Страница:
Джон: "В конце концов мы открыли магазин одежды. Не знаю, как это вышло. Сначала Клайв Эпстайн пришел к нам и сказал: «Вы заработали много денег, мы подумываем вложить их в магазины розничной торговли». Только представьте себе «Битлз», владеющих сетью обувных лавчонок, – так они себе это представляли.
Пришлось нам сказать: "Вы представляете себе "Битлз", владеющих магазинами? Если уж мы откроем магазин, то такой, как мы хотим, где мы сами хотели бы покупать себе вещи". Мы думали о том, как откроем что-нибудь вроде "Вулворта", и о том, как в восемнадцать лет было бы здорово зайти к "Марксу и Спенсеру" и купить приличный свитер. Дешевый, но качественный. Таким мы и хотели видеть "Эппл".
Мы решили: ладно, будем продавать клевую одежду или что-то вроде. Полу пришла в голову отличная идея: будем продавать все белое. В то время невозможно было купить совершенно белые вещи – чашки, например, и многое другое. Приличный белый сервиз я искал целых пять лет (72). Но этим мы не ограничились. Все закончилось компанией "Эппл", разным барахлом, "Глупцами", какими-то немыслимыми тряпками и так далее" (70).
Дерек Тейлор: "Я приехал на открытие бутика «Эппл» в декабре 1967 года. Приняв кислоту, я разговорился о компании с Джорджем.
Мы отправились на вечеринку по случаю открытия бутика. Мы решили послужить человечеству, сделать все, что в наших силах. Джон выдавал фразы вроде: "У нас будет магазин, и если кто-нибудь захочет купить стол – мы продадим ему стол. А если они захотят стул, то и стул. Так все и будет".
Джордж: «Бутик „Эппл“ появился как осуществление превосходной идеи. Мне до сих пор хотелось бы иметь магазин, где продавались бы стоящие вещи. Мы пытались продавать вещи, которые нам нравились. Кроме оригинальной одежды и вещей в хипповом стиле, мы собирались продавать пластинки с записью самой разной музыки (то, что сейчас называется „музыкой мира“), книги о том, чем мы увлекались, предметы духовного назначения, благовония и так далее».
Пол: "Магазин на Бейкер-стрит был отличным, мы считали, что привлечем к нему внимание с помощью большой настенной росписи. Эта роспись была великолепной, ее выполнили «Глупцы».
Джордж: «Попытки оказать вдияние на людей, расписывать стены у магазина „Эппл“ – все это проявления, характерные для стиляг, наш вечный припев в духе стиляг: „Мы им еще покажем!“ Мы думали: „Как-нибудь ночью распишем здание, а на следующее утро люди выйдут на улицу и увидят, что все здание покрыто психоделической росписью“. Вот в чем все дело – наверное, в другой жизни мы были бы пиратами».
Пол: «Знаете, так приятно снова взяться за работу!» (67).
Джон: В начале 1967 года мы поняли, что больше не будем ездить в турне, потому что не сможем воспроизводить на сцене ту музыку, которую мы тогда записывали. Если сцену придется исключить, значит, ее надо чем-то заменить. Очевидным решением стало телевидение" (67).
Джордж: "Несколько лет мы подыскивали подходящий киносценарий, но за то время, которое прошло после выхода «A Hard Day's Night» и «Help!» – наверное, всего-то года два, – ментально мы стали старше лет на пятьсот. Нам уже не хотелось снимать стандартный фильм о четырех развеселых парнях, распевающих запоминающиеся песенки. Фильм должен был иметь более глубокий смысл.
Помню, мы познакомились с Патриком Макгуэном, который написал пару эпизодов сериала "Узник", который нам очень нравился. Мы подумали: "Может, он сочинит что-нибудь и для нас?" Потом был еще Дэвид Хелливелл, который написал "Малыш Малколм и его борьба с евнухами", – мы обратились к нему с просьбой написать что-нибудь для нас. Мы еще подумывали обратиться к Джо Ортону, но не помню, чтобы с ним кто-нибудь встречался по этому поводу или видел этот сценарий (хотя потом мне рассказывали, что так и было). Кажется, это была поездка а-ля Брайан Эпстайн".
Пол: "Не знаю точно, кому принадлежит идея «Magical Mystery Tour». Возможно, мне, но я не уверен, что хочу взять на себя всю ответственность за нее. Мы обдумывали ее вместе, но большая часть материала могла быть моей, потому что у меня появлялось множество замыслов, как когда-то для «Сержанта Пеппера». (Я не говорю, что это был мой альбом, – мы все работали над ним, – но я внес в него немалый вклад.)
Я купил камеру, стал часто бывать в парке и снимать фильмы. Мы показывали наши домашние фильмы друг другу, делали для них сумасшедшие звукозаписи. Я часто занимался монтажом дома, у меня был маленький монтажный станок, я увлекся этим делом. Что касается следующего проекта "Битлз", я думал: "Попробуем снять фильм – это же отличное занятие". Нам так хотелось.
Сценария для "Magical Mystery Tour" не было, для таких фильмов сценарии не нужны. Была только безумная идея. Мы говорили всем: "Утром в понедельник приходите к автобусу". Я объяснял всем: "Мы будем снимать фильм по ходу дела, но не беспокойтесь – так и задумано". Мне пришлось всем все объяснять. Это заменяло сценарий. Мы знали, что снимаем не обычный фильм, а картину шестидесятых годов, где будет и человек-яйцо, и многое другое".
Джон: «У нас еще не было сценария, но мы наняли одного парня, который обошел все туалеты Великобритании и переписал все надписи, нацарапанные на стенах» (67).
Ринго: "Идея «Magical Mystery Tour» принадлежала Полу. Не худший способ работы. У Пола был большой лист бумаги – просто чистый лист бумаги с нарисованным на нем кругом. План был таким: мы начнем отсюда и должны каким-то образом прийти сюда... Мы заполняли этот лист по ходу дела.
Мы арендовали автобус и поехали. Кое-что мы запланировали. Джон хотел, чтобы в фильме участвовали карлики, нам пришлось проводить павильонные съемки в авиационном ангаре. Конечно, музыку написали мы. Снятый материал был отличным и очень забавным. Чтобы подобрать актеров, мы просмотрели справочник "Прожектор". Вот этот нам подойдет... и вот этот. Нам понадобилась толстуха на роль моей тетки, и мы нашли толстуху".
Джон: «Это фильм о группе самых обычных людей, которые разъезжают повсюду в экскурсионном автобусе, и всюду их ждут разные приключения» (67).
