Страница:
А вот для Кинга постоянно писались сценарии и снимались (на студиях южных, в основном, республик) фильмы, растянувшиеся в какую-то бесконечную эпопею – помесь западных зоосериалов про Джуди-Флипера-Лэсси-Скиппи, весьма в то время у нас популярных, и слезливых латиноамериканских мыльных опер, тогда, по счастью, советским гражданам еще неведомых.
Вот, для примера, сюжет одного из них, не самого еще худшего, называвшегося «Пусть он останется с нами!» Значит, так: феодальный князек сопредельной южной страны устраивает в своих владениях львиное сафари с приглашением всяких империалистических боссов; поскольку львы в тех местах истреблены давно и безвозвратно – привозит прикупленных по циркам и зверинцам; один молодчина-лев ускользает от бессердечных охотников, пересекает госграницу СССР и, поскольку ручной, подается к людям; встречается с небольшой компанией детей и подростков, которые тут же проникаются к нему великой любовью и дружбой; взрослые, озабоченные появлением опасного, по их мнению, хищника, прибегают к помощи милиции и даже армии для его уничтожения; но дети, узнавшие, какой это добрейшей души зверь, успешно спасают и прячут безобидного льва от собственных родителей и т.д. и т.п. – на полтора часа размазанных идиллических соплей и сублимированной зоофилии. Даже юным зрителям (к каковой категории в те далекие годы принадлежал и я) такие слезоточивые поделки не слишком нравились…
Но порой работали с Кингом Берберовых и известные режиссеры первого ряда. Апофеозом стали «Итальянцы в России» Эльдара Рязанова – проект для 70-х годов грандиозный. Советско-итальянский фильм (не так уж и много снимали мы тогда совместно с Италией); в ролях хоть и не Челентано с Мастрояни, но все-таки итальянцы, и в компании с ними наши широко известные артисты; редкие по тем временам спец-эффекты: авиалайнер садится на шоссе (настоящий, не макет на игрушечную дорогу в павильоне), взрываются дома и бензоколонки, ванны с обнаженными женщинами вылетают из окон… Ну как тут могли обойтись без Кинга, мохнатой нашей кинозвезды? Пригласили Берберовых.
Съемки, проходившие в Ленинграде, уже практически закончились. Лев полностью оправдал возлагавшиеся на него надежды, кто видел фильм – согласится, что сцены со ним весьма удачные. И тут случилось то, о чем давно предупреждали сторонники раздельного существования людей и крупных хищников: шарик у Кинга заскочил за ролик.
Случилось это на излете белой питерской ночи или самым ранним утром, летом в Ленинграде они не слишком различаются. Время безлюдное, и Кинга выпустили погулять не то в садик, не то в скверик возле небольшого особняка, в котором квартировало семейство. Вокруг, разумеется, высокая чугунная ограда и ворота на висячем замке. Гуляет лев, дышит свежим воздухом, накопившиеся за ночь потребности справляет на горе местному дворнику… А снаружи ограды десяток-другой зевак столпился, из окрестных жителей, привыкли наблюдать за этим моционом, некоторые, хоть совсем ранний час, еще и знакомых на бесплатное зрелище привели…
И вдруг в щель под упомянутыми воротами протискивается молодой фокстерьер и радостно несется по скверику, льва абсолютно не замечая. А тут и хозяин переулком подходит, поводком помахивает – молодой парень, студент Лестгафта, полтора месяца был на сборах, ни о каком поселившемся по соседству льве ни сном, ни духом…
А в скверике тем временем фокстерьер наталкивается на льва, а лев, соответственно, – на фокстерьера. О дальнейшем мнения свидетелей кардинально разошлись. Одни утверждали, что директор картины был отчаянный скупердяй, и оголодавший на скудной диете Кинг решил дополнить рацион свежей собачатинкой. Другие клялись и божились, что лев просто беззлобно играл с собачонкой – давал отбежать немного, настигал одним широким прыжком и валил на землю ударом громадной лапы. Легонько валил, играючи… Может быть, правы и те и другие: кошка тоже, прежде чем мышь сожрать, примерно так забавляется.
В студенческой среде Питера питомцы института физкультуры им. Лестгафта всегда считались примером того, как физическое развитие идет в ущерб умственному. А у этого вообще от нереальности наблюдаемого зрелища соображалку заклинило. Действовать стал чисто на мышечных рефлексах – разбежался, подпрыгнул, ухватился за верх ограды, подтянулся, перевалился и спрыгнул вниз, в скверик.
Зеваки взвыли в предвкушении чего-то страшного, но вместе с тем и жутко захватывающего. Не каждый день такое увидишь, будет что рассказывать до самой старости. Зла студенту, с одной стороны, никто не желал, но если бы в тот момент Кинг развернулся и мирно удалился, зрителей бы это глубоко разочаровало…
Громкие эмоции немногочисленной толпы отвлекли внимание царя зверей и парень, подхватив своего пса, со свистом запулил им за пределы садика; а потом попробовал повторить свой трюк с перепрыгиванием ограды. Не получилось – кровно обиженный утратой живой игрушки Кинг сшиб его в полете одним ударом громадной лапы.
Студент отлетел, как волейбольный мячик после резаного удара. И тут же кровь показалась из разбитого носа и ран, оставленных на плече когтями. А в хищниках, давно известно, запах свежей крови возбуждает самые свирепые инстинкты, будь они, хищники, хоть трижды ручные. Укротительницы, к примеру, в критические свои дни и близко к клеткам не подходят. Да тут еще зрители снова заорали в полный голос, дополнительно нервируя зверя. И он набросился на студента.
Но кровожадные инстинкты это одно, а задрать и сожрать жертву – совсем другое, тут навыки и умения нужны, каких у льва, потреблявшего всю жизнь мясо лишь в рубленном виде, просто не оказалось. Он бы, конечно, быстро разобрался и освоился, но не успел, – к скверику подбежал постовой милиционер, привлеченный звуковым сопровождением этой корриды.
Вот вам ситуация: в десяти метрах от стража порядка здоровенный лев явно собирается добить лежащего на траве окровавленного человека, а единственное оружие, которым можно этому воспрепятствовать, – табельный Макаров на боку у постового. И выглядит этот пистолет по сравнению с громадной зверюгой не более грозным, чем детский пистонный пугач.
