Тертлдав Гарри. Флот вторжения (Книга 2)

   Охранники подвели Йенса к столу, за которым в прошлый раз его допрашивал Гник. Тот уже находился на месте. Наверное, у него был чин лейтенанта - или как это у них там называлось. В левой руке Гник держал какой-то предмет.
   - Пит Смит, открывать ваш рот, - без всяких прелюдий потребовал Гник.
   - Что? - удивленно спросил Йенс.
   - Я говорить, открывать ваш рот. Вы не понимать ваш родной речь?^.
   - Нет, верховный начальник... то есть да, верховный начальник.
   Йенс решил не препираться и открыл свой рот. Когда со всех сторон тебя окружают вооруженные ящеры, иного выхода нет.
   Гник начал приближаться к нему, продолжая держать в левой руке непонятное устройство. Затем он остановился.
   - Вы, "Большой Уроды, слишком высокий, - недовольно произнес он.
   Шустрый, как и земные рептилии, давшие название этим пришельцам из иного мира, Гник вскарабкался на стул, вставил трубку прибора Ларсену в рот и нажал кнопку
   Устройство ящеров зашипело, как змея. Йенсу обожгло язык струёй какой-то жидкости.
   - Ой! - вскрикнул он и непроизвольно отскочил назад. - Черт побери, что вы со мной сделали?
   - Делать вам инъекция, - ответил Гник. Хорошо, что он хоть не рассердился на реакцию Йенса. - Теперь мы установить правда.
   - Сделали мне инъекцию? Но...
   По представлениям Йенса, уколы всегда были связаны с иглами. Потом он внимательнее пригляделся к чешуйчатой коже Гника. Проткнет ли ее шприц? Этого Йенс не знал. Единственные досягаемые мягкие ткани у ящеров находились во рту. Должно быть, с помощью сжатого газа Гник ввел ему в организм какой-то препарат. Но какой?
   - Установить правду? - спросил он.
   - Новый средство с наша база, - хвастливо сообщил Гник. - Теперь вы не солгать мне. Инъекция это не допустить.
   "Ну и ну", - подумал Йенс. Пот, струящийся у него со лба, теперь был вызван отнюдь не жарой в помещении. В голове шумело, как от выпитого виски. Йенсу требовалось прилагать определенные усилия, чтобы окружающий мир не раздваивался.
   - Можно мне сесть? - спросил он.
   Гник спрыгнул со стула. Ларсен плюхнулся на сиденье. Кажется, ноги отказывались его держать. "Чего это они?" - вяло подумал он.
   В течение нескольких минут Гник стоял и ждал - вероятно, хотел, чтобы препарат оказал максимальное воздействие. Ларсена занимало, не вывернет ли из него все консервы, которые он недавно съел. Разум существовал отдельно от тела. Ощущение было такое, словно он наблюдает за собой с потолка.
   - Как ваш имя? - спросил Гник.
   "Как мое имя?" - задумался Йенс. Какой замечательный вопрос. Он хотел захихикать, но на это не хватило сил. И все же, как это он называл себя только что? Наконец он вспомнил и ощутил себя победителем.
   - Пит Смит, - с гордостью произнес Йенс.
   Гник зашипел. Минуты две он о чем-то переговаривался с остальными ящерами. Затем вновь повернул свои бугорчатые глаза к Ларсену.
   - Куда вы направляться, когда мы поймать вас на этот... предмет?
   Он по-прежнему не мог вспомнить, как будет по-английски "велосипед".
   - Я... я ехал навестить моих родственников, живущих к западу от Монтпельера.
   Йенсу было нелегко придерживаться своей легенды, но он все же справился с этим. Возможно, он уже так часто рассказывал ее, что сам начал считать правдой. А может, средство ящеров было не настолько эффективным, как они думали. В бульварных фантастических романах дела обстояли довольно просто: сегодня что-то придумываешь, завтра это создаешь, а послезавтра - пользуешься созданным. В реальном мире все обстояло иначе, в чем Йенс постоянно убеждался, работая в Метлабе. Обычно природа оказывалась менее податливой, чем ее рисовали сочинители дешевого чтива.
