Томас Мелоди. Ангел в моей постели

   – Насколько я понимаю, вы тоже, миледи.
   – В меня выстрелили случайно?
   Он вытер тряпкой руку.
   – Я к этому непричастен. – Даже в сапогах Стиллингз не превосходил ее ростом, и это радовало Викторию. Она могла противостоять мужчинам.
   – Ни один из моих людей не стал бы в вас стрелять, – сказал он.
   – Я верю вам. Просто у вас нет таких метких стрелков. Но вы служите Неллису. И вам многое известно.
   Стиллингз подошел к окну и посмотрел на свой дом. .
   – Это правда, что вы больше не живете у сэра Генри? – спросил он, опуская занавеску.
   – Правда. – Она поставила чемоданчик на верстак. – Есть ли какая-нибудь другая дорога в церковь на холме? Вы прожили здесь всю жизнь. Может быть, знаете что-то, не известное семье Манро?
   Он прислонился к оконной раме.
   – Только дурак пойдет в пещеры. Ведь их давным-давно замуровали.
   – Может быть, одну вы все-таки размуровали?
   – У нас с вами много разногласий, – заметил Стиллингз. – Но вы вели себя честно, – добавил он, как будто его слова могли что-то для нее значить, когда он калечил ее лошадей и выжил большинство арендаторов из их домов. – Если вам нужна моя помощь, то, вы понимаете, я имею свою цену.
   – Как и я, Томми. – Она нарочно назвала его по имени, потому что всегда так называла, когда он привозил Натаниелу деревянные игрушки после того как она или сэр Генри посещали его больную мать. Она не подозревала, что он делает их сам. Он посещал церковь и, казалось, интересовался местными делами. Потом он попал в беду, и Неллис приобрел над ним власть. – В обмен на твое содействие я не выдам тебя властям, как и имена всех твоих людей и местонахождение всех ваших предприятий, которые последние три года не платят налоги.
   Коварная улыбка тронула его губы.
   – Товарищ по оружию, миледи. Вот так новость, мы с вами похожи больше, чем я думал.
   На лужайке появился Рокуэлл. Стиллингз оглядел его.
   – Пора кончать разговор. Ваш сторож беспокоится.
   – Мистер Рокуэлл работает на лорда Чедвика. Стиллингз широко распахнул дверь перед Викторией.
   – Любопытно, что Чедвик появился так неожиданно, после того, как я принес вам ту сережку. Слышал, он неравнодушен к графине.
   Отбросив капюшон, Виктория развязала на шее тесемки, как будто они мешали ей дышать.
   – Лорд Чедвик не какой-то наивный франт, – предупредила она. – Если бы у тебя хватило ума, ты схватил бы все, что у тебя есть, и нашел новое место жительства. Ты не должен с ним конфликтовать, поверь мне, если не хочешь попасть на виселицу.
   Он притворно рассмеялся, однако в глазах появилось сомнение. А может быть, и страх.
   – Это правда, миледи?
   – Правда, Томми.
   – Наш прекрасный судья, Манро, убежден, что не пройдет и года, как лорд Чедвик уедет отсюда. Кому-то очень хочется убрать его с дороги.
   Холодок пробежал по ее спине.
   – Неллис так сказал? – Его слова напомнили Виктории о неизбежном. Значит, прав был Дэвид, когда сказал, что пуля предназначалась ему. Уж не связан ли Неллис с ее отцом? Но каким образом?
   – Так что вы понимаете, почему моя верность остается там, где и сейчас, миледи.
   – А Неллис не сказал кто? Если ты что-нибудь знаешь...
   – Не знаю. Вы можете спросить его, когда он вернется из Лондона. – Стиллингз сложил на груди руки. – Неллис Манро любит французский коньяк и красивые безделушки, миледи. Недавно он добавил Роуз-Брайер к этому списку. Вы должны знать не хуже меня, что нельзя победить того, кто сильнее.
   – А что, если бы мы победили, Томми?
   – Вы не сможете сделать этого одна, миледи.

Глава 14

   – Никогда не видела такой красивой материи. – Бетани прижата к груди отрез голубого бархата.
