сна, когда явилось -- Это. Безликое ничто, серый туман, давящая
тяжесть и ужас, сковывающий волю. Тхэсса не мог пошевелиться.
-- Х-ха-а-а... Тхэсса-а... Не бойся... Я войду в тебя, мы
станем -- одно... Ты будешь сильным, очень сильным... Власть...
Я стану тобой, ты -- мной... Не бойся...
Серое приближалось, а он был беспомощен: не двинуться, не
сказать ни слова... Больше он не помнил ничего.
Может, ничего и не было? Просто -- сон, душный, тяжелый
сон... Но с тех пор Луна стала страшить мага, и непереносимый
ужас охватывал его -- каждое полнолуние, каждое новолуние. Не
спрятаться, не уйти... Он стал бояться ночи. Сила его была
велика, и где источник ее -- он не знал, но догадывался: то,
что до времени спало в нем. И все тяжелее становилось подчинять
Это своей воле. И все чаще слышал он беззвучный голос:
-- Подчинись... Ты -- мой, мы станем -- одно... Скоро...
Скоро... Однажды он осмелился отпустить Это на волю. Он
стоял перед зеркалом и смотрел. И то, что увидел он,
ужаснуло его.
Мерзкое, отвратительное, не-человеческое... Мертвенная
клыкастая маска, и рот словно разорван... Нелюдь. Воплощение
ужаса. Безликое лицо.
Единственное, что оставалось еще в нем человеческого, были
-- глаза, и он ухватился за это, как за последнюю надежду, и
чудовищным усилием воли вернул себя себе.
"Теперь я знаю. Оборотень. Я стал оборотнем. Что же
делать? Убить себя? -- нет, невозможно; отпустить Это на
свободу... Живые мертвецы Уртуган-Ана... Так уже было... А сила
Этого -- больше; что же делать?.."
Он почти перестал спать; страшно было хотя бы на миг
выпустить Это из-под контроля воли. Он уже ни во что не верил,
не надеялся ни на что. И тускнел жемчуг в венце его, и видел в
этом Тхэсса знак приближения смерти.
Но однажды в Тах-Ана, во дворец князя пришел один из
странствующих пророков, что изредка приходили от восхода в эти
земли. Был он еще молод, но замкнут и молчалив -- как и все
они.
-- Дай мне руку, князь.
Тхэсса покачал головой; что, если Это стало настолько
сильным и сможет, против его воли, убить?
-- Так будет тяжелее, но ты, наверно, знаешь, что делаешь,
Тхэсса-маг...
Пророк полузакрыл глаза и тихо заговорил:
-- Слушай. Запоминай. В час Тигра, в ночь полнолуния пошли
зов... Ступивший за Грань знает ответ... Замкнется кольцо огня;
прошедший сквозь смерть скажет ее заклятие... Король-Надежда
даст свободу; смерть дарует Золотой Дракон; но где искать меч,
не знавший крови?.. Пошли зов...
Пророк умолк, бессильно опустив голову на грудь.
Воцарилось молчание. -- Темны слова твои, -- молвил, наконец,
Тхэсса. Пророк открыл глаза, словно пробуждаясь от сна. -- Я не
помню своих слов, и большего сказать не могу. Но я говорил
правду. Так он ушел. И наступила ночь полнолуния. Преодолевая
ужас, рвущий душу, мутящий сознание, поднялся Тхэсса на высокую
башню и встал, к юго-западу обратив лицо. И все силы свои
вложил он в одно слово-мольбу.
-- Помоги!..
И рухнул замертво на каменные плиты.
...Теперь голос почти не умолкал:
-- Скоро... Скоро... Из-за пределов -- не прийти... Они не
смогут... Мы станем -- одно... Покорись... Скоро...
Но они пришли -- в ночь ущербной луны. Суровыми были
бледные лица их, седыми -- волосы их, даже у самого юного. Трое
было их -- в крылатых одеяниях Тьмы. И Тхэсса повторил им слова
пророчества. И первым заговорил тот, что носил стальную корону:
-- Я прошел сквозь смерть, -- сказал он, -- Аргор имя мне,
король Назгулов.
И заговорил второй, и голос его узнал Тхэсса:
-- Я -- шагнувший за Грань, сын земли Ана, Ушедший Король.
И сказал третий, самый юный из них: -- Я -- король народа
Надежды, Эстелрим, из земли Эс-Тэллиа. -- Ты звал -- мы пришли,
-- сказал первый.