   Гник снова зашипел. Возможно, убедился, что его препарат далеко не так всемогущ, как он думал. Может, уверен, что Йенс нагло ему врет, и этому чешуйчатому дознавателю стало очень неприятно, что и с помощью укола он не вытащил из землянина ничего нового. Однако этот ящер был не только упрям, но вдобавок и хитер.
   - Рассказывать мне еще про самец из ваша племенной группа, этот ваш родственник Оскар.
   - Его зовут.. его зовут Улаф, - сказал Йенс, вовремя почуяв ловушку. - Это сын брата моего отца.
   Он быстро перечислил имена вымышленных членов семьи придуманного им Улафа. Йенс надеялся, что это удержит Гиика от попыток подловить его на них. Заодно он сам прочнее их запомнит.
   Ящеры снова начали переговариваться. Через какое-то время Гник сказал по-английски:
   - Мы до сих пор ничего не узнавать об этот... эти ваш родственники.
   - Я здесь ни при чем, - ответил Ларсен. - Могу лишь предположить, что, вероятно, вы их убили. Но я надеюсь, что нет.
   - Больше вероятно, что их соседи не рассказывать нам, кто они есть. Неужели Гник произнес эти слова примирительным тоном? Йенс не знал, что у ящеров считается примирительным тоном, а потому не мог быть уверен. Некоторый из ваш Большой Уроды не испытывать любовь к Раса.
   - Почему вы так считаете? - спросил Йенс.
   - Причина этот явление есть непонятный, - ответил Гник с тихой серьезностью, что Йенс испытал даже некоторую жалость к ящеру.
   "Неужели они такие глупые?" - подумал он. Но ящеры не были глупыми, о нет. Иначе они бы не прилетели на Землю, не научились бы делать и сбрасывать атомные бомбы. Правда, они здорово наивны. Неужели они ожидали, что здесь их будут приветствовать как освободителей?
   Находясь в состоянии легкой эйфории, вызванной ^разоблачающим" зельем ящеров, Ларсен все же немного тревожился. Что, если ящеры отпустят его, а сами начнут следить, на какую ферму и к каким родственникам он отправится? Это было бы наилучшим способом изобличить его как лжеца. Впрочем, лучшим ли? Он всегда мог ткнуть пальцем в развалины какого-нибудь дома и заявить, что Улаф и его мифическая семья жили здесь.
   Ящеры еще пошипели между собой. Энергичным движением руки Гник прервал дебаты. Он перевел свои глаза на Ларсена:
   - То, что вы говорить под действием препарат, должен быть правда. Так мне сказать мой начальство, значит, так оно должен быть. А если это есть правда, вы не быть... не представлять опасность для Раса. Вам разрешать идти. Забирать вещи, который ваши, и продолжать путь, Пит Смит.
   - Что, прямо сейчас? - вырвалось у Ларсена. Опомнившись, он тут же прикусил язык и чуть не завопил от боли - язык саднило после "инъекции". Неужели он хочет, чтобы ящеры передумали? Черта с два! Следующий вопрос Йенса был куда более практическим:
   - Где мой велосипед?
   Гник понял это слово, хотя сам постоянно его забывал.
   - Он будет доставляться туда, где вы находиться под стража.
   К эйфории, вызванной препаратом, добавилось собственное, неподдельное ликование Йенса. Он быстро накинул пальто и как на крыльях полетел к церкви. Когда он оказался внутри, на него градом посыпались вопросы:
   - Что случилось? Что им было от тебя нужно?
   - Меня отпускают, - ответил он просто. Йенс до сих пор не верил своему везению. Еще в Уайт-Салфер-Спрингс полковник Гроувз (или генерал Маршалл?) говорил ему, что по своей зависимости от указаний вышестоящего начальства ящеры еще хуже русских. Боссы Гника сказали ему, что показания, данные под действием препарата, являются подлинной правдой и для него их слова стали Священным Писанием. Пока вышестоящие начальники оказывались правы, такая система была довольно хороша. Но когда они ошибались...
