Страница:
Кеннеди ответил, игнорируя сарказм в голосе Вешбоу:
— Утверждать такое я не стану. Но хочу задать один вопрос. Я расстался с Хэмметом за полтора часа до возвращения Корнелиуса в трейлервилль. Теоретически можно успеть обставить за этот срок убийство и вернуться, но на практике с трудом осуществимо… К тому же к воде Хэммет, когда мы расставались, не собирался.
— Вот Корнелиус и расскажет, как он успел, — парировал Вешбоу. — Парень он быстрый, вы в лесу могли убедиться, очень быстрый.
Повисла пауза. Присутствующие знали: арестованный молчит мертво — не открыл рот даже для того, чтобы сообщить свое имя. Не пытается выдвинуть никаких объяснений находки в трейлере, как-либо оправдаться, — просто молчит, и всё.
Очередное совещание подошло к концу — ничего нового не было сказано. Элис, едва державшаяся на ногах от недосыпа, тем не менее собиралась в госпиталь ВВС, куда доставили останки Хэммета. Шериф и Вешбоу планировали провести очередной допрос Корнелиуса — время, отведенное для предъявления обвинения, утекало, как вода сквозь пальцы, а выходить на предварительное слушание в суде лишь с наркотиками и незаконным владением оружием не хотелось. Кеннеди же хотел проверить кое-какие свои догадки, мелькнувшие после разговоров с братьями Вайсгерами и касавшиеся русского нефтяного барона Баймухаммедова.
Однако, прежде чем расстаться с коллегами, Кеннеди выложил на стол небольшой металлический предмет.
— Скажите, кто-нибудь из вас знаком с этой или похожей деталью? — спросил он.
Кайзерманн сразу узнал найденную под гидрокостюмом Хэммета железку.
— Это штуцер, дело ясное, — сказал шериф. — Здесь вот явно надевается шланг… Но от какого он агрегата, ума не приложу…
Элис и Вешбоу тоже не опознали загадочную деталь. След казался ведущим в тупик.
Озеро Трэйклейн, 26 июля 2002 года, день
После полудня из столицы штата приехала целая команда тамошних полицейских — спускать убийство одного из своих они не собирались никому, ни человеку, ни загадочному монстру. Часть прибывших взяла в плотный оборот обитателей палаточного городка, возле которого было обнаружено тело Хэммета. Другие что-то вынюхивали по берегам Трэйклейна — не решаясь, впрочем, выйти в озеро на имевшихся в наличии плавсредствах.
По слухам, возглавлявший полицейских штата Патрик О’Нил потребовал у местного штаба национальной гвардии предоставить в его распоряжение бронекатер с комплектом глубинных бомб. Национальные гвардейцы, понятно, повертели пальцем у виска и посоветовали обратиться к командованию ВМС США. Однако это могли быть лишь слухи.
Но одно было совершенно точно — к интересам мистера Вайсгера прибывшие относились с величайшим почтением. Если Хэммет действительно контактировал с конкурентами хозяина озера, то явно был одиночкой…
Об интересах мистера Вайсгера отчасти шла речь и в шифрограмме Кеннеди, отправленной Истерлингу накануне. Кеннеди не спрашивал разрешения, а просто ставил своего непосредственного начальника в известность о том, что в ходе расследования вполне могут всплыть (и уже всплывают) факты, способные повредить репутации и бизнесу его старого друга. Ответ заместителя директора ФБР после расшифровки оказался коротким и всеобъемлющим: «Действовать по обстановке». Кеннеди подумал, что подобную, дающую самое широкое поле для истолкований инструкцию можно было передать и открытым текстом…
Именно так — открытым текстом — отправилась трем адресатам другая, более пространная телеграмма, содержание которой надолго развеселило работников почтамта Трэйк-Бич. Её автор, мисс Клейтор, обокраденная сторонница однополой любви, жаловалась на самоуправство шерифа Кайзерманна прокурору штата, редакции журнала «Розовая мечта» и — вообще непонятно почему — комиссии по нравственности «Церкви истинных дочерей Христовых»…
Трэйк-Бич, 26 июля 2002 года, 15:31
Звонок Дэнфорда Вайсгера застал Кеннеди на выходе из бюро по регистрации недвижимости округа Трэйк — там, выполняя обещанное, он без особого интереса выяснил все подробности экспансии русского нефтяного барона.
— Сегодня вечером состоится экстренное заседание правления «Биг-Трэйк-фонда», — сказал Дэнфорд. — Могу сообщить вам информацию, которая пока держится в секрете: в устав фонда будут внесены важные изменения. Отныне для поимки Биг-Трэйка станут разрешены любые способы, а не только спортивные. Причем из новой редакции убрано утверждение, что Трэйк является именно гигантским лососем. Какая бы пожирающая людей тварь не таилась в озере — убивший или поймавший ее получит всю призовую сумму.
Кеннеди подумал, может ли считаться подобной тварью Корнелиус в акваланге и с челюстями-щипцами — и усомнился в том, что шериф и Вешбоу смогут претендовать на премию.
— Завтра утром, — продолжал Дэнфорд, — до того, как о новых правилах игры станет широко известно, я собираюсь провести облавную охоту. Использую все рыболовные катера из принадлежащей мне компании по прокату — переоснащение их сейчас заканчивается. Для поддержки с воздуха прибудет вертолет. Шанс на успех очень большой. Не желаете принять участие, хотя бы в качестве зрителя? Доли призовых денег обещать не буду, но платиновая дисконтная карта «Интерфиш-Трейдинг» в качестве гонорара вам обеспечена. Двадцать процентов скидки на все рыболовные товары.
— Боюсь, что карта мне не понадобится, я не увлекаюсь рыбалкой, — сказал Кеннеди. — Но пропустить такую ловлю тысячелетия, конечно же, не могу. Кстати, ваше приглашение относится и к моей напарнице? Или вы разделяете старый предрассудок, что женщина на борту — к беде?
— К агентам ФБР сие не относится. Мой отец говорил, что люди в форме лишены первичных половых признаков, — хохотнул Дэнфорд.
Кеннеди подумал, что Элис на такую шутку обиделась бы. Форму — исключительно камуфляжную — она одевала лишь на тренировочной дистанции ФБР в Плейтоне, когда раз в год всем агентам приходилось сдавать зачет, стреляя по выскакивающим из-за углов улицы-тренажера мишеням, изображающим террористов и уголовников. Элис результатами в этих игрищах, надо сказать, никогда особо не блистала, несмотря на все ее старания и упорные тренировки. Она была не в ладах с длинномерным и тяжелым автоматическим оружием, к тому же второпях зачастую дырявила мишени, изображавшие законопослушных граждан, зацеплять которые никоим образом не полагалось. Поэтому не любившая позориться перед публикой агент Блэкмор под любыми предлогами старалась отвертеться от обязательного мероприятия — и частенько ей это удавалось.
