4 июня 1904. Ясная Поляна.Несколько дней не пишется. Здоровье не совсем. Война - набор запасных, не переставая, страдаю. Попытался вчера писать воспоминания - не пошло. Думал:
[…] 2) Война есть произведение деспотизма. Не будь деспотизма, не могло бы быть войны; могли бы быть драки, но не война. Деспотизм производит войну, и война поддерживает деспотизм.
Те, которые хотят бороться с войной, должны бороться только с деспотизмом.
6 июня 1904. Ясная Поляна.Вчера немного писал «Камень». Немного нездоровится.
[…] Несчастные брошенные солдатки ходят. Читаю газеты, и как будто все эти битвы, освящения штандартов так тверды, что бесполезно и восставать, и иногда думаю, что напрасно, только вызывая вражду, написал я свою статью, а посмотришь на народ, на солдаток, и жалеешь, что мало, слабо написал. […]
9 июня 1904. Ясная Поляна.Все та же слабость духовная. И то хорошо. Слава богу, продолжаю сознавать себя истинным собою. Ездил вчера в Тулу. Ничего не пишу. Посетители: Давыдов, Бестужев, Кун, Michael Davitt нынче. […]
11 июня 1904. Ясная Поляна.Вчера записал дневник, написал несколько писем, и больше ничего. Здоровье лучше, но та же умственная бездеятельность. Ездил верхом. Все помню свое (не знаю, как ясно, коротко выразить) - свою истинную жизнь, что она в настоящем. И очень хорошо. Стоит вспомнить, и то, что тревожило - перестает, что сердило - перестает, что огорчало - радует. Саша идет - беспокоюсь . Да ведь это не моя жизнь. Что будет, то хорошо. Сердит то, что Ухтомский глупо пишет, да ведь он не знает, и опять это не я в настоящем. Из книги чужой листы пропали. Да ведь это так должно было быть. Твое дело отнестись к этому как должно. […]
13 июня 1904. Ясная Поляна.Все та же умственная слабость и нездоровится. Печень. Вчера поправлял Пошину биографию. Кое-что вписывал . Плохо. Ездил верхом. Дурно обошелся с офицером. Не забыл, но не умел иначе. Сейчас пойду к нему. Записать надо два: о боге и о посланничестве. Боюсь, что нынче я не в духе и дурно запишу. Еще что-то хорошее думал и забыл. Проводил Андрюшу. Удивительно, почему я люблю его. Сказать, что оттого, что он искренен, правдив, - не правда. Он часто неправдив (правда, это сейчас видно). Но мне легко, хорошо с ним, люблю его. Отчего? […]
15 июня 1904. Ясная Поляна.Вчера только написал письмо Мооду. Физически в самом дурном духе, но без усилия держусь и часто, и когда нужно, вспоминаю о своем посланничестве. […]
18 июня 1904. Ясная Поляна.Здоровье не совсем. Ничего не пишу. Думал о себе:
1) что не обманываю ли я себя, хваля бедность? Увидал это на письме к Молоствовой . Вижу это на Саше. Жаль их, боюсь за них без коляски, чистоты, амазонки. Объяснение и оправдание одно: не люблю бедность, не могу любить ее, особенно для других, но еще больше не люблю, ненавижу, не могу не ненавидеть то, что дает богатство: собственность земли, банки, проценты. Дьявол так хитро подъехал ко мне, что я вижу ясно перед собой все лишения бедности, а не вижу тех несправедливостей, которые избавляют от нее. Все это спрятано, и все это одобряется большинством. Если бы вопрос был прямо поставлен, как бы мне больно ни было, я решил бы его в пользу бедности. Надо ставить себе вопрос прямо и прямо решать его. […]
20 июня 1904. Ясная Поляна.Здоровье лучше, но не могу пристально работать, не хочется. Кроме того, много посетителей: Сухотины, Таня главное. Кое-что думаю и забываю, кое-что помню, а именно:
1) Эгоизм - самое дурное состояние, когда это эгоизм телесный, и самое вредное себе и другим; и эгоизм - сознание своего высшего «я» - есть самое высшее состояние и самое благое для себя и других. Стоит заботиться о себе телесном - и ряд неустранимых трудностей и бед; стоит заботиться о себе духовном - и все легко, и все благо.
2) Чем больше живешь, тем становится короче и время и пространство: что время короче, это все знают, но что пространство меньше, это я теперь только понял. Все кажется все меньше и меньше, и на свете становится тесно.