Здесь любой из знаменитых и прославленных африканских охотников на львов точно спасовал бы. Они, знаменитые, на львов ходили обычно со штуцером десятого калибра, а еще лучше – восьмого. Так пуля охотничьего восьмого калибра, попав спереди в грудь слону, опрокидывает его, знаете ли, назад, на спину. А тут пистолет Макарова, смешно даже…
Но милиционер на сафари не бывал и про все эти тонкости не ведал. Он просто быстро вытащил свою пушку, прицелился и выстрелил. Так что вы думаете? Если вы считаете, что разъяренный этой дилетантской выходкой лев перескочил ограду и показал всем присутствующим кузькину мать и прочих кузькиных родственников, так вы не угадали. Кинг свалился, завыл, задергал лапами и затих спустя пару минут. Умерла зверюшка, причем с первого выстрела.
Тут из особнячка выскочили Берберовы в халатах и шленанцах и начался скандал на фоне истерики…
А теперь пора вернуться к нашим баранам. В смысле, к Полевому с Веллером. Тем более, что летчик-герой Маресьев (прототип Мересьева) не так давно умер. И постоять за честь свою и русского оружия не может.
Ловите перчатку, господин Веллер!
Пора спросить Вас, Михаил свет Иосифович: а почему, собственно, милиционер мог застрелить льва из ПМ (пистолета Макарова), а летчик медведя из ТТ (пистолета Токарева) не мог? Может быть, в школах милиции изучают, в отличии от летных училищ, анатомию крупных хищников и методику их отстрела?
Так ведь нет, не изучают. Или, может быть, у пистолета ПМ характеристики на порядок выше, чем у ТТ? И опять нет. Калибр у ПМ конечно, немного побольше (9 мм против 7.62) – соответственно и масса пули, но зато у Токарева:
1. Длиннее ствол, т. е. лучше дальнобойность, точность стрельбы, и, что в нашем случае важнее, выше начальная скорость пули.
2. Больше масса порохового заряда – длинная и широкая гильза сужается к пуле бутылкообразным горлышком.
Результат: меньшая по массе пуля ТТ имеет за счет большей скорости практически ту же кинетическую энергию, что и более тяжелая из пистолета Макарова. А пробивная способность, когда надо пробить толстую защиту из мышц и костей, у пистолета Токарева выше. Должен, должен был это знать Веллер, всегда бравирующий своим коротким знакомством с холодным и огнестрельным оружием.
Ну, можно еще конечно допустить, что медведи гораздо более живучие звери, чем львы, и что пистолетные пули гораздо менее вредят медвежьему здоровью. Предлагаю методику проверки: выдать Михаилу Иосифовичу его любимый «Вальтер ПП» с двумя патронами, а напротив поставить льва и медведя – пускай стреляет. А какой из хищников г-на Веллера сожрет, тот, значит, и живучее…
Но больно уж это антигуманный эксперимент – зверей жалко. А если пользоваться заочным сравнением, то из чего стреляют в Африке львов – я уже рассказывал. На Руси же вплоть до начала ХХ века на медведя ходили с дедовской рогатиной – ратовище да стальное перо – и ничего, заваливали. В наше время косолапых стреляют из карабинов калибра того же, что и у ТТ – 7.62 мм. И тоже вполне успешно. Больше того, в старые советские времена, до запрещения тройников, охотились из мелкокалиберного (5.6 мм) третьего нарезного ствола – был тогда такой специальный патрон охотничий, гильза от трехлинейки, а пуля от мелкашки.
А в наши дни встречал я людей, которые в тайге лосей и медведей стреляют из обыкновенных мелкашек ТОЗ – крупнокалиберные патроны дороги, да и тяжелы, когда весь запас на сезон не вертолетом, а на себе доставляешь. Правда, на крупного зверя мягкую свинцовую пульку из крошечного патрона выбрасывают, заменяя более длинной самодельной, из жесткого оловянного сплава; и порох в гильзу засыпают другой, очень мощный, от строительных патронов. Что медведя [7], что лося такой боеприпас прошивает навылет.
Так что зря Веллер к Полевому с этим медведем прицепился, абсолютно зря. Да и вообще, в первую очередь такую претензию надо было предъявлять не Полевому, но Александру Сергеевичу Пушкину. Помните, в «Дубровском» помещик-самодур шутки ради запирает приезжего француза (на самом деле переодетого благородного разбойника) в комнате с медведем? Зверь вроде ручной, но лже-француз этого не знает, вынимает из кармана пистолет, вставляет его медведю в ухо (!) и наповал убивает топтыгина.
Любой желающий может сходить в музей и ознакомиться с карманными пистолетами пушкинского времени. По огневой мощи эти конструкции примерно равны поджигалкам-самопалам, которые мастерят порой хулиганистые подростки (заплющенная с одного конца трубка прикручивается к выстроганной из кривой деревяшки рукояти). Не знаю, можно ли убить медведя из такого орудия через ушное отверстие, но что мишка, хоть и ручной, дотерпит до конца процедуру запихивания дула в ухо – это, знаете, крайне сомнительно.
Неугомонный Михаил Иосифович может еще возразить примерно так: тот выстрел в Кинга есть редчайший счастливый случай, один шанс из миллиона. На войне тоже иногда самолеты из винтовок сбивали, а пару раз – якобы даже и из пистолетов.
Согласен, бывают на войне и на охоте неправдоподобно удачные выстрелы, кто бы спорил. Но чтоб не уходить в дебри соотношения случайностей и закономерностей, просто расскажу продолжение истории Берберовых.
Скандал получился грандиозный. Берберовы дружным квартетом обвиняли руководство ЛенГУВД, командование полка ППС и лично постового – Соколиного Глаза в злодейском уничтожении своего любимца. В наше время еще бы и по судам затаскали, требуя многомиллионного возмещения ущерба. В семидесятые годы, конечно, с милицией не особо посудишься, но хай все равно поднялся несусветный – на подмогу осиротевшему семейству ринулись журналисты самых разных изданий, только наиболее ленивые из пишущих на зоологические темы под рубрикой «Живой уголок» или «Окно в природу» не попинали милицию и не пролили слезу над трагически оборвавшейся дружбой людей и льва. Покушение Кинга на злосчастного собаковладельца представлялось защитниками фауны как невинная шалость, – ну сбил с ног, ну поцарапал, но не сожрал ведь, зачем стрелять так уж сразу? Слабый писк в защиту милиционера, который издавал с больничной койки потерпевший студент, никто и не расслышал за этим природолюбивым воем.
