился в пол и покачал головой.
– Торпи, ты имеешь к этому какое-то отношение? – спросил я.
– К чему?
– К Фрэнку.
– К чему?
– Ты был там?
– Когда?
– Когда они вливали виски ему в глотку?
– Что?
– Ты держал бутылку?
– Что?
В дверь постучали. Я кивнул Кейту. Он впустил ее. Она несла поднос.
– Ты хорошо повеселился, когда он сблевывал виски с той же скоростью, с которой ты вливал его?
Торпи изумленно уставился на меня.
– Наверное, хохотал до упаду, когда отпустил ручник и машина Фрэнка покатилась вниз с холма?
У Торпи затряслась голова.
– А потом, когда машина проскочила через живую изгородь, вы пустили бутылку по кругу, верно? Ту самую бутылку, из которой вливали в него виски?
– Джек, я не знаю, о чем ты говоришь, – сказал Торпи.
– Зато я знаю, – уверенно заявил я.
Я вскочил с кровати, схватил Торпи за небритый подбородок и толкнул его на стул.
– Я, Торпи, говорю о своем брате. Вот о чем я говорю. Так что отвечай на мои вопросы, иначе…
Торпи смотрел мне в лицо. Я врезал ему, и он, прикрыв голову руками, взмолился:
– Не надо, Джек. Не надо.
– Кто убил его, Торпи?
– Не знаю, не знаю.
– Но ты же знаешь, что его убили.
– Нет. Нет.
– Кто поручил тебе выпроводить меня?
Он замотал головой. Я еще раз ударил его по склоненной голове. Звук удара разнесся по комнате.
– Не бей меня, Джек, – проговорил он.
– Тогда ответь нам.
– Ладно, ладно, – сказал Торпи, – отвечу.
Я отошел на шаг. Он продолжал скрючившись сидеть на краешке стула.
– Брамби, – произнес Торпи. – Он дал нам денег. Но больше я ничего не знаю. Честное слово.
– Что он тебе сказал?
– Велел только выяснить, где ты находишься, и убедиться, что ты сел на двенадцатичасовой поезд.
– И это все?
– Все. Честное слово, Джек.
– А ребята знают, откуда деньги?
– Нет, только я.
Я вернулся к кровати и сел.
– Брамби, да? – сказал я.
– Ради бога, не говори ему, что я рассказал тебе, Джек. Пожалуйста.
– Значит, сейчас ты на него работаешь? – спросил я.
– Нет, – ответил Торпи, – выполняю разовые поручения.
– А в последнее время он не платил тебе за некое поручение? К примеру, в прошлое воскресенье?
– Честное слово, Джек, это все. Честное слово.
Я глотнул из бутылки. Моя хозяйка все еще стояла у двери с подносом в руках.
– Ах, как здорово, – сказал я. – Как раз то, что нам нужно. Чашечка хорошего чаю.
От ее былого негодования не осталось и следа. Она поставила поднос на комод и принялась разливать чай.
– Брамби, – повторил я.
– Мне можно идти? – спросил Торпи.
– Нет, черт побери, нельзя, – отрезал я.
– Кто такой Брамби? – спросил Кейт.
– Клифф Брамби? – сказал я. – Ты когда-нибудь был в «Клиторпс»? – Кейт кивнул. – Заходил в галерею игровых автоматов и бросал монетку в автомат?
– Да, – ответил Кейт.
– Так вот, наверняка этот автомат принадлежит Брамби. Не исключено, что и вся галерея. Верно, Торпи?
Торпи не ответил.
– Торпи, а где теперь обретается Клифф?
Без ответа.
– Торпи?
– Найдешь его в «Клубе консерваторов». Он бывает там почти каждую пятницу. Играет в снукер.
– А где он живет?
– У него дом в Бернхеме.
– Адрес?
Без ответа.
– Торпи?
– Дом называется «Черепичная крыша». Он построил его примерно год назад.
– Понятно, – сказал я. – Большое спасибо.
Моя хозяйка подала мне чашку чаю.
– Огромное спасибо, миссис Гарфут. Или вы позволите называть вас Эдна?
– Если вы объясните мне, что здесь, черт побери, происходит. Ведь это как-никак мой дом.
Я налил в чай немного виски и помешал.