3) Споры бывают только оттого, что спорящие не хотят воротиться к тем положениям, на которых они основывают свои выводы. Если бы они сделали это, они увидали бы или что положения, принимаемые ими за аксиомы, несогласимы, или то, что кто-нибудь один, а может быть, и оба делают неправильные выводы из верных основ. […]
22 июня 1904. Пирогово.Вчера приехал в Пирогово. Брат в очень дурном состоянии, не столько физическом, сколько духовном. Правда, положение очень тяжело, удар, рот на сторону, слюна и боли; но оно становится тяжелее оттого, что он не хочет покориться. В таком положении есть только два выхода: противление, раздражение и увеличение страданий, как это у него, или, напротив: покорность, умиление и уменьшение страданий, даже до уничтожения их.
[…] Вчера в «Русских ведомостях» суждение о моей статье в Англии . Мне было очень приятно, самолюбиво приятно, и это дурно.
24 июня 1904. Ясная Поляна.Письма Черткова и англичанина по случаю статьи «О войне». Боюсь, что вызвало раздраженье тем, что там не с богом думано. И льстиво самолюбию, и сознание нехорошего поступка. Все можно сказать любя, с богом, а я не умел. Все еще помню и живу высшим сознанием. Маша здесь. И не только все так же, но еще больше близка мне, без разговоров. А она.
27 июня 1904.Вчера расстроился желудком, печенью. Вялость, сонливость и даже дурное расположение духа. Поймал себя на ворчании на Илью Васильевича. Стыдно. А остальное хорошо. Не забываю своего чина. За это время думал три вещи: две ясные, третья - только смутно представляющаяся. Вчера пробовал писать «Камень». Не пошло. Записать:
1) Николай Павлович распоряжается миллионами, посылает тысячи на военную бойню и иногда сам удивляется: как это его слушаются . […]
28 июня 1904. Ясная Поляна.Нынче еще ночью умственно проснулся. Чего не коснусь, все, что вчера было темно и ненужно, - ясно и интересно.
[…] 5) Вспомнил военную выправку при Николае Павловиче (Записки Розена , трех забей, одного выучи), вспомнил крепостное право и то испытанное мною отношение к человеку, как к вещи, к животному: полное отсутствие сознания братства. Это главное в том, что я хотел бы писать о Николае I и декабристах.
[…] 7) Избавиться совсем от желания славы людской невозможно. Слава людская, любовь людей не может не радовать. Надо только не искать ее, не делать ничего для нее.
2 июля 1904. Ясная Поляна.Вчера написал много писем, - Гришенко о свободе воли и Толь о статье . Вчера как будто проснулся, а нынче опять вял. Много думал о том же: движении, веществе, времени, пространстве…
[…] 2) Было время, когда анархизм был немыслим. Народ хотел обожать и покоряться, и правители были уверены в своем призвании и не думали об утверждении своей власти и не делали ничего для этого. Теперь же народ уже не обожает и не только не хочет покоряться, но хочет свободы, правители же не делают то, что считают нужным для своей и народной славы, а заняты тем, чтобы удержать свою власть. Народы чуют это и не переносят уже власть, хотят свободы, полной свободы. С тяжелого воза надо сначала скидать столько, чтобы можно было опрокинуть его. Настало время уже не скидывать понемногу, а опрокинуть.
3) Разве мыслима разумная жизнь в государстве, где глава его торжественно благословляет иконами, целует их и заставляет целовать?
3 июля 1904. Ясная Поляна.Все не пишется и не думается. Вчера получил письма Евгения Ивановича и Черткова о предисловии, о том самом, что я писал им. И мне было очень приятно. Думал:
[…] 3) Екатерина II или Николай I, начиная царствовать, удивляются на то, как легко царствовать, как мало усилия нужно для того, чтобы быть великой царицей, великим царем.
