Страница:
что Арда кажется мне огромным помещением для многих существ,
которые могли бы насладиться в ней жизнью. Тем более, что
большей частью она еще не заселена и безгласна. В своем
нетерпении я был безрассуден, но все же стремление к
творчеству, скрытое у меня в сердце, заложено при моем
сотворении самим тобой. Неразумный ребенок, что превращает в
игру замыслы отца, может делать это без злого умысла, а только
потому, что он сын своего отца. Но что мне сделать теперь,
чтобы ты окончательно не рассердился на меня?
Как сын своего отца, я предлагаю тебе эти существа, творения
рук, созданных самим тобой. Делай с ними, что пожелаешь. Но не
должен ли я уничтожить свою несовершенную работу?"
И Ауле поднял свой огромный молот, чтобы поразить гномов, и
заплакал. Но, тронутый его покорностью, Илюватар почувствовал
сострадание к Ауле и к его желанию, а гномы в ужасе отшатнулись
от молота, склонили головы и молили о милосердии. И тогда
Илюватар сказал Ауле: "Я принял твое творение, каким ты создал
его. Разве ты не видишь, что эти существа имеют теперь
собственную жизнь и говорят собственными голосами! А ведь они
не уклонились от удара, не оспаривали принятого тобой решения".
И Ауле, обрадовавшись, отбросил свой молот и возблагодарил
Илюватара, сказав: "Пусть Эру благославит мою работу и исправит
ее!"
Но Илюватар заговорил снова: "Как я дал бытие замыслам Аинур
при сотворении мира, так теперь я осуществлю твое желание и дам
им жизнь, но ни в чем другом я не буду исправлять дело твоих
рук. И какими ты создал их, такими они и останутся. Но я не
допущу, чтобы эти существа появились раньше Перворожденных
моего замысла. Ни того, чтобы твое творение было вознаграждено.
Они будут спать во мраке под камнем и не появятся, пока не
пробудятся на Земле Перворожденные. И пока не настанет этот
час, ты и твои создания будете ждать, хотя бы и долго. Но когда
придет время, они проснутся и станут для тебя, как дети твои, и
часты будут столкновения между твоими и моими созданиями,
детьми, которых я усыновил, и детьми, избранными мною".
И тогда Ауле взял семерых отцов-гномов и уложил их отдыхать
в укромное место, а сам вернулся в Валинор и ждал, пока
тянулись долгие годы.
Так как гномам предстояло появиться в дни могущества
Мелькора, Ауле создал их сильными и выносливыми, и потому они
тверды, как камень, упрямы, крепки в дружбе и вражде и более
стойко переносят тяготы изнурительного труда, голод и телесные
раны, чем все прочие, обладающие речью народы. И гномы живут
долго, намного дольше, чем дано жить людям - но не вечно.
В былые времена Эльфы Среднеземелья считали, что умершие
гномы обращаются в землю и камень, из которых они созданы, но
сами гномы в это не верят. Они говорят, что Ауле-творец, кого
они называют Махал, заботится о них и собирает их в Мандосе в
отдельных залах, что, когда настанет конец Мира, он даст им
благословение и поместит среди детей. И тогда их делом будет
служба Ауле и помощь ему в перестройке Арда после Последней
Битвы. И еще они говорят, что семь отцовгномов снова и снова
воскреснут в их племени и опять будут носить свои древние
имена. Из них в последующие эпохи наиболее известным стал
Дарин, родоначальник самого дружественного Эльфам племени, чье
местожительство было в Хазад-Думе.
Когда Ауле трудился над созданием гномов, он держал это в
тайне от остальных Валар, но в конце концов открыл свой замысел
Яванне и поведал ей все о том, что произошло. И тогда Яванна
сказала ему:
- Эру милосерден. Я вижу, что сердце твое радуется, ибо ты
получил не только прощение, но и подарок. Однако, поскольку ты
скрывал свой замысел от меня вплоть до его завершения, твои
дети будут мало любить то, что люблю я. Больше всего им будут
нравиться вещи, созданные их собственными руками - так же, как
их отцу. Они будут рыться в земле, а то, что растет и живет в
ней, не привлечет их внимания. Многие деревья почувствуют
безжалостные удары железа гномов.
Но Ауле возразил:
- Это же будет истинно и в отношении Детей Илюватара, потому
что им предстоит питаться и строить. И хотя то, что ты создала
в своем королевстве, имеет ценность само по себе и имело бы ее,
если бы даже Дети не появились, все же Эру даст им господство
над твоими творениями, и они будут пользоваться всем, что
найдут в Арда, правда, как замыслил Эру, с почтением к тебе и с
благодарностью.
- Если только Мелькор не омрачит их сердце, - сказала
Яванна.
И она не успокоилась и опечалилась сердцем, опасаясь того,
что может произойти в Среднеземелье в будущем. Потому она
предстала перед Манве и спросила:
- Король Арда, правда ли, что, как мне говорил Ауле, когда
придут Дети, они получат господство над всеми плодами моих
трудов и будут делать с ними все, что пожелают?
- Это так, - сказал Манве. - Но почему ты спрашиваешь? Разве
тебе не достаточно слов Ауле?
Тогда Яванна умолкла и собралась с мыслями. И она ответила:
- Потому что сердце мое тревожится, когда я думаю о грядущих
днях. Все мои труды дороги мне. Разве мало того, что Мелькор
столько испортил? Неужели ничего из придуманного мною не будет
свободно от владычества других?
- Если бы была возможность, что бы ты сберегла? - спросил
Манве. - Чем ты дорожишь из всего твоего королевства?
- Все имеет свою цену, - сказала Яванна, - и от каждого
зависит цена другого. Но Келвар могут убежать или постоять за
себя, а Ольвар - растения не могут. И среди них всех дороже для
меня деревья. Они долго растут, а срубить их можно быстро. И
если они не платят дань плодами своих ветвей, мало кто жалеет
об их исчезновении. Так вижу я в своих мыслях. О, если бы эти
деревья могли говорить от имени всего, что имеет корни, и
наказывать тех, кто причинил им зло!
- Какая странная речь! - сказал Манве.
- И все же она была в Песне, - ответила Яванна, - потому
что, пока ты витал в небесах и вместе с Ульмо создавал облака и
проливал из них дождь, я поднимала вверх ветви огромных
деревьев, чтобы принять этот дождь, и пела Илюватару среди
ветра и дождя.
Тогда Манве умолк, а мысль Яванны, что она вложила в его
сердце, стала расти и раскрываться, и Илюватар увидел это. И
вот Манве показалось, что Песня снова зазвучала вокруг него, и
теперь он услышал в ней то, на что раньше не обратил внимания.
