Вестибюль тянулся от передней входной двери до задней. На одной стороне вестибюля было еще две двери, и обе вели в большую комнату, разделенную на два класса тяжелым холщовым занавесом. Второй и третий классы сидели слева, первый и четвертый – справа. Я пробежала до второй двери, повернула направо и проскользнула в третий ряд на скамью, где сидели Грэйси Пирсон и Элма Скотт.
– Сюда нельзя, – запротестовала Грэйси. – Я заняла это место для Мэри Лу.
Я оглянулась на Мэри Лу Уэллевер, которая в это время укладывала свою коробку с завтраком на полку у дальней стены класса, и сказала:
– Вот еще, перебьется.
Учительница мисс Дейзи Крокер, близорукая мулатка, поглядела на меня с середины класса, точно хотела сказать: «Так, та-а-к, Кэсси Логан явилась». И, поджав губы, заставила тяжелый занавес проехаться по ржавой проволоке, затем скрутила его и спрятала в нише. Когда занавес был откинут, первоклассники в недоумении уставились на нас.
Малыш сидел у окна, положив руки на парту, и терпеливо ожидал, когда мисс Крокер заговорит.
Мэри Лу толкнула меня локтем:
– Это мое место, Кэсси Логан.
Но мисс Крокер остановила ее:
– Мэри Лу Уэллевер, займи свое место.
– Да, мэм, – подчинилась Мэри Лу, но, прежде чем отойти, обдала меня испепеляющим взглядом.
Мисс Крокер решительно подошла к своему столу, стоявшему на невысоком помосте и заваленному грудой не поймешь чего, покрытого брезентом. Она постучала по столу линейкой, хотя в классе стояла полная тишина, и сказала:
– Добро пожаловать, дети, в нашу школу Грэйт Фейс. – И, повернувшись налево, чтобы видеть перед собой левую половину класса, продолжала: – Я рада, что все вы, перешедшие в четвертый класс, будете моими учениками. Жду от вас прилежания и больших успехов. – Потом, обращаясь к правой половине класса, сказала: – А вам, наши маленькие друзья-первоклассники, только сегодня вступающим на путь познания и образования, я желаю, чтобы ваши маленькие ножки уверенно шагали по стезям обучения, которые пусть никогда не обрываются.
Вот скучища! Я уперлась правым локтем в парту и положила голову на ладонь.
Мисс Крокер машинально улыбнулась, потом снова постучала по столу.
– Дорогие дети, – продолжала она говорить с первым классом, – ваша учительница, мисс Дэвис, вынуждена была задержаться на несколько дней в Джексоне, поэтому я имею удовольствие просветить ваши юные головки первыми лучами знания.
Она одарила их такой лучезарной улыбкой, словно ждала аплодисментов по поводу новости, которую только что сообщила. Потом, облучив своими огромными глазами всех четвероклассников, обратилась снова к нам:
– Поскольку я одна и не могу разорваться на части, придется вам эти несколько дней приносить некоторую жертву. Вы будете трудиться, трудиться и трудиться, но, как истинным христианам, вам придется делиться с ближним, делиться и делиться. Вы согласны, дорогие девочки и мальчики?
– ДА, МИСС КРОКЕР, – хором ответили все.
Только я промолчала. Я не люблю отвечать хором. Подперев голову рукой, я тяжело вздохнула, вспомнив о пожаре у Бэррисов.
– Ты что, Кэсси Логан?
Я испуганно подняла глаза.
– Кэсси Логан!
– Да, мэм? – я быстро вскочила и посмотрела мисс Крокер прямо в лицо.
– Ты не согласна трудиться и делиться?
– Да, мэм.
– Тогда так и ответь!
– Да, мэм, – пробормотала я, опускаясь снова на свое место, а Мэри Лу, Грэйси и Элма захихикали.
Ну вот, прошло всего пять минут с начала учебного года, а я уже влипла в неприятность.
К десяти часам мисс Крокер успела пересадить нас, как ей хотелось, и занести наши имена и фамилии в свой список. Я осталась сидеть с Грэйси и Элмой, только нам велено было из третьего ряда передвинуться в первый, как раз перед маленькой пузатой печкой. Но, хотя сидеть нос к носу с мисс Крокер не сулило ничего доброго, перспектива погреться, когда грянут холода, чего-то да стоила, так что я решила, что буду в выигрыше, несмотря на такое сомнительное местоположение.
И вот мисс Крокер сделала сногсшибательное заявление: в этом году у нас будут учебники.
Все даже рты разинули от удивления. Еще бы, большинство учеников нашей школы ни одной книги в глаза не видели, разве что семейную библию. Честно говоря, такое известие даже меня встряхнуло. Правда, у мамы было несколько книг, но ведь они были не мои.
– Нам очень повезло, что мы получили эти учебники, – продолжала мисс Крокер, а мы с нетерпением ждали, когда с них снимут брезент. – Попечитель школ нашего округа самолично передал эти учебники в ваше пользование, так что, пожалуйста, будьте с ними трижды осторожны. – Она направилась к своему столу. – Давайте все вместе произнесем клятву, что будем свято беречь наши новые учебники. – Она не сводила с меня проницательного взгляда, пока произносила эти слова:
– ОБЕЩАЕМ СВЯТО БЕРЕЧЬ НАШИ НОВЫЕ УЧЕБНИКИ!
– Прекрасно! – мисс Крокер расплылась в улыбке и торжественно откинула брезент.
Я сидела близко от ее стола и своими глазами видела, что дурацкие красные обложки учебников ужас до чего потрепанные, а посеревшие края страниц все исписаны карандашами, цветными мелками и чернилами. Моя мечта получить наконец собственную книгу уплыла, растворившись в разочаровании. А мисс Крокер продолжала сиять улыбкой, вызывая одного за другим всех четвероклассников к своему столу. Она вручала каждому, ему или ей, учебник и записывала его номер в журнал.
Когда я возвращалась из своего путешествия к ее столу, я заметила, что первоклассники с беспокойством следят, как тает кипа книг на столе учительницы. Должно быть, мисс Крокер тоже это заметила, потому что не успела я сесть на место, как она заявила:
– Не тревожьтесь, дети. Для вас тоже хватит учебников.
Посмотрите на стол мисс Дэвис.
Множество распахнутых глаз уставилось на покрытый брезентом учительский стол, стоявший прямо перед ними, и громкий вздох облегчения облетел класс.