7 июля 1904.Здоровье лучше. Переделал предисловие. Ездил к Булыгину вчера. Был Симонович. Он мне нравится. Нынче слепой и Бутурлин. […]
12 июля 1904. Ясная Поляна.Все время не пишется и думается мало. Притом посетители. Нынче как будто посвежее. Переделывал предисловие. Кажется, порядочно о свободе. […]
17 июля 1904. Ясная Поляна.Все так же мало пишется. Кое-что думаю и немного работаю предисловие. Был в Пирогове. Сережа не спокоен, противится. И тяжело и ему и другим. Дорогой увидал дугу новую, связанную лыком, и вспомнил сюжет Робинзона - сельского общества переселяющегося. И захотелось написать 2-ю часть Нехлюдова. Его работа, усталость, просыпающееся барство, соблазн женский, падение, ошибка, и все на фоне робинзоновской общины . […]
18 июля 1904. Ясная Поляна.Вчера нездоровилось, не обедал. Захватился,как говорил немец. Нынче хорошо. Сейчас сижу в своей комнате и издалека слушаю неумолкаемый разговор и знаю, что разговор этот идет с раннего утра и будет идти до позднего вечера, и шел и вчера, и третьего дня, и раньше, и всегда, и будет идти до тех пор, пока говорящим не нужно будет работать. И главное, все сказано, говорить нечего. Одно средство наполнять разговор - это говорить злое про отсутствующих или спорить зло с присутствующими. Ужасное бедствие - праздность. Люди созданы так, чтобы работать, а они, создав рабов, освободились от труда, и вот страдают, и страдают не одной скукой и болтовней, но атрофией мускулов, сердца, отвычкой труда, неловкостью, трусостью, отсутствием мужества и болезнями.
Но это только те страдания, которые себе наживают праздные люди, а скольких лучших радостей они лишаются: труд среди природы, общение с товарищами труда, наслаждение отдыха, пища, когда она идет на пополнение затраченного, общение с животными, сознание плодотворности своего труда… Моя жизнь погублена, испорчена этой ужасной праздностью. Как бы хотелось предостеречь других от такой же погибели.
Ах, как бы хотелось написать II часть Нехлюдова!
Записать:
[…] 3) Мы постоянно забываем, что мы не стоим, а идем, и сами каждый отдельно в возрасте и все вместе с веком. Заблуждение это особенно сильно в детстве. Дети любят, чтобы все было по-старому, и не хотят верить тому движению, в котором они участвуют. Но с годами движение это убыстряется, как камень, падающий сверху, и старики видят уже быстрое явное движение. Для правильной жизни надо всегда помнить, что мы не стоим, а движемся, и не цепляться за то, от чего мы уходим.
21 июля 1904. Ясная Поляна.Здоровье держится. Погода - дождь и холод. Все понемногу поправлял предисловие, а нынче кончил. Записать:
1) Во сне кажется естественным то, что безумно, так и в этой жизни.
2) Говорят: жизнь наша - тайна. Нет никакой тайны для разумных вопросов. А для неразумных вопросов все тайна.
22 июля 1904. Ясная Поляна. Просится новая большая работа, нужная, важная, огромная. Не хочу даже здесь сказать, в чем она . Хотел начинать нынче, но не могу, нет охоты. Кончил предисловие. Все та же неохота, неспособность работать. Здоровье порядочно.
23 июля 1904. Ясная Поляна.Все то же - хорошо. Не пишу, но хорошо думается. Если бы написать, что думается, сказал бы: ныне отпущаеши… Хочу попытаться начать.
24 июля 1904. Ясная Поляна.Начал вчера и оставил. Не пошло. А все думаю. Нынче ночью думал о том же, и хорошо. Вчера ездил к погорелым в… (забыл) Городну. (Память очень слабеет.) Неприятно, фальшивая благотворительность. Дома хорошо. Без усилия добро. Нехорошо было, слушал «Божеское и человеческое» и волновался. Нынче думаю все-таки окончить «Камень». Чувствую, что должно. Прямо сознание обязанности сказать, чего не знают и в чем заблуждаются. Попытаюсь сделать это как можно кратче и проще. Записать:
1) Чем больше люди разъединены, тем возможнее, нужнее кажется деспотизм - насилие. Теперь же, когда они все живут одной жизнью, деспотизм - appendix не нужный, вредный, губительный. У бабочки выросли крылья, и ей и тесно в куколке, и нужно расправить крылья, и куколка пересохла. […]
29 июля 1904. Ясная Поляна.Все то же. Почти не пишу. Работал немного «Камень». Но, кажется, хорошо, плодотворно думаю. Дня два тому назад был в удивительном, странном настроении: кротком, грустном, смиренном, покорном и умиленном. Хорошо.
Часто меня посещают, и четвертого дня я вздумал записать, кто да кто были? Были: 1) От Гиля убившийся в шахте крестьянин. Я послал его к Голднблатту. 2) Потом солдатка о возвращении мужа. Я написал ей прошение.