Джордж: "Это было что-то вроде экскурсионной поездки, к примеру, из Ливерпуля к маякам Блэкпула, в которую берут с собой несколько ящиков пива и веселятся, как могут. Все это звучало очень туманно, мы понятия не имели, что у нас получится. По крайней мере, я не имел. Я не знал, что происходит, а может, и не уделял съемкам достаточно внимания, потому что находился в другом мире.
Наконец Пол решил, что каждый должен попытаться что-то сделать и выразить себя. Что касается меня, то я чувствовал там себя не в своей тарелке. Я был балластом. Там было много людей, которых мы позвали на помощь. Один из них – Денис О'Делл, кажется, помощник продюсера фильма "A Hard Day's Night". Позднее он имел какое-то отношение к компании "Эппл". Нам было необходимо иметь рядом взрослого, серьезного человека, наставника, который ведал бы организационной стороной дела. "Magical Mystery Tour" принес пользу в одном: он заставил нас чем-то заняться, объединил нас".
Джон: «Я еще находился под ошибочным впечатлением, что вот-вот снова появится Брайан и скажет: „Пора записывать пластинку“ или „Пора заняться тем-то и тем-то“. Его обязанности взял на себя Пол: „А теперь мы будем снимать фильм. А теперь мы займемся пластинкой“. Он считал, что, если он не станет подгонять нас, мы больше не выпустим ни одного альбома. Пол распоряжался – по крайней мере, он считал, что распоряжается, – и мне приходилось писать, и я выдавал двадцать песен. Он тоже приносил двадцать песен, причем хороших, и говорил: „Будем записывать пластинку“. И мне приходилось снова сочинять песни» (72).
Нил Аспиналл: «Пол и Джон работали дома у Пола, в Сент-Джонс-Вуд. Они начертили круг и разделили его на части, словно спицами колеса. Это выглядело так: „3десъ будет песня, здесь – сон... и так далее“. Они все разметили».
Джон: «Мы уже знали, какие сцены хотим включить в фильм, но нам пришлось подстраиваться к действующим лицам, как только мы познакомились с нашими артистами. Если кто-нибудь хотел сделать что-то незапланированное, мы соглашались. Если все получалось, мы оставляли эту сцену. В автобусе сидела прелестная пятилетняя девочка Никола. Поскольку она была там, и поскольку мы считали, что она имеет на это право, мы вставили фрагмент, в котором я просто болтаю с ней и дарю ей воздушный шарик» (67).
Пол: "Я уехал во Францию и однажды утром вместе с друзьями снял фрагмент к песне «Fool On The Hill» («Дурак на холме»). Их нельзя было назвать съемочной группой, для этого понадобились бы десятки операторов, но мы этого не хотели. Мы знали, что нарушаем все правила и снимаем простенький, незатейливый фильм. Только изредка нам становилось неловко.
Чаще всего мы говорили людям: "Слушайте, действуйте по своему усмотрению, просто спуститесь на пляж..." Айвор Катлер играл Бастера Бладвессела. Он заигрывал с Джесси (толстухой), мы сняли его на песке, где он рисовал вокруг нее огромное сердце. Мы сказали: "Это здорово", – и вставили этот эпизод в фильм. Пару раз мы сталкивались с проблемами. Нам было жаль таких людей, как Нат Джекли, которым мы восхищались. Это был старый комик из мюзик-холла, прославившийся эксцентрическими танцами и своей неповторимой походкой. Это он делал прекрасно, мы с Джоном обожали его. Джону хотелось снять его в эпизоде, но Джекли не нравилось, что у нас нет сценария. Некоторые пожилые актеры, привыкшие работать строго по сценарию, что, в конце концов, было разумно, были разочарованы фильмом".
Ринго: «Это было здорово. Мы выходили из автобуса: „Остановимся здесь“, – и снимали то, что хотели, шли на пляж, рисовали сердца, танцевали. Потом мы накладывали на эти кадры музыку. Нам понадобилось две недели, чтобы снять фильм, и долгое время, чтобы смонтировать его. С первым режиссером нам не повезло. У нас были ходячие операторы – они носили камеру на плече. Когда мы стали отсматривать материал первых трех или четырех дней, мы обнаружили, что режиссер забывал дать команду выключить камеры, и нам пришлось часами смотреть кадры, в которых был только пустой тротуар. Вот спасибо-то!»
Джон: «У нас не было режиссеров, были операторы с переносными камерами. Мы спрашивали их: „Вы режиссер?“ Они кивали и на наши расспросы отвечали, что они хорошие режиссеры. Мы говорили: „Тогда вы приняты на работу“. Неплохая зарисовка на тему о большом бизнесе» (72).
Ринго: «Я пользовался тремя ударными установками. Одну сделали для великана, ее невозможно себе представить – громадный барабан, тамтамы и тарелки. Я не мог дотянуться до них, и мы так и не стали использовать эту установку. Но для общих планов она годилась. Еще у меня была мини-установка, чтобы повалять дурака. И наконец, обычная».
Джордж: «Я помню большой ангар в Кенте, куда мы подъехали по аэродрому на мини-»купере", и съемки песни «Your Mother Should Know» («Твоя мама должна знать»). Это было довольно интересно. Мне понравился этот эпизод".
Нил Аспиналл: "Чего только не случалось во время съемок! Наш большой автобус с декорациями подъехал к узенькому мостику. Он был слишком широким, чтобы проехать, и застрял. Водитель попытался дать задний ход, но к тому времени по обе стороны моста скопились вереницы машин, и получилась настоящая пробка. Боже, как все злились!
Когда Джон с Полом стали монтировать фильм, то выяснилось, что никто не снял общие связующие кадры. Никто не снял автобус снаружи. Я вызвался сделать это. Я позвал оператора Ника Ноуленда и Мэла, снова арендовал автобус, развесил все плакаты по бокам, и мы отправились в путь.
Мы остановились возле цыганского табора. Я попросил двоих детей помахать проезжающему автобусу, и, поскольку внутри никого не было, я попросил водителя ехать как можно быстрее. Мы сняли приближающийся автобус, сделали крупные планы, потом сняли его удаляющимся. Теперь у нас появились связующие кадры. Такие накладки возникали постоянно, и я думал: "Когда же они займутся музыкой?"
Джон: «Magical Mystery Tour» – один из моих любимых альбомов, потому что он ни на что не похож. «I Am The Walrus» одна из моих любимых песен – ну, во-первых, потому, что ее написал я, а еще потому, что в ней полным-полно фрагментиков, которые будут интересны слушателям даже через сто лет (74).
