– Вот я тебе скажу «здрасьте», если будешь приставать ко мне, – рассердилась Ба. Потом бросила взгляд на Стейси и Т. Дж. и сказала: – Все ждите меня здесь! Когда я вернусь, мы пойдем и купим, что надо, побыстрей, чтобы нам добраться до дому засветло.
Когда она ушла, Т. Дж. спросил:
– А зачем ты хочешь увидеть этого старика – белого, Кэсси? Вам что, есть о чем говорить?
– Просто хотела его увидеть, и все, – сказала я, отходя к краю высокого тротуара и усаживаясь отдохнуть.
Мне нравился мистер Джемисон, я и не собиралась это отрицать. Он приезжал к нам несколько раз в году, в основном по делам, и, хотя мальчики и я немного робели его, мы всегда были рады его видеть. Он был единственным белым, который, я сама слышала, обращаясь к маме и к Ба, говорил «миссис», и поэтому он мне нравился. А кроме того, в одном он был даже похож на папу: когда задашь ему вопрос, он без всяких сю-сю-сю, как с ребеночком, всегда отвечал прямо и по делу.
Поглядев какое-то время на фермеров в выцветших одеждах и их жен в платьях из мешковины, разгуливающих по длинному крыльцу, Т. Дж. предложил:
– А почему бы нам не спуститься и не пойти за покупками самим, да заодно и пооглядеться?
Стейси заколебался.
– Н-не знаю. Ведь Ба хотела пойти с нами.
– Э-э, подумаешь! Мы еще лучше для нее сделаем. Мы пойдем сейчас в лавку, закажем все, что надо, и тем самым сэкономим время, а когда она вернется от этого адвоката, мы сразу двинем домой. А еще я хочу вам кое-что показать.
Стейси долго обдумывал это предложение.
– Ладно, я думаю, ничего плохого не случится, – уступил он наконец.
– Но Ба просила нас всех ждать здесь! – запротестовала я, надеясь про себя, что вместе с Ба из конторы выйдет и мистер Джемисон.
– Ну и оставайся! – крикнул мне Стейси через плечо, пересекая с Т. Дж. улицу.
Я кинулась за ними. Мне вовсе не хотелось торчать одной на тротуаре.
В «Лавке Барнета» было что угодно. Ее полки, прилавки, даже свободное пространство на полу было завалено самыми разными товарами, начиная с дамских лент и кончая холщовыми мешками с семенами, включая детские бутылочки и новехонькие пузатые железные печки. Т. Дж. уже не раз бывал здесь и потому не стесняясь протиснулся сквозь толпу фермеров и подвел нас к прилавку в дальнем конце комнаты. Этот прилавок сверху был прикрыт стеклом, а под стеклом на красном бархате были искусно разложены разные ружья.
– Только посмотри на них, – сказал Т. Дж., замечтавшись. – Ну, каково?
– Что? – спросила я.
– Да вон то, с жемчужиной на прикладе. Стейси, скажи, дружище, тебе когда-нибудь приходилось видеть такое ружье? Я бы жизнь отдал за него! Но, может, скоро я его и так получу.
– А я не отдал бы. Но ружье очень красивое, это верно, – согласился Стейси вежливости ради.
Я уставилась на ружье. А на меня уставилась этикетка с ценой 35. 95.
– Тридцать пять долларов девяносто пять центов! – Мой голос перешел почти что в крик. – И это за одно ружье? Да на какого дьявола оно тебе? С ним же нельзя охотиться.
Т. Дж. взглянул на меня с презрением:
– Я и не собираюсь охотиться с ним. Оно для защиты.
– Защиты от чего? – спросила я и вспомнила вдруг папино здоровенное охотничье ружье, которое висело над кроватью папы и мамы, и отполированный винчестер, который Ба запирала в сундук и прятала под нашу кровать. – Да из этой штуковины не убьешь и гремучки.
– На свете существует и кое-что другое, кроме гремучих змей, от чего требуется защита, – заявил Т. Дж. высокомерно. – Я себе раздобуду это ружье, и тогда никто ко мне не будет приставать. И никто мне будет не нужен.
Стейси отошел от прилавка. Ему было не по себе в этом магазине.
– Давай лучше купим поскорей, что тебе надо, и уйдем отсюда, пока Ба не хватилась нас и не пошла искать.
– Да отстань ты, еще уйма времени, – отмахнулся Т. Дж., с вожделением разглядывая ружье. – Мне бы хоть разочек подержать его в руках. Только подержать.
– Идем, Ти-Джей! – твердо сказал Стейси. – Не то мы с Кэсси уйдем одни.
– Ладно уж.
Т. Дж. нехотя отошел и направился к прилавку, за которым продавец отвешивал гвозди. Мы терпеливо встали позади всех, и, когда подошла наша очередь, Т. Дж. протянул продавцу свой список.
– Мистер Барнет, сэр, – сказал он, – вот у меня список всего, что мама просила.
Хозяин лавки изучил список и, не поднимая глаз, спросил:
– Вы из людей мистера Грэйнджера?
– Да, сэр, – ответил Т. Дж.
Мистер Барнет отошел к другому прилавку и начал все подбирать по заказу, но не успел кончить, как его окликнула белая женщина:
– Мистер Барнет, вы сейчас кого-нибудь обслуживаете?
Мистер Барнет обернулся.
– Только вот их, – сказал он, махнув в нашу сторону рукой. – Чем могу быть вам полезен, мисс Эммелайн?
Женщина протянула ему список вдвое длиннее списка Т. Дж., и мистер Барнет, даже не извинившись перед нами, принялся все подбирать по этому списку.
– Что он делает? – возмутилась я.
– Тшш, Кэсси, – остановил меня Стейси.
Он выглядел совершенно озадаченным, ему было явно не по себе, а Т. Дж. держался так, будто ничего не случилось, и на лице его оставалась сияющая улыбка.
Когда заказ этой женщины был наконец выполнен, мистер Барнет снова взялся за список Т. Дж., но не успел он разобраться со следующим пунктом, как его окликнула жена:
– Джим Ли, здесь кое-кому надо помочь, а у меня руки заняты.
И он оставил нас, словно мы были так, пустое место.
– Куда же он ушел? – закричала я.
– Сейчас вернется, – сказал Т. Дж., тоже удаляясь куда-то.
Подождав несколько минут возвращения мистера Барнета, Стейси сказал:
– Хватит, Кэсси, пошли!
И он направился к двери, а я за ним. Но когда мы проходили мимо одного из прилавков, я заметила, что мистер Барнет заворачивает свиные отбивные для белой девчонки. Одно дело взрослые, это я еще как-то понимала. От них все зависит, с ними не поспоришь. Но ребенок, не старше меня! Нет, тут что-то не так. Мистер Барнет, конечно, просто забыл про заказ Т. Дж. И я решила напомнить ему. Не сказав ни слова Стейси, я повернулась и зашагала по направлению к мистеру Барнету.