   Виктория сидела перед туалетным столиком и смотрела на девушку с развевающимися золотистыми волосами, кружившуюся по комнате. Бетани встретилась с ней взглядом в зеркале.
   – Как тебе это удалось, Виктория?
   – Я закончила, мэм. – Мойра положила гребень перед зеркалом.
   Виктория не ответила. Она взглянула на себя в зеркало и подняла брови. На ней было платье простого фасона, но оно облегаю ее как перчатка. Обнаружив на чердаке старый сундук с одеждой, она немного переделала три платья, пополнив свой гардероб. В этот день она надела муслиновую, красную с зеленым, юбку и кофточку цвета слоновой кости, перевязанную на талии. С уложенными на затылке роскошными черными волосами она была необыкновенно хороша.
   Снизу донеслись крики и отвлекли ее.
   – К дому подъезжает карета, мэм!
   – Карета? – Виктория встала, шурша нижними юбками.
   Услышав приближающийся стук колес, она бросилась к окну будуара, выходившему на оранжерею. Мимо окна проехала черная карета. Но она не успела остановиться, как дверца распахнулась и из кареты выскочил мальчик. Натаниел.
   Виктория, в облаке развевающегося муслина, бежала по коридору. Она остановилась на лестнице, и в эту минуту дверь распахнулась.
   – Мама! – Сын бросился к ней.
   Со слезами на глазах она опустилась на колени и обняла его.
   – Дай посмотреть на тебя. Ты вырос на два дюйма с тех пор, как я видела тебя.
   – Я вырос из моих штанов, мама. – Он с гордостью выставил вперед руку, показывая мускулы, окрепшие от работы на настоящих машинах. Затем посвятил Бетани в дела своих многочисленных кузин и кузенов, упомянув о том, что, когда играли в «достань яблоко», Джейни поцеловала Питера, поэтому он приехал только сегодня.
   – Потому что Джейни поцеловала Питера? – спросила стоявшая.позади Бетани.
   – Нет, глупышка. – Натаниел сделал большие глаза и снова обратился к Виктории: – Мы остались праздновать урожай. – И он с увлечением рассказал, как дядя Фред разрешил ему отведать из кружки фамильного эля.
   Виктория подняла глаза и посмотрела на стоявшего в холле Дэвида, высокого и красивого, в новом костюме.
   – Лорд Чедвик позволил мне остаться. – Натаниел придвинулся ближе и прошептал ей на ухо: – Он танцевал с Бесси, Милдред и Фрэнни. Она хочет жениться на нем.
   – Фрэнни? – усмехнулась Бетани. – Да она только что из пеленок. Что она знает о браке?
   Фрэнни была того же возраста, что и Бетани, и во всем соперничала с ней.
   – Не сомневаюсь, его милость производит впечатление на молоденьких женщин, – заметила Виктория.
   – Где Зевс? – Натаниел перегнулся через перила.
   – Спал в библиотеке. А сейчас не знаю. Будь осторожнее, Натан. Полы только что натерли.
   Дэвид не сводил глаз с Виктории, и она залилась румянцем.
   Бетани отошла от нее.
   – Пойду посмотрю, как там пироги, которые миссис Гибсон вынула из печки. Натаниел, вероятно, проголодался.
   Она убежала, оставив Викторию наедине с Дэвидом, ее сердце готово было выскочить из груди.
   – Я был уверен, что ты сбежала, – сказал он.
   – Мы заключили соглашение, – ответила она, предпочитая придерживаться высокой морали, а не вспоминать, что еще несколько недель назад она собиралась сбежать. – Как ты узнал, что я буду здесь?
   – Рокуэлл в карете выехал мне навстречу. Рассказал, что произошло между тобой и сэром Генри. Я...
   – Не вздумай извиняться. Он имеет право на собственное мнение обо мне.
   – Просто меня удивило, что ты сказала ему правду.
   – Натаниел знает? – спросила она.
   – В Сейлхерсте все думали, наше сходство объясняется тем, что мы с тобой родственники. Опять ложь. Мы должны поговорить с ним. Я не допущу, чтобы мой сын думал, будто его отец умер.