   Половина пленных бросилась к Йенсу, чтобы похлопать его по спине и пожать руку. Поцелуй Сэл был настолько выразительным, что Йенс невольно обнял ее.
   - Повезло же тебе, дурень, - наконец прошептала она и отошла.
   - Да, - очумело пробормотал он.
   Йенсу вдруг расхотелось покидать это место... потянуло остаться хотя бы на одну ночь. Но нет. Если он не уберется, пока его отпускают, ящеров непременно заинтересует причина, почему он задержался и они могут изменить свое решение. Так что нечего к думать об этом.
   Йенс протиснулся сквозь дружелюбно настроенное тесное кольцо его недавних сотоварищей, чтобы забрать веши со скамейки, которую он привык называть своей. Надевая рюкзак, он только сейчас обратил внимание на тех мужчин и женщин, которые не торопились желать ему удачи. Честно говоря, они смотрели на Йенса с оттенком ненависти. Некоторые из них (не только женщины, но даже мужчины) отвернулись, чтобы он не видел, как они плачут. Ларсен со всех ног бросился к двери. Если бы ящеры и разрешили, он ни за что не остался бы здесь еще на одну ночь, даже ради Сал и всех ее жарких ласк. Всего несколько секунд, полных зависти и злости, - это больше, чем Йенс мог выдержать.
   Ящеры оказались достаточно оперативными. Когда он вышел, один из них уже стоял с его велосипедом. Забираясь в седло, Йенс бросил последний взгляд на бледные, изможденные лица, жадно смотрящие из церковных окон на свободу, которую эти люди не могли разделить с ним. Йенс ожидал пережить в момент своего освобождения любые другие чувства, но только не стыд. Он нажал на педали. Из-под колес полетел снег.
   Вскоре Фиат остался позади.
   Не прошло и часа, как Йенс сделал привал. Он выбился из формы, в которой находился до своего ареста и плена.
   - А ну-ка давай двигать, не то закоченеешь, - сказал он вслух.
   В отличие от физической сноровки, привычка разговаривать с собой вернулась почти сразу.
   Когда Йенс увидел на указателе слово "Монтпельер", то благоразумно объехал этот город, выбирая окольные тропинки, затем вернулся на шоссе-18. Несколько следующих дней миновали без всяких неожиданностей. Йенс обогнул также и Мэрион, зато проехал прямо через Суитсер, Конверс, Во-пеконг и Галвстон. Когда ему хотелось есть, он находил что-то из еды. Когда уставал, его как будто специально ожидал сеновал или заброшенный фермерский дом.
   Однажды Йенс нашел в ящике комода пачку сигарет "Филип Моррис". Он уже и не помнил, когда в последний раз держал в руках сигарету. Словно желая наверстать упущенное, Йенс впал в неистовство и накурился почти - до головокружения и тошноты.
   - Так тебе и надо, - сказал он себе, когда в течение следующего дня его мучил кашель.
   На дорогах центральной Индианы люди встречались ему редко, и это очень устраивало Йенса. Ящеры попадались еще реже, что радовало его намного больше. Как бы он смог объяснить свое пребывание здесь, за много миль к западу от того места, которое назвал Гнику? Удача не оставляла его, и объяснений тому он искать не хотел.
   Среди этих пустынных зимних просторов война между людьми и ящерами казалась чем-то далеким (хотя не что иное, как война, опустошило эти места). Правда, раза два, где-то вдалеке. Йенс слышал перестрелку: достаточно редкие залпы из боевых (а может, и спортивных) винтовок и ответные очереди автоматического оружия ящеров. И один или два раза у него над головой с визгом пролетали самолеты пришельцев, прочерчивая белые борозды в небе.