– Да, – сказал я. – Вы, Эдна, отлично проявили себя в сложившейся ситуации. Поверьте мне.
– Не пытайтесь умаслить меня. Ближе к делу.
Я отпил чаю и встал.
– Сейчас я ничего не могу объяснить, – сказал я. – Мне нужно ненадолго уйти. Кейт обрисует вам картину.
– Кейт?
– О, – сказал я, надевая куртку, – прошу прощения. Эдна, это Кейт. Кейт, это Эдна.
– А кто сказал, что он останется здесь? – недовольно спросила хозяйка.
– Ну, ведь ему придется, не так ли? Пока я не вернусь. Проследи, чтобы Торпи не выходил из комнаты и никуда не звонил.
– Подонок, – проговорил Торпи.
– Одну минутку… – начала хозяйка.
– Спасибо большое, – перебил ее я. – И тебе, Кейт, спасибо. Ты очень помог мне. Я позабочусь о том, чтобы у тебя все было в порядке. Договорились, старик?
На губах Кейта появилась слабая улыбка. – Договорились, старик, – ответил он. Я закрыл дверь и спустился но лестнице.
* * *
Сначала я решил попытать счастья в «Клубе консерваторов».В этом заведении никаких стоек с администратором не было. Я спокойно прошел внутрь. Два игорных автомата, как вышибалы, стояли в начале плохо освещенного коридора. На них никто не играл. По обе стороны коридора были двери в комнаты, а в конце – двойная дверь, из-за которой слышался стук бильярдных шаров. Я прошел по коридору и открыл двойную дверь.
В зале стояло шесть столов, и все были заняты. Лампы, висевшие на тонкой проволоке, которая уходила куда-то ввысь, в бесконечную темноту очень высокого потолка, выглядели по-идиотски. По периметру вдоль стен шел невысокий подиум со скамейками для тех, кто не играет, но хочет понаблюдать за играющими. Брамби не оказалось ни в одной из этих групп. Кроме бильярдных столов, в зале был освещен один угол, в котором находился крохотный бар. Бармен стоял и наблюдал за игрой на ближайшем столе, облокотившись на стойку и подперев руками подбородок. До тех пор, пока не увидел меня.
Бармен выпрямился и нахмурился. Он уже собирался выйти из-за стойки и сказать мне пару ласковых, однако я его опередил. Я оказался у стойки прежде, чем он успел выговорить: «Только для постоянных членов».
– Простите, что так бесцеремонно вторгаюсь в ваш клуб, но у меня срочное сообщение для мистера Брамби. Вы не могли бы подсказать, где его найти?
– Это против правил, – ответил он. – Мы пускаем сюда посторонних только в сопровождении членов клуба.
– Да, я знаю, – сказал я. – Я еще раз извиняюсь за свое вторжение, но у меня срочное дело.
– И никто не допускается после семи, – гнул свое бармен.
– Да, – повторил я, – знаю. Но, видите ли, мне сказали, что мистер Брамби может быть здесь, а возникшая проблема требует его внимания…
– Это связано с его бизнесом, верно? – у бармена взыграло любопытство.
– Нет, не совсем, – ответил я. – Но дело действительно очень срочное.
– Кто вы? – спросил он.
– Друг мистера Брамби. А теперь…
– Никогда раньше вас не видел.
– Да. Я только что из Лондона.
– Вот как?
Я пошел прочь от стойки.
– И куда это вы направились? – окликнул меня бармен.
– Искать мистера Брамби.
– Здесь его искать нечего, – сказал он. – Сегодня мистер Брамби не приходил.
Я повернулся. – Да?
– Да, – сказал он, – и не придет. Сегодня Полицейский бал, не так ли?
* * *
Ночь была очень темной, а дорога – узкой. Дворники трудились изо всех сил. Я посмотрел на часы. Люминесцентные стрелки указывали на десять минут второго. Если бал закончился в час, ему понадобится тридцать пять – сорок минут, чтобы доехать до Бернхема. Я опережу его на двадцать минут. Если бал закончится в полвторого или в два, придется долго ждать. Но меня это не волновало.Дорога пошла под уклон, и в свете фар появился указатель «Бернхем». Я сбавил скорость. Бернхем представлял собой небольшую деревушку, и я не хотел проскочить мимо нужного мне дома.