Взбудораженная слезогонными публикациями публика заваливала Берберовых сочувствующими письмами и телеграммами, а также требовала сурово наказать постового-звероубийцу. И власть (редкий случай!) пошла на поводу у общественного мнения. Меткого стрелка, поначалу отмеченного в приказе и премированного за мужество, проявленное при предотвращении несчастного случая, уволили из рядов милиции. За то, что открыл огонь на поражение без предупредительного выстрела в воздух. Впрочем, безработным он долго не проходил, поскольку тут же угодил под крыло родственной конторы, занимающейся охраной руководителей партии и правительства. Особенно часто привлекали бывшего постового к обеспечению безопасности высоконачальственных охот, проходивших в различных заповедниках, закрытых от прочей публики. Лев не лев, а мало ли что хищное из кустов выскочит – а тут вот у нас профессионал наготове.
Насмотревшись на барские охотничьи игрища, специалист по львам и сам проникся этой страстью. И после выхода в отставку немало времени проводил в походах за пернатой и копытной дичью. Часто, обмывая очередную добычу, рассказывал коллегам-охотникам, как завалил когда-то льва одним выстрелом из Макарова. История эта к тому времени подзабылась: коллеги, понятно, не верили, смеялись и всячески обзывали рассказчика, слишком уж резко ломающего каноны традиционных охотничьих баек. А он невозмутимо гнул свое, настаивая, что все – чистая правда. Часто дело заканчивалось заключением пари, порой довольно крупного. Тогда на стол ложилась аккуратно заклеенная в целлофан выписка из приказа, благодарящего за меткую стрельбу по крупным хищникам, заключение вскрывавшего Кинга ветеринара и три фотографии, сделанные экспертами на месте происшествия. Проигравшие изумленно расплачивались… Ну и что, каждый стрижет дивиденды с былых заслуг, как умеет…
А всенародный плач по убиенному кормильцу семьи Берберовых закончился вот чем: Ленинградский зоопарк подарил им маленького львенка – растите и продолжайте свою благородную деятельность. Львенок, получивший имя Кинг II, помаленьку вырос и семейное предприятие вновь свернуло на наезженную колею. Но любой бизнес или развивается, или умирает. И Берберовы расширили дело, прикупив по случаю детеныша пумы – тоже кошечки весьма немелкой и опасной.
Прошло еще несколько лет и с Кингом II случилась та же беда, что и с его предшественником, – крыша у него маленько съехала, выпустив наружу вроде как подавленные хищные наклонности. Произошло это так:
У пумы впервые началась течка. Льва, девственника поневоле, сей факт возбудил страшно. Но пума отнеслась к идее межвидового скрещивания резко отрицательно и отвергнутый косматый ухажер, раздраженный донельзя, столкнулся в коридоре квартиры с Берберовым-сыном и оттолкнул его лапой в сторону. Зацепил когтями – пошла кровь. А как реагируют на нее львы, надеюсь, вы еще помните. Чтоб не смаковать кровавые подробности, скажу сразу: Кинг II насмерть задрал парня и серьезно покалечил мамашу. Дочке повезло, ее в тот момент не было дома. Еще больше повезло Берберову-папе – он просто умер за год до этого, так и не узнав, как трагически закончился затеянный им эксперимент…
А к дому Берберовых подъехала вызванная соседями милиция – ПМГ с тремя милиционерами. Бакинская милиция, как и питерская, штуцеров восьмого калибра на вооружении не имела, обходясь все теми же пистолетами Макарова. С ними два сержанта и пошли в квартиру, где буйствовал разъяренный лев. Медлить и ждать хорошо оснащенной подмоги было некогда, судя по стонам и свирепому рыку, в квартире еще были живые, но счет шел на секунды.
И они вошли, эти парни (за это одно уже можно на грудь «За отвагу» вешать) и в два ствола быстро прикончили Кинга, тоже, если вдуматься, несчастную жертву дурных опытов. А заодно пристрелили и грозу пампасов, пуму, – чтобы под ногами не путалась. Вот вам и один шанс из миллиона, такие у нас стрелки и такие пистолеты, хватит о тупых ментах анекдоты рассказывать. Хорошо, что на сафари ездят рафинированные западные толстосумы, а не наши ребята из ленинградской или бакинской милиции. Иначе львы в Африке быстро бы закончились.
По поводу смерти Кинга II слезы жалости не текли ручьями, но публикаций, теперь уже осуждавших эксперимент Берберовых, было довольно много. Власть имущие тоже отреагировали адекватно – отобрали крупных хищников у еще нескольких семейств, устремившихся по пути Берберовых к деньгам и славе. На этом в Союзе опыты по разведению львов в домашних условиях прекратились. Впрочем, по сообщениям прессы, в новые времена у некоторых особо богатых россиян вновь стало модным завести дома кого-нибудь хищного и зубастого…
Кстати, известнейшая натуралистка Джой Адамсон, которую так любил цитировать Берберов-папа (у нас крутили два ее документальных фильма о прирученных царях зверей: «Рожденная свободной» и «Живущие свободными»), – Джой Адамсон погибла в одном из национальных парков Кении. Погибла в пасти считавшегося ручным льва…
Так что если даже средства и жилплощадь позволяют завести тигра или крокодила – не советую, граждане, не советую. Сожрут.
P.S. Дабы не пришло никому в голову, что я чрезмерно превозношу мужество русских и азербайджанцев в нечаянных столкновениях с крупными хищниками, одновременно попрекая иностранцев в изнеженности, приведу относительно недавний случай. Итак:
1993 год. Канада, провинция Британская Колумбия. Парочка студентов (ему – 26 лет, ей – 24 года) отправляется на пикничок. В национальный парк. Приезжают в специально отведенное место, ставят палатку, надувают лодку, костерок разводят – в тех национальных парках дров рубить ни-ни, сухие полешки в багажнике машины уложены…
А после ужина в палатке уединяются, надо полагать – отдохнуть. И тут к ним в палатку заявляется натуральный медведь. Животные в национальных парках, напрочь отвыкнув от людей с ружьем, вообще смелые, чтоб не сказать наглые, – запасшись терпением, вполне можно ранечко утром сфотографировать медведя, исследующего пищевые отбросы на окраине туристской стоянки. Но этот топтыгин побил все рекорды. Завалился в палатку и преспокойно начал жрать студента. Сначала в затылок и шею вцепился, потом, перекатив лапой – в лицо.