Я поглядела издалека на Малыша: лицо его светилось нетерпением и возбуждением. Я понимала, что со своего места он не может видеть грязных обложек и исчерканных страниц. И хотя меня часто изводила его страсть к чистоте, больно было представить себе, как же он разочаруется, когда сам убедится, на что эти учебники похожи. Но поделать-то я ничего не могла, поэтому я открыла свой учебник где-то посередине и стала листать грязные страницы. На меня уставились светловолосые девочки с косичками и голубоглазые мальчики.
Натолкнувшись на историю про мальчика с собакой, заблудившихся в пещере, я начала читать, а голос мисс Крокер продолжал что-то монотонно бубнить.
Вдруг я уловила паузу в ее монотонной речи и оторвалась от книги. Мисс Крокер, сидевшая за столом мисс Дэвис, на котором возвышалась стопка учебников для первоклассников, не сводила возмущенного взгляда с Малыша, швырнувшего учебник обратно к ней на стол.
– Что ты сказал, Клейтон Честер Логан? – переспросила она.
В классе воцарилась зловещая тишина. Всем было ясно, что Малыш попал в большую передрягу, потому что никто никогда не называл Малыша полным именем – Клейтон Честер, разве что когда собирались задать ему хорошенькую взбучку.
Малыш и сам понимал это прекрасно. Отложив книгу, он разомкнул губы, чтобы сказать что-то. Его трясла дрожь, но он не сводил глаз с мисс Крокер.
– Я… я только хотел спросить, мэм, можно мне другую книгу, пожалуйста? Эта грязная.
– Грязная?! – повторила мисс Крокер, ошарашенная столь безрассудной смелостью.
Она поднялась из-за стола и глядела на Малыша сверху вниз, точно разъяренный костлявый великан, но Малыш, подняв голову, продолжал смотреть ей прямо в глаза.
– Грязная?! Сам ты кто, Клейтон Честер? В такие трудные времена из округа присылают нам драгоценные учебники, а ты смеешь стоять тут и заявлять, что твой учебник слишком грязный! Итак, или ты забираешь его, или не получишь никакого.
Малыш опустил глаза и молча уставился на учебник. Несколько секунд он простоял так, еле доставая подбородком до учительского стола, потом повернулся и оглядел несколько оставшихся книг. Видимо убедившись, что они не чище той, что вручила ему мисс Крокер, он посмотрел через всю комнату на меня. Я кивнула, и Малыш, еще раз взглянув на мисс Крокер, не торопясь, стянул учебник с края стола и с высоко поднятой головой, держась очень прямо, вернулся на свое место.
Мисс Крокер села.
– Кое-кто здесь слишком много о себе думает. Такого больше я не потерплю, – сказала она сердито. – Шарон Лейк, подойди и получи свой учебник.
Я не спускала глаз с Малыша, пока он не вернулся бегом на свое место рядом еще с двумя малышами. Какое-то время он сидел с каменным лицом, уставившись в окно, потом, видимо внутренне смирившись с фактом, что перед ним учебник, единственный, на какой он мог рассчитывать, перевернул его и открыл. Однако, глянув на оборот обложки, он нахмурился, и угрюмое смирение на его лице сменилось замешательством. Брови сдвинулись. Глаза сделались большими. Набрав в себя побольше воздуха, он вдруг вскочил со своего места, словно подстреленное животное, и, кинув на пол учебник, принялся неистово топтать его ногами.
Мисс Крокер подлетела к Малышу и подхватила его своими сильными руками. С силой тряхнув его, она снова опустила его на пол.
– Какой злой дух вселился в тебя, Клейтон Честер?
Но Малыш не отвечал. Он просто стоял и смотрел на раскрытую книгу, дрожа от негодования.
– Подними ее немедленно! – приказала она.
– Нет! – Малыш бунтовал.
– Нет? А ну, мальчик, даю тебе десять секунд, чтобы поднять учебник, или придется мне взяться за плетку.
Малыш прикусил нижнюю губу, и я поняла, что книгу он не поднимет. Я тут же открыла обратную сторону обложки моего собственного учебника и сразу поняла, что привело в такой гнев Малыша. На обороте обложки был напечатан вот какой список:
Пустые строчки тянулись до цифры 20, и я прекрасно понимала, что все они предназначены для черных школьников. Комок гнева встал у меня в горле. Но когда мисс Крокер приказала Малышу лечь на «скамью наказания», я подавила в себе гнев и вскочила с места.
– Мисс Крокер, пожалуйста, не надо! – закричала я.
Потемневшие глаза мисс Крокер предупреждали меня, чтобы я не произносила больше ни слова.
– Я знаю, почему он так сделал!
Ты хочешь разделить с ним порцию розг, Кэсси?
– Нет'м[5], – быстро ответила я. – Я только хочу объяснить вам, почему Малыш так сделал.
– Сядь на место! – приказала она, когда я поспешила к ней с раскрытым учебником в руках.
– Посмотрите, мисс Крокер, посмотрите, что тут написано. Они отдали нам эти старые книжки, когда самим им они были уже не нужны.
Учительница смотрела на меня, теряя терпение, на учебник она даже не взглянула.
– Откуда он знает, что тут написано? Он ведь не умеет читать.
– О, нет'м, умеет. Он с четырех лет читает. Длинных слов не может прочесть, но когда они столбцом, может. Посмотрите, что написано в последнем столбце. Только взгляните, пожалуйста, мисс Крокер.
На этот раз мисс Крокер посмотрела, но лицо ее при этом не изменилось. С поднятой головой, не мигая, она уставилась на меня.
– Вы видите, как они называют нас? – спросила я, боясь, что она не заметила.
– Называют, как надо, – холодно заметила она. – А теперь живо на место.
Я помотала головой, окончательно убедившись, что до мисс Крокер так и не дошло, о чем я говорю. Она пробежала глазами страницу, но ничего не поняла.
– Повторяю, Кэсси, сядь на место!
Я медленно направилась к своей парте, но когда орешниковый прут рассек напряженную тишину, я быстро повернулась.
– Мисс Крокер, – сказала я, – мне тоже не нужен такой учебник.
Розга с силой опустилась на голый задок Малыша. Мисс Крокер вопросительно посмотрела на меня, когда я приблизилась к ее столу и положила на него свой учебник. Розга еще раз просвистела в воздухе, но, обнаружив, что Малыш плакать не собирается, мисс Крокер велела ему встать.
– Так что же, Кэсси, – вздохнула она, повернувшись ко мне, – иди, получишь свое.
