Страница:
Майор где-то в течение полуминуты изучающе глядел на Людмилу, при этом ироническая улыбка не сходила с его лица. Потом он медленно кивнул:
— А вы — хороший солдат.
— Да, — спокойно согласилась летчица. Она почувствовала, что надо ответить на комплимент:
— И вы — тоже. Так что вы должны понимать, почему нам нужно знать, как вы уничтожили танк ящеров.
— Это было нетрудно, — вступил в разговор Шульц. — У них замечательные танки, это факт. Но танкисты из них еще хуже, чем из ваших Иванов.
Скажи он это по-русски, сразу бы лишился всего завоеванного у колхозников расположения. А так Шульц лишь удостоился сердитого взгляда Людмилы да еще — Климента Павлюченко, который, похоже, немного понимал по-немецки.
— Он прав, — сказал Егер, и это еще больше расстроило Людмилу, поскольку она понимала, что к суждениям майора нужно относиться серьезно.
— Вы, летчица, не можете отрицать, что наши танковые войска гораздо лучше, чем ваши, иначе мы никогда бы не смогли воевать на наших «Т-3» против ваших «KB» и «Т-34». Ящеры обладают еще меньшим мастерством, чем вы, русские, но у них настолько хорошие танки, что им это не особо и нужно. Если бы у нас были такие же машины, мы бы их разбили.
«Обычная немецкая самонадеянность, — подумала Людмила. — Сознавшись, что ящеры уничтожили его роту, рассуждает о недостатках врага».
Она резко махнула в сторону самолета:
— Вам обоим придется сесть в переднюю кабину. Плечом к плечу. Если хотите, свои пистолеты можете взять с собой. Я не собираюсь отнимать у вас оружие. Но я надеюсь, что вы оставите винтовку здесь. Она там не… — Людмиле пришлось показать жестами слово «поместится». — А здесь винтовка может пригодиться колхозникам против ящеров.
Шульц бросил взгляд на Егера. У Людмилы немножко отлегло от сердца, когда она увидела, как майор едва заметно кивнул. Шульц торжественно передал Клименту Павлючен-ко винтовку. Поначалу удивившись, председатель колхоза заключил немца в медвежьи объятия. Вырвавшись из них, Шульц обшарил свои карманы, отдав все винтовочные патроны. После этого занес ногу на выступ фюзеляжа и взобрался в «У-2».
Вслед за ним в кабину влез Егер. Пространство, куда они втиснулись, было настолько узким, что они смогли там устроиться, лишь обнимая друг друга.
— Герр майор, не хотите ли меня поцеловать? — спросил Шульц.
Егер хмыкнул.
Сама Людмила забралась в заднюю кабину, где были рычаги управления самолетом. По ее сигналу один из колхозников раскрутил пропеллер «кукурузника». Неприхотливый мотор ожил сразу.
Увидев, что все колхозники отошли от взлетной полосы, Людмила отпустила тормоза и двинула руль вперед. «Кукурузнику» потребовался более длительный разбег, чем ожидала Людмила, пока он оторвался от земли. Безропотный трудяга в обычных условиях, сейчас самолет летел вяло, правильнее сказать, с ленцой. Как-никак, груз на его борту более чем втрое превышал норму. Но он все-таки летел.
Они медленно двигались на север, оставляя позади удаляющиеся колхозные домики.
***
— Полная боевая готовность! Это касается вас обоих, — предупредил Крентел из танковой башни.
— Будет исполнено, командир! — отозвался Уссмак. Водителю хотелось, чтобы их новый командир танка заткнулся и позволил экипажу выполнять свои обязанности.
— Будет исполнено!, — вслед за ним произнес Телереп. Уссмак искренне завидовал стрелку, умевшему убирать из голоса малейший намек на насмешку. Комментарии Телерепа, которые тот отпускал за глаза, заставили бы стухнуть от бешенства любое яйцо, но, когда командир был рядом, стрелок являл собой образец почтительности.
Самцы Расы учились проявлять уважение к вышестоящим с самых ранних дней, однако даже по самым высоким меркам Телереп был необычайно любезен. Возможно, его насмешки над. Крентелом, сделанные вполголоса, были реакцией на непомерное тщеславие командира. Ведь Телереп никогда не говорил с такой интонацией о Вотале ни до, ни после его гибели.
Мысли о Вотале напомнили Уссмаку о Больших Уродах, убивших его, и это воспоминание лучше любых предупреждений Крентела подстегнуло внимательность водителя. Туземцы Тосев-3 быстро сообразили, что в открытом сражении противостоять Расе они не могут. Усвоенный туземцами урок должен был заставить их сложить оружие и покориться. Так обещали офицеры солдатам, когда начались сражения.
Обещание оказалось поспешным. Большие Уроды перестали бросать своих солдат на самолетах и танках на убой, но не перестали сражаться. Поэтому сейчас танковое подразделение Расы прочесывало холодную русскую равнину в поисках отряда тосевитских партизан, которых за день до этого обнаружил разведывательный спутник.
В воздухе раздалось протяжное завывание.
— Ракеты! — крикнул Телереп.
Уссмак уже захлопнул люк у себя над головой. Металлический лязг, раздавшийся через несколько секунд в шлемофоне, сообщил, что Крентел сделал то же самое. Уссмак одобрительно оскалился: вопреки их с Телерепом предположениям новый командир не был полным идиотом.
Вокруг танка посыпались снаряды ракетного залпа. Их взрывы вздыбили землю, залепив Уссмаку один из наблюдательных перископов. Лишившись возможности вести обзор местности, на слух он мало что мог определить. Но если бы танк подбили, Уссмак узнал бы об этом первым.
Тем временем Крентел связался с базой.
— Дальность пусковой установки две тысячи двести, азимут сорок два, — скомандовал он. — Стрелок, пошлите Большим Уродам в ответ два фугасных снаряда! Это заставит их хорошенько подумать, прежде чем снова пытаться атаковать наши танки.
— Два фугасных снаряда. Будет исполнено, — бесстрастным голосом повторил Телереп.
Дважды громыхнула большая пушка, другие танки подразделения также выстрелили, но лишь по одному разу.
«Все эти командиры — дураки, — подумал Уссмак, — а Крентел — дурак вдвойне. Большие Уроды, выпустившие снаряды, вряд ли находятся возле пусковой установки. Если у них хватает мозгов, они наверняка произвели запуск с помощью дистанционного механизма, соединенного с установкой длинным электрическим проводом».
— Водитель, принять азимут сорок два, — раздалась команда Крентела. — Я хочу прикончить эту бандитскую шайку! Им не удастся действовать безнаказанно на территории, контролируемой Расой!