Так его подруга, Клаудиа Гаршхаммер, вместо того, чтобы благовоспитанно упасть в обморок, выскочила из палатки и схватилась за топорик (чепуховый, честно говоря, топорик – вбить колышки палатки да расколоть привезенные с собой сухие и абсолютно ровные полешки). И мирная до той поры канадская студентка этим почти игрушечным топориком нашинковала мишку так, что любо-дорого посмотреть. Завыл он дурным голосом и сбежал в лес, где в паре сотне метров и скончался от многочисленных рубленых ран. А был это хоть и не кадьякский медведь, который за полутонну легко зашкаливает, но тоже вполне приличная зверюшка – 190 кг живого веса.
Так ведь и это еще не все. Боевая девица, перебинтовав, как смогла, своего дружка, села в надувное их каноэ и погребла к ближайшему кордону – машину водить не умела, а рации или сотового у них не было. И за три часа догребла, не заблудившись и не опрокинувшись. Спасли студента, доставив вертолетом в госпиталь. Специалисты потом только руками разводили – на питание человечинкой переходят обычно звери старые, со стершимися клыками и к поимке более прыткой дичи не способные. Но порубанный топтыгин был во вполне приличной форме – не иначе как шарик за ролик заклинило.
Ну что тут скажешь? Это, господа, гены… Гены охотников, первопроходцев, трапперов и золотоискателей… Канада все же не тихая уютная Европа, наследственность у тамошних студенток та еще, не хуже чем у наших сибирячек. Не знаю, как сложилась потом судьба у Клаудии, но одно могу сказать точно: если возникнут проблемы с трудоустройством, пусть обращается в питерский или бакинский ОМОН – возьмут охотно…
Р.Р.S. А незадолго до парламентских выборов 1999 года газетчики сделали очередное удивительное открытие. Оказывается, первого Кинга пристрелил… Думаете кто? А вот кто: один из наших главных «медведей», – тогдашний лидер партии «Единство», милицейский генерал Гуров. Замочил, как говорится, в сортире. Прямо в лоб. Вишневой косточкой. Наш привет барону фон Мюнхгаузену…
Глава четвертая
Вспомнилась мне одна старая история…
История совершенно реальная, но при том – абсолютно фантастическая. Случается с делами минувших дней такое – разумом понимаешь: да, да, было, и документы в архивах остались, и свидетельства очевидцев, и статьи на пожелтевших, хрупких страницах старых газет… И все равно – фантастика. Не бывает.
Вот и эта история – самая настоящая НФ. Твердая. Твердокаменная, как большевик старой ленинской гвардии. Сравнение неслучайное – как раз с пламенной речи большевика-ленинца всё и началось.
Звали пламенного партийца Николаем Ивановичем Бухариным. Фигура широко известная и масштабная: член ЦК, человек из ближайшего окружения Ленина, главный редактор «Правды» – газеты номер один на шестой части суши. «Любимец партии», – так характеризовал его Владимир Ильич. «Бухарчик», – ласково вторил Иосиф Виссарионович.
При всей своей твердокаменности был Николай Иванович весьма увлекающимся человеком. С богатой фантазией. И порой его заносило далеко в сторону от генерального партийного курса. Кончилось это в конце концов плачевно… Но не будем забегать вперед – весной 1923 года любимец партии находился на вершине власти и в зените славы: портреты висели повсюду, школы, улицы и пароходы называли его именем, и даже, по слухам, собирались переименовать в честь Бухарина город Ростов – не тот, что на Дону, а тот, что Великий…
Свою знаменитую речь Бухарин произнес на всесоюзном расширенном совещании партийного актива. Выступали и другие вожди, но те больше про мировую революцию: глава Коминтерна Зиновьев доложил про революционную ситуацию в Англии, нарком Троцкий вновь поклялся омыть копыта красных коней в водах Атлантики… А Бухарчик о нашем, о родном: о промышленности и сельском хозяйстве.
Помните, у Ильфа и Петрова: «Стальной конь придет на смену крестьянской лошадке!» – оттуда, из той речи, долго гуляла по стране крылатая фраза, в тридцатые став анонимной – поминать вслух имя ее автора стало небезопасно. Очень увлекла в то время Николая Ивановича проблема тракторостроения… И в ударе явно был он в тот вечер. Перспективы нарисовал фантастичнейшие: сто тысяч железных коней пашут бескрайние поля (ну и боронят, сеют, жнут, разумеется, – при помощи соответствующего навесного и прицепного оборудования). А трудовое крестьянство, освободившись от изнуряющего труда, обогащается и материально, и духовно, – знаниями, культурой, передовыми идеями марксизма, – и становится вровень с самым развитым классом, с пролетариями. Идиллия, одним словом. Четвертый сон Веры Павловны.
Не знаю уж, присутствовал ли первый секретарь Кичкасского уездкома ВКП(б) Титов на расширенном совещании – как раз таких и собирали, районного уровня партбоссов, но всех, естественно, в один зал вместить не смогли. Может, и не присутствовал, а прочел бухаринскую речь в «Правде». Но, так или иначе, с ней ознакомился. И воспринял фантазии любимца партии как руководство к действиям. Немедленным и активным.
Последствия оказались самые фантастические…
А теперь отвлечемся на время от больших и малых партийцев. Поговорим о ней, о любимой нашей фантастике.
Недаром говорится, что хорошая литература – всегда о людях. Фантастика не исключение, даже самая ортодоксально-научная. О людях – не о технике, раздвигающей горизонты до галактических пределов. Причина проста: в основе любого сюжета лежит конфликт (неважно, внешний или внутренний, имеющий место лишь в душе персонажа). А из столкновения научных и технических идей много сюжетов не начерпаешь. Например: Жюль Верн, патриарх НФ, выжал-таки один роман – «Робур-Завоеватель» – из многолетней распри сторонников двух технических концепций, двух подходов к завоеванию воздушного океана: на аппаратах легче или тяжелее воздуха надлежит это делать? Один роман. На большее плодотворной идеи не хватило… Для сравнения: сюжеты скольких книг основаны на конфликте поколений? Или на конфликте мужчины и женщины?
Однако в правилах случаются исключения – некий технический конфликт служил и исправно служит писателям-фантастам, и даже два направления в фантастике произрастают из него… Ну, может и не конфликт, но весьма серьезное противоречие.