— К тому же примета морская, а у нас озеро, — добавил Вайсгер-младший. — Естественно, я буду только рад, если мисс Блэкмор примет участие.
— Куда и когда нам прибыть? — спросил Кеннеди. Хотя куда более скептично, чем Дэнфорд, оценивал шансы на успех предстоящей охоты.
Шоссе неподалеку от госпиталя ВВС США
26 июля 2002 года, 17:49
Услышав по телефону сонный голос Элис, Кеннеди настоял, что сам приедет за ней в госпиталь и отвезет в гостиницу. В противном случае он мог просто лишиться напарницы, уснувшей за рулем.
— Корнелиус никак не мог убить Хэммета, — без всякого выражения говорила Элис. — Неважно, найдут ли шериф с Вешбоу у него подлинное орудие убийства, или же нет. Хэммет умер ночью, когда Корнелиус давно сидел под замком.
Кеннеди кивнул. К концу дня стали поступать ответы на его многочисленные запросы, подтверждая смутные догадки, — и результат вскрытия вполне укладывался в его собственную версию происходящего.
— Наружное обследование и вскрытие показали еще что-нибудь интересное? — спросил он. Тот факт, что Хэммета загрызли те же челюсти, что и Берковича с Косовски, интересным уже не казался.
Элис долго молчала, и Кеннеди искоса взглянул на нее — не уснула ли? Потом напарница ответила:
— На коже лица, вокруг носа и рта, — прижизненная гиперемия…
— Элис… — укоризненно протянул Кеннеди. Он терпеть не мог, когда его напарница демонстрировала медицинскую эрудицию. Она это знала, и старалась воздерживаться от мудреных терминов — но в нынешнем ее полусонном состоянии самоконтроль, похоже, ослаб.
— Проще говоря — покраснение, раздражение кожи. Конечно, у Хэммета могла быть легкая форма аллергии на резину маски и загубника, сейчас это уже не проверить… Но точно такая же картина будет наблюдаться, если к лицу прижать тряпку с ударной — достаточной для рауш-наркоза — дозой эфира или хлороформа.
— Так-так… А гидрокостюм и акваланг надели потом, на бессознательное тело…
— Едва ли… Ты ведь плавал с аквалангом? Вспомни, каково натягивать костюм «сухого» типа… А теперь представь, как получится провернуть эту операцию с лежащим бревном человеком. — И Элис старательно подавила зевок.
Кеннеди представил. Задача действительно представлялась нереальной.
— Но под водой пропитанная хлороформом тряпка бесполезна, — сказал он.
— Я подозреваю, что Хэммета застали врасплох — когда он готовился к погружению или только-только вышел из воды… Костюм уже — или еще — был на нем, а вот маска и акваланг… Знаешь, он, похоже, пользовался этим аквалангом многократно — на ремнях, крепящих баллоны, одни отверстия разношены больше других. Как раз под его размер. А теперь акваланг был закреплен иначе — верхний ремень на предыдущую дырочку, нижний на последующую. Словно ремни затягивала чужая рука…
— Да уж, трудно поверить, что Хэммет вдруг ни с того, ни с сего похудел в груди и раздался в бедрах…
Кеннеди помолчал, осмысливая новую информацию. Один вывод следовал со всей непреложностью, и он его озвучил:
— Ясно одно: от убийств первой степени Дэйв Корнелиус отвертелся…
Элис не ответила. Она спала.
Трэйк-Бич, 26 июля 2002 года, 19:57
До предъявления официального обвинения Корнелиуса поместили в камеру для задержанных, принадлежавшую муниципальной службе безопасности округа Трэйк — именно так официально именовалась вотчина Кайзерманна, неизвестно по какой прихоти Вайсгера-отца и подконтрольного ему муниципалитета.
Камеры — числом целых три — располагались в том же здании, что и офис шерифа, но в другом крыле с отдельным входом. Две из них пустовали — служба шерифа, увлеченная грандиозным расследованием, совсем перестала обращать внимание на обычных своих клиентов — пьяных, дебоширов и оскорбителей общественной нравственности. Последний из них вышел под залог два дня назад — преступление перебравшего пива студента состояло в том, что он на пари помочился среди бела дня с пожарной каланчи, украшавшей Трэйк-стрит, на фланирующих по тротуару курортников.
Миссис Беркович также вышла на свободу — по настоянию мистера Вешбоу. На относительную свободу — лисовидный сыщик почему-то был уверен, что она должна наведаться к тайнику с аквалангом и подлинным орудием убийства, и наблюдал за вдовой неусыпно.
Так что Дэйв Корнелиус сидел в гордом и молчаливом одиночестве в своей узкой, похожей на пенал, камере. Арестантское ложе, кстати, размещалось в торце пенала, упиралось концами в стены и было весьма коротким. Сон для рослого Корнелиуса превратился в весьма мучительное занятие… Иная обстановка в камере отсутствовала, за исключением раковины и ничем не отгороженного унитаза без крышки, грязного и расколотого, — лично принимавший участие в проектировании помещения Кайзерманн не был сторонником либерализма в отношении заключенных.
Охранял Дэйва один человек — Хэмфри Батлер. В принципе, это считалось достаточным. При любой нештатной ситуации подмога из другого крыла здания могла подоспеть за считанные минуты. Увы, сию систему шериф разработал лишь в расчете на студентов, мочащихся на головы прохожих. Некоторых физических и психических особенностей мистера Корнелиуса она, как выяснилось вскоре, явно не учитывала…
От приятных размышлений о грядущих выборах (почему бы, в самом деле, Нордуику не стать шерифом, а Хэмфри — его старшим помощником?) Батлера отвлекли звуки, донесшиеся из камеры Корнелиуса. Странные и неприятные звуки. Хэмфри показалось, что арестованного кто-то душит — что, по зрелому размышлению, было совершенно исключено.
«Воды-ы-ы!!!» — разобрал Хэмфри в этом хрипении. Первое слово, услышанное после ареста от узника, отнюдь не порадовало его стража.