К концу уроков я решила, что пойду и первая расскажу все маме, пока мисс Крокер не успела это сделать сама. Девять лет жизненных ошибок и приобретенного опыта научили меня, что строгость наказания смягчается, когда мне удается выложить маме всю правду на свой лад, прежде чем она услышит что-либо от других. Я знала, что мисс Крокер не успела переговорить с мамой во время обеденной перемены, потому что она провела битый час в классе, готовясь к дальнейшим занятиям.
Как только наш класс распустили, я поспешила покинуть помещение и прокладывала путь сквозь толпу учеников, довольная, что вырвалась на свободу. Но, не успев добраться до корпуса, где занимались семиклассники, я имела несчастье столкнуться нос к носу с отцом Мэри Лу. Мистер Уэллевер с удивлением посмотрел на меня, когда я налетела на него с разбегу, и потом прочел мне целую лекцию о пользе смотреть, куда идешь. А тем временем мисс Крокер ухитрилась проскользнуть через лужайку прямо в корпус, где занимался мамин класс. К тому моменту, когда я спаслась от мистера Уэллевера, она уже исчезла во мраке вестибюля.
Мамин класс находился в глубине здания. Я тихонько прошмыгнула через пустой вестибюль и с опаской заглянула в открытую дверь. Мама, с большим пучком вьющихся волос на гибкой шее, сидела за своим столом и наблюдала, как мисс Крокер сует ей в лицо учебник.
– Ты только посмотри, Мэри, – говорила мисс Крокер, тыча в книгу пальцем и раз и два. – Испорчен такой прекрасный учебник. Переплет порван, ты посмотри! Весь истоптан ногами.
Мама осмотрела учебник и ничего не сказала.
– А Кэсси отказалась от этого, – пожаловалась она, с гневом хлопнув маме на стол второй учебник. – Хорошо хоть, его она в гневе не растоптала. Честное слово, Мэри, просто не знаю, какая муха укусила сегодня твоих детей. Ну ладно, Кэсси всегда была вспыльчивой, но Малыш! Он обычно ведет себя как маленький джентльмен.
Мама еще раз посмотрела на учебник, от которого я отказалась, и открыла его, так что перед нею предстали оскорбительные страницы обоих учебников.
– Ты говоришь, Кэсси сказала, что они с Малышом отказались брать учебники из-за этих первых страниц? – спросила мама спокойно.
– Да, ну и что с того? – в своем гневе мисс Крокер даже забыла о правильной речи, какую можно было ожидать от школьной учительницы. – Подумаешь, дело! На всех книжках это напечатано, и чего они так расстроились? Не понимаю!
– Ты их наказала? – спросила мама, подняв глаза на мисс Крокер.
– Конечно, само собой! Выпорола обоих моей орешниковой розгой. А ты бы не выпорола? – Но так как мама не ответила, она, оскорбившись, заметила: – У меня было на это полное право.
– Разумеется, разумеется, Дейзи, – кивнула мама и снова взялась за учебники. – Они же позволили себе непослушание.
Но сказано это было так спокойно и уклончиво, что мисс Крокер осталась недовольна маминым ответом, я это сразу заметила.
– Понимаешь, Мэри, я думала, тебе следует об этом узнать, чтобы ты могла сказать им и свое мнение, если захочешь.
Мама улыбнулась мисс Крокер и ответила как-то рассеянно:
– Разумеется, Дейзи. Спасибо.
С этими словами мама открыла ящик стола и вынула несколько листов бумаги, ножницы и маленькую коричневую бутылочку.
Мисс Крокер, обеспокоенная явным маминым равнодушием к серьезности случившегося, передернула плечами и направилась прочь от стола.
– Ты же понимаешь, если они останутся без учебников, по которым все будут заниматься, они у меня провалятся и по чтению, и по сочинению, потому что я собираюсь построить мои уроки на материале… – Но тут она вдруг остановилась и в изумлении уставилась на маму. – О господи, Мэри, что ты делаешь?
Мама не отвечала. Она обрезала лист бумаги по размеру учебника и налила серый клей из коричневой бутылочки на оборот обложки одного из учебников. Потом взяла этот лист бумаги и приклеила.
– Мэри Логан, ты знаешь, как это называется, то, что ты сделала? Учебник этот – собственность округа. Если кто-нибудь из нашей руководящей организации сюда явится и увидит этот учебник, у тебя будут крупные неприятности.
Мама рассмеялась и взялась за второй учебник.
– Во-первых, никто не явится, никому до нас нет дела, а во-вторых, если явится, может быть, увидит, наконец, чего нам не хватает: современных учебников по всем предметам, а не каких-то устарелых отбросов, парт, бумаги, досок, ластиков, карт, мела… – разносился мамин голос, пока она заклеивала второй учебник.
– Не руби сук, на котором сидишь! А ты именно это делаешь, Мэри, – рубишь сук, на котором сидишь.
Мама снова рассмеялась.
– Если ты об этом, Дейзи, не думаю, чтобы сук был такой уж крепкий.
Покончив со вторым учебником, мама с вниманием посмотрела на небольшую стопку учебников для семиклассников на ее столе.
– Как хочешь, но мне кажется, ты портишь детей, Мэри. Иногда им полезно знать, кто есть кто в этой жизни.
– Может быть, ты и права, – ответила мама, – но это вовсе не значит, что они должны с этим согласиться… да и мы, пожалуй, тоже.
Мисс Крокер с подозрением глянула на маму. Хотя мама уже четырнадцать лет преподавала в школе Грэйт Фейс, начав в девятнадцать лет, сразу, как окончила учительский институт в Крендоне, среди других учителей школы она считалась вроде как нарушителем спокойствия. У нее всегда были слишком смелые взгляды и слишком критические заключения. Сам факт, что она выросла в округе Спокан, а не в Делте, набрасывал на нее тень, и учителя вроде мисс Крокер, следовавшие более традиционным воззрениям, держали себя с нею начеку.
– Вот что, – сказала она, – если приедет кто-нибудь из округа и увидит, как ты разделалась с учебниками Кэсси и Малыша, я в ответе за это не буду.
– Не беспокойся, Дейзи, того, кто в ответе, найти не составит труда, достаточно будет раскрыть любой учебник для седьмого класса. Потому что завтра же утром я намерена разделаться с ними тоже.
Не найдя, что ответить, мисс Крокер решительно повернулась и направилась к двери.
Я бросилась через весь вестибюль и там ждала, когда она выйдет, а потом проскользнула назад.
Мама осталась сидеть за своим столом. Долгое время она даже не двигалась. А когда очнулась, взялась за один из учебников для семиклассников и начала мазать его клеем. Я хотела было войти, чтобы помочь ей, но что-то подсказало мне, что сейчас не время выдавать свое присутствие, и я ушла.