Вот, для примера, сюжет одного из них, не самого еще худшего, называвшегося «Пусть он останется с нами!» Значит, так: феодальный князек сопредельной южной страны устраивает в своих владениях львиное сафари с приглашением всяких империалистических боссов; поскольку львы в тех местах истреблены давно и безвозвратно – привозит прикупленных по циркам и зверинцам; один молодчина-лев ускользает от бессердечных охотников, пересекает госграницу СССР и, поскольку ручной, подается к людям; встречается с небольшой компанией детей и подростков, которые тут же проникаются к нему великой любовью и дружбой; взрослые, озабоченные появлением опасного, по их мнению, хищника, прибегают к помощи милиции и даже армии для его уничтожения; но дети, узнавшие, какой это добрейшей души зверь, успешно спасают и прячут безобидного льва от собственных родителей и т.д. и т.п. – на полтора часа размазанных идиллических соплей и сублимированной зоофилии. Даже юным зрителям (к каковой категории в те далекие годы принадлежал и я) такие слезоточивые поделки не слишком нравились…
Но порой работали с Кингом Берберовых и известные режиссеры первого ряда. Апофеозом стали «Итальянцы в России» Эльдара Рязанова – проект для 70-х годов грандиозный. Советско-итальянский фильм (не так уж и много снимали мы тогда совместно с Италией); в ролях хоть и не Челентано с Мастрояни, но все-таки итальянцы, и в компании с ними наши широко известные артисты; редкие по тем временам спец-эффекты: авиалайнер садится на шоссе (настоящий, не макет на игрушечную дорогу в павильоне), взрываются дома и бензоколонки, ванны с обнаженными женщинами вылетают из окон… Ну как тут могли обойтись без Кинга, мохнатой нашей кинозвезды? Пригласили Берберовых.
Съемки, проходившие в Ленинграде, уже практически закончились. Лев полностью оправдал возлагавшиеся на него надежды, кто видел фильм – согласится, что сцены со ним весьма удачные. И тут случилось то, о чем давно предупреждали сторонники раздельного существования людей и крупных хищников: шарик у Кинга заскочил за ролик.
Случилось это на излете белой питерской ночи или самым ранним утром, летом в Ленинграде они не слишком различаются. Время безлюдное, и Кинга выпустили погулять не то в садик, не то в скверик возле небольшого особняка, в котором квартировало семейство. Вокруг, разумеется, высокая чугунная ограда и ворота на висячем замке. Гуляет лев, дышит свежим воздухом, накопившиеся за ночь потребности справляет на горе местному дворнику… А снаружи ограды десяток-другой зевак столпился, из окрестных жителей, привыкли наблюдать за этим моционом, некоторые, хоть совсем ранний час, еще и знакомых на бесплатное зрелище привели…
И вдруг в щель под упомянутыми воротами протискивается молодой фокстерьер и радостно несется по скверику, льва абсолютно не замечая. А тут и хозяин переулком подходит, поводком помахивает – молодой парень, студент Лестгафта, полтора месяца был на сборах, ни о каком поселившемся по соседству льве ни сном, ни духом…
А в скверике тем временем фокстерьер наталкивается на льва, а лев, соответственно, – на фокстерьера. О дальнейшем мнения свидетелей кардинально разошлись. Одни утверждали, что директор картины был отчаянный скупердяй, и оголодавший на скудной диете Кинг решил дополнить рацион свежей собачатинкой. Другие клялись и божились, что лев просто беззлобно играл с собачонкой – давал отбежать немного, настигал одним широким прыжком и валил на землю ударом громадной лапы. Легонько валил, играючи… Может быть, правы и те и другие: кошка тоже, прежде чем мышь сожрать, примерно так забавляется.
В студенческой среде Питера питомцы института физкультуры им. Лестгафта всегда считались примером того, как физическое развитие идет в ущерб умственному. А у этого вообще от нереальности наблюдаемого зрелища соображалку заклинило. Действовать стал чисто на мышечных рефлексах – разбежался, подпрыгнул, ухватился за верх ограды, подтянулся, перевалился и спрыгнул вниз, в скверик.
Зеваки взвыли в предвкушении чего-то страшного, но вместе с тем и жутко захватывающего. Не каждый день такое увидишь, будет что рассказывать до самой старости. Зла студенту, с одной стороны, никто не желал, но если бы в тот момент Кинг развернулся и мирно удалился, зрителей бы это глубоко разочаровало…
Громкие эмоции немногочисленной толпы отвлекли внимание царя зверей и парень, подхватив своего пса, со свистом запулил им за пределы садика; а потом попробовал повторить свой трюк с перепрыгиванием ограды. Не получилось – кровно обиженный утратой живой игрушки Кинг сшиб его в полете одним ударом громадной лапы.
Студент отлетел, как волейбольный мячик после резаного удара. И тут же кровь показалась из разбитого носа и ран, оставленных на плече когтями. А в хищниках, давно известно, запах свежей крови возбуждает самые свирепые инстинкты, будь они, хищники, хоть трижды ручные. Укротительницы, к примеру, в критические свои дни и близко к клеткам не подходят. Да тут еще зрители снова заорали в полный голос, дополнительно нервируя зверя. И он набросился на студента.
Но кровожадные инстинкты это одно, а задрать и сожрать жертву – совсем другое, тут навыки и умения нужны, каких у льва, потреблявшего всю жизнь мясо лишь в рубленном виде, просто не оказалось. Он бы, конечно, быстро разобрался и освоился, но не успел, – к скверику подбежал постовой милиционер, привлеченный звуковым сопровождением этой корриды.
Вот вам ситуация: в десяти метрах от стража порядка здоровенный лев явно собирается добить лежащего на траве окровавленного человека, а единственное оружие, которым можно этому воспрепятствовать, – табельный Макаров на боку у постового. И выглядит этот пистолет по сравнению с громадной зверюгой не более грозным, чем детский пистонный пугач.
Здесь любой из знаменитых и прославленных африканских охотников на львов точно спасовал бы. Они, знаменитые, на львов ходили обычно со штуцером десятого калибра, а еще лучше – восьмого. Так пуля охотничьего восьмого калибра, попав спереди в грудь слону, опрокидывает его, знаете ли, назад, на спину. А тут пистолет Макарова, смешно даже…
Но милиционер на сафари не бывал и про все эти тонкости не ведал. Он просто быстро вытащил свою пушку, прицелился и выстрелил. Так что вы думаете? Если вы считаете, что разъяренный этой дилетантской выходкой лев перескочил ограду и показал всем присутствующим кузькину мать и прочих кузькиных родственников, так вы не угадали. Кинг свалился, завыл, задергал лапами и затих спустя пару минут. Умерла зверюшка, причем с первого выстрела.