— Может, еще кофе в постель, круассанов и Ширли Мейсон под бочок? Поищи себе другого дворецкого, — недружелюбно пробормотал Батлер, сохранивший самые мрачные воспоминания о купании в болотной топи по милости этого придурка. Впрочем, особо жесткосердным Хэмфри не был. Смерть от жажды Корнелиусу никак не грозила. Воды в кране хватало с избытком. Имелся и небьющийся стакан из толстой пластмассы.
Но хрипы продолжались. И постепенно к ним добавились иные звуки, не менее странные и неприятные.
Хэмфри поднялся из-за стола дежурного и отправился с инспекцией к месту заключения преступника. Выходящая в коридор стена камеры представляла собой одну сплошную решетку — и увиденное за ней потрясло Батлера. Арестованный корчился на полу. Голова его с регулярностью метронома — бам! бам! бам! — лупила в кафельную стену. Никаких слов в непрекращающемся хрипении разобрать было уже невозможно.
«Припадок!» — похолодел Хэмфри. Метнулся к решетчатой двери камеры — и остановился. Инструкция строжайше запрещала отпирать ее в одиночку.
Тело Корнелиуса изогнулось дугой — казалось, слышен хруст суставов и связок. На губах выступила густая пена.
«Сейчас проглотит язык и всё, конец!» — в панике подумал Хэмфри. Почему-то из всех сведений о припадках в памяти осталось только это.
Он опрометью бросился обратно к столу дежурного, торопливо нажал кнопку, запрашивающую подмогу из офиса шерифа. Докладывать о чрезвычайной ситуации по телефону было некогда…
Молодой человек снова поспешил к камере и, плюнув на инструкцию, заскрежетал ключом в замке. Палку, надо вставить в рот палку, — еще одно обрывочное сведение о припадках всплыло у Хэмфри, когда он шагнул в камеру. Машинально повел взглядом вокруг — хотя откуда тут взяться палке? — и не сразу осознал, что Корнелиус уже стоит на ногах. И рядом с ним.
От первого, направленного в голову удара Хэмфри сумел-таки увернуться. Отскочил, увеличив дистанцию. Эффект неожиданности был потерян. Шансы уравнялись. Ростом и силой Хэмфри не уступал противнику.
Но тут он допустил ошибку. Схватился за поясную кобуру. Подлая застежка никак не расстегивалась. Хэмфри на долю секунды отвлекся — и пропустил удар.
Кулак вломился ему в ребра. Батлер отлетел к распахнутой двери. Острый угол замка глубоко разодрал щеку, затылок с хрустом ударился о толстый прут решетки.
Корнелиус бросил короткий взгляд на неподвижного окровавленного противника — и рванул в коридор, на ходу выплюнув обмылок.
Как ни странно, сознание Хэмфри не потерял. Мир вокруг окрасился багровым, голова гудела похоронным колоколом и сквозь гудение пробивалась единственная мысль: шериф меня убьет!
Именно эта мысль подняла Батлера на ноги — медленно, в три приема. Гул в голове усилился, багровая картинка перед глазами мутнела. Кровь из раны на щеке заливала мундир. Ребра при каждом вздохе врезались в тело, как скальпели хирурга-садиста. Содержимое желудка рвалось наружу.
Пару шагов, ведущих в коридор, Хэмфри преодолевал несколько секунд. Но преодолел. Корнелиус в дальнем конце коридора возился с замком выходной двери.
«Стой!» — крикнул Хэмфри. Он посчитал, что крикнул. На деле раздался еле слышный хрип. Беглец не отреагировал.
Проклятая застежка кобуры расстегнулась на удивление легко. Но револьвер неимоверно отяжелел, словно налился ртутью. Хэмфри гнулся и шатался под его тяжестью, ствол выписывал замысловатые фигуры. И — неимоверно тугим стал спусковой крючок. Хэмфри даже не вспомнил, что можно взвести курок и облегчить себе задачу, долго — ему казалось, минуты и часы — он боролся с сопротивлением боевой пружины.
Тем временем Корнелиус тоже боролся с хитрым механизмом, запиравшим дверь. И ему тоже казалось, что эти мгновения растягиваются в вечность.
Оба они победили — одновременно.
Выстрел рявкнул, когда входная дверь широко распахнулась. Корнелиуса вышвырнуло наружу.
Револьвер грохнулся на пол. Вслед за ним грохнулся Хэмфри. Попробовал снова подняться — ничего не вышло. Попробовал поползти к выходу… Далеко не уполз — содержимое желудка прорвалось-таки наружу. Батлер ткнулся лицом в лужу собственной рвоты и заплакал от бессилия.
В это время Ширли Мейсон, в одиночестве сидевшая в офисе — и, естественно, не поспешившая по сигналу тревоги к камерам — пыталась срочно связаться с Кайзерманном.
Длинный, глубоко вдающийся в озеро пирс неподалеку от Вайсгер-Холла. Флотилия готова к отплытию — двенадцать катеров. Это шестиметровые суденышки с рубкой и небольшой каютой, на носу палуба высокая и слегка покатая, на корме низкая и огражденная фальшбортом (именно отсюда любители, арендовавшие катера, пытались поймать своего чудо-лосося). На каждой рубке изображен дружелюбно улыбающийся Биг-Трэйк — но сейчас эти улыбки кажутся зловещими оскалами.
На корме одного суденышка стоят Кеннеди и Элис — в оранжевых спасательных жилетах. В этом снаряжении невыносимо жарко, но Дэнфорд Вайсгер, командующий операцией, запретил его снимать под страхом списания на берег. Сам он обретается на соседнем, флагманском судне, стоящем борт о борт — и, что характерно, без жилета. Вместо него к куртке Дэнфорда крепится небольшой, не более пинты объемом, ярко-красный баллончик с коротким шлангом и загубником. Это аварийное приспособление позволяет аквалангистам в случае отказа акваланга избегать экстренного всплытия с большой глубины и неизбежной кессонной болезни.
На поясе Вайсгера-младшего висит устрашающих размеров тесак. Другого оружия Кеннеди и Элис не видят — за исключением непонятного, но явно смертоносного устройства на носу флагманского судна. Впрочем, объемистые красные цилиндры на корме каждого катера вполне могут оказаться глубинными бомбами.
И все же Кеннеди интересуют подробности предстоящей охоты — хотя в успех ее он не верит.
— Что вы собираетесь делать, когда обнаружите Биг-Трэйка? — спрашивает он. Легенда о гигантском лососе рассыпалась в прах, но именно этим именем все до сих пор зовут затаившийся в глубинах ужас.
