Томас Мелоди. Ангел в моей постели

   Дождь лил как из ведра. А Дэвида окружал аромат мирры и айвы, исходивший от нее, как если бы она была экзотической гурией в гареме какого-нибудь шейха.
   – У тебя ноги будут свешиваться с кровати, – заметила она.
   Дэвид посмотрел на кровать. Сверкнувшая молния осветила красные квадраты стеганого лоскутного покрывала.
   – Это твоя работа?
   – Это мое первое и единственное одеяло, – охотно ответила она. – Терпение уже само по себе награда, так мне говорили. Но это ложь.
   Он дотронулся до пряди ее волос и заглянул ей в глаза:
   – В самом деле? Мэг отвела его руку.
   – Это не входит в нашу сделку. Я согласилась помочь тебе поймать моего отца, а не спать с тобой под одной крышей.
   Черт побери. Он хотел спать с ней в одной постели, но у него хватило мужества посмеяться над своей слабостью.
   – Не делай нашу сделку настолько интимной. Я не прошу тебя делить со мной мои простыни.
   – Это не имеет значения. – Она заправила за ухо выбившуюся прядь. – Не имеет значения в том смысле, что этого никогда не будет.
   Он воспользовался ее уступкой.
   – Чего никогда не будет?
   – Этого... близости между нами.
   – Потому что ты не хочешь? – спросил он. Его злило, что она всеми силами старается избежать его прикосновений. – Или потому, что ты забыла, что такое близость?
   – Избавь меня от своей грубости, Дэвид. У тебя наверняка есть другая женщина, которую ты можешь мучить. – Она проскользнула мимо него.
   Он поймал ее за руку и привлек к себе.
   – Ни одной, на ком бы я был женат.
   Она покраснела. Несмотря на ее храбрость при встрече с ночными разбойниками, с ним она вела себя как девственница. Или это он вел себя как девственник. Как давно он был с женщиной?
   Он поднес ее руку к свету. На ее пальце блеснуло обручальное кольцо.
   – Ты все еще носишь мое кольцо. Почему?
   Она попыталась вырвать руку, но ей это не удалось.
   – Ты сам знаешь почему.
   Его совершенно не трогало, что она притворялась вдовой, но он хотел знать, почему она носит его кольцо.
   – Нет, не знаю.
   Он провел пальцами по ее щеке, ощутил нежную мягкость ее губ. Его по-прежнему влекло к ней.
   Он придвинулся ближе, погрузил руку в ее волосы и приподнял ее лицо, но, что бы он ни собирался сказать, слова замерли у него на губах, когда она шепотом произнесла его имя. Прозвучавшее возле его губ, оно словно окутало его опьяняющим туманом, и сковывавший его лед треснул в предчувствии тепла. Он терял самообладание, когда рядом была она.
   Ему не следовало давать волю рукам, но он по опыту знал, что отступление невозможно.
   Он прижался к ее губам, раздвинул их и, не выпуская из рук ее влажные волосы, забылся в поцелуе.
   Он наслаждался, он упивался им.
   Он с нежностью взял в ладони ее лицо. Мэг со стоном упала в его объятия.
   Поцелуй, казалось, длился бесконечно, и Дэвид уже не чувствовал ничего, лишь кровь вскипала в его жилах. Жар охватывал его тело, и дыхание учащалось, он все сильнее сжимал ее. Разум стегнул его похоть. То, что он делает, плохо по многим причинам, но он не мог, а главное – не хотел остановиться.
   Снаружи гремел гром, внутри гроза бушевала бесшумно. Она крушила барьеры и воспоминания. Прошлые чувства рассыпались в прах и падали к его ногам, пока он не ощутил, что слегка отстранился от нее, но не настолько, чтобы не чувствовать вкуса ее губ или ее дыхания. Ее пышная грудь прижималась к его груди, а ее ногти впивались в его плечи.
   – Когда последний раз у тебя был любовник? – спросил он.
   Она не ответила, и он посмотрел в фиалковую глубину ее глаз. Свет, падавший на нее, был золотистым и теплым, манящим и обещающим.