И наконец, вновь появилось видение, но теперь оно не было
далеким, потому что Манве сам находился внутри него. И еще он
увидел, что все поддерживала рука Илюватара. И рука прошла
внутрь видения, и из нее появилось много чудес, что доселе было
скрыто от Манве в сердцах Аинур.
И тут Манве очнулся и спустился к Яванне на Эзеллохар и сел
рядом с ней под Двумя деревьями. И Манве сказал:
- О, Коментари! Вот слова Эру: "Или кто-нибудь из Валар
полагает, что я не слышал всей Песни, не различил малейших
звуков самого слабого голоса? Знай: когда проснутся Дети, тогда
вновь пробудится мысль Яванны и призовет издалека Духов, и они
будут бродить среди Келвар и Ольвар, а некоторые поселятся там
и будут внушать к себе благоговение и страх перед их
справедливым гневом. Но только на первое время: пока
Перворожденные в расцвете сил, а Второрожденные юны". Так
сказал Эру. И разве ты, Коментари, не вспомнишь теперь, что
твоя песнь не всегда звучала в одиночестве. Вспомни, твоя мысль
встречалась с моей, и мы с тобой обретали крылья, подобно
огромным птицам, что парят над облаками. И этому предстоит
осуществиться по воле Илюватара еще до того, как проснутся Дети
- на крыльях, подобно ветру, появятся Орлы Повелителей Запада.
И тогда Яванна возрадовалась, и, встав, подняла руки к
небесам и воскликнула:
- Высоко поднимутся деревья Коментари, чтобы орлы короля
смогли поселиться там!
Но Манве тоже поднялся и, казалось, стал таким высоким, что
голос его доносился вниз, к Яванне, как будто из обители
ветров.
- Нет! - сказал он. - Только высоты Ауле окажутся достаточно
высокими для Орлов. В горах поселятся они и будут слушать
голоса тех, кто взывает к ним. В лесах же появятся пастухи
деревьев.
Затем Яванна рассталась с Манве и возвратилась к Ауле. Он
трудился в своей кузнице - выливал в форму расплавленный
металл.
- Эру щедр, - сказала Яванна. - Пусть теперь твои дети
остерегутся, потому, что некая сила будет бродить в лесах, и
гнев ее проснется, если лесам будет грозить опасность.
- И все же мои дети будут нуждаться в дереве, - сказал Ауле
и вернулся к своей работе.
Много времени жили Валар в блаженстве за горами Амана,
озаряемые светом деревьев. Но все Среднеземелье лежало в
сумерках под звездами. Пока сияли светильники, продолжался
расцвет всего живущего, но все замерло, когда снова воцарился
мрак. Однако, уже существовали древнейшие формы жизни: в морях
большие водные растения, на суше - огромные деревья, а в
долинах среди одетых ночным мраком холмов жили таинственные
существа, древние и могущественные.
Исключая Яванну и Ороме, Валар редко бывали в тех землях и
лесах. Яванна же бродила там, опечаленная, потому что рост
всего живого прекратился вместе с концом Весны Арда. И Яванна
погрузила в сон многие существа, появившиеся на свет Весной,
дабы они не старели, а дождались времени своего пробуждения,
которое еще должно было прийти.
А на севере Мелькор укреплял свое могущество и бодрствовал,
наблюдая и готовясь, а злые существа, совращенные им, бродили
повсюду, и во мраке дремлющих лесов часто появлялись чудовища и
страшные призраки. И Мелькор собрал возле себя в Утумис своих
демонов, тех духов, что первыми присягнули ему в верности в дни
его великолепия и стали больше других схожи с ним в его
падении. Сердца их пылали огнем, но мрак был их облачением и
ужас предшествовал им, и огненные бичи служили им оружием. В
позднейшие дни Среднеземелья их называли Бальрогами.
И в это мрачное время Мелькор создал много других различных
чудовищ, долго беспокоивших Мир, и власть его распространялась
теперь и на юг Среднеземелья.
И Мелькор построил также крепость и арсенал недалеко от
северно-западных берегов моря, дабы обезопасить себя от
возможного нападения из Амана. Этой крепостью командовал
Саурон, военачальник Мелькора, а называлась она Ангбанд.
Случилось так, что Валар собрали совет, потому что их начали
беспокоить вести, которые Яванна и Ороме приносили из внешних
земель. И Яванна выступила перед Валар, сказав:
- О вы, самые могущественные в Арда, слушайте! Видение
Илюватара было кратким и быстро исчезло, и нам не дано точно
определить, сколько дней осталось до назначенного часа. Но не
сомневайтесь: он приближается, и уже в эту эпоху сбудутся наши
надежды, и Дети проснутся. Оставим ли мы земли, где им
предстоит жить, опустошенными и полными зла? Будут ли дети
бродить во мраке, когда у нас есть свет? Станут ли они называть
Мелькора повелителем, когда Манве восседает на Таникветиле?
И Тулкас воскликнул:
- Нет! Начнем войну! Разве не отдыхали мы от сражений
слишком долго, разве не восстановили наши силы? Или этот
отщепенец всегда будет противостоять нам?
Но по повелению Манве заговорил Мандос, и он сказал:
- Действительно, Дети Илюватара придут в эту эпоху, однако
они пока еще не пришли. Кроме того, предрешено, что
Перворожденные придут во мраке и прежде всего увидят звезды -
большой свет повредил бы им. И в трудный час они всегда будут
взывать к Варде.
Тогда Варда ушла с Совета и, взглянув с вершины Таникветиля,
увидела тьму Среднеземелья под бесчисленными звездами, тусклыми
и далекими. И вот она начала великий труд, величайший из всех
трудов Валар со времен их прихода в Арда. Варда взяла из
хранилищ Тельпериона серебряные росы и сотворила из них для
Перворожденных новые, более яркие звезды. И по этой причине ее,
чье прозвище за труды в глубинах времен в За было Тинталле,
Зажигающая, Эльфы называли позднее Элентари, Королевой Звезд. В
те времена она сотворила Карпиль и Луниул, Нехар и Лумбар,
Алькаринкве и Эллемире. И она собрала в созвездия много других
древних звезд и разместила их в Неме и Аннарима, и Менельмар с
его сияющим поясом, предвещающим последнюю битву в конце дней.
А высоко на севере, как вызов Мелькору, она поместила корону из
семи огромных звезд Валакирка, Серп Валар - знак судьбы.
Рассказывают, что когда прошло уже много времени после
завершения Вардой своего замысла, и Менельмар впервые поднялся
на небо, а голубое пламя Хелуинар замерцало в туманах над
границами мира - в тот час пробудились Дети Илюватара. Возле
озаренного звездным светом озера Куивиэнен, Воды Пробуждения,
восстали они ото сна, ниспосланного им Илюватаром, и когда они,
еще в безмолвии, очнулись у Куивиэнена, первым, что предстало
их глазам, были звезды небес. И потому они навсегда полюбили
звездный свет и почитали Варду Элентари превыше всех Валар.