И молвил Тхэсса:
-- Серую силу, что вошла в меня, сумел я подчинить воле
своей -- на время. Но Это становится сильнее меня; мне все
тяжелее сдерживать то, что спит во мне. Самым страшным врагом
стану я для идущих путем Тьмы и для людей, если останусь жить.
Умерев, обращусь я в Серую Стрелу, направленную в сердце
Властелина, и щитом стану я тому, с кем сражался в Злых землях.
Не хочу я этого, но силы мои на исходе. Поэтому прошу я помощи
у вас.
И, обратившись к Ушедшему Королю, так сказал он:
-- Ты знаешь, что делать, учитель.
И Ушедший Король кивнул.
... В ночь новолуния у черных гор стояли они -- все
четверо. И на прощанье улыбнулся им Тхэсса-князь, и благодарил
их.
Стиснув зубы, Элвир, Король-Надежда, нанес ему в сердце
удар мечом, не знавшим крови; и Золотой Дракон, знак королей
Эс-Тэллиа, был на рукояти меча. И молочно-белым ядом стала
кровь, бившая из раны; шипя, исчезла она, коснувшись клинка.
В золотой гробнице хоронили Тхэссу-мага. Потому, что То,
спавшее в теле его, как бабочка в коконе, мертво не было.
Потому, что То, спавшее в теле его, было людям страшнее чумы.
Та долина, замкнутая в кольце гор, не имеет имени, и не
знает никто, где могила князя. Трое в черных крылатых одеждах
стояли вокруг гроба его. Заклятые мечи скрестили над ним они, и
огненная змея в кольцо заключила их.
И Ушедший Король произнес заклятье Тьмы; и Тьма черным
погребальным покровом одела яркое золото.
И Король Назгулов произнес заклятие Смерти, и черно-синей
стала стена пламени, и стон, глухой и долгий, словно стонала
сама земля, услышали они.
И Элвир, Король Эс-Тэллиа, произнес заклятие Освобождения.
Захлебнувшись белым горьким дымом, угас огонь, и ночь
вздохнула, и они увидели звезды.
В золотой гробнице похоронен был Тхэсса, ибо то, что
лежало там теперь, было только личиной, оболочкой, подобием
человека. Так получил свободу Тхэсса-оборотень, великий маг.
тяжесть и ужас, сковывающий волю. Тхэсса не мог пошевелиться.
-- Х-ха-а-а... Тхэсса-а... Не бойся... Я войду в тебя, мы
станем -- одно... Ты будешь сильным, очень сильным... Власть...
Я стану тобой, ты -- мной... Не бойся...
Серое приближалось, а он был беспомощен: не двинуться, не
сказать ни слова... Больше он не помнил ничего.
Может, ничего и не было? Просто -- сон, душный, тяжелый
сон... Но с тех пор Луна стала страшить мага, и непереносимый
ужас охватывал его -- каждое полнолуние, каждое новолуние. Не
спрятаться, не уйти... Он стал бояться ночи. Сила его была
велика, и где источник ее -- он не знал, но догадывался: то,
что до времени спало в нем. И все тяжелее становилось подчинять
Это своей воле. И все чаще слышал он беззвучный голос:
-- Подчинись... Ты -- мой, мы станем -- одно... Скоро...
Скоро... Однажды он осмелился отпустить Это на волю. Он
стоял перед зеркалом и смотрел. И то, что увидел он,
ужаснуло его.
Мерзкое, отвратительное, не-человеческое... Мертвенная
клыкастая маска, и рот словно разорван... Нелюдь. Воплощение
ужаса. Безликое лицо.
Единственное, что оставалось еще в нем человеческого, были
-- глаза, и он ухватился за это, как за последнюю надежду, и
чудовищным усилием воли вернул себя себе.
"Теперь я знаю. Оборотень. Я стал оборотнем. Что же
делать? Убить себя? -- нет, невозможно; отпустить Это на
свободу... Живые мертвецы Уртуган-Ана... Так уже было... А сила
Этого -- больше; что же делать?.."
Он почти перестал спать; страшно было хотя бы на миг
выпустить Это из-под контроля воли. Он уже ни во что не верил,
не надеялся ни на что. И тускнел жемчуг в венце его, и видел в
этом Тхэсса знак приближения смерти.
Но однажды в Тах-Ана, во дворец князя пришел один из
странствующих пророков, что изредка приходили от восхода в эти
земли. Был он еще молод, но замкнут и молчалив -- как и все
они.