   – Когда?
   – Ты. – Она ловила его взгляд. – Ты был последним, Дэвид.
   Он пристально посмотрел на нее. Ее губы были еще влажны от его поцелуя.
   – Я не понимаю.
   Более страстной женщины он не встречал. Когда-то, очень давно, все мужчины из кожи вон лезли, чтобы заслужить ее внимание, и он был уверен, что она пользовалась этим, обирая их до нитки.
   – Ты можешь украсть состояние и убить человека, но прелюбодеяние не входит в список твоих грехов?
   Охваченная гневом, Мэг оттолкнула его.
   – Я не убивала твоего партнера. В тот день он прятался в нашей спальне, ждал тебя, я обнаружила его там, когда вошла. Он был ранен. Бумаги, найденные при нем, были ордерами на арест с твоей подписью, Дэвид. Так что не читай мне мораль.
   Его лицо застыло, он помнил то утро, как будто все произошло вчера. Он вошел в комнату и увидел своего партнера мертвым и пистолет в руках Мэг, нацеленный ему в сердце. Даже теперь он не мог поверить, что она нажала на спуск. Или мог?
   – Но нельзя сказать, что ты ни в чем не виновата, Мэг.
   – Думаешь, я не знаю? – Оттолкнув его, она прошла мимо.
   Дэвид повернулся, и в ту же минуту дверь захлопнулась у него перед носом. В соседней комнате хлопнула другая дверь.
   Потирая ладонью небритую щеку и оглядывая маленькую уютную комнатку, он чуть слышно застонал – набухшая плоть требовала удовлетворения. Деревянный поезд на полу рядом с красной набитой ватой коровой и лошадка-качалка – все эти дышавшие невинностью вещи заставили его почувствовать себя развратником.
   – Ты идиот, Дэвид, – пробормотал он, обращаясь к демонам и прочим духам, гнездившимся в его душе. – Безнадежный, полный идиот.
   Виктория проспала до полудня.
   Не веря своим глазам, она сбросила одеяла, встала, умылась и почистила зубы. Провела щеткой по волосам, заколола их, оделась и отправилась в комнату Натаниела. Кровать была аккуратно застелена, как будто сюда никто не заходил. Как будто в ней никогда не было Дэвида. Как будто он не целовал ее и все события прошлой недели ей просто приснились.
   Комната Мэг была рядом с этой, она всю ночь прислушивалась к звукам, доносившимся из нее, представляла себе, как Дэвид пытается устроиться поудобнее на матраце, слишком коротком для него.
   О чем она думала, когда позволила ему поцеловать ее?
   Она закрыла дверь и, услышав, как напольные часы на лестнице пробили двенадцать, поспешила вниз. Заглянув к сэру Генри, она увидела, что он спит. Из кухни доносились знакомые запахи свежего хлеба и сидра с пряностями.
   – Доброе утро, мэм. – Эсма Шелби, стоявшая у плиты, обернулась, когда Виктория подошла к буфету и достала глиняную кружку. Мелкие пряди влажных темно-рыжих волос обрамляли лицо Эсмы. – Сон вернул румянец на ваши щеки.
   Виктория сняла с плиты кофейник. Из носика вырывался пар.
   – Вы не должны были позволять мне так долго спать, миссис Шелби.
   – А что можно делать в такую погоду? Вам надо отдохнуть. Так сказал его милость.
   Недовольная, что Дэвид считал себя здесь хозяином, Виктория, держа кружку обеими руками, поднесла ее к носу.
   – А как давно ушел... мой кузен?
   – Еще солнце не взошло, когда он встал. – Эсма помешала деревянной ложкой в горшке с тыквенным супом. – Поговорил с тем молодым человеком, которого вы наняли, сел на свою черную лошадь и уехал, сказав, что вернется к ужину.
   – Правда? – Виктория бросила взгляд на экономку. – Так и сказал? Он пригласил сам себя?
   Эсма подняла брови:
   – Находясь в вашей семье, он, вероятно, полагал, что ему здесь рады.