3) Потом ребята с железной дороги. Отобрал им книжки.
4) Потом барыня из Тифлиса о религиозном воспитании. Высказал ей, что думал. В понедельник, вторник тоже не меньше посетителей. Так что хорошо. Записать:
[…] 2) Очень важное для статьи «Новая жизнь». Главная ошибка борющихся с существующим злом та, что хотят бороться извне. Перестроится мир не извне, а изнутри. И потому вся энергия на внутреннюю работу. […]
2 августа 1904. Ясная Поляна.Все не пишется. Решил вчера сначала без поправок или почти без поправок писать о значении религии. И хорошо обдумал это. Съехались все сыновья провожать Андрюшу и Ольга. Война волнует, но меньше, потому что пар пошел в работу. Записать то, что вообще и что к статье о религии. Именно:
1) Слушая музыку и задавая себе вопрос: почему такая и в таком темпе, вперед как бы определенная последовательность звуков? я подумал, что это оттого, что в искусстве музыки, поэзии художник открывает завесу будущего - показывает, что должно быть. И мы соглашаемся с ним, потому что видим за художником то, что должно быть или уже есть в будущем. То же - и в высшей степени - в нравственной проповеди, в пророчестве.
2) Пришло в голову восторженно блаженное состояние женщины-красавицы, знающей, что ею любуются, в то время как она слушает прекрасную музыку и знает, чувствует, что на нее смотрят.
3) Буду писать прямо в статью.
Жизнь никогда не стоит на месте, а всегда не переставая движется, движется кругами, как будто возвращающими все живущее, через уничтожение, к прежнему несуществованию; в сущности же эти самые круги в своем возникновении и исчезновении составляют новые, другие, большие круги, которые, также возникая и уничтожаясь, составляют еще большие круги, и так до бесконечности и вверх и вниз.
Знаем мы это прежде всего и яснее всего, несомненнее всего по своей жизни, начинающейся рождением, продолжающейся усилением, доходящим до мертвой, неподвижной точки, и потом равномерно ослабевающей и кончающейся не ничем, а смертью.Отличие рождения и смерти от возникновения из ничего и уничтожения в ничто - то, что, хотя жизнь как бы возвращается к своему началу, она возвращается иная, чем та, которой началась. Там был ребенок, - при смерти старец.
Так что процесс жизни не бесцелен, каким бы он был при простом возникновении и исчезновении, а цель его, очевидно, сделать из ребенка юношу, мужа, старца. То же самое можем видеть мы и вверху или впереди. То же самое видим мы и внизу или позади в жизнях бесчисленных клеток, составляющих тело, возникающих и умирающих. Тела наши составляют частицы того большого круга, который совершает земля, солнце, которые также рожаются, стареются и умирают. Все, что мы видим, знаем, подлежит этому закону жизни - рождения и смерти. В микроскопических телах мы не видим этого потому, что процесс совершается слишком скоро, в телескопических не видим потому, что процесс для нас слишком медленен. Знаем мы твердо этот процесс только в себе. Для чего-то нужно всякому человеческому существу переделаться из ребенка в старика и во время этой переделки исполнить какое-то назначение. Если бы цель жизни состояла только в том, чтобы люди переделывались из детей в стариков, то люди не умирали бы до старости. Если же цель жизни состояла бы только в служении людей друг другу, людям совсем не нужно было бы умирать.
Так что жизнь человеческая есть и рост жизни и служение.
Закон этот рождения, роста и умирания относится не к одной телесной стороне жизни, но и к духовной. Духовная жизнь зарождается, растет и доходит до зенита не на середине жизни, но на конце ее.
10 августа 1904. Ясная Поляна.Давно не писал. Дня четыре был нездоров. Все не работается, но думается хорошо. Составляю дня четыре новый календарь. Вчера приехала Таня из Пирогова, и, как всегда, смерть застает неготовым, заставляет все внимательнее и внимательнее вникать в жизнь и смерть . […]
15 августа 1904. Пирогово.Три дня здесь. Понемногу заболевал, и вчера было совсем худо: жар и, главное, изжога жестокая. У Сережи было очень тяжело. Он жестоко страдает и физически и нравственно, не смиряясь. Я ничего не мог ему сделать, сказать хорошего, полезного. Первый день переводил , вчера ничего не делал, нынче неожиданно нашел начало статьи о религии и написал 1Ѕ главы. Вдруг стало ясно в голове, и я понял, что мое нездоровье уж готовилось. Оттого тупость.