   Она слышала восклицания Натаниела, нашедшего Зевса. Хватит ли у нее смелости сказать Дэвиду, что о них уже сплетничают в городе?
   – А мы готовы ответить ему, когда он спросит о нас с тобой, Дэвид?
   – Слов нет, мадам, тут ты поймала меня. – Его спокойная усмешка ее испугала. – Бурное развитие наших отношений убеждает в том, что нам обоим было бы лучше, если бы я устранился от этого дела и исчез навсегда.
   Она молчала, охваченная страхом, что именно так он и поступит, понимая, что не имеет права о чем-либо просить его. Но она еще не была готова потерять сына. Дэвид привез его сюда. Она даже не пыталась найти разумное объяснение своей радости.
   – Не можем ли мы прийти к соглашению? Ведь мы желаем нашему сыну только добра.
   – Мама, – из библиотеки выбежал Натаниел, прижимая к себе Зевса, – можно мне повидать деда?
   – Я отвезу тебя к дедушке, – сказал Дэвид.
   – Лорд Чедвик сказал, что я увижу Биг-Бен. – Натан запрыгал от радости. – Мы приехали домой повидать тебя и Зевса, и деда тоже. И взять мою подушку.
   Подавляя внезапно охватившую ее панику, Виктория посмотрела на Дэвида:
   – Ты увозишь его в Лондон?
   – Поезд отходит от Нью-Хейвена завтра вечером. Я уже все устроил.
   Он этого не сказал, но она видела по его глазам, что он привез Натаниела попрощаться. Дэвид уже принял решение. Даже сознавая, что в Лондоне Натаниел будет в большей безопасности, она не была готова к такому удару. Сможет ли она сказать об этом сэру Генри?
   – Я пойду в зверинец, когда он откроется весной, мама, – сказал Натан. – И буду ходить в школу, как Итан Бирмингем. В прошлом году он научился фехтовать.
   Виктория погладила его по щеке. Сын говорил с таким увлечением и радостью, что она постаралась скрыть свою печаль.
   – Тебе надо взять не только подушку, Бельчонок.
   – Я же не навсегда уезжаю, мама. Все мальчики ходят в школу. А когда вернусь, Итан Бирмингем больше не будет называть меня сопляком.
   – Я думала, ты, Итан и Робби близкие друзья.
   – Были, пока Итан не пошел в школу в прошлом году. Она отвела у него со лба прядь волос.
   – Миссис Гибсон недавно вынула пироги из печки. Почему бы тебе не посмотреть, не готовы ли они?
   С радостным восклицанием Натаниел повернулся на каблуках.
   У Виктории болел бок. Она не могла подняться. Вдруг крепкая рука Дэвида взяла ее под локоть.
   – Кто за тобой ухаживает? – спросил он. Виктория выдернула руку.
   – Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, Дэвид.
   – Браво, генерал Фаради. – Он отступил назад с насмешливой улыбкой, которая совсем не соответствовала выражению его глаз. – Приятно узнать, что твое физическое состояние не повлияло на твой нрав.
   – Я отвезу моего сына в коттедж. Будут вещи...
   – Я позабочусь, чтобы в Лондоне у него было все необходимое.
   – Конечно, будет. – В висках у нее стучало. – И новая мать тоже?
   – Может быть, черт побери.
   – Если захочешь развестись со мной, тебе придется публично признаться, что ты женат на преступной дочери полковника Фаради. Разразится ужасный скандал. Даже тебе он навредит.
   Она не поверила своим глазам, когда он вынул из кармана сигару и зажал в зубах.
   – Вот поэтому я и буду требовать признания брака недействительным, – сказал он, чиркнув спичкой о каблук. – Пока я еще не утратил способности творить чудеса.
   Прищурившись, она сумела сохранить самообладание.
   – Опять ты начал курить эти ужасные штуки?
   – Мне бы не следовало вообще отказываться от них, – сказал он, прикрывая ладонью пламя и глядя на ее раскрасневшееся лицо. – Хочешь узнать почему?
   Он помахал спичкой и бросил ее в медную вазу, стоявшую у перил.