   Вместо ответа Виктория уткнулась в кружку. Дэвид мог бы околдовать даже ядовитую змею. Виктории не нравилось, что вся ее семья очарована им.
   – Только не забывайте, он здесь чужой, хотя и приходится мне родственником. Не следует ему особенно доверять. К тому же я давным-давно его не видела.
   – Он пришел вам на помощь, не так ли? – возразила экономка.
   Виктория промолчала, а молчание, как известно, знак согласия.
   – Он красивый мужчина, мэм, – произнесла она со вздохом, который трудно было ожидать от этой милой старушки. – И еще он настоящий джентльмен. Помог принести уголь для плиты и поблагодарил меня за кашу. Он понравился Бетани, она такое влюбчивое дитя. – Эсма усмехнулась. – Однако в нем есть что-то знакомое.
   В очаге рухнуло полено, рассыпая вокруг искры, и Виктория вздрогнула.
   – Господи, дитя мое. – Эсма отложила ложку и подбоченилась. – Вы пугливы, как наш Зевс. Он все утро прятался под кроватью сэра Генри. Наверное, слышал, как рано утром лаяли собаки.
   – Вы слышали лай собак?
   – Перед рассветом. – Эсма поправила огонь под закопченным горшком. – Жаль бедное животное, которое они учуяли.
   Виктория, нахмурившись, посмотрела в окно на затянутое облаками небо.
   – Где Бетани?
   Эсма ответила, что Бетани в конюшне, ухаживает за кобылой, которую в прошлом месяце покалечили люди Стиллингза. Накануне конюшню не запирали и Виктория не видела необходимости делать это в грозу, но она никогда не была уверена, что ночью в конюшню никто не придет. Собаки обычно появлялись, когда поблизости были контрабандисты.
   – Лет сорок назад имя Манро имело вес. – Эсма бросила большой кусок бекона на железную сковороду. – Никто бы не посмел украсть лошадь для такого гнусного дела. – Она разбила пару яиц и вылила их в шипящий жир. – Дошло до того, что порядочные люди не чувствуют себя в безопасности. Нам нужен человек, который бы заботился об этих землях и их арендаторах, как это делаете вы, мэм, не такой, как Неллис Манро. – Она шмыгнула носом и поставила перед Викторией тарелку с яичницей.
   К сожалению, и не такой, как Дэвид.
   Да, вопреки тому, что он разрушил и превратил в хаос ее жизнь, она чувствовала себя в большей безопасности от его присутствия.
   Виктория подошла к окну. Ветер не утихал. Дорога к дому превратилась в потоки грязи. Потребовались бы часы, чтобы засыпать рытвины землей.
   – Надо поехать на церковный двор, навестить мистера Дойла. Он так печется о своих цыплятах, как будто они его дети.
   – Бетани была там вчера, мэм. Вам не стоит так беспокоиться.
   Но Виктория беспокоилась. Погода нисколько не улучшилась, накануне температура упала ниже нуля.
   – Вы точно знаете, что Бетани носила ему еду в мое отсутствие?
   – Я сама укладывала корзину, – ответила Эсма. – Отнесите ему наш джем из бойзеновой ягоды^[1]
   Им еще надо раздать его другим арендаторам.
   Виктория не забыла о тех корзинах, которые укладывала в тот вечер, когда сюда явился шериф Стиллингз. Отвернувшись от окна, она прислонилась к буфету и тут заметила плетеную корзину, стоявшую за его выступом.
   – Эту корзину? – указала Виктория.
   Эсма повернулась и ахнула:
   – Ничего не понимаю.
   Виктория вспомнила, что Бетани вчера встретила Дэвида на кладбище.
   – Куда вы собрались, мэм? – спросила Эсма, когда Виктория вошла в прихожую за плащом Дэвида, сушившимся на стене. Она взяла его из комнаты Дэвида накануне перед возвращением домой вместо своего, который потеряла.
   – Кто-то же должен проверить, как там мистер Дойл, – сказала она, надев шляпу. – С Бетани поговорю, когда вернусь.
   – Она старается, мэм.