– Хм… извините меня, мистер Барнет, – сказала я как можно вежливей, дождавшись, когда он кончит заворачивать покупку и поднимет глаза. – Мне кажется, вы забыли, но вы начали обслуживать нас раньше, чем эту вот девочку. Мы совсем заждались. Когда же вы вернетесь?
Девчонка как-то странно на меня посмотрела, а мистер Барнет даже не поднял головы. Тогда я решила, что он не расслышал, ведь я стояла у дальнего конца прилавка. Поэтому я зашла за прилавок и подергала его за рукав рубашки, чтобы привлечь к себе внимание.
Он отшатнулся, точно я ударила его.
– Вы же сначала обслуживали нас, – проговорила я, возвращаясь на свое место перед прилавком.
– Так вот, черномазая замухрышка, убирайся, откуда пришла, и жди там, – процедил он сквозь зубы.
Меня аж в жар бросило. Я-то старалась быть с ним как можно любезней, а он как со мной разговаривает?
– Мы ждем вас уже почти час, – прошипела я, – пока вы здесь обслуживаете кого попало. Это же несправедливо. Вы не имеете права…
– Чья это черномазая козявка? – заревел мистер Барнет.
Все до одного, кто был в магазине, обернулись и посмотрели на меня.
– Я вовсе не черномазая козявка! – закричала я, разозлившись от унижения. – А вы не должны были обслуживать кого угодно раньше, чем нас.
– Замолчи, девочка, замолчи, – прошептал кто-то позади меня.
Я оглянулась и встретилась взглядом с женщиной, чей фургон на рынке стоял рядом с нашим.
Мистер Барнет как накинется на эту женщину, лицо у него покраснело, глаза выпучились.
– Это твоя девчонка, Хейзен?
– Нет, сэр, – робея, ответила эта женщина, быстренько отступив в сторону, чтобы показать, что она никакого отношения ко мне не имеет.
Пока я следила за тем, как она поворачивается ко мне спиной, рядом возник Стейси и взял меня за руку.
– Пошли, Кэсси, давай выберемся отсюда.
– Стейси! – воскликнула я, осмелев, потому что увидела его рядом. – Скажи тогда сам ему! Ты же знаешь, это несправедливо заставлять нас ждать, когда…
– Она твоя сестра, парень? – рявкнул из-за прилавка мистер Барнет.
Стейси закусил нижнюю губу и посмотрел мистеру Барнету прямо в глаза.
– Да, сэр.
– Тогда лучше забирай ее отсюда, – сказал хозяин лавки со злобой и даже с ненавистью. – И пусть сюда не возвращается, пока мамаша не растолкует ей, кто она такая есть.
– Я-то знаю, кто я! – бросила я ему в ответ. – А вот кто вы, могу поспорить, вы не знаете. И я могу вам сказать, что вы старый…
Стейси резко подтолкнул меня вперед и, крепко ухватив за руку, которую я старалась вырвать, сердито прошептал:
– Замолчи, Кэсси!
В его темных глазах горело осуждение, когда он проводил меня через толпу, подталкивая перед собой.
Как только мы оказались на улице, я выхватила у него мою руку.
– Какая муха тебя укусила? Ты же сам знаешь, что он не прав!
Стейси глубоко вздохнул, чтобы усмирить свой гнев, потом сказал очень сердито:
– Я-то знаю, и ты знаешь, а вот он знать не хочет, в этом вся беда. Ладно, пошли скорей, пока ты не втянула нас в настоящую неприятность. Я поднимусь к мистеру Джемисону узнать, отчего Ба так долго задерживается.
– А как же с Ти-Джеем? – окликнула я Стейси, когда мы уже шли по улице.
Но Стейси только криво усмехнулся.
– О Ти-Джее не беспокойся. Он знает, как ему действовать.
Тут он молча пересек улицу, потом засунул руки в карманы.
Я следила, как он удаляется, но за ним не пошла. Вместо этого я не спеша побрела по тротуару, раздумывая на ходу, почему мистер Барнет так повел себя. Я несколько раз останавливалась и смотрела через плечо на «Лавку Барнета». У меня уже созрело желание вернуться туда, чтобы выяснить, почему мистер Барнет так разозлился. Я даже повернула назад и пошла было опять к магазину, но потом вспомнила, что мистер Барнет сказал про мое возвращение, так что я развернулась и отправилась назад, опустив низко голову и пиная на ходу тротуар.
Вот тут-то я и наскочила на Лилиан Джин Симмз.
– Надо смотреть, куда идешь! – грубо осадила она меня.
С ней были Джереми и двое ее младших братьев.
– Привет, Кэсси, – сказал Джереми.
– Привет, Джереми, – сказала я торжественно, а сама не спускала глаз с Лилиан Джин.
– А ну, извинись! – приказала она.
– Что?
– Ты налетела на меня. И должна извиниться.
В общем-то заводиться с Лилиан Джин я не собиралась. В это время я думала совсем о другом.
– Ладно, – сказала я, проходя мимо. – Извини, пожалуйста.
Но Лилиан Джин встала прямо передо мной и загородила мне дорогу.
– Так не извиняются. А ну, выходи на дорогу!
Я взглянула на нее:
Ты что, рехнулась?
– Раз не умеешь смотреть, куда идешь, ходи по дороге, как мулы.
Может, тогда, чушка, ты разучишься налетать на порядочных белых людей.
Это второе оскорбление за один день было для меня уже слишком, и только мысль о Ба там, в конторе у мистера Джемисона, спасла Лилиан Джин.
– Я не чушка! – сказала я, стараясь сдержать себя. – А если ты так боишься, что кто-нибудь может наскочить на тебя, пожалуйста, спускайся сама на дорогу.
Я хотела было пройти мимо нее, но она опять заступила мне дорогу.
– Ну, Лилиан Джин, дай же ей пройти, – вступился Джереми. – Она же тебе ничего такого не сделала.
– Сделала, потому что встала передо мной.
С этими словами Лилиан Джин схватила меня за руку и попробовала спихнуть с тротуара. Я увернулась и отдернула руку назад, чтобы она до нее не дотянулась. Но кто-то схватил меня сзади, больно вывернул руку и спихнул с тротуара прямо на проезжую дорогу. Я так и села на землю.
Сверху на меня глядел мистер Симмз.
– Когда моя дочка Лилиан Джин велит тебе убраться с тротуара, изволь убираться!
За его спиной стояли его старшие сыновья – Р. В. и Мелвин;
Симмзов постепенно окружили покупатели из магазина.
– Не та ли это черномазая козявка, которая только что жаловалась на Джима Ли? – спросил кто-то.
– Ну да, она самая, – сказал мистер Симмз. – Ты что, не слышишь меня, дрянная девчонка? Немедленно извинись перед мисс Лилиан Джин.
Я уставилась на мистера Симмза в испуге. Было видно, что Джереми тоже перепугался.
– Я… я уже извинилась…
Когда я так сказала, Джереми облегченно вздохнул.
– Да, п-па, она извинилась. Т-только что, п-перед тем, к-как вы все подошли. Она извинилась…
Мистер Симмз с гневом обернулся к своему сыну, и Джереми запнулся, поглядел на меня и опустил голову.