Заглавие надо дать: «Одна причина всего», или «Свет стал тьмою», или «Без бога».
Записать надо:
1) Люди придумывают себе признаки величия: цари, полководцы, поэты. Но это все ложь. Всякий видит насквозь, что ничего нет и царь - голый.
Но мудрецы, пророки?.. Да, они нам кажутся полезнее других людей, но все-таки они не только не велики, но ни на волос не больше других людей. Вся их мудрость, святость, пророчество ничто в сравнении с совершенной мудростью, святостью. И они не больше других. Величия для людей нет, есть только исполнение, большее или меньшее исполнение или неисполнение должного. И это хорошо. Так лучше. Ищи не величия, а должного. […]
17 августа 1904. Пирогово.Нынче гораздо лучше; поправляюсь. Думаю идти к Сереже. Вчера сидел на воздухе, гулял. Кое-что записал. Сейчас думал о том, что решительно надо оставить мысль отделывать свои сочинения. А надо писать то, что уясняется в голове, как сложилось по разным отделам: 1) мудрости - религии - философии; 2) художественных вещей: а) «Воскресения», б) Декабристов, Николая, в) поправки ясные написанному художественному; 3) Воспоминания. Воспоминания непременно надо записывать, как вспомнится: какие времена, состояния, чувства живо вспомнятся и покажутся стоящими записи. Это очень бы было хорошо. Не знаю, удастся ли.
Записать:
1) Кощунство, возмущающее меня не умышленно, а непосредственно, не икона в помойной яме, не Евангелие вместо оберточной и всякойбумаги (хотя и тут испытываю что-то неприятное), но то, когда говорят шутя, играя, забавляясь софизмами, о нравственности, добре, любви, разуме, боге, как это делает Жером Жером, которого я читаю здесь, и как делают это многие и многие и научные, и журнальные, и художественные писатели и нарочно и нечаянно.
2) Гуляя, вспомнил живо свое душевное состояние в молодости, в особенности после военной службы. До этого еще было живо, чуть живо стремление совершенствоваться. Во имя чего, я не определял, не знал, но чувствовал - есть то, во имя чего это нужно. Но после военной службы я был совершенно свободен от всяких духовных уз, то есть совсем раб своего животного. Было одно, во имя чего я еще мог принести в жертву похоти животного и даже жизнь самого животного (война, дуэль, к которой всегда готовился), и только одно, а то все было возможно. И так было до 50 лет. Как бы я хотел избавить от этого людей! […]
19 августа 1904. Пирогово.Нынче как будто лучше. Спал без болей и изжоги. Вчера Сергей Васильевич говорил, что Сережа боится умереть ночью. Сейчас пойду к нему. Читаю Тэна . Очень мне кстати.
1) Он описывает бедствия анархии 1780 - 90 годов. Едва ли они больше бедствий теперешней японской войны, происходящей при самом правильном государственном порядке.
2) Спор с Колей, запишу после.
Говорил о том, что нет большего и меньшего материального блага, что во всем компенсация, что крестьянка, питающаяся хлебом и квасом, после родов встающая, заедаемая нечистью и т. п., не несчастнее барыни со своими прихотями, капризами, нервами и действительными страданиями. Что как нельзя в одном месте поднять уровень пруда, нельзя дать себе или другому большего или меньшего блага.
«Если так, то зачем сострадать, помогать людям? Им так же хорошо, как и мне».
Но дело в том, что мне нехорошо, если я в числе тех, которые имеют избыток вещественных благ, если я держусь обмана того, что, отнимая от других или удерживая, можно увеличить свое благо. Мне дурно, и я не могу не стремиться избавиться от этого. Кроме того, и главное, если я знаю, что смысл моей жизни в любви, т. е. в перенесении себя в жизнь, интересы других, я буду помогать другому, потому что таково его желание, и желание не вредное, если он хочет пищи, отдыха, буду помогать, как я буду помогать ребенку, уронившему и сломавшему игрушку. […]
20 августа 1904. Пирогово.Сегодня гораздо лучше. Вчера получил письма. Соня не очень ждет. Все-таки завтра хочу ехать, если велит бог. От Черткова приятное о предисловии и от Lucy Malory тоже . Много хожу. И все читаю Тэна. Очень для меня важно.