   – Плохо старается. – Виктория накинула на плечи плащ Дэвида.
   Под теплым платьем у нее были надеты шерстяные чулки, и она не должна была замерзнуть по пути к домику мистера Дойла.
   – Я пойду короткой дорогой через лес и вернусь раньше, чем проснется сэр Генри.
   Она также хотела, пока будет находиться там, взглянуть на кладбище. Виктория зашнуровывала свои полусапожки, а Эсма стояла в дверях между прихожей и кухней. Ее раскрасневшееся лицо выражало некоторое беспокойство. То самое беспокойство, которое овладело ею, когда этой ночью Виктория пришла к ней и попросила, чтобы ее сын, когда погода улучшится, поехал в город и отправил письмо Натаниелу. В настоящее время Натану было спокойнее оставаться с родственниками Бетани. Она же разберется со своими чувствами потом, когда это коснется сына.
   – Не волнуйтесь, Эсма. – Виктория застегнула плащ. – Если сэр Генри проснется, согрейте воду, чтобы сделать ему ванночку для ног. И не давайте ему есть, пока он ее не сделает.
   Ветер чуть не сорвал с нее плащ. Она нырнула поддеревья, надеясь, что мистер Рокуэлл не заметит ее исчезновения, поскольку предпочитала, чтобы он оставался с ее семьей. Виктория никогда не ездила без крупнокалиберного пистолета, и этот день не был исключением. Она могла защитить себя. А ее семья нет.
   Дорога через лес заняла не более пятнадцати минут. Мистер Дойл очень любил бойзеновый джем, держал кур вместо домашних животных и кормил голубей, гнездившихся на колокольне сгоревшей церкви. Он десятки лет служил сторожем в старой церкви. Когда Виктория впервые приехала в Роуз-Брайер, Дойл показался ей старым. С тех пор он почти не изменился. В прошлом году умерла его жена, с которой он прожил сорок лет, и теперь Виктория регулярно посещала его. Родственников он не имел. Зима наступила рано, и Виктория хотела проверить, достаточно ли у него топлива. Как и другие арендаторы, оставшиеся на земле Манро, за которых она несла ответственность, мистер Дойл оказался на ее попечении, когда заболел сэр Генри.
   Не за горами и снег, думала она, натягивая на шляпу капюшон, чтобы укрыться от ветра. С корзинкой в руке она чувствовала себя Красной Шапочкой. Виктория вышла из леса на поле с развалившимся сараем, напоминавшим о славных днях, когда фермеры складывали в него сено. Пушистая рыжая белка выглянула из кучки мокрых листьев и, увидев Викторию, взлетела на дерево.
   Домик Дойла находился в пятидесяти ярдах от дома священника, и Виктория направилась к нему с затаенной тревогой. Постучала в дверь, приоткрыла ее, заглянула в темную комнату:
   – Мистер Дойл?
   Никакого ответа. Она вошла, заглянула в спальню, где среди беспорядочно разбросанных вещей стояла неубранная кровать. Виктория вышла на задний двор. Курятник разрушен. Повсюду валяются перья. Наверняка здесь побывали эти проклятые собаки.
   Виктория внимательно посмотрела на церковь и дважды окликнула мистера Дойла. Вспышка молнии осветила верхушки деревьев, за ней последовал раскат грома. Прикрыв рукой глаза, Виктория пожалела, что пришла сюда одна.

Глава 7

   Дэвид придержал лошадь на вершине холма, с которого был виден коттедж, как раз в ту минуту, когда полил холодный дождь. Внизу перед коттеджем стояла внушительного вида черная карета, возле нее суетились два лакея, пытаясь укрыться от пронизывающего холодного ветра.
   Окинув глазами двор и не увидев там Рокуэлла, Дэвид тихо выругался, тронул лошадь и начал спускаться с холма. Он въехал в теплый амбар и остановился, навстречу ему вдоль ряда стойл спешил мистер Шелби.
   – Вы как раз вовремя, – сказал Шелби. – Десять минут назад приехал Неллис Манро.
   Дэвид спрыгнул на землю.
