Страница:
– Это у тебя они подгибаются, – сказала Дженни.
– Во всяком случае, ты созрела для того, чтобы немного поразвлечься, – заявила Магда. – Почему бы ни переспать с любовником на одну ночь? Это вполне невинное приключение. – Дженни фыркнула. – Такие авантюры могут быть захватывающими. Обходятся недорого и прогонят одолевающие тебя заботы. Потом будешь с удовольствием вспоминать о них целое десятилетие.
– Это невозможно, – заявила Дженни.
– Ладно, возьми любовника не на одну ночь, а на две. Или на все оставшееся до отъезда время. Постой… Интрижка может продлиться и дольше. Что помешает вам встречаться, когда вернетесь?
– Я даже не знаю, где он живет.
– Тем не менее, – сказала Магда, – не упускай случая. – Дженни вздохнула и покачала головой:
– Я практически предложила ему стать моим телохранителем. О чем только я думала?
Магда одобрительно кивнула:
– Разумный тактический ход.
– Перестань! – Дженни швырнула в нее подушкой. – Все было совсем не так. Гораздо хуже. – Она закрыла лицо руками и застонала. – Такое ощущение, что последние пятнадцать лет я вела жизнь какого-то чужого человека. Но до сих пор этого не понимала.
– Если тебе нужна любовная интрижка, дорогая, то заведи ее! И не нужно ничего объяснять. – Она улыбнулась. – Сама не зная того, ты слишком долго ждала удобного случая. Для этого и предназначены поездки к югу от границы.
– Я боюсь совершить какую-нибудь глупость, – призналась Дженни, подобрав под себя ноги и обняв колени руками.
– Напрасно. Вырвись на свободу. – Дженни снова посмотрела в окно.
– Может быть, я так и сделаю…
В вестибюле отеля «Роза» было множество зеленых растений, филодендронов и мебели из ивовой коры, обитой яркими тканями. Выходы в виде арок вели оттуда в приемную, к бассейну и в коридор, где находились лифты и выход на пляж. Дженни с соломенной сумкой через плечо подошла к конторке администратора.
– Я хотела бы позвонить Хантеру Калгари.
Клерк набрал номер и жестом указал ей на телефонный аппарат, висевший на стене рядом с аркой. Послышались длинные гудки. Она разочарованно повесила трубку.
Что делать дальше?
Пройдя по коридору, ведущему на пляж, Дженни вышла на ослепительное солнце. В двадцати футах от отеля ее обступили торговцы мексиканскими шляпами, пончо, безделушками и керамикой. Сколько бы она ни качала головой, отделаться от них было невозможно, и ей пришлось вернуться в отель. Все шезлонги здесь были заняты, да если бы и были свободны, воспользоваться ими она не имела права, поскольку не проживала в гостинице.
На одном из шезлонгов распластался лысеющий мужчина, который приставал к ней в тот первый вечер, когда она познакомилась с Хантером. Заметив его, Дженни на цыпочках обошла это место. Судя по его покрасневшей коже, он уже слишком долго гулял. Ко лбу он прижимал запотевшую банку с каким-то напитком. Очевидно, он страдал скорее не от жары, а после бурно проведенной ночи. Ей даже стало немного жаль его, и это вернуло ее мысли к ситуации, в которой она оказалась.
Что она вообще здесь делает? Хантер ее не приглашал. Она просто явилась в отель, чтобы… броситься в водоворот разгула. Она чуть не расхохоталась над собой. Кого она обманывает? Она не может этого сделать. Теперь, когда Трой маячит где-то на горизонте и она тревожится за Роули. А главное – все это противоречит ее пониманию правил приличия. Нет, это невозможно.
Она повернула назад, подумав, не оставить ли ему записку, потом поспешила к выходу на улицу. И тут, к ее облегчению и ужасу, в вестибюль вошел Хантер и направился к конторке администратора.
Разгладив руками юбку, Дженни попыталась улыбнуться и подошла к нему. После своих вчерашних откровений, от которых сейчас ее бросало в дрожь, она была раздражительна, чувствовала себя неловко, смущалась и вообще была несносным компаньоном, и Хантер, конечно, сразу же поймет это и ретируется. Но после разговора с Магдой она преисполнилась решимости по крайней мере продолжать встречаться с ним, чтобы потом понять, стоит ли делать следующий шаг в этом флирте.
Клерк за конторкой передал ему пакет, пришедший на его имя. Дженни стала ждать, когда Хантер увидит ее. Повернувшись на мгновение, он окаменел, и, заметив строгое выражение его лица, она вновь испытала все одолевавшие ее сомнения.
– Привет, – сказала она, чувствуя себя полной кретинкой. – Я надеялась встретить вас. Вчера я была немного не в своем уме, и мне хотелось доказать, что капелька здравого смысла у меня все-таки осталась.
– Вы не были не в своем уме, – сказал он, казалось, забыв о пакете, который держал в руке. – Я собирался сегодня позвонить вам.
– Правда? – обрадовалась она.
– Я подумал, что мы могли бы прокатиться вдоль побережья.
– С удовольствием, – кивнула Дженни.
– Стойте здесь. Я сейчас вернусь. Прикоснувшись к ее предплечью, он направился к лифтам. Лифт с грохотом спустился вниз, забрал его и снова пополз вверх. Дженни опустилась в кресло и приготовилась ждать, надеясь, что она не нарушила каких-то его планов.
Она видела пакет, подумал Хантер, которому от огорчения хотелось пнуть ногой стену. С этим можно было обождать, а он сделал ошибку и запросил у Ортеги кое-какую информацию. Сержант из Санта-Фе жаловался и требовал, чтобы Хантер возвратился на работу, но информацию тем не менее прислал вместе с вопросами, на которые Хантер отказывался отвечать.
Он быстро вскрыл конверт, предназначенный для пересылки федеральной экспресс-почтой, и пробежал глазами содержимое. Небольшая газетная заметка о побеге Дженивы Холлоуэй с Троем Расселом с целью женитьбы и фотография. Еще несколько газетных статей о гражданских добродетелях Аллена Холлоуэя и его благотворительности. Парочка заметок о приобретении Холлоуэем недвижимости. Эту информацию он уже однажды видел, когда расследовал причины смерти Мишель, но теперь она приобрела для него новое значение.
Он внимательно изучил фотографию Рассела и Дженни. Это был моментальный снимок, судя по всему, сделанный в спешке, поскольку Аллен, естественно, не хотел, чтобы весь мир узнал о замужестве его дочери. На снимке Дженни улыбалась довольно напряженно, а на физиономии Рассела красовалась понимающая ухмылка.