Читая историю Французской революции, становится несомненно ясно, что основы революции (на которые так несправедливо нападает Тэн) несомненно верны и должны быть провозглашены, и что, как он говорит, воображаемый человек,то есть идеал человека, гораздо действительнее француза известного времени и места, и что руководиться этим воображаемым человекомдля устройства жизни гораздо практичнее,чем руководиться соображениями о свойствах такого-то и такого-то француза; ошибка была только в том, что провозглашенные принципы предполагалось осуществлять так же, как и прежние злоупотребления: насилием. L’assemblйe constituante была бы совершенно права, если бы она объявила те же самые принципы, а именно: что никто не может владеть другим, не может владеть землей, никто не может собирать подати, никто не может казнить, лишать свободы; объявила, что отныне никто, то есть правительство, не будет поддерживать этих прав, и больше ничего. Что бы из этого вышло - не знаю, и никто не знает, что бы вышло и теперь, если бы это было объявлено; но одно несомненно, что не могло бы выйти того, что вышло в Французской революции.
Частные люди никогда не побьют, не зарежут и не ограбят одной тысячной того числа, которое побьют и ограбят правительства, то есть люди, признающие за собой право убивать и грабить. Может быть, не было готово французское общество к такому перевороту тогда; может быть, оно не готово и теперь; но несомненно, что переворот этот должен совершиться, что человечество все более и более приготавливается к этому перевороту и что придет время, когда человечество будет готово к нему.
22 августа 1904. Ясная Поляна.Вчера вернулся из Пирогова. Сережа кончается. Я был не нужен ему. […]
26 августа 1904. Пирогова.Сережа умер . Тихо, без сознания, выраженного сознания, что умирает. Это тайна. Нельзя сказать, хуже или лучше это. Ему было недоступно действенное религиозное чувство (может быть, я еще сам себя обманываю; кажется, что нет). Но хорошо и ему. Открылось новое, лучшее. Так же, как и мне дорога, важна степень просветления, а на какой она ступени в бесконечном кругу, безразлично.
Два дня работал над календарем, уясняется. Но еще трудно. […]
27 августа 1904. Пирогово.Был совсем здоров. Расстроился объедением. Стыдно. Смерть все удивительней и удивительней. Был на похоронах, нес до церкви. Гриша хорош, спокоен. Я вял. Вчера переводил для календаря. […]
1 сентября 1904. Ясная Поляна.Все это время переводил и читал для «Круга чтения» и написал предисловие. Работа подвигается, но очень ее много.
Записать надо:
1) По мере того, как открывается сущность жизни, т. е. что человек узнает свою безвременную, беспространственную природу, уничтожается, умаляется его материальная природа, т, е. разбиваются пределы, отделяющие его от других существ (земля, и в землю пойдешь). (Здесь я что-то забыл.)
2) Не только люди к старости, но животные добреют. Добреют ли растения? Что делается в них, мы не знаем, но то, чем проявляются их жизни в старости, имеет свойства добра: они роняют свои плоды, семена, служат другим и перестают бороться (гниют), уступают место другим. […]
15 сентября 1904. Ясная Поляна.Две недели не писал. Все время занят выписками для «Круга чтения». Набралось, кроме полного одного года, еще, вероятно, целый год. Не читаю газет, а читаю Амиеля , Карлейля , Мадзини , и очень хорошо на душе. Здоровье не дурно. Душевное состояние - хочется похвалиться, но боюсь; все-таки скажу, что очень радостно. Записать надо много:
[…] 2) Странная вещь: очень часто я по чувству влеком больше к безнравственным, даже жестоким, но цельным людям (Вера, Андрюша и многие другие), чем к либеральным, служащим людям и обществу людям. Я объяснил это себе. Люди не виноваты, если они не видят истинного смысла жизни, если они еще слепы - не как совы, но как щенята. Одно, что они могут делать хорошего, это не лгать, не лицемерить, не делать того, что похоже на настоящую человеческую, религиозную деятельность, но не есть она. Когда же они лицемерят, делают для людей, но не для бога, оправдывают себя, они отталкивают.
[…] 8) Прекрасная сказка Андерсена о горошинах, которые видели весь мир зеленым, пока стручок был зеленый, а потом мир стал желтый , а потом (это уже я продолжаю) что-то треснуло, и мир кончился. А горошина упала и стала расти.
9) Несколько раз за это время охватывало чувство радости и благодарности за то, что открыто мне. […]