Подожду лучше до ужина и тогда поговорю с ней. Теперь спешить было некуда. Она и так все поняла.
2
– Сюда нельзя, – запротестовала Грэйси. – Я заняла это место для Мэри Лу.
Я оглянулась на Мэри Лу Уэллевер, которая в это время укладывала свою коробку с завтраком на полку у дальней стены класса, и сказала:
– Вот еще, перебьется.
Учительница мисс Дейзи Крокер, близорукая мулатка, поглядела на меня с середины класса, точно хотела сказать: «Так, та-а-к, Кэсси Логан явилась». И, поджав губы, заставила тяжелый занавес проехаться по ржавой проволоке, затем скрутила его и спрятала в нише. Когда занавес был откинут, первоклассники в недоумении уставились на нас.
Малыш сидел у окна, положив руки на парту, и терпеливо ожидал, когда мисс Крокер заговорит.
Мэри Лу толкнула меня локтем:
– Это мое место, Кэсси Логан.
Но мисс Крокер остановила ее:
– Мэри Лу Уэллевер, займи свое место.
– Да, мэм, – подчинилась Мэри Лу, но, прежде чем отойти, обдала меня испепеляющим взглядом.
Мисс Крокер решительно подошла к своему столу, стоявшему на невысоком помосте и заваленному грудой не поймешь чего, покрытого брезентом. Она постучала по столу линейкой, хотя в классе стояла полная тишина, и сказала:
– Добро пожаловать, дети, в нашу школу Грэйт Фейс. – И, повернувшись налево, чтобы видеть перед собой левую половину класса, продолжала: – Я рада, что все вы, перешедшие в четвертый класс, будете моими учениками. Жду от вас прилежания и больших успехов. – Потом, обращаясь к правой половине класса, сказала: – А вам, наши маленькие друзья-первоклассники, только сегодня вступающим на путь познания и образования, я желаю, чтобы ваши маленькие ножки уверенно шагали по стезям обучения, которые пусть никогда не обрываются.
Вот скучища! Я уперлась правым локтем в парту и положила голову на ладонь.
Мисс Крокер машинально улыбнулась, потом снова постучала по столу.
– Дорогие дети, – продолжала она говорить с первым классом, – ваша учительница, мисс Дэвис, вынуждена была задержаться на несколько дней в Джексоне, поэтому я имею удовольствие просветить ваши юные головки первыми лучами знания.
Она одарила их такой лучезарной улыбкой, словно ждала аплодисментов по поводу новости, которую только что сообщила. Потом, облучив своими огромными глазами всех четвероклассников, обратилась снова к нам:
– Поскольку я одна и не могу разорваться на части, придется вам эти несколько дней приносить некоторую жертву. Вы будете трудиться, трудиться и трудиться, но, как истинным христианам, вам придется делиться с ближним, делиться и делиться. Вы согласны, дорогие девочки и мальчики?
– ДА, МИСС КРОКЕР, – хором ответили все.
Только я промолчала. Я не люблю отвечать хором. Подперев голову рукой, я тяжело вздохнула, вспомнив о пожаре у Бэррисов.
– Ты что, Кэсси Логан?
Я испуганно подняла глаза.
– Кэсси Логан!
– Да, мэм? – я быстро вскочила и посмотрела мисс Крокер прямо в лицо.
– Ты не согласна трудиться и делиться?
– Да, мэм.
– Тогда так и ответь!
– Да, мэм, – пробормотала я, опускаясь снова на свое место, а Мэри Лу, Грэйси и Элма захихикали.
Ну вот, прошло всего пять минут с начала учебного года, а я уже влипла в неприятность.
К десяти часам мисс Крокер успела пересадить нас, как ей хотелось, и занести наши имена и фамилии в свой список. Я осталась сидеть с Грэйси и Элмой, только нам велено было из третьего ряда передвинуться в первый, как раз перед маленькой пузатой печкой. Но, хотя сидеть нос к носу с мисс Крокер не сулило ничего доброго, перспектива погреться, когда грянут холода, чего-то да стоила, так что я решила, что буду в выигрыше, несмотря на такое сомнительное местоположение.
И вот мисс Крокер сделала сногсшибательное заявление: в этом году у нас будут учебники.
Все даже рты разинули от удивления. Еще бы, большинство учеников нашей школы ни одной книги в глаза не видели, разве что семейную библию. Честно говоря, такое известие даже меня встряхнуло. Правда, у мамы было несколько книг, но ведь они были не мои.
– Нам очень повезло, что мы получили эти учебники, – продолжала мисс Крокер, а мы с нетерпением ждали, когда с них снимут брезент. – Попечитель школ нашего округа самолично передал эти учебники в ваше пользование, так что, пожалуйста, будьте с ними трижды осторожны. – Она направилась к своему столу. – Давайте все вместе произнесем клятву, что будем свято беречь наши новые учебники. – Она не сводила с меня проницательного взгляда, пока произносила эти слова:
– ОБЕЩАЕМ СВЯТО БЕРЕЧЬ НАШИ НОВЫЕ УЧЕБНИКИ!
– Прекрасно! – мисс Крокер расплылась в улыбке и торжественно откинула брезент.
Я сидела близко от ее стола и своими глазами видела, что дурацкие красные обложки учебников ужас до чего потрепанные, а посеревшие края страниц все исписаны карандашами, цветными мелками и чернилами. Моя мечта получить наконец собственную книгу уплыла, растворившись в разочаровании. А мисс Крокер продолжала сиять улыбкой, вызывая одного за другим всех четвероклассников к своему столу. Она вручала каждому, ему или ей, учебник и записывала его номер в журнал.
Когда я возвращалась из своего путешествия к ее столу, я заметила, что первоклассники с беспокойством следят, как тает кипа книг на столе учительницы. Должно быть, мисс Крокер тоже это заметила, потому что не успела я сесть на место, как она заявила:
– Не тревожьтесь, дети. Для вас тоже хватит учебников.
Посмотрите на стол мисс Дэвис.
Множество распахнутых глаз уставилось на покрытый брезентом учительский стол, стоявший прямо перед ними, и громкий вздох облегчения облетел класс.
Я поглядела издалека на Малыша: лицо его светилось нетерпением и возбуждением. Я понимала, что со своего места он не может видеть грязных обложек и исчерканных страниц. И хотя меня часто изводила его страсть к чистоте, больно было представить себе, как же он разочаруется, когда сам убедится, на что эти учебники похожи. Но поделать-то я ничего не могла, поэтому я открыла свой учебник где-то посередине и стала листать грязные страницы. На меня уставились светловолосые девочки с косичками и голубоглазые мальчики.