— Азимут сорок два. Будет исполнено, — ответил Уссмак.
— Тщательно следите за дорогой, — прибавил командир. — Здесь могут быть мины. Наш танк, как и любой другой, ценен для Расы. Проявляйте повышенное внимание.
— Будет исполнено, — повторил Уссмак. Ему хотелось, чтобы Крентел перестал суетиться, будто самка в ожидании своей первой пары яиц. Как прикажешь следить за дорогой, когда приходится вести машину почти вслепую? Он не хотел открывать люк: еще рано. У Больших Уродов была привычка производить второй залп как раз в тот момент, когда солдаты Расы успевали перевести дыхание после первого.
Но даже если бы он двигался, высунув голову в люк, вряд ли ему бы удалось разглядеть закопанную мину. Тосевиты здорово умели прятать мины под листьями, камнями или под всевозможным хламом, валяющимся вокруг с прошлых боев. Уссмак с облегчением вспомнил, что тосевитские мины рассчитаны на то, чтобы выводить из строя слабые и неуклюжие машины, которые производили Большие Уроды. Даже если бы такая мина взорвалась под его танком, вряд ли она могла причинить машине большой вред. Хотя как знать.
И действительно, на подразделение танков обрушились новые ракеты. Должно быть, Крентел открывал свой люк на башне, ибо Уссмак слышал, как командир вновь поспешно его закрыл. Водитель удивленно отставил челюсть: «Нет, все-таки новый командир не отличается сообразительностью. Хотя, если повезет, научится».
На полпути между танком и тем местом, откуда туземцы запускали свои ракеты, показались несколько невысоких тосевитских деревьев. Их листва была более тусклой, чем у деревьев на Родине. Уссмак хотел было предупредить Телерепа, чтобы тот угостил деревья пулеметной очередью, но решил смолчать. Телереп превосходно знал свое дело. К тому же…
— Стрелок, следите за теми деревьями! Не успел Уссмак подумать о том, что Крентел отдаст ненужный приказ, как командир действительно его отдал.
— Будет исполнено, командир!
И вновь Телереп продемонстрировал совершенное умение подчиняться.
Уссмак тоже вел наблюдение за деревьями. Ненужность приказа еще не делала этот приказ глупым. Если бы он сам был бандитом Больших Уродов, то разместил бы деревьях своих солдат, чтобы наблюдать за противником.
Если прежде Крентел словно читал мысли Уссмака, то теперь их прочел Телереп. Стрелок дал очередь по деревьям. Ему повезло: он убил одного или двух Больших Уродов и вспугнул еще нескольких. Уссмаку не хотелось бы самому оказаться сидящим, притаившись, на дереве, когда вокруг свистят пули.
Под деревьями что-то зашевелилось, и Уссмак это заметил. Телереп тоже. Пулемет послал туда порцию трассирующих пуль. Потом Уссмак крикнул:
— Прекратить огонь!
Поток пуль уже прекратился: Телереп очень хорошо знал свое ремесло.
— Почему перестали стрелять? — сердито спросил Крентел.
— Командир, там находится не Большой Урод. Это одно из их домашних животных, — спокойным тоном ответил стрелок. — Убивать животных — напрасная трата боеприпасов. Кроме того, для существа, покрытого шерстью, оно довольно симпатичное.
— Да, похоже, — ответил Крентел.
Уссмак был согласен с Телерепом. Он уже видел нескольких таких животных и решил, что они куда более приятны, чем их хозяева. Эти животные были изящными и к тому же отличались дружелюбием. Он слышал, как солдаты из другого подразделения приманили одного такого зверька на сырое мясо и оставили жить у себя.
— И все же я думаю, что нам надо убить это существо, — сказал Крентел.
— Пожалуйста, командир, не надо! — в один голос попросили Уссмак и Телереп. Стрелок добавил:
— Смотрите, какое приятное создание! Оно идет прямо к нам и не боится нашего танка.
— Это не делает его приятным, — заметил Крентел. — А скорее, говорит о его глупости.
Однако он не стал приказывать Телерепу убивать тосевитское животное.
Приняв молчание командира за знак согласия, Уссмак снизил скорость, чтобы дать животному возможность приблизиться. Кажется, это понравилось зверю. Животное раскрыло пасть, словно самец Расы, когда он смеется. Уссмак знал, что сейчас это животное издает резкие, отрывистые звуки, хотя и не мог их слышать через броню танка. Животное побежало прямо к машине.
Это заставило Уссмака задуматься: «А может, животное действительно настолько глупое, как говорил Крентел?» Затем водитель заметил, что к спине твари привязан квадратный пакет, из которого торчит цилиндрический стержень. Прежде он ничего подобного на этих животных не видел, и это насторожило его.
— Телереп! — резко сказал Уссмак. — Думаю, что нам действительно лучше застрелить это животное.
— Зачем? Почему? — недоуменно спросил стрелок. — Оно же…
Должно быть, теперь и он заметил пакет на спине тосевитского зверька, ибо фраза оборвалась на полуслове и застрекотал пулемет.
Но было слишком поздно. К тому времени животное уже находилось совсем близко от танка. И вдруг оно с необычайной скоростью бросилось прямо под правую гусеницу, хотя Уссмак и попытался в последнее мгновение повернуть машину в сторону. Мина взорвалась, превратив животное в красное месиво.
У Уссмака возникло ощущение, словно какой-то Большой Урод ударил его в основание хвоста тяжелым, кованым сапогом. Правый бок танка приподнялся и тут же с грохотом упал вниз. Вокруг водителя во все стороны полетели осколки горячего металла, один из которых прожег ему руку. Уссмак протяжно вскрикнул, потом начал кашлять от пены огнетушителя, хлынувшей в отсек.
Уссмак подвигал рукой. Ранена, но действует. Он проверил управление. Рукоятка дернулась, и ужасный скрежет послышался с правого борта машины. От ярости Уссмак щелкнул челюстями, ругаясь самыми последними словами, какие только знал. Потом он сообразил, что Крентел и Телереп оба орут:
— Что случилось? Ты в порядке? Что с танком?
— У нас взрывом снесло гусеницу, пусть духи блаженной памяти Императоров навсегда проклянут тосевитов, — ответил Уссмак. Он глотнул ртом воздух пополам с остатками пены и сообщил более спокойным тоном:
— Командир, наш танк поврежден. Полагаю, у нас нет иного выбора, кроме как покинуть его.
С этими словами он рванул крышку люка у себя над головой.
— Пусть будет исполнено, — согласился Крентел. И добавил злорадно:
— Я же говорил вам, что нужно убить этого тосевитского зверя!