Тогда мистер Симмз спрыгнул с тротуара на дорогу. Я отодвинулась от него, пытаясь встать. Он выглядел таким страшилой: лицо красное, борода торчит. Я испугалась, что он ударит меня прежде, чем я успею подняться, но он не ударил. Я ползком, ползком поднялась и бросилась бегом к нашему фургону. Кто-то обхватил меня, я стала бешено отбиваться, стараясь вырваться.
– Стой, Кэсси! – сказала Ба. – Стой, это же я. Мы едем сейчас же домой.
– Никуда вы не уедете, пока она не извинится перед моей дочкой, – заявил мистер Симмз.
Ба посмотрела на меня, в глазах ее я увидела страх, потом она оглядела окружившую нас толпу.
– Она же еще ребенок…
– Ну-ка, велите ей…
Ба еще раз посмотрела на меня и сказала каким-то надтреснутым голосом:
– Знаешь, детка… лучше извинись.
– Но, Ба…
Голос ее стал строже:
– Делай, что я сказала.
Я тяжело вздохнула.
– Ну же!
– Извини, – пробормотала я чуть слышно.
– Извините меня, мисс Лилиан Джин, – стоял на своем мистер Симмз.
– Ба! – пыталась я увильнуть.
– Скажи так, детка.
Горькая слеза скатилась по моей щеке, губы у меня задрожали.
– Извините… м-мисс… Лилиан Джин.
Сказав это, я тут же повернулась и спряталась в глубине фургона, чтобы выплакаться. Этот день дал мне самый жестокий урок в этой жизни.
6
Когда она ушла, Т. Дж. спросил:
– А зачем ты хочешь увидеть этого старика – белого, Кэсси? Вам что, есть о чем говорить?
– Просто хотела его увидеть, и все, – сказала я, отходя к краю высокого тротуара и усаживаясь отдохнуть.
Мне нравился мистер Джемисон, я и не собиралась это отрицать. Он приезжал к нам несколько раз в году, в основном по делам, и, хотя мальчики и я немного робели его, мы всегда были рады его видеть. Он был единственным белым, который, я сама слышала, обращаясь к маме и к Ба, говорил «миссис», и поэтому он мне нравился. А кроме того, в одном он был даже похож на папу: когда задашь ему вопрос, он без всяких сю-сю-сю, как с ребеночком, всегда отвечал прямо и по делу.
Поглядев какое-то время на фермеров в выцветших одеждах и их жен в платьях из мешковины, разгуливающих по длинному крыльцу, Т. Дж. предложил:
– А почему бы нам не спуститься и не пойти за покупками самим, да заодно и пооглядеться?
Стейси заколебался.
– Н-не знаю. Ведь Ба хотела пойти с нами.
– Э-э, подумаешь! Мы еще лучше для нее сделаем. Мы пойдем сейчас в лавку, закажем все, что надо, и тем самым сэкономим время, а когда она вернется от этого адвоката, мы сразу двинем домой. А еще я хочу вам кое-что показать.
Стейси долго обдумывал это предложение.
– Ладно, я думаю, ничего плохого не случится, – уступил он наконец.
– Но Ба просила нас всех ждать здесь! – запротестовала я, надеясь про себя, что вместе с Ба из конторы выйдет и мистер Джемисон.
– Ну и оставайся! – крикнул мне Стейси через плечо, пересекая с Т. Дж. улицу.
Я кинулась за ними. Мне вовсе не хотелось торчать одной на тротуаре.
В «Лавке Барнета» было что угодно. Ее полки, прилавки, даже свободное пространство на полу было завалено самыми разными товарами, начиная с дамских лент и кончая холщовыми мешками с семенами, включая детские бутылочки и новехонькие пузатые железные печки. Т. Дж. уже не раз бывал здесь и потому не стесняясь протиснулся сквозь толпу фермеров и подвел нас к прилавку в дальнем конце комнаты. Этот прилавок сверху был прикрыт стеклом, а под стеклом на красном бархате были искусно разложены разные ружья.
– Только посмотри на них, – сказал Т. Дж., замечтавшись. – Ну, каково?
– Что? – спросила я.
– Да вон то, с жемчужиной на прикладе. Стейси, скажи, дружище, тебе когда-нибудь приходилось видеть такое ружье? Я бы жизнь отдал за него! Но, может, скоро я его и так получу.
– А я не отдал бы. Но ружье очень красивое, это верно, – согласился Стейси вежливости ради.
Я уставилась на ружье. А на меня уставилась этикетка с ценой 35. 95.
– Тридцать пять долларов девяносто пять центов! – Мой голос перешел почти что в крик. – И это за одно ружье? Да на какого дьявола оно тебе? С ним же нельзя охотиться.
Т. Дж. взглянул на меня с презрением:
– Я и не собираюсь охотиться с ним. Оно для защиты.
– Защиты от чего? – спросила я и вспомнила вдруг папино здоровенное охотничье ружье, которое висело над кроватью папы и мамы, и отполированный винчестер, который Ба запирала в сундук и прятала под нашу кровать. – Да из этой штуковины не убьешь и гремучки.
– На свете существует и кое-что другое, кроме гремучих змей, от чего требуется защита, – заявил Т. Дж. высокомерно. – Я себе раздобуду это ружье, и тогда никто ко мне не будет приставать. И никто мне будет не нужен.
Стейси отошел от прилавка. Ему было не по себе в этом магазине.
– Давай лучше купим поскорей, что тебе надо, и уйдем отсюда, пока Ба не хватилась нас и не пошла искать.
– Да отстань ты, еще уйма времени, – отмахнулся Т. Дж., с вожделением разглядывая ружье. – Мне бы хоть разочек подержать его в руках. Только подержать.
– Идем, Ти-Джей! – твердо сказал Стейси. – Не то мы с Кэсси уйдем одни.
– Ладно уж.
Т. Дж. нехотя отошел и направился к прилавку, за которым продавец отвешивал гвозди. Мы терпеливо встали позади всех, и, когда подошла наша очередь, Т. Дж. протянул продавцу свой список.
– Мистер Барнет, сэр, – сказал он, – вот у меня список всего, что мама просила.
Хозяин лавки изучил список и, не поднимая глаз, спросил:
– Вы из людей мистера Грэйнджера?
– Да, сэр, – ответил Т. Дж.
Мистер Барнет отошел к другому прилавку и начал все подбирать по заказу, но не успел кончить, как его окликнула белая женщина:
– Мистер Барнет, вы сейчас кого-нибудь обслуживаете?
Мистер Барнет обернулся.
– Только вот их, – сказал он, махнув в нашу сторону рукой. – Чем могу быть вам полезен, мисс Эммелайн?
Женщина протянула ему список вдвое длиннее списка Т. Дж., и мистер Барнет, даже не извинившись перед нами, принялся все подбирать по этому списку.
– Что он делает? – возмутилась я.
– Тшш, Кэсси, – остановил меня Стейси.
Он выглядел совершенно озадаченным, ему было явно не по себе, а Т. Дж. держался так, будто ничего не случилось, и на лице его оставалась сияющая улыбка.