Натолкнувшись на историю про мальчика с собакой, заблудившихся в пещере, я начала читать, а голос мисс Крокер продолжал что-то монотонно бубнить.
Вдруг я уловила паузу в ее монотонной речи и оторвалась от книги. Мисс Крокер, сидевшая за столом мисс Дэвис, на котором возвышалась стопка учебников для первоклассников, не сводила возмущенного взгляда с Малыша, швырнувшего учебник обратно к ней на стол.
– Что ты сказал, Клейтон Честер Логан? – переспросила она.
В классе воцарилась зловещая тишина. Всем было ясно, что Малыш попал в большую передрягу, потому что никто никогда не называл Малыша полным именем – Клейтон Честер, разве что когда собирались задать ему хорошенькую взбучку.
Малыш и сам понимал это прекрасно. Отложив книгу, он разомкнул губы, чтобы сказать что-то. Его трясла дрожь, но он не сводил глаз с мисс Крокер.
– Я… я только хотел спросить, мэм, можно мне другую книгу, пожалуйста? Эта грязная.
– Грязная?! – повторила мисс Крокер, ошарашенная столь безрассудной смелостью.
Она поднялась из-за стола и глядела на Малыша сверху вниз, точно разъяренный костлявый великан, но Малыш, подняв голову, продолжал смотреть ей прямо в глаза.
– Грязная?! Сам ты кто, Клейтон Честер? В такие трудные времена из округа присылают нам драгоценные учебники, а ты смеешь стоять тут и заявлять, что твой учебник слишком грязный! Итак, или ты забираешь его, или не получишь никакого.
Малыш опустил глаза и молча уставился на учебник. Несколько секунд он простоял так, еле доставая подбородком до учительского стола, потом повернулся и оглядел несколько оставшихся книг. Видимо убедившись, что они не чище той, что вручила ему мисс Крокер, он посмотрел через всю комнату на меня. Я кивнула, и Малыш, еще раз взглянув на мисс Крокер, не торопясь, стянул учебник с края стола и с высоко поднятой головой, держась очень прямо, вернулся на свое место.
Мисс Крокер села.
– Кое-кто здесь слишком много о себе думает. Такого больше я не потерплю, – сказала она сердито. – Шарон Лейк, подойди и получи свой учебник.
Я не спускала глаз с Малыша, пока он не вернулся бегом на свое место рядом еще с двумя малышами. Какое-то время он сидел с каменным лицом, уставившись в окно, потом, видимо внутренне смирившись с фактом, что перед ним учебник, единственный, на какой он мог рассчитывать, перевернул его и открыл. Однако, глянув на оборот обложки, он нахмурился, и угрюмое смирение на его лице сменилось замешательством. Брови сдвинулись. Глаза сделались большими. Набрав в себя побольше воздуха, он вдруг вскочил со своего места, словно подстреленное животное, и, кинув на пол учебник, принялся неистово топтать его ногами.
Мисс Крокер подлетела к Малышу и подхватила его своими сильными руками. С силой тряхнув его, она снова опустила его на пол.
– Какой злой дух вселился в тебя, Клейтон Честер?
Но Малыш не отвечал. Он просто стоял и смотрел на раскрытую книгу, дрожа от негодования.
– Подними ее немедленно! – приказала она.
– Нет! – Малыш бунтовал.
– Нет? А ну, мальчик, даю тебе десять секунд, чтобы поднять учебник, или придется мне взяться за плетку.
Малыш прикусил нижнюю губу, и я поняла, что книгу он не поднимет. Я тут же открыла обратную сторону обложки моего собственного учебника и сразу поняла, что привело в такой гнев Малыша. На обороте обложки был напечатан вот какой список:
– Мисс Крокер, пожалуйста, не надо! – закричала я.
Потемневшие глаза мисс Крокер предупреждали меня, чтобы я не произносила больше ни слова.
– Я знаю, почему он так сделал!
Ты хочешь разделить с ним порцию розг, Кэсси?
– Нет'м[5], – быстро ответила я. – Я только хочу объяснить вам, почему Малыш так сделал.
– Сядь на место! – приказала она, когда я поспешила к ней с раскрытым учебником в руках.
– Посмотрите, мисс Крокер, посмотрите, что тут написано. Они отдали нам эти старые книжки, когда самим им они были уже не нужны.
Учительница смотрела на меня, теряя терпение, на учебник она даже не взглянула.
– Откуда он знает, что тут написано? Он ведь не умеет читать.
– О, нет'м, умеет. Он с четырех лет читает. Длинных слов не может прочесть, но когда они столбцом, может. Посмотрите, что написано в последнем столбце. Только взгляните, пожалуйста, мисс Крокер.
На этот раз мисс Крокер посмотрела, но лицо ее при этом не изменилось. С поднятой головой, не мигая, она уставилась на меня.
– Вы видите, как они называют нас? – спросила я, боясь, что она не заметила.
– Называют, как надо, – холодно заметила она. – А теперь живо на место.
Я помотала головой, окончательно убедившись, что до мисс Крокер так и не дошло, о чем я говорю. Она пробежала глазами страницу, но ничего не поняла.
– Повторяю, Кэсси, сядь на место!
Я медленно направилась к своей парте, но когда орешниковый прут рассек напряженную тишину, я быстро повернулась.
– Мисс Крокер, – сказала я, – мне тоже не нужен такой учебник.
Розга с силой опустилась на голый задок Малыша. Мисс Крокер вопросительно посмотрела на меня, когда я приблизилась к ее столу и положила на него свой учебник. Розга еще раз просвистела в воздухе, но, обнаружив, что Малыш плакать не собирается, мисс Крокер велела ему встать.
– Так что же, Кэсси, – вздохнула она, повернувшись ко мне, – иди, получишь свое.
К концу уроков я решила, что пойду и первая расскажу все маме, пока мисс Крокер не успела это сделать сама. Девять лет жизненных ошибок и приобретенного опыта научили меня, что строгость наказания смягчается, когда мне удается выложить маме всю правду на свой лад, прежде чем она услышит что-либо от других. Я знала, что мисс Крокер не успела переговорить с мамой во время обеденной перемены, потому что она провела битый час в классе, готовясь к дальнейшим занятиям.