Тут из особнячка выскочили Берберовы в халатах и шленанцах и начался скандал на фоне истерики…
* * *
А теперь пора вернуться к нашим баранам. В смысле, к Полевому с Веллером. Тем более, что летчик-герой Маресьев (прототип Мересьева) не так давно умер. И постоять за честь свою и русского оружия не может.
Ловите перчатку, господин Веллер!
Пора спросить Вас, Михаил свет Иосифович: а почему, собственно, милиционер мог застрелить льва из ПМ (пистолета Макарова), а летчик медведя из ТТ (пистолета Токарева) не мог? Может быть, в школах милиции изучают, в отличии от летных училищ, анатомию крупных хищников и методику их отстрела?
Так ведь нет, не изучают. Или, может быть, у пистолета ПМ характеристики на порядок выше, чем у ТТ? И опять нет. Калибр у ПМ конечно, немного побольше (9 мм против 7.62) – соответственно и масса пули, но зато у Токарева:
1. Длиннее ствол, т. е. лучше дальнобойность, точность стрельбы, и, что в нашем случае важнее, выше начальная скорость пули.
2. Больше масса порохового заряда – длинная и широкая гильза сужается к пуле бутылкообразным горлышком.
Результат: меньшая по массе пуля ТТ имеет за счет большей скорости практически ту же кинетическую энергию, что и более тяжелая из пистолета Макарова. А пробивная способность, когда надо пробить толстую защиту из мышц и костей, у пистолета Токарева выше. Должен, должен был это знать Веллер, всегда бравирующий своим коротким знакомством с холодным и огнестрельным оружием.
Ну, можно еще конечно допустить, что медведи гораздо более живучие звери, чем львы, и что пистолетные пули гораздо менее вредят медвежьему здоровью. Предлагаю методику проверки: выдать Михаилу Иосифовичу его любимый «Вальтер ПП» с двумя патронами, а напротив поставить льва и медведя – пускай стреляет. А какой из хищников г-на Веллера сожрет, тот, значит, и живучее…
Но больно уж это антигуманный эксперимент – зверей жалко. А если пользоваться заочным сравнением, то из чего стреляют в Африке львов – я уже рассказывал. На Руси же вплоть до начала ХХ века на медведя ходили с дедовской рогатиной – ратовище да стальное перо – и ничего, заваливали. В наше время косолапых стреляют из карабинов калибра того же, что и у ТТ – 7.62 мм. И тоже вполне успешно. Больше того, в старые советские времена, до запрещения тройников, охотились из мелкокалиберного (5.6 мм) третьего нарезного ствола – был тогда такой специальный патрон охотничий, гильза от трехлинейки, а пуля от мелкашки.
А в наши дни встречал я людей, которые в тайге лосей и медведей стреляют из обыкновенных мелкашек ТОЗ – крупнокалиберные патроны дороги, да и тяжелы, когда весь запас на сезон не вертолетом, а на себе доставляешь. Правда, на крупного зверя мягкую свинцовую пульку из крошечного патрона выбрасывают, заменяя более длинной самодельной, из жесткого оловянного сплава; и порох в гильзу засыпают другой, очень мощный, от строительных патронов. Что медведя [7], что лося такой боеприпас прошивает навылет.
Так что зря Веллер к Полевому с этим медведем прицепился, абсолютно зря. Да и вообще, в первую очередь такую претензию надо было предъявлять не Полевому, но Александру Сергеевичу Пушкину. Помните, в «Дубровском» помещик-самодур шутки ради запирает приезжего француза (на самом деле переодетого благородного разбойника) в комнате с медведем? Зверь вроде ручной, но лже-француз этого не знает, вынимает из кармана пистолет, вставляет его медведю в ухо (!) и наповал убивает топтыгина.
Любой желающий может сходить в музей и ознакомиться с карманными пистолетами пушкинского времени. По огневой мощи эти конструкции примерно равны поджигалкам-самопалам, которые мастерят порой хулиганистые подростки (заплющенная с одного конца трубка прикручивается к выстроганной из кривой деревяшки рукояти). Не знаю, можно ли убить медведя из такого орудия через ушное отверстие, но что мишка, хоть и ручной, дотерпит до конца процедуру запихивания дула в ухо – это, знаете, крайне сомнительно.
Неугомонный Михаил Иосифович может еще возразить примерно так: тот выстрел в Кинга есть редчайший счастливый случай, один шанс из миллиона. На войне тоже иногда самолеты из винтовок сбивали, а пару раз – якобы даже и из пистолетов.
Согласен, бывают на войне и на охоте неправдоподобно удачные выстрелы, кто бы спорил. Но чтоб не уходить в дебри соотношения случайностей и закономерностей, просто расскажу продолжение истории Берберовых.
* * *
Скандал получился грандиозный. Берберовы дружным квартетом обвиняли руководство ЛенГУВД, командование полка ППС и лично постового – Соколиного Глаза в злодейском уничтожении своего любимца. В наше время еще бы и по судам затаскали, требуя многомиллионного возмещения ущерба. В семидесятые годы, конечно, с милицией не особо посудишься, но хай все равно поднялся несусветный – на подмогу осиротевшему семейству ринулись журналисты самых разных изданий, только наиболее ленивые из пишущих на зоологические темы под рубрикой «Живой уголок» или «Окно в природу» не попинали милицию и не пролили слезу над трагически оборвавшейся дружбой людей и льва. Покушение Кинга на злосчастного собаковладельца представлялось защитниками фауны как невинная шалость, – ну сбил с ног, ну поцарапал, но не сожрал ведь, зачем стрелять так уж сразу? Слабый писк в защиту милиционера, который издавал с больничной койки потерпевший студент, никто и не расслышал за этим природолюбивым воем.