Когда заказ этой женщины был наконец выполнен, мистер Барнет снова взялся за список Т. Дж., но не успел он разобраться со следующим пунктом, как его окликнула жена:
– Джим Ли, здесь кое-кому надо помочь, а у меня руки заняты.
И он оставил нас, словно мы были так, пустое место.
– Куда же он ушел? – закричала я.
– Сейчас вернется, – сказал Т. Дж., тоже удаляясь куда-то.
Подождав несколько минут возвращения мистера Барнета, Стейси сказал:
– Хватит, Кэсси, пошли!
И он направился к двери, а я за ним. Но когда мы проходили мимо одного из прилавков, я заметила, что мистер Барнет заворачивает свиные отбивные для белой девчонки. Одно дело взрослые, это я еще как-то понимала. От них все зависит, с ними не поспоришь. Но ребенок, не старше меня! Нет, тут что-то не так. Мистер Барнет, конечно, просто забыл про заказ Т. Дж. И я решила напомнить ему. Не сказав ни слова Стейси, я повернулась и зашагала по направлению к мистеру Барнету.
– Хм… извините меня, мистер Барнет, – сказала я как можно вежливей, дождавшись, когда он кончит заворачивать покупку и поднимет глаза. – Мне кажется, вы забыли, но вы начали обслуживать нас раньше, чем эту вот девочку. Мы совсем заждались. Когда же вы вернетесь?
Девчонка как-то странно на меня посмотрела, а мистер Барнет даже не поднял головы. Тогда я решила, что он не расслышал, ведь я стояла у дальнего конца прилавка. Поэтому я зашла за прилавок и подергала его за рукав рубашки, чтобы привлечь к себе внимание.
Он отшатнулся, точно я ударила его.
– Вы же сначала обслуживали нас, – проговорила я, возвращаясь на свое место перед прилавком.
– Так вот, черномазая замухрышка, убирайся, откуда пришла, и жди там, – процедил он сквозь зубы.
Меня аж в жар бросило. Я-то старалась быть с ним как можно любезней, а он как со мной разговаривает?
– Мы ждем вас уже почти час, – прошипела я, – пока вы здесь обслуживаете кого попало. Это же несправедливо. Вы не имеете права…
– Чья это черномазая козявка? – заревел мистер Барнет.
Все до одного, кто был в магазине, обернулись и посмотрели на меня.
– Я вовсе не черномазая козявка! – закричала я, разозлившись от унижения. – А вы не должны были обслуживать кого угодно раньше, чем нас.
– Замолчи, девочка, замолчи, – прошептал кто-то позади меня.
Я оглянулась и встретилась взглядом с женщиной, чей фургон на рынке стоял рядом с нашим.
Мистер Барнет как накинется на эту женщину, лицо у него покраснело, глаза выпучились.
– Это твоя девчонка, Хейзен?
– Нет, сэр, – робея, ответила эта женщина, быстренько отступив в сторону, чтобы показать, что она никакого отношения ко мне не имеет.
Пока я следила за тем, как она поворачивается ко мне спиной, рядом возник Стейси и взял меня за руку.
– Пошли, Кэсси, давай выберемся отсюда.
– Стейси! – воскликнула я, осмелев, потому что увидела его рядом. – Скажи тогда сам ему! Ты же знаешь, это несправедливо заставлять нас ждать, когда…
– Она твоя сестра, парень? – рявкнул из-за прилавка мистер Барнет.
Стейси закусил нижнюю губу и посмотрел мистеру Барнету прямо в глаза.
– Да, сэр.
– Тогда лучше забирай ее отсюда, – сказал хозяин лавки со злобой и даже с ненавистью. – И пусть сюда не возвращается, пока мамаша не растолкует ей, кто она такая есть.
– Я-то знаю, кто я! – бросила я ему в ответ. – А вот кто вы, могу поспорить, вы не знаете. И я могу вам сказать, что вы старый…
Стейси резко подтолкнул меня вперед и, крепко ухватив за руку, которую я старалась вырвать, сердито прошептал:
– Замолчи, Кэсси!
В его темных глазах горело осуждение, когда он проводил меня через толпу, подталкивая перед собой.
Как только мы оказались на улице, я выхватила у него мою руку.
– Какая муха тебя укусила? Ты же сам знаешь, что он не прав!
Стейси глубоко вздохнул, чтобы усмирить свой гнев, потом сказал очень сердито:
– Я-то знаю, и ты знаешь, а вот он знать не хочет, в этом вся беда. Ладно, пошли скорей, пока ты не втянула нас в настоящую неприятность. Я поднимусь к мистеру Джемисону узнать, отчего Ба так долго задерживается.
– А как же с Ти-Джеем? – окликнула я Стейси, когда мы уже шли по улице.
Но Стейси только криво усмехнулся.
– О Ти-Джее не беспокойся. Он знает, как ему действовать.
Тут он молча пересек улицу, потом засунул руки в карманы.
Я следила, как он удаляется, но за ним не пошла. Вместо этого я не спеша побрела по тротуару, раздумывая на ходу, почему мистер Барнет так повел себя. Я несколько раз останавливалась и смотрела через плечо на «Лавку Барнета». У меня уже созрело желание вернуться туда, чтобы выяснить, почему мистер Барнет так разозлился. Я даже повернула назад и пошла было опять к магазину, но потом вспомнила, что мистер Барнет сказал про мое возвращение, так что я развернулась и отправилась назад, опустив низко голову и пиная на ходу тротуар.
Вот тут-то я и наскочила на Лилиан Джин Симмз.
– Надо смотреть, куда идешь! – грубо осадила она меня.
С ней были Джереми и двое ее младших братьев.
– Привет, Кэсси, – сказал Джереми.
– Привет, Джереми, – сказала я торжественно, а сама не спускала глаз с Лилиан Джин.
– А ну, извинись! – приказала она.
– Что?
– Ты налетела на меня. И должна извиниться.
В общем-то заводиться с Лилиан Джин я не собиралась. В это время я думала совсем о другом.
– Ладно, – сказала я, проходя мимо. – Извини, пожалуйста.
Но Лилиан Джин встала прямо передо мной и загородила мне дорогу.
– Так не извиняются. А ну, выходи на дорогу!
Я взглянула на нее:
Ты что, рехнулась?
– Раз не умеешь смотреть, куда идешь, ходи по дороге, как мулы.
Может, тогда, чушка, ты разучишься налетать на порядочных белых людей.
Это второе оскорбление за один день было для меня уже слишком, и только мысль о Ба там, в конторе у мистера Джемисона, спасла Лилиан Джин.
– Я не чушка! – сказала я, стараясь сдержать себя. – А если ты так боишься, что кто-нибудь может наскочить на тебя, пожалуйста, спускайся сама на дорогу.
Я хотела было пройти мимо нее, но она опять заступила мне дорогу.
– Ну, Лилиан Джин, дай же ей пройти, – вступился Джереми. – Она же тебе ничего такого не сделала.
– Сделала, потому что встала передо мной.