-- Дай мне руку, князь.
Тхэсса покачал головой; что, если Это стало настолько
сильным и сможет, против его воли, убить?
-- Так будет тяжелее, но ты, наверно, знаешь, что делаешь,
Тхэсса-маг...
Пророк полузакрыл глаза и тихо заговорил:
-- Слушай. Запоминай. В час Тигра, в ночь полнолуния пошли
зов... Ступивший за Грань знает ответ... Замкнется кольцо огня;
прошедший сквозь смерть скажет ее заклятие... Король-Надежда
даст свободу; смерть дарует Золотой Дракон; но где искать меч,
не знавший крови?.. Пошли зов...
Пророк умолк, бессильно опустив голову на грудь.
Воцарилось молчание. -- Темны слова твои, -- молвил, наконец,
Тхэсса. Пророк открыл глаза, словно пробуждаясь от сна. -- Я не
помню своих слов, и большего сказать не могу. Но я говорил
правду. Так он ушел. И наступила ночь полнолуния. Преодолевая
ужас, рвущий душу, мутящий сознание, поднялся Тхэсса на высокую
башню и встал, к юго-западу обратив лицо. И все силы свои
вложил он в одно слово-мольбу.
-- Помоги!..
И рухнул замертво на каменные плиты.
...Теперь голос почти не умолкал:
-- Скоро... Скоро... Из-за пределов -- не прийти... Они не
смогут... Мы станем -- одно... Покорись... Скоро...
Но они пришли -- в ночь ущербной луны. Суровыми были
бледные лица их, седыми -- волосы их, даже у самого юного. Трое
было их -- в крылатых одеяниях Тьмы. И Тхэсса повторил им слова
пророчества. И первым заговорил тот, что носил стальную корону:
-- Я прошел сквозь смерть, -- сказал он, -- Аргор имя мне,
король Назгулов.
И заговорил второй, и голос его узнал Тхэсса:
-- Я -- шагнувший за Грань, сын земли Ана, Ушедший Король.
И сказал третий, самый юный из них: -- Я -- король народа
Надежды, Эстелрим, из земли Эс-Тэллиа. -- Ты звал -- мы пришли,
-- сказал первый.
И молвил Тхэсса:
-- Серую силу, что вошла в меня, сумел я подчинить воле
своей -- на время. Но Это становится сильнее меня; мне все
тяжелее сдерживать то, что спит во мне. Самым страшным врагом
стану я для идущих путем Тьмы и для людей, если останусь жить.
Умерев, обращусь я в Серую Стрелу, направленную в сердце
Властелина, и щитом стану я тому, с кем сражался в Злых землях.
Не хочу я этого, но силы мои на исходе. Поэтому прошу я помощи
у вас.
И, обратившись к Ушедшему Королю, так сказал он:
-- Ты знаешь, что делать, учитель.
И Ушедший Король кивнул.
... В ночь новолуния у черных гор стояли они -- все
четверо. И на прощанье улыбнулся им Тхэсса-князь, и благодарил
их.
Стиснув зубы, Элвир, Король-Надежда, нанес ему в сердце
удар мечом, не знавшим крови; и Золотой Дракон, знак королей
Эс-Тэллиа, был на рукояти меча. И молочно-белым ядом стала
кровь, бившая из раны; шипя, исчезла она, коснувшись клинка.
В золотой гробнице хоронили Тхэссу-мага. Потому, что То,
спавшее в теле его, как бабочка в коконе, мертво не было.
Потому, что То, спавшее в теле его, было людям страшнее чумы.
Та долина, замкнутая в кольце гор, не имеет имени, и не
знает никто, где могила князя. Трое в черных крылатых одеждах
стояли вокруг гроба его. Заклятые мечи скрестили над ним они, и
огненная змея в кольцо заключила их.
И Ушедший Король произнес заклятье Тьмы; и Тьма черным
погребальным покровом одела яркое золото.
И Король Назгулов произнес заклятие Смерти, и черно-синей
стала стена пламени, и стон, глухой и долгий, словно стонала
сама земля, услышали они.
И Элвир, Король Эс-Тэллиа, произнес заклятие Освобождения.
Захлебнувшись белым горьким дымом, угас огонь, и ночь
вздохнула, и они увидели звезды.
В золотой гробнице похоронен был Тхэсса, ибо то, что
лежало там теперь, было только личиной, оболочкой, подобием
человека. Так получил свободу Тхэсса-оборотень, великий маг.