Дэнфорд Вайсгер смеется:
— Обвяжусь динамитом и прыгну за борт с воплем «Джеронимо-о-о!!!»[20]
Потом добавляет серьезно, кивнув на загадочное орудие на носу своего катера:
— Это китобойная пушка. Но гарпун слегка изменен — вместо относительно слабого заряда, задача которого ранить кита и раскрыть лапы-зазубрины в его теле, туда поставлен кумулятивный пластидовый.[21] Китобои не хотят, чтобы убитый кит тонул слишком быстро — а мне с этой тварью, кем бы она не оказалась, миндальничать незачем. Взрыватель тоже изменен — сработает даже от удара о воду. Я надеюсь оглушить гадину взрывом в случае промаха.
Кеннеди уважительно смотрит на полуторафутовые лапы-зазубрины, сейчас прижатые к корпусу гарпуна. И понимает, отчего пушка только одна: честь последнего выстрела (и семимиллионную премию) Дэнфорд оставляет себе.
Агент ФБР спрашивает:
— Но, как я понимаю, эта штука сработает лишь по цели, поднявшейся на поверхность? А если тварь предпочтет остаться на глубине?
— Как только мы ее засечем, сбросим на дно генераторы ультразвука. — Дэнфорд кивает на красные цилиндрические предметы. — На глубине сразу станет весьма неуютно. Ручаюсь, она выскочит на поверхность как ошпаренная. И я ее пристрелю. Кстати, можете попросить у капитана сачок. Лосося, окуней и форелей тоже поднимется предостаточно.
Капитан (на судне такого размера его звание звучит слишком претенциозно) с ухмылкой слушает эти речи, но выдать сачок не спешит.
— Кстати, а где ваш «мистер Трэйк»? — вспоминает вдруг Кеннеди. — Не захотел участвовать в облаве на тезку?
— Морис умудрился подцепить вчера кессонку, — мрачнеет Дэнфорд. — Несколько дней проведет безвылазно в барокамере… Все, отплываем. — И он повторяет команду в микрофон.
Катера по очереди отваливают от пирса и выстраиваются в походную кильватерную колонну. Воздушная поддержка — небольшой двухместный вертолет — уже кружит над головами. Охота начинается.
Полтора часа спустя
Облава движется от траверза Пфуллэнда к восточной оконечности Трэйклейна — имевшие место нападения обозначили район дислокации твари достаточно четко. Теперь катера идут сильно растянутой цепочкой, перекрывая все озеро.
Эхолоты выставлены на максимальный сектор охвата — но Кеннеди опасается, что тварь все же отыщет щель в невидимом неводе — и ускользнет незамеченной. Он совершенно забыл, что полтора часа назад не верил в возможность успеха. Азарт ловли захлестнул его с головой. Он натянут как струна, каждую секунду ожидая, что по экрану эхолота скользнет огромная размытая тень.
Элис спокойна и скептична. Вымершие миллионы лет назад тримаглодоны плавать в курортных озерах никак не могут — в этом она уверена. Значит, кто-то вполне реальный и современный сделал слепок с окаменевших челюстей — и искать его надо не в глубинах, а на суше. Всё очень просто. Азарт Кеннеди и Дэнфорда кажется ей проявлением мальчишества, до глубоких седин таящегося в каждом мужчине…
— Проскочит, точно проскочит, — нервно говорит Кеннеди капитану. — Плотнее надо идти… Неужели не могли найти еще катеров?
Капитан спокоен. Он знает, что установленная на борту вертолета аппаратура позволяет охватить огромную зону — почти от берега до берега. Тварь не уйдет. Объяснить это Кеннеди он не успевает.
— Есть! Засекли! — Голос Дэнфорда в наушниках звенит от возбуждения — именно с его катером держит связь вертолет.
Кеннеди сообщает Элис (наушников для нее не хватило) радостную весть. Она удивлена. Уверена: какая-то ошибка. В таком возбужденном состоянии легко принять желаемое за действительное.
Дэнфорд торопливо отдает команды, эфир наполняется номерами катеров, цифрами курса и дистанции. Цепочка суденышек изгибается дугой. За борт летят красные цилиндры, выстраивая на дне непреодолимый для твари барьер.
Критическая фаза — петля сжимается. Тень уже мечется на всех экранах. Нервы у ловцов звенят, как клинки из дамасской стали. Бешено стучащие сердца гонят по жилам перенасыщенную адреналином кровь. Даже Элис против воли захвачена азартом схватки.
— Готово! — Вопль Дэнфорда чуть не оглушает Кеннеди. — Вот она, моя хорошая!!!
Кеннеди смотрит на озеро — и видит на поверхности быстро движущийся след — две расходящихся волны. Саму тварь отсюда не видно. Но ясно, что она жмется к берегу, пытается ускользнуть.
Флагманский катер вырывается вперед из цепи загонщиков — несется следом за дичью.
Та, словно почуяв смертельную угрозу, ныряет — и Кеннеди кажется, что в последнюю секунду тварь резко изменила курс.
Дружный вздох разочарования. Элис раздосадовано бьет кулаком по фальшборту. Капитан хмурится.
— Ерунда! — Голос Дэнфорда полон прежнего ликования. — Поздно! Дольше нескольких секунд на глубине не выдержит!
На поверхности и в самом деле мечутся ошалевшие рыбы, некоторые способны удивить размерами даже бывалых рыбаков — но никто не обращает на них внимания. Все жаждут заполучить голову другой дичи.
Кеннеди видит, как фигура в штормовке, балансируя и хватаясь за леер, торопливо огибает надстройку флагманского катера по узенькому покатому уступу верхней палубы — Дэнфорд спешит к своему орудию. И тут…
Удар.
Флагманский катер резко подпрыгивает, кренится.
Дэнфорд, раскинув руки, летит за борт.
Флагман несется дальше.
Строй катеров мгновенно ломается. Охотники спешат к флагману — он тоже поворачивает, закладывает дугу, направляясь к месту падения Дэнфорда. А там…
Там на воде расплывается и густеет красная клякса…
Кто-то на флагмане отчаянно бежит к пушке, — и разворачивает ее в направлении кровавого пятна, торопливо и неприцельно. Грохот выстрела. Почти сразу — еще один, это взрывается гарпун — гораздо слабее, чем представлял Кеннеди по словам Дэнфорда. Два катера в суматохе сталкиваются. На других за борт швыряют оставшиеся генераторы — лихорадочно, без какого-либо плана. Случайный канонир на носу флагмана пытается вновь зарядить орудие — ничего не получается. Все напряженно всматриваются в поверхность воды, в ожидании результатов первого выстрела…
Но там ничего. Лишь медленно ширится, становясь все более бледным, кровавое пятно.
Охота закончена.