Поскольку командир был прав, его упрек жалил еще сильнее. Но от этого, по мнению Уссмака, как командир танка Крентел не становился лучше.
Водитель с трудом выбрался из отсека — правая рука отказывалась выдерживать вес тела. Уссмак соскользнул вниз, прячась с левой стороны танка. Интересно было бы посмотреть, что сделала мина с другой гусеницей, но ради этого не стоило высовываться и обходить танк со стороны деревьев. Где-то в укрытии залегли Большие Уроды с оружием. Это Уссмак знал столь же наверняка, как имя Императора.
И действительно, из-за деревьев полетели пули, отскакивая от брони. Крентел зашипел от боли.
— Командир, с вами все в порядке? — спросил Уссмак. Он по-прежнему не считал нового командира достойным преемником Встала, но как-никак Крентел был одним из Расы.
— Нет, со мной не все в порядке! — резко ответил Крентел. — Как со мной может быть все в порядке, если в руке дыра, а мои подчиненные — недоумки?
«Жаль, — подумал Уссмак, — что вместо руки тебе не заехало в голову». Подчиненные оказывали неукоснительное почтение своим начальникам: таков был образ жизни Расы. Но образ жизни Расы налагал обязанности и на начальников. Они уважали своих подчиненных за преданность. Те же, кто этого не делал, навлекали на себя несчастья.
Вместе с Уссмаком и Крентелом Телереп тоже прижался к защищающему их борту. Стрелок дернул вверх-вниз свой левый глаз, который глядел на Уссмака, показывая, что он думает о командире. Крентел оставался безучастным к раздражению, вызванному им у экипажа.
Несколько танков их подразделения остановились и повели по деревьям шквальный огонь. Град пуль и фугасных снарядов был настолько мощным, что деревья вспыхнули. Но когда Уссмак чуть высунулся, чтобы влезть в танк, остановившийся возле их подбитой машины, вокруг него вновь засвистели тосевитские пули.
Он слышал, как одна из пуль попала в цель с каким-то глухим звуком. Уссмак не мог оглянуться: в это время он пробирался через передний башенный люк и чуть не свалился на голову водителю, тот выругался.
— Только что попали в одного из ваших, — сообщил он. — Ему уже не встать.
«Неужели?..» — мелькнула в голове Уссмака безумная мысль.
Нет, Крентел, громко ругаясь, уже находился в башне. «Телереп», — понял Уссмак, и его обожгло болью. Они вместе учились, вместе с Воталом воевали на своем танке среди этих равнин, которым не было конца. Вотал мертв, не стало ни танка, ни Телерепа. А вот Крентел с его брюзжанием остался.
— Эти проклятые Большие Уроды все лучше и лучше устраивают засады, — сказал водитель подобравшего их танка.
Уссмак не ответил. Никогда еще он не чувствовал себя таким одиноким. Все, кто окружал Уссмака, исчезли, словно упавшие кусочки мозаики, и он почувствовал в душе пустоту.
Танк вновь двинулся, и это было разумно. Нечего задерживаться дольше, чем нужно: тосевитам не требуется много времени, чтобы выкинуть какую-нибудь новую каверзу.
Пустота была в душе, но не снаружи. Водительский отсек был настолько тесным, что там едва хватало место для двоих. Хуже было то, что все вокруг, начиная от сопла огнетушителя, до скобы, удерживающей на стене личное оружие водителя, оказалось жестким и имеющим острые края. Уссмак никогда этого не замечал, пока сам сидел в водительском кресле. Естественно, кресло было мягким, с пристяжными ремнями. Сейчас же он был просто груз, который бросает из стороны в сторону.
— Скверно все обернулось для вашего товарища, — сказал водитель танка, переходя на более высокую скорость. — Как они подбили вашу машину?
Уссмак начал рассказывать про тосевитское животное с миной на спине и про то, какую дорогую плату они заплатили за минутную доброту. Пока он говорил, у него перехватило дыхание. Уссмак не мог решиться рассказать даже своему товарищу по подразделению о том, что он думает о Крентеле или о Телерепе. Он беспомощно зашипел. Опять все та же пустота вокруг…
— Да, я знаю зверей, о которых вы говорите, — заметил водитель. — Теперь, думаю, нам придется убивать их, как только увидим, раз Большие Уроды стали привешивать им на спину мины. Скверно!
— Да, — ответил Уссмак и вновь умолк.
Грохот, грохот, грохот… Вскоре водитель издал резкий, недовольный звук.
— Они исчезли, — сказал он. Очнувшись, Уссмак спросил:
— Кто исчез?
Он был лишен возможности что-либо видеть сквозь смотровые перископы и не знал, что творится снаружи.
— Большие Уроды. Остались лишь две поврежденные установки для их вонючих ракет. Даже трупов нет. Должно быть, оттащили своих мертвецов подальше, затем скрылись.
Водитель выключил внутреннюю связь, затем тихо прибавил еще одну фразу:
— Вся эта поездка сюда оказалась впустую. Впустую. Это слово эхом отдалось в голове Уссмака. Впустую Крентел приказал им повернуть. Впустую подбили его танк. Впустую Телереп получил пулю. Впустую он, Уссмак, лежал сейчас, скрючившись на стальном полу, как кусок консервированного мяса. Впустую…
Глава 7
— А вы — хороший солдат.
— Да, — спокойно согласилась летчица. Она почувствовала, что надо ответить на комплимент:
— И вы — тоже. Так что вы должны понимать, почему нам нужно знать, как вы уничтожили танк ящеров.
— Это было нетрудно, — вступил в разговор Шульц. — У них замечательные танки, это факт. Но танкисты из них еще хуже, чем из ваших Иванов.
Скажи он это по-русски, сразу бы лишился всего завоеванного у колхозников расположения. А так Шульц лишь удостоился сердитого взгляда Людмилы да еще — Климента Павлюченко, который, похоже, немного понимал по-немецки.
— Он прав, — сказал Егер, и это еще больше расстроило Людмилу, поскольку она понимала, что к суждениям майора нужно относиться серьезно.
— Вы, летчица, не можете отрицать, что наши танковые войска гораздо лучше, чем ваши, иначе мы никогда бы не смогли воевать на наших «Т-3» против ваших «KB» и «Т-34». Ящеры обладают еще меньшим мастерством, чем вы, русские, но у них настолько хорошие танки, что им это не особо и нужно. Если бы у нас были такие же машины, мы бы их разбили.
«Обычная немецкая самонадеянность, — подумала Людмила. — Сознавшись, что ящеры уничтожили его роту, рассуждает о недостатках врага».