Хантер почувствовал знакомое яростное негодование и сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы прогнать это ощущение. То, что он испытывал, точнее всего можно было бы назвать жаждой мести. Она не угасла с годами. И не ослабла, несмотря на его депрессию.
Вспомнив, что внизу его ждет Дженни, Хантер сунул статьи в боковой карман своей сумки, бросил ее на кресло, схватил ключи и снова поспешил к лифту.
Десять минут спустя они стояли перед магазином в центре города. Дженни смотрела на него смеющимися синими глазищами, и Хантер не мог не почувствовать угрызений совести из-за того, что обманывает ее, пусть даже для ее же блага.
– Ну, что дальше? – спросила она.
– Идемте, – сказал он и, придержав дверь, пропустил ее в магазин. Взяв тележку для продуктов, они стали продвигаться вдоль полок переполненного покупателями магазина.
Он принялся бросать в тележку продукты: сыр, хлеб, вино и мексиканское пиво. – Мы устроим пикник, – сказал он. – Увидите то, что вам нравится, – кидайте сюда.
– Гм… – Она покачала головой. – Как насчет чипсов «тортилла»?
– Все, что вашей душеньке угодно.
– Осторожнее! – вдруг с упреком сказала она. – Вы чуть не отдавили ногу маленькому мальчику!
Мальчик смотрел на них огромными влажными карими глазами. Он заглянул в их тележку и скорчил гримасу, явно не одобряя выбранные ими продукты. Дженни взглянула в тележку его матери, наполненную продуктами более традиционной мексиканской кухни, и улыбнулась ему, мальчуган растянул в ответ щербатый рот, в котором не хватало двух передних зубов. Потом он повернулся к Хантеру и, одарив его грозным взглядом, сразу же удрал после такой демонстрации силы.
– Ах, постреленок, следовало отдавить ему палец, – заявил Хантер.
– Похоже, вы совсем не умеете обращаться с детьми, – поддразнила она и, сама того нежелая, добавила: – У вас есть дети?
– Нет.
– Вы женаты? – так же неожиданно для себя спросила она. Хотя она много думала, прежде чем подойти к нему, такой вопрос никогда не приходил ей в голову. Она была в шоке от собственной наивности. Ей стало не по себе.
– Я разведен, – признался он, помедлив.
– Вот как? – Сердце у нее постепенно стало биться в нормальном ритме, на губах появилась вымученная улыбка. – Похоже, мы с вами одного поля ягода.
– Судя по тому, что я знаю, мой брак был не таким ужасным, как ваш. Хотя тоже в достаточной степени неприятным.
– Давно ли вы развелись?
Ему не хотелось продолжать этот разговор. Он не желал обсуждать сугубо личные вопросы, тем более с Дженни.
– Несколько лет назад.
– Почему?
Он взглянул на нее, не поняв вопроса.
– Почему вы развелись?
– Из-за непримиримых разногласий. Мы не могли выносить друг друга.
Она кивнула, попыталась придумать, что сказать, но потом ограничилась тем, что пожала плечами. Хантер нашел чипсы «Тортилла» и бросил их в тележку вместе с тюбиком острого соуса. Они остановились в конце длинной очереди в кассу.
– Я никогда не ходила покупать продукты с Троем, – сказала Дженни. – Ни разу.
Хантер помолчал, обдумывая ее слова.
– А я никогда не покупал продукты с Кэтрин.
– Может быть, именно в этом заключалась наша ошибка, – небрежно заметила она.
– Кэтрин вообще не ходила за продуктами. У нас была кухарка, которая эти повседневные заботы брала на себя.
– Понятно.
– Я женился на богачке, – криво усмехнулся он. – И не намерен повторять подобную ошибку.
Зачем он все это ей говорит? Но еще до того, как этот вопрос у него возник, он знал ответ на него. Он не хотел желать ее. И чтобы она отвечала взаимностью. Он намеренно воздвигал между ними преграды, хотя душа его тянулась к ней.
На его последние слова она никак не отреагировала. Сложив в пакет продукты, они направились к джипу и выехали со стоянки. Покинув город, прибавили скорость.
– Расскажите мне о себе, – перекрывая шум ветра, громко попросила она.
– Что вы хотели бы узнать?
– Где вы росли, где ходили в школу, как встретились с Кэтрин, когда поняли, что браку пришел конец… Все, что угодно.
Хантер застонал и покачал головой. Он открыл было рот, чтобы отказаться, но она погрозила ему пальцем.
– Только так, чтобы все было справедливо: вы расскажете мне о своей жизни, а я – что-нибудь о себе.
Придется врать ей. Следовало бы отнестись к этому сдержанно, но почему-то он не мог оставаться безразличным.
– Я начну, – сказала она, когда его упрямое молчание затянулось. – Я единственный ребенок. И естественно, тот еще фрукт. Я считала, что мне принадлежат солнце, луна и весь Техас. Мама пыталась как-то повлиять на меня, но у нее не было ни малейшего шанса. Я была слишком самоуверенной. Чересчур дерзкой… – Она искоса взглянула на него. – Одним словом, тот еще ангелочек.
Хантер усмехнулся:
– Вы только что написали портрет моей бывшей жены.
– Ой!
– У нее были свои положительные качества. – Он повернул руль, и они обогнули угол. – Только вот не могу припомнить, в чем они заключались.
– Ой! Ладно. Теперь ваша очередь.
– Что вы хотите знать?
– Нет, вы сами должны рассказывать. Не ждите от меня наводящих вопросов. – Она аккуратно сложила руки на коленях, позволив ветру резвиться в своих волосах. Ему очень хотелось пригладить их, чтобы можно было видеть ее гладкую щечку, розовато-кремовую кожу и нежно закругляющуюся линию челюсти.
– Я родился в Фениксе, откуда моя семья переехала в Лас-Вегас. Отец проигрывал все заработанные деньги, и матери приходилось работать уборщицей в гостинице. Моя сестра Мишель рисовала карикатуры постояльцев гостиницы и стала в городе своего рода знаменитостью. Я кое-как окончил колледж. – Хантер замолчал. Пока он говорил ей правду, но дальше ему придется уклониться с прямого пути, так как он не хотел, чтобы она узнала, что он был полицейским.
– Что вы изучали?
Они свернули на какой-то особенно живописный отрезок побережья, и он, взглянув на нее, сказал:
– Теперь ваша очередь. – Дженни улыбнулась:
– Ладно. Я тоже училась в колледже. Изучала литературу, философию, а также мальчиков в течение целого семестра, до того как появился Трой…
Хантер выехал на смотровую площадку, откуда открывался чудесный вид на море, и по каменистой тропинке можно было спуститься на пляж. Участок пляжа внизу находился в частном владении и был с обеих сторон отгорожен огромными валунами. Частный пляж, свободный от назойливых торговцев. Он нажал на тормоз и взглянул на нее.