В катастрофах Мира границы суши и моря разрушались и
возникали вновь, реки меняли свои русла и даже горы не
оставались незыблемыми, и теперь уже нельзя найти то место, где
находился Куивиэнен. Однако, среди эльфов говорят, что это
озеро лежит далеко на востоке Среднеземелья и раньше оно было
заливом внутреннего моря, называвшегося Хелькар. А это море
занимало место, где некогда находилось подножье горы Иллуин, до
того, как Мелькор разрушил ее. Много потоков сбегало в озеро с
вершин востока, и первым звуком, который услышали Эльфы, был
шум воды, бегущей или падающей на камни.
Долго жили Эльфы в первых своих владениях возле озера, под
звездами, и бродили по земле, удивляясь ей. И они начали
учиться речи и стали давать названия всему, что они постигли.
Себя они именовали Квенди, имея в виду тех, кто объясняется с
помощью слов, потому что до сих пор им еще не встречалось ни
одно живое существо, которое могло бы говорить или петь.
И вот однажды случилось так, что Ороме поехал охотиться на
восток и свернул к северу вдоль берегов Хелькара. Когда он
углубился в тень Орокарни, восточных гор, Нахар неожиданно
громко заржал и остановился как вкопанный. И Ороме удивился и
замер: ему показалось, что в тишине страны под звездами
слышится пение множества голосов.
Так Валар наконец обнаружили, как бы случайно, тех, кого они
они так долго ждали. И Ороме, взглянув на эльфов, преисполнился
удивления, как если бы их появление было неожиданным,
необыкновенным и непредвиденным. Но у Валар так будет всегда:
для тех, кто в назначенный час приходит извне в Мир, в За, все
сущее в нем оказывается неожиданным, пусть даже музыка говорила
об этом, пусть даже видение это показывало.
Первоначально старшие дети Илюватара были сильнее и выше
ростом, чем они стали потом, но не красивее, потому что, хотя
красота Квенди в дни их юности превосходила любую другую
красоту, созданную Илюватаром, она не погибла, но живет на
Западе, обогащенная мудростью и печалью.
И Ороме полюбил Квенди и дал им имя на их собственном
наречии: Эльдар, Звездный Народ, но позже так стали называть
тех эльфов, кто последовал за Ороме на Запад.
Однако, многих Квенди появление Ороме исполнило ужаса, и
причиной тому был Мелькор. Много позже мудрые установили, что
всегда бдительный Мелькор первым обнаружил пробуждение Квенди,
наслал на них тьму и окружил злыми духами, чтобы шпионить за
ними и подстерегать их. И за несколько лет до прихода Ороме
случилось так, что эльфы, бродившие по окрестностям поодиночке
или небольшими группами, часто исчезали и не возвращались
больше никогда, и Квенди считали, что их поймал Охотник, и
боялись его.
Действительно, самые древние песни эльфов (отзвуки их до сих
пор сохранились на Западе) повествуют о темных призраках,
бродивших в холмах над Куивиэненом или проносившихся неожиданно
под звездами, и о черном всаднике на диком коне, преследовавшем
заблудившихся Квенди, дабы поймать и сожрать их.
Теперь Мелькор еще сильнее возненавидел Ороме и боялся его
приездов. Но посылал ли действительно Мелькор своих черных слуг
в виде всадников или только распространял лживые слухи - целью
его было добиться того, чтобы Квенди избегали Ороме, если им
когда-нибудь пришлось бы с ним встретиться.
Вот почему получилось так, что когда заржал Нахар и Ороме
действительно оказался среди Квенди, некоторые из них
спрятались, а другие бежали и исчезли навсегда. Но те, кто
сохранил мужество и остался, быстро поняли, что огромный
Всадник не был порождением мрака, потому что свет Амана был в
его лице, и все благородные Эльфы потянулись к этому свету.
О тех же несчастных, кто был захвачен Мелькором, мало что
известно достоверно, ибо кто из живых спускался в пещеры Утумис
или познал мрачные замыслы Мелькора? Все же мудрость Эрессе
правдиво говорит, что всех тех Квенди, кто попал в лапы
Мелькора до разрушения Утумис, заключили в темницы и медленными
и жестокими действиями развратили и обратили в рабов. И из них
Мелькор вывел отвратительную расу Орков - из зависти к Эльфам и
в насмешку над ними, и Орки впоследствии стали наиболее
ожесточенными врагами Эльфов. Потому что Орки жили и умножались
подобно детям Илюватара: ведь Мелькор со времени его
отступничества в Аинулиндале не мог создать ничего живого, даже
подобия жизни. Так говорят мудрые.
Но глубоко в своих черных сердцах Орки таили отвращение к
хозяину, которому они служили из страха - единственному
виновнику их ничтожества.
Это, возможно, было самым подлым делом Мелькора, наиболее
ненавистным Илюватару.
Какое-то время Ороме оставался среди Квенди, а потом быстро
поехал назад, через сушу и море, в Валинор, и принес в Вальмар
новости, в том числе и о тьме, поглотившей Куивиэнен.
Тогда Валар возрадовались, но в радости их оставались
сомнения, и они долго спорили о том, что лучше предпринять,
дабы оградить Квенди от мрака Мелькора.
Но Ороме сразу же вернулся в Среднеземелье и поселился среди
Эльфов.
Манве долго сидел в раздумье на Таникветиле и просил у
Илюватара совета, потом, спустившись в Вальмар, он созвал Валар
в круг судьбы. Даже Ульмо явился туда из внешнего моря.
И тогда Манве сказал Валар:
- Вот какой совет дал Илюватар моему сердцу: любой ценой мы
должны вновь захватить господство над Арда и избавить Квенди от
мрака Мелькора.
И Тулкас обрадовался, но Ауле был печален, предчувствуя
раны, которые получит мир в этой битве.
И Валар тут же собрались и выступили из Амана, готовые к
войне, решив атаковать крепость Мелькора и уничтожить ее.
Навсегда запомнил Мелькор, что эта война началась из-за Эльфов,
что они были причиной его поражения. Однако, сами Эльфы не
принимали участия в войне и мало знают о походе сил Запада
против Севера в начале их дней.
Мелькор встретил атаку Валар на северо-западе Среднеземелья
и весь этот край обратился в руины. Но первая победа войск
Запада была быстрой, и слуги Мелькора бежали в Утумис. Тогда
Валар углубились в Среднеземелье и поставили охрану над
Куивиэненом. И с тех пор Квенди ничего не знали о великой битве
Могучих кроме того, что земля тряслась и стонала под ними и
воды всколыхнулись, а на севере, подобно огромным кострам,
зажглись огни.