Это образ из "Моржа и плотника", из "Алисы в Стране Чудес". По-моему, это отличная книга. До меня никогда не доходило, что Льюис Кэрролл отобразил в ней капиталистическую систему. Я так и не понял, что он на самом деле имел в виду, как люди не понимали истинный смысл песен "Битлз". Позднее я вернулся к ней и сообразил, что в этой истории Морж – плохой парень, а Плотник – хороший. Я подумал: "О, черт... я выбрал плохого парня!" Но, выбери я другого, разве все звучало бы? Представьте себе: "Я – Плотник..." (80)
Мы смотрели этот фильм в Лос-Анджелесе, Морж был похож на буржуя и сожрал всех устриц. Мне всегда представлялся Морж в саду, мне нравился этот образ, я даже не задумывался над тем, кто он такой. А выяснилось, что он ублюдок. Но все это написано так, что каждый понимает: этот образ что-то означает. Даже мне так казалось. Все мы считали, что, даже если я говорю: "Я – Морж", – это должно означать: "Я – Бог" или что-то еще. Это просто поэзия, но для меня она стала символической (70).
"Морж" – все равно что рассказ о сновидении, слова здесь не играют большой роли. Люди вывели из этой песни самые невероятные умозаключения, и это занятно (69). Я просто шутил, все мы шутили. Просто потому, что другие видели в этом глубокий смысл... А что на самом деле означают слова: "Я – человек-яйцо"? Речь может идти о чем угодно, хоть о форме для пудинга. Все не настолько серьезно (80).
Я видел людей, которым нравились Дилан и Христос и которые распевали "Харе Кришна". Я имел в виду конкретно Гинзберга. Слова "элементарный пингвин" означают, что наивно просто распевать "Харе Кришна" или поклоняться какому-то идолу.
В те дни я писал туманные тексты, подражал Дилану, никогда не объяснял, что я имею в виду, но создавал образы, которые в большей или меньшей степени можно было уловить. Это похоже на игру. Я думал: "Им понравится вся эта художественная чушь". О чудесных стихах Дилана написано больше, чем сказано в самих его стихах. И в моих тоже. Это интеллектуалы находили смысл в том, что писал Дилан, да и "Битлз" тоже. Думаю, Дилана спасло то, что он умер. И я подумал: "Я тоже могу писать такую чепуху" .
Можно составить ряд из нескольких образов, связать их воедино и назвать все это поэзией. Но чтобы написать эту песню, я прибег к помощи все того же разума, который ранее создал "In His Own Write".
В работе мне помогали даже передачи радио ВВС. По нему передавали Шекспира или что-нибудь еще, а я просто вставлял услышанные строчки в песню (80). Знаете, что звучит в самом конце? "Everybody's got one, everybody's got one". Мы сделали из этого с полдюжины миксов – я использовал все, что попадалось под руку в то время. Но я не знал, что это строки из "Короля Лира", пока кто-то не объяснил мне несколько лет спустя, – потому что я едва мог разобрать, что там говорят. Было интересно накладывать на фонограмму песни радиопередачу. Вот секрет этой песни" (74).
Пол: "Фильм показали по ВВС-1 в День подарков, когда по телевидению идут программы мюзик-холлов, а также выступают Брюс Форсит и Джимм Тарбук. А на этот раз все увидели ни на что не похожий концерт, да еще на Рождество. Думаю, многие был удивлены. Критики мгновенно подняли шум: «Катастрофа, провал!»
Джордж Мартин: "Фильм «Magical Mystery Tour» не имел успеха, и это еще мягко сказано. Впервые его показали по британскому телевидению в черно-белом варианте, хотя он был снят на цветной пленке: в то время ВВС-1 не был цветным. Он выглядел ужасно, это была настоящая катастрофа. Все назвали его претенциозным и напыщенным, но это было видео, и притом, если угодно, авангардное.
"Битлз" первыми стали снимать клипы, которые теперь считаются неотъемлемой частью шоу-бизнеса, и "Magical Mystery Tour" – наглядный пример тому.
Он был и вправду немного претенциозным, зато забавным. Возможно, смотреть его было скучновато, и не все песни в нем были столь уж хороши, но его можно считать удачной попыткой".
Ринго: "Поскольку мы англичане, мы решили отдать его на ВВС, самый крупный канал тех времен, который показал его в черно-белом виде. Мы опростоволосились, и они тоже. Фильм никому не понравился. Никто не упустил случая сказать: «Ну, это уж слишком. Что они о себе возомнили? Что все это значит?» Это напоминало ситуацию с рок-операми, когда кто-нибудь заявлял: «Нет, это все-таки не Бетховен». Все по-прежнему во всем искали смысл, а фильм был абстрактным.
Это толпа людей, развлекающихся так, как им придет в голову. Фильм был невзрачным, но когда его увидели в цвете, то многие поняли, что он смешной. Как ни странно, я считаю, что он выдержал испытание временем, но я понимаю, что те, кто видел его черно-белым, многое потеряли – он не имел смысла (особенно сцены воздушного балета). Мы отправляли оператора на съемки в Исландию, а потом фильм показывают в черно-белом виде – кому это нужно? Раскрашенные, глупые клоуны, волшебники... Что все это значит?
Не следует забывать, что в первые годы мы пели в основном о любви – "Love Me Do", "I Want To Hold Your Hand", "Please Please Me" и так далее, а тут вдруг "I Am The Walrus" и тексты вроде: "Приспусти панталоны". "О господи, что они вытворяют? Они зашли слишком далеко!" Всегда находились люди, которые твердили: "На этот раз они зашли слишком далеко".
Пол: «Был ли фильм на самом деле настолько плох? ОН был не самой худшей из рождественских программ. Ведь нельзя же назвать захватывающей речь королевы, верно?» (67)
Джон: «Все считали, что мы изменили своему образу. Нас хотели бы и дальше видеть в том обличье, которое кто-то придумал для нас. Какое бы обличье для нас ни выдумывали, все оказывались потом разочарованы, если мы не соответствовали ему. А мы никогда не соответствовали этому образу, поэтому разочарованных бывало много» (68).
Нил Аспиналл: «Там была целая сцена в воздухе: под красивую мелодию облака меняли цвет. Но в черно-белом варианте этого никто не увидел. Поэтому я понимаю зрителей, которые спрашивали: „Что это?“ – и были разочарованы».
Джордж: "В прессе фильм раскритиковали. Несмотря на весь наш успех, каждый раз, когда выходила новая пластинка или фильм, ее пытались критиковать, потому что, вознеся нас на вершину, все только и искали случая, чтобы сбросить нас в пропасть. Вот так и бывает, это жизнь.
Фильм мог не понравиться, это понятно, тем более что с художественной точки зрения он не имел продуманного сценария, да и снят был не блестяще. Он больше походил на домашнее видео, правда несколько усовершенствованное. Но мы всего лишь развлекались. Нам и полагалось развлекаться – мы ехали в автобусе с ящиками пива и аккордеонистом.