– Готовы прогуляться по пляжу, а потом устроить пикник?
– Теперь ваша очередь, – напомнила она, вылезая из джипа.
Он взял с собой сумку, и они спустились по гладким черным камням на серебристый песок. Спрятав сумку за большим камнем, они сняли обувь и зашагали вдоль линии прибоя, ощущая, как вода то прикасается, дразня, к босым ногам, то отступает снова.
– Я стал работать на фирме, занимающейся охранными устройствами. Женился на Кэтрин и в течение примерно двух лет кое-как перебивался, пока не почувствовал, что пора что-то менять, иначе дело может плохо кончиться. У Кэтрин к тому времени появился кто-то другой. Мы развелись. Я бросил свою работу, и теперь вы знаете все о Хантере Калгари.
– Гм. А каковы ваши отношения с Кэтрин сейчас?
– Вы забываете соблюдать правила, которые сами же установили для этой игры.
– Ладно. – Она остановилась. Хантер тоже: он ждал, что будет дальше. – Из вчерашнего разговора вы поняли, конечно, что Трой издевался надо мной, как только мог. Он приходил в ярость из-за отсутствия у меня наличных денег, но еще больше его выводило из себя то, что мне это безразлично. Наверное, я тоже его использовала – как пропуск, позволяющий покинуть свой дом. Но когда мои надежды разбились вдребезги, я утратила свой боевой задор и позволила дорогому старенькому папочке снова взять под контроль мою жизнь.
– Вы были беременны, – напомнил Хантер, – а Трой издевался над вами.
Она кивнула.
– И с тех пор вы сами зарабатываете на жизнь и растите сына. Это делает вам честь, Дженива. – Он умышленно назвал ее полным именем, хотя оно звучало несколько высокопарно и официально. Однако оно позволяло сохранять между ними дистанцию. Ему необходимо было держаться от нее на почтительном расстоянии.
– Меня зовут Дженни, – прошептала она. – Но если хотите, можете называть меня Дженивой…
Услышав это, Хантер Калгари заглянул в ее серьезные синие глаза и наклонился, чтобы поцеловать ее.
Дженни понятия не имела, что чувствует. Она сидела на песке и жевала бутерброд с сыром и маринованным огурчиком. Возможно, какой-нибудь гурман поморщился бы от такого сочетания, но она, кажется, в жизни не едала ничего более вкусного, тем более с таким аппетитом. Солнце клонилось к закату, а ей хотелось, чтобы этот день никогда не кончался. Остаться бы здесь с ним и больше не видеть Магду, Фила и остальных. Она жаждала вновь его поцелуя.
Сколько времени прошло с тех пор, как она целовалась с мужчиной? Даже мысль об этом вызывала уныние. И когда он назвал ее полным именем, в ней откликнулась какая-то струна, к которой слишком долго никто не прикасался.
Хантер улегся на песок, вытянул длинные ноги и, подложив руки под голову, закрыл глаза. На нем были джинсы и черная рубаха без воротничка. Дженни остро чувствовала его невероятную сексуальную притягательность. Она воспользовалась случаем, чтобы как следует разглядеть его: бицепсы, выделявшиеся под рукавами рубахи, четкая линия челюсти, темные брови, черные волнистые волосы и загоревшая под солнцем кожа.
– Теперь снова ваша очередь, – сказала она, засовывая остатки сандвичей в сумку и доставая чипсы и соус. Открыв крышку кувшина, она долила вино в их стаканы, хотя оба они выпили всего по глоточку.
– Мне больше нечего сказать о себе, – проговорил он, не открывая глаз. Можно было подумать, что он вот-вот заснет.
– Тогда расскажите о своей сестре.
Он открыл глаза и пристально взглянул на нее.
– О моей сестре?
– Ее зовут Мишель, так? Вы говорили, что она наловчилась писать карикатуры. Она по-прежнему их рисует?
– Нет.
Как будто с моря налетел холодный ветер. Дженни вроде бы ничего особенного не сказала, но Хантер очень долго молчал.
– Вы часто с ней видитесь? – робко спросила она.
– Я вообще с ней не вижусь. – Он быстро сел. – Мне сейчас не хотелось бы говорить о Мишель.
– Хорошо… – Дженни судорожно глотнула воздух, чувствуя себя так, словно ее за что-то наказали. – У меня нет ни сестры, ни брата, но есть отец, который обожает держать под контролем мою жизнь, и мачеха, которая играет в теннис, коллекционирует драгоценности и остановилась в умственном развитии на уровне пятнадцати лет.
У него на лице появилась улыбка.
– А что вы на самом деле к ней испытываете?
С тонкого льда они вновь вышли на прочную землю. Она почувствовала облегчение. Хрустя чипсами, она размышляла о том, следует ли затронуть в разговоре вопрос о поцелуе. Поцелуй застал ее врасплох, и она не успела по-настоящему им насладиться. Он не дал ей опомниться. Смотрел-смотрел на нее, а потом неожиданно схватил за предплечья, притянул к себе и поцеловал. И была в этом какая-то скрытая решимость, которую он изо всех сил старался не показать.
А может быть, она придает этому слишком большое значение?
Деликатно откашлявшись, она сказала:
– Я одна задаю все вопросы. Можно подумать, что вы меня уже знаете.
На эти слова он вообще не отреагировал, а лишь наклонился и окунул чипс в соус.
– Итак, что вы намерены делать, когда закончится эта поездка?
Он тяжело вздохнул, снова улегся, заложив руки под голову, и сказал:
– Буду спать целый год.
Дженни пристально посмотрела на него.
– Похоже, вы потеряли веру в себя.
– Так оно и есть.
– Вы поэтому оставили работу? – Он что-то невнятно пробормотал.
– Значит, вы откажетесь от предложения стать моим телохранителем? – небрежно спросила она.
Он стиснул зубы, потом расслабился.
– Вы говорили об этом серьезно? Вам ведь действительно нужен телохранитель, чтобы защищать от бывшего мужа.
– Роули этого никогда не поймет, а я не смогу ему объяснить. Просто сейчас я не чувствую себя в безопасности. – Она хотела было продолжить, но ее страх был весьма смутным и основывался лишь на давних воспоминаниях о жестоком человеке. – Хотела бы я знать, что нужно Трою.
– Мне послышалось, вы сказали, будто он жаден до денег.
– Да. Деньги – это главное. Но ведь есть еще Роули… – Она вздрогнула и потерла руками предплечья.
– Вы говорили, что он не знает о существовании Роули.
– Пока не знает. – Она скорчила гримасу. – Но Трой не дурак, и если он решит вторгнуться в мою жизнь, – похоже, он уже это сделал, – то обязательно узнает о Роули.