— Утверждать такое я не стану. Но хочу задать один вопрос. Я расстался с Хэмметом за полтора часа до возвращения Корнелиуса в трейлервилль. Теоретически можно успеть обставить за этот срок убийство и вернуться, но на практике с трудом осуществимо… К тому же к воде Хэммет, когда мы расставались, не собирался.
— Вот Корнелиус и расскажет, как он успел, — парировал Вешбоу. — Парень он быстрый, вы в лесу могли убедиться, очень быстрый.
Повисла пауза. Присутствующие знали: арестованный молчит мертво — не открыл рот даже для того, чтобы сообщить свое имя. Не пытается выдвинуть никаких объяснений находки в трейлере, как-либо оправдаться, — просто молчит, и всё.
Очередное совещание подошло к концу — ничего нового не было сказано. Элис, едва державшаяся на ногах от недосыпа, тем не менее собиралась в госпиталь ВВС, куда доставили останки Хэммета. Шериф и Вешбоу планировали провести очередной допрос Корнелиуса — время, отведенное для предъявления обвинения, утекало, как вода сквозь пальцы, а выходить на предварительное слушание в суде лишь с наркотиками и незаконным владением оружием не хотелось. Кеннеди же хотел проверить кое-какие свои догадки, мелькнувшие после разговоров с братьями Вайсгерами и касавшиеся русского нефтяного барона Баймухаммедова.
Однако, прежде чем расстаться с коллегами, Кеннеди выложил на стол небольшой металлический предмет.
— Скажите, кто-нибудь из вас знаком с этой или похожей деталью? — спросил он.
Кайзерманн сразу узнал найденную под гидрокостюмом Хэммета железку.
— Это штуцер, дело ясное, — сказал шериф. — Здесь вот явно надевается шланг… Но от какого он агрегата, ума не приложу…
Элис и Вешбоу тоже не опознали загадочную деталь. След казался ведущим в тупик.
Озеро Трэйклейн, 26 июля 2002 года, день
После полудня из столицы штата приехала целая команда тамошних полицейских — спускать убийство одного из своих они не собирались никому, ни человеку, ни загадочному монстру. Часть прибывших взяла в плотный оборот обитателей палаточного городка, возле которого было обнаружено тело Хэммета. Другие что-то вынюхивали по берегам Трэйклейна — не решаясь, впрочем, выйти в озеро на имевшихся в наличии плавсредствах.
По слухам, возглавлявший полицейских штата Патрик О’Нил потребовал у местного штаба национальной гвардии предоставить в его распоряжение бронекатер с комплектом глубинных бомб. Национальные гвардейцы, понятно, повертели пальцем у виска и посоветовали обратиться к командованию ВМС США. Однако это могли быть лишь слухи.
Но одно было совершенно точно — к интересам мистера Вайсгера прибывшие относились с величайшим почтением. Если Хэммет действительно контактировал с конкурентами хозяина озера, то явно был одиночкой…
Об интересах мистера Вайсгера отчасти шла речь и в шифрограмме Кеннеди, отправленной Истерлингу накануне. Кеннеди не спрашивал разрешения, а просто ставил своего непосредственного начальника в известность о том, что в ходе расследования вполне могут всплыть (и уже всплывают) факты, способные повредить репутации и бизнесу его старого друга. Ответ заместителя директора ФБР после расшифровки оказался коротким и всеобъемлющим: «Действовать по обстановке». Кеннеди подумал, что подобную, дающую самое широкое поле для истолкований инструкцию можно было передать и открытым текстом…
Именно так — открытым текстом — отправилась трем адресатам другая, более пространная телеграмма, содержание которой надолго развеселило работников почтамта Трэйк-Бич. Её автор, мисс Клейтор, обокраденная сторонница однополой любви, жаловалась на самоуправство шерифа Кайзерманна прокурору штата, редакции журнала «Розовая мечта» и — вообще непонятно почему — комиссии по нравственности «Церкви истинных дочерей Христовых»…
Трэйк-Бич, 26 июля 2002 года, 15:31
Звонок Дэнфорда Вайсгера застал Кеннеди на выходе из бюро по регистрации недвижимости округа Трэйк — там, выполняя обещанное, он без особого интереса выяснил все подробности экспансии русского нефтяного барона.
— Сегодня вечером состоится экстренное заседание правления «Биг-Трэйк-фонда», — сказал Дэнфорд. — Могу сообщить вам информацию, которая пока держится в секрете: в устав фонда будут внесены важные изменения. Отныне для поимки Биг-Трэйка станут разрешены любые способы, а не только спортивные. Причем из новой редакции убрано утверждение, что Трэйк является именно гигантским лососем. Какая бы пожирающая людей тварь не таилась в озере — убивший или поймавший ее получит всю призовую сумму.
Кеннеди подумал, может ли считаться подобной тварью Корнелиус в акваланге и с челюстями-щипцами — и усомнился в том, что шериф и Вешбоу смогут претендовать на премию.
— Завтра утром, — продолжал Дэнфорд, — до того, как о новых правилах игры станет широко известно, я собираюсь провести облавную охоту. Использую все рыболовные катера из принадлежащей мне компании по прокату — переоснащение их сейчас заканчивается. Для поддержки с воздуха прибудет вертолет. Шанс на успех очень большой. Не желаете принять участие, хотя бы в качестве зрителя? Доли призовых денег обещать не буду, но платиновая дисконтная карта «Интерфиш-Трейдинг» в качестве гонорара вам обеспечена. Двадцать процентов скидки на все рыболовные товары.
— Боюсь, что карта мне не понадобится, я не увлекаюсь рыбалкой, — сказал Кеннеди. — Но пропустить такую ловлю тысячелетия, конечно же, не могу. Кстати, ваше приглашение относится и к моей напарнице? Или вы разделяете старый предрассудок, что женщина на борту — к беде?
— К агентам ФБР сие не относится. Мой отец говорил, что люди в форме лишены первичных половых признаков, — хохотнул Дэнфорд.
Кеннеди подумал, что Элис на такую шутку обиделась бы. Форму — исключительно камуфляжную — она одевала лишь на тренировочной дистанции ФБР в Плейтоне, когда раз в год всем агентам приходилось сдавать зачет, стреляя по выскакивающим из-за углов улицы-тренажера мишеням, изображающим террористов и уголовников. Элис результатами в этих игрищах, надо сказать, никогда особо не блистала, несмотря на все ее старания и упорные тренировки. Она была не в ладах с длинномерным и тяжелым автоматическим оружием, к тому же второпях зачастую дырявила мишени, изображавшие законопослушных граждан, зацеплять которые никоим образом не полагалось. Поэтому не любившая позориться перед публикой агент Блэкмор под любыми предлогами старалась отвертеться от обязательного мероприятия — и частенько ей это удавалось.