Она резко махнула в сторону самолета:
— Вам обоим придется сесть в переднюю кабину. Плечом к плечу. Если хотите, свои пистолеты можете взять с собой. Я не собираюсь отнимать у вас оружие. Но я надеюсь, что вы оставите винтовку здесь. Она там не… — Людмиле пришлось показать жестами слово «поместится». — А здесь винтовка может пригодиться колхозникам против ящеров.
Шульц бросил взгляд на Егера. У Людмилы немножко отлегло от сердца, когда она увидела, как майор едва заметно кивнул. Шульц торжественно передал Клименту Павлючен-ко винтовку. Поначалу удивившись, председатель колхоза заключил немца в медвежьи объятия. Вырвавшись из них, Шульц обшарил свои карманы, отдав все винтовочные патроны. После этого занес ногу на выступ фюзеляжа и взобрался в «У-2».
Вслед за ним в кабину влез Егер. Пространство, куда они втиснулись, было настолько узким, что они смогли там устроиться, лишь обнимая друг друга.
— Герр майор, не хотите ли меня поцеловать? — спросил Шульц.
Егер хмыкнул.
Сама Людмила забралась в заднюю кабину, где были рычаги управления самолетом. По ее сигналу один из колхозников раскрутил пропеллер «кукурузника». Неприхотливый мотор ожил сразу.
Увидев, что все колхозники отошли от взлетной полосы, Людмила отпустила тормоза и двинула руль вперед. «Кукурузнику» потребовался более длительный разбег, чем ожидала Людмила, пока он оторвался от земли. Безропотный трудяга в обычных условиях, сейчас самолет летел вяло, правильнее сказать, с ленцой. Как-никак, груз на его борту более чем втрое превышал норму. Но он все-таки летел.
Они медленно двигались на север, оставляя позади удаляющиеся колхозные домики.
***
— Полная боевая готовность! Это касается вас обоих, — предупредил Крентел из танковой башни.
— Будет исполнено, командир! — отозвался Уссмак. Водителю хотелось, чтобы их новый командир танка заткнулся и позволил экипажу выполнять свои обязанности.
— Будет исполнено!, — вслед за ним произнес Телереп. Уссмак искренне завидовал стрелку, умевшему убирать из голоса малейший намек на насмешку. Комментарии Телерепа, которые тот отпускал за глаза, заставили бы стухнуть от бешенства любое яйцо, но, когда командир был рядом, стрелок являл собой образец почтительности.
Самцы Расы учились проявлять уважение к вышестоящим с самых ранних дней, однако даже по самым высоким меркам Телереп был необычайно любезен. Возможно, его насмешки над. Крентелом, сделанные вполголоса, были реакцией на непомерное тщеславие командира. Ведь Телереп никогда не говорил с такой интонацией о Вотале ни до, ни после его гибели.
Мысли о Вотале напомнили Уссмаку о Больших Уродах, убивших его, и это воспоминание лучше любых предупреждений Крентела подстегнуло внимательность водителя. Туземцы Тосев-3 быстро сообразили, что в открытом сражении противостоять Расе они не могут. Усвоенный туземцами урок должен был заставить их сложить оружие и покориться. Так обещали офицеры солдатам, когда начались сражения.
Обещание оказалось поспешным. Большие Уроды перестали бросать своих солдат на самолетах и танках на убой, но не перестали сражаться. Поэтому сейчас танковое подразделение Расы прочесывало холодную русскую равнину в поисках отряда тосевитских партизан, которых за день до этого обнаружил разведывательный спутник.
В воздухе раздалось протяжное завывание.
— Ракеты! — крикнул Телереп.
Уссмак уже захлопнул люк у себя над головой. Металлический лязг, раздавшийся через несколько секунд в шлемофоне, сообщил, что Крентел сделал то же самое. Уссмак одобрительно оскалился: вопреки их с Телерепом предположениям новый командир не был полным идиотом.
Вокруг танка посыпались снаряды ракетного залпа. Их взрывы вздыбили землю, залепив Уссмаку один из наблюдательных перископов. Лишившись возможности вести обзор местности, на слух он мало что мог определить. Но если бы танк подбили, Уссмак узнал бы об этом первым.
Тем временем Крентел связался с базой.
— Дальность пусковой установки две тысячи двести, азимут сорок два, — скомандовал он. — Стрелок, пошлите Большим Уродам в ответ два фугасных снаряда! Это заставит их хорошенько подумать, прежде чем снова пытаться атаковать наши танки.
— Два фугасных снаряда. Будет исполнено, — бесстрастным голосом повторил Телереп.
Дважды громыхнула большая пушка, другие танки подразделения также выстрелили, но лишь по одному разу.
«Все эти командиры — дураки, — подумал Уссмак, — а Крентел — дурак вдвойне. Большие Уроды, выпустившие снаряды, вряд ли находятся возле пусковой установки. Если у них хватает мозгов, они наверняка произвели запуск с помощью дистанционного механизма, соединенного с установкой длинным электрическим проводом».
— Водитель, принять азимут сорок два, — раздалась команда Крентела. — Я хочу прикончить эту бандитскую шайку! Им не удастся действовать безнаказанно на территории, контролируемой Расой!
— Азимут сорок два. Будет исполнено, — ответил Уссмак.
— Тщательно следите за дорогой, — прибавил командир. — Здесь могут быть мины. Наш танк, как и любой другой, ценен для Расы. Проявляйте повышенное внимание.
— Будет исполнено, — повторил Уссмак. Ему хотелось, чтобы Крентел перестал суетиться, будто самка в ожидании своей первой пары яиц. Как прикажешь следить за дорогой, когда приходится вести машину почти вслепую? Он не хотел открывать люк: еще рано. У Больших Уродов была привычка производить второй залп как раз в тот момент, когда солдаты Расы успевали перевести дыхание после первого.
Но даже если бы он двигался, высунув голову в люк, вряд ли ему бы удалось разглядеть закопанную мину. Тосевиты здорово умели прятать мины под листьями, камнями или под всевозможным хламом, валяющимся вокруг с прошлых боев. Уссмак с облегчением вспомнил, что тосевитские мины рассчитаны на то, чтобы выводить из строя слабые и неуклюжие машины, которые производили Большие Уроды. Даже если бы такая мина взорвалась под его танком, вряд ли она могла причинить машине большой вред. Хотя как знать.
И действительно, на подразделение танков обрушились новые ракеты. Должно быть, Крентел открывал свой люк на башне, ибо Уссмак слышал, как командир вновь поспешно его закрыл. Водитель удивленно отставил челюсть: «Нет, все-таки новый командир не отличается сообразительностью. Хотя, если повезет, научится».