– Как вы думаете, что он предпримет, если ему станет известно о существовании сына? – спросил Хантер, тщательно выбирая слова.
– Понятия не имею, – честно призналась она. – Но это будет что-то ужасное.
Они оба замолчали. Наконец Хантер осторожно сказал:
– Я думаю, что взять телохранителя – неплохая мысль, однако я для этого едва ли подойду. Вам необходимо узнать, что затевает ваш бывший муж. Он уже звонил вашему отцу. Пусть сделает это еще раз.
– Но что мне делать, если он постучится ко мне в дверь? – спросила она, почему-то обиженная его отказом. – Принять его с распростертыми объятиями?
– Позвоните отцу. Сообщите в полицию. Не позволяйте ему переступить порог вашего дома. Мне не понравилось то, что вы рассказали о нем. Я ему не доверяю.
– И в то же время не хотите стать моим телохранителем, – тихо проронила она.
– Я не могу.
– Почему?
Он долго молчал. Она уже решила, что он вообще ей не ответит. Наконец он хрипло произнес:
– Потому что я отношусь к вам так, что это было бы неразумно.
Дженни не стала притворяться, будто неправильно поняла его.
– Мне кажется, это отличная причина для того, чтобы согласиться на такую работу.
– Нет. Но телохранитель вам действительно нужен. Поговорите с отцом. Уверен, он сразу же найдет его вам.
Неужели ей послышалась горечь в его голосе? Все это были какие-то смутные догадки. Может быть, пришло время получить кое-какие конкретные ответы?
– Чего вы хотите от меня?
– Я… – Он остановил себя, не договорив того, что рвалось наружу. Он покачал головой и наконец заявил: – Здесь, в Мексике, мы как бы живем взаймы. На нас влияют жара и вся окружающая обстановка, и это продлится не дольше чем до конца недели.
– Но что вы хотите сказать?
– Я не желаю это даже произносить.
– Любовную интрижку?
Он с трудом удержался от улыбки.
– Вы не из тех женщин, с которыми завязывают короткие интрижки.
– Откуда вам знать? – Дженни вздернула подбородок, недовольная тем, что он наклеивает ей ярлыки. – Я могу быть страстной.
Это его доконало. Он хохотнул, сверкнув белыми зубами, и у нее от этого звука сладко заныло в груди.
– Думаете, я лгу? – спросила она.
– Нет, не думаю. – Он сел и поднял ладони, как будто предупреждая ее атаку. – Я верю, что вы можете быть… страстной.
– Во всем виноват пресловутый эффект «типичной соседской девчонки», не так ли? Каждому хочется быть моим старшим братом, или моим отцом, или заменителем еще кого-нибудь. Но никто не хочет узнать, какая же я на самом деле.
– Многим ли мужчинам вы давали такой шанс?
В этом Хантер был прав, и она это понимала. Как получилось, что он знает ее так хорошо, хотя сам остается для нее загадкой? Он выдал ровно столько информации, чтобы она могла почувствовать, будто что-то узнала, но, по правде говоря, она знала слишком мало.
– Множеству мужчин, – беспечно заявила она. – Было с кем понежничать.
– Гм…
Она улыбнулась, обхватила колени руками и призналась:
– Ладно, признаю, что это наглая ложь.
– Что вы хотите? – спросил он так серьезно, что она растерялась.
– Я хочу… – Она облизнула пересохшие губы. – Может быть…
– Что?
– Может, еще один поцелуй?
Он опустил взгляд на ее губы и задержался там столь долго, что у Дженни взыграла кровь. Она была заворожена чувственностью его губ.
Его глаза потемнели, во взгляде появилось нечто загадочное. Зажегся огонь желания. Дженни, сама того не сознавая, наклонилась вперед, торопя события. Она услышала, как он резко втянул воздух, и почувствовала жар, исходящий от его кожи.
В этот момент Хантер взял себя в руки и отпрянул назад.
– Не знаю, что я делаю, Дженива, и уверен, что вы тоже не отдаете себе в этом отчета. Давайте-ка уедем поскорее отсюда, пока мы оба не натворили чего-нибудь такого, о чем пожалеем.
В ночном небе высыпали звезды, но было душно и пахло выхлопными газами. Трой обливался потом, и это его страшно бесило. Он терпеть не мог Хьюстон. Ненавидел влажность, и это отвратительное солнце, и неласковую землю. Он вырос в южной части Калифорнии, которую тоже на дух не принимал. Его родители с трудом сводили концы с концами, но отдавали его в частные школы, которые были им не по карману. Он помнил свою жалкую штопаную-перештопаную одежду. В его памяти всплывало насмешливое хихиканье девчонок со стройными загорелыми ногами и холодными улыбками. Ему хотелось наброситься на них, повалить в грязь и пинать их тощие задницы. А вместо этого он улыбался и пускал в ход свое обаяние, заставлял расплачиваться за унижения, хотя, в конце концов, они приходили в ярость и плевали ему в глаза.
Разве не так поступила с ним Вэл? В свои шестнадцать лет она была опытна не по годам. Ему было тогда пятнадцать. Он был молод, сексуально озабочен и успел побывать во многих постелях, чтобы знать, чего хочет. Вэл. Он хотел ее. Даже по прошествии многих лет он помнил, как от нее пахло и какова она на вкус. Она была ненасытна. Секс с ней был настоящей фантастикой. Но Вэл засматривалась и на других и вскоре положила глаз на одного игрока футбольной команды, который, по ее мнению, смог бы с большим успехом удовлетворить ее потребности. Он до сих пор помнил, как она хохотала, рассказывая ему о своем новом кобеле. Трой слушал молча, и в тот момент ему больше всего на свете хотелось дать ей кулаком в зубы, чтобы эта сучка перестала смеяться.
Два дня спустя он ждал вечером, когда она вернется домой. Он видел, как футболист высадил ее из машины, как его руки на прощание скользнули ей под юбку. Она игриво шлепнула его по руке и отскочила, а его спортивный пиджак остался у нее на плечах. Трой схватил Вэл, едва машина этого болвана, подмигнув задними огнями, скрылась за поворотом.
– Эй! – крикнула она.
Но Трой швырнул ее на землю. Она не испугалась. Немного посопротивлявшись молча, она вошла во вкус. Ее охватило желание, она говорила непристойности, грубо ласкала его. Он тоже завелся. Задрав ее юбки, он сорвал с нее штанишки и дал то, что она просила, о чем умоляла, но уж постарался сделать так, чтобы ей было больно. Она начала плакать, но это его не остановило. Он хотел наказать ее. Чтобы она поплатилась за все. Она продолжала плакать и умоляла его остановиться. Почувствовав, что близок кульминационный момент, он вышел из ее тела и исторг семя на спортивный пиджак ее дружка.