Как только наш класс распустили, я поспешила покинуть помещение и прокладывала путь сквозь толпу учеников, довольная, что вырвалась на свободу. Но, не успев добраться до корпуса, где занимались семиклассники, я имела несчастье столкнуться нос к носу с отцом Мэри Лу. Мистер Уэллевер с удивлением посмотрел на меня, когда я налетела на него с разбегу, и потом прочел мне целую лекцию о пользе смотреть, куда идешь. А тем временем мисс Крокер ухитрилась проскользнуть через лужайку прямо в корпус, где занимался мамин класс. К тому моменту, когда я спаслась от мистера Уэллевера, она уже исчезла во мраке вестибюля.
Мамин класс находился в глубине здания. Я тихонько прошмыгнула через пустой вестибюль и с опаской заглянула в открытую дверь. Мама, с большим пучком вьющихся волос на гибкой шее, сидела за своим столом и наблюдала, как мисс Крокер сует ей в лицо учебник.
– Ты только посмотри, Мэри, – говорила мисс Крокер, тыча в книгу пальцем и раз и два. – Испорчен такой прекрасный учебник. Переплет порван, ты посмотри! Весь истоптан ногами.
Мама осмотрела учебник и ничего не сказала.
– А Кэсси отказалась от этого, – пожаловалась она, с гневом хлопнув маме на стол второй учебник. – Хорошо хоть, его она в гневе не растоптала. Честное слово, Мэри, просто не знаю, какая муха укусила сегодня твоих детей. Ну ладно, Кэсси всегда была вспыльчивой, но Малыш! Он обычно ведет себя как маленький джентльмен.
Мама еще раз посмотрела на учебник, от которого я отказалась, и открыла его, так что перед нею предстали оскорбительные страницы обоих учебников.
– Ты говоришь, Кэсси сказала, что они с Малышом отказались брать учебники из-за этих первых страниц? – спросила мама спокойно.
– Да, ну и что с того? – в своем гневе мисс Крокер даже забыла о правильной речи, какую можно было ожидать от школьной учительницы. – Подумаешь, дело! На всех книжках это напечатано, и чего они так расстроились? Не понимаю!
– Ты их наказала? – спросила мама, подняв глаза на мисс Крокер.
– Конечно, само собой! Выпорола обоих моей орешниковой розгой. А ты бы не выпорола? – Но так как мама не ответила, она, оскорбившись, заметила: – У меня было на это полное право.
– Разумеется, разумеется, Дейзи, – кивнула мама и снова взялась за учебники. – Они же позволили себе непослушание.
Но сказано это было так спокойно и уклончиво, что мисс Крокер осталась недовольна маминым ответом, я это сразу заметила.
– Понимаешь, Мэри, я думала, тебе следует об этом узнать, чтобы ты могла сказать им и свое мнение, если захочешь.
Мама улыбнулась мисс Крокер и ответила как-то рассеянно:
– Разумеется, Дейзи. Спасибо.
С этими словами мама открыла ящик стола и вынула несколько листов бумаги, ножницы и маленькую коричневую бутылочку.
Мисс Крокер, обеспокоенная явным маминым равнодушием к серьезности случившегося, передернула плечами и направилась прочь от стола.
– Ты же понимаешь, если они останутся без учебников, по которым все будут заниматься, они у меня провалятся и по чтению, и по сочинению, потому что я собираюсь построить мои уроки на материале… – Но тут она вдруг остановилась и в изумлении уставилась на маму. – О господи, Мэри, что ты делаешь?
Мама не отвечала. Она обрезала лист бумаги по размеру учебника и налила серый клей из коричневой бутылочки на оборот обложки одного из учебников. Потом взяла этот лист бумаги и приклеила.
– Мэри Логан, ты знаешь, как это называется, то, что ты сделала? Учебник этот – собственность округа. Если кто-нибудь из нашей руководящей организации сюда явится и увидит этот учебник, у тебя будут крупные неприятности.
Мама рассмеялась и взялась за второй учебник.
– Во-первых, никто не явится, никому до нас нет дела, а во-вторых, если явится, может быть, увидит, наконец, чего нам не хватает: современных учебников по всем предметам, а не каких-то устарелых отбросов, парт, бумаги, досок, ластиков, карт, мела… – разносился мамин голос, пока она заклеивала второй учебник.
– Не руби сук, на котором сидишь! А ты именно это делаешь, Мэри, – рубишь сук, на котором сидишь.
Мама снова рассмеялась.
– Если ты об этом, Дейзи, не думаю, чтобы сук был такой уж крепкий.
Покончив со вторым учебником, мама с вниманием посмотрела на небольшую стопку учебников для семиклассников на ее столе.
– Как хочешь, но мне кажется, ты портишь детей, Мэри. Иногда им полезно знать, кто есть кто в этой жизни.
– Может быть, ты и права, – ответила мама, – но это вовсе не значит, что они должны с этим согласиться… да и мы, пожалуй, тоже.
Мисс Крокер с подозрением глянула на маму. Хотя мама уже четырнадцать лет преподавала в школе Грэйт Фейс, начав в девятнадцать лет, сразу, как окончила учительский институт в Крендоне, среди других учителей школы она считалась вроде как нарушителем спокойствия. У нее всегда были слишком смелые взгляды и слишком критические заключения. Сам факт, что она выросла в округе Спокан, а не в Делте, набрасывал на нее тень, и учителя вроде мисс Крокер, следовавшие более традиционным воззрениям, держали себя с нею начеку.
– Вот что, – сказала она, – если приедет кто-нибудь из округа и увидит, как ты разделалась с учебниками Кэсси и Малыша, я в ответе за это не буду.
– Не беспокойся, Дейзи, того, кто в ответе, найти не составит труда, достаточно будет раскрыть любой учебник для седьмого класса. Потому что завтра же утром я намерена разделаться с ними тоже.
Не найдя, что ответить, мисс Крокер решительно повернулась и направилась к двери.
Я бросилась через весь вестибюль и там ждала, когда она выйдет, а потом проскользнула назад.
Мама осталась сидеть за своим столом. Долгое время она даже не двигалась. А когда очнулась, взялась за один из учебников для семиклассников и начала мазать его клеем. Я хотела было войти, чтобы помочь ей, но что-то подсказало мне, что сейчас не время выдавать свое присутствие, и я ушла.
Подожду лучше до ужина и тогда поговорю с ней. Теперь спешить было некуда. Она и так все поняла.
2
– Кэсси, будь осторожней, девочка. – Чтобы уберечь меня от падения, бабушка подставила свою большую шершавую руку.
Я глянула на Ба сверху вниз с середины высокого деревянного столба. Папа расставил эти столбы вдоль всего хлопкового поля, чтобы отметить его границы. Ба была папиной мамой и, как он, отличалась высоким ростом и могучей силой. Ее чистая, гладкая кожа была цвета черного антрацита.