   Где-то между городками Дельфы и Янг-Америка ухо Ларсена уловило новый звук - звук периодических разрывов. Чем дальше на запад он двигался, тем громче становились эти разрывы. Примерно через полчаса с того момента, как он впервые услышал этот звук, Йенс вскинул голову, словно преследуемый охотниками зверь, который почуял запах.
   - Да это же артиллерия! - воскликнул он.
   Йенса охватило волнение. Артиллерия означала, что люди продолжают воевать с ящерами, и на более серьезном уровне, нежели партизанские вылазки. Но она также означала и опасность, ибо снаряды летели оттуда, куда он ехал.
   Проехав дальше, Йенс понял, что артиллерийская дуэль ведется не слишком интенсивно. Несколько снарядов с одной стороны, несколько ответных выстрелов. Он миновал батарею ящеров. Их орудия не прицеплялись к машинам, а были установлены на гусеничных шасси наподобие танковых. Расчет ящеров, обслуживающий батарею, не обратил на него никакого внимания.
   Вскоре после этого Йенсу стали попадаться искореженные остовы боевых машин, большинство из которых сейчас были похожи на диковинные снежные сугробы. Дорога, до сих пор такая ровная, запестрела не то что выбоинами, но воронками от снарядов. Чувствовалось, что бои шли здесь совсем недавно.
   Йенс успел слезть с велосипеда прежде, чем въехал в запорошенную снегом воронку. На него навалилось уныние. Неужели после того, как он с такой лёгкостью миновал занятую ящерами территорию, его задержат люди? Он уже начинал верить, что вскоре доберется до Чикаго. Дать надежде чуть-чуть окрепнуть и вдруг разом лишиться ее - такое казалось Йенсу жестоким и нечестным.
   Потом на его пути возник первый пояс заграждений из ржавой колючей проволоки. Ее вид напоминал фильмы о Первой мировой войне.
   - И как прикажете продираться через все это? - требовательно спросил Ларсен у равнодушного мира. - Мне что, перелетать по воздуху вместе с велосипедом?
   Шипение, свист, завывание... удар! Слева от Йенса вверх взметнулись комья мерзлой земли вместе с осколками снаряда. Один из них срезал несколько спиц на переднем колесе. С такой же легкостью он мог бы срезать ногу Йенса. Неожиданно артиллерийская перестрелка сделалась для него предельно реальной. Теперь это уже не были абстрактные снаряды, летающие взад-вперед согласно законам ньютоновской механики с поправкой на сопротивление воздушной среды. Упади один снаряд поближе (пусть не поближе, а просто разлетись осколки по-иному), ему бы больше не пришлось тревожиться насчет дороги в Чикаго.
   Сверху опять послышался звук, чем-то похожий на пыхтение товарного поезда. На этот раз Ларсен нырнул в снег прежде, чем упал снаряд. Тот разорвался где-то в гуще колючей проволоки, и ее клочки, вероятно, тоже взмыли в воздух. "Неважно, что шмякнет по тебе, в любом случае приятного мало", - заключил Йенс.
   Он осторожно поднял голову, надеясь, что снаряд расчистил путь через проволоку. Молодые англичане, воевавшие на Сомме, точнее, уцелевшая их часть сказала бы Йенсу, что он понапрасну расточает свой оптимизм. Танки еще могут крушить проволочные заграждения, но только не снаряды.
   Как же тогда пробраться? Поблизости то и дело падали снаряды, и Йенсу очень не хотелось вставать и искать какой-либо проход сквозь проволочные джунгли. Он повернул голову, чтобы посмотреть, как далеко на север и запад тянутся заграждения. Во всяком случае дальше, чем позволяло видеть его отличное зрение. Может, отсюда до самого Чикаго проходит ничейная земля? Чем черт не шутит, может, и так.
   - А ну-ка, дружище, прекрати вертеть башкой, если не хочешь, чтобы я проделал в ней вентиляционное отверстие тридцатого калибра.
   Голос исходил оттуда, куда Ларсен не смотрел. Йенс послушно застыл.