– Во всяком случае, ты созрела для того, чтобы немного поразвлечься, – заявила Магда. – Почему бы ни переспать с любовником на одну ночь? Это вполне невинное приключение. – Дженни фыркнула. – Такие авантюры могут быть захватывающими. Обходятся недорого и прогонят одолевающие тебя заботы. Потом будешь с удовольствием вспоминать о них целое десятилетие.
– Это невозможно, – заявила Дженни.
– Ладно, возьми любовника не на одну ночь, а на две. Или на все оставшееся до отъезда время. Постой… Интрижка может продлиться и дольше. Что помешает вам встречаться, когда вернетесь?
– Я даже не знаю, где он живет.
– Тем не менее, – сказала Магда, – не упускай случая. – Дженни вздохнула и покачала головой:
– Я практически предложила ему стать моим телохранителем. О чем только я думала?
Магда одобрительно кивнула:
– Разумный тактический ход.
– Перестань! – Дженни швырнула в нее подушкой. – Все было совсем не так. Гораздо хуже. – Она закрыла лицо руками и застонала. – Такое ощущение, что последние пятнадцать лет я вела жизнь какого-то чужого человека. Но до сих пор этого не понимала.
– Если тебе нужна любовная интрижка, дорогая, то заведи ее! И не нужно ничего объяснять. – Она улыбнулась. – Сама не зная того, ты слишком долго ждала удобного случая. Для этого и предназначены поездки к югу от границы.
– Я боюсь совершить какую-нибудь глупость, – призналась Дженни, подобрав под себя ноги и обняв колени руками.
– Напрасно. Вырвись на свободу. – Дженни снова посмотрела в окно.
– Может быть, я так и сделаю…
В вестибюле отеля «Роза» было множество зеленых растений, филодендронов и мебели из ивовой коры, обитой яркими тканями. Выходы в виде арок вели оттуда в приемную, к бассейну и в коридор, где находились лифты и выход на пляж. Дженни с соломенной сумкой через плечо подошла к конторке администратора.
– Я хотела бы позвонить Хантеру Калгари.
Клерк набрал номер и жестом указал ей на телефонный аппарат, висевший на стене рядом с аркой. Послышались длинные гудки. Она разочарованно повесила трубку.
Что делать дальше?
Пройдя по коридору, ведущему на пляж, Дженни вышла на ослепительное солнце. В двадцати футах от отеля ее обступили торговцы мексиканскими шляпами, пончо, безделушками и керамикой. Сколько бы она ни качала головой, отделаться от них было невозможно, и ей пришлось вернуться в отель. Все шезлонги здесь были заняты, да если бы и были свободны, воспользоваться ими она не имела права, поскольку не проживала в гостинице.
На одном из шезлонгов распластался лысеющий мужчина, который приставал к ней в тот первый вечер, когда она познакомилась с Хантером. Заметив его, Дженни на цыпочках обошла это место. Судя по его покрасневшей коже, он уже слишком долго гулял. Ко лбу он прижимал запотевшую банку с каким-то напитком. Очевидно, он страдал скорее не от жары, а после бурно проведенной ночи. Ей даже стало немного жаль его, и это вернуло ее мысли к ситуации, в которой она оказалась.
Что она вообще здесь делает? Хантер ее не приглашал. Она просто явилась в отель, чтобы… броситься в водоворот разгула. Она чуть не расхохоталась над собой. Кого она обманывает? Она не может этого сделать. Теперь, когда Трой маячит где-то на горизонте и она тревожится за Роули. А главное – все это противоречит ее пониманию правил приличия. Нет, это невозможно.
Она повернула назад, подумав, не оставить ли ему записку, потом поспешила к выходу на улицу. И тут, к ее облегчению и ужасу, в вестибюль вошел Хантер и направился к конторке администратора.
Разгладив руками юбку, Дженни попыталась улыбнуться и подошла к нему. После своих вчерашних откровений, от которых сейчас ее бросало в дрожь, она была раздражительна, чувствовала себя неловко, смущалась и вообще была несносным компаньоном, и Хантер, конечно, сразу же поймет это и ретируется. Но после разговора с Магдой она преисполнилась решимости по крайней мере продолжать встречаться с ним, чтобы потом понять, стоит ли делать следующий шаг в этом флирте.
Клерк за конторкой передал ему пакет, пришедший на его имя. Дженни стала ждать, когда Хантер увидит ее. Повернувшись на мгновение, он окаменел, и, заметив строгое выражение его лица, она вновь испытала все одолевавшие ее сомнения.
– Привет, – сказала она, чувствуя себя полной кретинкой. – Я надеялась встретить вас. Вчера я была немного не в своем уме, и мне хотелось доказать, что капелька здравого смысла у меня все-таки осталась.
– Вы не были не в своем уме, – сказал он, казалось, забыв о пакете, который держал в руке. – Я собирался сегодня позвонить вам.
– Правда? – обрадовалась она.
– Я подумал, что мы могли бы прокатиться вдоль побережья.
– С удовольствием, – кивнула Дженни.
– Стойте здесь. Я сейчас вернусь. Прикоснувшись к ее предплечью, он направился к лифтам. Лифт с грохотом спустился вниз, забрал его и снова пополз вверх. Дженни опустилась в кресло и приготовилась ждать, надеясь, что она не нарушила каких-то его планов.
Она видела пакет, подумал Хантер, которому от огорчения хотелось пнуть ногой стену. С этим можно было обождать, а он сделал ошибку и запросил у Ортеги кое-какую информацию. Сержант из Санта-Фе жаловался и требовал, чтобы Хантер возвратился на работу, но информацию тем не менее прислал вместе с вопросами, на которые Хантер отказывался отвечать.
Он быстро вскрыл конверт, предназначенный для пересылки федеральной экспресс-почтой, и пробежал глазами содержимое. Небольшая газетная заметка о побеге Дженивы Холлоуэй с Троем Расселом с целью женитьбы и фотография. Еще несколько газетных статей о гражданских добродетелях Аллена Холлоуэя и его благотворительности. Парочка заметок о приобретении Холлоуэем недвижимости. Эту информацию он уже однажды видел, когда расследовал причины смерти Мишель, но теперь она приобрела для него новое значение.
Он внимательно изучил фотографию Рассела и Дженни. Это был моментальный снимок, судя по всему, сделанный в спешке, поскольку Аллен, естественно, не хотел, чтобы весь мир узнал о замужестве его дочери. На снимке Дженни улыбалась довольно напряженно, а на физиономии Рассела красовалась понимающая ухмылка.
Хантер почувствовал знакомое яростное негодование и сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы прогнать это ощущение. То, что он испытывал, точнее всего можно было бы назвать жаждой мести. Она не угасла с годами. И не ослабла, несмотря на его депрессию.