Взбудораженная слезогонными публикациями публика заваливала Берберовых сочувствующими письмами и телеграммами, а также требовала сурово наказать постового-звероубийцу. И власть (редкий случай!) пошла на поводу у общественного мнения. Меткого стрелка, поначалу отмеченного в приказе и премированного за мужество, проявленное при предотвращении несчастного случая, уволили из рядов милиции. За то, что открыл огонь на поражение без предупредительного выстрела в воздух. Впрочем, безработным он долго не проходил, поскольку тут же угодил под крыло родственной конторы, занимающейся охраной руководителей партии и правительства. Особенно часто привлекали бывшего постового к обеспечению безопасности высоконачальственных охот, проходивших в различных заповедниках, закрытых от прочей публики. Лев не лев, а мало ли что хищное из кустов выскочит – а тут вот у нас профессионал наготове.
Насмотревшись на барские охотничьи игрища, специалист по львам и сам проникся этой страстью. И после выхода в отставку немало времени проводил в походах за пернатой и копытной дичью. Часто, обмывая очередную добычу, рассказывал коллегам-охотникам, как завалил когда-то льва одним выстрелом из Макарова. История эта к тому времени подзабылась: коллеги, понятно, не верили, смеялись и всячески обзывали рассказчика, слишком уж резко ломающего каноны традиционных охотничьих баек. А он невозмутимо гнул свое, настаивая, что все – чистая правда. Часто дело заканчивалось заключением пари, порой довольно крупного. Тогда на стол ложилась аккуратно заклеенная в целлофан выписка из приказа, благодарящего за меткую стрельбу по крупным хищникам, заключение вскрывавшего Кинга ветеринара и три фотографии, сделанные экспертами на месте происшествия. Проигравшие изумленно расплачивались… Ну и что, каждый стрижет дивиденды с былых заслуг, как умеет…
* * *
А всенародный плач по убиенному кормильцу семьи Берберовых закончился вот чем: Ленинградский зоопарк подарил им маленького львенка – растите и продолжайте свою благородную деятельность. Львенок, получивший имя Кинг II, помаленьку вырос и семейное предприятие вновь свернуло на наезженную колею. Но любой бизнес или развивается, или умирает. И Берберовы расширили дело, прикупив по случаю детеныша пумы – тоже кошечки весьма немелкой и опасной.
Прошло еще несколько лет и с Кингом II случилась та же беда, что и с его предшественником, – крыша у него маленько съехала, выпустив наружу вроде как подавленные хищные наклонности. Произошло это так:
У пумы впервые началась течка. Льва, девственника поневоле, сей факт возбудил страшно. Но пума отнеслась к идее межвидового скрещивания резко отрицательно и отвергнутый косматый ухажер, раздраженный донельзя, столкнулся в коридоре квартиры с Берберовым-сыном и оттолкнул его лапой в сторону. Зацепил когтями – пошла кровь. А как реагируют на нее львы, надеюсь, вы еще помните. Чтоб не смаковать кровавые подробности, скажу сразу: Кинг II насмерть задрал парня и серьезно покалечил мамашу. Дочке повезло, ее в тот момент не было дома. Еще больше повезло Берберову-папе – он просто умер за год до этого, так и не узнав, как трагически закончился затеянный им эксперимент…
А к дому Берберовых подъехала вызванная соседями милиция – ПМГ с тремя милиционерами. Бакинская милиция, как и питерская, штуцеров восьмого калибра на вооружении не имела, обходясь все теми же пистолетами Макарова. С ними два сержанта и пошли в квартиру, где буйствовал разъяренный лев. Медлить и ждать хорошо оснащенной подмоги было некогда, судя по стонам и свирепому рыку, в квартире еще были живые, но счет шел на секунды.
И они вошли, эти парни (за это одно уже можно на грудь «За отвагу» вешать) и в два ствола быстро прикончили Кинга, тоже, если вдуматься, несчастную жертву дурных опытов. А заодно пристрелили и грозу пампасов, пуму, – чтобы под ногами не путалась. Вот вам и один шанс из миллиона, такие у нас стрелки и такие пистолеты, хватит о тупых ментах анекдоты рассказывать. Хорошо, что на сафари ездят рафинированные западные толстосумы, а не наши ребята из ленинградской или бакинской милиции. Иначе львы в Африке быстро бы закончились.
По поводу смерти Кинга II слезы жалости не текли ручьями, но публикаций, теперь уже осуждавших эксперимент Берберовых, было довольно много. Власть имущие тоже отреагировали адекватно – отобрали крупных хищников у еще нескольких семейств, устремившихся по пути Берберовых к деньгам и славе. На этом в Союзе опыты по разведению львов в домашних условиях прекратились. Впрочем, по сообщениям прессы, в новые времена у некоторых особо богатых россиян вновь стало модным завести дома кого-нибудь хищного и зубастого…
Кстати, известнейшая натуралистка Джой Адамсон, которую так любил цитировать Берберов-папа (у нас крутили два ее документальных фильма о прирученных царях зверей: «Рожденная свободной» и «Живущие свободными»), – Джой Адамсон погибла в одном из национальных парков Кении. Погибла в пасти считавшегося ручным льва…
Так что если даже средства и жилплощадь позволяют завести тигра или крокодила – не советую, граждане, не советую. Сожрут.
P.S. Дабы не пришло никому в голову, что я чрезмерно превозношу мужество русских и азербайджанцев в нечаянных столкновениях с крупными хищниками, одновременно попрекая иностранцев в изнеженности, приведу относительно недавний случай. Итак:
1993 год. Канада, провинция Британская Колумбия. Парочка студентов (ему – 26 лет, ей – 24 года) отправляется на пикничок. В национальный парк. Приезжают в специально отведенное место, ставят палатку, надувают лодку, костерок разводят – в тех национальных парках дров рубить ни-ни, сухие полешки в багажнике машины уложены…
А после ужина в палатке уединяются, надо полагать – отдохнуть. И тут к ним в палатку заявляется натуральный медведь. Животные в национальных парках, напрочь отвыкнув от людей с ружьем, вообще смелые, чтоб не сказать наглые, – запасшись терпением, вполне можно ранечко утром сфотографировать медведя, исследующего пищевые отбросы на окраине туристской стоянки. Но этот топтыгин побил все рекорды. Завалился в палатку и преспокойно начал жрать студента. Сначала в затылок и шею вцепился, потом, перекатив лапой – в лицо.