На полпути между танком и тем местом, откуда туземцы запускали свои ракеты, показались несколько невысоких тосевитских деревьев. Их листва была более тусклой, чем у деревьев на Родине. Уссмак хотел было предупредить Телерепа, чтобы тот угостил деревья пулеметной очередью, но решил смолчать. Телереп превосходно знал свое дело. К тому же…
— Стрелок, следите за теми деревьями! Не успел Уссмак подумать о том, что Крентел отдаст ненужный приказ, как командир действительно его отдал.
— Будет исполнено, командир!
И вновь Телереп продемонстрировал совершенное умение подчиняться.
Уссмак тоже вел наблюдение за деревьями. Ненужность приказа еще не делала этот приказ глупым. Если бы он сам был бандитом Больших Уродов, то разместил бы деревьях своих солдат, чтобы наблюдать за противником.
Если прежде Крентел словно читал мысли Уссмака, то теперь их прочел Телереп. Стрелок дал очередь по деревьям. Ему повезло: он убил одного или двух Больших Уродов и вспугнул еще нескольких. Уссмаку не хотелось бы самому оказаться сидящим, притаившись, на дереве, когда вокруг свистят пули.
Под деревьями что-то зашевелилось, и Уссмак это заметил. Телереп тоже. Пулемет послал туда порцию трассирующих пуль. Потом Уссмак крикнул:
— Прекратить огонь!
Поток пуль уже прекратился: Телереп очень хорошо знал свое ремесло.
— Почему перестали стрелять? — сердито спросил Крентел.
— Командир, там находится не Большой Урод. Это одно из их домашних животных, — спокойным тоном ответил стрелок. — Убивать животных — напрасная трата боеприпасов. Кроме того, для существа, покрытого шерстью, оно довольно симпатичное.
— Да, похоже, — ответил Крентел.
Уссмак был согласен с Телерепом. Он уже видел нескольких таких животных и решил, что они куда более приятны, чем их хозяева. Эти животные были изящными и к тому же отличались дружелюбием. Он слышал, как солдаты из другого подразделения приманили одного такого зверька на сырое мясо и оставили жить у себя.
— И все же я думаю, что нам надо убить это существо, — сказал Крентел.
— Пожалуйста, командир, не надо! — в один голос попросили Уссмак и Телереп. Стрелок добавил:
— Смотрите, какое приятное создание! Оно идет прямо к нам и не боится нашего танка.
— Это не делает его приятным, — заметил Крентел. — А скорее, говорит о его глупости.
Однако он не стал приказывать Телерепу убивать тосевитское животное.
Приняв молчание командира за знак согласия, Уссмак снизил скорость, чтобы дать животному возможность приблизиться. Кажется, это понравилось зверю. Животное раскрыло пасть, словно самец Расы, когда он смеется. Уссмак знал, что сейчас это животное издает резкие, отрывистые звуки, хотя и не мог их слышать через броню танка. Животное побежало прямо к машине.
Это заставило Уссмака задуматься: «А может, животное действительно настолько глупое, как говорил Крентел?» Затем водитель заметил, что к спине твари привязан квадратный пакет, из которого торчит цилиндрический стержень. Прежде он ничего подобного на этих животных не видел, и это насторожило его.
— Телереп! — резко сказал Уссмак. — Думаю, что нам действительно лучше застрелить это животное.
— Зачем? Почему? — недоуменно спросил стрелок. — Оно же…
Должно быть, теперь и он заметил пакет на спине тосевитского зверька, ибо фраза оборвалась на полуслове и застрекотал пулемет.
Но было слишком поздно. К тому времени животное уже находилось совсем близко от танка. И вдруг оно с необычайной скоростью бросилось прямо под правую гусеницу, хотя Уссмак и попытался в последнее мгновение повернуть машину в сторону. Мина взорвалась, превратив животное в красное месиво.
У Уссмака возникло ощущение, словно какой-то Большой Урод ударил его в основание хвоста тяжелым, кованым сапогом. Правый бок танка приподнялся и тут же с грохотом упал вниз. Вокруг водителя во все стороны полетели осколки горячего металла, один из которых прожег ему руку. Уссмак протяжно вскрикнул, потом начал кашлять от пены огнетушителя, хлынувшей в отсек.
Уссмак подвигал рукой. Ранена, но действует. Он проверил управление. Рукоятка дернулась, и ужасный скрежет послышался с правого борта машины. От ярости Уссмак щелкнул челюстями, ругаясь самыми последними словами, какие только знал. Потом он сообразил, что Крентел и Телереп оба орут:
— Что случилось? Ты в порядке? Что с танком?
— У нас взрывом снесло гусеницу, пусть духи блаженной памяти Императоров навсегда проклянут тосевитов, — ответил Уссмак. Он глотнул ртом воздух пополам с остатками пены и сообщил более спокойным тоном:
— Командир, наш танк поврежден. Полагаю, у нас нет иного выбора, кроме как покинуть его.
С этими словами он рванул крышку люка у себя над головой.
— Пусть будет исполнено, — согласился Крентел. И добавил злорадно:
— Я же говорил вам, что нужно убить этого тосевитского зверя!
Поскольку командир был прав, его упрек жалил еще сильнее. Но от этого, по мнению Уссмака, как командир танка Крентел не становился лучше.
Водитель с трудом выбрался из отсека — правая рука отказывалась выдерживать вес тела. Уссмак соскользнул вниз, прячась с левой стороны танка. Интересно было бы посмотреть, что сделала мина с другой гусеницей, но ради этого не стоило высовываться и обходить танк со стороны деревьев. Где-то в укрытии залегли Большие Уроды с оружием. Это Уссмак знал столь же наверняка, как имя Императора.
И действительно, из-за деревьев полетели пули, отскакивая от брони. Крентел зашипел от боли.
— Командир, с вами все в порядке? — спросил Уссмак. Он по-прежнему не считал нового командира достойным преемником Встала, но как-никак Крентел был одним из Расы.
— Нет, со мной не все в порядке! — резко ответил Крентел. — Как со мной может быть все в порядке, если в руке дыра, а мои подчиненные — недоумки?
«Жаль, — подумал Уссмак, — что вместо руки тебе не заехало в голову». Подчиненные оказывали неукоснительное почтение своим начальникам: таков был образ жизни Расы. Но образ жизни Расы налагал обязанности и на начальников. Они уважали своих подчиненных за преданность. Те же, кто этого не делал, навлекали на себя несчастья.