Долгой и тяжелой была осада Утумис, немало сражений
произошло перед ее вратами, но об этом Эльфам ничего, кроме
слухов, неизвестно.
В это время очертания Среднеземелья изменились, и Великое
Море, что отделяет его от Амана, стало шире и глубже. Оно
врезалось в побережье и образовало глубокий залив, вытянувшийся
к югу. Много меньших заливов появилось между Большим Заливом и
Хелкараксе далеко на севере, где Среднеземелье и Аман подходят
ближе всего друг к другу.
Из них главным был залив Валар: в него впадала великая река
Сирион, что текла от вновь поднявшейся на севере горной страны,
Дор-Финиона, и от гор возле Хитлума. Местность на дальнем
севере в те дни была опустошена, потому что Утумис построили
чрезвычайно быстро, и ее подземелья были полны огня и
многочисленных войск Мелькора. Но наконец ворота Утумис пали, и
залы ее обрушились, а Мелькор укрылся в самом дальнем
подземелье.
Тогда вперед вышел Тулкас, как защитник Валар, и вызвал
Мелькора на борьбу, и поверг его.
И Мелькора связали цепями Ангаинор, что выковал Ауле, и
сделали пленником. И на долгое время воцарился мир.
Все же Валар не смогли обнаружить все огромные подземелья и
пещеры, хитро скрытые глубоко под крепостями Ангбанд и Утумис,
и там еще оставалось немало злых существ. Другие же рассеялись
и убежали в темноту и скитались в опустошенных краях мира,
выжидая своего времени. Не был найден и Саурон.
Когда же битва закончилась и из руин Севера поднялись
огромные клубы пара, скрывшие звезды, Валар повлекли Мелькора в
Валинор, скованного по рукам и ногам, с завязанными глазами. И
так он был доставлен в Круг Судьбы. Там он пал ниц у ног Манве
и просил простить его, но получил отказ и был заключен в
темницу в крепости Мандоса. А оттуда не мог бежать никто - ни
Валар, ни Эльф, ни смертный человек. Огромны и мрачны были ее
залы, возведенные на западе земель Амана. Там Мелькору
предстояло пребывать три долгих эпохи до того, как он снова
смог бы ходатайствовать о прощении.
А Валар снова собрались на совет, и мнения их разделились в
споре. Некоторые, и в первую очередь Ульмо, считали, что Квенди
следует оставить в Среднеземелье свободными, как и прежде, и
чтобы они, используя полученные от Валар знания, привели страну
в порядок и залечили ее раны. Но большинство боялись оставить
Квенди в опасном мире среди облаков звездных сумерек. Кроме
того, их переполняла любовь к красоте Эльфов, и они искали
дружбы с ними. Поэтому, в конце концов, Валар решили призвать
Квенди в Валинор, дабы они навсегда остались у ног Великих, в
сиянии деревьев. И Мандос, нарушив молчание, сказал:
- Так предрешено!
Однако, от этого решения впоследствии произошло много
несчастий.
Но Эльфы сначала не пожелали прислушиваться к призывам,
потому что до сих пор они видели Валар лишь во гневе, когда те
шли на войну - исключая только одного Ороме. И они боялись.
Поэтому Ороме снова отправился к Эльфам, и он избрал среди них
посланцев, кому предстояло отправиться в Валинор и поговорить с
тамошним народом: ими были Ингве, Финве и Эльве, а впоследствии
они стали королями.
И придя в Валинор, они исполнились благоговейного страха
перед славой и величием Валар, и в них вспыхнуло стремление к
свету и великолепию деревьев.
Тогда Ороме привел их обратно в Куивиэнен, и они говорили
перед своим народом и советовали ему внять призывам Валар и
перебраться на запад.
Тогда произошло первое разделение Эльфов, потому что род
Ингве и большая часть родичей Финве и Эльве были убеждены
словами их вождей и решили отправиться за Ороме, и впоследствии
они стали известны как Эльдар - под тем именем, какое Ороме дал
Эльфам на их языке в самом начале.
Однако, многие отвергли призыв, предпочитая свет звезд и
обширные пространства Среднеземелья слухам о деревьях. И это
- Авари, Не пожелавшие. В тот раз они отделились от Эльфов и
никогда больше не встречались с родичами, пока не прошло много
эпох.
Эльдарцы же приготовились к великому походу из их первых
жилищ на востоке и разбились там на три отряда.
Первый, меньший из трех, повел Ингве, самый великий вождь
среди Эльфов. Он пришел в Валинор и сидит теперь у подножия
тронов Могущественных, и все Эльфы чтят его имя. Но он никогда
больше не возвращался в Среднеземелье, не увидел его. Народ его
назывался Ваньяр, Прекрасные Эльфы, и их больше других любят
Манве и Варда. Но из людей мало кто говорил с ними.
Потом отправился в путь Нольдор (это слово означает
"мудрость"), народ Финве. Эти Эльфы - друзья Ауле. Их еще
называют Эльфами-рудокопами. Они хорошо известны по песням, ибо
в древности им пришлось много сражаться и заниматься
изнурительным трудом в северных землях. Самый большой отряд
вышел последним. Эти Эльфы получили название Телери, потому что
задержались по дороге и не все решились уйти от сумерек к свету
Валинора. Они очень любят воду, и те, что пришли, в конце
концов, к заповедным побережьям, были очарованы морем. Поэтому
в землях Амана они стали морскими Эльфами - Фальмари
- так как слышали музыку в шуме разбивающихся о берег волн.
Этот отряд, как самый большой, имел двух вождей: Эльве
Сингелло (что означает Серая Мантия) и Ольве, его брат.
Эти три рода Эльдарцев, пришедшие, в конце концов, на
Крайний Запад в дни существования деревьев, зовутся Калаквенди,
Эльфы Света. Но были и другие Эльдарцы, тоже отправившиеся в
поход на запад, но пропавшие во время долгой дороги или
свернувшие в сторону, или задержавшиеся на побережье
Среднеземелья. И они были большей частью из рода Телери, о чем
рассказывается ниже. Эти Эльфы поселились у моря или скитались
в лесах и горах Мира, но сердца их все же были обращены к
Западу. Калаквенди называли тех Эльфов "Уманьяр", так как они
не попали в страну Амана. Кроме того, Уманьяр и сходных с их
судьбой Авари называют также Мориквенди, Темными Эльфами, ибо
они никогда не видели света, что был до создания Солнца и Луны.
Рассказывают, что когда отряды Эльдарцев покинули Куивиэнен,
Ороме ехал впереди их на Нахаре, своем белом коне с золотыми
подковами, и двигаясь к северу, возле моря Хелькар, они
повернули на запад. На севере перед их глазами все еще чернели
огромные клубы дыма над руинами войны, затмевающие звезды.