С этими словами Лилиан Джин схватила меня за руку и попробовала спихнуть с тротуара. Я увернулась и отдернула руку назад, чтобы она до нее не дотянулась. Но кто-то схватил меня сзади, больно вывернул руку и спихнул с тротуара прямо на проезжую дорогу. Я так и села на землю.
Сверху на меня глядел мистер Симмз.
– Когда моя дочка Лилиан Джин велит тебе убраться с тротуара, изволь убираться!
За его спиной стояли его старшие сыновья – Р. В. и Мелвин;
Симмзов постепенно окружили покупатели из магазина.
– Не та ли это черномазая козявка, которая только что жаловалась на Джима Ли? – спросил кто-то.
– Ну да, она самая, – сказал мистер Симмз. – Ты что, не слышишь меня, дрянная девчонка? Немедленно извинись перед мисс Лилиан Джин.
Я уставилась на мистера Симмза в испуге. Было видно, что Джереми тоже перепугался.
– Я… я уже извинилась…
Когда я так сказала, Джереми облегченно вздохнул.
– Да, п-па, она извинилась. Т-только что, п-перед тем, к-как вы все подошли. Она извинилась…
Мистер Симмз с гневом обернулся к своему сыну, и Джереми запнулся, поглядел на меня и опустил голову.
Тогда мистер Симмз спрыгнул с тротуара на дорогу. Я отодвинулась от него, пытаясь встать. Он выглядел таким страшилой: лицо красное, борода торчит. Я испугалась, что он ударит меня прежде, чем я успею подняться, но он не ударил. Я ползком, ползком поднялась и бросилась бегом к нашему фургону. Кто-то обхватил меня, я стала бешено отбиваться, стараясь вырваться.
– Стой, Кэсси! – сказала Ба. – Стой, это же я. Мы едем сейчас же домой.
– Никуда вы не уедете, пока она не извинится перед моей дочкой, – заявил мистер Симмз.
Ба посмотрела на меня, в глазах ее я увидела страх, потом она оглядела окружившую нас толпу.
– Она же еще ребенок…
– Ну-ка, велите ей…
Ба еще раз посмотрела на меня и сказала каким-то надтреснутым голосом:
– Знаешь, детка… лучше извинись.
– Но, Ба…
Голос ее стал строже:
– Делай, что я сказала.
Я тяжело вздохнула.
– Ну же!
– Извини, – пробормотала я чуть слышно.
– Извините меня, мисс Лилиан Джин, – стоял на своем мистер Симмз.
– Ба! – пыталась я увильнуть.
– Скажи так, детка.
Горькая слеза скатилась по моей щеке, губы у меня задрожали.
– Извините… м-мисс… Лилиан Джин.
Сказав это, я тут же повернулась и спряталась в глубине фургона, чтобы выплакаться. Этот день дал мне самый жестокий урок в этой жизни.
6
Дорога домой была долгой и прошла в полном молчании. Никому из нас говорить не хотелось, даже Т. Дж. Ба строго сказала ему, когда мы покидали Стробери, что до дома она от него больше не хочет услышать ни слова. Он надулся и попробовал было вслух поворчать, но никто не обратил на него внимания, и в конце концов он уснул и не просыпался до тех пор, пока мы не выехали на Грэйнджерову дорогу и не остановились перед домом Эйвери.
К тому времени, когда Джек въехал в наш собственный двор, была уже темная ночь и пахло приближающимся дождем. Ба, усталая, тяжело спустилась с фургона и, не проронив ни слова, вошла в дом. Я осталась со Стейси, чтобы помочь ему завезти в сарай фургон, а также распрячь и накормить Джека. Я стояла в дверях сарая и держала фонарь, пока Стейси медленно отодвигал деревянную перекладину, которой закрывались эти двери.
– Кэсси, – сказал он тихим голосом, в котором слышалось сочувствие, – не сердись на Ба за то, что она сделала.
– Почему это? – Я очень разозлилась. – Она заставила меня извиниться перед этой уродкой Лилиан Джин, а за что, спрашивается?
Она сразу встала на сторону Симмзов, а меня даже не выслушала.
– Ох, Кэсси, а может, иначе она не могла? Может, она должна была так сделать?
– Должна была! – возвысила я голос уже до крика. – Ничего она не должна была! Она такая же взрослая, как мистер Симмз, и могла вступиться за меня. Я бы с ней так не поступила.
Стейси положил перекладину на землю и прислонился к стене сарая.
– Кэсси, есть вещи, которые ты еще не понимаешь…
– А ты понимаешь, ха! Думаешь, раз ты прошлым летом один ездил в Луизиану за папой, теперь ты уж все на свете понимаешь? Клянусь, чем хочешь, если бы там был папа, он никогда не заставил бы меня извиняться! Он бы меня уж точно выслушал.
Стейси вздохнул и широко распахнул двери сарая.
– Ну, папа… папа это другое дело. Ведь Ба не папа, и ты не должна думать…
Но тут голос его осекся и он стал пристально вглядываться в темноту сарая. Вдруг он закричал:
– Кэсси, дай фонарь! Живей!
И не успела я что-то возразить, он выхватил из моих рук фонарь и осветил сарай.
– Ого, что это делает «пакард» мистера Грэйнджера в нашем сарае? – изумилась я, когда фонарь осветил серебряное покрытие машины.
Не ответив мне, Стейси быстро повернулся и побежал к дому. Я бросилась за ним по пятам. Распахнув дверь в мамину комнату, мы так и застыли на пороге. Вместо мистера Грэйнджера перед очагом, обняв Ба, стоял высокий красивый мужчина в хорошем костюме, сером в полоску, с жилетом. На миг земля ушла у нас из-под ног от волнения, потом, словно по сигналу, мы кинулись к нему на шею с возгласом:
– Дядя Хэммер!
Дядя Хэммер был на два года старше папы, он еще не женился и каждую зиму приезжал к нам на рождественские праздники. У него, как и у папы, кожа была темная, коричневая в красноту, квадратная челюсть и высокие скулы. И все-таки была между ними большая разница. Глаза его сейчас, когда он обнимал и целовал нас, светились сердечной добротой, но обычно в них чувствовался сдержанный холод, иногда равнодушие; мальчики и я никогда не могли преодолеть отчужденности, которая возникала между нами.
Когда объятия кончились, Стейси и я вдруг почувствовали робость и отошли назад. Я села рядом с Кристофером-Джоном и Малышом, которые молча взирали на дядю Хэммера, а Стейси выдавил из себя, заикаясь:
– Ч-что делает машина мистера Грэйнджера в нашем сарае?
– Но это же машина твоего дяди Хэммера, – сказала мама. – А ты распряг Джека?
– Дяди Хэммера? – воскликнул Стейси, обмениваясь со мной изумленными взглядами. – Нет, кроме шуток?
А Ба, запинаясь, спросила:
– Хэммер, ты что же, купил машину в точности как у Харлана Грэйнджера?
Дядя Хэммер улыбнулся незнакомой, чуть кривой улыбкой.