   - Годится, - сказал голос. - Теперь поворачивайся ко мне, медленно и без рывков. И чтобы лапы твои я тоже постоянно видел.
   Йенс повернулся медленно и без рывков. В пяти футах, появившись, словно гриб после дождя, лежал распластавшись человек в хаки и металлической каске. Его винтовка была направлена прямо в грудь Йенса.
   - Боже, как хорошо снова увидеть человека с винтовкой, - сказал Йенс.
   - Заткнись, - велел солдат. Его "спрингфилд" не шелохнулся. - Ну что, снюхался с ящерами и шпионишь для них?
   - Как? Ты что, спятил?
   - На прошлой неделе мы шлепнули двоих, - красноречиво заметил солдат.
   Жуткий холод пронзил нутро. Этот парень не шутил. Йенс сделал новую попытку:
   - Я не шпион и могу доказать. Ей-богу. .
   - Расскажи это птичкам, приятель. Меня на такое не купишь.
   - Да ты хоть выслушаешь меня, черт тебя подери? - закричал Йенс, охваченный злостью и страхом одновременно. - Я возвращаюсь из Уайт-Салфер-Спрингс, это в Западной Вирджинии. Там я встречался с генералом Маршаллом. Если он жив, то сможет за меня поручиться.
   - Отлично, дружище. А я вот на прошлой неделе был в Риме и отобедал с самим Папой. - Тем не менее этот немытый и небритый солдат перестал целиться Йенсу в грудь.
   - Делаем так. Пойдешь со мной. Свои бумажки попробуешь продать нашему лейтенанту. Если он купит твой товар, это уже будет его заботой. Двигай... Слушай, олух, велик оставь здесь.
   И Ларсен двинулся вперед без велосипеда. Поначалу ои ие представлял себе, как сумеет пробраться сквозь казавшуюся непроходимой колючую проволоку. Но проход существовал. С виду в этом месте проволока, как и везде, была прикреплена к столбам, однако она лишь свисала с них. Йенсу не составляло труда ползти за солдатом, но сам он ни за что бы не выбрался. Он старался передвигаться как можно аккуратнее и все-таки несколько раз напоролся на проволоку. После этого Йенс стал прикидывать в уме вероятность заработать заражение крови.
   Из змеящихся траншей, что находились за проволокой, на него смотрели такие же грязные лица других солдат. У лейтенанта вместо каски старого образца на голове красовался закругленный стальной шлем, выглядящий очень современно и воинственно. Выслушав рассказ Ларсена, лейтенант полез в карман гимнастерки, потом усмехнулся сам себе.
   - Вот, ищу окурок, чтобы легче думалось, уж и забыл, когда курил в последний раз... Гори все адским пламенем, но я не знаю, что с тобой делать, приятель. Направлю-ка тебя к вышестоящему начальству - может, кто-то из них сообразит.
   Сопровождаемый все тем же солдатом (парня звали Эдди Вагнер), Ларсен познакомился с капитаном, майором и подполковником по очереди. Он ждал, что теперь его перекинут к какому-нибудь полковнику, но подполковник прервал его странствия, сказав:
   - Я отправлю вас, мистер, в штаб генерала Паттона. Если вы утверждаете, что встречались с Маршаллом, пусть генерал решает, что с вами делать.
   Штаб генерала Паттона располагался в Оксфорде, примерно в двадцати милях к западу. Путь туда, начавшийся на рассвете следующего дня, продолжался почти до темноты. Ларсен сильно устал, натер нога и потому изрядно скорбел по своему исчезнувшему велосипеду. Но, тяжело ступая по снегу, он постепенно начал замечать, как много здесь сосредоточено полевой артиллерии. Стволы пушек были обвязаны ветвями и подняты вверх, замаскированные под стволы деревьев. Йенс видел, как много танков стоит в сараях и под копнами сена, сколько самолетов притаилось под маскировочными сетками, прикрывающими их от атаки с воздуха.
   - Вижу, ваши ребята тут серьезно запаслись, - заметил он, когда они прошли больше половины пути. - Как вам удалось собрать все это под самыми мордами у ящеров?