которые могли бы насладиться в ней жизнью. Тем более, что
большей частью она еще не заселена и безгласна. В своем
нетерпении я был безрассуден, но все же стремление к
творчеству, скрытое у меня в сердце, заложено при моем
сотворении самим тобой. Неразумный ребенок, что превращает в
игру замыслы отца, может делать это без злого умысла, а только
потому, что он сын своего отца. Но что мне сделать теперь,
чтобы ты окончательно не рассердился на меня?
Как сын своего отца, я предлагаю тебе эти существа, творения
рук, созданных самим тобой. Делай с ними, что пожелаешь. Но не
должен ли я уничтожить свою несовершенную работу?"
И Ауле поднял свой огромный молот, чтобы поразить гномов, и
заплакал. Но, тронутый его покорностью, Илюватар почувствовал
сострадание к Ауле и к его желанию, а гномы в ужасе отшатнулись
от молота, склонили головы и молили о милосердии. И тогда
Илюватар сказал Ауле: "Я принял твое творение, каким ты создал
его. Разве ты не видишь, что эти существа имеют теперь
собственную жизнь и говорят собственными голосами! А ведь они
не уклонились от удара, не оспаривали принятого тобой решения".
И Ауле, обрадовавшись, отбросил свой молот и возблагодарил
Илюватара, сказав: "Пусть Эру благославит мою работу и исправит
ее!"
Но Илюватар заговорил снова: "Как я дал бытие замыслам Аинур
при сотворении мира, так теперь я осуществлю твое желание и дам
им жизнь, но ни в чем другом я не буду исправлять дело твоих
рук. И какими ты создал их, такими они и останутся. Но я не
допущу, чтобы эти существа появились раньше Перворожденных
моего замысла. Ни того, чтобы твое творение было вознаграждено.
Они будут спать во мраке под камнем и не появятся, пока не
пробудятся на Земле Перворожденные. И пока не настанет этот
час, ты и твои создания будете ждать, хотя бы и долго. Но когда
придет время, они проснутся и станут для тебя, как дети твои, и
часты будут столкновения между твоими и моими созданиями,
детьми, которых я усыновил, и детьми, избранными мною".
И тогда Ауле взял семерых отцов-гномов и уложил их отдыхать
в укромное место, а сам вернулся в Валинор и ждал, пока
тянулись долгие годы.
Так как гномам предстояло появиться в дни могущества
Мелькора, Ауле создал их сильными и выносливыми, и потому они
тверды, как камень, упрямы, крепки в дружбе и вражде и более
стойко переносят тяготы изнурительного труда, голод и телесные
раны, чем все прочие, обладающие речью народы. И гномы живут
долго, намного дольше, чем дано жить людям - но не вечно.
В былые времена Эльфы Среднеземелья считали, что умершие
гномы обращаются в землю и камень, из которых они созданы, но
сами гномы в это не верят. Они говорят, что Ауле-творец, кого
они называют Махал, заботится о них и собирает их в Мандосе в
отдельных залах, что, когда настанет конец Мира, он даст им
благословение и поместит среди детей. И тогда их делом будет
служба Ауле и помощь ему в перестройке Арда после Последней
Битвы. И еще они говорят, что семь отцовгномов снова и снова
воскреснут в их племени и опять будут носить свои древние
имена. Из них в последующие эпохи наиболее известным стал
Дарин, родоначальник самого дружественного Эльфам племени, чье
местожительство было в Хазад-Думе.
Когда Ауле трудился над созданием гномов, он держал это в
тайне от остальных Валар, но в конце концов открыл свой замысел
Яванне и поведал ей все о том, что произошло. И тогда Яванна
сказала ему:
- Эру милосерден. Я вижу, что сердце твое радуется, ибо ты
получил не только прощение, но и подарок. Однако, поскольку ты
скрывал свой замысел от меня вплоть до его завершения, твои
дети будут мало любить то, что люблю я. Больше всего им будут
нравиться вещи, созданные их собственными руками - так же, как
их отцу. Они будут рыться в земле, а то, что растет и живет в
ней, не привлечет их внимания. Многие деревья почувствуют
безжалостные удары железа гномов.
Но Ауле возразил:
- Это же будет истинно и в отношении Детей Илюватара, потому
что им предстоит питаться и строить. И хотя то, что ты создала
в своем королевстве, имеет ценность само по себе и имело бы ее,
если бы даже Дети не появились, все же Эру даст им господство
над твоими творениями, и они будут пользоваться всем, что
найдут в Арда, правда, как замыслил Эру, с почтением к тебе и с
благодарностью.
- Если только Мелькор не омрачит их сердце, - сказала
Яванна.
И она не успокоилась и опечалилась сердцем, опасаясь того,
что может произойти в Среднеземелье в будущем. Потому она
предстала перед Манве и спросила:
- Король Арда, правда ли, что, как мне говорил Ауле, когда
придут Дети, они получат господство над всеми плодами моих
трудов и будут делать с ними все, что пожелают?
- Это так, - сказал Манве. - Но почему ты спрашиваешь? Разве
тебе не достаточно слов Ауле?
Тогда Яванна умолкла и собралась с мыслями. И она ответила:
- Потому что сердце мое тревожится, когда я думаю о грядущих
днях. Все мои труды дороги мне. Разве мало того, что Мелькор
столько испортил? Неужели ничего из придуманного мною не будет
свободно от владычества других?
- Если бы была возможность, что бы ты сберегла? - спросил
Манве. - Чем ты дорожишь из всего твоего королевства?
- Все имеет свою цену, - сказала Яванна, - и от каждого
зависит цена другого. Но Келвар могут убежать или постоять за
себя, а Ольвар - растения не могут. И среди них всех дороже для
меня деревья. Они долго растут, а срубить их можно быстро. И
если они не платят дань плодами своих ветвей, мало кто жалеет
об их исчезновении. Так вижу я в своих мыслях. О, если бы эти
деревья могли говорить от имени всего, что имеет корни, и
наказывать тех, кто причинил им зло!
- Какая странная речь! - сказал Манве.
- И все же она была в Песне, - ответила Яванна, - потому
что, пока ты витал в небесах и вместе с Ульмо создавал облака и
проливал из них дождь, я поднимала вверх ветви огромных
деревьев, чтобы принять этот дождь, и пела Илюватару среди
ветра и дождя.
Тогда Манве умолк, а мысль Яванны, что она вложила в его
сердце, стала расти и раскрываться, и Илюватар увидел это. И
вот Манве показалось, что Песня снова зазвучала вокруг него, и
теперь он услышал в ней то, на что раньше не обратил внимания.