– Не совсем в точности, мама. Моя на несколько месяцев новей.
Когда я в прошлом году приезжал сюда, я просто влюбился в этот большой роскошный «пакард» мистера Харлана Филмора Грэйнджера, вот и подумал, хорошо бы и мне такой. Наверное, у нас с Харланом Грэйнджером одинаковый вкус. – Он лукаво подмигнул Стейси. – А, Стейси?
Стейси ухмыльнулся.
– Если захотите, как-нибудь на днях мы покатаемся на ней. Только надо спросить разрешения у мамы.
– Вот красота! – обрадовался Малыш.
– Ты это вправду говоришь, дядя Хэммер? – спросила я. – Мама, можно?
– Посмотрим, – сказала мама. – Во всяком случае, не сегодня.
Стейси, пойди позаботься о Джеке и принеси ведро воды на кухню.
Остальное мы уже сделали.
Поскольку мне ничего не сказали, чтобы я помогла Стейси, я позабыла про все и про Джека, устроилась поудобнее и приготовилась слушать дядю Хэммера. Ба боялась, что Кристофер-Джон и Малыш будут скулить, что их не взяли в город, но сейчас им до этого не было дела.
Какая разница, что только я и Стейси ездили туда! Они с таким благоговением слушали дядю Хэммера, что было ясно: по сравнению с его приездом наше путешествие в Стробери было сущим пустяком.
Сначала дядя Хэммер разговаривал только с мамой и с бабушкой и смеялся совсем как папа, низким, глубоким смехом. А потом, к моему великому изумлению, он от них отвернулся и обратился ко мне:
– Как я понял, Кэсси, сегодня ты совершила свое первое путешествие в Стробери? – сказал он. – Ну и как?
Ба сразу напряглась, но я воспользовалась случаем доставить себе удовольствие и расписать происшествие в Стробери, как хочу.
– Мне там не понравилось, – сказала я. – Эти Симмзы…
– Мэри, я, кажется, проголодалась, – поскорей прервала меня бабушка. – Ужин еще не остыл?
– Конечно, нет, мама, – сказала мама, вставая. – Я сейчас накрою для вас на стол.
Как только мама встала, я решила снова начать мой рассказ:
– Эти Симмзы…
– Мэри, пусть Кэсси накроет, – сказала, нервничая, бабушка. – Ты, наверное, устала.
Я посмотрела с удивлением на бабушку, потом на маму.
– Нет, нет, мне не трудно, – сказала мама, направляясь в кухню. – А ты продолжай, Кэсси, расскажи своему дяде все про Стробери.
– Эта вонючка Лилиан Джин Симмз так взбесила меня, что ей стоило наподдать. Ладно, предположим, я на нее налетела, но не нарочно же, просто я задумалась, почему это мистер Барнет обслуживает в своем магазине кого угодно, только не нас…
– Джим Ли Барнет? – переспросил дядя Хэммер, оборачиваясь к Ба. – Этот старый черт еще жив?
Ба молча кивнула, а я продолжала:
– Вот я ему так и сказала, что некрасиво обслуживать всех остальных, пока он не кончил нам…
– Кэсси! – воскликнула Ба, впервые услышав про эти наши дела.
Дядя Хэммер рассмеялся.
– Так ему прямо и сказала?
– Да, сэр, – сказала я тихо, удивляясь, чему он смеется.
– Вот это здорово! А что было дальше?
– Стейси заставил меня уйти, а мистер Барнет сказал, чтобы я больше не возвращалась, а потом я налетела на эту паршивую Лилиан Джин, и она хотела, чтобы я спустилась с тротуара на дорогу, а потом явился ее отец и…
У Ба сделались большие глаза, она зашептала охрипшим голосом:
– Кэсси, я не думала, что…
– …вывернул мне руку и столкнул с тротуара! – выкрикнула я, не желая замалчивать, что сделал мистер Симмз.
Я торжествующе поглядела на Ба, но она на меня не смотрела. В ее глазах были страх и волнение, и обращены они были на дядю Хэммера. Я повернулась и тоже поглядела на него.
Его темные глаза сузились до тоненьких, злых щелочек. Он сказал:
– Он столкнул тебя с тротуара, Кэсси? Взрослый мужчина столкнул тебя с тротуара?
– Д-да, сэр!
– У этой Лилиан Джин Симмз отца не Чарли Симмз зовут?
– Д-да, сэр.
Дядя Хэммер схватил меня за плечи.
– А что еще он тебе сделал?
– Н-ничего, – сказала я, испугавшись выражения его глаз. – Он только хотел, чтобы я извинилась перед Лилиан Джин, потому что я не собиралась сойти на дорогу, когда она велела.
– И ты извинилась?
– Ба велела мне.
Дядя Хэммер отпустил меня и сидел очень тихо. Никто тоже не произнес ни слова. Потом он медленно встал, в глазах его появился тот лед, то холодное выражение, которое держит всех на расстоянии, и направился к двери, слегка припадая на левую ногу. Кристофер-Джон, Малыш и я глядели ему вслед, ничего не понимая, а Ба так поспешно вскочила со своего стула, что опрокинула его и бросилась вслед за ним. Она схватила его за руку.
– Оставь, сын! – крикнула она. – Ведь ребенок не пострадал!
– Не пострадал! Посмотри ей в глаза! И ты говоришь, «не пострадал»?
Из кухни вернулась мама, за ней Стейси.
– Что тут такое? – спросила она, переводя взгляд с Ба на дядю Хэммера.
– В Стробери Чарли Симмз столкнул Кэсси с тротуара, и девочка только что рассказала об этом Хэммеру, – выпалила Ба единым духом, все еще держа дядю Хэммера за руку.
– О господи! – охнула мама. – Стейси, кликни мистера Моррисона!
Быстро!
Когда Стейси выбежал из комнаты, мамины глаза метнулись к ружью, висевшему над кроватью, и она встала между ним и дядей Хэммером. Дядя Хэммер наблюдал за ней и сказал спокойно:
– Не волнуйся. Я не буду стрелять из ружья Дэвида… У меня есть свое.
Тогда мама рванулась к боковой двери и загородила ее своим худеньким телом.
– Хэммер, прошу тебя, ты только послушай…
Но дядя Хэммер осторожно, хотя и очень решительно, отставил маму в сторону и, отцепив Ба от своей руки, открыл дверь и спустился по ступенькам под моросящий дождь.
Малыш, Кристофер-Джон и я тоже кинулись к двери, когда Ба и мама побежали за ним.
– Вернитесь в дом, – бросила мама на бегу через плечо.
Но ей было не до нас, она хотела догнать дядю Хэммера и не видела, подчинились мы ее приказу или нет. А мы так и остались стоять на месте.
– Хэммер, с Кэсси все в порядке! – кричала она. – Не накликай лишнюю беду!
– Лишнюю беду?! Ты считаешь, мой брат погиб, а я чуть не потерял ногу в этой проклятой их германской войне[9] ради того, чтобы какой-то краснорожий мог пихать нашу Кэсси, когда ему вздумается? Если бы я спихнул его дочку, ты знаешь, что бы со мной сделали? Знаешь, слишком хорошо знаешь. Уже сейчас я бы висел на суку возле того дуба. Нет, Мэри, пусти меня.