По-моему, в фильме были свои удачные моменты. Хорошие фрагменты по-прежнему хороши, а неудачные остаются неудачными. С возрастом он не стал лучше, и все-таки в нем есть пара отличных песен и несколько забавных сцен. Лично мне нравится сцена, в которой Джон накладывает лопатой спагетти на тарелку толстухи. По-моему, это лучший фрагмент фильма. Идея принадлежит Джону".
Джон: «Пол сказал: „Напиши сценарий вот для этого куска“. И я подумал: „Черт побери, я никогда не снимал фильмы, и вдруг – написать сценарий? Но как?“ Я куда-то отошел и написал сцену, когда толстухе снится сон, и всю эту ерунду со спагетти» (70).
Пол: "Люди вроде Стивена Спилберга говорили потом: «Когда я еще учился на режиссера, был один фильм, который я не мог не заметить». Это действительно был не обычный, а, скорее, экспериментальный фильм. По-моему, все мы считали его удачным. Он не был нашей самой большой удачей, но я все-таки его защищаю, потому что больше вы нигде не увидите клип на песню «I Am The Walrus». Этот клип единственный в своем роде.
Думаю, уже этого достаточно, чтобы считать фильм любопытным. А был ведь еще и сон про спагетти, написанный Джоном. Такой сон в самом деле приснился ему. Он пришел и сказал: "Знаете, вчера ночью мне приснился странный сон. Я хотел бы воспроизвести его в фильме. Я был официантом..." Мы просто старались использовать в фильме все приходившие нам в голову идеи. Да, мы учимся, причем на своих же ошибках.
Нельзя сказать, что весь фильм – ошибка, это не так. Но там есть множество мелких оплошностей. К примеру, мы не пользовались "хлопушкой", и, когда пришло время монтажа и озвучивания, нам пришлось нелегко. Мы рассчитывали смонтировать фильм за две недели, а справились только за одиннадцать. По монтажу мы слегка превысили бюджет. Мне целыми днями пришлось торчать в Сохо с монтажером – это была моя работа, мне доверили ее, и, полагаю, отчасти в неудаче с фильмом виноват я.
В то же время я горжусь им. Это был смелый шаг, хотя фильм и показали в неподходящее время и неподходящей аудитории".
Джон: «Не думаю, что мы несем какую-либо ответственность перед поклонниками. Им предоставляется шанс либо одобрять то, что мы делаем, либо не одобрять. Если им что-то не нравится, они не замедлят сообщить нам об этом. Но если всецело подчиняться поклонникам, придется потратить всю жизнь на то, чтобы угодить им. Это был наш с ними негласный и честный договор» (67).
Ринго: "Это был хороший фильм. В нем было много смешного. И опять мы стали снимать маленькие фильмы, клипы, и это избавляло нас от гастролей, телешоу и очередных встреч с Кэти Макгауэн.
Джон написал к своим песням замечательные стихи. В одной строчке он мог выразить то, на что другим понадобилась бы целая песня или даже роман. Песни стали лучше и в мелодическом, и в музыкальном отношении".
Джон: "ВВС запрещал все мои записи по тем или иным причинам. Одно время там запретили даже «Моржа» – из-за слова «панталоны». А мы выбрали это слово из-за его выразительности. Оно просто само срывается с языка.
Кто-то услышал, как вчера Джойс Гренфел говорил о "приспускании панталон". Так послушайте эту песню, сэр Генри Филдинг или кто там еще возглавляет ВВС" (67).
Пол: "Я был режиссером рекламного клипа для песни «Hello, Goodbye» («Привет, прощай!»). Кинорежиссура – занятие, которое каждому хочется попробовать. Оно всегда меня интересовало, но только до тех пор, пока я не занялся им. Тогда я понял: это слишком тяжкий труд. Кто-то подвел итог этой работе так: «Всегда найдется кто-нибудь, кто придет и скажет: „Вам нужны золотые пистолеты или серебряные?“ И ты начинаешь ломать голову». Так все и происходило, приходилось принимать столько решений, что в конце концов я возненавидел эту работу.
Я не был режиссером в строгом смысле слова – нам требовалась только пара камер, несколько хороших операторов, звук и несколько девушек-танцовщиц. Я думал: "Мы снимем театр и устроим в нем съемки". Так мы и поступили: нарядились в наши костюмы из "Сержанта Пеппера" и сняли клип в Сэвил-театре в Уэст-Энде".
Ринго: «Кэнди – молодая девушка, которая занимается любовь со множеством мужчин, и я сыграл первого из них» (67).
Ричард и Элизабет оказались хорошими друзьями. Однажды он взял и прочел текст "I Am The Walrus" с конверта пластинки своим голосом. Это было удивительно. Мы навещали их на яхте и сводили Ричарда с ума. Потому что мне нравилось его разыгрывать. Я говорил что-нибудь вроде: "О господи, английский язык – какая это гадость!" – и он взрывался. А я говорил: "Эй, Шекспир, дай-ка нам передохнуть!" Я заводил его умышленно, но он всегда попадался на эту удочку и прогонял меня: "Убирайся прочь с моей яхты, молокосос!"
Мне нравилось играть, по-настоящему нравилось. А еще мне нравилось встречаться с великими актерами, общаться с ними, быть рядом. Все они давали мне советы, это была моя школа актерского мастерства. Все они говорили: "Знаешь, а попробуй-ка сделать это вот так..."
В конце этого года я уехал в Рим сниматься в фильме "Кэнди" ("Candy") – классной картине. Я до сих пор вспоминаю об этом с трепетом. Я снимался с Марлоном Брандо, Ричардом Бартоном, Вальтером Маттау и прочими знаменитостями. Вот это да!
Это было здорово. Марлон оказался таким смешным, он обожал играть. Мы обедали вместе в тот день, когда он должен был прибыть. С нами была Элизабет Тейлор (из-за участия в картине Ричарда Бартона), и она была потрясающей. Но когда появился Марлон, я пришел в восторг, потому что это был сам Марлон Брандо, мой кумир! Он пришел и был таким обаятельным и дружелюбным. Он "играл Марлона" специально для меня. Он взял ложку и смотрелся в нее, разыгрывая самого себя. У меня в голове вертелось: "Это же сам Марлон Брандо, это Брандо!" Это было потрясающе! Я люблю тебя, Марлон.
Я прочел книгу, по которой предполагалось снять фильм, и подумал: "Это что, розыгрыш? Как можно снимать по ней фильм?" Ее следовало бы назвать не "Кэнди", а "Рэнди" – "сексуально возбужденная". Неудивительно, что эту кингу запретили!" (68)
1968
Пришлось нам сказать: "Вы представляете себе "Битлз", владеющих магазинами? Если уж мы откроем магазин, то такой, как мы хотим, где мы сами хотели бы покупать себе вещи". Мы думали о том, как откроем что-нибудь вроде "Вулворта", и о том, как в восемнадцать лет было бы здорово зайти к "Марксу и Спенсеру" и купить приличный свитер. Дешевый, но качественный. Таким мы и хотели видеть "Эппл".