Как выяснилось, его нельзя было проскочить при всем желании. Я остановился и опустил стекло. Длинный дом с пологой крышей стоял в стороне от дороги на довольно крутом склоне. Он был залит светом. На аллее и вдоль дороги было припарковано множество машин. Наверняка, внутри было шумно, только я не слышал этот шум, я видел людей, которые шумят. Дом был переполнен подростками. Пока мама и мама лижут задницу старшему инспектору, отпрыск устраивает небольшую вечеринку. Звонить в звонок смысла не было. Я сдал задом на травянистую обочину напротив ворот, закурил сигарету и стал наблюдать. Несколько человек вышли из дома, сели в машины и уехали. Один парнишка на четвереньках выполз на лужайку и принялся облевывать бегонии. За время моего ожидания больше ничего не случилось, только окна дома запотели, а музыка стала громче.
Примерно без четверти два новенький «ровер» въехал на аллею и резко затормозил. Двигатель затих.
С минуту или две ничего не происходило. Потом открылась правая передняя дверь, и из машины вылез Клифф Брамби. Выглядел он великолепно: темное двубортное пальто было распахнуто, с шеи свисал белый шелковый шарф с кисточками. Красиво подстриженные седеющие волосы и высокий рост добавляли ему элегантности. Он больше походил сенатора конца прошлого века, вернувшегося из Белого дома, чем на короля игорных автоматов прямиком с Полицейского бала.
Он целую минуту неподвижно стоял, опершись на дверцу машины, и смотрел на дом.
– Проклятье, – сказал он. И не двинулся.
– Эй, Клифф, – послышался женский голос из машины, – не сходи с ума. Потом пожалеешь об этом.
Клифф захлопнул дверцу с той же силой, что и я, когда дрался сегодня с одним из его «шестерок».
– Прибью сучку, – процедил он.
– Клифф… – произнесла женщина в машине. Клифф нарочно медленно пошел по аллее. Остановился он только один раз, чтобы взглянуть на юного кутилу, спавшего в бегониях. Он довольно долго смотрел на него, а потом отвернулся. Дойдя до двери, он не вошел. Он позвонил в звонок, сделал шаг назад и сложил руки на груди. Мелодия оказалась достаточно резкой, чтобы перекрыть шум. За узорчатым стеклом двери появилась фигура в красном. Дверь открылась. Девочка была очень красива. Ее глаза блестели, щечки заливал румянец, и она вся светилась от счастья до той секунды, пока не увидела, кто стоит перед ней.
– Папа, – проговорила она.
– Верно, – сказал Клифф. – Папа-бармалей.
– Но ведь еще только без четверти два, – вслух подумала девочка. – А бал заканчивается в два.
– Тоже верно, – сказал Клифф. – Возможно, это научит тебя никогда не полагаться на факты.
Лицо девочки начало кривиться.
– И вот это ты называешь «позвать несколько друзей на чашку кофе»? – спросил Клифф.
– О-о, – проговорила девочка. Клифф прошел мимо нее в дом.
– Развалились на моей мебели, пьют мою выпивку, блюют на мой…
Остального я не услышал, так как он исчез внутри. Водительская дверь «ровера» открылась, и оттуда вылезла женщина. На ней было белое вечернее платье, очень простое и красивое, и норковая шубка, тоже очень простая и красивая. Проблема заключалась в том, что женщина была толстой, поэтому красота платья и шубки терялась. Она стояла и задумчиво смотрела на дом. Мне трудно было представить, что Клифф проводит с этой женщиной больше времени, чем положено.
Из дома посыпались подростки. Музыка стихла. Взревели двигатели машин. Через окна дома было видно, как Клифф ходит из комнаты в комнату, руководя операцией. Наконец он появился на крыльце с мальчишкой и девчонкой, которых держал за шиворот. У девчонки был взъерошенный вид, а у мальчишки возникли проблемы с молнией на ширинке, никак не хотевшей застегиваться.
Придав парочке ускорение, Клифф направился к бегониям, подобрал с земли спящего кутилу и отнес его за ворота.
– Клифф, осторожнее, – предупредила женщина.
– Заткнись, – бросил он.
Он пошел к дому. Женщина последовала за ним. Клифф поднялся на крыльцо, отошел в сторону, пропуская последних гостей, и заглядывал в лицо каждому, когда они проходили мимо. Наконец поток гостей иссяк.