   – Даже если бы над твоей головой не висело обвинение в измене, не говоря уже о сотне тысяч фунтов – стоимости украденных произведений искусств и драгоценностей, которые до сих пор не найдены, а также смерти моего партнера и моя репутация не зависела бы от тебя, мы никогда не стали бы семьей. – Он стряхнул пепел, она следила за его движениями. – Но если ты будешь хорошо себя вести, возможно, я не вышвырну тебя из этого дома, когда вернусь. Видишь ли, я до сих пор питаю к тебе нежные чувства. Так что живи, как прежде.
   .– Чувства?
   – Когда я был в отъезде, я только и делал, что думал. У меня есть сын, а я понятия об этом не имел. И, черт меня побери, я даже согласен с тем, что ты сделала. – Он вплотную подошел к ней. и одно чуть заметное движение умерило ее гнев. – Я невольно восхищался мужеством, с которым ты встретила свое поражение, не мог представить себе, что ты пережила за все эти годы, зная, что я предал тебя и своего ребенка. И после этого я просил тебя довериться мне. Я не хочу отбирать у тебя Натаниела. Если это не чувства, которые испытывает к тебе упрямый глупец, то что? Скажи!
   Не в силах отвести взгляд от его горящих глаз, она чувствовала, как слезы подступают к глазам.
   – Иногда ты сбиваешь меня с толку, Дэвид. Он шутливо отдал ей честь.
   – А вы меня, мадам. Я сам в недоумении, – сказан он и вышел. Она стояла и смотрела ему вслед.
   Докурив сигару, Дэвид облокотился о стенку кареты. Он озяб и поднял воротник пальто. На нем была шляпа с меховой опушкой, защищавшая уши, однако он досадовал, что оделся недостаточно тепло. Он поднес к губам сигару, охваченный самыми противоречивыми чувствами.
   Щурясь от дыма, он смотрел на видневшуюся вдали церковь, когда на дорогу вдруг медленно выполз фургон. Дэвид узнал мистера Дойла. Светловолосый мальчик сидел между ним и вторым мужчиной, державшим вожжи.
   Дэвид узнал сына вдовы Гибсон, которого несколько недель назад видел, когда заезжал в их усадьбу. Дэвид бросил сигару на землю и растер каблуком. Фургон остановился возле его кареты.
   – Лорд Чедвик. – Мистер Гибсон вытер руки об одежду и представил своего сына. – Это мой сын, Робби, – сказал он. – Он проводил здесь много времени, когда я управлял имением. Я рад, что вы вернулись. Надеюсь, вы приехали насовсем.
   Дэвиду не хотелось заводить об этом разговор, и он промолчал. Кроме того, что он купил Роуз-Брайер, выполняя свое обязательство перед Мэг, его ничто не связывало ни с этим домом, ни с землей. Да он и не стремился к этому.
   Позади него распахнулась дверь, и из нее выглянул Натаниел.
   Робби мгновенно оживился:
   – Нат!
   – Мы и не знали, что мальчуган вернулся, – с просветлевшим лицом сказал мистер Гибсон.
   – Можно, я пойду к нему, папа?
   Мистер Гибсон предоставил решение Дэвиду, который не смог бы остановить мальчика, если бы и попытался.
   – Вы ведь с ним друзья?
   – Самые лучшие, милорд, – сказал Робби, когда Дэвид отступил в сторону.
   Робби побежал к Натаниелу, который уже мчался ему навстречу. Дэвид понял, что ничего не знает о том, как здесь жил его сын, кроме того немногого, что узнал по дороге из Сейлхерста. Натаниел был умен, уверен в себе и явно пользовался популярностью.
   Дэвид огляделся и увидел стоявшую на дорожке Мэг. Она сказала что-то Робби, и мальчики, обрадовавшись, побежали в дом.
   Закутанная в накидку, Мэг выглядела настоящей хозяйкой имения. Она выпрямилась и улыбнулась Дэниелу Гибсону. Дэвид наблюдал за ней. Мэг не была красивой в обычном смысле этого слова. Она была необыкновенной, он словно вышел на солнечный свет после нескольких лет, проведенных в пещере, а когда она улыбнулась, у него перехватило дыхание.