Мы решили: ладно, будем продавать клевую одежду или что-то вроде. Полу пришла в голову отличная идея: будем продавать все белое. В то время невозможно было купить совершенно белые вещи – чашки, например, и многое другое. Приличный белый сервиз я искал целых пять лет (72). Но этим мы не ограничились. Все закончилось компанией "Эппл", разным барахлом, "Глупцами", какими-то немыслимыми тряпками и так далее" (70).
Дерек Тейлор: "Я приехал на открытие бутика «Эппл» в декабре 1967 года. Приняв кислоту, я разговорился о компании с Джорджем.
Мы отправились на вечеринку по случаю открытия бутика. Мы решили послужить человечеству, сделать все, что в наших силах. Джон выдавал фразы вроде: "У нас будет магазин, и если кто-нибудь захочет купить стол – мы продадим ему стол. А если они захотят стул, то и стул. Так все и будет".
Джордж: «Бутик „Эппл“ появился как осуществление превосходной идеи. Мне до сих пор хотелось бы иметь магазин, где продавались бы стоящие вещи. Мы пытались продавать вещи, которые нам нравились. Кроме оригинальной одежды и вещей в хипповом стиле, мы собирались продавать пластинки с записью самой разной музыки (то, что сейчас называется „музыкой мира“), книги о том, чем мы увлекались, предметы духовного назначения, благовония и так далее».
Пол: "Магазин на Бейкер-стрит был отличным, мы считали, что привлечем к нему внимание с помощью большой настенной росписи. Эта роспись была великолепной, ее выполнили «Глупцы».
Джордж: «Попытки оказать вдияние на людей, расписывать стены у магазина „Эппл“ – все это проявления, характерные для стиляг, наш вечный припев в духе стиляг: „Мы им еще покажем!“ Мы думали: „Как-нибудь ночью распишем здание, а на следующее утро люди выйдут на улицу и увидят, что все здание покрыто психоделической росписью“. Вот в чем все дело – наверное, в другой жизни мы были бы пиратами».
Пол: «Знаете, так приятно снова взяться за работу!» (67).
Джон: В начале 1967 года мы поняли, что больше не будем ездить в турне, потому что не сможем воспроизводить на сцене ту музыку, которую мы тогда записывали. Если сцену придется исключить, значит, ее надо чем-то заменить. Очевидным решением стало телевидение" (67).
Джордж: "Несколько лет мы подыскивали подходящий киносценарий, но за то время, которое прошло после выхода «A Hard Day's Night» и «Help!» – наверное, всего-то года два, – ментально мы стали старше лет на пятьсот. Нам уже не хотелось снимать стандартный фильм о четырех развеселых парнях, распевающих запоминающиеся песенки. Фильм должен был иметь более глубокий смысл.
Помню, мы познакомились с Патриком Макгуэном, который написал пару эпизодов сериала "Узник", который нам очень нравился. Мы подумали: "Может, он сочинит что-нибудь и для нас?" Потом был еще Дэвид Хелливелл, который написал "Малыш Малколм и его борьба с евнухами", – мы обратились к нему с просьбой написать что-нибудь для нас. Мы еще подумывали обратиться к Джо Ортону, но не помню, чтобы с ним кто-нибудь встречался по этому поводу или видел этот сценарий (хотя потом мне рассказывали, что так и было). Кажется, это была поездка а-ля Брайан Эпстайн".
Пол: "Не знаю точно, кому принадлежит идея «Magical Mystery Tour». Возможно, мне, но я не уверен, что хочу взять на себя всю ответственность за нее. Мы обдумывали ее вместе, но большая часть материала могла быть моей, потому что у меня появлялось множество замыслов, как когда-то для «Сержанта Пеппера». (Я не говорю, что это был мой альбом, – мы все работали над ним, – но я внес в него немалый вклад.)
Я купил камеру, стал часто бывать в парке и снимать фильмы. Мы показывали наши домашние фильмы друг другу, делали для них сумасшедшие звукозаписи. Я часто занимался монтажом дома, у меня был маленький монтажный станок, я увлекся этим делом. Что касается следующего проекта "Битлз", я думал: "Попробуем снять фильм – это же отличное занятие". Нам так хотелось.
Сценария для "Magical Mystery Tour" не было, для таких фильмов сценарии не нужны. Была только безумная идея. Мы говорили всем: "Утром в понедельник приходите к автобусу". Я объяснял всем: "Мы будем снимать фильм по ходу дела, но не беспокойтесь – так и задумано". Мне пришлось всем все объяснять. Это заменяло сценарий. Мы знали, что снимаем не обычный фильм, а картину шестидесятых годов, где будет и человек-яйцо, и многое другое".
Джон: «У нас еще не было сценария, но мы наняли одного парня, который обошел все туалеты Великобритании и переписал все надписи, нацарапанные на стенах» (67).
Ринго: "Идея «Magical Mystery Tour» принадлежала Полу. Не худший способ работы. У Пола был большой лист бумаги – просто чистый лист бумаги с нарисованным на нем кругом. План был таким: мы начнем отсюда и должны каким-то образом прийти сюда... Мы заполняли этот лист по ходу дела.
Мы арендовали автобус и поехали. Кое-что мы запланировали. Джон хотел, чтобы в фильме участвовали карлики, нам пришлось проводить павильонные съемки в авиационном ангаре. Конечно, музыку написали мы. Снятый материал был отличным и очень забавным. Чтобы подобрать актеров, мы просмотрели справочник "Прожектор". Вот этот нам подойдет... и вот этот. Нам понадобилась толстуха на роль моей тетки, и мы нашли толстуху".
Джон: «Это фильм о группе самых обычных людей, которые разъезжают повсюду в экскурсионном автобусе, и всюду их ждут разные приключения» (67).
Джордж: "Это было что-то вроде экскурсионной поездки, к примеру, из Ливерпуля к маякам Блэкпула, в которую берут с собой несколько ящиков пива и веселятся, как могут. Все это звучало очень туманно, мы понятия не имели, что у нас получится. По крайней мере, я не имел. Я не знал, что происходит, а может, и не уделял съемкам достаточно внимания, потому что находился в другом мире.