И наконец, вновь появилось видение, но теперь оно не было
далеким, потому что Манве сам находился внутри него. И еще он
увидел, что все поддерживала рука Илюватара. И рука прошла
внутрь видения, и из нее появилось много чудес, что доселе было
скрыто от Манве в сердцах Аинур.
И тут Манве очнулся и спустился к Яванне на Эзеллохар и сел
рядом с ней под Двумя деревьями. И Манве сказал:
- О, Коментари! Вот слова Эру: "Или кто-нибудь из Валар
полагает, что я не слышал всей Песни, не различил малейших
звуков самого слабого голоса? Знай: когда проснутся Дети, тогда
вновь пробудится мысль Яванны и призовет издалека Духов, и они
будут бродить среди Келвар и Ольвар, а некоторые поселятся там
и будут внушать к себе благоговение и страх перед их
справедливым гневом. Но только на первое время: пока
Перворожденные в расцвете сил, а Второрожденные юны". Так
сказал Эру. И разве ты, Коментари, не вспомнишь теперь, что
твоя песнь не всегда звучала в одиночестве. Вспомни, твоя мысль
встречалась с моей, и мы с тобой обретали крылья, подобно
огромным птицам, что парят над облаками. И этому предстоит
осуществиться по воле Илюватара еще до того, как проснутся Дети
- на крыльях, подобно ветру, появятся Орлы Повелителей Запада.
И тогда Яванна возрадовалась, и, встав, подняла руки к
небесам и воскликнула:
- Высоко поднимутся деревья Коментари, чтобы орлы короля
смогли поселиться там!
Но Манве тоже поднялся и, казалось, стал таким высоким, что
голос его доносился вниз, к Яванне, как будто из обители
ветров.
- Нет! - сказал он. - Только высоты Ауле окажутся достаточно
высокими для Орлов. В горах поселятся они и будут слушать
голоса тех, кто взывает к ним. В лесах же появятся пастухи
деревьев.
Затем Яванна рассталась с Манве и возвратилась к Ауле. Он
трудился в своей кузнице - выливал в форму расплавленный
металл.
- Эру щедр, - сказала Яванна. - Пусть теперь твои дети
остерегутся, потому, что некая сила будет бродить в лесах, и
гнев ее проснется, если лесам будет грозить опасность.
- И все же мои дети будут нуждаться в дереве, - сказал Ауле
и вернулся к своей работе.
Много времени жили Валар в блаженстве за горами Амана,
озаряемые светом деревьев. Но все Среднеземелье лежало в
сумерках под звездами. Пока сияли светильники, продолжался
расцвет всего живущего, но все замерло, когда снова воцарился
мрак. Однако, уже существовали древнейшие формы жизни: в морях
большие водные растения, на суше - огромные деревья, а в
долинах среди одетых ночным мраком холмов жили таинственные
существа, древние и могущественные.
Исключая Яванну и Ороме, Валар редко бывали в тех землях и
лесах. Яванна же бродила там, опечаленная, потому что рост
всего живого прекратился вместе с концом Весны Арда. И Яванна
погрузила в сон многие существа, появившиеся на свет Весной,
дабы они не старели, а дождались времени своего пробуждения,
которое еще должно было прийти.
А на севере Мелькор укреплял свое могущество и бодрствовал,
наблюдая и готовясь, а злые существа, совращенные им, бродили
повсюду, и во мраке дремлющих лесов часто появлялись чудовища и
страшные призраки. И Мелькор собрал возле себя в Утумис своих
демонов, тех духов, что первыми присягнули ему в верности в дни
его великолепия и стали больше других схожи с ним в его
падении. Сердца их пылали огнем, но мрак был их облачением и
ужас предшествовал им, и огненные бичи служили им оружием. В
позднейшие дни Среднеземелья их называли Бальрогами.
И в это мрачное время Мелькор создал много других различных
чудовищ, долго беспокоивших Мир, и власть его распространялась
теперь и на юг Среднеземелья.
И Мелькор построил также крепость и арсенал недалеко от
северно-западных берегов моря, дабы обезопасить себя от
возможного нападения из Амана. Этой крепостью командовал
Саурон, военачальник Мелькора, а называлась она Ангбанд.
Случилось так, что Валар собрали совет, потому что их начали
беспокоить вести, которые Яванна и Ороме приносили из внешних
земель. И Яванна выступила перед Валар, сказав:
- О вы, самые могущественные в Арда, слушайте! Видение
Илюватара было кратким и быстро исчезло, и нам не дано точно
определить, сколько дней осталось до назначенного часа. Но не
сомневайтесь: он приближается, и уже в эту эпоху сбудутся наши
надежды, и Дети проснутся. Оставим ли мы земли, где им
предстоит жить, опустошенными и полными зла? Будут ли дети
бродить во мраке, когда у нас есть свет? Станут ли они называть
Мелькора повелителем, когда Манве восседает на Таникветиле?
И Тулкас воскликнул:
- Нет! Начнем войну! Разве не отдыхали мы от сражений
слишком долго, разве не восстановили наши силы? Или этот
отщепенец всегда будет противостоять нам?
Но по повелению Манве заговорил Мандос, и он сказал:
- Действительно, Дети Илюватара придут в эту эпоху, однако
они пока еще не пришли. Кроме того, предрешено, что
Перворожденные придут во мраке и прежде всего увидят звезды -
большой свет повредил бы им. И в трудный час они всегда будут
взывать к Варде.
Тогда Варда ушла с Совета и, взглянув с вершины Таникветиля,
увидела тьму Среднеземелья под бесчисленными звездами, тусклыми
и далекими. И вот она начала великий труд, величайший из всех
трудов Валар со времен их прихода в Арда. Варда взяла из
хранилищ Тельпериона серебряные росы и сотворила из них для
Перворожденных новые, более яркие звезды. И по этой причине ее,
чье прозвище за труды в глубинах времен в За было Тинталле,
Зажигающая, Эльфы называли позднее Элентари, Королевой Звезд. В
те времена она сотворила Карпиль и Луниул, Нехар и Лумбар,
Алькаринкве и Эллемире. И она собрала в созвездия много других
древних звезд и разместила их в Неме и Аннарима, и Менельмар с
его сияющим поясом, предвещающим последнюю битву в конце дней.
А высоко на севере, как вызов Мелькору, она поместила корону из
семи огромных звезд Валакирка, Серп Валар - знак судьбы.
Рассказывают, что когда прошло уже много времени после
завершения Вардой своего замысла, и Менельмар впервые поднялся
на небо, а голубое пламя Хелуинар замерцало в туманах над
границами мира - в тот час пробудились Дети Илюватара. Возле
озаренного звездным светом озера Куивиэнен, Воды Пробуждения,
восстали они ото сна, ниспосланного им Илюватаром, и когда они,
еще в безмолвии, очнулись у Куивиэнена, первым, что предстало
их глазам, были звезды небес. И потому они навсегда полюбили
звездный свет и почитали Варду Элентари превыше всех Валар.