   – Дайте остыть лошади. – Он потрепал коня по шее. – Мы очень торопились, чтобы не попасть под дождь.
   – Почему у вас сумка позади седла? – спросил Шелби.
   – Оставьте ее, – сказал Дэвид, подняв воротник, и направился ко входу. – Я не останусь сегодня ночевать. Переезжаю в усадьбу.
   Дэвид быстро пересек двор, кивнул двум ливрейным лакеям и вошел в прихожую. Сбивая грязь с сапог, он услышал громкие голоса, доносившиеся из кухни. Не снимая пальто, вошел туда и остановился.
   В очаге теплился слабый огонь. В воздухе чувствовался запах свежеиспеченного хлеба. За столом сидел сэр Генри, рядом с ним Бетани. Миссис Шелби стояла сбоку от сэра Генри с чайником в руках и наливала чай. Стол был накрыт для обеда, но человек, который, казалось, распоряжался здесь, видимо, не собирался присоединиться к семейной трапезе. Дэвид оглядел собравшихся, но Мэг среди них не увидел.
   – Я был терпелив, дядя. – Неллис сделал паузу и пронзил сэра Генри грозным взглядом. – Но терпению моему пришел конец. Она просто обязана уделять мне немного времени, учитывая те неприятности, которые мне доставила. Черт побери! – Он хлопнул перчаткой о ладонь. – Я понятия не имел, что кто-то с титулом графини сдавал Спрейг-Хаус, пока сегодня утром мне не сообщил об этом слуга.
   – Мы ничего не собирались от вас скрывать, – сказал сэр Генри.
   – В таком случае вы простите мне мое настойчивое желание видеть Викторию, не так ли? Я за всех вас несу ответственность. Если ей нужна медицинская помощь, мой личный врач будет о ней заботиться.
   Сняв перчатки, Дэвид выступил вперед:
   – Вы не несете за нее ответственность.
   Неллис резко обернулся, увидел Дэвида, и у него пропало желание произнести заранее подготовленную речь, которой он намеревался сразить всех наповал. Он лишь кашлянул и произнес:
   – Простите?
   – Вот. – Сэр Генри махнул ложкой в сторону Дэвида. – Хочешь поговорить с кем-нибудь о своих трудностях, поговори с этим человеком.
   Дэвид расстегнул пальто и подошел к столу.
   – Я пропустил что-то важное?
   Неллис уставился на Дэвида со злобой и недоверием:
   – Вы тот самый человек, который выиграл Роуз-Брайер в карты?
   Глядя поверх плеча Неллиса на сэра Генри, Дэвид сказал:
   – Совершенно верно.
   – А кто вы такой?
   – Барон Донелли Чедвик, – вмешалась Бетани, в то время как Дэвид занял место в конце стола, между Неллисом и семьей Мэг. – Кузен Виктории.
   – Кузен? – язвительно усмехнулся Неллис. – Нет у нее никаких родственников, кроме нас.
   – Уверяю вас, я ее близкий родственник.
   Неллис прищурился:
   – Мы с вами встречались?
   – Нет, если только вы не путешествовали по Африке, – сказала Бетани.
   – Африке? – Неллис повернулся к ней и сэру Генри: – Это безумие. Как ты мог продать имение чужому человеку, дядя, практически за бесценок!
   – Я не помню, чтобы ты предлагал купить Роуз-Брайер, Неллис. – Сэр Генри макнул кусок хлеба в миску с тыквенным супом. – Откровенно говоря, единственное, что я хорошо помню, это то, что Виктория была вынуждена защищаться от тебя каждый раз, когда ты удостаивал нас своим драгоценным присутствием. Ты сам виноват в том, что я принял такое решение.
   – Виктория должна быть благодарна, что я вообще сделал ей предложение. В следующий раз не буду изображать из себя джентльмена. – Он остановил угрожающий взгляд на Дэвиде, но что-то в его глазах заставило Неллиса снизить тон. – Ваша покупка незаконна, милорд, – заявил он.