Наконец Пол решил, что каждый должен попытаться что-то сделать и выразить себя. Что касается меня, то я чувствовал там себя не в своей тарелке. Я был балластом. Там было много людей, которых мы позвали на помощь. Один из них – Денис О'Делл, кажется, помощник продюсера фильма "A Hard Day's Night". Позднее он имел какое-то отношение к компании "Эппл". Нам было необходимо иметь рядом взрослого, серьезного человека, наставника, который ведал бы организационной стороной дела. "Magical Mystery Tour" принес пользу в одном: он заставил нас чем-то заняться, объединил нас".
Джон: «Я еще находился под ошибочным впечатлением, что вот-вот снова появится Брайан и скажет: „Пора записывать пластинку“ или „Пора заняться тем-то и тем-то“. Его обязанности взял на себя Пол: „А теперь мы будем снимать фильм. А теперь мы займемся пластинкой“. Он считал, что, если он не станет подгонять нас, мы больше не выпустим ни одного альбома. Пол распоряжался – по крайней мере, он считал, что распоряжается, – и мне приходилось писать, и я выдавал двадцать песен. Он тоже приносил двадцать песен, причем хороших, и говорил: „Будем записывать пластинку“. И мне приходилось снова сочинять песни» (72).
Нил Аспиналл: «Пол и Джон работали дома у Пола, в Сент-Джонс-Вуд. Они начертили круг и разделили его на части, словно спицами колеса. Это выглядело так: „3десъ будет песня, здесь – сон... и так далее“. Они все разметили».
Джон: «Мы уже знали, какие сцены хотим включить в фильм, но нам пришлось подстраиваться к действующим лицам, как только мы познакомились с нашими артистами. Если кто-нибудь хотел сделать что-то незапланированное, мы соглашались. Если все получалось, мы оставляли эту сцену. В автобусе сидела прелестная пятилетняя девочка Никола. Поскольку она была там, и поскольку мы считали, что она имеет на это право, мы вставили фрагмент, в котором я просто болтаю с ней и дарю ей воздушный шарик» (67).
Пол: "Я уехал во Францию и однажды утром вместе с друзьями снял фрагмент к песне «Fool On The Hill» («Дурак на холме»). Их нельзя было назвать съемочной группой, для этого понадобились бы десятки операторов, но мы этого не хотели. Мы знали, что нарушаем все правила и снимаем простенький, незатейливый фильм. Только изредка нам становилось неловко.
Чаще всего мы говорили людям: "Слушайте, действуйте по своему усмотрению, просто спуститесь на пляж..." Айвор Катлер играл Бастера Бладвессела. Он заигрывал с Джесси (толстухой), мы сняли его на песке, где он рисовал вокруг нее огромное сердце. Мы сказали: "Это здорово", – и вставили этот эпизод в фильм. Пару раз мы сталкивались с проблемами. Нам было жаль таких людей, как Нат Джекли, которым мы восхищались. Это был старый комик из мюзик-холла, прославившийся эксцентрическими танцами и своей неповторимой походкой. Это он делал прекрасно, мы с Джоном обожали его. Джону хотелось снять его в эпизоде, но Джекли не нравилось, что у нас нет сценария. Некоторые пожилые актеры, привыкшие работать строго по сценарию, что, в конце концов, было разумно, были разочарованы фильмом".
Ринго: «Это было здорово. Мы выходили из автобуса: „Остановимся здесь“, – и снимали то, что хотели, шли на пляж, рисовали сердца, танцевали. Потом мы накладывали на эти кадры музыку. Нам понадобилось две недели, чтобы снять фильм, и долгое время, чтобы смонтировать его. С первым режиссером нам не повезло. У нас были ходячие операторы – они носили камеру на плече. Когда мы стали отсматривать материал первых трех или четырех дней, мы обнаружили, что режиссер забывал дать команду выключить камеры, и нам пришлось часами смотреть кадры, в которых был только пустой тротуар. Вот спасибо-то!»
Джон: «У нас не было режиссеров, были операторы с переносными камерами. Мы спрашивали их: „Вы режиссер?“ Они кивали и на наши расспросы отвечали, что они хорошие режиссеры. Мы говорили: „Тогда вы приняты на работу“. Неплохая зарисовка на тему о большом бизнесе» (72).
Ринго: «Я пользовался тремя ударными установками. Одну сделали для великана, ее невозможно себе представить – громадный барабан, тамтамы и тарелки. Я не мог дотянуться до них, и мы так и не стали использовать эту установку. Но для общих планов она годилась. Еще у меня была мини-установка, чтобы повалять дурака. И наконец, обычная».
Джордж: «Я помню большой ангар в Кенте, куда мы подъехали по аэродрому на мини-»купере", и съемки песни «Your Mother Should Know» («Твоя мама должна знать»). Это было довольно интересно. Мне понравился этот эпизод".
Нил Аспиналл: "Чего только не случалось во время съемок! Наш большой автобус с декорациями подъехал к узенькому мостику. Он был слишком широким, чтобы проехать, и застрял. Водитель попытался дать задний ход, но к тому времени по обе стороны моста скопились вереницы машин, и получилась настоящая пробка. Боже, как все злились!
Когда Джон с Полом стали монтировать фильм, то выяснилось, что никто не снял общие связующие кадры. Никто не снял автобус снаружи. Я вызвался сделать это. Я позвал оператора Ника Ноуленда и Мэла, снова арендовал автобус, развесил все плакаты по бокам, и мы отправились в путь.
Мы остановились возле цыганского табора. Я попросил двоих детей помахать проезжающему автобусу, и, поскольку внутри никого не было, я попросил водителя ехать как можно быстрее. Мы сняли приближающийся автобус, сделали крупные планы, потом сняли его удаляющимся. Теперь у нас появились связующие кадры. Такие накладки возникали постоянно, и я думал: "Когда же они займутся музыкой?"
Джон: «Magical Mystery Tour» – один из моих любимых альбомов, потому что он ни на что не похож. «I Am The Walrus» одна из моих любимых песен – ну, во-первых, потому, что ее написал я, а еще потому, что в ней полным-полно фрагментиков, которые будут интересны слушателям даже через сто лет (74).
Это образ из "Моржа и плотника", из "Алисы в Стране Чудес". По-моему, это отличная книга. До меня никогда не доходило, что Льюис Кэрролл отобразил в ней капиталистическую систему. Я так и не понял, что он на самом деле имел в виду, как люди не понимали истинный смысл песен "Битлз". Позднее я вернулся к ней и сообразил, что в этой истории Морж – плохой парень, а Плотник – хороший. Я подумал: "О, черт... я выбрал плохого парня!" Но, выбери я другого, разве все звучало бы? Представьте себе: "Я – Плотник..." (80)
Мы смотрели этот фильм в Лос-Анджелесе, Морж был похож на буржуя и сожрал всех устриц. Мне всегда представлялся Морж в саду, мне нравился этот образ, я даже не задумывался над тем, кто он такой. А выяснилось, что он ублюдок. Но все это написано так, что каждый понимает: этот образ что-то означает. Даже мне так казалось. Все мы считали, что, даже если я говорю: "Я – Морж", – это должно означать: "Я – Бог" или что-то еще. Это просто поэзия, но для меня она стала символической (70).