   Она подошла к фургону:
   – Мистер Гибсон, мистер Дойл. Вижу, вы позаботились о себе.
   Она наклонилась, чтобы поправить одеяло на коленях старика, и подхваченные ледяным порывом ветра ее юбки коснулись ног Дэвида.
   – Он не соглашался ехать сюда, мэм, – сказал мистер Гибсон.
   – Разве вы не хотите поработать в оранжерее? – спросила Мэг, с тревогой заметив волнение мистера Дойла. – Вы же любите цветы.
   Дэвид проследил взгляд Дойла, который словно старался услышать то, чего никто не скажет. Казалось, он боится этого дома.
   – Вам понравится. Вокруг будут люди, с которыми можно поговорить, – сказала Мэг. – Я устрою вас в домике по ту сторону от оранжереи. Мать мистера Гибсона уже разожгла камин.
   Дойл нахмурился:
   – А в оранжерее нет привидений?
   – Ни единого, – заверила его Мэг.
   Фургон загромыхал, отъезжая, и она, отступив в сторону, остановилась рядом с Дэвидом.
   – Я никогда не видела его таким, – сказала Мэг, глядя вслед фургону. – Надеюсь, я правильно поступила, когда привезла его сюда.
   – А Дойл больше ничего не говорил о том, что видел в церкви?
   – Нет, но в холме есть пещеры. Это подтвердил шериф Стиллингз.
   – Ты ходила к шерифу Стиллингзу? – Дэвид был готов задушить этого чертова Рокуэлла за то, что тот позволил Мэг приблизиться к шерифу.
   Дэвид еще не видел Викторию в этом платье. Она выглядела потрясающе.
   – Ты своими приказаниями превратил меня в узницу. – Она посмотрела ему в глаза. – Но ты не запрещал мне говорить с людьми или принимать решения, связанные с благополучием тех, за кого я несу ответственность. Если ты еще не заметил, то должна сказать, что я не сидела сложа руки.
   Словно впервые Дэвид увидел конюха, выходившего из конюшни, чтобы помочь мистеру Гибсону. Бросив взгляд на дом, обратил внимание на чистые двустворчатые окна и ухоженные сады. Две горничные, которых он не узнал, вышли из дома и принялись выбивать ковер.
   Он снова перевел взгляд на Викторию. В ответ она подняла брови; его охватило чувство, близкое к тому, которое он испытывал в гостиной, когда, прижав ее к занавесям, он овладел ею.
   – Ты в мое отсутствие была занята делом. Ты собираешься пробыть здесь некоторое время?
   Мэг подняла капюшон, пряча под него волосы.
   – Натаниел и Робби завтракают. Я отправила мистера Рокуэлла в коттедж сообщить сэру Генри, что скоро привезу Натаниела. Я должна это сделать одна. А сейчас приглашаю тебя позавтракать с нами. Миссис Гибсон – отличный повар.
   – Что ты сделала с моим поваром? – поинтересовался Дэвид.
   – Эсма уволила его. Он лучше разбирается в лошадях. Не сомневаюсь, большинство нанятых тобой – шпионы, но я добавила несколько своих. Тех, кто действительно знает, как готовить пищу и делать уборку.
   У него мелькнула чуть заметная улыбка.
   – Буду иметь это в виду.
   – Послушай, Дэвид, не наводи меня на дурные мысли. Она решительно прошла мимо него, отпустив его, как слугу, которому только что дали поручение, и он смотрел ей в спину. Они вышли из тупика. Он все еще смотрел на нее, когда она обернулась и поймала его взгляд, его поведение все сильнее приводило ее в замешательство. И его самого тоже.
   В ее глазах вспыхнули янтарные искорки.
   – Не возражаешь, если я отвезу Натаниела в коттедж? – спросила она. – У меня нет желания отделаться от тебя.
   – Возьми карету с четверкой лошадей. Позднее я присоединюсь к вам.