Вместе с Уссмаком и Крентелом Телереп тоже прижался к защищающему их борту. Стрелок дернул вверх-вниз свой левый глаз, который глядел на Уссмака, показывая, что он думает о командире. Крентел оставался безучастным к раздражению, вызванному им у экипажа.
Несколько танков их подразделения остановились и повели по деревьям шквальный огонь. Град пуль и фугасных снарядов был настолько мощным, что деревья вспыхнули. Но когда Уссмак чуть высунулся, чтобы влезть в танк, остановившийся возле их подбитой машины, вокруг него вновь засвистели тосевитские пули.
Он слышал, как одна из пуль попала в цель с каким-то глухим звуком. Уссмак не мог оглянуться: в это время он пробирался через передний башенный люк и чуть не свалился на голову водителю, тот выругался.
— Только что попали в одного из ваших, — сообщил он. — Ему уже не встать.
«Неужели?..» — мелькнула в голове Уссмака безумная мысль.
Нет, Крентел, громко ругаясь, уже находился в башне. «Телереп», — понял Уссмак, и его обожгло болью. Они вместе учились, вместе с Воталом воевали на своем танке среди этих равнин, которым не было конца. Вотал мертв, не стало ни танка, ни Телерепа. А вот Крентел с его брюзжанием остался.
— Эти проклятые Большие Уроды все лучше и лучше устраивают засады, — сказал водитель подобравшего их танка.
Уссмак не ответил. Никогда еще он не чувствовал себя таким одиноким. Все, кто окружал Уссмака, исчезли, словно упавшие кусочки мозаики, и он почувствовал в душе пустоту.
Танк вновь двинулся, и это было разумно. Нечего задерживаться дольше, чем нужно: тосевитам не требуется много времени, чтобы выкинуть какую-нибудь новую каверзу.
Пустота была в душе, но не снаружи. Водительский отсек был настолько тесным, что там едва хватало место для двоих. Хуже было то, что все вокруг, начиная от сопла огнетушителя, до скобы, удерживающей на стене личное оружие водителя, оказалось жестким и имеющим острые края. Уссмак никогда этого не замечал, пока сам сидел в водительском кресле. Естественно, кресло было мягким, с пристяжными ремнями. Сейчас же он был просто груз, который бросает из стороны в сторону.
— Скверно все обернулось для вашего товарища, — сказал водитель танка, переходя на более высокую скорость. — Как они подбили вашу машину?
Уссмак начал рассказывать про тосевитское животное с миной на спине и про то, какую дорогую плату они заплатили за минутную доброту. Пока он говорил, у него перехватило дыхание. Уссмак не мог решиться рассказать даже своему товарищу по подразделению о том, что он думает о Крентеле или о Телерепе. Он беспомощно зашипел. Опять все та же пустота вокруг…
— Да, я знаю зверей, о которых вы говорите, — заметил водитель. — Теперь, думаю, нам придется убивать их, как только увидим, раз Большие Уроды стали привешивать им на спину мины. Скверно!
— Да, — ответил Уссмак и вновь умолк.
Грохот, грохот, грохот… Вскоре водитель издал резкий, недовольный звук.
— Они исчезли, — сказал он. Очнувшись, Уссмак спросил:
— Кто исчез?
Он был лишен возможности что-либо видеть сквозь смотровые перископы и не знал, что творится снаружи.
— Большие Уроды. Остались лишь две поврежденные установки для их вонючих ракет. Даже трупов нет. Должно быть, оттащили своих мертвецов подальше, затем скрылись.
Водитель выключил внутреннюю связь, затем тихо прибавил еще одну фразу:
— Вся эта поездка сюда оказалась впустую. Впустую. Это слово эхом отдалось в голове Уссмака. Впустую Крентел приказал им повернуть. Впустую подбили его танк. Впустую Телереп получил пулю. Впустую он, Уссмак, лежал сейчас, скрючившись на стальном полу, как кусок консервированного мяса. Впустую…
Глава 7
Сэм Иджер высунулся из-за почерневшей груды кирпичей, которые еще совсем недавно были задней стеной ателье химчистки. Ее вывеска валялась посреди Мейн-стрит. Иджер спешно пригнулся опять. В воздухе, рыча, двигался вертолет ящеров. «Космические Захватчики» (именно так, называя их с большой буквы, думал о них Сэм) пытались выбить американские войска из Эмбоя и загнать в западню у берега Грин-ривер. Там люди окажутся легкой добычей.
В небе раздался шум — Иджер тут же распластался на траве. Этот урок он усвоил еще до принятия присяги. Затем он «закрепил» пройденное, увидев, как парня, что находился в нескольких футах от него и не поторопился слиться с землей, превратило в кровавое месиво.
Однако шум исходил от поршневых двигателей двух «ястребов» — истребителей «Р-40», летевших наперехват вертолету. Застрочили пулеметы истребителей. Иджер снова высунул голову. Вертолет отстреливался, делая разворот и намереваясь скрыться. Реактивные самолеты ящеров были почти неуязвимы, но транспортные вертолеты — совсем иное дело.
— «Ястребы» со свистом пронеслись мимо вертолета — один справа, другой слева. Они совершили крутой вираж и снова устремились в атаку, но этого не потребовалось. У машины ящеров из мотора вырвался дым, и вертолет приземлился, почти упав на землю. Выбравшиеся оттуда ящеры разбежались в разные стороны.
Иджер нахмурился, наблюдая, как ящеры покидают поврежденный вертолет.
— Наши слишком быстро улетели, — недовольно обронил он. — Не смогли их уложить.
Остолоп Дэниелс щелкнул затвором своей винтовки «спрингфилд», вставляя туда новый патрон.
— Похоже, доканчивать придется нам, верно? Несмотря на жирок, он резво побежал вперед. Иджер поспешил вслед за Остолопом. У него теперь тоже была винтовка, доставшаяся ему от человека, которому она больше никогда не понадобится. На ферме, где Сэм вырос, он стрелял из отцовского ружья двадцать второго калибра по консервным банкам, сусликам и пролетавшим мимо воронам. Боевое оружие оказалось тяжелее и с более сильной отдачей, но это было не главным, что отличало те давно прошедшие дни от нынешних. Когда Сэм стрелял по жестянкам, сусликам или воронам, те не отстреливались.
Где-то поблизости от пересечения Мейн-стрит с шоссе — 52 зарокотал тяжелый пулемет. От вертолета ящеров посыпались осколки, ярко вспыхивая в лучах солнца. Сами ящеры укрылись с быстротой и проворством, присушим земным ящерицам. Вскоре они открыли ответный огонь.