В катастрофах Мира границы суши и моря разрушались и
возникали вновь, реки меняли свои русла и даже горы не
оставались незыблемыми, и теперь уже нельзя найти то место, где
находился Куивиэнен. Однако, среди эльфов говорят, что это
озеро лежит далеко на востоке Среднеземелья и раньше оно было
заливом внутреннего моря, называвшегося Хелькар. А это море
занимало место, где некогда находилось подножье горы Иллуин, до
того, как Мелькор разрушил ее. Много потоков сбегало в озеро с
вершин востока, и первым звуком, который услышали Эльфы, был
шум воды, бегущей или падающей на камни.
Долго жили Эльфы в первых своих владениях возле озера, под
звездами, и бродили по земле, удивляясь ей. И они начали
учиться речи и стали давать названия всему, что они постигли.
Себя они именовали Квенди, имея в виду тех, кто объясняется с
помощью слов, потому что до сих пор им еще не встречалось ни
одно живое существо, которое могло бы говорить или петь.
И вот однажды случилось так, что Ороме поехал охотиться на
восток и свернул к северу вдоль берегов Хелькара. Когда он
углубился в тень Орокарни, восточных гор, Нахар неожиданно
громко заржал и остановился как вкопанный. И Ороме удивился и
замер: ему показалось, что в тишине страны под звездами
слышится пение множества голосов.
Так Валар наконец обнаружили, как бы случайно, тех, кого они
они так долго ждали. И Ороме, взглянув на эльфов, преисполнился
удивления, как если бы их появление было неожиданным,
необыкновенным и непредвиденным. Но у Валар так будет всегда:
для тех, кто в назначенный час приходит извне в Мир, в За, все
сущее в нем оказывается неожиданным, пусть даже музыка говорила
об этом, пусть даже видение это показывало.
Первоначально старшие дети Илюватара были сильнее и выше
ростом, чем они стали потом, но не красивее, потому что, хотя
красота Квенди в дни их юности превосходила любую другую
красоту, созданную Илюватаром, она не погибла, но живет на
Западе, обогащенная мудростью и печалью.
И Ороме полюбил Квенди и дал им имя на их собственном
наречии: Эльдар, Звездный Народ, но позже так стали называть
тех эльфов, кто последовал за Ороме на Запад.
Однако, многих Квенди появление Ороме исполнило ужаса, и
причиной тому был Мелькор. Много позже мудрые установили, что
всегда бдительный Мелькор первым обнаружил пробуждение Квенди,
наслал на них тьму и окружил злыми духами, чтобы шпионить за
ними и подстерегать их. И за несколько лет до прихода Ороме
случилось так, что эльфы, бродившие по окрестностям поодиночке
или небольшими группами, часто исчезали и не возвращались
больше никогда, и Квенди считали, что их поймал Охотник, и
боялись его.
Действительно, самые древние песни эльфов (отзвуки их до сих
пор сохранились на Западе) повествуют о темных призраках,
бродивших в холмах над Куивиэненом или проносившихся неожиданно
под звездами, и о черном всаднике на диком коне, преследовавшем
заблудившихся Квенди, дабы поймать и сожрать их.
Теперь Мелькор еще сильнее возненавидел Ороме и боялся его
приездов. Но посылал ли действительно Мелькор своих черных слуг
в виде всадников или только распространял лживые слухи - целью
его было добиться того, чтобы Квенди избегали Ороме, если им
когда-нибудь пришлось бы с ним встретиться.
Вот почему получилось так, что когда заржал Нахар и Ороме
действительно оказался среди Квенди, некоторые из них
спрятались, а другие бежали и исчезли навсегда. Но те, кто
сохранил мужество и остался, быстро поняли, что огромный
Всадник не был порождением мрака, потому что свет Амана был в
его лице, и все благородные Эльфы потянулись к этому свету.
О тех же несчастных, кто был захвачен Мелькором, мало что
известно достоверно, ибо кто из живых спускался в пещеры Утумис
или познал мрачные замыслы Мелькора? Все же мудрость Эрессе
правдиво говорит, что всех тех Квенди, кто попал в лапы
Мелькора до разрушения Утумис, заключили в темницы и медленными
и жестокими действиями развратили и обратили в рабов. И из них
Мелькор вывел отвратительную расу Орков - из зависти к Эльфам и
в насмешку над ними, и Орки впоследствии стали наиболее
ожесточенными врагами Эльфов. Потому что Орки жили и умножались
подобно детям Илюватара: ведь Мелькор со времени его
отступничества в Аинулиндале не мог создать ничего живого, даже
подобия жизни. Так говорят мудрые.
Но глубоко в своих черных сердцах Орки таили отвращение к
хозяину, которому они служили из страха - единственному
виновнику их ничтожества.
Это, возможно, было самым подлым делом Мелькора, наиболее
ненавистным Илюватару.
Какое-то время Ороме оставался среди Квенди, а потом быстро
поехал назад, через сушу и море, в Валинор, и принес в Вальмар
новости, в том числе и о тьме, поглотившей Куивиэнен.
Тогда Валар возрадовались, но в радости их оставались
сомнения, и они долго спорили о том, что лучше предпринять,
дабы оградить Квенди от мрака Мелькора.
Но Ороме сразу же вернулся в Среднеземелье и поселился среди
Эльфов.
Манве долго сидел в раздумье на Таникветиле и просил у
Илюватара совета, потом, спустившись в Вальмар, он созвал Валар
в круг судьбы. Даже Ульмо явился туда из внешнего моря.
И тогда Манве сказал Валар:
- Вот какой совет дал Илюватар моему сердцу: любой ценой мы
должны вновь захватить господство над Арда и избавить Квенди от
мрака Мелькора.
И Тулкас обрадовался, но Ауле был печален, предчувствуя
раны, которые получит мир в этой битве.
И Валар тут же собрались и выступили из Амана, готовые к
войне, решив атаковать крепость Мелькора и уничтожить ее.
Навсегда запомнил Мелькор, что эта война началась из-за Эльфов,
что они были причиной его поражения. Однако, сами Эльфы не
принимали участия в войне и мало знают о походе сил Запада
против Севера в начале их дней.
Мелькор встретил атаку Валар на северо-западе Среднеземелья
и весь этот край обратился в руины. Но первая победа войск
Запада была быстрой, и слуги Мелькора бежали в Утумис. Тогда
Валар углубились в Среднеземелье и поставили охрану над
Куивиэненом. И с тех пор Квенди ничего не знали о великой битве
Могучих кроме того, что земля тряслась и стонала под ними и
воды всколыхнулись, а на севере, подобно огромным кострам,
зажглись огни.