— К тому же примета морская, а у нас озеро, — добавил Вайсгер-младший. — Естественно, я буду только рад, если мисс Блэкмор примет участие.
— Куда и когда нам прибыть? — спросил Кеннеди. Хотя куда более скептично, чем Дэнфорд, оценивал шансы на успех предстоящей охоты.
Шоссе неподалеку от госпиталя ВВС США
26 июля 2002 года, 17:49
Услышав по телефону сонный голос Элис, Кеннеди настоял, что сам приедет за ней в госпиталь и отвезет в гостиницу. В противном случае он мог просто лишиться напарницы, уснувшей за рулем.
— Корнелиус никак не мог убить Хэммета, — без всякого выражения говорила Элис. — Неважно, найдут ли шериф с Вешбоу у него подлинное орудие убийства, или же нет. Хэммет умер ночью, когда Корнелиус давно сидел под замком.
Кеннеди кивнул. К концу дня стали поступать ответы на его многочисленные запросы, подтверждая смутные догадки, — и результат вскрытия вполне укладывался в его собственную версию происходящего.
— Наружное обследование и вскрытие показали еще что-нибудь интересное? — спросил он. Тот факт, что Хэммета загрызли те же челюсти, что и Берковича с Косовски, интересным уже не казался.
Элис долго молчала, и Кеннеди искоса взглянул на нее — не уснула ли? Потом напарница ответила:
— На коже лица, вокруг носа и рта, — прижизненная гиперемия…
— Элис… — укоризненно протянул Кеннеди. Он терпеть не мог, когда его напарница демонстрировала медицинскую эрудицию. Она это знала, и старалась воздерживаться от мудреных терминов — но в нынешнем ее полусонном состоянии самоконтроль, похоже, ослаб.
— Проще говоря — покраснение, раздражение кожи. Конечно, у Хэммета могла быть легкая форма аллергии на резину маски и загубника, сейчас это уже не проверить… Но точно такая же картина будет наблюдаться, если к лицу прижать тряпку с ударной — достаточной для рауш-наркоза — дозой эфира или хлороформа.
— Так-так… А гидрокостюм и акваланг надели потом, на бессознательное тело…
— Едва ли… Ты ведь плавал с аквалангом? Вспомни, каково натягивать костюм «сухого» типа… А теперь представь, как получится провернуть эту операцию с лежащим бревном человеком. — И Элис старательно подавила зевок.
Кеннеди представил. Задача действительно представлялась нереальной.
— Но под водой пропитанная хлороформом тряпка бесполезна, — сказал он.
— Я подозреваю, что Хэммета застали врасплох — когда он готовился к погружению или только-только вышел из воды… Костюм уже — или еще — был на нем, а вот маска и акваланг… Знаешь, он, похоже, пользовался этим аквалангом многократно — на ремнях, крепящих баллоны, одни отверстия разношены больше других. Как раз под его размер. А теперь акваланг был закреплен иначе — верхний ремень на предыдущую дырочку, нижний на последующую. Словно ремни затягивала чужая рука…
— Да уж, трудно поверить, что Хэммет вдруг ни с того, ни с сего похудел в груди и раздался в бедрах…
Кеннеди помолчал, осмысливая новую информацию. Один вывод следовал со всей непреложностью, и он его озвучил:
— Ясно одно: от убийств первой степени Дэйв Корнелиус отвертелся…
Элис не ответила. Она спала.
Трэйк-Бич, 26 июля 2002 года, 19:57
До предъявления официального обвинения Корнелиуса поместили в камеру для задержанных, принадлежавшую муниципальной службе безопасности округа Трэйк — именно так официально именовалась вотчина Кайзерманна, неизвестно по какой прихоти Вайсгера-отца и подконтрольного ему муниципалитета.
Камеры — числом целых три — располагались в том же здании, что и офис шерифа, но в другом крыле с отдельным входом. Две из них пустовали — служба шерифа, увлеченная грандиозным расследованием, совсем перестала обращать внимание на обычных своих клиентов — пьяных, дебоширов и оскорбителей общественной нравственности. Последний из них вышел под залог два дня назад — преступление перебравшего пива студента состояло в том, что он на пари помочился среди бела дня с пожарной каланчи, украшавшей Трэйк-стрит, на фланирующих по тротуару курортников.
Миссис Беркович также вышла на свободу — по настоянию мистера Вешбоу. На относительную свободу — лисовидный сыщик почему-то был уверен, что она должна наведаться к тайнику с аквалангом и подлинным орудием убийства, и наблюдал за вдовой неусыпно.
Так что Дэйв Корнелиус сидел в гордом и молчаливом одиночестве в своей узкой, похожей на пенал, камере. Арестантское ложе, кстати, размещалось в торце пенала, упиралось концами в стены и было весьма коротким. Сон для рослого Корнелиуса превратился в весьма мучительное занятие… Иная обстановка в камере отсутствовала, за исключением раковины и ничем не отгороженного унитаза без крышки, грязного и расколотого, — лично принимавший участие в проектировании помещения Кайзерманн не был сторонником либерализма в отношении заключенных.
Охранял Дэйва один человек — Хэмфри Батлер. В принципе, это считалось достаточным. При любой нештатной ситуации подмога из другого крыла здания могла подоспеть за считанные минуты. Увы, сию систему шериф разработал лишь в расчете на студентов, мочащихся на головы прохожих. Некоторых физических и психических особенностей мистера Корнелиуса она, как выяснилось вскоре, явно не учитывала…
От приятных размышлений о грядущих выборах (почему бы, в самом деле, Нордуику не стать шерифом, а Хэмфри — его старшим помощником?) Батлера отвлекли звуки, донесшиеся из камеры Корнелиуса. Странные и неприятные звуки. Хэмфри показалось, что арестованного кто-то душит — что, по зрелому размышлению, было совершенно исключено.
«Воды-ы-ы!!!» — разобрал Хэмфри в этом хрипении. Первое слово, услышанное после ареста от узника, отнюдь не порадовало его стража.
— Может, еще кофе в постель, круассанов и Ширли Мейсон под бочок? Поищи себе другого дворецкого, — недружелюбно пробормотал Батлер, сохранивший самые мрачные воспоминания о купании в болотной топи по милости этого придурка. Впрочем, особо жесткосердным Хэмфри не был. Смерть от жажды Корнелиусу никак не грозила. Воды в кране хватало с избытком. Имелся и небьющийся стакан из толстой пластмассы.