Ни мама, ни бабушка не могли задержать его и не пустить к машине. Но когда, взревев, мотор «пакарда» наконец заговорил, из темноты возникла фигура великана, который успел прыгнуть в машину с другой стороны. Машина сердито рванула и понеслась по дороге в черноту миссисипской ночи.
– Куда он поехал? – спросила я у мамы, когда она медленно поднялась назад по ступенькам. При свете фонаря было видно, как она осунулась и устала. – Мама, ведь, правда, он не поедет сейчас к Симмзам? Правда, мама?
– Никуда он не поедет, – сказала мама, делая шаг в сторону в ожидании, пока Ба и Стейси тоже войдут в дом, потом она заперла дверь.
– Мистер Моррисон привезет его назад, – с уверенностью сказал Кристофер-Джон, хотя и был несколько смущен случившимся.
– А если нет, – сказал Малыш, – могу поспорить, дядя Хэммер научит этого противного Симмза уму-разуму. – В голосе его звучала угроза. – Вот еще, пихать нашу Кэсси.
– Надеюсь, он открутит ему башку, – сказала я.
Мама бросила на нас пылающий взгляд.
– Мне кажется, у кого язык работает, как ветряная мельница, тому уже пора отдохнуть.
– Ну, мама, мы не устали еще.
– Отправляйтесь спать.
– Мама, мы только…
Лицо у мамы стало суровым, и я поняла – не в моих интересах сейчас спорить с ней. Я повернулась и пошла, как она и просила.
К тому времени, когда Джек въехал в наш собственный двор, была уже темная ночь и пахло приближающимся дождем. Ба, усталая, тяжело спустилась с фургона и, не проронив ни слова, вошла в дом. Я осталась со Стейси, чтобы помочь ему завезти в сарай фургон, а также распрячь и накормить Джека. Я стояла в дверях сарая и держала фонарь, пока Стейси медленно отодвигал деревянную перекладину, которой закрывались эти двери.
– Кэсси, – сказал он тихим голосом, в котором слышалось сочувствие, – не сердись на Ба за то, что она сделала.
– Почему это? – Я очень разозлилась. – Она заставила меня извиниться перед этой уродкой Лилиан Джин, а за что, спрашивается?
Она сразу встала на сторону Симмзов, а меня даже не выслушала.
– Ох, Кэсси, а может, иначе она не могла? Может, она должна была так сделать?
– Должна была! – возвысила я голос уже до крика. – Ничего она не должна была! Она такая же взрослая, как мистер Симмз, и могла вступиться за меня. Я бы с ней так не поступила.
Стейси положил перекладину на землю и прислонился к стене сарая.
– Кэсси, есть вещи, которые ты еще не понимаешь…
– А ты понимаешь, ха! Думаешь, раз ты прошлым летом один ездил в Луизиану за папой, теперь ты уж все на свете понимаешь? Клянусь, чем хочешь, если бы там был папа, он никогда не заставил бы меня извиняться! Он бы меня уж точно выслушал.
Стейси вздохнул и широко распахнул двери сарая.
– Ну, папа… папа это другое дело. Ведь Ба не папа, и ты не должна думать…
Но тут голос его осекся и он стал пристально вглядываться в темноту сарая. Вдруг он закричал:
– Кэсси, дай фонарь! Живей!
И не успела я что-то возразить, он выхватил из моих рук фонарь и осветил сарай.
– Ого, что это делает «пакард» мистера Грэйнджера в нашем сарае? – изумилась я, когда фонарь осветил серебряное покрытие машины.
Не ответив мне, Стейси быстро повернулся и побежал к дому. Я бросилась за ним по пятам. Распахнув дверь в мамину комнату, мы так и застыли на пороге. Вместо мистера Грэйнджера перед очагом, обняв Ба, стоял высокий красивый мужчина в хорошем костюме, сером в полоску, с жилетом. На миг земля ушла у нас из-под ног от волнения, потом, словно по сигналу, мы кинулись к нему на шею с возгласом:
– Дядя Хэммер!
Дядя Хэммер был на два года старше папы, он еще не женился и каждую зиму приезжал к нам на рождественские праздники. У него, как и у папы, кожа была темная, коричневая в красноту, квадратная челюсть и высокие скулы. И все-таки была между ними большая разница. Глаза его сейчас, когда он обнимал и целовал нас, светились сердечной добротой, но обычно в них чувствовался сдержанный холод, иногда равнодушие; мальчики и я никогда не могли преодолеть отчужденности, которая возникала между нами.
Когда объятия кончились, Стейси и я вдруг почувствовали робость и отошли назад. Я села рядом с Кристофером-Джоном и Малышом, которые молча взирали на дядю Хэммера, а Стейси выдавил из себя, заикаясь:
– Ч-что делает машина мистера Грэйнджера в нашем сарае?
– Но это же машина твоего дяди Хэммера, – сказала мама. – А ты распряг Джека?
– Дяди Хэммера? – воскликнул Стейси, обмениваясь со мной изумленными взглядами. – Нет, кроме шуток?
А Ба, запинаясь, спросила:
– Хэммер, ты что же, купил машину в точности как у Харлана Грэйнджера?
Дядя Хэммер улыбнулся незнакомой, чуть кривой улыбкой.
– Не совсем в точности, мама. Моя на несколько месяцев новей.
Когда я в прошлом году приезжал сюда, я просто влюбился в этот большой роскошный «пакард» мистера Харлана Филмора Грэйнджера, вот и подумал, хорошо бы и мне такой. Наверное, у нас с Харланом Грэйнджером одинаковый вкус. – Он лукаво подмигнул Стейси. – А, Стейси?
Стейси ухмыльнулся.
– Если захотите, как-нибудь на днях мы покатаемся на ней. Только надо спросить разрешения у мамы.
– Вот красота! – обрадовался Малыш.
– Ты это вправду говоришь, дядя Хэммер? – спросила я. – Мама, можно?
– Посмотрим, – сказала мама. – Во всяком случае, не сегодня.
Стейси, пойди позаботься о Джеке и принеси ведро воды на кухню.
Остальное мы уже сделали.
Поскольку мне ничего не сказали, чтобы я помогла Стейси, я позабыла про все и про Джека, устроилась поудобнее и приготовилась слушать дядю Хэммера. Ба боялась, что Кристофер-Джон и Малыш будут скулить, что их не взяли в город, но сейчас им до этого не было дела.
Какая разница, что только я и Стейси ездили туда! Они с таким благоговением слушали дядю Хэммера, что было ясно: по сравнению с его приездом наше путешествие в Стробери было сущим пустяком.
Сначала дядя Хэммер разговаривал только с мамой и с бабушкой и смеялся совсем как папа, низким, глубоким смехом. А потом, к моему великому изумлению, он от них отвернулся и обратился ко мне:
– Как я понял, Кэсси, сегодня ты совершила свое первое путешествие в Стробери? – сказал он. – Ну и как?