   – Все законно, мистер Манро. – Дэвид достал из кармана пакет. – Сделка зарегистрирована сегодня утром. Если и дальше будете вести себя подобным образом, это будет означать, что вы злоупотребляете своей судейской властью с целью незаконного захвата частной собственности. Роуз-Брайер теперь мое имение, и в отличие от вашего дяди у меня есть возможность противостоять вам.
   – Вы обвиняете меня в плохом отношении к моей собственной семье?
   – Если бы обвинял, заставил бы вас вызвать меня на дуэль. – Дэвиду был знаком тип людей, подобных Неллису. Он достаточно повидал их в Ирландии. Людей, которые пользовались своей властью, чтобы получить право на землю. – Да, – тихо добавил он, – я достаточно хорошо знаю систему правосудия.
   С нарочитой неторопливостью Неллис натянул перчатки.
   – Передайте мои наилучшие пожелания леди Манро, сэр Генри. Скажите ей также, что я достаточно терпелив. А вы не будете жить вечно. Вряд ли протянете еще год.
   – Как вы можете так говорить? – воскликнула Бетани.
   – Убирайся! – Сэр Генри опрокинул миску с супом, и горячая жидкость брызнула ему на брюки.
   Дэвид пришел на помощь сэру Генри:
   – Вас попросили уйти, Неллис.
   – А вам, Чедвик, – Неллис надел шляпу, – потребуется нечто большее, чем воля и деньги, чтобы пользоваться землей вокруг Роуз-Брайера. Ваши арендаторы уходили толпами. Они не вернутся, чтобы работать на ваших полях. Страх поселился в их душах.
   Неллис хлопнул дверью. Бетани фыркнула. Спустя несколько минут снаружи донесся стук колес кареты. Неллис уехал.
   – Может быть, кто-нибудь объяснит мне, что все это значит? – спросил Дэвид. Сэр Генри оперся ладонями о стол. Руки у него дрожали, когда он пытался вытереть забрызганные супом брюки.
   – Мне следовало предупредить вас, – произнес он. Сэр Генри пытался встать, и Дэвид, обойдя стол, подставил ему плечо.
   – Да, – проворчал он. – Понимаю, почему вы этого не сделали, – не слишком любезным тоном заметил он. – Я отведу вас в вашу комнату. – Он посмотрел на Эсму: – Принесите еще супу и чаю, миссис Шелби.
   – Леди Манро велела мне сделать ему ванну с солями для его ноги. Но его невозможно уговорить, милорд.
   В комнате сэра Генри Дэвид усадил его на стул, помог снять брюки и стянул шерстяной носок с его распухшей левой ноги. На большом пальце образовалась язва.
   – Как давно эта нога находится в таком состоянии? – Дэвид с тревогой смотрел на сэра Генри.
   –Достаточно давно. Я делал все, что мог, только бы Виктория не беспокоилась. Ей хватает хлопот с детьми, и она пытается сохранить нам крышу над головой. Я не мог допустить, чтобы она видела это.
   – Леди Манро права. Вы должны делать эти ванны. Иногда такие язвы заживают. Но вы должны остерегаться заражения.
   Сэр Генри испытующе посмотрел на него:
   – Вы доктор?
   Дэвид узнал о практической медицине вполне достаточно, работая в Ирландии, чтобы иметь диплом врача в большинстве стран мира. Он также знал, что болезнь сэра Генри через несколько недель станет неизлечимой, если тот не приложит максимум усилий, чтобы победить ее.
   – Последние десять лет я учился накладывать шины и принимать роды, – объяснил он сэру Генри.
   Эсма с Бетани принесли горшок с горячей водой и соль.
   – С ним все хорошо? – Бетани пристроилась возле дедушки.
   Дэвид перевел взгляд со старика на потолок. Не больна ли Мэг, если в своей комнате не слышит эту суету? Он не имел ни малейшего желания брать на себя ответственность за этих людей.
   Дэвид встал.
   – Миссис Шелби, проследите, чтобы он подержал ногу в воде.
   Дэвид вернулся в кухню и вымыл руки. Затем подошел к окну.