   - Не скажу, что было просто, - ответил Вагнер, который после вчерашнего дня почти убедился, что Йенс не шпион. - Собирали понемногу, чаще всего по ночам. А ящеры - они не вмешивались. Слава Богу, это значит, они совсем не поняли, что мы здесь громоздим. Но поймут, и еще как поймут!
   Ларсен хотел было спросить, что именно поймут ящеры, но, подумав, решил промолчать. Ему не хотелось снова будить подозрение в своем провожатом. Ясно, что армия стягивает силы для серьезного удара. Пока неизвестно только, в каком направлений он будет нанесен.
   Штаб генерала Паттона располагался в белом здании с деревянной кровлей, на окраине Оксфорда (хотя городишко с населением менее тысячи человек едва ли мог иметь окраины). Часовые у входа были чисто выбриты и более опрятно одеты, чем кто-либо из военных, которых приходилось встречать Йенсу.
   Один часовой вежливо кивнул ему:
   - Мы ожидаем вас, сэр. Подполковник Тобин сообщил по телефону, что вы находитесь в пути. Генерал примет вас сразу же.
   - Благодарю, - ответил Ларсен.
   Видя такой давным-давно забытый порядок, он еще сильнее ощутил, насколько замызган сам.
   Это чувство усилилось, когда Йенс вошел в дом. Генерал-майор Паттон - на погонах его кожаной куртки с бараньим воротником было по две больших звезды был не только чисто выбрит и аккуратно одет. Его брюки имели стрелки. Желтый свет керосиновой лампы проложил тени в уголках его рта, прочертил морщины на лбу и под бледными, выразительными глазами. Должно быть, генералу было под шестьдесят, но Йенс не решился бы дать ему столько лет.
   Паттон провел рукой по ежику рыжеватых с проседью волос, затем ткнул пальцем в сторону Йенса.
   - Я рискнул отправить по радио запрос насчет вас, мистер, - прогремел он хриплым голосом, в котором слегка улавливался говор южанина. - Генерал Маршалл велел мне спросить у вас о том, что он вам рассказывал о ящерах в Сиэттле.
   Охватившая Йенса паника быстро подавила чувство облегчения, что Маршалл жив.
   - Сэр, я не помню, чтобы он говорил что-либо о ящерах в Сиэттле.
   Суровое выражение на лице Паттона сменилось улыбкой.
   - И хорошо, что не помните. Если бы помнили, я бы сразу понял, что передо мной - еще один завравшийся мерзавец. Присаживайтесь, сынок. - Когда Ларсен плюхнулся на стул, генерал продолжил: - Маршалл также говорит, что вы - важный человек. Я давно знаю генерала, он не бросается попусту словами. Так кто же вы такой, черт побери?
   - Сэр, я - физик, работавший над одним проектом в Металлургической лаборатории Чикагского университета. - Йенс видел, что эти слова ничего не значат для Паттона. Он пояснил: - До появления ящеров мы работали над созданием для Соединенных Штатов уранового оружия - атомной бомбы.
   - Боже, - тихо проговорил Паттон. - Выходит, генерал Маршалл не шутил, да? - Он засмеялся совсем как молодой. - Ну, мистер Ларсен... нет, вы должны именоваться доктором Ларсеном, правда? Так вот, если вы хотите вернуться в Чикаго, ей-богу, вы попали куда надо.
   - Как вы сказали?
   - Мы намереваемся схватить ящеров за нос и дать им пинок под зад, - с явным удовольствием сказал Паттон. - Подойдите к столу и взгляните на карту.
   Ларсен подошел и взглянул. Карта, приколотая кнопками, была вырвана из старого номера журнала "Нейшнл Джиогрэфик".