"Морж" – все равно что рассказ о сновидении, слова здесь не играют большой роли. Люди вывели из этой песни самые невероятные умозаключения, и это занятно (69). Я просто шутил, все мы шутили. Просто потому, что другие видели в этом глубокий смысл... А что на самом деле означают слова: "Я – человек-яйцо"? Речь может идти о чем угодно, хоть о форме для пудинга. Все не настолько серьезно (80).
Я видел людей, которым нравились Дилан и Христос и которые распевали "Харе Кришна". Я имел в виду конкретно Гинзберга. Слова "элементарный пингвин" означают, что наивно просто распевать "Харе Кришна" или поклоняться какому-то идолу.
В те дни я писал туманные тексты, подражал Дилану, никогда не объяснял, что я имею в виду, но создавал образы, которые в большей или меньшей степени можно было уловить. Это похоже на игру. Я думал: "Им понравится вся эта художественная чушь". О чудесных стихах Дилана написано больше, чем сказано в самих его стихах. И в моих тоже. Это интеллектуалы находили смысл в том, что писал Дилан, да и "Битлз" тоже. Думаю, Дилана спасло то, что он умер. И я подумал: "Я тоже могу писать такую чепуху" .
Можно составить ряд из нескольких образов, связать их воедино и назвать все это поэзией. Но чтобы написать эту песню, я прибег к помощи все того же разума, который ранее создал "In His Own Write".
В работе мне помогали даже передачи радио ВВС. По нему передавали Шекспира или что-нибудь еще, а я просто вставлял услышанные строчки в песню (80). Знаете, что звучит в самом конце? "Everybody's got one, everybody's got one". Мы сделали из этого с полдюжины миксов – я использовал все, что попадалось под руку в то время. Но я не знал, что это строки из "Короля Лира", пока кто-то не объяснил мне несколько лет спустя, – потому что я едва мог разобрать, что там говорят. Было интересно накладывать на фонограмму песни радиопередачу. Вот секрет этой песни" (74).
Пол: "Фильм показали по ВВС-1 в День подарков, когда по телевидению идут программы мюзик-холлов, а также выступают Брюс Форсит и Джимм Тарбук. А на этот раз все увидели ни на что не похожий концерт, да еще на Рождество. Думаю, многие был удивлены. Критики мгновенно подняли шум: «Катастрофа, провал!»
Джордж Мартин: "Фильм «Magical Mystery Tour» не имел успеха, и это еще мягко сказано. Впервые его показали по британскому телевидению в черно-белом варианте, хотя он был снят на цветной пленке: в то время ВВС-1 не был цветным. Он выглядел ужасно, это была настоящая катастрофа. Все назвали его претенциозным и напыщенным, но это было видео, и притом, если угодно, авангардное.
"Битлз" первыми стали снимать клипы, которые теперь считаются неотъемлемой частью шоу-бизнеса, и "Magical Mystery Tour" – наглядный пример тому.
Он был и вправду немного претенциозным, зато забавным. Возможно, смотреть его было скучновато, и не все песни в нем были столь уж хороши, но его можно считать удачной попыткой".
Ринго: "Поскольку мы англичане, мы решили отдать его на ВВС, самый крупный канал тех времен, который показал его в черно-белом виде. Мы опростоволосились, и они тоже. Фильм никому не понравился. Никто не упустил случая сказать: «Ну, это уж слишком. Что они о себе возомнили? Что все это значит?» Это напоминало ситуацию с рок-операми, когда кто-нибудь заявлял: «Нет, это все-таки не Бетховен». Все по-прежнему во всем искали смысл, а фильм был абстрактным.
Это толпа людей, развлекающихся так, как им придет в голову. Фильм был невзрачным, но когда его увидели в цвете, то многие поняли, что он смешной. Как ни странно, я считаю, что он выдержал испытание временем, но я понимаю, что те, кто видел его черно-белым, многое потеряли – он не имел смысла (особенно сцены воздушного балета). Мы отправляли оператора на съемки в Исландию, а потом фильм показывают в черно-белом виде – кому это нужно? Раскрашенные, глупые клоуны, волшебники... Что все это значит?
Не следует забывать, что в первые годы мы пели в основном о любви – "Love Me Do", "I Want To Hold Your Hand", "Please Please Me" и так далее, а тут вдруг "I Am The Walrus" и тексты вроде: "Приспусти панталоны". "О господи, что они вытворяют? Они зашли слишком далеко!" Всегда находились люди, которые твердили: "На этот раз они зашли слишком далеко".
Пол: «Был ли фильм на самом деле настолько плох? ОН был не самой худшей из рождественских программ. Ведь нельзя же назвать захватывающей речь королевы, верно?» (67)
Джон: «Все считали, что мы изменили своему образу. Нас хотели бы и дальше видеть в том обличье, которое кто-то придумал для нас. Какое бы обличье для нас ни выдумывали, все оказывались потом разочарованы, если мы не соответствовали ему. А мы никогда не соответствовали этому образу, поэтому разочарованных бывало много» (68).
Нил Аспиналл: «Там была целая сцена в воздухе: под красивую мелодию облака меняли цвет. Но в черно-белом варианте этого никто не увидел. Поэтому я понимаю зрителей, которые спрашивали: „Что это?“ – и были разочарованы».
Джордж: "В прессе фильм раскритиковали. Несмотря на весь наш успех, каждый раз, когда выходила новая пластинка или фильм, ее пытались критиковать, потому что, вознеся нас на вершину, все только и искали случая, чтобы сбросить нас в пропасть. Вот так и бывает, это жизнь.
Фильм мог не понравиться, это понятно, тем более что с художественной точки зрения он не имел продуманного сценария, да и снят был не блестяще. Он больше походил на домашнее видео, правда несколько усовершенствованное. Но мы всего лишь развлекались. Нам и полагалось развлекаться – мы ехали в автобусе с ящиками пива и аккордеонистом.
По-моему, в фильме были свои удачные моменты. Хорошие фрагменты по-прежнему хороши, а неудачные остаются неудачными. С возрастом он не стал лучше, и все-таки в нем есть пара отличных песен и несколько забавных сцен. Лично мне нравится сцена, в которой Джон накладывает лопатой спагетти на тарелку толстухи. По-моему, это лучший фрагмент фильма. Идея принадлежит Джону".