   – Спасибо вам. – Бетани вошла следом за ним. На ней было желтое платье, такого же цвета, как яркие занавески на окне. – За то, что вы сделали для нас...
   – Я ничего не сделал, мисс Манро.
   – Нет, сделали. Спасибо не только за сэра Генри, но и за то, что одернули Неллиса. Боюсь, это плохо обернется для вас. Вы не хотите сделать его врагом. Но, думаю, теперь уже слишком поздно.
   Он снял с деревянного крючка полотенце и, вытирая руки, посмотрел на молодую девушку.
   – Что произошло с арендаторами на этой земле? – спросил он.
   – Большинство уехали искать работу, – ответила она, глядя на носок своей туфли. – Здесь река и совсем недалеко пролив, и эта местность стала раем для контрабандистов. Если Томми Стиллингз и не вселил смертельный страх в наши души, то это сделали собаки, свободно бегающие по окрестностям. Арендаторы подвергались опасности.
   Подавив вспыхнувший гнев, Дэвид напомнил себе, что это чужие для него люди. Он уедет и никогда больше их не увидит.
   – А вы все еще здесь, – заметил он.
   – Обычно шериф Стиллингз нас не трогает, – сказала Бетани. – Когда-то Виктория спасла ему жизнь, и он относится к нам не так, как к другим. Но она слишком часто выступает против него.
   Дэвид вспомнил ту ночь, когда впервые приехал в эту деревню, и то, что шериф Стиллингз явился сюда с той серьгой.
   – Таможенники ничего об этом не знают?
   – Иногда приезжают солдаты и таможенники. Тогда контрабанда прекращается. Неллис совсем ничего не делает. – Бетани отвела взгляд. – Вам не следовало покупать Роуз-Брайер.
   – Вы полагаете?
   Он подошел к окну и отодвинул занавеску. В небе угасали последние отблески света, холодный дождь стучал по стеклу.
   – Сегодня утром я слышал лай собак.
   Эсма шмыгнула носом, прошла мимо него с горшком воды и вылила ее в таз.
   – Да, они бегали по округе. Поэтому после полудня леди Манро отправилась проведать мистера Дойла. – Она вытерла о передник руки. – Это кладбищенский сторож при церкви. Она должна была вернуться еще несколько часов назад. Мы не сказали об этом Неллису.
   – Леди Манро ушла? Почему никто не сказал мне об этом раньше? – спросил Дэвид.
   – Мистер Рокуэлл отправился на ее поиски как раз перед приездом Неллиса, – ответила Эсма.
   Дэвид, выйдя из кухни, помчался к конюшне.
   Полковник Фаради на свободе. Дэвид проклинал Мэг за ее глупость. В то же время в глубине души он опасался, что она сбежала.
   Та, прежняя, часть его души знала прежнюю Мэг не хуже, чем он знал самого себя. Возможно, в глазах сэра Генри Виктория Манро была почти святой, но Мэг Фаради могла с презрением смотреть на нацеленный на нее пистолет и сама, не моргнув глазом, убила бы человека. Рано или поздно она снова сбежит. Но не хотелось верить, что это случится так скоро.
   – Я задумал жениться на вас, миссис, – хрипло прошептал мистер Дойл, обращаясь к склонившейся над ним Виктории.
   Устраивая его на постели, Виктория улыбнулась. Старик все еще страдал от переохлаждения. Она нашла его в сгоревшем доме священника, он прятался под столом, прижимая к себе дорогую его сердцу курицу. И дрожал от холода под тяжелым шерстяным одеялом.
   – Я подумаю над вашим предложением... через несколько лет. – Она подложила ему под спину подушку. – Мистер Рокуэлл разжег очаг в большой комнате. Я приготовлю чай. Только не вылезайте из-под одеял, прошу вас. Вы чуть не замерзли.
   Он сжал ее руку.
   – Уже год, как ее нет, миледи.
   – Я знаю. – Виктория согрела его руки в своих ладонях. Паутинка красноватых жилок покрывала его щеки и нос, и он щурился, глядя на нее одним глазом, второй был затянут белой пленкой. Уже пять лет он не видел этим глазом.