Кажется, там, за узорчатой оградой, что-то шевельнулось. Иджер не стал терять времени. Он прижал винтовку к плечу и выстрелил. Прежде чем снова взглянуть в сторону ограды, он переполз на новую позицию. Теперь там ничего не двигалось.
В воздухе опять раздался гул, на этот раз с юго-запада. Иджер выстрелил в приближающийся вертолет, но тот был слишком далеко. Из-под брюха машины вырвалось пламя. Закричав от страха, Иджер зарылся лицом в траву и грязь.
Вокруг него начали падать ракеты — огненные струи хлестали по американским позициям. Тяжелый пулемет умолк.
Еще один звук, послышавшийся в небе, означал возвращение «ястребов». Их пулеметы ударили по второму вертолету. На этот раз ребята сделали свою работу как следует. Машина упала на бок и превратилась в огненный шар. В синеву неба пополз дым. Дыма было меньше, чем когда горели подбитые самолеты людей: ящеры использовали более чистое топливо. Но сейчас горело не только топливо. Сиденья, краска, боеприпасы, тела команды… все превращалось в дым.
С криками «ура» американцы кинулись на ящеров.
— Осторожнее, вы, дурачье! — орал сержант Шнейдер, пытаясь перекричать шум сражения. — Пригибайтесь!
И словно в подтверждение его слов, кто-то из солдат упал, раскинув руки.
«Ястребы» вернулись, чтобы прикончить оставшихся на земле ящеров. Из-за валуна, что находился на лужайке посреди Мейн-стрит и отмечал место, где когда-то выступал Линкольн, вылетела и взвилась огненным столбом ракета.
«Р-40» попытался ускользнуть, но мастерства не хватило. Ракета сбила самолет.
— Будь я проклят, если это зрелище не напоминает фейерверк в День независимости, особенно весь этот грохот, — сказал Дэниелс.
— Она летела так, словно у нее были глаза, — произнес Иджер, раздумывая над маневрами ракеты в воздухе. — Интересно, как им удается такое?
— Сейчас меня больше волнует, буду ли я живым завтра в это же время,
— ответил ему Остолоп.
Иджер кивнул, однако червь любопытства продолжал его точить. Он вспомнил, что в «Эстаундинге» не раз писалось о самонаводящихся ракетах. В тот вечер, когда впервые появились космические захватчики, Сэм понял, что жить среди мира научной фантастики — вещь куда более странная и несравненно более опасная, чем просто читать об этом.
В небе послышались какое-то шипение, свист: звук напоминал подходящий к станции поезд. Среди наступавших ящеров разорвался артиллерийский снаряд, затем другой и третий. Вверх взлетели фонтаны земли. Вражеский огонь утих. Иджер не знал, что с ящерами: убиты, ранены или это просто маневр, но он воспользовался передышкой, чтобы подползти к ним поближе. И заодно — к тому месту, куда падали снаряды. Лучше бы эта мысль не приходила к нему в голову, однако Сэм продолжал ползти.
Над головой промчался самолет ящеров, направляясь на восток. Иджер сжался, однако пилот не стал тратить время настоль ничтожную цель, как одиночный солдат. Несомненно, его больше интересовала батарея полевой артиллерии. Снаряды продолжали падать еще где-то в течение минуты, может двух, затем пушки разом смолкли.
Однако к этому времени Иджер вместе с остальными американскими солдатами уже пробрались к позиции ящеров.
— Сдавайтесь! — закричал сержант Шнейдер.
Иджер был уверен, что сержант напрасно старается: откуда этим ящерам знать английский? Да хотя бы и знали, неужели они сдадутся? Из всех известных Иджеру народов они больше всего напоминали японцев — по крайней мере, были такими же низкорослыми я любили подлые атаки. Японцы ни за что не сдавались, с чего бы это делать ящерам?
Кто-то из этих тварей все же немного знал английский.
— Не ссдаваца, — послышалось в ответ сухое шипение, от которого у Иджера волосы встали дыбом.
Автоматная очередь добавила восклицательный знак.
Стреляли совсем неподалеку. Иджер выхватил гранату, выдернул чеку и метнул в том направлении. Граната полетела к забору из бетонных плит, за которым, видимо, скрывались нежелавшие сдаваться ящеры.
Граната с грохотом взорвалась. Прежде чем стихло эхо, Иджер подскочил к серому забору. Он поднял винтовку над головой и вслепую несколько раз выстрелил. Если вражеский солдат не был серьезно ранен, Сэм хотел нагнать на него как можно больше страху. Затем он перемахнул через ограждение и оказался в начале узкого прохода.
Ящер корчился на земле. Он был очень тяжело ранен. Его красная, почти как у людей, кровь заливала гравий дорожки. Желудок Иджера стало медленно стягивать петлей. Сэм никогда не думал, что предсмертные муки существа из другого мира так подействуют на него. Раненый пришелец бормотал что-то на своем непостижимом языке. Иджер не знал, что это может означать: проклятие или мольбу о пощаде. Ему хотелось лишь избавить чужака от страданий и заставить умолкнуть. Иджер поднял винтовку и выстрелил ящеру в голову.
Пришелец один или два раза дернулся, затем застыл. Иджер с облегчением вздохнул. Он слишком поздно подумал о том, что у ящеров мозг совсем не обязательно должен располагаться в голове. Интересно, приходила ли подобная мысль кому-либо из солдат, что сражались поблизости? Скорее всего нет: поклонников научной фантастики было не так уж много. А поскольку атака удалась, подобное обстоятельство не имело значения.
В небе раздался шум — Иджер тут же распластался на траве. Этот урок он усвоил еще до принятия присяги. Затем он «закрепил» пройденное, увидев, как парня, что находился в нескольких футах от него и не поторопился слиться с землей, превратило в кровавое месиво.
Однако шум исходил от поршневых двигателей двух «ястребов» — истребителей «Р-40», летевших наперехват вертолету. Застрочили пулеметы истребителей. Иджер снова высунул голову. Вертолет отстреливался, делая разворот и намереваясь скрыться. Реактивные самолеты ящеров были почти неуязвимы, но транспортные вертолеты — совсем иное дело.
— «Ястребы» со свистом пронеслись мимо вертолета — один справа, другой слева. Они совершили крутой вираж и снова устремились в атаку, но этого не потребовалось. У машины ящеров из мотора вырвался дым, и вертолет приземлился, почти упав на землю. Выбравшиеся оттуда ящеры разбежались в разные стороны.
Иджер нахмурился, наблюдая, как ящеры покидают поврежденный вертолет.
— Наши слишком быстро улетели, — недовольно обронил он. — Не смогли их уложить.
