Детектив не стал припоминать былое. Сообщил, что в округе Гейри за последние недели исчезли – по одной – три девушки-старшеклассницы. Нет, трупы не найдены, и оснований подозревать самое страшное нет, нынешняя молодежь сами знаете какая, – вполне могли отправиться в путешествие с какими-нибудь парнями, не поставив в известность родителей… Но те волнуются, давят на полицию.
(Интересные в полиции Кервуда порядки, подумала я. Один и тот же человек и штрафует водителей на дорогах, и занимается поиском пропавших подростков. Либо в тамошней полиции серьезная нехватка кадров, либо карьера Райзмана за этот год развивалась весьма динамично. Похоже, он хваткий парень…)
Кристофер спросил настороженно: какое отношение к нему имеют эти исчезновения? Да никакого, успокоил Райзман. Рутинная проверка. Одну из девушек – некую Розу Джулини – в последний раз видели неподалеку от автостоянки «Бассет-клуба». Полиция опрашивает водителей всех стоявших там машин – не подвозил ли кто Розу? Среди прочих там стояла и машина вашей жены – красный «феррари»…
Выйдя в гостиную, Люси ответила коротко: девушку с такими приметами она не подвозила, даже не видела… Кристофер предельно внимательно наблюдал за молодой женой в эти секунды. Ни в голосе, ни на лице ничто не дрогнуло…
Больше вопросов Райзман не стал задавать. Кристофер догнал его уже на улице, у машины, – и спросил: когда произошли эти три исчезновения? Детектив назвал три даты. Потом он уехал – а Рокстон тут же, под фонарем, вытащил из бумажника календарик. И стал восстанавливать в памяти числа, когда Люси загадочно отсутствовала…
ДАТЫ СОВПАЛИ!!! ВСЕ ДО ЕДИНОЙ!!!
Бледный и мрачный, он вернулся в дом. Люси, наоборот, была весела и оживлена, хотела что-то сказать мужу – но тут же осеклась, увидев его лицо…
– Вы высказали ей свои подозрения? – спросил Кеннеди, видя, что клиент замолчал, погрузившись в свои мысли. – Или сразу связались с охотниками?
– Охотникам я ничего не говорил. До сих пор. Эти мясники тут же схватятся за свои колья… Люси сидит наверху, у себя, и не спускается вниз. Потому что внизу, в гостиной, постоянно дежурят два частных охранника – с вполне недвусмысленными инструкциями. Она, наверное, считает, что я обезумел от ревности, – в тот вечер она так и не смогла объяснить свои вечерние отлучки. Упорно молчала – и всё. Пусть считает… Может, это и к лучшему – если здесь какое-то дикое совпадение… Если же нет… если она…
Тут клиент сорвался на крик:
– Я не знаю, что делать!!! Не знаю!!! Представляете, что будет, если я убью ее??!! Или позволю убить охотникам??!!
– Представляю, – сказал Кеннеди спокойно и тихо. – Даже самое доверчивое жюри присяжных не поверит, что ваша жена была вампиром. Особенно если прокурор представит дело так, что вы женились ради денег – а теперь избавились от постылой супруги. Наследство Харкеров – доля Люси – теперь ведь находится в вашей собственности?
– Не совсем… У нас раздельное владение имуществом, – понуро сказал Рокстон. – Но состояние Люси завещано мне. Плюс ее страховка – весьма приличная, смею заверить… Прокурору будет на чем строить обвинение…
Черт возьми, подумала я. Прокурор, обвинение, деньги, – и ни слова о том, что он ее любит и не верит во всю эту чертовщину…
– Время не ждет, – сказал Кеннеди. – Нам немедленно надо вылетать в Мэн. Но – никаких ритуальных казней. Если окажется, что ваша супруга действительно виновна в этих исчезновениях – ее изолируют и будут лечить. В конце концов, развода с невменяемой можно добиться достаточно просто…
Позднее Кеннеди признался мне, что в первый момент посчитал, что клиент несколько расцветил своей буйной фантазией реальное положение дел. Что штудирование паранормальных книжонок до добра не доводит. Что сцена казни в заброшенной хибарке чересчур отдает Голливудом – и сочинена для придания весомости надуманным подозрениям…
Вообще-то Кеннеди ошибался очень редко.
Сейчас – как мы поняли позже – оказался именно такой случай.
… Вскоре мистер Рокстон нас покинул, договорившись встретиться через полтора часа в аэропорту, перед посадкой на вечерний рейс на Бангор.
Кеннеди не стал терять времени.
– Собирайся, Элис. Не думаю, что наше пребывание в Мэне затянется. «Зиг-Зауэр» да зубная щетка – вот и все, что тебе понадобится.
Он подошел к сейфу, намереваясь убрать туда договор и подписанный Рокстоном чек. Распахнул дверцу. Изнутри немедленно повалили клубы едкого белого дыма, заполнив весь кабинет…
Проклятие!
Мы совсем забыли про пистолет и нашу невинную химическую мистификацию!
Я – буквально на ощупь – включила принудительную вентиляцию на полную мощность. После чего мы – тоже на ощупь – выбрались в комнату, где Кеннеди проводил свой «следственный эксперимент». Как выяснилось, я немного ошиблась в своих догадках о его сути. Вместо патриотической надписи типа «US FOREVER» доску украшала выбитая пулями сентенция:
...КАУНТЕР – СКОТИНА
Мнение Кеннеди о его бывшем фэбээровском начальстве оказалось незаконченным – в последней букве не хватало двух точек.
– Патроны кончились… – виновато улыбнулся Кеннеди.
Я отошла на другой конец комнаты, достала оружие и исправила упущение.