   – Дэвид. – Они посмотрели друг другу в глаза, и он в эту минуту понял, какую совершает глупость, исполняя даже одно ее желание, но почему-то ему было все равно. – Обещаю, что не велю миссис Гибсон отравить тебя. Нет у меня также желания убить или искалечить тебя.
   Дэвид мрачно усмехнулся. Он видел по ее глазам, что она хочет сказать что-то еще. Но одно дело не отбирать у нее сына, и совсем другое – окончательно простить ее. Или забыть, как они поступали друг с другом.
   Одно время он был священником и проповедовал всеобщее прощение, но теперь это касалось его самого.
   Но именно поэтому он вернулся.
   – Ты действительно когда-нибудь хотела моей смерти, Мэг?
   – Нет. – Она выдержала его взгляд. – Я хотела тебя. И все.
   Дэвид не пытался подавить чувство, вызванное ее ответом. Глядя на закрывшуюся за ней дверь, он изумленно поднял бровь. Оказывается, одно оброненное слово или фраза способны изменить самую суть их отношений.

Глава 15

   Проезжая мимо кладбища, Дэвид придержал Люцифера и, въехав в огороженный двор у домика Дойла, посмотрел на церковь. Он привязывал поводья к столбу, когда раздалось знакомое ирландское приветствие: «Уж не сам ли хозяин спускается с холма?» Посреди заросшего сорняками двора стоял Ральф Блейкли в теплой шерстяной рубашке и тяжелых кожаных сапогах. Блеснув золотым зубом, он улыбнулся Дэвиду:
   – Вы долго здесь пробудете, мистер Донелли? Дэвид вошел вслед за ним в дом священника.
   – Всего одну ночь. У меня дела в Лондоне. Вернусь через несколько дней.
   – Вы велели мне оставаться в церкви, пока не обнаружу подземный ход.
   – Обнаружили? – Дэвид с опаской взглянул на толстую деревянную балку над головой, пригнулся, стараясь не задеть щербатую поверхность, и остановился под отверстием в почерневшем потолке. В отличие от некоторых членов его семьи Дэвид не был специалистом по строительству, но здравый смысл подсказывал ему, что это строение, как и любое разваливающееся жилье, каких он немало повидал на своем веку, вот-вот рухнет.
   Блейкли заложил большие пальцы за пояс.
   – Подземного хода я не обнаружил, но мы с ребятами сделали все остальное, о чем вы просили. Несколько дней назад обнаружили тех собак. Это часть стаи, кто-то их выпустил, и они бродят по холмам и загрызают домашних животных. Сделано это для того, чтобы согнать с земли всех арендаторов. Мы также нашли викария, когда-то служившего в этой церкви.
   – Ты поговорил с ним? – спросил Дэвид.
   – Увы! Он умер несколько месяцев назад и похоронен в Хейлишеме. Его жена сказала, что я не первый к ней прихожу и расспрашиваю о старых подземных ходах. Не очень давно у нее были черноволосая женщина и высокий седой мужчина. Задавали те же вопросы.
   – Седой мужчина. Кинли.
   Судя по описанию, это был он. Но Кинли ростом шесть футов, его следы могли совпадать с идущими от церкви следами, которые Дэвид обнаружил в то памятное утро.
   Ветер пошевелил сухие листья у ног Дэвида. Его взгляд упал на почерневшие камни и задержался на том, что осталось от алтаря и кафедры. Он ощущал странную связь с этим местом. Под этой крышей Мэг и его сын слушали проповеди. Здесь крестили Натаниела.
   Дэвид отошел от каменной стены и огляделся. Церкви всегда надежно хранили тайны своих подвалов и склепов. Мэг подтвердила, что под этими холмами есть пещеры. Но шансы найти их невелики, ибо подземными ходами не пользовались уже сотни лет и в них было опасно, это и объясняло, почему местные жители мало что о них знали.
   Цокот копыт заставил Дэвида оглянуться. За кладбищем он увидел направлявшегося к нему Рокуэлла.
   – У тебя кто-нибудь еще наблюдает за домом Неллиса? – спросил Дэвид у Блейкли.
   – Да, он еще не вернулся из Лондона.