   - Мы находимся здесь, - сообщил Паттон, ткнув пальцем. Ларсен кивнул. Генерал продолжал: - В моем распоряжении находятся Вторая бронетанковая армия, еще ряд частей, пехота и поддержка авиации. А вот здесь, - его палец передвинулся в район к западу от Мэдисона, столицы штата Висконсин, находится генерал Омар Брэдли с еще большими силами. Теперь мы лишь дожидаемся отчаянного снежного урагана.
   - Как вы сказали? - снова переспросил Йенс.
   - Мы обнаружили, что ящеры не любят воевать в зимних условиях, даже при слабом морозе. - Паттон усмехнулся. - Как всякие ползучие твари, они от холода делаются вялыми. Скверная погода поможет удержать их самолеты на земле. Когда повалит снег, мои силы двинутся на северо-запад, а Брэдли ударит с юго-востока. Даст Бог, мы соединимся где-то неподалеку от Блумингтона, это в Иллинойсе. Таким образом, мы возьмем передовые части ящеров, наступающих на Чикаго, в кольцо. В клещи, как говорили нацисты в России.
   Движением рук Паттон зримо показал соединение двух потоков американских сил, заставив и Ларсена увидеть это. Реальный шанс ударить в спину космическим захватчикам... конечно, он воодушевил и Йенса. Немало людей по всему жиру пытались наносить удары по ящерам. Но мало кому это удавалось.
   - Сэр, я не солдат и не пытаюсь им быть, но... потянем ли мы это?
   - Это рискованная игра, - согласился Паттон. - Но если мы ее не выиграем, Соединенных Штатов не будет, ибо мы не получим новой возможности сконцентрировать такое количество сил. И я отказываюсь верить, что моя страна перестанет существовать. Я ни на секунду не сомневаюсь, что мы будем испытывать состояние замешательства и страха, но враг будет находиться в еще большем замешательстве и страхе, поскольку мы поведем с ним бой, а не наоборот.
   Рискованная игра... Шанс... Ларсен медленно кивал. Настоящая победа над ящерами подняла бы моральный дух во всем мире. Поражение... что ж, человечество прошло через множество поражений. Стоит ли обращать внимание еще на одно?
   - Вам придется остаться здесь, пока не начнется наступление. Мы не можем позволить вам отправиться дальше через захваченную ящерами территорию. Вдруг вы попадете им в лапы? - сказал Паттон.
   - Но что с того? Ведь их "зелье правды" не действует, - возразил Ларсен.
   - Доктор Ларсен, вы - тихая душа, и я боюсь, что вы жили как бы под колпаком, - ответил Паттон. - Для вытягивания правды из человека существуют более грубые методы, чем какие-то там зелья. Простите меня, сэр, но я не могу пойти на такой риск. В любом случае скоро начнутся тяжелые бои. С нами вам будет Куда безопаснее, чем в вашем одиноком странствии.
   Йенс отнюдь не был в этом уверен. Танки и грузовики скорее вызовут на себя огонь, причем в большем объеме, чем одинокий человек на велосипеде. Впрочем, теперь ему пришлось бы двигаться пешком. Но он находился не в той ситуации, чтобы спорить с генералом. И как раз сейчас адъютант принес поднос с жареной кури-цей, несколькими печеными картофелинами и бутылкой вина.
   - Я приглашаю вас поужинать со мной, - сказал Пат-тон.
   - Благодарю вас, с удовольствием.
   Ларсен изо всех сил сдерживался, чтобы не схватить сочную, золотисто-коричневую курицу и не разорвать ее, словно голодный волк. После консервов в церкви и быстрого, но голодного путешествия по дорогам Индианы в такое чудо просто не верилось.
   Немного позже, доедая последний кусочек мяса с куриной ножки, Йенс сказал:
   - Я всего лишь хочу вернуться к своей работе и к своей жене. Боже мой, она, наверное, думает, что меня уже нет в живых.
   Самому ему оставалось лишь надеяться, что Барбара до сих пор жива.
   - Понимаю. Я тоже скучаю по своей Беатрисе, - тяжело вздохнув, проговорил Паттон. Он наполнил свой бокал.
   - За снег, доктор Ларсен.