– Не бойся, Ба, не упаду! – Мне даже смешно стало.
Я засмеялась и полезла на другой крепкий столб, с него я попыталась достать распустившуюся чашечку пушистого хлопка на самой макушке высокого хлопкового куста.
– Да, лучше не падай, детка. – Бабушка не могла не поворчать, – Иногда я думаю, уж лучше бы наш хлопок рос пониже, как на плантации возле Виксберга. Не люблю я, когда вы, дети, взбираетесь на эти столбы.
Она оглянулась. Кристофер-Джон и Малыш на дальнем краю поля ловко балансировали на верхушках не таких высоких столбов, как мой, подбирая последние остатки хлопка. Только Стейси, который стал теперь уже слишком тяжелым, чтобы лазить на столбы, остался на земле. Ба еще раз окинула всех нас взглядом и с холщовым мешком через правое плечо, который свободно свисал вдоль спины, направилась мимо хлопковых кустов к маме.
– Мэри, детка, мне кажется, сегодня мы столько собрали, что могли бы увязать еще одну кипу хлопка.
Мама склонилась над самой низкой веткой хлопчатника. Она опорожнила последнюю чашечку себе в мешок и выпрямилась. Кожа у нее казалась светло-коричневой, мама была худая, но крепкая, с тонкими чертами лица и сильным подбородком. Хотя ростом она была с бабушку, рядом с ней она казалась почти маленькой.
– Надеюсь, вы правы, мама, – сказала она. – В ближайший понедельник нам лучше всего отвезти его на плантацию Грэйнджера, чтобы там очистить. А тогда мы сможем… Кэсси, что там такое?
Не ответив маме, я добралась до самой вершины столба, и теперь мне было видно все поле до самой дороги, по которой быстро передвигались две фигуры, одна значительно выше другой. Когда мужчины миновали поворот дороги, их стало лучше видно. В легкой, плавной походке того, кто казался ниже ростом, было что-то такое знакомое, что у меня перехватило дыхание. Я глянула из-под руки, загородившись от солнца, и тут же с быстротою молнии слетела со столба.
– Кэсси!
– Там папа!
– Дэвид? – переспросила мама, не веря ушам своим.
Кристофер-Джон и Малыш тоже живо спустились на землю и кинулись вслед за мной и Стейси к изгороди из колючей проволоки.
– Не кидайтесь все разом на колючую изгородь! – крикнула нам вдогонку Ба.
Но мы сделали вид, что не слышим. Раздвинув второй и третий ряды колючей проволоки пошире, чтобы проскользнуть – между ними, мы помчались по дороге навстречу папе.
Увидев нас, папа тоже побежал бегом, быстро, легко, как ветер.
Первым добежал до него Малыш. Папа подхватил его сильными руками и поднял, а Кристофер-Джон, Стейси и я окружили их.
– Папа, а зачем ты вернулся домой? – спросил Малыш.
Опустив Малыша на землю, папа ответил:
– Да просто пришел посмотреть на моих деток.
Он каждого из нас крепко обнял и поцеловал, потом отступил на несколько шагов.
– На вас любо-дорого посмотреть, – сказал он с гордостью. – Или вы думаете, вы того не стоите? Да, пожалуй, вас уже детками нельзя называть. – Он обернулся: – Мистер Моррисон, ну, что вы скажете о моем потомстве?
Мы были в таком раже, что не заметили второго человека, терпеливо стоявшего на обочине дороги. И теперь, подняв глаза на огромного великана, подобного которому сроду не видели, мы еще теснее сгрудились вокруг папы.
Этот человек был настоящим исполином, он словно дерево возвышался над папиными шестью футами двумя дюймами[6]. На стволе этого дерева – на высоком и могучем его теле – играли мускулы, а кожа, темнее эбонита, на лице и на шее была покрыта шрамами, как будто от ожогов. Лицо его было изрезано глубокими морщинами, в волосах пробивалась седина, но глаза сохранили ясность и проницательность. Я взглянула на мальчиков и поняла, что их мучает тот же вопрос: откуда возникло такое чудо?
– Дети, – сказал папа, – познакомьтесь, это мистер Л. Т. Моррисон.
Каждый чуть слышно произнес свое приветствие великану, и вместе мы двинулись по дороге к дому. На полпути нас встретили мама и бабушка. Когда папа увидел маму, его квадратное с высокими скулами лицо осветилось широкой улыбкой, взрыв чувств заставил его подхватить маму на руки и покачать, прежде чем поставить обратно на землю и поцеловать.
– Что-нибудь случилось, Дэвид?
Папа рассмеялся.
– Ох уж эти женщины! Разве только неприятности могут заставить меня вернуться домой, чтобы повидать вас?
– Ты получил мое письмо?
Папа кивнул. Потом обнял и поцеловал бабушку и только тогда представил им обеим мистера Моррисона.
Мы двинулись к дому и по длинному склону зеленой лужайки дошли до крыльца, которое вело в комнату мамы и папы, служившую также ареной жизни для всей семьи. Мама пригласила мистера Моррисона в кресло дедушки Логана – дубовую качалку, мастерски сделанную его собственными руками и устланную подушками. Но мистер Моррисон сел не сразу. Сначала он, стоя, внимательно осмотрел всю комнату.
Это была теплая уютная комната с изобилием дверей, дерева и семейных портретов. Из нее был выход на переднее крыльцо, на кухню и в две другие спальни. Стены ее покрывал полированный дуб, на стенах висели огромные фотопортреты дедушки, бабушки, а также папы и дяди Хэммера, когда они были детьми, папиных двух старших братьев, которые уже умерли, и фотографии маминой семьи. Мебель, сделанная самим дедушкой Логаном, сочетала орех и дуб: ореховая кровать с резным изголовьем, устремленным вверх до середины высокой стены, громоздкий платяной шкаф с зеркалом до полу, большое бюро, раньше служившее дедушке, а теперь маме, и, наконец, четыре дубовых стула, два из них – качалки, которые дедушка сделал в подарок бабушке к их свадьбе.
Окинув все это взглядом, мистер Моррисон одобрительно кивнул и сел напротив папы перед потухшим очагом. Я и братья придвинули стулья с прямыми спинками поближе к папе, а бабушка спросила:
– Сколько ты пробудешь дома, сын?
Папа внимательно поглядел на нее через всю комнату и ответил как ни в чем не бывало:
– До вечера в воскресенье.