Не люблю незавершенной работы.
[5] (в Санта-Инессе аппаратуры для этого не имелось). Очевидно, кое-какие проблемы у девочки таки обнаружились – по женской части. Но с патологической страстью к чужой крови никакой связи это иметь не могло…
На всякий случай, чтобы наверняка больше не ездить в Санта-Инессу, я отправилась в кампус и разыскала былое обиталище Люси. Соседка, Саманта Пик, прожившая с ней два года в одной комнате общежития, оказалась на месте. Она отличалось общительностью и словоохотливостью – ссылаться ни на ФБР, ни на клан Рокстонов не потребовалось.
Увы, ничего особо интересного мне услышать не удалось. Подозрительных деталей в поведении подруги Саманта не замечала. Люси Харкер не имела обыкновения где-то бродить ночами и возвращаться утром с окровавленными губами. То есть, конечно, порой она не ночевала в своей комнате, но причина тому нашлась вполне прозаическая: у Люси имелся бой-френд, тоже здешний студент, с медицинского факультета, на четыре года старше. По словам Саманты, этот бой-френд, Ник Андервуд, был на редкость талантливым парнем – обладатель именной стипендии, лауреат и дипломант всевозможных студенческих научных конкурсов и т. д. и т. п.
Интересно, подумала я, знает ли Кристофер о добрачных увлечениях жены? Нам, по крайней мере, он об этом ничего не говорил… И спросила: как отнесся Ник к замужеству Люси? Саманта пожала плечами. Если и страдал, то не слишком заметно для окружающих. Лишь еще больше ушел в научную работу. Парень к тому времени уже запатентовал несколько новых медицинских методик – и активно искал спонсора для их внедрения. А не так давно получил диплом и уехал из Санта-Инессы.
Едва ли это имело отношение к нашему делу, но на всякий случай я попросила позволения взглянуть на фотографию Андервуда – если таковая у Саманты найдется. Нашлась, и не одна. Какой-то пикник: озеро, сосны, Саманта, Люси, еще одна девушка – и трое парней. Ник Андервуд оказался среди них самым видным – высокий, почти двухметровый красавец-блондин…
Вот и верь после этого завистникам, твердящим, что гранит наук упорно грызут лишь жестоко обиженные природой по части мужской стати или женской красоты… Глупость какая! У меня, между прочим, четыре диплома – и все с отличием!
[6]
Перекрикиваться через дверь и пару комнат, объясняя Люси, что я вовсе не Кристофер и домогаться её не намерена, мне не хотелось. Чего доброго, действительно вызовет полицию. А если «сама миссис Рокстон» пожалуется местным копам, что я вломилась в ее дом с целью ограбления, – те сначала запихают меня в кутузку, надавав заодно по почкам, и лишь потом станут выяснять, кто я такая…
Оригинальный выход из тупиковой ситуации мелькнул мгновенным озарением. Я торопливо вышла из дома. Если только Рокстон… Так и есть! Толстенная веревка по-прежнему свисала из полуотворенного окна. А я в детстве недурно лазала по канату, да и в колледже не забросила этих упражнений…
… На фотографиях Люси Рокстон выглядела несколько симпатичнее. Вернувшись, она забыла смыть макияж, – зато много плакала. А косметика даже лучших фирм выдерживает обильные потоки слез лишь в рекламных роликах…
– Кто вы такая?! – выкрикнула Люси. – Что вам надо?!
Ее рука поползла к мобильному телефону.
Я замерла, не делая резких движений. Вообще воздерживаясь от каких-либо движений. Сказала тихо и очень спокойно:
– Я ваш друг, Люси. Меня зовут Элис. Повторяю ваш друг, а не мистера Рокстона. Я хочу вам помочь…
Слова в подобных ситуациях не слишком важны. Главное – ровный, успокаивающий тон.
На Люси он, похоже, не подействовал. Взгляд ее оставался неприязненным и настороженным, рука медленно ползла к телефону.
Пришлось добавить – надеясь, что выстрел наугад угодит в десятку:
– Я знаю, Люси, где вы бывали в те вечера. И ни в чем вас не обвиняю… Он действительно очень красивый и умный парень – трудно с таким расстаться сразу…
Попала!
Люси пересекла комнату настолько стремительным прыжком, что я трудом удержалась от желания прикрыть локтем горло. Но она всего лишь прижалась к моей груди, орошая ее слезами. В неразборчивом всхлипывании можно было разобрать лишь отдельные слова:
– Я… а он… понимаете, Элис… а он…
Какая все-таки еще девчонка… Надо будет приписать к счету Рокстона стоимость блузки. Отстирывать ее от растворенной в слезах косметики некогда, придется срочно купить новую…
… Через час мы с Люси переступили порог больницы округа Гейри.
13.
К вечеру диспозиция на семейном фронте Рокстонов наметилась следующая:
Люси вновь обосновалась у себя наверху, заперев дверь.
Вернувшийся со службы Кристофер сидел внизу, мрачно и неохотно отвечая на новые вопросы Кеннеди, тоже вернувшегося со своей экскурсии по памятным местам штата Мэн.
Я уныло и бесцельно слонялась по дому, ожидая, когда из больницы подвезут результаты анализов. Обследование Люси там провели по всем возможным параметрам и критериям, которые я могла только вспомнить, и времени это заняло немало… Лабораторный анализ карамели-тестера – им я занялась лично – ничего познавательного не принес. В качестве реагента использовалась неизвестное мне вещество, масс-спектрометр лишь приблизительно позволил судить о его составе; большие погрешности давала перемешанная с реагентом леденцовая масса…