Но хрипы продолжались. И постепенно к ним добавились иные звуки, не менее странные и неприятные.
Хэмфри поднялся из-за стола дежурного и отправился с инспекцией к месту заключения преступника. Выходящая в коридор стена камеры представляла собой одну сплошную решетку — и увиденное за ней потрясло Батлера. Арестованный корчился на полу. Голова его с регулярностью метронома — бам! бам! бам! — лупила в кафельную стену. Никаких слов в непрекращающемся хрипении разобрать было уже невозможно.
«Припадок!» — похолодел Хэмфри. Метнулся к решетчатой двери камеры — и остановился. Инструкция строжайше запрещала отпирать ее в одиночку.
Тело Корнелиуса изогнулось дугой — казалось, слышен хруст суставов и связок. На губах выступила густая пена.
«Сейчас проглотит язык и всё, конец!» — в панике подумал Хэмфри. Почему-то из всех сведений о припадках в памяти осталось только это.
Он опрометью бросился обратно к столу дежурного, торопливо нажал кнопку, запрашивающую подмогу из офиса шерифа. Докладывать о чрезвычайной ситуации по телефону было некогда…
Молодой человек снова поспешил к камере и, плюнув на инструкцию, заскрежетал ключом в замке. Палку, надо вставить в рот палку, — еще одно обрывочное сведение о припадках всплыло у Хэмфри, когда он шагнул в камеру. Машинально повел взглядом вокруг — хотя откуда тут взяться палке? — и не сразу осознал, что Корнелиус уже стоит на ногах. И рядом с ним.
От первого, направленного в голову удара Хэмфри сумел-таки увернуться. Отскочил, увеличив дистанцию. Эффект неожиданности был потерян. Шансы уравнялись. Ростом и силой Хэмфри не уступал противнику.
Но тут он допустил ошибку. Схватился за поясную кобуру. Подлая застежка никак не расстегивалась. Хэмфри на долю секунды отвлекся — и пропустил удар.
Кулак вломился ему в ребра. Батлер отлетел к распахнутой двери. Острый угол замка глубоко разодрал щеку, затылок с хрустом ударился о толстый прут решетки.
Корнелиус бросил короткий взгляд на неподвижного окровавленного противника — и рванул в коридор, на ходу выплюнув обмылок.
Как ни странно, сознание Хэмфри не потерял. Мир вокруг окрасился багровым, голова гудела похоронным колоколом и сквозь гудение пробивалась единственная мысль: шериф меня убьет!
Именно эта мысль подняла Батлера на ноги — медленно, в три приема. Гул в голове усилился, багровая картинка перед глазами мутнела. Кровь из раны на щеке заливала мундир. Ребра при каждом вздохе врезались в тело, как скальпели хирурга-садиста. Содержимое желудка рвалось наружу.
Пару шагов, ведущих в коридор, Хэмфри преодолевал несколько секунд. Но преодолел. Корнелиус в дальнем конце коридора возился с замком выходной двери.
«Стой!» — крикнул Хэмфри. Он посчитал, что крикнул. На деле раздался еле слышный хрип. Беглец не отреагировал.
Проклятая застежка кобуры расстегнулась на удивление легко. Но револьвер неимоверно отяжелел, словно налился ртутью. Хэмфри гнулся и шатался под его тяжестью, ствол выписывал замысловатые фигуры. И — неимоверно тугим стал спусковой крючок. Хэмфри даже не вспомнил, что можно взвести курок и облегчить себе задачу, долго — ему казалось, минуты и часы — он боролся с сопротивлением боевой пружины.
Тем временем Корнелиус тоже боролся с хитрым механизмом, запиравшим дверь. И ему тоже казалось, что эти мгновения растягиваются в вечность.
Оба они победили — одновременно.
Выстрел рявкнул, когда входная дверь широко распахнулась. Корнелиуса вышвырнуло наружу.
Револьвер грохнулся на пол. Вслед за ним грохнулся Хэмфри. Попробовал снова подняться — ничего не вышло. Попробовал поползти к выходу… Далеко не уполз — содержимое желудка прорвалось-таки наружу. Батлер ткнулся лицом в лужу собственной рвоты и заплакал от бессилия.
В это время Ширли Мейсон, в одиночестве сидевшая в офисе — и, естественно, не поспешившая по сигналу тревоги к камерам — пыталась срочно связаться с Кайзерманном.
ЭПИЗОД 4
Озеро Трэйклейн, 27 июля 2002 года, 11:18Длинный, глубоко вдающийся в озеро пирс неподалеку от Вайсгер-Холла. Флотилия готова к отплытию — двенадцать катеров. Это шестиметровые суденышки с рубкой и небольшой каютой, на носу палуба высокая и слегка покатая, на корме низкая и огражденная фальшбортом (именно отсюда любители, арендовавшие катера, пытались поймать своего чудо-лосося). На каждой рубке изображен дружелюбно улыбающийся Биг-Трэйк — но сейчас эти улыбки кажутся зловещими оскалами.
На корме одного суденышка стоят Кеннеди и Элис — в оранжевых спасательных жилетах. В этом снаряжении невыносимо жарко, но Дэнфорд Вайсгер, командующий операцией, запретил его снимать под страхом списания на берег. Сам он обретается на соседнем, флагманском судне, стоящем борт о борт — и, что характерно, без жилета. Вместо него к куртке Дэнфорда крепится небольшой, не более пинты объемом, ярко-красный баллончик с коротким шлангом и загубником. Это аварийное приспособление позволяет аквалангистам в случае отказа акваланга избегать экстренного всплытия с большой глубины и неизбежной кессонной болезни.
На поясе Вайсгера-младшего висит устрашающих размеров тесак. Другого оружия Кеннеди и Элис не видят — за исключением непонятного, но явно смертоносного устройства на носу флагманского судна. Впрочем, объемистые красные цилиндры на корме каждого катера вполне могут оказаться глубинными бомбами.
И все же Кеннеди интересуют подробности предстоящей охоты — хотя в успех ее он не верит.
— Что вы собираетесь делать, когда обнаружите Биг-Трэйка? — спрашивает он. Легенда о гигантском лососе рассыпалась в прах, но именно этим именем все до сих пор зовут затаившийся в глубинах ужас.