Вспомнив, что внизу его ждет Дженни, Хантер сунул статьи в боковой карман своей сумки, бросил ее на кресло, схватил ключи и снова поспешил к лифту.
Десять минут спустя они стояли перед магазином в центре города. Дженни смотрела на него смеющимися синими глазищами, и Хантер не мог не почувствовать угрызений совести из-за того, что обманывает ее, пусть даже для ее же блага.
– Ну, что дальше? – спросила она.
– Идемте, – сказал он и, придержав дверь, пропустил ее в магазин. Взяв тележку для продуктов, они стали продвигаться вдоль полок переполненного покупателями магазина.
Он принялся бросать в тележку продукты: сыр, хлеб, вино и мексиканское пиво. – Мы устроим пикник, – сказал он. – Увидите то, что вам нравится, – кидайте сюда.
– Гм… – Она покачала головой. – Как насчет чипсов «тортилла»?
– Все, что вашей душеньке угодно.
– Осторожнее! – вдруг с упреком сказала она. – Вы чуть не отдавили ногу маленькому мальчику!
Мальчик смотрел на них огромными влажными карими глазами. Он заглянул в их тележку и скорчил гримасу, явно не одобряя выбранные ими продукты. Дженни взглянула в тележку его матери, наполненную продуктами более традиционной мексиканской кухни, и улыбнулась ему, мальчуган растянул в ответ щербатый рот, в котором не хватало двух передних зубов. Потом он повернулся к Хантеру и, одарив его грозным взглядом, сразу же удрал после такой демонстрации силы.
– Ах, постреленок, следовало отдавить ему палец, – заявил Хантер.
– Похоже, вы совсем не умеете обращаться с детьми, – поддразнила она и, сама того нежелая, добавила: – У вас есть дети?
– Нет.
– Вы женаты? – так же неожиданно для себя спросила она. Хотя она много думала, прежде чем подойти к нему, такой вопрос никогда не приходил ей в голову. Она была в шоке от собственной наивности. Ей стало не по себе.
– Я разведен, – признался он, помедлив.
– Вот как? – Сердце у нее постепенно стало биться в нормальном ритме, на губах появилась вымученная улыбка. – Похоже, мы с вами одного поля ягода.
– Судя по тому, что я знаю, мой брак был не таким ужасным, как ваш. Хотя тоже в достаточной степени неприятным.
– Давно ли вы развелись?
Ему не хотелось продолжать этот разговор. Он не желал обсуждать сугубо личные вопросы, тем более с Дженни.
– Несколько лет назад.
– Почему?
Он взглянул на нее, не поняв вопроса.
– Почему вы развелись?
– Из-за непримиримых разногласий. Мы не могли выносить друг друга.
Она кивнула, попыталась придумать, что сказать, но потом ограничилась тем, что пожала плечами. Хантер нашел чипсы «Тортилла» и бросил их в тележку вместе с тюбиком острого соуса. Они остановились в конце длинной очереди в кассу.
– Я никогда не ходила покупать продукты с Троем, – сказала Дженни. – Ни разу.
Хантер помолчал, обдумывая ее слова.
– А я никогда не покупал продукты с Кэтрин.
– Может быть, именно в этом заключалась наша ошибка, – небрежно заметила она.
– Кэтрин вообще не ходила за продуктами. У нас была кухарка, которая эти повседневные заботы брала на себя.
– Понятно.
– Я женился на богачке, – криво усмехнулся он. – И не намерен повторять подобную ошибку.
Зачем он все это ей говорит? Но еще до того, как этот вопрос у него возник, он знал ответ на него. Он не хотел желать ее. И чтобы она отвечала взаимностью. Он намеренно воздвигал между ними преграды, хотя душа его тянулась к ней.
На его последние слова она никак не отреагировала. Сложив в пакет продукты, они направились к джипу и выехали со стоянки. Покинув город, прибавили скорость.
– Расскажите мне о себе, – перекрывая шум ветра, громко попросила она.
– Что вы хотели бы узнать?
– Где вы росли, где ходили в школу, как встретились с Кэтрин, когда поняли, что браку пришел конец… Все, что угодно.
Хантер застонал и покачал головой. Он открыл было рот, чтобы отказаться, но она погрозила ему пальцем.
– Только так, чтобы все было справедливо: вы расскажете мне о своей жизни, а я – что-нибудь о себе.
Придется врать ей. Следовало бы отнестись к этому сдержанно, но почему-то он не мог оставаться безразличным.
– Я начну, – сказала она, когда его упрямое молчание затянулось. – Я единственный ребенок. И естественно, тот еще фрукт. Я считала, что мне принадлежат солнце, луна и весь Техас. Мама пыталась как-то повлиять на меня, но у нее не было ни малейшего шанса. Я была слишком самоуверенной. Чересчур дерзкой… – Она искоса взглянула на него. – Одним словом, тот еще ангелочек.
Хантер усмехнулся:
– Вы только что написали портрет моей бывшей жены.
– Ой!
– У нее были свои положительные качества. – Он повернул руль, и они обогнули угол. – Только вот не могу припомнить, в чем они заключались.
– Ой! Ладно. Теперь ваша очередь.
– Что вы хотите знать?
– Нет, вы сами должны рассказывать. Не ждите от меня наводящих вопросов. – Она аккуратно сложила руки на коленях, позволив ветру резвиться в своих волосах. Ему очень хотелось пригладить их, чтобы можно было видеть ее гладкую щечку, розовато-кремовую кожу и нежно закругляющуюся линию челюсти.
– Я родился в Фениксе, откуда моя семья переехала в Лас-Вегас. Отец проигрывал все заработанные деньги, и матери приходилось работать уборщицей в гостинице. Моя сестра Мишель рисовала карикатуры постояльцев гостиницы и стала в городе своего рода знаменитостью. Я кое-как окончил колледж. – Хантер замолчал. Пока он говорил ей правду, но дальше ему придется уклониться с прямого пути, так как он не хотел, чтобы она узнала, что он был полицейским.
– Что вы изучали?
Они свернули на какой-то особенно живописный отрезок побережья, и он, взглянув на нее, сказал:
– Теперь ваша очередь. – Дженни улыбнулась:
– Ладно. Я тоже училась в колледже. Изучала литературу, философию, а также мальчиков в течение целого семестра, до того как появился Трой…
Хантер выехал на смотровую площадку, откуда открывался чудесный вид на море, и по каменистой тропинке можно было спуститься на пляж. Участок пляжа внизу находился в частном владении и был с обеих сторон отгорожен огромными валунами. Частный пляж, свободный от назойливых торговцев. Он нажал на тормоз и взглянул на нее.