   – Мне бы не хотелось еще кому-либо рассказывать о том, что мы здесь обнаружили или обнаружим, – сказал Дэвид. Он доверял только людям, которых привез из Ирландии. Ни один из них не работал на Кинли. – Я найду каменщика. Эту комнату необходимо полностью укрепить, прежде чем мы начнем сносить стены.
   Дэвид внимательно посмотрел на колокольню. Если там есть вход или выход, он его найдет и замурует.
   Спустя несколько минут Дэвид сел на Люцифера и встретился с Рокуэллом на узкой тропе, ведущей на церковный двор. Дэвида беспокоило, что Рокуэлл теперь тоже подозревал Кинли, поскольку тот связан с Памелой. Ибо Дэвид в тот день обнаружил еще и женские следы. Памела блондинка, но могла надеть черный парик, когда отправилась вместе с Кинли к вдове викария. Кому-то явно хотелось, чтобы он поверил, будто этой женщиной была Мэг.
   Рокуэлл придержал лошадь, поджидая Дэвида.
   – У вас встревоженный вид.
   – О чем ты, черт возьми, думал, когда возил Мэг к Стиллингзу?
   Рокуэлла обидели и одновременно рассмешили его слова.
   – Попробуйте ее остановить, когда она что-то задумала.
   Дэвид ничего не ответил и тронул каблуками коня, когда Рокуэлл крикнул ему вслед:
   – Я бы сейчас не поехал в коттедж, сэр! Он остановил Люцифера.
   – Почему?
   – Этот мальчик – ваш сын? – спросил Рокуэлл. – Вы за ним ездили в Сейлхерст? В городе пошли сплетни, Донелли.
   Дэвид подавил проклятие. О цели своего отъезда он сказал только одному человеку.
   – Этого мальчика зовут Натаниел, – ответил Дэвид. – Завтра вечером я отвезу его в Лондон, и он пробудет там у моей сестры до тех пор, пока... – Покачав головой, он сжал руки и посмотрел на кладбище. – Пока не закрою это дело.
   – Пока не передадите его мать в руки Кинли?
   Лицо Дэвида окаменело, истина этого заявления лишь сильнее разозлила его.
   – И поскольку вы так же не способны уклониться от ответственности, как и она не может переложить ее на других, – Рокуэлл сунул руку в карман и бросил Дэвиду золотой медальон, – я приехал сюда, чтобы отдать вам это.
   Дэвид поймал медальон и повертел в руках.
   – Я забрал его после того, как ваша жена обменяла его на рулон материи. – Лошадь Рокуэлла шагнула в сторону, и ему пришлось натянуть поводья. – Она хотела сшить мисс Манро платье. Или просто избавиться от медальона. Скорее всего и то и другое.
   С замиранием сердца Дэвид открыл медальон. Кто-то уже пытался вынуть из него портрет женщины. Этот миниатюрный дагерротип был единственной вещью, оставшейся у Мэг в память о женщине, которую ее отец так жестоко изгнал из ее жизни. Но Рокуэлл отдал его Дэвиду отнюдь не из сентиментальных побуждений.
   – Позволь мне разгадать эту загадку. – Он опустил крышку, – Его не было среди вещей, которые она привезла из коттеджа в Роуз-Брайер, а это значит, что она взяла его в доме после своего приезда в имение. Может быть, ты ошибаешься?
   – Я знаю точно, что она взяла, потому что помогал ей с переездом.
   – Почему бы не передать его Кинли?
   – Кинли не терпится, – сказал наконец Рокуэлл. – Подозреваю, в этом деле для него главное – не поимка полковника Фаради, а корысть, получение доли от найденных сокровищ. Этот медальон может ничего не значить или значить очень многое. И я решил отдать его вам, а не Кинли. Вы в этом лучше разберетесь.
   Дэвид продолжал смотреть на кладбище, но его мысли были заняты тайной, окружавшей последние недели пребывания Мэг в Индии. Он допускал, что медальон имеет особое значение. Знал, что дал его Мэг отец. Дэвиду также было известно, как обошелся с матерью Мэг Фаради, и он понимал, что медальон имеет особое значение только для Фаради.