Ба сразу напряглась, но я воспользовалась случаем доставить себе удовольствие и расписать происшествие в Стробери, как хочу.
– Мне там не понравилось, – сказала я. – Эти Симмзы…
– Мэри, я, кажется, проголодалась, – поскорей прервала меня бабушка. – Ужин еще не остыл?
– Конечно, нет, мама, – сказала мама, вставая. – Я сейчас накрою для вас на стол.
Как только мама встала, я решила снова начать мой рассказ:
– Эти Симмзы…
– Мэри, пусть Кэсси накроет, – сказала, нервничая, бабушка. – Ты, наверное, устала.
Я посмотрела с удивлением на бабушку, потом на маму.
– Нет, нет, мне не трудно, – сказала мама, направляясь в кухню. – А ты продолжай, Кэсси, расскажи своему дяде все про Стробери.
– Эта вонючка Лилиан Джин Симмз так взбесила меня, что ей стоило наподдать. Ладно, предположим, я на нее налетела, но не нарочно же, просто я задумалась, почему это мистер Барнет обслуживает в своем магазине кого угодно, только не нас…
– Джим Ли Барнет? – переспросил дядя Хэммер, оборачиваясь к Ба. – Этот старый черт еще жив?
Ба молча кивнула, а я продолжала:
– Вот я ему так и сказала, что некрасиво обслуживать всех остальных, пока он не кончил нам…
– Кэсси! – воскликнула Ба, впервые услышав про эти наши дела.
Дядя Хэммер рассмеялся.
– Так ему прямо и сказала?
– Да, сэр, – сказала я тихо, удивляясь, чему он смеется.
– Вот это здорово! А что было дальше?
– Стейси заставил меня уйти, а мистер Барнет сказал, чтобы я больше не возвращалась, а потом я налетела на эту паршивую Лилиан Джин, и она хотела, чтобы я спустилась с тротуара на дорогу, а потом явился ее отец и…
У Ба сделались большие глаза, она зашептала охрипшим голосом:
– Кэсси, я не думала, что…
– …вывернул мне руку и столкнул с тротуара! – выкрикнула я, не желая замалчивать, что сделал мистер Симмз.
Я торжествующе поглядела на Ба, но она на меня не смотрела. В ее глазах были страх и волнение, и обращены они были на дядю Хэммера. Я повернулась и тоже поглядела на него.
Его темные глаза сузились до тоненьких, злых щелочек. Он сказал:
– Он столкнул тебя с тротуара, Кэсси? Взрослый мужчина столкнул тебя с тротуара?
– Д-да, сэр!
– У этой Лилиан Джин Симмз отца не Чарли Симмз зовут?
– Д-да, сэр.
Дядя Хэммер схватил меня за плечи.
– А что еще он тебе сделал?
– Н-ничего, – сказала я, испугавшись выражения его глаз. – Он только хотел, чтобы я извинилась перед Лилиан Джин, потому что я не собиралась сойти на дорогу, когда она велела.
– И ты извинилась?
– Ба велела мне.
Дядя Хэммер отпустил меня и сидел очень тихо. Никто тоже не произнес ни слова. Потом он медленно встал, в глазах его появился тот лед, то холодное выражение, которое держит всех на расстоянии, и направился к двери, слегка припадая на левую ногу. Кристофер-Джон, Малыш и я глядели ему вслед, ничего не понимая, а Ба так поспешно вскочила со своего стула, что опрокинула его и бросилась вслед за ним. Она схватила его за руку.
– Оставь, сын! – крикнула она. – Ведь ребенок не пострадал!
– Не пострадал! Посмотри ей в глаза! И ты говоришь, «не пострадал»?
Из кухни вернулась мама, за ней Стейси.
– Что тут такое? – спросила она, переводя взгляд с Ба на дядю Хэммера.
– В Стробери Чарли Симмз столкнул Кэсси с тротуара, и девочка только что рассказала об этом Хэммеру, – выпалила Ба единым духом, все еще держа дядю Хэммера за руку.
– О господи! – охнула мама. – Стейси, кликни мистера Моррисона!
Быстро!
Когда Стейси выбежал из комнаты, мамины глаза метнулись к ружью, висевшему над кроватью, и она встала между ним и дядей Хэммером. Дядя Хэммер наблюдал за ней и сказал спокойно:
– Не волнуйся. Я не буду стрелять из ружья Дэвида… У меня есть свое.
Тогда мама рванулась к боковой двери и загородила ее своим худеньким телом.
– Хэммер, прошу тебя, ты только послушай…
Но дядя Хэммер осторожно, хотя и очень решительно, отставил маму в сторону и, отцепив Ба от своей руки, открыл дверь и спустился по ступенькам под моросящий дождь.
Малыш, Кристофер-Джон и я тоже кинулись к двери, когда Ба и мама побежали за ним.
– Вернитесь в дом, – бросила мама на бегу через плечо.
Но ей было не до нас, она хотела догнать дядю Хэммера и не видела, подчинились мы ее приказу или нет. А мы так и остались стоять на месте.
– Хэммер, с Кэсси все в порядке! – кричала она. – Не накликай лишнюю беду!
– Лишнюю беду?! Ты считаешь, мой брат погиб, а я чуть не потерял ногу в этой проклятой их германской войне[9] ради того, чтобы какой-то краснорожий мог пихать нашу Кэсси, когда ему вздумается? Если бы я спихнул его дочку, ты знаешь, что бы со мной сделали? Знаешь, слишком хорошо знаешь. Уже сейчас я бы висел на суку возле того дуба. Нет, Мэри, пусти меня.
Ни мама, ни бабушка не могли задержать его и не пустить к машине. Но когда, взревев, мотор «пакарда» наконец заговорил, из темноты возникла фигура великана, который успел прыгнуть в машину с другой стороны. Машина сердито рванула и понеслась по дороге в черноту миссисипской ночи.
– Куда он поехал? – спросила я у мамы, когда она медленно поднялась назад по ступенькам. При свете фонаря было видно, как она осунулась и устала. – Мама, ведь, правда, он не поедет сейчас к Симмзам? Правда, мама?
– Никуда он не поедет, – сказала мама, делая шаг в сторону в ожидании, пока Ба и Стейси тоже войдут в дом, потом она заперла дверь.
– Мистер Моррисон привезет его назад, – с уверенностью сказал Кристофер-Джон, хотя и был несколько смущен случившимся.
– А если нет, – сказал Малыш, – могу поспорить, дядя Хэммер научит этого противного Симмза уму-разуму. – В голосе его звучала угроза. – Вот еще, пихать нашу Кэсси.
– Надеюсь, он открутит ему башку, – сказала я.
Мама бросила на нас пылающий взгляд.
– Мне кажется, у кого язык работает, как ветряная мельница, тому уже пора отдохнуть.
– Ну, мама, мы не устали еще.
– Отправляйтесь спать.
– Мама, мы только…
Лицо у мамы стало суровым, и я поняла – не в моих интересах сейчас спорить с ней. Я повернулась и пошла, как она и просила.