Дэнфорд Вайсгер смеется:
— Обвяжусь динамитом и прыгну за борт с воплем «Джеронимо-о-о!!!»[20]
Потом добавляет серьезно, кивнув на загадочное орудие на носу своего катера:
— Это китобойная пушка. Но гарпун слегка изменен — вместо относительно слабого заряда, задача которого ранить кита и раскрыть лапы-зазубрины в его теле, туда поставлен кумулятивный пластидовый.[21] Китобои не хотят, чтобы убитый кит тонул слишком быстро — а мне с этой тварью, кем бы она не оказалась, миндальничать незачем. Взрыватель тоже изменен — сработает даже от удара о воду. Я надеюсь оглушить гадину взрывом в случае промаха.
Кеннеди уважительно смотрит на полуторафутовые лапы-зазубрины, сейчас прижатые к корпусу гарпуна. И понимает, отчего пушка только одна: честь последнего выстрела (и семимиллионную премию) Дэнфорд оставляет себе.
Агент ФБР спрашивает:
— Но, как я понимаю, эта штука сработает лишь по цели, поднявшейся на поверхность? А если тварь предпочтет остаться на глубине?
— Как только мы ее засечем, сбросим на дно генераторы ультразвука. — Дэнфорд кивает на красные цилиндрические предметы. — На глубине сразу станет весьма неуютно. Ручаюсь, она выскочит на поверхность как ошпаренная. И я ее пристрелю. Кстати, можете попросить у капитана сачок. Лосося, окуней и форелей тоже поднимется предостаточно.
Капитан (на судне такого размера его звание звучит слишком претенциозно) с ухмылкой слушает эти речи, но выдать сачок не спешит.
— Кстати, а где ваш «мистер Трэйк»? — вспоминает вдруг Кеннеди. — Не захотел участвовать в облаве на тезку?
— Морис умудрился подцепить вчера кессонку, — мрачнеет Дэнфорд. — Несколько дней проведет безвылазно в барокамере… Все, отплываем. — И он повторяет команду в микрофон.
Катера по очереди отваливают от пирса и выстраиваются в походную кильватерную колонну. Воздушная поддержка — небольшой двухместный вертолет — уже кружит над головами. Охота начинается.
Полтора часа спустя
Облава движется от траверза Пфуллэнда к восточной оконечности Трэйклейна — имевшие место нападения обозначили район дислокации твари достаточно четко. Теперь катера идут сильно растянутой цепочкой, перекрывая все озеро.
Эхолоты выставлены на максимальный сектор охвата — но Кеннеди опасается, что тварь все же отыщет щель в невидимом неводе — и ускользнет незамеченной. Он совершенно забыл, что полтора часа назад не верил в возможность успеха. Азарт ловли захлестнул его с головой. Он натянут как струна, каждую секунду ожидая, что по экрану эхолота скользнет огромная размытая тень.
Элис спокойна и скептична. Вымершие миллионы лет назад тримаглодоны плавать в курортных озерах никак не могут — в этом она уверена. Значит, кто-то вполне реальный и современный сделал слепок с окаменевших челюстей — и искать его надо не в глубинах, а на суше. Всё очень просто. Азарт Кеннеди и Дэнфорда кажется ей проявлением мальчишества, до глубоких седин таящегося в каждом мужчине…
— Проскочит, точно проскочит, — нервно говорит Кеннеди капитану. — Плотнее надо идти… Неужели не могли найти еще катеров?
Капитан спокоен. Он знает, что установленная на борту вертолета аппаратура позволяет охватить огромную зону — почти от берега до берега. Тварь не уйдет. Объяснить это Кеннеди он не успевает.
— Есть! Засекли! — Голос Дэнфорда в наушниках звенит от возбуждения — именно с его катером держит связь вертолет.
Кеннеди сообщает Элис (наушников для нее не хватило) радостную весть. Она удивлена. Уверена: какая-то ошибка. В таком возбужденном состоянии легко принять желаемое за действительное.
Дэнфорд торопливо отдает команды, эфир наполняется номерами катеров, цифрами курса и дистанции. Цепочка суденышек изгибается дугой. За борт летят красные цилиндры, выстраивая на дне непреодолимый для твари барьер.
Критическая фаза — петля сжимается. Тень уже мечется на всех экранах. Нервы у ловцов звенят, как клинки из дамасской стали. Бешено стучащие сердца гонят по жилам перенасыщенную адреналином кровь. Даже Элис против воли захвачена азартом схватки.
— Готово! — Вопль Дэнфорда чуть не оглушает Кеннеди. — Вот она, моя хорошая!!!
Кеннеди смотрит на озеро — и видит на поверхности быстро движущийся след — две расходящихся волны. Саму тварь отсюда не видно. Но ясно, что она жмется к берегу, пытается ускользнуть.
Флагманский катер вырывается вперед из цепи загонщиков — несется следом за дичью.
Та, словно почуяв смертельную угрозу, ныряет — и Кеннеди кажется, что в последнюю секунду тварь резко изменила курс.
Дружный вздох разочарования. Элис раздосадовано бьет кулаком по фальшборту. Капитан хмурится.
— Ерунда! — Голос Дэнфорда полон прежнего ликования. — Поздно! Дольше нескольких секунд на глубине не выдержит!
На поверхности и в самом деле мечутся ошалевшие рыбы, некоторые способны удивить размерами даже бывалых рыбаков — но никто не обращает на них внимания. Все жаждут заполучить голову другой дичи.
Кеннеди видит, как фигура в штормовке, балансируя и хватаясь за леер, торопливо огибает надстройку флагманского катера по узенькому покатому уступу верхней палубы — Дэнфорд спешит к своему орудию. И тут…
Удар.
Флагманский катер резко подпрыгивает, кренится.
Дэнфорд, раскинув руки, летит за борт.
Флагман несется дальше.
Строй катеров мгновенно ломается. Охотники спешат к флагману — он тоже поворачивает, закладывает дугу, направляясь к месту падения Дэнфорда. А там…
Там на воде расплывается и густеет красная клякса…
Кто-то на флагмане отчаянно бежит к пушке, — и разворачивает ее в направлении кровавого пятна, торопливо и неприцельно. Грохот выстрела. Почти сразу — еще один, это взрывается гарпун — гораздо слабее, чем представлял Кеннеди по словам Дэнфорда. Два катера в суматохе сталкиваются. На других за борт швыряют оставшиеся генераторы — лихорадочно, без какого-либо плана. Случайный канонир на носу флагмана пытается вновь зарядить орудие — ничего не получается. Все напряженно всматриваются в поверхность воды, в ожидании результатов первого выстрела…
Но там ничего. Лишь медленно ширится, становясь все более бледным, кровавое пятно.
Охота закончена.