Так его подруга, Клаудиа Гаршхаммер, вместо того, чтобы благовоспитанно упасть в обморок, выскочила из палатки и схватилась за топорик (чепуховый, честно говоря, топорик – вбить колышки палатки да расколоть привезенные с собой сухие и абсолютно ровные полешки). И мирная до той поры канадская студентка этим почти игрушечным топориком нашинковала мишку так, что любо-дорого посмотреть. Завыл он дурным голосом и сбежал в лес, где в паре сотне метров и скончался от многочисленных рубленых ран. А был это хоть и не кадьякский медведь, который за полутонну легко зашкаливает, но тоже вполне приличная зверюшка – 190 кг живого веса.
Так ведь и это еще не все. Боевая девица, перебинтовав, как смогла, своего дружка, села в надувное их каноэ и погребла к ближайшему кордону – машину водить не умела, а рации или сотового у них не было. И за три часа догребла, не заблудившись и не опрокинувшись. Спасли студента, доставив вертолетом в госпиталь. Специалисты потом только руками разводили – на питание человечинкой переходят обычно звери старые, со стершимися клыками и к поимке более прыткой дичи не способные. Но порубанный топтыгин был во вполне приличной форме – не иначе как шарик за ролик заклинило.
Ну что тут скажешь? Это, господа, гены… Гены охотников, первопроходцев, трапперов и золотоискателей… Канада все же не тихая уютная Европа, наследственность у тамошних студенток та еще, не хуже чем у наших сибирячек. Не знаю, как сложилась потом судьба у Клаудии, но одно могу сказать точно: если возникнут проблемы с трудоустройством, пусть обращается в питерский или бакинский ОМОН – возьмут охотно…
Р.Р.S. А незадолго до парламентских выборов 1999 года газетчики сделали очередное удивительное открытие. Оказывается, первого Кинга пристрелил… Думаете кто? А вот кто: один из наших главных «медведей», – тогдашний лидер партии «Единство», милицейский генерал Гуров. Замочил, как говорится, в сортире. Прямо в лоб. Вишневой косточкой. Наш привет барону фон Мюнхгаузену…
Глава четвертая
КРАСНЫЙ ПЛАНЕТОЛЕТ «НАРКОМВОЕНМОР ТОВАРИЩ ТРОЦКИЙ»
В России истина почти всегда имеет характер фантастический…
Ф. М. Достоевский
Вспомнилась мне одна старая история…
История совершенно реальная, но при том – абсолютно фантастическая. Случается с делами минувших дней такое – разумом понимаешь: да, да, было, и документы в архивах остались, и свидетельства очевидцев, и статьи на пожелтевших, хрупких страницах старых газет… И все равно – фантастика. Не бывает.
Вот и эта история – самая настоящая НФ. Твердая. Твердокаменная, как большевик старой ленинской гвардии. Сравнение неслучайное – как раз с пламенной речи большевика-ленинца всё и началось.
* * *
Звали пламенного партийца Николаем Ивановичем Бухариным. Фигура широко известная и масштабная: член ЦК, человек из ближайшего окружения Ленина, главный редактор «Правды» – газеты номер один на шестой части суши. «Любимец партии», – так характеризовал его Владимир Ильич. «Бухарчик», – ласково вторил Иосиф Виссарионович.
При всей своей твердокаменности был Николай Иванович весьма увлекающимся человеком. С богатой фантазией. И порой его заносило далеко в сторону от генерального партийного курса. Кончилось это в конце концов плачевно… Но не будем забегать вперед – весной 1923 года любимец партии находился на вершине власти и в зените славы: портреты висели повсюду, школы, улицы и пароходы называли его именем, и даже, по слухам, собирались переименовать в честь Бухарина город Ростов – не тот, что на Дону, а тот, что Великий…
Свою знаменитую речь Бухарин произнес на всесоюзном расширенном совещании партийного актива. Выступали и другие вожди, но те больше про мировую революцию: глава Коминтерна Зиновьев доложил про революционную ситуацию в Англии, нарком Троцкий вновь поклялся омыть копыта красных коней в водах Атлантики… А Бухарчик о нашем, о родном: о промышленности и сельском хозяйстве.
Помните, у Ильфа и Петрова: «Стальной конь придет на смену крестьянской лошадке!» – оттуда, из той речи, долго гуляла по стране крылатая фраза, в тридцатые став анонимной – поминать вслух имя ее автора стало небезопасно. Очень увлекла в то время Николая Ивановича проблема тракторостроения… И в ударе явно был он в тот вечер. Перспективы нарисовал фантастичнейшие: сто тысяч железных коней пашут бескрайние поля (ну и боронят, сеют, жнут, разумеется, – при помощи соответствующего навесного и прицепного оборудования). А трудовое крестьянство, освободившись от изнуряющего труда, обогащается и материально, и духовно, – знаниями, культурой, передовыми идеями марксизма, – и становится вровень с самым развитым классом, с пролетариями. Идиллия, одним словом. Четвертый сон Веры Павловны.
Не знаю уж, присутствовал ли первый секретарь Кичкасского уездкома ВКП(б) Титов на расширенном совещании – как раз таких и собирали, районного уровня партбоссов, но всех, естественно, в один зал вместить не смогли. Может, и не присутствовал, а прочел бухаринскую речь в «Правде». Но, так или иначе, с ней ознакомился. И воспринял фантазии любимца партии как руководство к действиям. Немедленным и активным.
Последствия оказались самые фантастические…
* * *
А теперь отвлечемся на время от больших и малых партийцев. Поговорим о ней, о любимой нашей фантастике.
Недаром говорится, что хорошая литература – всегда о людях. Фантастика не исключение, даже самая ортодоксально-научная. О людях – не о технике, раздвигающей горизонты до галактических пределов. Причина проста: в основе любого сюжета лежит конфликт (неважно, внешний или внутренний, имеющий место лишь в душе персонажа). А из столкновения научных и технических идей много сюжетов не начерпаешь. Например: Жюль Верн, патриарх НФ, выжал-таки один роман – «Робур-Завоеватель» – из многолетней распри сторонников двух технических концепций, двух подходов к завоеванию воздушного океана: на аппаратах легче или тяжелее воздуха надлежит это делать? Один роман. На большее плодотворной идеи не хватило… Для сравнения: сюжеты скольких книг основаны на конфликте поколений? Или на конфликте мужчины и женщины?
Однако в правилах случаются исключения – некий технический конфликт служил и исправно служит писателям-фантастам, и даже два направления в фантастике произрастают из него… Ну, может и не конфликт, но весьма серьезное противоречие.