Я глянула на Ба сверху вниз с середины высокого деревянного столба. Папа расставил эти столбы вдоль всего хлопкового поля, чтобы отметить его границы. Ба была папиной мамой и, как он, отличалась высоким ростом и могучей силой. Ее чистая, гладкая кожа была цвета черного антрацита.
– Не бойся, Ба, не упаду! – Мне даже смешно стало.
Я засмеялась и полезла на другой крепкий столб, с него я попыталась достать распустившуюся чашечку пушистого хлопка на самой макушке высокого хлопкового куста.
– Да, лучше не падай, детка. – Бабушка не могла не поворчать, – Иногда я думаю, уж лучше бы наш хлопок рос пониже, как на плантации возле Виксберга. Не люблю я, когда вы, дети, взбираетесь на эти столбы.
Она оглянулась. Кристофер-Джон и Малыш на дальнем краю поля ловко балансировали на верхушках не таких высоких столбов, как мой, подбирая последние остатки хлопка. Только Стейси, который стал теперь уже слишком тяжелым, чтобы лазить на столбы, остался на земле. Ба еще раз окинула всех нас взглядом и с холщовым мешком через правое плечо, который свободно свисал вдоль спины, направилась мимо хлопковых кустов к маме.
– Мэри, детка, мне кажется, сегодня мы столько собрали, что могли бы увязать еще одну кипу хлопка.
Мама склонилась над самой низкой веткой хлопчатника. Она опорожнила последнюю чашечку себе в мешок и выпрямилась. Кожа у нее казалась светло-коричневой, мама была худая, но крепкая, с тонкими чертами лица и сильным подбородком. Хотя ростом она была с бабушку, рядом с ней она казалась почти маленькой.
– Надеюсь, вы правы, мама, – сказала она. – В ближайший понедельник нам лучше всего отвезти его на плантацию Грэйнджера, чтобы там очистить. А тогда мы сможем… Кэсси, что там такое?
Не ответив маме, я добралась до самой вершины столба, и теперь мне было видно все поле до самой дороги, по которой быстро передвигались две фигуры, одна значительно выше другой. Когда мужчины миновали поворот дороги, их стало лучше видно. В легкой, плавной походке того, кто казался ниже ростом, было что-то такое знакомое, что у меня перехватило дыхание. Я глянула из-под руки, загородившись от солнца, и тут же с быстротою молнии слетела со столба.
– Кэсси!
– Там папа!
– Дэвид? – переспросила мама, не веря ушам своим.
Кристофер-Джон и Малыш тоже живо спустились на землю и кинулись вслед за мной и Стейси к изгороди из колючей проволоки.
– Не кидайтесь все разом на колючую изгородь! – крикнула нам вдогонку Ба.
Но мы сделали вид, что не слышим. Раздвинув второй и третий ряды колючей проволоки пошире, чтобы проскользнуть – между ними, мы помчались по дороге навстречу папе.
Увидев нас, папа тоже побежал бегом, быстро, легко, как ветер.
Первым добежал до него Малыш. Папа подхватил его сильными руками и поднял, а Кристофер-Джон, Стейси и я окружили их.
– Папа, а зачем ты вернулся домой? – спросил Малыш.
Опустив Малыша на землю, папа ответил:
– Да просто пришел посмотреть на моих деток.
Он каждого из нас крепко обнял и поцеловал, потом отступил на несколько шагов.
– На вас любо-дорого посмотреть, – сказал он с гордостью. – Или вы думаете, вы того не стоите? Да, пожалуй, вас уже детками нельзя называть. – Он обернулся: – Мистер Моррисон, ну, что вы скажете о моем потомстве?
Мы были в таком раже, что не заметили второго человека, терпеливо стоявшего на обочине дороги. И теперь, подняв глаза на огромного великана, подобного которому сроду не видели, мы еще теснее сгрудились вокруг папы.
Этот человек был настоящим исполином, он словно дерево возвышался над папиными шестью футами двумя дюймами[6]. На стволе этого дерева – на высоком и могучем его теле – играли мускулы, а кожа, темнее эбонита, на лице и на шее была покрыта шрамами, как будто от ожогов. Лицо его было изрезано глубокими морщинами, в волосах пробивалась седина, но глаза сохранили ясность и проницательность. Я взглянула на мальчиков и поняла, что их мучает тот же вопрос: откуда возникло такое чудо?
– Дети, – сказал папа, – познакомьтесь, это мистер Л. Т. Моррисон.
Каждый чуть слышно произнес свое приветствие великану, и вместе мы двинулись по дороге к дому. На полпути нас встретили мама и бабушка. Когда папа увидел маму, его квадратное с высокими скулами лицо осветилось широкой улыбкой, взрыв чувств заставил его подхватить маму на руки и покачать, прежде чем поставить обратно на землю и поцеловать.
– Что-нибудь случилось, Дэвид?
Папа рассмеялся.
– Ох уж эти женщины! Разве только неприятности могут заставить меня вернуться домой, чтобы повидать вас?
– Ты получил мое письмо?
Папа кивнул. Потом обнял и поцеловал бабушку и только тогда представил им обеим мистера Моррисона.
Мы двинулись к дому и по длинному склону зеленой лужайки дошли до крыльца, которое вело в комнату мамы и папы, служившую также ареной жизни для всей семьи. Мама пригласила мистера Моррисона в кресло дедушки Логана – дубовую качалку, мастерски сделанную его собственными руками и устланную подушками. Но мистер Моррисон сел не сразу. Сначала он, стоя, внимательно осмотрел всю комнату.
Это была теплая уютная комната с изобилием дверей, дерева и семейных портретов. Из нее был выход на переднее крыльцо, на кухню и в две другие спальни. Стены ее покрывал полированный дуб, на стенах висели огромные фотопортреты дедушки, бабушки, а также папы и дяди Хэммера, когда они были детьми, папиных двух старших братьев, которые уже умерли, и фотографии маминой семьи. Мебель, сделанная самим дедушкой Логаном, сочетала орех и дуб: ореховая кровать с резным изголовьем, устремленным вверх до середины высокой стены, громоздкий платяной шкаф с зеркалом до полу, большое бюро, раньше служившее дедушке, а теперь маме, и, наконец, четыре дубовых стула, два из них – качалки, которые дедушка сделал в подарок бабушке к их свадьбе.
Окинув все это взглядом, мистер Моррисон одобрительно кивнул и сел напротив папы перед потухшим очагом. Я и братья придвинули стулья с прямыми спинками поближе к папе, а бабушка спросила:
– Сколько ты пробудешь дома, сын?
Папа внимательно поглядел на нее через всю комнату и ответил как ни в чем не бывало:
– До вечера в воскресенье.