Джон: «Пол сказал: „Напиши сценарий вот для этого куска“. И я подумал: „Черт побери, я никогда не снимал фильмы, и вдруг – написать сценарий? Но как?“ Я куда-то отошел и написал сцену, когда толстухе снится сон, и всю эту ерунду со спагетти» (70).
Пол: "Люди вроде Стивена Спилберга говорили потом: «Когда я еще учился на режиссера, был один фильм, который я не мог не заметить». Это действительно был не обычный, а, скорее, экспериментальный фильм. По-моему, все мы считали его удачным. Он не был нашей самой большой удачей, но я все-таки его защищаю, потому что больше вы нигде не увидите клип на песню «I Am The Walrus». Этот клип единственный в своем роде.
Думаю, уже этого достаточно, чтобы считать фильм любопытным. А был ведь еще и сон про спагетти, написанный Джоном. Такой сон в самом деле приснился ему. Он пришел и сказал: "Знаете, вчера ночью мне приснился странный сон. Я хотел бы воспроизвести его в фильме. Я был официантом..." Мы просто старались использовать в фильме все приходившие нам в голову идеи. Да, мы учимся, причем на своих же ошибках.
Нельзя сказать, что весь фильм – ошибка, это не так. Но там есть множество мелких оплошностей. К примеру, мы не пользовались "хлопушкой", и, когда пришло время монтажа и озвучивания, нам пришлось нелегко. Мы рассчитывали смонтировать фильм за две недели, а справились только за одиннадцать. По монтажу мы слегка превысили бюджет. Мне целыми днями пришлось торчать в Сохо с монтажером – это была моя работа, мне доверили ее, и, полагаю, отчасти в неудаче с фильмом виноват я.
В то же время я горжусь им. Это был смелый шаг, хотя фильм и показали в неподходящее время и неподходящей аудитории".
Джон: «Не думаю, что мы несем какую-либо ответственность перед поклонниками. Им предоставляется шанс либо одобрять то, что мы делаем, либо не одобрять. Если им что-то не нравится, они не замедлят сообщить нам об этом. Но если всецело подчиняться поклонникам, придется потратить всю жизнь на то, чтобы угодить им. Это был наш с ними негласный и честный договор» (67).
Ринго: "Это был хороший фильм. В нем было много смешного. И опять мы стали снимать маленькие фильмы, клипы, и это избавляло нас от гастролей, телешоу и очередных встреч с Кэти Макгауэн.
Джон написал к своим песням замечательные стихи. В одной строчке он мог выразить то, на что другим понадобилась бы целая песня или даже роман. Песни стали лучше и в мелодическом, и в музыкальном отношении".
Джон: "ВВС запрещал все мои записи по тем или иным причинам. Одно время там запретили даже «Моржа» – из-за слова «панталоны». А мы выбрали это слово из-за его выразительности. Оно просто само срывается с языка.
Кто-то услышал, как вчера Джойс Гренфел говорил о "приспускании панталон". Так послушайте эту песню, сэр Генри Филдинг или кто там еще возглавляет ВВС" (67).
Пол: "Я был режиссером рекламного клипа для песни «Hello, Goodbye» («Привет, прощай!»). Кинорежиссура – занятие, которое каждому хочется попробовать. Оно всегда меня интересовало, но только до тех пор, пока я не занялся им. Тогда я понял: это слишком тяжкий труд. Кто-то подвел итог этой работе так: «Всегда найдется кто-нибудь, кто придет и скажет: „Вам нужны золотые пистолеты или серебряные?“ И ты начинаешь ломать голову». Так все и происходило, приходилось принимать столько решений, что в конце концов я возненавидел эту работу.
Я не был режиссером в строгом смысле слова – нам требовалась только пара камер, несколько хороших операторов, звук и несколько девушек-танцовщиц. Я думал: "Мы снимем театр и устроим в нем съемки". Так мы и поступили: нарядились в наши костюмы из "Сержанта Пеппера" и сняли клип в Сэвил-театре в Уэст-Энде".
Ринго: «Кэнди – молодая девушка, которая занимается любовь со множеством мужчин, и я сыграл первого из них» (67).
Ричард и Элизабет оказались хорошими друзьями. Однажды он взял и прочел текст "I Am The Walrus" с конверта пластинки своим голосом. Это было удивительно. Мы навещали их на яхте и сводили Ричарда с ума. Потому что мне нравилось его разыгрывать. Я говорил что-нибудь вроде: "О господи, английский язык – какая это гадость!" – и он взрывался. А я говорил: "Эй, Шекспир, дай-ка нам передохнуть!" Я заводил его умышленно, но он всегда попадался на эту удочку и прогонял меня: "Убирайся прочь с моей яхты, молокосос!"
Мне нравилось играть, по-настоящему нравилось. А еще мне нравилось встречаться с великими актерами, общаться с ними, быть рядом. Все они давали мне советы, это была моя школа актерского мастерства. Все они говорили: "Знаешь, а попробуй-ка сделать это вот так..."
В конце этого года я уехал в Рим сниматься в фильме "Кэнди" ("Candy") – классной картине. Я до сих пор вспоминаю об этом с трепетом. Я снимался с Марлоном Брандо, Ричардом Бартоном, Вальтером Маттау и прочими знаменитостями. Вот это да!
Это было здорово. Марлон оказался таким смешным, он обожал играть. Мы обедали вместе в тот день, когда он должен был прибыть. С нами была Элизабет Тейлор (из-за участия в картине Ричарда Бартона), и она была потрясающей. Но когда появился Марлон, я пришел в восторг, потому что это был сам Марлон Брандо, мой кумир! Он пришел и был таким обаятельным и дружелюбным. Он "играл Марлона" специально для меня. Он взял ложку и смотрелся в нее, разыгрывая самого себя. У меня в голове вертелось: "Это же сам Марлон Брандо, это Брандо!" Это было потрясающе! Я люблю тебя, Марлон.
Я прочел книгу, по которой предполагалось снять фильм, и подумал: "Это что, розыгрыш? Как можно снимать по ней фильм?" Ее следовало бы назвать не "Кэнди", а "Рэнди" – "сексуально возбужденная". Неудивительно, что эту кингу запретили!" (68)
1968
Джордж: "В январе 1968 года я был в Бомбее, где работал над музыкой к фильму «Wonderwall» («Стена чудес»), картиной Джо Массо, снятой в стиле хиппи и шестидесятых. Он спросил меня, соглашусь ли я написать музыку, и я ответил, что никогда не писал музыку для фильмов. Тогда он пообещал использовать весь материал, который я предоставлю ему. Это показалось мне достаточно нехитрым делом, и я подумал: «Я подготовлю для него антологию индийской музыки, и, как знать, может, кто-нибудь из хиппи увлечется ею».