Остолоп Дэниелс щелкнул затвором своей винтовки «спрингфилд», вставляя туда новый патрон.
— Похоже, доканчивать придется нам, верно? Несмотря на жирок, он резво побежал вперед. Иджер поспешил вслед за Остолопом. У него теперь тоже была винтовка, доставшаяся ему от человека, которому она больше никогда не понадобится. На ферме, где Сэм вырос, он стрелял из отцовского ружья двадцать второго калибра по консервным банкам, сусликам и пролетавшим мимо воронам. Боевое оружие оказалось тяжелее и с более сильной отдачей, но это было не главным, что отличало те давно прошедшие дни от нынешних. Когда Сэм стрелял по жестянкам, сусликам или воронам, те не отстреливались.
Где-то поблизости от пересечения Мейн-стрит с шоссе — 52 зарокотал тяжелый пулемет. От вертолета ящеров посыпались осколки, ярко вспыхивая в лучах солнца. Сами ящеры укрылись с быстротой и проворством, присушим земным ящерицам. Вскоре они открыли ответный огонь.
Кажется, там, за узорчатой оградой, что-то шевельнулось. Иджер не стал терять времени. Он прижал винтовку к плечу и выстрелил. Прежде чем снова взглянуть в сторону ограды, он переполз на новую позицию. Теперь там ничего не двигалось.
В воздухе опять раздался гул, на этот раз с юго-запада. Иджер выстрелил в приближающийся вертолет, но тот был слишком далеко. Из-под брюха машины вырвалось пламя. Закричав от страха, Иджер зарылся лицом в траву и грязь.
Вокруг него начали падать ракеты — огненные струи хлестали по американским позициям. Тяжелый пулемет умолк.
Еще один звук, послышавшийся в небе, означал возвращение «ястребов». Их пулеметы ударили по второму вертолету. На этот раз ребята сделали свою работу как следует. Машина упала на бок и превратилась в огненный шар. В синеву неба пополз дым. Дыма было меньше, чем когда горели подбитые самолеты людей: ящеры использовали более чистое топливо. Но сейчас горело не только топливо. Сиденья, краска, боеприпасы, тела команды… все превращалось в дым.
С криками «ура» американцы кинулись на ящеров.
— Осторожнее, вы, дурачье! — орал сержант Шнейдер, пытаясь перекричать шум сражения. — Пригибайтесь!
И словно в подтверждение его слов, кто-то из солдат упал, раскинув руки.
«Ястребы» вернулись, чтобы прикончить оставшихся на земле ящеров. Из-за валуна, что находился на лужайке посреди Мейн-стрит и отмечал место, где когда-то выступал Линкольн, вылетела и взвилась огненным столбом ракета.
«Р-40» попытался ускользнуть, но мастерства не хватило. Ракета сбила самолет.
— Будь я проклят, если это зрелище не напоминает фейерверк в День независимости, особенно весь этот грохот, — сказал Дэниелс.
— Она летела так, словно у нее были глаза, — произнес Иджер, раздумывая над маневрами ракеты в воздухе. — Интересно, как им удается такое?
— Сейчас меня больше волнует, буду ли я живым завтра в это же время,
— ответил ему Остолоп.
Иджер кивнул, однако червь любопытства продолжал его точить. Он вспомнил, что в «Эстаундинге» не раз писалось о самонаводящихся ракетах. В тот вечер, когда впервые появились космические захватчики, Сэм понял, что жить среди мира научной фантастики — вещь куда более странная и несравненно более опасная, чем просто читать об этом.
В небе послышались какое-то шипение, свист: звук напоминал подходящий к станции поезд. Среди наступавших ящеров разорвался артиллерийский снаряд, затем другой и третий. Вверх взлетели фонтаны земли. Вражеский огонь утих. Иджер не знал, что с ящерами: убиты, ранены или это просто маневр, но он воспользовался передышкой, чтобы подползти к ним поближе. И заодно — к тому месту, куда падали снаряды. Лучше бы эта мысль не приходила к нему в голову, однако Сэм продолжал ползти.
Над головой промчался самолет ящеров, направляясь на восток. Иджер сжался, однако пилот не стал тратить время настоль ничтожную цель, как одиночный солдат. Несомненно, его больше интересовала батарея полевой артиллерии. Снаряды продолжали падать еще где-то в течение минуты, может двух, затем пушки разом смолкли.
Однако к этому времени Иджер вместе с остальными американскими солдатами уже пробрались к позиции ящеров.
— Сдавайтесь! — закричал сержант Шнейдер.
Иджер был уверен, что сержант напрасно старается: откуда этим ящерам знать английский? Да хотя бы и знали, неужели они сдадутся? Из всех известных Иджеру народов они больше всего напоминали японцев — по крайней мере, были такими же низкорослыми я любили подлые атаки. Японцы ни за что не сдавались, с чего бы это делать ящерам?
Кто-то из этих тварей все же немного знал английский.
— Не ссдаваца, — послышалось в ответ сухое шипение, от которого у Иджера волосы встали дыбом.
Автоматная очередь добавила восклицательный знак.
Стреляли совсем неподалеку. Иджер выхватил гранату, выдернул чеку и метнул в том направлении. Граната полетела к забору из бетонных плит, за которым, видимо, скрывались нежелавшие сдаваться ящеры.
Граната с грохотом взорвалась. Прежде чем стихло эхо, Иджер подскочил к серому забору. Он поднял винтовку над головой и вслепую несколько раз выстрелил. Если вражеский солдат не был серьезно ранен, Сэм хотел нагнать на него как можно больше страху. Затем он перемахнул через ограждение и оказался в начале узкого прохода.
Ящер корчился на земле. Он был очень тяжело ранен. Его красная, почти как у людей, кровь заливала гравий дорожки. Желудок Иджера стало медленно стягивать петлей. Сэм никогда не думал, что предсмертные муки существа из другого мира так подействуют на него. Раненый пришелец бормотал что-то на своем непостижимом языке. Иджер не знал, что это может означать: проклятие или мольбу о пощаде. Ему хотелось лишь избавить чужака от страданий и заставить умолкнуть. Иджер поднял винтовку и выстрелил ящеру в голову.
Пришелец один или два раза дернулся, затем застыл. Иджер с облегчением вздохнул. Он слишком поздно подумал о том, что у ящеров мозг совсем не обязательно должен располагаться в голове. Интересно, приходила ли подобная мысль кому-либо из солдат, что сражались поблизости? Скорее всего нет: поклонников научной фантастики было не так уж много. А поскольку атака удалась, подобное обстоятельство не имело значения.