– Готовы прогуляться по пляжу, а потом устроить пикник?
– Теперь ваша очередь, – напомнила она, вылезая из джипа.
Он взял с собой сумку, и они спустились по гладким черным камням на серебристый песок. Спрятав сумку за большим камнем, они сняли обувь и зашагали вдоль линии прибоя, ощущая, как вода то прикасается, дразня, к босым ногам, то отступает снова.
– Я стал работать на фирме, занимающейся охранными устройствами. Женился на Кэтрин и в течение примерно двух лет кое-как перебивался, пока не почувствовал, что пора что-то менять, иначе дело может плохо кончиться. У Кэтрин к тому времени появился кто-то другой. Мы развелись. Я бросил свою работу, и теперь вы знаете все о Хантере Калгари.
– Гм. А каковы ваши отношения с Кэтрин сейчас?
– Вы забываете соблюдать правила, которые сами же установили для этой игры.
– Ладно. – Она остановилась. Хантер тоже: он ждал, что будет дальше. – Из вчерашнего разговора вы поняли, конечно, что Трой издевался надо мной, как только мог. Он приходил в ярость из-за отсутствия у меня наличных денег, но еще больше его выводило из себя то, что мне это безразлично. Наверное, я тоже его использовала – как пропуск, позволяющий покинуть свой дом. Но когда мои надежды разбились вдребезги, я утратила свой боевой задор и позволила дорогому старенькому папочке снова взять под контроль мою жизнь.
– Вы были беременны, – напомнил Хантер, – а Трой издевался над вами.
Она кивнула.
– И с тех пор вы сами зарабатываете на жизнь и растите сына. Это делает вам честь, Дженива. – Он умышленно назвал ее полным именем, хотя оно звучало несколько высокопарно и официально. Однако оно позволяло сохранять между ними дистанцию. Ему необходимо было держаться от нее на почтительном расстоянии.
– Меня зовут Дженни, – прошептала она. – Но если хотите, можете называть меня Дженивой…
Услышав это, Хантер Калгари заглянул в ее серьезные синие глаза и наклонился, чтобы поцеловать ее.
Дженни понятия не имела, что чувствует. Она сидела на песке и жевала бутерброд с сыром и маринованным огурчиком. Возможно, какой-нибудь гурман поморщился бы от такого сочетания, но она, кажется, в жизни не едала ничего более вкусного, тем более с таким аппетитом. Солнце клонилось к закату, а ей хотелось, чтобы этот день никогда не кончался. Остаться бы здесь с ним и больше не видеть Магду, Фила и остальных. Она жаждала вновь его поцелуя.
Сколько времени прошло с тех пор, как она целовалась с мужчиной? Даже мысль об этом вызывала уныние. И когда он назвал ее полным именем, в ней откликнулась какая-то струна, к которой слишком долго никто не прикасался.
Хантер улегся на песок, вытянул длинные ноги и, подложив руки под голову, закрыл глаза. На нем были джинсы и черная рубаха без воротничка. Дженни остро чувствовала его невероятную сексуальную притягательность. Она воспользовалась случаем, чтобы как следует разглядеть его: бицепсы, выделявшиеся под рукавами рубахи, четкая линия челюсти, темные брови, черные волнистые волосы и загоревшая под солнцем кожа.
– Теперь снова ваша очередь, – сказала она, засовывая остатки сандвичей в сумку и доставая чипсы и соус. Открыв крышку кувшина, она долила вино в их стаканы, хотя оба они выпили всего по глоточку.
– Мне больше нечего сказать о себе, – проговорил он, не открывая глаз. Можно было подумать, что он вот-вот заснет.
– Тогда расскажите о своей сестре.
Он открыл глаза и пристально взглянул на нее.
– О моей сестре?
– Ее зовут Мишель, так? Вы говорили, что она наловчилась писать карикатуры. Она по-прежнему их рисует?
– Нет.
Как будто с моря налетел холодный ветер. Дженни вроде бы ничего особенного не сказала, но Хантер очень долго молчал.
– Вы часто с ней видитесь? – робко спросила она.
– Я вообще с ней не вижусь. – Он быстро сел. – Мне сейчас не хотелось бы говорить о Мишель.
– Хорошо… – Дженни судорожно глотнула воздух, чувствуя себя так, словно ее за что-то наказали. – У меня нет ни сестры, ни брата, но есть отец, который обожает держать под контролем мою жизнь, и мачеха, которая играет в теннис, коллекционирует драгоценности и остановилась в умственном развитии на уровне пятнадцати лет.
У него на лице появилась улыбка.
– А что вы на самом деле к ней испытываете?
С тонкого льда они вновь вышли на прочную землю. Она почувствовала облегчение. Хрустя чипсами, она размышляла о том, следует ли затронуть в разговоре вопрос о поцелуе. Поцелуй застал ее врасплох, и она не успела по-настоящему им насладиться. Он не дал ей опомниться. Смотрел-смотрел на нее, а потом неожиданно схватил за предплечья, притянул к себе и поцеловал. И была в этом какая-то скрытая решимость, которую он изо всех сил старался не показать.
А может быть, она придает этому слишком большое значение?
Деликатно откашлявшись, она сказала:
– Я одна задаю все вопросы. Можно подумать, что вы меня уже знаете.
На эти слова он вообще не отреагировал, а лишь наклонился и окунул чипс в соус.
– Итак, что вы намерены делать, когда закончится эта поездка?
Он тяжело вздохнул, снова улегся, заложив руки под голову, и сказал:
– Буду спать целый год.
Дженни пристально посмотрела на него.
– Похоже, вы потеряли веру в себя.
– Так оно и есть.
– Вы поэтому оставили работу? – Он что-то невнятно пробормотал.
– Значит, вы откажетесь от предложения стать моим телохранителем? – небрежно спросила она.
Он стиснул зубы, потом расслабился.
– Вы говорили об этом серьезно? Вам ведь действительно нужен телохранитель, чтобы защищать от бывшего мужа.
– Роули этого никогда не поймет, а я не смогу ему объяснить. Просто сейчас я не чувствую себя в безопасности. – Она хотела было продолжить, но ее страх был весьма смутным и основывался лишь на давних воспоминаниях о жестоком человеке. – Хотела бы я знать, что нужно Трою.
– Мне послышалось, вы сказали, будто он жаден до денег.
– Да. Деньги – это главное. Но ведь есть еще Роули… – Она вздрогнула и потерла руками предплечья.
– Вы говорили, что он не знает о существовании Роули.
– Пока не знает. – Она скорчила гримасу. – Но Трой не дурак, и если он решит вторгнуться в мою жизнь, – похоже, он уже это сделал, – то обязательно узнает о Роули.