Долгой и тяжелой была осада Утумис, немало сражений
произошло перед ее вратами, но об этом Эльфам ничего, кроме
слухов, неизвестно.
В это время очертания Среднеземелья изменились, и Великое
Море, что отделяет его от Амана, стало шире и глубже. Оно
врезалось в побережье и образовало глубокий залив, вытянувшийся
к югу. Много меньших заливов появилось между Большим Заливом и
Хелкараксе далеко на севере, где Среднеземелье и Аман подходят
ближе всего друг к другу.
Из них главным был залив Валар: в него впадала великая река
Сирион, что текла от вновь поднявшейся на севере горной страны,
Дор-Финиона, и от гор возле Хитлума. Местность на дальнем
севере в те дни была опустошена, потому что Утумис построили
чрезвычайно быстро, и ее подземелья были полны огня и
многочисленных войск Мелькора. Но наконец ворота Утумис пали, и
залы ее обрушились, а Мелькор укрылся в самом дальнем
подземелье.
Тогда вперед вышел Тулкас, как защитник Валар, и вызвал
Мелькора на борьбу, и поверг его.
И Мелькора связали цепями Ангаинор, что выковал Ауле, и
сделали пленником. И на долгое время воцарился мир.
Все же Валар не смогли обнаружить все огромные подземелья и
пещеры, хитро скрытые глубоко под крепостями Ангбанд и Утумис,
и там еще оставалось немало злых существ. Другие же рассеялись
и убежали в темноту и скитались в опустошенных краях мира,
выжидая своего времени. Не был найден и Саурон.
Когда же битва закончилась и из руин Севера поднялись
огромные клубы пара, скрывшие звезды, Валар повлекли Мелькора в
Валинор, скованного по рукам и ногам, с завязанными глазами. И
так он был доставлен в Круг Судьбы. Там он пал ниц у ног Манве
и просил простить его, но получил отказ и был заключен в
темницу в крепости Мандоса. А оттуда не мог бежать никто - ни
Валар, ни Эльф, ни смертный человек. Огромны и мрачны были ее
залы, возведенные на западе земель Амана. Там Мелькору
предстояло пребывать три долгих эпохи до того, как он снова
смог бы ходатайствовать о прощении.
А Валар снова собрались на совет, и мнения их разделились в
споре. Некоторые, и в первую очередь Ульмо, считали, что Квенди
следует оставить в Среднеземелье свободными, как и прежде, и
чтобы они, используя полученные от Валар знания, привели страну
в порядок и залечили ее раны. Но большинство боялись оставить
Квенди в опасном мире среди облаков звездных сумерек. Кроме
того, их переполняла любовь к красоте Эльфов, и они искали
дружбы с ними. Поэтому, в конце концов, Валар решили призвать
Квенди в Валинор, дабы они навсегда остались у ног Великих, в
сиянии деревьев. И Мандос, нарушив молчание, сказал:
- Так предрешено!
Однако, от этого решения впоследствии произошло много
несчастий.
Но Эльфы сначала не пожелали прислушиваться к призывам,
потому что до сих пор они видели Валар лишь во гневе, когда те
шли на войну - исключая только одного Ороме. И они боялись.
Поэтому Ороме снова отправился к Эльфам, и он избрал среди них
посланцев, кому предстояло отправиться в Валинор и поговорить с
тамошним народом: ими были Ингве, Финве и Эльве, а впоследствии
они стали королями.
И придя в Валинор, они исполнились благоговейного страха
перед славой и величием Валар, и в них вспыхнуло стремление к
свету и великолепию деревьев.
Тогда Ороме привел их обратно в Куивиэнен, и они говорили
перед своим народом и советовали ему внять призывам Валар и
перебраться на запад.
Тогда произошло первое разделение Эльфов, потому что род
Ингве и большая часть родичей Финве и Эльве были убеждены
словами их вождей и решили отправиться за Ороме, и впоследствии
они стали известны как Эльдар - под тем именем, какое Ороме дал
Эльфам на их языке в самом начале.
Однако, многие отвергли призыв, предпочитая свет звезд и
обширные пространства Среднеземелья слухам о деревьях. И это
- Авари, Не пожелавшие. В тот раз они отделились от Эльфов и
никогда больше не встречались с родичами, пока не прошло много
эпох.
Эльдарцы же приготовились к великому походу из их первых
жилищ на востоке и разбились там на три отряда.
Первый, меньший из трех, повел Ингве, самый великий вождь
среди Эльфов. Он пришел в Валинор и сидит теперь у подножия
тронов Могущественных, и все Эльфы чтят его имя. Но он никогда
больше не возвращался в Среднеземелье, не увидел его. Народ его
назывался Ваньяр, Прекрасные Эльфы, и их больше других любят
Манве и Варда. Но из людей мало кто говорил с ними.
Потом отправился в путь Нольдор (это слово означает
"мудрость"), народ Финве. Эти Эльфы - друзья Ауле. Их еще
называют Эльфами-рудокопами. Они хорошо известны по песням, ибо
в древности им пришлось много сражаться и заниматься
изнурительным трудом в северных землях. Самый большой отряд
вышел последним. Эти Эльфы получили название Телери, потому что
задержались по дороге и не все решились уйти от сумерек к свету
Валинора. Они очень любят воду, и те, что пришли, в конце
концов, к заповедным побережьям, были очарованы морем. Поэтому
в землях Амана они стали морскими Эльфами - Фальмари
- так как слышали музыку в шуме разбивающихся о берег волн.
Этот отряд, как самый большой, имел двух вождей: Эльве
Сингелло (что означает Серая Мантия) и Ольве, его брат.
Эти три рода Эльдарцев, пришедшие, в конце концов, на
Крайний Запад в дни существования деревьев, зовутся Калаквенди,
Эльфы Света. Но были и другие Эльдарцы, тоже отправившиеся в
поход на запад, но пропавшие во время долгой дороги или
свернувшие в сторону, или задержавшиеся на побережье
Среднеземелья. И они были большей частью из рода Телери, о чем
рассказывается ниже. Эти Эльфы поселились у моря или скитались
в лесах и горах Мира, но сердца их все же были обращены к
Западу. Калаквенди называли тех Эльфов "Уманьяр", так как они
не попали в страну Амана. Кроме того, Уманьяр и сходных с их
судьбой Авари называют также Мориквенди, Темными Эльфами, ибо
они никогда не видели света, что был до создания Солнца и Луны.
Рассказывают, что когда отряды Эльдарцев покинули Куивиэнен,
Ороме ехал впереди их на Нахаре, своем белом коне с золотыми
подковами, и двигаясь к северу, возле моря Хелькар, они
повернули на запад. На севере перед их глазами все еще чернели
огромные клубы дыма над руинами войны, затмевающие звезды.