– Как вы думаете, что он предпримет, если ему станет известно о существовании сына? – спросил Хантер, тщательно выбирая слова.
– Понятия не имею, – честно призналась она. – Но это будет что-то ужасное.
Они оба замолчали. Наконец Хантер осторожно сказал:
– Я думаю, что взять телохранителя – неплохая мысль, однако я для этого едва ли подойду. Вам необходимо узнать, что затевает ваш бывший муж. Он уже звонил вашему отцу. Пусть сделает это еще раз.
– Но что мне делать, если он постучится ко мне в дверь? – спросила она, почему-то обиженная его отказом. – Принять его с распростертыми объятиями?
– Позвоните отцу. Сообщите в полицию. Не позволяйте ему переступить порог вашего дома. Мне не понравилось то, что вы рассказали о нем. Я ему не доверяю.
– И в то же время не хотите стать моим телохранителем, – тихо проронила она.
– Я не могу.
– Почему?
Он долго молчал. Она уже решила, что он вообще ей не ответит. Наконец он хрипло произнес:
– Потому что я отношусь к вам так, что это было бы неразумно.
Дженни не стала притворяться, будто неправильно поняла его.
– Мне кажется, это отличная причина для того, чтобы согласиться на такую работу.
– Нет. Но телохранитель вам действительно нужен. Поговорите с отцом. Уверен, он сразу же найдет его вам.
Неужели ей послышалась горечь в его голосе? Все это были какие-то смутные догадки. Может быть, пришло время получить кое-какие конкретные ответы?
– Чего вы хотите от меня?
– Я… – Он остановил себя, не договорив того, что рвалось наружу. Он покачал головой и наконец заявил: – Здесь, в Мексике, мы как бы живем взаймы. На нас влияют жара и вся окружающая обстановка, и это продлится не дольше чем до конца недели.
– Но что вы хотите сказать?
– Я не желаю это даже произносить.
– Любовную интрижку?
Он с трудом удержался от улыбки.
– Вы не из тех женщин, с которыми завязывают короткие интрижки.
– Откуда вам знать? – Дженни вздернула подбородок, недовольная тем, что он наклеивает ей ярлыки. – Я могу быть страстной.
Это его доконало. Он хохотнул, сверкнув белыми зубами, и у нее от этого звука сладко заныло в груди.
– Думаете, я лгу? – спросила она.
– Нет, не думаю. – Он сел и поднял ладони, как будто предупреждая ее атаку. – Я верю, что вы можете быть… страстной.
– Во всем виноват пресловутый эффект «типичной соседской девчонки», не так ли? Каждому хочется быть моим старшим братом, или моим отцом, или заменителем еще кого-нибудь. Но никто не хочет узнать, какая же я на самом деле.
– Многим ли мужчинам вы давали такой шанс?
В этом Хантер был прав, и она это понимала. Как получилось, что он знает ее так хорошо, хотя сам остается для нее загадкой? Он выдал ровно столько информации, чтобы она могла почувствовать, будто что-то узнала, но, по правде говоря, она знала слишком мало.
– Множеству мужчин, – беспечно заявила она. – Было с кем понежничать.
– Гм…
Она улыбнулась, обхватила колени руками и призналась:
– Ладно, признаю, что это наглая ложь.
– Что вы хотите? – спросил он так серьезно, что она растерялась.
– Я хочу… – Она облизнула пересохшие губы. – Может быть…
– Что?
– Может, еще один поцелуй?
Он опустил взгляд на ее губы и задержался там столь долго, что у Дженни взыграла кровь. Она была заворожена чувственностью его губ.
Его глаза потемнели, во взгляде появилось нечто загадочное. Зажегся огонь желания. Дженни, сама того не сознавая, наклонилась вперед, торопя события. Она услышала, как он резко втянул воздух, и почувствовала жар, исходящий от его кожи.
В этот момент Хантер взял себя в руки и отпрянул назад.
– Не знаю, что я делаю, Дженива, и уверен, что вы тоже не отдаете себе в этом отчета. Давайте-ка уедем поскорее отсюда, пока мы оба не натворили чего-нибудь такого, о чем пожалеем.
В ночном небе высыпали звезды, но было душно и пахло выхлопными газами. Трой обливался потом, и это его страшно бесило. Он терпеть не мог Хьюстон. Ненавидел влажность, и это отвратительное солнце, и неласковую землю. Он вырос в южной части Калифорнии, которую тоже на дух не принимал. Его родители с трудом сводили концы с концами, но отдавали его в частные школы, которые были им не по карману. Он помнил свою жалкую штопаную-перештопаную одежду. В его памяти всплывало насмешливое хихиканье девчонок со стройными загорелыми ногами и холодными улыбками. Ему хотелось наброситься на них, повалить в грязь и пинать их тощие задницы. А вместо этого он улыбался и пускал в ход свое обаяние, заставлял расплачиваться за унижения, хотя, в конце концов, они приходили в ярость и плевали ему в глаза.
Разве не так поступила с ним Вэл? В свои шестнадцать лет она была опытна не по годам. Ему было тогда пятнадцать. Он был молод, сексуально озабочен и успел побывать во многих постелях, чтобы знать, чего хочет. Вэл. Он хотел ее. Даже по прошествии многих лет он помнил, как от нее пахло и какова она на вкус. Она была ненасытна. Секс с ней был настоящей фантастикой. Но Вэл засматривалась и на других и вскоре положила глаз на одного игрока футбольной команды, который, по ее мнению, смог бы с большим успехом удовлетворить ее потребности. Он до сих пор помнил, как она хохотала, рассказывая ему о своем новом кобеле. Трой слушал молча, и в тот момент ему больше всего на свете хотелось дать ей кулаком в зубы, чтобы эта сучка перестала смеяться.
Два дня спустя он ждал вечером, когда она вернется домой. Он видел, как футболист высадил ее из машины, как его руки на прощание скользнули ей под юбку. Она игриво шлепнула его по руке и отскочила, а его спортивный пиджак остался у нее на плечах. Трой схватил Вэл, едва машина этого болвана, подмигнув задними огнями, скрылась за поворотом.
– Эй! – крикнула она.
Но Трой швырнул ее на землю. Она не испугалась. Немного посопротивлявшись молча, она вошла во вкус. Ее охватило желание, она говорила непристойности, грубо ласкала его. Он тоже завелся. Задрав ее юбки, он сорвал с нее штанишки и дал то, что она просила, о чем умоляла, но уж постарался сделать так, чтобы ей было больно. Она начала плакать, но это его не остановило. Он хотел наказать ее. Чтобы она поплатилась за все. Она продолжала плакать и умоляла его остановиться. Почувствовав, что близок кульминационный момент, он вышел из ее тела и исторг семя на спортивный пиджак ее дружка.